– Целовать меня, чтобы произвести впечатление на старика, слишком обременительно, – заметила Лорел, когда он оторвался от нее. Она говорила спокойно, пытаясь убедить себя, что бешеное биение ее пульса – всего лишь последствие солнечного перегрева.

Но Дэмиан снова поцеловал ее – так же нежно, как тогда, на их бракосочетании.

– Я целую тебя, потому что хочу тебя целовать, – очень тихо сказал он, отвернулся и принялся помогать Спиро укладывать багаж в машину. А Лорел стояла и старалась умерить громкий стук собственного сердца.

Узкая пыльная дорога поднималась к утесам, огибая рощицы темных кипарисов и россыпи серой скальной породы. Они проехали несколько маленьких домиков, потом дома стали появляться все реже и, наконец, исчезли совсем, за исключением пастушьих хижин. Жара не ослабевала, и воздух звенел от стрекота цикад.

Дорога стала совсем узкой, и когда Лорел уже начало казаться, что дорога исчезает в облаках, машина подъехала к дому из белого камня с синей черепичной крышей, стоящему на скалистом выступе над морем.

Дом и окружающие его скалы отличались какой-то диковатой естественной красотой, и Лорел интуитивно поняла, что это дом Дэмиана.

Тишина, еще более заметная по контрасту с пением цикад и шуму прибоя, наполнила машину, когда Дэмиан выключил двигатель. Позади них скрипнула дверца машины, и Спиро вылез наружу. Он что-то сказал Дэмиану, и тот помотал головой. Старик, явно рассерженный, уважительно приподнял кепку перед Лорел и быстро пошел к дому.

– Что случилось? Дэмиан вздохнул:

– Ему скоро стукнет восемьдесят пять, если не больше – он очень скрывает свой возраст. – Потом вылез из машины, обошел автомобиль и открыл дверь для Лорел.

Но она предпочла не заметить его протянутой руки и, не приняв помощи, ступила на посыпанную гравием площадку.

– Но Спиро любит прикидываться молоденьким. Он хотел отнести наш багаж в дом. А я сказал, чтобы он перестал дурить.

– Ты велел ему прислать кого-нибудь за нашим багажом?

Дэмиан взглянул на нее:

– В доме никого нет, кроме Элени.

– Элени?

– Моя экономка. – Он открыл багажник, достал чемоданы и бросил их на траву. – Да мне никто и не нужен, чтобы перенести вещи в дом.

Лорел подумала о Кёрке и команде его слуг из десяти человек. Она никогда не видела, чтобы он нес что-нибудь более тяжелое, чем атташе-кейс, а иногда даже не нес и его.

– Ну? – Голос Дэмиана казался слегка охрипшим. – Что ты думаешь? Можешь ты прожить эту неделю здесь вдвоем со мной?

Неделю? Одна, здесь, с Дэмианом?

– Что ж, – сказала она холодно, – это, конечно, не Саутгемптон. Но я надеюсь, что здесь есть, по крайней мере, горячая вода и электричество?

Краем глаза она заметила, как заходили желваки на скулах Дэмиана. Отлично, подумала она с горьким удовлетворением. А чего он ожидал? Слез? Просьб? Пылкой мольбы отвезти ее в какое-нибудь более цивилизованное место? Если он на это рассчитывал, то допустил ошибку. Она не собирается ни умолять, ни унижаться.

– Я знаю, что тебе хотелось бы услышать «нет», – он поднял чемоданы и пошел по направлению к дому, – но здесь имеются все удобства, моя дорогая жена. Ты, конечно, будешь разочарована, но я не такой варвар, каким ты хочешь меня представить.

После царящего на дворе пекла внутри дом с его белыми мраморными полами и белыми стенами казался почти ледяным. Над головой лениво вращались вентиляторы.

Дэмиан поставил чемоданы на пол и уперся руками в бока.

– Элени! – проревел он.

Где-то в глубине дома хлопнула дверь, и им навстречу поспешила худенькая женщина средних лет с темными под цвет волос глазами. Она широко улыбалась, но ее улыбка исчезла при виде строгого выражения лица Дэмиана.

