– Ах, вот как! – Кей недобро рассмеялась. – Значит, она поведала тебе свою душещипательную историю, да? О том, как один нехороший человек безжалостно мучил ее? – Ее улыбка исчезла; она бросила на Айви, взгляд, полный ненависти. – Лгунья! Почему бы тебе не сказать ему правду? О том, что ты сама соблазнила его, маленькая сучка!
      – Попридержи язык, – оборвал ее Дамиан.
      – Гадкая маленькая обольстительница! – Она резко повернулась к Дамиану. – Сначала она соблазняла моего отца…
      – Нет! – Айви замотала головой. – Кей. Ты же знаешь, я никогда…
      – Да-да, соблазняла его. Хлопала своими ресницами. Залезала к нему на колени. Говорила, как она любит его!
      – И я любила его! Я была маленькой девочкой…
      – А потом он погиб. И ее мать тоже. Нас отправили в одну семью, и там она украла деньги!
      – Я не брала никаких денег! Кей, умоляю тебя, подумай, что ты такое говоришь?
      – Я ушла оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать. И тут моей дорогой сестричке повезло. Ее поместили в другую семью, где был мужчина вроде моего отца. И когда бедняга наконец взял то, чем махали у него перед носом…
      – Стервозная дрянь! – Дамиан схватил Кей за руку и, резко дернув, развернул к выходу. – Убирайся прочь! Вон из моего дома! Если я когда-нибудь увижу тебя еще, я…
      – О боже, ты купился на ее историю! Она сказала, что он изнасиловал ее? И ты поверил в это?
      – Кей, – взмолилась Айви, – остановись! Мы же сестры. Я всегда любила тебя…
      – Сводные сестры, – прошипела Кей. – И твоя гипотетическая любовь не стоит для меня ни гроша. – Кей посмотрела на Дамиана. – Что еще она рассказала тебе? Что с тех пор ненавидит секс? – Она откинула голову и захохотала. – Да посмотри ты на нее, Дамиан. Подумай о жизни, которую она ведет. Она вертится в мире, где люди торгуют телом. Где женщины без конца меняют машины, заставляя мужчин зарабатывать на них. Неужели же ты думаешь, что моя дорогая сестричка, так сказать, воплощенная добродетель?
      Айви подняла руки.
      – Дамиан. Не слушай ее. Я никогда…
      – Ты хочешь знать, чего на самом деле стоит эта ее святая невинность? – Злобная улыбка мелькнула на ее лице. – И что за ребенок у нее в животе?
      – Кей. Пожалуйста, пожалуйста, прекрати это!
      – Ты помнишь тот счет от «Тиффани»? Эти деньги я потратила на нее, на Айви. Она захотела ожерелье. Бриллианты. Рубины. Я купила это для нее.
      – Дамиан, боже, какая ложь!
      – Это была плата за ребенка. – Кей сделала паузу, бросив на Айви торжествующий взгляд, и повернулась к Дамиану. – Потому что, видишь ли, она права. Я солгала тебе, дорогой. Этот ребенок – он твой, все верно… но он – и ее ребенок.
      Айви бросилась к Дамиану, увидев, как побледнело его лицо.
      – Что? – сказал он хрипло.
      – Я выяснила, что мой организм не может продуцировать здоровые яйцеклетки, поэтому захотела узнать, не разрешит ли мне Айви использовать ее яйцеклетки. А что, спросила она, он богат, этот твой любовник? Да, сказала я, он принц. Тогда, спросила она, сколько бы ты могла вытянуть из него? Я сказала, что так прямо у него нельзя попросить денег, но я могла бы кое-что купить для нее. И она сказала: а как насчет того ожерелья от «Тиффани»? И на первое время ей этого показалось достаточно. Но когда сестричка узнала, что я умерла, она, видимо, тут же сообразила, что ей это очень даже на руку – никаких посредников! Что она сама может собрать весь урожай – выйти замуж за принца и жить той жизнью, о которой всегда мечтала.
      Айви увидела, каким ужасом исказилось лицо Дамиана. Закрыв лицо руками, она повернулась и бросилась прочь.
      Никто не пытался ее догнать.
      Никто. Он поверил этим россказням Кей – идиотской смеси правды и лжи.
      Она бежала сквозь пустые гулкие комнаты, через парадный зал, через холл. У входа Эсиас окликнул ее, но она пролетела мимо него, по лестнице, по дороге, ведущей неизвестно куда…
      – Айви!
      Она услышала за собой шаги. Услышала голос Дамиана, но знала, что не сможет посмотреть ему в лицо. Она так долго не могла сказать ему ту последнюю правду, потому что боялась увидеть в его глазах вопрос: как могла женщина согласиться отказаться от своего ребенка.
