– Тебе обязательно нужно было именно так выразиться?

– Но это же правда, так ведь? Лорел кивнула.

– Похоже, что так. Но повторяю, что не собираюсь обсуждать Дэмиана Скураса. Эта глава закончилась, и страница перевернута.

– Не совсем, – сказала Энни и многозначительно посмотрела на небольшой округлый животик Лорел.

– Это моя забота, – вспыхнула та.

– Может, нам стоит обсудить, как ты собираешься растить ребенка в одиночку?

– Ничего, справлюсь.

– Черт возьми, Лорел, а как насчет денежной проблемы? Ты же сама говорила, что твоя карьера подходит к концу.

– Благодарю за напоминание.

– Лорел, милая…

– Прекрати! Я взрослая женщина и за последние несколько лет заработала кучу денег. Поверь мне, Энни, у меня есть кое-какие сбережения на черный день.

– Да, но дети обходятся очень дорого. Ты даже не понимаешь…

– Дьявол, – резко сказала Лорел, – ты говоришь в точности как он!

– Кто?

– Дэмиан, вот кто. Или его адвокат. «Вырастить ребенка в одиночку довольно дорого с финансовой точки зрения, – сказала она, в точности копируя увещевающий тон Джона Гастингса. – Мистер Скурас не намерен отказываться от своих родительских прав».

Сюзи и Энни снова посмотрели друг на друга.

– А ты мне никогда об этом не говорила, – сказала Сюзи.

– И мне тоже, – подала голос Энни.

Лорел глянула на женщин.

– А какое это имеет значение? Я все равно не возьму ни пенни от этого подонка.

– Да, но я подумала… В смысле я решила… – Сюзи прокашлялась, – нельзя сказать, что его готовность обеспечить своего ребенка заставляет меня переменить о нем мнение. Удрать к любовнице всего через неделю после свадьбы… Да меня просто тошнит при одной мысли об этом!

Энни согласно кивнула:

– Точно. И как он только мог променять мою красавицу сестру на эту дебильную блондиночку!..

– Он не променял. – Женщины дружно уставились на Лорел, и она покраснела. – Я же никогда так не говорила, правда?

– Ты сказала, что он уехал от тебя к блондинке.

– Я сказала, что он улетел в Нью-Йорк, и что я застала его с ней. Но я никогда не говорила…

– Значит, он все-таки не хотел продолжать с ней отношения?

– Я не знаю, чего он хотел. – Лорел взяла губку с раковины, отжала ее и принялась яростно тереть поверхность кухонного стола. – Я просто не позволила ему объясниться.

– Как это – ты не позволила?..

– Слушай, когда ты застаешь своего мужа с голой блондинкой, не очень-то трудно догадаться, что происходит. Я просто повернулась и ушла. И не смотри на меня так, Энни. Ты бы поступила точно так же.

– Возможно, – вздохнула ее старшая сестра. – Ситуация говорит сама за себя. Да и к тому же если он действительно хотел все объяснить, то мог бы позвонить или приехать к тебе…

– Он приезжал.

Энни и Сюзи обменялись ошарашенным взглядом.

– Приезжал? Когда?

– В тот же самый вечер.

Сюзи, пораженная, посмотрела на нее:

– Видишь, что происходит, стоит мне уехать на несколько дней? Лорел, какая же ты скрытная!

– Я не пустила его. Зачем? Нам нечего было сказать друг другу.

– Что, и все? – спросила Энни. – И он так просто ушел?

Наступило молчание, и, наконец, Лорел откашлялась.

– Он звонил. Оставлял сообщения на автоответчике. Он сказал: то, что произошло, – то, что я видела, – совсем не то, что я могла подумать.

– Ага, ну конечно, – усмехнулась Энни. – Могла подумать!..

– А как он сам-то все объяснил? – предостерегающе глянув на нее, спросила Сюзи.

