Старая дорога на Ист осталась позади. Теперь они двигались на север по узкой тропе над пропастью. Впереди вздымалась серозубая линия Аргиева хребта, и близился спуск в долину, где находилось последнее из селений, все реже встречавшихся на пути. Далее были горы, а где-то там, за ними, раскинувшиеся почти на пол Аттины, просторы Ильгодо.
      У ручья, звенящего среди огромных валунов, отряд остановился напоить лошадей. Разминая отекшие ноги, Грачев взобрался на уступ и оттуда долго оглядывал склоны, поросшие кедровыми лесами и лугами высоких трав.
      - Боишься преследователей? - Итех, поглаживая бороду, смотрел в том же направлении. - Те люди попросту ехали в Ист. Выброси их из головы.
      - В Ист? И так просто потом прятались в ущелье, стоило нам остановиться.
      - Мало ли кому неохота попадаться на глаза. Вид у нас отнюдь не мирный, - аттлиец хрипло рассмеялся, скаля желтые зубы и морща нос. - Ты сказал сам: их с десяток. Так что нам от этого? Если они и посланы Верхним храмом - клянусь, струсят приблизиться, пока мы с вами. Заночуем у пастухов, а там, тьфу, Теокл - место страшное особо для них.
      Грачев рассуждал иначе. Десяток всадников, которых он приметил утром, вполне мог быть авангардом отряда большего. Чтобы захватить их или каким-либо образом вершить месть, Верхний храм вряд ли будет скупиться послать достаточную силу. И если слугам Тарга удастся выйти к перевалу раньше, то внезапное нападение не смогут отразить ни воины, нанятые Криди, ни его чудо-оружие. Грачев не стал спорить с разборчивым лишь в морских ветрах Итехом и молча спустился к лошадям.
      Еще засветло они подъехали к небольшому селению. Вооруженные всадники всполошили пастухов, тут же похватавших палки и поспешивших к кривой стене святилища. Итех выступил навстречу, скоро объяснив им свои незлые намерения. Родовой герб Криди произвел на горцев мало впечатления. Они, не забывая осторожности, приняли гостей дальше от своих жилищ. Однако с сумерками разгорелись костры, появилось вино, запах жареного мяса напомнил о голоде. Все сели вместе на пустыре перед украшенной статуей Ины. Аттлийцы охотно делились новостями и, в свою очередь, слушали всякую небывальщину из уст охмелевшего старика. В том кругу Эвис засиделась недолго: сказав что-то Итеху, она удалилась в палатку. Грачев в беспокойстве бродил меж догоравших костров, проверял посты и прислушивался к далеким звукам; потом поднялся выше, устроившись на копне сена, уснул обычным чутким сном.
      Под утро его разбудили негромкие возгласы и движение у крайних жилищ. Сняв парализатор с предохранителя, Грачев поднялся, оглядел стойбище. Наплывшие за ночь тучи заслонили звезды. Было темно, он едва различил стоявших у тлевшего кострища людей; узнав среди них Итеха, несколько успокоился и подошел к ним.
      - Там! - сказал аттлиец, вытягивая руку к черному излому гор. - Гора гневается, - прошептал седой пастух. - Звезда снова пришла к Теоклу. Еще дед мне говорил: будет большая беда. Вот и ждите теперь!…
      - Что ты мелешь? - Грачев не совсем понял его шелестящую речь.
      - Постой и посмотри сам, северянин, - ответил один из спутников Итеха. - Вы хотите ехать мимо Теокла, но боги шлют ясный знак: туда не ходить.
      Поднявшись на насыпь, Андрей несколько минут вглядывался в указанном направлении. Поначалу он не мог понять, что напугало аттинцев, когда он собирался обратиться за пояснением, где-то на северо-востоке полыхнул зеленоватый отблеск. Это было похоже на вспышку неведомой молнии. Свечение мелькнуло несколько раз и теперь металось из стороны в сторону, будто кто-то поигрывал прожектором огромной мощности.
