МАРТИН РАССЕЛ
      СРОЧНО В НОМЕР
      Действующие лица:
      Дорин
      Дженни
      Элспет
      Линда жертвы убийцы - или призрака?
      Суперинтендант Хатчет
      Инспектор Грегори в призрака не верят
      Джим Ларкин
      Смат*
      Брюс Норт
      Лес Картер
      Джесс
      Банти Паттерсон профессиональные журналисты преследуют призрак
      Том Беллинг видел призрак
      *Smut (англ.) - грязь, непристойности
      1.
      - Редакторы, - говорил шеф местных репортеров, - правят не очень строго. Я не знаю, как вам приходилось работать...
      - По-разному, - он неловко усмехнулся и покосился на соседа. - Еще по одной?
      - С удовольствием, коллега. Но потом нам пора идти.
      Еще двадцать минут, две кружки пива, немного разговоров о былом. Пора было идти. Относя кружки на стойку, он казался немного неуверенным. Пена на волнах золотистого пива... Должен ли он заговорить с барменом?
      Бармен выглядел рассеянным. Такое же впечатление производил шеф репортеров, сидевший за столиком в углу.
      - Ну, тогда удачи вам! Я не запомнил вашей фамилии. Паркин?
      - Ларкин, Джим Ларкин. А вы? Мистер Голд?
      - Друзья зовут меня Сматом. Никак не связано с тем, что я пишу. Во всяком случае, надеюсь, что нет. Причина вот, - он поднял руку. Все манжеты были перепачканы чернилами. На этот раз собеседник рассмеялся искренне. Не подумайте, что это я нарочно. Я не похож на тех лаборантов, которые гордятся перепачканным халатом. Чернила возникают просто из ниоткуда. Это семейное проклятие.
      - Представляю себе ваши счета за стирку.
      - Да... Но когда акции швейной фабрики появляются на рынке, вы же их покупаете. И происходит повышение биржевого курса. Я знаю одного маленького толстяка еврея, у которого магазин на другом конце города. Он получает грязные вещи из торговой компании, потом продает по дешевке. Я скупаю крупными партиями и выигрываю десять процентов. Иногда занимаюсь контрабандой. Знаете, рука руку моет... Вы ведь уже работали репортером?
      - Большей частью в еженедельниках. А на севере два года проработал в вечерней газете.
      - Понравилось?
      - Нет.
      - Почему вы оказались здесь?
      - Потому что подумал, что хуже не будет.
      - На это не рассчитывайте. Мы - образец эксплуатации. Вам ещё не объяснили?
      - Я знаю только, что до марта вы выходили раз в неделю.
      - Да. А потом началось весеннее безумие. Разве это не заманчиво выходить трижды в неделю? Так мы приблизились к ежедневным газетам, не производя никаких внутренних преобразований.
      - Это оказалось хорошей идеей?
      - Великолепной. Мы не учли только одного. В других городах нормальные времена года, у нас же с этим неважно. Впрочем, это вам ещё предстоит узнать.
      Когда они уходили, Смат кивнул бармену, но тот все ещё был погружен в свои мысли.
      - Когда мы открыли здесь дело, - продолжал он, - тут ещё была конкуренция.
      - Другое издание?
      - Да, какой-то городской еженедельник. Рай для престарелых литераторов. Одна публикация в месяц, потом почиваешь на лаврах. Вот мы и решили, что нам нужно помещение. Здание все равно должны были сносить, так что аренда обошлась недорого.
      - Звучит очень мирно.
      - Несмотря на это, были небольшие проблемы.
      - Из-за профсоюза? Неудивительно. Что стало с местной газетой?
      - Закрылась. Точнее, мы её поглотили. Если посмотрите внимательно, увидите, что под названием мелким шрифтом набрано: "совместно с округом Глинер". Больше от них ничего не осталось.
      - А что с людьми?
      - Из восьмидесяти мы не взяли ни одного. Хотя нет, чтобы быть точным, взяли троих или четверых. Один работает до сих пор. Вы где живете? В городе?
      - Да, совсем недалеко, на Бакл Стрит.
      - Как новенький?
      - Миролюбив и уравновешен.
      - Совсем неопытен?
      - Нет, уже работал в еженедельнике и вечерней газете. Производит впечатление немало повидавшего человека.
      - Бедный старый вояка.
      - Перестань! Ему не больше сорока пяти. Мне скоро тридцать девять.
      - Как, снова?
      - Занимайся своим делом. Кто сегодня идет на слушания?
      - Лес. А что?
      - Он может взять с собой Ларкина и поручить ему пару случаев, чтобы посмотреть, как тот справится. Скажи Лесу, когда придет с ленча. Я сейчас иду в мэрию, а потом на аэродром.
      - А где Ларкин?
      - У шефа.
      - Что, уже просит повышения оклада?
      - Выслушивает обычные нравоучения. Я пытался его немного подготовить. Если он останется в живых, то возможно, задержится надолго.
      Джим Ларкин появился неожиданно и выглядел помятым. Длинные каштановые волосы беспорядочно свисали на воротник. Морщины у носа пролегли ещё глубже. Серый костюм выглядел так, будто он провел в нем ночь, причем долго не мог уснуть. Он молча подошел к своему столу.
      Смат внимательно посмотрел на него:
      - Вы остаетесь или уходите?
      Ларкин неуверенно улыбнулся.
      - Если вы не захотите остаться, мы вас поймем. Послушайте, Джим, я должен идти. Лес скоро вернется с ланча. Сходите с ним в суд, возьмите парочку случаев на пробу. Осмотритесь. Договорились?
      - Ладно.
      Смат вышел. В комнате остался только высокий молодой человек с рыжей шевелюрой. Казалось, он был весь в веснушках - хотя веснушек у него не было. Он молча читал заправленный в машинку лист бумаги. Ларкин распаковал свою переносную пишущую машинку. Через какое-то время их взгляды встретились.
      - Вы уже знакомы с Лесом?
      - Еще нет.
      - Я вас познакомлю. Меня зовут Брюс Норт. Вы попали в мертвый сезон.
      - Да, здесь спокойно.
      - Здесь так уже давно. Мы вечно ждем чего-то, но ничего не происходит. Лес скоро придет. Что сказал шеф?
      - Мистер Адамсон? Рассказывал мне о порядках. Когда сдают материал в набор и так далее.
      - В этом городе ничего не происходит. Единственное, что нас спасает, судебные слушания. Две трети дел приходит из других мест, но мы все равно про них пишем. Мы просто вынуждены, иначе нечем заполнять страницы.
      - Никаких скандалов среди властей, в обществе?
      - Да нет, местный репортер отрабатывает свой хлеб. А вы работаете в новостях? Впрочем, не позволяйте мне портить вам настроение. Я здесь вместо ложки дегтя, - он улыбнулся неожиданно лучезарно. - Кроме того, я веду колонку кино. Если понадобятся билеты, скажите.
      Когда они с Картером отправились в суд, Ларкин имел возможность ещё раз осмотреть город. Главная улица была неровной и изобиловала неожиданными поворотами, которые, как догадался Ларкин, в час пик представляли немалую опасность для пешеходов. Сейчас, однако, все было спокойно. Пара автобусов, женщины в бигуди, выглядывающие из окон, арка старинных ворот, перекинутая через улицу, часы на которой как раз пробили половину.
      - Не очень-то людно, - заметил он.
      - Простите?
      - Улицы почти пусты.
      - Гм... Магазины сегодня закрываются рано, но и в противном случае народу здесь немного.
      - А как здесь летом?
      - Повеселее. Иногда приезжают музыканты с концертами.
      - Далеко отсюда до пляжа?
      - Десять минут, - Картер махнул рукой, - вон туда.
      Зал заседаний и коридор странно извращали происходящее и превращали истину в скучную волокиту. Картер взял себе первые дела, и Ларкин смог осмотреться. Кроме них и одного репортера на скамейке для прессы никого не было. Позже пришел ещё один репортер из газеты соседнего городка. Интересный случай, пояснил он, важный в своем контексте.
      - А своих дел вам что, недостаточно? - обиженно спросил местный репортер.
      Спустя четыре минуты, к разочарованию репортеров, дело было закрыто. Приезжий репортер сразу исчез. Картер бросил взгляд на местного коллегу и предложил Ларкину продолжить. В четыре они пошли выпить чая.
      - Хулиганы в разгар летнего сезона... Они опасны?
      - В общем нет. Наделают шума, что-нибудь разгромят, иногда устроят поножовщину. Короче, не хуже, чем обычно.
      - Молодой человек - кажется, его зовут Брюс Норт - сказал, что у вас часто возникают трудности из-за отсутствия материала.
      Картер посмотрел в чашку:
      - Да, так тоже можно сказать. Но все-таки мы выпускаем газету.
      Он поднял глаза на Ларкина. Картер был очень крупным, его широкие плечи, казалось, могли нести на себе весь мир. Разговаривал он сдержанно и терпеливо. Определенно, он нравился Ларкину.
      - Как удается здесь делать газету, выходящую три раза в неделю?
      Картер, качая головой, помешал чай.
      - Прибыль, я полагаю. Мы сами с этого ничего не имели.
      - А теперь?
      - Я не знаю секрета больших тиражей.
      - Вы здесь давно?
      - Восемь лет, - Картер отложил ложечку и стал считать по пальцам. Даже девять. Я из ветеранов. Вы тоже где-нибудь работали?
      Ларкин рассказал, и Картер заметил:
      - Я знал одного человека из "Эхо". Айвар Смит. Вам это имя знакомо?
      Чай Ларкина выплеснулся на стол. Картер поднял чашку и дружелюбно заметил:
      - У блюдец есть свои преимущества. Подождите, сейчас официант вытрет.
      - Прошу прощения. Вы не обожглись?
      - Нет. Пойдемте, сядем за другой столик. Там никого нет. Вы женаты?
      - Нет. А вы?
      - Четверо детей, - Картер едва заметно улыбнулся.
      - Четверо! Неудивительно, что вы остепенились. Вам интересны судебные заседания?
      - Это моя профессия, - вздохнул Картер. - Официально моя должность репортер уголовной хроники, но таким здесь работы не найти. Чтобы остаться на плаву, я наблюдаю, что происходит с мелкими мошенниками с большими аппетитами. А попутно заполняю газетные колонки информацией, про дефицит которой вы как раз упоминали.
      - Судя по сегодняшнему выпуску, вы делаете гораздо больше, чем обязаны.
      Картер помахал рукой.
      - У нас ещё проблема с транспортом. Смат творит в этой области настоящие чудеса.
      - Он говорил о каком-то аэродроме?
      - О нем практически никто не знает. Он в нескольких милях от города. Его построили ещё в тридцатые, а теперь используют только для воскресных полетов. Иногда ещё для гонок на картах или конных скачек. Кстати, где вы живете?
      - На Бакл Стрит.
      - Да? Тогда вам до работы недалеко.
      Судебные слушания заканчивались в пять вечера. Они вернулись в редакцию, чтобы написать отчеты.
      - И все приукрасить, - добавил Картер. - Мы расписываем даже обычные пьяные драки, а уж тяжкие телесные повреждения для нас вообще лакомый кусочек. Ваш последний случай, кстати, не без этого.
      - По-моему, это трагедия. Я думаю, он не хотел её поранить.
      - Нет, это чистой воды жестокое насилие. Должно хватить на восемь абзацев.
      В семь часов Ларкин попрощался с Картером у его машины. По дороге он купил табак, три коробка спичек и плитку молочного шоколада. Пройдя с полмили, он растерянно огляделся по сторонам и понял, что заблудился. Какой-то парень на местном диалекте объяснил ему, что Бакл Стрит - это назад и немного левее. Без четверти восемь он, наконец, нашел свой дом. Только поднимаясь по лестнице, Джим понял, как устал.
      Услышав его шаги, хозяйка вышла из гостиной.
      - Длинный день, мистер Ларкин?
      - Очень длинный.
      - Чего-нибудь хотите?
      - Нет, спасибо, миссис Кеттл.
      - Вам нужно только сказать.
      - Спасибо большое.
      - Тогда вы, наверное, сами себе приготовите?
      - Да. Спокойной ночи, миссис Кеттл.
      В своей комнате он задумчиво посмотрел на газовую плитку, потом сел на кровать и съел четыре дольки шоколада. Чувствуя себя виноватым, он все же подогрел молоко, отрезал кусок черствого батона, лежавшего на комоде, и намазал его маслом. Потом доел шоколад, ещё час почитал, разделся и лег спать.
      В этом городе ничего не происходит.
      Он два раза чихнул и заснул.
      На следующее утро Смат торопливо подошел к нему.
      - Джим, хорошо, что вы пунктуальны. Можете пойти сегодня в суд? Лес занят убийством.
      - Убийством?
      - Убийством девушки. Ее нашли на пляже... Согласно ненадежным, как всегда, источникам, она практически разрезана на части.
      Ларкин провел все утро в суде. Приезжий репортер сидел на другом конце скамейки, видимо, в плохом настроении. Был только один случай, о которой стоило упомянуть: рассматривали дело неуклюжего парня, совершившего кражу и пристававшего к двум женщинам. Тот тупо выслушал приговор - восемнадцать месяцев лишения свободы - вежливо поблагодарил судью, и тут его нервы не выдержали. Когда его выносили, все его тело дрожало и корчилось, словно пытаясь избавиться от пут. Когда Ларкин шел на обед, он увидел парня лежащим в вестибюле на двух стульях в окружении полицейских.
      Картер сидел в редакции и усердно печатал. На столе Ларкина лежала записка: "Позвонить редактору". Он позвонил, и чей-то усталый голос спросил его о возрасте вчерашней ответчицы в суде. Потом он засел за репортаж, не обращая внимания на шум в комнате. Там было полно незнакомых. Пришел Смат и спросил Ларкина, справился ли он.
      - Да, все в порядке. Ничего особенного не случилось.
      - Гм-м. Вы идете обедать? Мы обычно питаемся в "Якоре".
      "Якорь" находился на Хай Стрит, плотно зажатый обувным магазином с одной стороны и продуктовым с другой, весь из сверкающего хрома и бетона, привлекательный, как реанимационная палата. Смат заказал Ларкину пиво. Крупный юноша с огромными черными бакенбардами в оранжево-горчичном свитере, из-под которого выглядывала светло-лиловая рубашка, констатировал, что Ларкин наверняка уже спрашивал себя, происходит ли в этой дыре хоть что-нибудь.
      - Я думал, как раз произошло...
      - Что?
      - Девушка на пляже...
      - Ах, это... Спятивший маньяк. Чтобы встряхнуть это болото как следует, нужно что-то покруче. Дождитесь случая.
      - Здесь все так говорят, - Джим покачал головой. - Город действительно вымер?
      - Вы ведь Джим Ларкин, так?, - не отвечая, спросил юноша. - Банти мне вас показывала.
      - Вы, к сожалению, меня несколько опередили.
      - Я?
      - Мне вас не показали.
      Парень захохотал и ударил его по плечу.
      - Елы-палы, Джим, вы мне нравитесь. Эй, Смат! Хотите немного опередить кого-нибудь? Напомните, чтобы я вам рассказал, - он пролил пиво на ковер.
      - Наверное, это звучит немного высокопарно.
      - Это просто великолепно! Вас здесь недоставало.
      - Позвольте, я вмешаюсь, - сказал Смат. - Джим Ларкин - Джонатан Хессенбергер. Это не псевдоним, но для подписи в газете слишком претенциозно, поэтому под своими жалкими подобиями фельетонов он подписывается как Джон Хесс. Устно это сокращается в Джесс, а если вы придумаете что-нибудь ещё короче, все будут очень признательны.
      - Короче этого мне ничего в голову не приходит.
      - Впрочем, не все ещё потеряно. Как только придет вызов из "Экспресса", Джесс уедет в столицу.
      - Вы когда-нибудь работали в Лондоне, Джесс?
      - В ежемесячнике. Это было не...
      - Правда? Вы обязательно должны мне рассказать. А, вот и Лес.
      Картер присоединился к людям в баре, взял обеими руками большую кружку пива и терпеливо отвечал на вопросы.
      - Девушке на вид девятнадцать лет. Личность ещё не установлена.
      - Много крови?
      Картер, не отвечая, занимался орешком, который, выскользнув из его рук, упал на пол.
      - Хватит, Лес, кончай! Где жуткие подробности?
      - Прочтите газету.
      - Вот черт упрямый! Ее действительно разрезали пополам?
      - Грегори про это не особенно распространялся.
      - Черт! Ты же был с ним все утро! О чем вы разговаривали? Про приливы и отливы?
      - Как ни парадоксально, и про это тоже, - Картер потянулся за вторым орешком. - Инспектор поднял всех на ноги.
      - Вот как? Они боятся, что это не последнее убийство?
      Картер поднял кружку и опустошил её одним глотком.
      - Теперь вы понимаете? - спросил Джесс. - В этой дыре так долго ничего не происходит, что все к этому привыкают. А когда что-нибудь случается, то обязательно плохое. Даже страшно, что про это придется писать.
      - Кстати, про плохое, - обратился Смат к Картеру, - что у нас есть?
      - Леденящая душу и тело прохлада, в которой лежал труп, бросил Джесс. - Ждите большого иллюстрированного выпуска в следующем месяце. Пятна крови на прекрасной трехцветной печати.
      Картер спокойно перечислил:
      - Люди, обыскивавшие пляж. Носилки, чем-то закрытые, которые проносят мимо. Врачи сделали все, что могли.
      - Чушь! - Джесс кивнул бармену, - Если бы он действительно толком знал свое дело, он распилил бы жертву и сделал из неё двух.
      Лицо Смата внезапно просветлело
      - Слава Богу, - радостно воскликнул он, - у нас есть заголовок!
      2.
      Статья Картера появилась на следующее утро. Хотя все дневные газеты написали про убийство, подробности горожане искали в "Ревю".
      - Отличная работа, Лес, - похвалил Смат.
      - Я только что видел в коридоре шефа, - рассказывал Джесс, - Его угрюмая физиономия просто светилась. Мне даже на секунду показалось, что он улыбается.
      - Вот так и становится ясно, кого могут радовать лужи крови.
      - Пару дней можно не беспокоится о новостях.
      - Эй, Лес, а правда, что её голова лежала отдельно от всего остального?
      - Подождите официального сообщения Грегори.
      - Да оно давно уже должно было появиться!
      Картер задумчиво сидел перед машинкой и смотрел на заправленный лист бумаги.
      - Ну а что дальше, Лес?
      - Несчастный отец рыдает: "Этот проклятый психопат должен быть пойман!"
      - Для этого сначала нужно найти папашу, - Смат кивнул Ларкину. Сходите и сегодня в суд? В обед я пошлю кого-нибудь вам на смену. Тогда вы сможете поддержать Леса, если понадобится.
      Когда Ларкин выходил, вошла какая-то девушка. "Простите!" пробормотал он, когда дверь внезапно вырвалась из его руки и ударила её по лодыжке. Стук двери поглотил его слова. Внизу он взял себе из стопки экземпляр свежего номера.
      Ожидая начала заседания, он прочитал статью Картера, занявшую четыре колонки. Заголовок дали в три строчки и поместили текст на внутреннем развороте, в сопровождении размытых фотографий, на которых мало что можно было разглядеть. Ларкин узнал, что до сих пор не удалось установить личность убитой. Предполагали, что она направлялась в город. Опознание затрудняли размеры и количеств ран. Тело было обезглавлено, лицо изуродовано... Но уже после смерти, как показала паталогоанатомическая экспертиза.
      На девушке были брюки и длинное пальто. При ней не нашли ничего, кроме небольшой суммы наличными. Предположительно, она переночевала под открытым небом. Могло ли быть так, что её сначала убили, а на пляж доставили после? Выходило, что нет - из-за пятен крови рядом с телом. Оно лежало чуть выше полосы прибоя.
      Мистер Ф. П. Гарднер, глава адвокатского бюро, сделавший эту ужасную находку во время утренней прогулки, сообщил "Ревю", что...
      Ларкин отложил газету в сторону. Сосед-репортер пришел со стопкой газет, среди которых не было только "Ревю". Он был, однако, более разговорчив, нежели обычно, и сообщил много сенсационного о ранениях девушки. Ясно было, что за завтраком он подробно прочитал статью Картера. Ларкин выслушал его версии, избегая выражать свое мнение на этот счет, и конспектируя попутно ход процесса.
      Когда он пришел в "Якорь", его подозвал Картер:
      - Вы идете сегодня со мной?
      - Смат меня предупредил.
      - Тем лучше. Я просил его.
      - Вы должны помнить, что я здесь новичок...
      - У вас есть опыт. Эти детишки, - Картер снисходительно повел плечом, - очень стараются, но этого мало. Они не внушают доверия. Когда людям есть что сказать, особенно в таком случае, они предпочитают более солидных слушателей. Но перейдем к делу: история может затянуться надолго. Я говорил с Грегори. Это начальник местной полиции. Он связался с вышестоящими инстанциями... Сюда присылают одну из крупных шишек.
      - То есть Грегори зашел в тупик?
      - Вы понимаете, у Грегори ничего нет. Ни орудия убийства, ни отпечатков пальцев, ни даже мотива. Это могли быть наркотики, это мог быть побег - а муж прячется. С другой стороны... - Картер сделал глоток, - это может стать историей года. Если так, то крупные газеты пришлют своих репортеров.
      - А я тут причем?
      - Я буду держаться Грегори. Если вы станете следить за всем остальным, мы вместе раздобудем столько информации, что в субботу сможем выйти очень большим тиражом.
      - Если до тех пор не сцапают мужа.
      - Я почему-то думаю, что муж здесь не при чем, - Картер медленно покачал головой.
      Ларкин заметил:
      - У вас получилась неплохая статья. Жаль, что фотографии не вышли.
      - Не хуже, чем обычно. В конце концов, единственное назначение газетных фотографий - разнообразить верстку. А роль играет только текст. Если вы не будете ничего больше заказывать, нам лучше идти. В два я встречаюсь с Грегори.
      На выходе их приветственным возгласом встретил Джесс. Одной рукой он обнимал девушку, чью ногу недавно атаковал Ларкин. Ее длинные черные волосы были собраны на затылке и свободно падали на очень длинный серебристо-черный свитер, явно задумывавшийся как короткое серебристо-черное платье. У девушки были тонкие прямые ноги двенадцатилетней девочки. Джесс кивнул. Лицо девушки ничего не выражало: оно не было ни враждебным, ни заинтересованным.
      - Вы ещё не видели места убийства, - сказал Картер, когда они вышли на улицу. - Это на пляже.
      Ларкин кивнул. Они зашагали вдоль берега, где полоса шириной в двадцать футов была отгорожена деревянным барьером. За ним немалое пространство огородили канатом. Несколько полицейских стояли на посту. Был прилив. Солнце тщетно пыталось пробиться сквозь ноябрьский туман. Ларкин мысленно сравнил его с любопытным глазом, вглядывающимся сквозь завесу паутины.
      Они спустились на пляж, обогнули волнорез и Картер показал постовому свое журналистское удостоверение.
      - Не заходите за канат, - попросил тот.
      К ним пробился инспектор Грегори. У него было круглое лицо, округлая фигура, жидкие волосы, обычно зачесанные поперек лысины, теперь были взъерошены ветром и беспорядочно свисали вниз. Он выглядел усталым. Прежде чем приветствовать инспектора, Картер жестом указал Ларкину на место убийства.
      - Есть что-нибудь новенькое?
      Инспектор кисло посмотрел на него.
      - А что?
      Пока Картер объяснялся с инспектором, Ларкина испытующе разглядывал его спутник. Но на пляже, казалось, все упокоилось.
      Картер отделался от Грегори и снова подошел к Ларкину.
      - Они перекапывают весь пляж в поисках оружия. Пока ещё ничего не нашли. Это значит, что они пересчитывают ракушки с острыми краями и бревна плавника с гвоздями.
      - Они знают конкретно, что ищут?
      Картер пожал плечами:
      - Что-то острое, металлическое, смертоносное.
      - Например, хлебный нож, - сказал человек, разглядывавший Ларкина.
      - Мы из "Ревю", - объяснил Картер. - Вы, должно быть, суперинтендант Хатчет?
      - Не только должен, но и есть. Вы написали неплохой отчет, подробный и исчерпывающий. Я уже слышал про "Ревю" от инспектора.
      - Стараемся.
      - Возможно, вы сможете нам помочь. Довольно скоро.
      - Значит ли это, что сейчас у вас ничего нет?
      Суперинтендант устало поднял руку:
      - "Полиция выдвигает различные версии..." - придется удовлетвориться этим, пока мы не найдем что-нибудь более стоящее. Тридцать человек прочесывает город. Если понадобится, выделим еще.
      - Все они ищут орудие убийства?
      - Называйте это просто расследованием. Мы поймаем этого типа.
      Ларкин прокашлялся:
      - А убийца не мог выкинуть орудие в море?
      Суперинтендант с непроницаемым видом склонил голову.
      - Только если хотел, чтобы оно нашлось.
      - Море выкидывает назад примерно половину мусора, - объяснил Картер. Девушку убили во время прилива, при отливе оружие нашли бы сразу.
      - А он не мог приплыть на лодке, убить девушку и потом выбросить оружие на глубине?
      - Полиция, - стойко повторил старший офицер, - выдвигает различные версии.
      - Сэр... - инспектор Грегори взял его за локоть
      - Вы хотите, - прокричал ему вслед Картер, - послать сотрудников проверить каждый дом?
      Инспектор отрицательно махнул рукой.
      - Они что-то задумали, - хмыкнул Картер. - Давайте останемся здесь и подождем.
      - Судя по всему, здесь нечего задумывать.
      Картер посмотрел в сторону постового и сплюнул сквозь зубы:
      - Самое главное - установить личность. Если узнают, кто она, сразу многое станет известно.
      - К примеру, что ей понадобилось ноябрьским вечером на пляже?
      - Примерно в миле от города, там, где обычно тусуются хиппи.
      - Может, она поссорилась со своим дружком?
      - Лихой парень, - протянул Картер, - если он так на это отреагировал.
      - Досужие рассуждения, - Ларкин оглядел пляж. - Нашли какие-нибудь следы?
      - Здесь, на гальке? Полицию действительно можно пожалеть.
      Она снова поднялись по лестнице. Ларкин кивнул на зевак:
      - Убийца может быть среди них.
      - Да, - подтвердил Картер, - возможно, он сейчас все это наблюдает.
      Они долго мерзли на холодном ветру. Присоединился приезжий репортер. Картер представил его как Уолли Хупера. Ларкин торжественно пожал ему руку, будто до этого они не сидели часами на одной скамейке. Хупер выглядел внушительно. На холоде его лицо покраснело и почти заледенело.
      - Вы представляете крупные газеты? - спросил Ларкин.
      - И их тоже, - Хупер фыркнул, - Их это не особенно волнует. Еще одно убийство. Как только узнали, что она была одета, тут всякий интерес пропал.
      - В "Миррор" она была "скудно одета", - заметил Картер.
      - Изобретательно, но это от отчаяния. Неперспективное дело, - со знанием объяснил Хупер, - обычные трехдневные поиски, потом полиция сдается.
      - Тут вам виднее, но суперинтендант показался мне человеком, который так просто не сдастся.
      - Хатчет? Вы думаете, он упорен? Да, он загорается, но только на три дня. Он плюется, рычит, пророчит всякие ужасы. Потом едет домой, а местная полиция должна навести порядок. Это значит, что дело кладут в долгий ящик и ждут, пока всплывет что-нибудь, отвечающее их способностям.
      Инспектор Грегори поднялся по ступенькам, подошел к полицейской машине и взял трубку телефона. Он внимательно выслушал собеседника, сказал несколько слов и приказал что-то двум констеблям. Один пошел на пляж и зашептался с суперинтендантом, который подошел с ним к машине. И оба укатили, включив сирену.
      - Очень интересно, - угрюмо проворчал Хупер.
      - Нельзя упускать их из виду. Уолли, можете прихватить меня с собой? Картер повернулся к Ларкину, - Останетесь здесь, Джим, ладно? Следите за происходящим. Встретимся потом в пресс-клубе.
      Ларкин посмотрел вдаль. Потом, скучая, принялся разглядывать зевак и фигуры, ищущие что-то в полосе прибоя. Он надеялся набрести на неожиданную идею, которая ещё никому не пришла в голову, и не спеша зашагал вдоль берега, где наткнулся на троих полицейских, которые перерывали горы мусора. Это навело его на мысль.
      Джим покинул пляж и свернул на улицу, которая вела к центру города вдоль пустующих отелей и пансионов. Скоро он наткнулся на констеблей в высоких шлемах, которые обыскивали парк, просматривали мусор и открывали люки. Он попытался с ними заговорить, но отвечали те односложно и неохотно.
      В четверть седьмого он вернулся в пресс-клуб. Картер как раз заказывал пиво для Смата и Брюса Норта. Увидев Ларкина, он попросил ещё одну кружку.
      - Вы неважно выглядите.
      - Я был с поисковой группой, - Ларкин опустился на стул.
      - Что-нибудь прояснилось?
      - Собственно говоря, нет. Да и Бог с ним. Но у меня появилась идея. Репортаж про технический сторону трехдневных поисков. Это будет интересно?
      - Возможно. Попытайтесь.
      - Кусочек окорока?
      - У меня нелады с желудком.
      - Поиски прекратили с наступлением темноты?
      - Несколько человек продолжали искать с фонариками. Вы что-нибудь выяснили?
      - Да. Личность девушки установлена.
      - Полиция знает, кто она?
      - Кто она была. Ее звали Дорин, она поссорилась со своими родителями в Грантхэйвене. Это деревушка в восьми милях от берега. Она ушла, собиралась переночевать у подруги - так она сказала. Родители не возражали.
      - В чем причина ссоры?
      - Поздно приходила домой или что-то в этом роде.
      - Она пошла к подруге?
      - Нет. Предполагается, что она сразу пришла сюда.
      - У неё были знакомые?
      - Видимо, нет, - с точки зрения её родителей. Они... они немного могут рассказать.
      Ларкин замолчал и подумал о девушке в слишком большом пальто, которая сбежала, чтобы погибнуть на пляже. Через весь бар к ним подошли Смат и Брюс.
      - Завтра ты снова возьмешь Джима с собой?
      - С удовольствием. Может, дело тронется с места. Нам должно повезти. Собственно говоря, Джим хочет кое-что написать.
      Все испытующе уставились на Джима.
      - Да так, просто задумка, - смущенно оправдывался он, что-от вроде хронологического отчета о поисках убийцы с точки зрения полицейского, принимающего в этом участие. Так, будто он сам это описал, понимаете? Я набросал кое-что...
      - Звучит неплохо, - несколько разочарованно протянул Смат.
      - Я не думаю, что у нас было что-то похожее. По крайней мере, в такой форме, - сказал Картер.
      - Что на это сказал Джесс? - спросил Брюс.
      - А что он должен был сказать?
      - Ну да, это не его... Я просто спросил...
      - Пишите, Джим, - заключил Смат. - Шеф сегодня сказал, мы не должны оставлять эту тему до тех пор, пока дело не раскроют.
      Картер поднял брови:
      - А если его никогда не раскроют?
      Смат собрал пустые кружки:
      - Старик, ты же не будешь сомневаться в способностях полиции?
      3.
      Ларкин написал статью. Прочитав её, он в ужасе вычеркнул половину, потом другую половину, потом начал ещё раз сначала. Результат получился удручающим. Он послал его вниз и стал думать о другом.
      Картера не было с самого утра. Смат сказал:
      - Вы понадобитесь ему только после ланча, если понадобитесь вообще. Могу я поручить вам другое дело?
      Ларкин занялся строительным предпринимателем, который вел войну с бюро планирования, потому что хотел снести старое здание и построить на его месте бензозаправочную станцию и зал игровых автоматов. По будням он собирался подавать там сэндвичи до трех часов ночи, а по выходным показывать фильмы на воздухе. Ларкин взял у него интервью и заодно выслушал весьма нелестные высказывания про власти вообще и одного советника в частности, плюс ещё замечания об отсталых взглядах и предрассудках местных жителей, которые в корне пресекали всякую попытку что-нибудь для них сделать. В частности, его проект предотвращал преступность, потому что будь у молодежи место, где встречаться, больше не находили бы на пляже разрезанные на куски тела.
      Правда, потом местные жители разъяснили Ларкину, что они думают про бензозаправки, игровые залы и строителей-предпринимателей. "Если не будет всего этого, - объяснила рассерженная семнадцатилетняя девушка, - то сюда не будут заезжать маньяки, убивающие молоденьких девочек."
      Он вернулся в редакцию в отличном настроении, коротко описал все это, оставив обе стороны искать сочувствие читателей, и выписал несколько высказываний, которые идеально подходили для заголовков, чтобы облегчить редакторам работу. Когда Джим закончил, редакция уже опустела. Он пошел в "Якорь".
      - От Леса ничего, - сказал Смат. - Если вы ему не понадобитесь, я бы поручил вам кое-что, Джим. В клубе для пожилых запланирован концерт...
      - Ради Бога, Смат, - вмешался Джесс, проходивший мимо с полным стаканом, - он должен прямо сейчас начать отказываться?
      - Ну ладно, - дружелюбно буркнул Смат, - если Джим не может, пойдешь ты.
      Когда Джесс прошел мимо, он спросил:
      - Вы не воспринимаете это как подколку с моей стороны? Каждый из нас должен когда-нибудь через это пройти.
      - Конечно нет.
      - Некоторые из наших сотрудников содрогаются от ужаса, стоит им только услышать слово "работа".
      - Это естественно, когда ты ещё молодой, - снисходительно заметил Ларкин.
      - Не знаю. Или к этому со временем привыкаешь? В любом случае, когда я стану вас слишком нагружать, скажите. Для меня в новинку иметь под рукой надежного человека.
      - Похоже, вы из одной крайности впадаете в другую, констатировал Джесс, который шел обратно.
      - Знаете, не говоря уже о Лесе и обо мне...
      Вошел Лес Картер. Он сразу подошел к бару и заказал виски с содовой. Опустошив стакан, заказал ещё один. Смат, нахмурившись, наблюдал за ним.
      - Что с тобой, Лес?
      Картер поставил стакан на полированную стойку бара, упал на стул и залпом осушил ещё один стакан. Ларкин взглянул на Смата и подошел к Картеру.
      - Я сегодня понадоблюсь?
      - Дело обстоит именно так.
      - Только не говори мне, что полиция нашла наконец улику, которая ведет прямо к убийце, - крикнул ему Смат.
      - Спроси у Грегори. Хотя сейчас он сильно занят...
      - Если нужно раскрыть убийство...
      - Два.
      - Что?
      В баре повисла тишина. Джесс с друзьями мгновенно обернулись.
      - Убили ещё кого-то?
      - Кого?
      - Где?
      Картер отставил стакан:
      - На пустыре за "Паласом". Ее нашли сегодня утром.
      - Снова девушка?
      - Ей около шестнадцати.
      - Кто её нашел?
      - Домохозяйка. У неё до сих пор истерика.
      - Тот же самый... способ?
      - Сходный, - Картер внимательно глядел на спрашивающих.
      - Но её же не...?
      - Да, именно, - Картер помолчал. - Только на этот раз отрезали не только голову.
      - О Боже!
      - А что еще? - Смат хотел точной информации.
      - Скажем так: её нашли по частям. Первая часть лежала за какой-то детской песочницей. Потом, в нескольких шагах, ещё один кусок. Остатки лежали как раз у стены. С домохозяйки хватило первой части.
      - Боже всемогущий, - прошептал Брюс Норт.
      - Ты был там? - спросил Смат.
      - Я был с Грегори, когда он получил донесение.
      - Еще виски?
      - Спасибо. Двух достаточно.
      После долгого молчания кто-то спросил:
      - Известно, кто она?
      - Да. Дженни Баркер. Живет на Уолтерс Гроув.
      - Дочь Рона Баркера?
      - Ты его знаешь?
      - Ему принадлежит магазин мужской одежды возле рынка. Он дружит с тем евреем, у которого я покупаю рубашки. - Смат облокотился на край стола, Боже мой, какой ужас.
      Картер замолчал.
      Спустя мгновение Смат буркнул:
      - Теперь его должны поймать. Просто обязаны.
      4.
      Ларкин поговорил с соседями, любопытными и знакомыми.
      От родственников, возникших непонятно откуда, он узнал всю подноготную девушки. Доступ к родителям был закрыт домашним врачом и группой рыночных торговцев. Ларкин выбрал себе цель и перешел в наступление. Спустя полчаса он завоевал симпатии краснолицего торговца овощами, который оказался крестным Дженни Баркер. После долгих уговоров тот сходил в дом за фотографией, стоявшей на каминной полке. На ней красовалось детское лицо с большим ртом и длинными прямыми волосами. Летом, как рассказал торговец, она закончила школу. Только на "хорошо". Умная девочка. Месяц назад начала работать в адвокатском бюро, но потом хотела поступать в художественную школу...
      Смышленая девочка, - сказал адвокат. Очень бойкая, все её любили. Посещала вечернюю школу искусств. Вчера вечером она возвращалась домой, когда... До сих пор не верится... Друзья? Ах...
      Дженни, - сказал директор вечерней школы, - могла бы многого добиться.
      Кто-то из полицейских упомянул про тяжелые увечья. Торговец с рынка выразился иначе. Суперинтендант Хатчет, сопровождаемый Картером, вдруг неожиданно исчез вместе с патрульной машиной.
      Опять натянули ограждения из канатов. Клинья парусины лежали на земле, как разобранные палатки. Ларкин убрал свой фотоаппарат и блокнот и несколько минут постоял на месте преступления. Уже собравшись уходить, он заметил Банти, девушку из редакции. Она стояла по другую сторону барьера, на ней была куртка в заклепках и расклешенные брюки. Ларкин подошел к ней.
