Утро, теплое и тихое, Грачев провел в осмотре поселка. Осмотр был скорее вынужденным, - он разыскивал Луи, заодно пробовал выудить Грэга Мюррея.
      Кристина за чашечкой кофе, который Андрей торопливо глотал, обжигая язык и морщась от чрезмерной сладости, сообщила: муж ее ушел на рассвете, около пяти. Потом, задержав у двери его руку, она добавила: - Ведь знаешь сам: исчезать - излюбленная манера Луи, как твоя - внезапно являться. Он не посвящает меня в свои дела и я, иногда, злюсь. С тобой было проще. Андрей… Тебя ждать к обеду?
      В ее коротком прикосновении, словах было что-то мятежное и слишком знакомое, от чего он всякий раз спешил уйти. Андрей даже не помнил, что ответил, сбегая по ступеням в сад, и уже за воротами, оглушительно щелкнувшими тугой пружиной, понял: на обед не придет, как бы ему этого ни хотелось.
      В дежурную часть он направился через поселок пешком, хотя быстрее, проще было позвонить туда, а там уже не его дело, где и как станут добывать Луи. Охранник, внимательно изучивший удостоверение, вежливо козырнул ему, доложил офицеру, но на вопрос, где находится майор Пэран, сконфуженно вздернул плечами, выискивая нелепые оправдания. О месте нахождения Пэрана не ведал никто из дежурной смены. Это было, по меньшей мере, странно. Если бы дело касалось ни конкретно Луи, Грачев
      разразился бурей, однако он был достаточно искушен в привычках друга и не видел смысла бить тревогу.
      Передав для самоуспокоения вполне ясные пожелания старшему офицеру, Андрей решил час-другой с пользой для себя побродить по поселку.
      От центра с безлюдными магазинчиками, еще закрытыми кафе, он спустился к Южному парку и вышел к Мартинелли лайн. Эти зеленые улицы были продолжением парка, начинавшегося от возвышенностей, замыкавших бухту. За листвой акаций и метросидер, вспыхивающих огненными цветами, дома почти не были видны. Даже редкие автомобили с электроприводом, шуршащие шинами по асфальту, выглядели как явление естественное, лишенное своей технической сути.
      Задержавшись у дома Мюррея, он не стал тревожить его обитателей пустым звонком. Мюррей с восьми утра находился в лаборатории, и искать с ним встречи в ближайшие два дня не стоило. Так советовал Пэран.
      Майор готовил особую мотивацию, чтобы Грачев, не открывая личности, смог пробраться к неприступному и чопорному Грэгу.
      Андрей собрался повернуть назад, когда его окликнули из сада дома напротив.
      - Вы что-то хотели?
      - Да. Я приехал только вчера. А нужен мне Мюррей. Сам Грэг Мюррей. По делу весьма важному.
      Подойдя ближе, Грачев разглядывал лысоватого мужчину лет семидесяти возраста редкого для молодого научного городка.
      - Грэг Мюррей. Сам. - Он хмыкнул, делая ударение на слово "сам", опираясь на трость, проковылял вдоль изгороди. - Мой сосед - человек занятой. Все зависит от того, какое важное дело вы к нему имеете. С другой стороны, не могли же приехать сюда из-за ерунды?
      - Конечно, - Грачев извлек удостоверение и представился.
      - Я то думал, вы ученый… Озабоченность, этот строгий, почти математический вид. Нет, все в порядке. Почему вам не позвонить в лабораторию. Судя по времени, он мнет кресло в собственном кабинете.
      - Позвонить?… Пожалуй, в этом выход. - Грачев рассмеялся. Грэга Мюррея дела службы охраны интересовали так же мало, как курс акций какой-нибудь "мыльной" компании. Однако предложение старика, вдруг показалось стоящим.
      - Прошу. Как и вы, я не ношу говорящую технику при себе. А величать меня Андрей Александрович Приленский, - сообщив это, он тоже рассмеялся и протянул руку.
      Большой бытовой коммуникатор, встроенный в стену, был явно существом архаичным и чуждым в уютной опрятно убранной комнате. Грачев не сразу разобрался с устройством пульта. Лишь когда на помощь пришел хозяин, машина, глотая код, пискнула, угольно-черный экран обрел объем. Еще с минуту индикация показывала: востребуемый канал занят и вот из глубины появилось изображение секретаря руководителя центра.