– Я не помню, – соврала Лорел. Но она помнила каждое слово; она слушала сообщения Дэмиана помногу раз, прежде чем стереть, и не просто слова, а его хрипловатый голос, ненавидя себя за воспоминания, тревожащие ее сердце. – Какая-то ерунда про эту куклу, которая, по его словам, собиралась вылить на меня ушат грязи, если бы он ей не заплатил. Ох, ну какая разница? Он сказал бы что угодно, лишь бы получить свое, я же говорила вам, что он хотел отнять у меня моего ребенка.

– Ну, это и его ребенок тоже. – Сюзи сглотнула, когда обе женщины посмотрели на нее. – Так ведь? Простой факт биологии. – При этих словах она нахмурилась: – Но это наводит на размышления. Что же произошло, если он, в конце концов, отступился от тебя?

Лорел сложила руки на столе.

– Он… он позвонил и оставил еще одно сообщение.

– Ну просто лучший друг телефонной компании, – весело заметила Сюзи.

– Он сказал… он сказал, что не имеет права заставлять меня жить с ним. И он понимает, что я никогда не буду чувствовать к нему то же, что чувствовала к Кёрку…

– Кёрку? – изумилась Энни. – А как это дерьмо собачье попало в сценарий?

– Он сказал, что был не прав с самого начала, заставив меня выйти за него, и что брак без любви не сулит ничего хорошего.

– Сценарий становится интригующим. – Сюзи навалилась грудью на стол. – Девочки, я знаю, что вы разнесете меня в пух и прах, но, по-моему, этот Дэмиан Скурас совсем не такой уж и подлюга, как я думала сначала.

Энни схватила Лорел за руку.

– Может, тебе стоило ответить на один из его звонков?

– Но зачем? – Лорел выдернула руку. – Вы обе несете чушь. Да, я позвонила ему и тоже оставила сообщение на автоответчике. Я сказала, что не имеет значения, что происходило между ним и блондинкой, так как я полностью согласна с его заявлением. Брак без любви не сулит ничего хорошего, он проклят с самого начала, если жена ненавидит мужа. И сказала, что ненавижу его. Сказала, что всегда ненавидела и что ему придется примириться с фактом, что, кроме секса, нас ничего не связывало… Да, Энни, не смотри ты на меня так! А что я могла думать? Что эта женщина появилась у него в квартире без приглашения и сама разделась догола?

– Это он так сказал?

Энни мягко улыбнулась.

– Похоже на правду. Мне сразу показалось, что эта дама явно не из породы скромниц. Лорел вскочила со стула.

– Не морочьте мне голову! Не могу же я не верить тому, что видела своими собственными глазами! Господи, с меня достаточно предательства Кёрка, я ведь думала, что люблю его, но когда Дэмиан, мой муж, единственный мужчина, которого я по-настоящему любила, когда он… он…. – Ее голос прервался. – Она посмотрела на Энни и Сюзи, и ее губы задрожали. – Уходите, – прошептала она. – Уходите и оставьте меня одну…

Они послушались, но не сразу – дождались, пока Лорел хоть чуть-чуть успокоится. Потом раздели ее и сонную уложили в постель.

И только после этого они ушли, потому как, в конце концов, что же им еще оставалось?

Что же мне еще оставалось? – подумал Дэмиан, снова атакуя огромный валун, торчавший над Эгейским морем.

Ничего. Ничего, кроме того, как крушить этот камень, доводя себя до изнеможения с рассвета и до заката в одной-единственной надежде, что свалится с наступлением ночи в постель и сны о Лорел не станут его преследовать.

План, конечно, был хорош. Но, к сожалению, из него ничего не выходило.

Он не видел Лорел и не слышал ее голоса уже два месяца, но все равно думал о ней каждую минуту днем. А ночи были еще хуже. Один в темноте, в постели, где он когда-то обнимал свою жену, он часами беспокойно ворочался, прежде чем забыться в изматывающих, наполненных обрывками воспоминаний снах.

