Булку сухую жует, запивая кефиром.
      Предводительствуемая Мишей компания побрела вдоль пляжа к невысокому холму. Володька вскочил на ноги и растерянно поглядел вслед студентам. Неожиданно Миша обернулся и помахал ему рукой. И тогда Володька крикнул:
      - А вы куда?
      Студенты остановились, обернулись. За всех ответила долговязая девушка:
      - Мы студенты, на практике. Ведем раскопки.
      - А-а, научная экспедиция, - понимающе протянул Володька.
      - Что, бывал в экспедициях? - Миша оглядел мальчишку с ног до головы.
      - Приходилось, - не вдаваясь в подробности, ответил Володька.
      - Хочешь с нами? - предложил Миша.
      Володька кивнул и с надеждой посмотрел на веселого парня. Тот подмигнул мальчишке:
      - Собирай манатки!
      Володька быстро натянул еще влажную рубаху и брюки и потянулся следом за студентами, стараясь держаться поближе к Мише. К нему Володька сразу почувствовал расположение. Веселым людям он доверял, можно сказать, на все сто. Веселые люди, знал Володька, добрые люди.
      Студенты подошли к двум высоким колоннам. Это были словно бы ворота в древний город. Этот город таился до поры до времени под землей. А когда сняли верхний слой земли, то люди увидели на удивление прямые улицы, вымощенные камнем, чудом сохранившиеся стены домов...
      Там, где некогда была городская площадь, пестрели палатки. Возле одной из них на складном стульчике сидел Аристарх Павлович, злющий-презлющий.
      Увидев его, Володька прыснул. Аристарх Павлович, и вправду, жевал булку, запивая ее кефиром. Одет он был, как и студенты, в шорты и клетчатую тенниску. На голове красовалась войлочная шляпа. Одно отличало его от студентов - у Аристарха Павловича не было бороды.
      Будто нашкодившие школьники, студенты молча разбрелись по раскопкам, а Миша подтолкнул Володьку к Аристарху Павловичу.
      - Аристарх Павлович, обратите внимание, сей юноша проявил страстный интерес к археологии. К тому же - косая сажень в плечах. Короче говоря, приобщим страждущего к науке - таскать носилки с землей он вполне годен.
      Бросив оценивающий взгляд на Володьку, Аристарх Павлович буркнул:
      - Кожа да кости.
      - Вот и отлично, откормится на наших харчах, - у Миши на все был готов ответ.
      - Берите, - наконец сдался Аристарх Павлович. - Но только под свою личную ответственность.
      - Отвечаю бородой, - торжественно, словно давая клятву, произнес Миша и хлопнул Володьку по спине. Мол, дело сделано.
      Аристарх Павлович строго глянул на Володьку.
      - Запомните, молодой человек, ни одного черепка руками не трогать...
      - Я понимаю, - открыл, наконец, рот Володька.
      - Видите, какой сообразительный, - воскликнул Миша, - с полуслова понимает, так сказать, на лету схватывает...
      Аристарх Павлович махнул рукой. Мол, делайте, что хотите, только оставьте меня в покое. Наверное, брызжущий весельем Миша ему порядком надоел.
      Миша повел Володьку к своему месту работы. Это была широкая и неглубокая яма, от которой шел узкий ход к еще одной яме.
      Там сидела долговязая девушка в широченной шляпе и осторожно счищала щеткой землю с какой-то штуковины, напоминавшей кувшин.
      Миша сел на краю ямы и свесил вниз ноги.
      - Ну, старик, ты в рубашке родился, - сказал он Володьке.
      - Аристарха уломать трудно. Мы тут будем еще с неделю копаться. Заработаешь немного.
      - А что я должен делать? - озирался по сторонам Володька.
      - Я в тебе не ошибся, ты и вправду жаждешь трудиться, - удивился Миша. - Работа у тебя, прямо скажу, будет пыльная... Я буду копать, а потом мы вдвоем станем относить землю. Авось что-нибудь выкопаем. Ясно?
      - Ясно, - скривился Володька.
      По правде говоря, он представлял свою работу более заманчивой. А таскать землю - не ахти какое увлекательное занятие.
