За семь лет здесь многое изменилось. И дело не в том, что справа от барной стойки появился огромный телевизор, а над столиками светильники, похожие на мутно-стеклянные головы джекров. Что-то изменилось в глазах людей, их лицах и в запахе табачного дыма, висевшего сизыми прядями. Вчера, проезжая на такси по Манхэттену, Быстров поинтересовался, куда делись башни Международного торгового центра. Таксист ничего не ответил, лишь подозрительно глянул на него, потом молчал всю дорогу до отеля. Похожие перемены Глеб Быстров обнаруживал и раньше: и десять лет назад, и пятнадцать, и сорок пять – в Москве, и в Сочи, и, конечно, здесь, в Нью-Йорке. Он даже придумал особое словечко, чтобы обозначить эти метаморфозы и свое отношение к ним, но сейчас не мог его вспомнить и растерянно возил донышком бокала по столу.
      – Стретто! – вдруг воскликнул он.
      – Что? – Девушка в шелковой блузке остановилась в проходе и вопросительно повернулась к нему.
      Несколько секунд зрачки незнакомки изучали его молодое, без единой морщины лицо, тоскливо-серые глаза и старомодную прическу, делавшую Быстрова похожим на звезду боксерского ринга тридцатых годов прошлого века.
      – Стретто… – повторил Глеб и попытался улыбнуться.
      – Вы музыкант? – наклонившись, спросила девушка.
      – Нет, я вояджер и редкая сволочь. – Он качнул бокалом, едва не расплескав пиво.
      – Очень хорошо, – кивнула она и покосилась на свободный стул напротив Быстрова.
      Глеб хотел предложить ей устроиться за столиком и заказать еще пива, но на экране телевизора появилась заставка CNN.
      – Срочное сообщение! – оповестил торопливый голос диктора. – Как только что стало известно из информационного центра НАСА, сегодня в четырнадцать часов пятьдесят три минуты неизвестный объект столкнулся с орбитальной станцией «Альфа». В результате столкновения полностью уничтожены три солнечные батареи; серьезные повреждения получили штанговый манипулятор и японский исследовательский модуль JEM EF. Экипаж не пострадал, однако остается опасность разгерметизации станции. В непосредственной близости от жизненно важных узлов перемещается множество крупных обломков. В настоящее время НАСА, Росавиакосмос и ЕКА ведут срочные консультации по выходу из катастрофического положения. И еще в дополнение… – Диктор слегка наклонился над столом и кивнул кому-то головой. – Бортовая камера «Альфы» сделала несколько снимков пролетевшего объекта…
      На экране возникла антенна МКС, за ней на фоне звезд угадывалось размытое тело. Оно приближалось быстро, через несколько кадров заняло больше половины видимого поля. Странный объект, насколько можно было судить при неважном качестве съемки, имел правильную форму и походил на эллипс из гладкого металла.
      – По мнению экспертов, виновником происшествия на орбитальной станции не может быть обычный метеорит. Есть основания полагать, что причиной аварии стало искусственное, возможно, управляемое тело. Предположить что-нибудь о его происхождении пока не берется ни один из специалистов НАСА. Следите за выпусками наших новостей! Мы будем передавать все подробности происшествия с космической станцией.
      Экран телевизора моргнул и снова разразился музыкальной программой MTV.
      – Черт! – полушепотом проговорил Быстров и потянулся за сигаретой.
      – Вас это так волнует? – поинтересовалась незнакомка, наклонившись к нему.
      – Н-нет, – сжав губами фильтр, отозвался Глеб. – Помилуйте, какое дело пустому бездельнику до космических казусов? Если не против бокала пива и моей компании, присаживайтесь.
      Он подвинул ногой стул, и девушка, разыграв сомнение, опустилась на пластиковое сиденье.
      – Какое вам дело? Когда вы смотрели на экран, в ваших глазах было столько интереса, пристрастия, какого-то вулканического удивления, что…
      – Что? – Глеб щелкнул зажигалкой и поднес огонек к сигарете.
      – Анжела Вайли. Аспирант кафедры социальной психологии, – представилась она и протянула руку.
      – Глеб. Быстров. – Он осторожно пожал ее маленькие пальчики. – Вулканического удивления, говорите? Не каждый же день боруанские катера врезаются в орбитальные станции. Думаю, в глазах этих людей, – Глеб кивнул на соседний столик, где несколько парней живо обсуждали сообщение CNN, – было не меньше интереса и удивления. Полагаю, в ваших тоже.
      – Что такое «боруанские катера»? – Анжела Вайли дернула бровью.
      – Боруанские катера? Извините, понятия не имею. – Быстров выпустил струйку дыма и отвел взгляд.
      – Вы же сказали: «Боруанские катера врезаются в орбитальные станции». Вы имели в виду тот странный объект, снятый камерой МКС?
      – Я ничего не имел в виду. Оговорился. Простите, госпожа Вайли, мне нужно идти. – Быстров торопливо затушил сигарету и встал.
      – Но вы хотели заказать еще пива! – Голос Анжелы стал звонким, и она приподнялась, опираясь на край стола.
      – Пожалуйста, простите. Может быть, еще увидимся. – Он тепло и сильно сжал ее ладонь и широкими шагами направился к выходу.
      Выйдя из бара, Глеб долго шел мимо витрин бутиков, потом свернул к соседнему скверу. Пересекая дорогу, на которой лежали длинные тени небоскребов, Быстров покосился на застывший у светофора поток машин. Закатное солнце яркой медью отражалось на их стеклах. Пахло резиной, горячим асфальтом и выхлопными газами. Глеб втянул ноздрями этот отчего-то приятный запах и подумал, что он соскучился по нему за последнее время. Он неторопливо прошелся по зебре перехода и направился к аллее, тянувшейся до белого фонтана.
      «Не надо было сбегать от нее, – подумал Глеб, вспоминая смуглое и приятное лицо Анжелы Вайли. – Планетарный катер боруанцев… Какая глупость! И зачем я сказал ей об этом? Странно, что меня так расслабили два бокала пива».
      Он остановился и посмотрел в конец улицы, едва видной за деревьями. Где-то там, в уютном подвальчике в синеватом блеске светильников еще сидела озадаченная госпожа психолог, но возвратиться к ней Глеб уже не мог – слишком по-идиотски это выглядело бы. Он повернулся к фонтану и почувствовал, как на запястье запульсировал браслет связи. Вызывать его мог только Арканов, чтобы обменяться какой-нибудь пустяковой новостью или излить впечатления о последних днях лета в Подмосковье. Быстров дал мысленную команду ответить. Вместо шелестящего баритона Агафона Аркадьевича в сознании зазвучал совсем другой голос – женский.
      – Привет… – Сказано это было так вкрадчиво и мягко, что у Глеба похолодело в желудке.
      Прежде чем отозваться, он несколько секунд молчал, потом произнес:
      – Привет, Ивала Ваала. Застала, что называется, врасплох.
      В ответ он услышал короткий смешок.
      – Ты, конечно же, где-то здесь? И я должен явиться через пять минут?
      – Да, Глебушка. Как можно скорее. Я там, где мы останавливались в прошлый раз… – Ивала напрягла память и произнесла на плохом английском: – Hotel Beekman.
      – Бикмэн-Плэйс? – уточнил Быстров.
      – Насколько я помню, в этом дрянном городе мы с тобой были один раз и останавливались только в одной гостинице. Или я свихнулась?
      – Думаю, ты в здравом уме. Назови номер апартаментов.
      – Не знаю, какой номер. Найдешь меня на шестнадцатом этаже, из лифта налево и третья дверь справа, – пояснила Ивала Ваала.
      – Буду через полчаса, – пообещал Быстров.
      – Поторопись! Я в очень неприятном положении! Здесь так мерзко! – Ее голосок стал требовательным и одновременно жалобным.
      Глеб молча направился через сквер.
      – Товарищ Быстров, ты меня слышишь?
      – Угу, – отозвался он, освобождая от обертки жевательную резинку.
      – Тогда скажи, в номере есть системы видеонаблюдения или пси-прослушки?
      – Разумеется, нет. Что ты там натворила? – насторожился Глеб и отправил мятную пластинку в рот.
      – Ничего особенного. Приезжай скорее, увидишь. – Ивала хохотнула и прервала связь.
      Поймав недалеко от перекрестка такси, Быстров назвал отель и плюхнулся на скрипящее сидение. Желтый «Чекер» живо тронул с места. За стеклом проплывали грязные улицы, толпы пешеходов и потоки машин. До Манхэттена было далеко, и Глеб, прикрыв глаза, пытался угадать, что привело сюда госпожу Ваалу и как она узнала, что он в Нью-Йорке. Мысли Быстрова вертелись вокруг последних событий на Полисае, разговоров о сверкающих ангелах, но он никак не мог связать это со столь неожиданным появлением Ивалы – его давней подруги, с которой он побывал не в одной смертельной переделке.
      Обгоняя грузовой фургон, такси выкатило на Вторую авеню и через квартал свернуло на Сорок девятую улицу. Башня отеля Бикмэн предстала во всей красе: сверкая алыми от заката окнами, восхищая гармонией рвущихся вверх линий. Едва машина остановилась, Глеб вручил водителю пятьдесят долларов и поспешил к ступенькам, над которыми развивался полосатый флаг. Покинув кабину лифта на шестнадцатом этаже, он свернул налево и остановился у третьей двери. На его деликатное постукивание апартаменты ответили тишиной. Глеб постучал еще раз, потом толкнул дверь. Осторожно ступая по ворсистому покрытию, Быстров сделал шагов пять-шесть и замер, уставившись под ноги.
      На полу в блестящей лужице крови лежало человеческое сердце и темно-красные кусочки ребер. Взгляд Быстрова прошелся по прерывистой дорожке алых пятен и остановился на человеке, распростертом на пороге гостевого зала, – рослом негре в форменной одежде этажного уборщика. Вернее, из одежды на нем оставался лишь синий китель с идеально круглой дырой с левой стороны, а брюки и обувь в беспорядке были разбросаны возле дивана. Там же валялись цветы и разорванная коробка.
      Глеб сделал еще шаг и поднял взгляд к стройной блондинке, стоявшей у окна.
      – Зачем ты это сделала, Ивала Ваала? – строго произнес Быстров.
      – Глебушка! – Она повернулась и шагнула к нему, швырнув на стол масс-импульсный пистолет марки «Дроб-Ээйн-77». – Клянусь Алоной, рада тебя видеть! – Синие с сиреневым отблеском глаза скользнули по лицу Быстрова, и губы скруглились в улыбке.
      – Я тоже рад, Ивала, но зачем ты это сделала? – Он кивнул на мертвого служителя отеля и поморщился. – Только не говори, что у тебя не было другого выхода.
      – Да, не было… – Ваала прошла к дивану, отбросив ногой розу, лежавшую на полу. Повернулась и произнесла: – Он хотел изнасиловать меня! Представляешь? Дикарь! Фашист настоящий! У меня синяки на руках и на плече! – Она дернула застежку и откинула верх блузки.
      – Но он же не сам к тебе пришел? Так? – Быстров не мог поверить, чтобы в престижном отеле на постоялицу без всяких причин набросился этажный уборщик, кроме того, он достаточно хорошо знал опасные манеры своей подруги.
      – Я увидела его в коридоре и подозвала. Я просто хотела поиграть. И хватит об этом, пожалуйста! Все равно он уже мертв. Он разозлил меня, и я выстрелила. – Ивала достала из кармана топазовый флакон, поднесла к носику и глубоко втянула воздух. – Идем в другую комнату. Меня тошнит от крови и его голых черных ног! – Она взяла Быстрова за руку и решительно направилась в соседнюю комнату, выходящую окнами на Гудзон.
      Остановившись у окна, Ваала с минуту стояла к Глебу спиной и молчала. Он же разглядывал ее длинные волосы, волной спадавшие до талии, подчеркнутой узким пояском, и ждал, когда Ваала заговорит.
      – Графиня Олибрия просила скорее тебя найти, – наконец произнесла она.

      – Что-то случилось на Присте? – Быстров насторожился.
      – Императрица Фаолора погибла – несчастный случай во время ритуальной охоты. По крайней мере, так утверждается официально. И я думаю, долгий пристианский мир может обернуться не менее долгой войной. Есть слухи, что даже безучастный Союз Кайя привел в готовность пограничную эскадру. Но я многого не знаю и не представляю, что творится сейчас в Империи и колониях.
      Остановившись рядом с Ивалой, Глеб откинул занавес и попытался осмыслить сказанное. Взгляд его несколько минут блуждал над небоскребами среди окрашенных пурпуром облаков и будто видел за ними винного цвета море, желто-коричневый берег и дворец с башнями, уходящими в немыслимую высь, – дворец, находившийся на другой планете за сотни световых лет от Земли.
      – Что именно сказала графиня? – спросил Быстров.
      – Сказала, что ты чрезвычайно нужен ей и всей Пристианской империи. Остальное она нашепчет тебе лично при встрече. Смею предположить, нам нужно отправиться в дорогу поскорее.
      – И почему она послала тебя? Проще было использовать имперского курьера или офицеров патрульной службы.
      – Эй, Глебушка, у тебя что, приступ недоверия? – Ивала повернулась и положила ладонь на его грудь.
      – Не к тебе. – Он поймал ее запястье и несильно сжал его, глядя в ее лучистые, подобные черным звездам зрачки, каких не могло быть у земных женщин. – Я всего лишь пытаюсь понять, что происходит на Присте и почему графиня поступила так.
      – Не знаю, что там происходит. И толком об этом не знает никто, включая саму Олибрию. Думаю, меня она послала потому, что я независима от их глупых интриг и запутанной политики Империи. Мне наплевать на события вокруг пристианского трона. Не забывай, я – галиянка. И еще потому… – Ваала наклонилась чуть вперед, – потому что Олибрия очень боится, что ты не прилетишь, и я одна могу уговорить тебя отправиться на Присту.
      – Это точно. – Глеб кивнул и едва не рассмеялся. – У тебя удивительные способности убеждать. Делать кого-то счастливым, кого-то до конца жизни несчастным, а некоторых в одно мгновение мертвым. Как ты сюда добралась?
      – Курьером до боруанской базы, оттуда на их торговом судне. Олибрия выделила достаточно средств, чтобы убедить капитана сделать небольшой крюк до вашей дрянной планеты. Садиться здесь боруанцы отказались, и мне пришлось купить у них планетарный катер за треть суммы, выданной госпожой Олибрией. Старый катер с неисправным навигатором, гнилой проводкой и ужасным запахом в салоне. Такая вонь, будто эти дикари на нем дерьмо возили из своих колоний.
      – Ивала Ваала, я видел твой катер. В программе новостей. – На лице Быстрова обозначилась глубокая морщина. – Знаешь, что ты снесла половину орбитальной станции, которую земляне строили больше десяти лет?
      – Я только хотела подлететь ближе и посмотреть, что за ерунда такая на низкой орбите, а навигатор выдал ошибочные координаты. Говорю же: он неисправен. И управление у боруанцев очень неудобное – я едва успела изменить курс.
      Быстров молчал, прислонившись лбом к стеклу и глядя, как на город опускаются сумерки и на улицах зажигаются фонари и разноцветные рекламы.
      – Глеб, клянусь, я не хотела разрушать вашу проклятую станцию! – тихо произнесла галиянка.
      – Понимаешь, девочка… это моя планета. Мой мир, в котором я вырос. Его радости и беды в моей крови навсегда. Хотя я редко бываю здесь, я очень люблю его и желаю ему только добра.
      – Понимаю, – неуверенно отозвалась Ваала. – Прости, я постараюсь быть аккуратнее. У меня есть местные деньги. Полтора миллиона единиц. Скажи, кому их отдать, чтобы возместить убытки?
      – Ничего ты не понимаешь. – Быстров качнул головой и полез в карман за сигаретами. – Где твой неисправный катер?
      – На крыше. – Ивала показала пальцем вверх.
      – Ты точно свихнулась! Сажать катер днем в центре Нью-Йорка на крышу!
      – Что здесь такого? – Ваала дернула плечами. – Я включила статическую защиту – никто не проникнет в корабль. А если кто-то проберется, то пусть попробует справиться с ненормальным боруанским управлением. Там все сделано под их кривые лапы и вывихнутые мозги.
      – Тогда успокоила. – Быстров невесело усмехнулся и, бросив неприкуренную сигарету в пепельницу, поторопил галиянку: – Собирай свои веши, и улетаем отсюда!
      Пока она укладывала в серебристую сумку платье и керамические безделушки, купленные в бутике возле отеля, Глеб вырвал листок из блокнота и написал: «Несчастный случай. Горько сожалеем и просим передать деньги семье покойного». Записку он положил на грудь уборщика, прикрывая страшное отверстие от выстрела «Дроб-Ээйн-77». Рядом бросил все деньги из своего бумажника: набралось около двадцати тысяч долларов.
      – Здесь принято так? – спросила Ивала, глядя на кучку зеленоватых купюр.
      – Эти деньги мне уже не к чему, пусть они хоть как-то помогут его детям и жене. – Быстров выпрямился и вытер руки платком.
      – Подожди минутку. – Ваала нажала сенсор под ручкой сумки, и правое отделение с шипением раскрылось.
      Глеб увидел, что оно доверху набито крупными банкнотами: долларами, фунтами, рублями и евро.
