Он глядел на отблеск огня в воде и представлял происходившее тысячи лет назад. Вдруг поверхность озерка вспенилась и зашипела, словно клубок змей. Откуда-то из глубины приблизилась бесформенная тень. Прежде чем вода лопнула пузырем зловонного газа, Грачев успел промерзнуть страхом насквозь. Даже когда он невнятно повторил себе: "Здесь не может быть никого"! и усмехнулся, стирая брызги с лица, он все еще ждал, что над успокоившейся водой вот-вот появится уродливая голова с блестящей кожей и гипнотическим взглядом топазовых глаз. Разумеется, ничего подобного не могло быть: скопившиеся в подземных пустотах газы вышли наружу, а древний ящер был только его воображением, пробужденным мыслями о нем и неуютной тьмой.
      Эвис окликнула второй раз, и он ответил, что прибор найден.
      Дышать становилось тяжелее. Кружилась голова, к горлу подступала отвратительная тошнота. Поспешив осмотреть другие углы пещеры, он включил биор и прижал его к переносице, ощущая легкое пощипывание, а следом облегчение.
      Через несколько десятков шагов стало ясно, что подземелье значительно превосходит размерами надстроенное над ним святилище. Извилистые ходы имели много направлений, возможно, уводили за пределы города. Следовать ими было равно самоубийству. Да и вряд ли здесь находилось что-либо привлекательное: может, кости других ящеров, обломки сорвавшихся при землетрясении глыб. Осмотрев несколько залов со стенами, изможденными трещинами, Грачев свернул к каким-то ступеням. Лестница вывела к спиральному ограждению, и там он увидел внушительную груду костей, но уже человеческих. Хотя возраст делал их только скоплением ископаемых останков, это зрелище отдавало чем-то демонически-жутким. Недалеко, у желоба, соединенного с каналом в толще стены, Андрей заметил высокую горку металлических предметов. Сейчас он не мог оценить бессмысленность или пользу этой находки: горло сдавливал спазм, а биор, мерцая ядовито-желтым, подавал тревожный писк. Он сгреб пригоршню разных вещей и, связав их узлом в тунике, поспешил назад.
      - Где твоя "разумная осторожность", Грачев! - вскричала Эвис, едва он выполз на поверхность. Она подскочила к нему и еще больше встревожилась, разглядев лицо. - Да ты бледный, как смерть! Ты снова неверно активировал биор!
      Отстранившись от ее помощи, он прошествовал к галерее и там, жадно вдыхая воздух леса, опустился на парапет. Не отступая, хронавт выхватила прибор и заставила его впрыснуть каплю антидота.
      - Любопытство исключительно человеческий порок, - сказал он. - Как видишь, я перенял часть твоей глупости. Но ты-то пробыла там часа два с лишним. Объясни, Эвис Русс, мы из разной глины?
      - Нет. Я, как лягушка, впала в оцепенение.
      - Понимаю. Ты только притворялась мертвой. Притворялась, чтобы самой не уподобиться теням, блуждающим в этом склепе.
      - Что ты там видел?
      - А ты не догадываешься? Все прозаично: горы сокровищ, призраки и, к радости грабителя, дохлые драконы.
      - Говори. Не надо ломать комедию.
      - А я не приврал. Помимо останков человекоподобных, там два скелета каких-то диплодоков. Имеются основания предположить, что чудовища вымирать не собирались. Ты права: рисунки на стенах весьма натуралистичны. И мне это не нравится, Эвис Русс. В один момент я тоже оцепенел, как лягушка в замерзшей луже. Я долго ожидал следующего удара сердца и вспоминал "Моление Хифа". Блеснуть перед тобой аттлийской образованностью?
