- Не удивительно.
      - Это, конечно, перегиб. Танцы в "Эмпайре" состоятся. Посетителей просят приходить и уходить группами.
      - Да, но им придется напрячься, когда домой захотят самые последние.
      - Точно. Но пусть об этом думают родители. Я знаю, что бы я сделал. Я бы запретил Глории выходить вечером из дома.
      Ларкин усмехнулся в стакан.
      - Я бы сам к ней пришел. Между прочим, - Брюс сменил тему, - Джесс должен быть обеспечен идеями на полгода вперед. Про это легко пишется.
      - Может, он ищет чего-нибудь другого?
      - Он? Да он самый бездарный человек, которого я только знаю. Этакий журналистский вундеркинд... как он себя представляет. Разъезжает повсюду в своем спортивном автомобиле, культивирует сомнительные связи и разговаривает словно энергичный босс. Отдел культуры! Он просто шарлатан. Писать не может, никаких идей нет. Да он просто работать не умеет!
      - Я полагаю, - осторожно заметил Ларкин, - что он мог бы иметь успех в театре.
      - Ага. В качестве клоуна.
      Вернувшись, Ларкин занялся с Джессом. И попытался обставить это так, будто речь шла о собственных идеях Джесса. Это оказалось не слишком сложным.
      - Тогда я передаю это вам, Джим, - Джесс похлопал его по плечу и подмигнул. - Я подумаю над фотографиями. Как насчет трех неясных силуэтов, пересекающих безмолвную улицу - и подпись: "Они остаются вместе - значит, живы..."?
      Ларкин предложил это Смату, который устало согласился. Привыкший к хлопотам Дэвис вернулся час спустя не солоно хлебавши, после того, как потерпел крах с тремя продавщицами, чьи спины хотел запечатлеть. Он не мог гарантировать, что фото получилось. К тому же девушки заявили, что если фотография выйдет в газете, они лично придут и убьют издателя.
      - Ну и оставь это, - буркнул Смат. - У нас и так нет больше места.
      Ларкин написал большую статью про незастроенные улицы и пустыри.
      Картер писал про план полиции снять отпечатки пальцев сорока тысяч мужчин в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти лет.
      Брюс Норт сообщал, что кинотеатры закрываться не будут.
      Банти подготовила репортаж про матерей, которые приводят своих детей на школьный двор, передают их учителям, а после занятий встречают.
      Перед самым закрытием редакции заглянул шеф и сообщил, что объявлено вознаграждение в 1000 фунтов за любое сообщение, которое поможет аресту преступника.
      Ларкин поужинал один и прошелся по улицам. Кинотеатр "Одеон" на главной улице был последним освещенным зданием. Дальше - лишь ночь и тьма. Рядом с машиной стоял полицейский, который спросил, куда он направляется.
      Джим показал пресс-карточку.
      - Держитесь главных улиц, сэр, и идите домой. Следующий коллега, который вас остановит, может оказаться не так сведущ и доставить вам неприятности.
      - Ага, значит, вы получили подкрепление?
      - Я этого не говорил, сэр.
      - Конечно не говорили, - Ларкин подмигнул полицейскому и пошел дальше. Иногда так легко добывать информацию...
      8.
      - Хорошая статья, - кивнул Смат.
      - А для чего вознаграждение? Это ничего не даст.
      - Почему?
      - Только представьте себе какого-нибудь нашего читателя, входящего в редакцию со словами: "- Это я их убил - где деньги?" В качестве хохмы это терпимо: огромный шрифт и полстраницы текста.
      - Это не хохма. Это попытка помочь.
      - Святые небеса! Ты серьезно?
      - Большое спасибо всем, - рявкнул Смат.
      Джесс подался вперед:
      - Скажите нам пожалуйста, как это должно помочь?
      - Если у кого-то нет фантазии, - сказал Смат своей пишущей машинке, я ему помочь не в силах.
      - Я полагал, у репортера не должно быть фантазии. Разве мы не стремимся к неискаженным фактам?
      Будь это так, - подумал Ларкин, который просматривал титульную страницу, - люди бы давно перестали читать газеты.