      Миша заметил, что мальчишка приуныл. Тогда он поднялся во весь рост и простер руки к морю.
      - А теперь я посвящу тебя в тайны самой удивительной из наук, имя которой - археология, - начал Миша торжественно, и Володька невольно поднял голову. - Вот здесь, на берегу Черного моря, давным-давно, сотни лет назад, жили люди. Они пасли скот, строили жилища, отбивались от врагов, любили друг друга, рожали и растили детей, ели, пили, умирали... Века прошумели над этими степями, занесли, засыпали землей прошлое. И вот пришли мы, археологи, и раскопали - ни много ни мало, - а жизнь людей. И теперь мы про тех людей, что когда-то жили здесь, знаем все... Ну, почти все...
      Миша снова сел на краю ямы, свесив ноги, и бросил взгляд на Володьку. Веселый студент, конечно, понимал, что он произнес не самую плохую речь.
      Но никак не ожидал, что она произведет такое сильное впечатление. Мальчишка был просто-напросто ошеломлен.
      - А как вы это узнаете? - наконец спросил Володька.
      - Очень просто, - небрежно ответил Миша и протянул руку к черепкам, которые лежали на доске. - Можно, я возьму, Лида?
      Лида, та самая долговязая девушка, не подымая головы от кувшина, ответила:
      - Возьми, только осторожнее, пожалуйста, а то Аристарх Павлович меня съест.
      - Можешь успокоиться, тебя он не съест, подавится, - по привычке съязвил Миша, взял черепок и повернулся к Володьке.
      - Мне достаточно одного черепка, чтобы я мог рассказать, в каком веке жил человек, которому принадлежал кувшин, был он богат или беден, каким владел ремеслом... Словом, могу выдать полную биографию нашего далекого предка.
      - По одному черепку? - удивился Володька, беря из рук Миши кусок обожженной глины.
      Володька недоверчиво поглядел на черепок. Да такие черепки он встречал тысячами, сколько раз их подфутболивал. Вот уж не думал, что они так важны для науки.
      - По одному черепку, - подтвердил Миша. - Ну, конечно, необходим багаж знаний...
      К Мише и Володьке давно приглядывался Аристарх Павлович. Все работают, а эти двое чешут языками.
      - Войцеховский, - окликнул Мишу Аристарх Павлович, - не кажется ли вам, что ваш обеденный перерыв затянулся на несколько столетий?..
      Миша умел ценить хорошую шутку. Он рассмеялся, взял лопату с короткой ручкой и стал осторожно копать.
      Вскоре Миша наполнил рыжей землей носилки.
      - Впрягайся, брат, - позвал он Володьку.
      Мальчишка не расслышал. Он вертел в руках черепок, разглядывая его со всех сторон.
      - Ты чего? - удивился зубоскал, увидев, как блеснули слезы в глазах мальчишки.
      - Ничего, - отвернулся Володька и положил черепок на доску.
      Миша и Володька подняли носилки и стали спускаться с холма.
      Сколько носилок земли перетаскали они за полдня, Володька не мог толком вспомнить. А Миша к тому же ни на секунду не закрывал рта. Сперва Володька с любопытством слушал его байки, а потом перестал. Мальчишка думал только о том, как бы дотащить носилки, которые с каждым разом становились все тяжелее. Но Володька не жаловался. Лишь как-то бросил в сердцах:
      - Какие вы археологи, вы землекопы...
      - Верно, - согласился Миша и поглядел на солнце.
      Солнце медленно спускалось по небосводу в море. Наверное, захотело искупаться. Умаялось светило за целый день работы.
      Миша и Володька высыпали землю и вернулись к себе в яму.
      - Есть у меня смутное предчувствие, - произнес Миша, - что сегодня археологического открытия не произойдет. Поэтому пошли смоем трудовой пот.
      Они искупались и успели к ужину, который приготовили на костре дежурные. Володька сидел рядом с Мишей, уплетал за обе щеки, слушал, о чем говорят студенты, и ему было хорошо! Тем более что грозный Аристарх, которого мальчишка немного побаивался, укатил ночевать в город.
