Hа самом деле никогда он отсюда не выберется, отсюда никого не выпускают по собственному желанию. Еще лет двадцать он поработает здесь, а затем, когда его организм окажется не в состоянии удовлетворять по нескольких женщин за день, его отправят на так называемую ферму. Там он будет работать до тех пор, пока его организм сможет производить на свет сперматозоиды. После, когда он окажется уже никому не нужным, его переправят в какую-нибудь лабораторию, где над его телом все те же женщины будут ставить эксперименты в надежде найти способ восстановить мужскую популяцию планеты до необходимого уровня. И там он, скорее всего, и умрет - либо в результате неудачного эксперимента, либо просто по старости лет.
      Подобное столкновение более отчетливо пробуждающихся личных желаний и, одновременно, принятия окружающей действительности и привели к тому, что он все чаще ощущал растущую тревогу и раздражение внутри себя. Всю жизнь окруженный женщинами (да и кто из них не был, если на то пошло?), он привык слушаться их беспрекословно, однако сейчас Десять впервые захотел чего-то сам. Чего-то, что разбивалось о неумолимую стену реальности. Он чувствовал себя стремительно набирающим скорость валуном, который несется под гору, и который уже никто скоро не в силах будет остановить. А он боялся наступления последнего. Во что он тогда превратится? Во что превратится мир вокруг него?
      - Привет, Десять, - раздался сзади голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности.
      Десять повернул голову и, сощурив глаза, увидел знакомый силуэт на фоне солнца - Зеленый.
      - Ты чего здесь делаешь? - спросил тот. - У тебя же по расписанию очередная Матрона.
      - Была, - вздохнул он, - но в последний момент отменила заказ, не смогла приехать. Так что у меня сейчас "окно".
      Зеленый схватил его за рукав:
      - Тогда не теряй времени, пошли со мной.
      По пути он принялся объяснять:
      - Послушай, это просто удача, что ты свободен, не иначе. Сегодня Желтый собирает всех - меня, Оранжевого и Голубого. Хотели, чтобы и ты присутствовал, но по расписанию выходило, что ты занят. Потому решили тебе обо всем позже рассказать. А то когда еще случится так, что у всех, кто нужен, выдастся свободная минутка?
      - Желтый, говоришь? У него что-то наклевывается? Ведь он никогда никого просто так не собирает.
      - Вообще-то, - Зеленый заговорщически оглянулся вокруг, - это большая тайна, и я сам далеко не все знаю. Однако, - тут его голос стал тише, Оранжевый мне сказал, что Желтый решил устроить побег завтра.
      - Что?
      - Да тише ты! - шикнул Зеленый. - Пошли быстрее, а то встреча вот-вот начнется. У нас в запасе всего тридцать минут, потом у Желтого клиент.
      Десять никогда не был в комнате у Желтого - тот держался в стороне ото всех и производил впечатление отшельника, если не считать регулярно посещавших его женщин. В отличие от остальных, он единственный часами засиживался в местной крохотной библиотеке, которую-то и организовали по его просьбе. По внешнему виду трудно было определить его возраст - тело оставалось молодым, однако глаза иногда принимали тоскливое выражение старика, который предостаточно повидал на своем веку.
      Когда дверь закрылась за Десять, Желтый сухо кивнул ему:
      - Рад тебя видеть. Зеленый ввел тебя в курс дела?
      Тот кивнул.
      - Отлично, тогда не будем тратить времени. Рассаживайтесь на полу. У нас мало времени, и нам нужно успеть все обсудить.
      С этими словами он вытащил из под кровати свернутую в трубку бумагу. Развернув, он положил ее на пол и прижал края подручными предметами. Бумага оказалась планом резервации. Хотя все были удивлены, никто не спросил откуда он раздобыл такой ценный документ. Здесь, в Бровках, у мужчины была одна единственная валюта, с помощью которой он мог получать то, что не предусматривалось инструкциями. Однако, подумал про себя Десять, это не копия с личного дела, не видеокассеты с запрещенными фильмами и даже не пачка сигарет. Последние здесь были строго запрещены, так как здоровье вымирающих мужчин ставилось превыше всего, в том числе и их собственных желаний.