Дэмиан хотел было вернуться в Нью-Йорк, но не смог представить, как будет сидеть за рабочим столом в том же самом городе, где живет она. И он остался на Эктосе, руководя своим бизнесом с помощью компьютера, телефона и факса. Он твердил себе, что терзающая его боль когда-нибудь исчезнет.

Но этого не происходило. Боль стала еще невыносимей.

– Он что, хочет доконать себя? – выходя из дома сегодня утром, услышал он ворчание экономки. – Ты должен поговорить с ним, Спиро.

Губы Дэмиана сжались в тонкую полоску, и он снова взмахнул кувалдой. Если старик еще не растерял свои мозги, то ему лучше помолчать. Дэмиан так ему прямо и сказал по возвращении на Эктос.

– Это ты разрешил моей жене оставить остров и поехать за мной в Нью-Йорк? – угрожающе спросил он. – Кто дал тебе право так поступать?

– Я сам решил, – тихо ответил Спиро. – Эта женщина находилась здесь не в заключении. Она сказала, что ей нужно сообщить тебе что-то очень важное, – глядя на Дэмиана, продолжал старик. – Она нашла тебя и сказала это?

– Да, – губы Дэмиана скривились. – Сказала.

Спиро хотел было что-то еще проговорить, но Дэмиан остановил его жестом.

– Обсуждать больше нечего. Я запрещаю тебе когда-либо упоминать эту женщину.

И о ней никто не упоминал, по крайней мере до сегодняшнего дня. Но это не означало, что Дэмиан не мечтал о ней, не думал о ней, не видел ее в своих снах. Интересно, а он ей снится? Жаждет ли она, хотя бы иногда, его рук, его поцелуев так же, как жаждет он?

Думала ли она когда-нибудь, как близко они были от счастья?

Горло его сжалось. Он крепко ударил кувалдой по камню, но промахнулся. Все расплывалось в его глазах – от пота, конечно, от чего же еще? – и кувалда лишь скользнула по поверхности валуна.

– Дьявол! – прорычал он и замахнулся снова.

– Дэмиан, – раздался негромкий голос Спиро рядом с ним. – Он же тебе не враг. Ты ведешь битву не с камнем, сын, а с самим собой.

Дэмиан выпрямился и хотел было нагрубить, но его злость испарилась, когда он взглянул на лицо старого грека. Каким усталым он выглядел! Пятна пота расплывались по его темной рубашке и штанам; обветренное лицо покраснело от солнца, руки сильно дрожали.

Ну почему этот старый дурень такой упрямый? Для человека его возраста это солнце слишком жгучее. Дэмиан вздохнул, отставил кувалду в сторону и снял кожаные рабочие перчатки.

– Жарко сегодня, – сказал он. – Хорошо бы выпить чего-нибудь.

– В кармане моей куртки там, под деревом, есть бутылочка красного.

Дэмиан подобрал с земли свою майку и натянул ее.

– Я знаю, какой сорт вина ты пьешь, старик. Солнце скоро сожжет наши мозги и без помощи твоего зелья. Пойдем лучше в дом. Может быть, Элени согласится выдать нам по бутылке холодного пива.

– Ne, – Спиро улыбнулся. – Наконец-то твои мозги заработали.

Элени не пришлось упрашивать. Едва взглянув на них, она закатила глаза и вынесла на террасу пиво в запотевших от холода бутылках и стаканы. Дэмиан отказался от стакана, передал одну бутылку Спиро, а одну взял себе и, облокотившись на перила террасы, с наслаждением отпил пива. Спиро тоже отпил из бутылки и вытер пену с усов тыльной стороной ладони.

– Когда ты возвращаешься в Нью-Йорк? – спросил он.

Дэмиан поднял брови.

– Тебе что, не терпится от меня избавиться?

– Нельзя же бегать от правды всю свою жизнь, Дэмиан.

– Спиро, – холодно сказал тот, – я предупреждаю тебя: не продолжай. Очень жарко, я в плохом настроении…

– Ты теперь всегда в плохом настроении.

