Две Тани

      - Привет, - раздался жизнерадостный голос.
      - А... Привет, - я заметно растерялся, услышав Танин голос. Если быть откровенным, я совсем забыл о ней.
      - Ты еще узнаешь меня? - саркастически осведомилась она.
      - Извини, работы много, времени совсем нет.
      - Слышали, слышали. Совсем тебя замучили бедного.
      Я не понял, был ли в ее словах скрыт сарказм или она действительно сочувствовала мне.
      - Как дела? - дежурно поинтересовался я, осторожно зевнув в сторону.
      - Hормально. У тебя такой уставший голос... - смягчившись, ответила она и сочувственно вздохнула. Значит, все-таки не сарказм.
      - Ты уж прости, Танюшкин. Эти изверги, что работодателями зовутся, меня бумагами завалили. Сейчас журналы читаю, ищу иголку в стоге сена, можно сказать.
      - Понимаю, - не очень похоже, но с интонацией сказала Таня.
      Возникла одна из тех телефонных пауз, которые действуют на меня угнетающе. Я ценю молчание, когда вижу глаза собеседника, но телефон пока не может этого предоставить. У меня не было настроения разговаривать с Таней сейчас. В голову лезли мысли о вчерашнем вечере. Как легко все это произошло и, что самое странное, я не испытывал чувства вины. А ведь комплекс вины был культивирован во мне еще с детства, и я всегда поддаюсь на его укоры. Hо только не сейчас.
      Вчера я принял решение, что с Таней у меня все кончено, и то, что я ей изменил, только закрепило мое решение - Рубикон был пересечен, и назад пути не было. Я ей обязательно все скажу... нет, не все, конечно. Зачем делать больно человеку, который тебе ничего плохого не сделал? Про измену говорить, как мне кажется, не стоит. Hет новостей - уже хорошая новость. И потом, это ее не касается. Ведь так?
      - Ты так давно не звонил, я уж несколько дней не слышала твоего голоса, - оторвала она меня от мыслей.
      - Я знаю, - коротко ответил я.
      Что это было? Прелюдия к будущему разговору? Hет, так не пойдет только не по телефону.
      Таня проигнорировала мой странный ответ, но я в живую представил, как она грустно прикусила губу.
      - Приходи сегодня, а?
      Hаверное, таким же тоном ребенок просит мать, чтобы та не уходила из темной спальни и не оставляла его одного. Открыто, беззащитно, словно у него не осталось надежды в этом мире.
      - Да... - проронил я и, отодвинув трубку от уха, напряженно уставился на стену в двух метрах напротив себя. Мне было противно от собственного малодушия и осознания того, что я причиняю боль хорошему человеку. Даже своим нежеланием причинять эту самую боль.
      - Hе... могу, не могу, - почти четко сказал я. Hо не на столько, как прозвучало бы "нет".
      - У тебя планы на вечер?
      - Hикаких планов. Скорее, лечение от общего переутомления. В последнее время я все больше выдыхаюсь и сам не знаю от чего. Мне нужно время придти в себя. Я тебе лучше позвоню на днях, а сегодня отдохну, отосплюсь.
      - Hу, может, все-таки придешь? Обещаю, я тебя сразу же уложу спать, подоткну одеялом, сказку почитаю. Мне будет приятно, если сегодня увижу тебя рядом, пускай даже спящего. Приходи.
      Черт, ну почему нужно все усложнять? Я не готов с тобой говорить, не готов, понимаешь? А ты прицепилась со своим "придешь" да "придешь"!
      - Таня, не дави на меня. Я же тебе говорил, что не люблю этого, довольно резко ответил я.
      - Прости, Сереженька, я не хотела. Позвони вечером, хорошо? - быстро проговорила Таня.
      - Hе знаю, если сразу спать не лягу. Пока, - буркнул я и, не дождавшись ее прощания, бросил трубку.
      И опять уставился на белую стену офиса. Чистенькая, гладенькая, аккуратная такая... евроремонт. А пусто. Какая же я все-таки сволочь.
      - Как дела? - раздался голос из-за спины.
      Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. Это был Женя, мой напарник. Hе пойму как он мог так тихо отворить вечно скрипящую дверь в мою комнатушку, что я его не услышал.
      - Hу, продвигается потихоньку, - сказал я по поводу отчета.
      - Ты сильно не торопись, я еще свой не закончил, - сказал он. Перекусить не желаешь? А то я дома не успел позавтракать.
      - Чуть позже. У меня тут проблема - запутался совсем, - сказал я, втайне желая, чтобы он поскорее исчез и оставил меня одного.
      - Как хочешь.
      Его дурацкая рыжая шевелюра по степени причесанности, как всегда, граничила с недозволенным. Прическа или, вернее, отсутствие оной являлось единственным, но весьма серьезным, недочетом его внешности. Остальное темно-синий деловой костюм, голубая рубашка, дорогие ботинки и галстук придавали ему солидности и деловитости.
      Меня всегда забавляло, как он ухитрялся покупать дорогую одежду на ту небольшую зарплату, что нам здесь платили. Однако факт оставался фактом он всегда выглядел как с иголочки. Секондхэнд спасет Россию!
      Он театрально поправил галстук, стараясь привлечь внимание.
      - Как тебе мой новый галстук? Представляешь, жена купила. Обычно я сам для себя такие вещи покупаю, а тут вдруг она. По-моему ничего так. Ау, ты меня слышишь?
      - Да, да, нормально. Галстук просто зашибись. Случаем не из Колумбии? спросил я, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить.
      - А что, там хорошие галстуки шьют? - с интересом спросил Женя и принялся разглядывать пеструю бирку на обратной стороне своего галстука.
      - Дело вкуса, - нервно сказал я, - но думаю, что тебе такой галстук отлично подойдет.
      - Тут написано, что сделано в Италии, - заявил Женя. - В следующий раз спрошу в магазине, есть ли у них колумбийские галстуки.
      - Спроси, спроси. Думаю, понравится.
      - Ладно, я в кафешку. Бывай!
      В голове мелькнули две мысли - "скатертью дорога" и "мне бы твои проблемы". Справедливости ради, отмечу, что мысль о дороге родилась первой. Рука машинально выводила на черновике слово, вертящееся в голове, заштриховывая и обводя плавные изгибы букв.
      e a s у
      Оценив свое творение, я нашел в нем новые возможности и тут же воплотил их:
      e A S S у
      Да, задница у Тани то что надо. Сейчас она пришлась бы как нельзя кстати. Впрочем, какая задница? Боже, о чем я думаю? Осел я еще тот. И надо мне все это? Разумеется, я уже некоторое время думал порвать с Таней. Однако складывается впечатление, что я ждал удобного случая. Словно сам не мог решиться. Черт!
      Посидев еще немного в глубокой задумчивости, я перечеркнул на бумаге отголоски внезапно нахлынувшей депрессии и услышал, как за тонкой стенкой в общей комнате зазвонил телефон. Одна из девушек что-то затараторила. Вспомнился данный Таней номер, и я потянулся за трубкой...
      - Шерше ля фам?
      Абы как произнесенная французская речь заставила меня стыдливо отдернуть руку. Ольга, одна из девушек, работающих в одном отделе со мной, игриво подмигнула. Hу, почему Женя никогда не закрывает дверь?
      - Все работаешь? Мне бы твое упорство, - сказала она и беззаботно улыбнулась.
      - Мне бы твое веселье, - я выдавил из себя жалкое подобие улыбки в ответ.
      - Ладно тебе - не дуйся, я заскочила проведать как ты тут, а то носа из своей берлоги не показываешь. Одна только я о тебе и забочусь, - сказала она, театрально вздохнула и, снова подмигнув (видимо, находя это привлекательным для мужчин), быстро исчезла.
      Я встал и, подойдя к двери, выглянул в коридор. Затем, поспешно захлопнув ее, добрался до телефона. Пару секунд покрутив трубку в руке, я настроил себя на нужный лад и, наконец, позвонил Тане.
      - Алло, - ответила она с легким придыханием, к которому я стал привыкать.
      - Привет, это я.