      Володьке вспомнились Гарька и Шурик. Со славными ребятами он прожил одиннадцать прекрасных дней. Вспоминают ли они его, Володьку? Или забыли?
      И со студентами, Володька чувствовал, ему будет хорошо.
      Когда поужинали, Володька вызвался:
      - Я помою посуду.
      - А сумеешь? - засомневалась Лида.
      - Помою - посмотрите, - сдержанно ответил Володька.
      Никогда еще он так тщательно не драил песочком котелки, как сегодня. И, может, раз десять полоскал их в воде. Придирчивая Лида, осмотрев сверкавшие котелки, осталась довольна.
      - Мастер на все руки, - гордо сказал Миша. - Незаменимый человек для нашей экспедиции...
      Миша взял гитару, подмигнул Володьке и запел:
      Ты помнишь мезозойскую культуру?
      Под скалой сидели мы с тобой.
      Ты мою изодранную шкуру
      Зашивала каменной иглой.
      Володька прыснул. Ну и забавная песня! Такой он никогда не слыхал. Студенты, сидевшие вокруг костра, подхватили:
      Я сидел немытый и небритый,
      Нечленораздельно бормотал,
      В этот день топор из кернолита
      Я на хобот мамонта сменял.
      Дирижировал хором длинный костлявый студент в круглых очках. Его звали Кирилл.
      А потом была еще одна песня. Еще веселее, чем прежняя.
      Шла собака через мост,
      Четыре ноги, пятый - хвост.
      Эту песню Володька быстро запомнил и припев тянул уже вместе со всеми.
      Настраивая гитару, Миша спросил:
      - Кирюша, что будет следующим номером нашей программы?
      Не успел Кирилл ответить, как Лида строго напомнила Володьке:
      - Мальчик, а тебе не пора домой?
      - Я человек самостоятельный, - отмахнулся Володька.
      - Ответ, достойный мужчины, - не удержался и похвалил Миша.
      - Но, Миша, мальчика ждут родители, беспокоятся наверняка, - стояла на своем Лида. - И вообще, мы не знаем, кто он, откуда...
      - Я знаю одно, - резко ответил Миша. - Володька - отличный парень, и больше ничего не хочу знать...
      Володька подхватился, обвел взглядом студентов.
      - Я пошел... Спасибо за ужин. До свидания.
      Наступило неловкое молчание. Все глядели в темноту, где исчез в одно мгновение Володька.
      Миша побренчал немного на гитаре и отложил ее в сторону.
      - Миша, чего же ты не играешь? - спросила Лида. - Сыграй, а то грустно стало.
      - Сама сыграй, - огрызнулся Миша.
      - А я не умею, - ответила Лида.
      - Тогда сиди и помалкивай...
      Миша вскочил и поспешно зашагал в ту сторону, куда направился Володька.
      - Какая его муха сегодня укусила? - удивилась Лида.
      - А ты не догадываешься? - спросил Кирилл, поправляя очки.
      - Кирилл, давай споем, - попросили студенты.
      Кирилл пересел на место Миши и взял гитару.
      Миша спустился с холма к пляжу. Глаза постепенно привыкли к темноте. Но Володьки нигде не было видно.
      Миша остановился, прислушался. Мягко, лениво набегали на берег волны и беззвучно рассыпались. Внезапно Мишино ухо уловило, как неподалеку сорвался и покатился камень.
      Миша кинулся к скале, поросшей кустарником, вскарабкался наверх и очутился у входа в пещеру. При его приближении в глубине пещеры кто-то затих, затаился.
      - Володя, ты не бойся, это я! - прошептал Миша.
      - Я не боюсь, - ответил Володька, как показалось студенту, с облегчением.
      Миша сел у входа в пещеру.
      - А чего домой не идешь? - спросил он.
      - Неохота, - ответил Володька.
      - Понятно, - присвистнул Миша. - Батя выдрал тебя, и ты убежал из дому.
      Володька не отозвался.
      - Я сразу догадался, что у тебя не все ладно, - промолвил Миша. Ничего, поживешь с нами, заработаешь кучу денег, велосипед купишь... Слушай, пошли к нам ночевать, в палатке места хватит...
