Дамиан вылезал из нью-йоркского такси, когда увидел ее.
      В отвратительном настроении, ставшем уже привычным за последние три месяца, он перестал замечать все, что имело хоть какой-то намек на красоту. Но мужчина должен быть мертвым, чтобы не обратить внимания на такую женщину.
      Изумительна, была его первая мысль. Изогнутые темные очки широким черным мазком закрывали значительную часть ее лица, но нежная припухлость губ была столь многообещающей, что и монах забыл бы о своем монастыре…
      Длинные волосы с мягким, каким-то шелковистым блеском. Смесь золота и шоколада, мягкими волнами падающая ей на плечи.
      Высокая. Пять футов и девять-десять дюймов – рост модели. И эта манера носить одежду – мягкий кожаный блейзер, облегающие черные брюки и высокие черные сапоги – была такой, что казалось, будто женщина сошла со страницы журнала «Вог».
      Несколько месяцев назад он удостоил бы ее не только взглядом. Он подошел бы к ней, улыбнулся и спросил, не собирается ли она тоже позавтракать в «Портофино».
      Но только не сегодня. И вряд ли вообще в обозримом будущем, подумал Дамиан, сжав губы. И не имело никакого значения, как она там выглядит под своими темными очками.
      Дамиан сунул таксисту пару купюр, захлопнул дверцу и шагнул на тротуар. И в тот же момент женщина сняла очки и посмотрела на него. Ее взгляд был спокойным и пристальным.
      Она была не просто изумительна. Она была потрясающе эффектна!
      Идеальной формы овальное лицо, высокие скулы, прямой аристократический нос. И совершенно невероятные глаза. Широко посаженные, глубокого зеленого цвета, с густыми длинными ресницами.
      И эти губы…
      Черт!
      Он удивился, как быстро отреагировало его тело, но, в конце концов, у него уже несколько месяцев не было женщины. Пожалуй, этот период оказался самым продолжительным с тех пор, как вскоре после шестнадцатилетия, соблазненный одной из многочисленных любовниц отца, Дамиан был посвящен в тайны сексуальных отношений.
      Но сейчас он уже не мальчик. Он – мужчина. Мужчина с холодным сердцем, твердо решивший не иметь дела с женщиной, как бы прекрасна и соблазнительна она ни была…
      – Эй, приятель, здесь все-таки Нью-Йорк! Ты что же, думаешь, тротуар – твои частные владения?
      Дамиан резко обернулся, готовый дать отпор наглецу и…
      – Рейз, – улыбка осветила его лицо.
      – Сам собой, во плоти, – блеснул зубами Лукас.
      Улыбка Дамиана стала еще шире. Они хлопнули друг друга по рукам и коротко обнялись.
      – Чертовски рад тебя видеть.
      – Я тоже. Ну как, готов к обеду?
      – Когда это я был не готов отобедать в «Портофино»?
      – Да. Конечно. Я просто, я имел в виду… – Лукас откашлялся. – У тебя все в порядке?
      – Все отлично.
      – Тебе надо было бы тогда сразу позвонить. К тому времени, как я узнал об этом из газет, ну… об этой аварии…
      Дамиан напрягся.
      – Забудь.
      – Я понимаю, как это тяжело. Потерять невесту…
      – Я сказал, забудь об этом.
      – Я не знал ее, но…
      – Лукас. Я не хочу говорить об этом.
      – Ну ладно, – сказал Лукас, силясь улыбнуться. – В таком случае… Я попросил Антонио оставить нам столик. Как в старые добрые времена, – улыбнулся Лукас.
      Ничего уже не будет, как в старые добрые времена, подумал Дамиан.
      Казалось, все здесь было, как раньше. Вот только разговор почему-то не заладился. А после двойных порций виски и водки оба вдруг надолго замолчали.
      – Ну, – наконец нарушил молчание Лукас, – и что нового?
      Дамиан пожал плечами.
      – Ничего особенного. А у тебя?
      – Да то же, что и обычно. На прошлой неделе был на Таити, Так сказать, спускал на пляже свое состояние…
      – Порочная жизнь? – усмехнулся Дамиан.
      – Что ж, кому-то надо жить и такой жизнью. Опять молчание. Лукас откашлялся.
      – Я видел Николо и Эйми на прошлой неделе. На вечернем приеме. Всё сожалели, что тебя не было.
      – Как они?
      – Отлично. И их малышка – тоже.
      Снова молчание. Лукас сделал глоток виски.
      – Николо сказал, что он пытался дозвониться до тебя, но…
      – Да. Я получил его сообщение.
      – И я звонил тебе. В течение нескольких недель. Рад, что вчера ты наконец снял трубку.
      – Я тоже, – кивнул Дамиан, как если бы это было на самом деле. Прошло десять минут, и он уже сожалел, что подошел к телефону и согласился на предложение Лукаса встретиться. Впрочем, подобные ошибки могут быть вовремя исправлены, подумал он и, взглянув на часы, сказал: – Дело в том, что у меня на сегодня еще кое-что намечено. Не уверен, что смогу остаться на обед. Конечно, я попытаюсь, но…
      – Ничего у тебя не намечено. Ты просто ищешь повода, чтобы избежать вопроса…
      – Ерунда. Спрашивай.
      – Почему ты ничего не сообщил Николо и мне, когда все случилось? Почему нам пришлось узнавать обо всем из этих чертовых газет?
      – Это уже целых два вопроса, – холодно заметил Дамиан.
      – Будет и третий. Почему ты не обратился к нам за помощью? По какой такой идиотской причине ты решил пройти через все сам, один?
      – Все – это что?
      – Ну хватит же, Дамиан! Ты же знаешь, о чем я. Потерять женщину, которую любил…
      – Послушай, ты словно упрекаешь меня, что я за ней не уследил, – прервал его Дамиан.
      – Бог мой, о чем ты? Просто мы с Николо об этом говорили и…
      – Так вот чем вы были заняты? Сплетничали, будто пара старых дев…
      Он увидел, как сузились глаза Лукаса. Конечно, с его стороны было нехорошо насмехаться над искренней заботой друзей, но сейчас он меньше всего хотел, чтобы ему сочувствовали.
      – Мы беспокоились о тебе, – тихо сказал Лукас – Хотели помочь.
      Дамиан расхохотался. Увидев, как растерянно заморгал Рейз, он резко наклонился к нему через стол и яростно зашептал:
      – Помочь справиться мне с моим горем, ты это имел в виду?
      – Нуда, черт! Почему бы нет?
      – Вы бы могли мне помочь одним, – Дамиан чеканил каждое слово, – привести ко мне Кей.
      – Да, – вздохнул Лукас. – Я понимаю. Я…
      – Нет, – холодно сказал Дамиан. – Ты не понимаешь. Я вовсе не хочу, чтобы она снова была со мной, Лукас. Я просто сказал бы ей, что теперь знаю, кто она такая…
      Они замолчали, увидев приближающегося официанта со следующей двойной порцией водки. Официант поставил стакан перед Лукасом и вопросительно взглянул на него.
      – Еще виски, – кивнул Лукас, – двойное.
      Они подождали, пока принесли виски. Затем Лукас наклонился вперед.
      – Послушай, – сказал он мягко, – я знаю, тебе плохо. Твоя невеста, причем в положении. Пьяный водитель, узкая дорога… – Он поднял стакан и сделал большой глоток. – Должно быть, это очень тяжело… Я, конечно, не знал ее…
      – Ты уже второй раз это говоришь, и ты действительно не знал ее.
      – Да, но ты так быстро влюбился в нее и сделал ей предложение. И…
      – Любовь тут совершенно ни при чем. Лукас ошеломленно уставился на него.
      – Ни при чем?
      Дамиан пристально посмотрел ему в глаза. Может быть, виной тому было виски? Может быть, что-то во взгляде его старого друга? А может быть, образ той женщины возле ресторана, неожиданно всплывший в памяти?..
      Кто знает истинную причину? Но сейчас Дамиан был уверен только в одном: он устал хранить правду.
      – Не я делал ей предложение. Просто стечение обстоятельств, как говорится… Она была беременна. Потом у нее случился выкидыш – так она сказала.
      – Что ты имеешь в виду?
      – Она… она никогда не была беременна. – Желваки заходили на его скулах. – Это все была ложь.
      Лицо Лукаса побледнело.
      – Черт! Она дурачила тебя!
      Если бы Дамиан услышал хоть нотку жалости в голосе Лукаса, он тут же бы встал и ушел. Но жалости не было. Только возмущение и злость.
      Неожиданно все здесь – звук голосов и приглушенный смех, тихий звон стаканов и клацанье столовых приборов – показалось ему совершенно невыносимым. Он встал, бросил на столик несколько банкнот и взглянул на Лукаса.
      – Я купил квартиру. Это всего несколько кварталов отсюда.
      Лукас тут же вскочил с места.
      – Пошли.
      И в этот момент Дамиан впервые за последнее время подумал, что все убудет хорошо…
      Они сидели в большой гостиной. Водка и виски уступили место черному крепкому кофе.
      Вид вечернего Нью-Йорка, открывающийся из огромных окон, которые полностью занимали три стены, был просто потрясающий, но ни один из них не обращал на него внимания.
      – Значит, – сказал Лукас, – ты встречался с ней очень редко.
      Дамиан кивнул.
      – Только тогда, когда бывал в Нью-Йорке.
      – А затем хотел порвать с ней?
      – Да. Она была очень красива. И просто дьявольски сексуальна. Но чем больше я узнавал ее… Может быть, это покажется странным… в общем, все выглядело так, словно она носила маску и эта маска время от времени с нее соскальзывала.
      – Ничего странного, – усмехнулся Лукас, – есть женщины, которые пойдут на все, лишь бы окрутить мужчину с деньгами.
      – И я увидел в ней то, чего прежде не замечал. Казалось, Кей заботит только материальная сторона всего, что окружало ее. Только количество денег определяло для нее ценность людей. Она просто третировала водителей такси, официантов… – Дамиан сделал глоток кофе. – Мне это надоело.
      – Кому бы не надоело!..
      – Сначала я просто решил больше не звонить ей. Потом подумал, что это будет не слишком красиво, и пригласил ее на ужин. На прощальный ужин. – Его лицо помрачнело. Он встал, подошел к окну и посмотрел вниз на город. – Она сразу же начала плакать. И сказала… что беременна.
      – И ты поверил?
      Дамиан резко повернулся к нему.
      – Она была моей любовницей два месяца.
      Лукас вздохнул и тоже встал.
      – Ты прав. – Он помолчал. – И что же ты сделал?
      – Я пообещал, что буду поддерживать и ее, и ребенка. Она же сказала, что если бы я действительно заботился о ребенке, то предложил бы ей жить вместе со мной.
      – О, боже! Слушай…
      – Да. Я знаю. Но она была беременна от меня. По крайней мере, я так думал.
      Лукас снова вздохнул.
      – Конечно.
      – Это был какой-то кошмар, – Дамиан судорожно передернул плечами. – Думаю, она почувствовала себя настолько уверенно… Она обращалась с моей прислугой, как с рабами, от «Тиффани» мне пришел шестизначный счет… – Его скулы сжались. – Она стала мне неприятна, и я уже не хотел иметь с ней ничего общего.
      – Никакого секса? – тупо спросил Лукас.
      – Никакого. Не мог себе представить, как я вообще с ней когда-то спал. Она же думала, что я потерял к ней интерес из-за ее беременности. – Он скривился. – Начала говорить, как хорошо бы все было, если бы не ее беременность… – Дамиан встал и направился к столу с кофейным подносом, но на полпути повернул в сторону и подошел к маленькому шкафчику из тикового дерева.
      – Ты что пьешь?
      – Что наливаешь.
      На лице Дамиана мелькнуло подобие улыбки. Он плеснул бренди в пару низких хрустальных стаканов и протянул один из них Лукасу. Они вылили.
      – Через пару недель она сказала, что у нее случился выкидыш. Я почувствовал… Не знаю, что я почувствовал. Конечно, я был расстроен, что потерял ребенка. Я привык думать о нем как о ребенке, понимаешь? – Он покачал головой. – И в то же время я почувствовал и облегчение. Наконец-то мы могли закончить наши отношения.
      – Но только она этого не хотела, – покачал головой Лукас.
      Дамиан невесело рассмеялся.
      – Ты очень догадлив. Ну так вот. Она начала устраивать истерики. Говорила, что я обещал провести с ней всю жизнь.
      – Но ты же не обещал?..
      – Да будь я проклят! Единственное, что нас связывало, это был ребенок. Верно?
      – Верно, – повторил Лукас и понял, что теперь можно вообще ничего не говорить – ворота были открыты, поток хлынул.
      – Казалось, она погрузилась в депрессию. Целыми днями оставалась в постели. Отказывалась есть. Пошла к своему гинекологу, и он посоветовал ей снова забеременеть.
      – Но…
      – Точно. Я уже не хотел ребенка, тем более от нее. Мне нужно было только, чтобы она ушла. – Дамиан сделал еще глоток бренди. – Она умоляла меня подумать и изменить решение. Приходила в мою комнату каждую ночь.
      – У вас были отдельные комнаты?
      Глаза Дамиана холодно блеснули.
      – С самого начала.
      – Да, да. Извини. Ты говорил…
      – Она хорошо знала, что делала. Я не хотел ее, но однажды… – Желваки заходили у него на скулах. – Я не горжусь этим.
      – Ладно, не вини себя за это. Она просто тебя соблазнила…
      – Я использовал презерватив. Кей была в бешенстве. «Я хочу от тебя ребенка», – сказала она. А потом…
      Дамиан надолго замолчал. Лукас наклонился вперед.
      – А потом?..
      – А потом, – Дамиан глубоко вдохнул, – потом она сказала, что снова забеременела. И ее доктор подтвердил это.
      – Но презерватив?..
      – Он был порван, сказала Кей, когда она… когда она его с меня снимала. – Дамиан закашлялся. – Черт, почему я должен был этому не поверить? Мы все знаем, как рвутся эти проклятые штуки.
      – Значит, она снова забеременела.
      – Кей была неплохой актрисой. Утренняя тошнота, изжога в середине ночи. Но она не была беременна, – его голос напрягся, – ни тогда, ни когда-либо еще…
      – Дамиан. Ты не можешь быть в этом уверен…
      – Ей нужно было мое имя. Мои деньги. – Дамиан зло рассмеялся. – Даже мой титул. Это, как мы оба с тобой знаем, вещь не более ценная, чем старый хлам. Но ей нужно было все. – Он глубоко вздохнул. – И вся эта ложь насчет ребенка ей нужна была только для этого.
      – Когда ты это узнал?
      – Когда она погибла. – Он осушил свой стакан и наполнил его снова. – Я был в Афинах по делам. Звонил ей каждый вечер, чтобы узнать, как она себя чувствует. Позже мне стало известно, что она завела себе любовника, с которым и проводила все время, пока я отсутствовал.
      – Черт, – пробормотал Лукас.
      – Они были на Лонг-Айленде. Узкая извилистая дорога вдоль северного берега. Он был за рулем, и оба – после изрядной дозы кокаина. Машина свалилась прямо в море. – Дамиан невидящим взглядом смотрел поверх своего стакана. – Ты говорил о горе, Лукас. Да, я горевал, только не о ней, а о моем нерожденном ребенке… до тех пор, пока, просматривая ее бумаги, не нашел вырезку из какого-то дамского журнала о симптомах беременности.
      – Но это ещё не значит…
      – Я отправился к ее доктору. И он подтвердил, что Кей никогда не была беременна. Ни в первый раз. Ни во второй. Все это было враньем!
      Они сидели молча, пока солнце не скрылось за зубчатой стеной нью-йоркских небоскребов. Наконец Лукас откашлялся.
      – Хотел бы я сказать что-нибудь умное. Дамиан улыбнулся и похлопал друга по плечу.
      – Ты заставил меня выговориться. Ты не представляешь, насколько мне стало легче. Я держал в себе все это, как в закупоренной бутылке.
      – Послушай, у меня есть идея. Помнишь мой клуб? – Лукас взглянул на часы. – Пойдем со мной. Выпьем немного, а потом двинем дальше. – Он заговорщицки улыбнулся. – Поужинаем в том местечке на Спрингс-стрит, помнишь? Пара холостяков в городе, как в старые добрые времена.
      – Спасибо, но вряд ли я составлю тебе хорошую компанию сегодня.
      – А почему бы и нет? Мы долго одни не просидим. Не успеем и моргнуть, как парочка хорошеньких девушек уже присоединится к нам.
      – Сейчас я предпочел бы держаться от них подальше.
      – Ты уверен?
      И вдруг перед его глазами возник образ женщины с зелеными глазами.
      – Да, – быстро сказал он. – Определенно.
      – Ну хорошо, – улыбнулся Лукас. – Я позвоню тебе завтра утром. Может быть, поужинаем вместе.
      – Я бы с удовольствием, но завтра я улетаю на Минос. – Дамиан коротко сжал плечо Лукаса. – Береги себя.
      – И ты себя, – сказал Лукас и, бросив на друга внимательный взгляд, нахмурился. Дамиан выглядел лучше, чем несколько часов назад, но его взгляд был каким-то отсутствующим. – Как бы мне хотелось, чтобы ты изменил свои планы на вечер. Забудь, что я говорил о женщинах. Лучше давай сходим в спортивный зал: пробежимся по треку, потолкаем штангу…
      – Ты действительно думаешь, что я буду чувствовать себя лучше, если опять тебя обставлю?
      – Только раз тебе это и удалось, да и то тысячу лет назад в Йеле.
      – Да брось, это ж в порядке вещей! – засмеявшись, Дамиан обнял Лукаса за плечи и слегка подтолкнул к двери. – Не беспокойся обо мне, Рейз. Я приму душ, налью себе еще бренди, а потом – спасибо тебе! – собираюсь хорошенько выспаться – впервые за все эти месяцы.
      Дамиан закрыл за Лукасом дверь, прислонился к ней спиной, и улыбка медленно сползла с его лица.
      Он сказал Лукасу правду – ему действительно стало лучше. В течение трех месяцев после смерти Кей Дамиан избегал своих друзей и знакомых, уйдя с головой в работу в тщетной надежде избавиться от душившей его ненависти.
      Но какой смысл ненавидеть мертвую женщину? Или злиться на то, что позволил себя обмануть? Какой в этом смысл?
      Никакого, повторял он про себя, медленно поднимаясь по лестнице в спальню. Абсолютно никакого.
      Кей сделала из него дурака. Ну и что? Мужчины проходят в жизни и не через такое. А если где-то в глубине души он все еще переживал смерть своего нерожденного ребенка, который никогда не существовал, то и с этим он когда-нибудь справится.
      Лукас прав. Лучшим лекарством для него сейчас была бы женщина. Мягкое податливое тело… Жаждущие губы… Женщина без амбиций и планов на будущее. Только удовольствие…
      И опять перед его глазами возник тот образ. Зеленоглазая женщина с солнечными волосами. Какой шанс он упустил! Как она смотрела на него!
      Надо бы позвонить Лукасу. Сказать, что его план относительно вечера не так уж и плох. Ужин, выпивка, милые девушки, пусть даже и не с зелеными глазами…
      Звонок в дверь заставил Дамиана отложить телефон в сторону.
      Лифт обслуживал только его квартиру, и никто не мог воспользоваться им без разрешения консьержа. А консьерж получал разрешение только лично от Дамиана.
      И тут до него дошло.
      – Лукас, – сказал он и начал быстро спускаться по лестнице.
      Должно быть, друг передумал и решил вернуться.
      – Рейз, – сказал Дамиан, широко распахивая двойные двери, – когда ты научился читать мысли? Я только что собирался позвонить тебе…
      Но это был не Лукас.

      Какое это было зрелище!
      Казалось, челюсть Дамиана Аристедеса вот-вот упадет на пол. Пожалуй, Айви увидела самую забавную картину за последние несколько месяцев.
      Очевидно, Его Высочество совсем не приучен к сюрпризам.
      Дамиан совершенно непробиваем, говорила Кей. Ну, это уж вряд ли. Во всяком случае, она бы так не сказала.
      – Кто вы? Что вам нужно?
      Она молчала. Удовольствие оттого, что она застала принца врасплох, быстро улетучилось. Ее сердце стучало с такой силой, что, казалось, и он мог слышать его удары.
      – Это вы были сегодня перед рестораном «Портофино».
      Он быстро справился с секундным замешательством. Его голос приобрел властность, серые глаза сузились.
      – Вы что, репортер одной из этих жалких газет? Я не даю интервью.
      Очевидно, он ее не узнал. А может быть, Кей никогда ему и не показывала ее фотографию? Что такой вариант тоже возможен, Айви поняла еще тогда, у ресторана. Она ехала за ним, боясь потерять его из виду, от самого его офиса на 57-й улице.
      Он посмотрел на нее так, как обычно смотрят мужчины, – с интересом и жадностью. И Айви презирала их за это. Хотя сегодня, когда он буквально на секунду задержал на ней свой взгляд, она почувствовала…
      – У вас проблемы со слухом? Кто вы? Чего хотите? И каким дьявольским способом вы сюда попали?
      Он сделал два шага вперед, приблизившись к ней почти вплотную. Без сомнения, это была своего рода угроза. И она не смогла не сработать. Несмотря на высокий рост, Айви пришлось отклонить назад голову, чтобы встретиться с ним взглядом, и немного отступить.
      – Три вопроса, – сказала она быстро. – Хотите услышать все сразу или я могу задавать их по очереди?
      Она чуть не вскрикнула, когда он внезапно обхватил ее запястье и резко вывернул ей руку за спину. Айви никак не ожидала демонстрации физического превосходства от такого избалованного аристократа.
      – Уберите свои руки!
      – Мне потребуется одна секунда, чтобы позвонить в полицию, а через пять минут вы уже будете давать показания.
      – Я думаю, вы меньше всего заинтересованы, чтобы в это дело вмешивалась полиция, Ваше Высочество.
      Его глаза сузились.
      – Почему же, скажите на милость?
      Она набрала побольше воздуха и сказала:
      – Меня зовут Айви.
      Ничего. Никакой реакции.
      – Айви Мэдисон.
      Он даже не моргнул. Либо он чертовски хороший актер, либо… Дрожь пробежала по ее коже.
      – Вы… вы действительно Дамиан Аристедес?
      Он усмехнулся.
      – Немного запоздалый вопрос, но уверен, что так оно и есть.
      – Тогда… тогда вы должны меня знать…
      – Нисколько.
      – Я сестра Кей. Ее сводная сестра.
      Вот здесь уже была реакция. Казалось, его глаза превратились в два ледяных озера. Он резко отпустил ее руку, как будто отшвырнул ее от себя, и отступил назад.
      – Вы опоздали с соболезнованиями ровно на три месяца.
      – Я надеялась, что вы первый мне позвоните.
      Он хмыкнул.
      – С чего бы мне делать это? Вообще-то я даже не знал, что у Кей вообще есть сестра. – Он пристально посмотрел на нее. – Если только вы действительно ее сестра.
      – Конечно, я ее сестра. И вы наверняка знаете обо мне.
      Голос ее звучал уверенно. Но нельзя сказать, что этой уверенностью его можно было убедить.
      Начать хотя бы с того, как она здесь оказалась. Почему предварительно не позвонила ему или не воспользовалась электронной почтой? И вообще, какой черт ее сюда принес?
      Есть только один способ это выяснить, подумал Дамиан и протянул руку к телефону, лежавшему на мраморном столике возле двери.
      – Что вы делаете?
      – Призываю вас к откровенности. Не хотите отвечать на мои вопросы? Отлично. Тогда вам придется рассказывать свою историю полиции.
      – А я советую вам подумать дважды, прежде чем вы наберете номер, мистер Аристедес.
      Она начала голосом обвинителя, подобно игроку в покер, уверенному в своей легкой руке. Но ситуация изменилась – ее голос прервался и задрожал, ее глаза, такого насыщенного зеленого цвета, как будто она носила контактные линзы, расширились и увлажнились.
      Шантажистка, подумал он холодно. Ясно, что она пытается втянуть его в какую-то игру. Вопрос только, в какую?
      – Принц, – поправил он ее. Обычно Дамиан просил называть себя по имени или по фамилии. Но если он хотел поразить кого-нибудь своей надменной властностью, тогда в ход шел титул. – Принц Дамиан. Я даю вам одну секунду на размышление. Как вы попали сюда?
      – Вы имеете в виду, как я попала в лифтовый холл, минуя консьержа?
      Было видно, как она пыталась справиться с ситуацией и вернуть себе самообладание. Черта с два он это допустит! Положив телефон на стол, он шагнул к ней. Она отступила назад и коснулась спиной гладкой холодной стены.
      – Хватит обиняков, леди. Мне нужен прямой ответ.
      Она прикусила краешек нижней губы, а потом провела по ней языком.
      Дамиан почувствовал, как у него свело живот. Лукас прав. У него слишком долго не было женщины.
      – Посыльный придержал для меня дверь у служебного входа. Он был очень любезен. А потом я поднялась по пожарной лестнице.