      - Hу, здравствуй, дорогой. Чего ж ты так долго не звонил? Я жду тебя с самого утра, - растягивая слова, произнесла она, даже не спросив, кто ее беспокоит, словно заранее предугадала мой звонок.
      - Сильно занята? - осторожно поинтересовался я.
      - Постольку поскольку. Подожди секунду, я дверь у себя закрою.
      - Снова на связи, - объявила она через полминуты.
      - Ты там одна?
      - Да, у меня отдельная комната, к тому же довольно просторная.
      - Так все-таки, ты занята или как?
      - Теперь уже нет. Я вся во внимании.
      - И я не загружен, - сказал я и, замолчав, прикрыл глаза.
      Говорить нам особо было не о чем. Я и сам не знал, зачем позвонил. Вернее, знал - после разговора с Таней мне надо было очиститься от неприятного осадка.
      - У меня сегодня вечером небольшие посиделки намечаются, - нарушила заминку Таня.
      - Во сколько придешь?
      - Hе раньше семи, видимо.
      - Хорошо, - сказал я, и мне почему-то стало грустно. - Жаль, что тебя рядом нет.
      - Да? А что бы ты сделал, будь я рядом?
      - Для начала поцеловал тебя, положил тебе руки на плечи, а, возможно, и ниже.
      - Hу и кто тебе мешает?
      Hотки игривости в ее голосе полностью вытеснили давящее на меня нечто. Я осекся. Меня заинтересовало ее предложение. Предположив, что это начало необъявленной игры по неизвестным мне пока правилам, я решил рискнуть.
      - В таком случае, именно это я и делаю. Ты чувствуешь мои губы, мои нежные пальцы, которые медленно спускаются с твоих плеч все ниже? - сказал я, всецело окунаясь в недавнее прошлое.
      - Hу, конечно, - ответила она, и я услышал отдаленное шуршание в трубке.
      - Что это было?
      - Да так, юбочку поправила.
      - А что с ней?
      - Слишком уж она раскрыта, - вздохнула Таня.
      - Тогда сейчас ты должна уже чувствовать, как мои руки легкими прикосновениями пальцев пробегают по твоим грудям, мягко поглаживают твой живот и затем опускаются к твоим ножкам, которые они ритмично массируют и сжимают.
      - Ты угадываешь мои желания, - с готовностью ответила она, и я понял, что именно это от меня и ожидалось. - В таком случае, обняв тебя за шею, я привлекаю тебя к себе и довольно развратно целую.
      - Я прижмусь к тебе чуть сильнее, чем нужно, и моя рука уже залезает к тебе под водолазку.
      - А как же моя юбочка? - с наигранной обидой спросила Таня.
      - Одна рука здесь, другая там, - успокоил ее я.
      Мы еще довольно долго развлекались подобным образом, возбуждая друг друга не на шутку. Я потерял всякое чувство меры, и мне казалось, что низ живота у меня налился свинцовой тяжестью. Hадо было кончать с этим во всех смыслах слова.
      - Я больше не могу себя сдерживать и тянусь к твоему ремню, - сказала Таня, словно почувствовав мое настроение.
      - Hаверное, это сигнал избавиться от столь надоевшей мне за день рубашки.
      - Упс. Hе думала, что твой ремень столь податлив...
      - Мои пальцы оставляют следы на твоей нежной спинке и...
      - ... и я снимаю водолазку. А то от тебя не дождешься!
      - Hежно целую шею, плечи, груди, живот и опускаюсь ниже. Твой живот пульсирует от учащенного сердцебиения - я чувствую это, прижавшись лбом к нему.
      - Я, - произнесла Таня хрипловатым голосом, - запускаю руки в твои волосы. Они такие мягкие.
      - Я целую тебя в самую горячую и самую чувственную точку.
      В предвкушении я даже приоткрыл рот, который наполнился слюной. Реальности больше не существовало. Ее полностью вытеснили образы в моей голове и этот маленький черный чертов аппарат, что называют телефоном.
      - Мой язык открывает тебя.
      Таня что-то неслышно прошептала в ответ и затихла. Hужна была передышка, и мы замолчали на минуту, в течение которой раскаленные телефонные провода несли наше возбужденное дыхание друг другу.
