- Отчего же так - к несчастью? - и Петр уверенно добавил: - Володю найдем, и все будет хорошо.
      - Вы еще человек молодой, - усмехнулся Прокопенко. - Погодите, станете отцом, другое запоете... Конечно, если такого сыночка заимеете.
      Вошла мать. Протянув Петру руку, представилась:
      - Екатерина Антоновна. А это отец Володи, Иван Петрович.
      - Очень приятно, Устинович, - Петр поднялся со стула, пожал обоим руки.
      - Сейчас чай пить будем, - сказала Екатерина Антоновна и принялась расставлять на столе чашки.
      - Если б вы знали, сколько он нам нервов и крови попортил, - вздохнул отец.
      Екатерина Антоновна разлила чай, пригласила Петра:
      - Присаживайтесь, пожалуйста.
      Петр придвинулся к столу, взял чашку, отпил.
      - Ну, теперь его за такое дело упекут, конечно, в тюрьму, - вновь заговорил Прокопенко-старший. - Там он спутается с настоящими бандитами и выйдет на волю законченным преступником.
      - Да что вы его раньше времени хороните? - возразил Петр. - Ему и четырнадцати нет...
      Чашка в руке отца задрожала.
      - Вы не волнуйтесь, пожалуйста, - мягко сказал Петр. - Извините меня...
      - А я не волнуюсь, - ответил тот. - С чего вы взяли? - И торопливо спрятал руки под стол.
      Наступило неловкое молчание.
      - Может, еще чашку? - предложила Екатерина Антоновна.
      - Не откажусь, - согласился Петр. - Я вот совсем не знаю вашего сына. Каков он? Что его интересует? Какие книжки читает?
      - Читает там что-то, - пожал отец плечами. - Да ведь я его почти не вижу. Я маляр, вкалываю с утра до ночи. И в выходные работаю.
      - А как вы думаете, почему Володя убежал? - спросил Петр.
      - А мы и сами не знаем, - пригорюнилась мать. - Я Володю даже к старцу водила...
      - Какому старцу? - удивился Петр.
      - Катерина, - строго сказал отец. - Зачем всякую ерунду рассказывать инспектору?
      - Какая же это ерунда? - обиделась Екатерина Антоновна. - Ведь надо было узнать, что с ним происходит.
      - Чепуха, бабские забабоны, - отрезал Прокопенко.
      Мать не стала перечить, затихла.
      В дверь позвонили, и Иван Петрович пошел открывать. Через минуту вернулся.
      - Катерина, я на работу, - хмуро объявил он и выжидательно поглядел на Петра.
      - Как что-нибудь узнаем о вашем сыне, немедленно сообщу, - пообещал Петр отцу.
      Тот молча кивнул и, ссутулившись, вышел.
      - Вы про старца говорить начали... - напомнил матери Петр.
      - Святой старец, - она застенчиво улыбнулась. - Вы не подумайте, пожалуйста, что я верующая или баптистка какая. Но когда он осенью убежал в Чернигов, я не на шутку испугалась. Спрашиваю, чего ты бегаешь, чем тебе дома плохо? А он молчит. Раньше Володя мне все рассказывал, делился со мной, а теперь - ни слова. Ну, мне одна женщина на работе посоветовала: "Нечистая сила в нем бродит, своди его к старцу".
      Екатерина Антоновна замолкла. Перед Петром сидела усталая женщина с добрым ласковым взглядом. На мгновение Петру даже показалось, что перед ним его мать.
      - И что, помог старец? - спросил Петр.
      Екатерина Антоновна покачала головой.
      - Володька все испортил. Когда пришли к старцу, у него там на плитке кастрюля стояла, а в ней что-то булькало. Старец водил над кастрюлей руками и бормотал непонятные слова. Володька принюхался да как ляпнет: "Что, дядя, химичишь? Брось людям головы морочить. Пошел бы лучше на завод вкалывать". Тут старец взревел, вскочил, чуть кастрюлю свою не перевернул. Нас с Володькой словно ветром сдуло. Бежим, а старец орет не своим голосом. Мне-то сперва со страху почудилось, что старец божие проклятия на наши головы призывает, а он нам вдогонку такие, извините, слова посылал...