      – Все законно: я обменяла их на сто тысяч экономединиц на базе, – пояснила галиянка и, перевернув сумку, направила денежный дождь на покойника.
      – Идем скорее, – поторопил Быстров.
      Они вышли из апартаментов и поднялись на лифте на верхний этаж.
      Остановившись в коридоре, Глеб огляделся, прислушался к звукам за соседней дверью. Из-за нее доносились голоса и бойкая музыка.
      – Нам туда. – Ваала кивнула в конец коридора с двумя стрелками-указателями эвакуационного выхода.
      – Знаю, товарищ Ивала, но здесь надо быть осторожнее. – Он подумал, что посадку катера скорее всего кто-нибудь видел, а значит, на крыше и подступах к ней вполне могли дежурить полицейские, сотрудники ФБР или нежелательные свидетели, с которыми не хотелось объясняться.
      Тихим шагом по ковру Быстров направился к лестнице. Галиянка следовала за ним, держа ладонь на шершавой рукояти пистолета. Когда они достигли середины коридора, дверь справа распахнулась, и на пороге появилось двое мужчин: молодой с косичкой, франтовато заведенной за ухо, и господин постарше с красным, явно нетрезвым лицом. Глеба они будто не заметили, а Ваала в соблазнительно облегающем платье сразу привлекла их внимание.
      – О мой бог! – пожирая взглядом галиянку, прошлепал губами человек с красным лицом.
      – Какая красотка, Терри! – Парень с косичкой двинулся вперед, отсекая Ивалу от Быстрова.
      Ваала остановилась и, мило улыбнувшись незнакомцам, обратилась к Глебу:
      – Я зайду к ним на пять минут?
      – Нет времени, – отвергнул Быстров. – И вряд ли такое поганое общество будет приятным.
      – Жаль, – фыркнула галиянка, ее правая рука вскинула оружие. – С дороги! – бросила она на ломаном английском человеку, преграждавшему путь.
      Увидев перед носом штуку, похожую на пистолет с очень толстым стволом, тот на мгновенье замер. А когда его глаза разглядели зрачки инопланетянки, стрельнувшие в черной глубине рубиновыми искрами, американец побледнел и распластался по стене. Его друг издал свистящий звук и попятился к раскрытой двери. Не задерживаясь возле напуганных насмерть мужчин, Ивала Ваала прошествовала за Быстровым.
      Медленно, останавливаясь и прислушиваясь, они начали подниматься по лестнице. Прошли технический этаж и приоткрыли железную створку, выводившую на крышу. Вопреки опасениям Глеба, на верхней площадке не было никого: каким-то чудом боруанский катер сел незамеченным в центре земного мегаполиса. Гладкое тело, похожее на серебристую восьмиметровую мидию, поблескивало в лунном свете недалеко от края крыши. Бледно-синим туманцем вокруг него светилось поле статической защиты, по его периметру на бетоне лежало несколько пушистых комочков – птиц, случайно оказавшихся в зоне поражения.
      – Эх, недобрая ты, товарищ Ваала, – проговорил Быстров, шевельнув ногой мертвого голубя. – Без бога в душе.
      – Ну прости. – Галиянка подошла к нему сзади и оплела его шею мягкими и сильными руками. – Прости, а то я тебя задушу.
      – Хорошо, хоть погибли птицы, а не кто-нибудь из моих любопытных сородичей. – Обогнув мачту телевизионной антенны, он дошел до конца крыши и, глядя на ночной город, шумно вдохнул пахнущий океаном воздух.
      – А представляешь, если бы кто-нибудь угнал мой корабль? – Ивала остановилась радом с ним. – Знаешь, сколько я за него отвалила денег?
      – Не знаю и знать не хочу. Снимай защиту, – сухо произнес Глеб.
      Она приподняла рукав и, поводив пальцем над черным диском, дотронулась до браслета. Тут же синяя дымка опала, корпус катера вздрогнул, и на бетон плавно опустилась крышка люка. Оглянувшись то ли на мертвых птиц, то ли на рекламный щит «Американ Аэрлайн», Глеб ступил на пористый пластик и вошел в катер. Сделав несколько шагов по узкому проходу, он добрался до рубки и плюхнулся в пилотское кресло, не слишком удобное для человеческой фигуры. Здесь действительно неприятно пахло: трудно угадать, какую дрянь перевозили на нем прежние владельцы, но дух стоял такой, словно Глеб находился не в салоне планетарного корабля, а в телеге с навозом.
      Несколько минут Быстров изучал панель управления, мерцающие в полутьме экраны с надписями на боруанском и всеобщем языках. Потом его пальцы прошлись по шероховатым пластинам, ударили несколько раз в металлический диск с выемками – рубка осветилась тускло-желтым светом, ожили широкие экраны обзора.
      – Навигатор не работает. Возможны сбои в управлении тягой, – предупредила Ваала, расположившись в кресле справа.
      – Ничего, прорвемся. – Глеб тронул черный рычажок, выступавший из консоли, словно коготь хищного зверя.
      Послышался шум энергоконтура, катер поднялся и завис над крышей отеля метрах в пяти.
      – Давно не летал на этой штуке. – Глянув на Ивалу, Быстров положил ладонь на пульсирующий красным шарик и несильно сжал его.
      Двигатели властно толкнули машину вперед. Внизу поплыли дома в ночном освещении. Чтобы скорее прочувствовать управление, Глеб заложил несколько крутых виражей, набрал скорость и бросил катер вниз, к широкой линии Первой авеню. Фонари, огни машин, реклам потекли под днищем космолета разноцветной рекой.
      Ваалу вжало в кресло. От нарастающей скорости, безумного мелькания черных силуэтов и огней у галиянки захватило дух.
      – За Родину! За гада Сталина! – радостно вскрикнула она.
      – И за советский народ! – Быстров рванул красный шарик на себя – катер ушел свечой в небо, опрокинулся и спикировал к сверкающей ленте Пятьдесят третьей улицы.
      На миг Глеб вспомнил дымное небо над Варшавой в тысяча девятьсот сорок пятом. Представил себя молодым капитаном истребительного полка, идущим на перехват звена люфтваффе в ревущем от злости «Яке». Свободная рука сжала пустоту, будто тугую гашетку пулемета.
      – Люблю я летать с тобой, товарищ Быстров! – с восторгом выдохнула Ивала. – Клянусь огненной Алоной, во всей вселенной нет пилота лучше тебя!
      – Не льсти мне, девочка. Вселенная огромна, и в каждом ее уголке найдутся более умелые руки и отчаянные головы. – Глеб развернул машину, направил ее к побережью.
      Небоскребы Манхэттена уплыли назад, справа мелькнула Штаб-квартира ООН, освещенная голубыми лучами прожекторов. Внизу серебристой рябью блеснула вода Гудзона. Отключив сбоивший навигатор, Быстров нажал две кнопки на скошенной панели, и двигатели засвистели на высоких тонах. Через минуту катер летел над Атлантикой.

      Пронзив слой облаков, корабль, похожий на серебристую мидию, поднимался к стратосфере. Лишь на высоте сорока шести тысяч метров Глеб снова тронул сенсоры управления, пуская машину к известной лишь ему невидимой точке горизонта.
      – Куда летим? – Ивала покосилась на мерцающую желтой подсветкой панель, потом на лицо землянина, в янтарных отблесках похожее на маску древнего бога.
      – Забрать Агафона – как же мы без него? – Вытянув ноги, Быстров удобно расположился в кресле.
      – Он снова там? – Ваала неопределенно махнула рукой вперед. – Сажает эту… картошку?
      – Думаю, уже выкапывает. – Глеб тихо рассмеялся.
      Он хотел активировать браслет, повернул его на запястье, но потом передумал и решил воспользоваться передатчиком. Недолго повозившись над выдвижной панелькой, он набрал код Арканова и щелкнул пластиной вызова.
      Пару минут из панели лился мелодичный пересвист – Агафон Аркадьевич не отвечал. Когда Быстров хотел дать «отбой» и вернуться к привычному способу связи, в рубке зазвучал голос Агафона:
      – Арканов слушает. Кому чего надо?
      – Ты начни, – шепнул Глеб на ухо галиянке.
      Ваала привстала, держась за подлокотники, нахмурив брови, глянула на Быстрова. Тот ободряюще кивнул.
      – Землянин! С тобой говорит командир фрегата «Орогшинн» боруанской пограничной эскадры. У нас кончилось продовольствие, и мы требуем половину урожая вашей дачи! – злобным шипением проговорила Ивала.
      Одобряя речь галиянки, Глеб поднял большой палец вверх.
      Ответ Арканова последовал довольно быстро:
      – Ну прилетайте, если не трусы. Получите тяпкой по задницам.
      – Брось глупить, Арканов! Про тебя нам все известно: и о твоих низких проделках на Присте, и об испорченной системе наведения елонской базы, из-за которой…
      – Ну так об этом всем известно, – прервал Ваалу безмятежный голос Агафона. – Что с того?
      – Ты начинаешь нас злить, невоспитанный дикарь! Спасти тебя могут только десять ящиков картошки! Полных! – сделав страшное лицо, прошипела Ваала.
      – Извини, дорогая Ивала, но картошка у меня хранится в мешках. Ящики грушами занял. – Экран над скошенной консолью передатчика пискнул, на нем появилось ухмыляющееся лицо Арканова: крупный, с горбинкой нос, большие внимательные глаза и обширная лысина в подкове курчавых волос.
      – Черт!"– выговорил Быстров и, признавая поражение, откинулся на спинку кресла.
      – Что вам еще надобно, наша красавица? Сала с лучком? Маринованных огурчиков? – Агафон поскреб небритый подбородок. – Ну говорите, без чего не может обойтись голодающий боруанский фрегат?
      – Сам ты нужен, Агафон Аркадьевич. Видишь ли, неожиданные обстоятельства… – Глеб мигом стал серьезным и придвинулся к экрану.
      – Вижу. Не пойму только, на чем вы таком летите. – Арканов глянул на свой браслет и уверенно проговорил: – Скорость двадцать шесть с небольшим тысяч, высота сорок три двести. Такими темпами будете надо мной через тридцать семь минут.
      – Как ты это делаешь, товарищ А-А? – изумилась Ваала.
      – Экстраполяция сигналов, госпожа. Сложно мне спросонья объяснять ученые тонкости. А в двух словах так: от безделья я несколько усовершенствовал свой браслет и теперь умею кое-что, – ответил А-А и перевел взгляд на Быстрова: – Как я понимаю, Глеб Васильевич, мы куда-то срочно вылетаем?
      – Правильно понимаешь, – кивнул Глеб. – На Присту. Святейшей волей графини Олибрии.
      – И у меня на сборы сорок минут?
      На этот раз Быстров кивнул молча.
      – Вы хоть возле дач не садитесь, разбойники, – поморщившись, попросил Арканов. – Снова за зеленых человечков примут. И соседи на меня косятся, будто я в греховной связи с небесами.
      – Лады, не будем тревожить соседей. Давай через сорок минут у пруда за лесом, – предложил Глеб. – Там, где карасей ловили. Успеешь?
      – Если надо, чего ж не успеть. Буду. Только без картошки. Хотя… – А-А покосился в сторону дачного участка соседа. – В общем, жду, где договорились!
      Экран погас, и передатчик мигнул холодным огоньком.
      Весь полет над Атлантикой Ивала рассказывала о своих последних скитаниях: разудалой прогулке по планетам Сиди, неприятностях на одной из перевалочных баз и приключениях в родной Галии, стоивших ей огромного штрафа. Быстров слушал и много расспрашивал о планетах, входящих в Конгломерат Сиди – одной из трех галактических сверхцивилизаций. Он хотел там побывать с тех пор, как познакомился с живыми голограммами во дворце графини. Хотел, но как-то не складывалось: то он слишком был занят делами Присты, то вместе с Ваалой несколько лет выслеживал корсаров пустоты или терпел бедствие на всеми забытой планете. К тому же прогулка длинною в пять тысяч парсек до ближайших границ Конгломерата требовала огромного количества дорогого топлива – цинтрида.
      – Говорят, сидианцы строят города на газовых гигантах. Ты видела такие? – полюбопытствовал Глеб.
      – Так точно, товарищ Быстров. – Вспоминая, Ивала закатила глаза к потолку. – Не только видела, но бывала на одном из них. Зрелище, достойное восторга: огромный город в энергетической сфере, то блестящий, словно капля ртути, то прозрачный, как слеза, плывет в кипящей атмосфере гиганта. Его закручивают безумные ветры, рядом извиваются грозовые разряды, а он, сверкающий и неуязвимый, летит себе над планетой, почти равной небольшой звезде. Поначалу я боялась туда опускаться, но у меня не имелось другого выхода: как раз там я должна была найти и убить одного мерзавца.
      – И как там? – Глеб бросил взгляд на краешек солнца, появившийся в голубой дымке атмосферы.
      Полоса рассвета розовым отблеском упала на вершины Альп.
      – Как там? – повторил он вопрос.
      – Великолепно. Познакомилась с ним в ресторанчике. Уже через полчаса я отрезала ему ноги молекулярным делителем. Этот скот просил сжалиться и немыслимо долго вспоминал код ячейки, а я резала его и вспоминала в деталях все зло, которое он причинил.
      – Я о городе. – Быстров недовольно поморщился.
      – И город великолепен. Его нужно видеть: нежно-фиолетовое море посреди сферы, а вокруг безумные сидианские постройки, сады с душистыми деревьями и огромными цветами, качающимися на ветру. «Сосрт-Эрэль» со знаменитым Садом Герхов – жалкое подобие чудесам Сиди. Сидианцы создают такие города десятками. Может, это стало модой, а может, после того как они заключили конвенцию с Ольвеной и Союзом Кайя об отказе от дальнейшей галактической экспансии, им действительно перестало хватать места на нормальных планетах. Так дойдет до того, что они заселят звезды. – Глянув мельком на удивленное лицо землянина, Ваала рассмеялась. – Да, да! Это вполне возможно при их растущем могуществе. Может быть, скоро они сравняются в знаниях и умениях со сверкающими ангелами.
      – Ну это уж слишком. – Глеб качнул головой и чуть повернул пурпурный шарик управления влево. – Как-нибудь я обязательно побываю там. Не знаю только, когда.
      – Держись ближе ко мне, и это случится скоро. – Ивала повернула его подбородок к своему лицу. В ее зрачках сверкнули лукавые искры.
      – Мы уже были близки так, что едва не стали одной горсткой пепла, – отшутился Быстров и все-таки подался к галиянке, чтобы прикоснуться к ее гладкой и прохладной щеке.
      Она порывисто поцеловала его и, прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла.
      Снизившись, катер летел над восточной Украиной. Прямоугольники полей сменялись желто-зелеными лесом и языками утреннего тумана, ютившегося в поймах рек. Ваала продолжила рассказывать о своих приключениях, поджав под себя ноги и поигрывая кнопками бортового вычислителя. Машина дополняла ее рассказ то резкими, то мелодичными звуками. Солнце, поднявшееся над горизонтом уже высоко, окрашивало рубку ослепительно янтарным цветом.
      Через несколько минут Глеб снова взялся за диск управления. Катер начал терять высоту, приближаясь к земле по крутой дуге. Справа вспыхнула и растаяла серебряная искра самолета. Дороги, только что казавшиеся серыми нитями, мигом превратились в широкие ленты – на них уже можно было различить вереницы машин.
      Достигнув изгиба реки, Быстров резко погасил скорость и повел космолет так низко, что галиянка сжалась и царапнула ногтями подлокотники. Верхушки берез, казалось, хлестали по днищу, лес то набегал желто-зеленой волной, то проваливался вниз. Когда впереди сверкнула водная гладь, Глеб заложил вираж и сбавил тягу почти до нуля. Катер завис между проселочной дорогой и голубоватым серпом пруда. Пилот выбрал удобную площадку и опустил машину на траву.
      – Да, вот это техника! – воскликнул Арканов, щурясь от утреннего солнца и разглядывая гладкий корпус боруанского катера.
      – Техника знатнее вашей будет. – Быстров кивнул на старый «уазик», стоявший недалеко от берега, и сошел по ребристому трапу на землю.
      – Попрошу не оскорблять, – шутливо отозвался второй мужчина, вытаскивая из прицепа ящик с соленьями. В нем Быстров узнал соседа Агафона – Петра Маркина. – Наша из таких грязей выползала, в каких ваш звездолет сгинет в пять минут. И не коситесь дурным глазом, а то, не дай тебе бог, не заведется – стартер чего-то барахлит.
      – Ну так мы подвезем, Петр Иваныч, если чего. На буксир возьмем. – Глеб принял у него тяжелый ящик с грушами.
      – Нет уж, не по пути мне с вами! Тем более на бесовском аппарате! – Маркин отчаянно махнул рукой и поспешил к машине, взять очередную порцию груза.
      Ивала хлопнула в ладоши и расхохоталась.
      – Чего смеетесь, сударыня? – Сосед Арканова обернулся, присматриваясь к миловидной незнакомке, вышедшей из космолета. – И вам я передвигаться на этой штуке не советую. Хотя я Агафона Аркадьевича очень уважаю, но склонность его к общению с всякими зелеными и цветными существами оттуда, – он поднял палец вверх, – подлежит осуждению. Вот вы, молодая, красивая, могли бы достойнее занятие найти. Кстати, хотите тыкву? Могу вам дать половинку.
      – Хочу, – томно отозвалась Ваала. – Очень хочу. – Тряхнув белыми искрящимися волосами, она прошла к «уазику».