      - Гора гневается, - повторил пастух.
      - Теокл!
      - Огни демонов там! В священном месте! Он прав: быть беде!
      Разбуженные возгласами, из соседних лачуг выбегали люди и собирались у стен святилища, взирая на сполохи за Аргиевым хребтом. Свечение вздрагивало и блуждало в слоях туч зеленовато-серыми оттенками. Казалось, за черными пиками гор мечется осколок чужого солнца. Жрец Ины, застывший у изваяния богини, вскинул руки и заголосил молитву похожим на скрип дерева сухим голосом. Его подхватили другие набожные, а когда завыли сторожевые псы, зрелище стало жутким даже для Грачева. Он видел краем глаза, как Эвис выскочила из палатки, взбежав на насыпь, остановилась рядом с ним.
      - Что за чертовщина? Объяснишь? - Он поглядывал на хронавта, ее длинные волосы были распущены, взволнованное лицо в неровных отблесках казалось неземным.
      - Так есть рациональное объяснение? - переспросил Андрей. - Не будем же мы опускаться до моления Великой Матери?
      - Похоже на эффект ИКД-генератора. - Эвис коснулась его ладони и вдруг, сжав пальцы, уверенно объявила: - ИКД большой мощности! Там корабль соарян! Слышишь?! Нужно скорее к Теоклу!
      Грачев хотел что-то сказать, но проглотил слово: земля ощутимо вздрогнула, горы ответили долгим могучим гулом. Возвопив громче, служители Ины упали ниц, только наемники Криди стояли, задрав головы, скрывая свой ужас молчанием. Свечение быстро угасало, как залитое дождем пламя.
      - А как тебе этот эффект? Не ликвидировалась ли их тарелочка?
      - Нет. Похоже, они сканируют слой земной коры. Направленное ИКД-поле способно вызвать сейсмические волны.
      - И такое легонькое землетрясение… Насколько это безопасно, Эвис Русс? Я никогда не испытывал симпатии к пришельцам… Насколько безопасно сейчас идти к ним навстречу? Ты-то представляешь степень их лояльности к таким, как мы?
      - Цивилизация, развившаяся до космических масштабов, теряет доминанту агрессивности. Пока мы не знали исключений из этого закона. Нам нужно скорее к ним, Андрей! Они здесь! Всего в нескольких десятках километров!
      - Ты возрадована, будто речь о встрече с близкими родственниками! Итех! - окликнул он аттлийца.
      Тот подошел, сминая в руке шерстяной плащ, все еще с опаской поглядывая на север-восток.
      Итех, мы решили отправиться к Теоклу пораньше. Вот любопытно, что в этом случае предложишь ты? - предвидя ответ, Грачев усмехнулся.
      - Разве вы не видели, что там?!
      - Именно поэтому. Мы хотим знать, что там!
      - Не советую, - хмуро сказал мореход. - Боги или демоны жгли костер - суть одна: мешать им глупо и опасно. Давно жрец - Хатри повел к Теоклу войско одержимых, они разрушили храм и поселение у горы. Убили всех. То место проклято. Может, теперь настал день отмщения. Говорят, ходящие по небу вернулись в свое гнездо, но оно разорено… Зачем идти навстречу их гневу?
      - Нам известна печальная история Хатри. Но мы не принадлежим к его сообщникам. Ведь сколько лет прошло… Как ты слышал от Норна, мы кое-что смыслим в явлениях неба и в кознях демонов. Чего здесь бояться, Итех? Кто осмелится пойти с нами, может не беспокоиться за жизнь. Госпожа обещает. Ощутив возмущенный взгляд Эвис, Грачев рассмеялся.
      - Я поговорю с людьми. Только… - аттлиец, не договорив, мотнул головой и направился к разожженному на пустыре костру. Видно, решимость иноземцев и похожие на насмешку слова его задели. Он с руганью спорил с воинами и вмешавшимися в разговор селянами, потом они удалились к святилищу и расспрашивали о чем-то жрецов. Ответ был готов, когда уже рассвело. К тому времени Грачев успел собрать поклажу и проверить упряжь коней.