      – Если вы сестра Кей, почему вы просто не могли попросить консьержа пропустить вас?
      – Я все эти три месяца ждала вашего звонка. И подумала, что, может быть, вы вообще не хотите меня видеть. В таком случае консьерж мог бы меня просто не пропустить.
      – Ваши документы.
      – Что?!
      – Документы. Доказывающие, что вы действительно сестра Кей.
      – Не понимаю, за что Кей любила вас… – пробормотала она себе под нос, доставая из сумки кожаный бумажник. – Вот. Мои водительские права. Устроит?
      Айви Мэдисон, живет в Челси. Дамиан взглянул на нее.
      – Но это еще не доказывает, что вы ее сестра.
      Она снова открыла бумажник и достала оттуда фотографию. Хотя снимок был довольно старый, не оставалось никаких сомнений, кто изображен на этом снимке. Две поразительной красоты девушки смотрели прямо в камеру. Впрочем, они не были похожи друг на друга.
      – Хорошо. Значит, вы ее сестра. Только давайте побережем наше время, – сказал он холодно. – Ваша сестра не оставила никаких денег.
      Зеленые глаза гневно сверкнули.
      – Я здесь не из-за денег!
      – И ничего из драгоценностей. Я все отдал на благотворительные цели. Так что требовать абсолютно нечего.
      – Меня это совершенно не волнует.
      – Правда? – Пожав плечами, он скрестил на груди руки.
      Ее глаза наполнились слезами.
      – Вы… вы эгоистичный, самодовольный, надутый индюк, пусть и с королевской кровью! – прошептала она дрожащим голосом. – Индюк, который может испортить все вокруг себя. Но поверьте мне, принц Дамиан, мистер Аристедес или как вы там еще себя называете, вы никогда не поймете, что потеряли!
      Эту маленькую, эмоционально наполненную речь она, судя по всему, собиралась завершить на высокой ноте, проскользнув мимо него к двери. И не надо было этому мешать. Логика подсказывала Дамиану отойти в сторону и пропустить ее. К черту логику!
      Он придвинулся к ней ближе и прижал ее к стене. Она уперлась ему в грудь ладонями и попыталась оттолкнуть его. Но Дамиан лишь рассмеялся и, стиснув пальцами тонкие запястья девушки, прижал ее руки к стене. Ее щеки запылали от возмущения и гнева.
      – Какого черта! Отпустите меня!
      – Как же так, солнышко, – проворковал он, – я не понимаю. Вы так рвались увидеть меня и вдруг покидаете.
      Она ударила его острым носком своей туфли по ноге. От боли глаза его расширились, и он сильнее прижал ее к стене.
      Не было никакой причины, чтобы горячая волна желания прошла по его телу, когда он посмотрел вниз на ее пылающее лицо. Но эта волна все-таки прошла.
      Ее глаза горели, как у дикой кошки. Волосы разметались и спутались. Нежные губы дрожали, обнажая влажную белую полоску зубов. И вдруг сразу, мгновенно, Дамиан понял, зачем она здесь.
      Каким же твердолобым идиотом он был!
      Кей, конечно же, рассказывала ей о нем. Что у него есть деньги, титул и он неравнодушен к красивым женщинам.
      И сейчас, когда Кей уже нет, есть Айви – живая, соблазнительная Айви…
      Его взгляд снова упал на ее губы.
      – Не думайте, что я настолько глуп, – сказал он тихо. – Конечно же, я знаю, зачем вы здесь.
      Ее глаза просияли. Уголки губ приподнялись в легкой улыбке.
      – Слава богу, – сказала она дрожащим голосом, – а то я уже думала…
      Дамиан прервал ее на половине фразы. Его пальцы вплелись ей в волосы, и, наклонив голову, он поцеловал ее.
      Она вскрикнула и, сжав кулаки, ударила его в грудь. Какое милое прикосновение, отметил он про себя с холодностью, противоречившей возросшему желанию. Эта женщина пришла сюда в надежде занять освободившееся место ее сестры. Что ж, надо дать ей урок: поцеловать ее, а затем послать ко всем чертям!..
      Она притворялась. Он знал это. Это было частью ее игры. Дамиан слегка укусил ее за нижнюю губу. Она коротко вскрикнула, и он скользнул языком между ее зубами, пробуя ее вкус и целуя снова и снова, пока она не застонала и, откинув голову, не прижала свои ладони к его груди…
      Дьявол!
      Дамиан резко отпустил ее, почти оттолкнул. Она отпрянула назад. Глаза широко открыты, зрачки огромны – казалось, их глубокая чернота поглотила всю яркую зелень радужки.
      Какого черта он это делает? Она пользуется теми же приемами, что и Кей. Сирена, соблазняющая мужчин…
      Ее рука взметнулась вверх, и звон пощечины эхом отозвался в гулкой пустоте коридора.
      – Ты негодяй! – выкрикнула она срывающимся голосом. – Подонок, сукин сын!
      – Не надо устраивать здесь театр, – прорычал Дамиан. – Или я тоже подберу тебе имечко.
      – Не могу понять, почему Кей любила тебя!
      – Твоя сестра не любила ничего, что не имело бы на себе ярлычка с весьма круглой суммой. А теперь – убирайся! Проваливай ко всем чертям, пока я не вызвал полицию!
      – Подумать только! Так любить, что дать тебе возможность уговорить ее завести ребенка!
      – О чем ты болтаешь?
      – Будто не знаешь! Она потеряла своего первого ребенка, и ты, вместо того чтобы посочувствовать и утешить ее, приказал ей убираться вон, потому что она не смогла дать тебе наследника.
      Может ли ложь заставить мужчину потерять дар речи? Открыв рот, Дамиан замер, пытаясь уловить смысл услышанной фразы.
      – Ты хотел избавиться от женщины, которая любила тебя. Но моя сестра сказала, что пойдет на все, чтобы родить ребенка, несмотря на то что беременность была для нее, как говорили врачи, большим риском!
      Быстро шагнув к ней, Дамиан схватил ее за плечи, почти оторвав от пола, и, приблизив свое лицо, яростно прошипел:
      – Убирайся… Слышишь? Убирайся из моего дома, и моей жизни или же отправишься в тюрьму. И не думай, что выйдешь оттуда через пару часов. Мои адвокаты позаботятся, чтобы ты осталась там до конца своей жизни.
      Но в чем он мог обвинить ее? В том, что она была первоклассной лгуньей? С его стороны это была лишь пустая угроза.
      – Кей любила тебя!
      – Я уже сказал, что именно любила Кей. У вас есть пять секунд, мисс Мэдисон. Раз, два…
      – И она нашла способ дать тебе ребенка. Тогда ты был доволен, но сейчас отказываешься признать…
      – Прощайте, мисс Мэдисон!
      Дамиан развернул ее к двери и подтолкнул в сторону лифта.
      – Я позвоню консьержу и, если вы не спуститесь вниз через тридцать секунд, вызову полицию.
      Двери лифта открылись. Сжав пальцами ее локоть, он втолкнул ее внутрь. Слезы текли по ее лицу.
      В этом деле она такая же мастерица, как и Кей, подумал он с холодной злостью. Впрочем, у Кей все же выходило не так натурально. Ее лицо краснело, кожа шла пятнами, но, несмотря на это, нос всегда оставался сухим.
      Глаза Айви были затуманены слезами. Лицо побледнело. И ее нос – черт возьми! – ее нос был мокрым.
      Какая трогательная деталь подлинности, подумал Дамиан, сделав шаг назад.
      – Я была просто дурой, что пришла сюда.
      Дамиан задержал рукой закрывающиеся двери лифта.
      – Все вышло не так, как ты предполагала? – спросил он с усмешкой. – А я оказался тем сукиным сыном, каким ты меня себе и представляла, – подвел он итог.
      – Я говорила Кей, что это дурная затея, но она не хотела и слушать.
      – Представляю. Двое начинающих воришек обсуждают, как бы им получше обчистить карманы простака.
      Она смахнула слезы рукой.
      – Только не думай, что сможешь пойти на попятную после рождения ребенка!
      – Я бы и не мечтал об… – Он отшатнулся назад. – Какого ребенка? Что ты несешь?
      – Я не позволю тебе даже минуты находиться возле него. И плевать я хотела на всех твоих чертовых адвокатов!
      Дамиан ошеломленно уставился на нее, отпустив дверь лифта, которая тут же начала снова закрываться.
      – Какой ребенок? – Его голос звучал угрожающе, рука с силой вцепилась в закрывающуюся дверь.
      – Ты отлично знаешь, какой! Мой. То есть Кей. – Ее голос дрогнул. – Кей и твой.
      Земля покачнулась под его ногами. У Кей был ребенок? Нет. Кей никогда не была беременна. Так сказал ему ее доктор…
      – Ты лгунья!
      – Хорошо, можешь с этим и оставаться. Я просто говорю, что не дам моему ребенку – ребенку Кей – быть рядом с таким сукиным сыном…
      Она только коротко вскрикнула, когда он буквально выдернул ее из лифта и, протащив по коридору, бросил в большое кожаное кресло.
      – Что за ерунду ты несешь? – Он стоял перед ней, широко расставив ноги и скрестив на груди руки. – Давай, рассказывай. Что за ребенок? Где он?
      Айви подскочила, словно развернувшаяся пружина.
      – Уйди с моей дороги!
      Он схватил ее за плечи и грубо притянул к себе.
      – Отвечай мне, черт возьми!
      Их глаза встретились. Казалось, секунды переросли в часы. И, выскользнув из его рук, она опустила ладонь на свой живот и тихо сказала:
      – Этот ребенок. Ребенок у меня внутри. Я беременна, принц Дамиан. Беременна вашим ребенком.

      Беременна?!
      Беременна от кого? От него?
      В голове у него все поплыло. Дьявол! Какой мужчина стерпел бы подобное обвинение от женщины, с которой он ни разу не был близок!
      А затем все стало на свои места.
      Может, она и беременна, но к нему это не имеет ни малейшего отношения. Как можно зачать ребенка, не прикасаясь друг к другу?
      Она молча смотрела на него. Вызов и ожидание читались в каждой черточке ее подвижного лица. А ему больше всего на свете хотелось взять ее за плечи, как следует встряхнуть и выставить вон из своего дома. Но сначала…
      Дамиан хмыкнул. А затем махнул рукой и, закинув назад голову, громко расхохотался.
      Айви бросила на него возмущенный взгляд.
      – Да как ты можешь над этим смеяться!
      Но он просто не мог заставить себя остановиться.
      Он слышал немало невероятных историй. И все же ни одна из них не могла сравниться с той, которую он только что услышал.
      Это было забавно. И от этого можно было прийти в ярость.
      Она что, считает его самым последним дураком? Ее сестра определенно считала. Да, но с той он хотя бы спал. И это, в конце концов, давало ей основание заявить, что она беременна.
      Его смех резко оборвался.
      – Ты оскорбила меня.
      – Оскорбила? – Ее брови удивленно поднялись.
      – Тем, что явилась с этой бессовестной ложью. – Засунув руки в карманы, он трагически вздохнул. – Неужели же ты не знаешь, что перед тем как забеременеть, женщине надо хотя бы разок переспать с мужчиной, а ни ты, ни я…
      И вдруг до него дошло, куда она клонит. Он слышал о таких трюках раньше. Красивая женщина присматривала богатого мужчину, достаточно известного в широких кругах. Мужчину, чье имя часто можно было увидеть на первых полосах газет. В подходящее время она встречалась с ним и сообщала, что они якобы были вместе на каком-то приеме, или на яхте, или где-то еще – есть масса разных местечек, где они могли бы пересечься. И дальше она бросала бомбу.
      Она беременна! И он должен за это отвечать. Когда же мужчина, возмущаясь, говорил, что это невозможно, что он никогда даже не видел ее, женщина начинала плакать. Он был пьян в ту ночь, он соблазнил ее, неужели он не помнит?
      Но зато помнит она. Каждый миг. Каждый вздох. Каждая малейшая деталь их встречи в ту ночь врезалась ей в память, и если он не хочет, чтобы его имя появилось в рубрике скандальной хроники, то должен поступить как настоящий мужчина. То есть дать ей денег – весьма солидную сумму, – чтобы помочь ей, так сказать, справиться с ситуацией. Никакой речи о замужестве. Только деньги, чтобы пережить трудное время.
      Большинство мужчин предпочитают сразу же отдать деньги, даже если они и могли бы доказать свою непричастность, лишь бы избежать скандальной огласки.
      Дамиан стиснул зубы.
      Да. Похоже именно такой сценарий ему и собираются предложить… Но только не выйдет! Пора показать его прекрасной шантажистке, что в подобную ловушку его не удастся заманить.
      Он уже попался на крючок одной из сестричек Мэдисон. И будет последним дураком, если клюнет на наживку другой сестры.
      Дамиан посмотрел на нее. Она стояла не шелохнувшись. Плечи расправлены, голова поднята, глаза блестят в открытом вызове.
      Бог мой, как хороша!
      Дамиан улыбнулся и, медленно подняв руки, зааплодировал.
      – Превосходно. Замечательное представление. – Улыбка исчезла с его лица. – Только одна проблема. Этот спектакль не для меня. Я знаю вашу игру. И не участвую в ней.
      – Игру? Такты это называешь игрой?
      – Возможно, я использовал не совсем правильное слово. Скорее, похоже на мелодраму. Ты – невинный нежный цветок, а я – бессердечный злодей.
      – Не понимаю…
      Дамиан начал медленно приближаться к ней. Она вздрогнула и отступила. Хорошо, подумал он холодно. Она боится его. И правильно делает, что боится.
      – Не хочешь ли поведать свою трогательную историю, так сказать, в деталях? Спокойнее, не стесняйся. Неужели ты так плохо выучила свою роль? Ведь ты собиралась напомнить мне, что я делал, когда, напившись где-то на вечеринке… – Он остановился в нескольких дюймах от нее. Его губы скривились в насмешливой улыбке. – Ну? Я жду. Где это случилось? Здесь? В Афинах? На моей яхте?
      – Я не сказала…
      – Совершенно верно. И это моя вина. Я просто не дал тебе возможности рассказать сказочку. Но зачем тратить время на такие банальности? Я был пьян. Я соблазнил тебя. А теперь… так сколько месяцев, говоришь?
      – Три месяца. И ты это прекрасно знаешь, как и то, что в твоих словах нет ни капли правды!
      Айви уже все поняла. Этот человек, которым ее сестра так восхищалась, этот прекрасный Адонис – одного взгляда на него было достаточно, чтобы заставить быстрее забиться женское сердце, – смотрел на нее сейчас презрительно сощуренными глазами и лгал сквозь стиснутые зубы.
      Как Кей только могла любить его!
      – Могу ли я сказать более прямо, мисс Мэдисон? – Дамиан крепко сжал руками ее плечи. – Убирайся отсюда вон, пока я не потерял терпение!
      Ему не нужен был его ребенок!
      Айви и раньше об этом догадывалась. После аварии, пережив шок от потери Кей, она с нарастающим беспокойством ждала его звонка и наконец поняла, что его молчание, собственно, и есть своего рода послание ей.
      Но этого было недостаточно. Он должен был письменно закрепить свой отказ. Айви нужен был документ, где говорилось бы, что Дамиан Аристедес отказывается от ребенка или же считает всю эту историю ложью и не признает себя его отцом.
      – Я вижу, что вы задумались, мисс Мэдисон.
      Айви смутилась. Скрестив на груди руки и сузив глаза, он пристально разглядывал ее лицо.
      Она привыкла к мужским взглядам. Когда с сотен фотографий на обложках журналов смотрит твое лицо, стоит ли удивляться, что каждый второй мужчина оглядывается тебе вслед. Можно считать это частью ее платы за успех.
      Но Дамиан смотрел по-иному. Выражение на его лице говорило не о желании, а о презрении. Но как он смеет презирать ее! Конечно, она вступила в дьявольскую сделку – Айви знала это почти с самого начала, – но все же готова была исполнить свой долг, даже если это и разорвет ее сердце.
      Принц Дамиан, который положил всему этому начало, решил притвориться, что даже не знает, о чем идет речь. Что ж, хорошо. Это значит, что она сдержала свое обещание и может оставить прошлое позади – чтобы сосредоточиться на будущем. На ребенке, который скоро у нее появится.
      Ее ребенок, не его.
      – Вы прозрачны, как стекло, мисс Мэдисон, – усмехнулся Дамиан. – И если вы надеетесь что-нибудь выиграть, то, поверьте мне, – он тонко улыбнулся, – вряд ли у вас это получится.
      В чем-то он был прав. Если она и пыталась для себя что-то выиграть, то совсем не то, что он думал.
      – Я буду рада уйти отсюда и вдвойне рада никогда больше не видеть вас, принц Дамиан. Но сначала…
      – Ага. Сначала ты хочешь получить чек… И сколько? Одну сотню тысяч? Пять сотен? Миллион? Не надо делать круглые глаза. Мы оба знаем, что ты пришла сюда именно за этим.
      – Не чек.
      – А, значит, наличные.
      – Мне не нужны деньги. Мне нужно письмо, где ты отказываешься от всех прав на моего ребенка.
      Он рассмеялся. Рассмеялся, черт возьми!
      – Неужели ты не понимаешь, что пора остановиться?
      – Подпиши, поставь дату, и я навсегда исчезну из твоей жизни.
      Его смех оборвался, словно кто-то нажал на выключатель.
      – Достаточно, – процедил он сквозь зубы. – Убирайся из моего дома, пока я не сделал чего-нибудь такого, о чем позже мы оба могли бы очень пожалеть. – Добавив еще одну резкую фразу по-гречески, он взял ее за плечи и, развернув, подтолкнул к двери. – А если у тебя хватит ума рассказать эту невероятную историю кому-нибудь еще…
      Она может нанять адвоката. Но он может нанять их дюжину. У него власть. Деньги. Статус. Но есть все же какой-то выход. Должен быть!
      – И если найдется какой-нибудь безмозглый идиот, который не разглядит за твоим прелестным личиком, какая ты редкостная стерва…
      Развернувшись, Айви выбросила руку и ударила его по щеке. От неожиданности он моргнул и попятился. И она почувствовала, как холод оскорбленной гордости сменила теплая волна удавшейся мести.
      – Ты – самодовольный, напыщенный осел! – Айви шагнула вперед и ткнула пальцем прямо ему в грудь, в самую середину накрахмаленной сорочки. – Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до того, кто ты и как много у тебя денег!
      Он схватил ее за локоть и резко притянул к себе.
      – Ты ничего не хочешь от меня, да? – Его верхняя губа дрогнула, обнажая зубы. – И именно поэтому пришла сюда? Потому, что тебе ничего не нужно?
      – Я пришла, так как думала, что это я должна тебе. Но я ошиблась. Я ничего тебе не должна. И предупреждаю: если ты передумаешь – через месяц, через год, – и предъявишь права на моего ребенка…
      – Проклятье! – взревел он. – Да нет же никакого ребенка! Откуда ему взяться? Я никогда не спал с тобой. Как столь необходимая деталь могла ускользнуть из твоего хитроумного плана? – Схватив ее за запястье, Дамиан резко вывернул ей руку назад. – Вы допустили несколько ошибок, мисс Мэдисон. Первое – я никогда не напиваюсь до беспамятства. Второе – я никогда не забываю женщин, с которыми был близок… – Он медленно смерил ее взглядом с головы до ног. – И, поверьте мне, леди, если бы я был с вами, я бы это запомнил… – Он притянул ее ближе. – Ты сказала, что мы были близки. Я сказал, что мы не были. Почему бы нам не урегулировать этот вопрос?
      – Он того не стоит. К тому же я никогда не говорила, что мы были близки.
      Его губы раздвинулись, обнажив ряд блестящих зубов.
      – Ах, Айви, Айви, сбиваешь меня с толку? – Его улыбка исчезла, глаза сузились. – Смотри, не упусти свой шанс. Докажи, что мы спали вместе. Напомни, как это было.
      – Хватит. Довольно! Отпусти меня…
      У нее перехватило дыхание, когда он слегка сжал рукой ее горло и поцеловал ее. Возглас протеста сорвался с ее губ.
      Ее губы были прохладными и мягкими. И вкус ее был такой сладкий… Слаще, чем в первый раз. Может быть, оттого, что он уже знал форму ее рта. Нежную припухлость губ. Их шелковистую чувственность.
      Айви вскрикнула и ударила его кулаком в грудь, и он сказал себе, что пора ее отпустить. Он ответил на ее вызов и показал ей, что она не имеет над ним никакой власти…
      Его эрекция была мгновенной. Он скользнул рукой по ее спине и прижал к себе так, чтобы она могла почувствовать это.
      О боже, он был как в огне!
      Тихий стон сорвался с ее губ и затем, так же как и в первый раз, он ощутил в ней перемену. Ее губы стали теплыми. Напряжение ушло из ее тела, и она прижалась к нему.
      – Пожалуйста, – прошептала Айви, – пожалуйста…
      И услышав ее голос, такой тихий и мягкий, он захотел эту женщину еще больше. Он скользнул рукой под ее жакет и почувствовал нежную округлость груди в своей ладони. Кровь застучала в его ушах, когда он ощутил сквозь тонкую ткань блузки, как напряглись и заострились ее соски. Она застонала, и дрожь возбуждения прошла по его телу.
      Крепче прижав ее к себе, он просунул руку под пояс ее джинсов. Как нежна и прохладна была ее кожа…
      Он был охвачен желанием, и желанием столь первобытным, что не имело никакого значения – кто она и зачем она здесь. Он хотел ее. И она хотела его. Хотела его…
      Дьявол! Дамиан оттолкнул ее от себя и отступил назад.
      – Не могу поверить, что Кей любила тебя и хотела подарить тебе ребенка! – Слезы текли по ее лицу.
      – История уже начинает надоедать. К тому же ты запуталась. Если ты беременна, то как же это получилось? Разве мы спали вместе?
      – Ты же знаешь, что мы никогда…
      – Ах, да, – усмехнулся он. – Я совсем забыл. Мы не спали вместе, не лежали в кровати. Мы занимались этим стоя. Или же сидя в кресле. А может быть, на софе…
      – Ни софы, ни кресла не было! Была просто сперма – твоя сперма. И шприц. И я…
      – Ну да. Верно. Ты, моя сперма, шприц… – И тут он отшатнулся от нее. – Что?!
      – Да ты отлично все знаешь! Ты даже не потрудился приехать в клинику, чтобы провести искусственное оплодотворение. О, нет! Ты захотел соблюсти инкогнито. Поэтому и был использован презерватив… – Горечь прозвучала в ее голосе.
      Дамиан хотел что-то сказать и… и не мог. Это было просто фантастично.
      – Нечего сказать, Ваше Высочество? – усмехнулась Айви.
      – Ошибаешься, – сказал он спокойно. – Тебе придется пройти тест на беременность. А затем, если он окажется положительным, придется сделать еще один тест – на отцовство.
      Айви с изумлением посмотрела на него. Она не могла понять, почему он хотел, чтобы она прошла эти тесты… Если только он говорил правду. Если он действительно ничего не знал о ребенке.
      А если он не знал… Что случится, когда он узнает?
      – Зачем мне проходить какие-то тесты? – быстро сказала она. – Ты же говоришь, что не хочешь ребенка. Вот и отлично. Тебе нужно только дать мне документ…
      – Нет, моя сообразительная. Это ты должна представить мне документ, официально подтверждающий, что ни ты, ни я, ни этот шприц никогда и нигде не встречались, кроме как в твоем разгоряченном воображении.
      Дамиан молча взял ее за руку, довел до лифта, втолкнул в кабину, и через секунду захлопнувшиеся двери скрыли от него ее растерянное лицо.

      Всю дорогу домой Айви ломала себе голову. Если Дамиан все знал о ребенке, если все было, как клялась в этом Кей, то почему он был так потрясен, услышав о способе зачатия? А он, несомненно, был потрясен.
      И зачем ему было нужно, чтобы она прошла эти тесты? Возможно, подумала Айви, открывая дверь своей квартиры, это был просто тактический ход, чтобы отделаться от нее… Но световой сигнал на телефоне был включен. Человек, представившийся как доверенное лицо Дамиана Аристедеса, оставил ей сообщение.
      Завтра к восьми часам утра она должна была прийти в одну из наиболее престижных клиник города.
      Бессильно опустившись в кресло, Айви наконец ощутила всю тяжесть прошедшего дня. Она была совершенно измучена и готова расплакаться. Стоило ли ей так стремиться к этой встрече?
      Но отступать было поздно.
      В холле клиники, куда Айви приехала на следующее утро, она сразу же увидела высокого темноволосого мужчину, стоявшего спиной к входу.
      Ее сердце подпрыгнуло. Неужели Дамиан?
      Мужчина повернулся – в очках, с залысинами. Конечно, это был не принц. Почему она ожидала встретить здесь Дамиана?
      Высокий мужчина увидел ее. Да он смущен не меньше, чем она. Протянув руку, мужчина представился адвокатом принца и предложил ей любую помощь, какая может понадобиться.
