Пока Лугин отдышался, и боль немного остыла, прошло минут двадцать. О чем говорили за стеной, он понял не все. Не то, что до мичмана слабо доносился голос Гудвеса, и прерывающий его басовитый говорок Перца, - слышал он их нормально, просто больше был занят своими мыслями. А речи о справедливой власти, милом порядке и светлом будущем на планете Фаргерт - тьфу на них! Подобное проходили много раз: и при большевиках, если история не врет, и точно при развитом социализме, а в лихие девяностые, так по пять раз в неделю. Вот теперь бал правят обычные бандиты. Ай, нет, так нельзя - администрация Нововладимирского. Со слов Гудвеса всенародно избранная. И где эти избиратели? Их бы за такой выбор самих на площади лезвием по горлу. С Нововладимирским теперь понятно. Нововладимирский - оказывается, город такой на географической карте звездолета. Раскинулся этот новогород на все пять секторов пещероподобного пространства. Вроде где-то находилось еще одна или две области, никак не подчиненных нововладимирцам, но об этих областях мало что известно. А зачем некоторых переселенцев администрация к одиннадцати собирала, Лугин разобрал вполне и сразу. Пришедших разделили на три группы: дружина с понятными задачами и целями - опричнина; мытари, что должны добро у населения отбирать, попутно ведя перепись; и рабочие, дело которых нарезать блоки для строительства, благоустраивать территорию вокруг Серебряного столба. Что происходило на площади при этом разделении, Сергей не мог видеть, но слышал наплывающий волнами гул недовольных голосов. Особо громко волновались за стеной, где синело вряд три окна-бойницы. Кто-то из дружины даже выстрелил для острастки в воздух.
      
      Все-таки, о чем бы там не шумели, важнее казались мысли о себе родном. Убьют или не убьют - вот в чем вопрос. Вполне шекспировские соображения, и быть Сергей предпочел бы сейчас не мичманом Лугиным, а каким-нибудь Гамлетом, мающимся в Датском королевстве отвлеченными проблемами жирного ума. Руки за спиной туго держала капроновая хватка. Грамотно затянутая - вгрызалась в запястья как голодный зверек, так что особо не пошевелишься. Даже дышать приходилось с трусоватой настороженностью. В неудобной позе - полусидя, полубоком - тело одеревенело, напиталось тяжестью и холодом, будто затонувшая в болоте коряга. Во рту гаденько-соленый вкус крови: ведь врезали по физиономии не плюшевым Микки Маусом - сапогом. Как только зубы не повылетали? А губешки конкретно распухли, через такие вареники теперь и не свистнешь. Вертеть головой мичману было тоже не сильно комфортно. Все, что он видел, это фрагмент стены, сложенной из зеленовато-бурых блоков высотой в человеческий рост. Материалу и земное название придумали - пенолит. Почти как пеноплен. Выходило, что все в огромных пространствах корабля отделано пенолитом, этаким мощным слоем: выработка в полу ушла метра на два с половиной.
      
      Администраторы довольно преуспели в строительстве. Трудились-то не сами, а привлекли с полторы сотни работников, угрозами, какими-то подачками или обещаниями сомнительных привилегий. За короткий срок вполне наметились очертания будущего сооружения, похожего на небольшой форт. Возводили его по простой придури Перца или действительно от кого-то собирались защищаться, Лугин мог только гадать. Если защищаться, то явно не от хозяев звездолета: смешно подумать, будто кое-как сложенные блоки не шибко прочного материала могут стать препятствием для громил, вроде карем-кафравцев - одного такого Сергей наблюдал, входя в корабль. А от людского недовольства оградить на небольшое время могли. Если за ними укрыться с парой-тройкой калашей и десятком ружей, то вполне можно сдержать атаку взбунтовавшегося Нововладимира или неожиданный наскок идейных конкурентов с чужой территории (что таковые имелись, Лугин слышал краем уха). В период "мирного созидания" форт вполне можно использовать как склад, с которого стащить добро труднее, чем с огороженных ширмами и пустыми чемоданами жилых зон. В общем, если задуматься, решение о строительстве представлялось довольно разумным, если не брать во внимание мысль, что кафравцы добычу пенолита могли не одобрить и высадить гостей, не долетая до Фаргерта, где-нибудь в пустом космосе.
      
