Дамиан спускался по лестнице, и ярость застилала его глаза. Он хлопнул входной дверью и быстрыми шагами направился к «Мерседесу», стоявшему на другой стороне улицы.
      Чарлз, его шофер, выскочил из-за руля, ринулся к задней дверце и с готовностью распахнул ее перед ним. Дамиан задержался возле машины. Вечером у него была назначена встреча, и теперь самое время отправиться в офис. Но сейчас ему не до работы. Больше всего ему хотелось выпить.
      – Мне не нужна машина, – быстро сказал он, хлопнув рукой по капоту. – Отгоните ее в гараж, Чарлз, и вы свободны.
      Дамиан вынул из кармана телефон и, позвонив своему ассистенту, отменил назначенную встречу. Затем он набрал номер Лукаса.
      – Ты занят?
      Он постарался, чтобы его вопрос прозвучал как бы между прочим, но, судя по ответу Лукаса, не очень-то в этом преуспел.
      – Что-то случилось?
      – Я не хотел бы обсуждать это по телефону, но если ты занят…
      – Я не занят, – быстро сказал Лукас.
      Ложь, подумал Дамиан, но одна из тех, с которой он с готовностью согласится.
      Через сорок минут двое мужчин усердно потели на беговой дорожке Восточного клуба. Вечерами там бывало довольно свободно.
      Они не обменялись и десятью словами. Дамиан знал, что Лукас дает ему возможность первому начать разговор. Но пока он хотел выработать себя до пота – сначала на подъеме тяжестей, а потом в беге по треку. Нет ничего лучше тяжелой физической нагрузки, чтобы дать выход раздражению и злости.
      Ему пришлось это усвоить еще в то время, когда он восстанавливал «Аристедес шиппинг». Он регулярно ходил в спортивные залы после встреч с теми денежными мешками, что держали его судьбу в своих жадных руках, выгружая товары с барж на доках Аристедеса.
      – Дамиан! Эй, друг, что ты делаешь? Хочешь довести себя до инфаркта?
      Дамиан замедлил бег и оглянулся на Лукаса. Тот стоял на середине дорожки, упершись руками в бедра; капли пота стекали по его голой груди, поднимающейся и опадающей в такт его шумному дыханию.
      Сколько миль они пробежали? С какой скоростью? Вряд ли он мог бы сказать это даже приблизительно.
      Он сошел с дорожки, сгреб пару полотенец с тележки и протянул одно Лукасу.
      – Извини, приятель.
      – Да, пожалуй, стоит извиниться, – сказал Лукас, вытирая лицо. Он улыбнулся. – Я и не думал, что такие старики могут двигаться так быстро.
      Дамиан хмыкнул.
      – Я только двумя месяцами старше тебя, Рейз.
      – Дни считаю, когда ты наконец влетишь в свой тридцать третий.
      Дамиан рассмеялся. Набросив полотенце на плечи, он вместе с Лукасом направился в раздевалку.
      – Спасибо тебе, – сказал он через минуту. Лукас поймал его взгляд.
      – У тебя был такой голос, – сказал он мягко, – что мне пришлось отменить встречу с президентом. – Он толкнул дверь в раздевалку. – Ты расскажешь, что случилось?
      – Давай примем душ, переоденемся и чего-нибудь выпьем.
      В баре было темно, как и должно быть в барах. Пестролистный плющ плотной массой закрывал решетчатые перегородки между столиками. Бармен оказался расторопен, и «Серый гусь на скалах», который они оба заказали, был освежающе прохладным.
      Сначала они молчали. Потом Лукас начал рассказывать о землях, которые он хотел бы присоединить к своим и так необъятным владениям в Испании. Дамиан рассеянно слушал, кивая головой. Вскоре тема была исчерпана, и они снова замолчали.
      – Объявилась сестра Кей, – глухо сказал Дамиан.
      Лукас удивленно поднял брови.
      – Ты не говорил, что у нее была сестра.
      – Я тоже этого не знал. В действительности они сводные сестры. И вот Айви…
      – Сестра?