      Найти приличную фотографию миссис Уотсон не удалось. "Ситизен" их опередил, их люди обшарили весь дом в первые минуты всеобщего шока. Карточка, которую случайно разыскал Картер, была сделана явно на каком-то приеме. Там она улыбалась, одетая в длинное платье, обнимая какого-то мужчину, оставшегося за краем снимка.
      "Эта фотография миссис Уотсон была сделана, когда они с мужем были на XIX балу Ассоциации Королевских ВВС в Фокстейл Кантри Клаб. Мистер Уотсон, сотрудник фирмы Стрингера, был штурманом в десантной авиации."
      Несмотря на плохое качество снимка, были видны её сияющие глаза. Ларкин почувствовал себя разбитым. Картер посмотрел через его плечо.
      - Я уже боялся, что фотография выйдет ещё хуже.
      - Вы получили её от Уотсона?
      - Нет, из нашего архива. Мне пришло в голову, что они были на этом празднике.
      - Память, достойная зависти.
      - Если честно, я мельком его знаю. Ваша статья мне понравилась, Джим.
      - Ну, это было слеплено на скорую руку...
      Тем не менее, он сам думал также: статья читалась хорошо и оправдывала полное имя под текстом.
      Картер, шагавший к своему столу, сказал через плечо:
      - И интервью с Уотсоном просто первоклассное.
      Редактор с нюхом на сенсацию оставил текст без изменений. Интервью дали курсивом на первой странице рядом с репортажем Картера об убийстве. Ларкин откинулся назад и прочитал:
      "Находка была сделана в 23 часа 10 минут Альфредом Бэйтапом, 63 лет, банковским служащим на пенсии, вышедшим на вечернюю прогулку. Мистер Бэйтап сразу позвонил в полицию.
      Миссис Уотсон была ужасно изувечена. Голова, правая нога и левая рука отрезаны. Отсутствовал и мизинец правой руки. Части трупа были обнаружены неподалеку.
      Полиция, приведенная в состоянии повышенной готовности, прибыла на место происшествия через несколько минут и сразу оцепила место трагедии.
      Суперинтендант Хатчет, который руководит расследованием, с мрачным видом сообщил "Ревю":"Без всяких сомнений способ убийства схож со всеми предыдущими. Мы имеем дело с психопатом - дьявольски извращенным маньяком."
      Он настоятельно призвал общественность... - продолжение на стр. 3"
      Ларкин перевернул лист.
      "Продолжение со стр. 1 - ... сообщать обо всем мало-мальски связанным с этим делом. "Мы проверим каждую ниточку,"сказал он.
      По поводу увеличения количества полицейских за счет соседних регионов и возможности проверки отпечатков пальцев мужского населения города для их сравнения с отпечатками, найденными на сумочке миссис Уотсон, он сообщил:"Мы проведем все мероприятия, которые покажутся нам стоящими или способными приблизить нас к развязке."
      Тем временем продолжается поиск орудия убийства. Как и в предыдущих случаях, оно до сих пор не найдено. По возможности будут привлечены саперы. В любом случае, официальные службы не ожидают от этой затеи чего-нибудь стоящего.
      Комментарий - стр. 12"
      - Они действительно собираются снимать отпечатки у горожан? - спросил Ларкин.
      Картер пожал плечами:
      - Успех сомнителен, мороки много.
      - А были ли там отпечатки?
      - Скорее всего. Ее мужа, подружек с курсов, её детей... Практически любой мог трогать сумку.
      Ларкин открыл страницу 12.
      "Полиция делает все, что может, но ей не обойтись без помощи общественности. Поэтому мы ещё раз обращаемся к нашим читателям. Каждый, кому есть что сообщить, должен обратиться в полицию. Нет ничего незначительного, ничто не должно ускользнуть от внимания. Полиция..."
      - 1000 фунтов, - простонал Брюс Норт. Его экземпляр "Ревю" проплыл по комнате.
      - Ты слишком молод, - буркнул Джесс. - Такая куча денег тебе на пользу не пойдет.