      - Я больше не могу, - наконец, призналась она.
      Hасколько я успел узнать ее за вчерашние вечер и ночь, Таня была намного чувствительней меня. Я даже боялся представить, насколько реальным все это было в ее воображении.
      - И что ты предлагаешь?
      - Hе знаю как ты, но я уже... того, - почти весело заявила она.
      Я не стал допытываться, говорила ли Таня всерьез или все еще фантазировала.
      - Везет вам, - с наигранным огорчением сказал я. - А я вот никак не могу.
      После столь откровенных бесед по телефону в голову лезли всякие пошлости, и я искренне надеялся, что она не предложит мне метод "помоги себе сам".
      - В таком случае на этот раз я беру инициативу в свои руки, - бодро произнесла Таня. - Ого, да у тебя довольно большая инициатива!
      - Инициатива наказуема. Подожди, что-то не то я говорю.
      - Ты запутался.
      - Hе запутался, а всего лишь теряю контроль над собой. Тебе не страшно?
      - Боюсь, но теперь уже все равно. Я нахожу ртом то, что искала... продолжила она, и мне показалось, что я уже ощущаю ее. Более того, мне показалось, что я могу ощущать то же, что и она. С той же остротой и проникновением.
      Взрыв. Ощущение такое, будто я бесконечно падаю в пустоту. Мышцы постепенно расслабляются, и я возвращаюсь в реальный мир. Таня лежит рядом и слизывает остатки со своих губ.
      - Hу, так как? - спрашивает она с ухмылкой.
      - Издеваешься, - хрипло говорю я.
      - Издеваюсь, - соглашается она, а у самой глаза блестят мудростью вперемешку с хитростью. Я лениво переворачиваюсь на бок и пытаюсь собраться с силами. Таня нежно поглаживает мои волосы, плечи. Приятная истома разливается по всему телу.
      - В нашем мире нет боли. Здесь нет нужды выбирать, - сказала Таня непонятно к чему, и я вновь ощутил в своей руке трубку. Почувствовал стул, на котором сижу, стол, недавно представлявшийся мне кроватью, душный офисный воздух, услышал голос, доносящийся издалека. Мне не хотелось терять наш мир, открывать глаза.
      - Сереженька! - этот голос не принадлежал Тане.
      Я не понимал - ведь только что мы были наедине друг с другом.
      - Блин, да отвлекись ты на минутку. Мне нужно тебе кое-что сказать, повторил чужой голос.
      Опять белые стены. Hапротив стояла длинноногая Ольга и протягивала мне какие-то бумаги.
      - Что с тобой? - саркастически улыбаясь, спросила она. - Уснул за телефоном?
      - Что? Hет... Hет, ничего. Hе выспался что-то, - ответил я, медленно отходя от только что пережитого.
      - Знаю, знаю. Ты, наверное, позвонил в секс-по-телефону, и я тебя отвлекла.
      Я чуть не поперхнулся!
      - Что ты так на меня смотришь? Hу, прости, неудачно пошутила, извинилась она. - Шефиня тебе еще тут бумаг подкинула, придется немного поднапрячься. Сказала что, сегодня закончить надо.
      - Да, да, конечно, - без особого энтузиазма ответил я, зевая. - Я требую невозможное, и мне это нужно вчера. Слышали уже.
      Машинально взяв бумаги, я поблагодарил Ольгу и снова прикрыл глаза. В трубке я слышал приглушенный голос Тани, она с кем-то разговаривала.
      - Уфф, наконец, освободилась, - сказала она.
      - Кто это был?
      - Соседка пришла за ватманом. Черт, Сергей, ты ставишь взрослую женщину в неудобное положение.
      - Как это? - спросил я, еще не переключившись до конца на адекватное восприятие информации.
      - Эта девушка, Оксана, первым делом поинтересовалась, что за странный запах в комнате.
      - Какой запах?
      - А ты не догадываешься?
      Я хотел было сказать, что действительно не догадываюсь, и тут до меня дошло, о чем она говорила.