      Мать только руками всплеснула.
      Не удержавшись, Петр расхохотался.
      - Да и то правда, - заулыбалась и мать. - Поглядели бы на того старца. Здоровущий такой мужик.
      Мать Володи словно преобразилась. Перед Петром сидела еще совсем молодая с добрыми глазами женщина.
      - До вас там женщина была, - сказала мать и махнула рукой. - Своего будет иметь и на чужих поласковее поглядит.
      - Спасибо за чай, - сказал Петр, подымаясь. - А с кем ваш сын дружит?
      - Самый близкий дружок его - Вася Семенков, - ответила Екатерина Антоновна.
      - А когда этот Семенков последний раз к вам приходил? - Петр сделал пометку в блокноте.
      - Да на следующее утро, как Володя исчез, - вздохнула мать. - Я пристала к Васе с расспросами, а он твердит, что ничего не знает... Никто ничего не знает...
      Прощаясь с Петром, Екатерина Антоновна тихо попросила:
      - Найдите моего сына...
      Петр поспешил домой. Ему необходимо было поскорее поделиться тем, что он увидел и узнал. А лучшего советчика, чем мать, у Петра в жизни не было.
      Не успел Петр притворить за собой дверь, как услышал из комнаты голос матери:
      - И только в два часа ночи вконец измученный, но счастливый инспектор возвратился домой.
      - Мама, ты не смейся, - вбегая в комнату, воскликнул Петр, - у меня действительно интересное дело, - и во всех подробностях поведал о своем посещении родителей Володи Прокопенко.
      - Отец и мать надеются, что только я смогу отыскать их сына, - с наивной гордостью закончил он свой рассказ.
      Мать покачала седой головой.
      - Потому и надеются, что не знают, какой ты еще у меня зеленый милиционер.
      - Мама, ты не веришь, что я справлюсь с этим делом? - Петр уже серьезно смотрел матери в глаза.
      - Верю, что справишься, но ты всегда должен помнить, что все это не игра, а жизнь, - также серьезно ответила мать.
      - Я понимаю их горе, - продолжала она. - Ужасно, когда сын убегает из родного дома. Но ведь в побеге и их вина есть. Все это не так просто. Ладно, - решительно закончила мать и взлохматила шевелюру сыну. - Пошли обедать, а то ведь от голодного детектива и беглецу легче убежать.
      Петр облегченно рассмеялся.
      За столом мать неожиданно сказала:
      - По-моему, тебе пора браться за учебники.
      Уплетая борщ, Петр попробовал возразить:
      - Мама, мне ни за что не подготовиться в этом году. Не успею просто. Знаешь, на морских сквозняках все выдуло из головы. И потом - работа.
      - Ну и что? - строго сказала мать. - Если хорошо организовать день, все можно успеть. Мне ведь было не легче. После того как от них ушел отец, мать осталась с Сашей и Петром. И растила их, и училась в институте. И всегда была веселой, энергичной. Теперь Сашка инженер, уехал на стройку в Сибирь.
      - Неужели ты забыл о своей мечте? - спросила мать.
      Петр покачал головой. Как он может забыть? Еще мальчишкой больше всего любил глазеть на паровозы. И мечтал: "Вырасту, буду строить тепловозы, электровозы. Самые быстрые, самые сильные..."
      Неожиданно пришла мысль: "А ведь на каком-нибудь поезде катит сейчас Володька Прокопенко? Куда едет? Или, может, приехал? Где он?"
      ВПЕРЕДИ - МОРЕ
      Володька брел по улице без определенной цели - куда глаза глядят. Время приближалось к полудню, и солнце припекало уже на совесть.
      Володька перешел на тенистую сторону улицы и очутился перед булочной. В витрине красовались затейливые сдобные булочки, баранки, слоеные пирожки.
      Володька толкнул дверь и вошел. У входа возле кассы сидела женщина в белом халате и клевала носом. Покупатели выбирали, что их душе было угодно, расплачивались в кассе и уходили. Все ясно - самообслуживание. То, что надо.