      Упершись ногами в недостроенный простенок, Сергей кое-как сумел устроиться поудобней. Это неважное удобство далось резью в затекших запястьях. Теперь он видел, кто его охранял: тип в куртке с нашивкой "Ferrari". Шерстяная шапочка натянута до бровей, глазишки красные, злые, никак с бодуна. Вооружен обрезом фиговой какой-то одностволки (Лугин затруднялся определить модель из-за ее запредельной старости). Обрезы, наверное, стали здесь самым ходовым оружием. Многие попилили дробачи, отхватив приклад и большую часть ствола, в надежде скрытно пронести самодурное изделие на звездолет. Значит, обрез. А у Лугина Денисов нож так и болтался на ремне: лоханулись подручные Гудвеса, когда вязали, не обшмонали. Только, если руки скручены за спиной, пользы от ножа, что мертвяку от клизмы. Тип, который "Ferrari" нервничал почему-то, ходил из угла в угол, то вокруг внушительной горы рюкзаков, пакетов и сумок, то возле проема в стене, хрустя яичной скорлупой - ее здесь валялось много, будто администраторы только и делали, что жрали вареные яйца. Может у них ишачья пасха?
      
      - Слышь, руки ноют, не могу уже. У меня еще плечо обожженное. Ослабь чуточку, а? - окликнул его мичман.
      
      Тот остановился: не человек, точно мартышка в шапочке. Физиономия заросшая, глаза в пучок, и ноги полусогнутые.
      
      - Пожалуйста, брат. Совсем хреново, - еще раз надавил на жалость Лугин.
      
      - Да Гудвес меня потом... Не уполномочен я.
      
      Ответил по-человечески, даже не послал, куда обычно направляют в таких случаях. Мичман замолчал, обиженно посапывая и заново ковыряясь в своих мыслях. А через минут пять охранник с непонятной радостью сообщил:
      
      - Идут уже. Лежи, не дрыгайся.
      
      Приближающийся разговор и шаги, Сергей тоже услышал. Первым пожаловал Перец, за ним двое чернявых, плотно сбитых с похожими лицами - братья что ли, и Гудвес. Вернее его утиный нос сперва, потом Гудвес.
      
      Перец стал в паре шагов от мичмана, широко расставив ноги и глядя с ухмылкой, словно не пленник валялся перед ним, а забавное явление природы.
      
      - И что ж ты, сынок сучий, вытворил? - он наклонился, не высовывая рук из карманов. - Надеялся на что? Друг, знакомый твой что ли?
      
      - Хватку ослабьте, - попросил Лугин. - Жмет - не могу.
      
      - Плохо тебе, да? - хмыкнул Перец. - Вот и нам ты сделал плохо. Выставил на посмешище ребят, да и меня. Снимите хватку, - он повернулся к чернявым братьям.
      
      - А деру даст? - не согласился Гудвес.
      
      - Никуда не денется, - Перец присел на сложенные стопкой куски пенолита.
      
      Капроновый трос уже слетел на пол, а Сергей рук не чувствовал - так, будто бестелесные придатки, по которым вместо крови течет колючее электричество. Медленно он размял пальцы, ладони и поднял взгляд к Перцу:
      
      - Какой он мне друг-знакомый? Первый раз вижу. А что так вышло, извиняйте, - распухшими губищами говорить не особо приятно, да еще и приловчиться надо.
      
      - Чего? - на лице Гудвеса нарисовалось изумление. - Просто извиняйте?
      
      - Я не знаю его. Хотите, верьте, хотите, нет, но видел первый раз. Я вообще подошел, когда ваши пересуды закончились. Чего мне за незнакомого дурика вписываться? Вот так здравым умом: нужен он мне? Не больше чем зайцу корабельный штурвал. А все из-за чего: у меня плечо обожженное, - Лугин откинул плед, показывая покрытую коричнево-желтой коркой рану, которой после всех неприятностей пошла кровь. - Он набежал и в плечо меня шлеп!
      
