- Я ухожу с Джессом, - сообщил он. - Он мне покажет логово порока.
      Картер смотрел ему прямо в глаза:
      - Я буду здесь, потом опять выйду на свет Божий. Банти с вами?
      - Да. Собственно говоря, мы отправляемся по делу, - Ларкин услышал свой собственный непривычный смех. - Вы ещё остаетесь? Тогда до понедельника.
      - Удачи.
      Джесса и Банти он встретил на лестнице. Она закуталась в длинное манто, бледное лицо казалось очень маленьким. Она была похожа на ребенка в утреннем пеньюаре. Воздух был сухим и холодным. Они втиснулись на переднее сиденье, Банти посередине. Мотор закашлял, Джесс долго петлял по улицам, пока они не оказались в жилом квартале, где машина с предсмертным хрипом замерла перед домом с балкончиками. Единственное освещение составляла неоновая вывеска "Клуб Пита". Джесс выпрыгнул из машины и позвонил четыре раза.
      Дверь отворилась, он кому-то что-то шепнул и исчез. Через мгновение вернулся и зашуршал купюрами. Они последовали за Джессом по затхлому вестибюлю, потом спустились по лестнице и прошли мимо множества дверей. Наконец сквозь жемчужный занавес они проникли в подвал. Две лампочки без абажура давали неяркий свет. Там было несколько столов, на потертом ковре сидели и лежали какие-то люди. Под одной лампочкой сидел на корточках длинноволосый молодой человек, дергавший струны какого-то инструмента, похожего на ситар. Воздух был до рези плотным и очень жарким.
      - Сюда, - позвал их Джесс.
      Они сели за столик на жесткие стулья. У Ларкина появилось такое чувство, что владелец клуба и обслуга уже несколько месяцев здесь не появлялись и обстановка долго не менялась. Он спросил себя, был ли здесь обслуживающий персонал вообще. Кто-то потрогал его за рукав: Джесс протягивал сигарету.
      - Почему бы и нам не предаться пороку?
      Банти, которая уже курила, мрачно глянула на него. Он попробовал улыбнуться. Она отвела взгляд и подняла лицо к потолку, чтобы выпустить струю дыма. Проследив за ней взглядом, Джим заметил на потолке эротическую роспись: обнаженные члены, сплетенные нагие торсы, чувственные губы, полные груди... Безумная мечта художника, воплощенная в цвете, кощунственная пародия на Сикстинскую капеллу. Даже при неярком освещении краски резали глаз. Он покосился на разбросанные по ковру тела, потом взглянул на Джесса:
      - Должно быть, им уже хорошо?
      - Расслабьтесь, Джим. Проникнитесь этим настроением.
      Настроение, которое нахлынуло на него, не дожидаясь, пока он им проникнется, оказалось непередаваемой скукой, приправленной физическим недомоганием. Жара, вой струн и всепроникающая апатия окутали его душу. В попытке вырваться из этой засасывающей трясины он тщетно разглядывал шприцы и запачканные кровью полотенца.
      Джесс, который наблюдал за ним, сказал:
      - Здесь есть свой стиль. Только порок. Если кому-то это не нравится, он может поискать другое место.
      - А мы? Им не мешает, что мы торчим здесь и не курим никакую дурь?
      - Вы её курите, Джим.
      Сигарета выпала из его пальцев на стол. Джесс спрятал лицо в ладонях и содрогался от беззвучного смеха. Банти только раз на них взглянула, но ничего не сказала. Ларкин отодвинул стул.
      - Прошу прощения, я, пожалуй, пойду. Не хочу портить вам вечер.
      - Сядьте, Джим. Хватит.
      - Нет, я серьезно. Мне очень жаль.
      Тяжело было выстраивать слоги в слова. Стул Банти стоял у него на пути. Ситар продолжал завывать, его звуки взрывались в его ушах. Ларкин хотел обойти Банти, но потерял равновесие и упал на стол. Потом соскользнул по стене. Ситар на мгновение сбился, но тут же снова подхватил мелодию. Джесс протянул ему руку помощи, от которой он попытался уклониться.
