Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Собачий Глаз (№1) - Собачий Глаз

ModernLib.Net / Фэнтези / Мартыненко Всеволод Юрьевич / Собачий Глаз - Чтение (стр. 14)
Автор: Мартыненко Всеволод Юрьевич
Жанр: Фэнтези
Серия: Собачий Глаз

 

 


Ответный ход Мекана не заставил себя ждать. Откуда-то из самой гущи зарослей с нарастающим хрустом и гулом вывалился здоровенный, с осадника толщиной, подгнивший ствол, пролетел в дюйме от высокородной и со всего маху пришел на кумпол Большому Бу. Тот только руками успел взмахнуть, как ныряльщик перед прыжком. И все. Конец пришел тридцати шести процентам его биоадекватности, так некстати впавшим в детство...

По неровному строю Четвертой Отдельной прокатился глухой лязгающий ропот. Как ни странно, именно смерть собрата оказалась тем, что заставило остальных забыть об осторожности. В бой их погнал не безумный приказ светлоэльфийской стервы, а вполне законное чувство мести за своего. Всей толпой ломанулись, высокородную едва не стоптали.

Впрочем, у той после удара возмездия наблюдалась некоторая прострация. Так что стремительно переваливающиеся туши кадоргов Леах пропустила мимо себя, лишь отрешенно покачиваясь, словно водоросль какая под течением быстрой горной речки.

В воздух полетели зеленые клочья и пальмовая тепа, засияли синим струи «ведьминого студня», заставляющие все живое расплываться в слизь. КадБригада крепко взялась за дело, вгрызаясь в стену джунглей наподобие исполинской цепной пилы, где вместо зубьев – тридцатифутовые гиганты из семи металлов, движимых пятью стихиями. Заточенные специально под разрушение укреплений в условиях противодействия вооруженного противника всеми способами, включая магические. В общем, кто на дороге встанет, тому не позавидуешь.

Поначалу все шло почти успешно. Заросли от такого неистового напора вроде как оторопели и с ответными действиями замешкались. То есть стояли под ударом, словно обычный бурьян на заднем дворе у фермера, решившего совладать с ним посредством косы, серпа и сучкоруба. Но бывалого меканского ветерана лживым спокойствием зеленки не обманешь. Слишком часто на моей памяти доверившиеся ей расплачивались жестоко и неожиданно...

Сейчас я тоже не смог бы с уверенностью сказать, когда топи исторгли противодействующую силу. Гуще ли стали тучи насекомых над сотрясаемыми удар за ударом кронами пальм, суматошнее ли метания существ, потревоженных одержанием, – не поймешь. Только не заметить набирающее силу глухое недовольство джунглей с какого-то момента стало уже невозможно.

Раскачивание ветвей под секущими лезвиями приобрело свой, самостоятельный ритм. Свежие побеги и листья заплясали, на глазах отрастая взамен отсеченных. Выплескивающиеся из лиственной тени стаи живых тварей обрели единство, расчетливо ударяя в кажущиеся слабыми места строя. Будь там кто другой вместо мертворожденных осадников – смяли бы, не заметив. Даже двенадцатифутовых огров с джунглерубами в половину их роста и в полном саперном доспехе, герметизированном магически от воздействия биоактивной среды.

От насекомых и мелкоптичья нектарососного, тучами вьющегося над побоищем, малость напрягшись, я выставил ветровой щит – что-то вроде вихря вокруг себя, любимого, дабы отсечь любую попытку испробовать жало или клюв на беззащитном, в отличие от корпуса кадорга, теле. Раньше не пробовал, только знал, что такая защита в ходу у Инорожденных соответствующих симвотипов. Но Мекан по особой нужде чему хочешь научит. И чему не хочешь, тоже...

Наземная мелочь пока что обтекала стороной курганчик со стрелометом, на котором я пристроился. Тех же, кто посерьезнее, до поры сдерживали железные парни. Ненадолго, конечно. Зверье перло, как тесайрцы под Та-Ханхом. Не остановишь. Только убить можно, да всех не убьешь.

