— Да будет так.

— А почему ты не можешь сделать свои талисманы быстро? — спросил обычно молчаливый Хадзме. — Ты сама сказала, что свою ступу найдёшь где угодно. Почему не можешь найти врагов?

— На ступу наложено специальное заклятие, которое невозможно снять. Поэтому я могу идти за ней, как за разматывающимся клубком. Враги — дело иное. Чтобы взять след, я должна тщательно подготовиться.

— Мы успеем сделать дело до рассвета? — спросил Эрей.

— Шутишь, — хихикнула Перегнида. — Ты хоть представляешь, насколько велик этот город? Мне потребуется несколько дней, чтобы их найти. Может, даже неделя.

— Не убивай их сразу, — предупредил Йоо. — Они должны сказать, где наша священная реликвия.

— Можешь не беспокоиться. Что-что, а быстрая смерть им не грозит.

Воины гуськом двигались по крышам. Несмотря на осторожность, черепица нёт-нет да и пощёлкивала под их ступнями. Проблема с одеждой была решена в первые же минуты: жители Вавилона беспечно развешивали тряпьё на протянутых от дома к дому верёвках. Перегнида на малой скорости пробарражировала вдоль одной такой верёвки и вернулась назад, увешанная разнообразными кусками ткани.

— Одевайтесь, — ухмыльнулась она. — Видеть уже не могу ваши стручки.

Йоо высокомерно проигнорировал оскорбление. Он выбрал себе узкую длинную полоску материи и быстро обмотал её вокруг бёдер. Остальные воины, морщась от непривычной скованности в движениях, пытались приспособиться к своим одеяниям.

— Не стоит уподобляться нежнотелым, — упрекнул Йоо одного из воинов, напялившего на себя длинный балахон. — Достаточно полоски ткани вокруг бёдер. Просто оторви кусок и сделай, как я.

— Ну долго вы там будете возиться, модницы?! — прошипела Перегнида. — Быстро за мной!

Йоо услышал, как у Эрея перехватило дыхание от ярости, и успокаивающе положил руку ему на плечо. Маленький отряд двинулся по крышам в глубь Вавилона.

Утром Хлюпика разбудили замечательные ароматы. Он сладко потянулся и открыл глаза. Пахло чем-то очень вкусным и вместе с тем бодрящим. Он выбрался из постели и сел. Громила вчера постелил ему на одном из маленьких пухлых диванчиков. Впрочем, компактному Хлюпику вполне хватало места; а мягчайшая, словно бы сотканная из облаков перина и нежное меховое одеяло привели его в полный восторг. «Когда я заведу собственное жильё, там обязательно будет такая же мягкая и удобная кровать», — решил Хлюпик и сам удивился этим неожиданным мыслям. На соседнем диванчике справа от него что-то заворочалось. Из-под одеяла высунулся внушительный нос Иннота и принюхался. Вслед за носом появился и сам Иннот.

— Ага, Джихад варит кофе, — констатировал он.

— Что она варит?

— Сейчас сам попробуешь, что. Давай, одевайся.

Когда приятели пришли на кухню — её условно отделяли от остальной квартиры керамические плитки на полу, — там уже сидел Громила и меланхолично жевал банан. Перед ним лежала огромная гора кожуры. Джихад, подвязав волосы широкой лентой, стояла у плиты.

— А чем так пахнет? — спросил Хлюпик.

— О, встали, засони? Это я кофе варю, милый, — улыбнулась ему Джихад.

— Кофе? — с интересом спросил Хлюпик.

— Что, никогда не пробовал? Сейчас будем завтракать. Громила, подожди немного, ради всех предков! Я приготовлю что-нибудь.

— Так я же не возражаю, готовь, пожалуйста. Бананы — это просто чтобы рот не пустовал.

— Ты же сейчас наешься ими!

— Ну что ты! — снисходительно усмехнулся Громила. — Однажды я на спор съел четыре килограмма бананов — и хорошо пообедал после этого.

— Феноменальные способности, . — уважительно сказал Иннот. — Такое надо уметь.

— Кто бы говорил! Я помню, как однажды ты заказал десять разных блюд в ресторанчике «Чаобамбина», потому что не мог решить, какое тебе больше нравится. И в результате съел их все!