      Она молча кивнула. Грачев усмехнулся и, устроившись в позе чтеца, продекламировал: "… А впереди лежала земля, где властвовали над человеком драконы да демоны ужасного вида. Племя, живущее в страхе, давало чудовищам золото и жен своих лучших - все, чем хвалились они и чего стало мало. Каждый с нами пришедший видал скорбную цену тех подношений. Видел и плакал слезами тяжелыми, лил их к подножью Черного Камня. Однако же, в Дни Хии-Хеф жадные боги не помнили данной им жертвы…"
      - "… Ни твердые стены, ни заклятья огнем не сберегали род чужих человеков от ярости гороподобных чудовищ…", - добавив несколько строк, Эвис повернулась к пандусу, начало которого сторожили высокие диоритовые фигуры. Даже тысячи лет не изменили их облик. В линиях глубокого рельефа еще поблескивала позолота красного и фиолетового отлива; когтистые лапы подминали землю под могучее и по-змеиному гибкое тело.
      - Некоторые виды ископаемых ящеров исчезли не так давно, - сказала хронавт. - Их останки, возрастом не старше Человека Разумного, находили в Индокитае, во влажных лесах восточной Африки. Аттина, тем более Ильгодо для нас совсем белое пятно. Мы практически ничего не знаем о составляющих устоявшегося здесь биоценоза.
      - По-твоему, даже высокая наука не отрицает, что мы в объятиях чудовищно затерянного мира.
      - Когда предки аттлийцев мигрировали в поисках земли, где будет милость, на их пути было много препятствий. Вокруг бесились демоны, сотрясая землю, разрушая горы. С неба обрушивались реки воды и огонь. Когда же явились драконы с железными головами и стали пожирать слуг Прародителя, и, казалось, всех их ждет смерть, они упали со страстной молитвой. Представь себе, тогда вмешался Атт. Он молвил слова тайной силы, и гороподобные твари стали меньше малого камня; пугливо и прытко расползлись они в травы, канули в мутную воду.
      - Любопытная версия происхождения ящериц… Все же есть опасения, что колдовство Прародителя подействовало не на всех рослых рептилий.
      - Если повезет, мы ее увидим живого экнеозавра.
      - Если повезет? Отсутствие инстинкта самосохранения только твоя болезнь или квинтэссенция далекого времени?
      Эвис подняла погашенный факел и шагнула к проходу в зал с изваянием миет-метского бога.
      - Я должна спуститься туда сейчас.
      - Нет. - Грачев властно остановил ее. - Может быть, завтра вместе. Все, что ты увидишь там, я могу описать двумя словами и даже кое-что показать. - Он потряс тяжелый узел, звякнувший металлом.
      - Что это?
      - Золото. Ты же просвещена: древние прикармливали им драконов, и дыхание последних горячело до температур сталеплавильного горна.
      Андрей зашагал к восточной части галереи, куда падали лучи утреннего солнца. Смахнув сор с парапета, он принялся неторопливо выкладывать добытое им в подземелье: фигурки людей и животных. Большей частью это были грубые отливки, но некоторые, инкрустированные бериллами, густо-синими аметистами, казались не лишены красоты.
      - Похоже, предки иетсинцев слыли очень богатыми людьми. - Грачев торжественно поставил перед фигуркой слона, яйцеобразный хризолит и с улыбкой взглянул на Эвис. - Тебе нравится? Если взять тысячную часть драконьих сокровищ - это будет приличным состоянием.
      - Ты собираешься забрать жертвенное золото?
      - Твой кошелек худоват, а блестящие вещицы - приятный груз.
      - Бесполезный груз. Для аоттов золото - просто металл. А в стране Единорога нам требуется купить только лошадей. Вполне достаточно моего худого кошелька. Разумнее - не трогать мертвые сокровища.
      - Да. Разумеется, в большом количестве золото для нас бесполезно, - согласился Грачев.
      Он разглядывал миниатюрную статуэтку женщины, то переводил взгляд к привораживающе огромному хризолиту, потом сгреб все одним движением на пол.
      - Если желаешь, мы возьмем по одной статуэтке на память, - предложила хронавт.
      - Выбери сама. Или подожди: в той куче наверняка найдутся вещи занимательнее.
      Они пробыли в Миет-Мет еще шесть дней, исследуя руины и холмы вокруг.