– Элени не говорит по-английски, так что не трать попусту время, пытаясь завоевать ее сочувствие. Она проводит тебя в твою комнату и окажет любую помощь.

Экономка, а не Дэмиан. Еще одна маленькая победа, подумала Лорел, когда он прошел мимо нее.

Элени отвела ее наверх, в большую красивую спальню с примыкающей к ней ванной комнатой.

– Спасибо, – кивнула Лорел, – efcharisto.

Это было единственное слово, запомнившееся ей с предыдущего посещения Греции. Элени дружелюбно улыбнулась, и Лорел ответила тем же, но стоило двери закрыться за экономкой, как ее улыбка растаяла.

Лорел изо всех сил пыталась рассердить Дэмиана, но она ранила его. Это было гораздо больше того, на что она рассчитывала.

Но тогда почему ей так тоскливо от этого?

От кипарисов по склону холма тянулись длинные тени. Скоро настанет ночь.

Дэмиан стоял на кирпичной террасе и смотрел на море. Он знал, что должен чувствовать себя усталым. Это был очень длинный день. Бесконечный день, последний на этой бесконечной неделе, которую он начинал, думая, что больше никогда не увидит Лорел, и которую закончил, женившись на ней. Невероятно! Совсем недавно вся его жизнь была сосредоточена на расширении Империи Скураса. И в одну секунду у него появилась жена и скоро будет ребенок. Да, жена, которая относится к нему и ко всему, что ему дорого, с таким холодным отвращением, что кровь его закипает, как лава на одном из вулканов в самом сердце этого острова.

Ей не понравился дом. Черт, а почему он должен был ей понравиться? Она привыкла к роскоши и удобствам большого города. И ее представление о рае вряд ли включало в себя дом на вершине каменистого холма над Эгейским морем, где ей придется провести семь самых долгих дней в ее жизни с тираном, навязавшимся ей в мужья.

Дэмиан нахмурился и залпом выпил бокал вина.

Черт, о чем он думал, когда вез ее сюда? Здесь не самая лучшая обстановка для медового месяца – хотя никакого медового месяца не предвидится. Спиро, старый хитрый лис, шлепнул его одобрительно ладонью по спине и сказал, что ему давно уже следовало жениться. Старик любит лезть не в свое дело.

Это же не брак, это соглашение… может быть, надо думать об этом именно так. Даже самый удачный семейный союз не может быть основан лишь на любви. Влечение, одиночество, инстинкт продолжения рода сводят людей. Что ж, в таком случае они с Лорел не самая плохая пара. Главное – что их отношения лишены притворства: оба знают, что их свела вместе необходимость.

Если посмотреть на все с реальной точки зрения, то ему не на что жаловаться. По крайней мере, у него будет ребенок. Чем больше он думал об этом, тем счастливее становился.

Как приятно держать на руках малыша и знать, что он носит твое имя, что твоя кровь течет у него в жилах!

Он криво улыбнулся. Несмотря на все достижения современной науки, чтобы получить ребенка, по-прежнему нужна женщина. И чтобы все было по справедливости – законная жена, а Лорел будет ему вполне подходящей супругой.

Она красива, умна, утонченна. Всю свою жизнь она вращалась среди богатых и знаменитых, это ее круг. Она станет прекрасной хозяйкой на приемах и званых обедах, которые он вынужден устраивать, и, несомненно, из нее получится великолепная мать.

Ну а все остальное… остальное, подумал он, чувствуя, как жар растекается по его телу, устроится само собой. Не сможет же она отвергать его всю жизнь. Несмотря на внешнюю холодность, Лорел страстная женщина и все еще хочет его. А если она вздумает ему изменить, то он… он…

Стекло хрустнуло у него в руке. Дэмиан зашипел от боли, и осколки раздавленного бокала разлетелись по плиткам пола.

– Черт побери!

По ладони потекла кровь. Он снова выругался, сунул другую руку в карман брюк в поисках носового платка – и тут маленькая прохладная рука коснулась его раненой ладони.

– Покажи мне, – потребовала Лорел.

Он взглянул на нее, злой на самого себя за потерю самоконтроля, злой на нее за несвоевременное появление, и вдруг у него перехватило дыхание.

Как хороша его жена!