      – Да. Она сказала…
      – У них одна мать?
      – Один отец. Я думаю. У них одна фамилия. Может быть, он удочерил одну из них… – Дамиан шумно выдохнул. – Но это не имеет значения.
      – Что тогда имеет?
      – Все остальное – все, что она мне сказала. – Дамиан поднял стакан и сделал большой глоток. – У нее будет от меня ребенок…
      – Извини?..
      – Ну да, – Дамиан усмехнулся. – Представляешь?
      Лукас покрутил пальцем у виска.
      – А с головой у нее все в порядке?
      – Действительно, на первый взгляд это просто немыслимо. Но… Есть только одно «но». – Он сделал глубокий вдох и посмотрел на Лукаса. – Она говорит правду.
      Дамиан рассказал ему все.
      Лукас слушал, время от времени комментируя по-испански. Дамиан не все понимал, но это не имело значения. Наконец Дамиан замолчал. Лукас хотел что-то сказать – махнул рукой, откашлялся, сделал глоток водки и снова откашлялся.
      – Я не понимаю. Твоя любовница упросила Айви родить для нее ребенка, но тебе ничего об этом не сказала. Что бы она стала делать, когда он родился бы? Преподнесла бы в подарочной упаковке? Вот, мол, Дамиан, твой сын?
      Дамиан пожал плечами.
      – Не знаю. Может быть, она рассчитывала уехать куда-нибудь на время или еще что-нибудь придумала бы. Она вообще была очень изобретательна, особенно если это сулило ей какую-нибудь выгоду.
      – А эта Айви… – Лукас прищурился. – Она что за женщина?
      Восхитительная женщина, подумал Дамиан. Высокая и гибкая, как тигрица; с глазами, зелеными как весенняя трава, с блестящими, как золото, волосами…
      – Довольно привлекательная.
      – Я не это имел в виду. Мне интересно, что вообще представляют собой такие женщины, которые могли бы согласиться на подобную сделку.
      Дамиан поднес стакан к своим губам.
      – Еще один хороший вопрос.
      – Ты сказал, она модель. Значит, она должна хорошо выглядеть.
      – Разумеется.
      – Ее тело – это ее хлеб с маслом. Зачем ей эта беременность?
      – Я не знаю…
      – Зато я знаю. Для денег, Дамиан. Ты – это большая удача. Она хочет заработать на тебе.
      – Я предложил ей десять миллионов за ребенка. Она отказалась…
      – Десять миллионов, – хмыкнул Лукас, – это малая часть того, чего ты стоишь. Я могу поклясться чем угодно, эта леди высчитала твое состояние до последнего пенни. – Он поднял свой стакан, в котором уже ничего не осталось, и подал знак, чтобы налили еще. – Она красива и умна. Такая идея…
      – Нет. Это была идея Кей.
      – Ты только подумай, Дамиан! Она знала, что твоя возлюбленная не может родить ребенка, и она вбила той в голову…
      – Хватит называть Кей моей возлюбленной! – неожиданно резко оборвал его Дамиан. – Я имею в виду, что физически, конечно, мы были близки. Но это была короткая связь. Я собирался порвать с ней.
      – Да. – Лукас молча подождал, пока бармен наполнил его стакан. Затем наклонился через стол. – Айви была в курсе всего. Она узнала, как ты повел себя, когда ее сестра притворилась беременной. – И, откинувшись на спинку стула, с мрачной уверенностью произнес: – Я уверен, что весь этот план был ее идеей.
      – Айви?
      – Ну конечно. Она увидела, как можно добраться до больших денег. Она выносит ребенка. Ты сначала ничего не будешь знать об этом, но, когда он родится, ты, как и тогда, поступишь, что называется, правильно. Ты примешь его в свою жизнь и заплатишь ей столько, сколько она попросит. Миллиарды, а не какие-то там несколько миллионов! И она, и Кей могли бы всю жизнь жить в свое удовольствие.
      Дамиан провел пальцем по холодному краю стакана.