      – Вы здесь для того, – сказала Айви, намеренно игнорируя его протянутую руку, – чтобы принц был уверен, что я не подтасую результаты теста?
      У него было одно приятное качество – он не пытался ей возражать или что-то доказывать. Лишь молча провел её к дверям кабинета, откуда уже выглядывал молодой врач.
      – Пройдемте со мной, мисс Мэдисон. Джентльмен может подождать возле кабинета.
      – О, он не джентльмен, – вежливо возразила Айви, – он юрист.
      Даже адвокат рассмеялся.
      Результаты, как ей сказали, будут известны через две недели.
      Она подумала, что два столетия, пожалуй, ее бы больше устроили.
      Кроме того, ей посоветовали в течение двух дней поменьше нагружать себя, что она и сделала.
      На четвертый день позвонил ее агент с предложением работы – обложка для журнала «Ла Белле». Это был очень выгодный заказ, но Айви отказалась. Она чувствовала себя все время усталой; спина болела, да и, если честно, она никогда особенно не была увлечена своей работой. Но ей нужны были деньги. Большую часть своих сбережений она отдала Кей.
      Кей, которая пришла к ней вся в слезах…
      Сестра жила, как она рассказала, с Дамианом Аристедесом. Айви слышала о нем и раньше. Если вы читаете «Пипл» или «Вэните Феэ», его имя просто не могло бы остаться для вас незамеченным. Как писали в журналах, принц был невероятно красив и невероятно богат. Да, согласилась Кей, но к тому же еще и невероятно скуп. Он отказался платить за ее квартиру, но в то же время настаивал на том, чтобы она не работала.
      Он хотел, чтобы она всегда, в любое время была к его услугам.
      И Айви пришлось дать ей деньги. Это была огромная сумма. Но как она могла отказать? Она так много была должна Кей… И деньги никогда не смогут оплатить ее долг.
      Через несколько недель Кей пришла к ней и поведала свою историю. Как у нее был выкидыш и как Дамиан теперь, еще до брака, хочет быть уверенным, что она все-таки сможет родить ему наследника.
      Айви тогда подумала, что это очень жесткое требование, но Кей обожала Дамиана. Она плакала и рыдала, без конца повторяя, как бы хотела иметь от него ребенка, как бы желала сделать ему такой подарок.
      Она напомнила Айви о том времени, когда они были подростками, о том времени, о котором Айви хотелось бы никогда не вспоминать…
      – Ты помнишь, в каком отчаянном положении ты была тогда? – спросила Кей сквозь слезы. – Вот в таком же положении и я сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, ты должна мне помочь!
      В конце концов Айви согласилась. Ей удалось убедить себя, что она поступает правильно, хотя на душе кошки скребли. И уж никогда она не могла подумать, что все зайдет настолько далеко и превратится в нечто такое, что заставит ее горько пожалеть о своем согласии. В нечто, с чем она может покончить, только выиграв дело в суде. Но как она будет оплачивать судебные расходы?
      Айви протянула руку к телефону и, набрав номер своего агента, сказала, что все же сделает обложку для «Ла Белле». Не стоит отказываться от хороших денег, к тому же снимать будут только ее голову, и ей нечего опасаться, что ее беременность может быть замечена.
      Тем не менее фотограф настоял, чтобы Айви была экипирована с ног до головы. Она провела весь день, делая макияж, бесконечно переодеваясь и причесываясь – и все это в туфлях на высочайших каблуках, казалось уносящих ее к самому небу, а на деле лишающих последних сил, эффектных «Монолос».
      Когда к концу дня Айви добралась до своего дома в Челси, она чувствовала себя совершенно разбитой. Голова болела, дорогой макияж – у нее не было времени смыть его – жесткой маской сковывал лицо, ну а ноги… А ноги были как два сгустка боли.
      Она так и не сняла последнюю пару «Монолос» из финальной серии снимков, и туфли ее совершенно доконали.
      – Бедняжка, – охал стилист. – Оставь их себе как подарок.
      У нее не хватило сил даже переодеться. Доковыляв до такси и от такси до подъезда, Айви перевела дыхание, чтобы преодолеть три лестничных пролета до своей квартиры. Ее качало от усталости, когда она наконец добралась до своей площадки, морщась от боли в ногах. Стиснув зубы и закрыв глаза, она постояла минуту и, вытащив из сумки ключи, вставила их в замок.
      Скорее – сбросить ненавистные каблуки, встать под теплый душ, а затем нырнуть в прохладную шелковую пижаму. И съесть сэндвич из мягкого пшеничного хлеба с ореховым маслом и медом…
      Айви захлопнула за собой дверь, автоматически набросила цепочку, повернулась…
      И закричала.
      Мужчина – темноволосый, широкоплечий, в голубых джинсах и черном пиджаке – сидел, вытянув длинные ноги, в низком кожаном кресле в ее комнате.
      – Не устраивай истерики, – сказал он, быстро поднявшись.
      Но было уже поздно.
      Пол накренился под ее ногами. Сильные руки сомкнулись вокруг нее. И наступила темнота.
      Веселенькая шуточка получилась, мрачно думал Дамиан, держа на руках безжизненное тело. Ее лицо пугало своей мертвенной бледностью. Дыхание было почти незаметным, и казалось, что оно вот-вот прервется совсем. Что ему делать? Позвонить в «Скорую помощь»? Подождать, пока очнется? Попробовать найти нашатырный спирт?
      Айви глубоко вздохнула. Ее ресницы дрогнули. Веки поднялись. В зеленых глазах мелькнуло смущение.
      – Дамиан?
      Впервые она назвала его по имени.
      – Дамиан, что случилось?
      – Ты потеряла сознание. Моя вина. Извини.
      – Как ты попал сюда?
      – Консьерж пропустил меня. – Его губы лукаво изогнулись. – История о твоем долго отсутствующем брате и стодолларовая купюра смягчили его сердце.
      – Пожалуйста, отпусти меня. – Она была бледна как мел, но в голосе звучали нотки нетерпеливого негодования.
      – Тебе бы стоило полежать до прихода доктора. Айви замотала головой.
      – Мне не нужен никакой доктор!
      Дамиан усадил ее на маленькую, покрытую гобеленом софу.
      – Сиди спокойно.
      Он пошел на кухню, нашел полотенце, высыпал на него колотый лед и вернулся в комнату. Айви послушно сидела на том же месте, куда он ее посадил.
      – Держи, – сказал он отрывисто, подавая ей полотенце.
      – Мне это не нужно, – так же резко ответила она, но все же взяла полотенце и приложила его ко лбу.
      Он внимательно разглядывал ее.
      Она выглядела измученной и усталой. Темные полукружья обозначились под глазами, несмотря на толстый слой макияжа. В прошлый раз она была совсем без косметики. И зачем ей этот грим при такой изумительной естественной красоте?
      Он скользнул взглядом по ее фигуре.
      Айви была в свободном толстом свитере и юбке в тон. А туфли… что она с собой делает, надевая такую обувь? Дамиан оторвал взгляд от глубоко врезавшихся в кожу узких ремешков.
      – Что с твоими ногами? Неудобная обувь?
      – Как мило, что ты это заметил.
      – Неужели ты настолько тщеславна, что носишь туфли, которые делают из тебя инвалида?
      – При чем тут тщеславие?.. Что ты делаешь?!
      – Снимаю эти чертовы туфли!
      – Не смей! – Она попыталась оттолкнуть его руки.
      Его ловкие пальцы быстро вытащили тонкие ремешки из маленьких, отделанных блестящими камнями пряжек. С легким стуком туфля упала на пол, за ней другая.
      – Лучше?
      Она не ответила.
      Пробормотав что-то сквозь зубы, Дамиан подтянул к себе ее распухшую лодыжку.
      – Конечно же, лучше, – ответил он на свой собственный вопрос. Его сильные длинные пальцы мягко массировали ее стопу, щиколотку, голень; быстро скользили вниз и вновь медленными разминающими движениями поднимались к колену. – Зачем женщины устраивают себе такие пытки?
      – Я только что со съемок. Стилист оставил мне туфли в качестве подарка. Они иногда так делают, – сказала она, удивляясь, зачем она ему все это объясняет.
      – И ты, в порыве благодарности, решила убить себя, отправившись в них домой?
      – Да. Именно так… – Она освободила свою ногу из его рук и подтянула ее к себе. – А теперь ты ответь мне на более существенный вопрос: что ты вообще здесь делаешь?
      Он достал из кармана конверт и бросил его на кофейный столик.
      – Это… это результаты теста? – задохнулась она.
      Он кивнул.
      – Но ведь… они собирались прислать их мне.
      – И мне тоже.
      – Но это не по правилам! Результаты моего теста касаются только меня… – Айви умолкла, сообразив, что дальше говорить бесполезно, протянула руку к конверту и… – Скажите мне, – тихо попросила она.
      – Но ты же и так знаешь, – в его голосе послышалось сдерживаемое раздражение. – Я отец этого ребенка, который, надо полагать, должен был быть ребенком Кей.
      Айви облегченно вздохнула.
      – А пол?
      – Мальчик.
      Она засмеялась, прижав ладонь к своим губам.
      – Я же все это говорила! Только ты и слушать не захотел.
      – Теперь я слушаю внимательно, – сказал Дамиан, откинувшись назад и скрестив на груди руки. – Расскажи мне все с самого начала.
      И она рассказала. С того самого момента, как Кей предложила ей свой план, и до их встречи в его квартире. Хотя там были некоторые детали, точнее, одна деталь, о которой Айви предпочла умолчать…
      Она не могла сказать ему об этом. По крайней мере, сейчас. А может быть, и никогда… Но теперь она подробно изложила Дамиану всю остальную историю, ответила на его вопросы, кусая губы всякий раз, когда он, усмехаясь, покачивал головой, поскольку и она сама в глубине своего сердца уже начала разделять его недоверие…
      То, о чем Кей ее попросила и на что она согласилась, теперь казалось просто безумием.
      – Почему? – сказал он, когда она закончила свой рассказ. – Почему, когда Кей попросила тебя быть… как это называется?
      – Суррогатная мать. Ее яйцеклетка. Твоя сперма. – Она почувствовала, как краснеет. – Я сказала тебе, почему. Вы оба хотели ребенка. Кей знала, что не сможет его родить.
      Одним прыжком Дамиан вскочил на ноги.
      – Ложь! Я никогда не говорил о ребенке!
      – Ты просил меня рассказать. Я рассказала. Она задохнулась, когда он рывком поднял ее на ноги и подтянул к себе.
      – Черта едва! – прорычал он. – Сколько она за это заплатила?
      – Заплатила мне? – Айви усмехнулась. – Ни пенни. Ты держал Кей на весьма скромном довольствии.
      – Еще одна ложь! Теперь я все понял, – хлопнул он себя по лбу. – Вы с Кей состряпали отличный планчик. Ты рожаешь ребенка, который' и нужен был ей, собственно, только для того, чтобы заставить меня жениться на ней. А затем, когда она со мной развелась бы, вы обе покатывались бы со смеху, глядя, как компания бессовестных адвокатов высасывает из меня всю кровь.
      Айви вырвалась из его рук.
      – Ты хоть немного представляешь, сколько я зарабатываю в день? И сколько я потеряла бы, не работая пять или шесть месяцев? Нет, пожалуй, даже пару лет…
      – Поэтому ты и отправилась сегодня на работу? – ухмыльнулся он. – У тебя так много денег, что больше и не нужно? И работаешь ты лишь из любви к искусству?
      – Это тебя не касается!
      – Ошибаешься, – холодно сказал он. – Теперь все, что касается тебя, касается и меня тоже.
      – Это вы ошибаетесь, Ваше Высочество!
      – Исходя из сложившейся ситуации, – резко сказал он, – тебе следует называть меня Дамианом.
      – Какая разница, как я буду тебя называть? А насчет ребенка… Мне бы хотелось прийти к соглашению, – сказала она осторожно, – какое бы устроило нас обоих.
      – К какому же?
      Она слышала, как бьется ее сердце. Слышал ли он этот стук?
      – Ты признал своим ребенка, которого не хотел.
      – Более точно – ребенка, о котором я ничего не знал.
      – Ребенка, о котором ты ничего не знал, – повторила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал так, будто она в это поверила, – ребенка, которого хотела моя сестра.
      Айви вздохнула. Что же она наделала! Если бы она только знала, что о ребенке Дамиану ничего не известно, она бы никогда не пришла к нему. А теперь…
      – А теперь все изменилось. Кей уже нет, а я – я хочу этого ребенка. Я не думала, что у меня проснутся к нему такие чувства и что я не захочу с ним расставаться…
      – Очень мило, – сказал он холодно. – Только прошу, избавь меня от этого представления. Сколько?
      Она выглядела растерянной.
      – Я же сказала тебе. Я люблю этого ребенка всем сердцем!
      Дамиан покачал головой.
      – Я не о том спрашиваю. Речь не о твоем сердце, а о твоем кошельке. Сколько я должен заплатить, чтобы ты отдала мне моего сына?
      – Деньги здесь не обладают никакой силой.
      – С помощью денег можно сделать все. – Его губы нетерпеливо скривились. – Так сколько?
      – Мне нужен мой ребенок, Дамиан! А тебе – нет. Ты сам так сказал.
      – Я сказал, что ничего не знал о ребенке. – Он медленно подошел к ней и скользнул рукой под ее свитер. Она хотела оттолкнуть его руку, но это было равносильно попытке сдвинуть дерево. Его пальцы коснулись ее живота. – Это мой сын, – сказал он мягко. – Мой сын в твоем теле. Он несет мои гены. Мою кровь.
      – И мою, – сказала она быстро.
      – То есть Кей.
      Она вспыхнула.
      – Да. Конечно. Я это и имела в виду.
      – Значит, это ребенок, от которого ты хотела отказаться.
      Ей стало больно от его слов.
      – Да, – прошептала она так тихо, что он с трудом услышал ее. – Я думала, что смогу. Но…
      Дамиан взял ее лицо в свои руки.
      – Мое семя, – сказал он, – твоя матка. Другими словами, наш ребенок. – Его взгляд, словно лаская, упал на ее губы. – Через шприц, Айви. Не в моей постели, не в моих объятиях, как это и должно было случиться.
      – Но ничего не случилось, – сказала она высоким, бесплотным, словно чужим голосом. – И ничего с этим не поделаешь.
      Она была права.
      К черту попытки свести все к разумной продуманной схеме! В происходящем вообще нет никакой логики, подумал он и, наклонившись, поцеловал Айви.
      Поцелуй был долгим. И тихий звук, сорвавшийся с ее губ, мог быть только стоном желания. Дамиан еще сильнее прижался к ее губам. Его язык чувствовал ее сладкий вкус и, боже, ее невинность…
      Только она не была невинной. Она вступила в эту бессовестную сделку со своей сестрой – он ни на минуту не поверил в то, что Айви могла совершить такой поступок из чисто гуманных соображений…
      А затем он перестал думать и, прижав ее к себе, все целовал и целовал, пока она не обхватила его шею руками, не раздвинула губы, не приникла к нему всем телом, жадно вбирая его вкус и запах…
      Она покачнулась, когда он отпустил ее. Ее глаза были широко открыты; она выглядела такой же ошеломленной, как и он. И он возненавидел ее. За эту игру, за все представление… за то действие, которое она на него оказывала.
      – Итак, – сказал он ровным голосом, хотя кровь стучала у него в висках. – У нас возникла дилемма. Как я могу потребовать своего ребенка еще до его рождения?
      – Я же сказала, что хочу…
      – Мне плевать, чего ты там хочешь. Ты вступила в дьявольскую сделку со своей сестрой. Теперь пришло время расплачиваться.
      Ее глаза потемнели от ужаса.
      – Ни один суд не заберет ребенка от его матери!
      – Ты не его мать. Зато я его отец. Я уже говорил с моим адвокатом.
      – Твой адвокат еще не господь Бог. Дамиан рассмеялся.
      – Попробуй, сказать ему это. Ты знаешь, сколько я ему плачу?
      – Меня это не интересует. И нечего тут размахивать своими миллионами.
      – Я плачу ему миллион долларов. И это его постоянный доход, не считая тех денег, что он получает за ведение конкретного дела. – Дамиан схватил ее за руку и снова притянул к себе. – И он стоит того. Во всяком случае, он отберет у тебя моего сына.
      – Нет! – Слезы выступили у нее на глазах. – Ты не можешь этого сделать!
      – Но я все же не такой бессердечный, – сказал он мягче. – Я даже готов поверить, что есть какая-то правда в твоих словах и тебе действительно трудно расстаться с этим ребенком. Поэтому я решил кое-что предложить. – Он улыбнулся.
      Казалось не только комната, но и весь мир замер.
      – Что именно? – прошептала Айви.
      Дамиан откашлялся.
      – Десять миллионов долларов за рождение моего ребенка.
      Она рассмеялась. Черт ее побери, она рассмеялась!
      – А до того времени ты переедешь в квартиру, которую я тебе сниму. И, конечно, буду содержать тебя все время, пока ты не родишь.
      Раздался еще один взрыв смеха. Он почувствовал, как у него напрягся буквально каждый мускул.
      – Тебя это забавляет?
      – Меня это изумляет! Ты действительно думаешь, что можешь купить моего ребенка? Что можешь отнять у меня жизнь?
      – Ребенок не твой. Ты почему-то постоянно забываешь об этом. А что до твоей так называемой жизни… – Его глаза потемнели. – У твоей сестры была жизнь, не слишком соответствующая…
      – А ты святой?
      Дамиан почувствовал, что теряет над собой контроль. Кто она такая, эта женщина, тайно проникшая в его жизнь, которая думает, что может насмехаться над ним?
      – Я знаю, кто я, – сказал он холодно. – Более того, я знаю, кто ты. – Его глаза презрительно, блеснули. – Ты женщина, согласившаяся за деньги родить ребенка.
      – Я устала защищать себя, устала от объяснений, устала от угроз, – ее голос дрогнул. – Я не хочу твоих денег и твоей поддержки, и я, конечно же, не перееду ни в какую квартиру. Я… я не принимаю твое предложение!
      Он обхватил ладонями ее лицо, надавив пальцами на виски.
      – Это не предложение. – Его голос звучал хрипло и отрывисто. – Это то, что ты обязана делать. Забудь про квартиру в Нью-Йорке. Ты поедешь вместе со мной в Грецию. И помни, – сказал он холодно. – До тех пор пока не родился мой сын, ты принадлежишь мне.
      Резко повернувшись, он шагнул к двери и вышел.

      Дамиан спускался по лестнице, и ярость застилала его глаза. Он хлопнул входной дверью и быстрыми шагами направился к «Мерседесу», стоявшему на другой стороне улицы.
      Чарлз, его шофер, выскочил из-за руля, ринулся к задней дверце и с готовностью распахнул ее перед ним. Дамиан задержался возле машины. Вечером у него была назначена встреча, и теперь самое время отправиться в офис. Но сейчас ему не до работы. Больше всего ему хотелось выпить.
      – Мне не нужна машина, – быстро сказал он, хлопнув рукой по капоту. – Отгоните ее в гараж, Чарлз, и вы свободны.
      Дамиан вынул из кармана телефон и, позвонив своему ассистенту, отменил назначенную встречу. Затем он набрал номер Лукаса.
      – Ты занят?
      Он постарался, чтобы его вопрос прозвучал как бы между прочим, но, судя по ответу Лукаса, не очень-то в этом преуспел.
      – Что-то случилось?
      – Я не хотел бы обсуждать это по телефону, но если ты занят…
      – Я не занят, – быстро сказал Лукас.
      Ложь, подумал Дамиан, но одна из тех, с которой он с готовностью согласится.
      Через сорок минут двое мужчин усердно потели на беговой дорожке Восточного клуба. Вечерами там бывало довольно свободно.
      Они не обменялись и десятью словами. Дамиан знал, что Лукас дает ему возможность первому начать разговор. Но пока он хотел выработать себя до пота – сначала на подъеме тяжестей, а потом в беге по треку. Нет ничего лучше тяжелой физической нагрузки, чтобы дать выход раздражению и злости.
      Ему пришлось это усвоить еще в то время, когда он восстанавливал «Аристедес шиппинг». Он регулярно ходил в спортивные залы после встреч с теми денежными мешками, что держали его судьбу в своих жадных руках, выгружая товары с барж на доках Аристедеса.
      – Дамиан! Эй, друг, что ты делаешь? Хочешь довести себя до инфаркта?
      Дамиан замедлил бег и оглянулся на Лукаса. Тот стоял на середине дорожки, упершись руками в бедра; капли пота стекали по его голой груди, поднимающейся и опадающей в такт его шумному дыханию.
      Сколько миль они пробежали? С какой скоростью? Вряд ли он мог бы сказать это даже приблизительно.
      Он сошел с дорожки, сгреб пару полотенец с тележки и протянул одно Лукасу.
      – Извини, приятель.
      – Да, пожалуй, стоит извиниться, – сказал Лукас, вытирая лицо. Он улыбнулся. – Я и не думал, что такие старики могут двигаться так быстро.
      Дамиан хмыкнул.
      – Я только двумя месяцами старше тебя, Рейз.
      – Дни считаю, когда ты наконец влетишь в свой тридцать третий.
      Дамиан рассмеялся. Набросив полотенце на плечи, он вместе с Лукасом направился в раздевалку.
      – Спасибо тебе, – сказал он через минуту. Лукас поймал его взгляд.
      – У тебя был такой голос, – сказал он мягко, – что мне пришлось отменить встречу с президентом. – Он толкнул дверь в раздевалку. – Ты расскажешь, что случилось?
      – Давай примем душ, переоденемся и чего-нибудь выпьем.
      В баре было темно, как и должно быть в барах. Пестролистный плющ плотной массой закрывал решетчатые перегородки между столиками. Бармен оказался расторопен, и «Серый гусь на скалах», который они оба заказали, был освежающе прохладным.
      Сначала они молчали. Потом Лукас начал рассказывать о землях, которые он хотел бы присоединить к своим и так необъятным владениям в Испании. Дамиан рассеянно слушал, кивая головой. Вскоре тема была исчерпана, и они снова замолчали.
      – Объявилась сестра Кей, – глухо сказал Дамиан.
      Лукас удивленно поднял брови.
      – Ты не говорил, что у нее была сестра.
      – Я тоже этого не знал. В действительности они сводные сестры. И вот Айви…
      – Сестра?
      – Да. Она сказала…
      – У них одна мать?
      – Один отец. Я думаю. У них одна фамилия. Может быть, он удочерил одну из них… – Дамиан шумно выдохнул. – Но это не имеет значения.
      – Что тогда имеет?
      – Все остальное – все, что она мне сказала. – Дамиан поднял стакан и сделал большой глоток. – У нее будет от меня ребенок…
      – Извини?..
      – Ну да, – Дамиан усмехнулся. – Представляешь?
      Лукас покрутил пальцем у виска.
      – А с головой у нее все в порядке?
      – Действительно, на первый взгляд это просто немыслимо. Но… Есть только одно «но». – Он сделал глубокий вдох и посмотрел на Лукаса. – Она говорит правду.
      Дамиан рассказал ему все.
      Лукас слушал, время от времени комментируя по-испански. Дамиан не все понимал, но это не имело значения. Наконец Дамиан замолчал. Лукас хотел что-то сказать – махнул рукой, откашлялся, сделал глоток водки и снова откашлялся.
      – Я не понимаю. Твоя любовница упросила Айви родить для нее ребенка, но тебе ничего об этом не сказала. Что бы она стала делать, когда он родился бы? Преподнесла бы в подарочной упаковке? Вот, мол, Дамиан, твой сын?
      Дамиан пожал плечами.
      – Не знаю. Может быть, она рассчитывала уехать куда-нибудь на время или еще что-нибудь придумала бы. Она вообще была очень изобретательна, особенно если это сулило ей какую-нибудь выгоду.
      – А эта Айви… – Лукас прищурился. – Она что за женщина?
      Восхитительная женщина, подумал Дамиан. Высокая и гибкая, как тигрица; с глазами, зелеными как весенняя трава, с блестящими, как золото, волосами…
      – Довольно привлекательная.
      – Я не это имел в виду. Мне интересно, что вообще представляют собой такие женщины, которые могли бы согласиться на подобную сделку.
      Дамиан поднес стакан к своим губам.
      – Еще один хороший вопрос.
      – Ты сказал, она модель. Значит, она должна хорошо выглядеть.
      – Разумеется.
      – Ее тело – это ее хлеб с маслом. Зачем ей эта беременность?
      – Я не знаю…
      – Зато я знаю. Для денег, Дамиан. Ты – это большая удача. Она хочет заработать на тебе.
      – Я предложил ей десять миллионов за ребенка. Она отказалась…
      – Десять миллионов, – хмыкнул Лукас, – это малая часть того, чего ты стоишь. Я могу поклясться чем угодно, эта леди высчитала твое состояние до последнего пенни. – Он поднял свой стакан, в котором уже ничего не осталось, и подал знак, чтобы налили еще. – Она красива и умна. Такая идея…
      – Нет. Это была идея Кей.
