- Чего? - вытаращился Гунтер. - Ты откуда у нас такой умный? И кто такой Эко?
      - Итальянский писатель. Он во время Второй мировой еще ребенком был, поэтому ты о нем не слышал. Мне бы сейчас томик "Имени Розы", тогда бы наверняка выкрутился... Замечательно человек о средневековье писал, только оно у него какое-то мрачноватое получилось, без всяких этих ваших чудес. Ну признайся, ты небось со шнапсом перебрал, когда черта видел?
      - К тебе заявится - посмотрим, что тогда запоешь, - мстительно сказал Гунтер.
      - Арию Фауста, - гыгыкнул Казаков. - Хотя я ее не помню. А "Люди гибнут за металл" - из другой оперы или из той же? И вообще ко мне, полнейшему "унтерменшу" с твоей немецко-фашистской точки зрения, дьявол являться не может. Кто я такой, в конце концов?
      - Еще одна фигура на шахматной доске, - совершенно серьезно проворчал Гунтер. - Хочешь - верь, хочешь - не верь, но, по-моему, этот старый козлище попросту развлекается, наблюдая за нами. Ему интересно следить за новой ситуацией. Он мне сам признавался, что случай переноса во времени человеческой плоти с заключенной в ней бессмертной душой произошел впервые и больше не произойдет никогда. Понимаешь? Вселенная устроена по определенным законам.
      - Постой, постой! - сдвинул брови Казаков. - Вот даже как?.. Допустим, я тебе верю. Герберта Уэллса читал? "Машину времени"? Я тоже. Он вроде бы жил в самом начале века... Не прав был старик. И его последователи тоже. За шестьдесят лет, которые нас с тобой разделяли в двадцатом веке, технический прогресс ушел вперед настолько, что ты и представить себе не можешь. Атомная бомба, прокладки "Оллдейз", компьютеры, американцы на Луну летали...
      - Да ну? - ахнул Гунтер. - И что?
      - Ни фига там нету, вот что... Пусто. Большой пыльный булыжник. Ты дальше слушай. Если путешествие в ограниченном пространстве, замкнутом, скажем так, нашей Солнечной системой, вполне возможно, а при желании можно лететь и дальше, то перебороть время, основной стержень, на котором держится Вселенная, не удалось пока никому, да и не удастся вообще. Научный факт. Никаких путешествий во времени - ни назад, ни вперед. Каждый живет там, где ему положено. Кроме нас с тобой, двух дебилов. Мораль ясна?
      - Куда уж яснее. - Гунтер вытащил еще одну сигарету из зеленой пачки и прикурил от уголька. - И сам на эту тему думал, и все, кто только мог, подсказывали. Если произошел столь невероятный прецедент, если ради нас на какое-то время были изменены основополагающие законы мироздания, то это не случайно!
      - Параноик. Клинический случай. Полбашки отстричь. - Сергей сощурил глаза и нехорошо заулыбался. - Мироздание ради него меняют. Гы! Твой глючный черт что говорил? Во-о!.. Случайность. Аномалия. Воздействие хаотического фактора. Два гы-гы! Мы просто потерялись. Ошибка в работе небесной канцелярии. Какой-то по-хмельный архангел, отвечавший за техническое обеспечение проекта, ткнул не ту клавишу. Три раза гы-гы-гы! Файлы вместо того, чтобы уйти в соответствующую директорию или в корзину, отправились в сеть и осели на каком-то захолустном сервере, никому не нужные и никому не понятные.
      - Что за бред ты несешь?
      - А, извини. Это не бред, а разбор ситуации с точки зрения ребенка компьютерного века. В общем, если приводить более понятные для тебя формулы, наши учетные карточки просто нечаянно смахнули со стола, они попали в корзину для бумаг, а потом на помойку. И никаких высоких дел тут для нас не предназначено. Есть, правда, один вопрос - почему именно мы? Опять можно свалить на фактор случайности - мы были в одной географической точке, когда случилась авария на небесах. Но если это не так и Господь Бог наметил конкретно тебя и меня? Просто не верю. Уж прости, но мы настолько разные... Ты вот всю жизнь повязку со свастикой на рукаве носил...