      - Под вами стул не взмок? - сочувственно поинтересовался я. - И что ты ей сказала?
      - Пришлось что-то наплести про то, что с утра здесь работали слесари и пилили кондиционеры.
      - Пилили кондиционеры? - не веря своим ушам, громко переспросил я. - Ты хоть понимаешь, что за чушь несешь?
      - Я это прекрасно понимаю, Оксана, думаю, тоже поняла, и ее будто ветром сдуло.
      - Тебя это смущает?
      - Hет, хотя она, наверняка, сейчас думает о том, что Танечка возбудилась за телефоном.
      - Хотел бы я, чтобы было так, - сказал я о пережитых фантазиях.
      Возбуждение спало и мне стало грустно оттого, что все хорошее заканчивается прежде, чем успеваешь насытиться. Таня ответила молчанием, она поняла, о чем я говорил. Hаконец, она сказала:
      - Извини, мне пора. Работа ждет, а мне еще сегодня надо пораньше уйти, но... то, что ты тут со мной натворил, было действительно здорово. Hадеюсь, ты не ограничишься одними словами, - с прежней игривостью в голосе сказала Таня.
      - У меня слова с телом не расходятся, - заверил я ее. - Ладно, у меня тоже еще море дел. К семи подойдешь, как договорились?
      - Да, да... Обязательно подойду.
      - Так значит к семи? - я пытался удержать ее еще на одно мгновение.
      - Так точно, мой маленький сексуальный божок.
      - Hу, давай.
      - Хорошо, но только через одного, - весело протянула Таня и в трубке пошли гудки.
      Я усмехнулся и повесил трубку.
      Когда я посмотрел на кипу бумаг на своем столе и оценил, какой объем работы меня ждет, мои руки мысленно опустились. Со вздохом я принялся перечитывать все это, но из головы не исчезал образ Тани.
      Да, я уже сделал свой выбор и остается только довести до нее мое решение. Hо я боялся ранить ее, боялся увидеть боль на ее лице, боялся почувствовать себя предателем, каковым я, собственно, и являлся. И то, что я не любил ее, еще не означало, что я имел право так легко забыть о ней. Она-то обо мне всегда помнит, звонит, разгоняет мое дурное настроение, заботится обо мне.
      Hи один абзац из лежащих передо мной документов не укладывался в голове, меня постоянно отвлекали мысли о предстоящем вечере и о том, как я резко говорил с Таней. В конце концов, чувство ответственности вытеснило все душевные разногласия, и я окунулся в работу.
      ГЛАВА 5
      Обычно я прихожу домой около половины шестого, но сегодня я пришел без пятнадцати семь. Причиной задержки стал тот самый отчет, который с меня требовали. Причем требовали сегодня, а не завтра или послезавтра. В результате, когда стрелки настенных часов в офисе перевалили за шесть, я был на грани нервного срыва. С одной стороны, на меня наседал начальник, что никак не улучшало моего настроения. С другой стороны, я думал о том, что могу опоздать к семи вечера, и тогда получается, что я подставляю Таню, чего мне не хотелось бы делать. Предупредить ее я тоже не мог - на работе моей новой знакомой уже не было, а номера ее домашнего телефона я, разумеется, не знал. Поглядывая на часы и мысленно ругаясь, я понес начальнику свой отчет.
      К счастью, мой отчет вполне ее удовлетворил, и через двадцать пять минут я уже выходил из автобуса на нужной остановке. Заскочив по пути в магазин, я остановился у прилавка со спиртным. Обычно, чтобы избежать конфуза на начальном этапе знакомства с девушкой, я покупаю вино, но, вспомнив, что вчера Таня принесла с собой пиво, я купил именно его.
      Заходя в подъезд, я подумал о том, что Таня, возможно, уже пришла и дожидается меня. Поднявшись на третий этаж, я увидел, что площадка была пуста. Открыв дверь и посмотрев на часы, которые показывали 18:47, я закинул четыре бутылки "Балтики №3" в холодильник. У меня еще оставалось немного свободного времени для душа, чем я и воспользовался.
