- Хорошо, скажу. Только вряд ли в моих предположениях вы найдете что-то особо интересное. Вдобавок они исключительно предварительные, - профессор отпил из кружечки едва сладковатый чай (сахар решили экономить). - Я думаю, что звездолет - естественное образование.
      
      - Как это понимать? - Гармаш, подавшись вперед, наморщил лоб.
      
      - Предполагаю, что он сделан из живого в прошлом существа. Возможно, живого до сих пор. Сколько-нибудь убедительных доказательств, разумеется, у меня нет и быть их не может, поскольку мы имеем дело с внеземным объектом. Но при всем этом данный корабль изнутри довольно похож на раковину моллюска. Этакого невероятного внеземного моноплакфора. Можно подумать, что эти полости, симметричные перегородки, выросты как бы отдаленный аналог артикуломентума, произошедшие в процессе естественного эмбриогенеза, - продолжил развивать мысль Владимир Ефимович. - Конечно, наш необычный "артикуломентум" состоит не из углекислого кальция, а из вещества более сложного, в процессе длительной эволюции сложившегося, как структура более пригодная для построения такого гиганта. Вполне возможно, что так называемые "овощи", собираемые нами в биотронах, тоже естественные плоды жизнедеятельности этого невероятного внеземного существа, с его потрясающей воображение метомерностью.
      
      - Разрешите влезть, профессор... Не совсем я все понял. Вы хотите сказать, что мы сидим в космической ракушке, научившаяся летать со сверхсветовыми скоростями? - майор рывком перевел взгляд с листка бумаги на Чудова.
      
      - Почему же космической? Она могла вырасти в условиях какой-то планеты, а кафравцы переделали ее в звездолет, разместив здесь всякого рода устройства, двигатель, энергетическую установку и так далее. Извините, не буду рассуждать о технической стороне, в которой сам не понимаю, - Владимир Ефимович не любил высказывать сомнительные гипотезы и чувствовал себя все более не ловко.
      
      - Пап, ты гений! - Лена едва не подскочила, обняла его за шею, накрыв растрепанными волосами. - Конечно же, раковина! Я все думала, думала, на что это похоже. Какая же прелесть - настоящий живой звездолет! И какие умницы наши кафравцы! Зачем переводить миллиарды тон металла, но строительство такой махины, когда можно воспользоваться тем, что предоставила природа!
      
      - Владимир Ефимович, а что за практическая польза нам от этого знания? - негромко спросил Лугин. В выкладках профессора как и Гармаш он, мягко говоря, не разобрался и предпочел бы выслушать их позже, когда проблема с администраторами не будет столь болезненной.
      
      - К сожалению, Сережа, особо никакой. Разве что мы можем строить новые гипотезы. Десятки новых забавных и фантастических гипотез, - Чудов наконец освободился от объятий дочери и позволил мичману взять листок с планом известных территорий. - Раз уж о гипотезах: можно предположить, некоторые вещи о Фаргерте или родном мире кафравцев. Или уж точно о той планете, где построен наш необычный корабль. Такой гигантский экзомолюск способен вырасти только в океане достаточно теплом для быстрых биохимических процессов и богатом минеральными солями и одновременно детритом.
      
      - Извините, Владимир Ефимович, все это чрезвычайно интересно, но поговорить о других мирах у нас найдется время, - заметила Светлана. - Давайте решать, где мы можем надежнее спрятаться в потрясающих полостях артикуломентума. В лучшем случае у нас вечер и ночь. Не так уж много, правда, если собирать палатку, шмотки и неизвестно куда идти? Утром нас уже наверняка побеспокоят эти придурки.
      
      - Товарищ майор, слово разрешите, - Игорь Ракитин поднял руку, дожидаясь одобрения Гармаша и, когда тот сказал свое звонкое "разрешаю!", придвинулся к столу: - Мы со Славкой когда за огурцами к обеду двинули, так в биотронах завернули не налево, а на право, по узкой галерее. Ссать... Ой, извините, Владимировна, - он взглянул на Чудова и от расстройства аж прихлопнул себя по губам.
      
      - Да я тебе сейчас башку оторву! - вспылил майор. - На свинарнике что ли воспитывался?!
      
      - Пусть, говорит, Юрий Сергеевич. Через чур пикантно, конечно, однако живая русская речь имеет право быть, - Лена как бы прощая Ракитина, положила ему на колено свою белую мягкую ладонь.
      