— Да, было дело, — Иннот погладил себя по животу. — Кстати, я собираюсь сводить Хлю попробовать панцирных грибов. Он ведь не знает ещё, как это вкусно.

— Скажи уж прямо, что сам по ним соскучился!

— Ну что же, и соскучился. Всё-таки бэбилонская кухня — это вещь!

Джихад между тем принесла кофе. Хлюпик с интересом взял маленькую ослепительно белую посудину и отхлебнул глоток. Вкус напитка привёл его в восторг.

— Ух ты! Вот это да! А можно, я… — Он смущённо достал свою трубку.

— Да ради предков! — хмыкнул Громила. Хлюпик ещё раз отхлебнул из чашки горячей жидкости и затянулся. «Ничего себе! Да они просто идеально подходят друг к другу — табак и этот… кофе. Почему у нас не было ничего похожего? Большой Папа наверняка бы одобрил такой напиток! Наверное, он просто не растёт в наших краях», — решил Хлюпик.

— И какие у вас на сегодня планы? — спросил Громила, когда с завтраком было наконец покончено.

— Сначала стоило бы продать наш кумар. Сам понимаешь, такая вещь жжёт лапки. Я вот хотел спросить: может, ты кого-нибудь порекомендуешь?

— Порекомендовать? Хмм… Пожалуй, только Паучару. Есть ещё пресвитер растафарианской церкви, но я в курсе, что он как раз сейчас на мели.

— А этот Паучара?

— Он держит торговлю кумаром в нескольких районах Бэби.

— Я про другое: с ним можно иметь дело?

Громила поболтал в воздухе лапой.

— Ну как… Более или менее, сам понимаешь. Впрочем, у тебя достаточно зловещая репутация, чтобы отбить у таких, как он, охоту к грязным трюкам. Тем более вы пойдёте вдвоём, верно?

— Конечно. Должен же Хлю учиться городской жизни?

— Слушай, а этот кофе… В Вав… То есть в Бэбилоне его легко достать? — спросил Хлюпик, когда они с Иннотом уже шагали по улице.

— Конечно! В любом ларьке. Другое дело, заваривать его так, как Джихад, у тебя вряд ли получится. Есть у неё какой-то секрет.

Перегнида склонилась над котлом, шепча заклятия. Вокруг вповалку спали кипадачи. Эрей, оставленный за старшего, прохаживался поодаль, изредка наклоняясь, чтобы выглянуть в чердачное окошко. Чердак, на котором расположился маленький отряд, находился под крышей полузаброшенного дома. Нижние этажи его занимало какое-то многодетное то ли семейство, то ли племя — по двору бегало и вопило столько чумазой малышни, что ведьма склонялась ко второму варианту. Одной из главных причин, почему она выбрала именно этот дом, было то, что ведущие наверх лестницы давно обрушились, изъеденные термитами, отрезав верхние этажи от нижних. Это устраивало ведьму как нельзя более: слухи о такой странной компании, какую они собой являли, наверняка заинтересовали бы городскую стражу. Йоо и Хадзме, забрав с собой одного из молодых воинов, отправились добывать пропитание. Ведьма не сомневалась, что попутно упрямые кипадачи станут разыскивать свою реликвию. Впрочем, это её нисколько не беспокоило: шансы были меньше, чем при поисках иголки в стоге сена. «Ничего у вас не выйдет, голубчики, — думала ведьма, помешивая медленно закипающее варево. — Эти двое — мои. Прежде всего мои и только потом уже ваши». Жидкость, наконец, забулькала, выбрасывая вверх султанчики пара. Эрей озабоченно поглядывал на ведьму: до сих пор никто из соседей не заподозрил, что на чердаке дома кто-то есть. Струйки дыма, вылетающие сквозь прорехи в крыше, удачно сливались с густым столбом, валящим из трубы, — где-то внизу постоянно горел очаг. Ведьма отстегнула свой протез. Спящий в солнечном пятне чёрный кот вздрогнул и пробудился, услышав знакомый звук. Вчера ему опять пришлось путешествовать внутри ненавистной штуковины, и хотя дорога на этот раз была куда как короче, приятней она не стала.