      - Я должна сменить вас, - при разговоре она смотрела куда-то в сторону, - Есть что-нибудь новое?
      - Не особо, - он показал рукой. - Полиция очень старается что-то сделать. Я как раз собирался уходить.
      - Вы что-нибудь узнали? - равнодушно спросила она.
      - Так, задал несколько вопросов. Поговорил с родственниками. Ах да, ещё фотография, - он показал фото. Девушка молча взглянула на нее.
      - Тогда я пошел, пока все запишу.
      - Конечно, - она потянулась, - Посмотрим, что мне удастся разузнать.
      - Я бы не задерживался здесь слишком долго.
      Банти промолчала. Джим добавил:
      - Вы видели мистера Картера?
      - Леса? Только что. Он висит на телефоне.
      - Вот как? Ну, я пошел.
      Она не обращала на него внимания. Джим побежал за автобусом и не успел; ещё два автобуса обогнали его, пока он шел пешком. Ко всему прочему начался дождь, нудный ноябрьский дождь.
      Пока ботинки сохли на батарее, он сказал Смату:
      - Расстояния здесь больше, чем кажутся на первый взгляд.
      - Обзаведитесь машиной, Джим. Небольшая автомобилизация пошла бы нам на пользу.
      - У меня просрочены права.
      - Продлите их. Почему вы не сделали этого вовремя?
      Джим рассказал, что задумал написать. Смат потребовал, чтобы он немедленно сел за машинку. Редакторы ругались из-за материалов. Фотография была расплывчатой, но все же годилась.
      - Вы видели Леса?
      - Он был вместе с суперинтендантом.
      - Банти нашла вас?
      - Да. Я... я оставил её там одну, ничего?
      - Банти может за себя постоять.
      Ларкин сразу приступил к работе. Картер пришел как раз тогда, когда он заканчивал. Смат сказал почти механически:
      - Редакторы рвут и мечут, Лес. Тебе оставили шесть колонок. Хатчет нашел что-нибудь?
      Картер сел.
      - Это целый лабиринт со множеством тупиков. Мы обыскали местность, потом уехали и снова вернулись. Это сработало, Джим?
      - Он приманил всех, кто был поблизости. И сцапал всех, имевших к этому отношение, прежде чем они подверглись атаке со стороны прессы. Должно быть, там уже перешли в наступление. Вы собираетесь домой, Джим?
      - Я, наверное, ещё задержусь. Может, помогу с названиями. У редакторов наверняка возникнут какие-то вопросы.
      - Мы могли бы позвонить вам домой.
      - Я подожду ещё немного.
      Джесс вернулся с концерта в подавленном настроении, уселся за свой стол и на протяжении двадцати минут смотрел на листок программы. Картер стучал на своей портативной пишущей машинке, жуя на ходу бутерброд с сыром.
      Неожиданно вернулась Банти. Нечего делать, объяснила она. Ничего нового не предвидится. Полиция на сегодня закончила.
      - В самом деле? - подозрительно спросил Смат.
      - Я договорилась с Грегори, что позвоню ему завтра в шесть, - она остановилась рядом с Джессом и с отсутствующим видом уставилась в свой блокнот.
      Позвонил редактор и спросил, действительно ли Дженни Баркер четыре раза в неделю посещала занятия в художественной школе.
      - Не слишком ли часто? - с надеждой спросил он, - Вы уверены, что она тайно не встречалась с кем-нибудь?
      Ларкин сослался на мнение директора школы.
      - Может быть, с ним она и встречалась?
      - По этой части, - вежливо ответил Джим, - я вам ничего сказать не могу.
      После короткой паузы трубку повесили. Подождав, не будет ли новых вопросов, он по настоянию Смата пошел домой.
      Его внимание привлек возглас. Мимо промчался двухместный автомобиль, над развевающимися волосами Банти Ларкин увидел поднятую в привете руку Джесса. Он кивнул в ответ. Дождь все не прекращался. Он снова не успел на автобус, пошел пешком и потому удостоился встречи с миссис Кеттл на лестничной клетке.
      - Добрый вечер, мистер Ларкин. Я как раз проверяла отопление. И сегодня я запру на засов все двери. Вы же ночью никуда не собираетесь?
      - Нет, миссис Кеттл.
      - Ужасно! И так быстро после первого убийства!
      - Печально, - он оценил расстояние между её бедром и лестницей. Проскочить нереально.
      - Мне рассказали - такая жестокость...
      Он невольно закрыл глаза. Когда он открыл их, её лицо было вплотную рядом.
      - А правда, что ее... разрезали?
      - Об этом всем написано в "Ревю", миссис Кеттл.
      - Теперь всех будут допрашивать, да? Всех-всех, особенно приезжих?
      Он промолчал. Она продолжала таращиться.
      - Да. Они всегда так делают. Приятных сновидений, мистер Ларкин.
      С точки зрения Смата репортаж "Ревю" оставил всю английскую прессу далеко позади.
      - У них есть и другие сенсации, - вслух заметил Брюс.
      - Не отнимай у Смата его звездный час!
      - Да уж, позвольте мне насладиться. Это так редко происходит. Поздравляю, Лес. Изумительный материал.
      Картер поднял взор, в котором светилась мимолетная улыбка.
      - Пусть будет по справедливости. Редакторы привели мою статью в божеский вид, и большая часть информации досталась мне готовой.
      - Нужно и Джима похвалить. Шеф заглянул, немного посмотрел и снова исчез. Это ваша заслуга, Джим - если вы этого не заметили.
      - Должен сознаться, я не был уверен.
      Ларкин погрузился в чтение первой страницы. Полиция, писал Картер, рассматривает случившееся как двойное убийство - это одних рук дело. Суперинтендант Хатчет не выказал никаких сомнений. Увечья были практически идентичны. Правда, на первой жертве одежда была практически не тронута, в то время как на второй... Но эти мелочи не влияли на общую картину: сумасшедший маньяк уже почувствовал - и не раз - вкус крови; теперь во что бы то ни стало его нужно поймать, пока не произошла ещё одна трагедия. Чтобы предотвратить её, всех граждан призывают...
      На довольно сносном фотоснимке была видна Дженни, с надеждой глядящая куда-то поверх объявления в две колонки о сладких кексах Моргана.
      - Все одноклассницы её любили, - сказал её дядя в интервью Ларкину. Улыбающаяся, всегда дружелюбная и готовая помочь...
      Истеричная домохозяйка, миссис Бетти Симпсон с Роуэн Авеню, была все ещё не способна к какому-либо заявлению.
      Смат сел на стол Картера:
      - Когда ты пришел в "Якорь", на тебе лица не было. Как думаешь, как себя чувствует эта женщина?
      Картер ответил, что предпочитает об этом не думать.
      Ларкин спустился вниз, чтобы взять несколько газет - просила миссис Кеттл. Возвращаясь, он услышал голос Джесса:
      - Я знаю. Ну и что? Ведь не должен же он один выпускать эту чертову газету, так?
      - Кто-то же должен этим заниматься.
      - Замечательно. Но кто здесь главный по большим статьям?
      - Это была идея Джима.
      Когда Ларкин прошел к своему столу, все замолчали. Брюс Норт и Смат стали обсуждать распорядок дежурств на выходные. Джесс подошел к Банти и стал о чем-то тихо говорить, пытаясь занять собой все пространство вокруг её места.
      Картер вышел. Он хотел ещё раз побывать на местах преступлений.
      Полиция, как прочитал Ларкин, собиралась допросить всех, кто общался с Дженни в последние недели. Абсолютно всех, невзирая на пол и возраст. Место убийства девушки исследовалось по новейшим методикам. Почва дала не слишком много информации: смесь гравия, камней и известняка, затоптанная посетителями рынка и соседскими детьми. Пятна крови собираются послать на анализ. Возможно, сам убийца был ранен. Одновременно искали одно, может быть, два орудия убийства.
      - Вам нравится ваша статья, Джим? - неожиданно спросил Смат.
      - Ее напечатали?
      - Пятая страница, подпись полностью.
      Ларкину показалось, что статья получилась лучше, чем он предполагал.
      - С того момента, как вы про это написали, это стало актуальным, заметил Смат, - Как чувствует себя человек, когда его статьи занимают три полные страницы?
      - Кажется, некоторым это не слишком понравилось.
      Смат покосился на него и таинственно усмехнулся:
      - Не слушайте Джесса.
      - Он на меня немного злится? Я думал...
      - Формально он отвечает за большие статьи. Понимаете? Когда он кричит, защищайтесь. Или посылайте его ко мне. Может, пинок в зад подействует на него благотворно.
      - Я не хотел, чтобы кто-нибудь имел что-то против меня.
      - А кто имеет что-то против вас? Да, собственно говоря, вам пора. По субботам здесь никто не сидит дольше одиннадцати. Дежурная - Банти. Ах да, я распределил вас на завтрашнее утро. Мне жаль, но другого выхода нет. Заработайте немного сверхурочных - лишний фунт не помешает.
      Шагая к выходу с портативной пишущей машинкой и пачкой газет, он остановился возле Джесса.
      - Кажется, я посягнул на вашу территорию.
      - Что? - когда тот поднял взгляд, выражение его лица было даже поощрительным.
      - Я сначала не понял, что здесь все поделено.
      - О чем это вы?
      - Моя статья про полицию.
      - Ах, это! Господи! Можете писать обо всем, что угодно. Кстати, Джесс с сияющей физиономией откинулся назад, излучая дружелюбие, - как вам это понравится: "Секретная информация о наркотиках и убийстве. Наркодельцы и молодежь."
      - Я вообще ничего не слышал про наркотики.
      - Мы с Банти подумали... Мы подумали, что можно сделать из этого настоящую сенсацию.
      - Но нет никаких доказательств, - осторожно заметил Ларкин, - что это дело связано с наркотиками.
      - Но и доказательств обратного нет, верно? Какая разница? Мы приведем несколько фактов, приукрасим парочкой спекуляций, сделаем из этого всего кашу... Людям нравится подобное дерьмо.
      - В таком случае я бы с удовольствием к вам присоединился.
      - В самом деле?
      - Почему нет? У вас есть какая-нибудь информация?
      - Я знаю нескольких типов. Пойдемте с нами, Джим, когда мы начнем охоту. Возможно, вам понравится.
      - Я подумаю, - улыбнулся Ларкин.
      Разворачиваясь, он заметил гримасу, которую Джесс скорчил Банти. Он покинул комнату, больше не оборачиваясь.
      4.
      После полудня двухэтажный автобус отвез его по прибрежному шоссе в соседний город. Во время прогулки по берегу он подглядел через дыру величиной с тарелку, что оказался недалеко от места убийства. Канаты ограждения ещё не сняли: одинокая фигурка констебля мокла под моросящим дождем.
      Пару часов он отдыхал душой среди стен и бастионов старой крепости, которые перенесли его на семь веков назад. Потом проголодался и нашел на одной из извилистых улочек кафе, где заказал чай и тосты.
      - Вы сегодня пятый посетитель, - сказала хозяйка.
      - Здесь довольно тихо, когда не сезон, да?
      - Сама не понимаю, почему не закрываюсь. Мне нравится общаться с гостями, тогда не так скучно. Но сегодня только и разговоров, что про убийство на пляже.
      - Да. Ужасная история.
      Она бросила нож на тарелку.
      - Для газет просто лакомый кусочек. У этих чудовищ подобные мысли и возникают, когда они почитают про такие случаи в газете.
      - Я тоже считаю, что это приносит скорее вред, чем пользу.
      - И зачем вообще существует такая вещь, как пресса?
      - Но люди хотят получать информацию.
      - Им нужны факты, не больше.
      - Но мы... Я не думаю, что газетчики делают это специально.
      На обратном пути стемнело, и в автобусе он оказался единственным пассажиром. Кондуктор остался на передней площадке и, ворча и плюясь, сортировал проездные талоны. Ларкин сидел неподвижно, парализованный странным ощущением, которое нахлынуло с ночной прохладой и накрыло с головой. Он подумал о причине. Хозяйка кафе? Ее голос? То, как она произносила согласные? Нет, просто голос. Чтобы развеяться, он развернул "Ревю" и ещё раз перечитал сначала свою статью, потом статью Картера.
      - Отвратительно, верно? - рядом стоял молодой кондуктор с дружелюбным лицом. Он кивнул на газету:
      - Они изрядно порезвились.
      Ларкин согласился.
      Кондуктор стал читать вслух через его плечо:
      - "Большое значение придается тому, что сузилось поле поисков... Призыв к общественности... Каждая даже незначительная деталь..." Они просто в отчаянии, да? "Кремовый лимузин, может быть "форд" обычной модели, который днем раньше видели недалеко от "Паласа"..." Кто сможет вспомнить такое?
      - Такое случается. Это просто удивительно.
      - Скорее всего, полиция просто хватается за соломинку. Хотя иногда это срабатывает. Но не хотел бы я за это отвечать, когда не знаешь, как взяться за дело. Хотя я знаю, что бы я сделал. Я бы собрал всех холостяков и хорошенько бы их прижал.
      - Вы женаты?
      - Уже три года, - гордо кивнул кондуктор, выглядевший лет на восемнадцать.
      Ларкин снова погрузился в "Ревю", где на второй странице обнаружил свой репортаж про бензоколонку. Четыре полные колонки. Тихое удовлетворение разлилось в его душе и прогнало овладевшую им вялость. Кондуктор снова ушел вперед. На следующей остановке Ларкин вышел.
      Он нашел дорогу к пресс - клубу. Брюс Норт был с коренастой курносой блондинкой, которая вела себя довольно кокетливо. Они были празднично одеты и явно собирались продолжить вечер где-то еще. Картер вел доверительный разговор с барменом. Ларкин заказал выпить. Подружка Брюса вежливо поблагодарила за фруктовый сок. В клубе царила типичная пошлая субботняя скука.
      - Вы работали? - спросил Брюс.
      Джим помотал головой и спросил в ответ:
      - А вы?
      - Если считать работой просмотр футбола. В спортивной редакции никого не осталось, и я взял это на себя.
      - Ну и как?
      - Замечательно - но не для нас. "Рейнджеры", как обычно, откатываются назад.
      Они немного поболтали про футбол; потом Брюс отклеил блондинку от её стакана и сообщил, что им пора идти.
      - В "Эмпайр" сегодня дают бал для прессы. Вы пойдете?
      - Я не знал. Честно говоря, я не слишком расположен к балам.
      - Я так и думал, - хмыкнул Брюс, - Тогда до понедельника. Не напивайтесь.
      Ларкин пожелал приятно провести вечер. Когда они ушли, атмосфера стала ещё более пошлой. Картер отделился от стойки и подошел к нему.
      - В другое время здесь оживленнее. Сегодня этот клуб не выдержал конкуренции.
      - Я про это уже слышал.
      - Я думал, вы тоже пойдете.
      - Я только что узнал об этом от Брюса.
      - Мне нужно было вам сказать, - Картер сел и широко улыбнулся. Задумчивое открытое лицо мгновенно преобразилось. - Мы все погружены в собственные дела.
      - Ах, да это не важно. Вы идете?
      Картер покачал головой:
      - Моя жена по горло занята детьми. Да и я, впрочем, совсем разбит, целый день на ногах.
      - Наблюдали за охотой?
      - Это только называется охотой. Бессмысленная беготня следом за криминальной полицией, которая скрывает от английской прессы полное отсутствие результатов.
      - Это дает вам какие-то шансы?
      Картер постучал квадратными ногтями по стакану:
      - Легче найти иголку в стоге сена. Но...
      - Но?
      - У меня такое чувство, что Хатчет и его команда скоро получат новое дельце.
      - Вот как? Вы думаете, будет ещё одно убийство?
      - Закон повторения. Если он не совершит третьего убийства, я съем свою пишущую машинку.
      - Что вы имеете в виду под "скоро"?
      - Ну, точных предсказаний я бы делать не стал... Скажу только... что все к этому идет.
      Ларкин задумался.
      - Снова таким же способом?
      - А к чему ему эксперименты? Пока все сходит с рук.
      - А он не сломается?
      - Ага, - Картер сделал глоток, - такая возможность всегда остается.
      - В городе когда-нибудь случалось что-то подобное?
      - Насколько я знаю, нет.
      - Это бессмысленно. Чистая, ничем не мотивированная жестокость. Если бы речь шла о сексуальных мотивах...
      - У некоторых в этой области свои, особенные прихоти, заметил Картер.
      - Да, я знаю. Вы, конечно, правы, - он не знал этого и никогда бы этого не узнал, но убедил себя, что понимает. Должно быть, все матери в городе в панике... Может выйти неплохой сюжет.
      - Уже вышел, но ведь трагедия продолжается! Над этим стоит призадуматься.
      - А что на это говорит ваша жена?
      - Она предпочитает держать себя в руках и делать вид, что её это не касается.
      - Предположим, он кого-нибудь убьет, - сказал Ларкин после некоторой паузы, - Что предпримет полиция?
      - Ничего принципиально нового. Что ещё они могут предпринять? Они все время отстают в игре на два хода, - Картер подался вперед. - Я, пожалую, сделаю ещё одно предположение. Где и когда бы это не произошло, расчленение зайдет куда дальше.
      - Вы полагаете? - Ларкину стало не по себе.
      - Чистая логика. Сначала обезглавливание, потом в качестве отрадного разнообразия отделение некоторых частей тела. Дальше будет... Ну, думаю, не стоит перечислять все возможные варианты.
      - Я принесу нам бренди, - сказал Ларкин. Когда он возвращался, Картер достал из футляра пишущей машинки свой блокнот.
      - Не хочу совать нос в чужие дела, но вы уверены, что все мне рассказали? Или что все отражено в ваших материалах?
      - Я уверен. Дайте подумать.
      - Разумеется. Я просто хотел знать, все ли мы рассказываем друг другу. И не думайте об этом до понедельника. Как вам здесь нравится?
      - Хуже, чем по рассказам. Но по мне так и это ничего.
      - Вы говорили, что приехали с севера?
      - Я там долго работал.
      - Меня это, конечно, не касается, но почему вы перебрались на юг?
      - Я... У меня не складывались отношения с людьми.
      - Здесь, кажется, вы сошлись почти со всеми.
      - Не знаю, - Ларкин разглядывал окурки в пепельнице. Джессу я уже успел наступить на мозоль.
      - Я слышал. Не расстраивайтесь. Джесс колючий снаружи, но внутри мягок, как масло. Ему нужно ещё подрасти. Может быть, Банти его приручит.
      - Она кажется очень старательной.
      - Она всегда находит дорогу, даже когда не знает, куда ей нужно, Лесли посмотрел на часы. - После восьми здесь станет совсем скучно. Как думаете, может, нам все-таки сходить на бал прессы?
      - Но я не одет для такого случая, к тому же у меня нет билета.
      - У меня тоже. Но это неважно. Никто не придает этому значения. Смат сидит на контроле, он нас пропустит.
      Почему нет, подумал Джим. Действительно, почему бы и нет?
      Чтобы проникнуть в зал "Эмпайра", который находился над рядом магазинов, им пришлось преодолеть множество лестниц и пробираться сквозь темные гримерки мимо множества юных красоток в суперкоротких платьицах.
      - Я действительно не знаю, удобно ли, - занервничал Ларкин и остановился на последней ступеньке.
      Картер без колебаний шел дальше. У двери стоял Смат в смокинге. Одной рукой он обнимал даму, другой позвал их внутрь и отклонил купюру в один фунт, которую протянул Ларкин.
      - Чудесно, что вы все-таки смогли прийти, Джим! - закричал он, как будто Ларкин целый день только и делал, что отклонял бесчисленные приглашения.
      Среди пар, кружащихся на танцплощадке, он узнал только Брюса с его кокетливой блондинкой, которая вдруг показалась вдвое старше. Когда он подошел к бару, Картер уже заказал себе выпить. Напрягая голосовые связки, он сказал:
      - Здесь слишком много людей, которых я не знаю.
      - Да, куча народу, которого не знает никто, - кивнул Картер, неутомимо перекрикивая электрические гитары и ударника. - Контакты в среде репортеров таким образом не завяжешь. Но, собственно говоря, здесь вся английская пресса, не забывайте этого.
      Ларкин постукивал ногой в такт мелодии, приглядывался, прислушивался и, ни о чем не думая, осушил стакан бренди. Теперь гитары звучали куда мелодичнее. Дама в километрах тюля и лилового кружева взобралась на эстраду и что-то мрачно зашептала в микрофон. Он присоединился к восторженным аплодисментам и выпил ещё бренди. Несколько сослуживцев посмотрели в его сторону. У него появилось неприятное ощущение, что ему закрыт доступ в тот круг избранных, к которому принадлежали они все. И даже смех его, казалось, звучал уж очень неестественно. Неожиданно он заметил, что перед ним стоит Джесс.
      - Вот уж не ожидал вас здесь увидеть!
      - Я... мы решили это в последний момент, - он оглянулся и увидел в другом конце бара Картера, разговаривавшего с узколицым мужчиной.
      - Осторожней, Джим. Остерегайтесь внезапных решений, его глаза, казалось, зафиксировались на точке в середине лба Ларкина, - Вы поняли, что здесь полиция?
      Теперь Джим заметил за спиной Джесса Банти, посасывающую сразу из двух соломинок, торчащих из бокала.
      - Правда?
      - Грегори прислал несколько человек. Надеется, что они найдут какую-нибудь зацепку.
      - Довольно безнадежное занятие, да?
      - Да, но что за материал! "Полиция подслушивает на балу". Честно говоря, все это только показуха. Они, должно быть, заняты совсем другим.
      Банти наблюдала за гитаристами. Ее короткая юбка была слишком узкой и подчеркивала тонкие детские ноги. Но зато выше, должен был признать Ларкин, она была сложена куда эффектнее. Гладко зачесанные темные волосы поддерживал черный обруч, придававший ей вид индианки. Он ещё никогда не видел румян на её щеках. Она явно наслаждалась отдыхом.
      - Что им ещё остается делать, кроме как ждать очередного убийства! воскликнул Джесс.
      - Вы тоже так считаете?
      Джесс растопырил длинные, костлявые пальцы:
      - Этого типа не найти ни на почте, ни в супермаркете, ни в банке. У них нет ничего, вообще ничего.
      - Если они найдут оружие...
      - Что бы вы сделали, если бы расчленили кого-то мясницким ножом?
      - Не знаю. Спрятал бы его...
      - Правильно. А где?
      - У мясника?
      - Опять верно. А потом вы затаитесь. И нет никаких доказательств.
      - Они ищут мясницкий нож?
      - Это могло быть любое приличное лезвие. Чик-чик - и в магазин, вот что я имею в виду...
      - Простите, - Ларкин покосился на девушку, - вы что-то мрачно настроены.
      - Мое сокровище, благими намерениями вымощена дорога в ад. Итак, Джим, им остается только шататься вокруг, потеть и ждать развития событий.
      - Не возражаете, если я приглашу вашу подругу на танец?
      - Что? Разумеется. Только верните.
      Банти шагнула на танцплощадку, он последовал за ней. Ритм гитар за двадцать минут не изменился, и он успел краем глаза понаблюдать, как танцуют другие. В любом случае, они не подходили друг к другу близко, и чаще находились ближе к чужому партнеру, чем к своему. Он усвоил манеру и встал, подергиваясь, перед толстой девушкой в черном пуловере, явно впавшей в транс. Банти раскачивалась из стороны в сторону под одобрительным взглядом какого-то старика, который, похоже, попал сюда по недосмотру. Ларкин импровизировал молча. Когда спустя пять минут он снова встретился с Банти, её отсутствующий взгляд был направлен куда-то в угол между стеной и потолком. И тут гитары постигла внезапная смерть. Некоторые продолжали двигаться, другие замерли. Даже не взглянув на Ларкина, Банти направилась в сторону таблички "Для дам". Ларкин неуверенно побрел обратно к бару.
      Джесс сказал:
      - Надеюсь, вы не обиделись на мое замечание по поводу вашей статьи?
      - Что вы, конечно нет. Это была моя вина.
      - Видите ли, я воспринимаю это как свою вотчину.
      - Разумеется.
      - Когда у кого-нибудь появляется хорошая идея - тем лучше. Экономит силы. Да, как вам мое предложение?
      - Должно сработать. Но как мы это сделаем?
      - Найдите нас попозже. Нет, мы пойдем прямо сейчас.
      - Куда?
      - Я вас поведу. Вы ко всему готовы, Джим?
      За два часа он устал. Но в тот момент вдруг почувствовал себя восторженным и возбужденным. Мысль о холодной постели у миссис Кеттл его не прельщала.
      - Я с вами. Но, прежде чем пойдем, я хочу угостить вас бренди.
      Ларкин оглянулся на Картера, который в одиночестве сидел за угловым столиком и снисходительно наблюдал за происходящим, и принес ему бокал.
      - Я ухожу с Джессом, - сообщил он. - Он мне покажет логово порока.
      Картер смотрел ему прямо в глаза:
      - Я буду здесь, потом опять выйду на свет Божий. Банти с вами?
      - Да. Собственно говоря, мы отправляемся по делу, - Ларкин услышал свой собственный непривычный смех. - Вы ещё остаетесь? Тогда до понедельника.
      - Удачи.
      Джесса и Банти он встретил на лестнице. Она закуталась в длинное манто, бледное лицо казалось очень маленьким. Она была похожа на ребенка в утреннем пеньюаре. Воздух был сухим и холодным. Они втиснулись на переднее сиденье, Банти посередине. Мотор закашлял, Джесс долго петлял по улицам, пока они не оказались в жилом квартале, где машина с предсмертным хрипом замерла перед домом с балкончиками. Единственное освещение составляла неоновая вывеска "Клуб Пита". Джесс выпрыгнул из машины и позвонил четыре раза.
      Дверь отворилась, он кому-то что-то шепнул и исчез. Через мгновение вернулся и зашуршал купюрами. Они последовали за Джессом по затхлому вестибюлю, потом спустились по лестнице и прошли мимо множества дверей. Наконец сквозь жемчужный занавес они проникли в подвал. Две лампочки без абажура давали неяркий свет. Там было несколько столов, на потертом ковре сидели и лежали какие-то люди. Под одной лампочкой сидел на корточках длинноволосый молодой человек, дергавший струны какого-то инструмента, похожего на ситар. Воздух был до рези плотным и очень жарким.
      - Сюда, - позвал их Джесс.
      Они сели за столик на жесткие стулья. У Ларкина появилось такое чувство, что владелец клуба и обслуга уже несколько месяцев здесь не появлялись и обстановка долго не менялась. Он спросил себя, был ли здесь обслуживающий персонал вообще. Кто-то потрогал его за рукав: Джесс протягивал сигарету.
      - Почему бы и нам не предаться пороку?
      Банти, которая уже курила, мрачно глянула на него. Он попробовал улыбнуться. Она отвела взгляд и подняла лицо к потолку, чтобы выпустить струю дыма. Проследив за ней взглядом, Джим заметил на потолке эротическую роспись: обнаженные члены, сплетенные нагие торсы, чувственные губы, полные груди... Безумная мечта художника, воплощенная в цвете, кощунственная пародия на Сикстинскую капеллу. Даже при неярком освещении краски резали глаз. Он покосился на разбросанные по ковру тела, потом взглянул на Джесса:
      - Должно быть, им уже хорошо?
      - Расслабьтесь, Джим. Проникнитесь этим настроением.
      Настроение, которое нахлынуло на него, не дожидаясь, пока он им проникнется, оказалось непередаваемой скукой, приправленной физическим недомоганием. Жара, вой струн и всепроникающая апатия окутали его душу. В попытке вырваться из этой засасывающей трясины он тщетно разглядывал шприцы и запачканные кровью полотенца.
      Джесс, который наблюдал за ним, сказал:
      - Здесь есть свой стиль. Только порок. Если кому-то это не нравится, он может поискать другое место.
      - А мы? Им не мешает, что мы торчим здесь и не курим никакую дурь?
      - Вы её курите, Джим.
      Сигарета выпала из его пальцев на стол. Джесс спрятал лицо в ладонях и содрогался от беззвучного смеха. Банти только раз на них взглянула, но ничего не сказала. Ларкин отодвинул стул.
      - Прошу прощения, я, пожалуй, пойду. Не хочу портить вам вечер.
      - Сядьте, Джим. Хватит.
      - Нет, я серьезно. Мне очень жаль.
      Тяжело было выстраивать слоги в слова. Стул Банти стоял у него на пути. Ситар продолжал завывать, его звуки взрывались в его ушах. Ларкин хотел обойти Банти, но потерял равновесие и упал на стол. Потом соскользнул по стене. Ситар на мгновение сбился, но тут же снова подхватил мелодию. Джесс протянул ему руку помощи, от которой он попытался уклониться.
      - На свежий воздух, - бормотал он, - сразу станет легче.
      - Помоги ему подняться, сокровище. Один он не справится.
      Вяло оборачивающиеся головы. Вибрирующий пол. Паника: я отсюда не выберусь. Атака свежего ночного воздуха. Сырой бетон. Потом где-то слева оранжевое пятно, которое смотрело на него из темноты.
      - Мне уже лучше, - его собственный голос, прилетевший откуда-то из тьмы, - Пойду... там станет лучше.
      - Вы здесь не ориентируетесь.
      Палец - его палец - показал вперед перед самым его лицом.
      - Там южная гавань. Идем с мной.
      - Действительно, не стоит...
      - Попытайтесь выпрямиться.
      Это, должно быть, уловка. Он снова на танцплощадке. Ударные задавали ритм. Но здесь была мостовая. Не музыка - стук каблуков. Поросшие мхом стены проплывали мимо. Пальцы дрожали.
      - Падайте в сторону, - фыркнула Банти, - если уж вы непременно хотите падать.
      - И не думал... - снова дрожь в пальцах.
      - О Боже! - совсем не злобно буркнула она, - прислонитесь к стене.
      Он прислонился спиной. Она стояла совсем рядом. В висках у него стучало, но он уже пришел в себя.
      - Спасибо, - он встал прямо, - Пожалуй, я уже могу идти один.
      Уловка с танцем снова удалась. На повороте она повернула его направо. Вдалеке показались освещенные окна. Он сказал:
      - Теперь я найду дорогу.
      Она не обратила на его слова внимания. Джим сконцентрировался на том, чтобы держаться рядом. Он чувствовал, как холодный воздух выгоняет из него пары дурмана. Банти подняла воротник. В конце Хай Стрит она заколебалась:
      - Бакл Стрит, не так ли?
      - Точно, - неловко буркнул он. - Вы так любезны...
      Она ничего не говорила до тех пор, пока они не дошли до поворота. Раза или два она оборачивалась, как будто что-то слышала. Когда они остановились, Джим последовал её примеру, но ничего не увидел. Он оглянулся и оказалось, что она уже отошла.
      - Спасибо, - крикнул он вдогонку.
      - Рада была помочь.
      Ларкин смотрел ей в след. Осталось чувство обиды. Он сказал себе, что это целиком его вина. Бакл Стрит лежала перед ним в тишине, не горело ни одно окно. Он тупо напомнил себе, что обещал миссис Кеттл вернуться около восьми. Это было вчера... или позавчера? Во рту был неприятный вкус, и он поискал в кармане мятные леденцы. Джим с удовольствием сосал их, облокотясь на ограду и подставляя лицо ветру, который ласкал его кожу. Тишина казалась бальзамом. Он сомкнул веки.
      И сразу поднял их, когда раздался крик.
      5.
      Джим кинулся к перекрестку и уставился на месиво из тени и света. Одна из теней шевельнулась. Он побежал.
      - Банти?
      Тень разделилась. Одна осталась на месте, на дороге, а другая увеличилась в размерах и приняла форму бегущего человека, наполовину скрытого деревьями и фонарными столбами. Резиновые подошвы, затихая, топали по мостовой.
      Тень на дороге подползла к спасительной арке ворот и там неподвижно замерла на земле.
      - Банти, с вами что-нибудь случилось? - в сумерках он увидел два огромных глаза.
      - Вроде нет.
      - Оставайтесь на месте.
      Зацокали железные подковки его ботинок. Фигура впереди широкими шагами пересекла улицу и затерялось в строе буков, гасивших неверный свет фонарей. Ларкин побежал.
      Все заглушал звук его шагов. Приходилось полагаться на собственные глаза, которые сыграли с ним злую шутку. Что-то было у него на пути. Он отвел ветку в сторону и прислушался: снова шаги, потом тишина.
      В ветвях прошелестел ветер. Сухие листья падали вниз, касаясь его щек. Еще один очень тихий шорох достиг его ушей. После паузы он снова повторился. Джим шагнул в сторону, оказался на мягкой обочине и прошел шагов двадцать вперед. Но так он потерял источник шума и снова остановился. Перед ним возвышалась живая изгородь, которая тянулась до следующего перекрестка. Ничто не шевелилось, тишина сделалась ещё глубже.
      Он поискал среди стволов.
      - Выходите!
      Крик прозвучал, как выстрел. Ларкин вдохнул воздуха, чтобы крикнуть ещё раз, но потом передумал. Он снова услышал шум в высокой траве и с разгону проломился сквозь изгородь.
      В саду шум стал слышнее, превратился в торопливые шаги и сразу стих. Джим побежал на улицу.
      Он прибежал как раз вовремя, чтобы увидеть далекое движение, внезапно мелькнувшее развевающееся пальто, качнувшуюся назад ветку. Еще пару минут он продолжал преследование, но у убегавшего было слишком много преимуществ. На другой стороне улицы светилась будка телефона-автомата. Джим направился к ней.
      Банти вздохнула.
      - Все случилось так быстро...
      Дежурный сержант казался расстроенным.
      - То есть вы не успели разглядеть его лицо?
      - Он напал на меня с каким-то предметом.
      - Оружие?
      - Он что-то держал. Но я не поняла, что это было.
      - А вы, сэр?
      - Я, к сожалению, тоже не могу вам ничем помочь. Я был слишком далеко. И ничего не разглядел.
      - Не слишком умно было пускаться за ним в погоню. Вы должны были позвонить нам.
      - Я пытался. Телефон был сломан.
      Сержант погрустнел ещё больше и что-то записал в своей книжечке.
      - Боюсь, "к сожалению" станет ведущим мотивом.
      - Я тоже. Патрульная машина ездила по всему городу, но мы ничего не видели.
      - У него было по крайней мере десять минут, чтобы спрятаться.
      - Вы действительно в порядке, мисс?
      - Да. Это точно.
      - Если вы уверены... Как мы сможем вас найти?
      Она сказала. Сержант взглянул на них.
      - Вы оба из "Ревю"? С чего бы это? Решили сами позаботиться, чтобы вашей газете хватило информации для очередного выпуска?
      Ларкин сдержался.
      - В последнее время у нас нет в этом недостатка.
      В патрульной машине он попытался привлечь внимание Банти, но её мысли витали где-то в другом мире.
      - Вы, должно быть, слегка не в себе. Уж со мной точно бы так было. Вы действительно хотите сразу домой?
      - Со мной все в порядке, - казалось, она не очень-то хотела разговаривать.
      Патрульная машина довезла их к её дому на набережной.
      - До завтра, - сказал Джим, когда она вышла. Он смотрел вслед тонкому силуэту в широком пальто, сопровождаемому водителем, пока девушка не скрылась в доме.
      - Она прилично держится, - заметил вернувшийся водитель, Такие случаи действуют непредсказуемо. Либо начинается истерика, либо они просто замолкают. Теперь на Бакл Стрит, да?
      Ларкин рассчитывал отоспаться, но проснулся, как обычно, в четверть седьмого. Поджарив два тоста и сварив себе кофе, он почувствовал себя свежим, но все-таки не до конца проснувшимся. Дом ещё был погружен в утреннюю дрему. Газетчик зевал над кипами воскресных изданий. Из "Экспресса" Джим узнал, что город превратился в царство ужаса, где соседи запирают двери друг от друга, и что там, где раньше играли дети, царит ничем не нарушаемая тишина и страх перед новым нападением. Полиция, писал "Телеграф", готовит новые силы. "Уорлд ньюс", которые он потом ещё раз пробежал глазами в квартире, пригласили психолога, чтобы тот проанализировал ход мыслей садиста, возможные причины его болезни и чувства, которые он испытывает, когда затевает кровавую резню. Ларкин квалифицировал статью как в своем роде шедевр, достаточно правдоподобно описывающий реальность, но не слишком обращающий внимания на факты.
      Миссис Кеттл вошла к нему с лицом, светящимся от любопытства.
      - Там какой-то господин, мистер Ларкин, он хочет с вами поговорить.
      - Кто это, миссис Кеттл?
      - Он не представился и спросил только, дома ли вы.
      - Вы не против, если я приглашу его к себе?
      Миссис Кеттл это не мешало, хотя обычно гости никогда не поднимались наверх. Ларкин встал, чтобы приветствовать вошедшего. Это был коренастый человек его возраста и телосложения, полностью скрытый за очками в толстой оправе и козлиной бородкой. После того, как миссис Кеттл вышла, не полностью закрыв за собой дверь, Ларкин сказал:
      - Думаю, я ещё не имел удовольствия?..
      - Баррагло. Из "Морнинг Ситизен". Сожалею, что вынужден вас беспокоить. Ваш адрес я узнал в полиции. Прошлой ночью вы едва не стали жертвой убийства.
      - Сегодня, ранним утром. Но давайте лучше называть это нападением лучше звучит, - с иронией поправил Ларкин.
      - Вы правы. Итак, вы оказались вовлеченным в это дело. Опишите мне, что произошло.
      Ларкин рассказывал в темпе диктовки, Баррагло слушал с непроницаемым лицом.
      - Хм, - сказал он после, - это совпадает с тем, что рассказала ваша подружка.
      - Она моя коллега.