      – Вот смотрите, какая. – Маркин отдернул брезент, с гордостью являя бок большого аппетитно-оранжевого плода. – Кашу на орбите сварите. С пшеном и курагой умеете? Или вы иностранка?
      – Я – галиянка. Если наш Глебушка захочет кашу, то сварю.
      – Кто-кто? – Владелец уазика поднял взгляд к лицу Ваалы и, увидев лучистые звезды ее зрачков, отшатнулся. – Свят-свят-свят, – забормотал он, отступая, пока не уперся спиной в открытую дверь машины.
      – Ксенофобия, – поставил диагноз Глеб. – Ничего, Петр Иваныч, это получше, чем дизентерия. Ивала Ваала и есть тот «зеленый человечек», о которых на дачах народ толкует. Как видишь, ничего в ней страшного. К таким человечкам очень даже можно привыкнуть. – Он обнял свою подругу за талию. – И вообще, я тебе скажу, там, – Быстров на миг запрокинул голову, – полным-полно гуманоидов. Только об этом тс-с-с! Никому! Ведь ты один у нас посвященный.
      – Клянусь! – хрипло произнес Маркин и поспешил устроиться на водительском сиденье, предпочитая дальше наблюдать за происходящим в пыльное зеркальце заднего вида.
      Арканов тем временем уже перетащил в космолет два ящика водки, коробку с приборами и теперь шествовал от прицепа с тугим мешком.
      – Давай помогу, Аркадьевич. – Быстров с готовностью шагнул навстречу А-А.
      – Не стоит, не тяжелое. – Арканов с легкостью переложил ношу на правое плечо.
      – Семечки, – догадался Глеб по подозрительному шороху. – И целый мешок!
      – Так жареные! – виновато пояснил Агафон.
      – Ты мне шелухой весь «Тезей» уделаешь!
      – Глеб Васильевич, ну как же, если организм требует? – Арканов остановился, его выпуклые глаза просительно уставились на Быстрова. – Не могу я там без семечек. Особенно при гиперпереходе без них никак…
      – Ладно, неси давай, – нехотя согласился Глеб, подхватил из прицепа два полиэтиленовых пакета и зашагал к космолету.
      – Всего хорошего! – Повернувшись к Маркову, Ивала совсем по-земному помахала рукой. – Удачи со стартером!
      – Бывай, Петр Иваныч! – Став одной ногой на трап, Быстров отпустил Маркову поклон. – Выпей за нас стопку горькой. Если сложится все удачно, через полгода вернемся.
      – Снова будем вам досаждать. – Высунувшись из люка, Арканов весело подмигнул соседу. – Приглядывай за моей дачей, а я тебе семян пристианских привезу, если и в этот раз не забуду!

      Луна приближалась, росла на экранах серебристым шаром, надкушенным слева черным ртом тьмы. Скоро без увеличения можно было различить извилистые цепи гор внизу и неровные склоны кратеров. На покрытых мельчайшей пылью равнинах солнечный свет был ослепительным, и Агафон Аркадьев, в момент разобравшись с боруанской техникой, уменьшил яркость экранов.
      – Запрос-подтверждение делать не будем, – решил Быстров. – Слишком долго. И мозг «Тезея» отключен на девяносто семь процентов.
      – И что с того? Хочешь, чтобы нас поджарили плазменной пушкой? – подала голос Ивала.
      – Если мозг работает всего на три процента, то корабль не производит опознавание «свой-чужой», – пояснил Агафон. – Он отслеживает только работу систем жизнеобеспечения, пространственную ориентацию, энергетическую и метеорную безопасность. Хотя на «Тезее» есть еще один мозг… Арнольд. Кто знает, что творится в его башке и чем он все это время занимался.
      – Смотрел эротические журналы, – не без оснований предположил Глеб.
      – Плохо это, – тихо произнесла галиянка. – Значит, он снова будет озабочен. Маньяк гадостный. Я его когда-нибудь убью.
      Быстров не ответил, положил пальцы на диск управления и осторожно его повернул. Сзади тонко запели маневровые двигатели. Луна лениво уплывала под днище катера. На овале радара вспыхнула яркая точка – «Тезей».
      – У нас как раз свободный ангар, – заметил Глеб. – Неплохой ты нам преподнесла подарок, товарищ Ваала. Я давно думал купить недорогой планетарный катер.
      – У этого навигатор испорчен и всякое разное. Облапошили боруанцы, – сердито отозвалась Ивала.
      – Зря ты так, наша красавица. Приобрела отличную машину. Глебу, как я погляжу, навигатор вообще не нужен. – Арканов усмехнулся, сжав толстые губы.
      – Не нужен только в пределах родной планеты. – Глеб вдавил синюю клавишу.
      – А мои руки на что? Починю я вам скоро навигатор и все здесь доведу до ума. Этот космолет выйдет лучше любого нового, – пообещал Агафон и полез в карман за семечками.
      – Подлетаем, – через несколько минут оповестил Быстров.
      Снова пискнули маневровые двигатели. Катер задрал нос, и на переднем экране возникло четкое изображение «Тезея» – космического корабля класса «дальний разведчик», или, иначе, «ускользающий воин». Голубовато-серебристые стремительные обводы выдавали его галиянское происхождение. Под хищным носом и на концах загнутых крыльев красными искрами вспыхивали сигнальные огни.
      – Сейчас как пальнет из всех стволов, – с опаской произнесла Ваала.
      – Не пальнет. Нет у него такого права – целиться в самого Глеба Васильевича. – Арканов, разыгрывая спокойствие, уперся ногами в панель выключенного навигатора.
      Быстров только покачал головой и пошел на сближение.
      Когда до «Тезея» оставалось меньше полукилометра, Глеб сбросил скорость до причальной. Затем пустил боруанский космолет в последний маневр, заходя к створкам второго ангара, очерченным желтым прямоугольником. Указательный палец пилота пробежался по мерцающим огонькам, набирая код. «Давай, открывай, миленький, – мысленно произнес Быстров. – Извиняй, что на чужой технике». Словно услышав просьбу, «Тезей» ожил: ярче сверкнул огнями и включил маяки сближения. Створки ангара поползли в стороны, открывая путь в темное брюхо корабля. Катер скользнул в него, словно зверек в норку, дернулся в уздечке силовых полей и замер, опустившись на круглую плиту.
      – Добро пожаловать в звездный приют, – провозгласил Быстров.
      – Ну вот и хорошо. – Агафон встал и поспешил к грузовому отсеку.
      Глеб отключил одну за другой системы катера, пока не погасли все экраны и индикаторы. Выждал, пока насосы нагнетут воздух, и следом за Ваалой прошествовал к люку.
      – Груши прихвати, – окликнул его Арканов. – Нельзя здесь оставлять – провоняют боруанскими ароматами или испортятся от перепада температур.
      – Потом, Аркадьевич. Потом вернемся и все заберем. – Он сошел с трапа, деловито оглядел округлые стены ангара и нажал кнопку-треугольник.
      – Поздно будет потом. – Агафон опустил на пол тяжелый ящик, сердито фыркнул и снова метнулся в грузовой отсек.
      В этот момент люк, открывающий путь во внутренние помещения «Тезея», с присвистом раскрылся.
      Быстров уловил краем глаза какое-то движение в коридоре и отшатнулся в сторону. И очень вовремя: выстрел масс-импульсной винтовки едва не оторвал ему плечо и крепко потряс корпус боруанского катера. Тут же огненный плевок угодил в ящик с грушами, обратя его в багровую вспышку. Два других сгустка плазмы прокатились по полу, оставляя оплавленные следы.
      – Стальная Алона! – вскрикнула галиянка, падая на пол и кувырком откатываясь за выступ броневой плиты.
      В руке Ваалы мгновенно появился пистолет. Она выстелила наугад, пробив прочный пластик в проходе и превратив в сверкающее крошево светильник.
      – Не стрелять! – крикнул Глеб, прижавшись к стене и осторожно подбираясь к люку.
      – Ждать, когда нас поджарят? – Зрачки Ивалы, словно беспощадные острия, уставились на Быстрова, но тут же метнулись к раскрытому люку.
      Галиянка снова нажала на спуск, на этот раз прицелившись. Импульс пистолета лиловой вспышкой прошелся по краю люка в нескольких сантиметрах от высунувшегося ствола винтовки.
      – Ивала! Не стрелять! – тверже и громче повторил Глеб.
      – Послушай его, девочка. Так мы здесь все вдребезги разнесем. – Агафон на секунду выглянул из-за катера. – Уже несоизмеримые убытки. – Он с сожалением покосился на черное пятно, оставшееся от ящика с дачным урожаем.
      – Арнольд! – повернувшись к люку, гаркнул Быстров. – Опустить оружие! Винтовку на предохранитель! Ты слышишь меня?
      – Капитан? – раздался из коридора слегка обескураженный басок. – Капитан, здесь точно вы?
      – У тебя что, уши заржавели? Я – Глеб Быстров собственной персоной.
      – Голос ваш, кэп. Но извините, я думал – это захват. Чужой катер без запроса прямо в наш ангар…
      – Дубина электрическая, ты меня чуть не продырявил! – Галиянка вскочила на ноги и нехотя убрала пистолет. – И я думала – захват! Думала, ваш «Тезей» уже совсем не ваш.
      – Госпожа Ваала? Ваш ли чудный голос я слышу? – В проеме люка, слегка замутненном дымом, появилась двухметровая фигура андроида.
      Лицо Арнольда выражало неподдельную радость. В одной руке он держал винтовку, в другой – готовый к бою плазмомет.
      Этого робота Быстров приобрел на Криасе в салоне подержанной техники. Там же ему придали облик Арнольда Шварценеггера по иллюстрациям с рекламного проспекта к фильму «Терминатор», случайно оказавшегося у Глеба при себе. Оснастили горой синтетических мышц, дополнительной сотней терабайт памяти и героически-туповатой физиономией. С голливудской звездой сходство вышло такое, что при первом же посещении Земли за андроидом увязалась шумная толпа, требовавшая автографов, а скромную гостиницу, где поселился Быстров со своим новым другом, окружили вездесущие папарацци.
      – Что же ты, подлец, наделал?! – Арканов кивнул на пятно сажи и останки другого ящика, пострадавшего в огне.
      – Исправлю, Агафон Аркадьевич, – виновато пробасил андроид. – Откуда мне было знать, что на неопознанном катере прилетели вы?
      – Что ты исправишь? Знаешь, что здесь было? Ни черта ты не знаешь. – Агафон сердито отмахнулся. – Груши и яблоки из моего сада!
      – Да, сожалею. – Арнольд понимающе кивнул. – Живую органику трудно восстановить до начального состояния.
      – Бери грузы из катера и тащи сам знаешь куда, страж хренов, – распорядился Быстров. – Вот это, это и это, – согнутым пальцем он указал на дыру в панели, обшивку люка, потом на разбитый светильник, – исправить на твоей совести.
      – Есть, капитан! – Арнольд положил на пол оружие и бодро направился к планетолету. – А госпожа Ваала… Госпожа Ваала, позвольте вас отнести в гостевую каюту?
      – Что?! – Галиянка, шагнувшая было из ангара в коридор, замерла.
      – Вас позвольте отнести, – повторил андроид. – Этими руками… – Он поднял широкие ладони. – Этими руками так хочется потрогать вашу нежную попку.
      – Ишь сволочь какая! – Ивала едва сдержала себя, чтобы снова не схватиться за пистолет. – Нежную попку, говоришь? Смотри, чтобы я не порвала твою железную задницу на куски! Глеб, это невыносимо! – Она повернулась к ухмыляющемуся Быстрову. – Ему надо срочно прочистить мозги! Стереть все без остатка и установить новую личность! Как вы терпите на борту такого гадостного маньяка?
      – Извини, товарищ Ваала, но мы к нему слишком привыкли. Его нужно просто воспитывать. – Быстров взял ее под руку и повел к каюте, некогда облюбованной галиянкой. – Располагайся, – сказал он, когда дверь отъехала в сторону. – Видишь, здесь все, как прежде. После тебя я не пускал сюда никого.
      Задержавшись на пороге, Ивала оглядела уютное помещение, освещенное зеленовато-синим цветом, напоминавшим далекое небо Листры. Большая кровать – пожалуй, главное достоинство этой каюты – была похожа на белое облачко.
      – Спасибо, – прошептала галиянка и, прижавшись к Быстрову, потерлась носом о его щеку. – Очень приятно, что столько времени ты хранил память обо мне.
      – Я знал, что когда-нибудь ты здесь появишься. Появишься, и снова все завертится, закружится… И… – Глеб прислонился к округлому выступу стены. – И, признаться, я соскучился по такому верчению. Жду тебя через пятнадцать стандартных минут в рубке. До гиперброска пойдем на форсаже.
      – Троекратный расход цинтрида. А у тебя баки почти пустые. Без дозаправки до Присты не хватит.
      – Хватит. Арканов усовершенствовал двигатели и пространственные стабилизаторы.
      Ваала удивленно приоткрыла рот и, поняв, что Быстров не шутит, произнесла:
      – А-А творит чудеса. Он разбирается с нашей техникой лучше, чем все вместе взятые галиянские инженеры.
      – Талант. – Глеб развел руками и зашагал в рубку.
      К появлению Агафона он уже расконсервировал основные агрегаты корабля и ждал, когда полоса загрузки бортового компьютера войдет в зеленое поле.
      – Доброго времени, капитан, – скоро отозвалась машина приятным контральто. – Корабль выходит из режима ожидания. Параметры на экране. Жду ваших распоряжений.
      На вогнутом пластике поплыли надписи на всеобщем языке, пиктограммы и столбики цифр.
      – Мне ручное управление. Стартуем на форсаже. Приготовить генераторы для активного гиперброска.
      Арканов вошел почти беззвучно, устроился в своем кресле и начал тестировать энергообеспечение. Несколько минут он что-то бубнил под нос, потом сказал:
      – Все в порядке, Глеб Васильевич. Можно лететь и ничего не бояться – мои технические изменения вполне надежны.
      – Эх, Аркадьевич, если бы ты хотел, то давно стал бы миллионером. Причем в галактическом масштабе, с очень солидным счетом в эконом– и элитединицах. Что галиянцы, что кохху, что милькорианцы – все за такие изобретения принесут любые суммы на блюдечке.
      – А к чему мне их элитединицы? На галактические деньги – хоть миллионы, хоть миллиарды – даже квасу не купишь ни в Зеленограде, ни в Москве. И не желаю мои ноу-хау в чужие руки отдавать. Ведь, сам понимаешь, может к нашим недругам попасть. – Он покрутил лимб настройки от старого приемника, встроенный в галиянскую консоль энергоконтроля и несколько портивший ее изящество. – Все готово, Глеб Васильевич. Как говорится, поехали!
      – Товарищ Ивала Ваала! – позвал Быстров галиянку по внутренней связи. – Вы нас задерживаете.
      – Иду. – Она мелькнула в крайнем экране, стремительная и восхитительная, как валькирия.
      Когда Ивала вбежала в рубку и опустилась в кресло, Глеб снизил искусственную гравитацию до десяти процентов и положил руку на активную зону управления.
      Корпус дальнего разведчика ощутимо дрогнул, сзади донесся гул разбуженных двигателей.
      – С богом! – выдохнул Быстров, срывая корабль с лунной орбиты.
      Голубой шар Земли все скорее сжимался в маленькое пятнышко. «Тезей» шел с шестидесятикратной перегрузкой, но гравикомпенсаторы вполне справлялись с защитой корабля и экипажа. Ваала ощущала лишь упругую силу, прижимавшую ее к спинке кресла, будто властная ладонь бога. Еще она переживала тот самый восторг, который посещал ее всегда, когда кораблем управлял Глеб Быстров.
      Через два с половиной часа «Тезей» миновал Юпитер, оранжевой каплей проплывший на боковом экране. Полумрак рубки изредка разбавляли сполохи индикаторов и мерцание приборной панели. Неожиданно с кормы донесся нарастающий свист. Галиянка с тревогой повернулась к Агафону.
      – Полный порядок, – заверил Арканов, снова потянувшись к самодельным ручкам настройки. – Видишь ли, наша девочка, девз-генераторы теперь работают немного иначе – отсюда этот дурацкий писк. Неприятно правда, словно рой комаров тебе в ухо. Но придется потерпеть.
      – Приготовьтесь. Через две минуты гипербросок, – оповестил Быстров.
      – Да, да, приготовься. Просто сиди спокойно: должен быть небольшой гравитационный удар, – пояснил Ваале А-А. – И понесет нас к точке назначения самой прямой дорожкой.
      – Так скоро гипербросок? – привстав, изумилась Ивала. – Что вы придумали, товарищ Агафон? Без расчета точки входа, синхронизации с гиперслоями? На такое способны только боевые корабли Сиди и Союза Кайя. – Галиянка повернулась к сосредоточенному на управлении Быстрову.
      – И мы теперь способны, госпожа Ваала. Ты расслабься, а то с переломанным позвоночником тебе неудобно будет разгуливать по благословенной Присте, – не поднимая взгляда, сказал Глеб.
      – Минутку. – Ивала торопливо нащупала в кармане топазовый флакон.
      – Десять секунд, – процедил Быстров.
