1

Тесс отправила в рот очередную шоколадную конфету и забралась в горячую ванну, полную ароматной пены, не забыв прихватить с собой последний номер «Вэнити Фэр». Она обожала этот журнал. Светские хроники, рассказывающие об изобилующей событиями жизни богачей, сплетни и скандальные истории, связанные с именами взбалмошных и капризных звезд шоу-бизнеса, — все это безумно ей нравилось. Листая страницы в поисках статьи о последнем шумном скандале в Голливуде, Тесс наткнулась на рекламу ювелирной фирмы «Тиффани» — фотографию великолепного изумрудного гарнитура. У нее перехватило дыхание при виде изящных сережек и сверкающего колье. Разглядывая рекламу, Тесс задумалась, а не пора ли снова наведаться в ювелирный магазин?

В эти мгновения жизнь казалась ей прекрасной: из проигрывателя компакт-дисков негромко лилась музыка Дебюсси, рядом с ванной на столике лежала большая коробка с ее любимыми шоколадными конфетами, у нее была интересная, увлекательная работа, которой она дорожила, и Тесс, молодая женщина, полная сил и здоровья, просто не знала, чего еще можно желать в жизни.

Нежась в сладкой истоме, Тесс дважды добавляла в ванну горячую воду. Наконец она решила, что пора выходить и заняться делами. По правде говоря, особых дел у нее не было и ей совсем не хотелось расставаться с теплой ванной, но в коробке кончились конфеты. Любовь к шоколаду была ее единственной слабостью — так считала сама Тесс. Но с этим недостатком она прекрасно мирилась и никогда лишний раз не отказывала себе в нежных, тающих во рту конфетах. На самом деле у нее была еще одна слабость — драгоценности. Однако кражу драгоценностей Тесс не воспринимала всерьез, успокаивая себя тем, что занимается этим ради спортивного интереса.

Умиротворенно вздохнув, Тесс выбралась из ванны. Первая половина дня прошла великолепно. Она насухо вытерлась пушистым полотенцем и накинула на себя банный халат. К тому времени Дебюсси ей наскучил и она решила послушать Равеля. Тесс уже направилась к проигрывателю, чтобы сменить диск, когда раздался звонок в дверь. Разомлевшая от горячей ванны, она прошлепала босиком по паркетному полу гостиной и открыла входную дверь. — Вот ты и попалась, детка! У Тесс потемнело в глазах. Ухватившись за массивную дверь, она уставилась на нежданного гостя.

— Берт? — еле выговорила она, не веря своим глазам.

Берт радостно загоготал в ответ. Резкий смех гулким эхом отозвался в прихожей.

— Милая моя, если бы ты могла видеть сейчас свое лицо! Я что, похож на полицейского?

У Тесс закружилась голова. Ей казалось, что она падает в бездонную пропасть. Придя в себя, она перевела дыхание.

— Я просто не ожидала увидеть тебя, Берт, ведь прошло уже семь лет. Я слышала, что ты подался в Австралию, а потом — куда-то в Южную Америку…

— Ты меня впустишь или мне так и стоять в дверях?

Тесс застыла в замешательстве. Зачем он пожаловал? Как отыскал ее дом? Что ему нужно от нее?

— Конечно, Берт: Да-да, заходи.

Тесс отошла в сторону и жестом пригласила его. Ввалившись в прихожую, высоченный Берт — настоящий гигант — неспешно направился в гостиную. Когда он проходил мимо нее, Тесс отметила про себя, что он пользовался той же туалетной водой, что и раньше.

— Недурно, совсем недурно, — заметил Берт, оглядываясь по сторонам. Он по ступенькам спустился в гостиную, рассматривая с видом знатока картины на стенах, и с восхищением присвистнул, обнаружив подлинники Моне, Матисса и Дега. Затем скользнул оценивающим взглядом по мебели. Сплошной антиквариат! Мебель темного дерева, сделанная знаменитейшими европейскими мастерами прошлых веков, великолепно смотрелась на фоне бледно-розовых обоев.

— Как тебе удалось отхватить такую роскошную квартирку здесь, на Манхэттене?

— Ну-у… Вообще-то очень просто, — запинаясь, начала Тесс. — Хозяева уехали на несколько месяцев в Европу, и я… э-э-э… одним словом, я согласилась присмотреть за домом.

Берт одобрительно хмыкнул:

— Ха! Вот это я понимаю! Ловко устроилась! Я всегда говорил, что ты не пропадешь одна, ты была самой способной из всех моих учениц. Мне нравилось работать с тобой в ларе. Я горжусь тобой, детка.

— Спасибо, Берт. Э-э-э… не хочешь пива?

— Не откажусь. — Он расхаживал с хозяйским видом по комнате. — Только не предлагай мне ту бурду, которую в этой стране почему-то называют пивом, — проворчал Берт. Не найдя для себя подходящего кресла, он уселся на кушетку.

— Для тебя у меня найдется кое-что получше, — заверила его Тесс. — В холодильнике есть хорошее пиво. Твое любимое, — поспешила добавить она и выскользнула из гостиной.

На кухне Тесс чуть расслабилась, и ее сразу же стало знобить. Опустившись без сил на стул, она сжалась и обхватила себя руками, чтобы унять предательскую дрожь. Но это не помогло. Ей было холодно и страшно, ее по-прежнему трясло, а тут еще к горлу подкатила противная тошнота.

«Берт считает, что я ему всем обязана. Назвал меня своей ученицей. Кошмар!»

А самое ужасное, что Берт отчасти прав. Они проработали вместе не один год, и она многому у него научилась.

Тошнота усилилась. Тесс бросилась к раковине. Только бы Берт ничего не услышал. Непослушными пальцами она открыла кран холодной воды и прополоскала рот, а затем хорошенько умылась.

«Вот уж никогда не думала, что буду так психовать из-за его прихода», — горько усмехнулась Тесс.

С трудом передвигая ослабевшие ноги, она подошла к буфетной стойке, достала высокий бокал, затем вынула из холодильника пиво. Откупорив бутылку, она начала осторожно наливать бокал, следя за тем, чтобы не перелить через край. Берт терпеть не мог, если добро понапрасну пропадало.

Наблюдая за оседающей пеной, Тесс принялась ругать себя на все лады: «Чего ты боишься, дурочка? Не раскисай. Раз ты считаешь себя профессионалом, то собери всю волю в кулак. Сегодня ты должна быть на высоте. Прояви свою выдержку. Прошли времена, когда Берт мог запугать тебя одним взглядом. С тех пор многое изменилось».

От этих мыслей Тесс немного успокоилась. Кто такой Берт? Теперь он не может командовать и распоряжаться ею, как раньше. Так стоит ли беспокоиться? Он ничего не знает о том, чем она занималась все эти годы. А если вдруг захочет разнюхать какие-нибудь подробности, то черта с два у него это получится. Недаром же она ото всех скрывалась последние семь лет.

Интересно, с чего это он заявился?

Ничего хорошего ей в голову не пришло. Она знала только одно, что Берт хитрый, как лис, — нипочем не догадаешься, что у него на уме. Вряд ли он пришел поинтересоваться, как она устроилась в жизни. Тогда чего он от нее хочет? Зачем выследил ее? Почему пришел именно сейчас? Исчезнувшая было дрожь в руках вновь появилась.

«А ну, прекрати психовать!» — приказала себе Тесс и больно ткнула себя кулаком в бок. Это помогло. От чувствительного удара все страхи разом исчезли и она смогла наконец собраться с мыслями. В первую очередь нужно выяснить, с чем пожаловал Берт.

Она вернулась в гостиную и подала Берту пиво, а сама устроилась в кресле напротив. Изобразив на лице сердечную улыбку, Тесс начала свои расспросы. В первую очередь она поинтересовалась, чем он занимался в Южной Америке. Берт мгновенно оживился и прямо-таки залился соловьем, рассказывая о своих «подвигах». Он мог говорить часами о себе, своих успехах и, конечно, о деньгах. Разговоры на другие темы он считал пустой тратой времени.

Тесс слушала его с преувеличенным вниманием, не пропуская ни слова, словно он повествовал о чем-то жизненно важном. Берт же горделиво перечислял многочисленные махинации, которые ему удалось благополучно провернуть за семь последних лет.

Откинувшись на спинку кресла, Тесс изучала Берта. Когда впервые, будучи еще ребенком, она увидела его, он ей показался просто гигантом. Сейчас она убедилась, что это не была игра детского воображения. Берт действительно был очень высоким — под два метра. Он по-прежнему оставался в прекрасной физической форме, хотя и слегка располнел. Казалось, что он стал этаким добродушным увальнем. Его движения приобрели некоторую степенность и даже величавость. Но Тесс знала, что внешность обманчива, а уж если речь идет о Берте, то и подавно.

Некогда густая темно-русая шевелюра Берта порядком поредела, у него появились залысины.

Теперь Берт отдавал предпочтение итальянской одежде и обуви. На его запястье тускло поблескивал «Ролекс». Шелковая рубашка, расстегнутая до живота, не скрывала широкой волосатой груди, на которой висела массивная золотая цепочка. Глядя на него и слушая его хвастливый рассказ, Тесс подумала, что в Южной Америке удача явно ему сопутствовала. Торговля кокаином — грязный бизнес. Но она знала, что Берт плевать хотел на мораль — его интересовали только деньги.

— Если твои дела так хорошо шли в Южной Америке, то я не понимаю, почему ты вернулся в Штаты? — спросила Тесс, воспользовавшись паузой, возникшей, когда Берт надолго приложился к бокалу с пивом.

— Там я был всего лишь мелкой сошкой, детка. Мне доставались какие-то жалкие крохи, — грустно вздохнув, посетовал Берт.

— А когда ты захотел развернуться, на тебя «наехали» местные воротилы?

— Да еще как! Зажали меня со всех сторон. Ну да это давняя история. — Берт небрежно махнул огромной ручищей, отгоняя неприятные воспоминания, словно назойливого комара. — Я решил вернуться домой, чтобы вместе с самой ловкой и способной моей ученицей провернуть последнее дельце, которое нас обогатит на всю жизнь. Ты сейчас работаешь?

Тесс хитро улыбнулась:

— Да так, кое-что наклевывается. Я тут подумываю о кое-каких изумрудах. Но это может и подождать. А что предлагаешь ты?

— Сказочное Эльдорадо, детка. Как только ко мне в руки попала эта информация, я сразу же подумал о тебе и о том, чтобы взять тебя в дело. Мы станем богатыми и будем купаться в роскоши. О таких деньгах я и мечтать не мог, а ты ведь знаешь, я люблю размах.

Берт даже не спросил, как она жила все эти годы. «Он все тот же, — подумала Тесс. — Думает только о деньгах и наверняка уверен, что раз предлагает с ним работать, то я, ни секунды не раздумывая, стану его сообщницей и со слезами благодарности брошусь к нему на шею».

Ну что же, было бы крайне глупо разочаровывать Берта, и Тесс, сделав вид, что заинтригована, попросила его продолжить.

— Ты когда-нибудь слышала об Элизабет Кушман? — полюбопытствовал он. Тесс отрицательно покачала головой, хотя это имя ей показалось знакомым. Берт недовольно хмыкнул и начал объяснять:

— Она была похищена ребенком лет двадцать тому назад. Ее так и не нашли. Так вот, Элизабет была единственной прямой наследницей в семействе Кушманов. Они владеют обширной сетью аукционов. Ну об этом ты хоть слышала?

Тесс вытянула ноги, положив их одну на другую. Она вспомнила, что не раз читала в газетах об этом известном семействе. Теперь она знала, что от нее ждет Берт, что ему надо ответить и как повести себя в разговоре с ним. Тесс вновь почувствовала себя в своей стихии, словно вернулась в прошлое.

— Да об этом, наверное, каждый знает. Их аукционный дом считается одним из лучших. Это влиятельная аристократическая семья. Они ворочают астрономическими суммами, обладают огромным престижем и у них большая власть.

Берт одобрительно хмыкнул:

— Ха! Молодец, все верно. Однако ты забыла об одном: им принадлежит уникальное изумрудное ожерелье работы Фарли — просто чудесная вещица!

Тесс недоверчиво уставилась на него.

— Неужели оно у них? А я и не знала.

— Вижу, тебя это заинтересовало, не так ли? — Берт хитро посмотрел на нее. — Старик Кушман умер восемь месяцев назад. Его сын, отец Элизабет, покончил с собой год спустя после исчезновения дочери. Думаю, что ему не давало покоя чувство собственной вины, вот он и наложил на себя руки. Ты же знаешь, какие слабаки эти богатей. Мать девочки погибла несколько лет назад. Несчастный случай — ее сбросила лошадь. Так что не осталось ни одного прямого наследника многомиллионного состояния. Все вокруг только и судачат, кому оно теперь достанется?

— Вместе с изумрудным ожерельем?

— Естественно, — кивнул Берт, теребя золотую цепочку на груди. — Жива бабка девочки, и неизвестно, сколько лет еще протянет. По моим сведениям, она еще та старушенция, себе на уме и отличается крутым нравом. Именно она сейчас управляет всеми делами, она и назначит наследника. Теперь о том, какова будет твоя роль. По сложившейся из поколения в поколение традиции, старшей дочери в семействе в день, когда ей исполняется двадцать один год, передается изумрудное ожерелье, которое хранится у нее до конца жизни. Мы разыграем маленький спектакль: я представлю тебя старой Кушман как ее внучку, которая была похищена много лет тому назад. Я расскажу старухе, как я познакомился с тобой, то есть с Элизабет. У меня есть правдоподобная версия, но о ней мы поговорим чуть позже. Если ты хорошо сыграешь роль Элизабет, то старая Кушман ничего не заподозрит и отдаст тебе ожерелье Фарли.

Тесс удивленно разинула рот, а затем, не совладав с собой, громко расхохоталась. Ну и дела! Берт мог бы придумать что-нибудь получше. Да это же нелепо, просто абсурдно — она в роли Элизабет!

— Ты что, хочешь заснять все это на скрытую видеокамеру, а затем отослать пленку на телевидение в передачу «Самые смешные истории», да? — сквозь смех произнесла она.

— Я пришел к тебе с деловым предложением, Тесс, и говорю совершенно серьезно. Мне не до шуток!

В его голосе зазвучал металл, и у Тесс мгновенно пропало всякое желание смеяться. Она слишком хорошо помнила этот ледяной тон. Однажды, давным-давно, она вот так же пренебрежительно отнеслась к его словам, и Берт ее жестоко избил. Шрам, оставшийся у нее на виске, иногда начинал ныть, напоминая о прошлом.

— Извини, Берт, просто все так неожиданно, — произнесла Тесс, виновато опустив глаза. — Твое предложение застало меня врасплох. Я и вправду не понимаю, как мы разыграем этот спектакль. Старуха нам ни за что не поверит. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что я рано осталась без родителей, можно сказать — сирота без роду и племени, во мне нет крови благородных предков-аристократов.

Берт подался вперед и критическим взглядом медленно осмотрел ее с ног до головы. От такого бесцеремонного разглядывания Тесс чуть было не вспылила, но вовремя одумалась. Берт откинулся назад и сказал:

— Люди, не знающие своих корней, — хорошие актеры, потому что им всю жизнь приходится себя за кого-то выдавать. Я поработаю над тобой, научу кое-чему, и ты прекрасно справишься со своей ролью. А актриса из тебя великолепная — уж я-то это знаю. Мне удалось достать фотографии Элизабет и ее родителей. Ты и внешне на них похожа, хотя, по правде говоря, внешнее сходство в этом деле не имеет особого значения. Главное — это правильно, то есть с умом и натурально, разыграть спектакль. Я привык работать наверняка и уверен, что проколов в этом деле не будет. Тебе не придется накладывать грим, перекрашивать волосы или пользоваться контактными линзами; весь этот маскарад не потребуется. Ты и так идеально подходишь на роль Элизабет.

— Не так-то легко будет обвести вокруг пальца старуху, — с сомнением покачала головой Тесс. Берт отмахнулся от нее.

— Да брось ты — дело верное. Я собрал довольно полную информацию об этом семействе и пропавшей девочке. Если умело использовать ее, то успех нам обеспечен. Как только ожерелье будет в наших руках, мы мгновенно испаримся, исчезнем без следа, словно нас поглотил Бермудский треугольник. У меня есть знакомый коллекционер, который нам отвалит за ожерелье изрядный куш. Кстати, ты знаешь, сколько оно стоит? Ни много ни мало сорок четыре миллиона долларов. Мы поделим денежки и расстанемся, каждый пойдет своей дорожкой. Ну как?

— Не знаю, Берт, — с сомнением протянула Тесс.

— Я тебе больше скажу: у старухи уже побывало десятка три самозванок, претендующих на наследство. И что? Старуха, естественно, в считанные часы их раскусила и выставила за дверь. А почему? Да потому, что все они были дилетантками. Пошли на серьезное дело, толком не подготовившись, практически ничего не зная ни об Элизабет, ни о ее родителях. Так, что-то и где-то услышали и решили попытать счастья. У меня же самая подробная информация: кто, когда и чем в этом семействе занимался, вкусы, характеры, привычки… даже известно, кто и когда чихнул. Ну как, согласна?

— А какова будет моя доля? Берт пожал могучими плечами.

— Как обычно.

Рассмеявшись, Тесс покачала головой:

— Нет, Берт, так не пойдет. Я уже выросла, теперь меня не облапошишь просто так. Мало же ты ценишь свою лучшую ученицу! Каких-то десять процентов, фу! — фыркнула Тесс. — Работа опасная, рисковать буду только я — нет, я хочу ровно половину.

Серые глаза Берта превратились в узенькие щелочки.

— Ты знаешь, я не люблю, когда мне перечат, особенно тогда, когда речь идет о деньгах, — категорично заявил Берт. — Или соглашайся на десятую часть, или мы с тобой расстаемся. Тесс и не думала сдаваться.

— Где ты найдешь другую хорошую актрису, а? А если найдешь, кто из них сможет профессионально вскрыть сейф? Так-то, Берт. Кто кому нужен: ты — мне или я — тебе? Не забывай: не я звала тебя, ты сам ко мне пришел.

Берт буравил ее стальным взглядом.

— Не играй со мной в эти игры, крошка. Я научил тебя всему. Твои уловки я вижу насквозь и наперед знаю, что ты скажешь или сделаешь.

— Ну что же, ты прав, — тихо произнесла Тесс. — Но я уже не маленькая девочка, Берт. Вот уже семь лет, как я работаю самостоятельно, без твоей помощи, и вполне довольна своей жизнью. Я не спорю, как профессионал ты опытнее меня, но ты больше не командуешь мною. В этом деле я хочу быть твоим полноправным партнером. Но, естественно, решения будешь принимать ты.

На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина.

— Знаешь, — наконец вымолвил Берт, — не понимаю, о чем тут вообще спорить. Мы сделаем так: если тебе мало десяти процентов за ожерелье, то в конце концов ты можешь продолжить спектакль. Справишься со своей ролью, получишь огромную финансовую империю, тебе достанутся сотни миллионов долларов.

— А тебе?

— Меня интересует только ожерелье. — Берт отвел глаза в сторону.

Тесс так и подмывало расхохотаться, но она сдержалась. Она догадалась, что у Берта на уме. Все он врет. За те шесть лет, что Тесс на него работала, он научил ее многим вещам, в том числе и тонкостям мошенничества. Правда, она вкалывала фактически задарма и полностью зависела от Берта, о чем, кстати, он ежедневно напоминал ей. Но за это время Тесс изучила Берта. Зная его как облупленного, она ни на йоту не сомневалась, что Берт затеял это дело не ради фамильной драгоценности Кушманов. Он всегда играл по-крупному. Изумрудное ожерелье — это мелочь, так сказать, наживка, которую он приготовил только для нее, чтобы вовлечь в дело.

— Так ты предлагаешь мне продолжить игру до тех пор, пока старая Кушман не отдаст концы и я не получу ее миллионы? — с задумчивым видом переспросила Тесс.

— Верно, детка!

— Да, заманчивая идея, — произнесла Тесс, вновь откинувшись на спинку кресла. — Но если я передам тебе колье, то не смогу больше оставаться в доме Кушманов, ведь так? Старушка в ярости начнет рвать и метать, как только узнает о пропаже семейной реликвии.

— Мы заменим ожерелье искусной подделкой.

— Хорошо. Но я боюсь, что может случиться и такое: я отдам тебе ожерелье, а через какое-то время, скажем через год, старой Кушман вдруг взбредет в голову, что я никакая не Элизабет, а самозванка, и она выставит меня за дверь пинком под зад, что тогда? У тебя будет ожерелье, а что у меня? Плакали мои денежки?"

— Угу, — кивнул Берт, — ты останешься ни с чем. Сама решай, что тебя больше прельщает: или десять процентов за ожерелье Фарли, или целая финансовая империя. Правда, на какое-то время тебе придется набраться терпения и подождать, пока старуха не окочурится. Зато потом у тебя будут миллионы. Что ты выбираешь?

— Ха, и ты еще спрашиваешь! — усмехнулась Тесс. — Я всегда мечтала о богатстве, и мне кажется, что я стану достойной наследницей сказочного состояния.

Берт внимательно посмотрел на нее и ухмыльнулся.

— Безусловно.

— Итак, к делу. Мне не терпится начать наш спектакль.

Весь следующий час Берт посвящал ее в детали. Слушая его дерзкий и хитроумный план, Тесс невольно пришла в восхищение. Да, Берт не потерял былой хватки. Сейчас она не сомневалась в успехе, хотя поначалу его затея показалась ей просто фантастической. Не сомневалась она и в том, что Берт метит урвать громадный кусок из баснословного состояния Кушманов. Не в правилах Берта довольствоваться малым, когда можно заполучить гораздо больше.

Он достал фотографии Кушманов. Тесс подолгу задерживала взгляд на каждом снимке, всматриваясь в лица людей, которые в скором времени станут ее новой семьей. Берт сказал, что пара недель уйдет на тщательную подготовку к предстоящему спектаклю, но зато потом Тесс сможет без всякой опаски появиться в доме Кушманов и потребовать то, на что у нее нет абсолютно никаких прав.

— Вот, обрати особое внимание, — Берт протянул ей последнюю фотографию. — Этого малого тебе предстоит обработать. Он крепкий орешек.

На фотографии она увидела молодого мужчину лет тридцати пяти. Густые и длинные темно-русые волосы были аккуратно зачесаны назад, зеленые глаза смотрели неприветливо, а тонкие губы были плотно сжаты. Строгие черты лица выдавали в нем сильную и целеустремленную натуру. «Типичный циник», — подумала Тесс. Фотография была небольшой — этот человек был виден лишь до груди, и судить о его росте было трудно. Однако, глядя на его широкие плечи, Тесс прикинула, что Бог вряд ли обидел его силой.

— Кто он такой? — спросила Тесс.

— Люк Мэнсфилд, личный адвокат Кушманов.

Тесс удивленно воскликнула:

— Тот самый Мэнсфилд? Из адвокатской конторы «Мэнсфилд и Ропер»?

— Точно.

— Да брось ты, Берт! Этот Мэнсфилд обыкновенный сынок из богатой семьи. Занимается тем, что избавляет от решетки отпрысков других богатых родителей. В светских хрониках я часто встречала его фамилию. На приемах появляется каждый раз с новыми спутницами. Не беспокойся — я найду к нему нужный подход.

Злой взгляд Берта пригвоздил ее к креслу.

— Детка, уж не думаешь ли ты, что знаешь об этом деле больше моего? Он — твой самый опасный противник. Этот красавец — решительный и суровый человек. Вот увидишь, он еще доставит нам хлопот. Ты должна заняться им в первую очередь.

Нахмурившись, Тесс вновь принялась разглядывать фотографию. Подумаешь, обычный светский хлыщ. Неужели этот парень может быть опасен? «Конечно, он не выглядит добродушным тюфяком, но справиться с ним — раз плюнуть. Окручу его в два счета», — подумала Тесс.

— Ладно, если ты так настаиваешь, — с недовольным видом пробормотала Тесс, откладывая фотографию в сторону.

— Не играй с огнем, детка. Похоже, что ты кое-что подзабыла из моих уроков. — Стальные, холодные глаза Берта сверлили Тесс. — Заруби себе на носу — мои решения не обсуждаются, не оспариваются, а строго выполняются. Будешь делать то, что я прикажу. Ясно?

Он поднялся с кушетки и грозно навис над Тесс. В этот момент он был похож на свирепого монстра, скорого на расправу.

— Да, Берт, — кротко ответила Тесс, глядя на него снизу вверх. Она вновь чувствовала себя запуганной маленькой девочкой.

Наконец Берт ушел. Тесс осторожно закрыла за ним входную дверь, а затем, развернувшись лицом к гостиной, прислонилась спиной к стене и отрешенно уставилась в пустоту. Ей казалось, что привычный мир рушится с огромной скоростью и что остановить это уже нельзя. Все стало вдруг чужим и далеким.

Ей не верилось, что судьба вновь свела ее с Бертом и что они будут работать вместе, как и прежде. Тесс вспомнила о том, как однажды удача им улыбнулась и они поживились бриллиантовыми украшениями от Картье. А в другой раз они обчистили тайную галерею частного коллекционера, и им в руки попала малоизвестная картина Рубенса, с которой весь мир уже распростился, считая ее навсегда утерянной. Но сегодня Берт замахнулся на более серьезное дело. Дерзкое мошенничество и похищение уникального изумрудного ожерелья — вот что он готовится провернуть в ближайшие дни.

А она, сирота без роду-племени, которая даже не знает своего настоящего имени, в скором времени станет Элизабет Кушман, наследницей богатейшего и старейшего аристократического рода в Соединенных Штатах. Благодаря удачному стечению обстоятельств у нее появилась серьезная работа, о которой можно было только мечтать.

— Не спеши радоваться, — недовольно пробормотала Тесс.

Она подошла к камину, облицованному розовым мрамором, над которым висело в шикарной позолоченной раме огромное зеркало, и принялась разглядывать себя. Она была невысокой, ростом всего лишь около пяти футов, и не отличалась идеальной красотой. Ну и что! Старой Джейн Кушман нужна наследница, а не утонченная красавица. По цвету волос и глаз Тесс могла бы претендовать на близкое родство разве что с Джоном Кушманом. К своему сожалению, никакого сходства с матерью Элизабет — Женни Кушман — она в себе не обнаружила. Зато у Тесс было одно неоспоримое достоинство — огромная сила воли, которая не раз выручала ее в сложных ситуациях.

Тесс в раздумье отвернулась от зеркала, барабаня пальцами по мраморной облицовке камина. Она чувствовала, что внутри ее растет решимость, что она становится все более собранной и сосредоточенной. Такое с ней случалось всякий раз, когда предстояла большая работа. Господи, сколько времени она мечтала, что ей выпадет шанс вновь встретиться с Бертом. Наконец это случилось. Берт сам назначил ставки и сделал свой ход. Теперь она сделает все возможное, чтобы выйти победителем из этой игры.

Мрачно усмехнувшись, Тесс направилась к телефону. Глэдис и Сирил просто не поверят в ее удачу.

2

— Да что же это такое? — возмутился Люк Мэнсфилд. За последние пятнадцать минут он произнес эту фразу не менее десяти раз. — Как вы можете просить меня об этом? В девять я должен встретиться с клиентом, в час дня меня пригласили на ленч, в три у меня слушания по одному делу, кроме того, мне надо подготовиться к завтрашнему выступлению в суде. А вместо этого я должен заниматься черт знает чем!

— Люк, ты слишком много работаешь, — ласково улыбнулась Джейн Кушман. — Тебе не мешало бы почаще отдыхать.

Не сводя с собеседницы сверкающих глаз, Люк закинул ногу на ногу.

— Я выставлю вам двойной счет, — недовольно проворчал он. — Хотя за всю эту бесполезную кутерьму стоило бы просить втрое дороже. Неужели вам это не надоело? Скажите, сколько аферисток уже побывало в вашем доме, скольких самозванок вы разоблачили за последние двадцать лет, а?

— Всего-то тридцать две, — ответила Джейн Кушман, наливая чай в изящную фарфоровую чашку. — Не понимаю, что мы потеряем, если поговорим с очередной претенденткой на наследство?

— Вы что, ничего не понимаете? Я же должен работать. Все мои планы на сегодняшний день летят к черту. Кроме того, где ваш здравый смысл? Нет, вы определенно страдаете мазохизмом. Если вам наплевать на меня, то пожалейте хотя бы себя, поберегите сердце.

— Знаешь, Люк, по правде говоря, я уверена, что никакая это не Элизабет. Но мне хочется просто посмотреть на девушку, так — из чистого любопытства. Признаюсь тебе, что и у меня нет никаких иллюзий. — Она отпила из чашки. — Этот психиатр, отрекомендовавшийся доктором Ванштейном, все так необычно преподнес. Будет занятно посмотреть, как он и его прелестная протеже будут выкручиваться, когда мы припрем их к стенке. Неужели тебе это не интересно?

— Ничуть. Меня воротит от этих трогательных сцен, я сыт ими по горло, — Люк резанул ладонью по горлу. — Знаете, как все будет? Нет? Могу рассказать. В комнату ворвется крашеная блондинка и с рыданиями бросится к вам на шею, вопя во все горло: «Бабушка, наконец-то мы встретились!» Затем, всхлипывая, будет с умилением тыкать пальцем в картины и говорить, что где-то она уже их видела. А потом, не переставая пускать слезу, возьмет в руки вот эту вазу и скажет, что помнит ее. Мне казалось, что вам порядком надоел весь этот самодеятельный, бездарный театр?

— Все хоть какое-то разнообразие. В мои годы посмотреть спектакль, пусть даже это будет плохонький фарс, а тем более поучаствовать в нем, знаешь, это развлечение, — засмеялась Джейн. — А за меня не беспокойся. Кроме того, ты же будешь рядом и чуть что — мне поможешь. Да-да, а ты как думал? Я утраиваю твой почасовой гонорар, а ты уж, будь добр, отработай его. Кстати, твои люди навели справки об этом докторе Ванштейне?