      - Прошу прощения. Вы оба работаете в местной газете?
      - Да. Собственно говоря, для меня довольно непривычно давать интервью. Обычно все бывает наоборот.
      - Вы разглядели нападавшего?
      - К сожалению нет. Было темно.
      - Девушка говорит, он держал что-то в руке.
      - Она сказала то же самое в полиции. Что бы это ни было, слава Богу, он не успел им воспользоваться.
      - Еще хорошо, что вы оказались рядом.
      - Да, можно сказать так.
      - А как это получилось?
      - Простите?
      - Было ведь два часа ночи, да? Удивительное совпадение.
      - Не понимаю, к чему вы клоните.
      - Вы же сказали, что она не была вашей подружкой...
      - Ах, вот вы о чем. Мы все были на балу для прессы. Договорились так, что я... что она... Короче, мы остались до последнего и пошли домой вместе.
      - Хм, - Баррагло кивнул, нисколько не впечатленный. - То есть какое-то время вы находились наедине?
      - Гм-м.
      - У неё есть друг?
      - Да.
      - А где был он?
      - По моему, это никак не относится к делу.
      - Так и есть, - согласился Баррагло к удивлению Ларкина, Собственно, я поражаюсь, что вы меня до сих пор терпите.
      Ларкин рассмеялся. Они перекинулись ещё парой слов, потом Баррагло уехал, громогласно негодуя по поводу воскресной тишины. Ларкин вернулся в гостиную. Миссис Кеттл вытирала пыль. Он сообщил:
      - Парень из "Ситизен".
      - Да?
      - Распрашивал про сегодняшнюю ночь.
      - Сегодняшнюю ночь? - миссис Кеттл повернулась к нему.
      - На нас напали. Ничего особенного.
      - Напали? На улице?
      - Он расспрашивал меня про это.
      Хозяйка машинально водила тряпкой по спинке стула.
      - Это как-то связано с убийцей?
      - Я немногое смог рассказать. В два часа ночи ещё слишком темно.
      Ее глаза смотрели умоляюще.
      - Ах, все равно, - он встал и взял газету, - "Ситизен" в любом случае все переврет. Я ещё немного побуду в своей комнате, миссис Кеттл.
      Когда он поднимался, у него перед глазами стояло её лицо. Вдоволь насмеявшись, он снова принялся читать.
      На пятой странице в дверь постучали.
      - Да, миссис Кеттл?
      - С вами хотят поговорить два господина.
      - Два? Репортеры?
      - Они сказали, что из полиции.
      - Да? Не могли бы вы проводить их сюда?
      - Сожалею, что приходится мешать вам в воскресенье, сказал инспектор Грегори.
      - Входите, пожалуйста.
      Джим предложил инспектору кресло, а его молодому помощнику стул рядом с умывальником, и стал внимательно их разглядывать.
      - Мы узнали, что произошло сегодня ночью. И хотим попросить вас об одной услуге.
      - Разумеется, если я чем-то могу помочь.
      Молодой человек достал блокнот и ручку.
      - Во всяком случае, - добавил Ларкин, - было слишком темно, чтобы...
      - Хорошо. Это нам известно. Вы в "Ревю" новичок?
      - Да, я вообще здесь недавно.
      - Ага, - инспектор почесал подбородок, - но ваша коллега, мисс Паттерсон... уже давно работает в газете?
      - Да?
      - Она так сказала. К тому же в городе она известна.
      Ларкин вежливо кивнул.
      - Я хочу поговорить с вами в открытую, - инспектор наклонился вперед и положил руки на колени. - На этом случае мы сломаем себе зубы, мистер Ларкин. Мы охотимся за убийцей и не знаем, почему он убивает, чем он убивает и - это самое важное - когда убьет в следующий раз. Предположим, что ваш вчерашний противник и есть тот, кого мы ищем. Тогда это неудачное нападение должно было порядком испортить ему настроение, вы не находите?
      - Правильно. И, возможно, подтолкнуть к следующему убийству.
      - Вы читали "Уорлд Ньюс", - установил инспектор Грегори. Его круглое лицо побагровело. Юный помощник оторвался от блокнота и холодно посмотрел на него. Через мгновение инспектор Грегори продолжил:
      - У меня есть к вам просьба, мистер Ларкин. Собственно говоря, я хотел обратиться с этой просьбой к мисс Паттерсон, но мой шеф против. Он, конечно, прав. Мисс Паттерсон нет ещё и двадцати... она... Могу я узнать ваш возраст?
      - В прошлом месяце мне исполнилось тридцать четыре.
      - Идет четвертый десяток... - инспектор испытующе посмотрел на него. Ларкин не отвел взгляда. - Вы когда-нибудь имели дело с полицией?
      - Что?
      - В вашей предыдущей газете? Есть подобный опыт?
      - В некотором роде...
      - Я просто хотел знать. С вами все в порядке? Ну, так вот что мы придумали...
      Они разговаривали минут двадцать. Потом инспектор и его сопровождающий уехали, а миссис Кеттл поднялась, чтобы вытереть пыль.
      - С чего вдруг вы пораздарили все приличные цитаты? спросил Смат.
      Ларкин извинился:
      - Я просто хотел помочь коллегам-газетчикам. Они многое дописали сами.
      - А как дела с нашим материалом?
      - Я как раз пишу.
      - Вместе с Банти, да? Или вы уже написали?
      - Я пишу за обоих.
      - Скажите, Джим, не слишком вы беспечны?
      - В смысле?
      - Позвольте процитировать "Экспресс". Они там пишут: "Думаю, я его узнаю. Когда он повернулся и побежал, я ясно видел его лицо".
      - Ну да, я это говорил.
      - Вы считаете это остроумным? Ну и как он выглядел?
      - Ни малейшего понятия.
      - Значит, вы ничего не видели?
      - Я как раз хотел поговорить с вами на эту тему. Мне сначала дописать отчет?
      - Как хотите, - Смат с хмурым видом удалился.
      Пришел Брюс Норт, чтобы спросить, что это Ларкин делал в два часа ночи с подружкой Джесса. Вопрос был не только подколкой. Ларкин беззлобно рассмеялся.
      - Мы покинули бал втроем. Джесс захотел сходить ещё в одно место, и отделился по дороге.
      - Бал кончился в час ночи.
      - Да, но потом мы ещё выпили в одном клубе, куда нас привел Джесс.
      - В "Клубе Пита"?
      - Да, так он назывался.
      - Неплохая отговорка, - хмыкнул Брюс, - но я вас раскушу.
      Он присоединился к группе, окружившей Банти. Кроме шрама на лице на той не было и следа ночного приключения. Утром она уже побывала на рыночной площади, чтобы поговорить с родителями Дженни Баркер. Теперь Банти сидела за машинкой и заканчивала репортаж. Джесс сидел на краю её стола и проникновенно смотрел ей в глаза. Оба не обращали на Ларкина ни малейшего внимания. Тот минут десять, никем не прерываемый, постучал на своей машинке и понес репортаж Смату.
      - Чудесно. Пожалуй, стоит немного драматизировать начало. Скажем, "Репортеры из "Ревю" обращают мистического преступника в бегство"... Нет, лучше так: "Джеймс Ларкин из "Ревю"... А что с Банти? В любом случае она должна...
      - Как раз по этому поводу я и хотел поговорить. И еще... - Ларкин чувствовал себя неуверенно. - Дэвис может меня сфотографировать, чтобы вставить эту фотографию в статью?
      - Вас? А почему не вас и Банти?
      Ларкин объяснил, Смат с хмурым видом выслушал.
      - Грегори, по-моему, окончательно спятил. Нужно обсудить с шефом. Мне это не нравится.
      - Я тоже не особо восхищен этой идеей, - мягко заметил Ларкин.
      Шеф тоже особого восхищения не выказал. Но после телефонного разговора с инспектором и суперинтендантом со скрипом дал согласие.
      По дороге в фотолабораторию Смат сказал:
      - А теперь сделайте действительно суровое лицо, такое, с каким вы преследуете людей на улице.
      Дэвис сделал несколько снимков и пообещал, что они будут готовы до перерыва на ланч. Вернувшись в комнату репортеров, Джим спросил Банти про её успехи.
      Она равнодушно взглянула на него:
      - Они у родственников. Где, выяснить невозможно.
      - Надеюсь, вы не очень огорчились?
      Она отбросила челку со лба. Жест мог в равной степени обозначать нетерпение или нервозность. Он снова попытался наладить разговор.
      - Как вы себя чувствуете?
      - Погано, - она вытащила лист из машинки, в ярости порвала его и заправила новый.
      - У вас на лбу шрам.
      - Это его неудачная попытка.
      Он помедлил.
      - Я написал отчет. Прежде чем вы увидите его в печати, я должен кое-что вам объяснить. Давайте встретимся за ланчем в баре?
      Потом ему пришлось поехать на аэродром.
      - Это достаточно нудное дело, - сказал Смат, - но очередь заняться им подходит каждые шесть месяцев. На этот раз досталось вам.
      Ларкин примерно час интервьюировал жителей, прежде чем ему удалось встретиться с секретарем частного летного клуба. Бывший командир эскадрильи всю свою контору разместил в ангаре. О простых смертных он был невысокого мнения и охотно показал Ларкину полученные письма.
      - Такие никогда не сдаются, - весело заметил он, - Вот это - от мисс Флетчер, которая загорает нагишом на своей террасе, как только появляется первое солнце. Выглядит она прекрасно. Я не упускаю возможности засвидетельствовать ей свое почтение. Она пишет раз в месяц - но продолжает принимать солнечные ванны. Итак, теперь я покажу вам аэродром.
      После небольшой прогулки Ларкин спросил:
      - Ну а что здесь происходит на неделе?
      - Ничего. Мы здесь только по выходным. Постепенно все приходит в упадок. Я всегда говорил, нужно разрешить приземляться здесь нескольким поршневым машинам. Тогда, по крайней мере, будет причина утруждать себя.
      Над взлетной полосой разнесся их дружный смех.
      В половине второго Ларкин вернулся в бюро. Джесс был один; уютно устроившись, он что-то печатал.
      - О, Солнечный Мальчик Джим собственной персоной. Что, как всегда успех?
      - Так получается, - вздохнул Ларкин и прошел к своему письменному столу.
      Джесс оставил машинку в покое, подошел к нему и прислонился к стене. Прищурившись, он наблюдал за Ларкиным. Черная грива волос, обрамлявшая угловатое лицо, придавала ему что-то дьявольское.
      - Я слышал про ваше с Банти приключение. Итак, вам удалось бросить взгляд на его ужасную рожу?
      - Так написано в газете.
      - Но вы его не видели?
      - Почему вы так решили?
      - Вы не могли его видеть. Было темно.
      - Светили фонари.
      - Да, но они были скрыты за деревьями.
      - Вы хорошо знаете местность?
      - Я? Я во сне могу нарисовать карту города. Итак, Джим стал народным героем. Почему же мне не улыбнулась такая удача?
      - Да, я хотел у вас спросить... Что вы делали после того, как мы ушли?
      - Я? Побежал за вами с моим парадным топором.
      - Вы не волновались, когда Банти не вернулась?
      - Ни капли. Я доверяю вам, Джим. Пойдемте со мной в "Якорь". Я вам кое-что расскажу.
      - Через полчаса. Но на этот раз угощаю я.
      Остальные пошли уже по третьему кругу. Джесс поднял кружку с пивом:
      - Чтобы врагам нашим сдохнуть!
      Он отправился к столику, за которым сидела Банти. Смат, разговаривавший с Картером, сделал Ларкину знак.
      - Я рассказал Лесу про вашу статью.
      - Очень похоже на очередную гениальную идею Хатчета.
      - Я думаю, это была идея Грегори. Но я не дал бы этой затее больших шансов.
      Ларкин посмотрел на них по очереди:
      - Я считал, подыграть им - не опасно.
      - Не опасно? - Смат поперхнулся.
      - Я прекрасно смогу постоять за себя.
      - Против пилы или мясницкого ножа?
      - Я служил в морской пехоте. Там меня научили рукопашному бою. Кроме того, меня будут прикрывать.
      - Идея никуда не годится, - объяснил Смат. - Он не проглотит наживку. Если бы роль сыграла Банти...
      - Об этом тоже сначала подумали. Но так не пойдет. Кроме обычных опасений важно то, что нападавший знает, что Банти не могла его видеть. Он напал на неё сзади, она лежала вниз лицом, когда он убегал. А видел я его или нет, он знать не может.
      Картер рассудительно заметил:
      - Я вижу только, что между Хатчетом и Грегори произошла химическая реакция, которая дала симптомы маниакальной депрессии.
      - В целом план настолько ужасающе глуп, - пробурчал Смат, - что может и сработать.
      Настроение Ларкина немного улучшилось.
      - Почему бы мне не пожертвовать одной-двумя ночами? Мы ничего не потеряем, - он посмотрел на Картера. - Что-нибудь прояснилось?
      - Прошу прощения? Ах да, предварительное следствие. Его перенесли. Всплыли два каких-то других дела. Вера Барнстэпл из "Ситизен" хочет опросить скорбящих матерей.
      - Это ставит нас в неловкое положение, - вздохнул Смат.
      - Мы сами можем с ними побеседовать...
      - И со всеми подробностями, - вставил Ларкин, - Злость на плохое освещение улиц, опасность, подстерегающая на пустырях, призыв к увеличению числа ночных полицейских патрулей, скандал с неработающими во время чрезвычайных происшествий телефонами.
      Смат поморщился.
      - Это все уже было.
      - До четырех я могу успеть сделать ещё пару колонок.
      - Спокойно. Остается завтрашний выпуск, и нам не нужны неприятности с Верой. Если ситуация не изменится, мы прибережем это для четверга.
      - Не бойтесь, - сказал Картер, - она не изменится.
      6.
      На фотографии Ларкин выглядел скорее испуганно, чем угрожающе. Вместе с тем он был узнаваем. Относящийся к снимку репортаж изменять не стали. Снимок и текст занимали половину титульной страницы.
      - Большего, чем хлопок по плечу, это не заслуживает, сказал Джесс. По крайней мере, этим каждый из наших читателей будет сыт по горло.
      - В нормальные времена, - поправил его Смат.
      - Послушайте, только из-за того, что какой-то сумасшедший разгуливает на свободе, мы не можем из каждого нападения делать целый спектакль.
      - Спорим, что можем?
      - И к чему весь этот цирк с Джимом? Ведь напали-то на Банти, так? Почему не её фотография? Уж хотя бы посимпатичнее.
      - Чистая политика. Для её же защиты.
      - Боже ты мой! Поэтому мы скрываем её адрес? А также то, что она из "Ревю"? К чему все это?
      - Это вполне читабельно, - невозмутимо заявил Смат.
      Джесс только фыркнул.
      - Это жалкая история, - признался позже Ларкин, - а из-за цензуры она выглядит ещё более жалко.
      Они с Картером беседовали в клубе для прессы, куда пришли в безмолвном признании того, что альтернативы "Якорю" не было. Почти все время до полудня их атаковали сотрудники полиции, которые расспрашивали жителей в каждом доме на набережной и вблизи "Паласа". После чего Ларкину пришлось какое-то время избегать разговоров на узкоспециальные темы и отражать едкие шутки своих коллег. Криминальных репортеров из центральной прессы, сделал он вывод, ещё можно было терпеть поодиночке или парами, но никак не группами. Пустой и скучный клуб для прессы подействовал на него удивительно успокаивающее. Картер сосредоточился на том, чтобы разделить мокрый и скользкий паштет ровно на пять частей.
      - По расчетам Грегори, - сказал он, не отрываясь от своего занятия, сегодня вечером для вас начнется опасное время.
      Ларкин ухмыльнулся:
      - Если идея увенчается успехом, я буду очень удивлен.
      - Если я правильно понимаю, инспектору это представляется следующим образом: убийца увидит ваше фото, прочитает, что вы видели его лицо, что вы работаете в "Ревю" и живете на Бакл Стрит. После чего непременно примется вас подкарауливать, чтобы убрать свидетеля.
      - Да, примерно так.
      Картер, который справился с паштетом, сказал с набитым ртом:
      - Грегори следует подучиться психологии.
      - Должен признаться, я тоже не слишком в ней разбираюсь.
      - Поставьте себя на место этого человека. Даже если он поверит - что само по себе сомнительно - что вы действительно его видели, почему он должен идти на такой чудовищный риск, преследуя вас? Ему просто нужно залечь на дно.
      - Это я понимаю.
      - Предположим, вы встречаете его на улице. И что? Где он был в ночь на субботу? Дома. А в другие вечера? Дома. Его жена это подтвердит. Уж в этом мне поверьте. И что останется от ваших слов?
      - И при этом не факт, что тот, кто напал на Банти, и человек, убивший Дженни Баркер и другую девушку, - одно и то же лицо.
      - Это я считаю вполне вероятным, - заявил Картер и атаковал следующий кусок паштета.
      - Это ваше мнение. Оно тоже должно соответствовать реальности?
      - Конечно, не обязательно. Я просто пытаюсь представить себя на месте этого человека.
      - Инспектору следует послушать вашего совета, - Ларкин посмотрел на остатки паштета и почувствовал, что аппетит пропал. - Значит, вы полагаете, что мои ангелы-хранители будут зря терять время?
      Картер пожал плечами:
      - Пока вам это доставляет удовольствие, играйте. Так мы будем держать связь с криминальной полицией. Лично я...
      - Да? Вы что-то хотели сказать?
      Еще одно пожатие плечами.
      - Так, просто предчувствие. С Банти он потерпел неудачу, так? Это было две ночи назад. Я думаю, он может потерять терпение.
      - Вы не будете нас видеть, - сказал строгий юноша из криминальной полиции, - но не пугайтесь. Мы здесь.
      - Я знаю, - лучшего ответа Ларкину в голову не пришло.
      - Вы идете сейчас? Тогда ненадолго задержитесь у дверей и оглядитесь. Скорее всего, он будет выглядеть довольно подозрительно.
      - Хорошо.
      - Ужинать будете в "Лантерне"?
      - Я раньше пару раз бывал там.
      - Сядьте рядом с окном. Где будет собрание?
      - В "Трапп Мемориал Холл".
      - Вы пойдете пешком?
      - Да. Я бы сделал так в любом случае.
      Молодой человек пошептался со своим сопровождающим.
      - По возможности постарайтесь идти только по плохо освещенным улицам, - сказал он наконец, - По дороге не очень спешите. Дайте ему время.
      - Вы думаете, он клюнет?
      - Нужно дать ему такую возможность.
      - Если бы я был девушкой...
      Молодой человек одобрительно кивнул.
      - Мы с Эриком это тоже предлагали. У нас есть одна сотрудница, между прочим, обладательница "черного пояса", которая выглядит как Мэй Фэрроу и может черта из пекла выманить. Но шеф не согласился... Все к лучшему, мистер Ларкин, я знаю, что вы будете стараться изо всех сил.
      За ужином Ларкин просмотрел дневные выпуски. "Миррор" намекала на запланированные полицией акции; "Телеграф" распространялся о трудностях, с которыми полиции предстояло справиться; в "Мэйл" отыскали какого-то торговца овощами, который вызвался перечислить все несчастья, преследовавшие до сих пор семейство Баркер. Солидная пресса держалась в стороне. Титульные страницы были посвящены крупному скандалу в правительстве. Ларкин вернулся к своему клубничному коктейлю.
      На улице чуть моросило. Он зашагал вдоль парка, по улицам с престижными домами. После недели, проведенной в городе, он уже неплохо ориентировался. Ларкин шел неспеша, решив не открывать зонта.
      В "Трапп Мемориэл Холл" один стол был зарезервирован для прессы. Хупер уже сидел там. Настроение у него было заметно лучше обычного. Рядом с собой он занял стул для Ларкина.
      - Ну что, вошли в контакт с местным призраком?
      - Вы видели нашу статью?
      - Видел ли я? Господи, да вашего лица не видел только слепой! Оглянитесь вокруг! А что за девушка была с вами?
      Ларкин рассказал. Хупер присвистнул.
      Во время собрания Ларкин неоднократно вспоминал о ангелах-хранителях. Он допускал, что те ждут снаружи, и надеялся, что они подстраховались. Во втором ряду сидел мужчина в большом шарфе, который время от времени его разглядывал. Когда Ларкин взглянул на него, их взгляды встретились.
      Собрание - акция протеста против перепланировки улиц, в жертву которой собирались принести семьдесят домов, начальную школу и гостиницу - тянулось больше трех часов. Хупер предложил подвезти его домой и был немало озадачен отказом Ларкина.
      - Вы в курсе, что идет дождь?
      - Это очень мило с вашей стороны, но я люблю гулять в дождь.
      Хупер как-то сник.
      Разговаривая на сцене с организаторами, Ларкин не упускал из виду человека в шарфе. Он видел, как тот беседовал с группой женщин, потом надел свой плащ и покинул помещение. Ларкин расспрашивал активистов до тех пор, пока зал окончательно не опустел и даже все ещё оптимистично настроенный Хупер не ушел вслед за всеми. Оказавшись наконец под навесом крыльца, он потянул немного время, открывая зонтик, потом шагнул на тротуар и повернул налево. Так и тянуло обернуться, но Джим пересилил себя и прикрылся зонтом.
      Безумная идея, сказал Смат. Шли ли вообще его телохранители за ним?
      Он прибавил шагу и стал под деревом. Шорох показал, что наживку заглотнули. Джим опустил зонт, чтобы расширить поле зрения: дренажные канавы и темные лужи, густые живые изгороди, заборы с покосившимися от ветра столбами - и чья-то тень. Тень, которая пересекла улицу и направилась к нему.
      - Мистер, огоньку не найдется?
      Он бросил осторожный взгляд за плечо - никого. Хваленая защита! Прикрытый с одной стороны забором, он не двигался, оценивая комплекцию противника. Тот явно был крупней его. Свободной рукой Джим похлопал по карману:
      - Боюсь, что нет.
      Мужчина ждал. Дождь капал на его мокрые волосы. Ларкин переложил зонтик в другую руку.
      - Нет, у меня нет зажигалки, - он заметил движение позади, на повороте: всего лишь тихий, но несомненный шорох.
      - Одну секунду...
      Мужчина подошел ближе. Ларкин хотел пошевелить левой рукой, но не смог - зонт прочно застрял в заборе. Он дернул сильнее, зонт выскочил и Ларкин с размаху угодил мужчине по колену.
      - Ой!
      Ларкин отскочил в сторону. Мужчина услышал что-то за спиной и стремительно обернулся. Правая рука поднялась, он сжимал что-то в ладони. Приближавшиеся тени остановились.
      - Ох черт, - мужчина массировал колено. - Что это значит? Черт возьми!
      - Не двигайтесь!
      - Кто вы вообще такие?
      - Полиция! Бросьте то, что у вас в руке!
      - Вы что, с ума сошли? Я спросил у человека, нет ли у него огонька...
      - Мы это слышали. Бросайте!
      Что-то упало в сточный желоб. Разъяренно посмотрев на Ларкина, мужчина сделал шаг назад.
      - Как вас зовут?
      - А вас?
      - Здесь спрашиваю я. Итак...
      - Предъявите ваши документы!
      Ларкин сказал:
      - Послушайте, мне кажется, это не...
      - Предоставьте это дело нам, сэр.
      - Черт возьми, я просто попросил закурить!
      - Где вы живете?
      - В доме. Где ещё живут?
      Сделав ещё шаг назад, мужчина смог одновременно обозревать всех троих. Полицейские тоже шагнули вперед, чтобы восстановить равновесие. Ларкин отошел от забора. Дурацкая ситуация. Один полицейский нагнулся и осторожно поднял брошенный предмет.
      - Это ваше?
      - Да. Вам нравится?
      - В такую погоду следует держать его раскрытым.
      - А вы попробуйте, заставьте эту чертову штуку раскрыться!
      Полицейский повертел в руках зонт и передал его напарнику.
      - Я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы.
      - Мне бы тоже этого хотелось, мистер.
      - Почему вы заговорили с этим человеком?
      - Потому что мне нужна была зажигалка, черт вас возьми!
      - Однако это выглядело так, будто вы хотите на него напасть.
      - Я? Это он ударил меня зонтом по коленке!
      - Действительно, - вмешался Ларкин, - зонт застрял в ...
      - А где вы живете?
      - Если хотите знать, на этой улице, на той стороне. И когда я приду домой, я позвоню в полицию! Так что не зарывайтесь!
      - Вы женаты?
      Мужчина схватился за голову. Ларкин увидел, что между пальцами он держит сигарету.
      - Да, я женат, у меня трое маленьких детей, теща, которую нужно навещать, и собака, которая лает. Как вы думаете, отчего я выбрался на улицу, чтобы спокойно покурить?
      - Очень убедительно. Я думаю, мы...
      Голос потонул в шуме подъезжающей машины. Лица четырех мужчин озарились резким светом фар. Машина затормозила и остановилась рядом с ними. Суперинтендант Хатчет выглянул в окно.
      - Эрскин! Что тут у вас?
      - Этот человек приблизился к нему, сэр, под предлогом...
      - Не имеет значения. Все равно. Посадите его в машину.
      - Есть, сэр. Что произошло?
      - Еще один расчлененный труп. Третий. И, судя по тому, что я слышал, самый ужасный.
      У моста на обочине стояли три патрульные машины. Футах в тридцати от парапета кончалось освещение, и промежуток строящейся улицы тонул во тьме. Сейчас там стояла полицейская машина; её фары бросали яркое пятно на кусты на откосе, по которому от моста вилась тропинка.
      - Пресса, - сказал он констеблю, преградившему им путь.
      Хатчет поспешно обернулся.
      - Не подходите ближе, мистер Ларкин.
      Он с благодарностью остановился. Отсюда были видны склонившиеся над чем-то силуэты. Луч света на мгновение выхватил страшные очертания. У него зазвенело в голове.
      Суперинтендант подошел к Грегори. Ларкин слышал, что они о чем-то шепчутся. На улице завыла сирена. Констебль рядом с Ларкиным отошел к припаркованным машинам. Ларкин остался один.
      Внезапно кто-то шепнул ему в ухо:
      - Нам опять повезло. А то шумиха уже начала стихать.
      Он узнал репортера из "Скетч", но так ему и не ответил. Теперь Джим заметил, что и в других местах стоят репортеры, наблюдающие за работой полицейских. Примерно в двадцати шагах был слышен чей-то хриплый голос, отвечавший на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон.
      - Снова девушка?
      - Это отнюдь не так свежа.
      - И где её нашли?
      - Вон там, - репортер из "Скетч" указал через улицу.
      Ларкин присоединился к кругу спрашивавших. В его центре стоял человек лет шестидесяти.
      - Я вижу сумочку и думаю - привет! Потом присматриваюсь...
      Ларкин заметил Картера за левым плечом мужчины, закрыл блокнот и подошел к нему.
      Картер дописал что-то, прежде чем обратить на него внимание. Он поставил футляр с пишущей машинкой на асфальт и использовал его как стол. Не оборачиваясь, он сказал:
      - Грегори обещал официальное сообщение через пару минут. Можете подождать?
      - Разумеется. Что вы выяснили?
      Картер покосился на него.
      - На этот раз, похоже, все заняло побольше времени. Части разбросаны по большей территории.
      Желудок Ларкина подпрыгнул к горлу:
      - Невообразимо...
      Мимо них протиснулись репортеры.
      - Кажется, Грегори начинает. Идемте, Джим.
      Голос инспектора звучал невыразительно.
      - Женщина, возраст - примерно тридцать пять лет. Жестокость, выходящая за все границы. Пока мы не нашли орудия убийства. Поиски продолжаются.
      - Вы знаете, кто она, инспектор?
      - Да. Мы сообщим об этом позже.
      - Когда совершено убийство?
      - Женщина мертва около двух часов.
      - С ней сделали то же, что и с остальными?
      - Да.
      - Отрезали ногу и голову?
      Инспектор помедлил:
      - И руки.
      - Есть какие-нибудь улики... зацепки?
      Полиция, уклончиво ответил инспектор, продолжит расследование.
      Некоторые репортеры разбрелись в поисках телефона. Другие остались и внимательно разглядывали окрестности. Фотографы снимали мост, щиты вдоль дороги, мужчину, нашедшего труп. Сверху на мосту собрались жители окрестных домов. Ларкин поговорил с некоторыми из них. Кроме полицейской сирены они ничего не видели и не слышали. Потратив впустую десяток минут, он вернулся к Картеру.
      Суперинтендант стоял на полоске травы и пытался разжечь трубку. Когда Ларкин проходил мимо, тот буркнул, вероятно, своей трубке:
      - Почему все женщины такие невозможные дуры?
      - Не знаю, - Ларкин подошел к нему. - А она была такой?
      Суперинтендант мрачно пыхнул дымом:
      - Представьте себе, что вы - женщина. Вы бы стали в одиночку бродить впотьмах?
      - Если бы у меня не осталось другого выбора... Скажите, суперинтендант, это намек? Нам следует предупредить читателей?
      - Предупредите, но ведь люди не обратят на это внимания. Можете также написать, что мы нуждаемся в их помощи. Не важно, что, нам нужна любая информация.
      - Вы имеете в виду, любая зацепка?
      - Все. Полезная она или нет - решаем мы.
      Карандаш Ларкина застрочил по бумаге: "Все решать будем мы."
      - То есть, если миссис Джонс заметит, что её сын по вечерам подолгу отсутствует без видимой причины... Все в этом роде?
      Хатчет долго смотрел на него поверх трубки:
      - По возможности.
      Ларкин захлопнул блокнот:
      - Сделаем. Мы напечатаем это большими буквами.
      - Это меня очень порадует.
      - К сожалению, наш следующий выпуск выйдет только послезавтра, заметил Ларкин.
      - Я попросил о том же центральную прессу.
      - Но пока наша газета не выйдет...
      - Помощь, которая нам нужна, - сказал Хатчет, - мы ожидаем от "Ревю". Люди читают большие газеты в поисках сенсации, но когда дело идет о репортажах, они обращаются к вам.
      Хатчета кто-то позвал. Прождав ещё минут пять неизвестно чего, Ларкин снова отправился на поиски Картера. Он нашел того рядом с Хупером, который предложил подвезти их домой.
      - Не имеет смысла здесь торчать, - сказал Картер. - Завтра продолжим. У вас найдется место для Джима?
      - Ему больше нравится ходить пешком, - язвительно заметил Хупер.
      - На этот раз я с удовольствием приму предложение.
      По дороге он заговорил с Грегори, чтобы узнать про человека, который обратился к нему за зажигалкой. Грегори сказал, что сейчас его показания проверяют, и позднее скажут точно.
      Хупер сел за руль.
      - Первый по-настоящему стоящий материал за последние десять лет, - он зевнул, погруженный в сомнения, - и чем лучше он будет, тем меньше им буду нужен я. Никто не станет читать наши писульки.
      - Ужасно, - подтвердил Ларкин с заднего сиденья.
      - Я к этому уже привык. Я напишу книгу:"Агония репортера". Лидер по нераскупаемости месяца. Переиздание в 2000 году, - Неожиданно Хупер засмеялся.
      Они въехали на улицу, где жил Картер. Ларкин сказал:
      - Отсюда мне уже недалеко. Спасибо.
      - Ах, да. Я совсем забыл. Вам нужно движение.
      Картер и Ларкин посмотрели вслед удаляющемуся автомобилю.
      - Заскочите ко мне?
      - Спасибо, слишком поздно.
      - Я был бы очень рад.
      Улица была необычно ярко освещена. Это не относилось к домам: в лишенных деревьев асфальтовых и бетонных пустынных дворах они производили особенно гнетущее впечатление. Когда они вошли в дом, шаги отдались эхом на лестнице. Картер прошел в кухню.
      - Кофе?
      Ларкин сидел за кухонным столом и разглядывал кухонную утварь, висевшую на стене.
      - С удовольствием. А вы живете близко к редакции.
      - Это точно, - казалось, в первый раз за все это время Картер просветлел. - Правда, нам может понадобиться больший дом, - он насыпал растворимого кофе из баночки, - и машина. Сейчас она есть практически у каждого.
      - Вы смотрите на это точно как и я. Я не особенно слежу за техническими новинками.
      - Я тоже. Не умею обращаться с машинами, да и никогда не умел.
      Пол кухни задрожал - это кто-то спускался по лестнице. Картер скорчил Ларкину рожу. Ларкин встал. Личико вошедшей женщины было милым, но изможденным.
      - Мне показалось, я услышала твой голос.
      - Это Джим Ларкин, про которого я тебе рассказывал.
      - Джим, - она улыбнулась. - Вы так поздно работали?
      - Мы разбудили вас. Мне очень жаль.
      - Ах, я уже привыкла к распорядку дня Лесли. Было что-нибудь волнующее?
      Картер налил в чашки кипяток и молоко, не забыв и про сахар. Он протянул одну чашку Ларкину и сказал:
      - Да, думаю, для кого-то это было очень волнующим.
      - Только не ещё одно убийство! - жена вошла в кухню, с ужасом слушая Картера, коротко обрисовывавшего ей ситуацию. Ларкин разглядывал её и думал про себя, что она была ему симпатична с первого взгляда. Прямые волосы свисали на худощавое лицо, нос был слишком велик, но все это забывалось, стоило обратить внимание на её глаза. Они смотрели спокойно, мягко и тепло.
      - Какой ужас, - растерянно вздохнула она. - Куда же смотрит полиция?
      - Они продолжают поиски, - Ларкин передал ей разговор с суперинтендантом и сомнительный комплимент "Ревю".
      Жена Картера повернулась к нему:
      - Ну вот, пожалуйста. Ваша работа того стоит.
      Картер задумался.
      - Я заключил с Грегори сделку. Нам обоим это довольно выгодно. А до сих пор "Ревю" ещё не работало на полицию.
      - В отличие от остальных, - заметил Ларкин.
      - Было бы несправедливо пенять полиции, - сказала жена Картера. - Они стараются изо всех сил. И тоже не хотят этих убийств. Никто их не хочет. Мне кажется, это просто ужасно: люди беспомощны. И не знают, что делать, она посмотрела на своего мужа, словно ища у него поддержки и опоры.
      Он тихо сказал:
      - Ты не обязана обо всем этом думать, главное, чтобы с детьми ничего не случилось.
      - Не бойся, - тут она улыбнулась Ларкину, - Я не спущу с них глаз. Пейте скорее этот ужасный кофе. Очень рада с вами познакомиться, Джим. Вы должны прийти к нам пообедать.
      - Спасибо, с большим удовольствием, - он снова встал, и они торжественно пожали друг другу руки, глядя друг другу в глаза. Это был пакт о дружбе, заключенный на месте.
      - И не позволяйте "Ревю" вас эксплуатировать, - напомнила она ему, - я знаю, как там это происходит. Лесли, проверь все двери перед тем, как подняться наверх, ладно? Береженого Бог бережет.
      Когда она ушла, повисла пауза.
      - Расскажите ещё раз, чего хочет Хатчет? - спросил Картер.
      Ларкин дословно процитировал суперинтенданта. Картер уставился перед собой.
      - Это мы могли бы дать в четверг, плюс статьи о жертве. Все остальное пойдет в субботний выпуск.
      - Если до тех пор успеют поймать убийцу, придется нам придумать что-то новенькое.
      Картер относил чашки в мойку. Он покачал головой.
      - Нет, Джим, поверьте моему чутью. Этого парня не поймают.
      7.
      В половине десятого Смата вызвали на редакционную летучку. Вернувшись полчаса спустя, он тут всех собрал.
      - Слушайте внимательно, мы впихиваем в это дело все, что туда войдет. Шеф весь кипит. Мы трубим во все трубы. Поняли?
      Все головы в комнате согласно кивнули.
      - Что это значит с чисто технической точки зрения? спросил Брюс Норт.
      - Для начала мы выпустим часа в два экстренный выпуск. Дадим таким образом горячие новости. Между прочим, вчера мы запустили специальный выпуск тиражом в 15000 экземпляров. Несколько торговцев его распродали уже к десяти часам. И вынуждены были отказывать покупателям.
      - Да, кому-то это точно разобьет сердце, - Джесс скрестил руки на груди.
      - Шеф просто рвал и метал. Итак, теперь по плану действий. Конечно, продолжает заниматься этим делом Лес. Джим остается в передовом резерве. Брюс и Крис, вы присоединяетесь к ним. Всю писанину передадите Питу и молодому Алану. Потом мы сделаем из этого большую информационную статью. Банти заведует женским аспектом. Сожалею, дорогая, но ты должна попытаться проникнуть в семью этой женщины. Отправляйся сейчас же. Выяви всю подноготную: опроси соседей, родственников, людей, которые там вертятся, полицейских. У неё было двое детей. Их куда-то спрятали, но, может быть, тебе удастся припереть к стенке её мужа. Что с тем пенсионером, который нашел куски трупа, Лес? Ты все об этом разузнал?
      - Да уж я думаю. Дэвис сделал фото?
      - Сплошные вытаращенные глаза, но этого достаточно. Когда закончишь, Банти, возьми его на себя. Быть может, при свете дня он что-нибудь вспомнит или придумает... Возьми с собой Криса. Нет, стойте. Джим, пойдите с ней. Используйте ваш легендарный шарм. Вдвоем вы будете просто неотразимы. Крис, ты пойдешь на рынок и попытаешься раскопать ещё что-нибудь про Дженни Баркер. Должно быть что-то, чего ещё никто не знает. Попытайся найти какие-нибудь связи между ней и миссис Уотсон. Их, конечно же нет, но все же попытайся. Джесс, ты горазд до развлечений, но где хорошие идеи? Нам нужна картина того, как все это влияет на жизнь города. Брюс доставит тебе факты, касающиеся мероприятий в школах, высказываний на собраниях и прочей ерунды. Я процеживаю все поступающее и хочу, чтобы вы ежечасно информировали меня по телефону или письменно. Вопросы есть?