      - Но и вреда от них не будет.
      Ларкин с Картером подошли к столу.
      - Вы были правы, - шепнул Ларкин.
      Картер вопросительно взглянул на него.
      - С вашим предсказанием. Опьянение кровью растет. Но что же будет дальше?
      Картер уставился на свою пишущую машинку.
      - Понятия не имею. Но если подводить итоги, по-моему, пришло время для чего-нибудь новенького.
      Новенькое произошло после обеда за просмотром почты.
      Его принесли в три часа. В десять минут четвертого Алан Барджесс, разбиравший почту, нетвердым шагом с трудноописуемым выражением лица подошел к столу Смата, держа в руке конверт.
      - Мистер Голд... - робко начал он.
      - Что такое, сынок?
      Все уставились на них.
      Смат взял конверт и вскрыл его.
      - Господи!
      Алан поспешно вышел из комнаты.
      - Что там? Если это сенсация, мы тоже хотим знать, - закричал Брюс.
      Смат побелел, как полотно. Он тяжело поднялся, держа конверт перед собой в вытянутой руке, как будто тот был радиоактивным, и также быстро, как Алан, покинул комнату.
      - Уход, - пояснил Джесс, сидевший с закрытыми глазами, который должен заинтриговать публику в конце третьего акта.
      Через минуту с перекошенным лицом вернулся Смат, кивнул Картеру, и оба вышли.
      Вернувшись, Картер отозвал в сторону Ларкина.
      - Пока что молчите, как рыба. Хатчет взял дело в свои руки и ходит, как по раскаленным углям. Еще непонятно, можно ли нам об этом говорить.
      - О чем?
      - Он прислал нам письмо.
      - Хатчет?
      - Нет. Он. Человек, чье имя, адрес и поведение так много значат сейчас для общественности.
      - Вы серьезно?
      - Я не расположен шутить.
      - Это действительно так?
      Картер наградил его недоуменным взглядом.
      - Джим, иногда вы говорите, как какой-нибудь персонаж Тэккерея. Это действительно так. Во всяком случае, кто-то нам написал.
      - О чем?
      Картер вынул сложенный лист из кармана. Ларкин нерешительно протянул руку.
      - Это всего лишь копия. Я перепечатал письмо. Оригинал уже в полиции.
      Ларкин прочитал вслух:
      "Хорошие репортажи, ребята. Получше работайте с фотографиями. В выходные опять что-нибудь произойдет, так что точите карандаши."
      Он поднял глаза.
      - Текст был напечатан?
      - Да, на переносной пишущей машинке, как полагают. Без даты, подписи и обратного адреса, - Картер сделал паузу. - На простой бумаге.
      - А конверт?
      - Стандартный.
      - Кому адресовали?
      - Мне.
      - Вам лично?
      - Нет. Репортеру уголовной хроники.
      - Почтовый штемпель?
      - Вчерашнее число. Здесь, в городе.
      Ларкин перечитал текст ещё раз.
      - Вчера? Как мог он знать тогда про наши репортажи?
      - Вероятно, хватило ума предвидеть.
      Ларкин скривил рот.
      - Чертовщина какая-то. Но хлестко вышло насчет фотографий. Это пойдет в газету?
      - Это зависит от Хатчета - и его успехов.
      - Что он хочет предпринять? Ищет отпечатки пальцев?
      - Он должен четко следовать инструкции.
      Ларкин широко раскрыл глаза.
      - Вы воспринимаете это так серьезно?
      - А почему бы нет?
      - Да автор наверняка какой-нибудь псих!
      - Других вариантов не осталось, - вздохнул Картер. - Собственно, в конверте было не только письмо.
      - А что еще?
      - Мизинец.
      - Господи Боже!
      Ларкин поднял кружку с пивом. Спустя некоторое время он сказал:
      - Вот почему Смат так побледнел!
      - Он помчался в сортир.
      - Алан ничего не сказал.
      - Шеф ему запретил. Он позвонил Хатчету, который взял ноги в руки, как он это мило называет, чтобы посмотреть на косвенную улику. Следующие 48 часов все эксперты будут стоять на ушах.