На ней было что-то длинное, белое и воздушное; ему вспомнились слова Спиро о том, что она прекрасна, словно Афродита, но старик ошибался: ни одна богиня не может сравниться с нею. Только что вымытые волосы пушистым каштановым облаком набежали на ее плечи, когда она склонила голову над его порезанной ладонью.

– Не так страшно, как выгладит, – сказала она, промокая кровь его носовым платком. – Пойдем, я промою порез.

Но ему не хотелось двигаться. Это мгновение было слишком прекрасным. Их соприкасающиеся тела. Ее волосы, щекочущие его руку. Ее дыхание, такое теплое на его пальцах…

– Дэмиан! – Она подняла на него глаза. – Порез нужно… нужно…

Почему он так на нее смотрит? Его глаза казались темными, словно ночь, поднимающаяся из-за моря. Такое напряженное лицо, такие застывшие плечи…

Широкие плечи под темной рубашкой. Золотистая колонна его шеи в раскрытом вороте; бьющийся прямо под адамовым яблоком пульс; тень темных шелковистых волос, которые, она знала, покрывают его мускулистую грудь…

Словно пропасть разверзлась перед ней, пропасть, пугающая своей непознанной глубиной.

– Лорел, – произнес он низким хрипловатым голосом, и ее сердце забилось быстрее. – Лорел…

– Послушай, Дэмиан, ты не должен игнорировать эту рану.

Их глаза встретились, и из ее груди вырвался слабый звук.

– Дэмиан, – прошептала она, – Дэмиан, пожалуйста…

– Что? – спросил он хрипло. Поднял руку и отвел локон с ее лица. – Скажи, что ты хочешь? Скажи мне, и я сделаю это.

Поцелуй меня, подумала она, заставь меня признаться самой себе, что я не могу ненавидеть тебя, не могу презирать тебя, что я… я…

Она выпустила его руку и отступила.

– Я хочу, чтобы ты дал мне промыть и забинтовать порез, – сказала она отрывисто. – Похоже, мы находимся очень далеко от цивилизации. Если начнется воспаление, то я даже не буду знать, куда обратиться за помощью.

Рот Дэмиана искривился.

– И то правда. Ты можешь попасть в пиковое положение. Нелюбимый муж, да еще калека! Постараюсь не обременять тебя своими бедами, Лорел. Пожалуйста, налей себе лимонаду. Элени приготовила его специально для тебя. Я обработаю руку, и потом мы поужинаем. Прошу прощения.

Лорел кивнула и отвернулась к морю – миллионы звезд вспыхивали на черном бархатном небе – и сморгнула слезы, непонятно отчего навернувшиеся ей на глаза.

На следующее утро она проснулась очень рано.

Хор цикад в сопровождении звонких трелей певчих птиц уже оглашал воздух. Это совсем не то, что просыпаться от звона будильника или гудения машин на улице и шагов мистера Либермана, ее соседа сверху.

Надев легкое желтое платье, она прошла на кухню, где Элени встретила ее улыбкой, чашкой крепкого черного кофе и поднятием бровей, что могло означать лишь одно: «Что вы желаете на завтрак?»

Немного жестов, немного ломаных слов, сопровождаемых дружным смехом, и, наконец, Лорел уселась за мраморный столик с салатником, наполненным клубникой и йогуртом. Она почувствовала, что проголодалась; двери, ведущие на террасу, были широко распахнуты, и воздух, напоенный ароматами цветов и моря, только усилил ее аппетит.

Она налила себе вторую чашку кофе и выпила ее на террасе, а потом спустилась по ступенькам и пошла по траве, растущей вокруг дома.

Удивительно, как крепкий сон и ясный свет утра могут все переменить. Вчера дом чуть ли не испугал ее своей суровостью, а сегодня она увидела, как идеально он вписался в окружающую его природу. И расположение очень удачное – он стоит так высоко на вершине холма, что Лорел показалось, будто весь мир расстилается перед ней.

Поддавшись порыву, она сбросила босоножки и понесла их в руках, направляясь к тому концу дома, откуда, как ей показалось, доносился чей-то голос – Спиро, наверное, – и гулкие удары, похожие на удары тяжелым молотом.