      Грачев не торопил Эвис с уходом. После изнурительного пути по болотам, смертельных бед, сопровождавших их от южных степей, оседая жизнь стала ему приятна. Утром он отлучался проверить силки, устроенные за бамбуковой рощей, набрать плодов и ягод, остальное время сопровождал Эвис, сам воспаляясь энтузиазмом исследователя. Его наблюдательность, умение по незначительным деталям восстанавливать картины прошлых событий стали значительной помощью в постижении тайны Миет-Мет. Однако истинно вникнуть в основу древней культуры, понять причины ее падения возможно было, лишь расшифровав неведомые письмена. Они встречались на каждом шагу: на фресках, стволах колонн, испещряли плитки обожженной глины. Хранившиеся тысячами во внутренних залах, они были высечены твердым резцом на тяжелых базальтовых плитах и по-прежнему дразнили молчанием.
      - А ты упряма, - говорил Грачев, застав Эвис перебирающей обломки старых керамических книг. - Все еще надеешься отыскать свой розеттский камень? Так ли важно прочитать, сколько быков было в стаде какого-нибудь царька, да сколько пожертвовал скряга вечным?
      - Я надеюсь, что скоро прочту истории, интересные даже тебе, - отвечала она. - Представь, я близка к этому.
      Иногда она, скрестив ноги, садилась напротив стены, разрисованной фрагментами ритуала, и оставалась там часами, что-то шепча, сравнивая в памяти, выводя на пыльном полу забытые знаки. Грачев лишь смутно мог представить, какую непростую работу творит ее разум, вооруженный глубоким знанием, опытом эры звездных кораблей и фантастических машин. Он видел ее сосредоточенное лицо, изогнутые дуги бровей и ясные, принявшие бесконечность глаза. В такие минуты казалось, будто перед ним не его милая и близкая спутница, с чертами, незабвенными уже никогда, а существо недостижимое и лишь столько же прекрасное. Опасаясь выдать себя, он беззвучно удалялся, желая ей удачи: потом еще больше не терпя заключить ее в объятия, убедиться, что она, это все она, в мир вокруг в свои лучшие мгновения ослепителен и равен ей.
      Когда упорство Эвис вознаградилось, они вдвоем до глубокой ночи бродили по темным залам. Как сон при свете факелов оживали картины жизни предков иетсинцев. Эвис вещала о могущественном Миет-Мет и шести соседних городах, бывших основой государства Навгет-Ош, упомянутого Хифом, в то время как Аттла еще не обросла Ветхой стеной, а страну Единорога и берега Рустма заселяли первобытные народы. Многое хронавт узнала и о грозных богах, принимавших облик чудовищ, сотрясавших землю и поедавших горы, когда жертвы миет-метян были скудны. Дикие подробности драконьего культа потрясали даже хранящего спокойствие Грачева: у священной скалы, бывшей за пределом, городских стен, ежедневно в жертву приносились десятки людей. Грачев воображал ночи полной луны, когда жуткое шествие несло в пищу звероликим кровящую человеческую печень, а чтобы земля плодоносила, жрецы складывали на алтарь отрезанные женские груди числом 366. В сравнении с этим, невинным выглядел ритуал избрания жен властелину подземелья - только несколько юных дев.
      На керамических плитках, украшенных позолотой и сложенных отдельно в небольшом зале, Эвис нашла фрагменты важной миет-метской хроники. Здесь были записаны многословные похвалы царям и высокородным вельможам, сведения о войнах: величина добычи в них казалась необыкновенно огромна для небольшой страны навгетов. Позже Эвис обнаружила свидетельства о строительстве некого Великого пути через край озер на запад: строительстве, длившемся без малого два века и занявшем тысячи рабов, множество прирученных слонов и быков. Хронавт сразу вспомнила о прерывистой линии на карте.
      - Если это даже не миф, дорога вряд ли уцелела, - скептически заметил Грачев. - Навегет-Ош - несуществующая страна. Шесть ее городов давно лежат на дне болота. Почему ты думаешь, сто при столь серьезном катаклизме уцелела какая-то дорога?
      - Аттлийская карта составлялась многим позже и тот пунктир, который ты отказываешься брать во внимание - есть Великий путь, начатый 2700 лет назад.
      - Хотелось бы верить, что почитатели диплодоков хотели оказать нам добрую услугу. Как долго мы останемся здесь?