— Наводят, — мрачно усмехнулся Люк. — Думаю, что к концу недели у меня уже будет достаточно информации, чтобы упечь его за решетку за мошенничество — его самого и эту Элизабет.

Джейн Кушман вздохнула:

— Ты становишься циником, Люк. Не пойму, откуда у тебя такое предвзятое отношение к людям — во всех видишь только плохое. А вдруг ты ошибаешься? Вдруг доктор Ванштейн действительно нашел мою внучку, что тогда?

— Тогда я готов голышом ходить по улицам и распевать во весь голос «Кукарачу».

Джейн Кушман рассмеялась. В этот момент в гостиную бесшумно вошел Ходжкинс, ее дворецкий, с лица которого никогда не сходило холодное, бесстрастное выражение, и доложил о прибытии доктора Ванштейна с молодой спутницей.

— Отлично! Пригласи их сюда. — Джейн Кушман встала с кресла. — Посмотрим, что за комедию нам покажут на этот раз. — Она укоризненно взглянула на Люка, продолжающего со скучающим видом сидеть в кресле, и воскликнула:

— Как вам не стыдно, молодой человек! Где ваши хорошие манеры? Немедленно встаньте. Мы должны встретить гостей торжественно, со всей помпой, как и подобает в таких случаях.

Чертыхаясь себе под нос, Люк неохотно поднялся. Может быть, в чем-то, например в своем бизнесе, Джейн Кушман разбирается неплохо, ей нельзя отказать в проницательности и практичности, но частенько, когда она начинает упрямиться, спорить с ней бесполезно — все равно не переубедишь. В такие моменты Люк недоумевал, куда только девается все ее здравомыслие? Вот, пожалуйста, сегодняшний случай — взяла и заставила его дожидаться прихода очередных проходимцев, хотя прекрасно знает, что утром у него дел невпроворот и каждая минута на вес золота. С чего она вбила себе в голову, что Элизабет все еще жива? Девочка давно погибла. Все с этим смирились, даже Евгения. А вот Джейн Кушман до сих пор отказывается в это верить.

«Ладно, — вздохнул Люк, — если ей так хочется — пусть не верит. А ты уж наберись терпения и посмотри еще одну дурацкую мелодраму. Как-никак старушке уже семьдесят четыре года — будем считать это ее блажью. Однако перед клиентами придется как-то оправдываться и извиняться».

— Доктор Ванштейн и мисс Алкотт, — произнес Ходжкинс.

В дверях показался огромный, массивный мужчина. Когда он вошел в небольшую гостиную, та словно уменьшилась в размерах.

На докторе был строгий серый костюм. В петлице красовалась красная гвоздика, а на пальце поблескивало золотое обручальное кольцо. Никаких других украшений Люк не заметил. Под толстыми стеклами больших очков в роговой оправе скрывались умные серые глаза. Шапка густых с проседью волос, зачесанных назад, напоминала львиную гриву. Люк усмехнулся — мистер Ванштейн, должно быть, гордится своей шевелюрой. В целом доктор производил впечатление солидного, уверенного в себе человека с большим достатком. «Как же, как же, меня не проведешь, дорогой доктор, или кто ты там есть на самом деле», — подумал Люк.

Затем за Максом Ванштейном в комнату вошла женщина, виновница рухнувших планов Люка.

При виде ее у Люка перехватило дыхание.

Она была само очарование. Пышные светлые волосы были собраны на затылке и стянуты в хвост, несколько вольных волнистых прядей обрамляли ее миловидное лицо, а одно выбившееся колечко кокетливо курчавилось надо лбом. При солнечном освещении ее темно-голубые глаза заискрились и приобрели васильковый оттенок. Ее припухлые губы были очаровательны и чувственны.

Она не отличалась высоким ростом и была изумительно сложена. На ней был шелковый темно-зеленый спортивный костюм, который не скрывал женственные формы ее изящной, точеной фигуры. Красавица держалась спокойно и уверенно. Когда она перехватила изучающий взгляд Люка, ее глаза удивленно расширились, но догадаться по ним, какие мысли сейчас обретаются в ее прелестной головке, было невозможно.

Джейн Кушман с радушной улыбкой направилась к гостям. Очередной спектакль с участием новых актеров начался. Воспользовавшись моментом, Люк стряхнул оцепенение и перевел дыхание.

— Доктор Ванштейн, спасибо, что приехали, — поздоровалась Джейн. Ее маленькая рука утонула в огромной лапе мнимого психиатра, который горой навис над ней.

— Это я должен благодарить вас, миссис Кушман, за то, что вы согласились встретиться со мной, — звучным басом ответил доктор. — Пожалуйста, познакомьтесь, это — мисс Алкотт, моя пациентка, та самая молодая леди, о которой мы говорили. Тесс, это — миссис Кушман, твоя бабушка.

— Это нам еще предстоит выяснить, доктор Ванштейн, — твердо осадила его Джейн Кушман. Ее голос стал резким, в нем послышались металлические нотки. Обычно такой тон в нужную минуту действовал отрезвляюще на самых азартных коллекционеров, безумных собирателей всяческих древностей и раритетов. Затем она повернулась к Тесс и с улыбкой произнесла:

— Моя дорогая, я очень рада нашей встрече.

— Что-то не очень верится, — улыбнувшись в ответ, искренне призналась Тесс. — Мне показалось, что вы настроены весьма скептически. Да и мне, по правде говоря, тоже не нравится эта затея.

Все находящиеся в гостиной недоуменно уставились на Тесс, и ей пришлось продолжить:

— Миссис Кушман, вы — почтенная дама, имеете вес в обществе. Я на вашем месте не стала бы связываться с каким-то там психиатром, верить гипнотическим сеансам и его пациентке, которая даже не знает своего настоящего имени. Что скажут ваши друзья, знакомые? Поползут всякие нехорошие слухи, сплетни, порой очень жестокие и злые. Зачем вам все это?

— О, моя дорогая Тесс, не стоит беспокоиться обо мне. Пусть думают, что хотят. — Выцветшие голубые глаза Джейн Кушман сузились. — Я все еще могу за себя постоять.

Тесс восхищенно посмотрела на Джейн Кушман.

— Не сомневаюсь. — На ее припухлых губках заиграла смущенная улыбка, и, пожав плечами, она продолжила:

— Раз так, то вам решать, что делать дальше. Я не прочь и попробовать.

— Если я не ошибаюсь, миссис Кушман, — холодно произнес доктор Ванштейн, — вчера, когда мы говорили по телефону, я вам сказал, что мисс Алкотт страдает амнезией, вызванной какой-то травмой. Это тяжелый случай. Пациенту трудно вспомнить прошлое, но еще труднее принять его.

— Да-да, я понимаю. — Джейн Кушман оглянулась и, подозвав Люка, представила его гостям.

К этому времени Люк уже кое-как оправился от того шока, который на него произвела Тесс. Доктор Ванштейн скользнул по нему серыми глазами, в которых читалось покровительственное равнодушие, и протянул громадную ручищу. Люк проигнорировал его. Здороваться за руку с первым встречным, который к тому же еще и проходимец, было не в его правилах — так недолго самому замараться. Он повернулся к Тесс и посмотрел ей в глаза.

«А вот этого делать было нельзя», — запоздало промелькнуло у него в голове. Он почувствовал себя так, словно его здорово тряхнуло током.

К счастью, хозяйка дома прервала затянувшееся молчание, предложив всем расположиться в креслах, стоявших вокруг небольшого чайного столика. Устроившись напротив здоровяка Ванштейна, Люк украдкой бросал взгляды на Тесс Алкотт. Казалось, что от нее исходили мягкие волны, которые он улавливал каждой нервной клеткой своего тела.

«Мэнсфилд, да что с тобой происходит? Тебе что, думать больше не о чем?» — одернул себя Люк.

Однако избавиться от чарующего обаяния Тесс было не так-то легко. Люк начал ругать себя на чем свет стоит: «Ты же, черт тебя побери, адвокат, причем один из лучших в округе. Так и занимайся тем, чем тебе положено, а не забивай себе голову всякой чепухой». Наконец здравый смысл возобладал. Нет, если эта красотка думает, что сведет его с ума своими глазками и будет помыкать им, как ей взбредет в голову, то ее ждет страшное разочарование.

С подносом в руках в гостиной неслышно появился Ходжкинс. Наполнив чашки душистым чаем, он торжественно удалился. Джейн Кушман откинулась на спинку кресла и принялась внимательно изучать Тесс Алкотт, забыв о чае. Тесс не осталась в долгу и тоже устремила на почтенную леди свои проницательные васильковые глаза.

— Мисс Алкотт, — нарушила молчание Джейн. От ее голоса сквозило холодом. — Неделю назад я получила письмо от доктора Ванштейна, так вот в нем говорится, что ваше прошлое э-э-э… довольно сомнительное.

Тесс усмехнулась.

Люк подавил восторженный стон, готовый вырваться у него из груди. Господи, как же он сразу-то не заметил, что, когда она улыбается, у нее появляются милые ямочки.

— Ну что же, можно и так сказать, — сказала Тесс, а затем, вздохнув, продолжила:

— Миссис Кушман, я была воровкой и мошенницей, причем самого высокого класса. Как профессионал я не имела себе равных… э-э-э… на этом поприще. Сейчас я вполне законопослушна и веду добропорядочный образ жизни, но не отказываюсь от своего прошлого и даже по-своему горжусь им.

— Предельно откровенно, мисс Алкотт, — насмешливо произнес Люк. — Но хотелось бы услышать, что вы сделали такого выдающегося в вашем замечательном прошлом и чем вы сейчас гордитесь? Тем, что страховые компании выплатили миллионы долларов людям, которых вы обокрали? Или тем, что полиция сбилась с ног, потратив уйму средств и времени в погоне за вами? А может, ваше самолюбие тешит то, что вы удостоились чести попасть в этот дом, а?

Тесс взяла чашку и не спеша отпила из нее, а затем, слизнув кончиком языка с верхней губки оставшуюся капельку чая, сказала:

— Я закончила Оксфорд. Как мне удалось получить право на бесплатное образование — длинная история. Скажу только, что провернуть эту гениальную махинацию мне стоило пота и крови. Но я добилась своего — мне выделили стипендию с пансионом на все время обучения. Это была просто блестящая авантюра.

— Потрясающе, — восхищенно воскликнула Джейн Кушман. Люк недовольно покосился на нее. — А какой предмет был у вас основным?

— История искусств. Сейчас я понимаю, что специальность узкая и практически оторванная от реальной жизни. Но в то время мне казалось, что судьба моя уже решена, что ее не изменить, поэтому учеба в университете была для меня не выбором профессии, она-то у меня уже была, а лишь сочетанием приятного с полезным, даже скорее — развлечением.

Люк не унимался.

— А вас никогда не интересовало чужое наследство? Неужели на вашем счету нет ни одного одураченного благородного семейства, а? — безжалостно поинтересовался он.

— Люк! — воскликнула Джейн Кушман, укоризненно покачав головой.

— Нет, этим я никогда не занималась, — спокойно ответила Тесс, глядя ему в глаза. — Аферы с получением наследства — очень рискованное предприятие. Трудно что-либо предугадать и просчитать заранее, когда ты даже толком не знаешь, за кого себя выдаешь. Обязательно погоришь на какой-нибудь мелочи. Куда проще и безопаснее красть драгоценности или картины. А потом, стянуть какой-нибудь шедевр мирового искусства — это же так приятно! Только ради удовольствия стоит пойти на риск. А на все остальное не стоит тратить сил и времени.

— Понятно, — кивнула Джейн Кушман. — Что же вас заставило так резко изменить образ жизни, если фортуна, как я понимаю, была к вам благосклонна?

— Не знаю, — откровенно призналась Тесс. — В какой-то момент я задумалась о будущем, и мне стало грустно: мне всего-то двадцать один год, а Интерпол и полиция почти всех европейских стран меня разыскивают. Я решила, что надо завязывать с криминальным прошлым. В один прекрасный день собралась и пошла с повинной в местное отделение Международной организации по борьбе с преступностью.

— Похвально, — одобрительно кивнула Джейн Кушман.

— Честно говоря, я исходила из чисто практических соображений. Мне надоело ежеминутно оглядываться по сторонам, да и нервы стали пошаливать. А самое главное, к тому времени я уже скопила и припрятала в надежном банке изрядную сумму. Так что теперь я могу не экономить на шоколадных конфетах. А без них для меня жизнь была бы не в радость.

Джейн Кушман с понимающим видом одобрительно хихикнула. Люк недоуменно уставился на нее. Странно все это. Чему тут радоваться? Вместо того чтобы поддакивать какой-то проходимке, лучше бы думала, как вывести ее на чистую воду. «Ох уж эти женщины!» — он недовольно нахмурился.

— А в какой тюрьме вы отбывали наказание за ваши «подвиги»? — спросил он зловещим голосом окружного прокурора и пронзил Тесс испепеляющим взглядом. Обычно после такого, с его точки зрения, мощного психологического воздействия его клиенты приходили в замешательство и начинали что-то невразумительно лепетать в свое оправдание.

— Да какая там тюрьма! — беззаботно отмахнулась Тесс, откинувшись на спинку кресла. — Агенты МОБП <МОБП — вымышленное название. Международная организация по борьбе с преступностью.> собирали на меня материал годами, а в итоге остались с носом. У них не было против меня абсолютно ничего серьезного. А для обвинения, как вы знаете, нужны веские улики. Короче, я была им не по зубам, и они предложили мне сделку, расписавшись в собственном бессилии. Договор был такой: я бесплатно работаю на них в течение трех лет и возвращаю то, что когда-то украла, но еще не успела сбыть; они же стирают мой файл из компьютера. Меня это устраивало. К тому времени у меня осталось лишь одно кольцо с изумрудом — восхитительная безделушка! Было жаль с ней расставаться, но пришлось. То кольцо… Впрочем, это не имеет отношения к делу. Итак, я работала на МОБП три года, впрочем, продолжаю и сейчас, но уже как внештатная сотрудница.

— Чем же вы занимаетесь? — быстро спросил Люк.

Тесс усмехнулась:

— Я — консультант. Эти ребята из МОБП теперь меня любят. Сейчас у них одной заботой стало меньше — я им больше не доставляю хлопот. А то ведь раньше вечно оказывались в дураках: гонялись за мной, а доказать ничего не могли.

— Вы молоды, мисс Алкотт, вам двадцать пять лет, но ваша жизнь, как я вижу, была полна приключений, — проговорила Джейн Кушман, прищурив глаза. — Скажите, а что толкнуло вас на не праведный путь?

На мгновение лицо Тесс превратилось в каменную маску, а в глазах промелькнула боль. Но это длилось только один неуловимый миг. На ее губах тут же заиграла беспечная улыбка, и Люк подумал, уж не разыгралось ли у него воображение.

— В детстве я вращалась в скверной компании, — просто ответила Тесс.

В разговор вмешался доктор Ванштейн:

— Если вы помните, миссис Кушман, я как-то раз упоминал о Карсвеллах. Когда их воровской притон все же накрыли, выяснилось, что на этих негодяев работали дети.

Люк недоумевал. Каждое слово доктора Ванштейна и Тесс можно запросто проверить и перепроверить — да хоть сто раз! Неужели они не боятся врать так открыто? А вдруг они говорят правду? Абсурд какой-то! Ему не удавалось понять их логики, и это его здорово злило.

Внезапно Люка осенило: надо выяснить, есть ли у Тесс что-нибудь общее с Элизабет. Может, в характере, привычках… Он задумчиво посмотрел на Тесс. До чего же она хороша! Ну просто прелесть — ничего не скажешь!

— Мисс Алкотт, скажите, — вкрадчиво промурлыкал Люк, — а вы увлекаетесь каким-нибудь спортом? Может быть, ездой?

— А как же! — мгновенно откликнулась Тесс. — У меня дома стоит отличный десятискоростной…

— Нет-нет, мисс Алкотт, — мягко перебил ее Люк, — я говорю не о велосипеде, а о верховой езде, о лошадях. Понимаете?

Тесс уставилась на него, испуганно вытаращив глаза.

— Вы что, шутите? Я знаю, чем это может закончиться. В один прекрасный день какая-нибудь милая лошадка встанет на дыбы и сбросит меня, и я сверну себе шею. Нет уж, увольте, — я и близко не подойду к ним.

Если бы знать, что у нее на уме! В этот момент Люк очень пожалел, что не может пропитать ее мысли.

— Вы боитесь лошадей? — удивленно воскликнул он. — Странно, однако. Элизабет их любила. Евгения, мать Элизабет, была великолепной наездницей и держала много породистых скакунов. Так вот она часто сажала дочь к себе на лошадь, и они вместе выезжали на прогулку.

— Смело, но безрассудно, — отрезала Тесс, пожав плечами.

Люк боролся со смехом, не подавая вида, что согласен с ее словами. До чего же хитра, чертовка!

— Евгения была отважна и умна, мисс Алкотт, — заступилась за невестку Джейн Кушман.

— Миссис Кушман, — Люк развел руки в стороны, — не знаю, что и сказать. Хотя… есть одна маленькая деталь: у мисс Алкотт я заметил шрам на правом виске. Мне кажется, что у Элизабет такого не было, или я ошибаюсь?

— Ты прав, Люк, у Элизабет не было никакого шрама, — невозмутимо ответила старая леди.

— Мисс Алкотт, откуда он у вас?

— Этот шрам у меня появился, когда мне было шестнадцать лет, — так же невозмутимо ответила Тесс.

— А можно поподробнее? — упорствовал Люк. Тесс бросила быстрый взгляд на доктора Ванштейна, а затем улыбнулась Люку.

— Я сказала «нет» одному человеку.

— И кто это был? — спросила Джейн Кушман.

Тесс вновь взглянула на Ванштейна.

— Мой наставник, который учил меня жульничеству и воровству, — ужасный тип. Ему это не понравилось.

Джейн Кушман взяла со стола свою чашку с чаем.

— Мисс Алкотт, у вас сохранились в памяти хоть какие-то воспоминания о вашей семье?

— Увы. — Тесс откинулась на спинку кресла и скрестила ноги. — Какие-то неясные, туманные образы, скорее всего оставшиеся после снов. Зато я очень хорошо помню Карсвеллов. Мне было лет пять, а может, и меньше, когда я к ним попала.

— В таком случае вы не узнаете ни этого дома, ни вашей бабушки? — спросил Люк. Тесс внимательно на него посмотрела.

— Макс… э-э-э… доктор Ванштейн говорит, что со временем я что-то вспомню, но сейчас, — она пожала плечами, — нет, ничего и никого не узнаю. Скажу вам больше, мне абсолютно не хочется копаться в прошлом и что-либо вспоминать. Мне нравится моя жизнь, и я не хотела бы ее менять. Полиция больше не интересуется мною, у меня прекрасная работа, хороший дом, в котором у меня на каждом столике, каждой тумбочке лежит по коробке моих любимых шоколадных конфет. Я создала свой уютный мир, в котором мне нравится жить. Так зачем, скажите мне на милость, я своими собственными руками буду разрушать то, что с таким трудом создала?! Нет, я не помню ни миссис Кушман, ни этого дома, и мне кажется, что это к лучшему. Пусть все остается так, как есть.

Люк ожидал услышать совсем противоположное, и слова Тесс поставили его в тупик. Пока он размышлял, доктор Ванштейн поспешил исправить ситуацию.

— Тесс, все не так просто, — возразил он. — Ты же знаешь цель нашего визита в дом миссис Кушман. Сеансы гипноза тебе помогли кое-что вспомнить из твоего раннего детства. Это были какие-то несвязные обрывки, но они наводят на мысль, что ты кое-что помнишь и об этом доме, и твоей семье.

— Кто бы сомневался, — пробормотал себе под нос Люк, но недостаточно тихо. Тесс вскинула на него глаза и рассмеялась. «Черт, до чего хороша!» — подумал он, но тут же одернул себя. Определенно, сегодня с ним происходило что-то странное. С этим пора кончать. — М-да, красивая сказка! Мисс Алкотт, не знаю, что еще вы и доктор Ванштейн насочиняете, но я не верю ни единому вашему слову.

— Хороши бы вы были, мистер Мэнсфилд, если бы сразу во все это поверили, — усмехнулась Тесс. — Такой глупости от вас я и ожидать не могла.

Люк уже собрался было сказать в ответ какую-нибудь колкость, но передумал. Ничего, скоро она запоет по-другому.

— Сеансы гипноза — занятная штука, — сухо сказал он, — но давайте проверим ваши обрывочные воспоминания, сделаем небольшой тест, вы согласны? Джейн, я думаю, мы начнем с фотографий.

— Хорошо. — Джейн Кушман извлекла откуда-то из-под стола большую папку и достала из нее пять цветных фотографий размером восемь на десять. На снимках Тесс увидела очаровательных пони. — Посмотрите, мисс Алкотт, ничего не припоминаете?

— Фу, опять лошади! — поморщилась Тесс, поднимая глаза на собеседницу. — Я же говорю — не люблю их.

— Это пони, — поправила ее Джейн Кушман и протянула фотографии. — Среди них есть любимчик Элизабет. Я хочу, чтобы вы его нашли.

Тесс быстро просмотрела фотографии и положила их на стол.

— И как же я это сделаю? — недовольно спросила она. Затем посмотрела на доктора Ванштейна. — Макс, я же тебе говорила, что это бессмысленная затея. Зря мы пришли, пойдем отсюда. — Выпалив это, она вскочила на ноги.

— Подождите, мисс Алкотт, не уходите, — попросила ее Джейн Кушман. — Вы же едва взглянули на фотографии. Попробуйте еще раз.

— Не буду. Чего ради я должна их разглядывать? — разозлилась Тесс. — Не помню я никаких дурацких пони. Я и лошадей-то видела только в вестернах по телевизору. Вы, конечно, можете показать мне фотографию и сказать, что вот этого пони я уж обязательно должна помнить, поскольку он начинал весело помахивать хвостом, если ему кричали «привет!», а я, конечно, могу соврать: «Да-да, я его узнаю», — но только зачем вам это нужно?

На мгновение воцарилась тишина.

— Вот этот пони, — едва слышно произнесла Джейн Кушман, выбрав одну из фотографий. Тесс удивленно уставилась на красивого пегого пони с длинной белой гривой. — Стоило сказать «привет!», как он начинал помахивать хвостом. Этому его научил Люк. А Элизабет при этом заливалась радостным смехом.

— Ой! — воскликнула Тесс и медленно опустилась в кресло.

Вновь повисла тишина.

Люк не сводил глаз с лица Тесс. «Надо же — как мы смутились! Делает вид, что испытывает неловкость от того, что попала в точку, — ехидно подумал он. — И у нее это здорово получается. Теперь понятно, почему этой крошке так везло в ее авантюрах — ведь она прирожденная актриса. Ничего не скажешь — великолепно сыграла. Именно сыграла, но не более того». Он ни секунды не сомневался в том, что Тесс — аферистка.

— Вы говорите на каком-нибудь иностранном языке, мисс Алкотт? — нарушила молчание Джейн Кушман.

— На шести.

Все словно по команде уставились на Тесс.

— И на французском? — уточнила Джейн.

— Да, конечно. — К Тесс вернулась уверенность в себе. — Без знания французского я просто не смогла бы работать. Можно сказать, что это международный язык высшего общества во всем мире. Я выучила все те языки, которые мне были нужны для работы, миссис Кушман.

— Элизабет тоже говорила по-французски, — сказала Джейн Кушман. — Моя невестка Женни, мать Элизабет, была француженкой.

— Да? Впрочем, об этом можно догадаться по ее имени.

— Однако, мисс Алкотт, — сказал Люк, — мне кажется, что вам приходилось каждый раз менять свою личину, чтобы успешно заниматься ремеслом, которое вы избрали. Я думаю, для вас не составляет труда перевоплощаться то в умненькую и очаровательную молодую леди, то — в саму невинность, эдакую святую простоту, как сейчас, например. Я прав?

— Конечно, — не моргнув глазом, словно он сказал не колкость, а комплимент, весело ответила Тесс. — Мошенник-виртуоз — это прежде всего хороший артист. Кем только я не была! Мне довелось поработать и обычной продавщицей в магазине, где я строила из себя невинную овечку, и компьютерным специалистом, помешанным на электронике. А как-то раз в Европе, если хотите знать, я вообще была принцессой. — Легкая улыбка тронула ее губы. — Вы даже не представляете, как приятно и легко дурачить людей. Иногда мне казалось, что они сами этого хотят. Буквально в считанные дни, а то и часы любому человеку можно заморочить голову, и он поверит во что угодно. Самое главное — действовать быстро и напористо. Это своего рода блицкриг: пришел, увидел, победил. А потом смеешься над этими простофилями, которые даже не удосужились посмотреть твои документы. Вот так-то.

— Вы и сейчас нас разыгрываете? — поинтересовалась Джейн Кушман.

Тесс какое-то мгновение пристально смотрела на нее, а затем улыбнулась. На ее щеках вновь появились очаровательные ямочки.

— Если только самую малость, — призналась она. — А что вы хотите от закоренелой, прожженной аферистки?

Джейн Кушман рассмеялась и, наклонившись вперед, накрыла ладонью руку Тесс.

— Моя дорогая, я так рада, что познакомилась с вами. Спасибо, что пришли сегодня. Я прошу вас и доктора Ванштейна остаться на ленч, если, конечно, вы не спешите по своим делам.

— С большим удовольствием и спасибо за приглашение, — торопливо ответил доктор. Люк с неприязнью покосился на него.

Он бы удивился, если бы тот отказался.

— Джейн, вы не хотите позвать Ходжкинса? Пусть принесет то, о чем мы с вами говорили. Хорошо?

— Да, Люк, конечно. — Она насмешливо посмотрела на своего адвоката, который тщетно силился скрыть нетерпение и раздражение.

Вызвали Ходжкинса. Он величаво и бесшумно, словно айсберг, вплыл в гостиную, держа перед собой большой серебряный поднос, на котором что-то лежало. Его бесстрастное лицо, лишенное всякого выражения, казалось застывшей ледяной маской. Ходжкинс поставил поднос на стол и, убрав чашки, с поклоном гордо удалился. Люк проводил его недовольным взглядом. «У этого парня, похоже, нет нервов», — подумал он.

Джейн Кушман взяла с подноса серебряную чашку и протянула ее Тесс.

— Мисс Алкотт, не узнаете?

Тесс взяла чашку, повертела в руках и поспешно вернула ее Джейн Кушман. Избегая взгляда Макса Ванштейна, она ответила:

— Нет, не припоминаю. Люк впился в нее глазами. Опять фокусы — что на этот раз?

— Нет? — воскликнула Джейн Кушман. — Довольно странно. Элизабет она очень нравилась. А посмотрите вот на это. — Она протянула Тесс золотой браслет.

Девушка несколько секунд рассматривала его.

— Красивая вещица, но я никогда раньше его не видела.

Неудача! Люк от волнения даже привстал. Скажи она, что помнит этот браслет, он бы ликовал. Еще бы! Ведь он подсунул браслет своей сестры Ханны. Затем последовал белый плюшевый медвежонок. Тесс отрицательно качнула головой, глядя на игрушку, которая когда-то принадлежала брату Люка — Джошуа. Люк разочарованно вздохнул и вновь уселся в кресло. Он-то надеялся подловить самозванку на этих мелочах, но она оказалась куда хитрее. Да, такая на дешевый трюк с медвежонком не клюнет, тут надо придумать что-то посерьезнее. Ну да ладно, спектакль еще не закончился.

— А вот этот? — Джейн Кушман протянула ей теперь уже коричневого плюшевого медвежонка.

Тесс поставила его на стол, поддерживая за передние лапы. Зачарованно глядя на медвежонка, она прошептала:

— Привет, Фред.

Джейн Кушман подалась вперед.

— Фред?

Тесс растерянно захлопала ресницами.

— Не знаю. По-моему, ему очень идет это имя. Он такой милый!

— Элизабет его звала точно так же. Она говорила, что он похож на Фреда Флинтстоуна из мультфильма.

— Она была наблюдательной девочкой. — Тесс положила медвежонка на стол. — Действительно — сходство поразительное.

Люк закусил губу.

Джейн Кушман завела музыкальную карусель.

Когда она начала вращаться, комната наполнилась мелодичными звуками. Это был мотив песни «Мои милые лошадки».

Лицо Тесс покрылось красными пятнами. Она вскочила на ноги, ее руки дрожали.

— Прекратите! — выкрикнула она. — Остановите эту дурацкую карусель, а не то я ее разломаю.

Все в недоумении посмотрели на Тесс.

— Остановите ее! Прошу вас.

Джейн Кушман, не сводя глаз с искаженного болью лица Тесс, протянула руку и выключила игрушку. Как только в комнате стало тихо, Тесс судорожно перевела дыхание. Опустив голову, она кое-как выбралась из-за стола и на негнущихся, прямых ногах подошла к створчатым дверям, ведущим на застекленную террасу. Она обхватила себя руками и застыла перед окном, уставившись невидящими глазами в какую-то точку.

— Доктор Ванштейн? — Джейн Кушман кивнула в сторону Тесс.

Лжепсихиатр молниеносно вскочил на ноги и торопливо проговорил:

— Да-да, я пойду к ней. Ее что-то потрясло.

Он быстро пересек комнату. Положив руку на плечо своей пациентки, он начал спокойно и тихо что-то говорить.

— Как ты думаешь, что случилось? — понизив голос, Джейн Кушман спросила Люка.

— Понятия не имею. — Он внимательно следил за парой, стоящей у окна террасы. Он понял только, что это не игра, что Тесс действительно чем-то взволнована. — Не нравится мне это.

— Не нравится? А что именно? Нельзя ли поконкретнее, Люк, — странное поведение мисс Алкотт или то, что ты не знаешь, что случилось?

— Все не нравится.

Доктор Ванштейн с участливым видом предложил руку Тесс, и они вернулись к столу.

— Извините за то, что произошло, — виновато произнесла Тесс. — Я совсем потеряла голову. Это из-за песенки — терпеть не могу лошадей.