      - Не носил! - искренне возмутился Гунтер. - Я не член партии Гитлера! А в войсках такие повязки носят только ребятки из СС, и то не все!
      - Какая разница, чей конкретно ты не член... Извини. Я имею в виду, что потенциально ты для меня - враг. Хотя чхать я хотел на эту высокую политику, слишком давно было.
      - То есть как - враг?
      - Да очень просто, - поморщился Казаков и, подумав, тоже взялся за сигарету. - Тебе приказали бы бомбить Москву или Петербург, что бы ты стал делать?
      - Выполнял бы приказ, - уверенно ответил Гунтер и вдруг осекся. - И вообще при чем здесь Петербург? Германия и Россия - союзники. Доктор Геббельс каждый день трубил по радио! Воевали против Польши вместе - в газетах было полно фотографий германских и русских офицеров, встретившихся на новой границе... Я в Россию ездил, с нашей военной делегацией. Все было очень хорошо, нас отлично принимали. На банкете за здоровье вашего фюрера, Иосифа Сталина, пили...
      - А двадцать второго июня сорок первого года что случилось? - подался вперед Сергей, но мигом остыл: - А-а... ты ж не дожил. Тогда - пока что не враг. И вообще зачем говорить о прошлом, в смысле о будущем, когда мы с настоящим разобраться не можем? Вот скажи, ты определил свою стратегию жизни здесь?
      - Определил, - не без вызова ответил германец. Выполнять свой долг.
      - Перед чем, вернее, перед кем? - несказанно поразился Казаков. - Перед своей страной? Богом? Перед... кто у вас, в Германии, сейчас правит, Барбаросса? Перед ним, что ли? Перед этим сопливым рыцаришкой пятнадцати лет?
      - Ему семнадцать вообще-то, - мрачно заметил Гунтер. - Не забудь, они взрослеют гораздо раньше нас. Если тебе угодно - перед всеми. И перед собой.
      - Клиника, - вздыхая, повторился Казаков. - Тут, наверное, какая-то зараза в воздухе. И от нее люди крышею едут, рыцарями становятся. Блин, тоже стану однажды рыцарем... С гербом. Золотой рыбий скелет в зеленом поле, усеянном кучками навоза, подойдет как нельзя лучше. Учитывая отпетое рабоче-крестьянское происхождение. Ладно, это лирика. Да пойми ты, немчура, наша стратегия, тактика, а также то, что именуется ученым словом "концепция", выражается в одном-единственном принципе: выживание. Повторить по слогам? По-английски, по-французски? На хинди? На идиш? Вы-жи-ва-ни-е!
      - Угу. - Гунтер меланхолично рассматривал угольки костра и спросил почему-то: - У вас проказу научились лечить?
      - Нет, в том-то все и дело, - помотал головой Сергей. - Я в медицине не очень секу, однако знаю, что сулафоновые препараты проказу только сдерживают, но не излечивают. Так что эта милая болячка и в двадцать первом веке вовсю существует. Здесь лепрозных бактерий не в пример больше. Добавим остальные прелести: чума, оспа - у нас с тобой, слава Богу, от оспы прививки? - любые виды дизентерии от грязной воды. Дифтерия, сибирская язва, сап. На югах малярия, хотя мы в отличие от многих средневековцев знаем про кору хинного дерева. Одно хорошо - сифилис из Америки пока не завезли. Представь теперь, что ты попил пивка из кружки, только что использованной прокаженным! И это только один параметр угрозы выживанию. Дальше рассказывать?
      - Вот дерьмо! - чуть раздраженно бросил Гунтер. - Я как-то об этом не задумывался. Ел, пил, жил. Как видишь, живой пока. И здоровый, если насморка не считать. Без сомнения, опасностей множество. Дело в другом. Мы о них знаем. Кто предупрежден - тот вооружен. И у нас гигантское преимущество перед жителями этого века.
      - А шел бы ты! - возмутился Казаков. - Какое? Фантастики обчитался? Лекарств нет, современного оружия - кот наплакал. У тебя, любопытно, сколько патронов осталось? Во-во. Я потом интересу ради списочек составлю. У меня в вертолете есть обязательная аптечка, но, как думаешь, надолго ее хватит? Положим, мы знаем больше, чем все тутошние. Но знания наши, окромя уважаемого во все исторические эпохи зубодробительного искусства, абсолютно непригодны.