      – Ты только подумай, Дамиан! Она знала, что твоя возлюбленная не может родить ребенка, и она вбила той в голову…
      – Хватит называть Кей моей возлюбленной! – неожиданно резко оборвал его Дамиан. – Я имею в виду, что физически, конечно, мы были близки. Но это была короткая связь. Я собирался порвать с ней.
      – Да. – Лукас молча подождал, пока бармен наполнил его стакан. Затем наклонился через стол. – Айви была в курсе всего. Она узнала, как ты повел себя, когда ее сестра притворилась беременной. – И, откинувшись на спинку стула, с мрачной уверенностью произнес: – Я уверен, что весь этот план был ее идеей.
      – Айви?
      – Ну конечно. Она увидела, как можно добраться до больших денег. Она выносит ребенка. Ты сначала ничего не будешь знать об этом, но, когда он родится, ты, как и тогда, поступишь, что называется, правильно. Ты примешь его в свою жизнь и заплатишь ей столько, сколько она попросит. Миллиарды, а не какие-то там несколько миллионов! И она, и Кей могли бы всю жизнь жить в свое удовольствие.
      Дамиан провел пальцем по холодному краю стакана.
      – Похоже на то, – сказал он, – что это действительно могло бы сработать. Отличный план. – Его немигающий взгляд был так же холоден, как и его голос. – Конечно же, я не поверил ее словам, будто бы она сделала это из любви к сестре, но ничего другого мне просто не приходило в голову, особенно после того, как она отказалась от Денег.
      – Ну а сейчас что ты собираешься делать? Что ты вообще сказал ей?
      Дамиан пожал плечами.
      – Я сказал ей, что возьму ее с собой в Грецию. И не возмущайся. Я знаю, что делаю.

* * *

      Я знаю, что делаю.
      Эта фраза преследовала его до конца дня. В середине ночи, беспокойно проворочавшись с боку на бок, Дамиан наконец вылез из постели, приготовил себе кофе и вышел на террасу.
      Действительно ли он знал, что делал? У него были любовницы, но он никогда не жил вместе с ними. И сейчас не собирается этого делать.
      Выделить ей часть комнат в своем дворце – совсем не значит жить с ней. А может быть, и это делать незачем? Может быть, просто нанять кого-нибудь, чтобы за нею приглядывал? Он мог бы найти компаньонку, которая жила бы вместе с Айви.
      Дамиан рассмеялся.
      Можно только представить, как Айви отреагирует на это – будет пикироваться с частным детективом и выставит за дверь компаньонку. Она обладала красотой Дианы и смелостью Афины. Дьявольская комбинация.
      Ветер взъерошил его волосы, пробежал легким холодком по телу. Дамиан поежился. Ночи в Нью-Йорке в это время года прохладные. Пора было зайти внутрь или надеть на себя что-нибудь.
      Нет, не сейчас, хотя…
      Он любил Нью-Йорк, особенно по ночам. Говорят, что город никогда не спит, но в этот час, особенно в конце недели, центр, казалось, совершенно замирал.
      Был ли Лукас прав? И не ошибся ли он сам, что затеял все это?
      Ребенок… Огромное количество детей растет без отцов. Черт, он сам вырос практически без родителей. Его мать была слишком занята, разъезжая с одной вечеринки на другую, а отец полностью игнорировал сына до того времени, когда его уже можно было послать в закрытую частную школу.
      И ничего страшного. Он выжил, не так ли?
      Дамиан потягивал кофе, ставший холодным и горьким. Таким же холодным и горьким, как сердце Айви Мэдисон.
      – Черт! – выругался он сквозь зубы и вошел в спальню.
      Он быстро оделся. Джинсы, кашемировый свитер, мокасины, стильный кожаный пиджак. Подхватив ключи со столика у двери, он вызвал лифт и спустился в подземный гараж. Там стояли его большой «Мерседес» и черный «Порше каррера».
      Черный «каррера» был сгустком энергии и силы. Как и он сейчас.
      Улицы были безлюдны. Он доехал до ее дома за рекордно короткое время и влетел под знак «парковки нет» на углу здания. Дверь подъезда была открыта, впрочем, и закрытая дверь его бы не остановила…
      Он взлетел наверх, преодолев три лестничных пролета за пару секунд.
      – Айви! Черт возьми, дай мне войти! – Он звонил в звонок, стучал в дверь.
      Дверь наконец приоткрылась, насколько позволяла цепочка. Сквозь узкую щель Дамиан увидел полутемную комнату, глаз в черном контуре ресниц, золотистую прядь волос…
      – Ты сошел с ума, – яростно зашипела она. – Так ты разбудишь весь дом!
      – Открой же эту чертову дверь!
      Дверь закрылась, звякнув упавшей цепочкой, и открылась снова. Айви стояла, ошеломленно глядя на него. Ее волосы беспорядочной копной падали на шелковый халат, почти полностью закрывавший ее босые ноги.
      Она выглядела испуганной, сонной и… по-домашнему уютной.
      – Ты знаешь, который уже час?
      – Хороший вопрос, – сказал он резко. – Действительно – который?
      – Ты что, выпил?
      – Не слишком.
      Он сделал шаг вперед. Она отступила.
      – Ваше Высочество…
      – Я думаю, настало время отказаться от формальностей. – Он сделал еще шаг. Она снова отступила. – Мое имя Дамиан.
      – Ваше Высочество Дамиан. – Она прикусила нижнюю губу, а потом провела по ней кончиком языка. – Дамиан, уже поздно. Почему бы нам – почему бы нам не поговорить завтра?
      Еще один шаг. И еще. А затем ее спина наткнулась на стену.
      – Я видел листок бумаги, на котором было написано, что ты беременна, чувствовал под своей рукой твой живот, но… но я ни разу не видел тебя…
      – Конечно, ты…
      – Твое тело, – сказал он хрипло. – Как выглядит твоя грудь, твой живот с моим ребенком внутри.
      – Дамиан! Клянусь! Я закричу…
      Медленно он потянул ее за халат. Ее зрачки расширились. Приоткрылись губы. Но она не закричала. Нет. Она не закричала и когда он, раздвинув полы халата, опустил глаза.
      На ней была шелковая сорочка кремового цвета, стянутая на груди тонким шнурком, мягкими складками спадающая до самого пола.
      Дамиан поднял глаза. Скользнул взглядом по лицу. Ее глаза были, все так же расширены', губы приоткрыты…
      – Нет… – прошептала она.
      Он медленно потянул за тонкий шнурок. Сорочка соскользнула с ее плеч и обнажила грудь. Ее прелестную грудь. Небольшую, безупречной формы. С нежными, розовыми сосками, которые тотчас сжались, превратившись в маленькие остроконечные конусы.
      – Дамиан…
      – Ш-ш-ш… – прошептал он, обхватив ладонями ее груди и легко сжимая между пальцами ее соски. Айви вздрогнула, когда он, наклонив голову, коснулся языком ее соска и нежно прикусил его зубами.
      – Дамиан, – не слово, а выдох.
      Стон. Мольба. Он поднял голову. Ее веки были опущены. Ее грудь поднималась и опускалась под участившимся дыханием. Глаза ее открылись, как только он начал опускать сорочку ниже. Еще ниже… Ее талия. Ее бедра. Ее ноги. Эти длинные, длинные ноги…
      Сорочка лежала возле ее ног, словно сброшенный кокон. А она – она была не просто прекрасна. Она была божественно прекрасна. Афродита, вышедшая из морской пены.
      И в то же время чувствовалось, что ее тело было готово к рождению ребенка. Его ребенка. Он мог видеть нежную припухлость ее живота. Его прелестную округлость. Бутон, готовый распуститься.
      Он медленно провел рукой по нему, ощущая под своей ладонью мягкую шелковистость ее кожи. Её тепло. Он опустил руку ниже. Еще ниже. Увидел, как дрогнули ее ресницы. Услышал стон, сорвавшийся с ее губ, в тот момент, когда его пальцы скользнули между ее бедер…
      – Нет, – еле слышно прошептала она.
      Но ее руки уже были на его плечах, и, приподнявшись, она откинула назад голову и приблизила свои губы к его губам.
      Она хотела его. Хотела его! Он еле удержал себя, чтобы не увлечь ее вниз, на пол, и тут же овладеть ею… Но все это только игра.
      Дамиан отпустил ее. Поднял халат и накинул ей на плечи. Дрожа, задыхаясь, она вцепилась в него руками.
      – Я изменил свое решение – по поводу того, что говорил тебе.
      – Значит, я останусь здесь? – Если бы он ничего не знал, то мог бы подумать, что она вздохнула с облегчением.
      Черта с два, подумал Дамиан и опять притянул ее к себе.
      – Я имею в виду, – сказал он холодно, – что был бы дураком, вкладывая деньги и не получая ничего взамен.
      – Не понимаю…
      – Ты будешь спать со мной. И родишь мне сына. И если до этого времени ты докажешь, что можешь быть хорошей любовницей, я женюсь на тебе, дам мое имя, мой титул… и позволю заботиться о моем ребенке. – Он притянул ее еще ближе. – Ну а если я не буду удовлетворен, то оставлю себе сына, а тебя отправлю назад в Нью-Йорк, где ты можешь сколько угодно судиться со мной.
      Казалось, время остановилось. Словно завороженная, не мигая, Айви смотрела ему в глаза.
      – Я ненавижу тебя, – прошептала она.

      Женщина, представившаяся персональным ассистентом Дамиана Аристедеса, позвонила в шесть часов утра и, не извинившись за столь ранний звонок, спросила:
      – А есть ли у вас паспорт, мисс Мэдисон?
      Айви так и подмывало сказать, что паспорта у нее нет. Но что толку? Насколько ей было известно, королевские особы и сопровождающие их лица не очень-то в них и нуждаются.
      – Да. У меня он есть.
      – В таком случае будьте готовы к восьми тридцати. Строго к восьми тридцати, – произнес четкий голос. – Его Высочество не любит, когда его заставляют ждать. Шофер приедет за вами и поднимется в квартиру, мисс Мэдисон.
      – Разумеется, – сказала Айви и повесила трубку.
      Его ассистентка, должно быть, не находила ничего странного в такого рода поручениях. Одну женщину отправить в Грецию, другую – в Тимбукту…
      Принц, вероятно, привык, что любовниц ему доставляют по первому же его требованию.
      Что ж, его ожидает сюрприз.
      Никогда она не согласится стать его любовницей! Никогда не согласится стать для него вообще кем бы то ни было, а тем более женой.
      Большой «Мерседес» бесшумно скользил по оживленным улицам Манхэттена. Айви смотрела сквозь затемненные стекла на спешащих по своим делам людей и удивлялась, как она допустила, чтобы все это случилось. У нее не было денег на хорошего адвоката, но она знала многих людей, занимающих высокие посты. Наверняка кто-нибудь мог бы помочь ей…
      – Мисс?
      Машина остановилась; шофер стоял возле открытой двери.
      – Мы уже на месте, мисс.
      Это место – аэропорт Кеннеди, откуда она неоднократно летала на съемки, – было ей хорошо знакомо. Но в этот раз Айви была пассажиром частного лайнера. Они нередко бывают довольно большими, но она еще ни разу не видела такого огромного частного лайнера.
      Солнце бросало слепящие блики на полированные поверхности крыльев, играло яркими широкими мазками на плавных изгибах фюзеляжа с небольшой изящной эмблемой: щит, копье, черный бык.
      – Мисс Мэдисон?
      Стюард пригласил ее пройти к самолету. На кармане его фирменного пиджака была та же самая эмблема, и она подумала, что, скорее всего, это герб дома Аристедесов.
      Внутри салона было прохладно. Светлые, теплого оттенка стены. Кресла и маленькая софа, обтянутые рыжеватой мягкой кожей. Толстый бежевый ковер, покрывающий весь пол салона до самой дальней задней двери.
      И, конечно, Дамиан был уже здесь. Он сидел в одном из кресел, полностью погруженный в чтение газеты.
      – Мисс Мэдисон, сэр, – сказал стюард. Дамиан медленно поднял голову, казалось с трудом оторвавшись от газеты.
      Она выпрямилась, автоматически придав своему липу непроницаемое холодное выражение, хорошо известное по многотысячным журнальным фотографиям.
      Сегодня утром Айви проявила особое внимание к своей внешности. В результате на ней были шелк, кашемир и мягкий черный кожаный пиджак, купленный в прошлом году на съемках в Милане.
      Дамиан едва взглянул на нее и, коротко кивнув, снова погрузился в газету.
      Как ни странно, ее это задело. Похоже, он собирается разыгрывать роль случайного знакомого? Что ж, может быть, это даже и к лучшему.
      Кивнув в ответ, она направилась мимо него в глубь салона. Его вытянутая рука загородила ей дорогу.
      – Ты будешь сидеть здесь, – сказал он, указывая на соседнее кресло.
      – Я предпочла бы устроиться где-нибудь подальше.
      – Меня не интересуют твои предпочтения, – сказал он таким непререкаемым тоном, что ей захотелось дать ему пощечину. Но она решила все же поберечь силы на будущее и не тратить свою энергию на мелкие стычки.
      Стюард вежливо откашлялся.
      – Могу ли я чего-нибудь принести вам, мадам, после того как мы наберем высоту? Чай, кофе?
      – Ни чая, – быстро сказал Дамиан, не поднимая головы, – ни кофе. Мисс Мэдисон пьет только сок и минеральную воду. Это уж на ее усмотрение.
      Айви почувствовала, как кровь прилила к ее лицу. Почему бы ему в таком случае просто во всеуслышание не объявить о ее беременности! Но если он собирается втянуть ее в открытую войну, ему это не удастся.
      – Как приятно, – сказала она спокойно, – когда тебе предоставляют хоть какой-нибудь выбор. Пусть даже самый маленький.
      Дамиан посмотрел на нее. Подождал. Его рот нетерпеливо дернулся.
      – Должен ли Томас из этого заключить, что вы не хотите ничего?
      – То, чего я хочу, вряд ли Томас мне сможет предоставить. Я говорю о свободе. – Айви произнесла эти слова слишком спокойно.
      Лицо Дамиана потемнело. Секунду никто из них не произнес ни слова. Затем Дамиан нарушил молчание.
      – Ты свободен, Томас. – И, подождав, пока стюард не ушел, повернулся к Айви. – Последний раз я прощаю это, – произнес он глухо.
      – Что прощаете, Ваше Высочество? Правду?
      Он так сжал рукой ее запястье, что у Айви перехватило дыхание.
      – Ты будешь относиться ко мне с должным уважением или же…
      – Или же?..
      Его глаза сузились.
      – Только попробуй – и узнаешь.
      Айви тяжело вздохнула. Что ж, ей придется пройти через все это. В ее жизни было и кое-что похуже. Что случилось с ней много лет назад и то, что она хотела бы забыть, но…
      Но это сделало ее сильной.
      Могущественный принц пока не в курсе, но вскоре ему все же придется узнать кое о чем.
      За окном темнота все сгущалась. В салоне включили свет. Айви зевнула. Зевнула снова. Провалилась куда-то в темноту… и, испуганно вскрикнув, проснулась, почувствовав у себя на виске чье-то дыхание.
      – Что ты делаешь?
      Его губы дернулись. Сколько уже раз она видела это чуть заметное движение – попытку сдержать улыбку.
      – Вы думаете, я собираюсь наброситься на сонную женщину? – Улыбка вырвалась наружу. – Я не такой дурак. Когда я буду любить тебя, ты будешь хотеть меня так же страстно.
      Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы осадить его.
      – Я всего лишь хотел опустить спинку сиденья, – мягко сказал он. – Что бы ты могла спать лежа.
      – Я вовсе не хочу спать!
      – Ну тогда просто отдохнуть немного, – сказал он, и опять тень улыбки, от которой у нее замирало сердце, мелькнула на его губах. – Дай мне…
      Он наклонился ближе. Стоило ей чуть повернуть голову – и их губы встретились бы… Она отпрянула в сторону.
      – Как только ты не устаешь постоянно давать указания!
      – Тебе необходим отдых. Ты же беременна, – тихо сказал он.
      И то, как сейчас он произнес это слово – так интимно и мягко, – заставило ее сердце учащенно забиться.
      – Я вижу, ты уже стал экспертом по этой части, – быстро сказала она.
      И тут же поняла, что сделала ошибку.
      Словно маска упала на его лицо.
      – То, что я знаю об этом, – сказала он, отстранившись от нее, – я знаю благодаря Кей. Твоя сестра всеми способами пыталась убедить меня в своей беременности.
      – Вообще-то Кей не родная моя сестра, – сказала Айви.
      Боже, зачем она вдруг заговорила об этом?
      – Да, я слышал от тебя, что вы были сводными сестрами. Одна фамилия… Значит, твоя мать вышла замуж за отца Кей и ты приняла его фамилию?
      Зачем только она затронула эту тему?
      – Да.
      – И сколько тебе было лет?
      – Мне было десять. Кей – четырнадцать.
      – Она сказала, что ее отец умер, когда ей было шестнадцать. Еще одна ложь?
      – Нет. Он умер через два года после того, как моя мать вышла за него замуж. Они погибли вместе – он и моя мать, – разбились на вертолете.
      – Извини. Должно быть, это было для вас обеих тяжело.
      Она кивнула.
      – А кто потом заботился о вас? Что случилось дальше?
      – Ничего, – сказала она тихо. – Нас отправили в приют. А потом, когда Кей исполнилось восемнадцать, она нашла работу и у нее появился свой дом.
      – И ты стала жить с ней?
      – Нет, – Айви прикусила губу. – Я осталась в приюте.
      – И?..
      И мир изменился для меня навсегда.
      Но она не сказала этого. Ее жизнь – не его дело.
      – Я думаю, – сказала она холодно, – что тебя должно интересовать только то, что связано с моей беременностью.
      Она ожидала от него ответной колкости. Но Дамиан лишь удивленно поднял брови и грустно посмотрел на нее. Потом повернулся, протянул руку и нажал кнопку звонка.
      Стюард, точно волшебный джинн из лампы Аладдина, появился буквально через секунду.
      – Томас, – сказал Дамиан, – мы бы хотели на обед отварного лосося, зеленый салат с маслом и уксусом и запеченный картофель.
      – Хорошо, сэр.
      Опять он за нее подумал. За нее все решил. И за нее сделал заказ, будто она и говорить уже разучилась.
      – Я вовсе не голодна, – сказала она резко. Никто не ответил. Никто даже не посмотрел на нее.
      – А сначала, Томас, я бы хотел выпить стаканчик «Рислинга». И, пожалуйста, принесите мисс Мэдисон немного «Перье» и лимон.
      – Я не хочу…
      – Никакого лимона в «Перье»? Хорошо. Без лимона, Томас.
      – Хорошо, сэр.
      Айви нахмурилась и… промолчала. Но как только стюард закрыл за собой дверь, резко повернулась в сторону Дамиана и выпалила:
      – У тебя что, проблемы со слухом? Я же сказала, что не хочу есть.
      – Тебе нужно есть за двоих.
      – Давно устаревшая чушь.
      – Если у тебя хватит ума из духа противоречия морить себя голодом…
      – Я вовсе не собираюсь морить себя голодом!
      – Да, и вот что еще, – произнес Дамиан как ни в чем не бывало. – Надо будет начать заниматься греческим языком. Я найму репетитора.
      – Мой язык – английский, – сказала она с раздражением.
      – Твой дом теперь в Греции.
      – Нет. Мой дом там, откуда ты увез меня. И он всегда будет моим домом. И я никогда не дам тебе забыть об этом. – Уже еле сдерживаясь, она тяжело дышала. – И если ты действительно думаешь, что я уморю голодом себя и своего ребенка…
      – Моего ребенка, – поправил он ее холодно. – Не твоего.
      На языке у Айви уже вертелся правдивый ответ. Слава богу, она так ничего и не сказала.
      Они ели молча.
      Айви пыталась представить, что еда не интересует ее, но голод брал свое. Ела ли она вообще что-нибудь с самого утра?
      Наконец стюард убрал со стола и принес десерт. Два хрустальных фужера были наполнены темными вишнями с высокой шляпкой взбитых сливок. – Я никогда раньше не ела взбитых сливок, – призналась она.
      – Рад, что ты оценила десерт. Ведь это же крем-фройше.
      Как вкусно! Она съела все до последней вишенки, до последнего кусочка крема и…
      И почувствовала на себе взгляд Дамиана.
      Его глаза – горячие, влажные, почти черные от расширившихся зрачков – были прикованы к ее губам.
      Жаркая волна нахлынула на нее, сдавленный звук вырвался из ее горла. Он вздохнул и посмотрел ей в глаза…
      Дверь салона открылась. Томас, быстро переведя взгляд с Айви на Дамиана, замер у порога. Айви вскочила на ноги.
      – Где… где здесь туалетная комната? Пожалуйста…
      – В хвосте самолета, мисс. Я могу показать вам…
      – Я найду сама, благодарю, – сказала она.
      И исчезла.

      Ранним утром, еще до рассвета, самолет приземлился на аэродроме Миноса. Посадочные огни тускло мигали сквозь утренний туман.
      Айви проспала почти два часа, положив голову на плечо Дамиана. Плечо затекло и онемело, но он ни за что на свете не сдвинулся бы и не потревожил ее сон.
      Как могло быть так, чтобы он спал с женщиной – в буквальном смысле этого слова – и чувствовал себя на седьмом небе от счастья? Дамиан осторожно повернул голову, вдыхая ее запах. Шелковая прядь волос коснулась его губ. Он закрыл глаза и подумал: как хорошо было бы остаться здесь, пока она не проснется.
      Но это невозможно. Пускай чуть позже, но им все равно придется вернуться к реальности. Но разбудить ее следует очень осторожно.
      Он медленно повернул Айви на спину и, наклонившись, поцеловал в губы. Она глубоко вздохнула, и он снова поцеловал ее.
      – Айви, – прошептал он. – Просыпайся. Мы уже дома.
      Ее ресницы дрогнули, глаза открылись, все еще подернутые сонной пеленой.
      – Дамиан?
      Его имя прозвучало как нежный перебор струн.
      – Да, это я, солнышко. Хорошо спала?
      – Я… я не помню. Как мы здесь…
      Ее глаза расширились – она наконец поняла, что находится не только в его объятиях, но и в его постели.
      – Чего ты испугалась?
      – Почему я в этой постели? Как оказалась здесь? Я не помню…
      – Я принес тебя сюда. Ты так устала.
      Она закрыла глаза. Открыв их снова, холодно взглянула на него.
      – Позволь мне встать, Дамиан!
      – Какое достижение, – он улыбнулся. – Ты начала называть меня по имени.
      Она хотела что-то сказать, но он снова поцеловал ее. Она не ответила на его поцелуй, но он продолжал целовать, мягко двигаясь вдоль линии ее рта, и наконец она тихо застонала и раздвинула губы.
      Как нежен был их поцелуй…
      – Сэр? Нам готовиться к выходу или же мне сказать пилоту, чтобы он не выключал питание?
      Сладостный момент был нарушен. Айви тут же отстранилась от него. Ее лицо пылало, губы припухли и раскраснелись от его поцелуев. Ему хотелось взять в свои ладони ее лицо и целовать ее снова и снова, чтобы она опять открылась ему…
      Вместо этого Дамиан быстро встал и, не дав ей подняться, подхватил ее на руки.
      Джип и шофер ждали их возле посадочной полосы. То ли его шофер обладал завидной невозмутимостью, то ли прибытие хозяина с женщиной на руках было для него вполне привычным зрелищем, но он и бровью не повел. Айви же, увидев шофера, уткнулась Дамиану в шею и закрыла глаза.
      Дворец мягко светился теплым желтоватым светом. Как воспримет его дом Айви завтра? Дамиан уже знал, что при дневном освещении он казался многим слишком помпезным, подавляющим своими огромными размерами и мрачной красотой.
      Самая древняя часть мраморного дворца была построена еще в четвертом веке. Противоположное крыло – в шестом. А центр здания датировался началом семнадцатого века. Точно гигантская птица, раскинувшая свои крылья, нависал он над крутым склоном западного побережья Миноса.
      Массивные бронзовые двери широко распахнулись, и Эсиас, его дворецкий, одетый по всей форме, несмотря на столь ранний час, приветствовал их прибытие во дворец. Дамиан уже давно оставил надежду отучить его от этой привычки.
      Эсиас служил еще у его деда, затем у его отца, а теперь вот у него. Разве можно спорить с иконой – иконой, не выдавшей ни единым движением, так же как и водитель, ни малейшего удивления при виде своего хозяина с женщиной на руках.
      – С прибытием, Ваше Высочество.
      – Эсиас…
      – Могу ли я помочь вам?
      – Нет, спасибо.
      – Дамиан, – прошептала Айви ему на ухо, – бога ради, отпусти меня.
      – Подожди еще немного.