Так что вскоре следует ждать зубасто-когтистых гостей и по мою душу. К тому же еще, небось, шипастых, колючих и панцирных. Или все это вместе, как тесайрецкий дивнобраз-крохобор, который термитов на липкий язык берет, а во всех остальных, кого завидит, мглы ядовитые мечет, как заправский стрелометчик. Удивительно покладистая и дружелюбная скотина. Образец местного гостеприимства!

Ну вот, дождался. Напророчил маг себе смертной жути... Между стволами замелькали приметные продольно-полосатые шкурки. Целое море оранжево-черных спин на уровне моего колена. Похоже, оправдались самые мрачные мои предчувствия. Так и есть. Стремминги.

Поодиночке вечно трясущаяся полосатая тварь с огромной пастью и хилым тельцем совсем не опасна. Какой спрос с грызуна, пусть даже меканского, с резцами в ладонь человека? Вот только порода эта поодиночке не ходит. А собравшись в стаю-рой под несколько сотен числом, отчего-то испытывает странную тягу к перемене мест. И если на пастьбе всеядной мелкоте по определению ни до чего дела нет, то в Дороге то же безразличие принимает куда более опасные формы. В корне несовместимые с существованием любого препятствия на пути роя.

Проще говоря, все, что стремминг не в состоянии с ходу перелезть или перепрыгнуть, он подгрызает. Один – сосенку или ногу человека. Двигаясь же в количестве сотен – двадцатифутовый в обхвате бао-дед, все шесть ног слона по очереди или одновременно, да вообще все что угодно, кроме камня и металла. Единственный способ спастись – забраться на валун или железный шест, подпрыгнув, уцепиться за лиану повыше или улететь. Залечь, конечно, тоже можно, но, во-первых, нет гарантии, что стремминг не вздумает попробовать на зуб свежую падаль под ногами. А во-вторых, движущийся рой, жрущий все съедобное по дороге, оставляет за собой богатый след из непрерывно извергаемого дерьма.

Как дым из печи, валом из них прет. Не случайно на выгрызенных в чащобе просеках подрост поднимается споро да дружно. Только на следующий сезон, когда перегниет эта отрава и запах выветрится. На пути к спасению, конечно, указчиков не сыщешь, да жить каждому хочется, и все-таки лучше обойтись без последнего способа...

Причем какого демона стреммингов срывает с насиженных мест, никто не знает. Говорят, оттого это, что меканские лесные духи на них в кости играют. Кто победит, тот и забирает стадо.

Но это не так уж важно. Главное – не попадаться на дороге у обезумевших грызунов. Чего нам, похоже, избежать будет очень и очень трудно.

Стремминги выплеснулись из-за стены джунглей. Ударили в ноги кадоргам – скрежет резцов по металлу был слышен даже отсюда. До самых колен осадников допрыгивают, а это повыше моих глаз будет. Хорошо, что подобия живых существ из семи металлов, движимых пятью стихиями, грызунам роевым не по зубам. Но и сдержать напор тварей кадорги оказались неспособны. Полосатые спины уже мелькали за строем антропоморфов.

Вот тут дело пошло всерьез. Я лихорадочно заработал ногой, раскручивая маховик колесного стреломета. Руки сами собой пробежали по стопорам и передачам, напоследок синхронно открутив вентили колб с мертвящим зельем над обоими лотками. Указатель оборотов колеса как раз поднялся в положение готовности к стрельбе.

Вовремя – обтекая кадоргов, поток стреммингов грозил нахлынуть на меня. Здоровенные, в ладонь, резцы грызунов недвусмысленно намекали на исход столкновения. Ничего, отобьемся. Против таких надсеченные иглы, дефером политые, – самое оно. Врассыпную бьют, на месте кончают.

Застучали метательные планки, и в накатывающую волну грызунов ударили снопы зеленых искр. Каждая из них разбивалась на стальные осколки о любое препятствие – кость, зуб, просто оказавшийся рядом корень. Мертвенно светящееся зелье разъедало плоть за доли секунды. Стремминги заверещали всей оравой и попытались отхлынуть. Но не тут-то было – задние напирали, средние пятились, передние бились в агонии, разлагаясь заживо. Перед импровизированном позицией поднялся живой вал из визжащих тушек. Может, показалось с перепугу, но кое-где он достигал моего роста, что никак не радовало. Лотки стреломета суматошно метались с фланга на фланг. Надсеченные иглы в мертвящем зелье струями зеленого свечения подпирали беснующуюся живую плотину, не давая ей прорваться.