      - На свежий воздух, - бормотал он, - сразу станет легче.
      - Помоги ему подняться, сокровище. Один он не справится.
      Вяло оборачивающиеся головы. Вибрирующий пол. Паника: я отсюда не выберусь. Атака свежего ночного воздуха. Сырой бетон. Потом где-то слева оранжевое пятно, которое смотрело на него из темноты.
      - Мне уже лучше, - его собственный голос, прилетевший откуда-то из тьмы, - Пойду... там станет лучше.
      - Вы здесь не ориентируетесь.
      Палец - его палец - показал вперед перед самым его лицом.
      - Там южная гавань. Идем с мной.
      - Действительно, не стоит...
      - Попытайтесь выпрямиться.
      Это, должно быть, уловка. Он снова на танцплощадке. Ударные задавали ритм. Но здесь была мостовая. Не музыка - стук каблуков. Поросшие мхом стены проплывали мимо. Пальцы дрожали.
      - Падайте в сторону, - фыркнула Банти, - если уж вы непременно хотите падать.
      - И не думал... - снова дрожь в пальцах.
      - О Боже! - совсем не злобно буркнула она, - прислонитесь к стене.
      Он прислонился спиной. Она стояла совсем рядом. В висках у него стучало, но он уже пришел в себя.
      - Спасибо, - он встал прямо, - Пожалуй, я уже могу идти один.
      Уловка с танцем снова удалась. На повороте она повернула его направо. Вдалеке показались освещенные окна. Он сказал:
      - Теперь я найду дорогу.
      Она не обратила на его слова внимания. Джим сконцентрировался на том, чтобы держаться рядом. Он чувствовал, как холодный воздух выгоняет из него пары дурмана. Банти подняла воротник. В конце Хай Стрит она заколебалась:
      - Бакл Стрит, не так ли?
      - Точно, - неловко буркнул он. - Вы так любезны...
      Она ничего не говорила до тех пор, пока они не дошли до поворота. Раза или два она оборачивалась, как будто что-то слышала. Когда они остановились, Джим последовал её примеру, но ничего не увидел. Он оглянулся и оказалось, что она уже отошла.
      - Спасибо, - крикнул он вдогонку.
      - Рада была помочь.
      Ларкин смотрел ей в след. Осталось чувство обиды. Он сказал себе, что это целиком его вина. Бакл Стрит лежала перед ним в тишине, не горело ни одно окно. Он тупо напомнил себе, что обещал миссис Кеттл вернуться около восьми. Это было вчера... или позавчера? Во рту был неприятный вкус, и он поискал в кармане мятные леденцы. Джим с удовольствием сосал их, облокотясь на ограду и подставляя лицо ветру, который ласкал его кожу. Тишина казалась бальзамом. Он сомкнул веки.
      И сразу поднял их, когда раздался крик.
      5.
      Джим кинулся к перекрестку и уставился на месиво из тени и света. Одна из теней шевельнулась. Он побежал.
      - Банти?
      Тень разделилась. Одна осталась на месте, на дороге, а другая увеличилась в размерах и приняла форму бегущего человека, наполовину скрытого деревьями и фонарными столбами. Резиновые подошвы, затихая, топали по мостовой.
      Тень на дороге подползла к спасительной арке ворот и там неподвижно замерла на земле.
      - Банти, с вами что-нибудь случилось? - в сумерках он увидел два огромных глаза.
      - Вроде нет.
      - Оставайтесь на месте.
      Зацокали железные подковки его ботинок. Фигура впереди широкими шагами пересекла улицу и затерялось в строе буков, гасивших неверный свет фонарей. Ларкин побежал.
      Все заглушал звук его шагов. Приходилось полагаться на собственные глаза, которые сыграли с ним злую шутку. Что-то было у него на пути. Он отвел ветку в сторону и прислушался: снова шаги, потом тишина.
      В ветвях прошелестел ветер. Сухие листья падали вниз, касаясь его щек. Еще один очень тихий шорох достиг его ушей. После паузы он снова повторился. Джим шагнул в сторону, оказался на мягкой обочине и прошел шагов двадцать вперед. Но так он потерял источник шума и снова остановился. Перед ним возвышалась живая изгородь, которая тянулась до следующего перекрестка. Ничто не шевелилось, тишина сделалась ещё глубже.