      Она свинтила крышечку и вдохнула дурманящий аромат. Тут же на обзорных экранах вспыхнуло фиолетовое свечение. Раздался хлопок. Флакон с моа-моа вырвало из пальцев галиянки. На миг Ваале показалось, что на нее упала стальная плита. Огромная тяжесть вытеснила из груди весь воздух, вырывая сдавленный стон.
      А потом наступила необычная легкость и тишина. Свечение на обзорных экранах стало голубым, синим, разошлось бледно-зелеными и золотыми лентами. И не было видно ни звезд, ни бархатистой тьмы космоса.
      – Через одиннадцать суток будем на Присте. – Быстров сложил ладони на затылке и отодвинулся от консоли.

      Приста считалась материнской планетой огромной Империи, в которую входило более семи десятков заселенных миров, разбросанных в радиусе ста парсеков. За расширение границ и сферы влияния пристианцы тысячи лет воевали с Кохху, Нэоро и Галией, даже имели стычки с всесильным Союзом Кайя, чья техническая мощь едва уступала могуществу сверхцивилизаций Сиди и Ольвены. Не так давно (по меркам пристианской истории) восстановился мир; вместо грозных боевых эскадр звездными маршрутами пошли торговые флотилии; и на дальних планетах рядом с военными базами начали строиться мирные города. С тех пор многие имперские колонии превзошли Присту населенностью, затем богатством и великолепием. Однако эта небольшая планета, купавшаяся в блеске бело-голубого солнца, по-прежнему оставалась душой и сердцем великой космической цивилизации, начавшейся тридцать тысяч лет назад. Она оставалась главным императорским домом, именно здесь строилась внешняя и внутренняя политика, здесь плелась всеохватывающая паутина интриг, и здесь свято хранили древнюю культуру и традиции, сложившиеся при Оро и первых правителях.
      Еще на высокой орбите Быстров заметил: имперский мир тревожно изменился. Десяток боевых крейсеров и два линкора, столь огромных, что их акульи тела были видны за сотню километров, дежурили возле Верхней орбитальной базы, чего не было никогда прежде. На подлете к сверкающим Воротам Оро у «Тезея» трижды запросили код идентификации. Посовещавшись с Ваалой и Аркановым, Быстров решил оставить корабль на свободной орбите на попечение Арнольда, а самим пересесть на катер и взять курс на космопорт, соседствовавший с владениями графини. Глеб мог сразу связаться с Олибрией и запросить разрешения на посадку возле ее замка – так было бы удобнее и быстрее. Но какое-то смутное чувство подсказывало землянину, что лучше не отмечаться в планетарной сети разговором с высокопоставленной госпожой. После трагической смерти императрицы Фаолоры, нерешенного вопроса с пристианским троном, вокруг которого столкнулись самые влиятельные силы, не мешала осторожность. Быстров даже подумал, что сам факт его прибытия сюда в какой-то мере может скомпрометировать Олибрию. А он желал ей только добра и счастья на три сотни лет жизни вперед.
      После того как «Тезей» совершил два витка над планетой, его экипаж погрузился в боруанский катер, после ремонта уже получивший от Агафона имя «Леший». Створки ангара раскрылись, и под днищем катера поплыла Приста, замутненная над океаном слоем облаков. Глеб направил судно к большому острову, с высоты похожему на надорванный дубовый листок.
      Снижались быстро, терпя перегрузку и отзываясь на частые запросы системы планетарного контроля. Когда «Леший» проходил над краем материка, высота составляла менее тридцати километров. Справа сапфировыми ледниками сверкали пики гор, слева виднелась Арсида – одна из древних столиц Империи, издалека поражавшая величием белых, золотистых зданий и красотой обширных садов. Над побережьем катер развернулся, пронесся вдоль нити транспортной системы, похожей на протянутую над морем огромную трубу, и сразу откуда-то снизу вынырнуло блюдце космопорта.
      – Ваша площадка 57-803, – раздался в рубке учтивый голос диспетчера-автомата. – Даю посадочный луч. Отклонения недопустимы. Просьба перейти на автоматическое пилотирование.
      Глеб не стал противиться – вручил управление налаженному Аркановым компьютеру. «Леший», задрав нос, ненадолго завис и плавно опустился на свободный квадрат на краю посадочного поля.
      – Как будем добираться? – озаботился Агафон Аркадьевич, ступая на шероховатые плиты космодрома.
      – Ясно как – на такси. – Глеб поднял голову, щурясь от голубого пристианского солнца, вдохнул насыщенный кислородом воздух. Слегка зашумело в затылке, и как-то разом нахлынули воспоминания: о ритуальной охоте с Фаолорой в горах, о нескольких сказочных днях на Коралловом острове, беспощадном сражении с виконтом Кафлу и забавах в подводном городе. Воспоминания были разные, отрывочные, но очень ясные, и во всех них присутствовала Олибрия. Быстров подумал, что сам воздух Присты хранит ее запах, и легкий ветерок, прошедшийся по лицу, так же приятен, как прикосновение ее волос.
      – Чего ждем, Глебушка? – Ивала взяла его за руку и заглянула в глаза.
      – Ждем, пока я гостинцы графине соберу, – вместо Быстрова ответил Агафон. – Вот. – Он выглянул из люка, держа потертую сумку. – Грибочки маринованные, прошлого года, правда. Груши, яблоки, кило сладкой морковки и две трехлитровки солений. Вишневое варенье… М-да, вишневое варенье забыли на «Тезее».
      – Так что, возвращаться теперь? – сердито поинтересовалась Ваала.
      – Нет уж, придется предстать перед графиней без варенья. Помогите, что ли, – Арканов протянул тяжелую поклажу Быстрову, – я плащ возьму. А то не угадаешь здешнюю погоду.
      Плащ А-А искал долго, и Глеб успел насмотреться на неуклюжие формы грузовых звездолетов вдоль дальней эстакады и на здание космопорта, похожее на серебряную птицу, накрывшую крыльями землю. Когда Агафон вышел, все они направились к круглой площадке с причудливым столбиком, украшенным рельефными пристианскими изображениями. Ивала нажала на выступ, и площадка мигом полетела вниз.
      – Ox! – воскликнул Арканов. – Не первый раз на этой штуке путешествую, а все чувство такое, что меня от неожиданности инфаркт хватит.
      Прекратив падение, площадка понеслась по горизонтали, наращивая ход. Мимо, сливаясь в голубую линию, пролетали осветительные огни, сканеры таможенного контроля и какие-то конструкции, при приближении к которым возникал отчаянный страх. Но Глеб знал, что мчавший их транспортер окружен полусферой защитного поля и пассажиры не пострадают при любой мыслимой аварии.
      Неожиданно вокруг вспыхнул яркий свет. Движение после толчка прекратилось. Диск транспортера стоял на обширной площади по другую сторону космического вокзала. Возле тонкой арки ворот и по тускло-зеркальному тротуару прохаживались люди, но можно было различить среди них звероликих боруанцев и представителей совсем негуманоидных рас: четырехногих кохху, уродливых ней-уду, джекров или выделявшихся огромным ростом и приплюснутыми головами посланцев Елона.
      Быстров, давно привыкший к галактической экзотике, не стал разглядывать столпотворение возле космопорта, а сразу направился к стоянке такси. Выбрал свободную машину, и скоро флаер взял курс на имение госпожи Олибрии. Летели невысоко, сквозь прозрачные стенки кабины можно было разглядеть заповедные сады, тянувшиеся на полсотни километров, древние могильники, расположенные на плато, с черными пирамидками безымянных захоронений и памятниками известным вельможам, возвышавшимися на десятки метров над землей, словно клыки неведомых животных. За изгибом реки такси пошло на снижение и тихо опустилось на нефритовую площадку возле позолоченной стелы.
      – С вас тридцать семь экономединиц, – нежно пропел автомат.
      – Платить кто будет? Ты, Аркадьевич? – Глеб с хитрецой посмотрел на Агафона.
      – Чего это я? У меня денег нет. – А-А прижал сумку с дарами графине к животу.
      Ваала хихикнула и с укоризной глянула на Быстрова.
      – Вот видишь. А говорил, что экономединицы тебе не нужны. На рублях не везде далеко уедешь. – Глеб приложил браслет тыльной стороной к мерцавшей панели. – Лично мне экономки очень нужны.
      Снимая деньги со счета клиента, автомат удовлетворенно пискнул.
      – Я, конечно, не скряга, но хочу заработать достаточно, – добавил Глеб. – Хотя бы на полет к планетам Сиди. Или Ольвены, на худой конец. Пойми, Аркадьевич, мечта у меня такая.
      Прозрачный колпак такси откинулся, выпуская пассажиров. Первой, минуя выдвижную ступеньку, на землю спрыгнула галиянка и протянула руки к Агафону, чтобы принять его ценный груз. За А-А на нефритовое поле ступил Быстров, и все они направились к замку графини. Дорога к нему начиналась под высокой аркой и тянулась среди ухоженных садов. Здесь горько пахло смолой ароматических деревьев, грозди ярких цветов свисали с кустов, подстриженных причудливыми формами, стояло много статуй, сделанных как будто из стекла.
      Не прошли друзья и четверти пути, как Ивала остановилась и кивком указала Глебу на три флаера, приютившихся на лужайке в тени деревьев с темно-синей листвой.
      – Клянусь Алоной, у графини гости. Не знаю, насколько желанные для нее, тем более для нас, – поделилась соображениями галиянка.
      – Машины приземлились так, чтобы их не было видно ни сверху, ни со стороны дороги, – проговорил Арканов. – Не нравится мне это.
      Быстров прошел вперед, внимательнее приглядываясь к флаеру-лодочке из черного дерева, покрытого изящными рельефами и серебряными звездами.
      – Экипаж герцога Саолири, – уверенно сказал он, потом повернул голову к соседней машине. Ее иридиевый корпус формой походил на хищного зверя, изготовившегося к прыжку, был инкрустирован золотом и черными агатами, блестевшими на концах когтей, по золотой гриве и вокруг глубоко посаженных глаз. – Все-таки свяжусь с графиней, – решил Глеб, так и не разгадав, кому принадлежат два других экипажа. – Попробую по короткой линии.
      Он нажал на браслете несколько пластин и сосредоточился. Олибрия ответила сразу. Она возникла в его сознании капелькой горько-сладкого бальзама, тающего в огне.
      – Привет, – тихо сказал Быстров. – Ты меня звала – я здесь. Стою на дорожке к твоему дому…
      Она несколько секунд молчала, и Глеб чувствовал, как часто бьется ее сердце.
      – Спрячься куда-нибудь. Скорее! – отозвалась она. – Только что от меня вышли герцог Саолири и маркиз Леглус! Тебе с ними лучше не встречаться!
      – Поздно, – произнес Быстров, увидев группу пристианцев, шедших к флаерам.
      Теперь нетрудно было догадаться, кому принадлежит машина с фигурой хищного зверя. Леглуса Глеб узнал за двести шагов по просторной красно-бурой одежде с оливково-серыми вставками, которую любил надевать маркиз во Дворец и на важные встречи. Справа от него шел граф Исерион – глава Имперской Ложи и давний недруг Олибрии. Немного позади следовал мрачный герцог Саолири в сопровождении четверых гвардейцев, вооруженных фотонными копьями.
      – Доброго времени, господа! – Глеб сплел пальцы знаком приветствия и отступил к статуе стража.
      – Капитан Быстров? – Герцог натянуто улыбнулся. – Откуда вы здесь? Не думаю, что сейчас вы чем-то можете помочь графине.
      – В это недоброе время Империя не нуждается в вашем присутствии, – заметил Леглус, остановившись посередине нефритовой дорожки. – Советовал бы вам, капитан, держаться подальше от дома Олибрии. Мы хорошо помним о вашем нежелательном влиянии на графиню. И нам очень многое трудно будет забыть.
      – Возможно, о пользе моего присутствия здесь Олибрия имеет свое мнение, – ответил Быстров, коротко глянув на маркиза, и, повернувшись к герцогу, сплел пальцы знаком прощания.
      Саолири лишь кивнул. Его лицо оставалось мрачным, отчего морщины яснее выделялись на светлой обветренной коже (ходили слухи, что он третий раз избегал процедуры омолаживания, будучи в плену каких-то нелепых предрассудков).
      – Счастливого пути, уважаемые! – пожелал пристианцам Агафон, когда они направились к флаерам. – Ни пуха ни пера, как говорится!
      Ивала все это время стояла позади Быстрова, предчувствуя неладное и сжимая теплую рукоять масс-импульсного пистолета. Машины герцога и главы Имперской Ложи оторвались от земли одновременно, а зверотелый экипаж Леглуса на полминуты позже. Круто развернувшись над лужайкой, он вдруг клюнул носом и пошел точно над дорожкой.
      – В сторону! – крикнула Ваала, толкая Быстрова к кустам.
      Иридиевый флаер пронесся в двух метрах над землей, едва не сбив землян и галиянку.
      – Гадина! – выкрикнула Ивала, вскидывая свой «Дроб-Ээйн-77».
      – Не надо! – Глеб перехватил ее руку и заставил опустить оружие. – Глупо давать ему повод задержать нас на законных основаниях.
      – Как скажешь. – Галиянка медленно убрала пистолет и вытащила из-за пояса флакон с моа-моа. – Он третий раз унижает меня. И, между прочим, тебя. Когда-нибудь Алона его накажет моими руками. – Она шумно выдохнула и поднесла к носу душистое зелье, черные звезды зрачков вздрогнули и дико расширились.
      – Идемте скорее. Олибрия ждет и, наверное, беспокоится. – Быстров зашагал вдоль стены зеленых кустов, покрытых цветами.
      Родовой замок графини, подобный огромной витой раковине, стоял недалеко от берега моря на возвышении и сверкал оттенками бирюзы и серебра. Вдоль вогнутой желобком лестницы, начинавшейся на мозаичной площади, в строгом порядке возвышались статуи из голубого камня и тонкие вазы. Ступени заканчивались у портала, вырезанного в форме вздыбившейся морской волны с овальной воронкой входа.
      Олибрия, давно отослав всех слуг кроме Орэлина, встречала гостей в нижнем зале одна. Когда Глеб появился на наклонных плитах, спускающихся в центральную часть зала, пристианка замерла, не сводя с него больших темных глаз, и едва сдержала себя, чтобы не пойти ему навстречу. Но традиции требовали ей оставаться в белом круге с родовым картушем, и она ждала, пока землянин одолеет немалое расстояние от входа до освещенной скрещенными лучами солнца полосы.
      – Доброго времени, госпожа, – произнес Быстров, встав перед ней и сложив руки в приветственном знаке.
      – Пусть время всегда будет добрым для тебя! – ответила пристианка и сделала нервный шаг вперед.
      Ее пальцы и пальцы Глеба соединились.
      – Распрекрасно выглядите, госпожа Олибрия! – воскликнул Арканов, останавливаясь рядом с Быстровым. – Мой вам искренний поклон. И гостинцы с дачи. – Он потряс за ручки тяжелую сумку.
      – Доброго времени. – Ивала кивнула и покосилась на безучастно стоявшего у колонны Орэлина.
      – Вы встретились с герцогом? – торопливо спросила Олибрия. – Что он сказал?
      – Удивился моему появлению и сказал, что я вряд ли помогу вам, госпожа. Честно говоря, мне его слова не очень ясны, – ответил Быстров и, слабо улыбнувшись, добавил: – Леглус почему-то советовал нам держаться от этого дома подальше. Наверное, у важных господ было нехорошее настроение. Их кто-нибудь рассердил?
      – Я боялась, что все повернется хуже. – Не отпуская рук землянина, Олибрия мотнула головой, крошечные колокольчики, вплетенные в черные, цвета пристианской ночи волосы, мелодично зазвенели. – Они действительно вышли очень сердитыми. Прощальный взгляд маркиза Леглуса был взглядом раненого вегра. Словно наша беседа была не беседой, а ритуальной охотой и я пронзила его копьем. Но забудем об этом: они ушли, а вы благополучно добрались до меня. Я рада вам! Очень рада!
      Олибрия неожиданно сильно сжала пальцы Быстрова и так же неожиданно их отпустила, повернувшись к другим гостям.
      – Пойдемте. Господин Арканов, госпожа Ивала, Орэлин покажет вам ваши покои и поможет устроиться со всем удобством. А Глеба я провожу сама. – Пристианка шагнула к широкому коридору, облицованному плитами из кварца.
      – Но, госпожа графиня, дары с моей дачи… Очень прошу принять. – Арканов нетерпеливо тряхнул сумкой, поставил ее на пол и вытащил трехлитровку с маринованными помидорами. – Это, – важно сказал он, – советую оставить на особо торжественный случай. С грибочками тоже не спешите – закручены надежно. А груши и яблоки лучше съесть сейчас. Вот при мне, пожалуйста, отведайте. – Он схватил краснобокое яблоко, тщательно вытер его краем плаща и протянул пристианке. – При мне пробуйте. И скажите, чем этот плод хуже ваших… Тех голубеньких, что за беседкой мы вместе ели.
      – Это кусать? – приняв у Арканова яблоко, насторожилась Олибрия.
      – Да, зубками. – Агафон ободряюще подмигнул.
      Пристианка поднесла плод ко рту и осторожно его надкусила. Кисло-сладкий сок показался ей приятным, и она надкусила еще раз, разжевывая ароматную мякоть.
      – Ну как, госпожа графиня? – поинтересовался Арканов.