      - Пока я не прочту остальные таблицы. Еще немного, - с улыбкой добавила она.
      Через два дня они покинули Миет-Мет.
      После нескольких часов пути взору вновь открылись заросли тростников: над озерками стоячей воды качались зонтики розового веха, а к горизонту тянулись зеленовато-бурые пространства тех же проклятых болот.
      Великий путь навгетов был прямой линией, уходящей в туманную область на западе. Наверное, в эпоху расцвета древнего города эта дорога представлялась действительно великой. Глядя на широченную насыпь, обросшую по откосам вековыми деревьями и ровно ведущую вдаль, оставалось недоумевать, как люди с примитивными приспособлениями могли сотворить ее. И было непонятно, почему правители Миет-Мет, будучи людьми неодинаковых целей воззрений, из поколения в поколение оставались верны нелепой затее. Зачем потребовалось переворачивать горы земли и камня, вырубать леса, если, - свидетельства тому, - места эти были вполне проходимы, и миет-метяне свободно достигали берегов Рустма?! Пройдя Великий путь до конца, Эвис надеялась узнать истинный замысел владык навгетов. Однако она так и не получила ответа.
      На второй день они более не встречали следов погибшей культуры, заметных прежде кладкой из тяжелых блоков, да алтарями под звероликими образами в темном базальте. Лишь огромная земляная насыпь уводила к неизвестной цели. А потом Грачев натолкнулся на некий факт, который обрадовал и не на шутку встревожил его.
      Это случилось под вечер, в нескольких стах метров от узкой полосы леса. Спускаясь, чтобы набрать воды, Грачев наступил на округлый камень, странно хрустнувший под ногой. Он было пошел дальше, но догадка, что им раздавлен человеческий череп, заставила его вернуться. Теперь он ясно видел кости, белевшие в редкой траве. Вряд ли они могли лежать на поверхности в таком виде от самого падения страны Навгет-Ош. Вряд ли… Но человек в Ильгодо?! В краю болот?! Находка весьма встряхнула его. Очистив от земли и окислов бронзовый нагрудник, он не смог прочесть строки с его внутренней стороны, хотя был уверен, что все буквы аттлийские. Он поспешил к Эвис.
      "Многоумная, светлая Гекра, веди меня! Атт за спиной! Цер Трехликий! Обильны дарами алтари!…" - без труда разобрала она. - Здесь известное заклятие мемфийцев. Где ты взял его?
      - Мемфийцев? Значит, я не ошибся. Милая, я не вижу должной радости на твоем лице. Не смотри так. Этот нагрудник - вещь подлинная. - Расхохотавшись, он поднял Эвис на руки. - Если сюда знают дорогу какие-то мемфийцы, то, вне сомнений, она открыта для нас! Я впервые испытываю удовольствие от вида человеческих косточек.
      Спустившись за Грачевым, Эвис осмотрела останки мемфийца и согласилась, что их возраст относительно невелик, хотя одежда и прочие вещи сгнили в насыщенном влагой воздухе. Несколько бронзовых застежек, цепочка и эбонитовая рукоять кинжала не могли рассказать его историю. Эвис домышляла ее сама, слушая шелест тростника, глядя на стаю гусей, летящих в сторону, где медленно погибало закатное солнце.
      - Эвис Русс! - привлек ее внимание Грачев. - Там что-то есть. Ну-ка взгляни туда! - Он указал на продолжение отлогого склона.
      Не дождавшись ее ответа, Грачев быстро пошел вперед. Догнав его на подъеме, Эвис тоже увидела нечто блестящее среди осколков сланца.
      - Это золото, мисс, - констатировал он. - А именно - золото Миет-Мет. Которое пытались они унести. - Он ковырнул концом копья скелет и с усмешкой взглянул на хронавта.
      Она склонилась над кучкой золотых отливок, высыпавшихся из сумы. В нескольких шагах лежало еще две сумы с подобным грузом. И чуть дальше еще.
      - Да. Здесь жертвенное золото Миет-Мет, - признала она. - Трудно поверить, что они могли знать о затерянном городе!