Дэмиан снова поднес бутылку ко рту и отпил, потом поставил бутылку на стол.

– Я иду работать. Советую тебе пойти в дом, там гораздо прохладнее.

– А я советую тебе перестать притворяться, что у тебя нет жены.

– Я уже сказал, что мы не будем говорить о ней.

– А я говорю, что будем. Я видел, как ты был с ней счастлив, Дэмиан, и как счастлива была она.

– Ты оглох? Я сказал, что мы не…

– Ты любил ее. И все еще любишь.

– Нет! Нет, не люблю. Да и вообще, на черта такая любовь, от которой мужчины становятся идиотами?

– Она тоже любила тебя.

– Никогда. – Голос Дэмиана прозвучал грубо. – Она не любила меня, старик. Она презирала меня, а потом возненавидела за то, что я принудил ее к браку.

– Она любила тебя, – повторил Спиро. – Я это знаю точно.

– Она любила другого, сентиментальный старый дурак.

– Вовсе не сентиментальность и не глупость заставляют меня говорить так, Дэмиан, она сама мне сказала.

Лицо Дэмиана побелело под загаром.

– Что, черт побери, ты несешь?

– Именно поэтому я отправил ее за тобой. Она сама сказала, что очень любит тебя.

Какое-то безумное мгновение Дэмиану казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Но потом он вспомнил реальность случившегося: скорость, с какой Лорел поверила в отвратительную сцену, разыгранную Габриэллой, отказавшись даже выслушать его объяснения… и запись, найденную на автоответчике, холодный голос Лорел, ее слова о том, как она всегда ненавидела его и что между ними ничего никогда не было, кроме секса…

– Ты просто неправильно ее понял, старик. Ты говоришь по-английски почти так же плохо, как она по-гречески.

– Я понял то, что понял, Дэмиан.

– Значит, она солгала, – холодно ответил тот. Он поднес бутылку с пивом к губам и прикончил ее в один глоток. – Она солгала, потому что только таким образом могла заставить тебя помочь ей уехать с острова. А теперь я собираюсь пойти работать, тебе же советую держаться подальше от солнца, пока оно окончательно не поджарило твои мозги. Ясно тебе?

– Мне ясно только одно, – тихо ответил старик, – что я вырастил труса.

Дэмиан развернулся, пристально глядя на старика холодными глазами.

– Любого другого мужчину, посмевшего сказать мне такое, я избил бы до смерти, – произнес он негромко.

– У тебя трусливое сердце, ты боишься правды. Ты любишь эту женщину, но, потому что она причинила тебе боль, ты скорее проведешь свою жизнь в одиночестве, чем попытаешься ее вернуть.

– Чтоб тебе провалиться! – прорычал Дэмиан и почти вплотную приблизил свое лицо к лицу Спиро. – Слушай, старик, и слушай внимательно, так как я больше не собираюсь повторять. Да, я люблю ее. Но она меня не любит.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда? Откуда? – Зубы Дэмиана блеснули в усмешке. – Она мне так сказала сама, понятно? Ты, наконец, получил ответы на свои вопросы?

– А сам ты хоть раз сказал ей, что любишь ее?

– Сказал, что… – Дэмиан запнулся. – Нет, я ни разу ей не сказал. Не представилось возможности. Она ворвалась в мою квартиру в Нью-Йорке, увидела меня с другой женщиной и с ходу прокляла, даже не выслушав объяснений.

Обветренное лицо Спиро ничего не выражало.

– А что ты делал с той женщиной, сын? Может быть, составлял букет?

– Признаюсь, это выглядело не совсем прилично… – Дэмиан невольно покраснел.

– Значит, не букет?

– Это что такое? Допрос? Я только что вышел из душа, окей? И эта женщина – эта стерва – пыталась меня соблазнить. Да, я оказался в сомнительной ситуации. – Он глубоко вздохнул. – Но Лорел – моя жена. Она должна была мне поверить.