      - Ну там, в общем в туалет сильно приспичило и мне, и Славке, хоть при всех того, а до сортиров далековато, - продолжил он значительно приободрившись скрытой похвалой профессорской дочки. - И пока проберешься до пункта назначения. Народу же сколько там? Толкотня веселее чем на дискотеке. И куда нам деваться? Мы на право узкой галереей. Там же темно и ничего не растет. Сделали как следует за углом и дальше чего-то пошли.
      
      - Короче, Ракитин. Не "Муму" пересказываешь, - поторопил Гармаш.
      
      - Короче, дырка там. Ее не так особо видно, но мы со Славкой засекли. Не высоко метрах в трех. Нормальная такая дырень, и подняться можно по выступам - лазали, - Игорь в ожидании поддержки зыркнул на Руднева.
      
      - Лазали, - подтвердил своим огромным ртом Славик. - Ветром оттуда несет и вонью - значит сквозная. Так еще и прикинули: проход в другую пещеру или черт знает куда. Только не особо большая дыра, сгибаться иногда надо, а то я макушкой тюкнулся.
      
      - Хорошая новость, - заметил Владимир Ефимович. - Отважные молодые люди, а вы далеко заглядывали?
      
      - В смысле? - не понял Ракитин.
      
      - Вас, бойцы, спрашивают, разведали, куда она ведет? - пояснил майор.
      
      - А там вроде тоже биотрон начинается. Желтый свет и типа заплесневелые мухоморы на стенке, - сообщил Слава Руднев. - Мы лезть дальше не захотели.
      
      - Игорек, ну-к глянь сюда, - попросил солдата Лугин, кладя листок с профессорскими художествами на клеенку. - Если на право, ваша лазейка получается здесь? - он ткнул пальцем в узкое ответвление галереи, обозначенное как тупик.
      
      - Ну да, - подтвердил Ракитин, прислоняясь к Елене Владимировне и втягивая ноздрями слабый запах ее духов. - Здесь, только немного не доходя. Мы ж сильно это, в туалет торопились и всю галерею не проходили. Примерно посредине стали, фонариком присветили и там все обнаружилось.
      
      - Так это совсем не далеко. Пятнадцать минут ходьбы, - еще больше оживился Лугин. - Так предлагаю: я схожу туда на разведку, а остальные неторопливо сворачивают палатку и пакуют вещи. Если там на самом деле есть пригодная для обитания зона, то считайте, нам повезло.
      
      - Рано или поздно администраторы о ней узнают, если еще не знают, - сказала Красина. - Но пока, конечно, это выход.
      
      - В общем, так, - майор Гармаш встал, энергично отряхивая брюки. - Я выдвигаюсь на разведку вместе с рядовым Ракитиным. Остальные мужчины, кроме профессора, пусть свертывают лагерь. Если за дырой все нормально, еще до ночи сменим жилье.
      
      - Как желаете, майор, - у Сергея не было охоты спорить с Гармашем по распределению ролей. Несет его типа в разведку - флаг в руки. С палаткой, сумками управиться еще легче.
      
      Из-за ширмы снова раздался шум: чьи-то торопливые шаги, выкрики:
      
      - Алик! Не тормози! Алииик!!!
      
      - Сам не тормози! Сука! - хриплый возглас дополнил выстрел ПМа.
      
      - Сюда прет!
      
      - Хатами давай! С прохода, мудачье!
      
      Еще выстрел. Отчетливо и звонко. Не дальше полпути к биотронам.
      
      Майор насторожился, переглянувшись с Лугиным, положил руку на кобуру.
      
      - Гляну, что там, - мичман встал, прислушиваясь, переступил трос крепежа палатки и осторожно отодвинул край простыни, стыковавшейся с полиэтиленом.
      
      Первое, что он увидел: троих мужиков и паренька лет двадцати с пистолетом, отступавших по проходу, дико озиравшихся на каждом шагу, словно за ними пер всполошенный носорог.
      
      - Что там? - Хитрова прислонилась к Лугину, тоже стараясь вникнуть в причину переполоха.
      
      - Света! Туда не лезь! - попыталась оттащить ее Красина, хватая за куртку. - Вечно тебя несет на неприятности.
      