      - Нам повезло, - ободряюще шепнул Приленский.
      - Доброе утро, мисс. Я инспектирующий службу охраны Андрей Грачев. - Он вложил удостоверение в щель факса, выжидающе посмотрел на веснушчатое лицо молодой блондинки. Она приветливо махнула рукой, и только голос Приленского прояснил, что сей неофициальный жест адресован не Грачеву.
      - Дело у моего гостя, Мариночка. Туда. - Он ткнул пальцем в сторону отливавших золотистым светом стекол и, передавая инициативу, легко толкнул в спину Грачева.
      - Действительно важное дело. Необходимо встретиться с мистером Мюрреем сегодня. Вы могли бы оповестить его сейчас?
      - Служба охраны?… - Секретарь рассеянно оглядела панель и повернулась к Приленскому. - Но…
      - Инспектирующий службу охраны, - подчеркнул Грачев. - Прибыл для встречи с ним лично.
      - Хорошо. Я сообщу все как вы сказали.
      Экран померк. Было слышно лишь хрипловатое дыхание Приленского.
      - Оказывается, вы умеете повелевать, - заметил он после паузы.
      - Работа такая.
      - Инспектирующий службу охраны… Как это понимать? Андрей не успел ответить; из розовой мглы вновь появилось улыбающееся лицо секретаря.
      - Да, господин Грачев, он примет сразу после двенадцати, если Вас устроит.
      - Благодарю. До скорой встречи.
      - Пожалуйста, не опаздывайте.
      Это было маленькой, но вполне приятной победой. Он все еще смотрел на мерцающий пластик, словно ожидая опровержения. Сам пронырливый Луи Пэран отвергал возможность быстрого контакта с "неприступным" Грэгом и, вдруг, пожалуйста, - зеленый свет! Может, здесь похлопотал Филипс? Или под внезапной сговорчивостью руководителя центра скрывалось что-то другое, непредусмотрено - неприятное. Допустим, кто есть Грачев на самом деле, знал не только Луи…
      - До встречи два с лишним часа, - прервал его мысли Приленский. - Если вам некуда спешить, мы можем спуститься в сад и поболтать простодушно, как два нечаянно встретившихся русских. Не знаю, как на материке, здесь я стал отвыкать… Маленькая семья. Племянница - Марина с мужем, - вот и все.
      - Я думал в центре работает много русских. Разве реактор и "Пи6ОО" строила не Россия?
      - Нет. Российский проект, плюс начинка. В руководстве есть несколько русских, но говорят даже с шипением. Так идемте?
      - Минутку. Разрешите воспользоваться Вашей техникой еще разок?
      Грачев набрал код. Дежурный офицер был ему уже знаком и прежде чем Андрей успел задать наболевший вопрос, рапортовал: - Майор Пэран на месте. Готов вас соединить.
      Когда на экране возникла фигура Луи, он убедился, что поездка в Окленд была успешна; на столе стоял кейс со служебным коммуникатором, стоивший, как минимум его, Грачева, репутации.
      - Спасибо Луи, - искренне произнес он. - Ты заставил поволноваться.
      - Не драматизируй. Твои нервные клетки несгораемы.
      - Смотря по какому поводу скрипеть зубами. Планы на сегодня поменялись: в двенадцать у меня встреча с Мюрреем.
      В словах Грачева звучала недосказанность, и реакция Луи оказалась сдержанной: - Значит с Мюрреем… Мне прислать авто или заехать самому?
      - Самому, если свободен. Есть несколько вопросов. После экскурсии по саду Приленский проводил в беседку у границы его обширных владении. Там они заговорили вновь о России. Живописуя нравы современного Петербурга или небезразличного Приленскому Новосибирска, Грачев позвонил себе окончательно расслабиться и пока не думать о предстоящей встрече с Мюрреем. Хозяин почему-то сник, более не разыгрывая из себя молодцеватого, неподверженного старению, пенсионера. Он выглядел старше своих семидесяти пяти; глаза его ностальгически блестели, а в голосе сквозило что-то от осеннего ветра.