      В сопровождении Эсиаса он поднялся вместе с ней по широкой мраморной лестнице на второй этаж и пошел по длинному полутемному коридору, освещенному редкими светильниками, тускло мерцающими в полукруглых нишах.
      Эсиас открыл перед ними двойные двери.
      – Спасибо, – поблагодарил Дамиан. – На сегодня все, Эсиас. До завтра.
      Старый дворецкий наклонил голову и исчез в полумраке коридора.
      Дамиан плечом закрыл за собой двери, и таинственная тишина комнаты словно отрезала их от остального мира.
      – Кто это был?
      Совсем не такие слова хотел бы услышать мужчина, оказавшись наедине со своей любовницей.
      Но Айви не была его любовницей. Пока.
      Вместо ответа он поцеловал ее. Она пыталась отвернуться, но он был настойчив и, целуя, нежно покусывал ее нижнюю губу, пока наконец она с тихим стоном не разомкнула свои губы.
      Он скользнул кончиком языка между ее зубами. Она чуть отстранилась от него и, снова прижавшись, ответила на его поцелуй.
      Теплая волна разлилась по его телу.
      Казалось, то, что случилось в темноте самолета, изменило все. Возможно, она поняла, что ей вовсе не нужно было бороться ни с ним, ни с собой? Что она хотела его так же, как и он хотел ее?
      О, бог мой, как он хотел ее! Начиная с той самой минуты, как она появилась возле его двери, несмотря на его злость, а порой просто ярость…
      Он еще никогда никого так не хотел.
      Наклонившись, Дамиан осторожно положил Айви на постель. Лунный свет струился сквозь стеклянные двери и мягким серебряным блеском окутывал ее волосы. Когда она взглянула на него, ее глаза сияли ярче, чем звезды.
      – Айви, – нежно прошептал он и склонился над ней. Коснулся губами ее висков, ее рта, ее нежной шеи…
      – Дамиан?
      Ее голос был так мягок. Легкая дрожь придавала ему оттенок неуверенности и… невинности, хотя он и знал, что все это ложь, но то, как она смотрела на него, как прижимала к его груди свои руки, сводило его с ума. Небольшая прелюдия всегда действует возбуждающе, но Айви возбуждала его и так.
      Ее блузка застегивалась на ряд мелких пуговиц. Он расстегивал их одну за другой, каждый раз нежно касаясь губами открывающуюся теплую розовую кожу.
      – Дамиан, – прошептала она. – Пожалуйста…
      Он поцеловал ее сильнее, глубже, жарче. Почувствовал под собой ее движение. Да, Боже, да. Еще немного. Вот так…
      Он открыл ее грудь, щелкнув застежкой между чашечками лифчика.
      И застонал.
      Она была просто восхитительна!
      Маленькая, совершенной формы, с бледно-розовыми сосками. Ему казалось, что он сходит с ума, касаясь их дрожащими пальцами и…
      – Дамиан! Хватит!
      Она снова задвигалась под ним. Это было уже слишком. Если она будет продолжать делать такие движения, то он…
      Он не слышал ее. Нет, он слышал ее голос, но смысл ее слов не доходил до него, когда он опустил голову и обхватил губами ее сосок.
      Что-то сильно толкнуло его в грудь. Дамиан поднял глаза и увидел ее кулак, вновь занесенный для удара. Ошеломленный, он схватил ее за руку.
      – Что ты делаешь?!
      – Уйди от меня – прочь!
      Слезы текли по ее лицу. И движения ее были не движениями страсти, как он думал, а попыткой сбросить его с себя.
      В изумлении он смотрел на нее. Вскочив на ноги, она запахнула на груди блузку и уставилась на него широко открытыми глазами, точно он был не человеком, а каким-то чудовищем, выскочившим из темных глубин дворцового лабиринта.
      – Не трогай меня! Я же говорила, что не хочу сюда ехать. Говорила, что не буду твоей игрушкой для постельных забав.
      Он хотел швырнуть ее на смятую постель и, прижав ее руки к изголовью, раздвинуть ей ноги и закончить то, что начал. Но она не заставит его унизиться до такой степени.
      Хотя, похоже, именно этого она и хотела от него.
      Бросив ей в лицо слово, которым никогда еще не называл ни одну женщину, Дамиан развернулся и вышел, с силой захлопнув за собой дверь.
      Звонко щелкнул замок.
      Она закрыла за ним дверь! Закрыла за ним его дверь! Если эта особа думает, что может поймать его таким образом, ему придется дать ей урок.
      Он сделал шаг назад и, чуть отклонившись, отвел ногу для удара.
      – Сэр?
      – Иди к черту, Эсиас! – не оборачиваясь, прорычал Дамиан.
      Ни тени эмоции не мелькнуло на лице дворецкого, словно для него было совершенно естественным найти своего хозяина выбивающим дверь в собственную спальню.
      – Сожалею, что приходится вас беспокоить, Ваше Высочество, но звонят из вашего офиса в Афинах. Говорят, что дело крайне срочное.
      Эсиас подал ему телефон. Дамиан сердито посмотрел на него. Что там у них могло случиться? Он протянул руку и взял телефон.
      Его супертанкер налетел на риф в Южной Америке. В любой момент в море могла хлынуть нефть.
      Он сунул телефон Эсиасу и коротко скомандовал:
      – Разбудите пилота, скажите ему…
      – Я уже распорядился. К вашему приходу вертолет будет готов.
      – Спасибо.
      Эсиас посмотрел на дверь.
      – Может быть, что-нибудь еще, сэр?
      – Да, – холодно сказал Дамиан. – Ее имя Айви Мэдисон. Проследите за тем, чтобы она чувствовала себя комфортно, но ни под каким предлогом не покинула остров.
      Двумя днями позже, когда кризис с его танкером миновал, Дамиан возвращался на Минос.
      Эти два дня его совершенно вымотали, но в то же время дали возможность успокоиться и привести в порядок свои мысли.
      Если бы тогда ему не пришлось уехать…
      Нет, подумал он, глядя на белые барашки волн далеко внизу, ему не стоит и возвращаться к этим мыслям. Айви специально все подстроила, чтобы он потерял над собой контроль.
      Теперь он был уверен в этом.
      Он провел два дня в Афинах. Два дня подальше от искушения. Два дня, чтобы спокойно все обдумать.
      Да, он сделал ошибку, взяв ее с собой на Минос. И зря сказал ей, что сделает ее своей любовницей, а потом, возможно, и женится на ней.
      Дамиан тряхнул головой.
      Почему ему вообще пришла в голову мысль сделать ее своей любовницей? Снять с себя весь эмоциональный груз, давившей на него в последнее время? Ерунда! Мир полон красивых женщин.
      А что касается женитьбы… Это уже полное безумие. Он ни на ком не хотел жениться. Может быть, через несколько лет… Но когда это время подойдет, он сам выберет себе жену, а не позволит окрутить себя.
      – Сэр? Через две минуты посадка.
      – Спасибо.
      Они опустились ниже, и тень вертолета быстро запрыгала по маленьким островкам. Эти крохотные кусочки земли, входящие в цепь Циклидов, были необитаемы и очаровывали своей дикой красотой.
      Давным-давно, когда у него еще было время для таких вещей, он приплывал сюда на своей яхте. Пробираясь сквозь густой подлесок под высокими соснами, обхватившими корнями крутые склоны скал, Дамиан не мог избавиться от ощущения, что вот-вот столкнется лицом к лицу с одним из древних богов, которым когда-то поклонялся его народ.
      Или же с богиней. Афродитой. Артемидой. Или Еленой из Трои – не богиней, нет, но женщиной, чья красота заставляла мужчин преклонять колени…
      Айви почти преуспела в этом…
      Вертолет плавно сел на посадочную площадку. Похлопав по плечу пилота, Дамиан спрыгнул на землю и, автоматически пригнувшись, чтобы не попасть под крутящиеся лопасти винта, побежал к джипу, стоящему на том же месте, где он оставил его две ночи назад. Он был усталый, небритый и не мог вспомнить, когда последний раз принимал душ.
      И к тому же настолько голодный, что, казалось, мог съесть и ботинок.
      Но все это могло подождать. То, что касалось Айви, было более важным. Дамиан хотел отправить ее с острова как можно быстрее.
      Конечно, думал он, ведя свой джип на опасной скорости по узкой дороге, она носит его ребенка. И нужно, чтобы за ней присматривали, – об этом он помнил все время. Он свяжется со своими адвокатами. Скажет им, чтобы они отправили ее туда, куда она захочет, и установили за ней круглосуточное наблюдение.
      До тех пор пока не родится его сын, они будут регулярно сообщать ему, что она делает, с кем видится – каждый ее вздох будет ему известен. Но только это произойдет не в Нью-Йорке…
      Растянув губы в холодной улыбке, почти не сбавляя скорость, Дамиан провел машину через крутой поворот.
      Он будет наблюдать за ней из куда более выгодной позиции. Она будет жить в Афинах! Она родит ребенка здесь, в стране, где действуют законы его народа, где деньги и власть имеют наибольшее влияние.
      Дамиан вошел во дворец через потайную дверь, специально установленную еще в пятнадцатом веке одним из его предков для того, чтобы шпионить за своей неверной женой, по крайней мере так гласила легенда.
      Но у Дамиана была другая причина: никакого желания проходить через традиционный ряд утренних приветствий – Доброе утро, сэр. Доброе утро.
      Эсиас. Или Елена, или Гаспар, или Энеус, или полдюжины других из его многочисленной прислуги.
      Только одного человека он хотел сейчас видеть – Айви. Он позвонит, чтобы ему принесли чашку кофе. Затем попросит, чтобы ее привели к нему. И он скажет ей все то, что ожидает ее в дальнейшем.
      Ему было уже известно, что она перебралась в одну из комнат для гостей. На мгновение защемило сердце – он представил ее, такую нежную, мягкую… Словно споткнувшись, Дамиан остановился на середине лестницы. Стоп, приказал он себе. Ничего в ней нет такого уж особенного.
      – К черту, к черту все это, Аристедес, – выдохнул он сквозь зубы и, открыв дверь, вошел в свою спальню.
      И увидел возле окна Айви… Ждущую его?
      Сердце его перевернулось. И он знал, что все это было неправдой – все, что он наговорил себе за эти два дня.
      Правда была в том, что он хотел эту женщину больше, чем своего следующего вдоха. Только вот зачем она здесь?
      Он произнес ее имя, и Айви обернулась. Его сердце пустилось вскачь. Ничего нарочитого в выражении ее лица. И все, что она скажет ему сейчас, будет правдой.
      – Дамиан. Ты уже здесь.
      – Да. И ты – ты тоже здесь.
      – Я услышала вертолет. Спустилась вниз и спросила Эсиаса. И когда он сказал мне, что это ты вернулся, я почувствовала…
      – Не нужно ничего объяснять.
      – Нет, я должна объяснить. Я знаю… я знаю, ты думаешь, что все, что я делала той ночью, я делала специально, но…
      Он подошел к ней ближе и, взяв ее руки, поднес их к своим губам.
      – Это была игра. Я понял. Но она закончилась. И теперь мы будем откровенны друг с другом, правда?
      Она кивнула.
      – Да. Полностью откровенны.
      Дамиан прижал ее руки к своей груди.
      – Разреши мне только принять душ. Потом мы позавтракаем. А потом, – его голос стал хриплым, – а потом ты узнаешь, как ужасно я тебя хочу. И как это может быть прекрасно – любить друг друга.
      Айви отпрянула от него.
      – Что?!
      Он улыбнулся.
      – Все верно. Никакого завтрака. Я только быстро приму душ… – Его взгляд упал на ее губы. – Давай вместе примем душ, – прошептал он. – Тебе бы хотелось этого?
      – Ты совсем не понял, о чем я говорила!
      – Я понял. Ты хотела извиниться за…
      – Извиниться? За что?
      – За ту ночь, – сказал он осторожно. – За то, что дразнила меня.
      – Я тебя дразнила? – Она с таким изумлением смотрела на него, что на секунду ему показалось, уж не говорит ли он по-гречески? – Ты сошел с ума!
      Его губы сжались.
      – Похоже, что один из нас точно сумасшедший.
      – Той ночью ты хотел воспользоваться ситуацией. А сейчас – сейчас, о боже, так полон собой, что думаешь… Неужели ты действительно думаешь, что я здесь для того, чтобы умолять тебя взять меня в постель? – Она подняла руку и уперлась ладонью в его грудь – Я здесь для того, чтобы сказать, что я собираюсь домой!
      – Ты пришла в мою комнату… Ты ждала меня… И все для того, чтобы сказать, что собираешься уехать отсюда?
      Его голос звучал глухо и как-то странно невыразительно. Ее сердце сжалось.
      Она думала, что он будет резок с ней, и тогда она скажет ему, что было бы абсолютно неразумно оставаться друг с другом еще на протяжении шести месяцев.
      Зачем мучить друг друга, какая в том необходимость?
      Она могла бы поехать домой. А затем дала бы ему право навещать их сына тогда, когда он этого пожелает.
      – Наверно, мне следует объяснить, почему я здесь.
      – В этом нет никакой необходимости. Я и так знаю причину. Ты слегка перегнула палку, твое представление той ночью…
      – Это не было представлением!
      – И ты подумала, что, если первой скажешь, что хочешь уехать, меня это обеспокоит и я постараюсь удержать тебя.
      – Все совсем не так! Я никогда…
      Он схватил ее за плечи и резко подтянул к себе.
      – Ставки повысились? – Его глаза сузились. – Сколько тебе обещала Кей за твою роль в этой пьесе?
      – Ничего!
      – Возможно, и так. Возможно, ты ждала того момента, когда мой сын окажется у меня на руках, и тогда-то ты и спросила бы о деньгах? – Его пальцы впились в ее плечо. – Но судьба предложила тебе лучшую карту.
      – Неужели же в твою твердокаменную голову не может пробиться такая простая мысль, что не все может быть связано только с тобой.
      – Нет. Все это связано со мной. Моим богатством. Моим титулом. – Его рот дернулся. – И той сладкой приманкой, которую ты держишь у меня перед носом.
      И, прежде чем она успела отступить, он поцеловал ее, грубо впившись губами в ее рот. Она изогнулась, пытаясь вывернуться из его рук, и укусила его за нижнюю губу.
      Он почувствовал во рту вкус крови и отпустил ее. Медленно поднял руку, прижал ее к губам…
      – Будь осторожна. Мое терпение не беспредельно.
      – Вам не все позволено!
      – Вы в моей стране. Здесь я могу делать все, что захочу.
      Он протянул руку к телефону и нажал вызов.
      – Эсиас, перенесите вещи мисс Мэдисон в мою комнату. Да, немедленно!
      И, отложив телефон в сторону, взглянул на Айви. Она стояла, высоко подняв голову, прямая как струна, и смотрела на него пылающими от гнева глазами. Во всем ее облике было что-то завораживающее.
      Она была так восхитительно-прекрасна, что кровь застучала в его ушах.
      Он мог бы взять ее прямо сейчас. Показать ей, что значит принадлежать ему. Превратить эту холодную красоту в жаркое пламя.
      Но он не сделает этого. Нет, не сделает. Чем дольше ему придется ждать, тем слаще будет ее подчинение.
      Дамиан направился к низкой широкой ванне, повернул кран, снял мокасины, стянул через голову свитер, расстегнул ремень – все он проделывал так, как будто был один.
      Бесценная ваза, просвистев над его ухом, разбилась в двух шагах от него.
      Медленно повернувшись, он посмотрел на Айви. Ее потемневшие глаза были полны презрения и ненависти. А затем ее взгляд упал на его широкие плечи, скользнул вниз по мускулистой груди…
      – Хотелось бы увидеть больше, а? – тихо сказал он и положил руку на молнию брюк.
      Ее щеки вспыхнули, она повернулась и выскочила из комнаты.

      Она в ловушке. Подобно мухе в янтарной капле. В прекрасном дворце, который по сути ничуть не лучше тюрьмы.
      Дверь в комнату, куда она перебралась в отсутствие Дамиана, была открыта. Перед распахнутым настежь шкафом стояла горничная, собирая ее вещи. Эсиас был тут же.
      – Оставьте в покое мои вещи!
      Горничная отпрянула назад, вопросительно взглянула на Эсиаса и снова подошла к шкафу.
      – Вы не слышали меня? Не трогайте мои вещи!
      – Его Высочество распорядился, – начал Эсиас.
      – Мне нет никакого дела до его распоряжений! – вспыхнула Айви и указала рукой на дверь. – Выйдите из моей комнаты.
      Дворецкий, словно хорошо обученный робот, щелкнул пальцами горничной, развернулся и четким шагом направился к выходу.
      Айви с треском захлопнула за ними дверь, повернула ключ и опустилась на край постели.
      На Миносе она не останется. Это было решено. Другое дело – как ей отсюда выбраться? Здесь не было ни решеток на окнах, ни замков на дверях. Да и зачем они? Остров находился в самом центре Эгейского моря. И покинуть его можно было только по воде или по воздуху.
      Конечно, здесь были взлетно-посадочная дорожка для самолетов, вертолетная площадка, а в глубокой бухте стояли несколько катеров и большая яхта размером с хороший корабль.
      Но все это, так же как и каждая унция белого песка на узкой полоске пляжа, тянущегося вдоль крутого берега, темные вулканические скалы и тысячефутовые горы, поросшие мохнатыми соснами с рыжими стволами, принадлежало Дамиану…
      И уехать она могла отсюда только с его разрешения.
      Если не считать Эсиаса, кто был к ней приставлен, словно Цербер – трехголовый пес, охранявший Аид, – люди, живущие в этом маленьком, строго контролируемом государстве, были вежливы и добродушны.
      Горничные и садовники, повар и управляющий – все они улыбались, когда видели ее; и пилот лайнера, который целыми днями сидел над картами в белом домике возле посадочной полосы, был радей; и старый морской волк, обихаживающий свою шхуну, приподнимал шляпу и одаривал ее широкой щербатой улыбкой, когда она проходила мимо.
      Все они говорили по-английски достаточно хорошо, чтобы сказать «о да, в это время года ужасно жарко» и «в самом деле, море сегодня такого изумительно глубокого темно-синего оттенка». Но стоило только Айви заикнуться о том, а не мог бы кто-нибудь из них оказать ей любезность и помочь выбраться с этой чертовой кучи камней, как они тут же теряли свои лингвистические способности и, недоуменно почесывая в затылке, разводили руками и пожимали плечами.
      Все дрожали от страха перед Его Высочеством принцем Дамианом.
      Айви вскочила на ноги и подошла к шкафу. Должен все же найтись хоть один, кто отважился бы ей помочь! Может быть, пилот вертолета? Может быть, ему Дамиан забыл сказать, что она здесь вроде как в заключении. Во всяком случае, это ее последний шанс.
      Она достала из шкафа белые джинсы.
      – О боже…
      Она втянула живот так, что, казалось, пупок прилип к позвоночнику, но все без толку – молния не застегивалась.
      Отшвырнув джинсы в сторону, Айви повернулась к зеркалу. Внимательно посмотрела на себя, положила руку на свой округлившийся живот и… улыбнулась.
      Ребенок – ее ребенок! – уже немного подрос. Ее… и Дамиана.
      Нет. Капля семени в презервативе еще не делает мужчину отцом. Любовь, интерес, желание, чтобы этот маленький человек появился на свет, – вот что имеет значение. Был ли Дамиан заинтересован, влюблен, хотел ли он этого ребенка?
      Ни в коей мере. И сейчас он хотел забрать ребенка только потому, что ему нужен наследник.
      Два дня, проведенные в отсутствие Дамиана, дали ей возможность все обдумать.
      Айви, конечно, не могла себе позволить платить пять сотен долларов в час манхэттенскому адвокату, но она знакома со многими влиятельными людьми. Это было одним из преимуществ ее профессии. И, возможно, с их помощью она нашла бы хорошего адвоката, согласившегося вести ее дело только за то, чтобы его имя попало на первые полосы газет.
      До этого времени она всегда избегала подобной известности. Но если только таким способом она сможет отстоять свое право на воспитание ребенка, то пускай ее фотографии будут распечатаны во всех газетах – она пойдет на это.
      Она сделает все, чтобы убрать Дамиана из своей жизни и жизни ее ребенка!
      Слава богу, вертолет был на месте. И пилот, в круглом шлеме и защитных очках, присев на корточки, проверял шасси.
      Айви остановилась, провела рукой по волосам, поправила блузку. Ей было жарко, пот выступил у нее на лбу, к тому же она подвернула ногу на пыльной дороге, покрытой крупным гравием.
      – Хватит трястись, – приказала она себе и пошла к вертолету.
      Ее шаг на подиуме всегда был одним из лучших.
      – Привет, – сказала она, когда до вертолета оставалось чуть больше двух ярдов.
      Обернувшись, пилот вскочил на ноги, ошеломленно глядя на нее во все глаза. Айви протянула руку.
      – Меня зовут Айви.
      Он неловко вытер руку о свой комбинезон и откашлялся.
      – Джо, – сказал он хрипло и снова откашлялся.
      – Джо, – взмахнула Айви своими длинными ресницами, – ты что, один справляешься с этим воздушным чудищем?
      Джо расплылся в улыбке.
      – Так точно, красавица.
      Прекрасно! Он американец. И даже в запылившейся обуви, с капельками пота, выступившими на ее верхней губе, она отлично прошла тест на очарование.
      – Послушайте, Джо, вы не могли бы подбросить меня до Афин? Мне очень нужно туда попасть.
      Он снял очки – может быть, для того, чтобы она могла увидеть сожаление в его глазах, – и, виновато отведя взгляд, посмотрел куда-то через ее плечо.
      – Вы… вы кого-то ждете?
      Он кивнул.
      – Я жду принца.
      – Но он нам совсем не нужен, – Айви приблизилась к нему. – Видите ли, – сказала она, понизив голос и смотря Джо прямо в глаза, – он не знает, что я собираюсь в Афины.
      – Хотел бы я вам помочь, красавица. Но не могу.
      Айви силилась улыбнуться.
      – Но вы же можете! Это ведь совсем рядом. А потом я скажу принцу, как благородно вы поступили, согласившись выполнить мою просьбу…
      – Очень сожалею. Но эта вертушка не может оторваться от земли, пока Его Высочество не скажет «о'кей». Вы можете позвонить ему из офиса. В другом случае…
      – О, силы небесные! Вы же взрослый человек! А он – он просто самодовольный, надутый…
      Джо уставился куда-то мимо нее широко открытыми глазами.
      – Какой сюрприз, – промурлыкал низкий голос, – вот ты где.
      Сердце Айви дрогнуло. Она закрыла глаза, и властная рука обвилась вокруг ее плеч.
      – Я всюду искал тебя. Почему только я сразу не догадался заехать сюда?..
      Айви подняла на него глаза. Губы Дамиана были растянуты в улыбке, но она все же была не столь наивна, чтобы дать себя обмануть. За этой холодной королевской улыбкой скрывался горячий королевский гнев.
      Подойдя совсем близко, он быстро наклонился и поцеловал ее, крепко держа за плечи руками. Она услышала, как Джо смущенно откашлялся, услышала, как шумно забилось ее сердце. И почувствовала, что проваливается в темноту горячих ощущений, как бывало всегда, когда его губы касались ее губ…
      – Ненавижу тебя, – прошептала она, когда наконец он отпустил ее.
      – Да, – сказал он. – Я так и подумал. Джо?
      – Да, сэр?
      – Мы готовы к взлету.
      И, легко подхватив Айви под руки, подсадил ее в вертолет.
      Они летели в Афины.
      Несмотря на обиду и злость, Айви почувствовала дрожь восхищения, когда они пролетали над вздымающимися в темную синеву неба белыми мраморными колоннами – остатками древнего храма. Она бывала в Афинах и раньше – четыре сумасшедших дня, заполненных съемками, – но у нее хватило времени только на торопливый осмотр Парфенона.
      Что это было под ними? Акрополь? Она хотела спросить, но…
      – Я забыл тебя спросить, – сказал он. – Ты как переносишь вертолет?
      Айви отстранилась от него.
      – Слава богу.
      С его стороны это было просто демонстрацией участия. Не более. Она его пленница, и то, как он с ней обращается, прямое тому доказательство. Но тогда почему, господи, почему на нее так действуют его прикосновения?
      Должно быть, и Кей таким образом попала под его влияние. Но она ни за что не уступит его требованиям. Негодяй! Заставил Кей пойти на такое, а потом словно забыл обо всем, если только…
      Если только он действительно ничего не знал об этом ребенке. Если только история, которую рассказала ей Кей, была…
      – Айви.
      Она вздрогнула и подняла глаза. Дамиан стоял с ней рядом, а вертолет был на земле. На земле уже был и Джо, готовый помочь ей спуститься. Отстегнув ремень, она оперлась на его руку и спрыгнула вниз.
      – Осторожнее – винт, – прокричал он.
      Но тут же руки Дамиана обвились вокруг ее плеч и, пригнув к земле, увлекли в сторону длинного черного лимузина.
      – По одному на каждый город, – усмехнулась Айви. – Приятно быть монархом.