      - И если при этом что-то выясниться...
      - Я в это уже не верю.
      Перед пресс-клубом Картер посмотрел на часы.
      - Мне снова нужно к Хатчету. Вам не стоит идти со мной, Джим. У вас и так наверняка полно работы.
      - Да, - Ларкин ощутил, как возбуждение спадает. - Мне нужно написать статью о двух юношах, которые в молочном фургоне переправились через Альпы.
      Банти была в редакции одна. Ее пальцы мелькали над клавишами. Когда Джим сел за свой стол и уставился на лист бумаги, она обернулась.
      - Вы уже знаете, что было в конверте?
      Он помедлил.
      - Лесли мне рассказал.
      - Что вы об этом думаете?
      - Что я думаю? - он попытался сформулировать свои впечатления. - Это отвратительно.
      Она несколько мгновений его разглядывала, прежде чем снова склониться над клавиатурой.
      Некоторое время его занимали юные покорители Альп. Но ломая голову в поисках нужных слов, он невольно думал о шелковистых волосах, спадавших на узкие плечи. Один раз она встала, чтобы выключить свет.
      Ларкин перечитал свой текст и, зевая, засунул его в стол. Потом собрал бумаги. Вешалки для одежды располагались рядом с дверью. По пути он обогнул стол, который с грохотом сдвинулся с места. Когда он одевал пальто, упал зонтик. Он поднял его, повесил на локоть и занялся пуговицами на пальто. Машинка позади него умолкла.
      - Вы идете ужинать?
      - Да, как раз собирался.
      - Подождите, я с вами. Мой желудок уже ссохся в кулачок.
      - Ну, с этим нужно что-то делать.
      Он постоял возле черной доски, читая объявления Смата, шефа и ещё кого-то, подписавшегося "Хак".
      Неожиданно рядом с ним появилась Банти. Она убрала волосы со лба.
      - Ах, - вздохнул он.
      Она не отреагировала. Когда они спускались по лестнице, Джим размышлял об этом, но на неё не рассердился. Перед дверью на улицу он отступил в сторону. Она тоже остановилась и посмотрела на него. Раздосадованный, он прошел вперед.
      Официантка в "Лантерне" приветствовала его ослепительной улыбкой. Он почувствовал себя лучше. Столик у окна был свободен; его настроение поднялось ещё больше. Но путь им перешла какая-то парочка. Официантка покачала головой, сердито скривив рот.
      - Сюда, сэр.
      Пришлось сесть за колонной. Через стол Ларкин посмотрел на Банти. Та надулась, как капризный ребенок.
      - Вы не хотите снять куртку?
      Банти расстегнула молнию, так что стала видна её одежда: ядовито-зеленый свитер с беспорядочно разбросанными оранжевыми вспышками, из которого торчала тонкая детская шея.
      Он заметил:
      - Я обычно заказываю четвертое меню.
      Она снова только покачала головой, углубившись в меню.
      - Омлет по-испански и кофе, - это было сказано, не поднимая головы.
      - Омлет и кофе, - официантка показала Ларкину ряд сверкающих зубов. Это значило: я на твоей стороне, и будь что будет.
      - Меню номер четыре, сэр?
      - Да, пожалуйста, и ещё кружку пива.
      - Вы здесь известны, - заметила Банти и стала смотреть на улицу.
      - Я часто здесь столуюсь. Потакаю своим вкусам.
      - А ваша хозяйка вам не готовит?
      - Наверно, стала бы, если бы я попросил. Но лучше обходиться самому.
      И снова пауза. Он прокашлялся.
      - Джесс сегодня вне пределов досягаемости?
      - Джесс? Не имею понятия.
      Неожиданно Банти посмотрела ему в глаза. Он как раз хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Официантка принесла пиво.
      - Кофе сейчас будет, - деловито сообщила она.
      Банти смотрела на дно стакана.
      - Вы ещё чем-нибудь занимаетесь?
      - Кто, я? Да, к сожалению. Ежемесячные собрания торговой палаты.