      Джесс поднял руку.
      - Можно быть хоть немного ироничным, или мы застываем в безмолвном ужасе?
      - Это зависит от того, - хмыкнул Смат, - как долго ты сможешь иронизировать по этому поводу.
      Ларкин подождал, пока Банти запихнула блокнот в карман кожаной куртки. Сегодня на ней была юбка ниже колен. Казалось, для этого не было никаких причин, и это сбивало с толку, но, тем не менее, казалось более практичным. Спускаясь по лестнице, он разглядывал длинные волосы, падающие на узкие плечи, и удивился, почему она не подстрижется покороче.
      Они поехали автобусом. Банти смотрела в окно и предоставила ему заплатить за проезд. Открытые теперь колени были обтянуты черными чулками. Может быть она, сама того не замечая, надела траур по городу, который лежал сейчас перед ними, как мертвец на блеклом ноябрьском солнце. Перед газетным киоском висел старый номер "Ревю": "Смерть у "Паласа". Продолжение следует." Рядом "Экспресс" сообщал: "Сумасшедший убийца снова наносит удар. Изуродованная жертва." Победа ежедневной газеты над выходящим три раза в неделю провинциальным изданием. Внезапно он почувствовал прилив ненависти к отлаженной машине британской прессы, потом вспомнил слова Хатчета, и настроение его улучшилось. Лес рассказал это Смату, а тот передал дальше. Когда они выходили из автобуса, он подал Банти руку, но та её игнорировала.
      Он сказал:
      - Это на другой стороне улицы. Будьте внимательны, здесь выбоины.
      - Можете этого не говорить. Я здесь жила, - и этим она ограничилась.
      - Что нам следует сделать? - он поспешил её догнать. - Хотите посмотреть, что вам удастся выжать из знакомых миссис Уотсон? Я тем временем поговорю с человеком, который её нашел.
      - Вы здесь главный, - равнодушно буркнула она.
      Пенсионер поначалу говорил неохотно. Беспокойная ночь, домогательства со стороны прессы и фотографов, не говоря уже о жадных до сенсаций соседях и виски, которое влила в него жена в качестве противошоковой терапии, но которое ему совсем не помогло. Первоначальное довольство собственным героизмом сменилось затем желанием никогда больше не спотыкаться о куски женских тел. И последней каплей стало то, что "Экспресс" назвал его "дряхлым" и "немощным".
      Ларкин обходился с ним исключительно осмотрительно. Он хотел выведать, что тот знал про привычки и образ жизни миссис Элспет Уотсон.
      - Вечером по вторникам, - сказал он, - она ходила на курсы современной драмы. У миссионеров, там, за мостом, потом налево. Это недалеко. Обычно мы видели, как она возвращается часов около десяти.
      - Одну?
      - По большей части, да. Иногда с подружкой, миссис Комбл. Но та как раз уехала.
      - Вчера вы тоже видели миссис Уотсон?
      - Я был за домом, красил кладовку. В начале одиннадцатого вышел на улицу подышать свежим воздухом.
      - Знаю, я тоже однажды красил кладовку. Итак, вы перешли мост и нашли ее?
      Бывший курьер причмокнул в знак согласия. Ларкин сказал:
      - Складывается впечатление, что убийца знал, как миссис Уотсон проводит вечер по вторникам, верно?
      Его собеседник задумчиво кивнул.
      - Ее любили?
      - Мы ничего против неё не имели. Семья жила довольно замкнуто. О ней ничего особенного и не скажешь.
      - Детей сейчас, наверное, увезли?
      - Этого я вам не могу сказать.
      - Вы имеете представление, кто её муж по профессии?
      - Точно не знаю. Что-то по части торговли и питания.
      Ларкин перешел к соседям. Большинство знало о курсах, которые посещала миссис Уотсон. Некоторые описывали её как тихую и застенчивую. Два симпатичных ребенка, девочка и мальчик. Хорошая семья. Как назло, об этом совершенно не хотелось думать.
      Он снова перешел мост и встретил Банти.
      - В доме никого нет, - сообщила она.
      - Муж, наверное, уехал куда-то с детьми.
      - Нет. Он помогает в поисках убийцы.
      Он посмотрел на девушку. Та отвернулась, наблюдая за лесом позади железнодорожного переезда. Среди деревьев были видны силуэты. В отдалении остановилась машина телевидения. На улице человек с камерой, должно быть, что-то снимал.
      - Грегори там? - спросил Ларкин.
      - Вон он, - она указала пальцем.
      Они с трудом преодолели первые барьеры. Инспектор, сунув руки глубоко в карманы зимней куртки, повернулся навстречу.
      - Уотсон? Он там, - Грегори махнул головой.
      - Как думаете, будет он с нами говорить? Мы не ожидали найти его здесь.
      - Попробуйте услать его отсюда. Вам его позвать? - инспектор послал человека. Ларкин посмотрел в усталые глаза Грегори.
      - Вы что-нибудь нашли?
      После долгого молчания Грегори с горечью сказал:
      - Однажды кто-нибудь обязательно что-нибудь увидит, услышит или разнюхает. И сообщит это нам. Когда-нибудь это случится.
      Ларкин кашлянул.
      - Человек, который заговорил со мной вчера вечером... Что - нибудь прояснилось?
      Инспектору явно нелегко было вспомнить, о ком идет речь.
      - Этот? У него полон дом вечно ворчащих женщин, которые подтвердили его алиби. Если бы он кого-нибудь из них зарубил топором, я бы его понял.
      Посланник вернулся назад. За ним следовал стройный мужчина примерно лет сорока. Воротничок его рубашки был расстегнут, всю одежду покрыли пятна грязи и зелени. Ларкин шагнул вперед.
      - Мистер Уотсон?
      - Да.
      - Примите мои соболезнования. Мы из "Ревю". Вы можете с нами поговорить?
      - Что вы хотите знать?
      Инспектор молча наблюдал. Ларкин никак не мог собраться с мыслями.
      - Я хотел спросить... Могли у вашей жены быть враги?
      - Нет. У неё не было врагов.
      - И вы не знаете причины...
      - Нет.
      - Ваша жена посещала курсы драмы?
      - Да.
      - Вы тоже ходили?
      - Я оставался с детьми.
      Ларкин для вида нацарапал что-то в своем блокноте и попытался начать заново.
      - Вы не забеспокоились, когда жена не пришла домой вовремя?
      - Я всегда беспокоюсь.
      Глаза Уотсона следили за движениями карандаша Ларкина.
      - Можно мне спросить... Детей увезли?
      - Они у друзей.
      - Вы можете назвать их имена?
      - Стивену десять лет, Мелинде семь.
      - А вы? Вы работаете в торговле?
      - Да. У Стрингера.
      - Фирма мороженых продуктов? С сетью магазинов?
      - Да.
      - Вы состоите в каком-то городском клубе?
      - Нет.
      - Но вы довольно долго здесь живете?
      - Двенадцать лет.
      - Можно поинтересоваться, есть ли у вас какие-то планы на будущее?
      - Планы?
      Повисла долгая пауза.
      Инспектор протянул руку и вежливо развернул Уотсона.
      - Нам нужна ваша помощь, сэр... Когда вы снова к нам присоединитесь...
      Тот неуклюже зашагал по шелестящим листьям. Ларкин медленно дописал предложение до конца.
      Грегори сказал:
      - С тех пор, как он узнал, он все время такой. И захотел присоединиться к поискам.
      - Может быть, это лучшее решение.
      - Что ещё ему остается?..
      - Но они ничего не нашли?
      - Ведро, котелок, три пары обуви, железный остов кровати. Приходите попозже, наверняка будет что-нибудь еще. Вы сможете это сфотографировать.
      Ларкин хотел уже идти, когда вдруг он вспомнил ещё кое-что.
      - Как обстановка? У вас достаточно людей?
      Инспектор кисло ухмыльнулся.
      - Спросите лучше суперинтенданта.
      - Вы будете просить подкрепления?
      - Спросите у суперинтенданта.
      - Кажется, этот ответ мы обречены услышать ещё не раз, заключил Ларкин, когда они вышли на улицу. - У Хатчета в руках поводья, но он не знает, в какую сторону править. Я ему не завидую. Что теперь будем делать?
      Не получив ответа, он обернулся. Банти шла в противоположную сторону.
      - Банти?
      - Вы можете хоть минуту помолчать? - зашипела она в неподдельной ярости и стремительно повернулась к нему спиной. Он недоуменно пожал плечами и пошел дальше. Вскоре она его догнала.
      - Наверное, - бросил он в пустоту, - нам следует позвонить.
      Она ничего не сказала, но последовала за ним к телефону. Джим продиктовал все, что удалось узнать, потом повесил трубку и решил в последний раз попробовать с соседями. Банти сказала, что хочет попытать счастья с какой-то семьей, которую знала раньше, и ушла. Он крикнул вслед:
      - Тогда встретимся в редакции?
      Она в ответ подняла руку, но так и не обернулась.
      Внезапно Ларкин почувствовал, что эта атмосфера его угнетает. Он заставил себя пройти через палисадник, позвонить в дверь и с вежливой улыбкой объяснить причину визита. Результат: миссис Уотсон была тихой, приветливой женщиной и заботливой матерью, интересовавшейся театром.
      "Страх, - стучал Ларкин по клавишам, - висит как пелена тумана над милыми домиками и тенистыми садами Этчингэм Кресчент. Страх перед самым ужасным на свете: перед неизвестностью.
      После чудовищного нападения на миссис Уотсон во вторник местные женщины оставались дома, а если и выходили на улицу, то только группами. Репортерам "Ревю" было не так легко уговорить их открыть дверь или хотя бы ответить на вопросы.
      Миссис Айлен Блаунт из дома 17 сказала..."
      Джим поискал в своем блокноте слова, которые собирался вложить в уста миссис Блаунт. И во время этих поисков наткнулся на душераздирающее высказывание торговца с рынка, знакомого погибшей женщины. Он торопливо его перепечатал, собрал листочки и отнес их Смату.
      - Это почти все, что у меня есть.
      - И слава Богу. Не принимайте близко к сердцу, Джим, Смат пробежал первые абзацы, - Вы поговорили с кем-нибудь с курсов драмы?
      - Седьмая страница.
      - Ах, да. Ну, комментарий вполне приличный. У вас все?
      - Могу сотряпать ещё что-нибудь...
      - Не надо. Я думаю, материала у нас больше, чем сможем втиснуть в номер. Рукопись Банти видели?
      - Нет. А что там у нее?
      - Она нашла старика, с которым когда-то были знакомы её родители. Он играл с Уотсонами в бридж, и минут двадцать выкладывал все, что знает. Он даже высказал свои предположения о том, где находятся дети. И они подтвердились. Хорошая работа.
      - Здорово, - с искренним уважением кивнул Ларкин. - Что мне делать дальше?
      Смат хмыкнул.
      - Пойти со мной обедать.
      В "Якоре" Ларкин вновь обратил внимание на манжеты шефа репортеров.
      - Утро выдалось суматошным, - вздохнул Смат, проследив за его взглядом. - Когда я подумаю о счетах за стирку!.. Надеюсь, я ни о чем не забыл. А вам что-нибудь пришло в голову?
      Ларкин осторожно упомянул несколько занимавших его мыслей. Смат благодарно кивнул:
      - Мне не особо по душе играть в начальника. Я рад, что наш издатель берет все больше на себя.
      К ним подошел Брюс Норт, чтобы сказать, что Картера задержали:
      - Ему как раз позвонил Хатчет.
      Смат встревожился.
      - Что-то случилось?
      - Я думаю, нет. Наверно, Хатчет хочет, чтобы пресса опубликовала какое-нибудь сообщение. Лес не казался встревоженным.
      - Он никогда не выглядит встревоженным.
      - Нет... Но когда есть хорошие новости, он начинает говорить односложно и все записывает.
      - А что он сейчас сделал?
      - Сказал "Гм..." и начал записывать, - задумчиво протянул Брюс.
      Смат допил свое пиво.
      - Я лучше пойду обратно, - по дороге к двери он остановился и обернулся, - Джим? Джессу нужны идеи. Не могли бы вы после ланча - только не спешите...
      - Да, разумеется.
      - Бедный старый Смат, - Брюс капнул горчицы на сэндвич с говядиной. Он словно агонизирует на электрическом стуле.
      - Сдается мне, он крепко держит в руках все ниточки.
      - Да, но за это расплачивается язвой. Что это такое по сравнению с делом! - Брюс заговорщически посмотрел на Ларкина. - Вы знаете, что все вечерние занятия отменили до лучших времен? Женские кружки, молодежные клубы и объединения бойскаутов. Весь город затаился.
      - Не удивительно.
      - Это, конечно, перегиб. Танцы в "Эмпайре" состоятся. Посетителей просят приходить и уходить группами.
      - Да, но им придется напрячься, когда домой захотят самые последние.
      - Точно. Но пусть об этом думают родители. Я знаю, что бы я сделал. Я бы запретил Глории выходить вечером из дома.
      Ларкин усмехнулся в стакан.
      - Я бы сам к ней пришел. Между прочим, - Брюс сменил тему, - Джесс должен быть обеспечен идеями на полгода вперед. Про это легко пишется.
      - Может, он ищет чего-нибудь другого?
      - Он? Да он самый бездарный человек, которого я только знаю. Этакий журналистский вундеркинд... как он себя представляет. Разъезжает повсюду в своем спортивном автомобиле, культивирует сомнительные связи и разговаривает словно энергичный босс. Отдел культуры! Он просто шарлатан. Писать не может, никаких идей нет. Да он просто работать не умеет!
      - Я полагаю, - осторожно заметил Ларкин, - что он мог бы иметь успех в театре.
      - Ага. В качестве клоуна.
      Вернувшись, Ларкин занялся с Джессом. И попытался обставить это так, будто речь шла о собственных идеях Джесса. Это оказалось не слишком сложным.
      - Тогда я передаю это вам, Джим, - Джесс похлопал его по плечу и подмигнул. - Я подумаю над фотографиями. Как насчет трех неясных силуэтов, пересекающих безмолвную улицу - и подпись: "Они остаются вместе - значит, живы..."?
      Ларкин предложил это Смату, который устало согласился. Привыкший к хлопотам Дэвис вернулся час спустя не солоно хлебавши, после того, как потерпел крах с тремя продавщицами, чьи спины хотел запечатлеть. Он не мог гарантировать, что фото получилось. К тому же девушки заявили, что если фотография выйдет в газете, они лично придут и убьют издателя.
      - Ну и оставь это, - буркнул Смат. - У нас и так нет больше места.
      Ларкин написал большую статью про незастроенные улицы и пустыри.
      Картер писал про план полиции снять отпечатки пальцев сорока тысяч мужчин в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти лет.
      Брюс Норт сообщал, что кинотеатры закрываться не будут.
      Банти подготовила репортаж про матерей, которые приводят своих детей на школьный двор, передают их учителям, а после занятий встречают.
      Перед самым закрытием редакции заглянул шеф и сообщил, что объявлено вознаграждение в 1000 фунтов за любое сообщение, которое поможет аресту преступника.
      Ларкин поужинал один и прошелся по улицам. Кинотеатр "Одеон" на главной улице был последним освещенным зданием. Дальше - лишь ночь и тьма. Рядом с машиной стоял полицейский, который спросил, куда он направляется.
      Джим показал пресс-карточку.
      - Держитесь главных улиц, сэр, и идите домой. Следующий коллега, который вас остановит, может оказаться не так сведущ и доставить вам неприятности.
      - Ага, значит, вы получили подкрепление?
      - Я этого не говорил, сэр.
      - Конечно не говорили, - Ларкин подмигнул полицейскому и пошел дальше. Иногда так легко добывать информацию...
      8.
      - Хорошая статья, - кивнул Смат.
      - А для чего вознаграждение? Это ничего не даст.
      - Почему?
      - Только представьте себе какого-нибудь нашего читателя, входящего в редакцию со словами: "- Это я их убил - где деньги?" В качестве хохмы это терпимо: огромный шрифт и полстраницы текста.
      - Это не хохма. Это попытка помочь.
      - Святые небеса! Ты серьезно?
      - Большое спасибо всем, - рявкнул Смат.
      Джесс подался вперед:
      - Скажите нам пожалуйста, как это должно помочь?
      - Если у кого-то нет фантазии, - сказал Смат своей пишущей машинке, я ему помочь не в силах.
      - Я полагал, у репортера не должно быть фантазии. Разве мы не стремимся к неискаженным фактам?
      Будь это так, - подумал Ларкин, который просматривал титульную страницу, - люди бы давно перестали читать газеты.
      Найти приличную фотографию миссис Уотсон не удалось. "Ситизен" их опередил, их люди обшарили весь дом в первые минуты всеобщего шока. Карточка, которую случайно разыскал Картер, была сделана явно на каком-то приеме. Там она улыбалась, одетая в длинное платье, обнимая какого-то мужчину, оставшегося за краем снимка.
      "Эта фотография миссис Уотсон была сделана, когда они с мужем были на XIX балу Ассоциации Королевских ВВС в Фокстейл Кантри Клаб. Мистер Уотсон, сотрудник фирмы Стрингера, был штурманом в десантной авиации."
      Несмотря на плохое качество снимка, были видны её сияющие глаза. Ларкин почувствовал себя разбитым. Картер посмотрел через его плечо.
      - Я уже боялся, что фотография выйдет ещё хуже.
      - Вы получили её от Уотсона?
      - Нет, из нашего архива. Мне пришло в голову, что они были на этом празднике.
      - Память, достойная зависти.
      - Если честно, я мельком его знаю. Ваша статья мне понравилась, Джим.
      - Ну, это было слеплено на скорую руку...
      Тем не менее, он сам думал также: статья читалась хорошо и оправдывала полное имя под текстом.
      Картер, шагавший к своему столу, сказал через плечо:
      - И интервью с Уотсоном просто первоклассное.
      Редактор с нюхом на сенсацию оставил текст без изменений. Интервью дали курсивом на первой странице рядом с репортажем Картера об убийстве. Ларкин откинулся назад и прочитал:
      "Находка была сделана в 23 часа 10 минут Альфредом Бэйтапом, 63 лет, банковским служащим на пенсии, вышедшим на вечернюю прогулку. Мистер Бэйтап сразу позвонил в полицию.
      Миссис Уотсон была ужасно изувечена. Голова, правая нога и левая рука отрезаны. Отсутствовал и мизинец правой руки. Части трупа были обнаружены неподалеку.
      Полиция, приведенная в состоянии повышенной готовности, прибыла на место происшествия через несколько минут и сразу оцепила место трагедии.
      Суперинтендант Хатчет, который руководит расследованием, с мрачным видом сообщил "Ревю":"Без всяких сомнений способ убийства схож со всеми предыдущими. Мы имеем дело с психопатом - дьявольски извращенным маньяком."
      Он настоятельно призвал общественность... - продолжение на стр. 3"
      Ларкин перевернул лист.
      "Продолжение со стр. 1 - ... сообщать обо всем мало-мальски связанным с этим делом. "Мы проверим каждую ниточку,"сказал он.
      По поводу увеличения количества полицейских за счет соседних регионов и возможности проверки отпечатков пальцев мужского населения города для их сравнения с отпечатками, найденными на сумочке миссис Уотсон, он сообщил:"Мы проведем все мероприятия, которые покажутся нам стоящими или способными приблизить нас к развязке."
      Тем временем продолжается поиск орудия убийства. Как и в предыдущих случаях, оно до сих пор не найдено. По возможности будут привлечены саперы. В любом случае, официальные службы не ожидают от этой затеи чего-нибудь стоящего.
      Комментарий - стр. 12"
      - Они действительно собираются снимать отпечатки у горожан? - спросил Ларкин.
      Картер пожал плечами:
      - Успех сомнителен, мороки много.
      - А были ли там отпечатки?
      - Скорее всего. Ее мужа, подружек с курсов, её детей... Практически любой мог трогать сумку.
      Ларкин открыл страницу 12.
      "Полиция делает все, что может, но ей не обойтись без помощи общественности. Поэтому мы ещё раз обращаемся к нашим читателям. Каждый, кому есть что сообщить, должен обратиться в полицию. Нет ничего незначительного, ничто не должно ускользнуть от внимания. Полиция..."
      - 1000 фунтов, - простонал Брюс Норт. Его экземпляр "Ревю" проплыл по комнате.
      - Ты слишком молод, - буркнул Джесс. - Такая куча денег тебе на пользу не пойдет.
      - Но и вреда от них не будет.
      Ларкин с Картером подошли к столу.
      - Вы были правы, - шепнул Ларкин.
      Картер вопросительно взглянул на него.
      - С вашим предсказанием. Опьянение кровью растет. Но что же будет дальше?
      Картер уставился на свою пишущую машинку.
      - Понятия не имею. Но если подводить итоги, по-моему, пришло время для чего-нибудь новенького.
      Новенькое произошло после обеда за просмотром почты.
      Его принесли в три часа. В десять минут четвертого Алан Барджесс, разбиравший почту, нетвердым шагом с трудноописуемым выражением лица подошел к столу Смата, держа в руке конверт.
      - Мистер Голд... - робко начал он.
      - Что такое, сынок?
      Все уставились на них.
      Смат взял конверт и вскрыл его.
      - Господи!
      Алан поспешно вышел из комнаты.
      - Что там? Если это сенсация, мы тоже хотим знать, - закричал Брюс.
      Смат побелел, как полотно. Он тяжело поднялся, держа конверт перед собой в вытянутой руке, как будто тот был радиоактивным, и также быстро, как Алан, покинул комнату.
      - Уход, - пояснил Джесс, сидевший с закрытыми глазами, который должен заинтриговать публику в конце третьего акта.
      Через минуту с перекошенным лицом вернулся Смат, кивнул Картеру, и оба вышли.
      Вернувшись, Картер отозвал в сторону Ларкина.
      - Пока что молчите, как рыба. Хатчет взял дело в свои руки и ходит, как по раскаленным углям. Еще непонятно, можно ли нам об этом говорить.
      - О чем?
      - Он прислал нам письмо.
      - Хатчет?
      - Нет. Он. Человек, чье имя, адрес и поведение так много значат сейчас для общественности.
      - Вы серьезно?
      - Я не расположен шутить.
      - Это действительно так?
      Картер наградил его недоуменным взглядом.
      - Джим, иногда вы говорите, как какой-нибудь персонаж Тэккерея. Это действительно так. Во всяком случае, кто-то нам написал.
      - О чем?
      Картер вынул сложенный лист из кармана. Ларкин нерешительно протянул руку.
      - Это всего лишь копия. Я перепечатал письмо. Оригинал уже в полиции.
      Ларкин прочитал вслух:
      "Хорошие репортажи, ребята. Получше работайте с фотографиями. В выходные опять что-нибудь произойдет, так что точите карандаши."
      Он поднял глаза.
      - Текст был напечатан?
      - Да, на переносной пишущей машинке, как полагают. Без даты, подписи и обратного адреса, - Картер сделал паузу. - На простой бумаге.
      - А конверт?
      - Стандартный.
      - Кому адресовали?
      - Мне.
      - Вам лично?
      - Нет. Репортеру уголовной хроники.
      - Почтовый штемпель?
      - Вчерашнее число. Здесь, в городе.
      Ларкин перечитал текст ещё раз.
      - Вчера? Как мог он знать тогда про наши репортажи?
      - Вероятно, хватило ума предвидеть.
      Ларкин скривил рот.
      - Чертовщина какая-то. Но хлестко вышло насчет фотографий. Это пойдет в газету?
      - Это зависит от Хатчета - и его успехов.
      - Что он хочет предпринять? Ищет отпечатки пальцев?
      - Он должен четко следовать инструкции.
      Ларкин широко раскрыл глаза.
      - Вы воспринимаете это так серьезно?
      - А почему бы нет?
      - Да автор наверняка какой-нибудь псих!
      - Других вариантов не осталось, - вздохнул Картер. - Собственно, в конверте было не только письмо.
      - А что еще?
      - Мизинец.
      - Господи Боже!
      Ларкин поднял кружку с пивом. Спустя некоторое время он сказал:
      - Вот почему Смат так побледнел!
      - Он помчался в сортир.
      - Алан ничего не сказал.
      - Шеф ему запретил. Он позвонил Хатчету, который взял ноги в руки, как он это мило называет, чтобы посмотреть на косвенную улику. Следующие 48 часов все эксперты будут стоять на ушах.
      - И если при этом что-то выясниться...
      - Я в это уже не верю.
      Перед пресс-клубом Картер посмотрел на часы.
      - Мне снова нужно к Хатчету. Вам не стоит идти со мной, Джим. У вас и так наверняка полно работы.
      - Да, - Ларкин ощутил, как возбуждение спадает. - Мне нужно написать статью о двух юношах, которые в молочном фургоне переправились через Альпы.
      Банти была в редакции одна. Ее пальцы мелькали над клавишами. Когда Джим сел за свой стол и уставился на лист бумаги, она обернулась.
      - Вы уже знаете, что было в конверте?
      Он помедлил.
      - Лесли мне рассказал.
      - Что вы об этом думаете?
      - Что я думаю? - он попытался сформулировать свои впечатления. - Это отвратительно.
      Она несколько мгновений его разглядывала, прежде чем снова склониться над клавиатурой.
      Некоторое время его занимали юные покорители Альп. Но ломая голову в поисках нужных слов, он невольно думал о шелковистых волосах, спадавших на узкие плечи. Один раз она встала, чтобы выключить свет.
      Ларкин перечитал свой текст и, зевая, засунул его в стол. Потом собрал бумаги. Вешалки для одежды располагались рядом с дверью. По пути он обогнул стол, который с грохотом сдвинулся с места. Когда он одевал пальто, упал зонтик. Он поднял его, повесил на локоть и занялся пуговицами на пальто. Машинка позади него умолкла.
      - Вы идете ужинать?
      - Да, как раз собирался.
      - Подождите, я с вами. Мой желудок уже ссохся в кулачок.
      - Ну, с этим нужно что-то делать.
      Он постоял возле черной доски, читая объявления Смата, шефа и ещё кого-то, подписавшегося "Хак".
      Неожиданно рядом с ним появилась Банти. Она убрала волосы со лба.
      - Ах, - вздохнул он.
      Она не отреагировала. Когда они спускались по лестнице, Джим размышлял об этом, но на неё не рассердился. Перед дверью на улицу он отступил в сторону. Она тоже остановилась и посмотрела на него. Раздосадованный, он прошел вперед.
      Официантка в "Лантерне" приветствовала его ослепительной улыбкой. Он почувствовал себя лучше. Столик у окна был свободен; его настроение поднялось ещё больше. Но путь им перешла какая-то парочка. Официантка покачала головой, сердито скривив рот.
      - Сюда, сэр.
      Пришлось сесть за колонной. Через стол Ларкин посмотрел на Банти. Та надулась, как капризный ребенок.
      - Вы не хотите снять куртку?
      Банти расстегнула молнию, так что стала видна её одежда: ядовито-зеленый свитер с беспорядочно разбросанными оранжевыми вспышками, из которого торчала тонкая детская шея.
      Он заметил:
      - Я обычно заказываю четвертое меню.
      Она снова только покачала головой, углубившись в меню.
      - Омлет по-испански и кофе, - это было сказано, не поднимая головы.
      - Омлет и кофе, - официантка показала Ларкину ряд сверкающих зубов. Это значило: я на твоей стороне, и будь что будет.
      - Меню номер четыре, сэр?
      - Да, пожалуйста, и ещё кружку пива.
      - Вы здесь известны, - заметила Банти и стала смотреть на улицу.
      - Я часто здесь столуюсь. Потакаю своим вкусам.
      - А ваша хозяйка вам не готовит?
      - Наверно, стала бы, если бы я попросил. Но лучше обходиться самому.
      И снова пауза. Он прокашлялся.
      - Джесс сегодня вне пределов досягаемости?
      - Джесс? Не имею понятия.
      Неожиданно Банти посмотрела ему в глаза. Он как раз хотел ещё что-то сказать, но промолчал. Официантка принесла пиво.
      - Кофе сейчас будет, - деловито сообщила она.
      Банти смотрела на дно стакана.
      - Вы ещё чем-нибудь занимаетесь?
      - Кто, я? Да, к сожалению. Ежемесячные собрания торговой палаты.
      - Ах, это...
      Принесли кофе.
      Он смотрел, как она размешивает сахар.
      - Это предлагают каждому новичку, верно?
      - Только тем, кто достаточно хорош.
      Джим поискал на её лице следы иронии.
      - Вы достаточно хороши, - она помешала сахар. - Я слышала, как Смат говорил это шефу.
      - Как приятно!
      - У вас хорошее чутье на новости, и вы умеете писать.
      - Я сейчас покраснею, милая дама.
      - И хорошо. Это сейчас совсем не в моде.
      Принесли ужин.
      - Кетчуп? - официантка посмотрела на Банти.
      - Мне не надо, - сказала Банти так, будто перед этим Ларкин настоятельно об этом просил.
      - Что вы думаете о своей работе, милая девушка?
      - Я ничего не думаю.
      - А следовало бы.
      - Зачем? Я могу оставаться нейтральной, если хочу. И, по правде говоря, я не милая девушка.
      - Простите пожалуйста. Для человека вроде меня... Ах, оставим. Я считаю, вам удастся сделать себе имя. Я читал ваши работы.
      - Гм-м...
      - Вы давно работаете репортером?
      - Шестнадцать месяцев и три недели.
      - Вы так давно в "Ревю"?
      - Так считает отдел кадров, а не я.
      - Вы не особенно задумываетесь о времени?
      - А вы?
      - Ну почему же... Я всегда осведомлен насчет времени. Вероятно, даже слишком.
      - Как? Подчеркиваете даты в календаре?
      - Нет, до этого не дошло. Скорее, я строго распределяю свой день. Перед завтраком у меня есть время на чашечку кофе. После этого и до ланча наступает время работы. После обеда я иногда размышляю за чашкой чая, а потом до ужина не удается начать ничего нового.
      И неожиданно для себя Ларкин подытожил:
      - Коварным образом жизнь превращается в бесконечное и бессмысленное времяпровождение от еды до еды.
      Она откинула голову.
      - Вы странный человек.
      Он отодвинул в сторону тарелку, достал табак и стал набивать трубку. Это дало ему возможность разглядывать Банти. Ее лицо немного раскраснелось, хотя в этом были повинны скорее жара в помещении, чем еда. Минутный порыв дружелюбия кончился и лицо её снова стало непроницаемым.
      - Чем вы занимались до этого?
      - Три года оттарабанила на пишущей машинке.
      - В этом городе? Ах, да, вы дитя этого города. Еще раз прошу прощения. Это просто клише. Ваши родители живут здесь?
      - Жили бы, будь они живы.
      - Ах...
      - Горячка и ревматизм, - сказала она после паузы, - это с отцом. Цирроз печени у матери, - она отодвинула тарелку. - Я могу пойти с вами на собрание?
      - Милая Банти... я был бы очень рад.
      Она нетерпеливо пояснила:
      - Иначе мне предстоит долгий одинокий вечер. Лучше уж я послушаю, как мистер Джонс поливает грязью мистера Брауна.
      - Да, понимаю, - им завладело странное, не вполне определенное чувство, которое могло быть и разочарованием. - Потом я провожу вас домой.
      - Да, сейчас по-другому нельзя.
      - Несмотря на все должен признать, - сказал он с милой улыбкой, - что я рад компании, потому что это обещает стать тестом на взаимопонимание.
      Как нередко случалось, собрание оказалось гораздо интереснее и оживленнее, чем он ожидал. Стулья были тверды, как камень, в зале слишком холодно, и, тем не менее, два часа пролетели как одно мгновение. Когда они выходили, он высказался по этому поводу.
      - Цирковые представления по большей части коротки, хмыкнула Банти.
      - Вы несправедливы. Это порядочные люди.
      - Да, я несправедлива. Но и жизнь несправедлива, верно?
      - Не всегда. Иногда.
      - Верно. Я тоже так думаю.
      - Вы считаете, что если уж она несправедлива иногда, то пусть и всегда будет такой?
      - Если каждый получает по заслугам, то, по крайней мере, знаешь, чего ожидать.
      - Так было бы ужасно скучно, - сказал он, поразмыслив.
      - Не скучнее обычного. Поговорим о чем-нибудь другом, она неожиданно указала на окно одного из кафе, бросавшее красные пятна света на мостовую. - Смотрите, вон Лес.
      Картер сидел один на мягком диванчике с кружкой пива в руках. Он кивнул им, приглашая зайти.
      - Мы с собрания, - сказал Ларкин, - а вы?
      - От Хатчета, - Картер кивнул официанту.
      - Что? Вы так долго с ним говорили?
      - Ему мог понадобиться отчет в сжатом виде. Может быть, это зависит от моей манеры брать интервью, - он повернулся к Банти. - А что, Джесс чем-то занят?
      Она пожала плечами.
      - Что, Джим - твой новый друг?
      - Банти волновалась из-за дороги домой...
      - И вы представляете тут Джесса? - Картер откинулся назад и оценивающе посмотрел на обоих. Банти казалась нимало не задетой. Ларкину бросилось в глаза, что она терпеливо сносила Картера.
      - Вам обоим следует подготовиться к тому, что в скором времени придется ответить на кое-какие вопросы.
      - Как так?
      - Хатчет собрал подкрепление человек в пятьдесят из других мест. Кстати о безопасности: сейчас речь идет в основном о том, чтобы не войти в конфликт с вооруженными охранниками.
      - Вооруженными?
      - По слухам, они вооружены револьверами. Хотя Хатчет про это не упомянул.
      - А по поводу той посылки, что пришла к нам в бюро, чтонибудь выяснилось? - спросил Ларкин.
      - Если и да, об этом ничего не слышно. Но, честно говоря, сомневаюсь.
      - Поэтому мы не имеем право ничего публиковать?
      - Ни строчки.
      - Скорее всего, это привело бы только к панике.
      - А мы знаем, что происходит, когда люди теряют голову, закончил Картер.
      Банти сказала:
      - Это не слишком хорошая формулировка.
      Лес встал и улыбнулся:
      - Терпение, ребята, я уже ухожу. Хочется, чтобы меня видели и дома, а то жена окончательно забудет, как я выгляжу.
      Он устало зашагал к двери. Ларкин сказал:
      - Он выглядит разбитым. Это дело отнимает все силы.
      Банти посмотрела на него.
      - Ваша формулировка тоже не блещет, Джим.
      После короткой паузы оба рассмеялись. Ничего из ряда вон выходящего, подумал он, - но все-таки шаг в нужном направлении. Ее постоянное молчание казалось ему ненатуральным. Хотелось разговорить её, пока она в настроении.
      - А чем бы вы хотели заниматься, Банти? У вас есть планы?
      Молчание затягивалось, Джим рассматривал девушку. Она наблюдала за ним с неопределенным выражением во взгляде. Наконец она повторила:
      - Планы?
      - Да. На будущее. Чем вы хотите заняться?
      Она тихо покачала головой:
      - Об этом я не думала.
      - Это вас не тревожит?
      - А что, должно бы?
      Беспокойным, нервным движением она закурила.
      - Меня волнует только то, что меня ничего не волнует. А как с этим у вас?
      - Мой путь давно определен. Я уже не настолько молод, чтобы хотеть достичь всего на свете.
      Ее пальцы стряхнули пепел.
      - Вы говорите это с болью.
      - Действительно? Мне очень жаль.
      - А почему ваша жизнь так выверена? Что в ней такого особенного?
      Он высоко поднял брови:
      - После того, как вы спросили...
      - Нет, можете не отвечать. Мое замечание было слишком бесцеремонным. Джесс говорит, что вы загадочный. Это правда?
      - Для себя самого я не загадочен.
      - Это уже показатель. В этом вы лучше большинства из нас.
      Он вопросительно посмотрел на нее. Она сердито опустошила чашку, затянулась сигаретой и торопливо затушила её в блюдце.
      - Идем, - сказала она и встала, - Вы провожаете меня домой, или забыли? Посмотрим, как вы себя при этом проявите.
      Банти шла так быстро, что Джиму приходилось иногда переходить на бег, чтобы идти с ней в ногу. Улицы опять опустели. Она свернула к набережной. Шаги отдавались во мраке угрюмым эхом. Когда они дошли до поворота, в глаза ударил свет фонарика. Банти в ужасе вскрикнула и отскочила назад.
      - Не волнуйтесь, - мужской голос, усталый и скучный. Огромная тень, рядом с ней ещё одна. Луч света скользил от девушки к Ларкину и обратно. Мы из полиции. Мы должны спросить... Мисс, вы знаете этого человека?
      - Мы с этой девушкой...
      - Дайте ответить ей.
      - Мы оба из "Ревю", - голос её звучал почти спокойно. Мистер Ларкин провожает меня домой.
      - "Ревю"?
      - Местная газета, - подсказал другой человек в форме.
      - Гм... Можно взглянуть на ваши документы? Спасибо, сэр. Итак, он говорит правду, мисс? Подойдите ко мне и подтвердите. Да, отойдите от вашего друга. Сюда.
      - Послушайте, если вы думаете...
      - Все в порядке, сэр. Мы просто должны удостовериться. Вы получите её обратно. Это необходимая предосторожность.
      Потом они пошли дальше, и как-то совершенно естественно вышло, что он взял её руку. Сквозь рукав кожаной куртки та почти не прощупывалась, он осторожно придержал её и подстроился так, чтобы идти в ногу с Банти. Потом шепнул:
      - Тот, который говорил... Его нельзя было толком разглядеть.
      Под пальцами он ощутил легкое движение.
      - "Сумасшедший убийца в форме, - тихо сказала она. - Охота за двойником."
      9.