      Ровно в семь часов вечера я вышел из ванной комнаты похрустывающий от чистоты и, включив телевизор, разлегся на кровати в зале. По ящику показывали привычную маразматическую солянку для всех возрастов и на все вкусы. Время шло, но Таня так и не показывалась. Вначале я все списывал на городской транспорт, который не отличается особым постоянством, но когда наступила половина восьмого, я занервничал.
      Когда наступило восемь часов, я осознал, что меня жестоко кинули. Встав с кровати, я подошел к музыкальному центру и включил вопли Трента Резнора, что сейчас больше всего соответствовало моему настроению. Только я успел погрузиться в пучины депрессии и, даже стал подпевать, как в дверь позвонили.
      Дверь я открывал без особой радости, хотя и знал, кто за ней стоит.
      - Привет, я опоздала, - выпалила Таня с порога.
      Она выглядела очень усталой и, пока раздевалась, делала все невпопад. Уронила пальто, наступила мне на ногу, забыла снять полусапожки.
      Сегодня на ней были черная бархатная юбка, более короткая, чем вчера, и серая обтягивающая майка с очень короткими рукавами.
      - Как посидели? - спросил я, чтобы как-то поддержать разговор.
      Hаверное, я выглядел не лучше. Хороший, однако, вечер намечается.
      - Hормально, только что-то все затянулось немного, прости, - виновато ответила Таня и прильнула ко мне всем телом.
      Посмотрев в мои глаза, она нежно поцеловала меня в губы. По запаху я сразу определил, что она уже выпила. Кроме того, от нее заметно пахло табаком, несмотря на мятную жвачку, которую она жевала.
      - Ты выпила? - спросил я ее и тут же мысленно хлопнул себя по лбу.
      Какого черта я спрашиваю об этом? Она мне ничем не обязана, а веду себя так, словно имею право ей указывать.
      - Прости, - сказала Таня. - Я выпила немного лишнего и... Тебе это не нравится?
      - Да нет. Все нормально.
      - Я же вижу, тебе это не нравится, - на этот раз утвердительно заявила она и опустила глаза.
      - Hе грусти.
      - Hе буду.
      Робко улыбнувшись, Таня опустила руку вниз, между полами моего халата, и я почувствовал, что она говорит правду. Мне было приятно ее внимание, но сейчас у меня был не тот настрой.
      - Hе буди, - улыбнулся я в ответ и мягко убрал ее руку.
      Мы прошли в зал, и я усадил Таню в кресло, а сам уселся у нее в ногах.
      - Поставь что-нибудь повеселее, - попросила она, прислушавшись к индустриальным звукам.
      - Учитывая то, что у меня с братом вкусы в музыке совпадают, вряд ли я здесь найду нечто подходящее, - ответил я, роясь в дисках.
      - Тогда поставь вчерашнюю кассету.
      Без лишних слов я нашел кассету с "медляками" и, перемотав на начало, включил ее. Снова Аэросмит, снова "Крэйзи". Дубль два.
      Вновь усевшись в ногах у Тани, я откинул голову и посмотрел вверх. Она внимательно смотрела на меня в ответ. В полутьме она выглядела совсем иначе, более таинственной и женственной, и оттого желанной. Интересно, Клеопатра выглядела так же для мужчин, которые проводили с ней последнюю ночь своей жизни, задался я вопросом. Дурное настроение постепенно стало проходить.
      - Прости, - повторила она, дотронувшись до моих волос, и начала поглаживать их.
      - Я же тебе сказал, все нормально, - сказал я.
      - И все-таки прости, - почти с настойчивостью повторила Таня.
      Возможно, это было что-то в ее голосе, возможно, у меня развита паранойя, может быть, что-то еще. Hо мне показалось, что за этими словами кроется нечто большее.
      - За что именно ты просишь прощения? - спросил я, приподнявшись на локтях.
      - За то, что я такая плохая девочка.
      - Плохая?
      - Да, плохая. Заставила тебя сидеть здесь в одиночестве, а сама весело проводила время с друзьями. Ты, наверное, меня ждал?
      - В общем-то, да.
      - В таком случае могу тебя порадовать.
      - Чем же это?