      Вид обширного ожога произвел впечатление. По крайней мере, на Перца - он даже дернул головой словно икнул.
      
      Лугин прикинул: хоть с ножом, хоть без ножа с этими ребятами ему не сладить. В лучшем случае свалит одного и душа сразу в ад. А дать деру... Перец здесь прав: особых перспектив у мичмана не было. Даже если поднатужится через стену перескочить, неизвестно, кто за ней встретит его простреленное тело. Оставалось хитрить, как умеет, разыгрывать раскаянье, испуг и понапористей убеждать их в собственной невиновности.
      
      - В плечо меня задел. Крепенько так, что в башке разом помутнело. Понимаете? - продолжил объяснять Сергей, для наглядности морщась и всячески выражая страдание. - В плечо врезал случайно или нет, а мне как раскаленной железякой по телу. И я сразу повалился. Пытался устоять, но какой там - покатился вашим под ноги. Ну вышло так... Я ж в тот момент ни о чем не думал - мысли все напрочь из башки. Не, ну действительно так, ребята. Дурной случай всему виноват.
      
      - Действительно дурной. Ну-ка ближе подойди, - поманил его Перец.
      
      Оглядел плечо и тяжело вперился в глаза Лугину:
      
      - Значит, утверждаешь, мол, казус вышел? Непреднамеренный такой?
      
      - А нахрен мне ему подыгрывать? Даже если б знакомый, своя задница как-то дороже.
      
      - Это да. Вот я и думал: либо тебе жопа не дорога, либо ты такой наивный дурак, вроде голливудского героя. Что делать будем, Вась? - он повернулся к Гудвесу.
      
      - Что делать? Свидетелей соберем и судить завтра по всей строгости. К утру наверняка и беглого найдут. Так что судить вместе, - тот повел носом в сторону и остановил взгляд на Лугине. - Парень, а это ж ты мне встретился возле сортиров, весь такой разнесчастный - сиротина рязанская? Втюхивал: жрать нечего, с собой ничего не взяли?
      
      - Ну было, - Сергей осторожно кивнул. - Машина наша сгорела со всем барахлом. Было всего полный багажник и задние сидения сумками уставлены - не осталось ничего. Я думал на мне, что есть тряпье, и то сгорит. Пришел на звездолет пустой как бамбук. Без куртки в порванной рубахе холодно, вот у незнакомых людей разжился одеялом... Не только машина сгорела, друг еще погиб, - решил добавить он. - Лучший мой друг. Первое время я вообще в обалдении был, сам себя не помнил.
      
      - И баба такая шустрая рыжая с тобой была? - Гудвес скрипнул кожанкой и прищурился.
      
      - Была со мной, - нехотя признал Лугин. Чтобы разговор повернулся к Светлане, ему край как не хотелось. Утверждать, что не знаком с ней? Так очевидная глупость: и Гудвес и дружки имеют его свои глаза и уши. А сказать обратное, мол, девушка моя, сестра или жена: тоже не известно чем обернется. Возьмут ее на прицел, при таком раскладе не захочешь бежать даже при стопроцентной возможности.
      
      - С тобой, значит, - он вытащил пачку "Русского стиля", сунул в рот сигарету и неожиданно предложил Лугину: - Будешь?
      
      - Не курю. Мать ругает, - натужно пошутил мичман.
      
      - Поселился ты с ней в пятом секторе у сплошной стены, - уточнил Гудвес и, щелкнув зажигалкой, обратился к Перцу: - Слышишь, Влад, рядом с их хатой Санька Мальков остановился. Ну Малец, бригадир второго отряда дружины. Это я к чему... Мальков говорил, профессор там живет. Этакий умник с бородкой в вельветовом костюме. Живет же с вами профессор? - он вопросительно уставился на Сергея.
      
      - Да есть старичок, - согласился Лугин. Откуда утконосый знал такие подробности, Сергей не брался предположить. Может, упомянутый Мальков имел какие-то интересы и разложил главным администраторам все про соседей?
      