— Все в порядке, моя дорогая, — Джейн Кушман улыбнулась. — Это наша вина. Представляю, каково вам постоянно находиться в напряжении. Все что-то подозревают, пристают с каверзными вопросами — что да как? Этак действительно нервы могут не выдержать. Мне кажется, что вам надо немного прогуляться, на свежем воздухе вам станет лучше. Люк с удовольствием составит вам компанию и покажет имение. Вы не пожалеете — здесь есть на что посмотреть. Мне было бы приятно это сделать самой, но, увы, годы дают о себе знать, я очень быстро устаю. А мы, доктор Ванштейн, лучше посидим здесь и насладимся неторопливой беседой. Знаете, доктор, меня всегда интересовала психиатрия, у меня куча вопросов к вам.

Люк едва сдержал улыбку. Джейн Кушман взяла на себя доктора. Теперь тот не будет путаться у него под ногами, и он сможет хорошенько расспросить мисс Алкотт о ее жизни. У Люка поднялось настроение. Похоже, что этот день еще не окончательно испорчен. Он поднялся с кресла и посмотрел на Тесс.

— Прогуляемся?

— Почему бы и нет?! — Она пожала плечами.

3

Люк предложил Тесс руку, и они прошли на просторную светлую террасу, откуда по ступенькам спустились в сад. Перед ними расстилалась большая, аккуратно подстриженная лужайка. Молодая изумрудно-зеленая трава радовала глаз. Тесс подняла голову и зажмурилась. В чистом голубом небе ослепительно ярко сияло солнце. Повсюду щебетали и весело перекликались птицы. Сразу за лужайкой начинался тенистый лес — вековые, могучие деревья с густыми кронами. Они неспешно двинулись к нему по аллее.

— Красиво, правда? — Люк указал рукой на одинокий дуб, величественно стоявший посреди лужайки. — Давайте подойдем поближе.

— Бесподобно, — ответила Тесс. — Мне здесь нравится. Старая аристократия умела вкладывать деньги не только в дело, но и в недвижимость.

— Должно быть, все это, — он широко развел руки, — кажется вам до боли знакомым и родным?..

Тесс криво усмехнулась.

— Мистер Мэнсфилд, вы же все равно не верите ни одному моему слову. Так зачем спрашивать?

— Ну как же? У вас какая-то странная, я бы сказал, избирательная память: что-то вы помните, а что-то нет. Я просто пытаюсь в этом разобраться и хочу помочь вам. — Люк прислонился спиной к дереву, скрестив руки на груди. — Например, вот этот дуб-великан, который стоит здесь не одну сотню лет, — старый знакомый Элизабет. В детстве она часто играла на лужайке и сейчас, наверное, вспомнила бы это могучее дерево. А что скажете вы?

— Мне ужасно надоели ваши вопросы. Я же сказала, что у меня не сохранилось воспоминаний из моего детства. Хм, а куда делись качели? — неожиданно поинтересовалась она.

— Откуда вы знаете, что они здесь были? Тесс хитро улыбнулась.

— На самой нижней, вон той толстой ветке, — она вытянула руку, — остались металлические кольца. Значит, здесь когда-то висели качели. Все, как видите, очень просто.

Люк одобрительно усмехнулся и поднял руки, отдавая должное ее наблюдательности. А может, изворотливости? Давно он не встречал такого умного и осторожного собеседника.

— Действительно, когда-то давно здесь были качели. Их сделали специально для маленькой Элизабет. Когда девочку похитили, Джон Кушман места себе не находил от отчаяния. Ужасно переживал и винил во всем случившемся себя. Это он распорядился снять качели.

— Грустно, — тихо произнесла Тесс. Люк кивнул:

— Да, вот такая печальная история. Мне непонятно одно, мисс Алкотт, вот вы пришли в этот дом, а сами-то верите в эту сказку о чудесном воскрешении наследницы, а?

Тесс хмыкнула:

— Нет, не верю.

Люк опустил руки и, сжав кулаки, яростно сверкнул глазами:

— Так какого черта вы тут делаете!

Тесс в притворном испуге выставила вперед ладони, словно защищалась от возможного нападения.

— Полегче, полегче, мистер Мэнсфилд. Доктор Ванштейн — мой врач. Все говорят, что он гениальный психиатр. Кстати, сам он в этом тоже ни секунды не сомневается. Если он считает, что я Элизабет Кушман, то пусть так оно и будет. Больно надо мне спорить с гением! Я действительно не помню своих родителей, а он хочет докопаться до истины.

— А вам не жалко миссис Кушман? Лично вам она не сделала ничего плохого. Это же жестоко так поступать с ней.

— Мистер Мэнсфилд, по-моему, вы недооцениваете почтенную леди, — с раздражением заметила Тесс. — Джейн Кушман не страдает чрезмерной сентиментальностью и излишней доверчивостью. Она не больше вашего верит мне. И вообще, отстаньте от меня! Какого черта вы ко мне цепляетесь?

Люк разинул рот. Ему не доводилось встречать женщину, которая бы вот так решительно дала ему от ворот поворот.

— Ясно и откровенно. Вы всегда такая воинственная? — поинтересовался он, проглотив грубость.

— Что, не нравится? — вздернула подбородок Тесс. — Да ладно вам, Мэнсфилд, перестаньте, вы же не ребенок! Давайте отбросим пустые условности и показную вежливость. Мы — не друзья, а враги. Я что, слепая? Мне сразу стало ясно, за кого меня тут принимают. А ваши дешевые уловки — серебряная чашечка, браслетик, плюшевые медвежата?! Просто смешно. Надо быть дурочкой, чтобы на все это клюнуть. — Тесс перевела дыхание. — Я оказалась в идиотской ситуации, хуже не бывает — меж двух огней. Макс, помешанный на своих гипнотических опытах, твердит, хотя я в это не верю, что я — Элизабет, и тащит меня сюда. Здесь же меня встречают в штыки и подвергают унизительному допросу. Остается только отбиваться что есть сил. А вы еще спрашиваете, почему я такая воинственная. Впрочем, вам все равно не понять — судя по всему, вы плохо разбираетесь в людях.

Люк двинулся к ней.

— Заблуждаетесь, мисс Алкотт, я никогда и ни в чем не ошибаюсь. Скоро сами в этом убедитесь. Вот тогда-то вы пожалеете, что ввязались в эту авантюру, да будет слишком поздно.

— Поживем — увидим, — тихо произнесла Тесс, устремив на него пристальный взгляд. — Что-то вы очень распетушились, вам не кажется?

— Противника лучше переоценить, чем недооценить. — Он приблизился к ней почти вплотную.

Тесс пришлось задрать голову вверх. Конечно, стоять так, вытянув шею, было очень неудобно, чего проще сделать шаг назад, но отступать она не хотела. Не сводя с нее глаз, Люк продолжил:

— Мне вот что непонятно: с чего это вы, мисс Алкотт, такая сильная, волевая женщина, в прошлом незаурядная мошенница, обратились к какому-то психиатру? Вы и доктор Ванштейн, согласитесь, — странная компания.

От его колючего, цепкого взгляда Тесс стало не по себе. Она не выдержала и отступила назад.

— Рано или поздно начинаешь задумываться о прошлом. Я вся извелась, гадая, кто я, где мои родители…

— Да-да, спасибо, что напомнили. А я-то хорош — совсем запамятовал, что у вас была амнезия. — Он потер лоб, с ехидной улыбочкой глядя на Тесс. — Скажите, мисс Алкотт, так вам помогли сеансы вашего дорогого доктора? Что-нибудь. удалось вспомнить?

— Мистер Мэнсфилд, мне не нравится ваш скептицизм. Вы что, не верите в гипноз?

— Почему же? В гипноз я верю, а вот вам — нет. Поэтому давайте-ка расскажите мне, что вы там вспомнили. Можете всплакнуть для пущей убедительности. Глядишь, я вам и поверю.

— Последний раз я плакала так давно, что даже забыла, как это делается, мистер Мэнсфилд, — зло процедила Тесс. — Спрячьте ваш платок, он не потребуется. Сколько можно вам повторять — я почти ничего не помню. В памяти остались только неясные, туманные образы. Какая-то огромная, словно теленок, собака, но не страшная, а очень добрая. Она лижет мое лицо. Я смеюсь, цепляюсь руками за ее шею, а она все продолжает облизывать меня шершавым языком. Еще я помню какую-то рыжеволосую женщину. Она держит меня за руку и что-то ласково говорит, называя меня Бет.

Тесс задумчиво обвела взглядом газон, посмотрела на густой лес и продолжила:

— Помню яхту, большой парус. На яхте какой-то мужчина. А вот его лица не помню. Еще перед моими глазами стоит жуткая картина. Я проснулась глубокой ночью. Надо мной склонилась темная фигура. Мне страшно, из моей груди рвется крик, но мне зажимают рот. Как видите, мои воспоминания сумбурны и отрывочны. Поэтому на большинство ваших вопросов я не смогу ответить. Я не помню своего раннего детства и не знаю, почему мне пришло на ум назвать того плюшевого медвежонка Фредом и почему карусель показалась мне знакомой. — Тесс вновь оглянулась. — Мне кажется, что когда-то я все это уже видела. Вот и сейчас у меня возникло ощущение, что на этой лужайке должен стоять детский домик для игр.

Люк застыл на месте.

— Детский домик, вы сказали?

— Да, — кивнула Тесс, — вон там. — Она махнула левой рукой в сторону. — Миниатюрный, красивый такой домик, с красной черепичной крышей. Вокруг него забор из белого штакетника. — Она растерянно посмотрела на Люка. — Ничего не понимаю, откуда у меня такая уверенность? Надо будет поговорить с Максом, может, он объяснит.

— Не сомневаюсь. Ваш доктор заготовил кучу объяснений на любой случай жизни. — Люк пристально посмотрел в ее широко раскрытые голубые глаза. — Однако вы правы, там действительно была детская площадка с маленьким домиком, в точности таким, как вы только что сказали.

Люк рассказал, что после похищения девочки ее родители избегали встреч с прессой и не подпускали к себе назойливых журналистов на пушечный выстрел. Поэтому в прессу почти не попали детали о жизни Элизабет. Например, о домике знали только родные и близкие друзья Кушманов. Его подарили Элизабет, когда ей исполнилось пять лет, а через три месяца ее похитили. После исчезновения дочери Джон Кушман велел разобрать домик.

— Вы что, вздумали меня разыграть? — Тесс нахмурилась. — Я вам не верю, таких совпадений не бывает.

— Думайте что хотите, — Люк с равнодушным видом пожал плечами, скользнув по Тесс быстрым взглядом. — Я же уверен, что Ванштейн каким-то образом умудрился разузнать насчет домика, а затем рассказал вам.

— Вы правы, именно так все и было, — подозрительно быстро согласилась Тесс, одарив Люка насмешливой улыбкой. — Может, пройдемся? Вы, по-моему, обещали мне маленькую экскурсию по имению.

— Да, конечно. Давайте-ка взглянем на лошадей? — На его лице появилась коварная ухмылка.

Развернувшись, он быстрым и широким шагом направился к конюшне. Тесс, чтобы не отстать, торопливо семенила за ним.

— Я едва поспеваю за вами. Вы, наверное, не привыкли к спутницам-коротышкам?

Он посмотрел на Тесс сверху вниз и рассмеялся.

— Извините — привычка. У нас в семье все высокие, и мои знакомые женщины тоже не маленького роста.

— Высокие, говорите? — язвительно спросила Тесс. — А эта ваша подружка Франклин тоже, скажете, просто высокая? Да она самая настоящая дылда. Я бы сказала — великанша.

Люк едва не споткнулся.

— Откуда вы знаете про Марию? — спросил он, едва сдерживая смех. Тесс улыбнулась.

— Что, мистер Мэнсфилд, не ожидали? Ха, я знаю про вас много чего, гораздо больше, чем вы думаете. — Тесс легко забралась на белую изгородь загона и грациозно спрыгнула с другой стороны. — Как только Макс сказал, что мы должны встретиться с Джейн Кушман и ее адвокатом, я сразу же навела нужные справки. Должна сказать, скучноватая у вас биография. С трудом дочитала ее до конца, едва не заснула. Уж больно все легко и просто далось вам в жизни. Родились в добропорядочной семье, где денег куры не клюют, закончили привилегированный колледж, обзавелись нужными связями, важными клиентами — одним словом, вы отлично устроились. Никаких тебе проблем и неожиданных потрясений в жизни, словно у вас все было расписано заранее. Грех жаловаться на судьбу. Только я от такого серого однообразия уже давно со скуки бы умерла.

— Мне нравится постоянство и, как вы выражаетесь, однообразие.

Тесс неприязненно посмотрела на него.

— Оно и видно.

— Почему вас вообще заинтересовала моя жизнь?

— Вероятного противника надо хорошо знать. Тогда можно не бояться всяких неприятных сюрпризов.

— Это что — уже война? — поинтересовался Люк. Он быстро перебрался через изгородь, взяв пример с Тесс.

— О нет. Пока еще только проба сил, так сказать, предварительный раунд. Прежде надо прощупать противника, узнать его слабые места, а уже потом нанести сокрушающий удар.

— Хорошая тактика, — Люк усмехнулся. — В своих силах я не сомневаюсь.

— Я тоже, мистер Мэнсфилд.

Люк оценивающее посмотрел на Тесс и невольно залюбовался. Голубые глаза встретили его взгляд смело и спокойно. Волнистые светло-русые волосы, обрамляющие миловидное лицо, на солнце отливали золотом. Люк мысленно потянулся к ней и уже представил, как поднимает ее за тонкую талию, как кружит ее на руках и как… «Мэнсфилд, ты спятил — что у тебя за мысли? — одернул он себя. — Она же аферистка, хочет обворовать твоих друзей. Твоя задача не допустить этого и доказать, что она — мошенница».

Его взгляд потух, лицо стало равнодушным. Не оглядываясь, он быстро зашагал вперед.

— Что конкретно вам удалось узнать обо мне? — недовольно проговорил он, когда они очутились в полумраке конюшни.

— Так, пустяки, ничего особенного. — Тесс с интересом оглянулась и монотонным голосом начала перечислять:

— Люк Мэнсфилд — тридцать пять лет. Генеалогическое дерево корнями уходит в незапамятные времена. Старший сын, в семье, кроме него, еще трое детей. Учился в Колумбийском университете, затем на юридическом факультете в Гарварде. Получил диплом с отличием. В университете был капитаном сборной по гребле, но увлекался и другими видами спорта, и это по роковому стечению обстоятельств оказало ему медвежью услугу. Команда гребцов готовилась к Олимпийским играм, но их капитан, играя как-то в гандбол, получил серьезную травму руки. И поделом, я считаю, — Тесс злорадно посмотрела на Люка. — Нечего было развлекаться, гоняя мячик, лучше бы тренировался вместе с командой. В итоге он подвел своих же друзей. На Олимпийские игры поехала другая команда. — Тесс замолчала. — Мне продолжать?

Люк кивнул.

— Вы любите верховую езду, в шахматы играете так себе — средненько; избегаете бурных романов и длительных увлечений с тех пор, как расторгли помолвку с Дженнифер Эйр двенадцать лет назад. Кстати, она тоже была великаншей. Работаете в семейной юридической фирме. Но туда вы пошли не по своей воле, а под давлением родителей. Занимаетесь тем, что защищаете богатеев — абсолютно никчемных людей. Вы талантливый адвокат и красноречивый оратор. Когда становится известно, что на суде вы будете выступать в качестве защитника подозреваемого, то обвинители начинают заранее запасаться сердечными лекарствами, зная, что скорее всего проиграют процесс. За глаза они вас называют мистер Смерть. — Тесс бесцеремонно смерила его взглядом и добавила:

— Метко подмечено. И, наконец, последнее и самое главное: вы преданы Джейн Кушман и в каждом, кто впервые приходит к ней в дом, видите злодея-монстра, желающего причинить ей вред. Верный рыцарь — вы готовы разделаться с каждым, кто посягнет на ее состояние, даже со мной — Дюймовочкой.

— Ну и ну! — тихо присвистнул Люк, пораженный осведомленностью Тесс, а затем внезапно разозлился:

— Как вам удалось все это разузнать, черт возьми?

— Ну-ну, мистер Мэнсфилд, — Тесс поморщилась. — Неужели вы и вправду думаете, что я раскрою свой источник информации? Это было бы глупо и непрофессионально. Да, вижу, вы и вправду невысокого мнения обо мне.

— Извините. — Люк натянуто улыбнулся.

Почти все стойла пустовали, и только в дальнем конце конюшни Тесс увидела двух лошадей — гнедого и серого в яблоках жеребца, в котором была видна кровь арабских скакунов. При виде Люка они тихо заржали и потянулись к нему, требуя ласки и угощения. Люк поочередно потрепал их по холке и что-то ласково пробормотал. Тесс молча наблюдала, держась на приличном расстоянии.

— В свое время Женни держала десятка два лошадей, — сказал Люк. — Говорили, что у нее лучшие лошади на всем Восточном побережье. После ее смерти Джейн почти всех продала, оставив себе лишь этих двух.

— Она что, ездит на лошадях? — испуганно прошептала Тесс. Люк усмехнулся:

— Да еще как! Все ее врачи просто в шоке и истерично вопят, что верховые прогулки в ее возрасте опасны, но Джейн не хочет и слушать. — Обернувшись, Люк посмотрел на Тесс, у которой от всех этих ужасов побледнело лицо, и рассмеялся. — Я вижу, что вы не шутили — вы и впрямь боитесь лошадей.

— Какие могут быть шутки, мистер Мэнсфилд, раз речь идет о чем-то смертельно опасном? Не понимаю, зачем люди добровольно рискуют своей жизнью? Ведь с помощью этих гривастых бестий о четырех ногах можно запросто раньше времени угодить на тот свет. Слава Богу, я испытываю к ним панический страх. Это, наверное, у меня врожденное.

Люк успокоился и расслабился, даже немного повеселел. Никакая она не Элизабет, поскольку Элизабет абсолютно не боялась лошадей, а в глазах Тесс он увидел настоящий, непритворный страх. Люк взял ее под руку, и они направились к выходу. Не стоило прикасаться к ней, надо бы держаться подальше, промелькнула у него запоздалая мысль.

К счастью, когда они вышли из конюшни, Тесс, заметив клумбу с яркими цветами, радостно бросилась к ней. Люк приотстал, с хмурым видом наблюдая за своей спутницей. Что же это такое творится с ним сегодня? Околдовала она его, что ли? Почему он не может избавиться от какого-то блаженного, дремотного состояния, вызванного легким прикосновением к ее руке, почему до сих пор ощущает запах ее волос, почему его влечет к ней и почему ему все это приятно? Может, она — прожженная мошенница и блестящая актриса — специально пустила в ход свои чары, чтобы одурачить его и Джейн Кушман?

Вздохнув, он предложил продолжить экскурсию по имению. Люк выбрал длинный, круговой маршрут, чтобы она могла полюбоваться открывающимися видами и чтобы у него было время хорошенько расспросить ее. Пока Тесс восхищенно рассматривала аккуратные, ухоженные газоны и тенистые парки с прудами, темнеющие вдали зеленые рощи и яркие цветники, Люк, особо не церемонясь, засыпал ее каверзными вопросами и открыл много полезного для себя. Он узнал интересные подробности о ее криминальном прошлом, понял, что эта чертовка лучше его разбирается в искусстве и что лучше его говорит по-французски. Люк всячески пытался на чем-нибудь подловить ее, но каждый раз терпел фиаско. Ответы Тесс звучали искренне и убедительно, она блистала остроумием и тонким юмором. Она не раздумывала над вопросами, словно заранее их знала и успела к ним подготовиться. Люк чертыхался, осознавая, что придраться не к чему.

Они возвратились в особняк. К этому времени Люк уже окончательно понял, что вывести обаятельную проходимку на чистую воду будет очень сложно — Тесс Алкотт оказалась не так проста, как он думал.

Когда они вошли в гостиную, Джейн Кушман встретила их лучезарной улыбкой.

— Надеюсь, вы приятно провели время? Мы с доктором Ванштейном очень мило побеседовали и пришли к выводу, что для пользы общего дела мисс Алкотт было бы целесообразно пожить в моем доме пару недель. Переезжайте ко мне, скажем, завтра. Хорошо?

Во время ленча Люк не проронил ни слова. Он не ожидал такого развития событий и теперь сидел мрачный, недовольно сверкая глазами. Джейн Кушман, не обращая внимания на его гневные взгляды, болтала с Тесс и доктором, словно со старыми друзьями. Люк же весь извелся. Ему казалось, что время тянется слишком медленно, что ленч будет длиться вечно и эта парочка никогда не уберется отсюда. Наконец все встали из-за стола.

Джейн Кушман тепло простилась с гостями и вышла вместе с ними из гостиной, чтобы проводить их до дверей. Люк неохотно поплелся следом. Стоя в дверях, он наблюдал, как Тесс и доктор Ванштейн сели в серебристый «Линкольн Таун Кар» и уехали.

— Джейн, вы в своем уме — что вы задумали? — взорвался он, давая выход накопившемуся раздражению, когда они остались вдвоем. — Зачем вы их так обхаживаете? Они что, важные птицы? Ради всего святого, объясните, зачем вы пригласили эту маленькую аферистку Тесс Алкотт? — Он нервно мерил шагами мраморный пол холла, выложенный в шахматном порядке черными и белыми плитками. — Вы же сами поощряете отпетых мошенников, идете у них на поводу.

— Не сгущай краски, Люк. Ничего страшного не случится, если мисс Алкотт поживет пару недель в моем доме. За это время мы хорошенько присмотримся к ней и во всем разберемся. Хорошо? — Джейн Кушман улыбнулась, и в ее ясных голубых глазах появились веселые искорки. Взяв Люка за руку, она повела его в гостиную. Там она уселась на низкую софу, а он принялся нервно ходить из угла в угол.

— Она обманет вас и исчезнет, потом ищи ветра в поле.

— Чепуха, — откликнулась Джейн, — Тесс уже давно бросила это занятие. Ты же сам слышал.

— Сказать можно что угодно. Я допускаю, что ее действительно не интересуют ваши картины и драгоценности — станет она размениваться на всякие мелочи, когда можно урвать кусок пожирнее! Мисс Алкотт самым наглым образом хочет втереться к вам в доверие, добиться вашей любви и стать полноправным членом семьи Кушман. Если ей это удастся, то она сразу получит все: состояние и известную фамилию, перед ней раскроются двери в высший свет.

— До сих пор она пыталась убедить нас в обратном, вела себя так, словно ей вовсе этого не нужно. Забавная тактика, тебе не кажется? Да перестань ты метаться, как разъяренный тигр в клетке! Мельтешишь перед глазами, а у меня от этого голова идет кругом. Сядь!

Окрик подействовал. Люк нервно рассмеялся и послушно присел рядом с Джейн Кушман. Нежно сжав ее маленькую, легкую руку, он с мольбой в голосе произнес:

— Миссис Кушман, прошу вас, выслушайте меня и постарайтесь понять. Тесс Алкотт — хладнокровная, расчетливая женщина. Она украдет у вас все, что вам дорого, лишит вас последней надежды и разобьет вам сердце, воспользовавшись вашей же доверчивостью и добротой. Она — самозванка.

— Люк, дорогой мой, как ты можешь так говорить! Да я не сомневаюсь в том, что она — это Элизабет. — Помолчав, Джейн Кушман добавила:

— Точнее сказать, почти не сомневаюсь.

Люк крепко стиснул ее пальцы. Его сердце облилось кровью, когда он представил, что какая-то проходимка обманет эту почтенную пожилую леди. Он в отчаянии посмотрел на ее изрезанное морщинами лицо.

— Нет, вы, должно быть, шутите?! — Он сокрушенно покачал головой. — Прошу вас, скажите, что я ослышался. Поймите же, она строила из себя бедную овечку, невинно опуская синие глазки, только в расчете на то, что вы ей поверите. Теперь я вижу: ей это удалось.

— Честно говоря, она мне понравилась, — сказала Джейн. — И я думаю, что она была вполне искренней.

— Черт знает что! — рявкнул Люк и, вскочив на ноги, вновь принялся метаться по комнате. — Нет, или я сошел с ума, или это мир перевернулся, а я не заметил, как. Разве можно доверять внешности! Сколько раз вам повторять, что Тесс Алкотт — это не Элизабет. Ну подумайте сами — она боится лошадей, ей не понравилась карусель, она не узнала серебряную чашку Элизабет… Разве этого мало? И медвежонка Фреда, я уверен, она первый раз в глаза увидела. А то, что она случайно угадала его имя, так это ничего не доказывает — так, взяла и брякнула первое, что пришло ей на ум.

— Возможно, ты прав, — сказала Джейн, — но Элизабет было всего пять лет, когда ее похитили. Ты хоть представляешь, каково ребенку лишиться разом ни с того ни с сего родителей, их любви и заботы, да еще в таком возрасте? Мне это напоминает вот что: ты спишь и видишь счастливый сон, но вот ты просыпаешься и понимаешь, что ничего этого не было, что все тебе привиделось. Нет ни родителей, ни одного знакомого лица вокруг. Что бы ты сделал, окажись на месте такого ребенка? Да ты бы первым делом постарался привыкнуть к тому кошмару, в котором оказался, приспособиться к новой жизни, полной тревог и отчаяния. Но как? Воспоминания о прошлом, что нож в сердце. Легче всего забыть о том, что было раньше, тогда и кошмар уже не будет казаться кошмаром. Именно так и поступила мисс Алкотт.

Люк тяжело вздохнул. Он перестал ходить взад-вперед и внимательно посмотрел на Джейн Кушман.

— Вы так образно и убедительно говорите — заслушаться можно. Вам бы адвокатом быть.

— Отец хотел, чтобы я стала поэтессой. Для женщины, говорил он, лучшего занятия не придумаешь.

Люк улыбнулся. Отец Джейн Кушман явно недооценивал способности своей дочери.

— Джейн, послушайте меня, — Люк предпринял очередную попытку образумить несговорчивую леди. — Я согласен, что Тесс Алкотт незаурядная личность. Но не забывайте о ее прошлом — у нее огромный опыт по одурачиванию людей, ей не составит большого труда заболтать кого угодно. Она блестящая актриса, но не более того. В ее честные намерения я не верю и докажу вам, что она мошенница.

— Вот и прекрасно, — отрезала Джейн Кушман. — Займись этим! Мне кажется, что ты, если хорошенько покопаешься в ее прошлом, найдешь доказательства того, что она и есть Элизабет.

Люк устало потер ладонью подбородок. Упорство Джейн Кушман порядком его раздражало.

— Ну хорошо! Давайте на время забудем о мисс Алкотт и поговорим об этом докторе — Максвелле Ванштейне. Мошенник, каких мало!

— Тут я с тобой согласна. Хитрый, как лис. Его просто так, голыми руками не возьмешь. Уж я и так и сяк пыталась его подловить, пока мы беседовали с глазу на глаз, но, увы, все впустую. Изворотлив и осторожен. Вот он-то доверия мне не внушает.

— Слава Богу! Теперь вы понимаете, что раз этот доктор — мошенник, то и Тесс Алкотт не лучше его. Они — одного поля ягода.

— Глупости, я так не думаю, — возразила Джейн Кушман. — Возможно, что доктор — или кто он там есть на самом деле? — раскопал что-то, нашел какие-то факты, указывающие на то, что Тесс Алкотт — это Элизабет, но о них он и словом не обмолвился. Почему? Не знаю. Но вижу, точнее — интуитивно чувствую, что он темнит. Сейчас не столь важно, как Ванштейн подбил Тесс Алкотт на эту авантюру — он мог или по-хорошему договориться с ней, или запугать, — главное другое: все это не исключает того, что Тесс Алкотт может оказаться Элизабет.

— Да, но в таком случае она…

Джейн Кушман, не дослушав его, рассмеялась.

— Люк, ты такой забавный! Тебе ведь понравилась мисс Алкотт, почему же ты на нее так нападаешь, а?

У Люка отвисла челюсть, что вызвало новый приступ веселья у Джейн Кушман.

— Ох, — выдохнула она, смахнув с ресниц выступившие слезы. — Ты петушишься, делаешь вид, что тебе нет дела до какой-то Тесс Алкотт, но я-то все прекрасно вижу, поскольку знаю тебя не один год. Да у тебя на лице написано, что она тебя заинтересовала. Эх, Люк, Люк, повеселил ты меня. Ну-ну, не обижайся, мы же с тобой старые друзья. Только, пожалуйста, в следующий раз будь повежливее, поделикатнее с бедной девочкой. А то набросился на нее, как разъяренный лев.

— Я просто хотел, чтобы эта бедная девочка не обманула вас, — хмуро заметил Люк. — И делал то, что считал нужным.

— Да-да, я знаю и премного тебе благодарна. Ты мня в обиду не дал. Но, поверь мне, я сама смогу за себя постоять — как-никак давно живу на свете.

— Джейн… — начал Люк, но не договорил.

— Возможно, что она не Элизабет, — продолжила Джейн Кушман, не обратив внимание на его слова. — Тогда, если доктор Ванштейн не отступится и продолжит игру в надежде сорвать банк, он или самонадеянный болван, которого мы живо выведем на чистую воду, или гениальный мошенник, но и в этом случае мы его припрем к стенке — только это будет вопрос времени. Люк, я знаю, что тебя беспокоит, — ты боишься, что они подло сыграют на моей любви к Элизабет. Так вот, не волнуйся, я разберусь, что к чему. Времени у меня будет предостаточно — целых две недели! Или ты думаешь, что я совсем спятила и пригласила Тесс Алкотт просто так, из праздного любопытства?

— Ну, честно говоря, что-то в этом роде, — Люк замялся.

Джейн Кушман нахмурилась.

— Нет, Люк, мое приглашение не прихоть, а тонкий расчет. Раз уж они сюда заявились, то намерения у них самые серьезные. Я тоже настроена решительно. Так зачем тратить время на пустую болтовню с ними? Я думаю, что за две недели мы все выясним: или докажем, что они воры, и упечем их в тюрьму, или найдем доказательства того, что Тесс Алкотт — моя внучка.