      - Ну… Знать - громко сказано. Они могли наткнуться на него, обнаружив такое странное явление, как Великий путь. Меня занимает другое… Грачев вскарабкался на глыбу камня и несколько минут оглядывал откос, кое-где поросший низким кустарником. Шесть скелетов лежали в разных местах, в самых нелепых позах. Рядом валялись расслоившиеся ржавчиной мечи, черные древки копий, какая-то походная утварь.
      - Меня занимает и весьма тревожит это, - повторил он. - Надеюсь, ты не допускаешь, что все разом испустили дух от старости или, скажем, простуды?
      - Смерть к ним пришла неожиданно. На них кто-то напал.
      - Кто-то, но не люди. Люди не оставили бы здесь всеми почитаемый металл. Посмотри на эти раздробленные кости! Впечатление такое, будто они попали под гигантскую машину смерти. И я знаю ее имя: бог-ящер Миет-Мет! Если кто-либо и остался в живых, то ужас его до конца жизни был выше искушения вернуться за брошенным золотом.
      - Не драматизируй, МСОСБ, - Эвис выпустила из ладони золотую фигурку, приподнявшись, повернулась к окруженной тростником заводи. - Исполинский ящер - существо неуклюжее. Я не верю, что сильные, закаленные странствиями мужчины не смогли спастись бегством. По крайней мере, он не мог убить сразу шесть, даже семь человек. У этой трагедии должны быть другие причины.
      - Он или они напали ночью… Хорошо. Выдумывай свою версию. Мы уже не узнаем истины. И какова бы ни была причина - демоны или злые боги, - я не хотел бы разделить участь искателей сокровищ.
      - Мы знаем, что эти люди побывали в Миет-Мет. Значит, отсюда есть проход к Рустму. Мы должны выбраться отсюда.
      К полудню следующего дня дорога навгетов прервалась. Могучая насыпь, основавшая ее, постепенно сходила вниз; между каменных глыб были глубокие рытвины, заполненные водой и раскисшей глиной; кое-где грунт скрепляли разветвленные корни деревьев, немногим дальше насыпи не существовало вовсе.
      Остановившись у обрыва, Грачев оглядывал горизонт в надежде увидеть продолговатое возвышение, но был вынужден признать, что продолжения Великого пути не существует. Впереди простиралась равнина с бесконечными зарослями тростника и явными признаками заболоченности, хотя воды, разлившиеся здесь, были заметно чище. В воздухе не чувствовалось удушливых испарений. То и дело из камышей взлетали гуси и стаи крикливых куликов. Влажную почву изрыли копыта диких свиней, а в гуще широколистных зарослей виднелись лиловые спины бегемотов, возможно, река, текущая с предгорий Имьях, была близка. И Эвис, ободряя Грачева, не уставала напоминать об этом. Однако болотный край не выпускал так просто несущих тайны Миет-Мет.
      Едва они миновали перешеек между двух озер, появились темные тучи. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: скоро разразится редкая в это время года и дикая гроза.
      Напрасно они спешили, сокращая путь по узкой тропе полями жестколистной осоки - они надеялись достичь гряды холмов и найти там убежище, но вместо этого увязли еще на полпути. Потом хлынул дождь. Сытая влагой почва мгновенно обратилась в грязь, ползущую из-под ног, булькающую. Ливень набирал силу, и вся округа утонула во мраке, словно сверху упало черное покрывало Ины. Небо раздирали зигзаги молний. Затопляя редкие участки суши, болота выходили из берегов. Если бы такой ливень застал их на бычьей тропе по пути в Миет-Мет, их бы постигла неминуемая гибель. Но и теперь шансы были немногим выше. Они уже не видели спасительной цепи холмов, а брели наугад, зная, что неверный шаг может увлечь в трясину. Шли, ибо оставаться на месте затопления был худший выбор.
      Опираясь на копье, отплевываясь от хлещущих струй, Грачев пытался обойти полегшие под напором воды заросли. Эвис безропотно следовала за ним, осознавая весь ужас их положения. Около часа они брели, утопая в кипящей грязи, содрогаясь от ударов близких молний.