На мгновение я понял, что чувствует тесайрский стрелометчик-смертник, прикованный к своему метателю. Ох, зря расчетам этих смертников не выдают огневую снасть карманного калибра. Чтобы подорвать себя не могли, что ли? Или тех, кто оставляет их на обреченной позиции...

Ничего, в отличие от них, у нас найдется чем переломить ситуацию. А то всей жизни бы мне, как тому тесайрцу – покуда в коробах установки хватит стрел, а в колбах дефера.

Торопливо я вытащил из подсумка пару фунтовых файрболлов. Чиркнул шаром сгущенного горючего тумана по кресалу на наплечном ремне, примерился к броску. Разгорающаяся огневая снасть привычно припекла пальцы, как на тесайрском фронте, в Мекане. Да я и есть в самом что ни на есть Мекане! А что напротив не стрелки болотные, не Воины-Жрецы, так разницы никакой. Сбрендившие «биомагические ресурсы», до которых Анарисс с Тесайром в равной степени жадны, искрошат меня в фарш в лучшем виде, с острой приправой из самих себя.

Удивительно, сколько всего можно передумать, пока файрболл к цели летит. Ну вот, долетел. Жахнуло – только клочки да щепки засвистели. Надо бы ему вдогонку еще добавить. Между первой и второй перерывчик небольшой...

Жахнуло еще разок. Где рукой махнул, там улица, где ногой ступил – переулочек, как тесайрцы поговаривают о своем Маге-Императоре, в былинах воспетом. А чем я хуже? С хорошим-то файрболлом я и против самого Теса Вечного готов, не приведи Судьба, конечно. А приведет, так выстою. Он всего лишь человек!

Эк развоевался. Умерить запал надо, а то до добра не доведет. Опять эльфье высокомерие поперло, как в разговоре с Зарецки. От Лесной нахватался, что ли? Или, не исключено, опять последствия Меча Повторной Жизни сказываются. В качестве довеска к иным благоприобретенным способностям.

Может быть, их попробовать? Среда приложения как раз подходящая для магии рабочей функции. Зелени вокруг сколько хочешь. Если удастся силу топей саму с собой столкнуть, у всего этого безумного предприятия появится шанс.

Я внутренне собрался, пытаясь отрешиться от боевой лихорадки и почуять потоки силы растений. Ого, сколько их тут! Не потоки – водопады горные, прилив с отливом, водоворот Ротеро! Отделить пару струек и подозвать поближе оказалось плевым делом. Зеленый частокол ростков выплеснулся из-под земли с воодушевляющей готовностью. Что бы с ними такое полезное проделать? Плетень защитный для начала, что ли...

Цепкие побеги с готовностью окружили стрелометную позицию, на глазах сплетаясь и крепчая. Теперь осталось только развернуть все эти шипы и колючки вовне, направляя против внешних атак. Ну-ка, попробуем...

Не тут-то было. Подчиняться мне вызванные силы, как в классическом анекдоте про ученика мага и метлу, и не собирались. Зелень поднималась все выше, стягивая ощетинившееся остриями кольцо вокруг опор треноги стреломета. От этого на плетеном сиденье лафета становилось все неуютнее. Да что там неуютнее – откровенно жутковато. Не до рефлексии, в общем, тут уже драпать надо!

Забравшись на станину, я оттолкнулся что было силы и ломанулся сквозь сеть колючих побегов. Едва успел – ткань комбеза и куртки продрало порядочно, кое-где и до шкуры шипы достали. Откатившись на более-менее чистое место, я лишь успел мельком увидать, как терновый клубок сомкнулся над брошенным метателем, стягиваясь все более туго. Только станина хрустнула да лапы треноги задрались нелепо. Остатки мертвящего зелья из расколотой колбы ненадолго сдержали напор зеленки, но взамен почерневших и растекшихся вонючей слизью побегов тут же поднялись новые. На самых верхних, заматеревших уже колючках гордо реяли полоски камуфляжной ткани из моей рейнджерской куртки.