      Майор с раздраженным сопением возник по другую сторону ширмы, как и Лугин откинул простынь и высунулся в проход.
      
      - Эй, военный! - мужик, красный, взъерошенный, стал столбом против Гармаша. - Гранаты есть?
      
      - Дурак, что ли? - резонно заметил майор.
      
      - Хрена с вас толку! Войска! Охренеть какие у нас войска! - тот повернулся к биотронам и снова заорал: - Алик! Прошу, не тормози! Забей на него, Алик!
      
      - На Миху тоже забить?! - с остервенением ответил ему паренек, размахивая дымящим ПМом.
      
      Лугин высунулся из-за ширмы и перебежал к пенолитному выступу под световым пятном. В случае чего, здесь можно схорониться от пуль в выемке под наплывами. Прижавшись к шероховатой поверхности, он, наконец, разобрал причину паники. По проходу на высоте полуметра двигалась непонятная хрень. Спереди как здоровенный моющий пылесос: прорези по кругу, полупрозрачная секция над ободком полированного металла. А сзади, насколько сумел разобрать Сергей, скорее как грузовичок или платформа, забранная темно-синим бортиком.
      
      - Эй, братишка, а что за байда? - попытался уточнить мичман у переселенца, нервно пританцовывающего у стены.
      
      - А того. Людей забирают. Миху штырем в живот как скотину! - проорал тот, сверкая глазами будто лампами.
      
      - Света, быстро за палатку! - сердито бросил Лугин Хитровой. Светлана не слышала его или не хотела слышать, стоя возле ширмы словно загипнотизированная видом механического чудища.
      
      И Красина, сначала с упорством тянувшая подругу назад, замерла. Ей показалось, что в за головной частью чужой машины находятся люди. Так оно и было: четверо или пятеро неподвижных, укутанных каким-то волокном или полупрозрачной пленкой, точно куриные окорочка на холодильном прилавке. От вида бедняг в кузовке становилось жутко, так жутко, что Ирине захотелось закрыть лицо руками и навсегда забыть об увиденном.
      
      - Боже! - бледнея, прошептала она. - Что же это получается?
      
      Неизвестно сколько долгих секунд прошло, пока до нее дошел раздосадованный голос Лугина: резкие слова, несколько матов для внятности.
      
      - Уходим, уходим, Сереж, - отозвалась она, старательно закивав и отступая за ширму.
      
      - Майор! Уводи же этих дур за палатку! - прокричал Лугин Гармашу, тоже сперва растерявшемуся перед непонятным чудовищем. - За палатку, на пол и затихли!
      
      Взъерошенный мужик, его товарищ нырнули между сумок и чемоданов, не добегая до мичмана. А парень с ПМом, видно совсем потеряв голову от бешенства, выпустил последние две пули, выщелкнул магазин и лихорадочно принялся вставлять новый. Руки не слушались, да и навыка не было. Зачем-то лишний раз передернул затвор, выбрасывая патрон из патронника. И начал палить в сторону кафравской образины, тупо, почти не целясь, выкрикивая проклятия. Четыре пули ушили в соседние хаты, две срикошетили от передка машины, не оставив на гладком покрытии следа.
      
      - Беги, ворошиловский стрелок, блин! - крикнул ему Сергей, и подумал, что сам слишком задержался на виду. В северном флоте тоже не служат железные големы - страх начал покусывать и мичмана, холодными зубищами за спину, аж до самых позвонков. Одновременно в башке вертелась дюжина вопросов. Что же за хрень такая? Робот что ли? Наверняка робот или управляется дистанционно. И почему люди в кузовке? Живые ли? Как туда попали, черт дери, и зачем?!
      
      Как туда попали, Сергей узнал в следующую секунду. С передка надвигавшейся машины вылетел тоненький жгут, быстро, хлестко словно жало змеи. До парня с ПМом было метров пятнадцать, но жгут достал его, ударив точно в солнечное сплетение. Стрелок так и охнул, будто его проткнули насквозь. Мичману в первый момент действительно показалось, что гибкий жгут прошил парня, однако спина того выглядела целой, и крови вроде не капли. Затем механическое жало оторвало парня от земли и понесло к машине. В воздухе, дергая ногами и похрипывая, он успел выстрелить еще раз, едва не угодив в майора Гармаша.
      