      - Ах, это...
      Принесли кофе.
      Он смотрел, как она размешивает сахар.
      - Это предлагают каждому новичку, верно?
      - Только тем, кто достаточно хорош.
      Джим поискал на её лице следы иронии.
      - Вы достаточно хороши, - она помешала сахар. - Я слышала, как Смат говорил это шефу.
      - Как приятно!
      - У вас хорошее чутье на новости, и вы умеете писать.
      - Я сейчас покраснею, милая дама.
      - И хорошо. Это сейчас совсем не в моде.
      Принесли ужин.
      - Кетчуп? - официантка посмотрела на Банти.
      - Мне не надо, - сказала Банти так, будто перед этим Ларкин настоятельно об этом просил.
      - Что вы думаете о своей работе, милая девушка?
      - Я ничего не думаю.
      - А следовало бы.
      - Зачем? Я могу оставаться нейтральной, если хочу. И, по правде говоря, я не милая девушка.
      - Простите пожалуйста. Для человека вроде меня... Ах, оставим. Я считаю, вам удастся сделать себе имя. Я читал ваши работы.
      - Гм-м...
      - Вы давно работаете репортером?
      - Шестнадцать месяцев и три недели.
      - Вы так давно в "Ревю"?
      - Так считает отдел кадров, а не я.
      - Вы не особенно задумываетесь о времени?
      - А вы?
      - Ну почему же... Я всегда осведомлен насчет времени. Вероятно, даже слишком.
      - Как? Подчеркиваете даты в календаре?
      - Нет, до этого не дошло. Скорее, я строго распределяю свой день. Перед завтраком у меня есть время на чашечку кофе. После этого и до ланча наступает время работы. После обеда я иногда размышляю за чашкой чая, а потом до ужина не удается начать ничего нового.
      И неожиданно для себя Ларкин подытожил:
      - Коварным образом жизнь превращается в бесконечное и бессмысленное времяпровождение от еды до еды.
      Она откинула голову.
      - Вы странный человек.
      Он отодвинул в сторону тарелку, достал табак и стал набивать трубку. Это дало ему возможность разглядывать Банти. Ее лицо немного раскраснелось, хотя в этом были повинны скорее жара в помещении, чем еда. Минутный порыв дружелюбия кончился и лицо её снова стало непроницаемым.
      - Чем вы занимались до этого?
      - Три года оттарабанила на пишущей машинке.
      - В этом городе? Ах, да, вы дитя этого города. Еще раз прошу прощения. Это просто клише. Ваши родители живут здесь?
      - Жили бы, будь они живы.
      - Ах...
      - Горячка и ревматизм, - сказала она после паузы, - это с отцом. Цирроз печени у матери, - она отодвинула тарелку. - Я могу пойти с вами на собрание?
      - Милая Банти... я был бы очень рад.
      Она нетерпеливо пояснила:
      - Иначе мне предстоит долгий одинокий вечер. Лучше уж я послушаю, как мистер Джонс поливает грязью мистера Брауна.
      - Да, понимаю, - им завладело странное, не вполне определенное чувство, которое могло быть и разочарованием. - Потом я провожу вас домой.
      - Да, сейчас по-другому нельзя.
      - Несмотря на все должен признать, - сказал он с милой улыбкой, - что я рад компании, потому что это обещает стать тестом на взаимопонимание.
      Как нередко случалось, собрание оказалось гораздо интереснее и оживленнее, чем он ожидал. Стулья были тверды, как камень, в зале слишком холодно, и, тем не менее, два часа пролетели как одно мгновение. Когда они выходили, он высказался по этому поводу.
      - Цирковые представления по большей части коротки, хмыкнула Банти.
      - Вы несправедливы. Это порядочные люди.
      - Да, я несправедлива. Но и жизнь несправедлива, верно?
      - Не всегда. Иногда.
      - Верно. Я тоже так думаю.
      - Вы считаете, что если уж она несправедлива иногда, то пусть и всегда будет такой?
      - Если каждый получает по заслугам, то, по крайней мере, знаешь, чего ожидать.