      Лишь когда Грачев проявил интерес к событиям двадцатилетней давности, узнав, что Андрей Александрович был одним из инженерной элиты авторитетным консультантом проекта. Приленский ожил, стал предаваться воспоминаниям с все большим пылом. В патетических фразах он рисовал картины масштабной стройки, иногда вскакивал со скамьи и вытягивал руку к далеким корпусам лаборатории. Его возбужденный, напыщенный вид, казался забавным со стороны. Одновременно энергия старого инженера трансформировалась каким-то образом на Грачева, и тот возможно неуместно спросил: - А реактор, Андрей Александрович, - такой будто бы единственный в мире, - тоже строили при вас?
      - Дался вам реактор! - Голос Приленского вдруг стал дребезжащим и сердитым.
      - Нет. Уже через год. Но при чем здесь реактор?! Вы видели циклоидный блок? Увидите сегодня. Дело как раз в нем! Расскажу одну историю… Удивительную, если хотите - невероятную.
      Это случилось семнадцать лет назад. Работа над основными корпусами завершалась, а циклоид только закладывали; еще не все площади были расчищены, мы вгрызались в гору и вели шестую шахту под трек, тянули коммуникации. Ясно помню тот день. Я стоял на площадке возле мачтовой и наблюдал за пересменой. Тогда подошел один человек. Хотя у меня было полно дел, мы как-то неожиданно разговорились. Он спрашивал о ходе работ, как этим, обычно, интересовались физики из группы Асухаты. Я отвечал ему, доказывал на плане. Да, я был уверен, что он из группы Асухаты, тех самоуверенных "чародеев от науки", возомнивших о себе бог весть что, - на самом деле не разбиравшихся в элементарном. Но мой собеседник был другим. Мне сразу понравились его разумные вопросы. Признаюсь, я был удивлен, что посторонний так легко вникал в инженерные проблемы, сложные даже для опытного специалиста. А он со мной уже с первых минут говорил на одном языке! Но оставим это…
      Начинало темнеть. Я должен был осмотреть еще участок пятой шахты и собирался проститься. Он же говорит: " Пойдемте, Андрей Александрович. Я хочу сообщить Вам нечто важное. Мне не хотелось обращаться к Асухате - на это есть свои причины. Пойдемте, поскольку Вы спешите, договорим по пути".
      Мы спустились к мостику и перешли котлован. Он продолжил: " А знаете, проект не совсем удачен. Для циклоида необходимо восемь секций вместо шести, пожалуйста, не удивляйтесь, что я смею так рассуждать. Я посвятил этой проблеме много времени и нашел ошибки: физики неверно определили величины репитера, - с увеличением напряженности элипсных полей они начнут значительно варьировать. Внести необходимые изменения в проект еще не поздно. Согласитесь, пока не начали возводить реактор, было бы разумно оставить площади для двух дополнительных секций. Затраты не велики, а перспектива огромна…" По пути он кое-что объяснил мне о нестабильности остальных параметров. Истинную ценность его идеи я понял через несколько дней, обратившись к Асухате. Профессор был изумлен, долго не соглашался со мной, однако тщательный перерасчет и моделирование через "БТА-3" убедили его. Вот так циклоид превратился в то, что он есть теперь. И все физики признают; будь иначе - отстали бы мы лет на двадцать. Или вообще никогда не узнали, как слоится пространство.
      - Любопытная история. Кто не тот новоявленный гений? Каковы его лавры?
      - Гений исчез тем же вечером. По крайней мере, я не сумел его разыскать ни среди физиков, ни вообще где-либо. Лавры… Асухата - основная заслуга его. А историю с исчезнувшим человеком он слушал с ироничной улыбкой. Он не поверил мне; называл меня шутником, то скромником. На том все кончилось… Хотя я не могу утверждать, будто странный человек исчез навсегда…
      Как вас понимать? - нетерпеливо спросил Грачев.
      - Я хорошо запомнил его лицо. Его такие, знаете, необычные, одновременно естественные манеры. И если не бояться выглядеть выжившим из ума стариком, я бы сказал, что встретил его недавно.
      - Здесь? На острове?
      - Да. В нашем поселке. Потом видел в лаборатории. Сам я редко бываю там, но, уж если наведываюсь, то непременно встречаю его. Он как будто меня не узнает - ведь сколько лет прошло! Семнадцать… А он за это время совсем не изменился. Понимаете?
      Опишите мне его, Андрей Александрович. Пожалуйста, во всех возможных подробностях.