      Он поискал среди стволов.
      - Выходите!
      Крик прозвучал, как выстрел. Ларкин вдохнул воздуха, чтобы крикнуть ещё раз, но потом передумал. Он снова услышал шум в высокой траве и с разгону проломился сквозь изгородь.
      В саду шум стал слышнее, превратился в торопливые шаги и сразу стих. Джим побежал на улицу.
      Он прибежал как раз вовремя, чтобы увидеть далекое движение, внезапно мелькнувшее развевающееся пальто, качнувшуюся назад ветку. Еще пару минут он продолжал преследование, но у убегавшего было слишком много преимуществ. На другой стороне улицы светилась будка телефона-автомата. Джим направился к ней.
      Банти вздохнула.
      - Все случилось так быстро...
      Дежурный сержант казался расстроенным.
      - То есть вы не успели разглядеть его лицо?
      - Он напал на меня с каким-то предметом.
      - Оружие?
      - Он что-то держал. Но я не поняла, что это было.
      - А вы, сэр?
      - Я, к сожалению, тоже не могу вам ничем помочь. Я был слишком далеко. И ничего не разглядел.
      - Не слишком умно было пускаться за ним в погоню. Вы должны были позвонить нам.
      - Я пытался. Телефон был сломан.
      Сержант погрустнел ещё больше и что-то записал в своей книжечке.
      - Боюсь, "к сожалению" станет ведущим мотивом.
      - Я тоже. Патрульная машина ездила по всему городу, но мы ничего не видели.
      - У него было по крайней мере десять минут, чтобы спрятаться.
      - Вы действительно в порядке, мисс?
      - Да. Это точно.
      - Если вы уверены... Как мы сможем вас найти?
      Она сказала. Сержант взглянул на них.
      - Вы оба из "Ревю"? С чего бы это? Решили сами позаботиться, чтобы вашей газете хватило информации для очередного выпуска?
      Ларкин сдержался.
      - В последнее время у нас нет в этом недостатка.
      В патрульной машине он попытался привлечь внимание Банти, но её мысли витали где-то в другом мире.
      - Вы, должно быть, слегка не в себе. Уж со мной точно бы так было. Вы действительно хотите сразу домой?
      - Со мной все в порядке, - казалось, она не очень-то хотела разговаривать.
      Патрульная машина довезла их к её дому на набережной.
      - До завтра, - сказал Джим, когда она вышла. Он смотрел вслед тонкому силуэту в широком пальто, сопровождаемому водителем, пока девушка не скрылась в доме.
      - Она прилично держится, - заметил вернувшийся водитель, Такие случаи действуют непредсказуемо. Либо начинается истерика, либо они просто замолкают. Теперь на Бакл Стрит, да?
      Ларкин рассчитывал отоспаться, но проснулся, как обычно, в четверть седьмого. Поджарив два тоста и сварив себе кофе, он почувствовал себя свежим, но все-таки не до конца проснувшимся. Дом ещё был погружен в утреннюю дрему. Газетчик зевал над кипами воскресных изданий. Из "Экспресса" Джим узнал, что город превратился в царство ужаса, где соседи запирают двери друг от друга, и что там, где раньше играли дети, царит ничем не нарушаемая тишина и страх перед новым нападением. Полиция, писал "Телеграф", готовит новые силы. "Уорлд ньюс", которые он потом ещё раз пробежал глазами в квартире, пригласили психолога, чтобы тот проанализировал ход мыслей садиста, возможные причины его болезни и чувства, которые он испытывает, когда затевает кровавую резню. Ларкин квалифицировал статью как в своем роде шедевр, достаточно правдоподобно описывающий реальность, но не слишком обращающий внимания на факты.
      Миссис Кеттл вошла к нему с лицом, светящимся от любопытства.
      - Там какой-то господин, мистер Ларкин, он хочет с вами поговорить.
      - Кто это, миссис Кеттл?
      - Он не представился и спросил только, дома ли вы.