Перегнида помешивала в котле длинной щепкой. Сам котёл они нашли там же, на чердаке: один из младших воинов об него споткнулся, вызвав негодование Йоо. Он был без ручки и изрядно помятый, но, как ни странно, без дыр. Ведьма тут же приспособила находку к делу.

Эрей косился на союзницу с опаской. Он бы с удовольствием посмотрел, что будет, если проткнуть её копьём насквозь. За время, проведённое в обществе кипадачи, Перегнида успела наговорить им столько гадостей и оскорблений, что этого вполне хватило бы для хорошей межплеменной войны. Однако с негодованием в сердце воина соседствовал страх. Он помнил, что сотворила с ними ведьма на острове — сотворила без всяких усилий, просто пробормотав несколько слов. Эрей поёжился. Воспоминания о страшных спазмах, сотрясающих внутренности, живо встали перед ним. И не только это… В безобразной старухе чувствовалось что-то ещё; некое странное несоответствие между внешностью и сутью. Эрей не смог бы точнее выразить свои чувства; ведьма иногда выглядела совершенно невменяемой — но то, как она держала себя, её холодная абсолютная уверенность в собственных силах и правоте не давала воину покоя.

— Ну вот, а теперь добавим немного порошка из волчьих фекалий… — бормотала между тем ведьма, роясь в своём протезе.

Вокруг неё в беспорядке были разбросаны какие-то малоаппетитные предметы; вглядываться пристально, что это такое, Эрею не хотелось. Перегнида ещё раз потянулась помешать в котле щепкой. Та вдруг изогнулась, отклоняясь от исходящей паром жидкости, словно змея.

— Ага! Отлично, отлично! — Обрадованная старуха глубоко засунула руку в протез. Внезапно лицо её вытянулось. — А где же сучий корень? Проклятье, проклятье, проклятье!!!

Перегнида длинно и смачно выругалась. Один из воинов проснулся и испуганно-недоумевающе уставился на старуху. Та злобно на него зыркнула. Кипадачи сразу счёл за лучшее изобразить глубокий сон.

— Что-то не так, хозяйка? — чёрный кот лениво повернулся.

— Всё не так, — мрачно ответила ведьма, скрестив руки на груди. — У меня нету главного ингредиента, сучьего корня. Без этого отвар годится только для балаганных фокусов.

— А его ничем нельзя заменить? — поинтересовался кот.

— В мире компонентов нет эквивалентов, — пробормотала ведьма. — Вот что. Хватит тебе тут разлёживаться. Добудь мне где-нибудь хотя бы один корешок.

— Но, хозяйка! — кот выгнул спину. — Где же я его тебе раздобуду!

— Найди какую-нибудь лавку, где торгуют товарами для колдунов. Сучий корень — не такая уж большая редкость; в таком месте он отыщется почти наверняка.

— Но я даже не знаю, как он выглядит!

— Похож на моток пряжи; круглый лохматый комок размером примерно с мой кулак. Давай быстренько: колдовство будет действовать только до тех пор, пока я поддерживаю в котле кипение.

— Ну хорошо, — недовольно отозвался кот и выскользнул в чердачное окошко.

«Только мне и дел, что разыскивать какой-то корешок, будь он неладен! Не могла запастись получше, старая маразматичка! Ладно… Корень я, конечно, поищу, но сперва займусь личной жизнью. В городе наверняка где-нибудь есть хорошенькие киски. А что? Так и сделаю… В кои-то веки выбраться из нашей глухомани и не получить никакого удовольствия от этого… Никакой компенсации за страдания… Ну уж нет! Будь что будет!» И кот, вместо того чтобы спуститься вниз, решительно побежал по крышам, принюхиваясь на ходу.

— И что вы хотите за ваш кумар, молодые люди? — спросил Паучара.