      Дамиан посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.
      Ну что ж, очень может быть, подумала она с веселой бесшабашностью.
      В тот раз в Афинах, делая серию снимков для «Вог», Айви провела несколько утомительнейших часов. Фотограф снимал ее тогда на фоне знаменитой колонны в центре площади. На фоне хорошо одетой публики, совершающей вечерний променад. На фоне уютных кафе и маленьких очаровательных магазинчиков. Айви позировала в одежде от «Дольче и Габбана», от «Армани» и из некоторых элегантных бутиков этого самого дорогого района города.
      А теперь Дамиан повел ее в те же самые бутики, чтобы купить ей кое-что из одежды.
      – Мне ничего не нужно, – сказала она холодно.
      – Конечно же, нужно. Иначе зачем мы приехали сюда?
      – Мне вполне достаточно того, что у меня есть.
      – Наверное, поэтому и не застегиваются брюки?
      Вспыхнув, она опустила глаза, но увидела только слегка округлившийся контур живота под тонкой шелковой тканью. Дамиан улыбнулся.
      – Прямое попадание?
      Устремившийся им навстречу клерк бесшумно скользил по блестящему мраморному полу. Дамиан взял Айви за руку и объяснил, что им нужны платья свободного покроя. Айви молчала. Это было его шоу, так что пускай сам и справляется, она ему помогать не будет.
      Дамиан тихо кашлянул и, обвив ее рукой за талию, притянул к себе.
      – Моя леди в положении.
      Безошибочно уловив хвастливые нотки в его голосе, она бросила на него насмешливый взгляд и подумала, что бы случилось с его высокомерной надменностью, если бы она пояснила, как был зачат ребенок.
      – Она носит моего ребенка, – мягко сказал он и положил свою руку на ее округлившийся живот, словно они были одни.
      И это его прикосновение – не собственническое, а бесконечно нежное – вдруг все изменило.
      Айви представила в своем воображении картину, которую до тех пор не позволяла себе туда пускать.
      Дамиан держит ее в своих объятиях. Несет на постель. Раздевает ее. Целует ее грудь, живот. Раздвигает ее ноги, склоняясь над ней с потемневшими от желания глазами, и его семя входит в ее влажную глубину…
      – Мой ребенок, – прошептал он.
      И на этот раз, когда он наклонился к ней, Айви привстала на цыпочки и, обхватив ладонями его шею сзади, приблизила лицо Дамиана к своим губам.
      Наконец Айви сказала, что им больше ничего не нужно. Уже дюжина пакетов и коробок была отправлена с посыльным к их машине, стоящей в тенистой улочке неподалеку от площади.
      К ее удивлению, Дамиан не стал спорить.
      – Единственное, что нам нужно, – это ленч. – Он улыбнулся и, взяв ее за подбородок, нежно чмокнул в губы. – Мой сын, должно быть, ужасно проголодался.
      Она рассмеялась.
      – Какая трогательная забота. И все только для того, чтобы наполнить свой собственный желудок.
      – Зато действует безотказно, – улыбнулся он, весело глядя на ее смеющееся лицо.
      Они пообедали в небольшом кафе. Хозяин приветствовал Дамиана медвежьим объятием, а повар – его жена, – поспешив им навстречу из кухни, расцеловала обоих в щеки и, просияв, шепнула Дамиану что-то на ухо. Он улыбнулся и, кивнув головой, сказал, что она не ошиблась.
      – В чем не ошиблась? – спросила Айви, когда они остались вдвоем.
      Дамиан взял ее руку и поднес к своим губам.
      – Она сказала, что у тебя будет здоровый, красивый мальчик.
      Айви покраснела.
      – Что, уже так заметно?
      Он посмотрел на нее долгим взглядом.
      – Ты выглядишь такой счастливой, – сказал он тихо. – Ты счастлива? Счастлива сегодня, со мной?
      Он произнес это так осторожно, как будто сам боялся этому поверить. И она могла бы ответить ему, что да, она счастлива, пока не думает, почему они вместе, и как он вошел в ее жизнь, и что будет потом.
      – Лимонад, – объявил хозяин, поставив перед ними два высоких стакана. – Для гордого папы и для прекрасной мамы.
      Айви ухватилась за стакан, как за спасательный круг. Не сводя с нее глаз, Дамиан протянул руку и взял свой стакан.
      Они возвращались домой в сумерках. Яркие огни города сменились цепочкой корабельных огоньков, протянувшихся к созвездиям островов и сливающихся на горизонте с мерцающими звездами.
      В этот раз Айви не сопротивлялась, когда Дамиан на руках понес ее к джипу. Он посадил ее в кресло, включил зажигание и на минуту замолчал, устремив в темноту невидящий взгляд.
      – Айви. Я ждал весь день, чтобы сказать тебе это. – Он откашлялся. – Я был очень зол утром.
      Айви вздохнула. День чудес прошел. Пора возвращаться к реальности.
      – Да, конечно, – сказала она тихо.
      – Зол – это еще мягко сказано. Я был просто взбешен. И я сделал ужасную вещь.
      – Что? – Она повернулась к нему.
      – Я привез тебя на свой остров, чтобы заботиться о тебе. Вместо этого я напугал тебя…
      Легкий ночной бриз трепал ее волосы, бросая спутанные пряди ей на лицо. Она откинула их назад и внимательно посмотрела на него.
      – Я вел себя ужасно с той первой ночью. – Он сделал глубокий, глубокий вдох. – А потом, этим утром… я не имел никакого права срывать на тебе свою злость, но я сделал это! И ты прошла такой длинный путь по крутому склону под палящим солнцем…
      Скажи что-нибудь, ну скажи же хоть что-нибудь, молила себя Айви.
      – Прогулка для меня – это не так уж и плохо.
      – Айви, – его голос срывался, – я пытаюсь извиниться перед тобой, – он неуверенно улыбнулся, – но не слишком хорошо умею это делать.
      – Возможно, потому, что тебе не часто это приходилось делать, – она криво улыбнулась краешком рта.
      – Давай попробуем начать сначала. И я буду заботиться о тебе.
      – Мне не нужно, чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Я давно уже привыкла делать это сама.
      – Мне бы очень этого хотелось…
      Айви замялась.
      – Понимаю. Это… это из-за ребенка.
      – Из-за него тоже. Но я хочу…
      Дамиан был в нерешительности. Все казалось таким ясным в это утро. Он хотел проявить заботу и ответственность по отношению к Айви, купив ей все, что было нужно. Но каким-то образом в течение дня все переменилось. Чувство ответственности незаметно перешло в радость и удовольствие.
      Они подъехали к дворцу. Он выключил зажигание и взял ее за руки.
      – Я знаю, это трудно извинить, но я никогда так не терял над собой контроль, как в ту ночь. Я никогда еще никого так не хотел, как тебя.
      Он говорил в прошедшем времени. Она и это могла понять. Он уезжал в Афины. И там удовлетворил потребности.
      – Звонок из офиса был очень вовремя. Если бы я остался здесь, я не знаю, что могло бы случиться.
      Она с удивлением взглянула на него.
      – Так ты ездил в Афины по делам?
      – А что еще могло заставить меня покинуть прекрасную женщину той ночью? – Он покачал головой и усмехнулся. – Если бы мне кто-нибудь сказал, что я когда-нибудь буду благодарен судьбе за то, что мой танкер налетел на риф…
      Значит, он уехал от нее вовсе не ради другой женщины. Но почему это так много значит для нее?
      – А что касается ребенка… Нет, не отворачивайся от меня. – Он взял ее за подбородок и повернул к себе. – Как мы можем начать все сначала, если мы друг от друга постоянно что-то скрываем? Я ничего не знал о ребенке. Неужели же ты действительно думаешь, что я мог отказаться от него?
      – Кей говорила…
      – Она солгала, – резко сказал он. – Я не святой, но, клянусь тебе, о ребенке ничего не знал. Я не просил Кей забеременеть и уж тем более не просил использовать для этого чужую женщину.
      – Меня, – тихо сказала Айви, и ее голос дрогнул.
      – Тебя, – сказал Дамиан, поднося ее ладони к своим губам. – Но ты уже больше не чужая. Ты женщина, которую я знаю и которой восхищаюсь.
      – Как ты можешь восхищаться мной, когда считаешь, что я сделала это из-за денег? О нет, Дамиан, я вообще не хотела этого делать, но…
      – Но?..
      Как ему объяснить? Как объяснить, какой невероятный долг висел на ней? Только Кей знала ее секрет, и именно Кей убедила Айви, что об этом нельзя рассказывать больше никому.
      – Но, – прошептала она, – Кей заботилась обо мне после того, как я вышла из приюта. Мне хотелось сделать что-нибудь для нее, и поэтому я согласилась… – Она опустила голову. – Но я ошиблась. Как я могла подумать, что буду способна отказаться от своего – от этого ребенка? – ее голос задрожал. – Даже одна эта мысль разрывает мне сердце.
      Дамиан обнял ее за плечи, чувствуя, что она вот-вот заплачет.
      – Не надо плакать, – прошептал он. – Тебе не нужно будет ни от чего отказываться, я обещаю. – Он поцеловал ее волосы. – Я очень горд, что ты носишь моего ребенка, Айви.
      Она взглянула на него глазами, полными слез.
      – Да?
      – Я бы только хотел, чтобы мое семя вошло в тебя тогда, когда мы любили бы друг друга… – Он поцеловал ее, и она ответила на его поцелуй. – И то, что я сказал в Нью-Йорке, не изменилось. Я хочу жениться на тебе.
      – Нет. – Она судорожно вздохнула. – Я не могу быть хорошей женой.
      Он осторожно улыбнулся.
      – Ты когда-нибудь была замужем? – Когда она покачала головой, его улыбка стала шире. – Так откуда же ты можешь знать это?
      – Просто знаю – и все.
      – Мы могли бы попробовать. Я буду учиться быть хорошим мужем, а ты – хорошей женой.
      Она опять покачала головой.
      – Ничего не получится.
      – Да нет же, все получится, – от нетерпения его голос стал хриплым. – Смотри, у нас уже есть ребенок, которого мы оба любим. – Его пальцы сжали ее плечи. – Я хочу своего сына. И я получу его. Выбирай: ты можешь стать моей женой и его матерью, или же я заберу его у тебя. Мне не хотелось бы делать тебе больно, но в этом случае у меня не будет другого выхода.
      Он был прав. Несмотря на все ее хитроумные планы, которые она рисовала себе сегодня утром, Дамиан, без сомнения, выйдет победителем из этой неравной борьбы, даже если она откроет суду свой секрет. Он – принц уважаемого королевского дома. Она – никто.
      Даже хуже, чем никто.
      – Так что ты выбираешь? Суд или брак?
      Айви наклонила голову и, глубоко вздохнув, посмотрела на него.
      – Я не могу выйти за тебя замуж, Дамиан, даже если бы и хотела этого. Дело в том…
      – Бога ради, в чем?..
      – Мне не нравится… – Ее голос сорвался и упал до шепота. – Мне не нравится секс.
      Она не знала, какой реакции ждала. Смеха? Раздражения? Недоверия? Но только не молчания. И не этого долгого пристального взгляда, словно он видел ее в первый раз.
      – Тебе не нравится…
      – Нет!
      – И поэтому ты остановила меня в ту ночь?
      Айви кивнула. Она никогда не расскажет ему всего, но это, в конце концов, он должен знать.
      Он кивнул. Вздохнул. Кивнул еще раз. Вышел из машины, обошел ее кругом и, открыв дверцу, протянул к ней руки.
      – Уже поздно, – сказал он тихо. – Слишком поздно для таких разговоров. Я отнесу тебя в твою комнату и уложу в постель.
      Он поверил ей! Она была ошеломлена. Мужчины, с которыми Айви раньше встречалась, называли ее просто фригидной, когда она им отказывала.
      Он поднял ее на руки, и она позволила ему это, чувствуя мужественную силу его рук, тепло, исходящее от его тела, желая всем сердцем, чтобы ее прошлое было другим. Чтобы она сама была другой.
      И поняла слишком поздно, что открытая плечом дверь, комната, в которую он ее внес, и постель, около которой он поставил Айви на ноги, были не ее.
      Она начала протестовать и умолкла под его поцелуем.

      Лунный свет, проникая сквозь стеклянные двери, покрывал все вокруг серебряной россыпью. Ему так хотелось увидеть ее лицо! Он дотронулся до ее подбородка, но она встряхнула головой и отвернулась от него.
      Неужели это правда? Неужели этой изумительной, чувственной женщине не нравится секс?
      Сегодня рано утром в одном из бутиков, когда Айви была в примерочной, а он сидел на маленьком диванчике, сложив на груди руки и всеми силами стараясь не показать, как нелепо себя чувствует – он никогда, ни разув жизни, не делал покупки вместе с женщиной! – клерк склонился над ним и прошептал, как они польщены, что сама Айви Мэдисон заглянула в их магазин.
      Дамиан нахмурился. Откуда этот клерк знает Айви? Он случайно бросил взгляд на журнал на столике и увидел Айви, соблазнительно улыбающуюся с глянцевой обложки.
      Начиная с того дня, как она вошла в его жизнь, он представлял ее в самых различных образах – от хитроумной обманщицы до матери его сына и, конечно же, изумительной красавицы. Да и какой мужчина не заметил бы этого!
      Но Дамиан никогда не думал о ней как о женщине, чье лицо известно во всем мире.
      Он открыл журнал. На разных фото Айви стояла, повернувшись лицом к камере, то в белом костюме для верховой езды, плотно облегающем ее стройную фигуру; то в малиновом бикини, подчеркивающем форму ее груди и длинные ноги; то в свободном одеянии нежного сливочного оттенка, распахнутом ровно настолько, чтобы заставить участиться его пульс.
      Дамиан подумал о других мужчинах, безликих незнакомцах, которые разглядывали эти фотографии, чувствовали то же, что чувствует он, и ему захотелось согнать их всех в кучу и дать им понять, что они только даром теряют время, мечтая об этой женщине, поскольку она принадлежит только ему одному.
      Бред, сказал он себе.
      А затем Айви, его Айви, выйдя из примерочной, поднялась на невысокую платформу. На ней было свободное платье, должно быть весьма привлекательное, хотя в действительности он не обратил на это внимания.
      Он видел только Айви.
      Она была восхитительна. Совсем не такая, как в журнале – в душном великолепии павильона, – а живая, с блестящими зелеными глазами в рамке черных густых ресниц.
      И вот теперь она сказала ему. Она сказала ему, что не любит секс.
      Это могло быть следующим шагом в попытке глубже заманить его в сбои сети. Могло быть… но не было. Он вспомнил, что случилось в этой самой комнате три ночи назад. Как она отвечала на его ласки, словно в каком-то самозабвении, пока он не попытался зайти чуть дальше…
      – Айви?
      Она не ответила. Он провел пальцем по ее щеке.
      – Так ты поэтому остановила меня той ночью?
      – Да.
      Не слово, а вздох.
      – Тебе надо было тогда сказать мне.
      – Сказать? – Она невесело усмехнулась. – Я не хотела говорить об этом. Я просто подумала, что тебе нужно знать, почему я никогда не смогу… даже в отдаленном будущем…
      – Ты не права. Не права во всем.
      – А тебе никогда не приходило в голову, что в каком-то случае и ты можешь быть не прав?
      – Но, видишь ли, я не собирался заниматься с тобой сексом. Скорее это можно назвать любовью.
      – Это то же самое.
      Он поцеловал ее. Ничего не требуя от нее, нет, просто чтобы она почувствовала тепло его губ. И целовал ее до тех пор, пока дрожь не прошла по ее телу.
      – Тебе не нравится секс, – сказал он мягко, – Но ты любишь мои поцелуи.
      – Дамиан, я не могу. Действительно, я просто…
      Он поцеловал ее снова, так же нежно, и, когда ее губы расслабились, кровь застучала у него в ушах. Он обнял ее за плечи и снова поцеловал, раздвинув губы и коснувшись ее языка. Она тихо застонала и придвинулась к нему. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не прижать ее к себе еще крепче.
      – Секс – это просто физиологический акт. Это лишь часть того, что называется любовью, но это далеко не все. Дай мне показать тебе. Только один поцелуй. – И когда она замотала головой, добавил: – Я только хочу попробовать твой вкус. Ты позволишь? – Впрочем, ответа он ждать не стал. – Откройся мне, – сказал он хрипло.
      Он целовал ее снова и снова. Ее кожа горела, и чуть слышные стоны были так томительно-сладки, что он сбросил с ее плеч блузку и, целуя, спустился от шеи к груди.
      – Айви, – шептал он. – Айви.
      Ее руки поднялись, сминая его рубашку. Его имя слетело с ее губ.
      Он сказал себе, что будет двигаться медленно и не дальше, чем она ему позволит. Ее рука лежала на его затылке, и, наклонив голову, он поцеловал ее грудь сквозь тонкую ткань белья.
      Со стоном она откинула голову назад и прогнулась.
      Нужно было быть святым, чтобы отказаться от такого дара. Дамиан не был святым. Он упал на колени.
      Ее стоны стали выше, напряженнее. Так же, как и его желание.
      – Дамиан…
      Он поднял на нее глаза.
      – Я собираюсь только раздеть тебя. А потом уложу тебя в постель и, если ты захочешь, чтобы я ушел, уйду. Я обещаю.
      На секунду она замерла. Потом подняла ногу, сделала шаг в сторону, и ее брюки остались лежать на полу. И когда он увидел ее длинные стройные ноги, то удивился, какого черта он дал это обещание?
      Но ему придется сдержать его.
      И остановится он прямо сейчас. Встанет с колен. Лишь расстегнет…
      Айви отшатнулась от него.
      – Нет! Пожалуйста, нет!
      Голос ее зазвенел, глаза расширились от ужаса, и Дамиан понял.
      Она сказала, что не любит секс. И он тут же решил по своей наивной мужской самоуверенности, что ей просто попался неумелый любовник, который не сумел ее разбудить.
      Но теперь он понял.
      Айви секс не то чтобы не нравился, он приводил ее в ужас! Кто испугал ее? Кто научил ее, что секс – это нечто болезненное, мерзкое и отвратительное?
      Дамиан выругался сквозь зубы. Айви всхлипнула.
      – Я же говорила… я же говорила, что так будет…
      – Кто это сделал с тобой?!
      Она не ответила. Он крепко обнял ее.
      – Айви. Не надо плакать. Айви, моя Айви…
      Он знал теперь, что ему делать. Он просто жаждал этого. Найти человека, который сделал с ней это, и убить его.
      Ее тихие отчаянные рыдания разрывали ему душу. Бережно обнимая, он покачивал ее из стороны в сторону и словно убаюкивал нежными, ласковыми словами, которые прежде не говорил ни одной женщине, пока наконец ее слезы не прекратились.
      Он взял ее на руки и осторожно положил на середину постели. Погладил по голове, убирая спутанные пряди волос с мокрых щек.
      – Все хорошо, – приговаривал он. – Все хорошо, милая. – Спи спокойно. Я останусь здесь и буду охранять твой сон.
      Когда она уснула, он прошел в гардеробную и переоделся в старую пижаму. Вернувшись в спальню, пододвинул к постели большое кресло и, устроившись в нем, стал перебирать в уме все, что мог бы сделать с этим сукиным сыном, из-за которого Айви теперь думает, что секс – та вещь, которой нужно бояться.
      Кастрирует – вот что он сделает с тем негодяем! Дамиан остался очень доволен этим сценарием и наконец задремал, положив голову на жесткий подлокотник кресла.
      Что-то разбудило его.
      Луна исчезла, спрятавшись за темными тучами и пеленой дождя. В комнате было темно и холодно.
      Он быстро подошел к стеклянным дверям и закрыл их. Проклятье, какой холод! Тепло ли Айви под ее одеялом? В такой темноте в глубине комнаты уже невозможно было ничего разглядеть.
      Он зажег лампу, дающую мягкий рассеянный свет. Айви лежала на боку так же, как он оставил ее, но одеяло сползло с ее плеча и часть спины была открыта.
      Выключив свет, он наклонился над постелью, чтобы поправить одеяло.
      Вслед за ослепительной вспышкой молнии грохот отраженного разряда потряс стены дворца.
      Айви вздрогнула, открыла глаза, увидела темную фигуру, склонившуюся над ней, и закричала.
      – Айви! Милая. Не бойся. Это только я.
      Он обнял ее за плечи, не обратив внимания на удар в ухо, и держал ее так, и нежно гладил, и что-то шептал на греческом. Казалось, прошла вечность, пока наконец она успокоилась.
      – Дамиан?
      Ее голос был так тонок. Он крепче прижал ее к себе, словно хотел наполнить своей силой.
      – Да, милая. Это я.
      Она силилась подавить невольную дрожь.
      – Я подумала… я подумала…
      Он мог только представить, что она подумала.
      Бешеная ярость – неудержимая, как поток прилива, – переполнила его.
      – Ты подумала, что это старый Гефест решил поиграть на Олимпе со своим копьем?
      Был ли смехом этот тихий звук?
      – Летом здесь бывают ужасные грозы. Я чертовски пугался их в детстве. Моя старая нянька, бывало, приговаривала: «Вот видите, Ваше Высочество, что случается, когда маленькие мальчики не слушаются взрослых».
      Он понизил свой голос до хрипловатого ворчания, больше похожего на голос ужасного Дракулы, чем на голос старушки-няни, но это сработало. Айви засмеялась. В этот раз так легко и свободно, что Дамиан от души поблагодарил бы Гефеста, если бы тот находился в пределах слышимости.
      – Не очень-то это хорошо с ее стороны.
      – Но зато весьма эффективно. В течение нескольких следующих дней я был просто образцом примерного поведения.
      – А потом?
      – А потом, – сказал он, – я превращался в маленького дьяволенка, каким и был на самом деле. – Его улыбка исчезла. – Все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Я обещаю.
      Она чуть отклонилась назад и посмотрела на него.
      – Спасибо тебе, – прошептала она.
      – За что?
      – За то… – она запнулась, – за то, что ты такой хороший.
      Хороший? Да он просто негодяй! Третировал ее, обвинил в обмане и шантаже, заставил приехать сюда, объявил, что отныне она полностью в его власти…
      – Я вовсе не был хорошим, – сказал он, смутившись. – Я был нетерпелив и прямолинеен. Это я должен благодарить тебя за то, что ты меня терпела.
      Она улыбнулась.
      – В таком случае мы квиты. Ты прощаешь меня. А я прощаю тебя.
      Он улыбнулся.
      – Хорошо. – Боже, как он хотел поцеловать ее! Только один поцелуй, чтобы сказать ей, что с ним ей не надо бояться всех этих вспышек и грома и всего того ужаса, который с ней однажды случился. – Хорошо, – вздохнул он. – Давай я тебя получше укрою…
      – А где ты спишь?
      – Не беспокойся обо мне. Вот в этом кресле. Я подумал, что неплохо быть рядом, если я вдруг тебе понадоблюсь.
      – Ты спишь в этом маленьком кресле? А как же твои ноги?
      Он улыбнулся.
      – Говорят, что немного страданий полезно для души.
      – На мой взгляд, их здесь слишком много.
      – Полегче, – усмехнулся он. – Сначала ты назвала меня хорошим. А скоро скажешь, что меня можно и к святым причислить. Если ты не будешь поосторожней…
      – Спи со мной.
      Она сказала это так тихо, что Дамиан подумал, уж не ослышался ли он, но отчего же тогда так разгорелись ее щеки?
      – Просто со мной в одной постели, Дамиан. Ничего больше. Я не могу допустить, что ты просидишь всю ночь, скрючившись в этом кресле. – Она облизала пересохшие губы. – Если ты не хочешь, я пойду спать в другую комнату. Одна. Но я не хочу быть одной. Если только ты этого не хочешь…
      – Подвинься немного, – сказал он.
      Его голос был хриплым, сердце бешено стучало.
      Он натянул на себя одеяло, задержал, дыхание, а потом, послав все к черту, обнял ее за талию и притянул к себе.
      – Спокойной ночи, – прошептал он.
      – Спокойной ночи, Дамиан.
      Он закрыл глаза. Время шло. Гроза кончилась. Айви лежала в его объятиях так тихо, будто спала, а он – он просто начал сходить с ума. К утру он уж точно станет либо святым, либо сумасшедшим.
      – Дамиан?
      – Да, солнышко?
      Медленно она повернулась к нему. Он почувствовал ее дыхание на своем лице. Ее ладонь коснулась его подбородка, пальцы, словно перышки, пробежали по его губам.
      – Айви…
      Чуть нажав рукой на его затылок, она приблизила к себе его лицо.
      Сердце его перевернулось.
      – Айви, – снова прошептал он, но она только покачала головой и, прижавшись к нему, поцеловала его в губы.
      Должно быть, ему это снится.
      Ее губы приоткрылись. Кончик языка коснулся его зубов. Он хотел повернуть ее на спину и глубже войти языком в ее рот и жадно пить из нее, словно сгорающий от жажды путник.