      В ту ночь ничего не случилось.
      В утренних новостях это было отмечено особо. Но в блеклом свете ноябрьского рассвета казалось, что город полон предчувствий, что, нехотя поднимаясь на тысячи ног, он готовится противостоять чему-то нежданному, притворяясь, что все в порядке.
      По крайней мере, так казалось Ларкину, когда он шел в редакцию - это значило, что его фантазии шли вместе с ним.
      Он купил "Телеграф". Сверху на прилавке сидела маленькая дочка киоскерши, она в шутку ткнула его в живот. Джим дал ей плитку шоколада. Ее мать дружелюбно заметила:
      - Ну что вы, не стоило этого делать... Кстати, вы опять попали в газеты.
      - Как это, миссис Миллс?
      Она указала на "Ситизен". Гигантский заголовок на всю страницу сообщал о вчерашнем событии.
      - О Господи! - воскликнул Ларкин, пробежав глазами текст.
      - Ну, ведь это не было для вас новостью, - сказала женщина, с любопытством посмотрев на него.
      - Отнюдь, для меня это неожиданность.
      В редакции поиски были в самом разгаре. Их возглавлял шеф, у которого посерело лицо и который говорил угрожающе тихо. Подозрения сконцентрировались на юном Алане, который все отрицал.
      - Вам, разумеется, ясно, как на это отреагирует суперинтендант, заявил шеф Смату.
      Смат высказал предположение, что суперинтендант проявит понимание.
      - Этого я опасаюсь больше всего. Существует только две возможности: виноваты мы и виноваты полицейские. Что выберет Хатчет?
      - Проклятье! - Смат начинал сердиться. - Мы же ничего не напечатали!
      - Это не имеет никакого значения, - шеф удалился, но закрыл дверь относительно тихо.
      Смат занялся Аланом.
      - Это был ты?
      - Нет, мистер Голд. Это не я.
      - Кто-то другой? - Смат обвел взглядом остальных
      - Конечно, полицейский, - сказал Джесс. - В полиции кишмя кишит людьми, которые мечтают прославиться. Они не упускают таких шансов.
      - Скажи об этом шефу, - буркнул Смат.
      Брюс Норт зевнул.
      - Теперь и мы можем про это напечатать.
      - Спорим, нет? У шефа только одна цель...
      Телефон Смата зазвонил. Он взял трубку.
      - Да? Это я. Сожалею, без комментариев. Мне жаль. Тут я должен соединить вас с шефом. Секундочку, соединяю...
      Он постучал по рычагу.
      - "Мэйл", - тихо пояснил он, закрыв трубку рукой. - Теперь-то все и начнется. Все станут раскручивать эту историю, а мы будем стоять рядом, как полные идиоты.
      Пока Смат разбирался со звонком, Картер отправился к суперинтенданту, чтобы как-нибудь свести его претензии к минимуму. И вернулся с успокаивающими новостями. Гнев Хатчета, как оказалось, сконцентрировался на "Ситизен" в целом, и на коренастом и энергичном Баррагло в частности. Которому, как яростно заверил Хатчет, не видать больше от него информации.
      - Я говорил с Баррагло, - сказал Картер, - он по вполне понятным причинам отказался назвать источник информации.
      - Что кто-то был, - бушевал Смат, - это точно. То, что этот парень прислал нам человеческий палец - такое не нафантазируешь. И текст письма совпадает тютелька в тютельку.
      - Тогда суперинтенданту стоит обращать больше внимания на своих подчиненных, - хмыкнул Джесс.
      Полдня Ларкин прокорпел над отчетом о собрании торговой палаты, вторую половину он потратил на то, чтобы дозвониться до строителя-предпринимателя, чтобы получить информацию о восьмидесяти коттеджах, трех двенадцатиэтажных жилых домах и одном универмаге на спорных землях аэропорта. Ближе к вечеру он все ещё тщетно пытался пробиться через защитную стену из секретарш и референтов, потом плюнул на это и пошел с Картером и Сматом в "Якорь".
      Смат выглядел больным.
      - "Мэйл", "Экспресс", "Миррор", "Скетч" и "Таймс", - он загибал пальцы, - три пришлых репортера. Телевизионщик. Может быть, даже ещё больше. На пару звонков шеф ответил сам.
      - Что ты им говорил? - осведомился Картер.
      Смат взял его за локоть, чтобы отвести к другому столику. Ларкин хотел последовать за ними, но неожиданно столкнулся нос к носу с Джессом, который рассматривал его сверху вниз.
      - Хорошо провели вчерашний вечер, Джим?
      - Хорошо? Вчерашний вечер?
      - Ваше одиночество было скрашено?
      - Вы имеете в виду Банти? Она очень мило спросила, можно ли составить мне компанию.
      - Она напросилась к вам в компанию?
      - Мы были в редакции одни. Уже стемнело.
      - Такие подробности можете оставить при себе. Я только хотел кое-что прояснить. Вы понимаете, к чему я?
      - Нет, не совсем.
      - Ах, прекратите, - Джесс возвышался над ним, бледный, как Мефистофель.
      Ларкин отступил назад.
      - То, что делает Банти, касается только её, - мягко заметил он.
      Джесс сократил дистанцию. Его куртка явно нуждалась в чистке, а подбородку не помешала бы бритва.
      - Предоставьте это мне.
      На это было много возражений, но, прежде чем Ларкин остановился на каком-то одном, Джесс уже прошел в бар. Ларкин поймал взгляд барменши, она ему подмигнула. Немного более уверенный в себе, он присоединился к остальным.
      Смат поднял на него глаза и протянул несколько листочков текста.
      - Скажите, что вы об этом думаете, Джим.
      Машинописный текст комментировал репортажи центральной прессы про сообщение, полученное "Ревю" "из анонимных источников". Согласно просьбе полиции, "Ревю", сознавая ответственность перед общественностью, воздержалось от публикации подробностей этой "ужасающей посылки". Но так как, тем не менее, информация об этом случае все же просочилась,..
      Ларкин утвердительно кивнул. Смат сказал:
      - Попробуем предложить это шефу. Тон высокой нравственности должен сработать...
      - Что ещё можно сделать в такой ситуации? - согласился Ларкин.
      Смат тщетно протирал свои манжеты влажным платком.
      - Я не думаю, что возникнет паника. Если бы люди хотели сойти с ума, они бы давно уже это сделали.
      - Не знаю, - Картер собрал листочки, - я слышал всякое.
      - К примеру?
      - Идут разговоры про инициативу мэрии, про уличные патрули. Несколько вспыльчивых людей...
      - Которые особенно опасны...
      - Итак, берете дело в свои руки? Лес, это материал для тебя.
      - Уже написал, - сказал Картер.
      - Я мог бы догадаться. А почему тогда это до сих пор не опубликовано?
      - Я хотел переждать, посмотреть, как будут развиваться события. Ты можешь использовать мой текст в любой момент. Там есть цитаты Хатчета.
      - Как он на это реагирует? Наверное, он в ужасе?
      - Я бы скорее сказал, что он смирился.
      Ларкин заказал всем пива. Когда он вернулся из бара, Смат сказал:
      - Собственно говоря, завтра все может измениться. Игра на кубок состоится?
      - Я думаю, да.
      - Брюс берет на себя репортаж? Я тут подумал, Лес...
      - Я и так хотел пойти. Грегори посылает своих людей в толпу. Они придумали предупреждения через громкоговорители и что-то еще. Я хочу навострить уши и послушать, о чем будут говорить в народе. Может быть, таким образом мы узнаем, что думает население о действиях полиции. Об этом тоже можно написать.
      - Очень хорошо, Лес. Редакция сегодня вечером будет открыта. Мы подождем до половины двенадцатого, на случай если нашему читателю придет в голову ещё какая-нибудь мерзость. Впрочем, мне это кажется маловероятным. Он сказал - в воскресенье, а мне кажется, что он держит свое слово.
      До семи часов воскресного вечера ничего не случилось, и Ларкин пошел к Картерам на ужин.
      Когда он пришел, двух младших детей укладывали спать.
      - Входите, Джим, - сказал жена Картера, держа на каждой руке по ребенку. - Лесли с двумя другими в комнате. Я приду, как только справлюсь с этой парочкой.
      Картер лежал в кресле, положив ноги на скамеечку. Казалось, он почти заснул. На столе разворачивалась невообразимо сложная игра с доской и фишками. Ларкин сразу привлекли к делу.
      - Джим, не позволяйте им себя насиловать.
      - По сравнению с работой репортера это просто отдых, Ларкин улыбнулся курносой девятилетней Джейн. Питер, двумя годами младше, играл с немой сосредоточенностью, как отец. Согретая электрическим отоплением комната заставила Ларкина взопреть.
      Потом пришла мать с двумя малышами в пижамах.
      - Скажите папе "спокойной ночи".
      - Спокойной ночи, папочка.
      - И дяде Джиму тоже.
      - Спокойной ночи, дядя Джим.
      - Сколько лет этим милашкам?
      Картер в раздумьи прищурил глаза.
      - Я все время забываю. Минуточку, Морин шесть, Дэвиду четыре. Она неплановый ребенок, да и он - плод нашей легкомысленности.
      - Тяжело приходится вашей жене.
      - Элисон здорово справляется.
      - Ты выиграл, дядя Джим.
      Элисон вернулась и объявила:
      - Уже половина, вы оба, у вас ни секунды больше. И берегитесь, если попытаетесь сплутовать!
      - Но он выигрывает, - надулась Джейн.
      Ларкин выиграл. Он дал обоим по монетке, чтобы им не было обидно. Питер серьезно поблагодарил его и отправился спать. Джейн, лучезарно улыбаясь, спросила:
      - Ты тоже пишешь про убийства, дядя Джим?
      - Только иногда. Это я оставляю твоему папе.
      - Ты когда-нибудь видел труп?
      Он помолчал.
      - Один раз.
      - Мужчины или женщины? Как он выглядел?
      - Хватит, Джейн. Ложись спать.
      Она тут же надулась, но все же радостно ему подмигнула. Картер разливал "шерри". Ларкин наслаждался уютным креслом и теплом обогревателя.
      - Повезло, - Картер бессильно осел в кресло. - Неплохой: мягкий и не очень сухой. А мы не торопимся. Ей нужно ещё пару часов. Как вам первые две недели у нас, Джим?
      - По меньшей мере головокружительны.
      - Кто мог предполагать, что вы появитесь здесь как раз к сенсации года?
      - При этом все меня уверяли, что здесь ничего не происходит.
      - Это тоже правда. До этого не происходило.
      - Тогда я, наверное, стал чем-то вроде катализатора. А как прошла игра на кубок? Захватывающе?
      Картер покачал головой.
      - На середине игры передали предупреждение, что женщинам не стоит идти домой одним. Одетые в штатское люди Грегори незаметно смешались с толпой, настолько незаметно, что их заметил бы даже слепой. Не было ничего такого, с чем бы Брюс не справился в одиночку.
      - Никаких массовых психозов?
      - Я ничего такого не заметил.
      - А игра? Кто победил?
      Картер открыл глаза.
      - Не имею понятия. Честно говоря, я ушел в перерыве. Футбол нагоняет на меня сон.
      Элисон просунула голову в дверь:
      - Мне жаль мешать вам, но прошу к столу.
      За ужином Ларкин много говорил. Только когда Элисон встала, чтобы убрать тарелки, он заметил, что говорил почти исключительно о себе, и смущенно извинился. Картер, который молча улыбался, его слушая, остановил его:
      - Дорогой Джим, вы прекрасно держались. Большинство людей выговаривается за первые три минуты. Потом Элисон пытается их разговорить.
      - Но я вовсе не собирался докучать вам моей биографией.
      - Автобиографии всегда интересны, - Картер спокойно смотрел ему в глаза. - Они позволяют увидеть человека в новом свете. Элисон очень этим интересуется. В этом доме журналистом стал не тот.
      - Он имеет в виду, - пояснила жена, вернувшись с десертом, - что я очень любопытна. Впрочем, это так и есть. Интересно узнавать о людях новое. Что может быть важнее?
      - Точно, - согласился с ней Ларкин, - я тоже так считаю.
      - Если кто-то не знает своих друзей, ему уже ничто не поможет. Мы пытаемся научить детей устанавливать контакты с людьми. Но, пожалуй, немного перестарались. Джейн иногда слишком назойлива.
      - Мне она показалась потрясающей.
      - Ну, тогда ладно. Но я ей этого не скажу. У вас есть дети, Джим?
      - Нет.
      - Жаль.
      - Так уж сложилось.
      - Жизнь несправедлива. Если подумать, у нас с Лесли есть эта банда, и это не стоило нам никакого труда, - Элисон рассмеялась. Картер улыбнулся. Зачем бороться с течением? Можно просто плыть по нему. Вы с самого начала были репортером, Джим?
      - Да, ничего другого мне испробовать не довелось.
      - Значит, вы любите писать?
      - Это единственное, что я умею. Я никогда не хотел заниматься чем-то еще.
      - А как обстоит дело с писательством?
      - В качестве профессии? История самая тривиальная. Рецензии на мою пьесу были потрясающе лаконичны.
      Элисон посмотрела на мужа:
      - И не говорите. Мы тоже можем про такое рассказать.
      - Вы тоже это испытали?
      - О нет, я, слава Богу, нет. Дети поглощают меня целиком, да я и не умею. Но Лесли...
      - Я думаю, Джима следует избавить от подробностей.
      - Послушай, Лесли, только из-за того, что твои вещи не печатают... Мне они нравятся. Показать?
      - Мне очень интересно, но если Лесли...
      - Да это он не серьезно. Это просто кокетство. Давайте, поехали, я вас догоню.
      Картер смешал бренди с содовой, потом расслабленно упал в кресло и, с отсутствующим видом держа в руке стакан, уставился на блики электрического камина.
      Ларкин сказал:
      - Если вам это неприятно...
      Картер терпеливо улыбнулся:
      - Это не имеет значения. Культурная программа начинается, - он откинулся назад и закрыл глаза. - Это традиция: я - застенчивый автор, а она читает подвернувшимся под руку гостям мои вещи. Что-то вроде симбиоза.
      Элисон пришла с толстой папкой.
      - Это вас в самом деле не обременит, Джим?
      - Абсолютно точно, - он посмотрел на папку. - Ага, новая пьеса?
      - Да, и ещё проза. Он уже долго не писал. Слишком мало остается времени - после семьи и работы.
      Картер встал и подошел к телевизору.
      - Называйте это лучше нерешительностью.
      - Принимая во внимание прежние успехи, недостатка в темах быть не должно, - заметил Ларкин.
      - В самом деле, - Картер переключал каналы.
      - Новости? Почему мужчины всегда смотрят новости? - Элисон сортировала листочки.
      - Это наша профессия, - извинился Ларкин.
      - Вот именно. Почему бы вам тогда от неё не отдохнуть? Ничего страшного не случится. По воскресеньям ничего не происходит.
      - Будем надеяться.
      Ларкин мрачно смотрел на экран. Диктор рассказывал про демонстрацию перед футболом, потом перешел к выборам в молодом африканском государстве с труднопроизносимым названием.
      Ларкин откинулся на спинку:
      - Кажется, все действительно спокойно.
      - Будем надеяться, ситуация не изменится, - Элисон листала тексты. В этот момент зазвенел звонок. - Дверь или телефон? Я не могу понять, - она вышла.
      - Тебя, - сказала она, вернувшись, - какой-то мужчина к телефону.
      Потом села рядом с Ларкиным и вздохнула.
      - Ах, последние две недели ни минуты покоя. Кто-то звонит и вызывает Лесли, прежде чем успеет войти в дом.
      - Будем надеяться, ничего серьезного, - Ларкин поглядывал на дверь.
      Еще раз тихо брякнул звонок, когда трубку клали на рычаг. В дверях появилось лицо Картера:
      - Это был Стивенс из полиции.
      - Ох, Лесли! Что там опять произошло?
      - Новое происшествие. Берите пальто, Джим. У нас опять работа.
      - Неужели ещё одно убийство? Не может быть!
      - Стивенс за нами заедет. Будет здесь через три минуты.
      - А откуда он звонил?
      - Со стадиона. Ее только что нашли. Мне жаль, Элисон, но мы должны тебя покинуть. Принеси, пожалуйста, футляр с моей машинкой. Понадобятся все мои блокноты и записи.
      10.
      - Восемь страниц, полных опечаток, нечетких фотографий и сомнительных фактов много денег не принесут, - заявил Брюс Норт, пролистывая специальный выпуск от понедельника.
      - Скажи спасибо, что тебе хоть не надо больше с этим возиться, посоветовал ему Смат.
      - Я выполнил все, что должен был сделать.
      - Этого никто не отрицает, даже Лес и Джим, которые написали все остальное.
      - Лес плюс Джим равно один, - хмыкнул Джесс.
      - А где ты был вчера?
      - Я должен все подробно описать? Без двадцати десять я позавтракал, в пятнадцать минут одиннадцатого был на улице. Сначала...
      - Я имею в виду, что в случае чего ты должен быть доступен.
      - Я полагал, это случится только через несколько месяцев.
      - Убийства идут одно за другим. Или ты не обременяешь себя чтением объявлений на доске?
      - Господи, Смат, успокойся! Откуда я должен был знать, что какая-то дуреха позволит раскромсать себя на футбольном поле?
      - Да, откуда тебе знать? Там ведь все так спокойно!
      - Ну ладно, за мной дежурство в следующее воскресенье.
      - Я предпочитаю полагаться на людей, которым доверяю.
      - Спасибо за комплимент.
      - На случай, если ты вдруг захочешь нам помочь: завтра у нас очередной выпуск.
      Смат повернулся спиной. Джесс ещё миг смотрел на него, потом повернулся к Банти и ощерил зубы. Она встала и подошла к Картеру, чтобы прочитать газету через его плечо. Джесс оглядел комнату и наткнулся на взгляд Ларкина. Секунду он выдерживал его, потом отвел глаза.
      Брюс отложил газету.
      - Грегори был прав. Он хотел, чтобы игру отменили.
      - И как бы это помогло?
      - Тогда, возможно, Линда Фримен, стенографистка, проживающая на Эш Гарденс, 23, избегла бы своей участи.
      - Если бы это не произошло на стадионе, - равнодушно заметила Банти, случилось бы где-нибудь еще.
      - Это пораженчество.
      - Это реализм.
      - Фатализм. Можно было сказать... Ну ладно, все уже случилось. Что дальше, Лес? Всех взрослых мужчин выведут на поле и расстреляют?
      Картер сказал:
      - Когда видишь Хатчета, не знаешь, чего ждать.
      Это звучало точно так, как чувствовал себя Ларкин: он уже вполне созрел для выходных.
      - Кофе, Алан, - негромко попросил он и сунул тому деньги. - Две чашки, крепкий и горячий.
      Джесс застегнул молнию на куртке и вышел.
      - Знаете, это просто смешно, - задумчиво заметил Брюс. Двадцать тысяч людей, орда журналистов плюс множество камер с телеобъективами, не говоря уже о девяноста полицейских - и этот безумец приходит и делает свое дело прямо у них под носом. Хотя это логично - в толпе всегда легче затеряться.
      - Это произошло после игры, - заметил Ларкин.
      - Да, а на что тогда рассчитывали? Я с самого начала считал это время самым опасным. Что случилось с девушкой, почему она осталась одна?
      - Вероятно, поссорилась с приятелем. Ссора в перерыве, скажем, в буфете. И расставание навек. Он вернулся на место, но она больше не появлялась.
      - Его подозревают?
      - Он вышел, это проверили. Сразу после игры с тремя друзьями. Сначала пошли в закусочную, потом ещё три часа торчали в забегаловке.
      - В то время как его подружку Линду кромсали на северной трибуне. Почему он не...
      Банти, с застывшим взглядом и восковым лицом, осела на свой стул.
      Ларкин поспешил вмешаться:
      - Полиция действительно бессильна. Как можно бороться с подобным маньяком?
      - Комендантским часом.
      - Невозможно полностью закупорить город. В конце концов остается только ждать, что убийца сделает ошибку.
      - Лес, что ты имеешь в виду?
      Картер поднял глаза.
      - Я имею в виду, что у нас ещё все впереди.
      Разговорчивость матери погибшей девушки Ларкин поначалу принял за вполне понятную внутреннюю опустошенность. Была полночь, они сидели одни в очень аккуратно убранной комнате. Наверху отец Линды лежал в спасительном беспамятстве после укола успокоительного. Механические ответы миссис Фримен, словно отскакивали от стен в тщетной попытке найти выход.
      - Мы уже сегодня поняли, что неправильно оценивали ситуацию. Боб - это мой муж - настроен на поход. Знаете, в мэрию или в полицию. Нужно же что-то делать.
      - Вы думаете... что следовало бы сделать больше?
      - Да уж, - вздохнула она. - Почему никого не арестуют? Хотя бы в качестве предупреждения. Мы думали, с ней ничего не может случиться. Ведь с ней был Вик... Хороший мальчик. На будущий год они собирались пожениться. Они экономили, искали квартиру...
      Джим беспомощно ждал, уставившись на изящные безделушки над камином.
      - Двое моих подруг были там, - она скрестила пальцы, - и говорили об этом. Насчет петиции.
      - Петиции?
      - Да. Мы хотим попросить о защите. Думали, она вне опасности. Там ведь был Вик.
      - Линда работала в "Шератон"?
      - Очень хорошая фирма. Рождественская премия, выходные. Ей там так нравилось... Простите.
      Два репортера из "Экспресса" и "Мэйла" и чрезмерно накрашенная дама с частного телеканала рвались в дом. Когда Ларкин услышал, как она им повторяет все то же ещё раз, он неожиданно все понял. По комнате разливалась удушливая траурная атмосфера. Он записал пару бессмысленных фраз и ушел.
      Днем он вернулся. Подозрительная и язвительная соседка сказала, что мать Линды не может никого видеть. Если он из газеты, почему бы ему не написать что-нибудь, что наставит полицию на верный путь? Так в любом случае не может продолжаться, не для того порядочные горожане платят налоги и собирают взносы, и им есть что сказать. Не будет ли он так любезен закрыть за собой калитку?
      В необычно тихой воскресным утром редакции Картер рассказал ему о состоянии останков Линды.
      - Эти безумцы заставляют нас смотреть на Бог весть что, сказал он, содрогнувшись.
      - Больше от её матери ничего нового? Тогда опишите все, что узнали от неё и соседей. Придет Дэвис, принесет старые фотографии трибун. На их фоне дадим Линду крупным планом. Хупер принесет фото, сделанные полицией после поисков.
      - Мы можем каждый раз использовать одни и те же фотографии.
      - Ну, это нам с рук не сойдет, - возразил Картер, - в полиции свое дело знают.
      - У нас хватит материалов для выпуска?
      - Сорок колонок? Вчерашняя реклама бесплатно пойдет ещё раз. То, чего там не хватает, будет выжимкой из того, что должно было пойти на прошлой неделе. Брюс придет и возьмет это на себя.
      До четырех часов они втроем готовили специальный выпуск. Еще час спустя им сказали, что все в порядке, и они могут идти. Когда они уходили, перед ними неожиданно возник шеф.
      - Принесите завтра ваши счета за издержки. Сверхурочные должны оплачиваться. Вы славно поработали.
      Новый выпуск "Ревю", появившийся в результате их решительных усилий, читалось, с точки зрения Ларкина, как предостережение "Полис Газетт".
      - Как думаете, это наведет суперинтенданта на какие-либо размышления?
      - Хатчета? Если у него есть время подумать, он задумается о центральных газетах, - Смат печально покачал головой, по сравнению с ними мы образец скромности.
      - Подождите "Точку Зрения" по телевидению. Знаете, кого они пригласили? Члена муниципалитета Ф. М. Кэйси. Он основатель движения в защиту горожан.
      - Сегодня вечером я с удовольствием это посмотрю, - сказал Картер, Кстати, приходите к нам, Джим. Продолжим тот прерванный разговор.
      До этого, однако, нужно было ещё много чего сделать. Ларкин, который отправился в "Шератон", чтобы поговорить с шефом Линды, был вынужден отстоять очередь с половиной английской прессы. Вопросы были поневоле поверхностны и непродуманы. Ее шеф, красноречивый и искренне потрясенный человек, подтвердил, что Линда у них работала, сказал, что она была очень живая девушка, прилежная в работе, что будущей весной собиралась замуж. Он не понимает, чем собственно занята полиция.
      - Вы можете предложить что-нибудь сверх принимаемых мер, сэр?
      - Конечно. В полиции, должно быть, совсем потеряли голову, иначе футбол отменили бы.
      - По вашему, его нужно было отменить?
      - Естественно. Это общественная необходимость. Если бы я так мало думал о своей жизни...
      - Как вы полагаете, что теперь произойдет?
      - Этого я не знаю. Но я знаю, что должно произойти.
      Перед домом Вика Ферриса, возлюбленного Линды, Ларкина встретила расстроенная сестра молодого человека.
      - Ему нечего сказать. Нет, он не может ни с кем говорить. Он пережил шок. Нет, он себя не винит. И правильно. Разве это не вина полиции?
      По дороге на стадион Ларкин прислушивался к тому, что говорили люди.
      - Пора им, наконец, заняться своим делом, - сказала женщина, прижимавшая к груди перекормленную собачку. - Пока они в ус не дуют, может случиться что угодно.
      - Они не знают, как подступиться, - выразила свое мнение её тощая попутчица, - в этом все дело. Они не знают, с чего начать.
      - Но они должны! За что им платят деньги?
      - Их недостаточно.
      - Я говорю вам, пора ввести войска с оружием.
      - Это точно. У них должно быть оружие.
      - Будешь смотреть сегодня вечером "Точку зрения"? Там будет выступать Кэйси, он кое-что расскажет.
      - Больше, чем захочется услышать, - худая женщина посмотрела на Ларкина.
      Картера с Хупером он нашел у входа в тоннель, ведущий к затемненной трибуне. Они наблюдали за поисками сверху. Все осталось нетронутым: воскресный мусор, программки, газеты, оберточная бумага разносились ветром между скамейками. Темные дыры под помостом, куда с таким цинизмом был засунут труп Линды, огородили барьерами. Машина телевизионщиков, на крыше которой стоял оператор, ждала в стороне. Картер услышал шаги Ларкина и обернулся.
      - Здесь в постоянно нарастающем темпе не происходит ровно ничего. Как дела у вас?
      Ларкин рассказал. Картер посмотрел на часы.
      - Я выжал все, что мог, из секретаря клуба, и потом ещё покараулил на месте. Он все ещё не может понять своего счастья - то, что он её нашел. Кстати, Хатчет назначил на три часа пресс-конференцию, не забудьте. Нам с вами нужно там быть.
      - У него есть что-нибудь новое?
      - Он хочет нам сказать, что получил подкрепление. Этим он хочет опередить Кэйси.
      - Похоже, передачу ждет весь город.
      Хупер с озабоченным видом вертелся возле них.
      - Самая грандиозная серия убийств со времен Криппена, сокрушался он, и ни одной газете во всем городе не нужны мои репортажи.
      Картер взял его за руку:
      - Не сдавайтесь! Всегда остаются материалы, которые ещё найдут своего читателя. Со времен Криппена, вы говорите? Здешние события отодвинут этого психопата-любителя на последние страницы.
      На пресс-конференции суперинтендант Хатчет взял на себя роль испытанного командира, который отдает все силы, чтобы убедить группу скептически настроенных военных корреспондентов, что он, несмотря на все слухи и не обращая внимания на полное уничтожение левого и правого флангов, ведет наступление на всех фронтах. С заметно осунувшимся по сравнению с прошлой неделей лицом он сообщил, что разработка различных версий ни в коей мере не означает, что они потеряли из виду главную цель. Этой целью было, если выражаться яснее, защита общественности от столь жестокого, извращенного, опасного убийцы, чья отчаянность и безрассудный риск неминуемо приведет его к поражению. Наряду с отнимающей у полиции много сил сортировкой подозрительных лиц, проводятся необходимые мероприятия, призванные гарантировать безопасность тех, кто все ещё считал закон своей лучшей защитой.
      - Какие мероприятия? - спросил Баррагло из "Ситизен".
      Суперинтендант ледяным тоном сообщил, что не хочет вдаваться в подробности. Предупреждения по радио, дополнительные патрули... Об остальном они сами прекрасно могут догадаться.
      - Означает ли это, - спросил Картер, - что вы получите подкрепление?
      - Без комментариев.
      - Если я сделаю свои личные выводы, могу ли я спросить, откуда придет подкрепление?
      - Без комментариев.
      Поднялся репортер из "Телеграфа".
      - Скажите, суперинтендант, мы видели собак. Если принимать во внимание обстоятельства этого конкретного случая, не могли бы вы нам сказать, имеет хоть какой-то смысл использование собак? Помимо того, что это лучше, чем ничего? Их привезли, чтобы разрядить ситуацию, или чтобы запугать?
      Суперинтендант несколько секунд размышлял.
      - Мы решили, что они смогут нам помочь, - наконец заявил он. - Мы их привезли, и здесь им найдется дело.
      Ларкин смотрел на ручку, скользящую в чьем-то блокноте. Она принадлежала бородатому репортеру из "Таймс".
      "Безмолвное признание Хатчетом того, что больше он ничего не в состоянии придумать. Складывается впечатление, что..."
      В девять часов Кэйси заявил перед камерой, что пора наконец взглянуть фактам в лицо.
      - Вы хотите сказать, что до сих пор этого никто не сделал?
      - Именно это я и хотел сказать. Волосы встают дыбом от пассивности и нерешительности властей... Четыре молодые девушки погибли ужасной смертью. И теперь я вас спрашиваю: до каких пор взывающее к порядку общество будет это терпеть?
      Ведущий, знаменитость с удивительно клочковатыми бакенбардами, заерзал перед камерой.
      - Но можно ли так хоть чему-то воспрепятствовать, мистер Кэйси?
      - Вы всерьез это спрашиваете?
      Политические оппоненты Кэйси могли бы подтвердить, что наиболее ироничным он становится перед нападением.
      Знаменитость уселась поудобнее.
      - Разве полиция не столкнулась сейчас с ситуацией, которую она не в состоянии изменить? В том случае, если убийца допустит промах... оставит орудие убийства, например... Разве тогда все не решится?
      - Об этом и речь, - член муниципалитета сухо улыбнулся в камеру. - Вы только что сформулировали нашу точку зрения. Полиция не справляется со своими обязанностями.
      - Как вы себе представляете, что должно произойти?
      - Что произойдет? Вмешается общественность. Например, привлечет сторожевых собак.
      - Это не помешает полиции в работе?
      - Каким образом? Тем, что с них снимут часть забот? Что им останется больше времени на непосредственные поиски убийцы?
      - Вы думаете, полиции этот план понравится?
      Кэйси ощерил зубы:
      - При нынешнем положении дел у них практически нет выбора.
      - Все прекрасно и замечательно, - сказала Элисон Картер, но отдает ли он себе отчет, что затевает?
      - Я не все слышал, - сказал Картер, - Джим, ты все успел?
      - Конечно. Мне позвонить и надиктовать прямо сейчас?
      Брюс, говоривший сонным голосом, стенографировал. Все спокойно, сказал он. Пробный оттиск будет готов через два часа. Все, что случится после этого, может забирать себе центральная пресса вместе с воздушным поцелуем. По настоянию Картера Ларкин попросил его связаться с Хатчетом и спросить про его отношении к телеинтервью Кэйси.
      - А после этого, - продолжил Картер, - он должен попытаться достать мэра. Тот слишком долго отмалчивался. Нужно собрать все воедино.
      11.
      - Там внизу человек, - сказал посыльный, - который хочет говорить с криминальным репортером.
      - Он уехал в полицию, - сказал Смат, - а кто это?
      - Он не сказал, мистер Голд. Он сейчас в комнате для интервью.
      - Джим, разберетесь с ним?
      Сначала Ларкину пришлось узнать, где эта комната. На стуле сидел тщедушный молодой человек с сальными волосами, которые кольцами спадали на грязный воротник кожаной куртки. Когда Ларкин вошел, он хотел было встать, но передумал и опустился назад.
      - Доброе утро, - Ларкин сел и зажмурился, когда до него долетело дыхание молодого человека. - Криминальный репортер сейчас отсутствует. Чем я могу вам помочь?
      - У меня кое-что есть.
      - Да? - он попытался говорить как можно поощрительнее.
      - Награда все ещё действует?
      - Простите?
      - Тыщу фунтов. Вы печатали.
      - Вознаграждение? Мы заплатим 1000 фунтов, - осторожно кивнул Джим, или часть этих денег за информацию, которая прямым или косвенным образом поможет поймать преступника.
      Последовала пауза.
      - У меня кое-что есть, - повторил парень.
      Чтобы заполнить следующую паузу, Ларкин спросил:
      - Может быть, вы мне расскажете?
      - Может быть, - кивнул молодой человек, - а может и нет.
      Ларкин встал.
      - У меня не так много времени, чтобы тратить его попусту. Если решитесь, можете рассказать мне.
      - Хе! Я и хотел рассказать.
      Ларкин снова сел.
      - Тогда вы, может быть, начнете?
      - А как с деньгами?
      - Если то, что вы сообщите, даст результат, вам заплатят.
      - Тыщу?
      - Столько, сколько это будет стоить.
      Третья пауза. Молодой человек положил ногу на ногу. С его джинсов посыпалась кирпичная крошка.
      - Они ищут того парня, который в воскресенье зарезал девушку?
      - Да.
      - Я его видел.
      Ларкин обеими руками уперся в стол.
      - Вы видели убийство?
      - Гм... Я видел её и его.
      - Где?
      Он сменил положение ног.
      - Да на игре же, в воскресенье! На трибуне. Вик с остальными сидели немного дальше. Потом был перерыв, ну и...
      - Вик Феррис? Жених Линды?
      - Ну да. В перерыве они топают в буфет. Я за ними, ясно? Я вижу, что-то не так. Вик с Линда слегка разошлись во мнениях.
      - Они поругались?
      - Точно. Она вскипает. Прочь из буфета - я за ней, так? Потом я теряю её из виду среди толпы, понимаете? Потом возвращаюсь на трибуну, потому что я там её в последний раз и видел...
      - Северная трибуна? Вы её там видели?
      - Не, там я её не застал. Но потом я её увидел.
      - Когда?
      - Незадолго до финального свистка.
      - На трибуне?
      - Не, внизу. Возле забора, где у них сортир. Она трепалась с каким-то парнем.
      - Вы видели его лицо?
      - Не, он смотрел в другую сторону, ясно?
      - Вы уверены, что это была Линда?
      - Я её хорошо знал.
      - Он был высокий или низкий?
      - Гораздо выше вас. Так прям и нагнулся над ней. Они смеялись.
      - Она не выглядела так, будто напугана?
      Тень мысли проскользнула по лицу. Парень подумал, потом помотал головой.
      - Она смеялась.
      Ларкин все быстрее строчил в лежащем перед ним блокноте. И чувствовал, что собеседник следит за его рукой.
      - Я хотел бы записать ваше имя.
      Парень вздрогнул, и он успокоил:
      - Это только для сведения. В печать не пойдет.
      - Том Беллинг.
      - Где вы живете, Том?
      - Да это не имеет значения. Но я вам ещё кое-что скажу...
      - Что?
      - Она ушла с ним. Я их видел.
      - Пожалуйста, подождите секундочку, хорошо? Я сейчас вернусь, - Джим поспешно закрыл за собой дверь и кинулся к телефону. Дежурная засмеялась.
      - Можно мне позвонить? Это очень срочно.
      После небольшой задержки его соединили. Хатчет куда-то уехал. Ему дали инспектора Грегори.
      - Джим Ларкин из "Ревю", инспектор. У меня тут один парень, который знает про Линду Фримен такое, что может оказаться очень важным. Да, я могу привезти его к вам. Нет, он пришел только что. Сразу. Хорошо. Через пять минут.
      - Парень в джинсах ушел, пока вы звонили, - сообщила дежурная. - И похоже, очень спешил.
      Джим кинулся в комнату для интервью. Она была пуста.
      Ларкин догнал парня за вторым поворотом. Завидев его, Том Беллинг остановился; казалось, он подумал о побеге, но все же остался на месте. Ларкин сбавил темп, сунул руки в карманы и сказал:
      - Зачем такая спешка? У нас полно времени.
      - Меня разрежут на маленькие-маленькие кусочки.
      - С чего вы взяли? Наш друг, который ведет это дело, с удовольствием бы послушал, что вы нам рассказали. Потом вы сразу сможете уйти. Вы, разумеется, не обязаны этого делать.
      - Я не хочу, чтобы мое имя и адрес появлялись в газете.
      - Ваш адрес вы мне так и не сказали, а ваше имя я все равно уже забыл. Вы дружили с Линдой и Виком? - они шагали дальше.
      - Мы ходили в одну школу, понятно?
      - Линда, должно быть, была очень милой девочкой.
      Том Беллинг не ответил, но тяжело вздохнул.
      Ступеней в участок оказалось достаточно, чтобы побудить его к бегству. Ларкин остался на месте и смотрел на него.
      - Жаль, - вздохнул он. - Похоже, вы достаточно твердо знали, как обезвредить убийцу.
      Парень замер на месте.
      - Ну, я в любом случае захожу, - сказал Ларкин. - Если не хотите, можете не идти.
      Он придержал дверь, Беллинг неохотно вошел внутрь. Их отвели к Грегори. Тот был явно взволнован и грыз карандаш. Смотрел он на Беллинга наполовину враждебно, наполовину с надеждой.
      Ларкин сказал:
      - Это Том...
      - Садитесь. Итак, что вы можете нам рассказать?
      - Он видел Линду с каким-то мужчиной. В самом конце игры.
      Инспектор Грегори выронил карандаш из рук.