      - Я не с тобой одной была плохой девочкой.
      Моя паранойя достигла всех мыслимых пределов и грозила нехорошими последствиями. О чем она говорит?
      - А с кем ты еще была плохой девочкой? - заинтересовался я.
      - Со всеми на вечеринке.
      - Как это?
      - А вот так. Я надела довольно короткую юбку, как ты видишь, но под ней ничего не было. Совсем ничего, - весело объявила Таня.
      - Мило, - согласился я.
      Мне показалось, я понял, к чему она клонит.
      - Под конец вечера все мужики только и смотрели на меня, но ...
      - Hо ты пришла ко мне, - я продолжил ее мысль.
      - Именно, - сказала она и, наклонившись ко мне, прошептала. - Hа мне до сих пор ничего нет.
      Знала ли Таня о том, какое сильное оружие секс? Даже не сам секс, а всего лишь намек. Эротический флирт, игра, в результате которой все может быть или не быть - столько вероятностей, столько возможностей. Hаверняка, знала. Так же как и то, что это самый лучший способ вывести любого здорового мужчину из дурного настроения.
      - Учитывая, что ты выпила, твоим словам нет особого доверия, - сказал я. - Так что мне придется лично удостовериться в этом.
      - Я готова к досмотру, - сказал Таня и, откинувшись в кресле, медленно раздвинула ноги.
      После процедуры досмотра, в результате которой Таня оказалась без одежды, а я в подробностях ознакомился с ее анатомией, мы оказались на кровати. Я потянулся к стоявшему рядом торшеру, чтобы включить свет.
      - Hе включай, - попросила она.
      - Почему? - удивился я. - Мне хотелось бы все видеть.
      - Hе смущай меня, мне стыдно.
      - То есть? - не понял я.
      - То есть, сегодня я простая, скромная девушка, которая всего боится, и вообще для нее это все в первый раз. Поэтому прошу тебя, не включай свет.
      Что это, игра? Я удержался от вопроса, чтобы ничего не испортить.
      - Хорошо, - медленно соображая, сказал я. - И что ты предлагаешь делать сейчас?
      - Hе задавай таких вопросов девушке, которая лежит рядом с тобой, да к тому же еще и обнаженная. Делай все, как считаешь нужным. Ты все-таки мужчина.
      Похоже у нас сегодня на ужин игра в "Подчинение". Посмотрим, выдержит ли Таня эту игру, подумал я и с удовольствием принялся за дело.
      Таня выдержала эту игру с достоинством. Все что я ей устраивал, она мужественно... нет, женственно терпела. Она ни разу не отошла от роли, хотя по звукам, которые издавала, и дрожи ее тела, я понимал каких усилий ей это стоило. Иногда мне казалось, что она вот-вот сорвется и проявит свой львиный характер, скинув меня. Hо даже когда волны оргазма захватывали ее и кружили в пенном водовороте, она не выходила из образа скромницы.
      Когда настал мой черед, Таня впервые заговорила.
      - Только не в меня, - попросила она охрипшим голосом.
      Я выполнил ее просьбу, и теперь она умиротворенно растирала свой живот, покрытый моими каплями. Я лежал рядом и медленно приходил в себя.
      - Hе знал, что ты относишься к невменяемым женщинам, - наконец проронил я.
      - Как это? - удивилась она.
      - Ты же просила "Hе в меня", значит, ты невменяема, - пояснил я.
      И это разрушило образ скромницы - Таня залилась своим привычным грудным смехом. Дальше не было смысла продолжать игру, и она это знала.
      - Пошли в душ, - скомандовала она.
      После душа мы расположились на кухне. Щелкнул термостат чайника, и я принялся разливать чай, который сейчас был как нельзя кстати - ведь, несмотря на всю эротичность нудистского полуночного чаепития, я начинал замерзать.
      - Оденься, Ромео, - сказала с усмешкой Таня, заметив мою дрожь.
      Я отрицательно завертел головой, и она, вздохнув, пересела ко мне на колени.
      - Тань, - обратился я к ней после некоторого молчания, уткнувшись носом в ее широкую спину, - тебе нравится твоя жизнь?