      Лугин затаился в выемке пенолита, не дыша, забыв о боли в спине и ребрах, вжавшись как побитый мышонок. Да и что мог он сделать с пустыми руками против чудовища, которому пули что плевки. Возможно, умнее было выскочить из паршивого укрытия и ноги в руки, не оглядываясь за чемоданную баррикаду, дальше, дальше между палаток. Однако удобный момент мичман упустил. Кафравская машина, терзая слух электрическим жужжанием, подобралась совсем близко. Каким-то образом зависая над полом, она двигалась вперед с неторопливой уверенностью смерти. Когда ее лобовая часть поравнялась с Лугиным, в его голове успела просвистеть всякая дрянь, едва похожая на здоровые человеческие мысли. Вспомнился и Климыч, и чайка-поморник, и острие ножа в двух пальцах от ребер, и заповеди из вечной Книги - все крошевом, вспышками, осколками битого стекла. Краем глаза он видел, как паковался парень-стрелок, с отвратительным шелестом во что-то вроде целлофана.
      
      Машина не сочла мичмана Лугина объектом достойным внимания - прошла мимо. Вот уж спасибо за милое пренебрежение! Первый раз Сергей пошевелился, когда чудовище добралось хаты возле арки. Пошевелился, повел головой, увидел, что проход пуст, будто вымер нафиг Нововладимириск, только со стороны Ленинского проспекта кто-то драл глотку.
      
      Из-за ширмы настороженной лисичкой выглянула Хитрова. Ей все надо, везде влезет.
      

      
      После произошедшего нужда скорее исчезнуть из пятого сектора, и вообще с беспокойных закоулков Нововладимирска стала в десять раз очевиднее. Здесь исключительно плохо. Настолько, что, пожалуй, в московской квартире, опасаясь каждую секунду, что в двери забарабанит Руслан Агиев, Ирина чувствовала себя спокойнее. А здесь... Здесь... Господи, всюду шныряли всякие уроды с пистолетами, ножами, автоматами! Такое чувство, будто тебя все время держат под прицелом, и у каждого палец чешется нажать спусковой крючок. Если не убить, то принудить к чему-нибудь, использовать самым грязным образом. Ко всему добавились кафравские машины, разъезжавшие по округе будто одержимые жнецы смерти. Без колес, вместо кучера бездушный автомат - от чего еще страшнее. И не острые косы собирают человеческую жатву, а какие-то жгуты. Вонзаясь в тело, они, конечно, вытягивают кровь и душу будто через соломинку коктейль из бокала. Остаток вроде в целлофановый пакет, на корм псам космического ада. Кушайте человеческие косточки! На них еще мясо. Они теплые. А здесь холодно. И холод непонятный, неземной. Красина плотнее запахнула куртку и не удержалась, чтобы не выбить из пачки сигарету. Щелкнула зажигалкой, закурила. Этот холод другой... Если зимой в Подмосковье он - чистота, свежесть вперемешку со снегом и радостью, то здесь словно по телу ползают мокрые мыши. Одежда от этого мерзкого холода не спасает. Хочется освободиться от него, скинуть его, сорвать с себя руками. Только это невозможно, он въелся в кожу как грязь. С каким бы удовольствием она сейчас нырнула в горячую ванну. Пол жизни отдала за часик в согревающей до томления воде и ароматной пене. Оставшиеся пол жизни за теплый махровый халат и чай с малиновым вареньем. Итого: жизни бы не осталось. Правильно, зачем она такая нужна здесь? Ради чего?
      
      - Испугались? - поинтересовался солдат. Кажется, его звали Артемом - Ирина никак не могла запомнить, потому что майор редко обращался к ним по именам. А между собой срочники разговаривали тихо.
      
      Он полез в карман и достал мятую пачку "Примы".
      
      - Хочешь с фильтром? - Ира протянула "Winston", и когда он с трепетной благодарностью угостился, ответила на его странный вопрос. - Испугалась. Раньше мне казалось, ко всему можно привыкнуть. Даже к страху, если постоянно жить в нем. Но у меня к страху привыкнуть не получается.
      