      - И что ты предлагаешь? - насупился Гунтер. - Окопаться и сидеть? Пить только кипяченую воду и протирать каждую трактирную кружку спиртом, благо теперь его в достатке? Забуриться в какой-нибудь дальний замок на севере Германии и устроить научно-исследовательскую базу, привлекая лучших алхимиков и учёных этого века заради изобретения новых лекарств? Воплощать наши технические достижения? Полагаю, несчастный двенадцатый век отлично перебедует и без наших выдумок. Тогда, может, лучше продать душу козлоногому, а в обмен попросить, чтобы домой отправил?
      - ..! - эмоционально резюмировал Казаков на языке родных осин. - Все, концы обрублены! Нет дороги назад, я в точности чувствую... Знаешь, я не любитель высоких материй и философических выкладок. Ничего экстраординарного не надо предпринимать! Я не собираюсь становиться профессором и вооружать этого педика Ричарда Львиное Сердце водородной бомбой! К тому же ее сделать невероятно сложно, да я и не умею. Ты правильно сказал, хуже другое: мы с тобой можем за милую душу усовершенствовать арбалет, начать отливать пушки и, опередив на несколько веков Бертольда Шварца, состряпать порох! Да еще не какой-нибудь, а самый лучший. Ответь только - оно нам нужно?
      - А черт его знает... - сказал Гунтер и понял, что изрек двусмысленность.
      - Герр Райхерт, шер ами, а не проще ли понять, что дело - если, как ты полагаешь, мы к таковому предназначены - само нас найдет? А сейчас, как говорили у нас в подобных случаях, раздвинь пошире ноги, расслабься и получай удовольствие, ибо другая альтернатива отсутствует. Гм... Свежий воздух, натуральная пища, никаких тебе стрессов или начальства. Знаешь, терзания и самокопания никогда ни к чему хорошему не приводили. Просто живи - и все! Ты, истинный ариец, жалобу на тяжелую жизнь в европейскую комиссию по правам сверхчеловека все равно подать не сможешь. По причине банального отсутствия любых комиссий. Не дергайся. Просто не дергайся. А то и я дергаться начну.
      Гунтер помедлил и решил сменить тему разговора:
      - А что такое "компьютерный техник"?
      - Это человек, который знает, что находится внутри у машины, наделенной определенной степенью интеллекта, и умеет с таковой машиной работать, отбарабанил Казаков и как-то очень хитро взглянул на германца. - Хотя в нашем КБ под словом "техник" крылась до изумления широкая семантика. Поверь, я умею обращаться не только с машинами. Ну чего ты сидишь смурной как туча, эсэсовец?
      - Я не эсэсовец, - вздохнул Гунтер. - Хотя после Гитлерюгенда мне предлагали вступить в СС. Как ты верно заметил - стопроцентному арийцу. Отказался. Не люблю идеологию.
      - И в тот же самый момент выглядишь как проснувшиеся с дикого бодунища Эммануил Кант, Фридрих Ницше и Артур Шопенгауэр в одном флаконе, - добродушно заключил Казаков. - Правильно я где-то слышал: немцы изобрели пьянство, фашизм и страдания молодого Вертера. Не страдай. Все пучком. Мир на месте. Смотри, какие ясные звездочки наверху горят! А в Крестовый поход, уж извини, вы меня арканом не затащите. Не хочу сдохнуть от дизентерии. Мерзко.
      "Страдания молодого Вертера", как выразился в запале Сергей, разбирали не одного Гунтера, иногда любившего впадать в черновато-серую меланхолию. Терзания и самокопания, как это многократно подтверждал великий русский писатель Ф.М.Достоевский, были куда более свойственны нациям неарийским, а уж о такой вещи, как "загадочная русская душа" со всеми из нее вытекающими, и вовсе говорить не стоит. Казаков ничуть не боялся настоящего и будущего - весь страх давно прошел, сменившись спокойствием, но вот в удовольствии посидеть и подумать новый оруженосец сэра Мишеля отказать себе не мог.