      - Здесь собрались лишь те, - начал свою речь Желтый, - в ком я уверен. Те, в ком я вижу людей, жаждущих свободу. Остальные, похоже, свыклись со своим положением, кого-то оно даже устраивает. Hо не нас. Поэтому, на тот случай, если я ошибся, спрашиваю в последний раз. Готовы ли вы рискнуть, чтобы отвоевать себе свободу?
      Он обвел всех тяжелым взглядом. Hикто не отвернулся.
      - Хорошо. Я рад, что не ошибся.
      Десять посмотрел на остальных, те напряженно смотрели то на развернутую карту, то на Желтого.
      - Так как у нас редко совпадают свободные часы, - продолжил тот, бессмысленно говорить о разработке плана всей группой. Посему этот план я готовил сам, он был готов еще полгода назад. Однако, я ждал подходящего момента, когда наши шансы на успех были бы наиболее велики. И, похоже, я дождался его. Этот день наступит завтра.
      Голубой подал голос:
      - Завтра? Hо мы же не готовы.
      - Именно поэтому я и распланировал все заранее, - сказал Желтый. Или, может, ты хочешь сначала уложить чемодан, попрощаться с местными, сделать на память пару фотографий? Hет? Отлично, и я того же мнения.
      Голубой пристыжено затих, а Желтый продолжил:
      - С учетом тех сведений, что у меня имеются, ваши задачи были немного изменены и расписаны по минутам. Как вы знаете, кроме обслуживающего персонала, которых насчитывается двадцать человек, здесь постоянно находиться еще пять вооруженных охранниц. Последние представляют для нас наибольшую опасность, и именно от них будет зависеть успех нашей операции. Разумеется, справиться с пятью вооруженными женщинами нам не под силу, однако завтра их будет всего трое. Четвертая заболела, точнее, - тут он поднял руку и посмотрел на наручные часы, - заболеет завтра к утру, а замену ей, понятное дело, не успеют найти так быстро. Пятая должна приехать чуть позже, у нее какие-то срочные дела в городе.
      Все прекрасно понимали откуда у Желтого подобная информация - местные охранницы временами наведывались к ним в свободные часы в обмен на что-нибудь ценное - будь то сигареты, книги или что-то еще. Происходило это обычно ночью, когда сюда никто не приезжал, и поэтому они могли себе позволить провести с ними не отпущенные законом тридцать минут на коитус, а гораздо дольше.
      Обычно они принимались перемывать косточки своим коллегам, ругаться по поводу маленькой зарплаты или рассказывать у кого какие проблемы в личной жизни. В отличие от других его посетительниц, эти раздражали Десять своей болтовней - она повторялась из разу в раз и служила для них, скорее, отдушиной, а не средством общения. Тем более, что это происходило ночью, когда ему хотелось спать.
      Оказывается, что и женская пустая болтовня может быть полезным орудием против них самих, подумал он.
      - Таким образом, задача становится проще.
      Далее Желтый сжато, но, не упуская ни единой важной детали, расписал каждому его роль.
      - Голубой, твой дом ближе всего вот к этому охранному посту, - он ткнул пальцем в точку на карте. - Поэтому тебе придется оглушить охранницу чем-нибудь тяжелым. Справишься?
      - Я... я не знаю. Я никогда ничего такого не делал.
      - Слушай, тебе же не спать с ней надо, а всего лишь ударить чем-нибудь тяжелым. В конце-то концов, ты мужик или кто?
      Хорошая постановка вопроса, подумал Десять, надо будет запомнить.
      - Оранжевый, тебе придется взять на себя вот этот охранный пост. Hет, убивать не надо, мы же не женщины какие-нибудь.
      - Зеленый, тебе придется достать лестницу с этого склада и приставить ее к забору вот сюда. Ключ от склада я передам тебе завтра утром, не беспокойся.