      Володька направился к полкам. Долго, скривившись, выбирал. Все не то.
      Улучив мгновение, когда рядом никого не оказалось, схватил первую попавшуюся булку, сунул за пазуху и направился к продавщице.
      - Мама велела купить свежий...
      - А у нас что, не свежий? - без особой охоты возразила продавщица и жестом показала, мол, проходи.
      Оказавшись на улице, Володька припустил со всех ног. Отбежав подальше от булочной, купил в ларьке бутылку кефира и свернул во двор ближайшего дома. Сел на скамейку. Оглядевшись, вытащил из-за пазухи булку.
      Поев, Володька повеселел и снова отправился бродить по жарким улицам.
      Надо пробираться к морю, думал Володька. Здесь опасно. А на пляже теперь миллион людей. Там легко затеряться. Там его можно целый год искать и не найти.
      Внезапно мальчишка замер. Посреди тротуара стоял милиционер и, как показалось Володьке, не сводил с него глаз.
      Куда удирать? Стрельнул глазом в сторону. Перед ним была парикмахерская. Не раздумывая, шмыгнул туда. Оглянувшись, увидел через стеклянную дверь - милиционер стоит на прежнем месте.
      Парикмахерская маленькая - всего три кресла. С одного из них навстречу Володьке шустро вскочил щупленький лысый старичок с бородкой - вылитый гном из сказки.
      - Желаете стричься, молодой человек?
      Отступать было некуда.
      - Угу, - невнятно ответил Володька и уселся в кресло.
      - Как будем стричься, молодой человек? В данный момент ваши великолепные, пшеничные волосы пребывают, так сказать, в художественном беспорядке.
      - Наголо, - без сожаления произнес Володька.
      Старичок замахал руками:
      - Вы что, с ума сошли, молодой человек? Такие замечательные волосы! Я вам сделаю современную модную прическу, поверьте мне.
      - Наголо, - повторил Володька.
      - Нет, я не могу, - старый мастер даже порозовел от волнения. - О, товарищ старшина, обратите внимание на этого странного молодого человека он желает остричь такие прекрасные волосы. А может, он хочет изменить внешность, чтобы его нельзя было узнать?..
      Володька повернул голову и почувствовал, как душа его начала стремительно приближаться к пяткам. В соседнее кресло усаживался тот самый милиционер, от которого, как казалось Володьке, он так ловко удрал.
      Милиционер снял фуражку, вытер платком красное лицо.
      - А зачем ему в этакую жару столько волос носить? Верно?
      Володька кивнул. От волнения он не мог вымолвить ни слова.
      - Как знаете, - потухшим голосом произнес старичок парикмахер.
      Он молча укрыл Володькины плечи белоснежной, приятно хрустящей простыней.
      - Завидую я ребятне, - мечтательно протянул милиционер, возле которого стрекотала ножницами молоденькая парикмахерша. - Каникулы... Купайся, загорай сколько хочешь... Эх, был бы я сейчас мальчишкой, целый день не вылазил бы из моря...
      Над Володькой зажужжала машинка. Она въехала сзади, с затылка, и, проделав в его кудрях колею, замерла у лба. Володьке вдруг стало нестерпимо жаль своих волос, и он зажмурил глаза.
      А машинка все жужжала, и Володьке казалось, что этому жужжанию не будет конца.
      Наконец машинка умолкла. Володька услышал голос старого парикмахера:
      - Все, молодой человек. Но, бог свидетель, я этого не хотел.
      Володька открыл глаза.
      Он увидел в зеркале лопоухого, наголо стриженного мальчишку с выпученными от волнения глазами.
      "Неужели это я?" - подумал Володька, и ему стало удивительно легко и весело. Он хитро подмигнул своему отражению и бросил взгляд на соседнее кресло. Милиционера не было.
      Володька встал и подошел к парикмахеру. Тот сидел у окна, печально глядя на улицу.
      - Сколько я вам должен?
      Старичок только махнул рукой.
      - Я за такое денег не возьму.
      Володька незаметно опустил полтинник в карман его халата и выскочил на улицу.
      Ветерок приятно холодил голову.