      - О Боже! Пожалуйста, не исчезайте!
      - Чего?
      - Расскажите инспектору, - поспешно вмешался Ларкин, - то, что рассказали мне.
      С помощью ободрений, ласкового обращения и небольшого нажима они получили от Тома Беллинга все. Инспектор долго молчал. Ларкин подумал, что он как-будто молится. Когда был упомянут выход, он оживился:
      - Который? Около дамских туалетов?
      - Ага, тот, но они не вышли.
      - Откуда вы знаете?
      - Оттуда, что наблюдал за ней.
      - И долго вы за ней следили?
      Том подумал.
      - До финального свистка. Потом парочка спустилась вниз, к туалетам. Ну, а после этого я их не видел.
      - Линду и того мужчину?
      - Вокруг толпилась куча народу, и прежде чем я через неё пробился, их уже и след простыл.
      Инспектор сплюнул сквозь зубы.
      - Послушайте, Том. Как выглядел тот человек? Опишите его.
      Парень глядел перед собой и грыз ноготь.
      - Том, послушайте...
      - Минуточку, - вмешался Ларкин, - он думает.
      Наконец Беллинг поднял взгляд на инспектора и с сомнением протянул:
      - Он был большим. Это точно.
      - Блондин, брюнет, лысый? Что на нем было надето?
      Том пожал плечами.
      - Вы не говорили, что он был в пальто? - спросил Ларкин.
      - Не, этого я не говорил.
      - А он не мог быть в нем?
      - Я не знаю, что на нем было. Я плохо разглядел его лицо из-за шапки.
      - На нем была шапка?
      - Ну да, такая, вроде кепки. С козырьком спереди.
      - Если вы это заметили, он должен был хоть раз повернуться в вашу сторону.
      Том поразмыслил.
      - Может быть. Но я его не видел, потому что смотрел на Линду.
      - Да, мы это поняли. Он был большим? Что вы под этим понимаете?
      - Гораздо больше, чем она.
      - Линда была небольшого роста и довольно худая. Она доставала ему до плеча? Или выглядела рядом с ним совсем крошечной?
      - Он был намного выше. И гораздо толще.
      - Вам бросилось в глаза, что он гораздо толще?
      - Может быть, из-за куртки. Такая стеганая...
      - Стеганая куртка. Мы ещё к этому вернемся, - устало бросил инспектор. - Большой, в кепке и стеганой куртке... У него что - нибудь было в руках?
      Том погрузился в нелегкие размышления.
      Ларкин с инспектором переглянулись. Осунувшееся лицо Грегори выдавало с трудом скрываемое нетерпение.
      Том заерзал.
      - Может быть, - сообщил он, - а может и нет.
      Инспектор заинтриговано посмотрел на него.
      - Том, что вы этим хотите сказать?
      Беллинг угрюмо насупился.
      - Не могу вспомнить. Ее знаю, видел я или нет. Я ...
      - Да, я знаю, вы обращали внимание только на Линду. Она вам так нравится?
      К удивлению Ларкина, Беллинг ответил вполне разумно:
      - Она мне очень нравилась. Если бы я мог, я бы на ней женился.
      - Тогда вы, должно быть, здорово ненавидели Вика Ферриса.
      - Ей бы я зла никогда не причинил, - с достоинством возразил Том.
      - Я вам верю. Но почему вы пошли за ними и наблюдали за ней?
      - Она ушла от него, ясно? Она была одна. Будь я рядом, она, может быть, пришла бы ко мне.
      - К сожалению, она этого не сделала. Она... - инспектор замолчал. - В любом случае вы не знаете, было ли что-нибудь в руках у человека, который с ней ушел. Но, возможно, у него что-то было. Так?
      Том кивнул.
      - Хорошо, - инспектор нажал кнопку звонка. - Вам нужно вернуться на работу?
      - Мне нужно на стройку, но там уже начали без меня.
      - Тогда, пожалуйста, задержитесь ещё немного. Я хотел бы вам кое-что показать. Мистер Ларкин, я вас больше не задерживаю.
      - Мне уйти?
      - Нет, вы вполне можете остаться, - инспектор неожиданно улыбнулся. Когда вошел один из сотрудников, он тут же подавил улыбку. - Джонни, принесите, пожалуйста, ящик.
      Пока они ждали, он смерил Беллинга сердитым взглядом.
      - Господи, почему вы не пришли к нам с этой историей два дня назад?
      Молодой человек уклончиво протянул:
      - Я не хотел ни во что впутаться.
      Инспектор устало вздохнул.
      Сержант принес ящик с шаблонами. Ларкин, для которого это было в новинку, наблюдал, как в тягостной черновой работе возникало лицо: широкий подбородок, тяжелые, сонные веки, толстые брови.
      - Наденьте ему кепку, - велел инспектор.
      Том отступил на шаг и покачал головой.
      - Не тот подбородок? Дело в губах? В верхней губе?
      - У него был большой шарф.
      - Он не курил? - спросил инспектор, примирившись со своею участью. Насколько он высок? Шея и подбородок были под шарфом?
      - Подбородок я видел. Да, такой. Больше сказать не могу.
      Вместе они рассматривали собранное лицо. Ларкин нашел, что в нем все-таки были человеческие черты. С другой стороны, Том был недоволен. Он водил руками с черными ногтями по голове и тихо шептал что-то себе под нос. Грегори ждал. Наконец он спросил:
      - Можно ещё что-нибудь поправить?
      - Не-е, - на этот раз движение головы было куда увереннее. - Он не такой... Но это почти правильно. Что-то не так. Но я не знаю, что...
      - Кепка и куртка? Когда такое не поможет! - съязвил Брюс Норт, Грегори, должно быть, рвет и мечет.
      - Зацепка, - голос Смата звучал укоризненно. - Первая зацепка, которая у них появилась.
      - И что они будут с ней делать? Прочесывать весь город? Если бы кто-нибудь в воскресенье огляделся, он бы увидел только куртки и куртки. И если на человеке не было теплой шапки, на нем была кепка. Холодно.
      - По крайней мере, есть ещё лицо.
      - Но Ларкин сказал, Том Беллинг не особенно уверен.
      - И что же дальше? Крупные газеты пустят завтра большие репортажи, а мы будем хлопать ушами. Или ещё один экстренный выпуск?
      - Может, Хатчет не разрешит это печатать. Все зависит от него.
      Ларкин спросил Картера о его мнении.
      - При таком положении дел он должен разрешить. Больше у него ничего нет.
      - То есть мы опять окажемся в стороне?
      - Так тоже нельзя сказать. Множество полицейских досконально изучает местность, пущены в ход собаки. Что за человек этот Беллинг?
      Ларкин описал его.
      - Спасибо, что ты меня избавил от него, Джим. Если он ещё раз придет, возьми его на себя. Теперь он к тебе привык.
      - Я не уверен, что он ещё раз окажет нам честь. Он не слишком общителен. Но... - Ларкин полистал блокнот, - если нам когда-нибудь понадобятся истории про охоту на убийцу, есть идеальный репортаж про то, как запутать полицию.
      - Да, кстати, мне пришла в голову одна идея, - Картер повернулся к Смату. - История с Кэйси набирает обороты. Этот идиот позвал всех сегодня вечером на собрание. Но есть намеки, что у него ничего не получится.
      - И что? - спросил Смат, полный недобрых предчувствий.
      - Я говорил в клубе с Фредди. Он много всего слышит. И говорит, что многие организуют защиту независимо от Кэйси. Так что, если мне позволено выразить свое личное мнение, они не дадут сбить себя с толку каким-то благочестивым чинушам из мэрии.
      Смат потер лоб.
      - Этим надо заняться прямо сейчас.
      - Тогда Фрэнк Петтингейл - это тот, кто тебе нужен.
      Шеф репортеров громко застонал:
      - И именно Петтингейл!
      - Да, - Картер вопросительно взглянул на Смата, - так как я весь остаток дня буду занят с Хатчетом...
      - Это может взять на себя Джим. Вы в курсе дела с Беллингом, Джим? Отлично. Может быть, вы тогда возьмете на себя всю историю? Если до четверга не произойдет ещё одного убийства, это станет главным репортажем номера. Но не спешите.
      - Ни секунды покоя, Джим? - Джесс стоял в проходе между столами и снисходительно улыбался.
      Ларкин подтвердил.
      - О, какой занятой человек! И как вы только выдерживаете?
      Смат покосился на них и походя бросил:
      - Есть такая старомодная привычка. Называется усердие в работе.
      - Я тоже старательный, Смат. Вы это знаете. Дайте мне шанс показать себя. Дайте мне показать мои достоинства.
      - У тебя множество шансов.
      Ларкин был рад уйти на Розенс Гарден, к Френку Эдварду Петтингейлу, сторожу в парке, секретарю объединения квартиросъемщиков и вечному возмутителю спокойствия. Он прочитал в архиве все, что о том было известно, и был до известной степени подготовлен к встрече с этим сгустком опасной энергии. Петтингейл восседал в забитой вещами задней комнате типового домика, построенного в наихудшем во всем городе районе, и разговаривал по телефону.
      Ларкин ждал и слушал. Петтингейл разговаривал с кем-то по имени Сэм. У Сэма, кажется, возникли проблемы.
      - Не имеет значения, - говорил Петтингейл. Он повторял это уже не в первый раз. - Делай, что должен, а остальное предоставь мне.
      Он жестом пригласил Ларкина садиться.
      - Какая разница? Не имеет значения. Да... Да... Да. Замечательно. Очень хорошо. Ладно, до скорого, Сэм. Перезвони попозже. Ко мне пришли.
      Ларкин извинился.
      - Ничего-ничего, - Петтингейл отодвинул все в сторону, мое время принадлежит вам. Вы сказали, "Ревю"? Мистер?.. Очень приятно, мистер Ларкин. С "Ревю" я в хороших отношениях. Передавайте привет мистеру Голду. Мистер Голд - мой лучший друг.
      - Он мне говорил о вас, - честно подтвердил Ларкин.
      - В самом деле? Я знаю, почему вы пришли, мистер Ларкин. Вперед! Задавайте вопросы.
      Ларкин задал первый, и интервью началось.
      - 99, 9 процентов населения города относятся к этим обещаниям с глубоким недоверием. Я знаю, так обычно и бывает, и все же это так. В адрес члена магистрата Кэйси и суперинтенданта Хатчета высказывают серьезные претензии. Все говорят, и никто ничего не делает. Это мое последнее слово. Я за то, что произойдет.
      Ларкин хмыкнул в знак согласия.
      - Если честно, вы заметили, что ничего не происходит? Если не считать полчищ чужаков в форме?
      - Полиция... - робко начал Ларкин.
      - Господи, полиция! - Петтингейл одним движением руки стер её со стола и сказал, что если Ларкин хочет, то он ему кое-что расскажет.
      Через непродолжительное время Ларкин вышел от него и спросил, как пройти к миссис Мэри Моррис, президенту женской лиги баптистов. Та объяснила Ларкину, что она заодно с Петтингейлом. Если Ларкин сядет у окна, чтобы записать, она сообщит ему, что...
      Ларкин заполнил безупречной стенографией двенадцать страниц. На обратном пути он внезапно решил зайти к директрисе женской школы.
      У той кабинет был заставлен массивными книжными полками. Она очень точно выговаривала каждый звук и при этом немного наклонялась вперед, как будто оправдывалась.
      - Теперешняя ситуация ненормальна. В школе, мистер Ларкин, 647 учениц. И это только небольшой процент городской молодежи, которой угрожает опасность. У них есть право на защиту. Которую им, однако, никто не может гарантировать.
      - Вы можете сказать, какие меры следует принять дополнительно?
      - Я могла бы вам посоветовать поговорить с мистером Петтингейлом. Мы... я... школа, разумеется, не хочет отождествлять себя с какими-либо политическими или религиозными организациями. Только...
      Дальнейшие визиты завершили общую картину. Джим исписал весь блокнот и вынужден был начать новый. Перечитав свои заметки в автобусе на обратном пути, он погрузился в нелегкие размышления.
      - Только ключевые слова, - велел Смат, - Выпишите их так, чтобы можно было быстро получить общее впечатление: сегодня вечером и завтра утром мы с этим продолжим. Когда будете готовы, Джим, остановитесь на этом и отдохните. Сходите в кино.
      - "Великолепный Джек" в "Одеоне", - радостно предложил Джесс. - Эй, Смат, можно мне тоже немного отдохнуть?
      - Почем бы нет? Все равно от тебя никакого проку.
      Когда Ларкин уходил, Джесс догнал его на лестнице:
      - Выпьем, Джим?
      - Немного рановато для меня, - вежливо отказался тот.
      - Тогда, может быть, по чашечке мокрого древесного угля у Дорис, владелицы дивного кофейного агрегата?
      - Хорошо, но недолго. Мне нужно написать письма.
      - Ах, вы ещё занимаетесь подобными вещами? Я давно бросил. Сегодня люди не изливают душу на бумаге. Личный контакт - большой плюс...
      Непрерывно болтая, Джесс вел его в кофейню напротив собора. Ларкин сел на высокий табурет, нащупал опору для ног и пригубил черный, как смоль, кофе из стаканчика. Джесс прервал словесную атаку.
      - Я должен вам кое-что сказать, Джим. Я восхищаюсь вами. Нет, не сочтите это шуткой. То, что вам удается - просто сказка. Но что меня больше всего поражает - что, судя по всему, вам это ещё и доставляет удовольствие.
      Ларкин размешал сахар.
      - Мне нравится чем-нибудь заниматься.
      - Да, но... - Джесс откинул волосы с лица, - Вы ведь понимаете, у каждого свой род активности. Я - мечтатель. Я полон неисчерпаемых идей, которые никогда не смогут осуществиться.
      - В этом вы не одиноки, - тактично согласился Ларкин.
      - Вы не находите это оригинальным? Вы правы. Не в бровь, а в глаз! Я действительно должен когда-нибудь проснуться и начать чтонибудь делать. Банти тоже мне так говорила. Банти - чудесное дитя, не правда ли?
      - Мне кажется, она ведет себя немного замкнуто.
      - Никаких уверток, счастливчик Джим. Ну, в самом деле, разве она не лучшее, что может предложить этот город?
      Ларкин улыбнулся.
      - Я ещё не дошел до того, чтобы следить за конкуренцией.
      - Ах, черт возьми, Ларкин. Это происходит из-за нашей профессии. Ваши слова так же бессмысленны, как и слова людей, которых интервьюируют по поводу расовых проблем. Избавьте меня от этого. У меня Банти стоит под номером один. Одно это - уже показатель.
      Ларкин пил переслащенный кофе и молчал.
      - Мы с ней на одной волне. Меня от неё в дрожь бросает.
      - Очень рад за вас.
      - Вы мне не верите?
      - Почему? Собственно говоря, меня это не касается.
      - Нет.
      Джесс отодвинул чашку, повернулся на стуле и наградил Ларкина сияющей улыбкой.
      - Нет, это вас действительно не касается.
      12.
      Ларкин отправился домой и принялся за письма.
      Миссис Кеттл прогромыхала вниз, чтобы спросить через дверь, следует ли ей что-нибудь приготовить. Он отказался, но потом передумал и попросил об этом. Спустившись в столовую, он уже пожалел об этом решении. Впрочем, он знал, что так и будет.
      Вместе с престарелым учителем, который обычно кряхтел на втором этаже, он в немом предчувствии рассматривал подозрительно пахнущий паштет и лежащую рядом морковь.
      Миссис Кеттл спросила с кухни:
      - Сегодня вечером вы дома?
      Джим собрался с духом.
      - Да, миссис Кеттл. Думаю, я заслужил небольшую передышку.
      - Еще бы, - она стояла со столовыми приборами в руках и смотрела на него. Он чувствовал, как её взгляд буравит его затылок. - Да, вы так много работали.
      - Это точно.
      - Кэйси был прав. На полицию нельзя полагаться.
      Учитель скромно высказал мнение, что Кэйси проявил здоровую человеческую рассудительность.
      - Но теперь, - миссис Кеттл гремела посудой, - дело выскользнуло у него из рук, - кастрюля загремела в мойке. - Попомните мои слова.
      - Вы что-то слышали, миссис Кеттл?
      - Так, всего понемножку, - дверь закрылась.
      Подремывая в гостиной и борясь с тяжестью в желудке, Ларкин искал забвения в чтении. Но никак не мог сосредоточиться на романе. Работающий телевизор, болтовня миссис Кеттл и избранных гостей по поводу кухни, стирки и вечернего тумана, который обещал завтра усилиться, заставили его признать поражение. Он встал.
      - Вы опять хотите уйти, мистер Ларкин?
      - Пройдусь, чтобы размяться.
      - Будьте осторожны. Смотрите, не впутайтесь в какую-нибудь историю.
      - Ну что вы, к этому я вовсе не стремлюсь.
      Он улыбнулся всем, но на него смотрели, как на ненормального. Разозлившись, он вышел на улицу. Туман колебался призрачным чадом вокруг фонарей. Он сунул руки в карманы, неторопливо прогуливаясь вдоль улицы и думая о своем пальто, оставшемся на спинке стула. О том, чтобы вернуться, не могло быть и речи. Выскользнув один раз из дома, он осознал свою свободу, облегчение и вернувшуюся способность ясно мыслить. Он пересек улицу. Тишину не нарушал ни один звук. Вокруг сгущалась тьма.
      Ларкин прошел под деревья за стену сада; они стали невидимы, но он знал об их существовании. Он шагнул вперед и погрузился в размышления.
      Неожиданно он заметил, что почва под его ногами стала мягкой. Не заметив, он сошел с дорожки и теперь шагал по траве. Не рассеиваемый фонарями туман схватил его в свои объятия. Он захотел вернуться, поколебался и решил все же идти дальше. Раз он уже промок, отступать некуда.
      Одиночество успокаивало.
      Его насторожил почти неслышный шорох. Он ещё не успел собраться для защиты, как на него напали сзади. Он попытался вырваться, но понял бессмысленность этой затеи. Тогда он попытался повернуть голову.
      - Не двигайтесь.
      Он рванул правую руку и почувствовал дикую боль, когда её заломили за спину.
      - О Боже! - произнес его внутренний голос. - Пожалуйста, нет! Не надо! Не хочу!
      - Не шевелитесь. У кого фонарь?
      Вокруг в темноте суета, фигуры, лиц не разберешь. Обе руки заломлены за спину. Господи, только не так!
      - Хорошо. Так, посветите ему в лицо. Ну, что вам здесь понадобилось?
      Луч света ослепил его.
      - Я просто гуляю...
      Свет плясал по его лицу. Он перестал слышать свой голос.
      - Его кто-нибудь знает?
      - Не, никогда не видели.
      - Как вас зовут?
      - Ларкин, Джеймс Ларкин. Я из "Ревю".
      - Да? Кто ваш издатель?
      - Мистер Адамсон.
      - Адамсон? Никогда не слышал.
      - Может, вам знакома фамилия мистера Катберстона? Он наш ответственный редактор.
      - Ну, это совсем другое дело. Мои дети познакомились с ним на раздаче призов, - хватка немного ослабела.
      - И что это доказывает?
      Хватка снова усилилась.
      - Конечно, ничего. Послушайте, вы! Что вы здесь делали в столь поздний час?
      - Я только хотел...
      Туман попал ему в горло. Он закашлялся и попытался высвободить руку, чтобы прикрыть рот.
      - Я просто гулял. Только и всего. Мне это необходимо.
      - Без пальто?
      В нем закипала злоба.
      - Это вас не касается.
      - Предоставьте это нам. На вашем месте я бы выдумал историю получше.
      - Вы - люди Петтингейла?
      - Вопросы задавать тут будем мы. Поверните голову.
      - Отведите его к фонарю.
      - Трое останутся здесь. Мы с ним управимся.
      Подгоняемый толчками, Ларкин пошел. Мох хлюпал под его ногами. Кусты бросали причудливые тени, сверкали фонарики. Потом тропинка расширилась, пошел асфальт. Под одним из фонарей его остановили и повернули. Чей-то голос произнес:
      - У Вас есть документы?
      - В бумажнике.
      Тот достали и проверили.
      - Это может быть кто угодно.
      - Но это я.
      - Для нас это не имеет значения, - голос не грубый, почти нейтральный, но с призвуком фанатизма. - Важно то, почему вы оказались ночью в парке. Нас интересует только это.
      - Я уже говорил вам. Что ещё вы хотите услышать?
      - Мы ждем.
      - Понимаю ваши сомнения. Я знаю, о чем идет речь и почему вы это делаете. Я говорил сегодня вечером с мистером Петтингейлом. Вы можете это проверить. Но отдаете ли вы себе отчет в том, что это противозаконно?
      - Противозаконно? - по кругу прошелестел сдержанный смешок.
      - Если уж говорить о законности, то нужно сначала выяснить, кто все начал, - сказал державший его человек, - В последние две недели кое-кто в этом преуспел больше, чем мы.
      - И потому вы обвиняете невинных?
      - Ну что вы, мы не обвиняем, мы только проверяем. Вы живете в городе?
      - Да, на Бакл Стрит.
      - Давно?
      - Пару недель.
      - Где Вы жили до этого?
      - Я... В другом месте.
      Они стояли вокруг него.
      - Итак, вы здесь новичок?
      Мяукнула кошка, легко перескочила через забор и исчезла в темноте. Влажные капли побежали по его спине.
      - Я устроился здесь на работу. Раньше я жил на севере. Послушайте, мы ведь недалеко от Мапл Стрит, верно? У меня там друзья. Наш криминальный репортер и его жена. Они могут за меня поручиться.
      - Вполне возможно. Но, тем не менее, вы были в парке.
      - Это преступление?
      - Может быть. Зависит от обстоятельств.
      Его горло сжалось, и он почти не мог говорить.
      - Повторяю ещё раз: я знаю ситуацию. Я понимаю, почему вы так поступаете. Но ваши действия... Они вызывают обиду.
      - Мы все тут обижены, мистер. Где живут ваши друзья?
      - Слушай, это он все придумывает. Просто хочет выиграть время.
      - Мы можем проверить.
      - Оставьте это полиции.
      - Дом 23, - поспешно сказал он, - в конце улицы, по правую сторону.
      Джим не помнил, как они шли дальше, он посередине, они справа и слева, держа его за руки. Больше всего ему хотелось закричать, просить помощи у немых домов.
      - Двадцать один, - сказал человек с карманным фонариком.
      - Следующий дом. Как зовут мужа?
      - Картер, - он сглотнул, чтобы продолжить. - Стучите тише, дети спят.
      Под кондиционером висела лампа. На стук никто не ответил. Один из активистов тяжело ступил на каменную плиту крыльца.
      - Громче, - сказал Ларкин. Теперь судорога достигла его желудка, расширилась, боль сделалась непереносимой.
      - Он хочет нас обмануть. Берите его с собой.
      - Они должны быть дома.
      Теперь от стука задрожала дверь. Пауза, потом голос Элисон:
      - Кто там?
      - Откройте!
      - Сначала скажите, кто вы.
      Головы повернулись к Ларкину.
      - Элисон, это я, Джим.
      - Кто?
      - Джим Ларкин.
      - А, Джим. Секундочку.
      На миг приоткрылась щель, потом засов был отодвинут, открылась дверь на длину цепочки. Элисон выглянула в щелку. Увидев Ларкина, она открыла дверь. На ней был поношенный халат, волосы нечесаны.
      - Джим, извините. Я заснула перед телевизором. Могу я вам чем-то помочь? - её глаза удивленно изучали незнакомцев.
      - Миссис Картер? Ваш муж дома?
      - Нет. Он на работе. Что случилось?
      - Он работает в "Ревю"? Это так?
      - Да. Что с ним?
      - Ничего, ничего, Элисон. Это просто какое-то чудовищное недоразумение. Я гулял, а они хотят удостовериться... Я был в городском парке...
      - Ах, теперь понимаю, - она откинула волосы с лица. - Боже ты мой, они думают...
      Человек справа от Ларкина сказал железным голосом:
      - Это наша задача, миссис Кеттл. Повидимому, вы знакомы с этим человеком.
      - Ну разумеется. Он вместе с моим мужем работает над репортажами о серии убийств. Он был у нас, когда нашли последнюю убитую девушку.
      - Тогда все в порядке, - Ларкина отпустили. - Нам очень жаль, сэр, но вы должны понять.
      - Я уже высказал вам свое мнение.
      - Да, сэр, но могу ещё раз предупредить: если хотите избежать неприятностей, не гуляйте по ночам в парке. В связи со сложившейся ситуацией вы с этим согласитесь, верно?
      - Послушайте, - сказала Элисон, - не слишком далеко это зашло? Мы все под домашним арестом, или как?
      - Честно говоря, миссис Картер, это было бы лучше всего.
      - Я считаю, вы должны оставить это полиции.
      - Мы уже пытались.
      - И сколько это будет продолжаться?
      - До тех пор, пока в этом будет необходимость.
      Мужчины затопали по бетонной дорожке к калитке. Последний заботливо закрыл её за собой.
      - Извините за беспокойство...
      Их шаги растворились в ночи. Через десять секунд никого уже не было видно. Элисон отступила назад и раскрыла дверь.
      - Входите, Джим.
      Он шагнул в узкую прихожую. Навстречу хлынуло тепло от обогревателя, который мягко светился у стены.
      - С вами все в порядке? Они вам ничего?..
      - Все в порядке. В самом деле, Элисон.
      Джим оперся на нагретую трубу и тяжело перевел дух.
      - В гостиной есть бренди, - она провела его внутрь. Сев перед электрическим камином, он хлебнул из поданного ей стакана.
      - Ах, большое спасибо, мне лучше.
      - Они вам действительно ничего не сделали?
      - Нет, ничего. Только руки... Я сам виноват.
      Она испытующе взглянула на него.
      - Их можно понять. Особенно... Джим, оставайтесь здесь. Скоро должен прийти Лесли. Вы не знаете, чем он занят?
      - Делает репортаж про эти городские дружины.
      Элисон рассмеялась.
      - О, Джим, простите. Я не имею в виду ничего плохого. Это так забавно. Он рассердится, что вы лишили его такого зрелища.
      - Это могло бы случиться, - сказал Картер, появившийся в дверях, - но я встретил всю банду по дороге, Джим. И подтвердил твое алиби. Что здесь произошло?
      Рассказ Ларкина он выслушал молча. Потом согрел руки у обогревателя, расстегнул молнию своей сумки, достал оттуда блокнот и чиркнул пару фраз.
      - У нас все прошло так же гладко. Мы с Барри из "Ситизен" были в Драммерском лесу. Он получил сведения, что добровольцы соберутся там в массовом порядке. Были ли там их действительно массы, не знаю. Но кое-что могу сказать: в течении пятнадцати минут нас останавливали два раза. Нас опустили, так как мы были вдвоем и у нас были карточки прессы.
      - Как благородно с их стороны!
      - Потом мы узнали про беспорядки. Когда мы пришли, самое интересное уже кончилось. Возникла ссора между группой добровольцев и патрулями Грегори. Когда мы пришли, их как раз увозили.
      - Сколько их было?
      - Двое. Остальных отправили по домам. Правда, они немного поспорили, но потом подчинились.
      - А как дошло дело до драки?
      - Полиция не хотела на сей счет распространяться. Но, видимо, они приказали собравшимся немедленно покинуть лес. А бравые горожане сбились в кучу и оказали сопротивление. Полиция приняла самые строгие меры, и этим все кончилось.
      - Ну великолепно! - ехидно хмыкнул Ларкин. - Так мы, конечно, добьемся результатов.
      Картер откинулся назад и усмехнулся.
      - Джим, завтра с утра ты отправишься в суд. Первое слушание касается наших достойных налогоплательщиков, которые будут обвиняться в неподобающем поведении и противостоянии властям.
      - Ну, это может дать неплохой материал.
      Они переглянулись.
      - Хотела бы я знать, - сказала Элисон, - что думает убийца.
      - Какова наша точка зрения? - спросил Брюс.
      - Шеф как раз над ней работает.
      - Как будто в этом дело, - Джесс потянулся и зевнул. - Разве у нас нет универсальной точки зрения на все случаи жизни? "Ревю" говорит то, потом это, потом что-то еще. Мы стоим на постоянно колеблющейся точке зрения...
      - Что совсем не так плохо, - буркнул Смат. - Биться в истерике гораздо проще.
      - А ещё проще спрятать голову в песок. Или вы хотите, чтобы люди сочли нас балаганом?
      - Когда напечатаете ваш материал, Джим, покажите его шефу.
      - Опять сольный номер Ларкина?
      - В конце концов, на него напали.
      - Бедняга. По дороге домой я тоже встретил такую банду. Для них я выглядел точь в точь как полоумный мясник. Без моего известного шарма и карточки прессы вы бы меня сейчас не видели.
      - Прекрасно. Где рукопись?
      Ларкин отправился в суд. Скамейки для прессы, обычно пустующие, теперь просто трещали по швам. Проснулась центральная пресса. Ларкин пристроился на краешке последней скамейки и огляделся. Охранник и судебный пристав, которые обычно важничали здесь, были изгнаны и сидели в общем зале. За ними восседали обвиняемые во главе с Фрэнком Петтингейлом в лимонно-желтой рубашке и с насмешливой улыбкой.
      Два констебля заявили, что обвиняемые воспротивились требованию очистить территорию. Потом начали грубить, дело дошло до насилия.
      Председатель, человек средних лет с озабоченным лицом, взъерошенными волосами и носом картошкой, подался вперед.
      - Вы говорите не о том. Утверждаете ли вы, что зачинщиками были обвиняемые?
      - Страсти кипели с обеих сторон, ваша честь.
      - Почему вы взяли именно этих людей?
      - Они находились вблизи от нас.
      Смешок в аудитории.
      - Ага. Вы хотели проучить их для примера?
      - Они играли ведущую роль.
      - То есть были зачинщиками?
      - В некотором смысле да, ваша честь.
      - Я и не знал, что существует несколько смыслов, - сердито буркнул председатель и посмотрел на мужчин, сидящих на скамье обвиняемых. - Желаете задать свидетелю вопросы?
      Один из обвиняемых поднялся.
      - Да, сэр. Я хотел бы сказать, что жители нашего округа утратили веру. До сих пор мы с доверием относились к полиции...
      - Чтобы высказаться на эту тему, у вас ещё будет время. Вы хотите задать вопросы?
      - Да, сэр. Группа наших собралась и мы решили, что...
      - Нет вопросов, - с бесконечной усталостью констатировал судья.
      Констебль покинул место свидетеля. Вызвали представителя обвиняемых, чтобы тот сделал свое заявление. Это был крупный, хорошо одетый человек лет сорока с горькой складкой в уголках губ. Он встал на свидетельское место и снова поднял ту же тему.
      - Так как власти явно не в силах предоставить нашим женщинам необходимую защиту...
      Ларкин закрыл глаза и перенесся в суд на Диком Западе в прошлом веке. Все совпадало. Его отвлек взрыв аплодисментов. Предводительствуемые Петтингейлом зрители хлопали и топали ногами. Судебный пристав надрывался, призывая их к порядку.
      - Если будут продолжаться беспорядки, я попрошу очистить помещение, устало сказал судья. Потом повернулся к человеку, дававшему показания. Да, но от таких методов отказались уже больше ста лет назад. Это никак не может помочь горожанам и приводит лишь ко всеобщей путанице. И если дело доходит до столкновения с полицией, должна вмешаться юстиция. Это так, даже если проявить известное понимание ваших мотивов, - он бросил выжидательный взгляд на скамейки для прессы, где его слова были приняты гробовым молчанием. После того, как помощник прошептал ему что-то на ухо, он добавил: - Вы согласны на штраф в двадцать фунтов? После этого вы год не должны вступать ни в какие конфликты.
      - Не вступать в конфликты? Ясно, - обвиняемый оскалил зубы и оглянулся на зрителей.
      Судья с сомнением смотрел на него, потом зевнул и откинулся назад.
      - Ладно, хотят ли другие обвиняемые тоже сделать заявление?
      Все отказались и получили тот же штраф.
      Снаружи на лестнице суда Фрэнк Петтингейл провел неофициальную пресс-конференцию. Он объяснил, что судебное слушание ничего не изменило. Те, кто чувствует себя ответственным перед согражданами, продолжать действовать, и так будет до тех пор, пока не устранят опасность. Телевизионщики сразу подхватили эту тему.
      - Мистер Петтингейл, не могли бы вы рассказать, каковы дальнейшие планы...
      Ларкин подождал, пока журналисты рассосались в поисках телефонов, и последовал за Петтингейлом и его помощниками в кафе. За счет "Ревю" он заказал для всех выпивку и начал их расспрашивать. Организатор защитников города оказался весьма разговорчив.
      На входе в редакцию его остановила дежурная.
      - К вам посетитель, мистер Ларкин.
      В комнате для посетителей сидел Том Беллинг.
      - Что случилось, Том?
      - Мне что-то пришло в голову.
      - Что такое?
      - Ну, про того человека, которого я видел. У него все-таки что-то было в руке.
      - Вы уверены? Что это было?
      - Он что-то держал в руке.
      - Хорошо, но что?
      Беллинг попытался спрятать красные глаза.
      - Я не знаю, ни малейшего понятия.
      - Вы не знаете, что?
      - Он держал это в руке, - повторил Том.
      - Вы хотите сказать, что не можете вспомнить? Как он это держал?
      - Ну, в руке. Но с другой стороны. С другой стороны от меня, понимаете?
      - Да. Что вы можете вспомнить?
      - Это было что-то тяжелое.
      - Да, но... В руке? Не под мышкой?
      Молодой человек подумал.
      - В этом я не уверен.
      - Это могло быть оружие или что-то, что можно использовать как оружие?
      Том уставился на стену.
      Ларкин ничего не дождался.
      - Вы не выдумали это, полагая, что оказываете нам услугу?
      - Нет. Он что-то держал...
      - Хорошо, Том. Не бойтесь, если это хоть что-то даст, мы вас не забудем. Сейчас самое важное, чтобы вы поговорили с инспектором. Вы должны немедленно пойти к нему.
      - Но я хотел поговорить с вами.
      - Возможно. Но я могу лишь переправить вас к нему. Пошли?
      Инспектор их приветствовал, не вставая из-за стола. Он дожевывал бутерброд.
      - Только что здесь был ваш коллега, Лес Картер. Я передал ему обращение, которое должна опубликовать ваша газета.
      - Оно касается городских дружин?
      - Угадайте с трех раз. Хорошо, возможно, молодому человеку есть что рассказать. Оставим это! - Грегори смотрел на них со смешанным чувством оптимизма и сомнения.
      - Могу я оставить его с вами? До сдачи номера мне нужно ещё поработать.
      Когда он рысью вбежал в бюро, в машинку была засунута записка: "Где отчет о заседании суда? Редакторы вне себя". Он виновато кивнул Смату, отстучал две заметки, состряпал большую статью, отбросив всякие мысли, торопливо выпил кофе из автомата и спросил Картера про обращение Грегори. Тот дал ему копию.
      - Его составил Хатчет. Что ты об этом думаешь?
      - Он идет на уступки, - сказал Джим, отдавая бумагу. - Мне понравилось выражение: "Вместе пережить эти неприятности". Каким-то образом он сменил тон.
      - Петтингейл и его сброд умрут от восторга, - фыркнул Смат.
      - Сегодня вечером они опять выходят в патрули. Что-то будет?
      - И мы снова сможем выпустить дополнительный выпуск, промурлыкал Брюс.
      - В половину двенадцатого, - сказал Смат, - и ни минутой позже. Вы трое отправляйтесь на места. Алан, Джесс и Банти остаются здесь и принимают ваши репортажи. Я что-нибудь из них слеплю и пущу в номер. Фредди будет постоянно получать информацию. Я предлагаю...
      Картер подошел к телефону. Положив трубку, он молча уставился перед собой.
      - Неприятности, Лес??
      - Может быть. Вопрос в том, для кого. В три часа будет разослан фоторобот. Вечерние газеты ещё успеют его поместить.
      - Душка Хатчет!
      - Имя и адрес Беллинга не называют. У нас тоже нет адреса, или есть?
      Ларкин сказал:
      - Он дал его Грегори. Коуп Драйв, Эшборн Эстэйт. Собственно говоря, час назад снова был здесь, чтобы поговорить со мной. Он что-то вспомнил про человека, которого он видел. Но до конца не уверен.
      За ланчем в "Якоре" настроение было не очень. Смат, перепачканный в чернилах, с отсутствующим видом царапал ценные указания на обратной стороне карты вин. Картер пил и размышлял. Банти, которая пришла с Джессом, молча села с ними за стол. Ларкин пил пиво и наблюдал за всеми. Он пожалел, что о непринужденной беседе и речи не было.
      - В чем дело, Джим? - Джесс смотрел на него глубоко посаженными глазами
      - Ничего. Я просто задумался.
      - Речь идет об очередном блестящем репортаже?
      Смат посмотрел на него поверх карты:
      - Разве это не твоя задача?
      - Раньше я тоже так думал, - согласился Джесс.
      - У тебя есть задумки?
      - У меня? Что вы, это я предоставляю нашему гению.
      - Если ты говоришь о Джиме, разве не вежливее называть его по имени?
      - Смат, старая перечница, я - воплощение вежливости. Джим это подтвердит. Мы, тупоголовое быдло, должны иногда давать волю своим чувствам, - его широкая улыбка задела Ларкина. - Я только спросил...
      - Оставь, - Смат продолжал что-то чиркать.
      Ларкин встал.
      - Я угощаю. Банти, то же самое?
      - Банти, выпей ещё что-нибудь, - вскочил Джесс. - Что тебе заказать, коктейль как всегда? - он взял стакан и понес вместе со своим к стойке.