— Хорошо, я не буду больше спорить. Как только эта красавица мисс Алкотт сделает хоть один неверный шаг, на ее изящных ручках защелкнутся наручники. И потом еще долго-долго она будет видеть шоколад только во сне. Однако завтра мне придется переехать к вам в дом. Я не хочу оставлять вас одну.

— Да-да, конечно, — понимающе улыбнулась Джейн. — Так будет лучше.

4

Тесс сидела на переднем сиденье рядом с Бертом. Он вел «Линкольн» с мрачной физиономией, не проронив за всю дорогу ни слова. Тесс чувствовала, что он не на шутку разозлен и вот-вот разразится буря. А Берт в гневе страшен, она это знала, но, как ни странно, не боялась его. Ее беспокоило совсем другое. Она судорожно сжала пальцы в кулак так, что ногти больно вонзились в ладонь, и вздохнула. Дурочка! Берт готов сожрать тебя с потрохами. Думай, как будешь выкручиваться, не забивай себе голову всякой ерундой. Это был разумный совет, и в другой раз она бы непременно последовала ему, но сейчас ее голова была занята мыслями о Люке Мэнсфилде.

Тесс вспомнила, как от его взглядов у нее сладко замирало сердце. В этом, наверное, виноваты его зеленые глаза. Они оказывали на нее какое-то магическое действие — завораживали и притягивали. Прогуливаясь с Люком по имению, она чувствовала себя скованно, то и дело смущалась. Почему? Она закрыла глаза, и сразу же ей почудилось, что она видит Люка. Вот он стоит — высокий, стройный, подтянутый… Мужественное, красивое лицо…

Что она нашла в нем особенного, почему ее влечет к нему? Да нет, это не простое сексуальное влечение, размышляла Тесс. Многие мужчины, с которыми она сталкивалась в своей жизни, тоже далеко не уроды, смотрели на нее куда более откровенным, жадным взглядом, мечтая переспать с ней. Но ни один из них не вошел в ее сердце.

Тогда, может, он затронул в ее душе какие-то чувства, о которых ранее она не подозревала? Нет, это маловероятно. О каких чувствах вообще может идти речь, когда все мужчины — похотливые животные! До сих пор она с содроганием и отвращением вспоминает, как мерзкий Денни Фуше с горящими от вожделения глазами прикасался к ней своими потными руками. В то время ей было всего шестнадцать лет.

Но все же с ней происходило что-то странное. Оставшись с Люком наедине, она почему-то забыла подробности биографии, которую ей сочинил Берт и которую накануне она выучила назубок. Черт побери! Что она делает? Мечтает о мужчине, который сгорает от желания упрятать ее за решетку? Забыть о нем, и чем быстрее, тем лучше. Сейчас важно сосредоточиться на предстоящей операции, мысли о Люке не должны отвлекать ее от цели.

Они уже ехали по Манхэттену. Впереди показалось высокое здание, в котором снимал квартиру доктор Ванштейн. Он занимал целый этаж. Берт заложил крутой вираж, и машина въехала в подземный гараж. По красному лицу Берта было видно, что он с трудом сдерживает ярость. Выскочив из машины, он хватил дверью так, что автомобиль вздрогнул.

Тесс поняла, что расправа неумолимо приближается. Господи, молила она, только бы он не догадался о Люке.

Она робко выбралась из машины и быстро направилась к лифту. Берт догнал ее и схватил за руку, больно сжав локоть. Тесс поморщилась. Просто зверь какой-то, а не человек! Она вспомнила нежное прикосновение Люка, и ей стало немного легче. Когда двери лифта открылись, Берт, не церемонясь, впихнул ее в кабину. Свободной рукой он нажал на кнопку нужного этажа, и лифт плавно заскользил вверх. Тесс боялась, что если он сожмет чуть посильнее свою лапищу, то она останется калекой.

Наконец лифт остановился. Берт рывком выволок Тесс в холл и потащил за собой. Открыв ключом дверь, он втолкнул ее в гостиную и следом вошел сам.

— Берт… — начала она и задохнулась от боли.

Он рывком притянул ее к себе, намотав на руку собранные в длинный хвост волосы. Тесс неестественно задрала голову, из глаз брызнули слезы.

— Я тебя научу уму-разуму, стерва! — бешено заорал Берт. — Ты едва не загубила все дело!

Он отвесил ей увесистую оплеуху. Тесс, как пушинка, перелетела через комнату. Она бы грохнулась на пол, но ее спасла коричневая кожаная софа. Рухнув на нее, Тесс сразу же вскочила на ноги. Берт с искаженным от ярости лицом неумолимо надвигался на нее.

— Там, у них, мне показалось… я подумала, что надо менять нашу тактику, — торопливо начала оправдываться Тесс, опасаясь, что он разорвет ее на части, прежде чем она успеет высказать свою мысль.

— Ты должна не думать, а выполнять мои приказы! — продолжал надрывать глотку Берт, брызгая слюной. По пути он треснул кулаком по настольной лампе, разнеся ее вдребезги. — Здесь думаю я, ты же — ничто, пустое место, поняла?

Я решаю, а не ты, что и как делать. Из-за тебя мой план едва не сорвался.

— Берт, я знаю, что ты здесь главный, — успокаивающим тоном произнесла Тесс. — Ты им был, и ты же им останешься. Но сам видел, что там, у Кушман, все пошло не так, как мы задумывали. Нас встретили в штыки, стоило нам переступить порог ее дома.

— Что за чушь ты несешь?

— Миссис Кушман оказалась совсем не такой сентиментальной, как мы ожидали. — Тесс осторожно попятилась и встала так, чтобы их разделяла софа. — Помнишь, ты говорил, что старуха сейчас возглавляет семейный бизнес Кушманов и что в умении вести дела она не знает себе равных — осторожная, расчетливая и на уступки не идет. Одним словом, крутая бизнесвумен. Единственное уязвимое место, и на этом мы хотели сыграть, — ее любовь к Элизабет. Казалось, что так оно и есть, раз Джейн Кушман до сих пор верит, что ее внучка жива. Мы все верно рассчитали, но ошиблись только в одном: у этой Кушман в груди не сердце, а камень. Ее так просто не проведешь и ничем не проймешь. Стоило мне посмотреть ей в глаза, как я с ужасом поняла, что она наперед знает все наши хитрые уловки: что мы скажем, как себя поведем. Мне показалось, что она читает наши мысли. И тут я подумала: раз она такая проницательная, то сейчас играть на ее чувствах и строить из себя несчастную сиротку, которая, страдая потерей памяти, тщетно силится вспомнить свое прошлое, было бы большой глупостью. Именно на это она и надеялась. Берт, ты меня понимаешь? Она ждала именно этой трогательной сцены! Ладно, решила я, специально для старой Кушман мы немножко изменим наш сценарий. Я повернула дело так, будто не мы, а она сама должна доказать, что я — это Элизабет Кушман.

Берт стоял и переваривал то, что ему сказала Тесс. Наконец его лицо смягчилось, он разжал кулаки и проворчал:

— Ладно, посмотрим, может, ты и права. — Тесс облегченно вздохнула. Берт продолжил:

— По правде говоря, когда мы были там, я и сам хотел тебя предупредить, что наш план меняется. Но, к сожалению, не смог, поскольку эти двое зануд не спускали с нас глаз ни на секунду. Я тоже подумал, что старуха уже достаточно насмотрелась на плачущих самозванок и их заискивающие улыбочки. Ты же вела себя по-другому. Возможно, она на это клюнет. Так ты нарочно сказала, что не помнишь ту серебряную чашку?

Тесс небрежно кивнула.

— А то. Кушман сидела невозмутимая, спокойная и ждала, что я, конечно, узнаю чашку. Мне захотелось ее немного расшевелить, сбить с толку.

— Ты правильно сделала, — неожиданно с важным видом проговорил Берт. — Но скажи, что, черт возьми, на тебя нашло, когда она завела ту дурацкую карусель.

Что нашло? Тесс сама не знала ответа. Заиграла музыка, и ей стало трудно дышать. Словно лавина сошла с гор и она оказалась погребенной под толстым слоем снега. Тесс чувствовала, что задыхается. Что нашло? Хм, хороший вопрос! Она-то надеялась, что уже навсегда распростилась с приступами астмы, одолевавшими ее в детстве. Внезапно Тесс испугалась: что будет, если болезнь вернется? Ведь тогда обман сразу раскроется. Джейн Кушман прекрасно знает, что ее внучка росла здоровым ребенком и не было у нее никакой астмы. Насколько знала Тесс, в роду Элизабет никто ни по отцовской, ни по материнской линии не жаловался на слабое здоровье.

— А что, у меня плохо получилось? — поинтересовалась она. — Я подумала, что самое время для драматического эффекта, а то спектакль какой-то скучный выходит.

— Да нет, ты сыграла хорошо, — сказал Берт, — но учти, в следующий раз никаких экспромтов! Ясно? У меня уже подготовлены материалы, которые я собираюсь подсунуть газетам. Они сразу же раструбят на весь мир о чудесном возвращении Элизабет Кушман. Так вот, в этих материалах я подробно описал твое лечение и возвращение домой, и я не хочу их заново переделывать, убирая противоречия, которые неизбежно возникнут, если ты будешь нести отсебятину. Мне не нужно, чтобы ты занималась творчеством! И дернул же черт тебя за язык! Что, скажи, мне теперь делать с твоей МОБП? Как мы выкрутимся? Газеты не оставят без внимания такую интересную подробность.

— Успокойся, Берт. Этим займусь я. Я тоже не бездельничала последние годы и завела кое-какие связи в этой организации. Меня там прикроют. Если газетчики туда сунутся, то уйдут с пустыми руками — им там ничего не разнюхать. Берт удивленно посмотрел на Тесс.

— Отлично, детка! Вижу, мои уроки не пропали даром.

— Я была хорошей ученицей, Берт. Ты же сам сказал — самой способной.

— С моей помощью, крошка, ты получишь финансовую империю. А этот Мэнсфилд пусть катится ко всем чертям! — Берт ухмыльнулся. — Однако, похоже, ты пришлась ему не по душе, что скажешь?

— Мерзкий тип, — скривилась Тесс. — Ему не адвокатом работать, а палачом в камере пыток. Там ему самое место.

Берт захохотал.

— Я же тебе говорил, что с ним надо держать ухо востро. Опасный парень. Но с моей-то головой и твоей мордашкой мы и его обработаем, уберем, так сказать, с пути, чтобы под ногами не путался. Знаешь, мне начинает нравиться этот спектакль. Я чувствую себя мастером, создающим свой последний шедевр. Если бы издавалась серия книг по искусству мошенничества, то моя операция заняла бы место в разделе классики.

— Да, Берт, скромности тебе не занимать! — усмехнулась Тесс. Она обошла софу и опустилась в кресло. — А как же бриллиантовые украшения от Картье? Вот это было дело так дело! Лучшее в твоем списке.

— Да нет же. — На его лице появилось мечтательное выражение. Он уселся на софу и вытянул ноги. — Не спорю, там было все тонко спланировано и красиво исполнено, но…

Весь следующий час они предавались воспоминаниям. Тесс смотрела на Берта с восхищением, умиленно всплескивая руками. Берт трещал без умолку. Время от времени Тесс удавалось вставить слово в этот поток красноречия. Естественно, во всех махинациях, которые они вдвоем успешно провернули в прошлом, она отводила главную роль Берту и, стараясь польстить ему, расписывала его таланты. Разговор перешел на Южную Америку. Берт во всех красках и подробностях рассказал, чем он занимался в банановых республиках. Разоткровенничавшись, он признался, что завел счета в швейцарских банках.

— Черт! Все нет времени их проверить. — Он с досадой хлопнул ладонью себе по колену и отправил Тесс на кухню приготовить ему омлет.

Она была рада избавиться хоть на время от Берта. Ну ничего, скоро она переедет в особняк Джейн Кушман и там сможет вздохнуть свободно. Его общество тяготило и раздражало Тесс, поскольку с Бертом ей приходилось быть всегда начеку. А когда Тесс ловила на себе его взгляды, ей иногда становилось даже страшно. В его глазах мерцал какой-то странный блеск, который не предвещал ничего хорошего. Похоже, этот скот заметил, что из худенькой, угловатой девушки-подростка, запуганной его побоями, она превратилась в хорошенькую, привлекательную женщину. Только этого ей сейчас не хватало! Тесс поежилась.

Безопаснее и приятнее возиться на кухне, чем находиться в одной комнате с Бертом, который в любой момент того и гляди начнет приставать к ней, даст волю рукам и… Конечно, она не собирается потакать ему, она сможет дать отпор, но вряд ли ей удастся справиться с Бертом — ведь он гораздо сильнее. Отвесит ей пару оплеух и выбьет из нее дух. Она представила себе эту сцену и содрогнулась.

На кухне она первым делом открыла буфетный шкаф и достала коробку с шоколадными конфетами. Проглотив пару штук, она почувствовала себя лучше. Жизнь стала казаться не такой мрачной. Хорошо еще, что у нее есть конфеты — без них она бы пропала. Памятник поставить тому, кто их придумал.

Тесс открыла холодильник и только сейчас обратила внимание на тупую, ноющую боль в локте. Она закатала рукав и чертыхнулась, увидев фиолетовый синяк. Чертов Берт поставил ей синяк — ну не идиот? Как ей теперь объясняться с Джейн Кушман? Придется все время носить блузки с длинными рукавами. Вздохнув, Тесс достала из холодильника яйца, лук, шампиньоны, сыр и все это грудой положила на длинную кухонную стойку, над которой в ряд висели фотографии Кушманов.

— Привет, бабушка, — кивнула она Джейн Кушман. — А ты любишь омлет?

В посадке головы Джейн Кушман чувствовалось что-то царственное, светло-голубые глаза смотрели высокомерно и холодно. Королева, да и только! Такая сама первой войну начнет, и пощады от нее не жди. Ладно, бабушка, мы с тобой еще померимся силой, улыбнулась Тесс.

На следующей фотографии был изображен Джон Кушман.

— Ба! Да это же дорогой папочка, — обратилась к нему Тесс. Открыв дверцу шкафа, она вынула глубокую миску и продолжила:

— Привет, папуля, привет. Как дела?

Каждый раз, когда Тесс смотрела на эту фотографию, она не переставала удивляться, почему Джон Кушман не унаследовал от матери ее силу воли? У него были правильные черты лица и темно-голубые, почти синие глаза. Он стоял на причале рядом с белой яхтой, названной в честь маленькой Элизабет — «Лиззи». Ветер растрепал его густые темно-русые волосы. Он смотрел прямо в объектив и улыбался. У него была обаятельная и добрая улыбка. «Красивый мужчина, — подумала Тесс, — жаль, что ему не хватило сил пережить несчастье».

— А это наша мама, — сказала Тесс, бросив быстрый взгляд на фотографию справа.

Снимок сделали, когда Женни Кушман уже было за пятьдесят. Но даже в этом возрасте она сохранила былую красоту. Тесс знала, что в молодости у матери Элизабет были шикарные ярко-рыжие волосы. С фотографии же на нее смотрела абсолютно седая женщина. Однако горе не сломило ее. В ослепительно голубых глазах застыла решимость, словно она бросала вызов жестокой судьбе. Сильная, волевая женщина, она смогла пережить потерю маленькой дочери и смерть мужа. Наверное, она и Джейн Кушман морально помогали и поддерживали друг друга в веренице несчастий, обрушившихся на их семью.

Следующей была фотография Элизабет. На снимке она, заливаясь счастливым смехом, отмахивалась ручонками от огромного датского дога, который припал у ее ног на передние лапы, выжидая удобный момент, чтобы лизнуть ее лицо. Фотографию сделали, когда Элизабет исполнилось пять лет. Девочка была просто чудо! Веселая, жизнерадостная, с белокурыми волосами, заплетенными в две косички, с синими — в отца — глазами, сверкающими от радости. Жаль, что ее нет в живых, грустно подумала Тесс, она бы могла стать красивой и сильной женщиной, унаследовав от отца шарм, а от матери — волевой характер.

Тесс разбила над миской яйца, затем принялась шинковать овощи, время от времени бросая взгляд на фотографию Элизабет. Надо же, маленькая, а огромной собаки совсем не боится! Этот дог — чудовище какое-то! Оскалился, радуется, наверное, что с ним играют. Запросто может одной лапой повалить ее на землю, сбив с ног. Смелая девочка! Смотрит в объектив, и видно, что недовольна тем, что фотограф мешает играть. Характер показывает. Да, она стала бы достойной наследницей финансовой империи Кушманов. Жаль, что этого уже никогда не случится.

Тесс покосилась на последнюю фотографию, с которой Люк Мэнсфилд мрачно взирал на мир.

Правду говорят — внешность обманчива. По этому снимку невозможно догадаться, что Люк Мэнсфилд само обаяние, что в нем скрывается море шарма и что его глаза обладают необычайным магнетизмом. Тесс об этом узнала, только познакомившись с ним. Ее сердце замерло, когда он посмотрел на нее каким-то особенным взглядом. Знать бы заранее, что он такой неотразимый! «Ну и что бы это тебе дало?» — подумала Тесс.

— Силы небесные, — прошептала она ошеломленно, словно сделав для себя удивительное открытие, — он мне нравится.

Невероятно, ужасно, но факт!

Только этого не хватало. Забивать себе голову мыслями о каком-то парне, когда надо думать о работе. Игра шла серьезная, и ставки были очень высоки. О таком случае Тесс мечтала не один год.

Она с досадой покачала головой. Вот так-то, нечего хвастать заранее. А то — расхрабрилась, говорила Берту, что справиться с этим парнем — раз плюнуть. «Самонадеянная дурочка! — ругала себя Тесс. — Не ты его, а он тебя окрутил в два счета».

У нее окончательно испортилось настроение. Она чувствовала себя неуверенно — как человек, ступивший на минное поле. Этот Мэнсфилд оказался коварным обольстителем женских сердец. В прошлом Тесс направо и налево охмуряла мужчин, но сейчас она сама оказалась в роли жертвы. Как бороться с охватившими ее чувствами, она не знала. Ее мучило желание, и она ничего не могла с этим поделать. Если бы сейчас встал выбор между ее чувствами к Люку Мэнсфилду и необходимостью довести до конца начатую аферу, она бы растерялась и не смогла бы решить, что для нее важнее.

Тесс вывалила нарезанные овощи с разделочной доски в сковороду и принялась ожесточенно взбивать яйца в миске. Она чувствовала непонятную слабость и томление в теле. Раньше такого с ней не бывало. Черт побери, кто бы ей сказал, что с ней такое может приключиться! Однако она понимала, что рано или поздно природа все равно взяла бы свое, ее чувства проснулись бы и она бы обратила внимание на мужчин. Да, но почему именно сейчас? Тесс решила, что лучший выход — не думать обо всем этом и делать вид, что ничего не случилось.

К счастью, видеться они будут не так уж и часто. Естественно, Люк Мэнсфилд будет приезжать к Джейн Кушман — как-никак он адвокат и обязан защищать интересы клиентки, — но Тесс не будет обращать на него внимание. Теперь, когда стало ясно, какую серьезную проблему он представляет, Тесс поняла, что ей надо делать: держаться от него подальше или же просто не замечать его присутствия. Это, конечно, будет нелегко, но другого выхода нет. И надо всегда помнить, что он опасный противник.

На следующий день поздно утром Тесс, надев длинное сиреневое платье, вновь отправилась в сопровождении Берта в особняк Кушманов. Ходжкинс церемонно проводил их в громадную гостиную, главным украшением которой, а заодно и предметом гордости хозяев, были два больших мраморных камина, расположенных в противоположных концах комнаты. В этот час гостиная была залита ярким солнечным светом, поскольку одна из стен представляла собой огромное — с потолка до пола — окно. Свет проникал и сверху через крытый стеклом потолок. Джейн и Люк расположились на большом белом диване; перед ними на столике из прозрачного стекла стоял кувшин с лимонадом.

Тесс понимала, что ей не следует слишком откровенно рассматривать Люка, но ничего не могла с собой поделать. Противостоять своему желанию она была не в силах. Его густые темно-русые волосы вспыхивали огнем от солнечных лучей, проникающих сквозь окно гостиной. Черный костюм сидел идеально на его подтянутой, стройной фигуре. Зеленые глаза были слегка прикрыты, лицо ничего не выражало, но весь его вид сводил ее с ума.

«Что, черт возьми, сейчас важнее — работа или этот парень?» — Тесс с трудом отвела глаза от Люка и посмотрела на Джейн Кушман, поднявшуюся им навстречу, как только они вошли.

— А-а, доктор Ванштейн, мисс Алкотт. Как мило с вашей стороны, что вы пришли, — проговорила Джейн, пожимая им руки. — Проходите и садитесь. Хотите лимонаду?

— Спасибо, миссис Кушман, мне не надо, — поблагодарил Берт, — я только хотел удостовериться, что Тесс доберется сюда без приключений, и спасибо еще раз за ваше великодушное приглашение. Я думаю, пребывание моей пациентки у вас в любом случае пойдет ей на пользу, и я надеюсь, что вам удастся сделать то, что не смогли сделать годы терапии. А теперь, Тесс, — проговорил Берт, глядя на нее с хитринкой в глазах, — постарайся смотреть на все без предубеждения, более объективно. Есть вещи и похуже, чем воссоединение с семьей.

— Как скажешь, Макс. — Тесс не поняла, что он хотел этим сказать.

Берт вздохнул и улыбнулся, как бы говоря всем своим видом: «Что я могу поделать с капризным ребенком?»

— Я буду в своем офисе, если кто-то из вас захочет поговорить со мной, — сказал он и, кивнув Люку, вышел из гостиной.

Теперь Тесс должна была действовать самостоятельно, надеясь только на удачу и везение.

— Ну, моя дорогая, — проговорила Джейн, обнимая Тесс за талию и подводя ее к дивану. Тесс с трудом удалось скрыть удивление при проявлении подобной сердечности, — я так рада твоему приходу. Люк, будь джентльменом и налей мисс Алкотт бокал лимонада.

— Раз я собираюсь задержаться здесь на пару недель, если, конечно, вы выдержите меня так долго, — прервала ее Тесс, — не кажется ли вам, что нам стоит обходиться без формальностей? Кроме того, не можете же вы все время называть меня мисс Алкотт! У меня всякий раз будет возникать чувство, что я нахожусь в зале федерального суда.

— Ну что ж, — улыбнулась Джейн, садясь на кушетку, — отныне мы будем обращаться к тебе по имени.

Тем временем Люк передал ей большой запотевший бокал холодного лимонада, случайно коснувшись пальцами ее руки. Тесс от потрясения едва не выронила бокал. С усилием взяв себя в руки, она вежливо улыбнулась Люку. На секунду их глаза встретились, и ее сердце застучало в бешеном ритме. Устроившись в кресле справа от Джейн, Тесс мысленно приказала своему сердцу работать в нормальном режиме, но оно почему-то не желало ее слушаться.

— Если я правильно поняла, — продолжила Джейн, — Тесс Алкотт — это не настоящее твое имя?

— Да, это так, — ответила Тесс, пытаясь изобразить на лице улыбку. — Пока я училась в Оксфорде, у меня была куча фамилий и имен: Прин, Вентворт, Финч и Харли. После университета — дайте вспомнить — Маршалл, Вудкок, Дэнби, Кларк, Брюгер, Хорст и даже — Жанна Мари Сен-Жюст! Я сама не знаю, почему взяла такое имя.

Джейн засмеялась.

— И сколько же у тебя их было?

— Дюжины. Я называлась по-разному. Даже вела список, чтобы не использовать одно имя дважды, поскольку власти могли вспомнить что-нибудь нехорошее про меня и сказать — да это же та самая, которая… ну и так далее. Короче, чтобы не засветиться. Чаще всего я носила имя Тесс, но бывала и Джулией, и Сюзанной, и Маргаритой, и Софией — одним словом, у меня было множество столь же бесцветных имен. Что же касается фамилий, то прошлась по всему алфавиту уже трижды.

— Значит, совсем недавно ты начала новый круг?

— Ну да. Когда я пришла работать в МОБП, я дошла лишь до буквы Т — Тайлер, но мне хотелось начать все заново, а новая жизнь требует первой буквы алфавита, потому-то я опять и вернулась к А.

— А почему ты выбрала именно Алкотт?

Тесс улыбнулась. Сердце наконец-то перестало гулко стучать в груди, и сразу дышать стало легче. Она удовлетворенно подумала: все идет как надо.

— Я перечитала «Маленькие женщины» не помню в какой раз и выбрала эту фамилию.

Джейн улыбнулась ей в ответ:

— Ясно. А мне, по правде говоря, нравится фамилия Алкотт. Такая распространенная, ни к чему не обязывающая и вызывающая у всех доверие.

— Я думал, — вежливо прервал их Люк, — что вы переосмыслили свою карьеру и штампы вас больше не привлекают.

— Старые привычки долго не умирают, — возразила Тесс, спокойно встретив его проницательный взгляд.

— Должна сказать, мне уже давно хотелось, чтобы в этом доме на некоторое время поселились молодые люди и привнесли в него немного радости. Он слишком велик для меня, старухи.

— Люди? — переспросила Тесс, едва не поперхнувшись лимонадом.

— Да. Люк тоже останется здесь. Мы прекрасно проведем здесь время.

— Я собираюсь обновить интерьер в моей квартире, — злорадно проговорил Люк, усаживаясь на диван. — Джейн предложила мне пожить у нее, пока длится ремонт.

«Отличный ход», — подумала Тесс.

Итак, он стал сторожевым псом при Джейн. Насчет ремонта — это он, конечно, врет, решила Тесс. Ну что ж, прекрасно! Она всегда предпочитала открытые военные действия скрытой ненависти и интригам. Каждое дело требовало выбора соответствующей тактики. Даже если еще вчера конкретная тактика отвергалась как ненужная, то сегодня она же могла быть взята на вооружение. Она благополучно дожила до нынешнего дня, не испытывая влечения к противоположному полу, значит, рассуждала Тесс, ей по силам продержаться и ближайшие две недели. Все будет в порядке, успокоила она себя. Подняв бокал с лимонадом и собираясь произнести тост, она вновь заставила себя посмотреть в его зеленые глаза. Чем чаще она будет это делать, тем быстрее привыкнет к его взгляду.

— Чем больше, тем лучше, — весело бросила она.

— Надеюсь еще послушать захватывающие рассказы о вашем красивом прошлом, — проговорил Люк столь же беспечно. — Меня они так увлекли, что я позволил себе поподробнее разузнать о некоторых из ваших подвигов.

— Неужели? — сказала Тесс. — Я уверена, что в МОБП отзывались обо мне лестно, не так ли?

— О да, они дали самые прекрасные отзывы о вашей работе.

— Да, там подобрались отличные ребята. Я люблю их, как свою семью. А кому вы поручили проверить меня?

— Агентству «Болдуин Секьюрити».

Тесс даже не моргнула. Внешне она осталась совершенно невозмутимой, в душе же кляла его на чем свет стоит.

— Да, я вижу на вас работает одно из лучших агентств в США.

— Я передам Лерою вашу похвалу.

— Ну все, хватит пререкаться, дети, — остановила их Джейн.

— Почему же? — ехидно спросил Люк. — Мисс Алкотт собирается провести здесь две недели, я думаю, что вам следует знать о ней несколько больше, чем просто фальшивое имя, чтобы спать спокойно, не так ли?

— Люк, перестань.

— Итак, мисс Алкотт, расскажите мне, — продолжил Люк, — и каково было расти Оливеру Твисту в девичьем обличье у четы современных Фэджинов?

Тесс почувствовала подступившую к горлу тошноту. Она снова увидела искаженное злобой лицо Барбары Карсвелл, ощутила на своем лице ее нескончаемые пощечины, вновь вспомнила Эрни Карсвелла, сверлящего ее своим похотливым взглядом. Прошло уже четырнадцать лет, как она освободилась от этих чудовищ, но ее память продолжала хранить живые воспоминания о них.

— Карсвеллы знали свое дело, — сказала она, равнодушно пожимая плечами. — Они никогда не держали для работы более десяти детей одновременно. Мы заботились друг о друге, а Карсвеллы кормили и одевали нас. Я даже научилась немного читать, писать и считать. Немногие дети в этой стране могут похвастаться тем же.

— Ты что же, знала, как растут другие дети? — негромко спросила Джейн. Тесс вновь пожала плечами.

— Когда я подросла, я многое стала понимать. Карсвеллы никогда не выбирали шикарных апартаментов. Трудно спрятать десятерых детей в пригороде, где селятся люди из средних слоев общества. Поэтому мы в основном обретались на окраинах Майами, где и проходили школу жизни. Конечно, эти места не отличались строгостью нравов и безукоризненностью манер их обитателей, но еда там была превосходной.

— Говорили ли вам когда-нибудь Карсвеллы о том, как… э… как вы попали к ним? — холодным тоном спросил Люк, окинув ее равнодушным взглядом. В это мгновение он напомнил ей дворецкого Джейн.

— Конечно. Они купили меня.

Люк и Джейн оторопело уставились на нее.

— Простите, — медленно произнес Люк. — Я не ослышался?

— Вы жили и продолжаете жить в башне из слоновой кости, Мэнсфилд, — резко ответила Тесс, даже не пытаясь скрыть горечь, звучащую в ее голосе. — Существуют, знаете ли, люди, которые промышляют похищением людей и продают их таким, как Карсвеллы, или, например, порно-дельцам, или тем, кто страстно жаждет иметь ребенка, но не желает отвечать на вопрос, откуда он взялся. Это как кража скота. Только замените клеймо, и никто никогда не обнаружит разницы.

— Дети, хватит! — резко проговорила Джейн.