      - Так было бы ужасно скучно, - сказал он, поразмыслив.
      - Не скучнее обычного. Поговорим о чем-нибудь другом, она неожиданно указала на окно одного из кафе, бросавшее красные пятна света на мостовую. - Смотрите, вон Лес.
      Картер сидел один на мягком диванчике с кружкой пива в руках. Он кивнул им, приглашая зайти.
      - Мы с собрания, - сказал Ларкин, - а вы?
      - От Хатчета, - Картер кивнул официанту.
      - Что? Вы так долго с ним говорили?
      - Ему мог понадобиться отчет в сжатом виде. Может быть, это зависит от моей манеры брать интервью, - он повернулся к Банти. - А что, Джесс чем-то занят?
      Она пожала плечами.
      - Что, Джим - твой новый друг?
      - Банти волновалась из-за дороги домой...
      - И вы представляете тут Джесса? - Картер откинулся назад и оценивающе посмотрел на обоих. Банти казалась нимало не задетой. Ларкину бросилось в глаза, что она терпеливо сносила Картера.
      - Вам обоим следует подготовиться к тому, что в скором времени придется ответить на кое-какие вопросы.
      - Как так?
      - Хатчет собрал подкрепление человек в пятьдесят из других мест. Кстати о безопасности: сейчас речь идет в основном о том, чтобы не войти в конфликт с вооруженными охранниками.
      - Вооруженными?
      - По слухам, они вооружены револьверами. Хотя Хатчет про это не упомянул.
      - А по поводу той посылки, что пришла к нам в бюро, чтонибудь выяснилось? - спросил Ларкин.
      - Если и да, об этом ничего не слышно. Но, честно говоря, сомневаюсь.
      - Поэтому мы не имеем право ничего публиковать?
      - Ни строчки.
      - Скорее всего, это привело бы только к панике.
      - А мы знаем, что происходит, когда люди теряют голову, закончил Картер.
      Банти сказала:
      - Это не слишком хорошая формулировка.
      Лес встал и улыбнулся:
      - Терпение, ребята, я уже ухожу. Хочется, чтобы меня видели и дома, а то жена окончательно забудет, как я выгляжу.
      Он устало зашагал к двери. Ларкин сказал:
      - Он выглядит разбитым. Это дело отнимает все силы.
      Банти посмотрела на него.
      - Ваша формулировка тоже не блещет, Джим.
      После короткой паузы оба рассмеялись. Ничего из ряда вон выходящего, подумал он, - но все-таки шаг в нужном направлении. Ее постоянное молчание казалось ему ненатуральным. Хотелось разговорить её, пока она в настроении.
      - А чем бы вы хотели заниматься, Банти? У вас есть планы?
      Молчание затягивалось, Джим рассматривал девушку. Она наблюдала за ним с неопределенным выражением во взгляде. Наконец она повторила:
      - Планы?
      - Да. На будущее. Чем вы хотите заняться?
      Она тихо покачала головой:
      - Об этом я не думала.
      - Это вас не тревожит?
      - А что, должно бы?
      Беспокойным, нервным движением она закурила.
      - Меня волнует только то, что меня ничего не волнует. А как с этим у вас?
      - Мой путь давно определен. Я уже не настолько молод, чтобы хотеть достичь всего на свете.
      Ее пальцы стряхнули пепел.
      - Вы говорите это с болью.
      - Действительно? Мне очень жаль.
      - А почему ваша жизнь так выверена? Что в ней такого особенного?
      Он высоко поднял брови:
      - После того, как вы спросили...
      - Нет, можете не отвечать. Мое замечание было слишком бесцеремонным. Джесс говорит, что вы загадочный. Это правда?
      - Для себя самого я не загадочен.
      - Это уже показатель. В этом вы лучше большинства из нас.
      Он вопросительно посмотрел на нее. Она сердито опустошила чашку, затянулась сигаретой и торопливо затушила её в блюдце.
      - Идем, - сказала она и встала, - Вы провожаете меня домой, или забыли? Посмотрим, как вы себя при этом проявите.