      – Похоже на то, – сказал он, – что это действительно могло бы сработать. Отличный план. – Его немигающий взгляд был так же холоден, как и его голос. – Конечно же, я не поверил ее словам, будто бы она сделала это из любви к сестре, но ничего другого мне просто не приходило в голову, особенно после того, как она отказалась от Денег.
      – Ну а сейчас что ты собираешься делать? Что ты вообще сказал ей?
      Дамиан пожал плечами.
      – Я сказал ей, что возьму ее с собой в Грецию. И не возмущайся. Я знаю, что делаю.

* * *

      Я знаю, что делаю.
      Эта фраза преследовала его до конца дня. В середине ночи, беспокойно проворочавшись с боку на бок, Дамиан наконец вылез из постели, приготовил себе кофе и вышел на террасу.
      Действительно ли он знал, что делал? У него были любовницы, но он никогда не жил вместе с ними. И сейчас не собирается этого делать.
      Выделить ей часть комнат в своем дворце – совсем не значит жить с ней. А может быть, и это делать незачем? Может быть, просто нанять кого-нибудь, чтобы за нею приглядывал? Он мог бы найти компаньонку, которая жила бы вместе с Айви.
      Дамиан рассмеялся.
      Можно только представить, как Айви отреагирует на это – будет пикироваться с частным детективом и выставит за дверь компаньонку. Она обладала красотой Дианы и смелостью Афины. Дьявольская комбинация.
      Ветер взъерошил его волосы, пробежал легким холодком по телу. Дамиан поежился. Ночи в Нью-Йорке в это время года прохладные. Пора было зайти внутрь или надеть на себя что-нибудь.
      Нет, не сейчас, хотя…
      Он любил Нью-Йорк, особенно по ночам. Говорят, что город никогда не спит, но в этот час, особенно в конце недели, центр, казалось, совершенно замирал.
      Был ли Лукас прав? И не ошибся ли он сам, что затеял все это?
      Ребенок… Огромное количество детей растет без отцов. Черт, он сам вырос практически без родителей. Его мать была слишком занята, разъезжая с одной вечеринки на другую, а отец полностью игнорировал сына до того времени, когда его уже можно было послать в закрытую частную школу.
      И ничего страшного. Он выжил, не так ли?
      Дамиан потягивал кофе, ставший холодным и горьким. Таким же холодным и горьким, как сердце Айви Мэдисон.
      – Черт! – выругался он сквозь зубы и вошел в спальню.
      Он быстро оделся. Джинсы, кашемировый свитер, мокасины, стильный кожаный пиджак. Подхватив ключи со столика у двери, он вызвал лифт и спустился в подземный гараж. Там стояли его большой «Мерседес» и черный «Порше каррера».
      Черный «каррера» был сгустком энергии и силы. Как и он сейчас.
      Улицы были безлюдны. Он доехал до ее дома за рекордно короткое время и влетел под знак «парковки нет» на углу здания. Дверь подъезда была открыта, впрочем, и закрытая дверь его бы не остановила…
      Он взлетел наверх, преодолев три лестничных пролета за пару секунд.
      – Айви! Черт возьми, дай мне войти! – Он звонил в звонок, стучал в дверь.
      Дверь наконец приоткрылась, насколько позволяла цепочка. Сквозь узкую щель Дамиан увидел полутемную комнату, глаз в черном контуре ресниц, золотистую прядь волос…
      – Ты сошел с ума, – яростно зашипела она. – Так ты разбудишь весь дом!
      – Открой же эту чертову дверь!
      Дверь закрылась, звякнув упавшей цепочкой, и открылась снова. Айви стояла, ошеломленно глядя на него. Ее волосы беспорядочной копной падали на шелковый халат, почти полностью закрывавший ее босые ноги.
      Она выглядела испуганной, сонной и… по-домашнему уютной.
      – Ты знаешь, который уже час?
      – Хороший вопрос, – сказал он резко. – Действительно – который?
      – Ты что, выпил?
      – Не слишком.
      Он сделал шаг вперед. Она отступила.