– Конечно, должна. В конце концов, что ты такого натворил, чтобы тебе не верить? Сделал ей ребенка и заставил ее вступить в брак, которого она не желала?.. Всего-то!

– Как ты узнал…

– У беременных женщин на лице появляется особое выражение. Любой может это заметить. Когда вы приехали на этот остров, вы оба не выглядели счастливыми. – Спиро улыбнулся. – Но все изменилось, Дэмиан. Я не знаю, как это случилось, но вы полюбили друг друга. Может, вы просто перестали прятаться от любви, которая уже жила в ваших сердцах.

– Ну хорошо. Да, я полюбил ее. Но все не так просто.

– Любовь простой не бывает.

Дэмиан повернулся и оперся о перила. Он чувствовал, как уходит злость и на смену ей в его душу вползает страшное, безумное отчаяние.

– Спиро, ты мне заменил отца, и я знаю цену твоим советам, но в этом случае…

– В этом случае, Дэмиан, – прервал его старик, – поверь своему сердцу. Езжай к ней, скажи ей, что любишь. И дай ей шанс признаться в том же самом.

В горле Дэмиана застрял тугой комок. Он несколько раз моргнул – почему-то глаза казались странно влажными.

– А если она меня не любит? – спросил он хрипло. – Что тогда?

– Тогда ты вернешься сюда и будешь колотить по этому камню, пока твои руки не заболят от усилий, – но ты вернешься, зная, что ты попытался завоевать любимую женщину, а не просто разрешил ей исчезнуть из твоей жизни. – Спиро положил руку Дэмиану на плечо. – Всегда есть надежда, сынок. Ведь именно поэтому жизнь продолжается, nе?

Далеко в заливе небольшой кораблик клонился от порывов ветра. Море хватало его жадными пенными пальцами. Казалось, еще немного, и волны засосут его целиком…

Ветер утих так же быстро, как и начался. Судно гордо выпрямилось.

Всегда есть надежда.

Быстро, не давая решимости улетучиться, Дэмиан повернулся и обнял старого грека. Затем он вошел в дом.

Лорел с ненавистью стукнула кулаком по комку кислого теста.

Что могут знать Энни и Сюзи? Энни разведена, а Сюзи замужем за сахарной ватой. Ни у одной из них не было печального опыта с таким суперменом, как Дэмиан Скурас. С таким маньяком.

Черт, как же жарко! Слишком жарко для выпечки хлеба, но что еще ей остается делать со всей этой неизрасходованной энергией? Лорел сдула с глаз завиток волос, потерла нос и снова принялась отбивать тесто.

Энни и Сюзи буквально сводят ее с ума. Со вчерашнего дня, с того самого момента, когда она сдуру расклеилась и призналась в своей любви к Дэмиану, они не оставляют ее в покое. Звонят каждые пять минут, то одна, то другая.

Что ж, пусть звонят. Она решила больше не поднимать трубку. Пусть автоответчик справляется с веселым «привет!» и с еще более развеселым «Лорел? Ты дома, милая?».

Сегодня утром, в приступе раздражения, она схватила трубку и, рявкнув «Милочки нет дома!», снова бросила ее, прежде чем Энни или Сюзи или кто там еще сумели вымолвить в ответ хоть слово. Почему она должна выслушивать их бредни? Заладили одно и то же – дескать, она несправедлива к Дэмиану и, может быть, то, что он сказал ей о блондинке, было правдой.

– Несправедлива, – пробормотала Лорел, хватая тесто и швыряя снова на стол. – Правдой!..

Какое это теперь имеет значение? Ну и что с того, если эта Блонди и подставила его? Он бросил жену, черт возьми, посреди медового месяца, он уехал, не сказав ни слова.

Ты причинила ему боль, Лорел, или ты уже забыла это?

Нет, подумала она мрачно, нет, не забыла. Ну причинила. Большое дело! Он ранил ее в тысячу раз хуже, даже не предупредив, что уезжает, и не попрощавшись…

Не ответив на ее любовь, а ведь она любила так сильно, что не могла закрыть глаз, чтобы увидеть его лицо, или услышать его голос, или…

– Лорел!