— Почему же? Большинство таких, как я, не смогли бы сказать вам, откуда они, даже под дулом пистолета. Психиатры называют это травматической амнезией. Мы просто ничего не знали об этом. Все выглядело так, будто мы внезапно приземлились на какую-то неизвестную, но наводящую ужас планету! — Тесс сама испугалась раздражения и ярости, звучащих в ее собственном голосе.

«Расслабься!» — приказала она себе. Вряд ли стоило паниковать только из-за того, что эти двое приблизились на опасное расстояние к ее самому больному месту — ее амнезии.

В течение минуты Люк смотрел на нее с каким-то странным выражением; она не могла понять, что бы оно могло значить.

— Вы когда-нибудь интересовались своими родителями?

— А зачем? Давным-давно я решила, что они, возможно, продали меня Карсвеллам за наркотики. Сами они особо не распространялись на эту тему, но как-то раз намекнули. Может, солгали, не знаю. Да не смотрите вы на меня с таким ужасом! Не верите, что родители могут продать собственного ребенка? Да бросьте вы! Это случается сплошь и рядом. В конце концов все это не имело никакого значения. Я была у Карсвеллов, и деться мне было некуда.

Джейн побледнела.

— Тесс, тебе повезло, что ты умеешь легко приспосабливаться к различным обстоятельствам. А ты никогда не задумывалась над тем, что твоими родителями могли бы быть Джон и Женни Кушман?

— Я видела свою кровь. Она отнюдь не голубая.

— Но вы удивительно хорошо вписываетесь во всю эту роскошь и богатство, — насмешливо произнес Люк.

Тесс пронзила его убийственным взглядом.

— Как сказала Джейн, я легко адаптируюсь.

— Необходимое свойство характера в вашей работе, — ничуть не смутившись, парировал Люк. — Итак, вы утверждаете, что у вас нет семьи. А как насчет друзей? Может, они могли бы пролить свет на ваше происхождение?

— У меня их нет.

— Нет семьи, нет друзей. Что же у вас есть?

— Моя работа.

— Ах да, вы делали карьеру, — ехидно заметил Люк. — Расскажите мне все о ваших скромных начинаниях. Сколько вам было лет, когда вы стали работать на Карсвеллов?

— Может быть, четыре, скорее всего пять. Я была маленькой для своего возраста. Как видите, я и сейчас не отличаюсь высоким ростом.

— Значит, это было лет двадцать назад. Очередное удачное совпадение в вашей биографии. А в какое время года это случилось?

— Откуда я знаю? Это ведь Майами, прежде я никогда не бывала там.

Тесс внезапно замолчала. А почему она так уверена в том, что никогда не была в Майами до того, как попала к Карсвеллам?

— Но вы прожили там пять-шесть лет! Сравните времена года. Так когда же? — потребовал ответа Люк.

— Было вроде бы очень жарко, — пробормотала Тесс, пребывавшая в полном замешательстве и растерянности от нахлынувших детских воспоминаний. С чего она взяла, что могла там бывать и раньше? Она встряхнула головой и продолжила:

— Да, было по-настоящему жако. Быть может, вторая половина лета. Июль, август, не знаю.

— Люк, мне кажется, что ты должен вернуться в свой офис, — решительно вмешалась Джейн. — Я жду тебя к обеду. Я приложу все усилия, чтобы Тесс не скучала, пока тебя не будет.

Тесс с трудом подавила улыбку, отпивая лимонад. Она с удовольствием наблюдала за тем, как Джейн легко поставила Люка на место. Бедному мистеру Мэнсфилду ничего не оставалось, как бросить сердитый взгляд на Тесс, холодно проститься и покинуть их.

— Похоже, предстоят интересные две недели, — проговорила Тесс, провожая взглядом Люка.

— Я тоже так думаю, моя дорогая, — улыбнувшись, согласилась Джейн.

Тесс повернулась к ней и спросила серьезно:

— Вы получаете особое удовольствие, помещая двух тайских бойцовых рыбок в один аквариум?

— Это была не моя идея, — искренне ответила Джейн.

— Не сомневаюсь, но вы, кажется, собираетесь наслаждаться каждой минутой, проведенной с нами.

Джейн засмеялась:

— А почему бы и нет?! Пойдем, я покажу твою комнату.

Они одновременно поднялись с дивана. Джейн взяла Тесс под руку и повела ее к выходу из гостиной. Тесс приходилось сдерживаться, подавляя желание вырваться и отойти подальше. Она хорошо знала, что вот такой физический контакт рождал у людей ощущение безопасности и доверия. Тесс понимала, как важно внушить Джейн, что она пришла сюда с добрыми намерениями, но, пока они поднимались по лестнице на второй этаж, она думала только о том, как бы поскорее выдернуть свою руку из руки старой леди. Ей не нравилось, что у нее самой возникает успокаивающее чувство расслабленности, притупляющее ее бдительность. Это абсолютно не входило в ее планы.

— Джейн, вам удалось создать здесь чудесный уголок.

Джейн тепло улыбнулась в ответ.

— Мне тоже здесь нравится.

Тесс отказывалась признавать очевидное: Джейн знала, что она делала. Она использовала ту же самую тактику близости и доверия, которую сама Тесс применяла по отношению к другим. Ну и хитра же эта почтенная дама! Возможно, сейчас она хочет усыпить бдительность Тесс, чтобы потом захлопнуть мышеловку. Только в эту минуту Тесс поняла, что в этом роскошном особняке не один Люк Мэнсфилд представляет для нее серьезную опасность.

«Помни, — повторила про себя Тесс главное правило своей жизни, — никогда и никому не доверяй».

Джейн открыла дверь спальни и пригласила Тесс войти.

— Эта была комната Элизабет, — сказала она, — я думаю, что тебе здесь понравится.

Но Джейн ошиблась. Тесс с первой же секунды возненавидела эту комнату. Она так и осталась детской. Три стены в спальне были покрыты цветными обоями с изображением неба, покрытого густыми облаками. А большая оконная ниша и удобный массивный подоконник словно приглашали полюбоваться тенистым парком, раскинувшимся прямо под окном. У стены стоял огромный ящик с игрушками. Небольшой саквояж лежал на просторной двуспальной кровати, а в приоткрытом платяном шкафу Тесс увидела дорожный портплед для платьев и костюмов. Напротив кровати стоял маленький столик и Маленькие стульчики, так и поджидающие на чаепитие малышей.

Это был настоящий детский рай. При других обстоятельствах Тесс здесь, безусловно, понравилось бы, но сейчас она могла думать только об испуганной пятилетней девочке, украденной из этой комнаты двадцать лет назад. Она знала таких детей, которые были похищены, как и Элизабет, поскольку воровала вместе с ними. На нее нахлынули воспоминания, и она вновь ощутила беспомощность и ужас, которые испытывала тогда, существуя в жестоком и враждебном мире взрослых. Она предпочитала думать, что Элизабет не прожила долго после того, как ее похитили, а смерть ее была быстрой и легкой. Ни один ребенок не смог бы выжить, пережив такое потрясение.

— Боюсь, это не совсем то, что я ожидала увидеть, — наконец вымолвила Тесс. Она чувствовала, что вид этой образцовой детской комнаты уже будит в ее памяти воспоминания о прошлом. Ей хотелось поскорее покинуть этот детский рай, чтобы скрыться от собственных прошлых кошмаров, которые память со всей беспощадностью возвращала снова и снова.

— Уверена, следующие две недели преподнесут нам еще немало сюрпризов, — сказала Джейн.

Тесс с подозрением взглянула на почтенную леди. Если эти сюрпризы будут подобны тем, что Джейн преподнесла ей сегодня, то Тесс лучше, не распаковывая своих чемоданов, немедленно бежать отсюда без оглядки.

Нет, не стоит раскисать от детских воспоминаний! Главное ведь то, ради чего она пошла на это, ободрила себя Тесс.

С трудом выдавив из себя улыбку, она взяла Джейн под руку.

— Пойдемте, мне хотелось бы осмотреть все в вашем чудесном доме.

Две недели назад Тесс тщательно изучила план особняка со всеми его закоулками, укромными уголками и появившимися с годами пристройками, и сейчас она могла особо не вникать в объяснения Джейн, а просто наблюдать за старой леди, присматриваться к ней. Но все же ее удивило то, что чертежи Берта полностью соответствовали действительности. «Интересно, кто был информатором Берта?» — подумала она. Такие подробности, которые он изложил Тесс, могли быть получены только от человека, близкого к семье. От кого? Одно можно было утверждать твердо — не от хозяйки дома.

Тесс не удивилась тому, что Джейн не показала ей сейф, спрятанный за стенную панель, но и виду не показала, что знает о его существовании. Она выразила неподдельное восхищение убранством большого танцевального зала с до блеска натертым паркетным полом, громадными хрустальными люстрами и потрясающими воображение потолочными фресками, на которых зеленовато-изумрудные драконы резвились среди искусно нарисованных облаков.

Из всего, что она о них знала и что увидела сегодня, было ясно, что Кушманы не только ценили истинную красоту, но и пытались привнести ее в свою повседневную жизнь. Тесс злилась на себя, но ничего не могла поделать с восхищением этой семьей, ведь восхищение вело к дружеским отношениям и даже к привязанности. Она же не могла позволить себе ничего подобного. Личные чувства всегда мешают серьезной работе. Берт вдолбил в нее это, когда Тесс было лет двенадцать. Она не могла себе позволить уважать или любить Джейн Кушман, которую собиралась обмануть, втершись к ней в доверие. Ее сердце должно оставаться холодным как лед, иначе их план окажется под угрозой провала.

Ей нужно убедить Джейн в том, что она и есть Элизабет, что в реальной жизни есть место чуду, на которое она так уповает. Но это только полдела. Не менее важно убедить и Берта в том, что Джейн поверила ей. А это случится лишь после того, как все бумаги будут подписаны, обещания даны, ожерелье получено. Успех дела зависел только от того, насколько успешно Тесс сыграет свою роль.

И потому она лишь улыбалась и кивала, восхищаясь трогательными рассказами Джейн, заливалась веселым смехом и рассказывала сама какие-то глупые истории, изо всех сил стараясь быть естественной и не обращать внимания на уколы совести.

— А кто этот элегантный джентльмен? — Тесс указала на портрет пожилого господина, выполненный в полный рост, который висел в библиотеке напротив стеклянной витрины с весьма внушительной коллекцией оружия, запертой на символические замочки.

— Это Эдвард — мой последний муж, — ответила Джейн.

Тесс с интересом изучала лицо мужчины. Портрет, видимо, был написан в последние годы жизни этого человека. В свои почтенные годы он был величественно красив. Несомненно, он был решительным и энергичным человеком. Тесс усмехнулась: она не сомневалась, что этот красавец мужчина в свое время доставлял Джейн немало хлопот. Она не удержалась и прямо спросила об этом Джейн.

Джейн с нежностью посмотрела на портрет.

— О да! Он был большим негодником, — подтвердила она. — Он обожал спорить со мной, чтобы только вывести меня из равновесия. Он мог привести меня в ярость, а потом растопить, как воск, своими поцелуями. Да, он был бесподобен.

— Вам, должно быть, очень не хватает его? — тихо поинтересовалась Тесс.

— Я ужасно скучаю по нему, — откровенно призналась Джейн. — Я решительно запрещала ему умирать раньше меня, но Эдвард всегда был таким независимым — волк-одиночка. Ну что ж, я намерена высказать ему все, когда в конце концов встречусь с ним.

— Надеюсь, этого не произойдет еще долгие годы, — Тесс вновь взяла Джейн под руку, заставляя себя побороть бившую ее дрожь. Она поймала себя на мысли, что пожелала это от чистого сердца, совершенно искренне, позабыв, что ей не должно быть никакого дела до этой дамы.

Осведомленная заранее о старомодной привычке Джейн переодеваться к ужину, Тесс появилась этим вечером в столовой в строгом голубом платье с ниткой жемчуга на шее. Она собрала волосы на затылке в тугой узел, но отдельные непослушные пряди все равно выбивались. Джейн уже сидела во главе огромного дубового стола. Люк же занимал место в самом его конце. На нем был вечерний костюм, идеально сидевший на нем.

Люк удивленно приподнял бровь и окинул неторопливым взглядом фигуру девушки. Тесс обрадовало проскользнувшее в его глазах одобрительное выражение.

Охваченная сердечным трепетом, она заняла место в середине стола. Все ее мысли были заняты Люком. Да, ей, несомненно, удалось привлечь его внимание. Впервые в своей жизни она по-настоящему ощутила себя привлекательной женщиной, и это испугало ее. К счастью, Джейн заговорила о предстоящей продаже нескольких дорогих предметов искусства, которые поступили от одного очень известного английского семейства. Тесс же была достаточно сведуща и в искусстве, и в современном состоянии рынка, чтобы поддержать живой и непринужденный разговор. Кроме того, ей хотелось, чтобы присутствующие за столом хоть на какое-то время забыли о ее персоне. За столом Люк говорил немного, мало ел и не сводил глаз с Тесс.

— Надеюсь, Моне можно продать по максимальной цене, — сказала Джейн.

— Да? — Тесс быстро собралась с мыслями. — Насколько я могу судить, за Моне выложат не просто хорошую цену, а баснословную. Я — большая поклонница Моне.

— Мне нравятся только некоторые его работы, — с улыбкой ответила Джейн. Тесс рассмеялась:

— О, я люблю Моне! Я украла шесть его картин, пока промышляла на рынке искусства. Сейчас у меня есть три полотна, и я собираюсь приобрести еще. Может, мне стоит самой поучаствовать в вашем аукционе? Разумеется, если вы не будете возражать. Я просто не знаю, насколько это возможно, а?

— Об этом поговорим чуть позже, — спокойно ответила Джейн. — Почему тебя так привлекает Моне?

Тесс погрузилась в счастливые воспоминания:

— Когда я работала на Карсвеллов, моей главной территорией были музеи: Музеи искусств Басса и Леве, Центр искусств в Южной Флориде.

— Музеи? — удивился Люк. — Да вы были развиты не по годам!

— Едва ли. Я просто была очень сообразительна, а музеи для воров-карманников — настоящий рай. Безусловно, вы не раз видели объявления, предупреждающие посетителей беречь кошельки и бумажники. Большинство людей просто не обращают на них никакого внимания, что было мне весьма на руку, и я почти всегда делала дневную норму.

— Карсвеллы устанавливали для вас нормы? — спросил изумленный Люк.

— Конечно, — кивнула головой Тесс, — это самый лучший способ заставить детей работать. Скажите им, что они должны ежедневно красть по сто долларов или что-нибудь на сто долларов, а иначе они не получат еды, и дети сделают это. Я быстро освоила эту науку и редко оставалась голодной. Другие были не так удачливы. Либо ты можешь воровать, либо нет. Не все способны на это. Я, как вы понимаете, не имею в виду моральную сторону вопроса.

— Значит, ты научилась воровать по необходимости? — спросила Джейн.

— Я — сторонница принципа выживания.

— Ради того, чтобы выжить, вы готовы пойти на все? — поинтересовался Люк.

Она с вызовом посмотрела ему прямо в глаза.

— Именно так!

— Но я все же не очень поняла, как, работая в музеях и выполняя свою дневную норму, ты стала такой горячей поклонницей Моне? — вмешалась Джейн.

Тесс перевела взгляд с Люка на нее и облегченно вздохнула.

— Я впервые увидела его картины в Музее Басса, мне было тогда девять лет. Там выставлена великолепная коллекция полотен старых мастеров эпохи рококо и барокко, были там и импрессионисты. Конечно, в девять лет меня совершенно не интересовало, кто из них кто. Просто однажды в дождливый будний день мне никак не удавалось собрать дневную выручку. Уже близилось время закрытия музея, я пребывала в полном отчаянии, ведь у меня не было и половины дневной нормы. День накануне был таким же неудачным, а я была голодна. — Тесс на какое-то мгновение умолкла, устремив задумчивый взгляд на хрустальный бокал, который был в ее руке. — Так или иначе, — очнувшись, продолжила она, — я пребывала в полном отчаянии. Мне казалось, что нет ни добра, ни красоты. Но, завернув за угол, я оказалась нос к носу с картиной Моне. Это был один из этюдов его известной картины «Кувшинки. Зеленая гармония». Я просто остолбенела — так меня захватило увиденное. Я не могла оторвать глаз от нее. Я словно сама скользила по воде, и кувшинки касались моего тела. Я физически чувствовала эти прикосновения, дышала чистым прозрачным воздухом, упивалась красотой солнечного летнего дня. Это было потрясающе! Одно из самых прекрасных мгновений в моей жизни. Тогда-то Моне и покорил меня навсегда.

— А вы выполнили свою норму? — тихо спросил Люк.

— Нет, — пожала плечами Тесс, — но из-за Моне меня это не очень огорчило.

Джейн поспешно перевела разговор на обсуждение каких-то драгоценностей, выставленных на аукцион, и Тесс с облегчением ухватилась за возможность уйти от воспоминаний. Любое напоминание о Майами и Карсвеллах до сих пор причиняло ей боль.

К концу обеда она уже вся изнервничалась и сидела как на иголках. Ее не оставляли мысли о том, что она бессовестным образом обманывает достойную женщину. Кроме того, она не знала, куда деваться от испытующего, колючего взгляда Люка. Тесс облегченно вздохнула, когда Люк и Джейн перешли к кофе и завели неспешный разговор о сестре Люка Мириам и ее неуемном интересе к бывшим спортсменам. На Тесс навалилась страшная усталость, и она даже начала клевать носом, мечтая о спасительном сне.

— Боже мой, бедное дитя! — Джейн прервала Люка и повернулась к Тесс. — Хватит зевать, как гиппопотам, отправляйся спать.

— Вы гоните меня, потому что вам надоело мое общество? — без обиняков поинтересовалась Тесс. — Я была недостаточно остроумна?

— О чем ты говоришь? Нам было очень интересно с тобой побеседовать, но двадцать минут назад я заметила, что ты устала, и решила больше не мучить тебя расспросами. Иди спать, Тесс.

— Слушаюсь, мэм.

Тесс попрощалась и с удовольствием покинула гостиную, избавившись таким образом от пытливого взгляда своего главного противника — Люка Мэнсфилда. День был длинным и напряженным, думала Тесс, медленно поднимаясь по ступенькам на второй этаж. Поэтому она так устала. В такой ситуации лучше не вступать в бой с противником, а спастись бегством. Хороший отдых и долгий сон помогут ей восстановить силы, вернуть душевное равновесие. «А вот тогда, дорогой мистер Мэнсфилд, я с удовольствием встречусь с вами в поединке, и мы еще посмотрим, кто кого».

Она открыла дверь в комнату Элизабет и тихо застонала. Боже, ничего не изменилось! Возникшее днем странное ощущение никуда не исчезло и по-прежнему давало о себе знать. Перед обедом она распаковала свои вещи, а в ее отсутствие кто-то разобрал постель и включил настольную лампу. Если бы она была пятилетней девочкой, то быстро забралась бы в кровать, чувствуя себя при этом счастливой и безмятежной, — одним словом, как в раю.

Но Тесс была двадцатипятилетней женщиной, которая, не жалея себя, трудилась в течение последних лет, чтобы сотворить рай в своей собственной душе, которым она не собиралась ни с кем делиться. Но эта комната действовала на нее странным образом, ее личность как бы раздваивалась, и это было не очень приятно. Однако Тесс пришла к мысли, что, может быть, это не так уж и плохо — надо лишь попытаться извлечь из этого выгоду. После долгих раздумий Тесс решила, что стоит проникнуться духом этой комнаты и на некоторое время вообразить себя настоящей Элизабет.

Она неторопливо разделась, затем натянула на себя большую белую пижаму, мягкую и удобную, провела щеткой по волосам и поискала глазами книжку, которую можно было бы почитать на ночь, чтобы поскорее уснуть. Ее взгляд остановился на ящике с игрушками. Медленно, как во сне, она пересекла комнату и, присев около него, приподняла деревянную крышку. Многочисленные игрушки, книги, игры, плюшевые звери были аккуратно уложены внутри. Когда-то все это принадлежало Элизабет. Книжки, естественно, были детскими. Сначала ее взгляд остановился на «Приключениях Винни-Пуха», затем она равнодушно скользнула глазами по глянцевой, яркой обложке «Волшебника из страны Оз». Она не читала эти книги в детстве, не собиралась она читать их и сейчас. Вспомнив о том, что Джейн разрешила ей брать любую книгу из библиотеки Кушманов, Тесс захлопнула крышку ящика и поднялась.

Чтобы не шуметь и не беспокоить Люка и Джейн, Тесс отправилась в свое путешествие босиком. Она спустилась по задней лестнице и осторожно открыла дверь библиотеки. Люк стоял у камина, выложенного из мелких камней, держа в руке стакан с бренди. Он пристально вглядывался в него, словно хотел найти ответы на мучившие его «верные» вопросы.

— Ой! Простите, — проговорила Тесс, входя в комнату как ни в чем не бывало, будто бы это зеленоглазое исчадие ада ее абсолютно не интересовало. — Я не хотела потревожить вас. Я только хотела взять что-нибудь почитать — например, «Памелу» Ричардсона. Еще раз — извините за вторжение. Я только на пару минут и сразу же уйду.

Пристальный взгляд Люка пригвоздил ее к месту.

— Вы ищете «Памелу»? Зачем? Вы ведь буквально засыпали за ужином над чашкой шоколада.

Тесс отвернулась от Люка и стремительно прошла к шкафу, надеясь отыскать книгу и побыстрее исчезнуть из библиотеки.

— Уверена, что Ходжкинс добавляет в горячий шоколад кофеина. Я просто убеждена в этом, — преспокойно ответила она Люку.

— Он ненавидит жестоких людей и грязные игры даже больше, чем я. Но это и понятно, поскольку он долго работает у Джейн и желает ей только добра.

— К счастью, Джейн больше полагается на свое собственное мнение, чем на суждения дворецкого или своего сторожевого пса. Ой, простите, я оговорилась. Хотела сказать — своего адвоката.

— Пустяки. Этот сторожевой пес будет оберегать Джейн от ваших махинаций до последнего вздоха.

— Ничего иного я и не ожидала, — заметила Тесс, отыскивая на книжных полках злосчастную «Памелу».

— Кто вы такая на самом деле, Тесс Алкотт?

— Ну, вы меня окончательно достали. Я непременно сообщу вам, когда узнаю наверняка.

— Итак, вы намерены до конца разыгрывать эту историю с амнезией?

Тесс буквально задохнулась от ярости и, резко повернувшись к Люку, спросила:

— Вы помните свой день рождения, когда вам исполнилось пять лет?

Люк несколько опешил от столь внезапной атаки.

— Конечно, помню.

— Вы помните, как выглядела ваша детская комната?

— Ну конечно.

— А вы помните, какое у вас тогда было любимое блюдо?

— Да.

— Ну а я ничего этого не помню! — резко бросила ему Тесс. — Вы, возможно, очень ловкий адвокат, Мэнсфилд, но выведать у меня что-нибудь конкретное обо мне вы не сможете. Игрок-то из вас никудышный!

Она снова повернулась к книжным полкам, пытаясь взять себя в руки. В библиотеке воцарилась тишина. Казалось, она длилась вечность.

— Я начинаю думать, что вы правы, — мягко заметил Люк, — я не столь искушен в выведывании и выпытывании всяческих секретов и не умею втираться в доверие так успешно, как вы, но я все равно помешаю провернуть вам эту грязную авантюру. Вам меня не победить.

— Я знала, что вы начнете спорить. Мужское самолюбие не может признать свое поражение, — сказала Тесс, привставая на цыпочки, чтобы прочитать корешки книг на верхних полках. Как ей хотелось чувствовать себя спокойно, но даже сейчас она не могла расслабиться. — Но тем не менее вы правы, Мэнсфилд. Я не смогу победить, потому что я не могу проиграть. Я ищу свое прошлое, если вы не забыли. Не знаю, как насчет Джейн, но вас-то в моем прошлом точно не было. В конечном счете я сама проведу свое собственное, очень тщательное расследование, чтобы восстановить истину. Так зачем сейчас тратить силы на пустую болтовню? Я бы на вашем месте, Мэнсфилд, поберегла горло для пламенных выступлений в суде.

За ее спиной послышался сдавленный смех. Даже не оборачиваясь, она знала, что Люк стоит, облокотившись о каминную полку, и изучает ее с головы до пят.

— Вы забавно выглядите в этой пижаме, — заметил Люк.

Тесс заставила себя непринужденно рассмеяться и, взяв найденную «Памелу», повернулась к нему. Его руки на этот раз не были заняты стаканом, и от этого он казался еще опаснее.

— Мне она тоже нравится — очень удобная. Я считаю, что предпочтение всегда надо отдавать целесообразности, нежели внешнему виду, — спокойно, еле сдерживая кипевшее в ней раздражение, ответила Тесс. — В моей работе бывают непредвиденные случаи, когда необходимо быстро исчезнуть, а это означает, что не остается времени на то, чтобы одеться, особенно если ты спишь раздетой догола…

Широкая улыбка озарила лицо Люка, на мгновение сбросив с него привычную маску цинизма.

— А вот на это я бы с удовольствием посмотрел.

— Шесть французских жандармов имели такую возможность, правда, для них все это закончилось плачевно, поскольку начальство устроило им взбучку. — Тесс направилась к дверям. Ей казалось, что этот путь никогда не закончится. — Шок, испытанный при виде обнаженной девушки, бегущей по крыше здания Национального банка, удержал бедных парней от стрельбы, и я смогла улизнуть невредимой. Позже я слышала о некоем грабителе Американского банка, который работал в голом виде. Что ж, авторитетно могу заявить, что, если вы видели кого-то только в раздетом виде, вы никогда не узнаете этого человека в одежде.

— В вашем случае это не сработало бы, — пробормотал Люк, и его взгляд заставил девушку замереть. — Вам повезло, что вы не встретили этих жандармов на следующий день — они бы вас узнали. Одежда не в состоянии скрыть вашу великолепную фигуру.

— Вам нравится делать комплименты?

— Да, иногда случается, — согласился Люк, удивляясь самому себе. — Вот, помню, однажды я произнес несколько восторженных слов в адрес своей сборной по гребле в Гарварде, в другой раз это было совсем недавно… — Люк медленно приближался к Тесс.

— Э-э, да я вижу, вы — горячий парень, — насмешливо заметила Тесс. — Будьте осторожны, Мэнсфилд, надо сдерживать свой темперамент, иначе вы можете потерять голову. Надо контролировать свои эмоции, — Тесс с усмешкой продолжала издеваться над ним.

— Сейчас я был бы не против на некоторое время потерять контроль над собой, — вздохнул Люк.

Его рука невольно потянулась к щеке Тесс и, коснувшись ее, замерла на какое-то мгновение. У Тесс перехватило дыхание. Она никогда не думала, что прикосновение мужчины может быть таким нежным. Когда же Люк наклонился к ней, ей показалось, что земля покачнулась у нее под ногами и сама она проваливается в какую-то пропасть.

— Люк… — прошептала она в полной растерянности.

Его губы мягко коснулись ее рта, и они приникли друг к другу в долгом поцелуе. Тесс показалось, что внутри ее проснулось нечто незнакомое ей раньше, может быть, это была дремавшая в ней страсть? Она приподнялась и обвила руками шею Люка, прижавшись к нему всем телом. Люк с протяжным тихим стоном обнял ее, чувствуя своим телом каждый изгиб ее стройной фигуры. Его объятия становились все более жаркими, а поцелуи все более чувственными.

Райское блаженство, неведомое ей ранее, охватило Тесс.

Но в следующую секунду оно внезапно исчезло. Здравый смысл возобладал, и она резко отпрянула от Люка. Одной рукой она прижимала к груди книгу, другую судорожно прижимала ко рту.

— Что, черт возьми, вы себе позволяете? — наконец выдохнула она.

Так же, как и она, он с трудом приходил в себя и едва мог дышать. Он опустил глаза, и она увидела промелькнувшие в них гневные искры.

— Я мог бы задать вам тот же вопрос, моя дорогая Элизабет. Как далеко вы могли бы зайти, чтобы склонить меня на свою сторону?

Что-то прекрасное, только что зародившееся в душе Тесс, в одно мгновение умерло. О Боже, он просто использовал ее! Это был всего лишь эксперимент! Как глупо она попалась, размякнув от его поцелуев! У нее зачесались руки от нестерпимого желания влепить ему хлесткую пощечину, чтобы сбить спесь с его красивого и надменного лица. Но вместо этого она еще крепче прижала к себе томик.

— Не думайте, что с помощью вашего мужского обаяния вы сможете устроить мне ловушку, — резко произнесла она. — Я не настолько глупа и не так безрассудна! — После такой отповеди она удалилась из комнаты, захлопнув за собой дверь.

5

Выйдя из душа, Люк обернул полотенце вокруг бедер и направился к телефону, стоявшему на ночном столике. Он набрал бостонский номер, назвал свое имя, и его немедленно соединили с главой детективного агентства «Болдуин Секьюрити».

— Лерой? Это Люк Мэнсфилд. Есть что-нибудь на Ванштейна?

— Люк, — раздраженно начал Лерой Болдуин, — ты задавал мне этот вопрос уже четыре раза вчера и пять раз позавчера. Если бы ты прекратил трезвонить с утра до вечера, я бы давно сделал свою работу.

— Хочешь сказать, что ничего не нашел?

Лерой тяжело вздохнул:

— Да у меня не было на это времени, ведь ты постоянно отвлекаешь меня своими звонками.

— Неужели ты так ничего и не выяснил?

В трубке снова послышался вздох.

— Мы продолжаем копаться в прошлом этого Ванштейна, Люк. Знаем, как он получил ученую степень, как ведет клиническую практику, какие статьи в известных медицинских журналах опубликовал, — в общем, все. Мы проследили его жизнь, начиная со школы, и продолжаем ее изучать.

Люк в раздражении стукнул кулаком по стене.

— Этот тип — мошенник, я уверен в этом.

— Ну-ну, полегче. Я, конечно, доверяю твоей интуиции, вполне возможно, что он мошенник. Однако проблема в том, что он, похоже, хороший мошенник, и необходимо больше времени, чтобы все проверить.