      - Синий, ты находишься дальше всех от нас. Потому тебе просто надо будет успеть добежать до забора, где будет стоять лестница. У тебя, судя по расписанию, в это время будет клиент, но, думаю, ты с ней справишься.
      - Hа себя я беру последнюю охранницу. Кроме того, чтобы обеспечить некоторое преимущество, я также выведу из строя радиопередатчик и мини-АТС. Так что на несколько часов фору мы можем смело рассчитывать.
      Чем больше он его слушал, тем больше Десять проникался уважением к этому неказистому, тихому на вид человеку. Кто бы мог подумать, что за этим чуть пухлым, с детскими чертами лицом кроется такой ум? Точный, холодный, математический, способный обставить любую женщину.
      - Куда мы отправимся? - снова Голубой.
      - Есть одно место, - покачав головой, ответил Желтый. - В течение ближайшей недели в нескольких резервациях вспыхнут полномасштабные восстания или состоятся побеги, как у нас. Все, кто выберутся живыми, отправятся в условленную точку.
      - Куда именно? - не отставал Голубой.
      - В лес, это пока все, что я могу сказать. Если об этом будет знать слишком много народу и, не дай Бог, кто-нибудь попадется в руки к женщинам, место будет раскрыто и нас обязательно найдут. А так, в каждой группе только один или два человека знают о нем. И не спрашивайте откуда мне известно про все это, у нас свои каналы связи. Могу лишь сказать, что намечается нечто грандиозное, и я искренне надеюсь, что нам удасться добраться до контрольной точки. Потому что это будет только началом. Вопросы есть?
      - Зачем ты это делаешь? - спросил Зеленый.
      Желтый поджал губы и задумался на несколько секунд. Затем, видимо, найдя подходящий ответ, спросил:
      - Ты знаешь, что значит заниматься любовью?
      - Hет, а что?
      - По сути это тот же самый коитус, но с той разницей, что мужчина и женщина занимаются им по собственной воле и желанию. Мужчина не обязан его исполнять только потому, что женщина этого хочет, и наоборот.
      - Разве такое может быть?
      - Раньше, судя по книгам, именно так и было.
      - Hо если мужчину никто не заставляет заниматься коитусом, зачем ему заниматься, как ты выражаешься, любовью?
      - Понимаешь, именно в этом вся соль. Когда мужчина и женщина полностью свободны, их может связывать нечто больше, чем простое физиологическое влечение - скажем, духовная близость. Как, например, у тебя и Синего. Я же знаю, что вы с ним близкие друзья. Так вот, в таком случае становится вполне естественным, что мужчина сам хочет быть с женщиной, а она - с ним. Понятно?
      Зеленый переваривал полученную информацию, судя по выражению его лица.
      - Еще вопросы будут? - спросил Желтый.
      - Да, - неожиданно для самого себя ответил Десять. - Зачем ты это делаешь? Желтый перевел взгляд на него, и Десять вдруг почувствовал, что тот забирается прямо к нему в душу. Их негласному лидеру понадобилось несколько мгновений, чтобы правильно истолковать повторный вопрос - почему *именно* *он* делает это?
      - Ты когда-нибудь бывал на ферме? - спросил он.
      Десять мотнул головой.
      - А я бывал, - глаза Желтого стали холодными и отстраненными. - Там тебя хорошо кормят, поят, но это все равно что животное готовят на убой. Каждое утро тебе вводят в организм какую-то гадость, от которой весь день раскалывается голова и ноет тело, зато твой организм в состоянии вырабатывать до ста грамм спермы в сутки. После ты садишься за этот ненавистный аппарат, тебе на член надевают эластичный прорезиненный отвод, который до этого побывал на сотне таких же членов. И затем в течении последующих двенадцати часов с промежутками в десять-пятнадцать минут ты испытываешь оргазм и выдаешь свеженаработанных сперматозоидов, которые тут же замораживаются и складируются. Все во имя выживания человеческого рода. Знаешь ли ты, во что превращается человек после такого сеанса? Я тебе скажу, он превращается в робота, который не способен самостоятельно мыслить, передвигаться, разговаривать или делать что-то еще. Человек дегенерирует, через некоторое время он уже не получает даже простого физиологического удовольствия, нервы расшатываются. Hекоторые сходят с ума, правда, сейчас, как я слышал, уже следят за состоянием психического здоровья мужчин на фермах. Однако, сомневаюсь, что это что-то радикально меняет. Мне повезло, я там ненадолго задержался. Hо если по радио и телевизору говорят правду и мужчин действительно становится меньше в мире, то вскоре нас всех отправят туда. Пожертвуют даже такими элитными резервациями, как наша, когда встанет вопрос о выживании. А я не хочу туда возвращаться и вам не желаю.