      - Я в детстве боялся Буяна. Кобеля соседского так звали, - Артем закурил, морща прыщавый нос и чему-то улыбаясь. - А он раз спас меня от пьяного дядюшки Димы, когда тот меня хотел со всей злости отдубасить за свой мотоцикл. Выскочил из дырки в заборе и стал между ним и мной. Шерсть дыбом, рычит на дядьку. Поэтому выходит, не всегда мы боимся правильно. Не понимаем, что на самом деле страшно, а что сами себе напридумывали. Хорошие у вас эти "Winston". Таких бы пять пачек за раз скурил, - он затянулся с солдатской жадность, мигом спалив четвертушку сигареты. - А вы, я слышал, из Москвы?
      
      Ирина кивнула, улыбнувшись его детской непосредственности.
      
      - Я из Сокур. Это под Казанью. В Москве ни разу не был, хотя наш полк под Раменским месяц дурью маялся. Вот обидно, так и не посмотрю столицу. А с другой стороны, - он прикрыл один глаз, с хитринкой глядя на Красину, - если бы мне кто из взвода сказал, будто я этим летом буду всякие поганки жрать на космическом корабле, я бы морду начистил за такие приколы. Ладно с Москвой - на Фаргерте будет точно поинтереснее. Даю вам слово.
      
      - Ильин! - рявкнул Гармаш.
      
      - Я! - Артем круто развернулся на каблуках.
      
      - Хватит легкие засорять. Твой багаж вот и вот, - майор указал на профессорские сумки, собранные, расставленные в ряд возле чемодана. - Нести бережно как хрустальную вазу.
      
      - Есть! - Ильин еще разок ожесточенно затянулся и шепнул, наклоняясь к Ирине и выдыхая дым: - А вы красивая. На актрису похожи. Как-нибудь еще вместе покурим?
      
      Он мимолетно сжал ее ладошку и отправился выполнять команду Гармаша. Красина не нашла, что сказать, только губы разомкнула от неожиданного комплимента. Ну совсем свихнулся прыщавый мальчишка! Она лет на шесть старше его, а он туда же: вместе покурим. Видимо, гормоны сильно давят на голову. Света Хитрова когда-то дожидалась своего солдатика, давно, еще на первом курсе института. Скучала, смелости набралась, поехала после сессии к нему в Новочеркасск. А он там, как выяснилось, из части через забор и по очереди крутит с двумя подругами. Да крутит с таким азартом, что одна уже на третьем месяце беременности. Гормоны, гормоны, тяготы армейской жизни с невыносимым воздержанием. Мужчины все одинаковы с пеленок: легкомысленны, нахальны и жестоки. Они как особый вид биологических существ неисправимо деструктивны. Одни разрушают словом, идеей, другие грубой силой, оружием, третьи тихонечко эгоизмом. Интересно, что о таком псевдобиологическом выводе сказал бы профессор Чудов? С другой стороны к ним иногда проникаешься жалость. Даже сразу не поймешь, откуда она берется. Просачивается как вода в невидимые щелочки души, и потом принимаешь ее как родную субстанцию. Ладно, солдат Ильин, покурим. Чего же вместе не покурить, если здесь нет ничего веселее табачного дыма.
      
      Когда все вещи собрали, Красина с мичманом взялись сворачивать ширму. Ее намеренно не трогали до последнего момента, чтобы кто-нибудь из близких к администраторам, не заинтересовался причинами спешного свертыванья хаты. Конечно, идти с огромным количеством багажа придется через северо-западную окраину пещерного города, потом биотронами, и там самый опасный этап: попробуй, если нарвешься на подручных Гудвеса или Перца, объясни, что за движение с сумками в столь неожиданном направлении. Но и здесь светить свои замыслы раньше времени смысла не было. По причине срочного отбытия пришлось даже отказаться от разведки неизвестной пещеры за биотронами.
      
      - Ириш, рюкзак взять не смогу, - сказал Лугин, сматывая с матросской сноровкой трос через локоть. - Ожог лямкой растревожит. Так что, извиняйте мадам - серые глазки. Но из ваших самые тяжелые сумки понесу я.
      
      - Спасибо, месье - благородный Волк, но с вашими ранами, вам противопоказано выбирать самое тяжелое, - Красина бросила свернутую простынь на кусок полиэтилена. - Если б только плечо, а на вас живого места нет. В общем, с сумками - не вопрос. Вы нужны нам здоровым.
      
      Остальные уже были готовы в путь: майор возле Елены Владимировны и важного профессорского чемодана с образцами семян, солдаты вряд ближе к сумкам и уложенной палатки, Хитрова, улыбаясь со скрытым лукавством, о чем-то болтала с Чудовым.
      