      Ларкин хотел сесть, снова встал и улыбнулся девушке. Она неподвижно смотрела на стол. Ларкин взял остальные стаканы и подошел к другому концу стойки. Случайно получилось так, что его сразу обслужили, в то время как Джесс оказался за мужчиной, заказывавшим семь порций.
      Банти пересела. Ларкин помедлил, пока шел к своему стулу рядом с ней. Он молча расставил стаканы. Джесс пришел со стаканом в каждой руке, поставил их на другой конец стола и сел на свое место. После паузы он мимоходом заметил:
      - Да, Смат, это правда, что я сегодня буду отвечать на телефонные звонки?
      - Да.
      - Ну, чудесно. По правде говоря, это не совсем подходящее место для обдумывания идей.
      Смат не обратил на него внимания.
      - Мы с Банти устроим небольшую оргию. Да, малышка?
      Казалось, она превратилась в камень.
      - В том случае, конечно, если ты не захочешь дожидаться Джима, - Джесс встал, подошел к её стулу, ухватил волосы Банти в кулак и медленно потянул за них, поднимая её лицо. Он смотрел на неё сверху вниз, дружески улыбаясь.
      - Ты же скажешь, милая, если тебе станет скучно, верно?
      Ларкин вмешался:
      - Вы делаете ей больно.
      - Ах, Джим, пожалуйста, не вмешивайтесь.
      Ларкин протянул руки. Джесс отступил в сторону, отпуская волосы. И вдруг ринулся на Ларкина, который отступил к столу. Джесс с грохотом ударился о стену.
      - Очень хорошо, - одобрительно кивнул Смат.
      Джесс швырнул в Ларкина пивной кружкой. Тот поймал её на лету и поставил на стол. А сам шагнул к Джессу.
      - Послушайте, Ларкин, я вас предупреждаю...
      Джим схватил молодого человека за руку, заломил её за спину и развернул его перед собой. Спокойно и уверенно он повел Джесса к двери.
      - Спасибо, сэр, - облегченно вздохнул бармен. - Нам не нужны здесь беспорядки.
      Ларкин вышел наружу, на свежий воздух. Он отпустил руку и толкнул Джесса на тротуар.
      - Я бы советовал вам остаться здесь и слегка остыть.
      Джесс какое-то время стоял, массируя руку и поправляя куртку, потом повернулся и зашагал прочь. Ларкин вернулся к остальным.
      Картер раскуривал трубку.
      Смат постукивал карандашом по зубам, глядя на Банти.
      - Я ещё выпью, - сказал Ларкин, - и нам пора идти.
      Он заметил, что его руки дрожат.
      Джесс в редакции не появился. Смат пошумел, но быстро отвлекся. Главный редактор требовал хронологического изложения событий: его нужно было поместить в центре главной статьи. Ларкина вызвали к шефу, который её вымучивал. Ему нужно было помочь. Обзвонить мэра, члена муниципалитета Кэйси, директоров фабрик и супермаркетов, а также школьные власти. В полдень ожидался портрет предполагаемого преступника.
      С тех пор, как Ларкин видел его в последний раз, тот изменился. Подбородок стал более волевым, уголки рта опустились вниз.
      - Похож на одного из клиентов в магазине, где я покупаю рубашки, заявил Смат.
      - Так выглядит директор филиала моего банка.
      - Это должно натолкнуть на ассоциации? - спросил Брюс.
      - Это только попытка, не более. Кто-нибудь может о чем-нибудь вспомнить.
      - Да? Полгорода придет в полицию, чтобы донести на другую половину. Эй, Лес! Подвинься немножко. Ну, вы это видите?
      - В тексте он также описан, - сказал Смат, раздавая листочки.
      - "Человек, которого хочет допросить полиция, - читал Брюс вслух, выглядит лет на сорок и, возможно, имеет смуглый цвет лица." Ну, что я говорил? Мы охотимся за полоумным цыганом. "Он немного подавлен. Когда его видели на стадионе, на нем была коричневая или близкая по цвету куртка, шарф и кепка. Предполагается, - послушайте, это что-то новенькое, что он нес в руках средней величины пакет, портфель, или что-то в этом роде." Ну, что вы об этом думаете?
      - Беллинг про это говорил, - подтвердил Ларкин. - Грегори попытался выжать из него подробности.
      - Кажется, ему не слишком повезло.
      - С Беллингом нужно больше, чем везение.
      - Вы с ним общались, Джим. Какой он?
      - Никакого проблеска, - Ларкин задумался. - Замкнутый в себе, довольно раздражительный, плохая память и нервный тик.
      - О Боже!
      - Конечно, я могу ошибаться. Может быть, на самом деле он общительный и обаятельный. Все возможно...
      Ближе к вечеру Картер узнал, что каждого зрителя, бывшего на футболе, призвали прийти в полицию, где посменно будут проводить опросы.
      Кто-то из школьного начальства, бывший явно не в духе, сообщил Ларкину, что родители организуют дежурство у школ, а всех служащих женского пола попросили приходить и уходить по крайней мере втроем, а лучше пользоваться машинами.
      Рабочие и служащие, как женщины, так и мужчины, получили те же указания. Один из директоров шутя заметил, что речь идет не только об их жизни, но и о репутации.
      Брюс получил от Кэйси заявление, что он против любого выступления добровольцев, но в то же время придерживается мнения, что к сложившейся ситуации привели постоянные провалы полиции.
      К пяти часам вернулся Джесс, выглядевший бодро и уверенно. Он подошел к Смату и ткнул его в бок:
      - Я здесь, шеф, где задания?
      - Не раздражай меня, - проворчал Смат.
      - Эй, Смат, я вернулся.
      - Да? И я должен прыгать от радости через стол? - Смат демонстративно повернулся к Картеру.
      Джесс несколько мгновений смотрел на него. Потом пожал плечами и зашагал в другую часть комнаты. Банти печатала на машинке. Когда каретка полностью переместилась вправо, он вытянул руку и остановил её. Потом нагнулся и стал что-то шептать Банти на ухо. Та никак не реагировала.
      Брюс подошел к Ларкину:
      - Иногда здесь слишком людно.
      Ларкин скорчил гримасу.
      - Позднее вечером...
      Громкий вскрик прервал его на середине фразы.
      Ларкин с Картером кинулись к столу Банти. Та, сжавшись, сидела на стуле, поддерживая правую руку левой. Джесс стоял рядом и наблюдал за ней. Когда они подошли, он отступил назад.
      - Ах, черт! Рыцарь без страха и упрека! Покажи ему, ангелочек. Покажи это твоему дяде Брюсу.
      Она, казалось, отчего-то вздрагивала. Быстрым движением Джесс положил на её стол какой-то предмет.
      Ларкин спросил:
      - Что случилось?
      - Я просто хотел ей помочь. Ее рукопись разлетелась. Я хотел помочь собрать.
      - Проклятье, ты вогнал ей в палец скрепку! - Брюс смотрел на него, как на противную рептилию.
      - Черт, она засунула туда палец!
      - Отойдите, - тихо сказал Ларкин.
      Джесс отступил в сторону.
      Брюс схватил руку Банти и одним движением вырвал толстую скрепку из её пальца. Она застонала и посмотрела на красные капельки.
      - Пусть немного побудет так, - сказал Брюс, - потом я забинтую, - он наклонился и с недоумением уставился на Джесса. Ларкин, не нашедшей, чем бы мог помочь, вернулся на свое место. Джесс сразу сел за свой стол, заправил бумагу в машинку и быстро застучал по клавишам.
      Смат не вмешивался. Он смотрел на происходящее и с отсутствующим видом водил рукой по манжете. Через некоторое время Брюс вернулся к своей машинке. В течении получаса слышен был только стук клавиш.
      Наконец Смат встал и провел рукой по волосам:
      - Я иду есть. Кто со мной?
      Картер и Ларкин на негнущихся ногах последовали к двери. Ларкин задержался и оглянулся. С незаметным кивком поднялась Банти. Брюс продолжал писать. Джесс сделал вид, что ему все равно, и ускорил темп. Ларкин хотел бы знать, что он печатает.
      - Я бы предложил, - сказал Смат Картеру за чаем, - чтобы вы выехали в семь часов. Примерно в это время суматоха должна утихнуть. Как нам это лучше сделать? Главная проблема в том, что вы не на колесах. Собственно говоря, почему у вас нет машин? Есть только у Брюса, он может взять вас с собой, Лес. Остается Джим.
      - Я справлюсь.
      - По вполне понятным причинам вы не должны разъезжать поодиночке. Вы умеете водить машину?
      - Да, но у меня нет прав.
      - Если я одолжу свою машину, как насчет Алана? Он ведь умеет водить.
      - Джесс? - спросил Картер.
      - Не может быть и речи. Его нельзя привлекать к репортажам. Он должен остаться здесь и принимать доклады. Мне спокойнее, когда он на виду. Да, Банти?
      - Я могу сесть за руль.
      - Да, но я думал, тебе следует остаться здесь и ...
      - Спасибо, лучше не надо.
      - Хм, - Смат внимательно посмотрел на нее. - То есть ты можешь возить Джима?
      - Меня это устраивает.
      - Вас тоже, Джим? Вы должны держаться вместе. Не упускайте Банти из вида. Но это вы знаете. Тогда в бюро остаются только Джесс и Алан. Если понадобиться, можно будет это поменять. Так, теперь продумаем стратегически выгодные пункты...
      Когда они все обсудили, Смат с Картером ушли, чтобы взять напрокат машину. Ларкин и девушка остались одни. Наступал вечер, в баре было почти пусто. Он посмотрел на её правую руку, обвязанную платком Брюса.
      Их глаза встретились. Он лукаво улыбнулся.
      - Как ваш боевой настрой на предстоящий вечер?
      - А как же! - она ответила мимолетной улыбкой.
      - Возможно, все будет скучно донельзя.
      - Будем надеяться.
      - Как дела с пальчиком?
      - Все в порядке.
      - По крайней мере, он, кажется, не течет.
      - Что?
      - Я имею в виду - из-за дырок.
      - Ах, как забавно.
      - Судя по всему, Джесс ожидал этого.
      - Он в улете.
      - Простите?
      - В состоянии опьянения. Я это знаю.
      - Вы имеете в виду, что он напился?
      - Нет. Он достигает этого иначе.
      - Галлюциногены? - эту догадку нужно было переварить. Вы... Вы много были с ним вместе?
      - Не волнуйтесь. Он попробовал пилюли при мне, но я не попалась на удочку.
      - Этого я бы от вас не ожидал.
      - Почему? Многие к этому привыкают.
      - Но не такие, как вы.
      - Нет, и такие тоже.
      Джим снова испытующе посмотрел на нее.
      - Когда мы были в том опиумном притоне, или как вы это называете, я думал, вы хотели показать мне лучшие злачные места.
      - Отчасти это тонкий юмор Джесса, но все равно бы он пошел. Он там свой.
      - А вы?
      - Я? Мне казалось это таким шиком - ходить с ним.
      - Вы хотели... Гм... быть "своей"?
      На этот раз она искренне улыбнулась.
      - Когда вы это произносите, звучит так забавно...
      - Да? - он подергал себя за ухо, - К сожалению должен признать, я отстаю от моды.
      Вновь взглянув на нее, он встретил испытующий взгляд:
      - Спокойно можете сказать это ещё раз.
      - Лучше не надо.
      - Вы так старомодны, что это скоро снова будет в моде.
      - Спасибо.
      - Вы - тот спокойный и надежный парень, о котором мечтает каждая девушка.. Джим, я не поблагодарила вас. За происшествие за ланчем.
      - Ах, не будем об этом.
      - Нет, я вам очень благодарна... Особенно... ведь вам это не доставило удовольствия, верно?
      - Да, никакого.
      - Вас била дрожь.
      - Да?
      - Но не из страха перед Джессом. Я видела.
      Он промолчал.
      Она допила чай.
      - Знаете что, Джим? С момента вашего неприметного появления в нашем городе здесь начался истинный кошмар. Есть у вас этому объяснение?
      - Да, это странно, - кивнул он после долгого молчания. Вы не первая, кому это пришло в голову. Я тоже об этом думал.
      13.
      В пятнадцать минут восьмого появились Брюс и Картер в двухместном автомобиле.
      - Старайтесь быть в курсе дела, - напутствовал их Смат, но в то же время оставайтесь в стороне. Звоните при первой возможности. И даже если в этом чертовом городе будет царить гробовая тишина, сделайте из этого историю. Принесите хоть что-нибудь.
      Ларкину и Банти пришлось подождать, пока придет машина. Смат рассказал им, что Джесс написал шефу длинное прошение об увольнении. Шеф сразу согласился.
      - Но все равно он остается у нас до конца месяца. Боже, как же я заставлю его работать! А потом может катиться хоть к чертям собачьим. Простите, Банти.
      - Ладно, ничего страшного.
      Человек, подогнавший наконец помятый автомобиль, печально сообщил, что им ещё повезло. Такого бума в бюро проката давно не видели.
      - Никто не хочет ходить пешком. Только не в такое время и не в такой темноте.
      - Вы можете их в этом упрекнуть?
      Нет, этого у него и мыслях не было.
      - Знаете что, окажите мне услугу. Довезите до фирмы, ладно? Спасибо, девушка. Пока улицы едва освещены, осторожность не помешает.
      - Как вы считаете, будут аресты?
      Прокатчик фыркнул.
      - С этой чертовой полицией, идиотскими добровольцами и убийствами уже не знаешь, что ещё может произойти. Я бы поостерегся предсказывать.
      Они высадили его. Банти ехала осторожно: нужно было привыкнуть к машине.
      - По крайней мере, - нервно заметила она, - нет тумана. Похолодало. Может, начнутся заморозки. Куда поедем?
      - В городской парк. Там осмотримся. Может быть, что-нибудь произойдет. Оттуда поедем к лесу... Или я навязываю свое мнение?
      - Когда мы встречаемся с Брюсом и Лесом?
      - Около девяти. Обсудим обстановку.
      Тон её сделался вдруг строго официальным. Он повернулся, чтобы посмотреть на улицу, которую они медленно пересекали. Трое полицейских в теплых пальто и перчатках наблюдали за ними с центра перекрестка, потом следили, как они въезжали на холм.
      - Это может стать неудачей месяца.
      - Цыплят по осени считают.
      - Не знаю, что нам выбрать. Давеча Лесли что-то упоминал про переговоры между полицейскими и ополчением. Петтингейл должен был при этом присутствовать. Он верит, что они могут объединиться. Если подумать, именно так им и следует сделать. Иначе...
      - Что это? - голос девушки звучал испуганно.
      Джим наклонился и высунулся наружу.
      - Погасите фары, - посоветовал он. - Похоже на баррикаду.
      Она неуверенно затормозила. Человек в шлеме отделился от группы возле заграждения.
      - Добрый вечер, сэр, добрый вечер, мисс. Боюсь, мне придется попросить вас выйти из машины.
      Они вышли. Ларкин спросил:
      - Что опять случилось?
      - Ничего, сэр. Мы делаем все, чтобы этого избежать. Вы знаете этого человека, мисс?
      После того, как их проверили, они остались наблюдать, как останавливают и проверяют другие машины. Реакция людей колебалась от веселья до покорности. Одна уже немолодая женщина с забитым мужем громко распространялась на тему полицейских методов. Сержант, не теряя самообладания, терпеливо её уговаривал. Потом супружеская пара исчезла в облаке выхлопных газов. Ларкин сказал:
      - Не завидую вашей работе. Долго вы ещё будете этим заниматься?
      Сержант пожал широкими плечами.
      - Нас попросили остаться здесь до утра. Что будет потом - не моя забота.
      - И что это даст?
      - Мы держим под контролем все дороги. Поскольку повсюду болтаются дружинники, убийца может сменить свою тактику - по крайней мере, есть такая версия. Он может подсесть к кому - нибудь в машину и укатить подальше.
      - Это вряд ли удастся, если он не знает жертву.
      Сержант сочувственно улыбнулся.
      - Вы не поверите, после того, как все это случилось, приходится хвататься за соломинку.
      - Но дружинники горят энтузиазмом?
      - Можно сказать и так.
      - Поможет ли это?
      - Возможно. Если бы мы могли их контролировать... А так они только нас путают и мешают работать. Простите...
      Он подошел к машине, чтобы поговорить с водителем. Мужчина выскочил наружу, показывая документы.
      - "Ситизен", - кричал он, - а он из "Скетча". Что это такое? Контрольно-пропускной пункт или как?
      - Во всяком случае, это не последнее заграждение, - сухо сказал сержант.
      - Пойдемте, Банти. Нам нужно ехать.
      Они поехали дальше, оставив Баррагло с напарником пререкаться с патрулем.
      - Сверните направо, - посоветовал Ларкин. - В городском парке сейчас, должно быть, действие в разгаре.
      Они миновали последние дома; теперь дорога вела через луг с группами деревьев и кустами. Половинка луны заливала окрестности призрачным светом. Банти сбавила ход и выключила фары. Через полмили они наткнулись на первую группу дружинников, вооруженных палками. Те стояли в стороне от дороги под высокой березой.
      - Стой!
      Один из мужчин приблизился. Ларкин открыл окно.
      - Мы из газеты. Как дела?
      - Все спокойно.
      - Этим мы обязаны вам.
      - Зависит от точки зрения.
      - Не возражаете, если мы к вам присоединимся?
      - Нисколько.
      Банти отогнала машину на обочину. Воздух был чист и холоден. Плотно закутанные фигуры кивали им в немом смущении. Ларкин заметил:
      - Тихо здесь, правда?
      Один из мужчин сказал:
      - Напишите про нас. Чтобы наши дражайшие половины знали, где мы были.
      - Вы останетесь здесь, в парке?
      - Наш участок - отсюда и до Эверли Лейн. Кого мы не знаем или кто нам кажется подозрительным, тех мы задерживаем.
      - А остальные силы распределены по городу?
      - Разумеется.
      - До сих пор убийства совершались на сравнительно небольшой территории. Может быть, вы расположились не в том месте?
      - Это как раз вы должны нам рассказать.
      - Вы не считаете, что это нужно предоставить полиции?
      - О, мы уважаем полицию, - слова звучали как заученный рефрен, - но факты есть факты. Полиция не справляется.
      - Я думал, вы станете утверждать обратное.
      - Это их дело, я согласен. Но тут им лучше спокойно предоставить все нам. Напишите про это. Они должны оставить это нам. Мы справимся.
      Когда они снова сели в машину, Ларкин сказал:
      - Поезжайте, пока мы не найдем телефон.
      На другом конце городского парка они нашли телефон, почти скрытый кустарником. Банти, уступая его настоянию, пошла с ним. Ее присутствие так его отвлекало, что он набрал не тот номер. Пришлось набирать ещё раз. Голос Алана звучал возбужденно.
      - У меня уже целый блокнот, мистер Ларкин, от Брюса.
      - Да? Что там у него?
      - На Эшборн Эстейт обстановка накаляется. Перебранки между полицией и дружинниками. Троих уже задержали.
      Ларкин задумался, продиктовал несколько строк про баррикады на дорогах и патрули в городском парке, сказал, что в течении часа позвонит снова и повесил трубку.
      - Что случилось? - спросила Банти.
      - Заварушка на Эшборн Эстейт. Нам бы следовало поехать туда.
      - Разве Брюс с Лесом не там?
      - Им может понадобиться поддержка. В любом случае, там что-то происходит, а не здесь.
      Джим с трудом взял себя в руки, чтобы посмотреть прямо на нее. Она протиснулась в угол телефонной кабинки, чтобы лучше его видеть. Верхний свет отражался в её глазах. Он полагал, что именно его душевная усталость прочла в них обещание. Реальность, конечно, была совсем иной. Должна была быть иной. Реальностью был он, протянувший руку, чьи мускулы дрожали как струны, он, чувствовавший тесноту кабины, он, чьим легким не хватало воздуха. Глаза были огромны, они смотрели на него. В них не было страха. Взгляд, полный доверия. Разве можно было обмануть такое доверие?
      Реальностью были шелковистые, блестящие волосы, окружавшие его лицо, запах кожи и шерсти. Прилив воздуха, теплая, нежная кожа под его прикосновением. Что вызывало чувство наслаждения? Он, усомнившись, попытался вспомнить. Были вещи, о которых он забыл. Важно ли это? Но было ли сейчас хоть что-то важно?
      Теперь он смотрел только на её волосы. Неукротимый прилив иссиня-черной лавы.
      Он вдруг заметил, как забилось его сердце. Три быстрых, четвертый прицельный удар под ребро, потом все сначала. Оцепенение в голове. Удары, головокружение - и тишина снаружи.
      Ее тело обмякло.
      Мгновение он был обеспокоен. Двумя пальцами, за подбородок, поднял её лицо. Ее глаза были закрыты. Она, казалось, не дышала, хоть губы были приоткрыты.
      - Банти, - позвал он, - скажи мне, что я сделал.
      Голос, который ему ответил, он узнал с трудом.
      - Ты сам прекрасно знаешь...
      Несколько секунд Джим размышлял над её словами. Он не был уверен, что знает. И знал тем меньше, чем больше проходило времени. Зато хотел знать все настойчивее. Может, это был лишь ободряющий знак, которого следовало держаться? Неплохо для начала.
      Много позже она сказала, с трудом переводя дыхание:
      - Это было не так уж старомодно.
      Ему опять пришлось обдумать это замечание.
      - С прежних времен не так уж много в этом изменилось.
      Ее хихиканье заставило их обоих вздрогнуть.
      - Что за прежние времена ты имеешь в виду?
      Ее лицо с ожиданием поднялось к нему. Мимоходом он подумал о Брюсе, Картере и Эшборн Эстейт, о нетерпеливом взгляде, которым Смат смотрит на телефон, отбросил все это и притянул её к себе.
      Спустя ещё одну вечность до него долетело как эхо:
      - Так хорошо...
      - Что именно?
      - Быть так близко.
      - Это чувство взаимно.
      - Надеюсь.
      Телефонный звонок рядом у локтя Ларкина взорвал тишину. Испуг отбросил по стенам. Звон парализовал. Джим потянулся к трубке.
      - Алло? Да? - у него сел голос.
      - Это ты, Альберт?
      - Это Джим. Нет... Альберт?
      - Кто это?
      - С кем вы хотите поговорить?
      - Просто контрольный звонок. У вас все в порядке?
      - В лучшем виде. Лучше просто не может быть. А как у вас?
      - Оживленно. Не сдавайтесь. Главное - не терять присутствия духа.
      - Я бы сказал, вы с этим немного опоздали, - он прислушался к тишине. - Ну, до скорого, - и повесил трубку. - Кто-то хотел поговорить с Альбертом, - сказал он и снова повернулся к ней.
      Они сидели в машине, Банти курила.
      - Я не могу работать дальше.
      - Но мы должны. Мы не можем бросить их в беде.
      - Я знаю. Ах, черт, это все испортило.
      - Мне очень жаль.
      - Да я шучу. Я хочу, чтобы ты был со мной. Почему ты не можешь взбунтоваться?
      - Я думаю, что смог бы, если бы попробовал.
      - Лучше не надо. Продолжай дальше. У тебя это просто потрясающе выходит.
      - Иногда ты немного сбиваешь меня с толку.
      - Я сама удивляюсь. Это твоя вина.
      Его левая рука сжимала её правую. Она мечтательно пустила дым в ветровое стекло.
      - Это так здорово, говорить чепуху и смеяться.
      - Когда это было не здорово?
      Она повернулась к нему. Пепел упал на обивку.
      - Есть люди, с которыми нельзя смеяться. Ничему не радуешься, ни от чего не получаешь удовольствия. Все уже видено, все давно наскучило, от мира одна усталость.
      - Почему нужно в это погружаться?
      - Кто погружается? Я выбираюсь из этого. Я оставляю это позади себя. Как больной, просыпающийся после наркоза, - она смотрела в сторону, потом снова взглянула на него. - С тобой тоже так? Джим, я знаю про Венди.
      - Да? Откуда?
      К своему удивлению он обнаружил, что это все ещё причиняло ему боль.
      - Лес мне сказал. По секрету, - она помолчала. - Я его спрашивала. Я хотела побольше о тебе знать. Я это из него вытащила.
      - Гм...
      - Он сказал, ты рассказал это им с женой, когда у них ужинал. Он мне это сказал, потому что заметил...
      - Да, - Джим крепче её обнял. - Хорошо, что ты знаешь. Скажи... что ты об этом думаешь?
      - Я думаю, тобой просто играли.
      - Два года - недолгий срок.
      - За неудачный удар?
      - Таким он не был. Я хотел причинить ему боль.
      - Но ты не хотел его убивать. В это никто не поверил.
      - Задним числом, - сказал он, уходя в себя, - я в этом не уверен. Я уже не был самим собой.
      - Два года, - вздохнула она через несколько мгновений. Какой ужас...
      - Должен признать, я не особенно страдал.
      - Что... что случилось с Венди?
      - Она подала на развод.
      - И ты больше ничего о ней не знаешь?
      - Насколько мне известно, она снова вышла замуж.
      Банти погасила сигарету в пепельнице.
      - Этого я бы никому не пожелала.
      Он весело наблюдал за её рассерженным лицом.
      - Знаешь, это слова из какого-то старомодного дамского романа. А я к такому чтению не привык. Ну, нам все же нужно ехать.
      Она подалась вперед, открыла окно. Когда он ей помогал, взгляд его упал на часы.
      - Боже ты мой, уже десятый час. Нас будут ждать. Это зависит от того, что там у них происходит.
      - Мчимся на всех парусах?
      - Да, но не следует крушить баррикады.
      По её лицу прошла тень.
      - Я хочу, чтобы это дело наконец прояснилось.
      - Ты в этом желании не одинока.
      - Я хочу, чтобы город снова стал нормальным. Ты даже не знаешь, как здесь может быть здорово. Я бы все тебе показала.
      - Я буду ждать.
      Картер подошел к ним в баре. Взглянув на лицо Банти, он с тихой усмешкой повернулся к Ларкину.
      - Неплохо потрудились? Брюс должен вот-вот прийти. Он охотится за Петтингейлом. Прошел слух, что тот управляет битвой с передвижного командного пункта.
      - Значит, вы неплохо развлеклись?
      - Банти, выпей чего-нибудь с бренди. Полезно для кровообращения. Ну да, мы услышали, что в конце Эстейт что-то происходит. Грегори с Петтингейлом именно там меряются силами. Там много закоулков, из которых выход прямо в поле. И сами улицы практически не освещены. Когда мы подошли, полиция как раз делала первые аресты.
      - На каком основании?
      - Сопротивление, неподобающее поведение, нарушение спокойствия; это не дословно. В большинстве случаев речь шла также о хранении оружия.
      - Но всех же они схватить же не могут!
      - Они пытались устранить зачинщиков. Забавная картина. Едва кого-то уводили, тут же его место занимал следующий.
      - А каково там положение сейчас?
      - Грегори выбросил белый флаг. Он ищет Петтингейла, чтобы обсудить с ним обстановку. Придумали пароль, который Грегори, если Петтингейл согласится на совместные действия, полуофициально распространит среди дружинников.
      - Суперинтендант этого не допустит.
      - Нет, конечно нет. Но если Грегори выйдет на Петтингейла...
      - Если, - скептически заметил Ларкин. - После того, как я обоих видел, на Грегори я бы не поставил. Почему Брюс думает, что сможет его выследить?
      Картер придвинул им стаканы.
      - Один из приезжих репортеров придумал какую-то хитрость. Но он здесь не ориентируется - а Брюс ориентируется. Брюс предложил его подвезти, если взамен получит материал. Разумеется, Петтингейл может проскользнуть у них между пальцев, - Картер внезапно рассмеялся. - За ними по пятам идут телевизионщики. Вполне вероятно, что "Ревю" в конце концов выведет всю английскую прессу к чему-нибудь не менее увлекательному, чем Эшборнская библиотека, - ещё некоторое время он беззвучно смеялся.
      - Но предположим, - сказал Ларкин, - что сегодня ночью убийца опять кого-нибудь зарежет.
      - Тогда будет посрамлена до мозга костей не одна полиция, - хмыкнул Картер. - Ты передал свой материал?
      - То, что у меня было, - Ларкин объяснил ситуацию.
      - Я позвоню Смату и скажу, чтобы он ждал, пока объявится Брюс.
      Ларкин взглянул на Банти и отметил нежность её шеи под толстым воротником свитера. Они стояли так близко, что их плечи касались друг друга. Сознавая, что от его вечерней деятельности "Ревю" было мало проку, он задумался, почему его это так мало волнует. Может быть, он был слишком поглощен собственной усталостью? Он чувствовал себя так, будто после бесконечного забега неожиданно достиг цели и мог себе позволить расслабиться. Сон сейчас был пределом мечтаний.
      Картер вернулся.
      - Все ясно. Пошли, Банти.
      - Куда?
      - Они как раз говорили с представителем Грегори. Джесс сказал, у Хатчета есть зацепка. Либо сейчас, либо никогда. Ты должна поехать.
      Она все ещё колебалась.
      - А Джим?
      - Он может подождать здесь Брюса.
      - Может, он поедет с нами? Тебе понадобится поддержка.
      - Лучше нет. Смат сказал...
      - Пошел он к черту, этот Смат, - она бунтарски скрестила руки.
      Лесли смотрел на неё со скрытой улыбкой. Она вызывающе выдержала его взгляд. Наконец он повернулся к Ларкину.
      - Ты мне откроешь свою тайну, Джим? Ладно, тогда едем вместе. Брюс доберется сам, - он повернулся к бармену. - Если можно, передайте, пожалуйста, мистеру Норту из "Ревю", что мы не могли его больше ждать.
      - Хорошо, сэр.
      Картер взял футляр со своей пишущей машинкой и пошел к выходу. Банти, зевая, села за руль и повернула ключ зажигания.
      - Куда, Лес?
      - На аэродром, - машина покачнулась, когда он садился. Поезжай по улице до перекрестка, потом не будет никаких светофоров, и, будем надеяться, никаких баррикад.
      14.
      Все-таки миновав две баррикады, они выехали за город. Машин не было. Ларкин обернулся:
      - Что, собственно, произошло, Лесли?
      - Джесс выразился неясно. Он лишь сказал, что Хатчет минут двадцать назад выбежал как сумасшедший и помчался в этом направлении. И что меня задевает - я мчусь туда же, куда Хатчет.
      - Только не ещё одно убийство, - прошептала Банти.
      - Увидим.
      - Упаси Бог!
      - Что мы недавно говорили? - спросил Ларкин, - Что город живет сам по себе, в то время как убийца...
      - Пожалуйста, не надо, Джим.
      - Ситуация приготовила ему незабываемое наслаждение, пробормотал Картер.
      Банти успела привыкнуть к машине и уверенно гнала её по узкой дороге с крутыми поворотам. Фары выхватывали призрачные картины: тени кустов скользили по заборам, угрожающе вздыбливались и снова растворялись в темноте. Деревья дрожали, отделялись от корней, замирали на цыпочках, словно готовясь к прыжку. Он закрыл глаза: неясные образы, как призраки, проскальзывали в черноте. На заднем плане оставалось осознание настоящего: Банти, сконцентрировавшейся за рулем, взгляд устремлен вперед и вместе с тем как будто обращен к нему, словно они таинственным образом все ещё оставались в телефонной будке и между ними ещё ничего не произошло. Голос Картера с заднего сиденья заставил его вздрогнуть и прийти в себя.
      - Вы пропустили все сенсации сегодняшнего вечера. Наверное, вы очень скучали?
      Ларкин улыбнулся ему через плечо.
      - Я не хотел бы отвечать на этот вопрос.
      - Пожалуйста, - лениво бросил Картер, - но большому брату Лесу можно бы и рассказать.
      - Рассказать что?
      - Все. Ну ладно, забудьте.
      Они проехали с милю, потом Ларкин заметил:
      - Между нами, я считаю, она здорово справляется с машиной.
      - Только с машиной? - Картер откинулся на спинку.
      Прошедшие недели, - подумал Ларкин, - дают себя знать. Все они устали. И всем нужна была передышка.
      - Когда ваш весельчак освободится, не сможете ли вы сказать, куда нам дальше? Впереди аэродром.
      - В главные ворота, - Картер выпрямился, - потом примерно четверть мили дальше налево. Там будет знак. Бывал здесь, Джим?
      - Да, делал репортаж про жителей, выступающих против воскресных полетов. Но я не особенно осмотрелся.
      - Это заброшенная место. Пара сараев, несколько домиков. Запустение.
      - Кто мог прийти сюда ночью один? - спросила Банти.
      В свете фар мелькнула табличка.
      "Посетителей просим обращаться..." - прочитал Ларкин. Рука Картера показал куда-то мимо его уха.
      - Прямо в ворота. Где-то там должна стоять машина Хатчета. Стоянка справа.
      Машину тряхнуло на ухабах. Фары осветили кое-как заасфальтированную площадку.
      - Останови там, - показал Картер. - Оставайтесь в машине. Я осмотрюсь.
      Банти поставила машину на ручной тормоз и заглушила мотор. Картер вылез и изчез.
      - Он бледно выглядит, - заметил Ларкин.
      - Ты тоже. А как я?
      - Восхитительно.
      - Ах, только бы все было уже позади. Здесь у меня мурашки по коже бегают.
      Джим положил руку на её пальцы. Она замолчала. Он видел её профиль на фоне окна. Ночь не была непроглядной. Лунный свет серебрил металлическую крышу ангара. Они молча сидели и смотрели наружу, пока не послышались шаги Картера.
      Он открыл заднюю дверь.
      - Странно. Я был в домике у входа. Там никого, и ни единой машины.
      - А если они сзади, за сараями?
      - Давайте посмотрим.
      Банти проехала дальше по разбитой дороге. Мимо проплывали дощатые сараи, заколоченные и запертые на все засовы. Потом появился первый ангар. Банти нащупала выключатель и включила дальний свет, осветив огромную гору мусора. Немного дальше был виден тягач. Для начала Банти выехала на середину бетонной площадки.
      - Весьма оживленное место, - заметил Ларкин.
      - Не понимаю... - Картер оперся на подлокотник и выглядывал в окно.
      - Может, он где-нибудь на взлетной полосе?
      - Возможно, но я думал... Тут единственные ворота, через которые можно въехать на машине.
      Банти беспокойно откинулась на сиденье.
      - А точно что-было на аэродроме?
      - Джесс был уверен. Хатчет...
      - А не мог это быть ложный звонок?
      - Что ты имеешь в виду?
      - Что кто-то выдал себя за помощника Грегори. Это не так трудно.
      - Нет, - Картер покачал головой, - Джесс знает голос Стивенса. Никто другой не знает, куда звонить и кого нужно спросить.
      - Не говоря уже о том, - поддержал его Ларкин, - что непонятно, зачем это кому-нибудь понадобилось.
      Банти снова оглянулась.
      - Чтобы удалить Леса из города?
      Ее рука поползла ко рту. Картер заметил это движение и резко осадил:
      - Без паники. Элисон в полном порядке. Она никогда не открывает дверь, не посмотрев в глазок. А там, где у нас нет замка, есть решетка. Такой человек, как Элисон, может любого убийцу привести в отчаяние. Нет, Хатчет и его люди где-то близко. Хотя я признаю, ангары пусты. Знаете что, вернемся к воротам. Может быть, нам удастся проникнуть в один из домиков. Там есть телефон.
      - Хорошая идея, - облегченно вздохнул Ларкин.
      Банти завела мотор.
      - Ты сможешь позвонить Смату.
      - Лучше я сразу позвоню в полицию. Они должны держать связь с Хатчетом.
      Ларкин от души желал, чтобы суперинтендант оказался на месте. Вся эта ночная поездка на аэродром начинала действовать ему на нервы. Оставалось надеяться, что именно сегодня не произойдет очередной трагедии. Он посмотрел на часы.
      - Половина одиннадцатого. Если что-то должно произойти, это случится в течение ближайшего часа.
      - Точно, - задумчиво протянул Картер.
      - Если это уже не случилось, - заметила Банти.
      - Что ты хочешь сказать?
      - Что-то должно было случиться, иначе Хатчета сюда не понесло бы. Без причины он так далеко не поедет... И из-за слухов тоже. Или он был здесь и опять уехал.
      - Тогда, должно быть, он чертовски торопился. Стой, Банти. Вы пойдете со мной?
      Ларкин посмотрел на девушку. Та согласилась:
      - Я совсем засиделась. Прогулка пойдет мне на пользу.
      Ледяной ветер дохнул им в лицо. Ларкин положил руку на её дрожащие плечи.
      - Здорово дует.
      - Открытое место, - Картер шел впереди них к домику, - ни дерева, ни кустика. Не меньше мили до ближайшего дома.
      Он попытался открыть дверь. После немалых усилий засов поддался. Картер с улыбкой оглянулся и вошел внутрь. Ларкин почувствовал, что Банти дрожит.
      - Успокойся, пойдем внутрь.
      Она медлила.
      - Подожди, там темно. Подожди, пока Лес...
      Зажегся свет. Грязные стены, выкрашенные в темный цвет, потрепанный линолеум. Охваченная неприятным чувством, Банти шагнула внутрь. Ларкин последовал за ней, закрыв за собой дверь, чтобы не пустить холод. Что-то вроде прохода вело сквозь тонкую стену в соседнюю комнату. Они слышали, как там ходит Картер.
      - Если это главное здание, хотел бы я знать, как выглядят у них подсобки.
      - Этого не может быть. Здесь нет ни единого стула.
      - Не удивительно, что дом не запирается на ключ.
      - Что, собственно, делает Лес?
      - Боже ты мой, - вдруг сказал Картер. - Идите сюда и взгляните на это! - его голос звучал негромко и испуганно.
      Банти вдохнула, закрыла рукой глаза и попятилась назад. У Ларкина нехорошо заныло в желудке. Он заставил себя подойти к проходу и посмотреть на Картера.