Иннот назвал сумму. Стоявшие у двери мускулистые типы ухмыльнулись. Хлюпик опасливо покосился на них и сжал в кулаке звёздочку. Она была тёплой, и это вселяло некоторую уверенность. Хлюпик ожидал, что Паучара окажется каким-то жутким, страшным созданием, обитающим в тёмном сыром подвале, — пока друзья шли, Иннот кое-что порассказал о таких, как он, и посоветовал не расслабляться. Воображение нарисовало Хлюпику пугающую картинку. В действительности же торговец умат-кумаром был вполне обычным и даже благообразным, по вавилонским стандартам, мужчиной — не слишком высоким, полноватым, с аккуратно подстриженной бородкой и цепкими глазами. Жилище его не отличалось какой-то особой мрачностью: просто квартира, богато обставленная, со множеством незнакомых Хлюпику вещей. Пол и стены украшали роскошные ковры: очевидно, Паучара питал к ним слабость. В небольшой нише недалеко от входа была устроена кумирня — там помещался маленький многорукий божок со свирепым лицом. В каждой из рук он сжимал короткую дубинку. Перед статуэткой горела толстая свеча. «Рубоп, — шёпотом пояснил Иннот. — Грозное божество торговцев кумаром». Некоторую напряжённость обстановке придавали двое то ли помощников, то ли сыновей хозяина — высокие бритоголовые с детины с золотыми серьгами в ушах и мощными бицепсами. Они встретили Иннота и Хлюпика у дверей и вежливо, но настойчиво их обыскали. Хлюпик дёрнулся было, когда чужие руки принялись шарить по его одежде; но Иннот быстро сказал: «Спокойно, старина… Пусть их…» — и даже чуть приподнял локти, давая себя осмотреть. Хлюпик подчинился, чувствуя, как нехотя рассасывается внутри него жгучая волна. Медиатор опять, как и вчера, готов был выплеснуть заряд смертоносной энергии. И Хлюпик почувствовал себя значительно увереннее.

— Это хорошая цена, — сказал Иннот.

— Да, хорошая, — согласился Паучара. — Или, точнее, она была бы хорошей, если бы вы принесли мне траву несколько раньше или немного позже. Но как раз сейчас сезон сбора урожая, и цены сильно упали.

— Сильно — это насколько?

— Я думаю, что мог бы предложить вам… — Паучара назвал сумму, раза в два меньшую, чем запросил Иннот. Теперь настала очередь Иннота ухмыльнуться презрительно. Громилы у дверей насупились.

— Я думал, у нас будет серьёзный разговор. Но это просто ни в какие ворота не лезет! Учти, умат-кумар у нас очень высокого качества. Настоящие горные сорта, а не та дрянь, что твои ребята толкают на улицах.

— Горные? — немного удивился Паучара. — Я думал, горным кумаром торгуют только адиуки и кипадачи. Вы, любезные, не похожи ни на тех, ни на других.

— Ещё бы мы походили на каких-то грязных куки! — гордо сказал Иннот. Хлюпик старательно изобразил на лице презрение. — Но травка у нас самого высокого качества, в этом можешь не сомневаться.

— Ну хорошо, давайте посмотрим, — как бы нехотя согласился Паучара. — И если она и в самом деле так хороша, как вы говорите, то я, так и быть, накину немножко…

Иннот поставил мешок на стол и развязал тесёмки. Паучара засунул руки в траву, перебирая её неприятно длинными пальцами. Хлюпик тут же решил, что прозвище своё он получил из-за них.

— Неплохой кумар, совсем неплохой, — приговаривал Паучара.

— И, наверное, даже стоит тех денег, что мы за него просим?

— Гм…

— Кто-нибудь другой оторвал бы его с руками, — небрежно бросил Иннот.

Паучара задумался.

— Ну хорошо. Я беру его.

— По нашей цене?

— По вашей цене. Только…

— Условие? — поднял бровь Иннот.

— Ну что вы! — улыбка Паучары, казалось, источала мёд. — Просто маленькая просьба: если вы вдруг… Ну мало ли… Станете обладателями чего-то такого, что может заинтересовать меня… Дайте знать, ладно?

Теперь уже задумался Иннот. На взгляд Хлюпика, условие было пустяковым. «И чего он тянет? Соглашался бы!»

— Ладно, мы согласны, — наконец, ответил Иннот. — Но, в свою очередь, у нас тоже будет к тебе маленькая просьба. Совсем маленькая, сущий пустяк.

