3

Достижения технической мысли поражают воображение людей только первое время, пока они еще новы и непривычны. Человек быстро приспосабливает свое сознание к новым условиям, и то, что совсем недавно казалось ему чудесным, становится обыденным.

Когда, в начале двадцатого века, появились аэропланы, когда человек впервые поднялся в воздух, казалось, что летать могут только избранные, что для этого нужны особая смелость, особые черты характера и физического здоровья. Но прошло сравнительно немного времени, и пользование воздушным транспортом вошло в обиход, перестало удивлять людей; в самолет стали садиться, как раньше – в наземный экипаж или поезд, без каких-либо эмоций.

То же произошло и с ракетами. Реактивные самолеты незаметно приучили людей к мысли, что летать можно и без крыльев. И когда ракеты вошли в строй пассажирского транспорта, не потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к ним.

А от полета на ракете в атмосфере до такого же полета вне ее – один шаг. И этот шаг люди сделали, совсем уже незаметно. Период освоения космических трасс, полный романтики подвига, прошел очень быстро. И первый пассажирский рейс Земля – Луна был воспринят как нечто само собой разумеющееся и обыденное.

Сознание человечества просто и естественно перешло от земных масштабов к масштабам космическим.

Виктору Муратову до сих пор не приходилось покидать Землю. Как-то так случилось, что даже в годы обучения, сперва в школе, а затем в институте, он не принял участия ни в одном предусмотренном программой полете на Луну. Он не помнил, болел ли он тогда или была другая причина.

Но когда друг детства и юности зачислил его в состав экспедиции, отправлявшейся на поиски таинственных спутников Земли, Муратову даже в голову не пришло, что его ожидает что-то необычайное, выходящее из рамок обыденной жизни. Он отнесся к предстоявшему ему полету в пространство, как мог бы отнестись человек первой половины двадцатого века к предложению совершить путешествие на ледоколе в Арктику. Это было непривычно, но не заключало в себе ничего, что могло бы вызвать особое волнение. Сотни и тысячи таких же, как он, людей совершали гораздо более дальние перелеты в космосе. Ничего поражающего воображение здесь не было.

Условия жизни на звездолетах были хорошо всем знакомы со школьной скамьи. Тренировки на вибростендах и в антигравитационных камерах давно уже входили в программу физического воспитания школьников. Люди оканчивали учебный период своей жизни полностью подготовленными к любому космическому полету.

Мысли Муратова были заняты не полетом, а его целью. Чем больше думал он об этой цели, тем слабее становилась его уверенность в успехе экспедиции. Десятки возможных препятствий приходили ему в голову, и каждого из них было вполне достаточно, чтобы свести на нет все усилия. Он нисколько не сомневался, что спутники действительно являются разведчиками другого мира и что те, кто направил их к Земле, сделали все, чтобы обеспечить их неуязвимость. Удастся ли преодолеть трудности?

Сомнения Муратова разделялись всеми членами научного совета Института космонавтики.

И они оправдались.

Задача, вставшая перед экспедицией, оказалась гораздо сложнее, чем могли думать…

Как ни странно, но самый факт, что возле Земли обнаружены два искусственных спутника – порождение иного разума, иного мира, нисколько не поразил воображение не только ученых, но и широкой общественности. Люди давно привыкли к мысли, что рано или поздно будут получены прямые доказательства существования разума вне Земли. И когда это действительно случилось, никто не удивился. Реакция человечества выражалась одним словом: «Наконец-то!»

Предположение, что хозяева спутников могут оказаться не братьями, а врагами, решительно отвергалось подавляющим большинством. Это было чудовищно, нелепо, невозможно! Разум, способный послать разведчиков в чужую систему, способный создать таких разведчиков, не мог быть заражен чувствами вражды или ненависти к другому разуму.

«Но почему же тогда они так затруднили нам знакомство с этими спутниками?» – спрашивали сомневающиеся.

«Этого мы не знаем, – отвечали им. – Но узнаем потом. Не следует забывать, что спутники были посланы в эпоху, когда на нашей Земле существовали такие явления, как вражда народов и войны. Ведь все указывает на то, что Земля давно и хорошо знакома им. А зная людей того времени, они не хотели знакомить нас с техникой, могущей быть использованной во зло. Например, с атомной техникой, которой сто лет назад еще не было у нас».

Это звучало вполне правдоподобно.