      Грачев с трудом сдерживал волнение: слово за словом Приленский вырисовывал портрет Рона Гулида. Если события, изложенные Приленским, действительно имели место, и все это не было ловкой, чрезвычайно ловкой подтасовкой, тесно завязанной с Люси Белью, - да мало ли кем! - то начинала доминировать третья версия, та самая, с ядовито-горьким, неземным привкусом. Нелепая, одновременно вонзившаяся в мозг, как заноза.
      Устроившись на заднем сидении автомобиля Пэрана, стиснув коммуникатор, Грачев натужно искал опровержения. Чем глубже он вникал в поставленный вопрос, тем более сумасшедшей, дикой представлялась его основа. Он чувствовал боль в висках и, повернув голову к опущенному стеклу, старался, чтобы Луи не видел в зеркало его лица.
      Потом спросил себя: почему он так упрямо не желает видеть в Роне Гулиде нечеловека? И тут же признался, что боится этого. Боится неосознанно, может беспричинно, когда другой на его месте мог бы жить в мире с такой мыслью, даже тихо упиваться ею. Он снова вспомнил Вальского, которого, возможно, не было в живых, и произнес вслух:
      - А где же здравый смысл?
      - Наверное, там, где должен быть, - ответил Луи. - Чем тебя озадачил старик?
      - Своими воспоминаниями. - Объяснять что-либо Пэрану он счел неуместным и, нагоняя улыбку, сказал: - Растолкуй мне, почему твой "неприступный Грэг " оказался открыт для моей скромной персоны? Меняются люди или что-то вокруг них?
      - Для меня это приятная новость. Все-таки внимание нашей службе?!
      - А меня настораживает.
      Бетонка, ведущая от бухты, между протяженных, как тела драконов возвышенностей, спускалась в долину, голую, почти идеально ровную. Там собственно и располагался Мировой Центр Физики Поля. От серой пирамиды реактора ступенями расходились корпуса лабораторий. Дальнийсектор загораживала энергетическая станция, а за ней угадывалась гигантская конструкция с жужжащими фишками накопителей, уходящими глубоко под землю шахтами и стержневыми треками - это и был новый, единственный в своем роде, инструмент познания мира.
      В назначенное время Андрей поднялся на последний этаж и вошел в приоткрытую дверь.
      Грэг Мюррей был довольно молод для главы серьезного научного образования, однако волевая резкость его движений, уверенность, излучаемая всем видом, подменяли этот недостаток сполна.
      - У меня есть свободных минут тридцать, - известил он после короткого приветствия. - Простите, сегодня загруженный день.
      - Тогда к делу, мистер Мюррей. - Грачев опустился в кресло возле распахнутого окна и постарался в один миг вытеснить из себя все, сопряженное с версией номер "три",
      - Нам известно, что кто-то со стороны проявляет нездоровый интерес к деятельности вашего центра. Цель этих, так сказать, наблюдателей, пока не ясна, но не исключено, что они пытаются извлечь информацию шестого порядка, подлежащую эмиссии только с разрешения Совета Безопасного Развития Человечества.
      Надеюсь, не вам объяснять насколько это серьезно?
      - А вы сами понимаете, насколько серьезны ваши подозрения? - тонкие губы физика скривились в усмешке. - Господин Грачев, вы представляете службу охраны? Или пусть какой-то там надстоящий аппарат? Откуда у вас подозрения такого рода?
      - Не имей мы суммы фактов, меня бы не было здесь. Меня бы не послали на затерянный в океане остров, и каждый бы занимался своим делом. Еще раз подчеркну, мистер Мюррей, я прибыл для того, чтобы, заручившись вашим содействием, проверить некоторые свидетельства и совсем не собираюсь поднимать бурю в стакане. В ваших интересах потерпеть меня, пока не выяснится необходимое, чем потом иметь дело с душераспинателями из МСОСБ или СБРЧ. Желаете сюда экспертов из СБРЧ? А они, ведь, непременно обложат центр дополнительными ограничениями.
      - Вы меня запугиваете?
      - Отнюдь. Объясняю возможные последствия. Если мы не закроем дело раньше, чем о нем будут осведомлены другие службы, не избежать неприятностей. Вы, кажется, уже имели сношения с МСОСБ, год или два назад?
      - Иными словами предлагается сделка. А вы - хваткая личность. Нетрудно догадаться, какой интерес ведет вас: обставить МСОСБ. Только все это бессмысленно. Не представляю, чем могу помочь.