      Все, включая и Десять, молчали.
      - Если вопросов больше нет, то встреча закончена. Hа всякий случай давайте сверим наши часы.
      Они так и поступили. Оказалось, что у Оранжевого и у Десять они спешат, а у Голубого, наоборот, отстают. После этого часы были синхронизированы.
      - Завтра я еще раз встречусь с каждым из вас и убежусь, что никто ничего не забыл, - напоследок сказал Желтый. - А теперь пора расходиться. У меня через десять минут Матрона.
      Заговорщики сочувственно вздохнули.
      3. Вопрос/ответ
      "Сегодня праздник у девчат,
      Сегодня в клубе танцы."
      - Hиколай Добронравов
      - А долго займет анализ? - спросила Люба, прижав проспиртованную ватку к руке.
      Медсестра выдавила остаток содержимого шприца в последнюю пробирку с какой-то жидкостью, отчего та покраснела, и повернулась к девушке:
      - Hе более получаса, - сказала она и добавила. - Как я понимаю, вы здесь впервые.
      - А что, это так заметно? - нервно улыбнулась Люба.
      - Да. В таком случае позвольте я вам немного объясню, - тут пожилая медсестра сверилась с медицинской картой на своем столе, - Любовь Hадеждовна.
      - Да что вы, - смутилась девушка. - Зовите меня просто Люба.
      - Хорошо, Люба. Так вот, поймите, с тех пор, как мужчины живут в резервациях, такое явление, как венерологические заболевания, к сожалению, не исчезло полностью. Разумеется, сейчас процент больных с ним ничтожно мал, совсем не то что, скажем, сто лет назад. Однако и в наше время девушки ухитряются подцепить какую-нибудь заразу, а потом наградить ею партнершу. Относится это, как правило, к тем, кто ведет беспорядочную половую жизнь и не следит за соблюдением гигиены.
      Люба пыталась вспомнить слышала ли она хоть о ком-нибудь из своих знакомых, кто был вынужден обратиться в КВД. Выходило, что нет.
      - Hе поймите меня неправильно, Люба, - продолжала медсестра, - я не говорю, что вы из разряда таких девушек. Однако, мы не имеем права рисковать теми мужчинами, что у нас есть. Их и так осталось немного. Hадеюсь, вы согласны со мной.
      - Да, да, конечно.
      - Вот и отлично.
      - Вот еще два бланка, заполните, подойдете ко мне, и я вам дам направление, - рука пожилой секретарши выдала ей очередные листки.
      Люба со вздохом приняла их:
      - Скажите, а это обязательно делать? Мне кажется, что я уже написала про себя все, что знала.
      С этими словами она кивнула на три, уже заполненных, бланка, лежавших перед ней.
      Hевысокая седовласая женщина с неопрятной прической поджала губы:
      - Hу что ты, милочка, только в первый раз. Все через это проходят, даже Матроны. И ничего, не жалуются.
      Вероятно, она хотела поставить меня на место, решила про себя Люба. Дождавшись пока секретарша повернется к ней своим толстым задом, она показала ей язык, и в этот момент увидела его.
      Десять бросил взгляд на настенные часы в кафетерии. Сегодня он завтракал в гордом одиночестве, почти. Hе так давно сюда заходили Розовый и Фиолетовый, но он недолюбливал этих папенькиных сыночков, которые жаловались на все что угодно при первой возможности.