      - Вы не против, если я приглашу его к себе?
      Миссис Кеттл это не мешало, хотя обычно гости никогда не поднимались наверх. Ларкин встал, чтобы приветствовать вошедшего. Это был коренастый человек его возраста и телосложения, полностью скрытый за очками в толстой оправе и козлиной бородкой. После того, как миссис Кеттл вышла, не полностью закрыв за собой дверь, Ларкин сказал:
      - Думаю, я ещё не имел удовольствия?..
      - Баррагло. Из "Морнинг Ситизен". Сожалею, что вынужден вас беспокоить. Ваш адрес я узнал в полиции. Прошлой ночью вы едва не стали жертвой убийства.
      - Сегодня, ранним утром. Но давайте лучше называть это нападением лучше звучит, - с иронией поправил Ларкин.
      - Вы правы. Итак, вы оказались вовлеченным в это дело. Опишите мне, что произошло.
      Ларкин рассказывал в темпе диктовки, Баррагло слушал с непроницаемым лицом.
      - Хм, - сказал он после, - это совпадает с тем, что рассказала ваша подружка.
      - Она моя коллега.
      - Прошу прощения. Вы оба работаете в местной газете?
      - Да. Собственно говоря, для меня довольно непривычно давать интервью. Обычно все бывает наоборот.
      - Вы разглядели нападавшего?
      - К сожалению нет. Было темно.
      - Девушка говорит, он держал что-то в руке.
      - Она сказала то же самое в полиции. Что бы это ни было, слава Богу, он не успел им воспользоваться.
      - Еще хорошо, что вы оказались рядом.
      - Да, можно сказать так.
      - А как это получилось?
      - Простите?
      - Было ведь два часа ночи, да? Удивительное совпадение.
      - Не понимаю, к чему вы клоните.
      - Вы же сказали, что она не была вашей подружкой...
      - Ах, вот вы о чем. Мы все были на балу для прессы. Договорились так, что я... что она... Короче, мы остались до последнего и пошли домой вместе.
      - Хм, - Баррагло кивнул, нисколько не впечатленный. - То есть какое-то время вы находились наедине?
      - Гм-м.
      - У неё есть друг?
      - Да.
      - А где был он?
      - По моему, это никак не относится к делу.
      - Так и есть, - согласился Баррагло к удивлению Ларкина, Собственно, я поражаюсь, что вы меня до сих пор терпите.
      Ларкин рассмеялся. Они перекинулись ещё парой слов, потом Баррагло уехал, громогласно негодуя по поводу воскресной тишины. Ларкин вернулся в гостиную. Миссис Кеттл вытирала пыль. Он сообщил:
      - Парень из "Ситизен".
      - Да?
      - Распрашивал про сегодняшнюю ночь.
      - Сегодняшнюю ночь? - миссис Кеттл повернулась к нему.
      - На нас напали. Ничего особенного.
      - Напали? На улице?
      - Он расспрашивал меня про это.
      Хозяйка машинально водила тряпкой по спинке стула.
      - Это как-то связано с убийцей?
      - Я немногое смог рассказать. В два часа ночи ещё слишком темно.
      Ее глаза смотрели умоляюще.
      - Ах, все равно, - он встал и взял газету, - "Ситизен" в любом случае все переврет. Я ещё немного побуду в своей комнате, миссис Кеттл.
      Когда он поднимался, у него перед глазами стояло её лицо. Вдоволь насмеявшись, он снова принялся читать.
      На пятой странице в дверь постучали.
      - Да, миссис Кеттл?
      - С вами хотят поговорить два господина.
      - Два? Репортеры?
      - Они сказали, что из полиции.
      - Да? Не могли бы вы проводить их сюда?
      - Сожалею, что приходится мешать вам в воскресенье, сказал инспектор Грегори.
      - Входите, пожалуйста.
      Джим предложил инспектору кресло, а его молодому помощнику стул рядом с умывальником, и стал внимательно их разглядывать.
      - Мы узнали, что произошло сегодня ночью. И хотим попросить вас об одной услуге.
      - Разумеется, если я чем-то могу помочь.
      Молодой человек достал блокнот и ручку.