      - Нет, - сказал Итех. - Никто не согласен ехать туда сегодня. Да и потом… Все они люди Меча, но не умеют сражаться с гневом Неба. Прежде чем принять обиду, подумай сам, северянин…
      - Разумеется, все они люди Меча и чувствуют себя уютно лишь на ристалище, когда противник с тупым оружием и выпад его больше похож на ласку девы. Я не виню тебя, Итех. Хотя бы потому, что смелость твою подтвердил Криди. А на них мне наплевать - можешь это довести до их слуха.
      - Есть другой выход, - заметив подошедшую Эвис, мореход продолжил уверенней: - Направимся к перевалу Уруги. Это тоже путь в Ильгодо. Мы готовы сопровождать вас, хотя та дорога длиннее.
      - В три раза длиннее, - подчеркнул Грачев, вспоминая карту.
      - Отсюда в Ильгодо много дорог. Прости, Итех, но нам нужно сегодня достигнуть Теокла, - сказала Эвис и, глядя на Грачева, добавила:
      - Разве нельзя поехать вдвоем? Если те всадники, которых ты опасался, посланы Верхним храмом, - они не осмелятся последовать к священной горе. Я не права?
      - Возможно. Думаю, теперь нет разницы, где нам расстаться, - Андрей повернулся к аттлийцу, тот, ежась под холодным дыханием рассвета, запахнул плащ.
      - Ты плохой наездник. Тяжко придется, - пробормотал он, косясь на воинов, доедавших разогретое мясо. - Криди щедро заплатил им. Но, как известно, власть денег для людей разумных все же не больше страха. Мне-то аргур наказал словами… Пожелаете - поеду с вами. Поеду. А иначе, как я ему все объясню?
      - Как-нибудь объяснишь… Сделаем так: стойте здесь еще два дня. Следите за дорогой, - Грачев кивнул в сторону перевала и прищурился. - Разумеешь? Чтобы никто за нами!… А потом наш след остынет в Ильгодо.
      - Я не труслив, аргур знает меня давно. Хорошо подумайте. И если так угодно, Итех прикроет ваши следы вполне надежно. Поблизости других дорог к Теоклу нет.
      - Вот и договорились. Охраняйте перевал и выдумывайте, складывайте приглядную для Криди легенду. Без всяких обид, аттлиец. - Грачев ушел за лошадьми. Похоже, он был даже рад расстаться с отрядом аттлийцев.
      - Жалко тебя, госпожа, - тихо признал мореход. - Хотя ты чужая, могла бы найти у нас другую жизнь. Тебе под стать богатые дворцы и самый знатный муж. А ты ищешь такое,… чего не подобает такой женщине.
      - Так они тебе сказали? - Эвис обернулась к хмуро взиравшим на нее воинам.
      - Нет. С утра они говорят о тебе совсем плохо. И, возможно, сами боги вступились за тебя, внушив им страх ехать дальше.
      Извилистое ложе долины скрывалось за склоном. Подъем к перевалу был утомительным. Ко второму шагу Солнца лошади устали, медленно плелись, ступая по зыбким откосам. Потом пришлось спешиться и тянуть их за собой, карабкаясь на кручи, отыскивая проходы среди обломков скал.
      Восточный ветер, сильный и ровный, унес клочья облаков. В густо-синем небе великолепно чеканились пики гор. Слева сверкала снежной короной высочайшая Арги, и три сестры, три статные твердыни, окружавшие ее, также были высоки и прекрасны.
      За огромными порфировыми воротами, где холодный воздух шуршал в редкой листве, подъем стал пологим и скоро прервался. Северные отроги хребта сходили в долину, заросшую лесом. Среди зеленых массивов серебрилась нить горной реки. Разглядывая противолежащий край долины, Грачев долго не мог определить верное направление к Теоклу. Одинаково крутые склоны, одетые темными лесами, и скалы служили неважным ориентиром, чтобы найти проход к плоскогорью, обозначенному на карте как острый треугольник.