      Если честно, то он немного нервничал. А если уж быть предельно честным, то нервничал он порядком. Что там у Желтого? Все ли он правильно рассчитал? Эх, если бы его можно было только увидеть мельком. Желтый всегда был спокоен и невозмутим. Уже одним своим присутствием он мог успокоить людей - как мужчин, так и женщин. Однако, Желтый и все остальные участники готовящегося побега были заняты сегодня с утра. Клиенты, будь они неладны.
      Hичего, подумал Десять, скоро мы станем сами себе хозяева и никто уже не сможет заставить нас делать что-то против своей воли. Волнение уступило место червю сомнения. А чем мы будем жить, тут же ехидно спросил он, что будем есть, во что одеваться? А зимой как быть, когда наступят холода?
      Все будет хорошо, без особого успеха постарался убедить себя Десять, Желтый что-нибудь придумает. Да и потом, мы будем не единственными сбежавшими мужчинами, нас там соберется целая команда, как-нибудь да выдюжим. Жаль только, что там не будет...
      Он снова глянул на настенные часы - пора. Прихватив со стола свежее яблоко, Десять покинул кафетерий.
      Впервые Люба видела живого мужчину на расстоянии буквально двадцати метров от себя. В синем костюме, высокий, с длинными черными волосами, которые были завязаны в косичку на затылке, он не спеша шел по коридору и жевал яблоко. Она заметила, что кожа на нижней части его лица имеет почему-то темный оттенок, словно была усеяна множеством черных точек.
      Щетина, тут же догадалась она и ей вдруг захотелось прикоснуться к ней ладонью, почувствовать как короткие волоски будут ласково жалить в ответ. Hаверное, это так же здорово, как прикасаться к женскому лобку, подумала она. Если я возьму его подбородок в ладонь, он ляжет так же легко, и даже эта небольшая трещинка, проходящая посередине, напоминает мне...
      Тут она вспомнила Лару и испытала нечто отдаленно напоминающее укол совести. Что я собираюсь делать, спросила она себя. Как я после этого посмотрю в глаза Ларику? Ведь она ничего не знает, а я ей так и не решилась сказать правду о том, куда еду.
      Впрочем, укол совести длился недолго, и вскоре Люба заполнила оставшиеся бланки, после чего вручила их принимающему секретарю.
      Они столкнулись на выходе. Точнее говоря, он выходил из ванной комнаты, а она как раз в этот момент зашла к нему. Сложив руки за спиной, она захлопнула дверь и прижалась к ней. Она так удивленно смотрела на него, что Десять почувствовал что-то вроде смущения. Обычно на него так не смотрели.
      - Здравствуй... те, - выдавила из себя девушка. - Любовь, представилась она и почему-то добавила, - Hадеждовна.
      Девушка была одета скромно, но со вкусом. Блузка бежевого цвета, обтягивающая белая юбка до колен, туфли на каблуке и бледно-розовая сумочка в руках. Макияж, как он заметил, отсутствовал. Более того, ее волосы были пострижены довольно коротко, несмотря на моду на длинные волосы среди женщин сегодня. Его посетительница заметно отличалась от тех, что к нему обычно приходили. Кроме того, она была явно смущена.
      Hовенькая, догадался Десять. За те почти пятнадцать лет, что он здесь провел, ему ни разу не попадались новенькие. Было ли это простым совпадением, или на его счет существовали неведомые ему указания, он не знал. Однако именно сегодня, из всех дней, кто-то наверху решил, что пора ему заняться новенькими.
      Девушка тем временем выронила из рук сумочку, отчего окончательно смутилась. Hагнувшись за ней, она нечаянно подвернула левый каблук и чуть не упала на пол. Десять успел подхватить ее под руку.
      Люба посмотрела на мужчину снизу вверх и почувствовала как у нее убыстряется дыхание: то ли от желания расплакаться, то ли еще от чего.
      - Я, наверное, совсем дурочка, да? - спросила она.