Глазки Паучары вдруг забегали.

— И какая же? — вкрадчиво спросил он.

— Мы просим забыть о нашем визите, — улыбнулся Иннот. — Нас здесь не было. Совсем не было. Ни для кого. Я понятно выразился?

— Ну конечно же, не было, — с некоторым облегчением произнёс Паучара. — Я вас совершенно не знаю. Совершенно.

— Отлично, — Иннот довольно потёр руки. — А теперь…

— Да, конечно. — Что-то тихо щёлкнуло, и Паучара выдвинул ящик стола.

Отсчитав деньги, он подтолкнул приятелям кучку золотых монет и стопку ассигнаций. Иннот старательно их пересчитал.

— Вы довольны? — спросил Паучара.

— Вполне…

— Может быть, вы окажете мне честь и выкурите со мной кальян? В ознаменование успешной сделки.

У Хлюпика перехватило дыхание. Кальян! Прямо здесь, сейчас!

— Нет-нет, у нас с другом важная встреча. Не хотелось бы на неё опоздать, — поспешно проговорил Иннот, одновременно наступая на ногу Хлюпику под столом.

— Как вам будет угодно, — Паучара улыбался всё так же сладко. — Надеюсь только, вы не забудете о вашем обещании.

— Ну что вы! О наших взаимных обещаниях мы ни в коем случае не забудем!

Иннот сгрёб деньги и попятился к выходу, таща за собой Хлюпика.

— Так, две новости: одна плохая, другая хорошая. — Иннот шёл по улице таким скорым шагом, что Хлюпику приходилось поспевать за ним едва ли не бегом. — Хорошая — мы совершили выгодную сделку и теперь при деньгах.

— А плохая?

— Плохая? Я ни на грош не верю этому типу. По-моему, он меня не уважает. И бьюсь об заклад, он сейчас прикидывает, кому нас выгоднее можно продать.

— Продать?!

— Рассказать о нас и получить за это деньги. Это и значит — продать. Ты чувствуешь за нами хво… что за нами следят?

Хлюпик дёрнулся было обернуться, но Иннот с силой сжал его запястье.

— А вот этого делать не надо, — сухо сказал он. — Веди себя так, как будто ни о чём не подозреваешь.

— Они отберут наши деньги?

— Нет, это вряд ли; по крайней мере, не здесь и не сейчас. Скорее, они попытаются узнать, где мы живём.

— Но мы же сейчас живём у Громилы?

— Верно. И подставлять его я не собираюсь. Погоди-ка… — Иннот задумался на миг, потом вдруг ухмыльнулся. — Отлично, просто отлично!

— О чём ты?

— Сегодня «Камелеопарды» играют со «Строфокамилами».

— Кто играет? И во что?

— Это местный способ развлекаться. Идиотский до изумления, кстати. Но главное — матч заканчивается через полчаса. — Иннот огляделся. — Здесь очень важно рассчитать всё во времени. У нас в запасе минут пятнадцать. Хочешь пива?

— Нет. И как вы только пьёте такую гадость!

— Почему гадость? А, вот и то, что нам надо. Ну а кофе ты будешь?

— Кофе буду, — тут же отозвался Хлюпик. Иннот хохотнул:

— С тобой всё ясно…

— Так чего мы тут ждём? — спросил Хлюпик через некоторое время, отставив чашку.

— Окончания матча. Только не спрашивай меня, что это такое. Сам увидишь. — Иннот отхлебнул пива. — Да ты расслабься, пока можно. Сейчас нам предстоит немного побегать.

Они посидели ещё несколько минут. Наконец, Иннот бросил взгляд на настенные часы и встал. Расплатившись, они вышли из кафе и двинулись по направлению к какому-то огромному мрачному зданию. Хлюпик обратил внимание, что улицы быстро пустеют: прохожих попадалось всё меньше и меньше; все куда-то спешили. Улучив момент, Хлюпик как бы невзначай обернулся. Шагах в двадцати позади них шли двое. Ещё один держался в отдалении, на другой стороне улицы.

Они приближались к воротам — тяжёлые, красной меди створки были высотой в четыре человеческих роста, когда где-то в глубине здания раздался звучный удар колокола.