      Показавшийся впереди островок был для них такой же радостью, как для тонущих внезапное появление судна. Одолев последние десятки метров вплавь, они упали под полог пронизанной струями листвы и лежали так долго без движений, ощущая изнеможение и блаженство от прикосновения друг к другу.
      Грозовой фронт отодвинулся к северо-западу, а дождь еще лил ночь и даже следующий день. Когда стихия унялась, их положение продолжало оставаться бедственным. Кругом было одно огромное непролазное болото. Кое-где из густой воды торчали метелки тростника; в буро-зеленом месиве плавали коряги, трупы животных и птиц; среди водорослей вились многометровые змеи, то всплывали круглые пучеглазые лягушки и, раздувая ярко-оранжевые мешки, издавали отвратительный воющий звук.
      К вечеру Грачев отметил: вопреки ожидаемому, уровень воды продолжает расти. Еще задолго до появления луны крохотный островок подвергался затоплению: теперь из воды выступало лишь несколько травяных кочек да скрюченные стволы сандры.
      Поджав ноги, прислонившись к Грачеву, Эвис могла лишь вспомнить проведенное в Миет-Мет, тепло костра и сухое ложе душистых трав. Она смотрела на звезды в разрывах туч, и Ильгодо снова представлялось безбрежным, затерянным миром, полным тайн и ловчих ям, грозящих неопытным скитальцам на каждом шагу.
      Внезапно могучий всплеск нарушил тишину. Они оба вскочили, вглядываясь в темноту. Сначала были видны только волны в слое водорослей. Но вот дальше поверхность вспучилась и пошла кругами. Следующий всплеск был виден в свете луны, затененной рыхлыми облаками. Затем все повторилось.
      - Что это? - прошептала хронавт.
      Грачев молчал. В его лице проступили жесткие черты, мышцы застыли в напряжении.
      Лунная дорожка еще дрожала в волнах, пробужденных могучим телом, а вокруг снова была тишина, длившаяся невыносимо долго.
      - Спрашиваешь, что?! - обернувшись, произнес он. - Если ты так осторожна в признании очевидного, то я осмелюсь: родич экнеозавра, о встрече с которым ты мечтала! Помнишь, там, в зверобогом храме?! Теперь мы не под защитой крепких стен. Мы в западне. Если тварь обнаружит нас, наша участь незавиднее тех, что жрецы привязывали у жертвенного камня 25 веков назад.
      - Непонятно, почему ты злишься на меня. Посмотри лучше сюда. - Эвис шагнула к зарослям сандры. - Вода спадает. Возможно, завтра мы сможем уйти.
      Ночь Грачев провел почти без сна. Слабые всплески, шорохи мгновенно пробуждали его. Он поднимал голову, с тревогой вглядывался во тьму, потом закрывал глаза, погружаясь в какую-то хмельную дремоту, ощущая древко копья в руке и болотную сырость, будто пропитавшую его самого насквозь.
      С рассветом уровень воды значительно понизился. Взошедшее солнце согревало клочки проступившей суши, и воздух полнили теплые душные испарения. Множество стрекоз трещали раздвоенными крыльями среди золотистых свечей плауна.
      Сойдя к пластам ила, Грачев смотрел на цепь холмов, тянувшихся к северо-западу, и после ночных кошмаров слишком напоминавших тело увязшего в грязи дракона. Дальше, в растворявшихся языках тумана, мерещился лес с чащами ветвистых черных дубов и огромными папоротниками. Однако пытаться достигнуть возвышенностей было пока невозможно. Если вода будет спадать с прежней скоростью, Грачев рассчитывал совершить переход после полудня или к вечеру.
      - Андрей!
      На возглас Эвис он повернулся и в несколько прыжков очутился рядом.
      - Он здесь! - Хронавт взволнованно указывала на существо, ползущее через камыши.
      Темно-серое туловище было едва различимо в затопленных зарослях. Но вот ящер, хлюпая ластообразными ногами, выбрался на отмель. Теперь они смогли оценить его великие размеры. Подняв шею, он остановился, повернул тяжелую голову к людям. Долгие минуты, в жуткой тишине они неотрывно смотрели друг на друга.