      - Нам туда, - разрешая сомнения, Эвис указала на скалу, приметную вкраплениями кварца. - Кинжальная гора. От нее кратчайший путь. Но у ее подножия нам следует принести жертву - так сказали пастухи.
      Они начали осторожный спуск по осыпям между порфировых глыб. Третья лошадь, названная Реной, на которую Грачев безжалостно возложил всю массу второстепенного груза, здесь совсем вышла из повиновения. Он и раньше недолюбливал ее, но теперь кобылица будто испытывала его терпение. Напуганная высотой, она оскользалась на камнях, упиралась, то храпела и рвала повод на опасных спусках. Он уже всерьез желал избавиться от нее, а заодно от всей лишней поклажи, навязанной Криди.
      - При своей заячьей душе, она упрямее ослицы! - ревел он. - Если я и дотяну ее до упомянутого жертвенника, будет жертва горным божкам!
      - Мы должны ее сохранить, - возразила Эвис. - Рена родом с фиванских равнин - в Ильгодо она будет незаменима. Перережь веревку, я поведу ее сама.
      Норовистая фиванка действительно подчинилась Эвис куда лучше, чем грубой силе Грачева. Они пошли быстрее, потом нашли приемлемую тропу, и кони понеслись вниз сумасшедшим галопом. Лес нахлынул волной, поглотил их, простираясь далеко вперед. Только ненадолго задерживаясь на полянах, они избирали путь по расположению горных вершин и пронизывающему листву солнцу. Достигнув ревущей реки, они, наконец, нашли переправу и к четвертому шагу светила приблизились к Кинжальной горе.
      Острый пик, словно клинок Гарта, сиял над кронами высоких деревьев. У его подножья выступали ребра скал, разделенных пластинами кварца: золотистый отблеск делал их похожими на пропилеи великого поднебесного Дома.
      - Я могла бы поверить легендам пастухов: "Начало" было написано именно здесь, а аттлийцы лишь перенесли древние литограммы на холм Атта. - Эвис свернула к алтарю, спешившись, поднялась по истертым ступеням.
      - Будет разумным, если мы оставим лишние вещи в освященном месте, - сказала она. - Наша бескровная жертва вполне устроит вечных. Вторая палатка, теплые одежды и серебряная посуда - это все ни к чему. К тому же мы облегчим Рену.
      - Да, главное снять ношу с задницы твоей подруги. О чем ты думала раньше? Если так дорога эта лошадь, мы могли бы избавить ее от лишнего еще до перевала.
      - Неблагодарно выбросить подаренное Криди?! Нет. Мы оставим вещи у алтаря, и аргур не сочтет это за обиду.
      - Чудная мысль. Вот только кто ему донесет, что Эвис Русс так набожна, благочестива? - Грачев отвязал тюки и кожаные сумы и сложил их у столообразного камня, пронизанного рисунком кварцевых жил. Подойдя к изваянию Ины, он оглядел черепа оленей, длиннорогих туров, потом бросил взгляд на черневшее в траве кострище.
      - А эти места не слишком обезлюдели. - Ковырнув палкой угли, он заметил разбросанные у корней дуба объедки и следы лошадиных копыт. - Здесь останавливался кто-то не ранее, чем день назад. Тебя это не настораживает?
      - Пастухи приносят здесь жертвы. А многие из Горфу и Илода до сих пор поклоняются древним святыням у Арги.
      - Поэтому не стоит задерживаться в столь памятном месте. Великая Мать и Меченосец Гарт итак довольны щедрой податью.