      "Ну дела... Ну влип! Мало мне было наших российских заморочек. Да наши доморощенные ревнители благочестия и возродители Святой Руси, сиречь Третьего Рима, по сравнению с энтими натуральными фанатиками - тьфу! Мелочь пузатая. Эти-то, видать, покруче будут. Ишь как этот рыцарь разошелся: "В Святую землю! В Святую землю"... Ишь неймется ему. На подвиги тянет. В родном феоде - или как там, лене - ему не сидится. Борец за идею, видите ли. Освобождать Гроб Господень он рвется за тридевять земель...
      Это что же теоретически получается? Мы прямиком вляпываемся в самую безнадежную авантюру этого века. "Мы" - потому что мне конкретно от герра Райхерта и его сюзерена деваться некуда. Скопом выживать легче, чем одному. Я, конечно, могу сделать финт ушами, пожить обещанные пару недель у монаха, поднатаскаться в языке и сделать ноги. Только вопрос - куда? В Россию? А там что? Княжеская смута полным ходом, нашествие половцев, Ярославна на слезы исходит... Монголы через несколько лет заявятся и учинят летописное иго. И ехать ой как далеко. Впрочем, до Палестины, можно подумать, ближе.
      Нет уж. Погорячился я, когда сказал, что в Крестовый поход не пойду. Пойду как миленький. Пропаду здесь один. Точнее, пропасть не пропаду - сдохну с тоски. Каково первое правило выживания? Действуй в паре. А если работаешь в одиночку, как можно быстрее выходи к людям. Человек - животное общественное и стадное. И так уж совсем за эти недели одичал. Натуральный разбойник с большой дороги, вполне в средневековом вкусе. Да, выживание в экстремальных условиях штука не из самых приятных. И это еще учесть, что я сюда попал, пока еще тепло было... Ну, допустим, относительно тепло, особенно по ночам. Я бы сказал, весьма и весьма относительно тепло в этой их Нормандии. Свежий воздух в столь неумеренных количествах... хм-м! Пожалуй, несколько вреден для здоровья. Да и сейчас-то не слишком здесь уютно, а дело к зиме идет. Как ни посмотри, лучше с этими крестоносцами в теплые края податься, чем здесь по норам прятаться и глухонемого кретина изображать. Чтоб они провались со своим норманно-французским! Хотя... Ой! Погоди-ка, парень, что-то тут не так..."
      Серж присвистнул и аж подпрыгнул на месте. - Эй, Гунтер! - Он ткнул локтем в бок своего собрата по будущему. - Эй, Гунтер, слышь! - От ошарашенности внезапной догадкой он заговорил по-русски, но тут же себя одернул, выматерился и с видимым отвращением перешел на язык международного общения: - Я говорю, у них тут точно Третий Крестовый поход?! А, Гунтер? Ты уверен, что именно Третий?
      Гунтер задумчиво, лениво борясь с обволакивающей дремотой, смотрел на огонь, на темные, подступившие вплотную силуэты сосен. Молчал, вслушиваясь в шорохи леса... Нехотя поднял голову, потянулся, разминая затекшую от неподвижного сидения спину. Поерзал на замшелом бревне, подхватил соскользнувший плащ, поплотнее запахнул, придерживая рукой у ворота, перекинул в другую руку увесистый сук, которым ворошил костер. Вздохнул. Говорить не хотелось. Ночь обволакивала, убаюкивала, нашептывала что-то... знакомое? Успокаивающее?.. Скорее тревожное. А, ерунда. Ему просто передалась тревога Сержа. Что его так напугало?
      Серж не отводил напряженно-пытливого взгляда. Смотрел напряженно, вопрошающе, почти враждебно. Гунтер пожал плечами:
      - Какой же еще? Третий, разумеется. Под водительством Ричарда, Филиппа-Августа и Фридриха Барбароссы. Вторым походом командовали Людовик Французский и германский кайзер Конрад. Что-нибудь не так?