      - Во всяком случае, - добавил Ларкин, - было слишком темно, чтобы...
      - Хорошо. Это нам известно. Вы в "Ревю" новичок?
      - Да, я вообще здесь недавно.
      - Ага, - инспектор почесал подбородок, - но ваша коллега, мисс Паттерсон... уже давно работает в газете?
      - Да?
      - Она так сказала. К тому же в городе она известна.
      Ларкин вежливо кивнул.
      - Я хочу поговорить с вами в открытую, - инспектор наклонился вперед и положил руки на колени. - На этом случае мы сломаем себе зубы, мистер Ларкин. Мы охотимся за убийцей и не знаем, почему он убивает, чем он убивает и - это самое важное - когда убьет в следующий раз. Предположим, что ваш вчерашний противник и есть тот, кого мы ищем. Тогда это неудачное нападение должно было порядком испортить ему настроение, вы не находите?
      - Правильно. И, возможно, подтолкнуть к следующему убийству.
      - Вы читали "Уорлд Ньюс", - установил инспектор Грегори. Его круглое лицо побагровело. Юный помощник оторвался от блокнота и холодно посмотрел на него. Через мгновение инспектор Грегори продолжил:
      - У меня есть к вам просьба, мистер Ларкин. Собственно говоря, я хотел обратиться с этой просьбой к мисс Паттерсон, но мой шеф против. Он, конечно, прав. Мисс Паттерсон нет ещё и двадцати... она... Могу я узнать ваш возраст?
      - В прошлом месяце мне исполнилось тридцать четыре.
      - Идет четвертый десяток... - инспектор испытующе посмотрел на него. Ларкин не отвел взгляда. - Вы когда-нибудь имели дело с полицией?
      - Что?
      - В вашей предыдущей газете? Есть подобный опыт?
      - В некотором роде...
      - Я просто хотел знать. С вами все в порядке? Ну, так вот что мы придумали...
      Они разговаривали минут двадцать. Потом инспектор и его сопровождающий уехали, а миссис Кеттл поднялась, чтобы вытереть пыль.
      - С чего вдруг вы пораздарили все приличные цитаты? спросил Смат.
      Ларкин извинился:
      - Я просто хотел помочь коллегам-газетчикам. Они многое дописали сами.
      - А как дела с нашим материалом?
      - Я как раз пишу.
      - Вместе с Банти, да? Или вы уже написали?
      - Я пишу за обоих.
      - Скажите, Джим, не слишком вы беспечны?
      - В смысле?
      - Позвольте процитировать "Экспресс". Они там пишут: "Думаю, я его узнаю. Когда он повернулся и побежал, я ясно видел его лицо".
      - Ну да, я это говорил.
      - Вы считаете это остроумным? Ну и как он выглядел?
      - Ни малейшего понятия.
      - Значит, вы ничего не видели?
      - Я как раз хотел поговорить с вами на эту тему. Мне сначала дописать отчет?
      - Как хотите, - Смат с хмурым видом удалился.
      Пришел Брюс Норт, чтобы спросить, что это Ларкин делал в два часа ночи с подружкой Джесса. Вопрос был не только подколкой. Ларкин беззлобно рассмеялся.
      - Мы покинули бал втроем. Джесс захотел сходить ещё в одно место, и отделился по дороге.
      - Бал кончился в час ночи.
      - Да, но потом мы ещё выпили в одном клубе, куда нас привел Джесс.
      - В "Клубе Пита"?
      - Да, так он назывался.
      - Неплохая отговорка, - хмыкнул Брюс, - но я вас раскушу.
      Он присоединился к группе, окружившей Банти. Кроме шрама на лице на той не было и следа ночного приключения. Утром она уже побывала на рыночной площади, чтобы поговорить с родителями Дженни Баркер. Теперь Банти сидела за машинкой и заканчивала репортаж. Джесс сидел на краю её стола и проникновенно смотрел ей в глаза. Оба не обращали на Ларкина ни малейшего внимания. Тот минут десять, никем не прерываемый, постучал на своей машинке и понес репортаж Смату.