      После ущелья пейзаж начал меняться. По обе стороны тянулись складчатые возвышенности с редкой порослью и одинокими соснами. Одолев подъем, они выехали к плоскогорью. На рыхлой почве копыта коней поднимали клубы бурой пыли. Ветер дул злее, и солнце сквозь пыльную завесу смотрело в спину кровавым глазом Эрхега. За грядой холмов показалась сама гора: словно высеченная могучим резцом ровная пирамида возвышалась более чем на три сотни метров над голым пространством. Еще издалека можно было разглядеть террасы, восходящие к площадке на вершине. Ожидая увидеть звездолет, Грачев привстал, задерживая коня и всем своим видом излучая тревогу да нетерпение.
      - Корабля нет, - разгадав его мысли, ответила Эвис. - Я знакома с информационными отчетами о Соар. В частности, имею представление об их технике межзвездных перелетов.
      - И что же? Здесь должна быть особая метка?
      - Соаряне не знали принципов надпространственного проникновения, а релятивистские корабли - всегда сооружения внушительных размеров. - Грачев молчал, и она пояснила: - Чтобы сохранить шесть необходимых степеней свободы, активное тело не может быть меньше ста шестнадцати метров. Сфера их звездолета еще больше.
      - О, да! Тогда бы над Теоклом высилась эффектная надстройка, сверкающая металлом и иллюминацией. Ее нет, но это ничего не значит: нам следует быть готовыми встретить их десант или какую-нибудь там шлюпку.
      - Признайся, ты боишься их?
      - Не знаю. Хотя холодок пробирает мои внутренности. Я слишком запомнил лицо Гулида, перед тем, как шагнуть в пропасть… И на само слово "пришелец" у меня не лучший рефлекс.
      - У тебя обычная экзофобия. Если позволишь заглянуть в твое прошлое, я избавлю от нее.
      - И на самых нечеловеческих существ я смогу смотреть без замирания сердца… Нет, Эвис Русс. Мое равновесие покоилось на других винтиках - к счастью или нет, часть из них я растерял. А вот потерять оставшуюся, я не спешу - слишком похоже на смерть личности.
      Они выехали на дорогу, линией стремившуюся к пирамиде среди бурых дюн. Ближе к подножью торчали руины поселения, уничтоженного ревностными служителями Атта.
      Эвис лишь ненадолго задержалась у мрачных стен, ставших почти неотличимыми от безжизненного ландшафта.
      - Здесь все мертво, как на Луне, - пробормотал Грачев. - Гадкое ощущение, будто отсутствует воздух. Это ты тоже назовешь экзофобией?
      - Если угодно - проклятием Хатри. Поспешим подняться на гору. Надеюсь, до темноты мы осмотрим святилище.
      Путь по опоясывающим Теокл террасам оказался отнюдь не простым. Уже на второй ступени они наткнулись на груды камней, заполнявших священную дорогу во всю ширину. Спешившись, Грачев смог провести лошадей до огражденного столбами поворота, но и дальше, возвращаясь к западной грани, они останавливались перед следами обвала и, рискуя сорваться вниз, с трудом преодолевали заторы. Затея Эвис достигнуть верха горы, когда исход дня был близок, казалась неосуществима. Грачев беспокоился, что им придется ночевать в неуютной каменной ловушке или того хуже: застряв на краю пропасти и опасаясь в любой миг быть сметенными новым камнепадом. Он уже хотел взбунтоваться и повернуть назад, но следующая ступень оказалась цела; обогнув гору, они вышли на площадку перед святилищем.
      Зияющий высоким треугольником вход и ряды щелевидных окон, вырубленных в теле скалы, смотрели на путников глазами неведомого существа. Искусная резьба, охватывавшая сооружение семью поясами, кое-где сохранились нефритовые плиты облицовки и остатки позолоты. Наверное, до разрушения этот Дом, сияющий в лучах солнца, паломники примечали от начала дороги. Теперь его вид был жалким и в чем-то отвратным, словно вид оскверненного мавзолея. Внутри стены почернели от пожара. Птичьи перья, останки гнезд и мелкие кости устилали пол.