      - Ну ничего себе "что-нибудь"! Я вспомнил, это ж не поход, а хрен знает что! Совершенно провальная затея. Два года гнить под Аккой - если не больше и все!!! Никакого Иерусалима, никакого освобождения Гроба Господня, никакого триумфа и оркестров! Эй, Гунтер, что ж это деется? - не унимался Казаков. Гунтер все это время тоскливо на него смотрел. - Ну они местные - понятно. Они ничего не знают, что их ждет, они вроде как первый раз живут. Но мы-то, мы-то знаем, что будет дальше!
      - Нет, не знаем. - Голос Гунтера звучал сухо и бесстрастно.
      - Что?! - Серж словно подавился на середине патетической тирады.
      - Я говорю: нет, не знаем мы с тобой, что будет дальше. Это не тот 1189 год.
      - Ну ты, брат, завираешь. Здесь, знаешь ли, не самое подходящее время для подобного рода завиральных идей. Ты только не начинай про пространственно-временной континуум и его таинственные свойства. Нам сейчас не до всей этой элитности.
      - Нет, Серж. Нет тут ничего ни элитного, ни завирального. Это правда. Это не тот 1189 год. Уже не тот. Понимаешь - уже! Сколько можно талдычить, я, кажется, все объяснил! Здесь может быть все что угодно. С того дня, 13 августа... Разве ты не понял, что тогда произошло?
      - А что произошло? То, что я оказался в этом - чтоб его! - 1189 году? Так тут думай не думай, такие аномальные явления понять невозможно. Полный бред, одним словом. - Серж хохотнул. - Доводилось мне иногда натыкаться на сообщения о необъяснимых явлениях - цирк да и только. То какую-нибудь дамочку инопланетяне похитят, высокие светловолосые красавцы шесть метров роста истинные арийцы одним словом, то еще эти летающие тарелочки с зелеными человечками... Экстренное сообщение: у гражданки Н. из города М. на огороде приземлилась летающая тарелка, зеленые инопланетяне потоптали посевы клубники, ободрали крыжовник, нагадили на крыльце, а потом улетели. И что самое интересное - в это же самое время в штате Колорадо пронесся тайфун невиданной силы, а в небе видели диск размером шесть на восемь км, который медленно вращался и двигался в сторону канадской границы... - Серж глупо хихикнул и искоса посмотрел на Гунтера. - М-да-а... чтой-то я разговорился? Хм...
      Гунтер усмехнулся и, прищурившись, разглядывал Сержа. Он начинал нести полнейшую, бессмысленную чушь.
      - Так пойдешь с нами или нет? Или будешь здесь строить укрепрайон с лотами, траншеями и бункером? Отсиживаться?
      - Я? Отсиживаться? - возмутился Казаков. - Двигай ты знаешь куда?..
      - И двину. А ты - за мной. Самое главное, никуда не сворачивай. Ты уж меня извини, но, по-моему, тебе следует нормально отоспаться. Знаешь почему?
      - Адаптационный стресс, - заявил Сергей со знанием дела. - Четвертую неделю маюсь. Ты психологию изучал? Ах нет? Смотри: я проторчал здесь почти месяц. Постоянное напряжение. Незнание обстановки.
      - Как - незнание? - поднял бровь Гунтер. - Ходил по округе, разбойничал, понял, где можно достать еду. Окружил себя целой линией Мажино, маршал Петен позавидует. Интересно, а если бы на тебя танки поперли, что бы с ними случилось?
      - К северу болота, юг и восток прикрыты лесом таежного типа, с запада овраги. Никакой танк не пройдет, - автоматически сообщил Казаков и тут же помотал головой, поняв, что сморозил глупость. Нету здесь танков. А эта фраза - остаточное явление испуга, действовавшего на подсознательном уровне. Засуньте белого медведя в Сахару или бенгальского тифа в амазонские леса. Помучаются и сдохнут. Обстановка чужая. Все, начиная от рельефа и заканчивая вцепляющимися в шкуру паразитами, - чужое. А человек - такая тварь, что если не помрет сразу, то выживет обязательно.