Но это был вовсе не старик, а Дэмиан, одетый только в обрезанные джинсы, кожаные рабочие перчатки и потрепанные кроссовки. В руках он держал нечто, похожее на кувалду, и, сильно размахиваясь, бил ею по огромному серому валуну.

Его размахи словно подчинялись какому-то внутреннему ритму, все его внимание полностью сосредоточилось на камне. Лорел поняла, что он не заметил ее появления, и слабый внутренний голос в ее голове прошептал, что это не очень порядочно – стоят в тени кипариса наблюдать за ним исподтишка… Но ничто в мире не могло сейчас отвлечь ее взор от мужа.

Он был великолепен! Солнце светило на его обнаженные плечи; Лорел почти видела, как его кожа покрывается загаром цвета темного золота. Тело Дэмиана блестело под легким налетом пота, который только подчеркивал силу его мускулов. С каждым взмахом кувалды он слегка всхрапывал, и Лорел невольно задерживала дыхание при каждом движении, переводя дух, только когда Дэмиан снова ударял по камню.

Ее мысли опять вернулись к прошлому двухлетней давности, к Кёрку, – тот долгие часы проводил в своем роскошном спортзале в подвале особняка на Лонг-Айленде. Два часа в день, семь дней в неделю – и все же он не выглядел таким удивительно мужественным, как Дэмиан.

Она вспомнила, как сильны были его руки, обнимавшие ее той ночью, как тверды мускулы под ее ладонями…

– Лорел!

Она моргнула. Дэмиан повернулся и смотрел на нее. Потом улыбнулся, отложил кувалду в сторону и вытер лицо и шею полотенцем, которое поднял с травы.

– Извини, – сказал он, отбросил полотенце в сторону и подошел к ней. – Я не хотел тебя разбудить.

– Ты не разбудил меня. Я всегда рано встаю. Он снял перчатки и засунул в задний карман джинсов.

– Я тоже. По старой привычке. Если летом здесь хочешь поработать, то нужно начинать задолго до того, как солнце поднимется, иначе рискуешь здорово обгореть. Ты хорошо выспалась?

– Отлично, – кивнула Лорел. – А ты?

– Я всегда хорошо сплю дома.

Обычно так оно и было. Но в этот раз Дэмиан почти полночи не сомкнул глаз, думая о Лорел – их спальни разделял только холл. Когда же, наконец, он задремал, тут же начали сниться сны, от которых он очнулся усталым и раздраженным. И он решил снять раздражение физическим трудом. Но вид жены, похожей на босоногую нимфу с развевающимися на ветру кудрями, снова увлек его в мир грез.

Лорел откашлялась.

– А ты вообще-то что такое делаешь?

– Дурака валяю, – сказал он с улыбкой. – Во всяком случае, так утверждает Спиро. Я вознамерился устроить здесь цветочную клумбу.

– А Спиро не одобряет?

– О нет, он вполне одобряет. Но он уверен, что мне никогда не одолеть этот булыжник. – Дэмиан наклонился и, подобрав полную горсть земли, пропустил ее сквозь пальцы. – Скорей всего, он прав, но черт меня побери, если я сдамся без боя.

Лорел не могла представить Дэмиана сдающимся без борьбы. Не в этом ли главная причина того, почему она здесь в качестве его жены?

– И потом, я слишком размяк с недавних пор.

Но он совсем не выглядел размякшим. Он выглядел твердым и подтянутым. Великолепным.

– Слишком много времени провожу за рабочим столом, слишком часто ем обильную и изысканную еду. – Он усмехнулся. – Когда я приезжаю домой, на Эктос, то всегда пользуюсь возможностью скинуть несколько фунтов.

– Ты вырос здесь, в этом доме? Дэмиан засмеялся.

– Не совсем. – Он взял босоножки из ее рук и опустился перед ней на колени. – Дай я помогу тебе с ними управиться.

– Нет, – сказала она быстро, – я сама…

Но он приподнял ее ногу, пальцы его казались особенно длинными и загорелыми на ее светлой коже. Сердце Лорел снова станцевало чечетку, слишком часто исполняемую в последнее время и не предвещавшую для нее ничего хорошего.