Ладно, сам цел – и на том Судьбе спасибо. Встал, отряхнулся малость, осмотрелся. Кстати, о Леах вспомнил. Как там главная виновница всего этого смертоносного бардака? Не довелось ли ей стремминговым дерьмом умыться, а то и чем похуже, вроде собственной крови...

Высокородная обнаружилась в сравнительной безопасности. Да что там в сравнительной – в полной, если такая вообще возможна в самом сердце меканских топей. Нашла себе стерва светлоэльфийская надежное местечко – на сгибе руки Зарецки. И устроилась там поудобнее, опасливо подобрав ноги и вцепившись обеими руками в щиток бицепса осадника. Как только запрыгнула на такую высоту! Даже с ее ростом и силой Инорожденной – задача нешуточная. Чего только страх не сделает...

Капрал-кадорг был вынужден одновременно командовать прочими и защищать психованную эльфь, отмахиваясь от наседающих болотных тварей одной лишь свободной рукой. Видно было, что дается это ему все тяжелее. Если бы не Харм, прикрывающий ноги, не знаю, как Зарецки удержал бы напор джунглей. Пес-кадорг умело стаптывал побеги бешеной «зеленки», а шальных стреммингов отбивал на лету – просто выхватывал из воздуха пастью и отбрасывал в стороны уже неподвижные, измятые тушки. Так их, а то распрыгались, как блохи на прожарке обмундирования. Как бы только нам всем этак не запрыгать!

Казалось, хуже быть уже не может. А если и может, то для этого что-то уж совсем жуткое случиться должно. Катастрофического масштаба. Явление богов Ночи средь бела дня или наоборот.

Хватило же совсем пустяка. Одной только долго-живущей смертной сестры Победивших богов и всей дурости ее.

Взвизгнув по-особому истошно, так что стало слышно даже сквозь гвалт одержания, Леах подпрыгнула на своем насесте, задергалась вся, как кадавр со сбитой настройкой, замельтешила конечностями, рванула вверх и, словно сумасшедшая белка по стволу, взлетела на самую вершину корпуса кадорга.

Безопаснее ей там показалось, что ли?

Так или иначе, но в результате Лесная засела на голове Зарецки наподобие плотной повязки, напрочь закрывая тому обзор.

Кадорг зашатался, поводя вокруг себя руками, словно внезапно ослепший человек, только в полдюжины раз больше. Стволы пальм под его лапами ломались, как зубочистки, неуверенные шаги крушили пни и подлесок, лианы рвались о колени. Зверье с перепугу поначалу метнулось прочь веером.

Ненадолго. Меканские джунгли чутки на слабину. Из бурелома, словно невзначай, медленно вывалилось здоровенное бревно, поменьше того, что Большого Бу прикончило, но все одно любому кадоргу достаточное. Нежно и незаметно оно легло под ноги капралу, придавив опорные площадки бронзовых лап.

Зарецки к тому времени сообразил, что именно послужило причиной дезориентации, и принялся бережно отдирать Инорожденную Дня от лицевого забрала. Эльфь цеплялась изо всех сил, выла, вертела головой и пыталась кусаться. Как при всем этом он умудрился не повредить ее стальными когтями – не понимаю.

– Шаугвахль! Аш-шуйр вахль!!! – Надеюсь, я правильно разобрался в корнях и выкрикнул именно то, что думал.

– Кровавая сука! Бешеная кровавая сука! – ответно прогудело, как в бочку, над моей головой.

Перевод довольно верный. Правда, «вахль» – не совсем «сука», а самка боевой гиены-убийцы. То есть, по большому счету, именно кровавая сука... Неужто Раптор кеннэ выучил?

Наконец обезумевшую вконец высокородную удалось отделить. В воздухе она вяло обвисла, словно ветошь. Капрал огляделся и восстановил равновесие.