      - Что там?
      Картер, скрестив руки на груди, опирался на этажерку у наружной стены домика.
      - Ничего, - сказал он и зажмурил глаза, - Ровным счетом ничего.
      Колени Ларкина подогнулись, он с трудом перевел дух.
      - Ну знаешь, - выдавил он, - ты напугал нас до смерти.
      - Джим? - голос Банти из другой комнаты звучал до смерти испуганно и нервно.
      - Все в порядке, - он вернулся к ней и взял за руку. Лесли с своими шуточками.
      Она неохотно последовала за ним и, сбитая с толку, уставилась в пустоту.
      - Что это было, Лес?
      Тот неожиданно затрясся в неудержимом приступе смеха. Они увидели, как он, беззвучно содрогаясь, обернулся, оперся на полки и уронил голову на согнутые локти. Банти провела рукой по волосам.
      - Хорошо, что хоть кто-то находит это смешным.
      - Извини, дитя мое, - Картер выпрямился, все ещё время от времени вздрагивая, - это нервное. Но я не мог удержаться. Твой испуганный крик стоило услышать. Ну, красной дорожки нам не постелили, но, по крайней мере, здесь есть телефон.
      Он показал на аппарат в конце полки. Если не считать футляра с машинкой, который он поставил на окно, комната была абсолютно пуста. Лес снял трубку и приложил её к уху.
      - Ну что? - спросил Ларкин.
      - Боюсь, ничего. Телефон не работает.
      - Гм...
      - Ну и что мы теперь будем делать?
      - Немедленно возвращаемся, - заявила Банти, которая никак не могла успокоиться.
      - Секундочку, - Картер сосредоточенно думал, отошел к противоположной стене, повернулся и посмотрел на дощатый пол. Потом прошептал как будто про себя:
      - Всему этому есть какое-то объяснение.
      - Если звонок был ложным, - сказал Ларкин, - мы только играем звонившему на руку, оставаясь здесь.
      - Да, я тоже так думаю, - согласился Картер.
      - Тогда следует отсюда уехать.
      - Еще одну секунду.
      Он снова походил взад-вперед, потом оперся локтем на пыльную полку и сказал:
      - Но Джесс был так уверен...
      - Должно быть, звонивший говорил очень убедительно.
      - Да, - Картер поднял голову и посмотрел на них. - С другой стороны, не мог ли Джесс сам убедить меня?
      Повисла гробовая тишина.
      - Не понимаю, к чему ты клонишь.
      - Я сам не знаю. Я просто думаю, и теряюсь в догадках.
      Банти нетерпеливо бросила:
      - По-моему, мы просто теряем время.
      - Закалка духа, - мягко и укоризненно заметил Картер, никогда не может быть простой тратой времени.
      - Закончить разговор мы могли бы и на обратном пути.
      - Но тогда мы не были бы в состоянии что-то сделать.
      - Что ты хочешь сделать? Уж здесь нам точно делать нечего.
      - Ну, я не знаю, - хмуро протянул Картер.
      Ларкин понял, что нужно что-то делать. Ему, как и Банти, все происходящее казалось ненужным и бессмысленным. Но он не хотел обижать Картера.
      - Ты думаешь о чем-то конкретном, Лесли?
      - О чем-то конкретном? - его голос звучал удивленно, - Не более конкретном, чем все остальное. Я просто сортирую все факты.
      С подавленным стоном усталости Банти вышла в соседнюю комнату. Они услышали скрежет засова на двери. Картер обежал вокруг:
      - Банти, не выходи!
      Молчание. Ларкин растерянно уставился на коллегу. Потом снова послышался скрип закрываемой двери. Банти стояла в проходе.
      - Почему?
      Картер расслабился и потер пальцем бровь.
      - Я считаю это неразумным. На данный момент.
      Ларкин взял холодную руку девушки.
      - Ты думаешь, нам угрожает опасность?
      - Нет, пока мы держимся вместе.
      - Ну, тогда вместе и пошли. Здесь мы торчим уже достаточно.
      - Ты думаешь, мы должны уехать с аэродрома?
      - Ясное дело. Здесь мы на ложном пути.
      - В этом я не уверен. Но слушайте: пока мы здесь, я поразмыслил и пришел к выводу.
      - Я тоже поразмыслила, - прервала его Банти, - и подумала о том, что скажет Смат, когда ничего от нас не услышит.
      - Сегодняшнее задание остается. По этому поводу можете не волноваться. Вопрос состоит лишь в том, упустим ли мы наш первый настоящий шанс продвинуться в этом деле, или нет.
      Банти с большими глазами медленно подошла к нему.
      - Лес, случилось ли что-то такое, о чем мы не знаем?
      - Нет-нет, я не это имел в виду. Я говорю о том, что скоро могло бы случиться.
      - С кем? С нами?
      - В этом я не уверен.
      - Лес, ты меня пугаешь.
      - Мне очень жаль.
      - Тогда, ради Бога, прекрати быть таким таинственным и всезнающим!
      - В этом меня не часто можно упрекнуть.
      - Но теперь это зашло слишком далеко. Джим, помоги же мне. Скажи Лесу, чтобы он прекратил, или...
      Ларкин улыбнулся, обнял её за талию и вновь с удивлением отметил, как она стройна.
      - Не забывай, что я все ещё новичок. Но все же, Лесли, ты нам должен объяснить. Замечательно, что...
      И тут погас свет.
      Банти прижалась к нему. Одновременно Джим почувствовал рядом с собой быстрое движение. Он попятился назад и тянул Банти за собой, пока они не уперлись в стену.
      - Не шевелитесь, - голос Картера звучал предостерегающе. Оставайтесь там, где вы есть, - он был где-то сзади них.
      Ларкин крепко прижал девушку к себе. Она вела себя тихо, предоставив решения ему. Следовало ли им бежать к двери? Он обдумал эту идею и отказался от нее. Когда гас свет, они стояли спиной к выходу. Картер мог увидеть что-то, что двигалось оттуда. Но что делал Картер?
      - Я около двери, - прозвучало в ответ. - Джим, подберись к телефону. Сразу за аппаратом есть выключатель.
      - Со мной Банти.
      - Отпусти её. Все в порядке.
      Он мягко отстранил девушку и наощупь двинулся к телефону, Картер позвал:
      - Сюда, Банти, иди ко мне.
      - Я... я не могу. Я ничего не вижу.
      - Ничего страшного. Подожди, пока зажжется свет.
      Ларкину понадобилось несколько секунд, чтобы найти телефон, но он не мог нащупать выключатель.
      - В чем дело? - спросил Картер.
      - Не могу найти выключатель.
      - В дальнем конце стеллажа, немного снизу.
      Он его нащупал. Вспыхнул свет. Джим повернулся и увидел Банти, стоящую спиной к стене, прикрыв рукой глаза. Картер заслонял проход и наблюдал за ним. Ларкин обвел взглядом всю комнату. Футляр с машинкой Картера стоял на месте. Телефон безмолвствовал там же, где и раньше. Больше в комнате ничего не было.
      - Что это было? Что произошло?
      - Ни малейшего понятия. Вырубился свет.
      Картер неуверенно прокашлялся. Когда Ларкин хотел подойти к Банти, он заговорил снова:
      - Подожди, Джим. Оставайся на месте.
      - Что такое?
      - Одну секундочку.
      - Банти вся дрожит.
      Картер посмотрел на нее.
      - Ты прав. Она парализована от страха.
      - Но как раз поэтому...
      - Он этого хочет.
      - Кто? О ком ты говоришь?
      - О нем, - значительно сказал Картер. Его голос срывался. Он закрыл рукой лицо. Когда он её убрал, Ларкин увидел, что он смеется. Лицо Леса налилось кровью.
      - Прекрати, Лесли! - резко бросил он. - Возьми себя в руки.
      - Ничего не могу поделать... Не могу...
      - Тогда сматываемся отсюда.
      - Нет, нет. Мы должны здесь остаться, - тело Картера скорчилось в очередном приступе смеха. Картер растерянно смотрел на него, потом взял футляр с печатной машинкой и сунул его Картеру.
      - Вот, возьми. Мы уезжаем. Ты кого-нибудь видел?
      - Я? Да нет же, дружище. Ни души.
      Картер, прыская и хихикая, поставил футляр перед собой. Потом нагнулся и стал возиться с молнией.
      - Прежде чем мы пойдем, хочу вам что-то показать. Невероятно забавная штука.
      Лес достал печатную машинку и держал её так, что какая-то деталь соскользнула вниз и со звоном упала на пол. Он протянул её им.
      - Только посмотрите! Вы когда-нибудь видели что-либо подобное?
      - Лес, - Банти шагнула к нему и положила ему ладонь на плечо. - Пойдем домой. Уже поздно.
      - Да, я знаю. И потому непременно хочу вам кое-что показать.
      - Мы уже видели, Лес. Запаковывай её обратно.
      - Тогда что это здесь такое? Вы будете смеяться до смерти.
      Плавным движением он достал ещё что-то.
      Ларкин смотрел, не понимая. Его первой мыслью было: какая-то деталь пишущей машинки. Картер поднял железку вверх, пока на неё не упал луч света, отбросивший дрожащий отблеск на деревянные полки. Потом он наклонился, чтобы выложить перед собой что-то еще. А выпрямляясь, крепко взял Банти свободной рукой за локоть.
      - Подойди ко мне, девочка. Иди сюда. Я хочу тебе кое-что показать.
      15.
      - Лес, мне больно. Отпусти меня, пожалуйста.
      - Нет, к сожалению, так не пойдет. Лучше всего будет тебе расслабиться. Тогда мне не придется тебя держать, понимаешь?
      - Пожалуйста, Лес!
      - Это не обязательно. Нет, если ты просто... сдашься.
      - Вон стоит Джим. Вот он, ты что, его не видишь, Лес?
      - Вижу.
      - Ты ничего не сделаешь. При свидетелях.
      - Почему ты так решила?
      - Он попытается тебя остановить.
      - Может быть. Так будет ещё интереснее.
      - Лес...
      - Гм?
      - Чего ты хочешь? Что я должна делать?
      - Стой спокойно. Сначала пусть Джим отойдет. Я хочу, чтобы он отошел назад.
      - Отойди, Джим.
      - Хорошая девочка. Теперь можешь расслабиться - как всегда.
      - Так?
      - На пол. Расслабься, я держу тебя.
      - Не приближайся, Джим!
      - Да, делай, как она говорит. Оставайся там и наблюдай.
      - Лес, я не сопротивляюсь.
      - Замечательно. Не надо заставлять меня нервничать. Тогда все пойдет быстрее, а я так не люблю. Я не хочу быстро.
      - У нас ужасно много времени.
      - Не знаю... Все так спешат! Слишком торопятся. Эта бессмысленная спешка меня утомляет.
      - Ты устал, Лесли. Я это вижу. Ты бы сейчас охотно поспал, верно?
      - Не сейчас. Позже. Когда наступит реакция. Она всегда наступает. А ты, Джим? Ты не устал стоять?
      - Ни капельки. Я наблюдаю за девушкой. Чтобы она от нас не ускользнула.
      - Это моя привилегия. Ты только зритель, не забывай.
      - Нет.
      - И не приближайся.
      - Конечно не буду. Откуда это у тебя, Лесли?
      - Это? Это старый ящик от детских игрушек. Я его стащил. Подумал, что когда-нибудь пригодится.
      - Можно я посмотрю?
      - Стой!
      - Я не шевелился. Ты можешь бросить его мне.
      - Ты уронишь. Нет, все должно оставаться на своих местах. Она должна это почувствовать.
      - Иначе ты потеряешь над ней власть?
      - Да, власть... Они лежат тихо. Полностью расслабившись. Они не осмеливаются даже вздрогнуть.
      - Это я понимаю.
      - Да, и потому так важно время. Нельзя слишком спешить.
      - Да, это нежелательно. Руки могут дрогнуть.
      - Какая красивая шея. Я не хочу царапин. Пока что.
      - У тебя достаточно времени, Лесли. Только не торопись.
      - Я не хочу здесь слишком долго оставаться. Здесь холодно.
      - Возьми мое пальто.
      - Это не поможет. Я дрожу.
      - Осторожно! Нож может выскользнуть.
      - Его нужно держать очень крепко.
      - Точно. Но почему бы тебе не надеть пальто?
      - Отойди назад! Назад!
      - Ты не хочешь, чтобы я посмотрел?
      - Мне все равно. Я разрешаю, если хочешь. Раз уж ты здесь. Она хотела, чтобы ты тоже поехал. Я мог бы удержать тебя от этого. Но я подумал...
      - Что?
      - Ах, я не помню. Я не знаю, что будет дальше.
      - Ты ещё не решил?
      - Я точно не знаю. Но я буду этим наслаждаться.
      - Тебе это удастся? Если я буду смотреть...
      - Этого ещё никто не видел. Это будет эксперимент.
      - Но с этого места многого я не увижу, - сказал Ларкин и продвинулся в сторону прохода, - а это было бы очень жаль. Место просто идеальное.
      - Потому я его и выбрал. Никого поблизости - никаких помех.
      - Ты знал, что дверь будет незаперта?
      - О, я не полагаюсь на случай. Я очень основателен. Грегори это знает. Репортерская привычка: проверяй каждую мелочь. Я проверил. Три недели назад. Я был здесь на тренировке полицейских собак. Тогда я все разнюхал, обо всем распросил и все подготовил.
      - С выбором тебя можно только поздравить.
      - О, это самое лучшее место. Ближе к городу становится труднее.
      - На пляже... тоже было неплохо.
      - Слишком близко к улице. Пришлось спешить. Это не доставило никакого удовольствия.
      - Конечно. Гораздо лучше, когда можно не торопиться.
      - И я её не знал. Это портит все удовольствие.
      - А как было с остальными?
      - Я их тоже не знал. Ну, кроме, может быть, миссис Уотсон, но только поверхностно, через мужа. Это облегчило задачу. "Добрый вечер, Элизабет. Ах, привет, Лесли. - Так поздно после работы? - Да, если её можно так назвать..." Но лучше всего было на стадионе. Она вырывалась. Я люблю, когда они вырываются.
      - А как ты сумел так долго морочить полицию, Лесли?
      Правая нога за углом искала точку опоры. Тело подалось вперед. Оставайся собранным и хладнокровным! Будь заинтересованным и не смотри ей в глаза!
      - Полиция? Я могу тебе вот что сказать, - зазубренный металл ножа поднялся и снова опустился, - Инспектор Грегори - человек, которого хорошо иметь при себе. Он мой друг. Я работал с ним многие годы. Он позаботится, чтобы ничего не раскрылось.
      - То есть он тебя прикрывает?
      - Так же, как раньше. Ну, может, ему самому это невдомек. Да, я сомневаюсь, что он это понимает.
      - Я не понимаю, Лесли. Что ты имеешь в виду? - маленький шаг вперед и снова замереть.
      - Это же совсем просто. Кого они ищут? Могу тебе сказать: бездельника. Кого-то, кто беспричинно исчезает из дома. Понимаешь?
      - Кажется, да. Да, я понял, к чему ты клонишь.
      - Кого-то вроде бравого мистера Смита с Камберлен Террэс, который дважды в неделю не ночует дома. А где он? Его глупая жена не имеет об этом понятия, да и не хочет знать. Или робкого мистера Томаса, которому неожиданно нужно задержаться в бюро. Таких людей. Не нас. Ни тебя, ни меня.
      - Точно. Никого не удивляет, что мы по ночам где-то бродим. Это само собой разумеется, это часть нашей профессии.
      - Мы вне подозрений.
      - Да, особенно когда появляешься где-нибудь поблизости, чтобы сделать репортаж.
      Картер хихикнул. Лезвие ножа опустилось. Зубчики мягко коснулись кожи.
      - Я подумал про футляр пишущей машинки, Лесли. Это ты здорово придумал.
      - Он всегда со мной. Такой тайник! Знаешь. это всегда лежит там. Кроме тех случаев, когда я его использую, как сейчас. Потом все снова возвращается на место.
      - Ты не боишься, что Элисон может найти?
      - Футляр никто никогда не открывает. Да и зачем? Внутри только печатная машинка. Ну, ещё пара блокнотов. Кого это интересует? Кто захочет читать мои заметки?
      - Система с защитой от дураков. Как ты додумался до этого?
      - Что ты делаешь?
      - Ничего.
      - Выйди из угла, Джим. Стой так, чтобы я мог тебя видеть.
      - Я здорово устал.
      - Ты? Мы все устали. Это было ужасно, нужно было все время оставаться в форме - как и сейчас. Отойди назад.
      - Я умираю от усталости, поверь мне.
      - Нож опускается, я не могу его остановить.
      - Ладно, ты выиграл. Видишь, где я?
      - Так хорошо. Много лучше. Мне жаль, Джим, если ты устал. Мы все устали.
      - Я подумал, что ты выглядишь неважно.
      - Так уже много лет.
      - Ты мне расскажешь?
      - Одно за другое, а потом вдруг что-то как нахлынет...
      - В чем причина? Элисон? Она тебе не в радость?
      - Она камнем висит у меня на шее.
      В тишине Джим поставил ноги поудобнее. Его тело заслонило свет и отбросило тень на лицо Картера. Он быстро встал на место, снова очутившись в тени.
      - Как это произошло?
      - У меня с ней целую вечность ничего не было. Она не хочет. Пропал интерес.
      - Дети...
      - Они когда-нибудь сведут меня с ума. Она ни о чем другом не думает.
      - Но если ты...
      - О, это мне нравится. Она такая мягкая... Но ты это наверняка знаешь. Я видел вас вдвоем.
      - Я думал, что твое писательство...
      - Как два спаниэля. Ты знаешь, Джим, вы мне напомнили двух спаниэлей. Я хотел посмеяться над вами, но потом у меня появилось это чувство знаешь, нужно было что-то сделать. Оно неожиданно разгорелось во мне, в моей глотке. Когда я сглотнул, я почувствовал такую сладкую щекотку, - и это загорелось ещё сильнее, и горит все время. Я не мог больше этого выносить.
      - То, что ты написал, меня заинтересовало. Элисон думает...
      - Она показывала это всем на свете. Я должен был сидеть наблюдать, как преображаются их лица, как они слушают, как что-то шепчут. Теперь это меня больше не волнует. Они того не стоят. Подождем, пока они увидят это! Да, Джим, я наблюдал за тобой. Я следил за тобой на балу, потом я видел, как ты ушел. Я ждал тебя возле дома. Долго ждал.
      - Чего ты хотел, Лесли?
      - Она была с тобой, и я переключился на нее, но было мало времени. Никогда не хватает времени... Я послал свои вещи и попросил прочитать рукописи... Я их попросил!.. Когда их прислали назад... я ничего не понял. Но теперь я знаю. Ты знаешь, что существует такой круг, Джим?
      - Что за круг?
      - Да, закрытый круг. Без пропуска туда не попадешь. Люди, которые должны решать... принадлежат к этому кругу. О, да. Есть только один способ попасть туда.
      - И этот способ?..
      - Ждать, пока они откроют, что у меня есть. Не забывай, я над этим хорошо поработал. Годы газетной писанины, чтобы люди люди могли спокойно читать свой любимый бред. Но я всегда знал, что это получится. Терпение, только терпение. Нужно учиться терпению.
      - И, разумеется, ты должен был выйти на Грегори.
      - Теперь дела обстоят именно так!
      - Что будет дальше?
      - У меня мало материала. Я должен спокойно поразмыслить. Я не могу себе позволить ошибиться. Он должен быть хорошим, понимаешь. Достаточно хорошим, чтобы попасть в круг. Сегодня вечером меня видел тот парень, Джим, с которым ты разговаривал. Я нарочно ему показался. Я хотел знать. Он меня узнал. Я видел его глаза, огромные, как чайные блюдца.
      - Ты с ним справишься.
      - Я что-нибудь придумаю.
      - Могу я дать тебе совет?
      - Нет, Джим. Я не принимаю советов. Мне они не нужны. Ты заметишь... О, как холодно. Скоро все удовольствие пропадет.
      - Могу я помочь?
      - Ты можешь смотреть. Это я тебе обещал. Ты всегда смотрел. Все смотрели.
      - Неправдободно богатый сюжет. Ты сделал все великолепно.
      - Я заварил всю эту кашу. Но теперь этого мало. Люди заскучали. Им нужно что-то новое.
      - И что это будет?
      - Ну - что-нибудь. Я устал. У тебя есть хорошие идеи?
      - У меня есть одна. Хочешь послушать?
      - Не сейчас.
      Картер опустил взгляд и встряхнул девушку; её глаза оставались открытыми, она смотрела в потолок. Он усмехнулся ей в лицо. Потом поднял глаза.
      - Что за идея?
      - Да тебя это не интересует.
      - Ну, попробуй.
      - Оставим это. Я думаю, у тебя не получится.
      - Ну скажи, что это! Скажи!
      - Я лучше объясню, если закурю.
      - Лучше не надо, Джим.
      - Хорошо. Я обрисую в двух словах. Собственно говоря, меня на эту мысль натолкнул ты.
      - Как? Говори скорее.
      - Когда ты сказал, что людям нужно что-то другое. Ты абсолютно прав, Лесли. Это был великий сюжет.
      - Лучший со времен Библии.
      - Слишком хороший, чтобы предоставить его прессе. Ты попадешь в круг, Лесли. Теперь у тебя есть шанс.
      - Я это знаю. Я это планировал. Я все записал.
      - Да?
      - Да, да, все. Это в моем чемодане. Не подходи, Джим. Я ещё не решил.
      - Что ты ещё не решил?
      - Каким будет жанр. Самое главное - жанр. Рассказ или драма? У автора есть выбор, но нужно сделать его правильно.
      - Я вижу это как трагедию.
      - Трагедия... Да - история угнетенного гения. Сила, противостоящая возрождению. Я думал об этом, Джим, с самого начала. Мы им покажем. Только... я не совсем уверен насчет конца...
      - Нужно подумать. Конец должен быть хорошим?
      - Хороший? Что хорошего?
      - Может быть, оставим его открытым?
      - Нет. Он должен быть четок, - нож дрожал. - Если у истории нет конца, люди теряют терпение.
      - Людям нравятся хорошие концы.
      - Придумай какой-нибудь. Ты же человек с идеями.
      - Я? - Ларкин пожал плечами. - Рядом с тобой я просто дилетант. Ты все так точно рассчитал и сделал. Тебе больше нечего посоветовать. Если ты хочешь хорошего конца, ты сам его придумаешь.
      - Я знаю, но...
      Лицо Картера пошло пятнами. Он смотрел мимо Ларкина на электрическую лампочку.
      - Это трудно. Для художника, - пожаловался он. - А время не терпит. И первая страница номера не может оставаться пустой.
      - Ее ничем не заполняют. Точно, Лесли. Смат держит её для тебя. И ждет.
      - Им нужны мои материалы.
      - Займись ими сейчас же. Ты можешь писать на полке.
      - Что мне писать?
      - Дай факты. Так же, как всегда.
      - Мои репортажи не правят. Все знают, что там читая правда.
      - Да. Но нужна последняя глава. Принести твою машинку?
      - Не шевелись, я сам, - жалобно вскрикнул Картер. - Опять спешка... Я думал, у меня наконец-то будет время, - пальцы его сжались. Зубчики ножа впились в кожу. - Почему вечно такая спешка?
      - В этом виноваты только мы. Все в наших руках.
      Спокойный голос, нейтральные слова, не обращай внимания на сухой язык. Оцени расстояние и успокой нервы. Оставайся немного сзади. Оставайся немного сзади.
      - Нужно все время принимать решения. Без этого было бы легче, тяжелая голова качалась туда и сюда. Лицо стало злым. - Как можно сосредоточиться под шум машин?
      - Подожди, пока они проедут. Сейчас снова станет тихо.
      Следи за ножом! Следи, как он отодвигается от кожи, расстояние в три дюйма, шесть дюймов...
      - Я думал, здесь будет спокойно.
      - Это было не так уж плохо.
      - Наверное, поменялся свет.
      - Возможно. Сейчас светофор снова переключится на красный.
      Картер прислушался.
      - Шум перестал.
      - Ты не хочешь сходить посмотреть?
      - Я не хочу смотреть, - Картер поднес руку к лицу. - Не хочу.
      - Тогда предоставь это мне. Я выгляну наружу.
      Теперь он был свободен и шагнул в проем двери. Картер сидел ещё на корточках, спрятав лицо. Нож поднимался выше, выше. Нога Ларкина рванулась вперед.
      Раздался смачный хруст.
      Когда Картер дернулся, Банти отбросило в сторону. Она откатилась подальше. Теперь Джим был между ними и стоял, готовый к прыжку. Человек в куртке с трудом наклонился вперед и схватился за подбородок. Что-то сверкнуло.
      - Беги, Банти! Беги в другую комнату!
      Джим не знал, убежала ли девушка. Его внимание сосредоточилось на звуках, которые доносились снаружи. Картер опустил голову.
      Очень мягко Ларкин сказал:
      - Лесли...
      Нет ответа.
      Теперь звук нельзя было спутать: шаги по асфальту. Лучи света проникли через щель возле двери. Картер поднял глаза, тупо уставившись в него.
      - Послушай, Лесли. Снаружи люди, у которых ты должен взять интервью. Ты поговоришь с ними, или мне тебя заменить?
      Из-за угла вышел высокий мужчина. Ларкин шаг за шагом отодвигался назад. Глаза поднялись и посмотрели на него. Рот Картера дрожал. Нос вибрировал от вдохов и выдохов. Слюна текла по подбородку.
      - Ты меня ударил. Почему?
      Прыжок в сторону казался неуклюжим, но был очень быстрым. Ударом руки он распахнул дверь. Снаружи проник свет. Кто-то вскрикнул. Мгновение приземистая фигура выделялась на фоне яркого света. Ларкин беспомощно и зачарованно смотрел на происходящее.
      Фигура исчезла.
      Поспешные шаги, громкие крики. Луч света пошарил вокруг и снова оставил домик в темноте. Ларкин осел на пол и положил голову на руки.
      - Банти?
      Ответил голос Брюса. На несколько мгновений Джим был сбит с толку, ведь тот должен был быть в редакции.
      - Ради Бога, будь осторожнее, - сказал он. - У него огромный нож.
      Там был и ещё кто-то.
      - Кто-нибудь ранен? Что он сделал? - это был Стивенс, помощник Грегори. Ларкин уставился на него. Когда он снова смог думать, он повел их в дальнюю комнату.
      Банти стало плохо. Она стояла возле полок и крепко за них держалась. Когда он до неё дотронулся, она невольно задрожала. Кончики пальцев побелели.
      - Предоставьте её мне, - сказал полицейский и шагнул к ней. Его оплеуха заставила качнуться голову девушки и разжала её рот, из которого вырвался сдавленный вопль. Стивенс вовремя подхватил её и полушутя полусерьезно бросил:
      - Да отпустите полки!
      Потом он вынес девушку наружу. Ларкин последовал за ним.
      В разорванной лучами света темноте двигались тени. Были слышны приглушенные крики. Кто-то пробежал мимо. Ларкин нерешительно остановился. Стивенс со своей ношей пошел к автомобилю, ярко светившему прожектором. Брюс, оказавшись рядом с Ларкиным, спросил высоким, срывающимся голосом:
      - Вы уже знали про него?
      - Как вы сюда попали? - спросил Ларкин в ответ.
      - На машине.
      - Я имею в виду, почему?
      - Идем, Джим, давайте сядем в машину.
      Брюс повел его к своей машине. Они сели плечом к плечу и стали наблюдать за поисками. Брюс сказал:
      - Все вооружены.
      - Откуда вы узнали, где мы?
      - От одного посетителя из "Грэйхаунда". Он сказал мне, что он видел вас садящимися в машину и слышал слово "аэропорт". После этого я забил тревогу.
      - Но почему?
      - Том Беллинг.
      - Что с ним?
      - Когда мы с Лесом были на Эстейт, - тихо сказал Брюс, мы навестили Беллинга. Мне показалось, Лес очень этого хотел, - он запнулся и высунулся наружу. - Как только Беллинг его увидел, у него сделалось очень забавное лицо. Лес это тоже заметил, я уверен. Мы побеседовали с парнем, потом, когда мы уходили, я сказал, что забыл свой блокнот, и вернулся. Беллинг вцепился в меня как сумасшедший и заверял, что Лес и есть тот человек, которого он видел на футболе с Линдой.
      - Но вы ему не поверили?
      - Я посмеялся, я думал, он хочет меня просто разыграть. Парень даже заикался от волнения. Я сказал, что если он так уверен, ему следует позвонить Грегори - и ушел. Но потом, Брюс сделал паузу, - мне кое-что пришло в голову.
      - Что? Что-то о футболе?
      - Я вспомнил, что он ушел после перерыва, вспомнил, что было на нем и что он нес в руках. Конечно, я это и до этого знал, но и предположить не мог... Потом мне пришли в голову и другие вещи. Я собрал все воедино, и все так сошлось, что...
      - Да, дальше.
      - Я поехал к "Грейхаунду", где мы договорились встретиться. Там я его высадил и поехал искать Петтингейла. То есть я так ему сказал. На самом деле я снова вернулся к Беллингу. Он уже звонил в полицию, так он был окончательно уверен. Я расспросил его. Потом пришел Грегори со своими людьми. Они попытались сбить Беллинга. Тот не сдавался. Говорил, что это тот человек, которого он видел. Раньше он не мог точно его описать, но теперь, после того, как снова его увидел, никаких сомнений не осталось.
      - А Грегори?
      - Не терял ни секунды. Мы как вихрь помчались к "Грейхаунду" - но вас уже не было. Бармен сказал, что Лес звонил в редакцию. Я позвонил Смату они ничего не слышали. Бармен сказал, что вы уехали очень поспешно.
      Мысли Ларкина завертелись медленно и со скрипом.
      - Но это ещё ничего не доказывало. У вас были только слова Беллинга...
      - Полиция побывала в доме Картера. Перерыли буквально каждый сантиметр.
      - О Боже! Элисон... И что-нибудь нашли?
      - Да, в детской, - осторожно сказал Брюс.
      - Брюс!
      - Это не очень приятно.
      - Я хочу знать.
      - Две куклы девочек, спрятанные сзади в шкафу. У одной на шее повязка. У другой рука на перевязи и оторвана нога.
      - Может быть, дети...
      - Нет, повязка была сделана из белья Линды, и на нем остались пятна крови.
      Ветер ударил по ангару. Круги света второй и третьей полицейских машин, медленно ездивших по кругу, пересеклись с полосой света первой. В десяти шагах от домика все ещё стояла их машина. Приближались торопливые шаги.
      - Ага, вот вы, мистер Ларкин. Мне нужны ваши показания.
      Джим тупо спросил:
      - Вы его поймали?
      - Это только вопрос времени. Сейчас должна подъехать бригада с собаками, - инспектор внимательно посмотрел на него. Их глаза встретились и застыли. Через несколько секунд инспектор прокашлялся. - Девушку повезли в больницу. Насколько мы можем утверждать, у неё только поверхностные повреждения, но она пережила сильный шок. Она спрашивала о ком-то по имени Джим.
      Брюс дернул Ларкина за руку.
      - Почему бы вам не вернуться в город? Я останусь здесь, пока это дело не закончится.
      - У меня нет прав.
      - Я вам кого-нибудь пошлю, - пообещал инспектор. - Вас отвезут в больницу. Потом вам придется ещё зайти ко мне и суперинтенданту. Используйте это время, чтобы привести в порядок ваши мысли, мистер Ларкин. Я до сих пор не в состоянии этого сделать.
      Дверь водителя в их машине была заперта. Он сел с другой стороны и перелез на соседнее сиденье. Закрывшаяся дверь отрезала весь шум снаружи. Сиденья приняли его, голова откинулась назад, он замер.
      Кружившие машины сменили направление, свет фар заглянул в салон, скользнул по обивке потолка, снова исчез. В зеркале он увидел глаза, услышал голос, словно эхо:
      - Поехали, Джим.
      Он постарался думать о чем-нибудь другом.
      - Джим, что я тебе сказал?
      Голос звучал у самого уха. Он подумал, что должен был бы испугаться больше, чем получилось на самом деле. Но не обернулся.
      - Я не умею водить.
      - Нет, умеешь. Я слышал, как ты говорил это Смату. Попробуй, Джим.
      Руль был перед ним, ждал его рук. Он потянулся за ключом зажигания; сверкающие зубчики ножа твердо коснулись его шеи. Машина дернулась и покачнулась.
      - Включи фары.
      - Куда? Говори, Лесли.
      - Через ворота и налево. Не так быстро. Мы же не хотим привлечь внимание, не так ли, Джим?
      Дорога убегала под капот, шуршала под колесами. Слева и справа крутой откос, которого нужно избежать. Как на экзамене по вождению."Если я указываю на окно, мистер Ларкин, вы должны..."
      Толчок, и что-то буравит его спину.
      - Прямо, Джим. И не тормози.
      - Улица очень узкая...
      - Я вижу, Джим. Я здесь хозяин, Джим. Ты только держишь руль. Езжай так, как я скажу. Я не могу внятно говорить. У меня болит челюсть, там, где ты меня ударил.
      - Мне жаль, Лесли. Жаль, что я тебя ударил.
      - А я ещё хотел отдать тебе сюжет.
      - Ты ещё можешь сам все написать, в редакции.
      - Туда мы не поедем. Ты знаешь, что находится в одной миле отсюда?
      - Нет. Что?
      - Граница города. Там стоит столб. Когда мы его проедем, я буду спокоен. За ним они ничего сделать не смогут. Я буду вне их компетенции.
      - Но тогда ты больше не сможешь использовать Грегори.
      - Я больше в нем не нуждаюсь. Не тогда, когда я пересеку границу. Это так прекрасно. Перед нами огни, Джим. Не поедешь ли ты быстрее?
      - Это может быть уличной баррикадой.
      - Нажми на газ, Джим.
      Зазубренное лезвие впилось в его шею.
      Мотор взревел.
      - Быстрее, Джим, ты можешь быстрее.
      Дорога проносилась мимо, он слышал визг резины. На вершине холма загорелся свет, казалось, он кивал им. Руль дрожал в его руках.
      - Поезжай же, Джим! Проезжай!
      Тени впереди. Выбора нет.
      Толчок, машину подбросило, удар ногой. Гудок, крики, скрежет...
      Стальное лезвие вонзилось в его кожу.
      - Нам удалось, Джим! Это была граница города.
      Поворот, белые полосы, красная маркировка. Слишком большая скорость, чтобы с этим справиться. Дать руль назад - но слишком поздно! Растущая центробежная сила. Обочина. Прыжок в ничто. Потом снова скольжение. Движение вперед - как чудо. Руль в руках снова послушен. Идущая вниз улица, съезд с горы, нарастающий темп. Снова четвертая передача. Потом последний прыжок в глубину. И призрачная дорога с визжащими скелетами и гремящими костями...
      - Куда, Лесли? Ты забыл, что указываешь путь?
      - Все время прямо. Нам нужно позвонить Смату.
      - Я ничего не вижу. Ты меня душишь.
      - Не вырывайся, Джим. Я так не хочу. Это произойдет только тогда, когда все будет позади. Тогда я о тебе позабочусь. Уже скоро.
      Передние колеса высоко подпрыгнули.
      Шум вокруг и внутри; кажется, шум его убьет. Но, наконец, свобода от зазубренной стали. Свобода смотреть вперед, избегать столкновений. Он потянулся к ремню безопасности, удивляясь, почему погас свет. Колеса подпрыгивали на кочках.
      - Я ничего не вижу.
      - Ничего страшного, - усталый голос позади, - у нас есть преимущество, понимаешь? Просто так они нас не догонят.
      - Не возникнут ли у нас потом трудности?
      - Поезжай дальше. Не позволяй страху перед ними захватить тебя.
      - Я больше не могу управлять машиной, - Джим нерешительно поискал и включил запасной прожектор. В поле зрения неожиданно появился небольшой участок луга. Дальше почва неудержимо уходила вниз. Под ней лежала страна Абсолютной Пустоты. Машина на полной скорости прыгала к ней, словно не могла дождаться, чтобы разгадать её загадки.
      Ведущие колеса его слушались. Крутой скат вел в сторону. Вынырнул кустарник и царапнул ветровое стекло. Они остановились, потом покатились снова. Тормоза заскрипели, машина застыла. Над ними плавал шум, далекий, кружащийся, не важный. Мотор чихнул, затих, чтобы вновь ожить.
      Джим поднял руку и включил свет в салоне. Потом он обернулся.
      Картер открыл глаза.
      - У нас мало времени, Джим.
      Он кивнул.
      - Мы можем успеть. Возьми свой блокнот. Отдать тебе это? - Лес протянул руку. На ней лежало лезвие. Он сомкнул вокруг него пальцы и убрал руку назад.
      - Ну, это может подождать. Блокнот готов?
      - У меня его нет.
      - Про это я забыл. Ну, ладно. Тогда подожди здесь, пока позвонит Смат. Это уже скоро.
      - Он знает, что мы здесь?
      - Все знают. Они очень скоро приедут сюда, чтобы пожать тебе руку.
      - Мы можем сейчас связаться со Сматом? Позвонить ему?
      - Я попробую. Алло, центральная? Пожалуйста мистера Голда, как можно быстрее. Это Джим Ларкин.
      - Он ответил?
      - Они наготове. Ты диктуешь, я передаю. Это с самого начала был твой сюжет.
      - Я больше не хочу. Скажи Смату, что я выхожу из игры.
      - В порядке, - шум был совсем близко, он был вокруг них. Мне не нужно ему этого говорить.
      Фигуры разделились, образовали круг, они не торопились.
      - Мы уже здесь, Лесли, мы все. Сюжет исчерпан. Срочно в номер!