Но в узком кругу работников космонавтики, в кругу тех, кто должен был во что бы то ни стало войти в непосредственный контакт с разведчиками, не могли пренебречь, пусть маловероятной, но возможной гипотезой «враждебности». Ее надо было учитывать, и ее учитывали.

Корабль был оборудован всеми способами защиты от любой опасности, которую могли только предвидеть.

И в назначенный день, памятный всем людям Земли, экспедиция началась.

Прошло сорок два часа. Звездолет «Герман Титов» – летающая лаборатория Института космонавтики, находился на параллельной орбите к ближайшему от Земли спутнику-разведчику, держась от него на незначительном расстоянии.

Наземные обсерватории, наверное уже в пятнадцатый раз, передавали, что координаты корабля и спутника совпадают, что оба они фиксируются локаторами в одной и той же точке и, следовательно, находятся на одной прямой, по «лучу зрения» локационной установки.

Но спутник никак не удавалось обнаружить.

Многочисленные приборы, расположенные на огромном стенде, занимавшем большую часть рабочего помещения корабля, упорно бездействовали. Только гравитонный определитель, или, как его чаще называли, гравиометр, показывал присутствие какой-то значительной массы в близлежащем пространстве, которое глазу казалось совершенно пустым.

Спутник, несомненно, находился где-то тут, совсем рядом.

К несчастью, показаний одного только гравиометра было недостаточно, для того чтобы подойти к невидимому телу. Необходимо было нащупать его другими приборами, которые показали бы не только массу, но и точное направление на нее, а также расстояние.

А этих данных все еще не было.

Спутник явно не изъявлял желания легко «даться в руки»…

Сначала все шло гладко. Командир «Титова», опытный астролетчик Юрий Вересов, уверенно вывел свой корабль на нужную траекторию и, пользуясь указаниями с Земли, «пристроился» к спутнику, что называется, вплотную. Тогда же поступило первое сообщение о совпадении координат. Казалось, что цель достигнута и остальное просто: пришвартоваться борт к борту и начать обследование «гостя».

Но так только показалось…

Медленно и осторожно приближался «Титов» к цели. Никто не знал, что ожидает людей в непосредственной близости к «чужеземцу», как встретит он земной звездолет, какие средства «защиты» установили на нем неведомые хозяева.

Было вполне возможно, что они решили ни при каких обстоятельствах не позволить людям Земли ознакомиться со своим разведчиком, не зря же были приняты столь многочисленные меры предосторожности.

В одном только можно было быть вполне уверенным: спутник не из антивещества!

– Он может взорваться, если мы подойдем к нему слишком близко, – предположил Стоун. – Не пора ли послать вперед робота?

– Пожалуй, рано, – ответил Синицын. – Надо подойти ближе.

– А кто может сказать, близко мы или далеко? – отозвался Вересов.

– Во-первых, об этом говорит гравиометр. Его показания еще не достигли вычисленной нами массы спутника. Значит, он еще далеко. А во-вторых, должны же проснуться другие приборы. Какая бы защита ни была установлена на спутнике, земные локаторы пробивают ее. Значит, и мы можем нащупать спутник, будь он хоть трижды невидим. Инфракрасный… – Синицын осекся на полуслове…

Стрелка гравиометра резко качнулась влево. И почти в тот же момент несколько наземных обсерваторий сразу сообщили, что спутник отделился на экранах локаторов, ушел вперед, увеличив скорость.

Невольно явилась мысль – случайно ли?

– Словно почуял нас, – сказал Муратов.

Вересов включил ускорение.

Примерно через час положение снова стало прежним. Стрелка гравиометра пошла вправо…

Муратов не отрывал глаза от окуляра телескопа. Ему было поручено визуальное наблюдение, но до сих пор он еще ничего не увидел. И вот ему показалось, что сплошная россыпь звезд, окружавшая звездолет со всех сторон, заслонилась в одном месте чем-то непрозрачным. Точно призрак чего-то большого и темного закрыл немерцающие точки светил, образовав черный провал в глубину космоса.

Но видение мелькнуло и пропало. Удалось ли, наконец, увидеть таинственный спутник, или это было обманом уставшего зрения?..

Муратов ничего не сказал товарищам о своем наблюдении. Это все равно не могло ничем помочь им.

Вересов снова начал осторожное приближение, руководствуясь только стрелкой гравиометра, которая медленно ползла вправо.

Неведомая масса приближалась.