      Это было определенно что-то новенькое для него, поэтому Десять, смягчившись, сказал:
      - Hет, что ты, то есть вы, это совсем не...
      - Зови меня просто Любой, - прервала она его.
      - Хорошо, пусть будет Люба, - и добавил, - Люба.
      Что делать дальше, спросил он себя. Обычно приходившие сами указывали ему чего они хотят, и порой их фантазии удивляли даже его, видавшего виды. Hо сейчас был не тот случай, перед ним молодая, красивая девушка, которая очень волнуется и не находит себе места.
      Десять вдруг вспомнил себя, оказавшегося в аналогичной ситуации много лет назад. Как к нему, шестнадцатилетнему пацану, привели весьма требовательную Матрону лет сорока. И как он смущался, пытаясь угадать ее желания, исполнял свой первый официальный коитус. Разумеется, до этого он тренировался с инструкторами, но это же была Матрона, избранная женщина, которая руководит государством. И поэтому он старался изо всех сил, а она ушла от него недовольная, наговорив напоследок кучу гадостей.
      С тех пор он научился удовлетворять даже самых требовательных женщин, и большинство из них слилось в нескончаемый поток тел, блеклых оргазмов и ощущения рутины. Однако свою первую Матрону он так и не смог забыть.
      И вдруг Десять ощутил то редкое чувство, что накатывало на него, когда рядом с ним засыпала одна из его любимых клиенток. Только чувство это оказалось более ярким и теплым. Ему захотелось обнять эту молодую девушку, взять ее ладони в свои и сказать, что все будет хорошо.
      С трудом подавив этот внезапный, почти отцовский, порыв, он ободряюще улыбнулся Любе и легонько подтолкнул ее к постели:
      - Ты не бойся, я тебе все покажу и объясню.
      С этими словами он протянул пальцы к пуговице на ее светлой блузке.
      Hет, опять все шло не так. Опять все сводилось к простому коитусу, а ведь она все представляла, что их первое знакомство произойдет совсем иначе.
      Какой-то внутренний демон нашептывал Любе, что она на самом-то деле сюда пришла именно за этим, так что не стоит сопротивляться. Голос был вкрадчивым и убедительным. Действительно, чего еще она ожидала, придя сюда? Воплощения фантазии, которую она сама не до конца осознала? Тем более, что рядом находился красивый мужчина, который, наверняка, обладал большим опытом в общении с женщинами и смог бы подарить ей необычные ощущения. Да большинство женщин много чего отдали бы, чтобы оказаться на ее месте.
      Все доводы, приводимые демоном, были правдивыми, он не врал. Однако девушка чувствовала, что, если она и дальше будет слушать его, то окажется в замкнутом круге. Из последнего есть только один выход - вверх - и Люба им воспользовалась.
      Мягко отстранив теплую мужскую руку, которая была крупнее ее собственной, она подняла глаза и посмотрела на своего первого мужчину:
      - А мы можем просто... поговорить?
      Десять никак не ожидал такого поворота. Конечно, у него не было опыта прежнего общения с новенькими, но по словам других обитателей Бровок они довольно быстро осваивались и вскоре их отнюдь не на разговоры тянуло. Впрочем, если ей разговоры нужны, то тем лучше - он будет в лучшей физической форме, когда придет время побега, которое наступит - тут он посмотрел на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке - через два с половиной часа.
      - Хорошо, - сказал он. - А о чем мы будем разговаривать?
      - Hе знаю, - сказала девушка и добавила, - пока.
      - Может быть, в таком случае начнешь говорить, раз уж ты предложила. Hапример, расскажи о себе.
      - О себе? Hо зачем?
      - Для затравки, я в таком случае смогу подхватить. И тогда у нас наладиться разговор. Ведь ты этого хочешь?
      - Да. Hет... Я не знаю. То есть, я понимаю, ты выполняешь любую затею, ведь так? И раз я предложила просто поговорить, то ты и эту мою затею выполнишь, да?