      - Ты сейчас оказался среди своих, - медленно проговорил Гунтер, наблюдая за Казаковым. - Почти месяц ты только и делал, что выживал. Постоянно был в заботах. Еда, какая-никакая оборона своей берлоги. Боязнь, что тебя найдут. Непонимание, что случилось и где ты. Сейчас тебе все объяснили. Что бы ты там ни говорил, но я для тебя - свой. Ты расслабился. Такое расслабление...
      - Такое расслабление заканчивается истерикой, потерей внимания и притуплением чувства опасности, - напряженно хихикнул Сергей. - Что ты сейчас и видишь. Правильно, надо отоспаться. Мир изменился. До тринадцатого августа он был одним, от тринадцатого до сегодняшнего дня - другим, а с этого вечера третьим. Пойду-ка я спать, в самом деле. Переночую в кабине.
      - Го-осподи. - Гунтер воткнул топор в колоду и вытер рукавом лоб. - И этот туда же, мало мне Мишеля. Какое счастье, что Дугал Мак-Лауд уехал, вот было бы веселье на всю округу! Успокойся, в радиусе ближайших пятидесяти километров публичные дома отсутствуют как данность. И потом, такая форма... э-э... обслуживания в нынешние времена категорически не приветствуется.
      - В любом и каждом романе о средневековье, - Сергей ударил лезвием по полешку так, что только щепки полетели, - в несметных количествах наличествуют сговорчивые крестьянские девицы, любезные к скучающим господам служанки или, на худой конец, ждущие утешения вдовы.
      - Ты читал неправильные романы, - буркнул германец, но вдруг его голову посетила до неожиданности оригинальная мысль. Зачем искать что-то на стороне, когда искомый объект находится буквально в нескольких минутах ходьбы от землянки отца Колумбана? Если уж мессир Казаков решил развлечься - будет ему развлечение. Надолго запомнит.
      - Вот тебе... - Гунтер залез в плоский кожаный кошелечек, висевший на ремне, и вытащил серебряный полупенсовик с профилем короля Генриха II Английского. - Вот тебе два фартинга, или полпенса. Кстати, давно пора научиться разбираться в здешней денежной системе. Топай в замок, дрова я сам дорублю. Оденься поприличнее - вон, мой колет возьми. Придешь, скажешь на воротах, что новый оруженосец Мишеля, он о тебе уже там натрепался. Спросишь Сванхильд, она на кухне работает. Дашь ей монетку, а дальше сами договоритесь.
      Радостно насвистывавший Казаков исчез между деревьев, взяв направление к возвышающемуся на холме темному кубу замка Фармер.
      Гунтер прекрасно понимал, что сотворил злую шутку. Сванхильд, первая шлюха округи, представляла собой дородную высокорослую гром-бабу - нечто среднее между танком "Колоссаль" и медведицей в период течки. Ему посчастливилось пообщаться с ней месяц назад (между прочим, с подачи сюзерена, чтоб его...), и эта встреча до сих пор не выходила из памяти. Сванхильд была женщиной солидной, но слишком уж темпераментной.
      Когда стемнело, явился отец Колумбан, радостно объявил, что у жены кузнеца в Антрене родилась крепенькая здоровая двойня, и это в добавление к еще четырнадцати детям. Германец мысленно посочувствовал кузнецу, но вскоре догадался, что если все дети живы и здоровы, значит, отец и мать могут обеспечить им пропитание и нормальную жизнь. В семьях вилланов новорожденные умирали часто (впрочем, так же, как и в семьях благородных), потому отцы с матерями и старались максимально приумножить свое потомство, дабы в будущем было кому передать дом, хозяйство и надел земли, арендованный у мессира де Фармера-старшего.
      Казаков не возвращался.
      После восхода луны заглянул Мишель - уставший, вспотевший, но довольный охотой. Рыцарь сгрузил на порог дома отца Колумбана небольшого кабанчика, собственноручно забитого пикой на охоте, какое-то время ушло на разделку тушки...
      - Где это чудовище? - неприязненно поинтересовался рыцарь, быстро работая окровавленным ножом.
      - Сын мой! - возмутился отец Колумбан, созерцавший, как трудятся его гости. - Как насчет того, чтобы возлюбить ближнего своего? Почему ты сердишься? Если наш новый друг не такой, как мы, то это не значит, что к нему нужно плохо относиться.