      - Не хочу, - сказал Володька. - А утром я приду, не опоздаю.
      - Обиделся на Лидку, - догадался Миша. - Она зануда порядочная, но девчонка неплохая...
      На море застучала моторка. На ночной лов пошли рыбаки. Володька и Миша долго слушали, как затихает вдали стук мотора.
      - А у меня вот какая история вышла, - неожиданно признался Миша. - От нас с мамкой отец удрал. Мне тогда семь месяцев было, я его совсем не помню и после ни разу не видел. Маме он сказал, что духовно ее перерос и если останется с нами, то погубит свою индивидуальность. Вот так он выразился, мой папа, папочка, папуля... Большой шутник он был, весь в меня...
      Миша замолк. Володька тоже не подавал голоса.
      - Ты не спишь? - спросил Миша.
      - Нет, - тихо ответил Володька.
      - А вот это совершенно зря, - расшумелся Миша. - Надо спать, сил богатырских набираться. Завтра тебе придется поишачить. Я, знаешь, какой свирепый - настоящий рабовладелец. Я с тебя семь потов сгоню, семь шкур спущу.
      Володька рассмеялся.
      Миша попрощался и ушел. В ночной тишине долго были слышны его шаги. Но вот и они затихли.
      Мальчишка высунул голову из пещеры и ахнул. Такой уймы звезд Володька еще никогда не видел. На небе было настоящее столпотворение.
      Володьке вдруг показалось, что он один на всей земле, и стало ему нестерпимо больно, и он заплакал. Володька ревел, давился слезами, стонал от обиды, и лишь одно мальчишку утешало, что никто его не видит, кроме звезд. А звездам до Володьки не было никакого дела.
      РАЗГОВОР ПО ДУШАМ
      - Ну и яблок нынче! Такого года я давно не припомню!
      Майор стоял у окна и глядел на липы, высаженные вдоль улицы, и можно было только удивляться, где он видел те яблоки.
      - А жара какая! - майор повернулся к Петру, молча сидевшему за своим столом. - Нет, такой жары сто лет не было! Я не понимаю, зачем ехать на какой-то юг, у нас лучше всякого юга.
      Петр только кивнул. Он понимал, что не ради разговора о погоде и урожае пришел в детскую комнату начальник. Майор и раньше заходил к Петру, они говорили о делах. Но никогда прежде майор не начинал так издалека. Видно, что-то случилось серьезное. Что?
      И вправду, майор грузно опустился на стул, лицо его обмякло.
      - Из Чернигова товарищи сообщили, что Семенков обнаружен в бессознательном состоянии, - хрипло произнес майор. - Поймали Андрея. На первом же допросе показал, что в магазине они орудовали вдвоем с Семенковым, а Прокопенко не пришел. Сперва Андрей хотел отложить дело, а потом решил, что все подозрения падут на удравшего Прокопенко...
      - Так оно и вышло, - вставил Петр. - Всех обдурил жулик...
      - Не всех, а некоторых, - подчеркнул майор и добавил: - Что не радуешься, моряк? Ты оказался прав, твой Володька в этом деле не замешан.
      - А что врачи говорят о Васе? - вопросом на вопрос ответил Петр.
      - А что врачи, - поморщился майор. - Надеются...
      - Это я виноват, - проговорил Петр. - Если б я знал, если б я понимал раньше, чем это грозит Семенкову, я бы...
      - Ты что, взял Семенкова за ручку и привел его к Андрею? - майор сердито перебил Петра. - Нет, Семенков сам пошел на дело... Прокопенко все-таки сбежал в последнюю минуту... Так что его, Семенкова, вина главная... А потом и наша вина, взрослых, родителей прежде всего...
      Все у майора выходило гладко, но Петр понимал, что не простит себе никогда, даже если с Семенковым все будет в порядке. Он занимался Володькой, который был далеко, и проморгал Васю, который находился рядом, виделся с ним, говорил...
      Семенков был ему, Петру, нужен только для того, чтобы узнать кое-что о Володьке.