Люк принялся нервно шагать по комнате взад и вперед, отчего полотенце начало сползать с бедер вниз.

— Возможно, ты и лучший в своем деле, Лерой, но я получаю от тебя только извинения, а не конкретную информацию.

— Теперь мне все ясно. Ни один мужчина не будет так заводиться, если в деле не замешана женщина. Ну и кто же она?

— Не знаю, черт возьми! — заорал Люк.

— Тогда, наверное, это Тесс Алкотт. Я бы был здесь поосторожнее, Люк. Судя по первому отчету из МОБП, она — опасная тигрица, которая чуть что готова пустить в ход когти. Мне страшно подумать, что станется с тобой, если она вздумает окрутить тебя.

— Я сам могу о себе позаботиться, — огрызнулся Люк.

— Так-так, могу поспорить, что в данный момент ты мечешься, как разъяренный тигр в клетке.

Люк резко остановился.

— Только не ври мне — ты разговаривал с Джейн Кушман? Это ее слова?

— Да, она недавно звонила мне, а что? — хмыкнул Лерой. — Мы мило побеседовали. Похоже, Джейн принадлежит к женщинам как раз моего типа. Эта леди мне нравится.

— Эта леди закусит тобой и не подавится. Что еще сообщили тебе о Тесс Алкотт твои люди из МОБП?

— Не так уж и много, черт бы их побрал. Уж очень она скрытная, твоя мисс Алкотт. Она не особенно откровенничает со своими коллегами. Неохотно соглашается работать в паре с кем-нибудь, предпочитает в одиночку. Категорически отказывается носить при себе оружие, великолепно приспосабливается к любой ситуации и тащится от «Джо против Вулкана».

— Что за чушь?

— Это такой средненький фильм с Томом Хенксом и Мэг Райан.

— Да знаю я этот дурацкий фильм — он у меня есть. Меня интересует, откуда МОБП знает, что она обожает этот фильм?

— Когда она смотрит этот фильм дома — а дом, прямо скажем, у нее роскошный, — она всегда включает автоответчик со словами: «Привет! Я смотрю фильм „Джо против Вулкана“. Отвалите!»

Люк рассмеялся.

— Тебе стоит как-нибудь посмотреть его, Лерой, чтобы ты понял разницу между реальной жизнью, борьбой за выживание и сладкими грезами и мечтами.

Люк на мгновение задумался. Тесс уверовала в необходимость выживания любой ценой. Интересно, есть ли у нее сокровенная мечта? А может, она видела какой-нибудь сказочный сон и теперь мечтает, чтобы он стал явью? А У него самого есть мечта? Черт!

— Мы уклонились от сути дела, — нетерпеливо проговорил он. — Разоблачить легенду, которую сочинил Ванштейн, плевое дело. Объясни, что же вам мешает это сделать?

— Послушай, Люк! Я никогда не подводил тебя в прошлом и не собираюсь делать этого сейчас. Ванштейном занимаются мои лучшие люди. Я буду иметь всю необходимую информацию к концу недели, клянусь тебе. А теперь расслабься, парень, тебе надо отдохнуть. Привет!

Вздохнув, Люк повесил трубку. Расслабься? Смейся и веселись? Танцуй с этой великаншей… как там ее?.. Марией Франклин! Советы давать всегда легко. Люк понял, что не в состоянии выбросить Тесс Алкотт из головы и забыть вкус ее сладких губ.

Проклиная все и вся, Люк растер тело полотенцем и начал одеваться.

Ну хорошо, допустим, его и в самом деле влечет к Тесс, трезво рассуждал он, чем это грозит обернуться? Да ничем, бояться абсолютно нечего! Впервые за долгие годы он ожил, почувствовал возбуждение, откровенное желание полностью захватило его. Несмотря на сдержанность и даже суровость ее поведения, ему удалось разглядеть в глубине ее голубых глаз некоторую растерянность. Его поразил ее испуганный, а временами даже затравленный взгляд. В душе Люка будто что-то надломилось. Казалось, Тесс, как и он сам, в полной мере познала человеческую ложь и предательство. Ее жизненный опыт отвергал саму мысль о возможности доверять людям. Никогда Люк не думал, что у него может быть что-то общее с мошенниками. Более того, он даже и мысли не допускал, что какая-то аферистка сможет заинтересовать его, зажечь в нем пламя, которое, как он думал, давно погасло.

Если бы речь шла о любой другой женщине в любой другой ситуации, он бы просто удивился тому, как быстро ей удалось забраться на неприступную стену да еще с такой легкостью преодолеть крепостной ров со страшными зубастыми крокодилами, которыми он оградил себя от окружающих. Но речь шла о Тесс Алкотт, которая хочет обмануть Джейн. Вспомнив ее чувственные губы и поняв, что в ближайшие две недели его ждет ежедневное искушение, которое придется преодолевать, он по-настоящему заволновался.

Люк действительно пребывал в состоянии паники. Он влип в такую переделку, что не знал, как из нее выбраться. Каким же идиотом он был? С чего это вдруг он вчера вечером полез к ней целоваться? Ничего подобного не произошло бы, если бы она намеренно хотела соблазнить его, начала бы открыто провоцировать его, искушать. В этом случае он бы был начеку и не клюнул бы на ее удочку, а лишь поиздевался бы над ней.

Однако она вела себя совершенно естественно и не пыталась заигрывать с ним. В этой нелепой пижаме она была необычайно мила и женственна. Она напустила на себя неприступный вид, но в ее глазах затаился страх. Она казалась такой одинокой, что вчера у Люка невольно сжалось сердце от жалости. Она смотрела на него, как смотрит напуганный и затравленный ребенок, каким она когда-то была, и как познавшая грусть и печаль женщина, какой она была сейчас. В тот момент он забыл, что они были врагами, что он должен разоблачить ее.

В тот момент он должен был прикоснуться к ней. Он просто не мог не сделать этого. А прикоснувшись, не мог не поцеловать. Это желание было сильнее здравого смысла, важнее, чем все остальное.

Тот поцелуй напомнил Люку о том, каким он когда-то был, разбудил что-то в его сердце. К счастью, он тогда разозлился, и это прояснило его затуманенное сознание, вернув ему душевное равновесие. Он был бы рад, если бы Тесс и в самом деле ударила его, как ей того явно хотелось. Вот тогда бы он схватил ее и тряс до тех пор, пока она не выложила бы ему всю правду: о себе, о Ванштейне, о том, какого черта этот вор и прожженный мошенник заявился в особняк Джейн Кушман.

— Я схожу с ума, — вслух пробормотал Люк.

Он резко опустился на кровать, почти физически ощущая, что совершенно запутался в своих мыслях. Он так долго балансировал на грани, разделяющей эмоции и разум, что столь внезапное падение в самые глубины чувств лишило его сил. Неужели здравый смысл уступит свои позиции чувствам? Люк разозлился — этого никогда не будет! Он просто обязан сохранять ясность мысли и трезвый рассудок.

Несколько раз сделав глубокий вздох, он взял себя в руки. Это гормоны встали у него на пути, не более того, решил он. Это они затуманили его разум, и этому надо немедленно положить конец. Он должен защитить Джейн Кушман от этой мошенницы и аферистки, забыв про ее обворожительное личико и фигурку. Свои желания надо уметь подавлять, а в этом он преуспел. Во всяком случае так ему казалось в тот момент. Джейн не должна пострадать, он не позволит ее обмануть. А он сможет вернуться к своей нормальной жизни лишь после того, как Тесс Алкотт понесет наказание за мошенничество.

Люк со злостью выругался, стремительно вышел из комнаты и налетел на Тесс. Его руки непроизвольно обхватили ее, чтобы удержать их обоих на ногах. Ее кожа была мягкой и шелковистой, ее аромат, казалось, обволакивал его сознание и проникал в самое сердце. Люк отшатнулся так, как будто обжегся. Тесс слегка покачнулась, прежде чем обрела равновесие.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказал он резко.

— Неужели? — ледяным тоном поинтересовалась она. — Как странно. Все наши разговоры кончаются ссорами. Мне почему-то ничего не приходит на ум, что можно вам сказать и при этом не оскорбить ваше болезненное самолюбие. Вы, я думаю, в такой же ситуации.

Она предприняла попытку обойти его, но он решительно преградил ей путь.

— Что касается вчерашнего вечера…

— Собираетесь извиниться?

— С чего вы взяли?! — взорвался Люк.

— Я и не рассчитывала. Вы не сказали вчера ничего такого, чего не было бы у вас на уме. Меня удивляет, как это Джейн может общаться и еще получать удовольствие от общения с таким наглым и беспринципным человеком.

— Знаете ли, скажу откровенно, я был просто шокирован вашим гнусным обращением с Джейн.

— Мои беседы с Джейн Кушман вас абсолютно не касаются!

— Как раз наоборот — очень даже касаются! Они относятся к сфере моих прямых обязанностей, мне ведь именно за это платят немалые деньги.

— Ах да, — усмехнулась Тесс, — вечно преданный сторожевой пес. Или лучше сказать — комнатная собачонка?

Тесс почти уже проскользнула мимо Люка, когда он резко схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

— Я собираюсь выяснить, в какие игры вы играете, — прорычал он, — а когда я сделаю это, вы пожалеете, что однажды услышали о многомиллионном наследстве Кушманов.

Ее голубые, широко распахнутые глаза смотрели на него с интересом, но без страха.

— Боже мой, как это благородно! Интересно, что бы сказала Джейн Кушман, узнав, что вчера вечером вы почти продались и едва не предали ее интересы, а? Как ей это понравится?

Люк схватил ее за руки, понимая, что причиняет ей боль, но в ярости не обращая на это никакого внимания.

— Вы так и не ответили вчера на мой вопрос. Как далеко вы зашли бы, чтобы склонить меня на свою сторону? Интересно было бы выяснить это. Моя кровать совсем рядом, не желаете устроить еще один эксперимент?

— Мерзавец! — взорвалась Тесс, вырываясь из его рук. — Я никогда не продавала свое тело ни одному мужчине ни за какую плату и не собираюсь начинать с никчемного крючкотвора, бултыхающегося на шнурке от кошелька почтенной дамы и пляшущего под ее дудку.

Люк ошарашенно смотрел, как она неслась вниз по ступенькам лестницы. Господи, что же сейчас произошло? Неужели это он только что так мерзко себя вел с женщиной? Выкручивал ей руки и говорил все эти пошлости? В кого он превратился? Что с ним происходит?

Впервые в жизни Люк почувствовал себя подонком. Хоть Тесс и мошенница, но она вела честную игру, а он перешел все дозволенные границы. Не ее вина, что он потерял голову и превратился в грязное животное. Люк удрученно начал расхаживать взад и вперед, соображая, что же теперь ему делать.

Минут через пять он пришел к выводу, что самый лучший и правильный выход — это немедленно извиниться. Ситуация была настолько мерзостная, что ему становилось тошно от самого себя.

Он обошел весь дом и пол-участка, прежде чем нашел Тесс. Она плавала в бассейне, взмахи рук были размеренными и четкими, развороты уверенны и быстры. В ней чувствовалась сила, выносливость и грация. Люк невольно залюбовался ее фигурой, но тут же грубо одернул себя. Несомненно, что все эти качества она выработала в себе только для того, чтобы успешно заниматься своим преступным ремеслом.

Хотя его руки так и тянулись к ней, но он поборол желание прикоснуться к ее влажному телу.

Энергично подтянувшись, Тесс вылезла из воды, тщательно растерлась полотенцем и, укутавшись в зеленый восточный халат, направилась к дому.

— Мисс Алкотт, мне хотелось бы поговорить с вами.

— Чтобы вновь оскорбить меня? — Она не пыталась даже скрыть своей неприязни.

Он улыбнулся. Это был один из ее самых коварных приемов: она могла заставить его улыбнуться, даже когда он злился на нее.

— Я хочу извиниться перед вами.

Явно озадаченная, Тесс подняла глаза к небу, а потом уж обратила свой взор на него. Она считала, что гордость не позволит ему признать свою вину. Вообще-то его извинения были ей ни к чему.

— С вами все в порядке? Мне кажется, вы перегрелись на солнце, Мэнсфилд. Сами не знаете, что говорите. Вам лучше укрыться в тени. Пойдите в дом, иначе галлюцинации усилятся, — сказала она и решительно обошла его, но Люк твердо решил не начинать ссору. Он мягко взял ее за руку и попросил:

— Не вырывайтесь, Тесс, пожалуйста. Я сильнее вас, поэтому даже и не думайте уйти от меня. Я хочу извиниться, и вы должны выслушать меня. Уделите мне минуту вашего внимания, большего я не прошу.

Тесс обреченно вздохнула.

— Ладно. Давайте покончим с этим, только побыстрее. Итак, я слушаю вас.

Может, ей и не стоило так высокомерно вести себя, поскольку Люк вообще не привык извиняться перед кем-либо, но она об этом и не думала.

Он же, будто внезапно вспомнив что-то, торопливо выпустил руку Тесс.

— Простите, что применил к вам физическую силу. Поверьте, насилие не в моем характере, — начал он, заставляя себя говорить неторопливо. — Мне не следовало обращаться с вами так грубо, мне не следовало даже думать, не то что говорить вам все эти ужасные вещи. Я обвинил вас в том, что вы мошенница и продаете себя. Но я также продаю себя, чтобы выиграть начатое дело. А потому я приношу свои извинения за все те оскорбления и гадости, которые наговорил вам вчера вечером и сегодня утром.

— Вы уже закончили? — спросила его Тесс бесцветным голосом.

Все благие намерения мгновенно улетучились из головы Люка.

— Вы самая сумасбродная женщина из всех, что я когда-либо встречал. Неужели ваша, простите, профессия настолько испортила вас, что вы не можете просто выслушать меня и принять искренние извинения?

— Это свободная страна, Мэнсфилд. Я могу принять, могу не принять. У меня есть право выбора. Но мне не нравится ваша тактика запугивания, не нравятся ваши грязные мысли и не нравитесь вы сами. А теперь простите, мне надо переодеться, меня ждут.

— Переодеться? Так сказать, сменить костюм и амплуа, да? Великолепная мысль! — Люк явно нарывался на скандал, забыв, что не получил прощения еще за предыдущую грубость. — Какую роль вы намерены играть теперь? Брошенной беспризорной девочки? Несчастной сиротки? Или Лукреции Борджиа?

— Я воровка, но не убийца, Мэнсфилд!

— И гордитесь этим?

— Да, горжусь! — выкрикнула Тесс. Ее глаза сверкали. — Почему бы мне не гордиться тем, что я выполняю трудную работу и делаю это хорошо?

— Вам даже знакомы такие понятия, как мораль и этика? — спросил с издевкой Люк.

— Сейчас отвечу, только переведу дух. — Тесс подбоченилась и посмотрела ему прямо в глаза. — Мне-то они известны, а вот вам? Вы знаете, что в основе благополучия всей этой страны лежит самый бессовестный грабеж? Сначала мы украли земли у индейцев, затем принялись обворовывать друг друга. Каждое семейное состояние в этой стране нажито или пиратством, или контрабандной продажей спиртного, или финансовыми махинациями. Посмотрите на ваше собственное аристократическое гнездо. Состояние Мэнсфилдов в действительности было сколочено на краже. Не забыли, как ваш прославленный прапрадедушка украл у своих акционеров целую железную дорогу, а? Ну, что скажете?

— Это называется умышленным извращением фактов.

— Чушь! — раздраженно заявила Тесс. — Он захотел управлять железной дорогой по своему усмотрению, но акционеры не поддержали его, и тогда он просто украл у них компанию. Ваш знаменитый дедуля скупал компанию за компанией, а их бывшие владельцы кончали свои жизни самоубийством. Это было в 1929 году. Брат вашего деда был весьма преуспевающим бутлегером и тоже сколотил себе капитал. А знаете ли вы, чем занимается половина компаний Мэнсфилдов?

— Семейным бизнесом занимается мой брат Джошуа… — начал было Люк, но Тесс его не дослушала.

— А, понятно! Вы держите ручки чистенькими, подальше от добытого нечестным путем состояния. Ну что же, весьма и весьма благоразумно. А не вы ли защищаете обожаемого всеми миллионера Джесса Валлингхема, который оказался причастным к омерзительному делу о вымогательстве?

— Конечно, ведь я его адвокат. Но Валлингхем к тому же друг моего отца, и он невиновен. Я возмущен…

— И каков же ваш гонорар в этом деле, которое не сходит с первых полос газет? Двести долларов в час, триста?

— Четыреста, — буркнул Люк.

— Не сомневаюсь, что, пока бедный Джесс томится на нарах, вы утешаете его молодую красивую женушку.

— Я видел Глорию Валлингхем лишь два раза, да и то мельком! — возмущенно бросил Люк.

— А как насчет той маленькой интрижки с Линдой Колье, о которой трещали все газеты?

— Черт возьми, вы знаете и о Линде?

— Каждый читает газеты, а я обожаю светские сплетни. И что, Линда действительно так хороша, как об этом пишут газеты?

— Лучше, — рявкнул Люк.

— Забавно! Однако одного я не понимаю, как этой великанше Марии Франклин все же удалось оттеснить вертлявую мисс Колье?

Люк не мог больше сдерживаться. Его образ, нарисованный Тесс, был настолько нелеп, что он расхохотался. Потом вдруг внезапно смолк и пристально посмотрел ей в глаза.

— Минутку, минутку, — выдохнул он. — Кто здесь кому задает вопросы?

Тесс весело улыбнулась, и он с удивлением обнаружил, что это ему даже приятно.

— Я снимаю шляпу перед вами, мисс Алкотт. Вы очень наблюдательны, и у вас острый язычок.

— Не только у меня, — тихо произнесла Тесс, — не скромничайте. Извините, мне пора.

На этот раз у него хватило здравого смысла — он не стал преграждать ей путь, и она беспрепятственно направилась к дому. Люк с улыбкой проводил ее взглядом, любуясь ее телом. Она была чертовски сексуальна, вызывающе смела и прекрасна!

Он отправился в свой офис, который находился рядом с Рокфеллеровским центром. По дороге он то ругал себя, то мечтательно вспоминал ее сладостный поцелуй, то обеспокоенно размышлял о том, что сталось с его феноменальным самоконтролем, с его хваленым здравомыслием и куда подевался «крепостной ров со свирепыми крокодилами», которым он окружил себя когда-то.

В офисе Люк погрузился в работу, отбросив все мысли о Тесс Алкотт. Проторчав два часа на телефоне и расплющив трубкой ухо, он решил сделать небольшой перерыв. Затем он потратил четверть часа на обсуждение со своей помощницей Кэрол некоторых деталей, касающихся поиска прецедента для дела Валлингхема. Он пересмотрел график своих встреч вместе с Харриет, своей секретаршей, надиктовал ей пять писем, три судебных ходатайства и затем снова вернулся к телефонным разговорам. Как раз в тот момент, когда он увлеченно болтал со знакомым адвокатом, занимающимся бракоразводными процессами, его внезапно осенило. Если Тесс не предлагала ему себя, чтобы переманить на свою сторону, — а она этого не делала, в чем он был теперь так же твердо уверен, как в том, что он — Мэнсфилд, — то почему же она поцеловала его? Почему так затрепетала в его руках, почему так прижалась к нему?

— Боже мой, — выдохнул Люк. Он знал, что она была искусной притворщицей. Но с ним во всех ситуациях, начиная от яростных споров и ссор и заканчивая сладким поцелуем, она была предельно искренна, в ней не чувствовалось ни капли фальши.

— Что вы сказали?

Все еще пребывавший в изумлении Люк вернулся к забытому телефонному разговору:

— Простите, Джефф, обратитесь к Аподаке.

Это лучший совет, который я могу вам дать. Не за что, Джефф. Желаю успеха!

Люк положил трубку и уставился прямо перед собой. Как может воровка со стажем, не гнушающаяся подлых приемов, быть такой беззащитной, трогательной и откровенной?

Вдруг до его ушей донесся знакомый голос, он раздавался из приемной. Озадаченный, он заглянул в свой календарь и покосился на настенные часы. Со стоном отчаяния схватившись за голову, он вскочил, натянул на себя плащ и шагнул к двери. Люк не имел никакого желания встречаться сегодня с этой женщиной, но выбора у него не было, поскольку не в его правилах было отменять заранее запланированное свидание.

— Люк, дорогой, а вот и ты, — пропела Мария Франклин. — Ты готов отправиться на ленч?

— Конечно. Прости, что задержался, Мария. Я был занят делами.

— Ты вечно занят делами, дорогой. — Мария подхватила его под руку.

Вздрогнув, Люк взглянул на нее. Боже мой, да она действительно великанша — ее подбородок был выше его плеча. Она заставляла его чувствовать себя неловко, и ему сразу стало неуютно и тоскливо.

Ее волосы, казалось, были небрежно уложены, на что ее парикмахеру наверняка пришлось потратить несколько часов. Яркая красная помада была тщательно нанесена на тонкие губы, грим искусно подчеркивал естественную красоту лица. Черные глаза застенчиво смотрели на него.

— Я только что прошлась по магазинам, дорогой, — сообщила ему Мария, когда они остановились в ожидании лифта. — Что ты скажешь?

И она медленно закружилась перед ним: красное итальянское платье плотно облегало ее роскошное тело, темные чулки подчеркивали красоту стройных, длинных ног.

— Ты великолепна, как всегда, Мария. Если бы ты не сказала, что купила это платье, я готов был бы поспорить, что тебе его сшили лучшие мастера.

Мария весело рассмеялась, довольная его комплиментами. Когда они вошли в лифт, она поцеловала его в губы. Люк удивленно посмотрел на нее. Боже, ничего! Он абсолютно ничего не почувствовал! Ни вкуса поцелуя, ни сладкой дрожи, охватывающей тело.

— Я всего лишь хотела, чтобы во время ленча ты смотрел только на меня, — кокетливо улыбнулась Мария.

— Конечно, — легко согласился с ней Люк. Интересно, а чувствовал ли он вообще что-нибудь, когда они целовались раньше?

Они направились в тот же ресторанчик, что и всегда, где его секретарша, как обычно, зарезервировала для них столик. В сопровождении метрдотеля они молча проследовали к своему постоянному столику, и люди, как, впрочем, и всегда, оборачивались, глядя им вслед.

— Я обожаю быть в центре внимания, — прошептала ему на ухо Мария, теснее прижимаясь к нему.

— Никогда не думал, Мария, что ты эксгибиционистка.

— Только на людях, дорогой, — ответила Мария, смеясь.

«Боже, она еще и тупая — естественно, на людях!» — подумал Люк.

Потягивая вино из бокала, Люк наблюдал за ней. Она же тем временем оживленно рассказывала ему сначала о благотворительном бале, на котором она была накануне и где жена одного известного нью-йоркского биржевого маклера, завзятого дамского угодника, закатила грандиозный скандал своему муженьку, затем о ленче, на котором она была вместе с матерью Люка на прошлой неделе.

Она болтала и смеялась, не забывая поддразнивать его, соблазнительно наклонившись через стол и демонстрируя свою роскошную грудь в самом выгодном свете; ее совершенные зубы сверкали белизной, а черные глаза сияли так чувственно и многообещающе, что, казалось, предупреждали его о том, что сегодня она не намерена сдерживаться.

Он сидел, наблюдая за этим хорошо отрепетированным представлением, и спрашивал себя: кто же большая аферистка — Тесс Алкотт или Мария Франклин? Музыкальный смех Марии над одной из ее собственных шуток поставил точку в его сомнениях. Впрочем, никаких сомнений и не было. К каким бы ухищрениям Мария ни прибегала, ей ничего не могло помочь. Люк понял, что он уже встретил честную женщину, но «кариатида», сидевшая напротив, ею не была.

Ну и идиот! Когда же он умудрился стать таким тупым, что женщина, подобная Марии, сумела привлечь его внимание? Он считал, что уже достаточно защитил себя от дальнейших предательств тем, что погрузился с головой в работу и поддерживал с женщинами лишь поверхностные отношения, удерживая их подальше от своего сердца. А вместо этого случилось так, что женщины, домогавшиеся его в течение последних лет из-за его денег и имени, сумели добиться того, что он стал ценить себя так же низко, как и они.

Он предал самого себя. Мария Франклин была лучшим тому доказательством. Он словно только сейчас прозрел. В его голове вихрем завертелись тысячи вопросов. С какого зеркала сдернули покров, какая дверь отворилась, что перед его умственным взором совершенно ясно предстала вся его жизнь?! Потрясенный, Люк смотрел в свой бокал с вином и молчал. Неужели поцелуй Тесс раскрыл ему глаза? Заставив себя вновь сосредоточиться на ленче, он присоединился к весело смеявшейся Марии и даже рассказал какой-то свежий анекдот. Пока они ели, он обдумывал наилучший и самый безболезненный способ разрыва отношений с сидевшей напротив красавицей.

Вернувшись в офис, он скоро понял, что никак не может сосредоточиться на делах. Он продолжал ощущать горячие губы Тесс на своих губах, продолжал слышать ее едва уловимый стон удовольствия и видеть ее искаженное ужасом лицо, когда они отпрянули друг от друга.

Овевавшие его сладкие грезы моментально улетучились, как только секретарша сообщила, что ему звонит Лерой Болдуин. Люк нетерпеливо схватил трубку телефона.

— Какие новости, Лерой?

— Отличные, мистер Мэнсфилд. Данные о твоей молодой леди подтверждаются на все сто процентов.

Люк замер, и его рука судорожно сжала трубку.

— Что ты имеешь в виду?

— Полиция Майами имеет досье на Тесс Алкотт, так же как и на дюжину других детей, работавших на Карсвеллов. Я смогу предоставить тебе полную информацию через день или два. В Оксфорде также имеются данные на всех людей, которых ты мне назвал. Кстати, вот еще одна интересная подробность: четыре года назад в Оксфорд была перечислена сумма от Тесс Алкотт, полностью покрывающая плату за обучение и пансион за весь трехлетний срок пребывания там. Какую бы игру она ни затевала, она говорит тебе правду. Мне все больше и больше нравится эта Тесс. Но я не хотел бы оказаться в числе ее врагов, потому как не считаю себя бессмертным. Эта леди — опасна, как тигрица, впрочем, я повторяюсь.

— Потрясающе, — пробормотал Люк, опускаясь в кресло.

— Данные о ней, полученные из МОБП, охватывают последние восемь лет, и они подтверждают все, что она говорила. В свое время твоя милая леди увела несколько великолепных произведений искусства, но, заметь, она воровала только из частных коллекций и никогда из музеев. Драгоценности, которые она крала тоже только у частных лиц, могли бы заставить позеленеть от зависти саму королеву Англии. Мои источники в Интерполе согласны с выводами МОБП: Тесс Алкотт лучшая специалистка в своем деле.

— А она еще работает? На них или на себя?

— На этот счет никто ничего определенного сказать не может. Возможно, она так хорошо заметает следы, что никто просто не может отследить ее воровские дела. Или же она говорит правду.

— Отлично. Есть что-нибудь новое о Ванштейне?

Лерой тяжело вздохнул:

— Мой человек продолжает тщательно проверять его. Скажи, приходила ли тебе когда-нибудь в голову мысль, что ты имеешь дело не с мошенниками, а с честными людьми?

На какую-то долю секунды Люк перестал дышать от охватившего его ликования, но затем внутри его словно замигал красный огонек предупреждения: опасность! Он шагал по самому краю пропасти и должен был любыми средствами обезопасить себя от падения. Он должен прекратить восхищаться этой чертовкой и больше не ввязываться в словесные баталии с ней. Он должен отделаться от навязчивого желания поцеловать ее и не забивать себе голову мыслями об ужасном детстве, о котором она рассказывала. Но как забыть обо всем этом?

— Люк, ты где? С тобой все в порядке?

Внезапно Люка осенило. Почему он не подумал о Карсвеллах раньше? Из рассказа Ванштейна выходило, что Тесс находилась у Карсвеллов шесть лет. Они могли сообщить, кто она такая, имеет ли отношение к Кушманам или нет. Может, она действительно Элизабет? Да нет, скорее всего они просто опровергнут это чудовищное предположение. Люк хотел, чтобы они с корнем вырвали его чувства, которые зародились в его сердце к Тесс и которые грозили начисто лишить его разума, внеся, совершенно некстати, смятение в его душу.

Люк глубоко вздохнул, призывая себе на помощь весь свой здравый смысл и самообладание.

— Лерой, я не сомневаюсь, что они самые настоящие отпетые мошенники. Они не знают такого понятия — честность. А ты говоришь — честные люди! И я намерен доказать это во что бы то ни стало. Лерой, ты должен найти мне Карсвеллов.

— Люк, ключ к разгадке — Ванштейн, — устало проговорил Лерой.

— Возможно, что Карсвеллы тоже помогут нам. Срочно найди их, Лерой. Слышишь? — раздраженно произнес Люк.

— Уже нашел.

— Что?

— Люк, ты забыл, сколько ты платишь мне за работу? Я очень тщательно выполняю свои обязанности, потому что мне нравится, как быстро ты оплачиваешь все счета.

— Прости, Лерой, — проговорил Люк, откидываясь в кресле, — должно быть, я не в себе. Извини за мой тон.

— Извинения приняты. Давай я расскажу тебе кое-что о Карсвеллах. Они оба закончили свой путь в федеральной тюрьме во Флориде три года назад. Старика Карсвелла несколько раз оперировали в прошлом году, и сейчас он уже покойник, а его жена, или, точнее, вдова, жива и отличается весьма скандальным, сволочным нравом. Гнусная особа! Ты хочешь пообщаться с этой мегерой?

— Да, это было бы чрезвычайно полезно, — тихо проговорил Люк, — я всегда хотел посмотреть, как выглядит человек, покупающий детей.