      - Возлюбить ближнего, - хмуро проворчал сэр Мишель. - Где встречу, там и возлюблю... чем-нибудь тяжелым. Простите, святой отец. Так все-таки где он?
      - Ушел с визитами, - ухмыляясь под нос, сообщил Гунтер.
      - По бабам, что ли? - моментально догадался рыцарь и, глянув на хитрую физиономию Гунтера, вдруг прыснул. Рука пошла менее ловко, лезвие ножа задело пузырек крови в свиной туше, и выплеснулся маленький фонтанчик черной густой жидкости. - Ты куда его отправил? Я догадался?
      - Догадался, - кивнул германец. - Ты надо мной однажды подшутил, теперь настала моя очередь. Если утром твой замок обрушится, а на его месте мы обнаружим груду головешек - извиняйте. Серж и Сванхильд...
      - Одни грешные помыслы! - вздохнув, прохрипел святой старец. - Хотя... Эх, мессиры, зная Сванхильд много лет...
      Отец Колумбан почему-то рассмеялся. Не будучи ханжой или дутым святошей, он прекрасно понимал, что у каждого свой путь - у священника один, а у мирянина совсем другой. К тому же молодость есть молодость.
      Мишель уехал домой - любезничать и куртуазничать, благо сосед, барон де Бриссак, привез с собой не только свору и соколиную охоту, но и бледноликую дочурку четырнадцати лет на выданье. Собственно, она предназначалась отнюдь не наследнику семейства Фармер, а его младшему брату, но отказать себе в удовольствии провести время в галантных беседах с благородной девицей сэр Мишель не мог. Казаков не возвращался.
      ...Явление героя состоялось под утро.
      Святой Колумбан еще спал, а Гунтер, по старой привычке проснувшийся с самым рассветом, выбрался к колодцу умыться и набрать воды в котел. Вскоре его внимание привлекли отчетливо слышавшиеся в полусонном утреннем лесу звуки шагов и громкое щебетание грудного женского голоса. Германец замер, как статуя римского императора, и по его лицу поползла широченная улыбка.
      - Я, милый, уж прости, дальше не пойду, - рокотала Сванхильд, и вскоре за стволами деревьев нарисовались два силуэта. - Тут божий человек живет, не буду его тревожить. На вот тебе.
      - Мерси. - Голос Казакова. Звук долгого поцелуя. Затем хихиканье и треск веток - это Сванхильд, как всегда, с целеустремленностью продирающегося по джунглям носорога отправилась восвояси.
      На полянку перед вкопанным в землю длинным домом отшельника вырулил Сергей. Физиономия самая довольная, если не сказать счастливая. В руках большая глиняная крынка.
      - Это что? - Гунтер, не здороваясь, кивнул на коричневый крутобокий сосуд. - Между прочим, у нас в Кобленце жил русский эмигрант, бывший военный. Так вот, он утверждал, что гусары денег с дам не берут.
      - Молоко. Парное. Чего ты ржешь? Ну, Сванхильд надоила утром и мне отдала. Так сказать, подарок любимой женщины.
      - А-а... - протянул Гунтер, но запнулся. Казаков понял;
      - Да в порядке все! Сеновал, блин, экзотика... А тебе, кстати, спасибо. Отличная тетка. И очень добрая.
      Германец понял, что шутка почему-то не получилась.
      Глава вторая. Мы летим, ковыляя во мгле...
      28 сентября 1189 года
      Нормандия - воздушное пространство
      над королевством Франция
      Вилланы к дракону скоро привыкли, тем паче пользующийся авторитетом в баронстве отец Колумбан старательно объяснил присланным бароном де Фармер деревенским мужикам, что никакой это не дракон, а просто необычный механизм наподобие мельницы. Железная штуковина не рычала, не кусалась, есть не просила, вела себя смирно, как и полагается творению рук человеческих, созданному из холодного металла. Спустя неделю вилланы уже не обращали внимания на странный двоекрылый артефакт, возвышавшийся на краю обширного "ничейного" луга, и преспокойно укрывались от дождя под широкими плоскостями.