      Но он не будет этого делать.
      Он будет делать только то, о чем она его попросит. Он не святой, но и не дикий зверь.
      Она прошептала его имя и положила ногу на его бедро.
      Дамиан застонал, схватил ее руки и прижал к своей груди.
      – Милая, – его голос срывался. – Я не могу… Давай, давай сядем. В кресло. Я обниму тебя, и мы будем вместе смотреть, как всходит солнце.
      Она поцеловала его, и этот поцелуй сказал ему все, что мужчина мог лишь надеяться услышать. Крепко прижав его к себе, она перекатилась на спину и прогнулась под ним.
      – Айви, – прошептал он и тут же погрузился в горячую бездну ее вкуса и запаха.
      Он целовал ее рот. Ее глаза. Ее шею. Тихие стоны срывались с ее губ, наполняя теплом его сердце. Он целовал ее грудь сквозь тонкий шелк. Айви металась под ним, шепча его имя, крепко сжимая пальцами его плечи.
      Он обнажил ее нежные груди, целовал их мягкую округлость, легко покусывая бледно-розовые соски. Он целовал ее упругий живот с маленькой впадиной пупка, живот, в котором рос его ребенок, и не в первый раз подумал, как было бы хорошо, если бы они вместе зачали его…
      Она потянула его за пижаму, и, откинувшись назад, он одним движением сбросил ее с себя. Она прогнулась под ним, и ее грудь прижалась к его груди.
      – Айви, – сказал он хрипло.
      – Да, – прошептала она. – Да, пожалуйста…
      Она подняла к нему свое лицо, и он поцеловал ее, ощущая на своих губах соленый вкус ее слез и сладость ее кожи. Что-то шевельнулось глубоко внутри него, внутри его сердца.
      А потом он вошел в нее. Как горячо там было. Как горячо…
      И мир закрутился вокруг них.

      Дамиан спал.
      В его объятиях, чувствуя себя в тепле и в безопасности, спала и Айви.
      Проснувшись, она открыла глаза, и воспоминания из далекого прошлого обрушились на нее.
      Несколько минут она лежала, пытаясь отогнать от себя эти уродливые образы, не дать им испортить чудесные мгновения их близости с Дамианом.
      Наконец она осторожно освободилась из его объятий и встала. Завернувшись в мягкий кашемировый плед, она тихо, затаив дыхание, открыла стеклянные двери и вышла на террасу.
      Сможет ли она когда-нибудь это забыть?
      Сегодня шум грозы и ветра вторгся в ее сновидения и словно вернул в ту далекую ночь много, много лет назад.
      Нет, взмолилась она во сне, нет!
      Но видение не исчезало.
      В ужасе она проснулась и, увидев над собой склоненную фигуру, почувствовала, как страх сжал своими костлявыми пальцами ее горло.
      «Нет!» – закричала она и услышала, как Дамиан произнес ее имя. Это был он, а не то чудовище, от которого разило пивом и потом. Он не будет грубо хватать ее за грудь, больно сжимать и гадко хихикать, задирая вверх ее ночную рубашку. Не будет прижимать свою потную ладонь к ее рту, когда она пыталась бороться с ним, – но разве может сравниться сила пятнадцатилетней девочки с силой мужчины, привыкшего зарабатывать себе на жизнь, работая тяжелым молотком.
      «Ни звука, – сказал он, обдавая ее смрадным дыханием. – Если ты издашь хоть один-единственный звук, я скажу социальным работникам, что ты украла деньги из моего кошелька, и ты тут же окажешься в тюрьме для малолетних преступников».
      Она никогда ничего не брала. Никогда. Первый раз ее обвинили в том, что она украла сто долларов. Она не брала их, но Кей сказала, что ей придется солгать, потому что иначе обвинят в краже ее, Кей.
      И в результате Кей осталась в том доме. А Айви отправили в приют, а затем время от времени передавали то в одну приемную семью, то в другую.
      Когда Кей исполнилось восемнадцать, она стала жить самостоятельно.
      «Ну что ж, пока», – сказала она сестренке. И Айви осталась одна.
      Шесть месяцев в одном месте, три – в другом. Гадкие места. Грязные. А затем она попала в семью, где женщина просто посмотрела сквозь нее, а плотный коренастый мужчина с большими залысинами улыбнулся и сказал: «Зови меня папой».
      Айви почувствовала, что ее сердце оттаяло.
      «Папа», – сказала она, хотя он и не был похож на ее отца, которого она уже смутно помнила, или же на ее отчима, которого любила всем сердцем, – все равно, все равно он был хорошим и добрым.
      По крайней мере, она так думала.
      Он купил ей куклу. Несколько книг. Он приходил вечером поправить ей одеяло и поцеловать в щеку, но, если он был ее папой, ее настоящим папой, разве это было не в порядке вещей?
      Легкий прохладный ветерок, подувший с моря, заставил ее плотнее завернуться в плед.
      А потом все изменилось. Однажды ночью снаружи бушевала гроза. Сверкала молния. Тяжелые капли дождя стучали по подоконнику. Ей было страшно, но наконец она заснула, а проснувшись, увидела темную фигуру мужчины, склонившегося над ее постелью.
      Даже сейчас, через столько лет, это воспоминание наполняло ее душу агонией.
      Он сделал ей больно. Ужасно больно. Он приходил к ней каждую ночь, ночь за ночью, и когда наконец она попыталась рассказать об этом его жене, та дала ей пощечину и назвала грязной лгуньей.!.
      А затем приехала Кей. Айви бросилась ей навстречу, но Кей холодно отстранилась от нее.
      «Во что ты втянула себя? – спросила она с негодованием. – И не надо смотреть на меня невинными глазами. Похоже, ты пыталась играть с ним в те же игры, что и с моим отцом?»
      «Какие игры? – ошеломленно спросила Айви. – Я любила твоего отца. Он обращался со мной как со своей дочерью».
      Выражение лица ее сестры было таким же холодным и неприязненным, как и ее голос: «Только все дело в том, маленькая Мисс Невинность, что у него уже была дочь. Это я».
      Она жила вместе с Кей несколько месяцев, но всегда чувствовала, что мешает ей. А потом, через пару недель после того, как ей исполнилось семнадцать, один мужчина на Мэдисон-авеню подошел к ней и, протянув карточку, сказал: «Позвоните мне, если надумаете, и тогда мы посмотрим, получится ли из вас фотомодель».
      Кей дала свое согласие: мол, отлично, делай что хочешь. Только запомни – никогда никому не рассказывай о том случае, если не хочешь, чтобы тебя все презирали.
      Айви уехала из квартиры Кей – агентство отправило ее в Милан – и поселилась в квартире вместе с пятью другими девушками. Письма и открытки, которые она посылала сводной сестре, оставались без ответа до тех пор, пока фото Айви не появилось на обложке «Гламур Герл». И тогда Кей позвонила ей и сказала: «Мне очень жаль, что мы потеряли связь. Я, право, горжусь, что у меня такая сестра».
      – Где ты?
      Дамиан вышел на балкон. Он был в одних пижамных штанах. Чуть приспущенные на бедрах, они подчеркивали его мускулистую грудь, сильные плечи и развитые брюшные мышцы, над которыми большинству мужчин пришлось бы работать не один год.
      Как он был прекрасен! И как благороден и добр…
      – Милая, – он обнял ее, – что случилось?
      Она покачала головой, не доверяя своему голосу, боясь, что боль, сдавившая ей горло, вдруг вырвется наружу и хлынет потоком слез.
      – Скажи мне, что случилось? Почему ты ушла от меня?
      Я никогда не уйду от тебя, подумала она. Никогда, если ты этого сам не захочешь.
      – Просто я… – она моргнула и посмотрела в сторону, пытаясь унять жгучую резь в глазах. – Я проснулась, и мне показалось, что я все еще слышу раскаты грома где-то там, далеко, и я хотела – я хотела посмотреть…
      Улыбнувшись, он поднял ладони к ее лицу, зарывшись пальцами в ее теплые волосы.
      – Должно быть, когда-то ты очень боялась грозы.
      – Это было еще до того, как ты показал мне, что бояться здесь нечего.
      Тень промелькнула на его лице.
      – Никогда, – сказал он твердо. – Никогда тебе не придется ничего бояться, пока я с тобой.
      Она опустила глаза. Как неверно она судила о нем. Надменный? Властный? Нет! Он просто уверенный в себе и сильный. И нежный. И заботливый.
      – Ты боялась не только грозы. – Его руки сильнее прижали ее к себе. – Можешь ли ты мне рассказать об этом?
      Да. Да, она расскажет! Но не сразу. Не сейчас. Не тогда, когда ее чувства так новы…
      – Хорошо, – он поцеловал ее. – Тебе не надо мне ничего рассказывать, если ты не хочешь.
      – Совсем не поэтому. Это просто… – Она замялась. – Просто из-за того, что случилось. Все это так… так ново…
      – Ты имеешь в виду нас? – сказал он. Когда она кивнула, он взял ее на руки и понес в комнату. Осторожно положил на постель и лег с ней рядом.
      – Ты счастлива?
      Она улыбнулась.
      – Очень.
      Медленно он спустил кашемировый плед с ее плеч, открыл ее грудь, живот – все ее тело.
      – Ты самая прекрасная женщина в мире, – прошептал он. – А я самый счастливый.
      Он наклонил голову. Поцеловал ее в шею. Скользнул кончиком языка вокруг ее соска. Айви задрожала.
      – О, боже, это так…
      Он обхватил ее сосок губами. Втянул его в рот, прижал языком к небу. Она обняла руками его за шею, и острая сладкая боль пронзила низ ее живота.
      – Скажи мне, – сказал он хрипло, – скажи мне, что ты чувствуешь?
      – Ужасно… ужасно приятно. Пожалуйста, – выдохнула она. – Люби меня…
      Он поцеловал ее в губы. Поцеловал в живот. Раздвинул ее ноги, и первое же прикосновение его языка заставило ее забыть обо всем на свете.
      И в этот момент она уже знала правду.
      Что она влюблена в этого сложного, невероятного, чудесного мужчину.
      Я люблю тебя, думала она, я люблю тебя, Дамиан…
      Не произнесла ли она эти слова вслух? И почему он вдруг отстранился от нее?
      – Не уходи, – вырвалось у нее.
      Он обнял ее и притянул к себе ближе – их лица всего лишь в дюйме друг от друга.
      – Я никуда не уйду. Никогда, – прошептал он. – Я просто слишком тяжелый, чтобы лежать на тебе.
      – Ты совсем не тяжелый.
      Он поцеловал ее теплые губы.
      – Моя милая обманщица.
      Это было сказано, просто чтобы поддразнить ее. Она это знала. И в то же время ее это больно задело. Ведь она и в самом деле была обманщицей.
      Она не рассказала ему о своем прошлом.
      Не рассказала все о ребенке.
      Но ей придется это сделать. А ему придется все узнать. Но когда? Когда?
      – Ты дрожишь, – Дамиан плотнее закутал ее в плед. – Солнышко? Неужели я сделал тебе больно? Боже, если я…
      – Нет. О нет, Дамиан. Мне не было больно. – Айви взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала ее. – Это было чудесно.
      Он долго смотрел на нее. Прикоснулся ладонью к ее щеке, нежно погладил…
      – Мне очень жаль, что я напугал тебя.
      – Это не твоя вина. Я… я спала. И когда я услышала гром и увидела…
      – Увидела меня, но подумала, что это кто-то другой, тот, кто обидел тебя когда-то…
      Она не могла ему лгать, когда он обнимал ее так нежно.
      – Да.
      Ярость захлестнула его. Ее ответ подтвердил то, о чем он уже догадывался.
      – Кто он?
      – Я не хочу говорить об этом.
      Но он должен знать его имя. Он должен найти этого сукина сына и убить его.
      Айви вся дрожала, и он чертовски хорошо знал, что дрожала она не от холода. Дамиан выругал себя за то, что был таким ослом.
      – Прости меня, солнышко. – Он поцеловал ее мягкие волосы, висок с маленькой пульсирующей жилкой, теплые губы… – Я дурак, что заговорил об этом в такой момент.
      – Ты не дурак. Ты чудесный, добрый, ты просто замечательный…
      Он улыбнулся краешком губ.
      – Какой поразительный прогресс! Как там было раньше, дай-ка вспомнить: сукин сын, самодовольный ублюдок, разве нет?
      Она рассмеялась, на что он и рассчитывал.
      – Да, порой… Нет. Если серьезно, ты недостоин ни одного из этих эпитетов.
      Его рука спустилась вниз по ее спине, и он крепче прижал Айви к себе.
      Отлично. Она улыбалась. В конце концов, он все-таки не испортил ей эту изумительную ночь. Никаких больше вопросов… пока. Но он спросит об этом потом.
      Этот подонок сделал с ней что-то ужасное. Какую-то чудовищную гадость. Может, насилие? Дамиан весь похолодел. Неужели он не был наказан? Неужели не заплатил за то, что сделал? Он найдет этого выродка и сам с ним разделается…
      – Дамиан? – Айви коснулась ладонью его щеки. – То, что было этой ночью, это было… было так чудесно…
      Как он любил слушать нежный звук ее голоса. Чувствовать в своих объятиях мягкое тепло ее тела.
      – Для меня тоже, – сказал он хрипло. – Я никогда – я имею в виду тебя и меня… – он откашлялся – То, что случилось между нами… было совершенно особенным. Я никогда ничего подобного еще не испытывал.
      Она подняла к нему свое посветлевшее лицо.
      – Я очень рада, потому… – Она коснулась кончиком языка своих губ. – Потому, что это было… это было первый раз, когда я…
      Ее лицо пылало. Просто удивительно, что эта красивая, привыкшая к всеобщему вниманию женщина краснеет, говоря об оргазме.
      – Когда ты испытала первый оргазм? – подсказал он. – Конечно, какая-то моя часть сожалеет, что ты была лишена этого раньше, зато другая, должен признать… Что?
      – Я говорю не об этом, – сказала она так тихо, что ему пришлось напрячь слух, чтобы расслышать ее слова. – Я говорю о… – Она запнулась. – Ты был прав, – сказала она, и ее слова полетели, наталкиваясь друг на друга. – Кое-что случилось со мной очень-очень давно. И поэтому у меня никогда не было любовника, пока…
      Поток слов оборвался. Она хотела отвернуться, но Дамиан удержал ее голову, поцеловал в губы и сказал, что она удостоила его огромной чести быть ее первым любовником.
      И, нежно повернув ее на спину, добавил:
      – Первым и единственным на всю нашу оставшуюся жизнь.
      Следующим утром они отправились в Афины. Дамиан настоял, чтобы Айви сходила к гинекологу. Осмотрев ее и взглянув на записи, которые Дамиан каким-то чудесным образом добыл из нью-йоркского Центра гинекологии, доктор улыбнулся и сказал:
      – С ребенком все в порядке.
      – А все ли хорошо с будущей мамой? – спросил Дамиан.
      – Да. Без сомнения, – сказал доктор.
      – Я заметил за ней кое-что, и меня беспокоит…
      Доктор и Айви посмотрели на него.
      – Что вы такое заметили? – спросили они в унисон.
      – Моя Айви не ест столько, сколько ей следовало бы.
      Моя Айви? Эти слова проникли прямо в ее сердце. Она дотронулась до его руки.
      – У меня отменный аппетит.
      – Да, но тебе нужно есть за двоих.
      – Вес мисс Мэдисон точно соответствует норме.
      Дамиан не выглядел уж очень удовлетворенным этим ответом. Но у него были и другие вопросы:
      – А как насчет упражнений? Я гулял с ней вчера… Стоит ли мне разрешать…
      – У мисс Мэдисон отличное здоровье. И, – мягко добавил доктор, – вряд ли она первая женщина, которая вынашивает ребенка.
      – Я знаю, – не смутился Дамиан, – но дело в том, что я – мужчина, у которого он первый. – Доктор улыбнулся, но не Айви. – Я имею в виду…
      – Вы имеете в виду, что это ваш первый ребенок, – сказал доктор. – Конечно, я понимаю вас. Но я обещаю, что все будет в порядке…
      Когда они вышли на улицу, Айви повернулась к Дамиану.
      – Я знаю, почему ты так беспокоишься. Ты ведь однажды уже потерял ребенка.
      – Я думал, что потерял его. Но это была ложь.
      – Да. – Она опустила глаза. – Ложь. Но вера во что-либо может иметь не менее серьезные последствия, чем реальное событие.
      Ему так хотелось обнять ее и поцеловать, но они стояли на оживленной улице, и все, что он мог себе позволить, это взять ее ладонь и прижать к своим губам.
      – Я беспокоюсь о тебе, – сказал он. – Если что-нибудь случится с тобой… – Он глубоко вздохнул. – Айви. Ты…
      Моя любовь.
      Слова уже были готовы сорваться с его языка, но… это же просто смешно! Он едва был знаком с этой женщиной. И сколько вопросов так и остались без ответов…
      Кроме того, не может же мужчина влюбиться за… сколько? За неделю? Нет никакого смысла быть таким импульсивным. Делать шаги, о которых впоследствии, возможно, придется пожалеть.
      – Ты очень много для меня значишь, – сказал он и прижал ее пальцы к своей щеке. – Очень.
      Айви кивнула. Не совсем такие слова она мечтала услышать, но, все же…
      Дамиан напомнил себе, что ведь, по сути дела, ничего о ней не знает. Напомнил, что она так и не дала четкого ответа, почему все-таки согласилась на это безумное предложение Кей.
      И, кроме того, оставалась еще масса вопросов. Кто обидел ее много лет назад? Почему она не хочет говорить об этом?
      Один звонок частному детективу – и он получит ответы на все эти вопросы. Очевидно, так ему и придется поступить. Он вполне здравомыслящий человек. И всегда был таким.
      И именно поэтому ему и удалось спасти «Аристедес шиппинг». С помощью логики и здравого смысла. Последовательно делая один шаг за другим. А не бросаясь очертя голову в неизвестность.
      Дамиан взял ее руки в свои. Они были холодны как лед, несмотря на полуденную жару. Она открыла ему свое сердце и ждала теперь, что он скажет.
      И он скажет.
      Что-нибудь здравое. Вполне продуманное. Не затягивающее его в опасную пучину…
      – Айви, – сказал он, – чудная моя Айви. Я люблю тебя. Будешь ли ты моей женой?
      Она посмотрела на него так, словно он потерял рассудок. Что ж, хорошо, может быть, и потерял. Но когда она улыбнулась и глаза ее наполнились слезами, а потом сказала, что любит его всем сердцем и что да, она будет его женой…
      Вот тогда он впервые понял, что такое счастье.

      Айви стояла у самой кромки берегового прибоя, подставив лицо ласковым поцелуям теплого утреннего солнца.
      Еще месяц назад Минос казался ей непривлекательной каменной глыбой, одиноко торчащей из темного мрачного моря. Сейчас он был для нее раем.
      Белые песчаные пляжи. Уносящаяся ввысь плоская вершина вулкана. Сосны и ели, взбирающиеся по крутым склонам; фиалки и анемоны, выглядывающие из свежей зелени травы. И вокруг всего этого великолепия Эгейское море, темное, словно старое вино, и завораживающе прекрасное – такое же, как описал его Гомер сотни лет назад.
      Может ли одно и то же место выглядеть так по-разному, только потому, что ты счастлива?
      – Да. О да, может.
      И не только это место. Весь мир. Вся Вселенная. И слово «счастлива» не совсем верное, чтобы выразить ее чувства.
      Айви была переполнена этими чувствами.
      Быть с Дамианом, быть частью его жизни, в то же время ощущая его частью своей, – все это представлялось каким-то чудом.
      Он был всем для нее. Солнцем, луной, звездами… Звонко рассмеявшись, она раскинула руки и, кружась, проделала несколько танцевальных па в белой пене бурунчиков вокруг ее ног.
      Айви опустилась на песок.
      Сколько счастья принесло то, что так плохо начиналось… Не ребенок, тут же подумала она и, словно защищая его, положила ладонь на свой живот. Она хотела этого ребенка, начиная с того момента, как поняла, что беременна.
      И совершила ужасную ошибку, согласившись на безумный план Кей. Вот это и было плохим началом. План. Не тот, первоначальный, – хотя и на него ей нелегко было решиться, – а другой, который Кей выложила перед ней в самую последнюю минуту.
      Как она только могла, отважиться на такое?
      Айви закрыла глаза. По правде говоря, в глубине души она так никогда и не смогла его принять.
      Радость солнечного дня померкла.
      В конце концов, Кей требовала от нее слишком многого. И как ни велик был ее долг, но чтобы отказаться от ребенка?.. Сейчас она знала, что не смогла бы, просто не смогла бы сделать это!
      Не настало ли время, чтобы рассказать все Дамиану?
      Она встала, стряхнула налипший на одежду песок и, глубоко засунув в карманы руки, медленно пошла вдоль берега.
      Конечно, уже давно пора. Он должен знать правду.
      Ей придется рассказать ему все, начиная с того времени, когда ей исполнилось пятнадцать, и кончая днем, когда врач собирался оплодотворить яйцеклетку Кей спермой Дамиана и проимплантировать эту смесь в матку Айви.
      Но ведь все произошло не совсем так…
      Айви шла вдоль берега, смотря перед собой невидящим взглядом, и вспоминала тот день.
      Кей влетела к ней в квартиру за час до их назначенной встречи в клинике.
      – Все меняется, – выпалила она задыхаясь. – Врач сказал, что мои яйцеклетки никуда не годятся. Нет никакого смысла их оплодотворять.
      Обняв Кей за плечи, Айви начала утешать ее, в то же время в глубине души испытывая огромное облегчение.
      – Ох, Айви, – причитала Кей. – Что же теперь делать? Ты должна помочь мне!
      – Я хотела бы, но…
      Кей подняла голову и посмотрела на нее. Удивительно, но слезы ничуть не испортили ее тщательно продуманный макияж.
      – Правда? Ты действительно хочешь помочь мне?
      И она выложила свой план, настолько полный и в таких деталях, что только наивная дурочка вроде Айви могла поверить, будто ей это только что пришло в голову.
      Айви в ужасе подняла руки.
      – Нет! Кей, этого я сделать не могу! И ты не можешь просить меня…
      Глаза Кей потемнели.
      – Ты часто говорила мне все эти годы, что так благодарна мне за то, что я забрала тебя из того дома…
      – Конечно, я благодарна! Но…
      – Вытащила из любой ситуации, которую ты сама себе и создала.
      – Да нет же!
      – Конечно, нет, – усмехнулась Кей. – Флиртуя с ним. Буквально вешаясь ему на шею.
      – Я не могла даже подумать о таком! Я же была только ребенком. А он…
      – Избавь меня от твоей слезливой истории, – отрезала Кей. – Раньше ты говорила, что я спасла тебе жизнь, а теперь, когда я прошу помочь мне, ты смотришь на меня, словно я дьявол во плоти. Долги нужно возвращать.
      – Кей, послушай меня. То, о чем ты просишь…
      – Я прошу у тебя только то, что ты мне должна. Я спасла тебе жизнь, теперь твоя очередь.
      В конце концов Айви сдалась, хотя и знала, что это только первый шаг на пути, где будет разбито ее сердце. Что она никогда не сможет бросить своего ребенка, пусть даже и искусственно зачатого…
      – Айви!
      Она подняла глаза. Дамиан, улыбаясь, шел ей навстречу. Без рубашки, босиком, в одних легких шортах. Он был небрит по случаю субботы, и ей ужасно нравился этот легкий синеватый оттенок, покрывающий ее подбородок и щеки.
      Как она любила его! И как бессовестно обманывала.
      На ее пальце сверкало его кольцо – бриллиант столь изумительной чистоты и огранки, что порой она не могла оторвать от него глаз, точно он обладал какой-то магической силой. Маленький золотой кулон с изображением фамильного герба – пика, щит и древний минойский бык – висел на тонкой цепочке у нее на шее. Их свадьба была назначена через неделю, а она до сих пор жила во лжи.
      Слезы выступили у нее на глазах.
      – Эй, солнышко? – спросил он, обнимая ее. – Что-то не так?
      Все, подумала она, все не так. Как он будет относиться к ней, когда узнает, почему она так боялась секса? Когда узнает правду о ребенке?
      – Айви, скажи мне, отчего эти слезы?
      – Я просто, просто счастлива, вот и все, – прошептала она, пряча свое лицо у него на плече.
      Дамиан притянул ее к себе, целуя ее волосы, висок, слегка покачивая из стороны в сторону… И в то же время чувствуя каждой клеточкой, что правду она ему так и не сказала.
      Конечно, его Айви была счастлива. Он знал это, потому что и сам был счастлив.
      Он любил смотреть, как, покусывая нижнюю губу, она разгадывает какую-нибудь головоломку в утренней газете. Любил ее смех – нежный, словно звук фарфорового колокольчика, – когда вдруг набежавшая волна, разбившись о камень, окатывала его с головы до ног.