      - Чудесно. Пожалуй, стоит немного драматизировать начало. Скажем, "Репортеры из "Ревю" обращают мистического преступника в бегство"... Нет, лучше так: "Джеймс Ларкин из "Ревю"... А что с Банти? В любом случае она должна...
      - Как раз по этому поводу я и хотел поговорить. И еще... - Ларкин чувствовал себя неуверенно. - Дэвис может меня сфотографировать, чтобы вставить эту фотографию в статью?
      - Вас? А почему не вас и Банти?
      Ларкин объяснил, Смат с хмурым видом выслушал.
      - Грегори, по-моему, окончательно спятил. Нужно обсудить с шефом. Мне это не нравится.
      - Я тоже не особо восхищен этой идеей, - мягко заметил Ларкин.
      Шеф тоже особого восхищения не выказал. Но после телефонного разговора с инспектором и суперинтендантом со скрипом дал согласие.
      По дороге в фотолабораторию Смат сказал:
      - А теперь сделайте действительно суровое лицо, такое, с каким вы преследуете людей на улице.
      Дэвис сделал несколько снимков и пообещал, что они будут готовы до перерыва на ланч. Вернувшись в комнату репортеров, Джим спросил Банти про её успехи.
      Она равнодушно взглянула на него:
      - Они у родственников. Где, выяснить невозможно.
      - Надеюсь, вы не очень огорчились?
      Она отбросила челку со лба. Жест мог в равной степени обозначать нетерпение или нервозность. Он снова попытался наладить разговор.
      - Как вы себя чувствуете?
      - Погано, - она вытащила лист из машинки, в ярости порвала его и заправила новый.
      - У вас на лбу шрам.
      - Это его неудачная попытка.
      Он помедлил.
      - Я написал отчет. Прежде чем вы увидите его в печати, я должен кое-что вам объяснить. Давайте встретимся за ланчем в баре?
      Потом ему пришлось поехать на аэродром.
      - Это достаточно нудное дело, - сказал Смат, - но очередь заняться им подходит каждые шесть месяцев. На этот раз досталось вам.
      Ларкин примерно час интервьюировал жителей, прежде чем ему удалось встретиться с секретарем частного летного клуба. Бывший командир эскадрильи всю свою контору разместил в ангаре. О простых смертных он был невысокого мнения и охотно показал Ларкину полученные письма.
      - Такие никогда не сдаются, - весело заметил он, - Вот это - от мисс Флетчер, которая загорает нагишом на своей террасе, как только появляется первое солнце. Выглядит она прекрасно. Я не упускаю возможности засвидетельствовать ей свое почтение. Она пишет раз в месяц - но продолжает принимать солнечные ванны. Итак, теперь я покажу вам аэродром.
      После небольшой прогулки Ларкин спросил:
      - Ну а что здесь происходит на неделе?
      - Ничего. Мы здесь только по выходным. Постепенно все приходит в упадок. Я всегда говорил, нужно разрешить приземляться здесь нескольким поршневым машинам. Тогда, по крайней мере, будет причина утруждать себя.
      Над взлетной полосой разнесся их дружный смех.
      В половине второго Ларкин вернулся в бюро. Джесс был один; уютно устроившись, он что-то печатал.
      - О, Солнечный Мальчик Джим собственной персоной. Что, как всегда успех?
      - Так получается, - вздохнул Ларкин и прошел к своему письменному столу.
      Джесс оставил машинку в покое, подошел к нему и прислонился к стене. Прищурившись, он наблюдал за Ларкиным. Черная грива волос, обрамлявшая угловатое лицо, придавала ему что-то дьявольское.
      - Я слышал про ваше с Банти приключение. Итак, вам удалось бросить взгляд на его ужасную рожу?
      - Так написано в газете.
      - Но вы его не видели?
      - Почему вы так решили?
      - Вы не могли его видеть. Было темно.
      - Светили фонари.
      - Да, но они были скрыты за деревьями.
      - Вы хорошо знаете местность?
      - Я? Я во сне могу нарисовать карту города. Итак, Джим стал народным героем. Почему же мне не улыбнулась такая удача?
      - Да, я хотел у вас спросить... Что вы делали после того, как мы ушли?