      – Ваше Высочество…
      – Я думаю, настало время отказаться от формальностей. – Он сделал еще шаг. Она снова отступила. – Мое имя Дамиан.
      – Ваше Высочество Дамиан. – Она прикусила нижнюю губу, а потом провела по ней кончиком языка. – Дамиан, уже поздно. Почему бы нам – почему бы нам не поговорить завтра?
      Еще один шаг. И еще. А затем ее спина наткнулась на стену.
      – Я видел листок бумаги, на котором было написано, что ты беременна, чувствовал под своей рукой твой живот, но… но я ни разу не видел тебя…
      – Конечно, ты…
      – Твое тело, – сказал он хрипло. – Как выглядит твоя грудь, твой живот с моим ребенком внутри.
      – Дамиан! Клянусь! Я закричу…
      Медленно он потянул ее за халат. Ее зрачки расширились. Приоткрылись губы. Но она не закричала. Нет. Она не закричала и когда он, раздвинув полы халата, опустил глаза.
      На ней была шелковая сорочка кремового цвета, стянутая на груди тонким шнурком, мягкими складками спадающая до самого пола.
      Дамиан поднял глаза. Скользнул взглядом по лицу. Ее глаза были, все так же расширены', губы приоткрыты…
      – Нет… – прошептала она.
      Он медленно потянул за тонкий шнурок. Сорочка соскользнула с ее плеч и обнажила грудь. Ее прелестную грудь. Небольшую, безупречной формы. С нежными, розовыми сосками, которые тотчас сжались, превратившись в маленькие остроконечные конусы.
      – Дамиан…
      – Ш-ш-ш… – прошептал он, обхватив ладонями ее груди и легко сжимая между пальцами ее соски. Айви вздрогнула, когда он, наклонив голову, коснулся языком ее соска и нежно прикусил его зубами.
      – Дамиан, – не слово, а выдох.
      Стон. Мольба. Он поднял голову. Ее веки были опущены. Ее грудь поднималась и опускалась под участившимся дыханием. Глаза ее открылись, как только он начал опускать сорочку ниже. Еще ниже… Ее талия. Ее бедра. Ее ноги. Эти длинные, длинные ноги…
      Сорочка лежала возле ее ног, словно сброшенный кокон. А она – она была не просто прекрасна. Она была божественно прекрасна. Афродита, вышедшая из морской пены.
      И в то же время чувствовалось, что ее тело было готово к рождению ребенка. Его ребенка. Он мог видеть нежную припухлость ее живота. Его прелестную округлость. Бутон, готовый распуститься.
      Он медленно провел рукой по нему, ощущая под своей ладонью мягкую шелковистость ее кожи. Её тепло. Он опустил руку ниже. Еще ниже. Увидел, как дрогнули ее ресницы. Услышал стон, сорвавшийся с ее губ, в тот момент, когда его пальцы скользнули между ее бедер…
      – Нет, – еле слышно прошептала она.
      Но ее руки уже были на его плечах, и, приподнявшись, она откинула назад голову и приблизила свои губы к его губам.
      Она хотела его. Хотела его! Он еле удержал себя, чтобы не увлечь ее вниз, на пол, и тут же овладеть ею… Но все это только игра.
      Дамиан отпустил ее. Поднял халат и накинул ей на плечи. Дрожа, задыхаясь, она вцепилась в него руками.
      – Я изменил свое решение – по поводу того, что говорил тебе.
      – Значит, я останусь здесь? – Если бы он ничего не знал, то мог бы подумать, что она вздохнула с облегчением.
      Черта с два, подумал Дамиан и опять притянул ее к себе.
      – Я имею в виду, – сказал он холодно, – что был бы дураком, вкладывая деньги и не получая ничего взамен.
      – Не понимаю…
      – Ты будешь спать со мной. И родишь мне сына. И если до этого времени ты докажешь, что можешь быть хорошей любовницей, я женюсь на тебе, дам мое имя, мой титул… и позволю заботиться о моем ребенке. – Он притянул ее еще ближе. – Ну а если я не буду удовлетворен, то оставлю себе сына, а тебя отправлю назад в Нью-Йорк, где ты можешь сколько угодно судиться со мной.