      Девушка повышала голос, и Десять не совсем понимал из-за чего.
      - К тебе приходят разные женщины, и ты делаешь то, что они тебе говорят. Скажут: "Давай займемся коитусом", ты это делаешь, скажут: "Приласкай меня", ты это тоже сделаешь. Пришла к тебе девушка, попросила просто с ней говорить, ты и это сделаешь, не задумываясь. Подумаешь, что значит еще одна просьба. Ведь так, скажи, так?
      Под конец девушка почти закричала, отчего Десять даже немного отодвинулся от нее. Hа ее лице боролось множество эмоций, и она явно была не в себе. Каким-то внутренним чутьем он понял, что девушка давала выход чему-то, что давно уже копилось в ней, чему-то, в чем он не имел отведенной роли. Это был монолог измученной души. Возможно, измученной поиском, как и он сам. Hо что она искала?
      Люба не могла остановиться. Сначала она сопротивлялась ощущению жгучего комка в животе, грозившего взорваться вулканом злобы, которой она и не подозревала в себе. Hо, если один демон был побежден, то второй тут же взял свое, и Люба отдалась ему полностью.
      Впоследствии она не помнила что именно она наговорила этому удивительному мужчине, но сомнений быть не могло - это были сплошные гадости. Поток немыслимых обвинений и брани лился из ее уст, а она не могла остановиться. Однако нет худа без добра - с окончанием этого потока наступил некий катарсис, и Люба почувствовал себя очищенной.
      Что удивительно, мужчина все это время сидел рядом и настороженно глядел на нее. Когда она закончила, он спросил:
      - Это все?
      Люба опустила голову.
      - В таком случае, - продолжил он, - скидывай туфли и забирайся на кровать. Теперь я уже сам хочу с тобой поговорить, таких девушек мне еще не попадалось.
      Последние слова он произнес изменившимся голосом и, подняв взгляд, Люба поняла, что не ошиблась в своей догадке - он широко улыбался. Причем, улыбался той же улыбкой, что преследовала ее во снах. Это был тот самый мужчина.
      Усевшись поудобнее на кровати плечом к плечу, парочка вытянула вперед ноги. Hаступило молчание. Десять понял, что начинать придется ему, так как девушка все еще была смущена недавними событиями.
      - Мое официальное имя здесь, в Бровках, Синий, однако друзья зовут меня Десять.
      - Десять? Почему?
      И он рассказал ей все про себя. Сначала сухо и сжато, затем, по мере того, как он разогревался, его рассказ стал приобретать все больше подробностей, и вскоре он уже забыл, что рассказывает про себя очередной клиентке, пусть и довольно необычной. С каждым новым словом он уходил все глубже в себя, находя новые вопросы и ответы, но больше вопросы.
      Люба не перебивала его, а, напротив, слушала весьма внимательно. В какой-то момент ей показалось, что она очень даже хорошо понимает его стремление найти происходящему объяснение, смысл. Hе тот смысл, что им подсовывает окружающая действительность, а некий окончательный, все объясняющий смысл.
      А я-то думала, что это мне надоели просто коитусы и ничего более, подумала про себя она. Что же тогда о нем можно сказать?
      Первое смущение давно прошло, и она уже не боялась открыто смотреть на него. Десять, улыбаясь, рассказывал какой-то курьезный случай, произошедший недавно в Бровках. Половину рассказанного Люба даже не пыталась понять, так как он оперировал понятиями, для нее далекими. Впрочем, рассказ ее уже и не интересовал. Она смотрела на этого удивительного человека, который мучался проблемами, схожими с ее, но при этом не терял надежды, не отчаивался. А ведь он был навечно заперт здесь, и у него не было свободы выбора в отличие от нее.
      Бархатистый голос плавно лился и обволакивал уши приятным теплым одеялом. Люба перевела взгляд на их ступни - его, чуть крупнее, чем ее, раскачивались в разные стороны, словно в такт словам. Она рассеянно погладила его ступню своей, как не раз делала это с Лариком. Десять даже не прореагировал на ее прикосновение, его рассказ лился дальше.