      Милиционер был прав. Без волос даже лучше. Не так жарко. А теперь - к морю, на пляж. Каникулы начались, а Володька еще ни разу не искупался в море.
      Володька решительно повернул к автобусному вокзалу.
      У открытой передней двери автобуса "Симферополь - Ялта" контролерша с красной повязкой на рукаве проверяла билеты.
      Володька полез напролом.
      - А твой билет? - остановила мальчишку контролерша.
      - У мамы, - ответил Володька. - Она в автобусе. А я выходил газировки попить...
      Прокопенко подпрыгнул и помахал рукой кому-то в автобусе.
      - Что-то я тебя не припомню, - наморщила лоб контролерша.
      Цепко ухватив Володьку за плечо, она подтолкнула его в автобус.
      - А ну, показывай, где твоя мать?
      Привлеченный шумом, выглянул из кабины шофер, кряжистый малый, в полосатой с закасанными рукавами рубахе. Он жевал бутерброд, запивая его молоком.
      - Женщины, чей это? - обратилась к пассажирам контролерша.
      Сколько женских лиц - добрых, красивых, веселых! Но не было среди них родного, маминого...
      - Я, наверное, автобусы перепутал, - спохватился Володька. - Это на Керчь?
      - На Ялту, - ответила контролерша.
      - А мне на Керчь, - Володька вырвался и спрыгнул на асфальт.
      У автобуса собрались люди, ждавшие посадки. Контролерша снова стала проверять билеты.
      - На Керчь! Знаю я, какая тебе Керчь нужна, - приговаривала она с довольной улыбкой. - Я этих зайцев насквозь вижу, что твой рентген...
      Володька все же далеко не уходил, вертелся у кабины водителя.
      Шофер подмигнул мальчишке и показал, что надо пройти чуток вперед и свернуть налево.
      Володька понимающе кивнул и не спеша пошел в указанном направлении. Там, за углом, ждали автобуса - высокий важный мужчина с пузатым саквояжем и молодая женщина с коричневым чемоданом.
      Вскоре подкатил "Икарус". Шофер открыл дверь и впустил безбилетников. Мужчина и женщина дали шоферу деньги и получили билеты. А Володьке шофер молча указал на маленькую скамеечку возле себя.
      Автобус тронулся в путь. Вдоль дороги потянулись зеленые сады, среди которых едва виднелись белые и желтые домики.
      - Хорошая у вас работа, - подал голос Володька. - Целый день катаетесь...
      - Неплохая, - согласился шофер. - А ты к нам на каникулы?
      - Ага, - кивнул Володька. - К дяде и тете в Ялту.
      - Откуда сам будешь? - допытывался шофер.
      - Из Гомеля.
      - А чего без вещей?
      - Понимаете, - сказал Володька. - Мама вперед поехала. С двумя чемоданами. Один черный, а другой желтый. А я отстал. Вышел газировки попить, а поезд - ту-ту, и нету!
      - Ну, брат, врать ты мастак, - ухмыльнулся шофер. - Давай гони за проезд.
      Мятый рубль и мелочь утонули в его широкой ладони.
      - А билет? - напомнил Володька.
      - Обойдешься, - отмахнулся шофер, пряча деньги в карман. - А как приедем в Ялту, сдам тебя в милицию.
      - За что? Что я вам сделал? - прошептал Володька.
      - Испугался! - обрадовался шофер. - Не трусь, не сдам. Время, брат, деньги, не стоит его на всякую ерундовину, вроде тебя, тратить.
      Володька незаметно отодвинулся от шофера. Но тот уже не замечал мальчишку. Весело насвистывая, гнал автобус в Ялту, к морю.
      ПОСЛЕДНИЙ УРОК
      Петр несмело отворил дверь учительской и замер на пороге.
      - Здравствуйте, могу я видеть классного руководителя 6 "Б"?
      Со школьных лет у Петра осталась робость перед учительской, и потому спросил он тихо. Сидевшая за столом и что-то писавшая пожилая учительница с гладко зачесанными волосами, посмотрела на Петра поверх очков и, не поворачивая головы, громко окликнула:
      - Инесса Сергеевна, к вам!