      – Как поцелуй. Такой же сочный и сладкий. – Олибрия мельком глянула на капитана «Тезея» и обратилась к слуге. – Орэлин, пожалуйста, отнесите все это на восточную террасу. Там мы скоро устроим обед.
      Орэлин, сведя густые брови, взял сумку и повел Ваалу и Агафона в дальние покои. Олибрия и Глеб шли следом за ними, пока пристианка не остановилась возле стрельчатой двери, которая тут же беззвучно растворилась.
      Быстров ступил в комнату за хозяйкой. Сделав несколько шагов, она повернулась к нему, с минуту смотрела на землянина блестящими глазами: в них, как в ночной воде, отражались печаль, раскаянье и томление. Потом бросилась к нему, сильно обвив его шею руками и задрожав от слез.

      – Прости, – подняв голову, сказала она. – Я не имею права быть такой слабой. Еще не хватало, чтобы герцог Саолири видел меня в слезах!
      Олибрия отстранилась от Быстрова и отвела взгляд к подсвеченному панно с горным пейзажем.
      – После его визита здесь могут остаться микророботы, – пояснила она, поглядывая на Глеба из-под опущенных ресниц. – Я уже дала задание системе безопасности искать их, но в ближайший час нет гарантии, что нас никто не видит и не подслушивает.
      – Знаешь что, а пойдем к морю? – предложил Быстров.
      – К морю?
      – Да, к морю. Я соскучился по нему. И по тебе. Прошу. – Глеб стер пальцем слезинку с ее нежно-розовой щеки.
      – Конечно, пойдем. Твои друзья должны догадаться, что нам нужно побыть наедине, и не станут нас искать. – Олибрия направилась к невысокой двери, тут же неуловимо исчезнувшей в стене.
      Они прошли через длинный зал, в котором хранилось древнее оружие, броня, щиты и шлемы, и через тысячи лет выглядевшие как новые, повернули к лестнице и спустились из замка к побережью.
      На зернистый песок ветер нагонял розовые волны. Дальше, в заливе и между скалистых островов, море казалось малиновым из-за скопления мельчайших водорослей, и уже за мысом оно обретало обычный цвет, сливавшийся с фиолетово-синим небом, на котором сияло бледно-голубое солнце – Идра. Длиннокрылые птицы, с криками метавшиеся над отмелью, ныряли в соленую пену, выхватывая крупных моллюсков, и улетали для пиршества к островам.
      Быстров остановился у полосы гальки, вдохнул насыщенный свежестью и приятной горечью воздух, наклонившись, снял туфли. Порывы ветра надували его рубашку пузырем. В голове землянина будто звенело и плескалось пристанское море.
      – Я боялась, что ты не прилетишь, – сказала Олибрия, тоже скидывая легкие сандалии с иридиевыми пряжками. – Очень боялась и думала послать за тобой кого-нибудь, кроме Ивалы.
      – Как же ты могла так думать? – Закатывая брюки, Глеб поднял взгляд к графине.
      – Не знаю… – Она покачала головой, разбрасывая волосы по плечам и звеня крошечными колокольчиками. – Мне показалось, что ты улетел, разозлившись на меня.
      – Не смей больше так думать. – Он выпрямился и вдруг схватил ее на руки.
      Олибрия вскрикнула и прижалась к нему, покрывая лицо землянина поцелуями. Наконец, оторвавшись от его губ, она запрокинула голову, тяжело дыша и испытывая такое блаженство, что даже самые горячие мысли о несчастьях последних дней, имперском престоле и той опасной тайне, которую следовало сообщить Глебу, мигом остыли в ее сознании.
      Держа Олибрию на руках, Быстров вошел в воду и медленно побрел вдоль берега, ощущая, как волны облизывают щиколотки.
      Губы пристианки приблизились к его уху и зашептали стихи на незнакомом диалекте. Глеб понимал лишь отдельные слова. Не пытаясь разгадать смысл неизвестных рифм, он просто слушал ее красивый голос, наслаждался ее близостью, видом побережья и морских просторов.
      – Нравится? – спросила графиня, закончив читать стих на тихой ноте.
      – Похоже на добрый шепот ветра.
      – Это и есть «Ода южному ветру». Теперь пусти меня. Пожалуйста.
      Быстров осторожно ослабил объятия, и дальше они пошли, держась за руки, в обход скалы, выступавшей в море. За острым каменным обломком Глеб вышел на берег и направился к скульптуре хищной птицы, справа от которой виднелись темно-синие обломки колонн древнего храма.
      – Скажи правду, зачем прилетал герцог Саолири? – решился Быстров на волновавший его вопрос.
      Олибрия с минуту молчала, ступая среди острых камней и глядя под ноги.
      – Они выдвигают Флаосара на выборах императора, и он хотел заручиться моей поддержкой, – возбужденно произнесла графиня. – Разумеется, я отказала. Не хочу, чтобы нами правил герцог-мерзавец, который сжег дотла семь городов на Верлоне! Человек с жестоким сердцем, не знающий слов «справедливость», «закон» и «честь», не должен взойти на престол! А если взойдет, то будет большая война: восстанут колонии, мы потеряем друзей и уважение за пределами Империи. Мы сразу превратимся в уязвимую мишень для врагов. Итак, Саолири настойчиво продвигает Флаосара. Но я уже сделала свой выбор. Я хотела бы видеть императором герцога Ольгера. И если он победит в борьбе за трон, то это будет справедливо: он был лучшим другом императрицы Фаолоры, Приста многим обязана ему. В конце концов, его кандидатуру поддерживает большинство граждан. А на стороне Флаосара Исерион с купленными представителями Имперской Ложи и, конечно, многие военные. Мир будто раскололся. И мне кажется, что между этими двумя его частями скоро разгорится пламя войны.
      – Понимаю. – Быстров протянул ей руку, помогая вскарабкаться на обломок колонны. – Зря ты выразила свои предпочтения так скоро и прямо. Тебе нужно было схитрить или хотя бы потянуть время. Сказала бы: «Я подумаю, почтеннейший Саолири».
      – Я не хочу хитрить и заискивать перед ними. И чтобы решить то, что я уже давно решила в сердце, мне не нужно время. – Олибрия поднялась на фундамент храма и, огибая заросли с темно-зелеными цветами, пошла к алтарю. – Конечно, для бесчестного герцога Флаосара мой голос весьма важен, ведь следом за мной многие проголосуют за Ольгера. И Саолири с маркизом Леглусом понимают это. Они предлагали мне очень многое. Даже целую планету в дар. Угадай, какую?
      Капитан «Тезея» нахмурился и пожал плечами.
      – Верлону, которой они причинили столько зла! – выдохнула пристианка и горестно опустилась возле алтаря. – По их лукавому расчету, я могла бы утихомирить верлонцев, а заодно и сама отвлечься от имперских интриг.
      – Как-то нехорошо все изменилось на Присте. Такая неожиданная, странная смерть Фаолоры… Ведь вы были подругами. – Быстров присел рядом с ней на синий с золотыми вкраплениями обломок храмовой стены.
      – Были… Потом расскажу о ее гибели и той странной охоте. Она у меня каждую ночь перед глазами. Но сейчас мне тяжело об этом вспоминать. – Графиня подняла повыше край платья, намокшего от морских брызг.
      – И жаль, что после императрицы не осталось законного наследника. – Глеб смотрел на широкий простор малиново-синих вод, за которыми где-то далеко находилась пристанская столица.
      – Не совсем так… – Олибрия отвела взгляд к потрескавшейся плите и смахнула сухие травинки со знаков. – Об этом я и хочу с тобой поговорить. Если, конечно, ты согласишься нам помочь.
      – Ну во-первых, я летел сюда, уже зная, что одному очень дорогому мне человеку нужна помощь. Ивала кое-что рассказала о происходящем в Империи. А во-вторых, этот дорогой мне человек, – Быстров взял ее левую руку и поднес к губам, – которому я обязан жизнью и всем приятным, что появилось в ней, может рассчитывать на меня всегда. Я и «Тезей» в твоем распоряжении.
      – Ты больше ничем не обязан Присте – мы об этом уже говорили. Я могу тебя только просить. Но прежде чем просить, я должна открыть тебе весьма опасную тайну. Жизнь человека, узнавшего ее, становится уязвима. – Графиня вглядывалась в его внимательные серые глаза. – Некоторые силы Империи сразу начнут охоту за этим человеком. Да и другие космические цивилизации тоже. Даже такие развитые, как Сиди или Союз Кайя. Поверь мне, Глеб, это очень серьезно!
      – Тебе удалось заинтриговать меня. – Землянин улыбнулся, играя ее пальцами. – После Фаолоры остался прямой наследник?
      – Да. Девочка. Теперь уже молодая женщина. Подожди немного с вопросами, сейчас я все расскажу. – Пристианка встала, подошла к полуразрушенному изваянию древнего бога.
      Закрыв глаза, Олибрия несколько минут нашептывала молитвы. Ветер с моря развевал ее черные с синеватым отливом волосы и теребил тонкое платье. Быстров пытался угадать, о чем будет просить графиня, чем в этот раз он может послужить Присте? Вряд ли его персона и его небольшие возможности что-то значили в запутанной игре с имперским престолом. Глеб достал пачку сигарет, неторопливо закурил, думая, почему имя законной наследницы Фаолоры до сих пор держалось в тайне. Он пытался вспомнить хоть какой-нибудь малый намек на существование наследницы, но даже в самых дальних закоулках памяти не мог ничего отыскать.
      – Дай мне тоже, – попросила Олибрия, вернувшись к нему.
      – Сигарету?
      Она кивнула, глядя, как с губ землянина истекает струйка сизого дыма. Курение представлялось графине диковатым и красивым ритуалом, полезным в минуты непростых размышлений. Она взяла белую, пахнущую чужими ароматами палочку, прикоснулась ее кончиком к огню и втянула в себя дым, как когда-то учил Быстров.
      – По некоторым причинам Фаолора скрывала беременность. Позже поймешь, из-за чего. – Пристианка слегка закашлялась. – Когда приблизилось время родов, она отправилась на другую планету с маленькой свитой доверенных лиц. Роды у императрицы были трудными, и родилась девочка. Говорят, совсем не похожая на пристианку. Даже не похожая на дитя ни одной из гуманоидных рас. Ее синее с лиловыми прожилками тельце, покрытое паутиной рыжих волос, выглядело ужасно. Развивалась она медленно. После нескольких месяцев, пребывая в глубоком горе и оставив ребенка на попечение преданных слуг, Фаолора вернулась на Присту и рассказала о случившемся мне и еще одному господину.
      – Ольгеру, – догадался Быстров.
      Графиня кивнула, снова закашлявшись и неумело выпуская изо рта дым.
      – Этой девочке дали имя Ариетта – в честь древнего бога судьбы, – продолжила она. – Несколько лет ее жизнь висела на волоске. Фаолора часто навещала ее и всякий раз возвращалась в слезах, рассказывая, как ей мучительно смотреть на собственную дочь. Потом неожиданно все изменилось, словно неведомая болезнь покинула ребенка. Тело Ариетты обрело здоровый розовый оттенок, бесцветные глазки вдруг стали серо-зелеными, в цвет пристианского моря. До того времени неподвижный ребенок начал ползать, затем делать первые шаги. Прошло еще два года, и Ариетта будто по волшебству превратилась в обычную девочку. Однако императрица не спешила забрать ее на Присту и представить Имперской Ложе. Она не представила ее как свою дочь ни через пять лет, ни через десять. Ни ко дню роковой охоты. Почему так?.. – Олибрия задумалась, подбирая слова. – Были на это причины. Потом постараюсь тебе объяснить.
      – Ты рассказала странную историю, – отбрасывая окурок, проговорил капитан «Тезея». – Настолько странную, что я боюсь замучить тебя вопросами. Теперь я должен тайком доставить Ариетту на Присту? И в один прекрасный момент герцог Флаосар узнает, что у погибшей императрицы все-таки есть законная наследница и ему не видать пристианского трона?
      – Ни в коем случае! – Голос графини выдал волнение. – Я прошу тебя разыскать ее в месте, координаты которого ты узнаешь позже. Разыскать и где-нибудь надежно спрятать. На любой далекой, самой безызвестной планете. Так, чтобы даже я не знала, где ее можно найти. И это нужно сделать скорее: мне донесли, что о существовании Ариетты уже известно герцогу Саолири, а следовательно, и Флаосару. Они начали ее поиски. Пока наши враги слишком далеки от цели, но рано или поздно они отыщут место, где императрица скрывала дочь, и найдут Ариетту. Не сомневаюсь, что в тот же день законная наследница будет убита. Кроме того, ее поисками заняты не только слуги Флаосара – ее ищут секретные службы Кохху и Кайя, милькорианцы – ведь ты знаешь, их огромная шпионская сеть имеет отделения даже на Земле и некоторых планетах Сиди! Также наследницей интересуется одна из религиозных организаций галиянцев, называющая себя «Дети Алоны».
      – Зачем им Ариетта? – удивился Быстров. – Надеются получить политические дивиденды в схватке за ваш престол?
      – Скорее всего, дело в другом. Только верь тому, что сейчас скажу. – Графиня выдержала паузу, перебирая в пальцах стебель с крошечными цветами, потом произнесла: – Отец ее – сверкающий ангел.
      Капитан «Тезея» присвистнул и потянулся к пачке сигарет.
      – Однажды он появился во дворце Фаолоры, будто влиятельный пристианец, прилетевший с далекой колонии. Императрица узнала, кто он был на самом деле, лишь после нескольких месяцев их необычного романа. Тогда она ходила, будто во сне, много говорила о другом, чистом мире, более совершенном и могучем, чем цивилизации Сиди, Кайя, Ольвены, вместе взятые. А потом он исчез. Исчез прямо из ее спальни, растворившись, словно дым. Перед прощанием он сказал Фаолоре, что у нее родится дочь, и просил заботится о ней. Просил так странно и настойчиво, словно думал, что мать может отречься от собственного дитя. Еще он оставил свое имя… – Она набрала в грудь больше воздуха и произнесла: – Ка-и-лин… Правда звучит почти по-пристиански?
      – Может быть.
      Глеб, закусив фильтр сигареты, подумал: «Если в дочери императрицы есть кровь сверкающего ангела, то это действительно может объяснить интерес галиянцев и даже интерес могущественного Союза Кайя». Еще Быстров подумал, что он сам в эти минуты будто завис одной ногой над пропастью. Отказаться от следующего шага он не может, и дальше его ждет неизвестность, такая темная и жуткая, что во всей вселенной нет слов, чтобы ее описать.
      – За всю историю всех известных цивилизаций разве были случаи, чтобы ангелы оставляли своих детей? – тихо спросил он.
      – Не знаю. Этого не можем знать ни ты, ни я. Когда-нибудь все случается в первый раз.
      – Я найду ее и сделаю все, чтобы спасти, спрятать от герцога Флаосара и Саолири. Но что дальше? Законная наследница трона так и останется изгнанницей без родины, без свободы и естественного права?
      – Этого я тоже не знаю. Если в противостоянии с Флаосаром мы победим и императором станет Ольгер, то мы сможем подготовить Империю к вести о том, что у пристианского трона есть законная наследница. И Ольгер, конечно, передаст ей власть – в нем я уверена. Но с другой стороны… – Графиня выронила веточку и спросила, обращаясь то ли к древнему изваянию, то ли к самой себе: – Имеем ли мы право поступать так? Ведь Ариетта наполовину непристианка. Кто знает, что есть сверкающие ангелы?! О них мы слышали только легенды. То в одном конце галактики, то в другом находим их странный след и слышим о необъяснимых чудесах, сотворенных этими существами. Но откуда они? Зачем они здесь? В чем их цель? И почему существо, назвавшее себя Каилин, осчастливило Фаолору ребенком? На эти вопросы нет ответа. Мы постараемся его найти и не допустить гибели нашей славной Империи. – Олибрия замолчала и несколько минут с грустью смотрела на растрескавшееся изваяние древнего бога.
      Потом она встала, протянув руку землянину.
      – Идем в замок, – сказала она. – Ивала и Агафон уже заждались. И на веранде готов обед. А потом я расскажу тебе еще много интересного.

      – Ивале и Агафону пока не буду ничего объяснять, – решил Быстров, поднимаясь по крутым ступеням к замку. – Нет, я им безоговорочно доверяю, но мало ли что может случиться по пути к «Тезею». Вылетаем сегодня же. Только тебе придется подумать, как нас доставить в космопорт. Доставить по возможности незаметно.
      – Останься хотя бы до завтра. – Олибрия замедлила шаг и добавила: – Пожалуйста. У вас есть еще время, а мне дорог каждый час, проведенный с тобой. Я знаю, поисками Ариетты занимается маркиз Леглус. Его люди рыщут в другой планетной системе: нам удалось подбросить им ложную информацию.
      – До завтра? Очень соблазнительное предложение. – Капитан «Тезея» неожиданно повернулся и, обняв пристианку, прижал ее спиной к чешуйчатой колонне.
      Она шутливо вскрикнула, положила руки ему на плечи и спросила:
      – На мое соблазнительное предложение ты ответишь «да»?
      – Я хочу ответить «да», но ведь кроме людей Леглуса, могут быть другие недобрые люди, которые подобрались к цели ближе, чем ты предполагаешь.