Но было уже поздно. Целая связка стволов, сплетенная воедино бесчисленными лианами, легла за спиной кадорга, – всей тяжестью наваливаясь ему под колени. Зарецки зашатался, словно обезьян-прямоход, пойманный за ноги в ловушку из бревен. Харм заметался вокруг, грызя лианы, пытаясь оттащить стволы. Тщетно. Джунгли неумолимо ставили капрала на колени.

Поняв, что самому уже не вырваться, Конрад оглянулся. Затравленно, как мне показалось. Но на самом деле капрал просто искал место помягче и побезопаснее. Не для себя – для стервы светлоэльфийской. Найдя подходящее, он со всего размаха отправил высокородную в полет. Та пошла невысоко и без особых финтов. Летела, как плыла по-собачьи, так и приземлилась на кучу пальмовых крон, сваленных кадоргами в здоровенный сноп. Самое тихое место во всей этой заварухе. Ни стреммингов, ни горчичных слизней. Только мелочь всякая, не слишком кусачая, да и та от шлепка сверху порскнула из кучи во все стороны. Зарецки досталось иное. Раскачиваясь на подгибающихся ногах, кадорг принимал на себя волну за волной бросаемых джунглями тварей. Стремминги, безлапые квакши, шлангоносы – все, кто способен сбиваться в стаи, и те, от кого подобного ждать не приходится. Харма этот потоп просто смыл, снес, отбросив едва ли не к нам с Раптором. Свой последний бой командир КадБригады принимал в одиночку, без верного помощника.

Долгие секунды казалось, что вот-вот Зарецки выправится и сбросит погребающие его под собой джунгли. Но природа сильнее любой магии разумных. Кадорг медленно, незаметно поначалу, начал клониться вперед. Оплетающие его лианы затрещали, зверье метнулось прочь из-под рушащейся туши осадника.

Тяжкий грохот, треск и плеск возвестили о падении на долгие лиги вокруг. Лицевым забралом капрал пришел как раз в сияющую голубым лужу «ведьминого студня».

Чем началась для Конрада Зарецки карьера кадавризированного организма, тем и закончилась. Оставшиеся ему двадцать восемь процентов биологической адекватности бесследно растворились, окончательно истекая в живую бесконечность Мекана.

«И ни во сне, ни наяву уж не отпустит топь...»

Все.

Казалось, все затихло. Не от уважения к смерти – тесайрский фронт от такого отучает сразу и навсегда, – а от масштабности потери, размера катастрофы. Которую распоследняя здешняя тварь не разумом – чутьем возьмет. Самая распоследняя...

Кроме высокородной.

Из трясущейся кучи пальмового листа неуместно доносились возмущенно-недовольные вопли. Опасное зверье потихоньку обживало безопасный оазис, одержанный разрушительной мощью разума, и надо бы прибрать оттуда Леах ау Риер ау Сниотта, уари Инерс. Это если по правилам. А если по совести...

Единственное, чего мне хотелось сделать по-настоящему, – это одним ударом тесака снести голову проклятой мрази.

Однако жизни наши друг на друга в этом походе записаны. Хочешь не хочешь, а спасай. Как оправдаться, если светлоэльфийская стерва найдет судьбу свою неминучую не при участии моем, так хоть в присутствии, еще не придумалось. Так что, скрепя сердце, пришлось указующе вытянуть руку в сторону пальмового стога и скомандовать:

– Харм, апорт!

Пес посмотрел на меня укоризненно, но не шевельнулся. Пришлось повторить приказ.

– Апорт!!!

Только тогда он поднялся и, набирая ход, потрусил исполнять.

Самое время. Стог уже изрядно осел и потихоньку подавался под атакой меканских тварей и всепожирающего биорастворителя. Еще немного, и все можно будет спокойно списать на несчастный случай. Но нет – возмущенный визг эльфи возвестил об удачном завершении по крайней мере первого этапа спасательной экспедиции. Из пальмовых листьев показалась голова пса с болтающейся в зубах фигуркой Инорожденной.