Именно так. Она опять услышала его голос, словно он был здесь, в одной комнате с ней.

– Лорел, matya mou…

Лорел резко повернулась, и ее сердце подпрыгнуло до самого горла.

– Дэмиан?

Увидев, что у нее подгибаются колени, Дэмиан кинулся к ней, подхватил на руки и понес в гостиную.

– Дыши глубже, – приказал он, садясь на диван и все еще держа ее на руках. – Ты ведь собираешься падать в обморок, правда?

– Конечно, нет, – произнесла она, когда туман перед глазами начал рассеиваться. – Я никогда падаю в обморок.

– Никогда, – сказал он, улыбнувшись. Только при моем появлении.

– Что ты здесь делаешь, Дэмиан? И как ты пал в квартиру?

– Джордж помог, – сказал он, отводя с ее волосы. – Душа парень!

– Джордж дал тебе мой запасной ключ? Ч[он не имел права! У тебя нет никакого…

– И я вижу, что попал сюда как раз вовремя, – он усмехнулся. – Ты опять развела на кухне алхимию.

– Не пытайся сменить тему. Ты абсолютно имел права отпирать дверь и…

– Я знаю и прошу прощения. Но я боялся, ты оставишь меня стоять за дверью, если я постучу.

– Ты прав, я бы именно так и поступила. – Лорел уперлась ладонями в его плечи. – Пожалуйста, пусти меня.

– Я люблю тебя, Лорел.

Надежда искрой вспыхнула у нее в груди, но тут же погасла под натиском страха.

– Ты просто хочешь твоего ребенка, – сказала она.

– Я хочу нашего ребенка, моя любимая, но еще больше я хочу тебя. Я люблю тебя, Лорел. – Он взял в руки ее лицо. – Я обожаю тебя, – продолжал он тихо. – Ты единственная женщина, которую я любил, люблю и буду любить, и если ты ко мне не вернешься, я пропаду без тебя.

Слезы покатились по ее щекам.

– О, Дэмиан, ты меня правда любишь? Он поцеловал ее долгим, нежным, чудесным поцелуем, который увенчал словами:

– Всем своим сердцем. Мне надо было разбудить тебя той ночью и предупредить, что я уезжаю, но ты была так сердита на меня, и я… я тоже был зол и обижен тем, что когда-то ты любила другого.

– Я не любила его, – помотала головой Лорел. – А вспомнила его, только чтобы задеть тебя. Я никогда никого не любила, пока не встретила тебя.

– Повтори это снова, – попросил он.

– Я люблю тебя, Дэмиан, – улыбнулась она. – До тебя я никого никогда не любила. И никогда не полюблю. Ты, только ты, только ты…

Он снова поцеловал ее, потом коснулся лбом ее лба.

– То, что я сказал тебе о Габриэлле, было правдой. Я не приглашал ее в квартиру. Она…

Лорел прервала его слова поцелуем. И только много позже Дэмиан отодвинулся.

– Мы полетим на Эктос, – сказал он, – и попросим этого противного, сующего нос не в свои дела старикашку выпить с нами шампанского.

Лорел обвила руками шею мужа и улыбнулась ему.

– А тебе ни разу не говорили, что иногда ты бываешь ужасно самонадеянным?

Дэмиан засмеялся и поднялся с дивана, держа на руках Лорел.

– Возможно, кто-то и упоминал об этом пару раз, – сказал он, плечом открывая дверь спальни.

Пульс Лорел забился быстрее, когда он медленно опустил ее на постель.

– Я думала, мы полетим на Эктос, – прошептала она.

– Полетим. – Дэмиан в ответ улыбнулся чувственной улыбкой. – Но сначала… – сказал он, расстегивая пуговицы ее блузки, – сначала мы отпразднуем наше воссоединение.