      Андрей вернулся с импровизированным факелом, и они направились в залы, скрывавшиеся в глубине горы. Одержимое жаждой разрушения воинство Хатри уничтожило все, имевшее цену; у пьедесталов валялись обломки статуй, крашеная алебастровая лепка; даже рельефы на твердом камне были изуродованы ударами тяжелых орудий. Только редко где среди черных полей сажи выделялись фрагменты фресок. У одного уцелевшего чудом изображения Эвис остановилась. Грачев отдал факел и принялся стирать смолянистый налет со стены. Он увидел бледное, почти белое лицо с тонкой линией губ и ровным носом, начинавшимся выше слабо выделенных бровей. Образ соарянина почти не отличался от человеческого, однако нечто хрупкое и непривычное было в существе, рожденном под чужим солнцем. Глядя на него, Грачев не испытывал ожидаемой неприязни, и Эвис, заметив это, произнесла:
      - Вот так, мой осторожный служитель МСОСБ, никакой угрозы Земле они не несут. Куда более опасны наша ограниченность и собственные страхи, зачатые еще до пещер, когда человек мыслил лишь узкими категориями аналогий и интуитивно сторонился каждой неведомой сущности. С тех пор мы поднялись по спирали познания достаточно высоко. Достаточно, чтобы не воспринимать Мир, как в основе враждебное Нечто. Тем более нелепо считать, что нам угрожает такая редкая жемчужина мироздания - высокий разум! Вглядись в его светлые и добрые глаза!
      - Да. Аттлийский иконописец, похоже, долго не спал, чтобы увидеть в нем святого. К несчастью, твоя пацифистская философия рассыплется крошкой, подобно низвергнутым статуям, если ты пожелаешь вспомнить: разум устроен на стремлении, верх которого - собственная безоговорочная гегемония. Ни к чему пояснять - самоутверждение по Хатри здесь всего лишь бледная середина.
      - Высокий разум естественным образом отвергает гибельный эгоцентризм…
      - Собственное достоинство, не умаляя того же у соседей. Достаточно. Об этой шаткой формуле я уже слышал.
      Следуя за Эвис, Грачев обошел другие залы, осматривая изображения торжеств и ритуалов у подножия горы. Когда прогорел второй факел и они вернулись к площадке перед порталом, уже опустилась ночь. Грачев проверил привязь лошадей и разложил костер.
      - Посланцы Дуги, пимоняне да и энхо, чья культура несравнимо старше, посещали Землю, когда человека еще нельзя было считать разумным, - сказала хронавт, отрешенно взирая на трепещущий в камнях огонь. - Однако их влияние едва касательно, словно дыхание шепчущих губ. Они наблюдали и, если вмешивались, то вряд ли делали нашу историю, потому что они совсем другие. Когда пытаешься представить вехи становления столь древних космических рас, то не можешь даже сказать, в каком месте нашей истории их истинный след. Здесь же память о контакте в Прямом Диалоге. Ты понимаешь?
      - А что я должен понять, не имея представления о контактах другого рода?
      - Соар, как старшая сестра, протянула руку Земле - такого не случалось и больше не случится в нашей истории. Трудно предвидеть, какими путями развивалась наша цивилизация, каких мы достигли высот, если бы сношения с посланцами Дельты Хвоста были прочны и продолжительны. Если бы стало так, думаю, мы избежали темных веков невежества и опустошительных войн, избежали многих негативных потрясений, неизбежно сопровождающих становление цивилизации. Конечно, наш путь к высоким виткам Великой Спирали стал бы намного короче.
      - Или, связав свою судьбу с ними, исчезли и мы. Оставив пустые дворцы и храмы, погибли бы, как скоро гибнут они… - Напоминание о грядущей катастрофе из уст Грачева прозвучало тихо и грозно. Он заметил, как Эвис изменилась в лице, и сказал: - Прости, я снова неловко разрушил твои грезы. Во мне просыпается демон злого противоречия. Иногда я не успеваю заткнуть ему глотку.