      Казалось, время остановилось. Словно завороженная, не мигая, Айви смотрела ему в глаза.
      – Я ненавижу тебя, – прошептала она.

      Женщина, представившаяся персональным ассистентом Дамиана Аристедеса, позвонила в шесть часов утра и, не извинившись за столь ранний звонок, спросила:
      – А есть ли у вас паспорт, мисс Мэдисон?
      Айви так и подмывало сказать, что паспорта у нее нет. Но что толку? Насколько ей было известно, королевские особы и сопровождающие их лица не очень-то в них и нуждаются.
      – Да. У меня он есть.
      – В таком случае будьте готовы к восьми тридцати. Строго к восьми тридцати, – произнес четкий голос. – Его Высочество не любит, когда его заставляют ждать. Шофер приедет за вами и поднимется в квартиру, мисс Мэдисон.
      – Разумеется, – сказала Айви и повесила трубку.
      Его ассистентка, должно быть, не находила ничего странного в такого рода поручениях. Одну женщину отправить в Грецию, другую – в Тимбукту…
      Принц, вероятно, привык, что любовниц ему доставляют по первому же его требованию.
      Что ж, его ожидает сюрприз.
      Никогда она не согласится стать его любовницей! Никогда не согласится стать для него вообще кем бы то ни было, а тем более женой.
      Большой «Мерседес» бесшумно скользил по оживленным улицам Манхэттена. Айви смотрела сквозь затемненные стекла на спешащих по своим делам людей и удивлялась, как она допустила, чтобы все это случилось. У нее не было денег на хорошего адвоката, но она знала многих людей, занимающих высокие посты. Наверняка кто-нибудь мог бы помочь ей…
      – Мисс?
      Машина остановилась; шофер стоял возле открытой двери.
      – Мы уже на месте, мисс.
      Это место – аэропорт Кеннеди, откуда она неоднократно летала на съемки, – было ей хорошо знакомо. Но в этот раз Айви была пассажиром частного лайнера. Они нередко бывают довольно большими, но она еще ни разу не видела такого огромного частного лайнера.
      Солнце бросало слепящие блики на полированные поверхности крыльев, играло яркими широкими мазками на плавных изгибах фюзеляжа с небольшой изящной эмблемой: щит, копье, черный бык.
      – Мисс Мэдисон?
      Стюард пригласил ее пройти к самолету. На кармане его фирменного пиджака была та же самая эмблема, и она подумала, что, скорее всего, это герб дома Аристедесов.
      Внутри салона было прохладно. Светлые, теплого оттенка стены. Кресла и маленькая софа, обтянутые рыжеватой мягкой кожей. Толстый бежевый ковер, покрывающий весь пол салона до самой дальней задней двери.
      И, конечно, Дамиан был уже здесь. Он сидел в одном из кресел, полностью погруженный в чтение газеты.
      – Мисс Мэдисон, сэр, – сказал стюард. Дамиан медленно поднял голову, казалось с трудом оторвавшись от газеты.
      Она выпрямилась, автоматически придав своему липу непроницаемое холодное выражение, хорошо известное по многотысячным журнальным фотографиям.
      Сегодня утром Айви проявила особое внимание к своей внешности. В результате на ней были шелк, кашемир и мягкий черный кожаный пиджак, купленный в прошлом году на съемках в Милане.
      Дамиан едва взглянул на нее и, коротко кивнув, снова погрузился в газету.
      Как ни странно, ее это задело. Похоже, он собирается разыгрывать роль случайного знакомого? Что ж, может быть, это даже и к лучшему.
      Кивнув в ответ, она направилась мимо него в глубь салона. Его вытянутая рука загородила ей дорогу.
      – Ты будешь сидеть здесь, – сказал он, указывая на соседнее кресло.
      – Я предпочла бы устроиться где-нибудь подальше.