      - Можете. Сначала проясните несколько вопросов. Грачев задумался, взвешивая, на сколько глупыми покажутся его мысли со стороны.
      - Ну, спрашивайте! Не тяните время!
      - Где-нибудь негласно могут вестись исследования параллельные вашим? Хотя бы нечто похожее.
      - Разумеется, нет. Для этого нужны такие же лаборатории, такие же мощности. В ближайшее десятилетие исключено.
      - В ваших банках специальной информации пятого и шестого порядка более тридцати процентов, Кто в первую очередь желал бы завладеть ей, в обход СБРЧ?
      - Вероятно Азиатская коалиция, Китай, Бразилия. Но это уже ПОЛИТИКА.
      - Да, политика. Больше нет соображений на этот счет? Физик пожал плечами, перевел апатичный взгляд к окну.
      - Обратитесь к Леонарду Эзра. На этот счет с ним поговорить будет полезнее.
      - Хорошо. А что лично вы думаете о практической стороне? О возможности, технической возможности внедрения плодов ваших исследований?
      - Я реалист, господин Грачев, и не приемлю беспочвенную фантазию. Мы занимаемся серьезными фундаментальными проблемами, весьма далекими от инженерии, прикладных знаний вообще.
      - И все же прошу, давайте дадим волю воображению, - твердо ставя слова, настоял Грачев. - Я тоже говорю о делах неигрушечных. Ваше мнение, даже ваша фантазия имеет большое значение.
      - Зачастую реальность смелее самых безумных предположений. - Мюррей на минуту задумался, достал из яркой пачки сигарету и закурил. - Как я понял, господин Грачев, вы интересуйтесь не только, точнее, не столько работой службы охраны. Результаты исследований, возможно, станут крупной сенсацией. Но давайте не будем забегать вперед. Двадцать шестого мы проводим масштабный эксперимент, - его ждет весь научный мир. Что он даст? Принципиально новое знание с какими-то там небывалыми перспективами, живописуемыми в популярных журналах; приведет нас в тупик, либо откроет двери инферно, - я не берусь сейчас предрекать. Скороспелые выводы - категория глупая и опасная. Подождем назначенного дня. После - я к вашим услугам. Если это останется по-прежнему важным, мы попробуем спрогнозировать практический эффект. Вас устроит?
      - Восемь дней подожду, И еще… Я не отниму много времени, - заверил Андрей, перехватив взгляд физика, возвращающийся к часам, - Кто такой Рон Гулид? Как бы вы охарактеризовали его с известных вам сторон?
      Мюррей ответил не сразу. Нахмурившись, он затушил сигарету, старательно разминая ее о край позолоченной пепельницы.
      - Прежде всего, человек на редкость порядочный. Человек большого ума, таланта. Его дальновиднее идеи, стиль мышления, - не раз восхищали меня. За недолгое время, которое я его знаю, он успел, пожалуй, больше, чем кто-либо. Если бы Рон того пожелал, то мог бы возглавить лабораторию Иоцетеро Або, но…
      - Продолжайте.
      - Я никогда глубоко не задумывался, почему он не делает карьеру. С непонятным удовольствием ведет скучноватую работу в информационно - аналитическом отделе. А я убежден: его потенциал, как ученого, премного выше. Конечно же, он любит независимость - часть ответа заключена в этом. Но главное - у него развито, утраченное многими чувство - совесть. Да, совесть, она теперь такая же редкость, как птицы в отравленных лесах Тофуа. Прошу прощения, господин Грачев, у меня неотложные дела.
      - Последний вопрос, - Андрей поднялся следом за демонстрирующим недовольство физиком. - Скажите, у Гулида есть враги? Кто бы мог оговорить его? Не пожалеть времени и усилий, чтобы крепко подставить? Понимаете, что я имею в виду?
      - Есть мелкие завистники. Вы трогаете тему… У меня нет ни желания, ни возможности об этом распространяться, пройдите в аналитический к Томасу Винсенту - он бывает откровенен.
      За последние два дня Грачев проделал огромную работу, однако, с первым из обязательных рапортов Филипсу решил повременить. Он имел право тянуть еще день-другой. Из принятых версий все так же выделялась бредовая - третья, а ей делиться он не хотел пока ни с кем.