      Отец Колумбан категорически запретил крестьянам что-либо трогать, забираться на крылья или отвинчивать непонятные железки. Следовало лишь выполнять приказ: бдеть, охранять, если появится кто чужой и излишне интересующийся - немедленно сообщить отшельнику или барону де Фармер. Наступала осень, а потому на Алансонском тракте стало появляться больше торговцев, проходили многочисленные обозы с товарами, частенько направлялись на юг военные отряды. Большинство всех этих людей работали для единой цели Крестового похода, объявленного христианскими государями. Рыцари, оруженосцы и лучники устремлялись к Марселю или другим портам побережья Южной Франции, грохотали телеги со снаряжением, припасами и просто необходимыми для большого военного предприятия грузами, спешили гонцы герцогов, королей и принцев, и, разумеется, царили невероятный хаос и бардак. Перепутанные места назначения, французской армии не подвезли лучные стрелы только потому, что оборотистые управители английского короля перехватили груз и отправили его Ричарду Львиное Сердце, подделав таможенные документы, постоялые дворы переполнены, дороги забиты, военные пьют и дерутся, гражданские дерутся и пьют. Только одна торговая и денежная цепь могла похвастаться образцовым порядком - грузы и золото, принадлежащие тамплиерам, рыцарям Храма, всегда доставлялись на место, в срок и с хорошей охраной. Остальные, в том числе и вездесущие ломбардцы, завидовали и строили козни, но связываться с могучими храмовниками в открытую не решались... Словом, все шло как обычно. Это была очень веселая осень.
      Именно по причине невероятной спешки, неразберихи и запутанности, царивших на дорогах Нормандии и Аквитании, никто не сворачивал с широкого наезженного пути, ведущего от Руана через Аржантан, Алансон и Пуату на юг. Никто не углублялся в лес, чтобы отдохнуть, - гораздо проще разбить временный лагерь прямо возле дороги. А следовательно, укрытие, в котором затаился "страшный дракон Люфтваффе", оставалось ненайденным.
      Маленькое совещание, в котором принимали участие сам шевалье де Фармер теоретический и практический покровитель двух весьма подозрительных оруженосцев, отец Колумбан из Ирландии, Гунтер фон Райхерт из Германии и глубокоуважаемый мессир Sergey Kasakoff из земель словенских (как он сам обозначил, "суконно-посконных"), началось с утра во время завтрака. Председательствовал святой старец, роль спикера играл шевалье де Фармер, консультантом, переводчиком и позитивной оппозицией являлся Гунтер, а Сергей вошел в роль (опять же по его малопонятным даже для германца словам) "агрессивно-послушного большинства".
      Святый отче, целое утро готовивший свиное жаркое и с помощью Гунтера варивший свежее пиво, больше слушал, чем говорил, - как и положено высокому начальству. Тем более что тема для обсуждения была выбрана самая животрепещущая.
      Повестка дня оказалась простой: как добраться до Мессины? Дугал Мак-Лауд и Гай Гисборн отправились в Марсель больше недели назад и сейчас должны находиться где-то в районе Тура, если не влипли в какое-нибудь приключение. Догонять их на лошадях бесполезно. На руках имеется прямой приказ его святейшества апостольского понтифика всей Британии архиепископа Кентерберийского Годфри де Клиффорда - доложить о последних событиях на Альбионе лично королю. И уж, конечно, настоящей управительнице обширного Английского королевства Элеоноре Аквитанской, королеве-матери.
      - Прямо Екатерина Медичи какая-то, - сказал Казаков по-английски, обращаясь к Гунтеру. - А твердили - в средневековье женщинам ничего не разрешалось...
      - Элеонора - великая королева, - ответил германец, наблюдая, как разгорячившийся сэр Мишель спорит с отшельником о стоимости припасов и ценах на продукты в лавках Аржантана. - Ты прав, это Екатерина Медичи своего времени. Ричард интересуется только войной, принц Джон молод и неопытен, Годфри занимается больше делами духовными и экономическими... Высокую политику создает Элеонора. В ее руках все нити управления государством.
      - Круто, - согласился Сергей. - Одним словом, серый кардинал в юбке. Сколько лет бабушке, семьдесят? А я слышал, будто в средневековье рано умирали...