Харм в три прыжка вынесся из гущи одержания и швырнул поноску к моим ногам, как негодную падаль. Каковой, если вдуматься, высокородная Леах ау Риер и была все без малого пять сотен лет своей жизни. Светлая эльфь возмущенно встрепенулась, очухиваясь, но пес тут же припечатал ее меж лопаток стальной лапой. Не в полную силу – хребет не сломал, хотя стоило бы. Так, только вода болотная чавкнула.

Не знаю, как четвероногий кадорг угадывал, когда Инорожденная Дня открывала рот не для вдоха, а для злобной тирады, но именно в такие моменты он с абсолютной точностью взрыкивал и усиливал нажим, снова и снова окуная эльфь в лужу. Поэтому все взвизги и выкрики мерзавки завершались скорым и неотвратимым «плюх!».

Наконец высокородная заткнулась. Должно быть, вдоволь нахлебалась болотной жижи. И поделом – в сравнении с ее выражениями лужа куда чище смотрится. Хоть рот от всей этой грязи прополощет. – Фу, Харм! – нехотя отозвал я пса. – Фу! Хватит! Кадорг медленно убрал лапу и отошел в сторону, утробно рыча на одной ноте. Леах проводила его опасливым взглядом через плечо. И не зря. Поверить, что урок пошел светлоэльфийской дряни впрок, пес не мог, поэтому оставался настороже.

Добрую дюжину секунд она только шумно сопела, приподнявшись на локте. Молча. Затем отвернулась и принялась подыматься на ноги. Отворотил физиономию и я, занятый дезактивацией едва сдерживаемого песчаными отмелями «ведьминого студня». Все внимание ушло на соответствующее заклятие. Как-то не ждал я уже от Инорожденной дальнейших пакостей. Норма за день и так перевыполнена – на пару лет вперед, не меньше.

Напрасно успокоился, как оказалось. Этот кладезь неиссякаем. Хорошо, что Харм успел несерьезно, совсем по-щенячьи взвизгнуть. Тут не захочешь – обернешься.

Вовремя. Не отряхнув толком ошметья лиан и грязь, Леах вытащила из-за пояса свой магический жезл и запалила на нем даже с виду нехорошее заклятие. Оранжево-зеленое свечение оттенка высшей тошнотворности. Как оно скажется на кадорге, в сторону которого жезл был весьма недвусмысленно направлен, я предсказать не брался. А узнать на собственном опыте и примере ни в чем не повинного пса и вовсе не был намерен.

– Не сметь!!! – одним прыжком я оказался между Хармом и Инорожденной, занесшей магический жезл. – Только попробуй!

– Что тогда? – прошипела взбешенная до предела женщина эльфийской крови.

Отвечать мне не потребовалось. Под судорожно сжатыми пальцами сам собой закрутился жгут бешено вращающегося воздуха, словно бич, выбивающий из болотного ковра клочья мха и грязные брызги. Лицо свело не хуже руки, кожа на скулах натянулась до боли, аж задеревенела. Так, наверное, ощерился, что кадоргу с его стальной пастью до моего оскала далеко будет.

Беснующуюся эльфь зрелище, похоже, проняло. Причем не знаю, что ее убедило больше – смерч в моей руке или моя перекошенная рожа. Так или иначе, ощерившись в ответ и согнувшись, будто перед прыжком на добычу, жезл свой Леах все-таки отвела в сторону – медленно-медленно, широким дуговым жестом. Заклятие, правда, с него не сняла, оставив наготове.

И то хлеб. Если не ошибаюсь, сие означает явную готовность к переговорам. Эмоции и прочая шелуха не в счет. Так начнем, не мешкая.

– Зачем же так с собачкой, а? – По уличной, клановой привычке серьезные разборки всегда с ернического тона начинать привык.

– Отойди! – Невозможность мгновенно исполнить свой замысел эльфь не остановила.

– Не, не выйдет. – Тянуть время, пока та не остынет, вряд ли осмысленно, но все-таки...

– Пес-ссс! Ос-сскорбил меня! – соизволила дойти до объяснений высокородная.

Уже лучше. Значит, точно договоримся. Осталось только найти условия, на которых договор удовлетворит нас обоих. Ну и Харма, разумеется. Желательно целиком, а не частями. На фиг мне кадорг, разнесенный на части заклятием?