      - Профессор он вроде как по ботанике или биологии. В любом случае человек нам нужный. Это я вперед смотрю: мало ли как на Фаргерте с местной растительностью и зверями. Нам может потребоваться специалист, - пояснил он Перцу. - И здесь ботаник не помешает. Например, чтоб местные овощи использовать с большим успехом. Возьмем его под крылышко? Пусть возле нас спокойно живет. А Мальков с мозгами человек: когда наши прошлый раз ходили шмотье и жратву собирали под общак, профессора он распорядился не сильно вытряхивать. В общем, забираем профессора, да?
      
      - Умные люди всегда в цене. Таких в список надо и к себе ближе, - флегматично отозвался Влад, полез во внутренний карман куртки и извлек нож.
      
      Денисов нож - Лугин ошибиться не мог. Та же черная, чертовски удобная ручка с волчьей головой в оскале, то же темное лезвие с затейливым будто изморозь рисунком. Мичмана аж пот пробрал. Денискин нож! Выходит, не лохи. Обшмонали. Да так, что он и не почувствовал, как из чехла лезвие выползло! Но потом как пропажи не чувствовал? Хотя когда все тело одеревенело и ноет, то пустой чехол нетрудно спутать с ножом.
      
      - Я вот еще что замыслил, - продолжил развивать свои глобальные идеищи Гудвес, медленно прохаживаясь у стопки блоков. - Всех наших расселить возле администрации, конечно правильно. Мы так и сделаем в ближайшие дни. И спокойнее так всем, и для дела полезнее. Еще было бы толково... - он затянулся, щурясь. - Стариков отдельно поселить, к примеру, дальше от средины второго сектора, а детей всех собрать и в третий. Сделаем по типу детского лагеря. С соответствующим уходом, воспитателями. Молодое трудоспособное население при этом выйдет все отдельно - к ним и подход другой и спрос построже.
      
      - Чего несешь? - хмыкнул Перец. - Детей отдельно... Шум мамаши поднимут.
      
      - Шум быстро пресечем. Наиболее шумных на работы по сбору кафравской пищи, и разнос воды. Или на окраину в резервацию - пусть дохнут без жратвы. Жить захотят - приползут сами уже без всяких споров. Отдельную зону выделим для нормальных баб, которые приглянуться наши ребятам, - здесь уже своим мыслям хмыкнул Гудвес. - Ладно, чего сейчас языком чесать. Давай с этим решать, - переглянувшись с Владом, он кивнул на Лугина. - Сейчас приговорим по справедливости или до утра?
      
      Перец оторвал задницу от блоков и подступил к мичману. Зашел с одного бока, потом с другого, словно разглядывая бычка на рынке.
      
      - Ну-ка одеялко скинь, - попросил он.
      
      Сергей нехотя размотал плед.
      
      - Вижу, ты - парень крепенький. Если б дураком не был, поправился, в дружине мог служить. А так, - Перец перехватил нож в правую руку и неожиданно сунул ей снизу вверх, точно мичману под левое ребро.
      
      Даже Гудвес от неожиданности крякнул, так и застыл с сигареткой прилипшей к губам.
      
      Как Лугин успел отреагировать со своим нездоровым плечом, сам не слишком понял. Перехватил Перцево запястье на самом подлете. Шаг в бок, роняя плед, увернулся. Сердце без всякого лезвия едва не разошлось, и из груди вырвался всхрип:
      
      - Агх!..
      
      - Ну, молодец, - оценил Перец. - Теперь вижу, не дурак. Как звать-то?
      
      - Лугин... Сергей... - мичман перевел дух.
      
      - Лужком будешь. Точно как московский мэр. Разумел? - внимательным и тяжелым взглядом Влад прошелся по его лицу. - Так решим. Сейчас ступаешь до своей хаты. Возьмешь профессора с семьей и сюда. Объяснишь ему, что бояться нечего, администрация Нововладимирска оказывает ему почтение и берет под опеку. Место под жилье выделим возле площади. Вещи помоги им перенести.
      