      - Я? Побежал за вами с моим парадным топором.
      - Вы не волновались, когда Банти не вернулась?
      - Ни капли. Я доверяю вам, Джим. Пойдемте со мной в "Якорь". Я вам кое-что расскажу.
      - Через полчаса. Но на этот раз угощаю я.
      Остальные пошли уже по третьему кругу. Джесс поднял кружку с пивом:
      - Чтобы врагам нашим сдохнуть!
      Он отправился к столику, за которым сидела Банти. Смат, разговаривавший с Картером, сделал Ларкину знак.
      - Я рассказал Лесу про вашу статью.
      - Очень похоже на очередную гениальную идею Хатчета.
      - Я думаю, это была идея Грегори. Но я не дал бы этой затее больших шансов.
      Ларкин посмотрел на них по очереди:
      - Я считал, подыграть им - не опасно.
      - Не опасно? - Смат поперхнулся.
      - Я прекрасно смогу постоять за себя.
      - Против пилы или мясницкого ножа?
      - Я служил в морской пехоте. Там меня научили рукопашному бою. Кроме того, меня будут прикрывать.
      - Идея никуда не годится, - объяснил Смат. - Он не проглотит наживку. Если бы роль сыграла Банти...
      - Об этом тоже сначала подумали. Но так не пойдет. Кроме обычных опасений важно то, что нападавший знает, что Банти не могла его видеть. Он напал на неё сзади, она лежала вниз лицом, когда он убегал. А видел я его или нет, он знать не может.
      Картер рассудительно заметил:
      - Я вижу только, что между Хатчетом и Грегори произошла химическая реакция, которая дала симптомы маниакальной депрессии.
      - В целом план настолько ужасающе глуп, - пробурчал Смат, - что может и сработать.
      Настроение Ларкина немного улучшилось.
      - Почему бы мне не пожертвовать одной-двумя ночами? Мы ничего не потеряем, - он посмотрел на Картера. - Что-нибудь прояснилось?
      - Прошу прощения? Ах да, предварительное следствие. Его перенесли. Всплыли два каких-то других дела. Вера Барнстэпл из "Ситизен" хочет опросить скорбящих матерей.
      - Это ставит нас в неловкое положение, - вздохнул Смат.
      - Мы сами можем с ними побеседовать...
      - И со всеми подробностями, - вставил Ларкин, - Злость на плохое освещение улиц, опасность, подстерегающая на пустырях, призыв к увеличению числа ночных полицейских патрулей, скандал с неработающими во время чрезвычайных происшествий телефонами.
      Смат поморщился.
      - Это все уже было.
      - До четырех я могу успеть сделать ещё пару колонок.
      - Спокойно. Остается завтрашний выпуск, и нам не нужны неприятности с Верой. Если ситуация не изменится, мы прибережем это для четверга.
      - Не бойтесь, - сказал Картер, - она не изменится.
      6.
      На фотографии Ларкин выглядел скорее испуганно, чем угрожающе. Вместе с тем он был узнаваем. Относящийся к снимку репортаж изменять не стали. Снимок и текст занимали половину титульной страницы.
      - Большего, чем хлопок по плечу, это не заслуживает, сказал Джесс. По крайней мере, этим каждый из наших читателей будет сыт по горло.
      - В нормальные времена, - поправил его Смат.
      - Послушайте, только из-за того, что какой-то сумасшедший разгуливает на свободе, мы не можем из каждого нападения делать целый спектакль.
      - Спорим, что можем?
      - И к чему весь этот цирк с Джимом? Ведь напали-то на Банти, так? Почему не её фотография? Уж хотя бы посимпатичнее.
      - Чистая политика. Для её же защиты.
      - Боже ты мой! Поэтому мы скрываем её адрес? А также то, что она из "Ревю"? К чему все это?
      - Это вполне читабельно, - невозмутимо заявил Смат.
      Джесс только фыркнул.
      - Это жалкая история, - признался позже Ларкин, - а из-за цензуры она выглядит ещё более жалко.