Целый, конечно, тоже даром не сдался, но так хоть справедливо будет. Не дело за собственную глупость и злобу других наказывать. Хотя это как раз в эльфийских традициях. Причем именно у Инорожденных Дня. Ночные, те причину искать вовсе не приучены.

– Ну не так уж, чтобы очень... – Оттяну гнев высокородной на себя, тут не помешает.

– Не тебе с-судить! – зашипела она в ответ. Увы, не вышло сбить стерву с толку. Попробуем иначе. На совесть надавим, хотя какая тут совесть... Одно самомнение с завистью пополам. И все-таки надо попытаться.

Отвлекая внимание эльфи, я повел свободной рукой вдоль поредевшего строя кадоргов. Отступившие с горем пополам железные парни сгрудились ярдах в двадцати от нас, милосердно скрывая за собой беснующиеся джунгли и безжизненные остовы погибших. И нельзя сказать, чтобы вид у выживших был особо дружелюбный.

– Пес тебя оттуда вытащил! Прибьешь его – кто тогда за тебя встанет?!

Следуя моему жесту, Леах обвела взглядом строй отдельной КадБригады Оррей-Гайт и то, что не слишком надежно за ним скрывалось. Ее перекошенное злобой лицо постепенно поменяло выражение. Не то чтобы эльфь раскаивалась или хотя бы успокоилась. Скорее сквозь маску бешенства проступили непривычные прежде для высокородной черты страха и бессилия. Не знаю, что именно она разглядела в напряженных фигурах кадавризированных посмертно солдат, но зрелища этого хватило с лихвой. Я понял, что могу выпустить воздух, скрученный в смертельное оружие, из уже изрядно уставшей руки.

Таким образом, к достижению договоренности мы теперь были не в пример ближе. Во всяком случае, инициативу проявляла сама высокородная.

– Пока эта тварь гуляет без привязи, с места не сдвинусь! – Голос эльфи звенел на пределе.

Да хоть бы она на том месте и корни пустила, мне-то что. Но общая миролюбивость посыла ясна. Правда, кто еще тут тварь, если посмотреть. И Леах на привязи лично я увидел бы с куда большим удовольствием...

– Ладно, ладно, только заклятие загаси, – в свою очередь примирительно выставил ладони я.

Светлоэльфийская стерва только головой мотнула. На подобные уступки она еще не была готова. Все же и такой прогресс в переговорах следует уважать.

– Слышали, что хай-леди сказала? – проорал я, махнув рукой кадоргам. – Поищите для пса веревочку!

Никто не сдвинулся с места. Пауза нависла слишком многозначительная. Обведя взглядом строй, я понял, что ошибся в формулировке требования.

– Парни! Ну я вас прошу! Поспособствуйте! Шеренга заколебалась. Кто-то сдвинулся первым – кажется, Раптор. Кадорги побрели к лагерю в поисках подходящей цепи или каната. Последними с места снялись мы с высокородной и Хармом. Они по краям, я посередке, чтобы чего не вышло... Таким порядком и втянулись в главные ворота периметра.

Не знаю, откуда в хозяйстве бригады взялась якорная цепь от воздушного линкора, но ничем иным нагромождение ржавых звеньев – каждое толщиной в мое туловище – оказаться просто не могло. Высокородная не успокоилась, пока Харм не был посажен на эту цепь заместо якоря. Или самого линкора – это уж как посмотреть. Свою мощь и надежность верный друг любого разумного показал в бою. Спасая, между прочим, никчемную жизнь мерзавки.

Но хай-леди ау Риер к разумным, судя по всему, не относилась. Только увидав пса прикованным к опорам ближней к опреснителю цистерны, которую в лагере успели прозвать «водокачкой», светлая эльфь погасила тлеющее наготове заклятие и убрала разряженный жезл за пояс. Оглянулась при этом как-то затравленно и быстро-быстро убралась в свой шатер, не опускаясь до объяснений и отчета о выполнении своего неотменимого и необсуждаемого приказа...