      – Айви, черт побери…
      Сильные руки сомкнулись вокруг нее. Он повернул ее к себе. В мертвенном лунном свете его лицо казалось жестким и угловатым.
      – Айви, – выдохнул он и поцеловал ее.
      Она пыталась вырваться, но он все целовал и целовал ее, пока наконец она не выдохнула со стоном его имя и, обняв за шею, не ответила на его поцелуй.
      – Моя милая, – его голос дрогнул, – куда же ты хотела убежать?
      – Куда-нибудь. Прочь отсюда. От тебя. От всей этой лжи…
      Он взял ее лицо в свои ладони и, целуя снова и снова шептал:
      – Я люблю тебя. И ты любишь меня. И в этом нет никакой лжи.
      – Как ты можешь любить меня теперь, когда ты знаешь…
      – Что это наш ребенок? – сказал он, и улыбка осветила его лицо.
      – Да. Это наш ребенок, Дамиан.
      – Ты сделала это из любви к Кей?
      Она кивнула.
      – Солнышко. Ты вся дрожишь, – Дамиан снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. – Пойдем домой.
      – Нет. Пока я не расскажу тебе все. – Она вздохнула. – Я согласилась на эту процедуру. И все получилось. Но поняла, что совершила ужасную ошибку, что никогда не смогу отказаться от этого ребенка. – Она положила руку на свой живот. – Моего ребенка.
      – И моего, – тихо сказал Дамиан.
      Айви кивнула.
      – Да. Моего ребенка и твоего. Я позвонила Кей. Я попросила, чтобы она объяснила все это тебе. Но она сказала, что слишком поздно и что мы обо всем уже договорились. А потом…
      – А потом, – сказал он, – ты узнала, что она умерла.
      – Да.
      – И ты ждала, что я позвоню тебе.
      – Я думала, ты знаешь, что я беременна твоим ребенком, но Кей дала мне ясно понять – о том, что не она мать ребенка, ты знать не должен.
      – А я так и не позвонил.
      – Да. И я подумала, что ты просто убит горем, потеряв Кей. Ты ведь обожал ее, как она говорила. И я решила, что сама должна сделать первый шаг – сказать, что с ребенком все в порядке и…
      – И?..
      Она вздохнула.
      – Я как-то не смогла все продумать. Как сказать тебе, что я – настоящая мать ребенка? Когда сказать тебе это? А потом, когда ты заявил, что ничего не знаешь ни о каком ребенке, что я просто шантажистка…
      – Иди сюда, – сказал Дамиан со вздохом и, крепко обняв ее, прошептал: – Золотко мое, я так виноват перед тобой. Я люблю тебя. Люблю всем сердцем и обещаю, что ты всегда будешь чувствовать мою любовь. Позволишь ли ты мне это?
      Айви засмеялась. А может быть, и заплакала. Она не могла ничего сказать.
      – Только в том случае, если и ты позволишь мне то же для тебя.
      Они медленно шли по дороге, обняв друг друга и часто останавливаясь. Возле лестницы Айви повернулась и посмотрела на Дамиана.
      – Кей?
      – Ее уже нет здесь. Она прибыла сюда на моторке, а может, и на метле, и тем же способом отправилась обратно.
      – Просто не укладывается в голове, – прошептала Айви, – как она должна была меня ненавидеть, чтобы придумать такую ложь. – Она вздохнула. – Но все же она моя сестра. И может быть, когда-нибудь…
      Дамиан притянул ее к себе.
      – Все возможно.
      Но он знал, что из всей лжи, сказанной этим вечером, это была самая большая ложь.
      Через две недели на яхте Дамиана, стоявшей на якоре в порту Миноса, состоялась их свадьба.
      Солнце сияло, отражаясь от темной синевы моря, точно соревнуясь с ослепительной красотой невесты.
      Здесь были несколько девушек, с которыми Айви работала в последние годы, а также ее агент. Дамиан пригласил двух своих лучших друзей – принца Николо Барбери и принца Лукаса Рейза.
      Николо был со своей прелестной женой Эйми и их маленькой пухленькой дочкой.
      Лукас случайно оказался один.
      – Привози с собой подружку, – сказал ему Дамиан, но у Лукаса на этот счет было свое мнение.
      Если мужчина приглашал женщину на свадьбу, то у нее, как правило, возникали определенные мысли.
      Совершенно бесполезные мысли, подумал он, твердо уверенный, что счастье супружеской жизни абсолютно не для него. Никогда у него не будет такого, думал он, глядя, как Дамиан целует свою сияющую невесту.
      Но никогда, как всем известно, порой кончается очень, очень быстро…