      – Не думаю, – мотнула головой пристианка. – Я догадываюсь, как утекла информация о существовании Ариетты: через врача, который когда-то пытался ее лечить. Видимо, сразу после смерти Фаолоры врача взяли в оборот слуги Леглуса, и он не выдержал, кое-что вспомнил. Поэтому сейчас поиски Ариетты происходят в системе Совен-12. Но наследница давно в другом месте. И ты должен ответить мне «да». – Она поднялась на цыпочки и прикоснулась своими мягкими губами к его губам.
      – Ты умеешь уговаривать, – целуя ее, прошептал Быстров.
      – Мне так хочется лететь вместе с тобой, – отозвалась пристианка. – Помнишь наше путешествие к Цебре?
      Глеб кивнул, лаская ее теплое тело, скрытое тонким платьем.
      – Очень хочу, – продолжила Олибрия. – И мое присутствие заметно облегчило бы твою задачу: Ариетта и люди, которые ее охраняют, знают меня и знают, что Фаолора всегда доверяла мне. Только теперь я не могу покинуть Присту – герцог Саолири сразу воспользуется этим.
      – Ты должна помочь Ольгеру. Ты нужна здесь. А безопасность наследницы – теперь моя забота.
      – Я передам тебе шкатулку с важными документами: свидетельствами, что Ариетта – дочь императрицы. Мы долго думали с Ольгером и решили, что документы должны быть при Ариетте. К тому же держать их у меня теперь небезопасно. Еще в шкатулке будет информпластина. На ней координаты настоящего месторасположения наследницы. Пластина настроена на меня, Ольгера и с недавних пор на тебя: если ее попытается активировать кто-то другой, данные мгновенно уничтожатся. Поэтому будь с ней особо осторожен. Запустишь ее уже на корабле через бортовой компьютер – коды я согласовала.
      – Ты все продумала, моя госпожа. – Дверь растворилась, и Глеб шагнул в коридор. – Еще бы мне знать, как я провезу шкатулку на «Тезей». Насколько я знаю, имперская печать, которой наверняка заверены документы, сразу будет обнаружена сканерами космопорта.
      – Не будет. Это необычная шкатулка. Иначе я бы не хранила ее у себя. И давай обсудим оставшиеся детали завтра утром. Я очень хочу есть. – Пристианка, сжав руку Быстрова, хищно стукнула зубками. – Благо, обед уже на террасе. А еще хочу подготовиться к вечеру. Сделать его таким, чтобы он надолго запомнился тебе и мне.
      Войдя в гостевой зал, просторный и розовый от бликов подсветки, графиня прошла вдоль ряда снежно-белых скульптур. Остановилась там, где на полупрозрачных плитах пола выделялись живые пиктограммы ее предков, и подумала, что к вечеру здесь нужно все изменить. Следуя традиции, она имела права делать такие изменения на один день в году, и пожелала: пусть этот праздничный день будет сегодня. До вечера оставалось еще семь часов, и Олибрия решила, что еще успеет придумать новую изысканную обстановку, а роботы сумеют воплотить ее замыслы.
      В своих фантазиях графиня на минутку забыла даже о Быстрове, дожидавшемся у начала малахитовой лестницы на второй ярус.
      – Госпожа Олибрия, обед на террасе, как вы и приказали, – раздался сверху учтивый голос Орэлина.
      – Идем. – Пристианка взяла Глеба под руку, и они взбежали на второй этаж.
      – Господин Арканов и Ивала осматривают оранжерею. Пригласить их к столу? – спросил Орэлин.
      Его теплые карие глаза внимательно смотрели на хозяйку замка.
      – Через десять минут. Пусть развлекутся видом цветов с Дарлиана, а я пока переоденусь. – Олибрия быстрым шагом направилась к двери, украшенной рельефным изображением женской фигуры, оплетенной не то змеями, не то стеблями неведомых растений.
      Створка беззвучно исчезла в стене, а Олибрия замерла на пороге и, обернувшись к землянину, подозвала:
      – Глеб!
      Капитан «Тезея» подошел к ней вплотную.
      – Обещай мне… – начала она полушепотом. – Обещай, что если что-нибудь случиться со мной, то все вопросы, касающиеся Ариетты, ты будешь решать с герцогом Ольгером.
      – С тобой ничего не может случиться, – тяжело произнес Быстров. – Не смей думать об этом!
      – Нет, ты пообещай! – В голосе пристианки послышались стальные нотки.
      – Я обещаю. – Глеб склонил голову и твердо повторил: – Но с тобой ничего плохого не случится.
      Олибрия встала на цыпочки и поцеловала его, впервые не стесняясь присутствия чопорного Орэлина.
      – Жди на террасе. Я мигом. Хочу удивить тебя и А-А новым нарядом. – Графиня скользнула в комнату, и дверь с рельефом затворилась.
      Быстров зашагал дальше по коридору, озадаченный такими неожиданными и неприятными мыслями пристианки. Сначала он хотел направиться в оранжерею за Ивалой и Аркановым, но передумал, свернул на террасу, полукругом охватывающую восточную часть замка. Втянул в себя воздух, насыщенный пряными ароматами, исходившими от блюд, в изобилии расставленных на столе. Взял с вазочки пухленький плод маио и облокотился на перила. За спиной мелодично просигналила о чем-то система автоматического управления замком.
      Вид сада графини восхищал в любое время года. Прекрасны были статуи, стоящие среди деревьев, похожих на земные ивы. Радовало обилие цветов у розового пруда с морской водой и гладкие, как зеленый шелк, газоны вокруг фонтанов. Повернувшись к арке, державшейся на тонких и очень высоких колоннах, Быстров надкусил кисловатую мякоть маио и тут услышал голос Олибрии:
      – Глеб, иди-ка сюда!
      Торопливо выйдя в анфиладу, он едва не столкнулся с Аркановым и шутливо наказал ему:
      – Смотри, Аркадьевич, без нас тут деликатесы не слопай!
      – О, Глеб Васильевич, извольте не волноваться – изжога у меня от местной стряпни, – рассмеялся А-А, пропуская друга.
      – Господин Быстров, графиня зовет, – известил появившийся в другом конце анфилады Орэлин.
      И тут же снова раздался голос пристианки, доносившиеся из покоев на втором этаже.
      – Глеб, помоги мне! – Потом последовал ее слабый вскрик.
      Почуяв неладное, Быстров бросился по коридору, добежал до двери с рельефом и, едва она растворилась, влетел в комнату.
      Олибрию он обнаружил лежащей ничком на полу. Из-под ее левой лопатки торчала иридиевая рукоять кинжала, и по голубому платью расплывалось пятно крови.
      – Господин Быстров, что же это?.. – услышал Глеб за спиной голос испуганного Орэлина.
      – Аркадьевич! Ивала Ваала! – позвал землянин, опускаясь рядом с Олибрией.
      Когда он осторожно приподнял ее и повернул к себе, пристианка была еще жива. Ее влажные глаза смотрели на него, словно две вишенки, из груди вырвался тихий хрип.
      – Я люблю тебя… – едва слышно произнесла графиня.
      – Скажи, кто это сделал? – наклонившись к ее лицу, прошептал Быстров. – Ты только скажи!
      – Шкатулка… – Олибрия сделала слабое движение глазами в сторону скорбно застывшего Орэлина. – Скажи… я тебя люблю…
      – Я тебя люблю, – повторил Глеб, крепко сжимая край ее платья.
      Пристианка тут же вздрогнула, зрачки ее расширились и помутнели.
      – Она умерла, – констатировала Ивала Ваала. – И убийца где-то здесь. Он не мог так быстро уйти!
      В руке Ваалы появился пистолет. Мельком оглядев комнату, она бросилась к двери в спальню. Агафон и слуга графини вытянулись в ожидании. Быстров аккуратно опустил пристианку на пол и встал.
      – Здесь никого нет. – Ваала вышла из спальни, опустив масс-импульсное оружие. – И возникает вопрос, кто мог ее убить? Кто мог это сделать так быстро? Я слышала голос Олибрии за две минуты до того, как вошла в эту комнату.
      – Разве в замок может проникнуть посторонний? – Глеб резко повернулся Орэлину.
      – Такое почти исключено, – ответил пристианец; его лицо побледнело, отчего густые брови яснее выделялись над неспокойными глазами. – Система безопасности замка очень надежна и отслеживает перемещение всех объектов, как живых, так и неживых. При появлении объектов, не занесенных в каталог как «разрешенные», сразу подается сигнал тревоги и блокируются внешние двери замка. Обмануть систему невозможно, даже используя наилучшие маскировочные средства.
      – Значит, удар в спину этим кинжалом нанес «объект дозволенный». Олибрия, Олибрия! – Быстров опустился на колени рядом с ней. – Принцесса моя… Неужели ты что-то чувствовала в последние минуты? Почему ты взяла с меня эту странную клятву – «Обещай, если что-то случится со мной…»?
      – О какой клятве ты говоришь? – спросила Ваала. Глеб не ответил, продолжая о чем-то напряженно думать, поглаживая волосы мертвой пристианки.
      – Господин Быстров, позвольте дать вам совет? – Орэлин сделал шаг вперед и, когда землянин повернулся к нему, продолжил: – Вам и вашим друзьям лучше покинуть замок как можно скорее. У вас нет времени, чтобы разбираться в произошедшем с моей госпожой.
      Слова Орэлина долетели до Быстрова не сразу. В какой-то момент они показались ему неуместными, даже возмутительными. Глеб хмуро посмотрел на пристианца и вытащил пачку сигарет. Но курить передумал.
      – Этот браслет, – слуга графини наклонился и приподнял руку Олибрии, – засвидетельствовал ее смерть, и о случившемся уже знают в Имперской Ложе. Скоро сюда прибудут Службы Права и Безопасности. В убийстве, конечно, обвинят вас.
      – Глеба?! Вы с ума сошли, уважаемый Орэлин! – воскликнул Агафон Арканов. – Разве вы не видели, как Глеб Васильевич входил в эту комнату? Когда он вышел с террасы, Олибрия была жива – ведь вы сам сказали, что она его позвала.
      – И все-таки обвинят меня, – возразил Арканову Глеб. – Все очень просто: в таком обвинении заинтересованы герцоги Флаосар и Саолири, и в этом случае любое алиби – мое, ваше – ничего не стоит. Влиятельные господа найдут способ предоставить против нас улики.
      – А ты прав, – проговорила Ваала. – Как я сразу не подумала о таком повороте! Нужно выметаться отсюда!
      – Как быстро прилетит Служба Безопасности? – Глеб вытер испачканные кровью руки и поднялся с коленей.
      – Через пять-семь стандартных минут. В таких случаях они являются очень быстро, – сказал Орэлин. – Вы прибыли на личном флаере?
      – К сожалению, нет, в космопорту брали такси, – растерянно отозвался Агафон. – И как же мы уйдем отсюда за пять минут? Мы не успеем даже выйти из сада госпожи Олибрии.
      Арканов сделал еще один шаг в комнату. От вида убитой графини и крови на полу у него на лбу выступил пот. Он горестно вздохнул и отвернулся к стене.
      – В ангаре замка есть два флаера… – Орэлин хрустнул пальцами и в упор посмотрел на Быстрова. – Но если я их предоставлю, получится, что вам помог бежать я. Некоторые влиятельные люди могут подумать, что я с вами в сговоре.
      – Мы свяжем вас, уважаемый Орэлин. Если хотите, для достоверности нанесем заметные побои, – предложила Ваала. – Только нужно действовать скорее! Чужой флаер еще и запустить надо! Вы знаете код доступа к личной технике графини?
      – Да, – промедлив пару секунд, ответил пристианец.
      – Тогда скорее в ангар! – призвала Ивала. – Глеб! Ты слышишь?! Немедленно уходим!
      Быстров еще раз склонился перед Олибрией и прошептал:
      – Прости… Прости, что не углядел. И прости мое трусливое бегство… Я обязательно найду негодяя, сделавшего это с тобой. – После краткого прощания с пристианкой Быстров выпрямился и поспешил в коридор.
      – Скорее! – Ваала, стоявшая уже с Орэлином у начала лестницы, призывно махнула рукой.
      – Идемте, Глеб Васильевич, – поторопил Арканов. – Мы можем найти настоящих убийц, только оставаясь на свободе.
      Капитан «Тезея» направился за А-А, но вдруг замер, вспомнив о важной вещи, без которой не мог уйти из владений графини.
      – Орэлин! – крикнул он вслед уходящему слуге. – Вы что-нибудь знаете о шкатулке, которую хотела передать мне Олибрия?
      – Нет, – обернувшись, отозвался пристианец. – На этот счет госпожа не давала указаний.
      – Черт! – Быстров ударил ладонью по колонне. – Хорошо подумайте, Орэлин! Вспомните, вы где-нибудь видели необычную шкатулку, которой очень дорожила графиня?!
      – Не знаю, господин Быстров, – покачал головой пристианец. – Конечно, у Олибрии много вещей, которыми она очень дорожила, но в замке семь этажей и более полусотни комнат. Сейчас мы ничего не сможем найти. Вы знаете, хоть как она выглядит?
      – Нет, – стиснув кулаки, выдавил Глеб.
      – А что в ней должно находиться? – Слуга графини поднял бровь.
      – Важные документы, – нехотя ответил капитан «Тезея». – Документы императрицы.
      – Провалилась бы ваша шкатулка! За нами уже прилетели! – Прислонившись лбом кокну, Ивала Ваала наблюдала за посадкой двух темно-красных флаеров, из которых высыпало с десяток вооруженных людей в синей с бордовыми лацканами форме. – Ишь, соколы ясные! – Галиянка вытащила масс-импульсный пистолет и проверила индикатор заряда – он был пока на зеленом поле.

      – Еще раз подумайте, Орэлин, – настойчиво попросил Быстров. – После гибели императрицы видели ли вы у Олибрии что-нибудь, похожее на шкатулку? Может быть, ей передавал что-то герцог Ольгер?
      – Кажется, она показывала герцогу небольшой контейнер. Да, не так давно они рассматривали его содержимое, говорили об императрице и о чем-то тихо спорили, – отозвался слуга.
      – Где эта вещь? Скорее найдите ее, Орэлин! Мне без нее нет смысла бежать! – сердито сказал Быстров и добавил галиянке: – Уходите с Аркадьевичем к ангару. Готовьте флаер. Если сможете, запустите двигатели!
      Пристианец с капитаном «Тезея» вернулись в комнату, где лежало тело Олибрии, и прошли дальше через несколько дверей.
      Оказавшись в овальном зале, где под прозрачным бронепластиком располагалось множество полок с драгоценными статуэтками, образцами редких минералов и различных диковин с других планет, Орэлин остановился в замешательстве. Потом подошел к инкрустированному верлонскими бериллами шкафу и одним прикосновением открыл дверку. Искомого предмета там не было.
      – Тогда здесь, – решил пристианец и подбежал к сейфу.
      Толстая шестигранная дверь отъехала в сторону при первом же прикосновении его худых пальцев.
      – Вы даже знаете код сейфа? – удивился Быстров.
      – Графиня полностью мне доверяла имущественные и многие личные дела. Я служил ей двадцать семь лет. Если вы говорите об этом, то вот, получите. – Слуга Олибрии вытащил небольшой тяжелый контейнер с рифленой поверхностью. – Только не знаю, смею ли я вам его вручить.
      С восточной стороны замка донесся резкий визжащий звук – срезали одну из дверей.
      – Откройте его, – попросил землянин.
      На этот раз Орэлин поколдовал над замком чуть дольше, что-то бормоча и прикладывая ладони то с одной, то с другой стороны. Наконец крышка отъехала в сторону. Глеб увидел шкатулку из пористого сплава, украшенную великолепным изображением самой Олибрии.
      – Она или нет? – разнервничавшись, спросил пристианец.
      – Она, – ответил Быстров, хотя сам не слишком был в этом уверен.
      Визг вскрываемой двери послышался ближе – служители Имперской Безопасности находились рядом с комнатой, где лежала мертвая графиня.
      – Идемте сюда. – Орэлин открыл узкий потайной ход и жестом пригласил землянина следовать за ним. – Мы выйдем прямо к ангару.
      Действительно, через три десятка шагов стена перед слугой графини отплыла в сторону, и Глеб увидел Ивалу Ваалу и Арканова, пытавшихся поднять колпак остроносого флаера.
      – Господин Быстров, – сказал Орэлин, – мы знакомы очень давно, и я знаю, что вы всегда были самым искренним другом моей госпожи. Безгранично доверяя вам, я сделал сегодня достаточно для того, чтобы Империя приговорила меня к смерти. Меня обязательно подвергнут глубокому пси-тестированию, и эта память, – он коснулся пальцем своего широкого лба, – станет мне последним приговором. Избежать казни я могу, лишь приняв яд или покинув Присту вместе с вами.
      – Орэлин, я благодарен вам за все, что вы сделали для госпожи Олибрии и для меня. Мы все будем рады видеть вас на борту «Тезея», – сказал Глеб.
      – Если только до него доберемся, – заметила Ивала Ваала.
      – Спасибо, – едва слышно выдавил пристианец. – Даже если бы мне не угрожала смерть, без Олибрии мне нечего делать в замке и на этой проклятой планете! Лети все в черную пропасть Краак!
      Он подошел к флаеру, одним движением руки откинул прозрачный колпак.