Вот так и завершилось бесславное одержание топей Мекана силами разума. Заодно с остатком жизней четверых кадавризированных посмертно организмов, включая Большого Бу и премьер-капрала Конрада Зарецки. И вместе с нашими с ним совместными планами по осмысленному и безопасному выяснению причин данного безобразия...

У костров вечером никто не собирался. В глаза друг другу взглянуть боялись, похоже. Да и мне, по совести, тоже разбор полетов устраивать не хотелось ни с кем. Про высокородную и говорить нечего – та едва заклятие невидимости на свой шатер не наложила. Огня не зажигала точно. Хоть до завтра утихла, пакость злотворная. На большее я уже не надеялся.

На самом деле в вынужденной изоляции имелось зерно пользы. Несколько свободных часов в своей палатке давали некоторый шанс связаться с домом. Точнее, с Арбитрами или ГенСоветом Концерна. С кем угодно, кто сумеет найти управу на социально-активную жизненную позицию хай-леди Леах ау Риер ау Сниотта, уари Инерс.

А если удастся пробиться, то и с Хиррой пообщаться можно будет. Отмякнуть сердцем после сегодняшнего. Правда, именно она напоследок перед отбытием и предупредила меня, что поговорить, скорее всего, не удастся. Ни одна раковина дальней связи ни сюда, ни отсюда, с Таругской петли, не достает. Даже лучшие, хисахские, глохнут, как пустышки никчемные. «Зона неисходимости и сомнительного приема» – так это называется.

Ничего, раковины раковинами, а в запасе еще хрустальный шар имеется. Инспекторам положено, Инорожденным позволительно. А так как я теперь и то, и другое, пусть не по своей воле, то и у меня в наличии данный предмет имеется. Конечно, надежды мало – магия связи для хрустальных сфер та же, что и для раковин, только канал пошире, чтобы изображение пропускать. Только визионерские да предикторские опции у шаров этих совсем наотличку.

Так что гарантий срабатывания никаких. Но чем Судьба не шутит, может быть, и пробьюсь. Хотя бы для того, чтобы выяснить, на кого теперь оставить Четвертую Отдельную КадБригаду...

Шар, в отличие от раковины, исторгавшей только прерывистый шум, разгорелся коннект-сиянием сразу, устойчиво и надежно. Однако показывать то, что положено, не хотел упорно, хоть пальцы о хрусталь сотри, гоняя огоньки активных точек по округлому брюшку сферы. То есть вообще-то нечто определенное магический прибор демонстрировал, вот только понять, что это и откуда, у меня не всегда разумения хватало.

Наиболее близкой и понятной оказалась картинка, выданная на запрос к Светлому Арбитру. Во всяком случае, какие-то Инорожденные Дня проявились. Правда, в карнавальных костюмах, напоминающих доспехи времен Войны Сил, и в количестве, по нынешним временам попросту непредставимом. Целое шествие, молчаливое и мрачное, до полка числом, на смешных мохнатых, двуногих верховых животных, которым я и названия-то не знаю.

Во главе процессии ехал сухой и напряженный, словно палку проглотил, зрелых лет светлый эльф в маршальских регалиях, следом за которым двигалась четверка – трое той же крови и огр в полной штурмовой броне. Старший из троицы был в сардельку пьян и на голове имел измятый пыльный цилиндр, средний донельзя, даже для эльфа, смазлив, но при том брит наголо, словно жрец, а младший как из кусков скроен – весь в сетке шрамов, хотя до совершеннолетия ему оставалось не меньше сотни лет.

Успев еще подивиться, кому понадобилось устраивать бал-маскарад в местности, подозрительно напоминающей хисахскую Девственную Пустыню, я пропустил момент, когда ситуация в шаре коренным образом поменялась. Что-то свистнуло, грохнуло, как хороший файрболл, и все затянуло густым клочковатым дымом. Ничего не стало видно, зато звуков теперь было в избытке. Чинное, почти беззвучное благолепие движущейся колонны сменилось диким шумом и гвалтом.

Сильно искаженный голос, неистово демонясь, орал на аристократически-правильном кеннэ о нападении с воздуха механического дракона с неподвижными крыльями. Командные вопли перемежались свистом стрел, разрывами файрболлов и каким-то частым грохотом.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29