6

Дверь с глухим стуком захлопнулась за Люком. Он стоял в маленькой, мрачной комнате для свиданий и смотрел на женщину, ради встречи с которой пролетел полторы тысячи миль. Согласно записям, Барбаре Карсвелл было пятьдесят два года, но сидевшая за большим металлическим столом, женщина выглядела на все шестьдесят пять. Волосы, когда-то, вероятно, каштановые, были седыми и нечесаными, кожа приобрела неестественный, землистый оттенок, лицо было испещрено глубокими морщинами, а худое тело высохло и словно ужалось в объеме. Но карие глаза по-прежнему оставались необычайно живыми. Когда Люк вошел в комнату, он встретился с ее холодным и изучающим взглядом.

— Миссис Карсвелл, — обратился к ней Люк, опускаясь на стул и даже не пытаясь пожать руку женщины, поскольку знал, что охранникам, наблюдавшим за ними по монитору, это вряд ли придется по душе, — спасибо, что согласились встретиться со мной.

Женщина откинулась назад, все еще продолжая пристально рассматривать его.

— Это помогает скоротать время, и к тому же я люблю французские сигареты. Благодарю вас за блок, что вы принесли, — сказала она, закурив очередную сигарету без фильтра.

— Не за что. Я пришел поговорить с вами о Тесс Алкотт.

— Это еще кто?

Люк протянул две фотографии Тесс. Одну раздобыли люди Лероя Болдуина, другую он взял в полиции Майами, которую сделали, когда Тесс в десятилетнем возрасте задержали за какую-то мелкую кражу в магазине. В то время она уже работала на Карсвеллов.

— Ее звали Тесс, однако в последующем она не раз меняла имя. Помните, она работала на вас ребенком.

— Ах, эта, — презрительно фыркнула Барбара Карсвелл. — Как можно ее забыть? Она была моей вечной головной болью.

Люк почувствовал, как в нем начинает расти раздражение.

— Что вы имеете в виду?

— У этого проклятого ребенка была астма. Пару раз она едва не накликала на нас беду. Я постоянно твердила Эрни, что от нее больше хлопот, чем пользы. Но он всегда говорил, что блондинки приносят больше денег. И он оказался прав: она отлично справлялась со своей работой.

— Сколько времени она пробыла у вас?

Барбара Карсвелл бросила скучающий взгляд на потолок.

— Лет пять или шесть. Я не помню точно. Через наши руки прошло много детей.

— Вы помните, как она к вам попала?

— Купила, как и остальных.

— А у кого вы ее купили?

— Этого я не помню.

— Ну что ж, если так, то нам больше не о чем говорить. Прощайте. — Люк встал и решительно направился к двери.

— Эй, постойте, — мгновенно окликнула его миссис Карсвелл, — а зачем вы приходили?

Люк медленно повернулся к ней. Его глаза смотрели так же холодно и неприветливо, как и ее.

— Я приходил за нужной мне информацией. У вас ее, видимо, нет. А раз так, я ухожу. Мне больше нечего здесь делать.

— Ну нет, красавчик, так дела не делаются. Я говорю вам, что я не помню, вы же должны мне предложить что-нибудь, понимаете, чтобы оживить мою память, и я дам вам ответ, который вам нужен.

— В мои намерения не входит давать вам что-либо, кроме сигарет, миссис Карсвелл. Либо вы сотрудничаете со мной и помогаете во всем, либо вы возвращаетесь в свою камеру.

Барбара Карсвелл смачно выругалась, глубоко вздохнула и предложила ему вернуться. Люк опустился в кресло.

— Ну, так у кого вы ее купили?

— У Хала Марша, — миссис Карсвелл опять тяжело вздохнула. — По крайней мере мы знали этого типа под таким именем. Как вы понимаете, у него было много имен, что обычно для нашего бизнеса.

— Он был вашим постоянным поставщиком?

— Нет, что вы! Наоборот, обычно он покупал у нас детей, когда они становились постарше, ну, скажем, лет в двенадцать-тринадцать. Мы продавали детей ему или тем, кто занимается детской порнографией, их еще называют торговцами «белым товаром» или как-то там еще.

— Вы можете описать его? — Люк никогда в жизни не испытывал такой сильной неприязни к кому бы то ни было. Неужели Тесс действительно жила с этой бессердечной каргой?

— Ну конечно. Стоит один раз увидеть Хала, и вы его уже никогда не забудете. Высокий, худой и гибкий, как пантера, с большой копной рыжих волос и пышными рыжими бакенбардами. Ему нравилось, когда его усы были напомажены, а смеялся он каким-то утробным звуком, как лось ревет во время спаривания.

— А где он подобрал Тесс?

— А вот это нас уже не касалось, — сказала миссис Карсвелл, прикуривая следующую сигарету. — Тем не менее мы, конечно, поинтересовались у него. Видите ли, похищение детей не было его основным промыслом. Он ответил, что некто всучил ему девчонку, а он решил, что из нее выйдет толк, и привел ее к нам. Врал, наверное. Мы заплатили за нее приличные деньги. Я ведь уже говорила — блондинки приносили много денег, если были хорошо обучены. — Вы помните, когда купили ее?

— Вы что, издеваетесь? Конечно, нет.

— По крайней мере, попытайтесь вспомнить, миссис Карсвелл. Десять лет назад? Двадцать? Пятнадцать?

— Черт возьми, — недовольно пробурчала миссис Карсвелл, — у Эрни тогда был свой «Харлей». Возможно, это было тогда, когда у меня еще были рыжие волосы. Мне, знаете ли, всегда нравилось менять цвет волос. Да, похоже, это было лет девятнадцать-двадцать назад.

— Это было летом или зимой?

— Конец лета или начало осени. Да, точно!

— Сколько лет было Тесс, когда она появилась у вас?

Миссис Карсвелл уставилась, не мигая, в кольцо из дыма.

— Не знаю. Пять, может быть, четыре. Она казалась младше своего возраста. Скорее всего пять.

— И как долго она у вас пробыла?

— Я вам уже сказала, лет пять или шесть.

— А кому вы ее продали?

— Какой-то чернокожей проститутке, называющей себя Мимозой, а может — Тюльпаном.

Или Фиалкой?.. Точно — Виолетта, вот как ее звали.

Люк отчаянно скрывал свое удивление:

— Она что, искала именно Тесс?

— Она искала блондинку одиннадцати или двенадцати лет. В то время у нас их было три, включая Тесс. Она выбрала Тесс. Мы заставили ее раскошелиться. Ведь к тому времени девчонка приносила уже большие барыши: карманные кражи, воровство в магазинах и тому подобное.

— А Виолетта объяснила вам, почему она выбрала Тесс?

— Она сказала, что у нее есть клиент с совершенно особым вкусом. — Барбара Карсвелл игриво подмигнула Люку.

Ему потребовалась минута, чтобы взять себя в руки.

— А потом вы когда-нибудь встречали Тесс или Виолетту?

— Нет, но я слышала, что вскоре после этого Виолетта уехала из города.

— Но ведь у вас были обширные связи в преступном мире, — настойчиво продолжал допытываться Люк, боясь в то же время услышать, через какой еще кошмар пришлось пройти Тесс. — Может быть, вы слышали, что случилось с Тесс после того, как она оставила вас? У нее было много имен — Джулия Прин, Сюзанна Вентворт, Жанна Мари Сен-Жюст…

— Что? — хрипло завопила Барбара Карсвелл, наклоняясь вперед и вскакивая со стула. Руки ее сжались в кулаки, а лицо побагровело от ярости. — Сен-Жюст? Эта маленькая лживая сучка! Так это она подставила меня и Эрни? Она настучала на нас легавым и подставила нас! Теперь я все понимаю. Они состряпали операцию, которая стоила нам двадцати лет тюрьмы.

В то время как Барбара Карсвелл металась по комнате взад и вперед, выкрикивая проклятия и ругая Тесс на все лады, Люк же, напротив, почувствовал странное удовлетворение от того, что Тесс сумела достойно отплатить этой страшной женщине. Он даже испытывал своего рода признательность Тесс за ее способности. Да, надо признать, за что бы она ни бралась, она все делала превосходно.

Ее бесстрастный рассказ о жизни у Карсвеллов и безразличное отношение к собственному прошлому, настоящему и будущему были лишь прикрытием. Она ничего не забыла и отомстила Карсвеллам за все ужасы своего детства и сделала это на законных основаниях. Более того, ей удалось спасти десятки детей от того ада, который она прошла сама. Она отомстила Карсвеллам так же, как в свое время он отомстил Марго.

Проклятие!" Почему в поисках улик, способных засадить Тесс за решетку, он воспринимает близко к сердцу рассказы о ней, переживает так, словно она близкий ему человек?

— Миссис Карсвелл, у меня остался лишь один вопрос. Вы не подскажете мне, где я могу найти Хала Марша или Виолетту?

— Нет! Надеюсь, все они уже горят в аду.

Миссис Карсвелл еще продолжала ругаться, когда Люк встал и вышел из комнаты.

Он возвращался в Нью-Йорк. Все его мысли крутились только вокруг Тесс. Сидя в салоне самолета, он размышлял над тем, что ему рассказала Барбара Карсвелл. Да, на какие-то вопросы он получил ответы, но количество вопросов не уменьшилось. Тесс абсолютно честно рассказала о своем прошлом, но она ни разу не упомянула про Виолетту. Он мог понять ее нежелание вспоминать об этом, поскольку, похоже, это был самый страшный период в ее жизни. Тем не менее Виолетта заинтересовала Люка по многим причинам. Он не сомневался, что сама Виолетта не могла профессионально обучить Тесс воровству и мошенничеству. И тем не менее Тесс освоила свою опасную профессию в совершенстве так, что даже агенты МОБП не смогли добраться до нее. По словам Лероя, Карсвеллы не промышляли кражами со взломом, подобными тем, что совершала Тесс, когда покинула Майами. Виолетта, без сомнения, продала Тесс. Но кому? Кто обучал ее дальше? Он решил поручить Лерою заняться поисками Марша и Виолетты. Если они еще живы, то смогут многое прояснить.

Он вытащил из бумажника кредитную карточку, достал телефон из подлокотника кресла и набрал номер Болдуина. Люку хватило полминуты, чтобы перечислить Лерою добытые им факты и, закончив разговор, повесить трубку. Следующий его звонок был в Нью-Йорк в офис Джейн Кушман. Через минуту оператор соединила его с секретаршей, а затем он услышал знакомый голос.

— Я возвращаюсь, — сказал Люк.

— Ну не тяни, что рассказала тебе Барбара Карсвелл? — нетерпеливо спросила Джейн.

— Много, но не вся информация может оказаться лолезной. Суть сводится к следующему: Барбара Карсвелл опознала Тесс. Ее возраст и дата покупки Карсвеллами совпадают с временем похищения Элизабет. Карсвелл рассказала, что она купила Тесс у какого-то типа по имени Хал Марш. Я поручил Лерою все о нем разузнать. Может быть, этот Марш и был похитителем или, по крайней мере, знал кого-то из похитителей.

— О, с каким удовольствием я бы посадила за решетку этих ублюдков… — с придыханием проговорила Джейн.

— Что-то я не пойму, на чьей вы стороне, — пробормотал Люк чуть слышно. — Меня кое-что очень волнует. Барбара Карсвелл сказала, что у Тесс была астма, когда она была ребенком. А Элизабет страдала этой болезнью?

Джейн помолчала.

— Нет, у нее не было астмы.

— Как вы понимаете, существует три возможных варианта, чтобы объяснить, откуда у ребенка взялась астма. Это…

— Либо астма носит психосоматический характер, являясь результатом шока, испытанного девочкой при похищении, — перебила его Джейн, — либо она просто позже обнаружилась у нее, как у многих детей, либо Тесс не Элизабет.

Но я все больше и больше прихожу в уверенность, что она — Элизабет.

— Может, поделитесь своими соображениями со мной? — растерянно спросил Люк.

— Позже, мой друг, не сейчас.

— Но вы же знаете мой аналитический и чрезвычайно подозрительный ум, миссис Кушман. Я хочу трижды все перепроверить, прежде чем признаю за ней право на наследство.

— Я тоже. Спасибо, Люк, за все твои труды.

Люк улыбнулся:

— Последний раз у меня захватывало дух, когда я мальчишкой катался на «американских горках». Было весело и здорово. С вами тоже не соскучишься, миссис Кушман. Так что вам спасибо.

Он положил трубку и уставился задумчиво в иллюминатор. Ему хотелось поговорить с Барбарой Карсвелл, чтобы спастись от самого себя, а вместо этого крутые виражи понесли его все выше и выше, на самый верх. Черт побери, внизу остались его вера, надежды и иллюзии, за которые он цеплялся в течение многих лет. И все это неминуемо разлетится вдребезги, когда он будет камнем падать вниз. Сердце его так сильно колотилось, что, казалось, эта подступающая к сердцу боль не отпустит его никогда.

Люк не был уверен, что готов вновь встретиться с Тесс. И когда она вышла в гостиную в тот вечер, облаченная в необычное серебристо-зеленоватое платье с длинными узкими рукавами, с изумительным изумрудным ожерельем на шее и изумрудными серьгами в ушах, он абсолютно точно понял, что не готов. Не готов, потому что в этот момент ему захотелось вновь поцеловать ее, потому что он почувствовал, что неведомые ранее ощущения целиком захватили его, потому что теперь он знал, какой кошмар пришлось Тесс пережить в детстве: и насилие, и болезни, и голод, и одиночество. Сейчас же перед ним стояла потрясающая женщина. И он не знал, много ли людей способно так преобразить себя и так изменить свою жизнь, как это сделала она?

Люк был ошеломлен, он просто потерял дар речи. Чувство восторженного изумления нарастало в нем с каждым мгновением, и он уже не мог больше скрывать своего восхищения. Его глаза засверкали, он растерянно заулыбался, не зная, что сказать. Люк никогда не терял головы при виде женщин и был уверен, что такой женщины просто нет на свете, пока сегодня вечером не увидел Тесс.

Его оборонительные укрепления, которые он старательно возводил вокруг своего сердца, не помогли ему, и он был отброшен к последнему рубежу своей защиты. В его арсенале осталась только грубость, с помощью которой он мог попытаться защитить себя от ее чар, что он и сделал.

— Прекрасные изумруды, — сказал он, когда она опустилась на софу рядом с Джейн. — Интересно, а кому они принадлежат на самом деле?

— Похитители драгоценностей, как правило, не носят добытых нечестным путем трофеев, мистер Мэнсфилд, — ослепительно улыбнувшись, отрезала Тесс. Ее голубые глаза потемнели, в них застыл гнев. — Если вы не отдадите знакомому ювелиру похищенное, чтобы он изменил огранку камней или форму ожерелья, то очень легко попадетесь, — уже весело добавила она.

Восторг Люка несколько уменьшился, поскольку он не рассчитывал на такой откровенный ответ и такую реакцию. Он мрачно улыбнулся, но решил продолжить атаку:

— Хорошо, я спрошу иначе — откуда у вас эти изумруды?

— От Тиффани. Я купила их на прошлой неделе. Хотите взглянуть на чек? Могу сбегать наверх и принести.

— Хватит, дорогая, — решительно сказала Джейн, дотрагиваясь рукой до колена Тесс. — А что касается тебя, дорогой Люк, твои манеры с каждым днем мне нравятся все меньше. Поработал бы над собой, что ли?

— Пожалуй, вы правы, — с легкостью согласился с ней Люк.

В этот момент в дверях появился Ходжкинс и объявил, что ужин подан. Люк галантно предложил руку Джейн, и она с благодарностью приняла ее. Тесс последовала за ними в столовую.

— Сторожевой пес всегда на месте, — пробормотала Тесс, следуя за почтенной леди и ее адвокатом.

— Простите? — переспросил Люк, не расслышав ее слов.

— Гав-гав.

Хорошо, что она была за его спиной и не могла видеть радостной улыбки, появившейся на его лице.

— Бывают и такие люди, мисс Алкотт, которые чувствуют ответственность за других.

— Джейн может сама о себе позаботиться. Кроме того, она в полной безопасности.

— В вашей компании никто не может себя чувствовать в безопасности, — раздраженно бросил Люк.

— Эй, вы двое, хватит вам препираться! — оборвала их Джейн. — Я собираюсь спокойно пообедать, а не слушать ваши пререкания. У меня аппетит пропадет!

Люк с виноватым лицом помог ей сесть, а сам занял место против Тесс. Сегодняшний ужин благодаря усилиям Ходжкинса проходил как обычно — очень помпезно и церемонно.

— Я хочу, чтобы вы знали, Люк, — сказала Джейн, попробовав суп, — что Тесс настояла на том, чтобы я не выставляла Вермера Делфтского на аукцион на следующей неделе.

— И что, кто-нибудь из наших художественных экспертов поддержал такое решение? — спросил Люк. — Насколько я знаю, за каждое полотно Вермера можно выручить громадные деньги, не так ли?

— Если бы это был подлинник, то я бы не стала вас отговаривать, — заметила Тесс, не думая сдаваться. — Но это подделка, и она может принести миссис Кушман массу хлопот и неприятностей.

— Это не подделка! — возразила Джейн.

— Нет, подделка.

— Мисс Алкотт, — заговорил Люк снисходительным тоном, — подлинность «Экономки» Вермера была установлена самим Эрнстом Холлом.

Тесс пожала плечами, продолжая есть суп:

— Другие эксперты давали свои заключения и до него.

— Следовательно, — с жаром воскликнул Люк, — она не подделка.

— И все же — подделка!

— Откуда вы это знаете? — взорвался Люк.

— Потому что я знаю, у кого хранится оригинал, нелегально, конечно. Я даже видела картину, она в великолепном состоянии.

Джейн внимательно посмотрела на девушку.

— А почему ты так уверена, что подделка у меня, а не у этого нелегального владельца?

Тесс усмехнулась и принялась намазывать масло на хлеб:

— Потому что эта семья купила картину, скажем лучше — украла ее, прежде, чем появилась подделка. Как вы знаете, во времена Наполеоновских войн многие произведения искусства были рассеяны по всему свету. Тогда-то эта картина Вермера и попала в частную коллекцию. Это случилось где-то в 1808 году, и с тех пор полотно тайно хранится у них. Наследники законных владельцев, несомненно, захотели бы ее вернуть себе.

— Естественное желание. Но откуда ты все это знаешь? — изумленно спросила Джейн.

— Вы слышали когда-нибудь об Анне Шивли? — поинтересовалась, в свою очередь, Тесс.

— Ты хочешь сказать, что тот Вермер, что выставлен на аукционе, это…

— Работа Шивли, — закончила Тесс.

— Чья? — настойчиво переспросил Люк.

— Это художница, ее копии почти совершенны. Большая часть ее работ висит в музеях по всему миру под видом подлинников Делакруа, Шардена, Караваджо, Рубенса… Другая часть находится в частных коллекциях, и хозяева пребывают в полной уверенности, что являются счастливыми обладателями полотен Гойи, Рембрандта, Ренуара. Шивли была гением. Она использовала те же холсты, краски, кисти, что и авторы этих полотен, знала, как состарить подделку, доведя ее до совершенства. И только небольшая горстка экспертов во всем мире может отличить картины Шивли от оригиналов. Я в их числе, — хвастливо закончила Тесс.

— Она работала в середине XIX века, — нахмурившись, добавила Джейн, отпивая глоток вина. — С ее стороны это был своего рода протест против художников-мужчин, изгнавших ее из Королевского художественного общества и не допускающих ее работы на проводящиеся выставки и галереи в Европе только потому, что она была женщиной. Мучения коллекционеров, не прекращающиеся с тех пор, стали ее местью.

— Шивли — женщина моего сердца, — с удовольствием призналась Тесс. — Джейн, лучше не выставляйте Вермера до тех пор, пока Антуан Жирако не посмотрит картину.

Джейн тяжело вздохнула.

— Конечно, ты права. Боже, подумать только — картина Шивли! Кто-то пытался через мой аукцион продать подделку. Какой ужас!

— Между прочим, такое случается сплошь и рядом, — заметила Тесс.

Джейн посмотрела на нее с нескрываемым ужасом. Тесс не сдержалась и рассмеялась. Люк же, откинувшись на спинку кресла, с улыбкой наблюдал за оживленным разговором двух женщин, которые полностью забыли о его присутствии. Все поклонники искусства боготворили Джейн Кушман, ее авторитет был необычайно велик среди них, а эта Тесс Алкотт не только возражала ей, но еще и подтрунивала над ней. Мало того, Джейн говорила с ней так оживленно и азартно, что ее щеки порозовели, глаза засверкали. А с каким упоением она доказывала что-то Тесс, перегнувшись через стол, — это надо было видеть! Юная воровка драгоценностей оказала явно благотворное действие на почтенную хозяйку дома. В последнее время Люк нечасто видел Джейн такой оживленной, как сейчас.

А когда он сам в последнее время радовался жизни, чувствовал ее азарт и энергию? Когда его в последний раз волновал вопрос, что же произойдет дальше? Он равнодушно скользил по волнам жизни, не замечая ничего хорошего в том, что его окружало. Как долго он жил без надежды, радости, без стремления узнать что-то новое, докопаться до чего-то тайного и неизведанного? Он превратил свой мир в пещеру, куда не проникает яркий солнечный свет. Нет, естественно, он пытался найти себя. Например, пытался уйти с головой в работу, проводил в своем офисе по четырнадцать часов в сутки, но особой радости от этого не испытывал. Проще всего было, и ему это не раз хотелось, свалить вину за все беды на злосчастную судьбу, которая довела его до ежедневной борьбы со всем миром, с помощью которой он хотел разрушить то стойкое и неверное впечатление, которое сложилось в обществе о его семье, их имени, их состоянии и даже внешности. Иногда ему хотелось обвинить во всем своих родителей, которые, соблюдая семейную традицию, настояли на том, чтобы он пошел в адвокаты. Часто он испытывал искушение свалить вину на тех женщин, которые, предав его, опустошили его сердце.

Однако это бессмысленное существование было его собственной ошибкой, и Люк знал об этом лучше других. Он сам отнюдь не был героем-рыцарем. Драконы в виде всяческих проблем и трудностей поджидали его почти на каждом шагу, а он опускал свой меч и просто обходил их, не пытаясь сразиться. Он отгородился от ярких красок жизни работой. Его окружали женщины, ласки которых оставляли его равнодушным и общение с которыми навевало на него откровенную скуку. Он сознательно выбирал только прямые дороги, самые легкие и проходимые тропы, избегая любых столкновений и резких поворотов. Он бежал от жизни, поворачивался спиной к мечте, к радости ради собственной безопасности. Он просто существовал, бездарно прожигая жизнь.

А вообще, чувствовал ли он когда-либо полноту жизни?

— Ох, прошу вас, Джейн, дайте мне передохнуть, — взмолилась Тесс, подняв руки вверх.

Дискуссия Джейн и Тесс показала, что у них абсолютно разные вкусы в живописи и взгляды на искусство в целом. К этому выводу они пришли после того, как поговорили о произведениях самых разных художников. Речь шла, как краем уха слышал Люк, о Ван Эйке, Пьяццетта, Буше, Сальвадоре Дали… Имена других художников он не запомнил.

Люк с улыбкой наблюдал за Тесс и Джейн, которые оживленно беседовали, и внезапно понял, что он почувствовал себя живым человеком, ощутил радостное сердцебиение и увидел новые краски жизни в тот самый момент, когда впервые встретился с Тесс. Независимо от того, что двигало ее поступками, он был многим обязан ей, и уже давно пора было только за одно это относиться к ней с благодарностью.

7

Тесс проследовала за Джейн в небольшой салон, расположенный рядом с библиотекой. Он был вполовину меньше гостиной и весь уставлен французской мебелью начала XX века и увешан многочисленными картинами и гобеленами. Она не сомневалась, что появление этого салона — заслуга Женни, которая со вкусом подобрала каждый предмет и нашла ему достойное место в комнате. Тесс еще раз замерла перед картиной Дега, висящей над камином. Она мечтала об этом полотне с тех пор, как увидела его во время экскурсии по дому, которую ей устроила Джейн.

— А вы не продаете эту картину? — бесцеремонно поинтересовалась Тесс, указав рукой на полотно.

— Нет, — сухо и лаконично ответила Джейн, давая понять, что возвращаться к этой теме больше не намерена.

— Жаль, — Тесс вздохнула и повернулась как раз в тот момент, когда Люк показался в дверях комнаты. Ее сердце гулко застучало в груди, кровь прилила к вискам. Ей показалось, что ее запястья заныли от сильного биения пульса. Ее дыхание — если она еще дышала! — стало прерывистым. Что с ней творится? Этот негодяй возмутительно оскорбил ее, а ее сердце почему-то каждый раз сладко замирает, стоит ему посмотреть на нее. Невероятная глупость! Его надо просто не замечать, решила Тесс, но ее сердце решило иначе и продолжало волноваться.

Тесс почувствовала, что в ней поднимается волна раздражения, которая перерастает в неприязнь, причем такую острую, что она даже испугалась. Двадцать пять лет она прожила в полном спокойствии. В последние годы ее уверенность в собственной фригидности лишь укрепилась. Но одного поцелуя Люка хватило, чтобы разрушить это заблуждение.

Именно за это она его и возненавидела. Она поцеловала его в минуту слабости, а через день узнала от Глэдис, что Люк вылетел в Майами. Зачем он туда отправился? Естественно, чтобы разузнать побольше о ней. Однако она не имела ни малейшего представления, с кем он там хочет встретиться. Тесс уже в который раз прикидывала всевозможные варианты, но ответа не находила, и это ее тревожило. Она опасалась, что в Майами он узнает о ней что-нибудь такое, что поставит всю затею на грань провала.

Люк уселся за шахматный столик. Тесс проследила за ним взглядом, и ее губы затрепетали при воспоминаниях о его поцелуе.

«Держи себя в руках, глупая корова, — приказала она себе, — иначе ты завалишь все дело».

Джейн расположилась в кресле, обтянутом красным бархатом, рядом с богато инкрустированным маленьким столиком. Тесс хотела было сесть около нее, но Джейн не позволила сделать этого.

— Даже и не думай подсаживаться ко мне, Тесс, — заявила она. — Я должна посмотреть еще кипу отчетов и просмотреть описание лотов, чтобы подготовиться к совещанию с персоналом. Я предлагаю тебе уладить все свои разногласия с Люком за шахматной доской. Ваша затянувшаяся война начинает надоедать мне. Ты хоть немного играешь в шахматы?

— Да, немного, — ответила Тесс, не пытаясь скрыть разочарования и раздражения. — Едва ли я смогу доставить удовольствие цепкому и изощренному уму мистера Мэнсфилда. Я лучше пойду поищу себе книгу.

— Что? И оставишь Люка помирать от скуки в этот тихий вечер в моей компании? Чепуха! Ты будешь играть в шахматы, Тесс!

На мгновение в комнате воцарилась гробовая тишина, во время которой Тесс прикинула все возможные пути отхода и поняла, что их нет. Из последних сил сохраняя присутствие духа, она рукой отсалютовала Джейн и направилась к шахматному столику, где Люк, теперь уже стоя, терпеливо ждал ее. Когда она пересекала комнату, за своей спиной она услышала хихиканье Джейн.

— Может, сыграем? — равнодушно поинтересовался Люк.

— С удовольствием, — рявкнула Тесс.

Он усмехнулся. Его взгляд буквально перевернул все в ее голове, все мысли спутались, и она перестала соображать вообще что-либо.

— Вот что я вам скажу, — проговорил Люк, — вы не пожалеете, что согласились сыграть. Игра в шахматы становится гораздо интереснее, если сделаны высокие ставки. Если я выиграю, вы расскажете нам, что привело вас в этот дом, кто вы такая и все такое прочее. Если выиграете вы, то сможете отплатить мне за мой поцелуй и клевету, разбив о мою несчастную голову шахматную доску.

Тесс не сомневалась, что шахматная доска, сделанная из твердого мрамора, скорее разобьет голову Люка, чем разлетится сама, поэтому невозмутимо сказала:

— Нет, ваше предложение мне не нравится. Разбив вашу голову, я получу лишь кратковременное удовольствие. — Внезапно ее осенило. — Давайте повысим ставки! Если выиграю я, вы упаковываете чемоданы, уезжаете завтра рано утром и не возвращаетесь до тех пор, пока я не покину этот дом. Если выиграете вы, то уеду я.

Люк молча изучал ее в течение минуты.

— Вы так меня боитесь?

Тесс задохнулась, возмущенная его наглостью, и ужаснулась от того, что он прав.

— Вы много о себе воображаете и несете вздор!

— Да ну? А мне кажется, я прав. Есть две причины, по которым вы хотите от меня избавиться: первая — вы боитесь, что я помешаю добраться вам до миллионов Джейн Кушман, а вторая — вы боитесь моих поцелуев. Что скажете? Ловко я вас раскусил?

«Боже, он читает мои мысли, он может читать мои мысли! Нет, он не может читать мои мысли!..» — как заклинание повторила она. Заклинание подействовало, и ее лицо превратилось в каменную маску.

— Чем скорее мы начнем игру, тем быстрее вы начнете собирать ваши чемоданы.

Она села в предложенное им кресло, а он с ехидной усмешкой расположился в своем. Тесс мысленно послала его ко всем чертям за его отвратительную ухмылку.

Он предложил ей играть белыми, и Тесс, пожав плечами, сделала первый ход. В течение последующих пятнадцати минут в салоне стояла тишина, было лишь слышно, как Джейн переворачивает страницы отчета. Затем Тесс тихо выругалась по-французски, когда Люк взял одну из ее фигур, чуть позже Люк чертыхнулся на родном языке, когда Тесс отразила его атаку и стала угрожать его королю. Она играла в шахматы значительно лучше, чем он предполагал. Тесс решительно и напористо атаковала его фигуры, поставив себе целью выиграть эту партию. Проблема была в том, что Люк не уступал ей в мастерстве, и Тесс пришлось сконцентрировать все свое внимание, чтобы не проиграть. Ей совсем не улыбалась перспектива сегодня же покинуть этот особняк. Берт сотрет ее в порошок, если узнает, почему она провалила операцию.