      Когда Быстров занял место пилота и на задних сидениях расположились Арканов с Ивалой и пристианец, створки ангара разошлись, и машина сорвалась с площадки и взмыла на сотню метров над замком. Тут же капитан «Тезея» увидел, что рядом зависли два темно-красных флаера Службы Имперской Безопасности. В воздухе между ними вспыхнули синие точки, сыплющие искрами. Быстров догадался, что безопасники готовят энергетическую сеть. Попадание в нее резко снизило бы подъемную тягу. Тогда их флаер медленно и беспомощно упадет на землю. Избегая ловушки, Глеб резко сбросил высоту и повел машину по вытянутой петле вокруг замка.
      – Нужно полностью отключить автоматику, – сказал он, обернувшись к Агафону.
      – Сейчас попробую, Васильевич, – Арканов подался вперед, присматриваясь к незнакомым приборам, – не очень удобно мне отсюда, но попробую.
      – Это крайне опасно, – высказался Орэлин. – Компьютер страхует пилота от роковых ошибок.
      – Компьютер слишком сужает возможности пилота и мешает произвести жесткий маневр, – ответил Быстров. – Я не знаком с этой моделью флаера. Кто-нибудь поможет мне блокировать автоматику или нет?!
      – Минутку, капитан. – Опережая Арканова, пристианец потянулся к выдвижной консоли. – Только предупреждаю: будьте осторожны – это старая и строптивая машина.
      Когда рука Орэлина толкнула консоль назад, Глеб сразу почувствовал прирост мощности двигателей. Внизу приборной панели замерцали красным несколько индикаторов, сигнализируя об отключении автоматики.
      – Посмотрим, на что способен летун вашей старой модели. – Быстров резко бросил машину влево, пронесся над фонтаном и, поверяя управление, пролетел зигзагом под аркой.
      Флаеры Имперской Безопасности не отставали – в них сидели хорошие пилоты, и конструкции их машин были рассчитаны на самую безумную гонку. На небольшой высоте Глеб вильнул еще раз. Тут же он увидел, как с площади перед бирюзово-серебряной раковиной замка поднимается еще одна машина Службы Безопасности. Из ствола плазмомета под ее брюхом вырвалась яркая вспышка, и землянин едва успел набрать высоту – плазменный сгусток только хищно лизнул брюхо его машины.
      – Не думал, что они пойдут на это, – простонал Орэлин, вжатый пятикратной перегрузкой в кресло. – Неужели у них приказ нас уничтожить?
      Два флаера, летевших сзади, настигали их. Глеб, выжимая все возможное из двигателей, меняя высоту, вел машину над береговой полосой.
      – Боюсь, нам не уйти, – подала голос Ивала. – Может, сядем между скал? – Она указала на грязно-желтые каменные зубья, выступавшие из морской пены. – Приземлимся там и вволю постреляем, пока нас не убьют.
      Быстров взял курс на скалы, все чаше поглядывая на указатель дистанции до преследователей. Вопреки ожиданиям Ваалы, землянин не стал сажать машину в удобной прорехе между скал, а повел ее низко над морем. Потом вдруг резко сбросил скорость и вошел в воду под острым углом.
      – Васильевич, ты – псих, – констатировал Арканов, едва пережив испуг от удара о морские волны. – Знаешь ли, наша техника не предназначена для подводного плавания.
      – Почему же? Герметичная конструкция с независимым от среды приводом. – Капитан «Тезея» еще снизил скорость и выровнял угол наклона. – Или я чего-то не понимаю? Агафон Аркадьевич, я, конечно, не знаток технических хитростей, как ты, но в гиблых ситуациях иногда требуется простое решение. Забыть все инструкции и действовать на свой страх и риск. Ровно так, как ты поступил с энергетикой родного разведчика.
      – Ты хотел сказать, на наш страх и риск? – Ивала расхохоталась, ощупывая прозрачную поверхность, за которой струилась красная вода. – Утонуть ничем не хуже, чем вдребезги разбиться или сгореть в плазменном плевке. Но, может быть, выживем да как-нибудь вылезем.
      – Выживем и вылезем. Нам бы только выйти на глубину. На простор, подальше от мелей и островов, – ответил Глеб, напряженно вглядываясь вперед и стараясь угадать рельеф дна в мутной воде.
      Сверху и сбоку раздалось клокочущее ворчание, и флаер заметно качнуло.
      – Плазмой пуляют, фашисты проклятые! – догадалась галиянка.
      – Пусть пуляют. – Быстров с удовлетворением отметил, что вода впереди стала бледно-розовой, а вскоре прозрачной с легким оттенком бирюзы.
      Флаер вынесло в открытое море, и теперь Глеб рискнул уйти на глубину и значительно увеличить скорость. Труднее всего было держать угол тяги двигателей и наклон непослушной машины: даже небольшое отклонение вверх выбрасывало флаер на поверхность, делая его легкой мишенью, а малейшее отклонение вниз резко уводило на большую глубину, грозя столкновением с дном. Оставаясь в напряжении, от которого устали, затекли руки, Быстров кое-как держал управление. Иногда в крепкий пластик колпака ударялись небольшие рыбы, мгновенно превращаясь в красновато-серые кляксы, тут же уносимые водой. Эти столкновения на слишком большой для подводного плавания скорости сотрясали корпус флаера, словно попадания артиллерийских снарядов, и Арканов восклицал:
      – Потише, Глебушка! Погубишь нас! Ну зачем ты так?!
      Орэлин долгое время сидел молча, перебирая худыми пальцами ремешок из кожи вегра. Потом глухим голосом спросил:
      – Какие теперь планы, господин Быстров? Далеко ли мы сможем уйти морем?
      – Думаю, их флаеры нас потеряли. Ведь с отключением бортовой автоматики перестает работать система навигации? – Он на миг повернулся к пристианцу.
      Тот кивнул.
      – Значит, обычными средствами они нас выследить не могут, – продолжил Глеб. – Теперь они вызовут подкрепление, будут патрулировать над морем и берегом. Конечно, риск попасться им на глаза очень высок. Может быть, к поискам привлекут подводные корабли, и это будет совсем плохо. – Он на минуту задумался, разминая правую руку. – Мой план таков: скорее добраться до юго-восточного транспортного коридора. Там мы выйдем на поверхность, смешаемся с тысячами других флаеров и, если повезет, доберемся до космопорта.
      – А в космопорту, потирая от нетерпения руки, нас как раз будут ждать их безопасники, – съязвила Ивала. – Знают они или нет, на чем мы прибыли на Присту, но в первую очередь они перекроют космопорты и попытаются не дать нам взлететь с планеты.
      – Может быть, – мрачно ответил Глеб. – Но у нас нет другого выхода. На Присте укрытия не найти – нужно поскорее добраться до «Тезея».
      – Вы не думали попросить помощи у герцога Ольгера? – спросил Орэлин. – Я знаю, все последние дни он был во дворце.
      – Мы не можем связаться с ним – это сразу выдаст наши координаты, – отверг Арканов.
      – К тому же герцог вряд ли пожелает помочь нам в столь гадкой ситуации. После известия об убийстве Олибрии он наверняка не доверяет никому, – мрачно произнес Быстров.
      Упоминание о гибели графини вернуло всех мыслями в покинутый замок, к трагическим событиям, не имеющим пока никакого объяснения. Глеб пытался понять, что же произошло в комнате госпожи Олибрии; хотя бы предположить, за что ее убили и кто посмел пойти на такую низость. Было очевидно, что нити преступления, заметно меняющего расклад сил в Империи, ведут к Леглусу и Саолири, и от них дальше, к герцогу Флаосару – мрачному претенденту на императорский престол. Конечно, они всеми средствами пытались заручиться поддержкой Олибрии в борьбе за трон, долго уговаривали ее, обещали разные привилегии, богатые дары, даже целую планету, но милая Олибрия оставалась неумолима. После этого они решили просто убить ее. Но кто это сделал? На этот вопрос Быстров не мог ответить даже предположительно, разглядывая ситуацию то с одной, то с другой стороны. Со слов Орэлина следовало, что вряд ли кто-то посторонний мог проникнуть в замок, защищенный надежными системами безопасности. И если даже проник, то куда мог исчезнуть? Ведь от того мгновения, когда Олибрия позвала Глеба в последний раз, и до того момента, когда он оказался перед дверью, за которой лежала уже мертвая графиня, прошло не более двадцати секунд. Из людей же, находившихся в замке в момент гибели графини, каждый имел почти абсолютное алиби. С Орэлином и Аркановым Глеб встретился в анфиладе, когда слышал призыв еще живой Олибрии. Причем интонация ее голоса не выдавала никакого волнения: графиня просто звала его, будто собираясь поделиться забавной новостью, а потом. Ивала Ваала…
      Ивала находилась в оранжерее. По крайней мере, до той минуты, как ее покинул Агафон Аркадьевич, и вряд ли галиянка успела бы добежать до комнаты графини и схватиться за кинжал. Да и вообще подозревать Ивану, с которой он побывал во многих смертельных переделках, было все равно, что подозревать самого себя. На какой-то миг капитан «Тезея» даже подумал: «А что, если убийство действительно совершил я? Чем черт не шутит – могли мне вклепать в мозги скрытый пакет пси-кодировки, который тут же стерся?» Но он тут же отверг эту мысль – вспомнил, что Орэлин почти одновременно с ним зашел в комнату, где произошло убийство. Еще в сознании Быстрова всплыли слова Олибрии о том, что поисками Ариетты, помимо влиятельных пристианцев, секретных служб Кайя и Сиди, занята одна из тайных организаций Галии, именуемая «Дети Алоны». Он повернулся и искоса глянул на Ваалу – зрачки галиянки, похожие на черные лучистые звезды, вопросительно уставились на него. «Нет, – твердо сказал себе Глеб. – Она не могла. Если я перестану верить лучшим друзьям, то как и зачем жить на этом свете? Ни Ивала, ни Арканов не могут быть замешаны в столь грязном деле. У Орэлина абсолютное алиби – мы встретились с ним в анфиладе, когда графиня позвала меня, при этом ее голос был совершенно спокоен и не выдавал чьего-то опасного присутствия. Остается предположить, что неведомый убийца, обманувший систему безопасности замка и всех нас, обладал какими-то сверхспособностями, и дело обстоит очень серьезно, так что…» – Он снова вспомнил пропасть, темную, жуткую, которая мерещилась ему, когда Олибрия открыла тайну законной наследницы императорского престола и имя невероятного отца Ариетты.
      Взвесив возможные последствия, Быстров все-таки решился пересказать своей команде начало разговора с графиней – о том, зачем Саолири, Исерион и Леглус прилетали в замок, об их уговорах отвернуться от герцога Ольгера и поддержать Флаосара в борьбе за трон, о решительном отказе графини. Говорить же о содержимом шкатулки, законной наследнице Фаолоры и миссии, которую на него возложила Олибрия, Быстров, конечно, не стал. Он решил, что, возможно, сделает это потом, на борту «Тезея», если будет суждено добраться до него.
      Через полчаса бегства морем флаер достиг примерного расположения юго-восточного транспортного коридора. Теперь Глеб чаще заставлял машину выныривать на поверхность. В короткие мгновения, когда бирюзовый полумрак сменялся блеском голубого пристианского солнца, Быстров успевал оглядеть небосвод, но пока вместо оживленного транспортного потока видел лишь точки редких флаеров и воздушных кораблей, проплывавших на большой высоте.
      – Васильевич, а техника наша барахлит, – после очередного нырка, заметил Арканов. – Видимо, ей длительные купания противопоказаны.
      – Знаю, – отозвался Глеб, слыша неровный гул в хвостовой части и ощущая падение тяги. – Надеюсь, вытянем. Главное, что мы целы и нет в обозримом пространстве ни одной машины безопасников.
      Еще минут через пять скольжения по воде капитан «Тезея» заметил вверху мелькание множества крошечных точек, словно там проходила муравьиная дорожка к огромному небесному муравейнику.
      – Надеюсь, здесь нас и черт рогатый не вычислит, – сказал Глеб, отрывая флаер от поверхности моря.
      Скоро их машина поднялась на семь километров и влилась в поток тысяч других, спешивших к городам, промышленным и транспортным центрам континента. До космопорта, где находился «Леший», Глеб довел флаер минут за пятнадцать и посадил его на стоянке перед зданием вокзала. Теперь предстояло самое сложное: добраться до катера на площадке 57-803 и вырваться на орбиту.

      Ивала Ваала долго ходила под аркой ворот по тускло-зеркальному тротуару, соединяясь с шумной толпой, заглядывая в главный зал космопорта и снова спускаясь по пандусу. У галиянки, имевшей немало конфликтов со спецслужбами разных планет, было почти сверхъестественное чутье на «безопасников» Присты. Даже если бы они слонялись здесь в облике мохнатых боруанцев или насекомоподобных кохху, Ивала могла бы их вычислить по известным только ей приметам. Но до сих пор на глаза ей не попалось никого, вызывающего подозрение. Разве что андроид, убиравший возле ряда кресел и с неприятным вниманием оглядывающий всех, проходящих мимо.
      – У входа и в главном зале вроде все чисто, – сказала Ваала, вернувшись к Быстрову. – Думаю, мы сможем пройти до транспортных площадок. Дальше уже как повезет.
      – Тогда я отправлю флаер. – Глеб, просунувшись под поднятый колпак, начал вводить случайные координаты для автопилота.
      – А если удирать придется, как же мы без летуна? – возмутился Агафон Аркадьевич. – Нерассудительно, товарищ Быстров.
      – Вполне рассудительно, пока нас выдает здесь присутствие этого флаера, – объяснила Ваала. – А если удирать придется – захватим новый. Вон их сколько здесь. – Галиянка широко обвела рукой площадь.
      – Идемте, – сказал Глеб, когда машина Олибрии бесшумно поднялась в воздух и взяла курс куда-то на северо-восток.
      Взяв удобнее контейнер со шкатулкой, Быстров направился к тротуару, чтобы скорее слиться с пристианцами и многочисленными гостями планеты. Ваала следовала чуть позади, внимательно поглядывая по сторонам, готовая в любой миг выхватить пистолет.
      – Господин Быстров, – негромко сказал Орэлин, – у меня имеется другая мысль. Не слишком хорошая, но… Лучше, чем циничный прорыв к транспортным площадкам.
      Капитан «Тезея» остановился и повернулся к пристианцу.
      – Госпожа Олибрия иногда пользовалась… как бы вам сказать… – слуга графини замялся, подбирая слова, – особыми услугами сектора Почтового Контроля. Там у меня остались добрые связи. В общем, мы могли бы пройти через их сектор и добраться до катера на их транспортере.
      – Что же вы раньше молчали? Отличная мысль! – воскликнул Глеб.
      – Молчал потому, что риск очень велик: и до Службы Почтового Контроля могло дойти известие об убийстве Олибрии. Они также могут знать, кого разыскивает имперская безопасность, – объяснил пристианец и добавил: – Но все же это несколько разумнее, чем идти через космопорт обычным путем.
      – Ведите нас, Орэлин, – решился Быстров. – По пути продумайте, как нас представите. Имейте в виду: нам нужно добраться до площадки 57-803.
      Пристианец направился к левому крылу вокзала. За ониксовыми чашами, изливавшими цветочный аромат, тротуар был почти пуст. Только возле осветительной колонны стоял рослый елонец, одетый в голубой наряд, и несколько молодых пристианок. Они живо беседовали о планетах Зеленого Кольца и явно были равнодушны к проблеме, волновавшей сейчас лучшие силы Имперской Безопасности. Орэлин прошел мимо них, мимо десятка флаеров, занимавших площадку между пирамидальными деревьями, клумбой и тротуаром, затем свернул к двери с медной пиктограммой. У двери он оглянулся и угрюмо посмотрел на Быстрова и галиянку, застывшую с кошачьей настороженностью.
      Слуги Олибрии не было минут десять, и Глеб уже начал беспокоиться, не случилось ли с ним чего-нибудь непредвиденного. Арканов, разнервничавшись, начал грызть семечки. А Ваала с недовольством высказалась:
      – Все-таки, товарищ Быстров, лучше бы пошли центральным входом и воспользовались обычными транспортерами. Не люблю зависеть от чьей-то милости. А еще я опасаюсь, что господин Орэлин нас по неосторожности выдаст.
      В этот момент дверь с медной пиктограммой открылась, и на пороге появились человек в серой лоснящейся форме и Орэлин, призывно махнувший рукой.
      – Площадка 57-803? – осведомился сотрудник Почтового Контроля.
      – Да, – ответил Быстров, направляясь к нему.
      – На ней легкий орбитальный катер с идентификационным кодом. – Пристианец глянул на экран ручного компьютера, развернувшегося в его ладони, и зачитал длинный ряд цифр.
      – Так точно, – подтвердил землянин.
      – Ступайте за мной. И поскорее, пока свободен транспортер.
      Они почти бегом миновали коридор, два узких зала и оказались на посадочном поле. Справа от полусферы технического обеспечения было припарковано семь или восемь машин, похожих на толстеньких гусениц.
      – Сюда, пожалуйста. – Пристианец в серой форме направился ко второй машине и, подняв дверь, предупредил: – Прошу не задерживать транспортер – через полчаса у нас будет много работы.
      – Благодарю, Рисоол. – Орэлин сложил руки в жесте признательности.
      – Мой поклон графине Олибрии, – отозвался человек в серой форме, пропуская в салон Ивалу Ваалу.
      – Да… – При упоминании имени хозяйки Орэлин слегка побледнел и сжал в кулаке ремешок с агатовым амулетом. – Еще раз благодарю.