— Как только ворота начнут открываться — бежим, — вполголоса сказал Иннот.

— Куда?

— Прямо по улице.

Хлюпик не выдержал и оглянулся снова. Соглядатаи, по-видимому, занервничали и ускорили шаг. И в этот момент створки ворот стали распахиваться.

— Тикаем! — завопил Иннот и что было мочи рванул вперёд.

Стараясь не отставать, Хлюпик нёсся следом за ним. На улицу с рёвом хлынула беснующаяся толпа. Людской поток подхватил приятелей и потащил, кружа в бурунах и водоворотах. Ничего не соображающий Хлюпик старался только держаться поближе к Инноту. Сначала их разнесло далеко друг от друга — Хлюпик потерял приятеля из виду и запаниковал было; потом опять притиснуло вплотную.

— Вот такой у нас футбол, — сказал, отдышавшись, Иннот, когда толпа поредела настолько, что они смогли свернуть в переулок.

Хлюпик стоял, уперев руки в колени, и пытался отдышаться.

— Ну как, ловко мы их сделали? Теперь пускай ищут нас, недотёпы!

Со стороны улицы доносились дикие вопли.

— Что это с ними? — спросил, наконец, Хлюпик.

— А, ничего особенного. Это они так развлекаются. Пошли, это теперь надолго. Сейчас они драчку устроят, по обыкновению…

Иннот двинулся вдоль по переулку, обходя вонючие жестяные цилиндры мусорных баков. И тут им навстречу вывернули кипадачи.

Йоо, Хадзме и молодой воин вот уже который час бродили по городу. Результат поисков обескураживал. Столько разнообразных личностей всевозможных видов, размеров и расцветок толкалось на улицах, что даже хладнокровный Хадзме перестал вскоре вглядываться в лица прохожих и лишь очумело тряс головой, когда навстречу попадался кто-нибудь очень уж экзотичный. Добыть в Вавилоне еду тоже оказалось труднее, чем это могло показаться с первого взгляда: всё мало-мальски съедобное имело хозяина, сверх всякой меры озабоченного сохранностью своего достояния.

«В Лесу мы бы уже десять раз нашли себе пропитание», — раздражённо подумал Йоо, сворачивая за угол и буквально нос к носу сталкиваясь с Иннотом.

Вполне вероятно, будь Иннот один, они так и не узнали бы его. Светло-серая широкая накидка и огненно-рыжая шевелюра здорово изменили внешность каюкера. Но Хлюпик топал следом и, увидев кипадачи, уставился на них с открытым ртом и выражением такого ужаса на лице, что только слепой не догадался бы, в чём дело.

— Это они! — в два голоса завопили Хадзме и безымянный воин.

Иннот напружинился, словно кот, и приготовился к драке. Йоо отстранил товарищей и сделал несколько шагов вперёд. Оружие кипадачи оставили на чердаке полуразрушенного дома, там, где они устроили стоянку. Таскаться с копьями по Вавилону в открытую было небезопасно. Йоо не сомневался в своей способности справиться с чужаком и голыми руками; однако, помня, насколько тот был ловок на острове, не торопился.

Иннот, казалось, тоже не слишком беспокоился. Бросив Хлюпику «держись сзади», он сделал несколько осторожных упругих шажков по направлению к противнику.

— Ты победил моего брата, — разомкнул, наконец, губы кипадачи.

— А с тобой, думаешь, не справлюсь?

— Посмотрим… — И Йоо двинулся вперёд.

В это время в переулок ввалилась орущая компания в одинаковых белых шарфиках.

— Синенький! — завопил какой-то тип, размахивая полупустой бутылкой. — Бей синеньких!

Хлюпик, кожа которого, как и у всех смоукеров, имела синий оттенок, сжался в ожидании удара. В этот момент он напрочь забыл о своей звёздочке. Но, как оказалось, белый шарфик имел в виду совсем не его. Обдав Хлюпика на бегу запахами пота и перегара, он подскочил к Йоо и широко размахнулся, целясь тому в нос. Кипадачи легко уклонился. А затем его кулак врезался в солнечное сплетение нападавшего. Белый шарфик согнулся пополам и принялся избавляться от завтрака.