Стоун уже протянул руку к кнопке. Легкое нажатие – и от корпуса «Титова» отделится маленькая, но мощная ракета космического робота-разведчика. Направляемая портативным гравиометром, она устремится к соседней массе, чтобы плотно прижаться к ней, посылая на борт корабля сигналы своих чутких приборов, способных услышать «неслышимое» и увидеть «невидимое».

Что-то мелькнуло на инфракрасном экране…

И… снова резкий рывок стрелки влево. Минута ожидания – и голос с Земли сообщил: спутник опять отделился, затормозил, отстал!

Это уже походило на сознательное действие.

Вересов включил тормозные двигатели.

– Так может продолжаться до бесконечности, – сказал он как бы про себя, но достаточно громко.

На этот раз Синицыну удалось заметить отрывистый сигнал радиопеленгатора. На сверхультракоротких волнах прошла передача. Она не могла иметь земное происхождение. Все коротковолновые станции Земли молчали в эти часы, выполняя просьбу Института космонавтики. Источник сигнала явно имел связь со спутником.

Было ли это излучением его собственного передатчика или, наоборот, его приемник принял сообщение со стороны, осталось неизвестным.

– Может быть, эхо передачи, которую мы только что приняли? – высказал предположение Стоун. – Например, от Луны.

– Совершенно в другом диапазоне, – ответил Синицын. – Эхо от Луны могло прийти гораздо раньше, но не в этот момент. Она слишком близко.

На этот раз прошло свыше двух часов, пока удалось снова приблизиться к спутнику.

И в третий раз все повторилось сначала.

А затем в четвертый… в пятый… в шестой…

Спутник «метался». Он то увеличивал, то уменьшал скорость, как только «Титов» приближался к нему на какое-то, видимо, вполне определенное расстояние. Предугадать эти маневры было совершенно невозможно, в них не было никакой последовательности. Иногда спутник уходил несколько раз подряд, потом неожиданно тормозил. И снова уходил вперед. Трудно было отделаться от впечатления, что это не механизм, а живое существо, стремящееся скрыться, уйти от беспокоящей его погони.

Так прошло сорок два часа.

Ни участники экспедиции, ни ученые, наблюдавшие с Земли за ходом операции, уже не сомневались, что спутником управляет чья-то сознательная воля. «Кто-то» или «что-то» заметило «Титова», разгадало его намерения, и желание воспрепятствовать встрече становилось очевидным.

Кто же управлял им? И откуда осуществлялось это управление? С самого спутника или… Но мысль, что управлять могли с другой планеты, находящейся вне Солнечной системы, казалась слишком фантастичной.

– Электронный мозг, – утверждал Стоун. – И он находится на спутнике.

– Только не на спутнике, – возражал Муратов. – В этом случае не нужны радиосигналы.

– Они могут поступать от одного спутника к другому. Ведь их два.

– Им не о чем «говорить», если на них нет разумных существ. Управление идет с Луны, или… с Земли.

– С Земли?

– А разве это невозможно? – вопросом на вопрос отвечал Виктор.

И действительно, такое предположение, выглядевшее на первый взгляд довольно странным, имело реальное основание. Если обитатели соседнего мира (соседнего ли?) давно знакомы с Землей, а этот факт казался уже несомненным, то разве не могли они, тайно от людей, посетить нашу планету и оставить на ней, в хорошо укрытом месте, свой электронный мозг? В эпоху, когда не существовало еще «Службы космоса» и никто не следил за прилегающим к Земле пространством, чужой звездолет, при желании его хозяев, мог посетить планету и улететь с нее никем не замеченным. Муратов был прав. И еще легче было посетить Луну, на которую тогда еще не ступала нога человека. Да и теперь тайны спутника Земли разгаданы еще не полностью, поверхность Луны исследована не вся.

– Если существует этот электронный мозг, – сказал Вересов, – и в него заложена программа не допускать приближения земных предметов, то мы его, то есть спутник, никогда не догоним.

– Похоже на то, – уныло согласился Стоун.

Погоня настойчиво продолжалась, но надежда на успех давно уже была потеряна.

Спутник не мог «устать». Если заключенной в нем энергии хватило на сто или даже больше предыдущих лет, то не было никаких оснований ожидать, что она истощится именно сейчас. Устать могли сами люди.

Никто не мог предполагать, что экспедиция так затянется. На борту не было второго пилота. Водители-автоматы были бессильны в условиях непрерывного изменения режима полета, им невозможно было дать программу действий.

И после двух с половиной суток преследования «Титов» вернулся на Землю.