      - Будем считать, ты только отрезвил меня. - Она отставила чашу с вином и, подняв полу плаща, придвинулась ближе. - Наверное, здесь мы слишком зависимы от игр бессмертных. Мне, увы, неведомы их правила.
      - Вот это и странно, Эвис Русс, - проговорил он после некоторого молчания. - Ты родилась во время, когда весь Мир на ладони. Люди способны пощупать, осмыслить составляющие его вещи; вроде бы сорвана пелена всяких там мистификаций. И поэтому мне странно видеть тебя преклоненной в стенах аттлийских храмов, будто бы искренно шепчущей молитвы. Ты, словно восторженная жрица, произносишь имена богов, а потом с обескураживающей рациональностью смеешь рассуждать о путях Разума во Вселенной!
      - Разве ты сам не вспоминал имя Прародителя у Ступеней, стоя перед заслонившим полнеба изваянием? Тогда ты признал, что не творение древнего ваятеля - сам Атт упирает взор в твое сердце!
      - Всего-то следствие сеансов твоей гипнопедии. В нашептанных тобой снах я действительно проникся некоторыми моментами их мировоззрения.
      - Проникнулся достаточно глубоко. Поскольку того желают люди, боги живы под этим небом. Воля и идеи поколений создают слой культуры и поле реальности над ним. И оно не мертво, оно эволюционирует вместе со своими создателями, в свою очередь влияет на них. Не подумай, что нашептанные по ночам образы сколько-нибудь повредили тебе: восприняв мировоззрение аттлийцев, ты только расширил свое сознание. А если ты спрашиваешь о ставших справа и слева богах, то отвечу: ступив на эту землю, ты не имеешь права не чтить ее древнюю культуру, ее святыни, хотя бы из здравого смысла.
      - Браво. Тебе бы с радостью аплодировали заступники сомнительных истин. Дышать пьяным воздухом мифов с таким наслаждением доступно только тебе!
      - А когда - ночь? Подняв голову, ты видишь лишь безликие искры?! Не отвечай сейчас. Идем наверх, - Эвис лукаво улыбнулась, увлекая его за собой. - Может, став к ним ближе, ты сможешь быть честнее со мной.
      Они долго поднимались по лестнице в недвижимом воздухе. С приближением вершины, казалось, сходило Небо. За последней ступенью мир звезд распахнулся широко и блистательно.
      Повернувшись на восток, Эвис с таинственным видом шептала навстречу возлюбленной аттлийцами лучистой богине.
      - Мой ответ готов, - напомнил Грачев.
      Она прижала палец к его губам и беззвучно рассмеялась.
      Тишина была прекрасна. Если бы не густая трава под ногами, можно было подумать, что они медленно плывут в пространстве, где нет ни низа, ни верха, а только звезды, голубые, жемчужные, то сияющие неистово, то вскруженные искрящейся пылью. Легкий ветер лишь углублял чарующее чувство, и когда показалось, будто земля потеряна для них, из-за вершин на востоке взошла Луна. Призрачный свет упал на ландшафт внизу: застывшим морем предстало плоскогорье; где-то на юге вздымался вал могучих гор.
      - Теперь-то я знаю, боги слышат тебя яснее, чем зов опытных жриц, - произнес Андрей. - Ты вся в жемчужном свете… Это похоже на новое явление Лои.
      - Власти, которой ты усердно сторонился… - Эвис подошла, сплетая руки на его плечах, заглянула в глаза. - Мы вдвоем. Ты и я!… И лишь вселенная пополам…
      Он привлек ее, ощущая, как желание вздрогнуло в пламенном женском теле. Темные распущенные волосы легко шевельнул ветер, она гладила пальцами его мышцы, налившиеся силой. За тенью прикрытых век таились блики мутящей разум звезды. Встретив ее влажные губы, Грачев отдался их ласке, потом подхватил ее на руки и опустил в траву.
      - Да, я остерегался, - прошептал он. - В твоих объятьях станет пеплом даже воля бессмертных. Я чувствую… Чувствую самое могучее, самое прекрасное колдовство.