      – Меня не интересуют твои предпочтения, – сказал он таким непререкаемым тоном, что ей захотелось дать ему пощечину. Но она решила все же поберечь силы на будущее и не тратить свою энергию на мелкие стычки.
      Стюард вежливо откашлялся.
      – Могу ли я чего-нибудь принести вам, мадам, после того как мы наберем высоту? Чай, кофе?
      – Ни чая, – быстро сказал Дамиан, не поднимая головы, – ни кофе. Мисс Мэдисон пьет только сок и минеральную воду. Это уж на ее усмотрение.
      Айви почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Почему бы ему в таком случае просто во всеуслышание не объявить о ее беременности! Но если он собирается втянуть ее в открытую войну, ему это не удастся.
      – Как приятно, – сказала она спокойно, – когда тебе предоставляют хоть какой-нибудь выбор. Пусть даже самый маленький.
      Дамиан посмотрел на нее. Подождал. Его рот нетерпеливо дернулся.
      – Должен ли Томас из этого заключить, что вы не хотите ничего?
      – То, чего я хочу, вряд ли Томас мне сможет предоставить. Я говорю о свободе. – Айви произнесла эти слова слишком спокойно.
      Лицо Дамиана потемнело. Секунду никто из них не произнес ни слова. Затем Дамиан нарушил молчание.
      – Ты свободен, Томас. – И, подождав, пока стюард не ушел, повернулся к Айви. – Последний раз я прощаю это, – произнес он глухо.
      – Что прощаете, Ваше Высочество? Правду?
      Он так сжал рукой ее запястье, что у Айви перехватило дыхание.
      – Ты будешь относиться ко мне с должным уважением или же…
      – Или же?..
      Его глаза сузились.
      – Только попробуй – и узнаешь.
      Айви тяжело вздохнула. Что ж, ей придется пройти через все это. В ее жизни было и кое-что похуже. Что случилось с ней много лет назад и то, что она хотела бы забыть, но…
      Но это сделало ее сильной.
      Могущественный принц пока не в курсе, но вскоре ему все же придется узнать кое о чем.
      За окном темнота все сгущалась. В салоне включили свет. Айви зевнула. Зевнула снова. Провалилась куда-то в темноту… и, испуганно вскрикнув, проснулась, почувствовав у себя на виске чье-то дыхание.
      – Что ты делаешь?
      Его губы дернулись. Сколько уже раз она видела это чуть заметное движение – попытку сдержать улыбку.
      – Вы думаете, я собираюсь наброситься на сонную женщину? – Улыбка вырвалась наружу. – Я не такой дурак. Когда я буду любить тебя, ты будешь хотеть меня так же страстно.
      Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы осадить его.
      – Я всего лишь хотел опустить спинку сиденья, – мягко сказал он. – Что бы ты могла спать лежа.
      – Я вовсе не хочу спать!
      – Ну тогда просто отдохнуть немного, – сказал он, и опять тень улыбки, от которой у нее замирало сердце, мелькнула на его губах. – Дай мне…
      Он наклонился ближе. Стоило ей чуть повернуть голову – и их губы встретились бы… Она отпрянула в сторону.
      – Как только ты не устаешь постоянно давать указания!
      – Тебе необходим отдых. Ты же беременна, – тихо сказал он.
      И то, как сейчас он произнес это слово – так интимно и мягко, – заставило ее сердце учащенно забиться.
      – Я вижу, ты уже стал экспертом по этой части, – быстро сказала она.
      И тут же поняла, что сделала ошибку.
      Словно маска упала на его лицо.
      – То, что я знаю об этом, – сказала он, отстранившись от нее, – я знаю благодаря Кей. Твоя сестра всеми способами пыталась убедить меня в своей беременности.
      – Вообще-то Кей не родная моя сестра, – сказала Айви.
      Боже, зачем она вдруг заговорила об этом?
      – Да, я слышал от тебя, что вы были сводными сестрами. Одна фамилия… Значит, твоя мать вышла замуж за отца Кей и ты приняла его фамилию?