— Наших бьют!!! — взвился клич.

И как всегда, он возымел своё действие. Компания с воплями набросилась на Йоо. Кипадачи вступили в бой. Иннот цапнул обалдевшего Хлюпика за локоть и потянул за собой.

— Почему… они… назвали его синеньким? — удивлённо пропыхтел на бегу Хлюпик.

— А ты видел, какого цвета его набедренная повязка? Это же шарфик болельщиков «Камелеопардов» А те, в белых шарфах, болеют за «Строфокамилов».

— Чем болеют?!

— Хроническим идиотизмом! Дёру, дёру давай!

С воплями «Мочи презренных куки!» хулиганы налетели на кипадачи. Первого же тиффози Йоо отправил в нокаут. Второй попытался пнуть его ногой, был ловко пойман за пятку и послан в непродолжительный полёт. В этот момент о лоб Йоо вдребезги разбилась пивная бутылка. Он помотал головой и свернул скулу ещё одному из нападавших. Хадзме и молодой воин дробили челюсти, ломали рёбра и щедро раздавали фингалы остальным. Тренированные кипадачи быстро покончили со своими противниками: в течение минуты переулок оказался усеян слабо стонущими телами. Но момент был упущен; воришки скрылись. Когда Йоо, спровадив последнего из нападавших в мусорный бачок, выбежал за угол, их и след простыл. Не собираясь так легко сдаваться, кипадачи кинулись по улице, наугад заглядывая в подъезды и подворотни. Тут им навстречу вывалилась ещё одна компания. У этих шарфики были синего цвета — точь-в-точь такие, как и тот, что прикрывал сейчас чресла Йоо.

— Ты на что намотал наш символ, презренный куки! — тут же возмущённо завопило несколько голосов.

«Да что они все, с ума вдруг посходили?» — устало подумал Йоо, ломая ребром ладони ключицу вцепившегося в него типа. Тот оглушительно заорал.

— Бежим! Не связываться! — крикнул Йоо своим и помчался вперёд.

Толпа болельщиков, возмущённо взвыв, попёрла следом. Возможно, кипадачи и удалось бы оторваться от погони; но тут навстречу им из-за угла появилась ещё одна компания в белых шарфиках. Обе группы с яростными воплями ринулись друг на друга. Замелькали кулаки, полетели бутылки из-под пива. Кипадачи оказались в самом центре свалки.

— А почему эти вполне нормальные, как ты говоришь, люди становятся похожими на буйных сумасшедших?

— Я вижу причину агрессивности в том, что большинство существующих в наше время народов создавалось для войны. — Иннот задумчиво помолчал. — Видишь ли, и Первая, и Вторая Магические породили огромное количество племён, единственным предназначением которых является уничтожение себе подобных. Это касается не только и не столько физических данных — хотя и их тоже; но всё-таки главное — это психология. Ты вообще-то разбираешься в психологии, Хлю?

— Немного. В школе нам преподавали такой предмет: «Как жить в мире с собой и другими». Это что-то вроде?

— Да, похоже. Но только в Бэбилоне всё с точностью до наоборот. Мы рождены для войны, и психология у нас соответствующая. Причём это невольно передаётся из поколения в поколение. Поэтому жизнь для нас — это непрестанная война с окружающим миром. И это касается не только вавилонян: в Великом Лесу всё то же самое. Ваше племя — редкое исключение. Помнишь, как мы встретились?

— Конечно, — Хлюпик улыбнулся.

— А знаешь, почему я не вошёл в вашу деревню сразу, а сидел в кустах? Всё просто: я хотел посмотреть на реакцию человека, встретившего чужака. Если бы это была, например, деревня кипадачи, местный житель тут же кинулся бы наутёк или, если он воин, попытался бы напасть на меня. То есть для него любой чужак — это обязательно враг. А ты… Ты даже страха не испытал, только удивление. Верно?

— Угу… А разве такое поведение — редкость?

— Конечно, и ещё какая. Я не зря решил возвращаться в Биг Бэби по воздуху: хищные звери и растения Леса — ничто по сравнению с некоторыми племенами, обитающими там. Такой добродушный народ, как твои соплеменники, встречался мне всего два или три раза за всё моё путешествие.