      - Ты знаешь, - неожиданно заговорил майор. - Я уже давно в милиции. Когда молодым был, ух как люто ненавидел всех этих жуликов и грабителей. До зубовного скрежета. А сейчас - поверишь ли? - жалею их...
      Заметив в глазах Петра недоумение, майор нахмурился:
      - Особенно пацанов жалею. Куда, думаю, вы лезете, жизнь себе губите ни за что ни про что. Видно, старею. Пора на пенсию...
      Сегодня майор и вправду выглядел постаревшим. Морщинистое лицо было нездорового желтого цвета.
      - Знаешь, о каком времени я мечтаю? - снова заговорил майор. - Когда не будет ни одного жулика и хулигана. По улицам будут ходить только честные и культурные люди.
      - Милиционеры тогда станут безработными, - усмехнулся Петр.
      - Не волнуйся, работа у милиции найдется, - успокоил Петра майор. Уличное движение, например. Если такими темпами будет расти движение, я не знаю, к чему мы приедем или, наверное, придем...
      Майор тяжело поднялся со стула, сунул Петру широкую короткопалую ладонь:
      - Ну, будь здоров, работай.
      Едва стихли в подъезде тяжелые шаги майора, как в комнату снова постучали. Петру вовсе не хотелось кого-то выслушивать, с кем-то говорить, но дверь все-таки он открыл.
      На пороге стояла девушка с распущенными каштановыми волосами, в светлых брюках. Петру показалось, что он раньше видел девушку, но где и когда, не мог вспомнить.
      - Здравствуйте, товарищ инспектор, - девушка смело вошла в комнату и уселась на диване. - Так вот как вы живете... Неплохо...
      - Извините, - откашлялся Петр. - Вы не ошиблись адресом?
      Девушка радостно, по-детски рассмеялась.
      - А вы меня не узнали? А еще говорят, что у милиционеров потрясающая зрительная память. Стоит один раз кого-нибудь увидеть, на всю жизнь запоминают... Я - учительница, Инесса Сергеевна...
      - Бывшая учительница, - поддел Петр, досадуя на себя, что не узнал Володькину классную.
      - Учителя бывшими не бывают, - задиристо произнесла Инесса Сергеевна.
      "А ведь она права, - подумал Петр, - но чего ее сюда принесло?"
      - Что слышно о Володе? - спросила учительница.
      - А вам какое дело? - зло ответил Петр. - Прокопенко - отрезанный ломоть... Поставлен вопрос о его пребывании в школе...
      - Поставлен, но не решен. И вообще, если вы не хотите отвечать, я пойду к начальнику отдела.
      Учительница вскочила на ноги и, тряхнув волосами, направилась к двери.
      - Погодите! - остановил Петр Инессу Сергеевну и, дождавшись, пока учительница сядет, сердито воскликнул:
      - Как вы могли поверить, что Володька участвовал в ограблении? Вы же каждый день его видели. Сегодня окончательно установлено, что Прокопенко не имеет никакого отношения к делу на Подлесной.
      - Что вы говорите? - встрепенулась учительница. - Это очень важно, очень... А как я могла поверить?
      Инесса Сергеевна задумалась и вдруг обезоруживающе улыбнулась:
      - Я же еще совсем зеленая учительница. Первый год в школе. И, знаете, как важно себя поставить сразу, чтобы ученики почувствовали, кто ты есть. Тут главное первый урок. И надо же, на первом уроке стычка с Прокопенко. Он вертел в руках зеркальце и пускал солнечные зайчики... И один зайчик попал мне в лицо. Я подумала, что он надо мной издевается, разозлилась и выставила его из класса. С того дня у нас с Прокопенко никаких контактов. Что бы я ни предпринимала, он лишь молчал или отвечал односложно "да", "нет". И росла, теперь я понимаю, ненависть друг к другу.
      С удивлением Петр слушал учительницу, так откровенно говорившую о себе.
      - Теперь бы я, - продолжала Инесса Сергеевна, - или вызвала бы его отвечать, или перевела бы все в шутку. Может, у него все это случайно вышло? Теперь бы я...