– Дэмиан, в самом деле, – раздражение, но не на него, а на себя, придало излишнюю резкость ее словам, – я же не инвалид. Я всего лишь…

– …беременная женщина, – закончил он за нее мягко и поднялся на ноги. Их глаза встретились, и он осторожно положил ладонь на ее пока еще плоский живот. – Беременная моим ребенком.

Трудно было понять, что ее обожгло сильнее – пламя в его глазах или жар его прикосновения. Глубоко внутри Лорел начали медленно разворачиваться какие-то горячие кольца и, растекаясь, словно растворялись в ее крови.

– Пойдем, – он протянул ей руку.

– Нет, что ты, Дэмиан, я вовсе не собиралась отрывать тебя от работы. Ты же занят…

– Мы с этим валуном враги старинные. Назовем это временным перемирием. – Он взял ее руку в свою. – Пойдем со мной, Лорел. Ведь это и твой дом. Разреши мне показать тебе его.

Это не ее дом и никогда им не будет. Она хотела было озвучить свою мысль, но Дэмиан уже сплел ее пальцы со своими. Ничего страшного, пускай он покажет ей окрестности.

И он показал ей все, и по тому, как он говорил, Лорел понимала, что он совершенно по-особенному гордится островом. Старые каменные сараи, пастбища, овцы, белыми крапинками рассыпавшиеся по долине, даже кудахтающие куры на пыльной дороге… все для него имело значение, и она видела по лицам людей, обрабатывающих его землю и пасущих его животных, что они уважают хозяина.

Наконец он провел ее через невысокий травянистый холм в небольшую рощу – деревья выглядели так, словно над их формой потрудился ветер, дующий с моря.

– Здесь, – сказал он негромко, – здесь настоящее сердце Эктоса.

– Оливковые деревья? Это ты их посадил?

– Нет, – ответил он, слегка улыбаясь. – Я не могу приписать себе эту заслугу. Оливы очень старые. Некоторым из них больше столетия. Я только забочусь о них, хотя надо заметить, что на их восстановление ушло несколько лет. Я получил эту землю в очень запущенном состоянии.

– Значит, остров принадлежал твоей семье?

– Ты думаешь, что этот дом, эта земля, все это – мое наследство? – Он рассмеялся, словно она удачно пошутила.

Его губы скривились, он засунул руки в задние карманы джинсов и посмотрел на нее прямо и твердо:

– Единственное, что я унаследовал от своих родителей, так это имя – хотя иногда не уверен даже в этом.

– Прости меня, – быстро сказала Лорел. – Я не хотела совать нос не в свои дела.

– Нет, не извиняйся. Ты имеешь право знать обо мне все, – на его шее дернулся мускул. – Мой отец был моряком. Он сделал моей матери ребенка, а женился на ней только потому, что она грозилась заявить в полицию об изнасиловании. Как только я родился, он исчез.

– Бедная женщина!

– Не жалей ее понапрасну. – Он пошел из рощицы, и Лорел поспешила следом. Перед ними выросла из земли низкая каменная стена, отделившая их от обрыва и яркого синего моря внизу.

– Наверняка она кое-что приврала. Она была просто шлюхой из таверны.

Его голос был холодным, без малейшего проблеска эмоций. Дэмиан оперся на стену и уставился в морские дали.

– Она рассказывала мне это, только когда напивалась.

– О, Дэмиан, – тихо сказала Лорел, – мне так жаль.

– Почему? Это реальность. Я рассказываю о себе не для того, чтобы вызвать жалость, просто ты должна знать самое худшее о мужчине, за которого вышла замуж.

– И самое лучшее. – Она глубоко вздохнула, признавая наконец то, чего не хотела признать до сих пор. – Твое решение насчет ребенка – нашего ребенка – было… благородным. Не каждый мужчина на такое способен.

– Но тебе оно не особенно понравилось.

– Просто я не люблю, когда решения принимаются без моего участия.

Его губ коснулась легкая усмешка:

– Намекаешь на мою властность?

– Тебе, наверное, на нее уже намекали? – рассмеялась Лорел.

Ветер растрепал его темные волосы, и он откинул их со лба. Этот жест выглядел совсем по-мальчишески и очень подходил его быстрой улыбке.