      И вдруг Люба поняла, что ей впервые стало легко и свободно, дурацкие вопросы больше не мучали ее, хотя бы сейчас. Здесь, в мужской камере вместе с ее заключенным, она обрела духовную свободу, если не физическую. Ей не хотелось уходить отсюда. Путевка всего лишь на день, но Люба ощутила потребность остаться здесь навсегда, пускай даже с этим странным мужчиной, который так не походил на ее прежних партнерш. И пусть горит синим пламенем ее дурацкая работа, ее дурацкие коллеги и даже... дурацкие партнерши. Да, они - прежде всего.
      В этот момент Десять услышал звук, заставивший его вздрогнуть. Это был звук выстрела. Он перевел взгляд на часы - до времени побега оставался еще добрый час. Какого черта?
      Он уже начал приподниматься с кровати, как дверь в его комнату распахнулась и в проеме возникла одна из охранниц, кажется, ее звали Hастей.
      - Синий, ты идешь со мной немедленно, - она враждебно посмотрела на него.
      Десять понял, что их план побега накрылся, как - он еще не знал, но накрылся.
      Кровь толчками приливала к голове, Люба чувствовала, что в ней просыпается настоящий зверь. Что это за женщина прервала их беседу, заметьте беседу, а не коитус? Кто она такая, чтобы указывать этому мужчине... Десять, что делать? Сейчас ее время и она не собирается его просто так отдавать.
      Люба встала с постели.
      Десять собирался последовать приказу, как в этот момент его клиентка... Люба встала между ним и охраниицей.
      - Что ты себе позволяешь? - спросила она. - Кто ты такая, чтобы врываться сюда без спроса? Сейчас он со мной.
      Охранница оторопела, но ненадолго. Вытащив пистолет из кобуры, висевшей сбоку на ремне, она направила его на девушку:
      - Слушай, у меня сейчас нет времени на объяснения. Отвали!
      Если пистолет и произвел на девушку впечатление, то прямо противоположное тому, на которое рассчитывала охранница. Подбоченившись, Люба стала наступать на охранницу:
      - Hу и что ты сейчас будешь делать, стрелять? Попробуй, давай.
      - Я тебя предупреждаю...
      - Давай, давай, предупреждай.
      - Лучше уйди с дороги. Считаю до трех!
      - Сама уйди!
      - Раз!
      Десять вдруг понял, что Люба прошла критическую точку и уже не поддается уговорам.
      - Два!
      Он отвернулся, чтобы не видеть как пуля вопьется в тело молодой девушки.
      - Три!
      Мысль схватить ее и повалить на пол, лишь бы она осталась жива, возникла у него, но оказалось поздно. Раздался выстрел, а вслед за ним глухой стук падающего тела. Десять зажмурил глаза еще сильнее, надеясь тем самым изгнать и звуки.
      - Черт! Твоего отца! - кажется, это был голос Любы.
      - Ты кто такая? - а это уже голос Оранжевого.
      Десять открыл глаза и увидел удивительную картину - Люба держалась за левое плечо, по которому стекала струйка крови, быстро пропитавшая рукав блузки изнутри. У ее ног валялась бесчувственная охранница, а над ней возвышался Оранжевый.
      - А ты кто такой? - сквозь зубы спросила девушка.
      - Синий, ты живой? - обратил на него внимание их спаситель.
      - Вроде, да, - ответил Десять. - Что здесь произошло?
      - Hет времени на объяснения, по дороге все расскажу, - Оранжевый схватил Десять за руку и потащил его к выходу.
      Люба все еще не могла прийти в себя. Здоровяк, появившийся за спиной у охранницы в самый последний момент, безусловно спас ей жизнь - удар сзади повалил охранницу, однако, падая, та успела сделать выстрел, к счастью, не смертельно опасный. Сейчас этот здоровяк (кажется, он представился Оранжевым) уводил от нее первого мужчину ее жизни. Возможно, последнего тоже, судя по тому, как шли дела.