      "Теперь бы я, - кипел от возмущения Петр, - теперь бы мы... А о чем мы думали раньше? Столько пламенных слов произнесли, а человека проморгали".
      - Вы знаете, как-то зимой я проводила урок физкультуры, - снова улыбнулась Инесса Сергеевна. - Заболел учитель физкультуры. В общем, пошли мы в парк, на лыжах кататься. И тут обнаружилось, что Наташа Никольская помните, она сидела на первой парте, черноглазая, симпатичная? - забыла в классе варежки...
      "А, это она прошептала, - вспомнил Петр, - что было очень весело".
      - И что вы думаете, - продолжала Инесса Сергеевна. - Прокопенко отдал ей свои перчатки... А ведь стоял январь, мороз был жуткий... Я тогда решила, что Наташа нравится ему и он выделяет ее среди других девочек. Ничего подобного. Она была для него, как все. Выходит, что Прокопенко - добрый и внимательный мальчик...
      - Боже, какая трогательная история! Отпетый хулиган и воришка отдает свои перчатки девочке, чтобы та не отморозила нежные белые пальчики. Так и хочется поплакать в платочек. - Петр картинно вскинул руки.
      В моряка сегодня словно бес вселился. Любое слово учительницы ужасно злило его.
      Инесса Сергеевна вскочила, хотела что-то сказать, но не смогла и выбежала из комнаты. Петр покрутил головой.
      - Ну и скотина ты, брат, - обругал он сам себя. - Нахамил девушке. Она тебе душу открыла, а ты...
      Петр опрометью выскочил на улицу. Инесса Сергеевна не успела уйти далеко. Петр легко разглядел ее каштановые волосы, разлетавшиеся при ходьбе.
      Петр вновь поблагодарил природу, которая дала ему такие длинные ноги. В несколько прыжков он догнал Инессу Сергеевну и осторожно тронул ее за руку.
      Девушка остановилась, резко повернулась к Петру и посмотрела на него в упор.
      - Простите меня, - Петр опустил голову. - Я вел себя по-хамски. Но у меня сегодня тяжелый день... Впрочем, это не оправдание...
      - А что случилось?
      Инесса Сергеевна так просто и хорошо спросила, в глазах ее было такое неподдельное сочувствие и искреннее желание знать, что у Петра стряслось.
      И Петр, не таясь, рассказал девушке обо всем. И о Васе Семенкове, и о деле на Подлесной, и, больше всего, о том, сколько успел наломать дров он, Петр, всего лишь за месяц работы инспектором.
      - Как видите, я ужасно зеленый милиционер, - уныло произнес Петр, приготовившись к граду насмешек, которых он ждал от девушки.
      Но Инесса Сергеевна и не собиралась смеяться над моряком.
      - Я считаю, - произнесла девушка, - что у вас есть явные педагогические способности.
      - Да ну, какие способности, - махнул рукой Петр, хотя в душе явно обрадовался похвале и даже возгордился. - А вот чего мне и вправду не хватает - так это знаний. После десятилетки на флот, а потом - в милицию.
      - Надо учиться, - просто сказала Инесса Сергеевна.
      - Надо, - притворно вздохнув, согласился Петр.
      Оба рассмеялись и неторопливо пошли по улице.
      Жара уже спала, и улица была полна народу.
      - А вы сообщили родителям Прокопенко о том, что их сын не имеет никакого отношения к ограблению? - спросила Инесса Сергеевна.
      - Пока нет.
      - Почему?
      - Потому что хочу прийти к ним в один прекрасный день и сказать: "Здравствуйте, ваш сын нашелся!"
      - День для них будет и вправду прекрасным, - задумчиво проговорила Инесса Сергеевна. - Тогда я зайду сегодня к родителям Володи. Ладно?
      - Хорошо, - кивнул Петр.
      - Мы через пару дней в поход идем всем классом, на целую неделю, сказала Инесса Сергеевна. - Я надеялась, что Володя будет с нами... До свидания, строгий инспектор!
      - До свидания, - Петр бережно пожал руку девушки. - Приходите, пожалуйста.
      - После похода приду обязательно, - пообещала она.