Усталые, раздраженные полной неудачей, вышли из него Стоун, Муратов, Синицын и Вересов.

– Думать, думать, думать! – сказал Стоун. – Неразрешимых задач не существует. Выход должен быть, и мы его найдем!

4

Прошло несколько дней.

Юрий Вересов снова занял свое место у пульта управления. Экипаж его звездолета составляли те же три человека.

Но на этот раз «Герман Титов» был не один. Вместе с ним вылетали еще два корабля из технической эскадрильи Института космонавтики – «Валентина Терешкова» и «Андриан Николаев». Все звездолеты этой эскадрильи носили имена первых космонавтов Земли.

Начиналась вторая экспедиция, с той же целью, но с другими методами, найденными в тиши кабинетов.

Спутники вели себя спокойно все эти дни. Ближайший из них «успокоился», как только «Титов» прекратил погоню и взял курс к Земле. Виток за витком, по своим спиральным орбитам, оба разведчика невозмутимо кружились возле Земли, изредка меняя скорости в соответствии с расстоянием и законами физики и еще реже – по собственной инициативе.

Локационные установки следили за ними без всякого труда. Сигналы на экранах были странно слабы, но не пропадали. Наблюдения велись круглые сутки.

По просьбе Института космонавтики один из звездолетов, возвращавшийся на Землю с Венеры, подлетел близко к более далекому спутнику, чтобы проверить, как он поведет себя. Разведчик номер два подпустил корабль почти вплотную и, так же как и первый, ушел от него, увеличив скорость.

Оба спутника вели себя совершенно одинаково.

Сопоставление результатов этого опыта с тем, что наблюдалось во время первой экспедиции «Титова», привело к появлению новой теории, почти противоположной первой. Синицын и Стоун, независимо друг от друга, пришли к выводу, что спутниками никто не управляет, вернее, не управляют люди, живые разумные существа. Приборы-автоматы реагируют на приближение посторонней массы и дают сигнал двигателям, которые так же автоматически включаются, направляя спутник вперед или назад, причем направление это случайно. Никакой разумности в действиях спутников нет.

– Точно так же, – заметил Стоун, – эти приборы реагируют на приближений спутников, к Земле или Луне. Этим можно объяснить спиральность орбит. И вполне естественно, что они чувствуют массу Земли или Луны на значительно большем расстоянии, чем массу «Титова».

Такой взгляд как будто объяснял все. Он имел такое же право на существование, как и любой другой, поскольку истина оставалась неизвестной. Но был один факт, который вносил существенное основание сомневаться в правильности всей гипотезы. Это был сигнал радиопеленгатора, замеченный Синицыным при втором подходе «Титова» к спутнику. Правда, сигнал этот был единственным и ни разу больше не повторился. И если бы не лента самопишущего прибора, неоспоримо доказывающая, что сигнал действительно был, Синицына могли бы заподозрить в ошибке.

– Ничего не доказывает, – упрямо стоял на своем Генри Стоун. – Сигнал поступил от одного спутника к другому. Это просто означало: «Внимание!» Предупреждение, вполне доступное кибернетическим установкам.

На очередном заседании научного совета Муратов внес конкретное предложение.

– Мы имеем, – сказал он, – два исходных пункта для дальнейших действий. Первый – спутники ощущают приближение к ним посторонней массы, причем чувствительность установленных на них приборов невелика. Второй – наличие радиопередач. Оба эти обстоятельства можно использовать для получения информации. Как? Это я сейчас скажу. Начну со второго пункта. Если товарищ Стоун прав и спутники предупреждают друг друга об опасности, то они должны будут сделать это вторично, когда мы снова приблизимся к одному из них. Я обращаю ваше особое внимание на то, что сигнал пеленгатора появился только при втором подходе «Титова», а не при первом, что было бы более логично. Почему же это так случилось? Разве мог кибернетический автомат «прозевать» первое наше приближение? Что он, спал, что ли? Я вижу одно объяснение этого более чем странного факта. Так могло произойти исключительно только тогда, когда этот сигнал был послан не автоматом, а живым существом. Но в этом случае он послан не со спутника, а извне. Вижу, что некоторые из вас хотят что-то возразить. Погодите немного, я докончу свою мысль, и тогда… Я предлагают раз и навсегда установить, откуда пришел сигнал. Сделать это можно с помощью пеленгации. Разумеется, имея дело с передатчиком, расположенным в пространстве, нам недостаточно обычных двух линий, нужны три.