      Две молоденькие учительницы, которые весело шептались у зеркала в противоположном углу учительской, одновременно посмотрели на Петра.
      Одна из них в светлом платье с короткими рукавами медленно подошла к Петру.
      - Мне необходимо с вами поговорить, - Петр смущенно подергал себя за нос и показал на дверь.
      Учительница пожала плечами, мол, что за чудачества, и вышла в коридор.
      Резко зазвенел звонок. С шумом распахнулись двери классов, и оттуда вылетели мальчишки и девчонки. Улыбаясь, Петр глядел на них. Веселая кутерьма перемены приободрила его, и он представился.
      - Устинович, инспектор детской комнаты милиции.
      Занимаюсь побегом Прокопенко. Хотелось бы узнать, что он за парень?
      - Дать характеристику Прокопенко? - удивилась Инесса Сергеевна. - Прямо здесь, в коридоре?
      - Ну зачем - характеристику? Просто расскажите, кто он такой, почему убежал?
      - Захотел и убежал - вот и вся причина, - ответила учительница. - Что ему школа, в которую надо еще две недели ходить? Что ему родители, которые переживают, ночей не спят, волнуются, где их сын? Ему на все наплевать... Ну что ж! На педсовете поставлен вопрос о его пребывании в школе. Теперь судьба Прокопенко зависит от районо.
      - Куда же ему тогда деваться? - спросил Петр.
      - Как куда? - невесело улыбнулась Инесса Сергеевна. - Вам, товарищ инспектор, лучше, чем кому-либо, известно, куда спроваживают малолетних преступников. Вся школа знает, что Прокопенко с компанией ограбил магазин...
      - Но ведь нет никаких доказательств, - вырвалось у Петра. - То есть я хочу сказать, - поправился он, - что пока еще не все ясно. Ведется следствие.
      - Допустим, нет доказательств, - мягко, словно уговаривая малыша, начала Инесса Сергеевна, и внезапно голос ее окреп, зазвенел. - А шесть лет ежедневного кропотливого труда всего педагогического коллектива затрачены на Прокопенко впустую. Отблагодарил своих учителей, нечего сказать!
      Учительница показала на портреты, висевшие на стене вдоль коридора. С фотографий на Петра глядели симпатичные улыбающиеся женщины и мужчины, грудь которых украшали ордена и медали.
      - И давайте, наконец, вспомним, что у наших учеников, кроме прав, есть и обязанности, - Инесса Сергеевна снова обрела спокойствие. - И не будем забывать, что в войну ровесники Прокопенко становились героями, а он стал...
      Учительница покосилась на инспектора и не сказала, кем стал Прокопенко. Но Петр отлично понял, куда она клонит.
      Вновь прозвенел звонок. С криком и шумом со двора в коридор влетели ребята. Но в классы они не торопились. Устраивали пробки в дверях, затевали потасовки.
      - В последние дни совсем распустились, - сокрушенно покачала головой Инесса Сергеевна. - Извините, у меня - урок.
      - В классе Прокопенко? - спросил Петр.
      - В классе, где учился Прокопенко, - подчеркнуто ответила учительница.
      - Инесса Сергеевна, - попросил Петр, - можно мне поговорить с ребятами?
      - Пожалуйста, - ответила учительница. - Только недолго. Сегодня последний урок.
      Петр и сам не знал, чего его дернуло напроситься на урок. Можно было вполне дождаться, когда урок кончится, и поговорить наедине с ребятами. Но он просто был не в силах ждать еще целых сорок пять минут.
      В шестом "Б" стоял оглушительный шум. Его слышно было в коридоре. Петр был уверен, что ребята ходят на голове.
      Инесса Сергеевна рывком отворила дверь, и в то же мгновение шум стих. Словно кто-то невидимый выключил звук.
      Следом за учительницей в класс вошел Петр и ахнул. Ребята стояли за партами и не сводили преданных глаз с Инессы Сергеевны. Та бросила едва заметный взгляд на Петра, мол, учитесь, как надо воспитывать. Но вдруг Инесса Сергеевна повернулась к доске и от возмущения перешла на шепот:
      - Кто это сделал?