      Вот ведь как бывает. Два человека поговорили по-человечески, почувствовали друг к другу симпатию. И сразу один воспрянул духом. Еще утром ему казалось, что все пропало. А теперь у него появилась надежда.
      Великое дело - надежда! Вот и врачи говорят, что у Васи есть надежда. И у Володьки есть надежда. У всех есть надежда...
      ПРИБЛУДНЫЙ ЭКСКУРСАНТ
      - Доблестные защитники Севастополя одну за другой отбивали яростные атаки гитлеровцев. Малахов курган держался из последних сил...
      Разрубая воздух рукой, седой худощавый экскурсовод вел рассказ. Его слушали с волнением, и он сам загорался от собственных слов, хотя произносил их далеко не в первый раз.
      Слушали мужчины, знавшие, что такое война, не понаслышке. Слушали женщины и плакали, вновь переживая то, что, казалось, уже забыто.
      Слушал капитан второго ранга в черном парадном мундире. Он держал в руке фуражку, и легкий ветерок, долетавший с моря, ерошил его густые русые волосы.
      Слушал и Володька Прокопенко. Он пробился поближе к экскурсоводу, чтобы как можно больше увидеть и не пропустить ни слова. Ни на одном уроке Володька так жадно не слушал.
      И внезапно Володьке почудилось, что он взлетел на невидимом вертолете и увидел сверху бой...
      Под ним проплывал прекрасный город с белыми домами, синими бухтами, зелеными садами, а Володька слышал взрывы снарядов, скороговорку пулеметов, слышал, как с ноющим звуком заходили в пике самолеты...
      Экскурсия направилась дальше. А Володька с капитаном второго ранга задержались у пушки, покореженной взрывом.
      - Сорокапятка, - сказал капитан не то себе, не то Володьке. - В войну она нам честно послужила...
      - По танкам била прямой наводкой, - вскинул голову Володька.
      - Досталось ей крепко, - вздохнул капитан, обходя вокруг пушки.
      - Они ее подбили, когда все наши были убиты, - убежденно произнес Володька.
      - Или когда снаряды все вышли, - сказал капитан.
      - А так бы они ее ни за что не победили, - воскликнул Володька.
      Не отрывая взгляда от пушки, капитан молча кивнул.
      - Товарищи, - послышался голос экскурсовода, - прошу садиться в автобус. Продолжим наш маршрут.
      Экскурсия медленно потянулась к автобусу.
      Володька ринулся к машине, обогнал всех, первым влетел в автобус и плюхнулся на свободное сиденье.
      - Мальчик, это мое место!
      Перед Володькой стояла дородная женщина, подрумянившаяся на крымском солнце. Володька и не думал спорить. Он покорно поднялся, уступая место. Но женщине этого было мало.
      - И вообще, ты не из нашей экскурсии, - женщина смерила взглядом мальчишку. - Я тебя раньше не видела... Какой-то приблудный...
      К Володьке повернулись экскурсанты. Не любил Володька, когда на него глазеют. Неприятное это ощущение. Ну что ж, придется убираться восвояси. Ведь он и вправду приблудный. Шел мимо, увидел экскурсию, присоединился. Жаль теперь уходить, экскурсовод здорово рассказывает. Наверное, сам здесь воевал, все помнит... А что, если его попросить, чтобы взял в экскурсию? Такой человек не прогонит.
      - Это я приблудный, - заступился за Володьку сидевший через проход капитан, который так и не надел фуражки, наверное, из-за жары. - А он самый доподлинный экскурсант.
      Капитан силком заставил сесть упиравшегося мальчишку.
      - Товарищи, все в сборе? - подал голос экскурсовод от кабины водителя.
      - Все, - громко ответил за всех капитан и с видом заговорщика подмигнул Володьке.
      - Тогда поехали, - кивнул экскурсовод водителю.
      Автобус тронулся, и Володька прилип к окну.
      Чего только не повидал в тот день мальчишка. А потом откололся от экскурсии и стал бродить по улицам в одиночку.
      В необыкновенный город попал Володька. В другом городе - один, два памятника, и все. А тут что ни дом, то памятник. Потому что за каждый дом тут шел смертельный бой. О чем и оповещают прохожих мемориальные доски.