      Зачем только она затронула эту тему?
      – Да.
      – И сколько тебе было лет?
      – Мне было десять. Кей – четырнадцать.
      – Она сказала, что ее отец умер, когда ей было шестнадцать. Еще одна ложь?
      – Нет. Он умер через два года после того, как моя мать вышла за него замуж. Они погибли вместе – он и моя мать, – разбились на вертолете.
      – Извини. Должно быть, это было для вас обеих тяжело.
      Она кивнула.
      – А кто потом заботился о вас? Что случилось дальше?
      – Ничего, – сказала она тихо. – Нас отправили в приют. А потом, когда Кей исполнилось восемнадцать, она нашла работу и у нее появился свой дом.
      – И ты стала жить с ней?
      – Нет, – Айви прикусила губу. – Я осталась в приюте.
      – И?..
      И мир изменился для меня навсегда.
      Но она не сказала этого. Ее жизнь – не его дело.
      – Я думаю, – сказала она холодно, – что тебя должно интересовать только то, что связано с моей беременностью.
      Она ожидала от него ответной колкости. Но Дамиан лишь удивленно поднял брови и грустно посмотрел на нее. Потом повернулся, протянул руку и нажал кнопку звонка.
      Стюард, точно волшебный джинн из лампы Аладдина, появился буквально через секунду.
      – Томас, – сказал Дамиан, – мы бы хотели на обед отварного лосося, зеленый салат с маслом и уксусом и запеченный картофель.
      – Хорошо, сэр.
      Опять он за нее подумал. За нее все решил. И за нее сделал заказ, будто она и говорить уже разучилась.
      – Я вовсе не голодна, – сказала она резко. Никто не ответил. Никто даже не посмотрел на нее.
      – А сначала, Томас, я бы хотел выпить стаканчик «Рислинга». И, пожалуйста, принесите мисс Мэдисон немного «Перье» и лимон.
      – Я не хочу…
      – Никакого лимона в «Перье»? Хорошо. Без лимона, Томас.
      – Хорошо, сэр.
      Айви нахмурилась и… промолчала. Но как только стюард закрыл за собой дверь, резко повернулась в сторону Дамиана и выпалила:
      – У тебя что, проблемы со слухом? Я же сказала, что не хочу есть.
      – Тебе нужно есть за двоих.
      – Давно устаревшая чушь.
      – Если у тебя хватит ума из духа противоречия морить себя голодом…
      – Я вовсе не собираюсь морить себя голодом!
      – Да, и вот что еще, – произнес Дамиан как ни в чем не бывало. – Надо будет начать заниматься греческим языком. Я найму репетитора.
      – Мой язык – английский, – сказала она с раздражением.
      – Твой дом теперь в Греции.
      – Нет. Мой дом там, откуда ты увез меня. И он всегда будет моим домом. И я никогда не дам тебе забыть об этом. – Уже еле сдерживаясь, она тяжело дышала. – И если ты действительно думаешь, что я уморю голодом себя и своего ребенка…
      – Моего ребенка, – поправил он ее холодно. – Не твоего.
      На языке у Айви уже вертелся правдивый ответ. Слава богу, она так ничего и не сказала.
      Они ели молча.
      Айви пыталась представить, что еда не интересует ее, но голод брал свое. Ела ли она вообще что-нибудь с самого утра?
      Наконец стюард убрал со стола и принес десерт. Два хрустальных фужера были наполнены темными вишнями с высокой шляпкой взбитых сливок. – Я никогда раньше не ела взбитых сливок, – призналась она.
      – Рад, что ты оценила десерт. Ведь это же крем-фройше.
      Как вкусно! Она съела все до последней вишенки, до последнего кусочка крема и…
      И почувствовала на себе взгляд Дамиана.
      Его глаза – горячие, влажные, почти черные от расширившихся зрачков – были прикованы к ее губам.
      Жаркая волна нахлынула на нее, сдавленный звук вырвался из ее горла. Он вздохнул и посмотрел ей в глаза…