      Они с Картером беседовали в клубе для прессы, куда пришли в безмолвном признании того, что альтернативы "Якорю" не было. Почти все время до полудня их атаковали сотрудники полиции, которые расспрашивали жителей в каждом доме на набережной и вблизи "Паласа". После чего Ларкину пришлось какое-то время избегать разговоров на узкоспециальные темы и отражать едкие шутки своих коллег. Криминальных репортеров из центральной прессы, сделал он вывод, ещё можно было терпеть поодиночке или парами, но никак не группами. Пустой и скучный клуб для прессы подействовал на него удивительно успокаивающее. Картер сосредоточился на том, чтобы разделить мокрый и скользкий паштет ровно на пять частей.
      - По расчетам Грегори, - сказал он, не отрываясь от своего занятия, сегодня вечером для вас начнется опасное время.
      Ларкин ухмыльнулся:
      - Если идея увенчается успехом, я буду очень удивлен.
      - Если я правильно понимаю, инспектору это представляется следующим образом: убийца увидит ваше фото, прочитает, что вы видели его лицо, что вы работаете в "Ревю" и живете на Бакл Стрит. После чего непременно примется вас подкарауливать, чтобы убрать свидетеля.
      - Да, примерно так.
      Картер, который справился с паштетом, сказал с набитым ртом:
      - Грегори следует подучиться психологии.
      - Должен признаться, я тоже не слишком в ней разбираюсь.
      - Поставьте себя на место этого человека. Даже если он поверит - что само по себе сомнительно - что вы действительно его видели, почему он должен идти на такой чудовищный риск, преследуя вас? Ему просто нужно залечь на дно.
      - Это я понимаю.
      - Предположим, вы встречаете его на улице. И что? Где он был в ночь на субботу? Дома. А в другие вечера? Дома. Его жена это подтвердит. Уж в этом мне поверьте. И что останется от ваших слов?
      - И при этом не факт, что тот, кто напал на Банти, и человек, убивший Дженни Баркер и другую девушку, - одно и то же лицо.
      - Это я считаю вполне вероятным, - заявил Картер и атаковал следующий кусок паштета.
      - Это ваше мнение. Оно тоже должно соответствовать реальности?
      - Конечно, не обязательно. Я просто пытаюсь представить себя на месте этого человека.
      - Инспектору следует послушать вашего совета, - Ларкин посмотрел на остатки паштета и почувствовал, что аппетит пропал. - Значит, вы полагаете, что мои ангелы-хранители будут зря терять время?
      Картер пожал плечами:
      - Пока вам это доставляет удовольствие, играйте. Так мы будем держать связь с криминальной полицией. Лично я...
      - Да? Вы что-то хотели сказать?
      Еще одно пожатие плечами.
      - Так, просто предчувствие. С Банти он потерпел неудачу, так? Это было две ночи назад. Я думаю, он может потерять терпение.
      - Вы не будете нас видеть, - сказал строгий юноша из криминальной полиции, - но не пугайтесь. Мы здесь.
      - Я знаю, - лучшего ответа Ларкину в голову не пришло.
      - Вы идете сейчас? Тогда ненадолго задержитесь у дверей и оглядитесь. Скорее всего, он будет выглядеть довольно подозрительно.
      - Хорошо.
      - Ужинать будете в "Лантерне"?
      - Я раньше пару раз бывал там.
      - Сядьте рядом с окном. Где будет собрание?
      - В "Трапп Мемориал Холл".
      - Вы пойдете пешком?
      - Да. Я бы сделал так в любом случае.
      Молодой человек пошептался со своим сопровождающим.
      - По возможности постарайтесь идти только по плохо освещенным улицам, - сказал он наконец, - По дороге не очень спешите. Дайте ему время.
      - Вы думаете, он клюнет?
      - Нужно дать ему такую возможность.
      - Если бы я был девушкой...
      Молодой человек одобрительно кивнул.
      - Мы с Эриком это тоже предлагали. У нас есть одна сотрудница, между прочим, обладательница "черного пояса", которая выглядит как Мэй Фэрроу и может черта из пекла выманить. Но шеф не согласился... Все к лучшему, мистер Ларкин, я знаю, что вы будете стараться изо всех сил.