      - И шуструю рыженькую приведи, - небрежно добавил Гудвес. - Рыжую обязательно сюда. Ее беру под личную заботу я. Вот так, парень. Считай, что тебя рассудили. Все понял?
      
      В первые секунды, Лугин понял только одно: везунчик он, что руку этого козла перехватил. Бил Перец не в шутку, и нож точно бы вошел под ребра до рукояти. Везунчик! Одним словом, везунчик! И отпускали его тоже каким-то невероятным чудом. Лишь потом начало доходить, что не так просто оборачивается свобода. Привести сюда, в этот козлятник Владимира Ефимовича с дочкой, еще и Свету?! Хрен моржовый откушают. Но сейчас главное свалить отсюда. Кому пользы, если передумают и по-другому "рассудят"? Ведь профессора они по любому взяли на заметку. И дамочку Лисичкину утконосый, если возгорелся, найдет и без Лугина помощи.
      
      - Понял, - отозвался мичман, стараясь надеть на физиономию сверкающий счастьем вид.
      
      - Ну, давай тогда, Лужок, - Гудвес несильно прихлопнул его по плечу, на этот раз здоровому. - Сильно со сборами не затягивайте.
      
      - Палатки надо снимать и шмотье укладывать. Постараемся до вечера, - Сергей направился к проему в блочной стене.
      
      Два брата чернявых безмолвно расступились.
      
      - Оп! - услышал он сзади и почувствовал острие, упершееся вниз спины.
      
      Мичман медленно повернулся.
      
      - Тесарь свой забери. Неплохой, кстати, - Перец вложил ему в ладонь Денискин нож.
      
      - И это... Фокус не вздумай выкинуть. Сам понимаешь, бежать с подводной лодки некуда, - добавил Гудвес. - Дурканешь, уже точно не простим.
      
      Ступая по проспекту Ленина, Лугин от свободы особой радости не ощущал. Было вроде какое-то облегчение в первые минуты, мол, жив, почти здоров, - было и скоро растворилось без следа. Взамен пришли думы тяжелее, холоднее беломорских волн. И что профессору теперь говорить? Что Ирине и Светке? Молчком, уйти, отводя от них беду? Смыться куда-нибудь в биотроны? Так этим беду не отведешь: сам выживешь или нет, а за Владимиром Ефимовичем и Хитровой пожалуют хмурые ребята дружины. В общем, влип по самые некрасивые помидоры. А Лисичкина оказалась права. Подсадили администраторы на крючок. Такой, что как не трепыхайся - не соскочишь. И как теперь это ей в лицо признать?
      

      
      Свою хату - как модно здесь стало называть - Лугин опознал шагов со ста. Вон выступ стены, неровный, будто сложенный из кусков торфа, за ним ширма цветных простыней, виден верх палатки.
      
      Хотелось пройти мимо и исчезнуть в лабиринте биотронов, но это называлось бы похабным словом: "предательство". А разве мичман предавал кого-нибудь? И в беде своих не бросал никогда. Даже сопляком, когда сторож в саду сцапал, и здоровенный мохнатый пес брызгал слюной в лицо, Дениску он не оставил. Хотя, если честно признать, ревел и вот-вот был готов сдаться, рассказать, кто ветки ломал, да скорее бежать. Теперь Дениса нет. В очередной тысячу пятый раз Сергей ощутил, как не хватает здесь Климентьева. С ним можно было хотя бы сесть без суеты и собрать мозги в кучу.
      
      Он на минуту остановился, оглядел соседние жилища - хаты, выделявшиеся между пещерных выростов ширмочками, рядами чемоданов, коробок, боковинами палаток. Пытался угадать, где поселился Мальков, упомянутый Гудвесом. Но как угадаешь, если их бандюковского Мальца он в физиономию не знает? Отчего-то вспомнился джинсовый. Может и этот со своими дружками рыскает где-то поблизости.
      