      Любил чувствовать, как легко она движется в его руках на танцах в маленьком джаз-клубе на самой окраине Пирея и как закрывает глаза, давая медленным ритмическим волнам скользить по ее телу.
      Он любил носить ее на руках и засыпать, держа ее в своих объятиях.
      Только ребенок в ее теле был словно кусочек льда в сладком пироге. Это был не ее ребенок – генетически не ее. А как бы он хотел, чтобы все было иначе! И в то же время, когда он вчера приложил руку к ее животу и почувствовал под своей ладонью удары маленькой ножки, то подумал, что ведь именно Айви является причиной существования этой бесценной жизни.
      – Я так счастлив, прошептал он.
      И его Айви улыбнулась, наклонила к себе его голову и показала ему своими губами, своим телом, что и она счастлива тоже. Но что-то беспокоило ее. Она что-то скрывает от него.
      Дамиан осторожно взял ее на руки и понес в небольшой павильон, построенный им сразу же после того, как он унаследовал Минос. Усадив Айви в низкий шезлонг, он принес деревянную коробку с тонкими носовыми платками и вытер ей глаза.
      – Лучше?
      Она кивнула.
      – Вот и хорошо. – Он присел перед ней на корточки и взял ее за руки. – А теперь рассказывай, почему ты плакала. – Он провел губами по ее ладони. – Уже пора.
      Она подняла голову и посмотрела на него.
      – Ты прав, – сказала она и тяжело вздохнула. – Пора. Я не очень-то откровенна с тобой.
      Ее лицо было таким бледным, словно лунное отражение на водной глади. Он поцеловал ее, вложив в этот поцелуй всю свою любовь.
      – Что бы то ни было, – сказал он тихо, – я все равно буду любить тебя.
      Будет ли? Она сделала медленный вдох.
      – Я сказала тебе, что когда-то один мужчина причинил мне боль и с тех пор я стала бояться секса. – Она произнесла эти слова почти скороговоркой. Его улыбка застыла. – Но это была моя вина, – ее голос был тих, словно шелест листвы.
      – Если кто-то причинил тебе боль, то как это может быть твоей виной?
      И Айви рассказала ему.
      Она начала со смерти своего, отца. Как ее мать через два года вышла замуж за отца Кей.
      – Я любила его всем сердцем, почти так же, как и моего настоящего отца. – Ее голос задрожал. – Поэтому, когда он умер, когда оба они умерли – моя мама и мой отчим…
      – Ох, солнышко. Давай, ты не будешь ничего рассказывать, раз тебе так тяжело.
      – Тебе нужно это знать, Дамиан. А мне нужно рассказать тебе.
      Он кивнул.
      – Это было просто ужасно. Если бы не Кей, я не знаю, что бы со мной случилось.
      – Кей, – повторил он, и его губы сжались.
      – Мне было десять, а ей четырнадцать. Мы никогда не были особенно близки, но когда наши родители погибли… – Айви тяжело вздохнула. – Нас отправили в одну семью. Вместе. Все, в общем-то, было нормально. Но затем, уже в другой семье, меня обвинили в том, что я украла деньги…
      Дамиан стащил ее с шезлонга на свои колени и крепко прижал к себе.
      – Тебе совсем не надо рассказывать мне такие вещи, – сказал он, пытаясь скрыть от нее свое возмущение, возмущение человека, который представил себе ребенка, попавшего в государственную систему патронажа, – одинокого, никому не нужного.
      – Я не брала эти деньги, Дамиан! Я не знаю, кто это сделал, но они отправили меня назад, в приют…
      Господи, как ему было больно это слышать! И он знал, почти наверняка, кто взял эти деньги и за кого пришлось нести наказание Айви.
      – А затем они отправили меня в еще одну семью. К тому времени Кей исполнилось восемнадцать, и она уже могла жить одна.
      – Айви. Я люблю тебя. Не надо…
      – Мне нужно рассказать это тебе, чтобы ты понял, почему я согласилась выносить ребенка Кей.
      – Моего ребенка, – сказал он тихо.
      Айви кивнула.
      – Я стала жить с семейной парой. Жена не обращала на меня никакого внимания, но муж… он был добр со мной. Говорил мне, что всегда хотел, чтобы у него была дочь. Его собственная маленькая девочка. Он покупал мне вещи. Подарил куклу. Я уже вышла из того возраста, чтобы играть в куклы, но никто не дарил мне ничего с тех пор, как умерли наши родители…
      – И ты была благодарна ему, – сказал Дамиан, вдруг почувствовав, как холод закрадывается ему в сердце.
      – Благодарна. И счастлива, несмотря на то, что не видела Кей. Я понимала, – сказала она быстро, заметив, что Дамиан удивленно поднял брови, – что она была очень занята. На работе. С друзьями. Она была уже взрослая, а я… – ее голос сорвался. – Этот человек говорил, что знает, как мне одиноко. И он стал приходить ко мне в комнату – поправить мне одеяло, поцеловать в щеку и пожелать спокойной ночи. Я думала, он был…
      – Что этот подонок сделал тебе?!
      Она взглянула на него в испуге. Она видела его злым и даже в ярости, но никогда и не предполагала, что он может быть таким – его глаза стали черными, губы сжались, а руки так сдавили ее плечи, что наверняка останутся синяки.
      – Он… он изнасиловал меня…
      Дамиан так грохнул кулаком по столику, что чуть не проломил его крышку. Его руки обвились вокруг нее, и, зажмурившись, он крепко прижал ее к себе.
      – И… и это моя вина.
      – Что?!
      – Моя вина, Дамиан. Правда, я не считала так, но потом я позвонила Кей. Она приехала. И когда я рассказала ей, что случилось, она дала мне понять, что я сама спровоцировала этого мужчину. Что я не должна была позволять ему поправлять мне одеяло, целовать меня на ночь и покупать мне эту куклу.
      Дамиан поцеловал ее. И не было другого способа остановить этот хлынувший поток наполненных болью слов, кроме как прижаться к ее губам и целовать до тех пор, пока наконец он не почувствовал на своих губах ее горячие, соленые слезы.
      – Айви, – прошептал он, – солнышко мое, это совсем не твоя вина. Будь проклята Кей за то, что сказала тебе такое!
      – Но я должна была знать…
      – Что? Что этот негодяй может воспользоваться горем и одиночеством маленькой девочки, чтобы утолить свою преступную похоть? – Дамиан обнял ее и тихонько покачал из стороны в сторону. – Айви, милая, ни один человек и не подумал бы, что это твоя вина. Наверняка, когда ты заявила об этом…
      – Я не заявила.
      – Почему? – изумился он.
      – Он сказал, что, если я это сделаю, он будет все отрицать. И если врач осмотрит меня, то он скажет, что поймал меня с соседским мальчишкой. Атак как меня уже обвинили в краже денег, то они поверят ему, а не мне. И я знала, что он прав, что никто не будет меня даже слушать…
      На этот раз столик не выдержал. Дамиан с такой силой опустил на него свой кулак, что крышка разлетелась на части.
      – Кто? Кто этот человек? Скажи мне его имя. Я убью его!
      – И тогда Кей взяла меня к себе. Ты понимаешь? Она спасла меня, Дамиан. Она спасла меня. Если бы она не забрала меня оттуда…
      – Она не спасла тебя, – сказал он жестко, его акцент усилился, мысли потекли на греческом. – Она тебя использовала. Она сказала тебе, ребенку, что ты виновата в собственном изнасиловании!
      – Она заставила меня увидеть, насколько я была глупа, Дамиан.
      – И потом она ждала, эта сукина дочь, пока придет время, когда она сможет потребовать плату за свое благодеяние, – прошипел он сквозь зубы, потому что сейчас наконец понял, почему Айви согласилась родить для Кей ребенка.
      – Нет, – ее голос дрогнул. – Ты не понял. Я в долгу перед ней за то, что она спасла меня.
      – Айви, – замотал головой Дамиан. – Послушай. Ты сама спасла себя…
      – Нет. Если бы я сама себя спасла, я бы просто никогда не позволила случиться тому, что случилось.
      – Солнышко, ты же думала, что он любит тебя как отец. И как ты вообще могла вообразить себе что-то другое? Ты же была ребенком. Невинным. Одиноким. – Он замолчал и, взяв в ладони ее лицо, посмотрел ей в глаза. – Кей солгала тебе. Это не было твоей виной.
      – Нет? – прошептала она.
      – Абсолютно. – Он вздохнул. – Но Кей посеяла зерно, и она знала об этом. А через много лет она потребовала от тебя…
      – Родить для нее ребенка, – кивнула Айви, и слезы потекли по ее щекам. – О Дамиан, как я не хотела этого! Я говорила: нет, я не могу носить в себе ребенка, чувствовать его движения, увидеть, как он появится на свет, и… и отказаться от него.
      – А она сказала… – Он с трудом пытался сдержать себя. – Она сказала, что ты в долгу перед ней.
      – Она сказала, что спасла меня однажды, и теперь я обязана спасти ее.
      Айви всхлипнула, и слезы потекли из ее глаз. И ничего нельзя было сказать, кроме одной фразы, которую он повторял снова и снова, пока ее судорожные влажные вздохи не перешли в ровное дыхание:
      – Я люблю тебя, Айви, я люблю тебя всем сердцем.
      Чуть отстранившись, она взглянула на него.
      – Даже после всего, что я тебе рассказала?
      – После этого – особенно, – мягко сказал он. – Потому что теперь я знаю, как горячо твое сердце и на какие жертвы ты готова пойти ради человека, которого любишь.
      – Дамиан. Есть… еще кое-что. Его губы нежно коснулись ее рта.
      – Потом.
      – Нет, нет! Сейчас. Мне нужно сказать тебе это сейчас.
      – Потом.
      Он поднял ее на руки, положил на теплый песок и, целуя, прижался к ней всем телом.

      В полдень они были все еще на пляже. Казалось, Дамиан все предусмотрел. Эсиас принес им в плетеной корзинке ленч и холодное шампанское.
      Когда солнце, мягко розовея, начало ронять в воду оранжевые и пурпурные лучи, Айви улыбнулась и спросила: может быть, и это тоже устроил Дамиан?
      – Такой чудесный закат, – сказала она, кладя голову ему на плечо. – Как и весь прошедший день.
      – Это ты – мое маленькое чудо, – сказал он, притягивая ее ближе к себе. – Я только хотел бы, чтобы ты забыла всю ту мерзость…
      – Это все почти ушло после первой ночи, когда мы любили друг друга.
      Дамиан посмотрел ей в глаза.
      – Айви. Пообещай мне, что всегда будешь со мной делиться своими надеждами, своими мечтами. – Он нежно коснулся ее щеки. – Секретами из твоего прошлого, – тихо сказал он.
      Но как же быть с ее последним секретом? Как Дамиан воспримет его? Он понял, почему она согласилась родить ребенка для Кей, но сможет ли он понять это? Даже она сама не совсем понимала.
      Они спустились вниз по широкой мраморной лестнице, прошли через самую старую часть дворца и вышли на террасу с белыми мраморными колоннами, за которой далеко внизу, сразу за цветущим садом расстилалось темное бескрайнее море.
      Стол был освещен тонкими восковыми свечами в высоких серебряных подсвечниках. Цветы – пурпурные розы, белые орхидеи, нежно-розовые тюльпаны – струили свой аромат из широких старинных ваз. Шампанское охлаждалось в небольшом серебряном ведерке, и полная луна цвета слоновой кости плыла над Эгейским морем.
      А позади стола, еще более красивая, чем прежде, стояла Кей.
      Айви вскрикнула. Короткое слово сорвалось с губ Дамиана.
      – И никто не собирается сказать мне привет?
      – Ваше Высочество, – извиняющимся тоном начал Эсиас. – Очень сожалею, но я ничего не мог поделать…
      Дамиан коротким кивком отпустил дворецкого и крепче сжал руку Айви. Но через мгновение она, оправившись от минутного замешательства, высвободила свою руку и бросилась к Кей.
      – О, бог мой! Кей! Кей – ты жива!
      – Жива и в полном здравий.
      Айви хотела обнять её, но Кей отстранилась от нее и посмотрела на Дамиана.
      – А ты, – сказала она, – всегда был расторопным малым. Скоро же нашел мне замену.
      – Похоже, – холодно заметил Дамиан, – ты так и не погибла в этой аварии.
      Кей коротко рассмеялась.
      – Похоже, что нет.
      – У тебя была амнезия? – спросила Айви.
      – Амнезия бывает в мыльных операх, – сказала Кей, – а не в реальной жизни. Мы упали с крутого берега. Все думали, что я утонула.
      – Тебя объявили погибшей, – сказал Дамиан тем же ледяным тоном.
      – Да, но, как видишь, это было не так. Я выбралась на берег в двух милях от того места, где случилась авария. Дядя Карлоса – он член правительства, а также частный врач – постарался, чтобы это не попало в газеты. – Она коснулась рукой своего лица. – У меня было несколько глубоких порезов – немалая работа для пластических хирургов, но сейчас уже все зажило. – Она откинула назад голову, и свет упал на ее лицо. – Что ты думаешь, дорогой Дамиан? Так же хороша, как и прежде, или даже лучше?
      – Чего ты хочешь, Кей?
      – Чего я хочу? – с застывшей улыбкой она двинулась вокруг стола. – Свою жизнь, конечно. – Она остановилась перед ним и положила руку ему на грудь. – Я хочу тебя, дорогой. Обручальное кольцо. И того маленького крошку в животе моей сестры, когда он родится.
      Дамиан отвел ее руку от своей груди.
      – Сожалею, но ты не получишь ничего из перечисленного. – Отступив от нее, он подошел к Айви и обнял ее за плечи. Она вся дрожала. – Айви и я собираемся пожениться.
      – А, понимаю. Ты злишься из-за Карлоса. Он абсолютно ничего для меня не значил. Я всегда любила только тебя, дорогой.
      – Ты никого и никогда в своей жизни не любила, – сказал он холодно.
      Ее глаза сузились.
      – Ты не понимаешь, Дамиан. Я вернулась. И эта маленькая ловушка, которую устроила для тебя моя сестра, уже не имеет никакого значения.
      Айви замерла.
      – Я ничего не устраивала…
      – Тихо, моя дорогая. Здесь нечего объяснять. У нас с Кей никогда не было никаких матримониальных планов.
      – Конечно же, были!
      – У нас не было. Это у тебя были. Когда ты мне первый раз сказала, что беременна, – его голос стал совсем ледяным, – это было ложью.
      – Нет, это была не ложь. Мой доктор…
      – Я видел твоего доктора. Ты никогда не была беременна. И мы никогда не обсуждали искусственное осеменение.
      – Это все в прошлом. Сейчас я беременна. Я имею в виду Айви… – Она бросила быстрый взгляд в ее сторону. – Беременна нашим с тобой ребенком. Она же сказала тебе это, Дамиан, верно? Что она носит твоего ребенка? Моего ребенка?
      Его губы сжались.
      – Айви носит моего сына. – Его рука бережно опустилась на ее живот. – Нашего сына. Моего и ее.
      Лицо Кей побелело.
      – Что ты имеешь в виду? Айви? Что ты ему…
      – Ничего, – выдохнула Айви. – Но я скажу. Я скажу! Кей, ты не можешь так просто вернуться и…
      – Я могу, – зло огрызнулась та. – И я вернулась. А теперь хочу получить все то, что принадлежит мне по праву.
      – Биологи не делают анализов на материнство, – оборвал ее Дамиан. – Ты была жива, но не потрудилась сообщить мне об этом. Так же, как и Айви. – Его губы искривились. – Ты потеряла всякие права на этого ребенка.
      – Я не потеряла никаких прав. Ни на тебя. Ни на ребенка.
      Дамиан, нежно коснувшись щеки Айви, повернулся и начал медленно приближаться к Кей.
      – Я не пятнадцатилетняя девочка, – тихо сказал он. – Я не испуганный ребенок, готовый исполнить любую твою волю. Никакая ложь не заставит меня думать, что ты нечто большее, чем ты есть на самом деле. Жестокая, эгоистичная женщина.
      – Ах, вот как! – Кей недобро рассмеялась. – Значит, она поведала тебе свою душещипательную историю, да? О том, как один нехороший человек безжалостно мучил ее? – Ее улыбка исчезла; она бросила на Айви, взгляд, полный ненависти. – Лгунья! Почему бы тебе не сказать ему правду? О том, что ты сама соблазнила его, маленькая сучка!
      – Попридержи язык, – оборвал ее Дамиан.
      – Гадкая маленькая обольстительница! – Она резко повернулась к Дамиану. – Сначала она соблазняла моего отца…
      – Нет! – Айви замотала головой. – Кей. Ты же знаешь, я никогда…
      – Да-да, соблазняла его. Хлопала своими ресницами. Залезала к нему на колени. Говорила, как она любит его!
      – И я любила его! Я была маленькой девочкой…
      – А потом он погиб. И ее мать тоже. Нас отправили в одну семью, и там она украла деньги!
      – Я не брала никаких денег! Кей, умоляю тебя, подумай, что ты такое говоришь?
      – Я ушла оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать. И тут моей дорогой сестричке повезло. Ее поместили в другую семью, где был мужчина вроде моего отца. И когда бедняга наконец взял то, чем махали у него перед носом…
      – Стервозная дрянь! – Дамиан схватил Кей за руку и, резко дернув, развернул к выходу. – Убирайся прочь! Вон из моего дома! Если я когда-нибудь увижу тебя еще, я…
      – О боже, ты купился на ее историю! Она сказала, что он изнасиловал ее? И ты поверил в это?
      – Кей, – взмолилась Айви, – остановись! Мы же сестры. Я всегда любила тебя…
      – Сводные сестры, – прошипела Кей. – И твоя гипотетическая любовь не стоит для меня ни гроша. – Кей посмотрела на Дамиана. – Что еще она рассказала тебе? Что с тех пор ненавидит секс? – Она откинула голову и захохотала. – Да посмотри ты на нее, Дамиан. Подумай о жизни, которую она ведет. Она вертится в мире, где люди торгуют телом. Где женщины без конца меняют машины, заставляя мужчин зарабатывать на них. Неужели же ты думаешь, что моя дорогая сестричка, так сказать, воплощенная добродетель?
      Айви подняла руки.
      – Дамиан. Не слушай ее. Я никогда…
      – Ты хочешь знать, чего на самом деле стоит эта ее святая невинность? – Злобная улыбка мелькнула на ее лице. – И что за ребенок у нее в животе?
      – Кей. Пожалуйста, пожалуйста, прекрати это!
      – Ты помнишь тот счет от «Тиффани»? Эти деньги я потратила на нее, на Айви. Она захотела ожерелье. Бриллианты. Рубины. Я купила это для нее.
      – Дамиан, боже, какая ложь!
      – Это была плата за ребенка. – Кей сделала паузу, бросив на Айви торжествующий взгляд, и повернулась к Дамиану. – Потому что, видишь ли, она права. Я солгала тебе, дорогой. Этот ребенок – он твой, все верно… но он – и ее ребенок.
      Айви бросилась к Дамиану, увидев, как побледнело его лицо.
      – Что? – сказал он хрипло.
      – Я выяснила, что мой организм не может продуцировать здоровые яйцеклетки, поэтому захотела узнать, не разрешит ли мне Айви использовать ее яйцеклетки. А что, спросила она, он богат, этот твой любовник? Да, сказала я, он принц. Тогда, спросила она, сколько бы ты могла вытянуть из него? Я сказала, что так прямо у него нельзя попросить денег, но я могла бы кое-что купить для нее. И она сказала: а как насчет того ожерелья от «Тиффани»? И на первое время ей этого показалось достаточно. Но когда сестричка узнала, что я умерла, она, видимо, тут же сообразила, что ей это очень даже на руку – никаких посредников! Что она сама может собрать весь урожай – выйти замуж за принца и жить той жизнью, о которой всегда мечтала.
      Айви увидела, каким ужасом исказилось лицо Дамиана. Закрыв лицо руками, она повернулась и бросилась прочь.
      Никто не пытался ее догнать.
      Никто. Он поверил этим россказням Кей – идиотской смеси правды и лжи.
      Она бежала сквозь пустые гулкие комнаты, через парадный зал, через холл. У входа Эсиас окликнул ее, но она пролетела мимо него, по лестнице, по дороге, ведущей неизвестно куда…
      – Айви!
      Она услышала за собой шаги. Услышала голос Дамиана, но знала, что не сможет посмотреть ему в лицо. Она так долго не могла сказать ему ту последнюю правду, потому что боялась увидеть в его глазах вопрос: как могла женщина согласиться отказаться от своего ребенка.
      – Айви, черт побери…
      Сильные руки сомкнулись вокруг нее. Он повернул ее к себе. В мертвенном лунном свете его лицо казалось жестким и угловатым.
      – Айви, – выдохнул он и поцеловал ее.
      Она пыталась вырваться, но он все целовал и целовал ее, пока наконец она не выдохнула со стоном его имя и, обняв за шею, не ответила на его поцелуй.
      – Моя милая, – его голос дрогнул, – куда же ты хотела убежать?
      – Куда-нибудь. Прочь отсюда. От тебя. От всей этой лжи…
      Он взял ее лицо в свои ладони и, целуя снова и снова шептал:
      – Я люблю тебя. И ты любишь меня. И в этом нет никакой лжи.
      – Как ты можешь любить меня теперь, когда ты знаешь…
      – Что это наш ребенок? – сказал он, и улыбка осветила его лицо.
      – Да. Это наш ребенок, Дамиан.
      – Ты сделала это из любви к Кей?
      Она кивнула.
      – Солнышко. Ты вся дрожишь, – Дамиан снял с себя пиджак и накинул ей на плечи. – Пойдем домой.
      – Нет. Пока я не расскажу тебе все. – Она вздохнула. – Я согласилась на эту процедуру. И все получилось. Но поняла, что совершила ужасную ошибку, что никогда не смогу отказаться от этого ребенка. – Она положила руку на свой живот. – Моего ребенка.
      – И моего, – тихо сказал Дамиан.
      Айви кивнула.
      – Да. Моего ребенка и твоего. Я позвонила Кей. Я попросила, чтобы она объяснила все это тебе. Но она сказала, что слишком поздно и что мы обо всем уже договорились. А потом…
      – А потом, – сказал он, – ты узнала, что она умерла.
      – Да.
      – И ты ждала, что я позвоню тебе.
      – Я думала, ты знаешь, что я беременна твоим ребенком, но Кей дала мне ясно понять – о том, что не она мать ребенка, ты знать не должен.
      – А я так и не позвонил.
      – Да. И я подумала, что ты просто убит горем, потеряв Кей. Ты ведь обожал ее, как она говорила. И я решила, что сама должна сделать первый шаг – сказать, что с ребенком все в порядке и…
      – И?..
      Она вздохнула.
      – Я как-то не смогла все продумать. Как сказать тебе, что я – настоящая мать ребенка? Когда сказать тебе это? А потом, когда ты заявил, что ничего не знаешь ни о каком ребенке, что я просто шантажистка…
      – Иди сюда, – сказал Дамиан со вздохом и, крепко обняв ее, прошептал: – Золотко мое, я так виноват перед тобой. Я люблю тебя. Люблю всем сердцем и обещаю, что ты всегда будешь чувствовать мою любовь. Позволишь ли ты мне это?
      Айви засмеялась. А может быть, и заплакала. Она не могла ничего сказать.
      – Только в том случае, если и ты позволишь мне то же для тебя.
      Они медленно шли по дороге, обняв друг друга и часто останавливаясь. Возле лестницы Айви повернулась и посмотрела на Дамиана.
      – Кей?
      – Ее уже нет здесь. Она прибыла сюда на моторке, а может, и на метле, и тем же способом отправилась обратно.
      – Просто не укладывается в голове, – прошептала Айви, – как она должна была меня ненавидеть, чтобы придумать такую ложь. – Она вздохнула. – Но все же она моя сестра. И может быть, когда-нибудь…
      Дамиан притянул ее к себе.
      – Все возможно.
      Но он знал, что из всей лжи, сказанной этим вечером, это была самая большая ложь.
      Через две недели на яхте Дамиана, стоявшей на якоре в порту Миноса, состоялась их свадьба.
      Солнце сияло, отражаясь от темной синевы моря, точно соревнуясь с ослепительной красотой невесты.
      Здесь были несколько девушек, с которыми Айви работала в последние годы, а также ее агент. Дамиан пригласил двух своих лучших друзей – принца Николо Барбери и принца Лукаса Рейза.
      Николо был со своей прелестной женой Эйми и их маленькой пухленькой дочкой.
      Лукас случайно оказался один.
      – Привози с собой подружку, – сказал ему Дамиан, но у Лукаса на этот счет было свое мнение.
      Если мужчина приглашал женщину на свадьбу, то у нее, как правило, возникали определенные мысли.
      Совершенно бесполезные мысли, подумал он, твердо уверенный, что счастье супружеской жизни абсолютно не для него. Никогда у него не будет такого, думал он, глядя, как Дамиан целует свою сияющую невесту.
      Но никогда, как всем известно, порой кончается очень, очень быстро…