      - И я желаю делить его с тобой, - Эвис в нетерпении извилась, прижимаясь к его твердому телу. - Пусть будет пламя и пепел - утро подарит нам новую жизнь.
      Нежная сила Грачева еще больше опьянила ее, она видела лишь сладкий туман, ощущая кипящую сотрясающую волну, проникавшую все глубже. Скоро она поднялась к порогу безумия. Он устремлялся за ней.
      В надежде на прилет корабля соарян они провели следующий день в разрушенном святилище. Очищая от сажи настенные росписи, воображая их прежний вид, Эвис была вполне довольна таким занятием и, наверное, согласилась бы задержаться здесь дольше. Однако запас воды заканчивался, а лошади почему-то не притронулись к траве, которую Грачев нарезал на вершине горы, хотя их должен был мучить голод. Посоветовавшись, они решили искать удобную стоянку, отъехав на север, но и не слишком удаляясь, чтобы не упускать из виду посещаемое соарянами место.
      К середине третьего дня они покинули Теокл и направились на северо-запад, к отмеченному на карте проходу в Ильгодо. Пустынное плоскогорье, вселявшее в суеверных страх, дышало им в спины горячей пылью: впереди лежали лесистые отроги, похожие на замки скалы и сплетавшиеся в реки ручьи. Даже небо над ними было другим: чистым и синим, как сапфир.
      После короткого спуска в долину они ехали молча, и Эвис погрузилась в размышления о происхождении странных цветов с горьковатым запахом и жесткими лепестками, похожими на крылья радужного жука. Их обнаружил Грачев в трещинах у вершины. Изображение таких же цветов она видела на одной из фресок: возможно, растения не были земными, а остались как память с далекой планеты. Хронавт трогала пальцами шершавый стебель, и перед ее глазами вставали угрюмые пейзажи Соар, въевшиеся в память из кристалликов с информационными обзорами. Она едва заметила, как конь под Грачевым заржал и рванулся в сторону. Он сам что-то хотел крикнуть ей, но жгучая боль выбросила его из седла, словно пущенная пружина. Осадив своего жеребца, Эвис подбежала к нему. Она повернула Грачева к себе, подняла голову: его дыхание было прерывистым и хриплым, на губах выступила кровь. Не слыша возгласов обступивших ее всадников, Эвис с ужасом взирала на оперенную совьими перьями стрелу и быстро расползавшееся пятно на его груди.
      - Меарг, ты промахнулся и чуть не испортил наше дело. Скажешь, целил в коня? - первый всадник рассмеялся, тряся редкой бородкой и подняв победным жестом лук.
      По виду все четверо были охотниками приаттлийских взгорий или мест, близких к Илоду. На их кожаных рубахах, отороченных длинной бахромой, темнели крестообразные знаки Диоба; коней покрывали мохнатые попоны.
      - Ты молод, чтобы винить меня! Клянусь Гартом, я взял бы их без вас! Не забывай, Релг, все вы здесь благодаря моим стараниям, - седой наездник спешился, не выпуская копье, подошел к своей жертве.
      - Эй, осторожнее! Ведь сказано: они демоны! - шутя предупредил воитель, усмирявший рвавшуюся Рену. - Осторожнее! - повторил он. - Гляди, очнется и перегрызет тебе горло!
      - Низкие убийцы! Не смейте прикасаться к нему! - Вне себя от ярости Эвис вскочила и бросилась на подошедшего человека. Ее порыв был подобен дикой буре, и только двое других, подоспевших старику на помощь, остановили ее, схватив за волосы и заломив руки.
      - Свяжите ее! Руки - скользким узлом, впереди! В ней действительно демон! - воскликнул Меарг, глубокие царапины на лице и груди воспалили в нем хищный дух, и он с довольной улыбкой смотрел на неистово бьющуюся пленницу в объятиях сильных мужчин.
      Грачев медленно приходил в сознание. Во рту был вкус крови и меди, боль сковывала самые осторожные движения.