      Володька без устали топал по улицам, останавливался и читал, шевеля губами, надписи на мемориальных досках.
      Остановился мальчишка и у нового дома, хотя на нем не было никакой мемориальной доски.
      Володька не отрывал взгляда от витрины спортивного магазина. Там стояла ярко-желтая палатка. Возле нее на колышках висел котелок.
      Костер был картонный. Над котелком склонились картонные туристы.
      Володька фыркнул. Ну и дурашливый вид у этих туристов. Не то что у бородатого Миши и его друзей.
      На другой же день после встречи со студентами Володька переселился в палаточный лагерь. И в одно прекрасное утро проснулся, как сказал Миша, во втором веке до нашей эры. Володька не знал, как спали люди до нашей эры, он же дрых без задних ног. Целыми днями таскал с Мишей носилки. Помогал и другим студентам. Однажды сам Аристарх одобрительно похлопал мальчишку по плечу.
      Но как ни интересно было днем, Володька с нетерпением ждал вечера. Ждал того часа, когда студенты рассаживались вокруг костра и начинались песни, одна уморительнее другой, забавные истории, слушая которые, Володька визжал от хохота.
      А вчера студенты уехали в Ленинград. Звали с собой Володьку. Но он не поехал, хотя в Ленинграде ни разу не был. Не поехал, сам не знает почему. Нет, знает. Не хотел, чтобы его жалели. Не маленький, не пропадет. Потому и денег не взял, хотя Миша совал настойчиво. Взял лишь свои, те, что заработал на раскопках.
      Взял еще адрес и телефон Миши. Обещал написать или позвонить, если что случится.
      Но вчера, когда он остался один на пустынном берегу, Володька отчаянно пожалел, что не поехал с Мишей. Но он даже самому себе не признавался, что жалеет.
      И тогда Володька отправился в Севастополь. Ведь сюда он давно мечтал попасть, и только встреча со студентами-археологами отвлекла мальчишку.
      Володька повернулся спиной к витрине. Хватит воспоминаний! Надо жить! Кстати, не мешало бы поесть.
      Он подошел к киоску, купил булку и бутылку кефира. Забрел на бульвар, сел на скамейку, жадно куснул и торопливо запил из бутылки.
      Прямо перед ним город спускался террасами к бухте. Внизу расплавленным асфальтом чернела улица. По ней мчались, сверкая на солнце, машины.
      По тротуару медленно шла девочка. Черные волосы свободно падали на плечи. Белое платье облегало смуглое длинное тело. Володька перестал жевать и с открытым ртом смотрел на девочку.
      Девочка почувствовала Володькин взгляд, остановилась, подняла голову и увидела мальчишку. Они глядели друг на друга, разделенные обрывом и улицей, по которой мчались машины.
      - Свободно?
      Володька обернулся. Перед ним стоял капитан второго ранга, тот самый, что уступил ему место в автобусе.
      - А-а, приблудный экскурсант? - обрадовался капитан, узнав мальчишку. Куда ты пропал? Я искал тебя...
      Он сел на скамейку, снял фуражку и пригладил русые волосы.
      - Подкрепляешься? Молодцом!
      Володька бросил взгляд на улицу - девочка исчезла. Он даже привстал и завертел головой, но девочка словно сквозь землю провалилась. Неужели она привиделась мальчишке?
      - Ты чего? - заинтересовался капитан. - Ищешь кого?
      - Город осматриваю, - ответил Володька и принялся за еду.
      - А я и забыл, что не обедал, - признался капитан. - Как с утра заправился, так и хожу.
      Володька покосился на моряка и почувствовал, что совсем не про еду хочет с ним говорить капитан. И вправду, моряку страшно хотелось выговориться, излить кому-нибудь душу. И лучшего собеседника, чем немногословный мальчишка, ему было не найти.
      - Удивительно, но факт, - капитан развел руками. - Моряк, с 18 лет больше в море живу, чем на суше, а в Севастополе первый раз... Конечно, и в кино его видел, и книжки про него читал, но все - не то... Тут даже воздух особый... Верно?