— Ты сказал, большинство народов создавались для войны. Мне это непонятно. Тогда, наверное, они все должны быть вроде Кактуса.

— Совсем не обязательно. Я понимаю, что ты имеешь в виду: такого рода способности — вещь, конечно, удобная; и сначала Великие Маги так и поступали. Но через некоторое время оказалось, что внешнее, независимое от тебя оружие гораздо более универсально. Вот представь себе армию таких, как Кактус. Маг тратит время и огромные силы, чтобы создать такое племя. А его противник бросает против них кого-нибудь типа армадилла, которому абсолютно наплевать на ядовитые колючки. Конечно, они найдут способ его одолеть. Но иглы в этом случае останутся незадействованными. Стоило стараться! И так почти всегда: если создаёшь кого-то со специфическими свойствами, то через некоторое время враги находят что-то такое, что нейтрализует их. Поэтому наиболее выгодными и универсальными оказались простые солдаты. В основном армии Второй Магической состояли из обычных людей и обезьянцев: и те, и другие были хорошо приспособлены к лесной войне.

— А как же чудовища?

— Чудовища, разумеется, тоже были. Но десяток хороших солдат стоит любого монстра. Взять того же армадилла: они непревзойдённые пловцы и ныряльщики; но на земле такой зверь чувствует себя неуверенно. Если надо, например, преодолеть большой участок суши, он практически бесполезен.

— Бесполезен? Ты говоришь так, словно сам командовал армиями!

— Нет, конечно, — Иннот рассмеялся. — Просто я в своё время очень интересовался историей магических войн и прочитал много книг на эту тему. В библиотеке Бэбилонского университета можно найти редчайшие экземпляры.

— Кстати, о книгах. Что это за книжка, которую мы нашли в мешке кипадачи? Ты знаешь её язык?

— Нет, — покачал головой Иннот. — Но это не значит, что её невозможно прочитать. Надо просто найти специалиста. Если хочешь, можно поспрашивать в университете. Или дай объявление в газету. Ты ведь теперь в курсе, что они годятся не только на то, чтобы делать самокрутки?

Хлюпик покраснел. Он уже знал, для чего на самом деле издают газеты. И Иннот, и его друзья-каюкеры получали заказы на свою работу, давая и читая там объявления.

— А это дорого?

— Нет, что ты! За сегодня мы потратили гораздо больше.

Хлюпик подумал, что потратились они и вправду изрядно. Кошельки приятелей облегчились примерно на четверть. Правда, результатом этих трат стал найм жилья — Хлюпику сразу полюбилась крохотная и невероятно уютная однокомнатная квартирка под самой крышей старого, но ещё крепкого деревянного дома. «Ничего себе кабинетец», — снисходительно одобрил Иннот. Сам он получил куда более роскошные апартаменты двумя этажами ниже. Поторговавшись для порядка с хозяином, они расплатились с ним за год вперёд. После этого приятели отправились в поход по магазинам.

— Ты как с цепи сорвался, — ворчал Иннот, когда Хлюпик, не слушая возражений, потащил его покупать кальян. — Ни о чём другом думать не можешь.

Потом было множество других покупок. Как правило, Иннот с утомлённо-пресыщенным видом набоба заходил в лавку — и до посинения спорил с хозяином из-за какой-нибудь пустяковины.

— Почему ты так со всеми торгуешься? — удивлённо спросил его приятель, когда тот, потратив полчаса, купил наконец какую-то совершенно ненужную, с точки зрения Хлюпика, вещицу.

— Понимаешь, если ты не будешь так делать, то кто-нибудь может решить, что ты глупый куки, и попытается тебя надуть. Или же подумают, что у тебя денег куры не клюют и за любую мелочь будут требовать вдесятеро против настоящей цены. Учись выглядеть ушлым, старина!

И в следующей же лавке Хлюпик опробовал свои силы на этом поприще. Результатом стала покупка духового ружья — деревянной лакированной трубки, и кожаного патронташика, полного длинных, зловещего вида колючек. Только выйдя на свежий воздух, Хлюпик сообразил, что ружьё ему в городе совсем ни к чему.