      Банти шла так быстро, что Джиму приходилось иногда переходить на бег, чтобы идти с ней в ногу. Улицы опять опустели. Она свернула к набережной. Шаги отдавались во мраке угрюмым эхом. Когда они дошли до поворота, в глаза ударил свет фонарика. Банти в ужасе вскрикнула и отскочила назад.
      - Не волнуйтесь, - мужской голос, усталый и скучный. Огромная тень, рядом с ней ещё одна. Луч света скользил от девушки к Ларкину и обратно. Мы из полиции. Мы должны спросить... Мисс, вы знаете этого человека?
      - Мы с этой девушкой...
      - Дайте ответить ей.
      - Мы оба из "Ревю", - голос её звучал почти спокойно. Мистер Ларкин провожает меня домой.
      - "Ревю"?
      - Местная газета, - подсказал другой человек в форме.
      - Гм... Можно взглянуть на ваши документы? Спасибо, сэр. Итак, он говорит правду, мисс? Подойдите ко мне и подтвердите. Да, отойдите от вашего друга. Сюда.
      - Послушайте, если вы думаете...
      - Все в порядке, сэр. Мы просто должны удостовериться. Вы получите её обратно. Это необходимая предосторожность.
      Потом они пошли дальше, и как-то совершенно естественно вышло, что он взял её руку. Сквозь рукав кожаной куртки та почти не прощупывалась, он осторожно придержал её и подстроился так, чтобы идти в ногу с Банти. Потом шепнул:
      - Тот, который говорил... Его нельзя было толком разглядеть.
      Под пальцами он ощутил легкое движение.
      - "Сумасшедший убийца в форме, - тихо сказала она. - Охота за двойником."
      9.
      В ту ночь ничего не случилось.
      В утренних новостях это было отмечено особо. Но в блеклом свете ноябрьского рассвета казалось, что город полон предчувствий, что, нехотя поднимаясь на тысячи ног, он готовится противостоять чему-то нежданному, притворяясь, что все в порядке.
      По крайней мере, так казалось Ларкину, когда он шел в редакцию - это значило, что его фантазии шли вместе с ним.
      Он купил "Телеграф". Сверху на прилавке сидела маленькая дочка киоскерши, она в шутку ткнула его в живот. Джим дал ей плитку шоколада. Ее мать дружелюбно заметила:
      - Ну что вы, не стоило этого делать... Кстати, вы опять попали в газеты.
      - Как это, миссис Миллс?
      Она указала на "Ситизен". Гигантский заголовок на всю страницу сообщал о вчерашнем событии.
      - О Господи! - воскликнул Ларкин, пробежав глазами текст.
      - Ну, ведь это не было для вас новостью, - сказала женщина, с любопытством посмотрев на него.
      - Отнюдь, для меня это неожиданность.
      В редакции поиски были в самом разгаре. Их возглавлял шеф, у которого посерело лицо и который говорил угрожающе тихо. Подозрения сконцентрировались на юном Алане, который все отрицал.
      - Вам, разумеется, ясно, как на это отреагирует суперинтендант, заявил шеф Смату.
      Смат высказал предположение, что суперинтендант проявит понимание.
      - Этого я опасаюсь больше всего. Существует только две возможности: виноваты мы и виноваты полицейские. Что выберет Хатчет?
      - Проклятье! - Смат начинал сердиться. - Мы же ничего не напечатали!
      - Это не имеет никакого значения, - шеф удалился, но закрыл дверь относительно тихо.
      Смат занялся Аланом.
      - Это был ты?
      - Нет, мистер Голд. Это не я.
      - Кто-то другой? - Смат обвел взглядом остальных
      - Конечно, полицейский, - сказал Джесс. - В полиции кишмя кишит людьми, которые мечтают прославиться. Они не упускают таких шансов.
      - Скажи об этом шефу, - буркнул Смат.
      Брюс Норт зевнул.
      - Теперь и мы можем про это напечатать.
      - Спорим, нет? У шефа только одна цель...
      Телефон Смата зазвонил. Он взял трубку.