– Ага, теперь я вижу, что происходит. Ты и Спиро объединились, чтобы засунуть меня под каблук.

– Тебя? Под каблук? – Она улыбнулась. – Вряд ли, если только Спиро не волшебник. А кто он такой? У меня сложилось впечатление, что он для тебя не просто земляк.

– Как ты назовешь человека, который спас не только твою жизнь, но и душу? – Ветерок бросил ей на лицо прядь волос, и Дэмиан осторожно отвел прядку рукой. – Спиро нашел меня на улицах Афин. Мне было десять лет, и уже два года я существовал один.

– А что случилось с твоей матерью? Он пожал плечами. Беззаботный жест плохо вязался с болью, звучавшей в голосе.

– Однажды утром я проснулся в пустом доме. Она оставила мне записку и немного денег… Но это не имело значения. К тому времени я давно уже научился изворачиваться сам.

– Как? – тихо спросила Лорел, пытаясь представить десятилетнего мальчика, брошенного на произвол судьбы. Проснуться и обнаружить, что ты совсем один в большом мире!

– Очень просто. Я был маленьким и проворным. Мог легко стянуть пригоршню фиников или пару помидоров с уличного лотка, а при наличии мозгов очень просто облегчить карманы туристов от лишних драхм. – Ветер снова растрепал ее кудри, он пригладил ее волосы ладонями и улыбнулся. – Когда Спиро подобрал меня, я был уже вполне законченным карманным воришкой.

– Ты пытался залезть к нему в карман, а он поймал тебя?

Дэмиан кивнул.

– Даже тогда он казался старым, как Моисей, но крепким, как оливковое дерево. Он поставил меня перед выбором: полиция – или я иду с ним. Я пошел с ним.

– Дэмиан, слушай, я запуталась. Но у тебя же была сестра! Николас – юноша, который женился на моей племяннице, – он же твой племянник, не так ли?

– Его мать и я считали друг друга братом и сестрой, но, по правде говоря, в кровном родстве мы не состояли. Видишь ли, Спиро привез меня из Афин на этот остров, где он жил. В то лето, когда мне исполнилось тринадцать, пара американцев – греков по происхождению – приехала на остров в поисках своих родовых корней. Спиро решил, что я заслуживаю лучшего будущего, чем то, которое он мог мне предложить, и, так как я немного знал английский со времен своей воровской практики, он сумел убедить американцев взять меня с собой. Они увезли меня в Нью-Йорк и отдали в школу. Я очень хорошо учился, даже выиграл стипендию в Йельском университете… – Он пожал плечами. – Мне повезло.

– Повезло, – тихо повторила Лорел, думая о том мальчике, которым он когда-то был, и о мужчине, которым стал.

– Везение, тяжелый труд… кто знает, где кончается одно и начинается другое? Наверняка я знаю только одно: если бы не Спиро, моя жизнь сложилась бы совершенно иначе.

– Надо будет поблагодарить его!

– В самом деле? – Его длинные темные ресницы затенили глаза, и она никак не могла прочесть их выражение. – Если бы он оставил меня на улице, я никогда бы не потревожил тебя.

– Да…

Это слово, произнесенное тихо, почти шепотом, повисло в воздухе между ними. Дэмиан взял лицо Лорел в ладони. Ее взгляд никак не выдавал ее чувств, но он мог видеть, как внезапно и сильно забился пульс у ее горла.

– Matya mou, – прошептал он.

– Что это значит?

Дэмиан наклонил голову и нежно коснулся губами ее рта.

– Это значит «моя самая дорогая». Она робко улыбнулась.

– Мне нравится, как звучат эти слова. А трудно выучить греческий язык?

– Я научу тебя. – Он нежно погладил кончиком пальца ее нижнюю губу. – Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, если ты скажешь мне, что в твоем сердце.

Для собственной безопасности она могла солгать, но разве можно лгать этому человеку, который только что открыл перед ней душу?

– Я не знаю, что в моем сердце, Дэмиан, я знаю только, что когда я с тобой, то я… я…

Его губы замкнули ее рот в глубоком страстном поцелуе. Какое-то мгновение Лорел пыталась сопротивляться. Но потом вздохнула и обвила руками его шею.