      - Не шевелись! - Прошептал Грачев.
      - Это не экнеозавр. Вид совсем неизвестный! - в голосе Эвис смешался страх и восторг. - Он слишком медлительный. Я говорила тебе: мы успеем скрыться.
      - Куда, безумная?! В болото?! Заклинаю - не шевелись! И молчи!
      В тот момент рептилия ударила толстым хвостом, разбрасывая грязевые фонтаны, и двинулась к ним.
      Кусты сандры служили плохим укрытием. Грачев без слов повалил Эвис и грубо прижал к земле. Оба они, полулежа, чувствуя дикое волнение и кристаллизующийся во всех частях тела страх, ожидали появления чудовища.
      В эти минуты Грачев невольно вспоминал переломанные кости мемфийцев и мешки с золотом, ставшие для них проклятием мертвых стен Миет-Мет. На дне его сумки тоже хранилось несколько статуэток, украшенных редкими камнями, которые пленили его не безусловной ценностью, а некой таинственной экзотической красотой. Он был далек от суеверий, и все же золотой груз начал ощутимо его жечь. Слушая тяжелое шлепанье лап, Грачев сжимал копье - в настоящем случае оружие абсолютно бесполезное. Конечно, прежде чем быть раздавленным или растерзанным, он успел бы нанести неповоротливому исполину множество ран, но даже вошедшее во всю длину древко копья не убило бы и не остановило его. На маленьком островке суши люди были беззащитны против древнего властелина болот.
      Когда над кустом нависла бугристая голова ящера, Грачеву казалось: неподвижные глаза щелями зрачков смотрят прямо на него. В приоткрытой пасти трепетал тонкий розовый язык. За двадцать - тридцать шагов ощущалось могучее дыхание твари.
      - Достань хронопускатель, - негромко и твердо скомандовал Андрей. Он приготовился выскочить из тени листвы и в решающий миг дать возможность хронавту спастись.
      Но и в этот раз удача была на их стороне: не найдя ничего привлекательного, ящер удалился, волоча ребристый хвост.
      Только следующим утром они рискнули переправиться к гряде возвышенностей, значительно облегчивших продвижение на запад.
      Дальше дорога лежала в обход обширных заводей и тростников, пересеченных звериными тропами. Стада быков и антилоп бродили по заливным лугам, а обилие разных видов птиц поражало даже много раз искушенное воображение.
      В день пятьдесят шестой от Торжества Гарта они вышли к широким водам, золотисто блестящим на солнце и странно волнующим еще издали. Высокий противоположный берег одевали леса. Их вид обрадовал Эвис и немного огорчил.
      - Нам не обойти эту заводь до вечера, - сказала она, останавливаясь у медленно плывущих волн. - А жаль. Я тоскую по настоящему жаркому костру; по запаху смолы и деревьев.
      - Мисс, нам не придется обходить эту заводь. Более того - это невозможно, - глядя на влекомое течением бревно, Грачев рассмеялся. - Перед тобою Рустм!
      Тем же вечером, соорудив простенький плот, они переправились на правый берег величественной реки. Первый, пожалуй, самый мучительный этап путешествия был счастливо завершен. Теперь оставалось следовать путем мемфийцев все время по течению вверх, пока не появятся синие вершины Анхо.
      Если судить по карте, к которой Грачев отныне был вынужден проявлять уважение, то от параллели, проведенной под Миет-Мет до границ страны Единорога оставалось дней девять пути. Этот берег был несравнимо привлекательнее своей заболоченной противоположности, тянувшейся еще на многие десятки километров. Но и здесь они не могли не думать о неприятных сюрпризах дикого мира. В неведомых дебрях восточных лесов обитали оин-лохо - дикие люди. Торговцы из Мемфы доносили о них мрачные легенды.
      На пятый день продвижения к верховьям Рустма произошел случай, значительно повлиявший на их судьбу и, в некотором смысле, ставший причиной потрясений для целого народа.