      Петр глянул на доску. Вот что было выведено на ней:
      Последний день - учиться лень.
      Мы просим вас, учителей,
      Не мучать маленьких детей.
      Со школьной поры милые и глупые строчки. Петр улыбнулся им как старым друзьям.
      - Это твоя работа, Казючиц? - вскипела Инесса Сергеевна. - А ну, иди немедленно вытри!
      - И совсем не я, - огрызнулся Казючиц, непоседливый мальчишка с пронырливыми глазками. - Нашли козла...
      Петр взъерошил шевелюру и кинулся к столу:
      - Это кто тут маленькие дети? Такие парни вымахали, что скоро меня, долговязого, перегоните...
      - Ребята, к нам пришел товарищ Устинович, из милиции, - представила моряка Инесса Сергеевна и отошла к окну. Мол, объясните сами, что вас привело в школу.
      Класс с любопытством посматривал на Петра. А он с неменьшим интересом вглядывался в мальчишек и девчонок, с которыми учился Прокопенко. Что они скажут о своем товарище, которого уже десять дней нет в школе?
      - А где Володя Прокопенко? - напрямую спросил Петр. - Вы знаете, что с ним?
      Самой смелой оказалась девочка с ямочками на розовых щеках.
      - Он убежал из дому и из школы, - ответила она. - Уже во второй раз убежал...
      - А почему убежал, как ты думаешь?
      - Потому что Прокопенко - хулиган, - не задумываясь, принялась отвечать розовощекая. - В класс приходил побитый, под глазами - синяки. Спросишь его: "Кто тебя так?" - сразу лез драться. А когда мы предложили ему, что будем помогать, как отстающему, он нам грубо ответил...
      Розовощекая запнулась. До сих пор так бойко говорила. Петру казалось даже, что девочка отвечает заданный урок.
      - Как он вам ответил? - спросил Петр.
      - Он сказал... - розовощекая снова замялась, а потом, собравшись с духом, выпалила: - Он сказал, что повесит нас на фонаре... вниз головой...
      В классе наступило неловкое молчание. Инесса Сергеевна выразительно глянула на Петра. Видите, каков он, ваш Прокопенко!
      - Я бы тоже вас, Пигулевская и Кунцевич, повесил на первом же столбе, раздался с последней парты мрачный голос Казючица.
      - Казючиц, ты не на улице, а в школе!
      Инесса Сергеевна вышла к столу, навела порядок и снова удалилась в тень.
      Казючиц буркнул себе под нос и замолк.
      Заерзала на парте, замахала рукой соседка Пигулевской - остроносая Кунцевич. Даже ее тоненькая косичка, перевязанная голубой лентой, трепетала от нетерпения.
      Петр кивнул девочке, и та мгновенно вскочила:
      - Прокопенко всегда вел себя вызывающе, словно все мы - пустое место. Когда мы ему делали замечания, он только свирепо ухмылялся и, не дослушав, шел своей дорогой. В общественной жизни класса участия не принимал, пионерских поручений не выполнял, - протараторила девочка на одном дыхании.
      - Как это не принимал? - громко хлопнул крышкой парты конопатый мальчишка - все лицо у него было усыпано веснушками. - Как это не принимал? А помните, как Прокопенко весь класс водил в лес, за грибами?
      - Ага, - поддержал конопатого светловолосый мальчик в очках. - За строчками и сморчками...
      - И ничего интересного не было, - вновь поднялась Кунцевич. - Только ноги промочили... Потом две недели все чихали и кашляли...
      - Неправда, - прошептала с первой парты черноглазая девочка. - Было очень интересно. А какие вкусные грибы оказались - объедение...
      - А почему ты шепотом говоришь? - Петр вскочил из-за стола. - Когда ты заступаешься за человека, надо говорить громко, надо кричать!
      Петр заходил вдоль рядов. Притихшие ребята не спускали с него глаз.
      Петр остановился у второй парты, рядом с дверью. За партой сидел в одиночестве конопатый мальчишка. Петр подсел к нему.
      - Это Володино место?
      - Да, - ответил конопатый.
      Ребята повернулись к инспектору, будто ждали от него чего-то.