      Откинув полог, мичман вошел. Хитрова, слава богу, оказалась на месте - не увязалась хвостом за ним к площади. И все были здесь. Обедали за вокруг клеенки кафравскими деликатесами. "Огурцы", нарезанные кружочками на тарелке, горка синюшных отростков, листики мясистой зелени вовсе не зеленого цвета. В память о далекой родине галеты и банка "Главпродукт": тушенка свиная с гречневой кашей. С нее шел аппетитный дымок. Позже Лугин догадался, что ее разогрели на профессорской спиртовке.
      
      - О, Сергей Борисович! К столу, прошу к столу, - пригласил Гармаш.
      
      Ирина, сидевшая ближе других к входу, так и застыла с ложкой у рта. Глаза в испуге расширились - не глаза, а клочья северного моря в непогоду. Светлана отреагировала секундой позже. Вскочила и всплеснула руками:
      
      - Ну говорила же: не ходи! Не ходи, Серенький! Хорошо теперь тебе?! Сильно от упрямства полегчало?!
      
      - Извините, девушки за некрасивое слово, но дела хреновые, - признал Лугин, остановившись у края палатки и не особо замечая ехидной наезда Хитровой.
      
      - Молодой человек... Сережа, - профессор Чудов покачал головой. - Куда же вы так влезли? То-то Света беспокоилась о вашем исчезновении. Не зря вовсе беспокоилась. Какое же у вас лицо! Все совершенно расквасили!
      
      - Да нормально лицо. Как биолог, вы-то понимаете: лицо, оно пройдет, - кисло усмехнувшись, Лугин потрогал свои губы и скулу. - В другом здесь дело. Разговор, граждане переселенцы, крайне серьезный. Не знаю, как правильно начать. Но когда начну, о синяках на моей физиономии вы точно вспоминать перестанете.
      
      - Тебе компресс надо, - засуетилась Хитрова. - Потом все разговоры. С таким ртом, я бы вообще была против разговоров. Зубы хоть не выбили?
      
      - Извини, Лисичкина. Не до компрессов. Да и толку с пустых примочек никакого, - отверг мичман, в душе польщенный ее заботой. - Позволь, - он прошел ближе к столу, сел между солдат. Сел, собираясь мыслями, и рассказал все, что случилось с ним на площади и в форте администраторов.
      
      Пока рассказывал, только Гармаш подергивался и вставлял реплики из глубин армейского самосознания, вроде: "надо было так - я бы сделал этак". Остальные сидели смирно, пожевывая инопланетные овощи, со скромностью ныряя ложками в жестяную банку.
      
      Первым после мрачного финала Сергеевой речи заговорил профессор Чудов.
      
      - Я за Лену очень боюсь, - сказал он, вертя между пальцев чайную ложечку. - Только за Леночку. Если бы не она, пренебрег бы их, так сказать, предложением и всеми угрозами. Мы - свободные люди и сами в праве выбирать, как нам жить. Ну сколько можно, господа? Всю жизнь мы от кого-то зависим: то от вождей народа, то от парткомов, то демократов и чьих-то интересов с деньгами. Мы как мошки: нам только кажется, что летаем по своей воле. На самом деле, куда ветер дунет, туда нас и несет. И вполне возможно, что на огонь. Еще в институте я когда-то мечтал... Улыбнетесь сейчас, но это сущая правда обычной человеческой души. Мечтал на необитаемый остров. Чтобы среди диких деревьев и трав, и не было вокруг никого. А теперь мы действительно в страшной западне. Как бы на острове, только населенном существами не многим приятнее людоедов.
      
      - Я, папа, ни в коем случае не согласилась бы к ним, что бы хорошего они не обещали. И вранье, скорее всего, их посулы. Таким людям верить нельзя, - высказалась Елена Владимировна. - Мы подумаем, как сделать. Корабль огромен, и я уверена, что можно найти места и за пределами так называемого Нововладимирска. Вообще, мне здесь с первого дня не понравилось. Если не изобретем ничего лучше, попытаемся попросить помощи у кафравцев.
      
      - У кафравцев? Каким же способом, Леночка? - майор откинулся на стоявшую позади сумку. Речи и мысли очаровательной дочки Владимира Ефимовича словно по волшебству сначала трогали его сердце военного, потом медленно взбирались к голове.
      