      Лишь когда прозрачная дверь захлопнулась и водитель-андроид тронул машину, Орэлин позволил себе расслабиться в кресле и освободить лицо от маски вымученного спокойствия.
      – Не волнуйтесь так, – сказал ему сидевший рядом Арканов. – Семечек хотите?
      – Нет, – мотнул головой пристианец. – Знаете, мне никогда раньше не приходилось пускаться на столь низкий обман. Только что меня расспрашивали: как Олибрия? Хорошо ли все у нее? А я… Я отвечал: да, все хорошо. Отвечал, а перед глазами было ее мертвое тело и кровь на полу.
      – Успокойтесь, Орэлин. Вы обманывали ради нашей Олибрии. Ради того, чтобы продолжить дело, начатое ею и герцогом Ольгером во имя справедливости и Пристианской империи, – высказался Быстров. – А ее убийц мы обязательно найдем. И будет им по заслугам. От всей души будет!
      Транспортер мчался над синей полосой энергоконтура. Эти машины, обслуживающие посадочные поля космопортов, чем-то напоминали Глебу земные трамвайчики. Возможно, особым гудением электрогравитационного привода, позвякиванием на поворотах или тем, что могли двигаться только вдоль специально проложенных маршрутов – синих полос, оплетавших посадочное поле, словно вены. Четко заданные маршруты движения были необходимым условием перемещения по посадочному полю, ведь в любой миг над площадкой мог появиться садящийся корабль – как легкий орбитальный катер, так и мегатонный грузовик, и беда, если под ним окажется какая-нибудь нерасторопная машина. Управляли транспортерами всегда автоматы или андроиды. Они мгновенно реагировали на команды главного компьютера-диспетчера, координировавшего взлет-посадку космических кораблей и перемещения всех транспортных средств по огромному серо-синему полю.
      – Площадка 57-803. Мигом домчим. Площадка 57-803 в северо-западном секторе, – хрипло бубнил андроид, иногда поворачивая лысоватую голову к пассажирам и изображая на лице тонкую аристократическую улыбку.
      – Милый мой, заткнись, – попросила Ивала Ваала.
      – Госпожа, а хотите анекдот? – полюбопытствовал робот, на миг отвлекаясь от управления. – Хороший, пошленький?
      – Я его убью. – Рука галиянки потянулась к пистолету.
      Быстров усмехнулся и успокаивающе похлопал подругу по коленке.
      – Уважаемый, пожалуйста, помолчите, – попросил Глеб водителя. – У нас сегодня тяжелый день. Хотелось бы немного покоя.
      – Ладно уж. – Тот замолчал и, добавив скорости, впился глазами в синюю ленту дороги.
      Когда транспортер миновал эстакаду, сходившую к грузовыми звездолетами, до цели оставалось менее четверти пути. Быстров уже выискивал взглядом серебристое тело «Лешего» и пытался угадать, нет ли возле катера «безопасников» или каких-нибудь подозрительных объектов.
      Неожиданно транспортер свернул направо, на дорожку, уводящую от нужного сектора. Ивала Ваала, почувствовав неладное, вопросительно взглянула на Быстрова.
      – Господин, – обратился капитан «Тезея» к водителю, – скажите на милость, почему мы удаляемся от цели путешествия?
      – Мы возвращаемся, господа, – взаимно любезно отозвался андроид.
      – Мы не можем вернуться, не добравшись до катера! Ты понимаешь это? – Ивала извлекла пистолет.
      – Сожалею, но я получил приказ главного компьютера. А приказы главного подлежат обязательному исполнению, – пискнул водитель.
      – Как мило… Теперь слушай мой приказ! Площадка 57-803! К ней по кратчайшему маршруту и на максимальной скорости! Иначе я прострелю твою дурную голову! – Галиянка знала, что многие модели андроидов боялись смертельного поражения мозга и иногда такие угрозы срабатывали.
      – Приказы главного компьютера подлежат обязательному исполнению, – упрямо повторил робот. – Я не могу не подчиняться главному компьютеру.
      – Давай! – решился Быстров.
      «Дроб-Ээйн-77» с неприятным лязгом дернулся в руке Ивалы. Выше лопаток андроида образовалась круглая дыра. Галиянка попала точно в двигательный центр упрямца, и тот сразу рухнул на консоль, забрызганную розовым студнем. Не теряя драгоценных секунд, Быстров выдернул его с водительского кресла и со словами: «Помоги, Аркадьевич!» – передал тяжелое тело андроида Агафону, а сам прыгнул на освободившееся место.
      Меньше минуты потребовалось капитану «Тезея», чтобы разобраться с нехитрой консолью и смести с нее вздрагивающую органику. Транспортер набрал скорость и на следующем повороте снова свернул к нужной площадке. Она уже виднелась между стрелами двух межпланетных лайнеров.
      Поврежденный робот дернулся между кресел и попытался подняться. В голубых глазах его метался ужас.
      – Тише, тише. – А-А осторожно удержал его голову и опустил на пол. – Не беспокойтесь – починят вас. Мы доберемся до катера, а вас потом найдут и отремонтируют. Будете так же ездить, анекдоты рассказывать.
      – Вы убили меня… – едва двигая губами, проговорил андроид. – Меня убили.
      Следующий поворот Глеб прошел на еще большей скорости: рулевая подвеска завизжала, и машину едва не выбросило на площадку перед шаровидным звездолетом.
      – За нами подозрительная машина! – обернувшись, сообщил Орэлин.
      – Вижу. – Быстров кивнул. – Она появилась раньше, чем робот получил приказ возвращаться. Похоже, кто-то разгадал наш замысел. Но мы успеем погрузиться в катер и взлететь.
      – Диспетчер не позволит взлет, – заметил пристианец, оглядываясь на транспортер, мчавшийся в полукилометре по соседней полосе.
      – А кто будет его спрашивать? Смею вас уверить, что люди, объявленные в имперский розыск, не консультируются с диспетчерами, – ответил капитан «Тезея».
      – Тогда они получат полное право нас сбить, – хмуро буркнул Орэлин.
      – Флаеры! – Ваала вскинула руку, указывая на две темно-красные капли, падавшие на площадку 57-803. – И возле «Лешего» уже один стоит! Стальная Алона, нам не прорваться!
      Глеб знал, что флаеры над посадочными полями космопортов не появлялись никогда, даже вездесущие летуны имперских служб. Это было слишком опасным и императивно запрещалось законом. «Значит, – подумал он, – настало время, когда в Империи отменяются законы. Впрочем, это время настало раньше – когда убили Олибрию! Или еще раньше – в день гибели императрицы Фаолоры».
      – Они приостановили работу порта, – догадался Орэлин по тому, как готовый к старту звездолет вдруг выключил сигнальные огни и снова выпустил опоры.
      – Что будем делать, Глебушка? – Ивала, сжимая пистолет и согнувшись, стояла рядом с Быстровым и наблюдала за посадкой синего катера с темно-красной полосой и эмблемой Имперской Безопасности. По мнению галиянки, в нем скрывалось с десяток хорошо вооруженных бойцов. И флаеры, севшие возле «Лешего», тоже не были пустыми.
      Быстров все молчал, а транспортер несся к площадке 57-803.

      – Ваш катер захвачен, – с горечью сказал Орэлин, наблюдавший за людьми в неокомпозитной броне, выбежавшими из флаеров. – Каков план теперь, господин Быстров?
      – План простой. Они захватили наш катер, а мы захватим их. – Глеб дал максимальное ускорение, резко переложил диск управления вправо и крикнул: – Все на пол!
      Транспортер сорвало с маршрутной полосы, понесло к площадке с орбитальным кораблем Имперской Безопасности. Арканов упал между кресел на андроида, пачкаясь слизистой органикой его раны. Орэлин промедлил секунду, с ужасом глядя, как машину несет по инерции на пластиковые емкости, и тоже повалился в проходе, прижавшись к вздрагивающей ноге робота.
      – Хороший план! – с восторгом вскрикнула Ваала. – Только бы нас ближе к люку швырнуло!
      Упираясь в мягкую обшивку, галиянка выстрелила в окно, тут же разлетевшееся осколками. Поймала в прицел одного из безопасников и снова нажала на спуск. Выстрел масс-импульсного пистолета не мог пробить прочную броню – пристианца только отбросило на пять-семь шагов. Ивала продолжала отчаянно нажимать на спусковой крючок, срывая с колонны посадочные маяки, датчики и выбивая бетонное крошево с площадки перед космолетом.
      – Все на пол! – сердито повторил Глеб.
      Бойцы Имперской Безопасности уже успели опомниться от неожиданного маневра Быстрова, разделились на две группы и привели в готовность оружие. Первые выстрелы разнесли прозрачный пластик транспортера, сорвали куски обшивки. В этот момент машина врезалась задней частью в емкости с жидкостью. Переворачиваясь и подпрыгивая, они покатились, словно перезрелые виноградины. Некоторые разорвало от удара, они брызнули бурой жидкостью и загорелись. Пламя объяло половину посадочной площадки и хвост транспортера. Но больше пострадали безопасники: несколько объятых огнем фигур в неокомпозитной броне пытались спастись бегством; кто-то, крича, отползал от вязкой лужи.
      – Все живы? – Капитан «Тезея» на миг обернулся. – Выходим! Прорываемся на их катер!
      – Васильевич, ты бы сам прорывался, – отозвался из-под осколков прозрачного пластика Агафон. – Давай, милый, сам с Ивалой! Нас, нерасторопных, перестреляют, как уток.
      – Мы должны, господин Арканов! – Орэлин стиснул его руку и, заставляя встать, потянул на себя.
      – Вы обязаны, – подтвердил Глеб, подтолкнув к А-А контейнер со шкатулкой. – Эта штука на твоей совести. Без нее бегство теряет смысл.
      От перевернутого набок транспортера до люка катера было шагов сорок. Но этот маленький пролет держали под прицелом бойцы Имперской Безопасности. К ним уже спешило подкрепление, высадившееся из флаеров возле «Лешего».
      Ивала первой выбралась из разбитой вдребезги горящей машины и, прячась за ее носом, открыла прицельную стрельбу. Масс-импульсный пистолет задергался в ее руке, и двое ближайших безопасников отлетели к синей магистральной линии. В это время взорвалась пара пластиковых емкостей с другой начинкой, и площадку затянуло густым дымом.
      – Бегом! Я прикрою! – крикнула галиянка, понимая, что более подходящего случая прорваться к катеру не будет.
      Глеб, призывно махнув Арканову, выскочил из укрытия и побежал к орбитальной машине, похожей в дыму на огромную муху. Выстрелы из коротких штурмовых винтовок разорвали воздух рядом с ним, превратили бетон под ногами в крошево. Едва увернувшись от плазменного плевка, Быстров скользнул за опору катера и прижался к ней спиной. Сквозь дым под малиновыми росчерками плазмы к нему бежали со всех ног Орэлин и Агафон Аркадьевич, судорожно прижимавший к животу контейнер. Ваала, высунувшись из укрытия, безжалостно тратила заряд пистолета.
      Когда пристианец и А-А одолели половину пути, из люка космолета высунулся ствол винтовки. Быстров заметил его краем глаза и отреагировал мгновенно: метнулся вперед и рванул чужое оружие на себя. Масс-импульсный заряд едва не пришелся ему в колено. После секундной борьбы безопасник слетел с подножки катера. Глеб же, завладев оружием, начал стрелять по приближающимся сквозь дым фигурам в черной броне. Ивала издала одобрительный возглас и побежала к катеру. Опередив Арканова и Орэлина, она первой ворвалась в раскрытый люк. И тут же едва не получила смертельный заряд в грудь. Лишь отличная реакция и врожденная быстрота спасли галиянку. Повалившись на пол, она кувыркнулась и вскочила рядом с противником. Удар локтя пришелся точно в незащищенный подбородок пристианца.
      – Скорее, Глеб! – крикнула она, завладев чужим оружием и врываясь в рубку катера. – Здесь чисто! Взлетаем!
      Тяжело дыша и обливаясь потом, Орэлин плюхнулся в крайнее кресло. Следом за ним в тесное помещение ворвались Быстров и Агафон в разорванной в клочья рубашке.
      – Я мигом. Только выкинутого гада. – Ваала с кошачий гибкостью скользнула мимо Глеба. – Не везти же его на «Тезей» – личиком не вышел, – донеслось из тамбура.
      Схватив за ноги безопасника, галиянка подтянула его к открытому люку.
      Глеб тем временем включил двигатели и запустил стартовые процедуры. С мягким шлепком захлопнулся люк, запели на высоких тонах энергоконтуры, и в этот момент катер затрясся от града масс-импульсных выстрелов, ударивших со всех сторон.
      – Этак они нас на части разнесут, – выдал опасение Агафон Аркадьевич. – Порвут обшивку двигателей и…
      – Гитлер капут, – закончила за землянина галиянка.
      – Ивала! – обернувшись, Быстров указал на запертую кодовым замком крышку автоматики.
      Она поняла без лишних слов. Ствол штурмовой винтовки дернулся, и металлический колпак отлетел к обзорному экрану.
      – Ну не люблю я чертовы автопилоты, – как бы извиняясь, пояснил Глеб Орэлину и вдавил красную клавишу.
      – Наш Глебушка – человек простой, – подтвердил Агафон, все еще подрагивая в такт выстрелам, сотрясавшим катер. – Больше всяких компьютеров ему мило человеческое простодушие.
      Орэлин вряд ли что-то понял, но кивнул.
      Катер медленно всплыл над площадкой. С лязгом убрались посадочные опоры. Вроде бы стихли выстрелы штурмовых винтовок, но тут же корму космолета потряс сильный удар. В обзорный экран было видно, как оторвался большой кусок обшивки и из хвоста повалил черный дым.
      – Ну вот, – проговорил А-А, – прилетели на «Лешем», улетаем на каком-то Змее Горыныче.
      – А техника у пристианцев надежная, – отозвался Глеб, набирая высоту. – До «Тезея» дотянем.
      – Взлет запрещаю! Катер «Терса-12 дез-6»! Взлет запрещаю! – истерически повторял диспетчер порта.
      Быстров отключил канал обязательной связи и продолжил набор высоты на форсаже, часто меняя курс, уходя от возможной атаки ПВО. Трехкратная перегрузка вдавила пилота и пассажиров в кресла. Контейнер со шкатулкой стал для Агафона невыносимой тяжестью. Лишь через несколько минут, когда атмосфера Присты отхлынула, осталась голубовато-туманным слоем внизу, Арканов испытал облегчение и расслабил сдавленные ребристым металлом ноги.
      – Они могут задействовать военных для перехвата «Тезея»? – спросила Ивала, пересев на кресло рядом с Глебом и стирая сажу с лица.
      – После случившегося – да. Тем более если в этом есть интерес герцога Флаосара. – Быстров с опаской глянул на экран, где возле пятнышка Верхней базы желтыми штрихами выделялись два линкора и крейсеры. – В любом случае они нас в покое не оставят. Ни здесь, ни за тысячи парсеков отсюда.
      – Если пальнет один из этих кораблей хоть в четверть мощности, «Тезей» превратится в каплю кипящего металла, – заметил Арканов. – Мы можем даже не успеть включить защитные экраны. Можем вообще не успеть долететь до корабля.
      – Должны успеть. – Быстров переложил рули влево.
      Параметры орбиты «Тезея» он знал наизусть. После неприятного случая у луны Цебры он всегда запоминал их с точностью до седьмых знаков.
      – Внимание угнанному катеру Службы Имперской Безопасности! – раздалось со скошенной консоли – видимо, включился резервный канал связи. – Приказываем снижаться! Приказываем немедленно совершить посадку в указанном районе!
      На мониторе навигатора поплыл ряд цифр и пиктограмм.
      – Если вы не подчинитесь, катер будет уничтожен! – продолжил с консоли раздраженный голос. – Немедленно приступайте к маневрам по снижению, или катер подлежит уничтожению!
      – Заткнись ты, фашист проклятый! – отозвалась Ваала, прикоснувшись к сенсорам передатчика. – И послушай меня! Все слушайте меня! – Галиянка перевела передатчик на широкую полосу. – Мы не убивали графиню Олибрию! Вся Приста знает, что капитан Быстров был другом графини! Ищите ее убийц на планете! Ищите их в круге доверенных лиц герцога Флаосара! Посадите в Кресло Правды Леглуса и Саолири, и вы узнаете…
      – Не надо, – оборвал ее Быстров, отключая передатчик. – Это бессмысленно.
      – Похоже, два катера. – Орэлин кивнул на маленькие точки на экране. – Идут на перехват.
      – Вижу, – отозвался Глеб. – Мы долетим до «Тезея» раньше их минут на пять.
      – Но есть другая проблема, – заметил Агафон Аркадьевич. – У нас нет времени делать запрос-подтверждение. Бдительный Арнольд снова заметит чужой катер и снова встретит нас дружественным огнем из плазмомета.
      – Да, проблема, – согласился Быстров. – Но в этот раз я снизил порог доступа к управлению. Ивала, свяжись-ка с нашим бортовым компьютером – авось признает нас за хозяев.
      Пока землянин вел переговоры с мозгом «Тезея», Орэлин поглядывал на приближающиеся точки космолетов Службы Безопасности. Пристианец думал, что если даже сложится все благополучно: удастся добраться до звездолета, запустить двигатели и уйти с орбиты, то вряд ли военные корабли Присты позволят им скрыться из этой системы.