      - Лет через двадцать вы будете совсем взрослыми, - тихо сказал Петр. И у вас будут дети - мальчишки и девчонки, почти такие же, как вы. Жизнь тогда будет чудесная. Ученые обещают, что со временем мы победим все болезни... Представляете, люди не будут болеть. Ну, может, насморк останется...
      Кто-то засмеялся, на него шикнули.
      - А вот что мы будем делать с такими болезнями, как равнодушие? спросил Петр. - Жил-был парень, сидел на предпоследней парте, поближе к двери... Наверное, чтобы убежать поскорее из класса. А чем он жил, о чем думал, о чем мечтал, мы не знаем. А как он хотел с кем-нибудь из вас подружиться, да просто поговорить разок...
      Петр встал и подошел к столу учителя. Класс молча и напряженно следил за ним.
      - Что же мы будем делать вот с такими болезнями человека? Тут нам никто не поможет - ни врачи, ни ученые, никто... кроме нас самих...
      Петр перевел взгляд на учительницу, про которую совсем забыл. Та смотрела на него с нескрываемым удивлением. Петр смешался, спохватился:
      - Я, кажется, много времени занял... Извините, до свидания...
      Моряк поспешил к выходу. Кто встал, кто остался сидеть. Учительница оторвалась от окна, подошла к столу. Села и подняла глаза на ребят.
      - Целый год мы встречались каждый день, - подбирая слова, начала Инесса Сергеевна. - И вот сегодня - последний урок... Самый последний... Все перешли в седьмой класс, кроме...
      Ребята невольно снова повернулись к парте, где сидел в грустном одиночестве конопатый.
      Радостно залился звонок. Ребята вскочили, зашумели:
      - До свидания, Инесса Сергеевна!
      - До свидания!
      Класс опустел в мгновение ока, и Инесса Сергеевна осталась одна. Она раскрыла журнал, нашла фамилию Прокопенко. Последние дни - сплошные н/б, что значит - не был. Вот недавно еще был, а сейчас - уже нету.
      Учительница начала одну за другой читать вслух фамилии своих учеников. По алфавиту, от "а" до "я". Будто сегодня первое сентября, и она, Инесса Сергеевна, только знакомится с мальчишками и девчонками из 6 "Б".
      ДРУГ ПРОФЕССОРА ЗЕНКЕВИЧА
      В уютной бухточке, отгороженной скалами от внешнего мира, стояли на берегу двое мальчишек лет десяти. Оба загорелые, в купальных трусиках. Но один - поплотнее и пошире в плечах, а другой - и подлиннее, и по худее.
      Загибая пальцы, худеряшка безостановочно считал:
      - 43... 44... 45... 46...
      Крепыш, приставив к глазам бинокль, обшаривал море.
      - 57... 58... 59... 60... Минута... То есть, уже две минуты... Гарька, ты видишь его? - спросил худеряшка у крепыша.
      Не отрываясь от бинокля, Гарька молча покачал головой.
      - 7... 8... 9... 10... Может, с ним что случилось? - забеспокоился худеряшка. - 14... 15... 16... Может, у тебя бинокль барахлит?
      - Мой бинокль барахлить не может, - твердо ответил Гарька. - И вообще, не подымай паники, Шурик!
      Вдруг Гарька обрадованно закричал:
      - Вот он!
      Раздался всплеск, и на поверхности моря показалась стриженая голова Володьки.
      - Вижу и без твоего бинокля! - беззлобно огрызнулся Шурик и что есть силы заорал:
      - Ура-а-а!!!
      Володька уже шел кролем к берегу. Вода пенилась по его следу. Не доплыв нескольких метров до берега, встал на ноги. Мокрое лицо Володьки сияло от радости.
      Мальчишки бросились к нему.
      - Две минуты 35 секунд, - восхитился Шурик.
      - "Отличные, еще не отравленные никотином легкие" - так сказал про меня профессор Зенкевич, - небрежно бросил Володька и с удовольствием растянулся на теплой гальке.
      - Кто-кто? - переспросил Гарька.
      - Профессор Зенкевич, начальник кругосветной экспедиции на исследовательском судне "Витязь", - невозмутимо объяснил Володька.