      - Да? Это я. Сожалею, без комментариев. Мне жаль. Тут я должен соединить вас с шефом. Секундочку, соединяю...
      Он постучал по рычагу.
      - "Мэйл", - тихо пояснил он, закрыв трубку рукой. - Теперь-то все и начнется. Все станут раскручивать эту историю, а мы будем стоять рядом, как полные идиоты.
      Пока Смат разбирался со звонком, Картер отправился к суперинтенданту, чтобы как-нибудь свести его претензии к минимуму. И вернулся с успокаивающими новостями. Гнев Хатчета, как оказалось, сконцентрировался на "Ситизен" в целом, и на коренастом и энергичном Баррагло в частности. Которому, как яростно заверил Хатчет, не видать больше от него информации.
      - Я говорил с Баррагло, - сказал Картер, - он по вполне понятным причинам отказался назвать источник информации.
      - Что кто-то был, - бушевал Смат, - это точно. То, что этот парень прислал нам человеческий палец - такое не нафантазируешь. И текст письма совпадает тютелька в тютельку.
      - Тогда суперинтенданту стоит обращать больше внимания на своих подчиненных, - хмыкнул Джесс.
      Полдня Ларкин прокорпел над отчетом о собрании торговой палаты, вторую половину он потратил на то, чтобы дозвониться до строителя-предпринимателя, чтобы получить информацию о восьмидесяти коттеджах, трех двенадцатиэтажных жилых домах и одном универмаге на спорных землях аэропорта. Ближе к вечеру он все ещё тщетно пытался пробиться через защитную стену из секретарш и референтов, потом плюнул на это и пошел с Картером и Сматом в "Якорь".
      Смат выглядел больным.
      - "Мэйл", "Экспресс", "Миррор", "Скетч" и "Таймс", - он загибал пальцы, - три пришлых репортера. Телевизионщик. Может быть, даже ещё больше. На пару звонков шеф ответил сам.
      - Что ты им говорил? - осведомился Картер.
      Смат взял его за локоть, чтобы отвести к другому столику. Ларкин хотел последовать за ними, но неожиданно столкнулся нос к носу с Джессом, который рассматривал его сверху вниз.
      - Хорошо провели вчерашний вечер, Джим?
      - Хорошо? Вчерашний вечер?
      - Ваше одиночество было скрашено?
      - Вы имеете в виду Банти? Она очень мило спросила, можно ли составить мне компанию.
      - Она напросилась к вам в компанию?
      - Мы были в редакции одни. Уже стемнело.
      - Такие подробности можете оставить при себе. Я только хотел кое-что прояснить. Вы понимаете, к чему я?
      - Нет, не совсем.
      - Ах, прекратите, - Джесс возвышался над ним, бледный, как Мефистофель.
      Ларкин отступил назад.
      - То, что делает Банти, касается только её, - мягко заметил он.
      Джесс сократил дистанцию. Его куртка явно нуждалась в чистке, а подбородку не помешала бы бритва.
      - Предоставьте это мне.
      На это было много возражений, но, прежде чем Ларкин остановился на каком-то одном, Джесс уже прошел в бар. Ларкин поймал взгляд барменши, она ему подмигнула. Немного более уверенный в себе, он присоединился к остальным.
      Смат поднял на него глаза и протянул несколько листочков текста.
      - Скажите, что вы об этом думаете, Джим.
      Машинописный текст комментировал репортажи центральной прессы про сообщение, полученное "Ревю" "из анонимных источников". Согласно просьбе полиции, "Ревю", сознавая ответственность перед общественностью, воздержалось от публикации подробностей этой "ужасающей посылки". Но так как, тем не менее, информация об этом случае все же просочилась,..
      Ларкин утвердительно кивнул. Смат сказал:
      - Попробуем предложить это шефу. Тон высокой нравственности должен сработать...
      - Что ещё можно сделать в такой ситуации? - согласился Ларкин.
      Смат тщетно протирал свои манжеты влажным платком.
      - Я не думаю, что возникнет паника. Если бы люди хотели сойти с ума, они бы давно уже это сделали.