      Весь путь до последней арки Лугин, оглядывался, посматривал в прорехи между палатками и ширмами, маясь только одним: не выскочил бы откуда-нибудь кафравский робот. Плотной группой да с пожитками - у каждого по две-три сумки, а то еще рюкзак за плечами - попробуй от него смойся. Если даже через соседние хаты, между пенолитовых простенков лазейками, все равно кого-то схватит, зацепит, ведь жгут стреляет на метров пятнадцать-двадцать. И что за зловещую игру придумали кафравцы, пустив по пещере сатанинские машины, жужжащие беспощадную песню? Месть за пущенный на строительные блоки пол? Так сказали бы хоть что-то внятное, рявкнули, мол, не смейте! Или мы для них как дичь или домашний скот? Вот и разъезжают по загону этакие убойные комбайны, отлавливая, упаковывая человеко-овечек для столовых и промышленных нужд. Если дела обстоят действительно так, то без разницы к Фаргерту летит корабль, к любой другой планете или этот звездолет - огромная космическая фабрика смерти. Ведь по любому волей хозяев все его пассажиры обречены.
      
      Прошли все-таки к биотронам без проблем. И без разговоров, молча как колонна призраков. Иногда из палаток, из-за баррикад, развешенного на веревках тряпья выглядывала чья-нибудь рожа с недоуменным взглядом: куда, зачем? Одумайтесь!
      
      В ближних галереях оказалось пусто: несколько переселенцев с опаской снимали с замшелых стен неказистые плоды, трое притаились в гроте, и кто-то шмыгнул мимо серебристо-серых листьев. Оно и понятно: жуткие машины навели такой переполох, после которого только самые отчаянные или голодные рискуют высовываться из хаток. Что народа в биотронах мало, для беглецов оно и к лучшему. Меньше риска столкнуться с прихвостнями администраторов, почти всегда околачивающихся здесь: у кого-нибудь что-то отнять, кого-нибудь заставить податься в хмурые ряды дружины, мытарей или работников. Во истину пещерный мир, где выбор между смертью и рабством также узок как между двумя холодными стенами. И закричать бы, размахивая руками побежать, чтобы к чертовой матери вырваться, да бежать некуда!
      
      - Сюда, товарищ майор, - оповестил Ракитин, замедляя шаг перед ответвлением тоннеля. - Фиг там что разглядишь, фонарик надо. А то ноги переломаем или наступим куда в неприличное.
      
      Что с прохода несло "неприличным" Лугин успел почувствовать. Не все утруждали себя ходить к местам с проточной водой, определенных как "туалет". Но хрен с ним, "неприличным". Секундой позже он услышал голоса из соседнего коридора. Оттеснив Ракитина, мичман сделал шаг вперед и сказал, негромко, но так чтобы разобрали Гармаш и двое солдат впереди:
      
      - Уходим тихонько шагов на сорок, Там, - Сергей кивнул в сторону хода, откуда доносились голоса, - возможно, люди администраторов.
      
      Майор быстро понял его и к счастью не стал вступать в неуместный диалог. Конечно, моряк прав: вряд ли здесь будут бродить обычные переселенцы. Не иначе, как дружина или еще какая-то сволота. Ненадолго Гармаш нажал кнопку фонарика, освещая темную галерею. Луч света выхватил извилистые стены с наплывами блестящей гадости. Пол, увы, был неровным: выступы, впадинки - вполне можно оступиться и отхватить ко всем неприятностям вывих стопы. Дальше, где стены расходились, сверху свисало нечто похожее на древесные корни. Если бы не темно-багровый цвет отростков, то в голову могло прийти, будто над гротом растет гигантский дуб или еще какой лесной великан, пробивший корнями грунт на огромную глубину.
      
      Все шли тихо, осторожно переставляя ноги. Одновременно приближение неизвестных к развилке по соседнему коридору все больше давило на нервы, хотелось оставить сумки и побежать в темноту, едва разбавленную фиолетовым свечением высокого свода. Майор, шагавший впереди, несколько раз включал фонарь, оглядывая пол. Когда голоса зазвучали у развилки, Гармаш подал знак, всем остановится. Тихо опустив багаж, беглецы прижались к стене. Кто догадался, опустил сумки, извлекая пользу от вынужденной передышки.