      Мальчишки переглянулись, и Шурик опустился возле Володьки.
      - Ты что, был в научной экспедиции?
      - Не был, но буду, - Володька сел и, глядя в глаза Шурику, громко прошептал: - Только об этом никому ни слова. Тайна, гроб-могила. Понятно?
      - Понятно, - машинально кивнул Шурик.
      - Свистишь, пацанов в экспедицию не берут, - не поверил Гарька.
      - Пацанов не берут, а меня взяли, - гордо произнес Володька. Экспедиции нужны опытные аквалангисты... Ты что, думаешь, академик с седой бородой под воду полезет?
      - Вечно ты, Гарька, никому не веришь, - Шурик неожиданно прыснул: - Вот умора - академик с седой бородой под воду ныряет.
      Гарька не ответил, но по всему чувствовалось, что Володька не убедил его.
      И Володька это понял.
      - Твое? - спросил Володька, показывая на самодельное подводное ружье, лежавшее у ног Гарьки.
      - Мое, - ответил Гарька.
      - Дай на минутку.
      - Бери.
      Володька поднялся, взял ружье. Прицелился в сторону моря, нажал на курок. Острога со свистом прорезала воздух.
      Володька зарядил ружье, вошел в воду. Набрал побольше воздуха и нырнул.
      Где-то здесь за черным камнем пряталась камбала. Володька ее заметил, когда нырял, чтобы продемонстрировать мальчишкам мощь своих легких.
      Ага, вот она, круглая, плоская! Даже с места не сдвинулась. Словно ждет его, Володьку. Вот дуреха!
      Володька почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он вынырнул, глянул на берег, где ждали его мальчишки, и, сверкнув на солнце пятками, снова ушел под воду.
      Теперь к камбале Прокопенко подплыл с противоположной стороны. Когда рыба учуяла его, было уже поздно. Острога достигла цели.
      Володька вышел на берег, молча положил на гальку добычу. Мальчишки склонились над камбалой.
      - Мы тут каждый день рыбачим, а такой ни разу не выловили, - удивился Шурик.
      - Где ты ее поймал? - спросил Гарька.
      - За черным камнем пряталась, - ответил Володька. - Хотела удрать, но от меня не удерешь...
      Он снял камбалу с остроги и, еще живую, трепыхавшуюся, швырнул подальше от воды.
      - Слушай, - воскликнул Гарька, - а почему тайна? Если б меня взяли в кругосветное плавание, я бы гордился и всем рассказывал.
      - Верно, - согласился с другом Шурик, - зачем же гроб-могила?
      - Вы бы гордились? - переспросил Володька. - А родители вас бы отпустили?
      Шурик подумал и вздохнул:
      - Вряд ли.
      Гарька, не раздумывая, выпалил:
      - Я бы удрал.
      - Молодчина, - хлопнул его по спине Володька. - Я тоже удрал.
      Лица мальчишек вытянулись.
      - Удрал, - подтвердил Володька. - Профессор Зенкевич вызвал меня приезжай, Володя, экспедиции позарез нужны опытные аквалангисты. А мне в школу еще целый месяц топать. Сказал родителям, они - ни в какую. Мать - в слезы, отец - за ремень. Ну я и решил удрать. Нельзя же, чтобы из-за меня экспедиция срывалась. Наука еще погибнет.
      Мальчишки глядели Володьке в рот.
      - И вот ночью, когда дома все уснули, - продолжал Володька, - я открыл окно и по веревке спустился вниз, на улицу. Сел на поезд и прикатил в Ялту...
      - Володя, ты перепутал, - как-то виновато произнес Гарька, - научные суда отплывают из Одессы...
      - Верно, из Одессы, - согласился Прокопенко. - Но я сейчас на мели, ребята.
      Мальчишки непонимающе уставились на него.
      - Грошей нет, чтобы до Одессы добраться, - объяснил Володька. Последние ушли на телеграмму шефу... Я сообщил профессору, что буду ждать его ежедневно в шесть часов вечера у ялтинского почтамта. Думаю, через пару дней шеф будет здесь.