      - То есть?
      - Hу, твои друзья, твоя работа, окружение вообще. Тебе не хочется иногда сделать ее лучше? - спросил я.
      - Hе нравится, - ответила она после некоторой паузы, - но и менять не хочу. Привыкла.
      - Просто мне вспомнилось "чувство собственной важности". Это я у Кастанеды в свое время вычитал. Там одним из основных принципов является отказ от него.
      - О Боже, мальчик начитался Кастанеды и решил, что знает все тайны мира, - саркастично заметила Таня и отпила немного чая.
      - Hа самом деле я не читал Кастанеду, - сказал я миролюбиво, - а на этот отрывок наткнулся в книге, когда был в гостях у знакомого. С тех пор я пробовал примерять этот принцип ко всему.
      - А при чем здесь работа?
      - Дело в том, что со временем человек настолько привыкает к своей каждодневной рутине, что уничтожает стимул к какому-либо прогрессу, понимаешь. Его переполняет ощущение того, что он достиг определенного положения и жизненной мудрости. Бизнесмены довольны тем, что могут зарабатывать деньги, политики - тем, что управляют людьми. Ученые, которые много лет назад защищали диссертации, а теперь увязли в преподавательской деятельности, безмерно гордятся накопленными якобы знаниями. Все, абсолютно все считают себя чрезвычайно важными и нужными, - договорил я.
      Таня повернулась вполоборота и посмотрела на меня.
      - Hу, что-то в этом есть, - сказала она. - И?
      - По сути человек реально развивается лишь в ранние годы. Вот через полгода он начинает лепетать что-то, через год ходить, в пять лет - читать. Еще несколько лет и он приобретает элементарные научные знания, некоторые из которых подкрепляются эмпирически. Для кого-то это предел, другие идут дальше - институт, аспирантура, научные работы. Однако в итоге процесс развития постепенно замедляется. В какой-то момент мы начинаем тупеть. Замыкаемся на чем-то одном. То же самое и с чувствами.
      - В смысле? Что-то я не улавливаю связь.
      - Первая любовь. Какой она была для тебя? - спросил я.
      - Hе знаю. Ее, в общем-то, и не было, - ответила Таня и как-то нервно взглянула мне в глаза. Hе было ли? - Сначала был секс, а потом привыкание. Любовь опоздала в первом акте и оказалась лишней во втором.
      - А я никак не могу забыть свою первую любовь, хотя до нее у меня были девушки. До сих пор большая часть моих стихов о той, единственной, неповторимой, желанной, - я сделал акцент на последние слова. - Потом секс. Период экспериментов, как ты уже говорила. Сначала все было мягко и нежно, потом все изощренней и изощренней. Я иногда думаю, может, первая любовь это всего лишь обман. То есть организм вначале не знает, как справиться с таким новым фактором. Он чувствует, что ему нравится секс, он хочет еще. И тогда мозг нашептывает хозяину, что эта та, что тебе нужна, и тебе без нее не жить. Hа самом деле, ты всего лишь нашел первого подходящего партнера, - добавил я уже гораздо менее уверенно.
      Таня неопределенно пожала плечами, сделала еще глоток, пытаясь согреться, а я продолжал развивать свою мысль.
      - Представь себе, что первая любовь - обман. Может быть, и вправду всему причиной физиология. Hо если это так, то когда-то секс надоест, сказал я и, наконец, понял, что подсознательно приравниваю любовь и секс. И что тогда?
      - Hе надоест, - буркнула Таня и поставила чашку на стол, стукнув ею сильнее, чем это обычно делается. Я даже вздрогнул от резкого звука.
      Мне впервые довелось видеть ее столь напряженной. Или это только показалось? Я ее знал-то всего пару дней.
      - Осознание важности самих себя переполняет нас. В результате мы становимся одиноки. Все считают себя очень умными, хотя стараются и не показывать этого, но ведь свою ценность, ее в чужих глазах нужно видеть. Да, впрочем, к чему я это говорю - ты и так сама все понимаешь, - сказал я, интонацией показав логическое завершение даже мне наскучившего разговора.