      Во время короткого привала Грачев оставил Эвис у родника, бившего под сенью старых чинаров. Желая разведать дальнейший путь, он направился к утесу, срезанному наполовину рекой, но достаточно высокому, чтобы с его вершины обозреть близлежащее пространство. С утра он пребывал в благом настроении: следы оин-лохо не встречались, а каждый день все заметнее приближал их к цели. Не успел он подняться к первому уступу, как услышал призывный крик Эвис.
      Ему потребовалось несколько минут, чтобы достигнуть стоянки. Однако, Эвис на месте не было. Их вещи лежали в прежнем порядке; нетронутый обед ожидал на куске холста, птицы беззаботно суетились в листве - ничто не могло объяснить внезапное исчезновение хронавта. Услышав во второй раз ее крик, он бросился к берегу и лишь успел заметить, как она уплывает по течению вниз. Он помчался сквозь заросли, перепрыгивая ручьи, то выскакивая на открытых местах, чтобы обозреть реку. Не видя Эвис, он просто бежал дальше, соизмеряя небольшую скорость течения и расстояние, разделявшее их в начале.
      Не в силах объяснить, как Эвис оказалась в воде и почему она, дружная с этой стихией, будто вторая дочь Океана, была теперь беспомощна, его начали пробирать серьезные опасения.
      Там, где Рустм делился на несколько рукавов, омывая длинные острова, Грачев остановился. Он не сомневался, что в быстром беге опередил ленивое течение, и, если Эвис не выбралась на берег раньше, рассчитывал перехватить ее, бросившись с невысокой кручи. Река не была опасна в этих местах: здесь не встречалось шипоголовых хищных рыб, обитавших в южных озерах, а крокодилы, выраставшие едва более метра, не проявляли агрессивности к человеку. И все же Эвис звала на помощь, чего не делала никогда без веской причины.
      Постояв несколько минут, он повернул назад. Ее одежду он увидел вывешенной на коряге, упершейся в отмель у противоположного берега. И, поспешив туда, спрыгнул в воду с края сланцевых плит. Загадка разрешилась скоро: подобно речной нимфе, не убрав еще гирлянды водорослей, Эвис сидела возле тела мальчика лет 12 - 13. Его ноги, запястья рук были истерты веревками; на бледном лице синим пятном выделялись искусанные губы.
      - Он жив, - опередив вопрос, сказала хронавт. - Конечно же, мы спасем его.
      - Только о людях Единорога ты станешь думать не совсем хорошо… Он был привязан к этому плоту? - Андрей обошел вокруг связки кедровых бревен. Между куском воловьей кожи и подстилкой, приколотой сверху, топырилась травяная подушка, служившая для удобства лежащего. Сам плот был сделан прочно и аккуратно.
      - А знаешь, моя наяда, все это не похоже на злостное убийство. Он - жертва обряда. И еще неизвестно, скажет ли он тебе "благодарю", оставшись на этой земле.
      Эвис отложила биорегенератор и изумленно взглянула на него.
      - Нет, я не спорю. Спасти его мы обязаны, чтобы он потом ни думал о нас. Просто это судно - странное орудие убийства. Давай-ка перенесем его, пока мой обед не сожрали оин-лохо.
      Оенгинар очнулся к вечеру и лежал без движений, широко открыв глаза, не понимая, жив он или омывающий его воздух есть эфир, который понесет к Дому Рэдо. Заметив светловолосого воина, извлекавшего из ладони ослепительный огонь, и склонившуюся к нему женщину, чьи руки словно дыхание добрых богов касались его груди, глаза же были ясны, как малахитовые зерна в амулетах первых жриц, Оенгинар утвердился - он уже мертв. Стало легко, даже радостно. Ложе из сухого мха казалось небесным облаком, а дым костра щекотал ноздри сладким летучим нектаром. Он улыбнулся, попытался встать, но женщина удержала его и заговорила сначала на языке аттлийцев. Выросший при Доме Обнаикона, он понимал почти все слова. Когда же она повторила на его родном языке, юный аттлиец снова уронил голову, с ужасом осознал, что он всего лишь жив. Эти странные люди спасли его; рядом, в нескольких шагах, катил свои воды Рустм.