      - Я уверенна, должен существовать какой-то способ связи с хозяевами корабля. Например, в биотронах существует какая-то компьютерная система оповещения, что можно трогать, что нельзя. Она, возможно, двухсторонняя, - высказала предположение Чудова.
      
      - То есть, вы предлагаете стать у одного из "говорящих" простенков и настойчиво повторять: уважаемые кафравцы, возьмите нас под защиту от земных выродков? - с легкой насмешкой поинтересовалась Хитрова.
      
      - А может быть, - оживился Игорь, сидевший рядом с Леной в расстегнутом не по уставу кителе и позволивший даже снять с себя ремень. - Почему же нет? Только не повторять что-то там, а выкинуть штуку, которую инопланетники запрещают. Например, счистить нафиг все растения со стенки. Кафры сто пудов всполошатся и прибегут. Можно придумать и другое нахальство.
      
      - Прибегут и морды набьют, - не удержался подковырнуть друга Артеха. - Все будем как мичман.
      
      - Рядовой Ракитин, у тебя в голове космический вакуум. Думал бы, что говоришь! И ты бы, Ильин про морды молчал! - возмутился Гармаш и перевел взгляд к Лугину: - А вообще, мичман, это вы во всем виноваты. Чего вас дернуло, выражаясь по-морскому, в автономное плаванье к Серебряному столбу? И чего вы со мной или с Владимиром Ефимовичем не посоветовались? Пренебрегаете что ли?
      
      - Знаете, майор, решения, касающиеся меня, принимаю я сам, - глянув из-под опущенных бровей, Лугин взял с тарелки мясистый листок. Без большой охоты надкусил, хотя жрать хотелось.
      
      -Вот и приняли. Сам взяли и всем распорядились. Теперь у всех сплошная головная боль. Я вижу только одно решение: менять позицию. Исчезаем отсюда до наступления вечера. Быстро сворачиваемся и проходами дальше от Серебряного столба. В случае нападения, оружие у меня есть. Вот же черт! - вскинув голову к световому пятну, Юрий порывистым взмахом руки разгладил усики. - И вся белиберда из-за вас, мичман! Вашего самовольства!
      
      - Позволю заметить, майор, если бы Сергей не пошел к администраторам, то вышло бы намного хуже, - сказала Красина. Ее с первого дня раздражала бравая самоуверенность военного. Гусар Ржевский, блин! Строит из себя без двух минут генерала, а перед дочкой профессора чуть ли не пританцовывает.
      
      - Позвольте пояснить? - Юра удивленно вытаращился.
      
      - Что здесь неясного? Даже с вакуумом в голове понятно: администраторы имели вид на Владимира Ефимовича задолго до того, как Сергей пришел к ним, - подхватила Иркину мысль Хитрова. - Вы немножко путаете, Юрий Сергеевич, не мичман навел на наш скромный уголок Гудвеса с бандой, а несколько наоборот - они сами давно прицелились сюда. И более того: если бы Серж не ходил на площадь, то мы бы ничего и не узнали о замыслах правления Нововладимирска. Не так ли? Просто однажды пожаловали бы сюда ребята из дружины и забрали кого надо и что надо без всяких пояснений. Как вам такой внештабной поворот?
      
      - Светочка права, - согласился Владимир Ефимович. - Мы должны быть благодарны Сергею, что он взял смелость сходить туда. Теперь мы хоть знаем, какая нам угроза. Жаль, знание досталось такой ценой. Сереж, вас только по лицу били?
      
      Вопрос, честно говоря, был идиотским, хотя и от профессора. Все тело Лугина ныло от смачных пинков. Били-то оскорбленные "перцы" со всей душевной широты. Ногами попинали, испытали как ему, Лугину, кулаки подкрепленные матом. А удар прикладом калаша - отдельная песня. На фоне свежих синяков, даже обожженное плечо не так давало знать, точно как по старому морскому шаблону: одна хреновость изводит другую.
      
      - По лицу, - отозвался мичман. - Сейчас это неважно, Владимир Ефимович. Времени у нас маловато, а край как нужно определиться. Решить, наконец, как мы поступим.