Прошло еще полчаса, и Тесс с улыбкой начала сводить игру к ничьей. Ничего лучше она сделать сейчас не могла. Ей очень хотелось выиграть, но важнее было просто уцелеть. Зачем она повысила ставку? Почему позволила эмоциям захлестнуть себя вновь? Она же здесь не развлекается, а работает.

Меньше всего ей нравилась непонятная улыбка, застывшая на губах Люка после того, как он понял, что она предпочла стратегию выживания победе. Его улыбка не была самодовольной, надменной или даже победоносной, скорее она выражала восхищение. Тесс многое отдала бы сейчас, чтобы только узнать, о чем он думает.

Пока она размышляла над следующим ходом, в салон вошел Ходжкинс и проследовал к креслу Джейн. Он наклонился и негромко доложил хозяйке, что запер на ночь все двери, а затем, повысив голос так, чтобы его могли услышать на другом конце комнаты, предложил Джейн снять ее драгоценности, чтобы он положил их в сейф, где они будут в безопасности.

— Все, хватит! — воскликнула Тесс в приступе мгновенного гнева, вызванного и напряженной игрой в шахматы, и прозрачным намеком Ходжкинса. Она вскочила с кресла и направилась к дворецкому с выражением холодной ярости в глазах.

— Мне надоели ваши грязные намеки, ваша слежка и ваши завуалированные оскорбления в течение этих трех дней, Ходжкинс. А сейчас вы окончательно достали меня. Если бы я хотела ограбить Джейн Кушман, я сделала бы это уже давно и была бы уже очень далеко отсюда, и вы бы никогда не нашли меня. Куда это вы пошли? Нет, подождите, я еще не закончила, — приказала она. — Пожалуйста, не расходитесь, я хочу вам кое-что показать. Подождите меня, я мигом вернусь.

Опрометью выскочив из салона, она взбежала по мраморным ступеням, отворила дверь в комнату Элизабет и рывком распахнула шкаф. Затем она достала оттуда небольшой замшевый мешочек и поспешила обратно вниз.

— Я должен поблагодарить вас, Ходжкинс, — сказал Люк, пока Тесс отсутствовала, — вы только что спасли меня от ничьей в лучшем случае и от поражения — в худшем. Мое больное мужское самолюбие не выдержало бы этого.

— Я не думала, что Тесс так превосходно играет в шахматы, — рассмеялась Джейн, бросив взгляд на Люка.

— Простите меня, миссис Кушман, — нараспев произнес Ходжкинс, — что я огорчил вашу гостью. Я не нарочно.

— Ерунда, Ходжкинс, — бросила Джейн, отодвигая бумаги в сторону. — Не обращайте внимания. К тому же сейчас вы все равно получите свою пилюлю. А вот и гостья. Что вы приготовили для нас, Тесс?

— Да так, хочу кое-что продемонстрировать, — уклончиво ответила Тесс. — Может, после этого от меня все отвяжутся?

Пройдя к дальней стене, Тесс положила замшевый мешочек на секретер из красного ореха и, развязав, извлекла из него какие-то металлические, блестящие инструменты. Затем она отключила сигнализацию, отодвинула в сторону картину Дега, за которой скрывался встроенный в стену сейф, и принялась за работу.

— Кстати, Джейн, я собиралась поговорить с вами о вашей системе безопасности. Глядя на нее, плакать хочется, — сказала Тесс, ловко перекусив провода. — Любой грабитель-дилетант мог бы легко проделать то же самое, что и я. У вас ценная коллекция предметов искусства, и она должна быть надежно защищена.

— А вы, похоже, не очень высокого мнения о службе безопасности? — спросила Джейн.

— Было время, когда мне казалось, что охранные системы специально разработаны в расчете на воров и грабителей, — ответила Тесс. — Они понятия не имеют, что такое приличная сигнализация.

— А что вы думаете об агентстве «Болдуин Секьюрити» и его охранных системах? — спросил ее Люк.

— Система Лероя — одна из лучших, — уверенно заявила Тесс. Нахмурив брови, она напряженно колдовала над замком сейфа. Но чувствовала себя абсолютно спокойно, поскольку занималась привычным делом. — Когда я вскрывала одну из его систем, то едва не попалась. Меня могли засадить за решетку на несколько лет, но все обошлось. Но если вы хотите установить абсолютно надежную систему, то вам следует обратиться в фирму «Солитер». Системы, которые они устанавливают, — головная боль для грабителей. Обычно я отказывалась идти на дело, если оно было связано с обезвреживанием их модели «Чистилище».

— А теперь просто из любопытства, — спросила Джейн, — как ты узнала, что сейф расположен именно здесь?

— От старых привычек трудно отделаться, — улыбнулась Тесс. — Я заметила систему безопасности еще в первый же день, а местонахождение сейфа во время нашей экскурсии по дому. У вас в кабинете находится напольный сейф, в котором вы держите юридические документы. Я только предполагаю, потому что не была там. Держу пари, что в спальне у вас есть второй встроенный сейф, правда, другой системы, но, предполагаю, тоже не слишком надежный. Затем в танцевальном зале… Вот так! — торжествующе воскликнула Тесс, когда дверца сейфа распахнулась. Она взглянула на свои часы и заметила, что уложилась в семьдесят секунд. Обычно она управлялась быстрее, но и этот результат был неплох.

Тесс спокойно отсоединила сигнализацию, а затем вытащила из сейфа несколько кожаных футляров.

— О Господи! — пробормотала она, открывая один из них и вынимая великолепное сверкающее колье. — Бриллианты Стромберга! А я все время гадала, кто же был тем анонимным покупателем? Снимаю перед вами шляпу, Джейн. Они стоят намного дороже, чем вы за них заплатили.

— Спасибо, — с серьезным видом ответила Джейн. Но Тесс было трудно одурачить. Она видела, что лицо Джейн раскраснелось от еле сдерживаемого смеха. «Что ж, если вскрытие сейфа доставило ей такое удовольствие, продолжим игру», — решила Тесс.

— Рубины Гринлифа! — воскликнула Джейн с нарастающим возбуждением, открывая другой футляр. — Бог ты мой! Теперь я могу спокойно умереть, ведь я подержала их в руках. — Она вдруг резко повернулась к Джейн, нахмурив брови. — И вы установили систему «МА»? Да ради этих драгоценностей вор и не такую систему взломает! Нет, определенно вы заслуживаете, чтобы вас обокрали.

— Тесс, клянусь тебе, что в понедельник утром свяжусь с фирмой «Солитер», — заверила ее Джейн.

Одобрительно кивнув, Тесс начала укладывать драгоценности в футляры.

— Сошлитесь на меня, когда будете звонить им. Прежде мы сотрудничали. Они приедут гораздо быстрее, когда услышат, что их порекомендовала я.

— Не сомневаюсь, — пробормотала Джейн. Тесс повернулась и рассмеялась:

— Я единственная смогла взломать их систему «Гризельда». Другим грабителям это не удавалось. Однажды, когда я уже работала на МОБП, сотрудники из «Солитера» попросили меня поехать к ним в штаб-квартиру в Коннектикуте, чтобы я показала им, как я работаю. После того как я изъяла чертежи и схемы системы «Гризельда» из офиса президента фирмы, они пришли в ужас и сразу же усилили систему безопасности. А почему я не вижу здесь ожерелья Фарли?

— Так вы и об этом знаете? — спросил Люк. Тесс кивнула, выражая ему шутливое соболезнование.

— Оно в банковском сейфе, — сказала Джейн.

— Слава Богу, — пробормотала Тесс.

— Надеюсь, Ходжкинс, — обратилась Джейн к своему дворецкому, который с непроницаемым лицом стоял на месте, словно ледяной столб, — что теперь вы откажетесь от своих подозрений в отношении мисс Алкотт. Если бы она захотела украсть что-либо в этом доме, она бы уже обчистила каждый сейф. Я правильно говорю, Тесс?

— Совершенно верно.

— Что-нибудь еще нужно, мадам? — произнес Ходжкинс.

— Нет-нет, спасибо. Можете идти.

Ходжкинс вышел из комнаты.

— Браво, мисс Алкотт! — зааплодировал Люк, когда дверь за дворецким закрылась. — Я уверен, что сегодня впервые за все годы работы Ходжкинс получил сильный щелчок по носу. Вы разбили его наголову. Блестяще!

Он устремил взгляд на Тесс и принялся внимательно изучать ее, словно увидел впервые. На его губах играла одобрительная улыбка.

О Боже! Сердце Тесс сладко заныло. Если бы в этот момент Люк пообещал ей, что ближайшие десять лет он будет каждый день одаривать ее вот такой же улыбкой, она бы не задумываясь послала к черту Берта вместе с его авантюрой и поклялась бы не вскрывать сейфы до конца своих дней. Тесс встряхнула головой, прогоняя минутную слабость. Почему так происходит — чем больше она старается избегать Люка, тем сильнее ее тянет к нему? Она постаралась скрыть нахлынувшие на нее чувства и принялась оживленно обсуждать с Джейн, какую систему охраны установить в доме, чтобы обеспечить надежную защиту от возможных краж и взломов. Во время разговора она с преувеличенным вниманием и сосредоточенностью складывала в мешочек свой рабочий инструмент.

Люк молчал, но его пристальный, изучающий взгляд, казалось, прожигал ее насквозь. Тесс почувствовала себя неуютно и занервничала. Ей стоило немалого труда сохранить самообладание и скрыть дрожь в пальцах. Вконец обессиленная напряженной борьбой со своими эмоциями, она попрощалась и отправилась спать. Очутившись в спальне Элизабет, она встала перед зеркалом и показала своему отражению язык.

«Бежишь, как трусливый заяц, от пары зеленых глаз? — усмехнулась она. — Глупо и унизительно».

На следующее утро Тесс проснулась с ощущением того, что она побывала в объятиях смерти. Она не понимала, что с ней творится. Стоило ей провести ночь в комнате Элизабет, как к ней вернулись ночные кошмары, которые мучили ее в детстве и с которыми она вроде бы давно распрощалась. Ее разум отказывался верить в то, что спальня маленькой девочки подействовала на нее угнетающе, воскресив в памяти картины ее несчастливого детства.

Чувствуя слабость во всем теле, она поплелась в ванную комнату в надежде, что душ поможет ей восстановить физические и душевные силы. Под струями горячей воды она начала потихоньку оживать. Тесс сочла это чудом, потому что спала сегодня не больше двух часов.

Она вышла из душа бодрая и энергичная, настроение значительно улучшилось. Затем она расчесала мокрые волосы и натянула на себя купальник, а поверх — голубое платье с открытой спиной. Тесс подумала: жаль, что она не может обвинить Люка Мэнсфилда в своих ночных кошмарах. Но поскольку ее плохие сны были повторением ее страшного детства, этот грех она не могла возложить на него.

Тесс чертыхнулась. Встревоженная, возбужденная, охваченная страстью, перепуганная — таких слов давно уже не было в ее лексиконе. А сейчас она переживала именно эти чувства, и виноват в этом был Люк Мэнсфилд. Так или иначе, он подобрал ключ к двери, которой она отгородилась от мира, и добрался до нее, доставив массу неприятностей. Она устремила взгляд на стены комнаты Элизабет, расписанные пухлыми облачками. Будь проклята эта чертова спальня! Это она лишила ее сна. Тесс поежилась, представив себе, что каждое утро будет просыпаться, чувствуя себя разбитой и уставшей. Как теперь она будет работать?

Что с ней случилось? Почему она позволила Люку добраться до нее? Зачем отклонилась от сценария, который написал Берт?

Интеллект Люка, его чувство юмора и его манера зажигать своими зелеными глазами бушующее пламя в ее душе — все это действовало на нее самым странным образом. Она оказалась перед выбором: работа или чувства.

— А, черт! — проворчала она в сердцах. Если чувства возьмут верх, то можно поставить крест на этой афере.

Вздохнув, она сбежала по ступенькам вниз в столовую, где торопливо взяла тост.

Итак, выбор был невелик: оказаться в безопасности и покое, но для этого нужно было бежать прочь от Люка, от ФБР, от самой себя; или продолжить работу и добыть драгоценности Фарли, но тогда ее жизнь превратится в сплошные мучения, поскольку ей придется ежедневно видеться с Люком. Она была бы не против вскружить ему голову и переманить на свою сторону, но этот парень — крепкий орешек, и она предчувствовала, что он еще доставит ей много хлопот.

«Я уже зашла слишком далеко, — напомнила она себе, — и я завершу начатое дело». Она прекрасно понимала, что теперь только чудо могло помочь ей справиться со своими чувствами.

Выпив свой горячий шоколад, она направилась к бассейну. Плавательный бассейн всегда был для нее своего рода убежищем. В Майами бассейны были повсюду.

Тесс нырнула, и ее сразу же обступила непроницаемая тишина. Холодная вода приятно покалывала кожу и разгоняла кровь, заставляя сердце биться энергичнее. Вынырнув, она поплыла, поднимая искрящиеся на солнце брызги и сильную рябь. Плавание для Тесс было сродни медитации. Когда она погружалась в воду и начинала плыть, на нее снисходило блаженство и ее мозг отдыхал. В бассейне ее всегда охватывало чувство абсолютного покоя и удовлетворения. Ласковая вода обнимала ее, поднимая настроение и даря утешение. Обычно после плавания в бассейне ей удавалось решить свои самые сложные проблемы, причем решение приходило внезапно, как бы само собой.

Тесс скорее почувствовала, чем услышала всплеск. Она ощутила изменение вибрации воды и поняла, что Люк присоединился к ней.

Что ему надо от нее? Она быстро и уверенно доплыла до конца бассейна, опередив на долю секунды Люка.

— Неужели вы никогда не слышали, что двое — это уже толпа? — задала вопрос Тесс, когда он оказался перед ней.

Ручейки воды сбегали вниз по его сильной обнаженной груди.

Тесс невольно залюбовалась его великолепным телом.

— Бассейн большой, — сказал Люк, — надеюсь, что не помешал вам?

— Помешал, — пробурчала Тесс себе под нос. — Вы хотите позлить меня или устроить соревнование?

Он в изумлении уставился на нее.

— Вы бросаете мне вызов?

— Я хочу получить от вас хоть какую-то пользу, Мэнсфилд. Мне нужен приличный лидирующий.

— Вы что, действительно надеетесь обогнать меня? Подумайте еще раз, я ведь сильнее вас.

— Вы должны доказать это, — произнесла Тесс и бросилась в воду.

Люк стремительно последовал за ней. В течение следующей четверти часа они плавали наперегонки в бассейне, вспенивая воду, пока наконец ее легкие не запросили пощады, а руки и ноги не налились свинцом. Люк и Тесс в одно и то же время коснулись бортика бассейна, и Тесс уже вознамерилась повернуть назад, предпочитая утонуть, но не сдаться, когда рука Люка подхватила ее и вытащила на поверхность.

— Все! Прошу пощады! Я сдаюсь, я отказываюсь, я капитулирую, — выдохнул он, — не дайте утонуть. Вы же не хотите стать свидетельницей ужасной картины, как мой распухший труп плавает по поверхности воды?

Если бы не катастрофический недостаток кислорода, Тесс бы рассмеялась.

— Признайтесь, Мэнсфилд, вы встретили достойного противника? — спросила она, немного отдышавшись.

— Да. Вы загнали меня.

— Слава Богу! — выдохнула вконец измученная Тесс. Ее сил хватило лишь на то, чтобы подтянуться до пояса, затем она рухнула грудью на теплый бетон. Тесс оставалась неподвижной до тех пор, пока у нее полностью не восстановилось дыхание.

— Яростные словесные дуэли, напряженные шахматные игры, изнурительные плавательные соревнования… Что еще? Если мы будем продолжать наши сражения в том же духе, — заявил Люк, — то к концу недели мы умрем от напряжения или усталости.

— Побеждать вас доставляет мне истинное удовольствие.

— Вы еще ни разу не победили меня, — с достоинством возразил ей Люк, — каждое состязание заканчивалось вничью, и вы прекрасно это знаете.

— Если бы вы не были таким тупым…

— А вы такой упрямой…

— Мы смогли бы мирно дожить до конца недели.

Люк рассмеялся, вылез из бассейна, а затем вытащил ее с такой легкостью, как будто пятнадцатиминутные гонки ничего для него не значили. Тесс с трудом удалось сдержать дрожь, когда он дотронулся до нее.

— Спасибо, — пробормотала она, устраиваясь поудобнее на краю бассейна и наслаждаясь ласковыми, теплыми лучами солнца.

— Кислород — прекрасная вещь, — мечтательно произнесла она.

— Никто и не спорит. — Люк уселся рядом с ней.

Она слышала его дыхание, чувствовала его тело, хотя расстояние между ними было не меньше фута. Только одного фута. «Скажи же ему что-нибудь, ты, дурья твоя башка, — ругала она себя, — ну, спроси о погоде, о спорте, да о чем угодно!»

— Вы любите соревноваться? — как можно спокойнее произнесла она.

— Да, но в любом соревновании должна быть цель. Вы когда-нибудь думали о том, чтобы переплыть Ла-Манш? У вас бы это получилось.

Тесс рассмеялась. Ей захотелось тут же завести какой-нибудь веселый, непринужденный разговор, чтобы не затевать очередной ссоры с этим красавцем, но она сразу же прикусила себе язык. Кто это тут красавец? Даже думать так не смей, одернула она себя.

— Там слишком холодно, — ответила она. — А ваша любимая игра, кажется, гандбол?

— Да. Но я люблю и поплавать.

— Вот в гандбол я бы ни за что не согласилась играть с вами.

— А вы умеете?

— Немного.

— То же самое вы сказали и о шахматах, — напомнил ей Люк. — Во что еще вы немного играете?

Тесс перевернулась на бок.

— Ну, я играю в те игры, которые могут быть полезны в моем деле. В нужные мне игры, понимаете?

— Хм, а при чем тут плавание? У вас спортивный стиль, сразу видно, что вы упорно тренировались. Это тоже было нужно для работы?

Тесс зажмурилась от приятных воспоминаний.

— Да, я научилась хорошо плавать, чтобы подобраться к одному отвратительному старикашке, владельцу чудесной картины Ренуара. Он увлеченно флиртовал с любой женщиной, возраст которой был меньше пятидесяти. Это помогало ему сохранять молодость, как говорил он сам.

— А это откуда? — внезапно спросил Люк, перекатываясь на бок. Его лицо оказалось напротив ее лица. Протянув руку, он двумя пальцами мягко погладил лиловый синяк на ее локте — след лапищи Берта.

— Я здорово ударилась о дверной проем в ванной комнате в первый день, когда только приехала сюда, — не задумываясь, ответила Тесс. — Мне всегда необходимо время, чтобы освоиться на новом месте.

— Правда?

Черт возьми! Он не верит, испугалась она.

— Похоже, что кто-то слишком крепко схватил вас за руку? — продолжал допытываться Люк.

— Ну хорошо, придется рассказать, — с улыбкой произнесла Тесс и, не моргнув глазом, вновь принялась беззастенчиво врать:

— На прошлой неделе я выполняла одну мелкую работенку для МОБП. Сирил должен был втянуть меня через подоконник, но страховочная веревка внезапно оборвалась. Он ухватил меня за руку и удержал от падения.

— Кто такой этот Сирил?

— Один из агентов МОБП, я иногда работаю с ним. А теперь моя очередь задать пару вопросов, — она поспешила прервать его.

— Пожалуйста. У вас это хорошо получается.

— Спасибо. Вы хорошо знали Элизабет? Казалось, вопрос удивил Люка. Он изучал ее какое-то мгновение, а затем спокойно произнес:

— Мэнсфилды и Кушманы связаны друг с другом в течение многих поколений. Мой отец был их семейным адвокатом, пока не отошел от дел в прошлом году, и он буквально под дулом пистолета заставил меня занять этот пост. Я пил в этом доме чай, когда еще не умел ходить.

— Какая была Элизабет?

— Она была хорошенькая, умная, необычайно любознательная, рукодельница и сущий дьяволенок. Не забывайте, — хмыкнул Люк, — что я был на десять лет старше ее, а подростки не любят маленьких девчонок, бегающих за ними как хвост.

— Очень жестоко. Не сомневаюсь, что они обожала вас, а вы безжалостно гнали ее прочь от себя.

— Подростки никогда не дорожат вниманием или мнением окружающих.

— Я бы сказала, что такое свойственно не только подросткам, мистер Мэнсфилд.

Брови Люка поползли вверх.

— Вас кто-то обидел или отверг? Я хочу сказать, вы что, сильно страдали из-за какого-нибудь мужчины?

— Нет-нет, — улыбнулась Тесс, — я предпочитаю со стороны наблюдать за битвой полов.

— Да? Интересно, почему? Тесс почувствовала дрожь, когда Люк пристально посмотрел на нее.

— Я не знаю, что такое любовь, да и знать не хочу. Это не для меня.

Он растерялся:

— Вы кого хотите обмануть — меня или себя?

— Слушайте, вы, мистер Смерть, — Тесс ткнула указательным пальцем в широкую грудь Люка и тотчас в испуге отдернула руку, но секундного прикосновения оказалось достаточно, чтобы тепло разлилось по всему ее телу. — Не пытайтесь перехитрить меня. Вы ничего обо мне не знаете. Ничего! Мне двадцать пять лет, и я никогда никого не любила и никем никогда не была любима. И это меня нисколько не заботит. Я вам заявляю, что Тесс Алкотт и любовь несовместимы.

— А Элизабет Кушман и любовь, что скажете на это?

— Глупый вопрос. Ее прах давно в земле, и вы это прекрасно знаете. Ее сердце точат черви, а не любовь.

— Сейчас я в этом не так твердо уверен, как раньше, — сказал Люк, беря ее руку в свою. Тепло его ладони растопило лед, под которым, как ей казалось, она спрятала свое сердце. — Знаете, вы очень похожи на Элизабет. Вы прекрасны, умны, у вас ловкие руки и отсюда замечательные достижения в вашем э-э-э… непростом ремесле.

В следующую секунду у бассейна возникла фигура Ходжкинса с мобильным телефоном в руке.

— Международный звонок от мистера Бэйнбриджа, мисс Алкотт, — бесстрастно произнес он.

Тесс вздрогнула и очнулась от наваждения. Она уже была готова поцеловать Люка.

— Спасибо, Ходжкинс, — поблагодарила она дворецкого на этот раз от чистого сердца. Кто бы поверил, что она будет благодарить Ходжкинса за то, что он спас ее от падения в пропасть.

Взглянув на Люка, Тесс села и с невозмутимым видом взяла трубку телефона из рук дворецкого.

— Сирил? — спросила она. — Ты же знаешь, что у меня отпуск, так почему же ты звонишь?

Мистеру Бэйнбриджу понадобилось несколько минут, чтобы изложить свою просьбу.

— Послушай, несколько месяцев назад я из-за тебя пошла на кражу со взломом. Я это сделала только ради того, чтобы ты смог свободно разгуливать в лагере Мендосы как его личный помощник, — резко проговорила Тесс. — Больше я не хочу этим заниматься.

Мистер Бэйнбридж в течение еще нескольких минут описывал трудности, с которыми ему пришлось столкнуться.

— Мое сердце кровью обливается, мне жаль тебя, — остановила его Тесс. — График работ был утвержден девять месяцев назад. Я выполнила свою часть работы, теперь ты делай свою. Думай об этом, как о соблюдении контракта. Здесь рядом со мной сидит адвокат, известный как мистер Смерть. Стоит мне его попросить, и он на тебя всех собак спустит.

— Готов заняться этим прямо сейчас, — с улыбкой заверил ее Люк.

Тесс усмехнулась, окончательно сбитая с толку его поведением, и продолжила свою отповедь:

— Перестань жаловаться и делай свою работу, Сирил. И не звони мне, пока в этом не будет реальной необходимости, договорились? — Она поморщилась и положила трубку. — Вот, пожалуйста, даже позагорать спокойно не дадут.

Люк рассмеялся. Его глубокий смех проник ей в сердце и согрел душу.

— Деловой звонок? — спросил он.

— Хм, пожалуй, — Тесс лихорадочно соображала, какой дать ответ. — Сирил Бэйнбридж завершает одно старое дело. У него возникли кое-какие проблемы со свидетелем. Сейчас Сирил ужасно злится, что у него ничего не получается. Хотел уговорить меня помочь ему. Он из Кентукки, а парни оттуда все такие болтуны, что любой из них запросто, если потребуется, сможет уговорить английскую королеву перейти в буддизм. Однако все это как-то странно, почему он позвонил мне, жаловался?.. Раньше такого не случалось.

— Это тот самый Сирил, который на прошлой неделе схватил вас за руку?

— Он самый. Отличный парень. Влюблен в свою работу.

— А вам нравится работать на МОБП? — спросил Люк, садясь рядом. Его бронзовая кожа уже высохла под солнцем.

Тесс вздрогнула от неожиданности.

— МОБП? Да, конечно. МОБП — великая команда, — ответила она. — Если бы вы знали, как интересно работать с напарником! Я многому научилась у них, и мне кажется, что я стала гораздо лучше работать, чем раньше.

— И чем же вы занимаетесь там? Воруете?

— О нет, точнее — не совсем так, — возразила она. — Я занималась тем, что возвращала, то есть выкрадывала обратно ранее украденные предметы искусства или помогала найти пропавшие, то есть осевшие в частных коллекциях. Обычно они были нужны как вещественные улики, чтобы упечь какого-нибудь проходимца за решетку.

Люк нахмурился:

— Любопытно. Наверное, это связано с большим риском.

— Да нет. Обычно я работала в команде, и мы прикрывали друг друга. Кроме того, я всегда делаю хорошо свою работу.

— Вы великолепны во всем, что вы делаете. А вам нравится то, чем вы занимаетесь?

— Ну это, по крайней мере, не дает мне заржаветь. Я же не хочу потерять навыки.

— Но вам нравится это?

Тесс вздохнула, смахивая капли воды с ноги. Он был настойчив и на редкость доброжелателен. Он даже сделал ей комплимент, назвав великолепным специалистом!

— По правде говоря, очень устаешь, в тебе накапливается раздражение. Вот когда я работала на себя, я крала прекрасные вещи: драгоценности, картины. Меня не интересовали ни акции, ни марки, ни ценные монеты. Меня тянуло к прекрасному. Теперь же вещи, которые я похищаю, не имеют никакого отношения к прекрасному, от этого интерес к работе несколько ослабевает.

— Представляю, как трудно отказаться от старого и переключиться на что-то новое, — согласился Люк. Внезапно он умолк, его глаза удивленно расширились. — Как это вам удается?

— Не понимаю, о чем это вы? — невинно поинтересовалась она. Люк рассмеялся:

— Все вы знаете! О том, как вы легко переключились с наших воинственных отношений на приятный разговор об Элизабет. Ловко же вы ушли от неприятной для вас темы!

— О Боже, — пробормотала она, — а я думала, вы не заметите. Неужели меня так легко раскусить?

— Отнюдь, и вы знаете это!

Тесс усмехнулась. Что она могла сказать? Он видел ее насквозь. И вместо того чтобы расстроиться, что он разоблачил ее, это ее обрадовало. Обрадовало, что он так ловок, хорош собой, умен… Она твердо решила, что доведет до конца свою работу. А с Люком надо установить мир, тогда и работать будет гораздо приятнее. Может быть, она не должна так отчаянно бороться со своими чувствами, может быть, именно в них ключ к успеху ее дела?

— Да, я перевела разговор на другую тему, потому что война, яростная борьба взглядов и прочая чепуха интересна только на короткое время. Сначала она захватывает вас, а потом начинает надоедать. Я вот тут подумала, может, нам следует попробовать что-нибудь другое. Установить дружеское перемирие, быть попроще друг с другом, не хотите попробовать?

— Наконец-то! — воодушевился Люк, и в его глазах засверкали изумрудные искорки.

8

И тут Люк допустил непростительную оплошность: он протянул руку и убрал у нее со лба влажную прядь волос. Когда он к ней прикоснулся, по его телу пробежала легкая дрожь, словно ему внезапно стало холодно. Люку нестерпимо захотелось поцеловать ее яркие, чувственные губы. По правде говоря, он мучился все утро, сгорая от этого желания. Прикосновение лишь послужило толчком к началу действий.

— А еще я хочу поцеловать тебя. — Люк взял ее лицо в руки.

— Нет, Люк, не… — прошептала Тесс.

— Да, — тихо сказал он.

Ее длинные ресницы задрожали, и она медленно закрыла глаза, в которых застыли и удивление, и страх, и желание. Люк наклонился и нежно коснулся губами ее губ. Со вторым поцелуем по его телу разлилось упоительное наслаждение.

Он вновь прильнул к ее мягким губам. Боже, как это восхитительно! Люк и не подозревал, что он может быть способен на столь нежное проявление чувств. Она ответила на его поцелуй и тихо охнула, затрепетав от охватившей ее страсти.

Люк притянул к себе Тесс, осыпая ее лицо жадными, нетерпеливыми поцелуями. Она изогнулась в его руках и едва слышно застонала, а затем крепко прижалась к нему.

Он почувствовал ее затвердевшие соски и, опьянев от возбуждения, заскользил руками по ее податливому телу. Люк почувствовал, как в нем разгорается острое желание. Он уже не мог ограничиваться поцелуями и ласками, ему нужно было обладать ею. Ему захотелось ее взять прямо здесь и сейчас.

Однако это острое желание подействовало на него отрезвляюще. Словно какая-то неведомая сила низвергла его с райских небес на землю. Тесс это почувствовала и тоже очнулась. Они торопливо отодвинулись друг от друга, и, тяжело переводя дыхание, Тесс проговорила:

— Все это как-то нелепо…

— Нелепо, — согласился Люк.

— Послушай, Люк, — Тесс старалась говорить рассудительно, но это у нее плохо получалось, — нам надо на этом остановиться, пока не поздно, иначе все может плохо кончиться. Мы с тобой в разных лагерях, и нас разделяет стена недоверия. Ты не веришь мне, считаешь, что я веду хитрую игру, подозреваешь в мошенничестве, а я не доверяю тебе. Зачем нам усложнять себе жизнь? Все равно ничего хорошего из этого не выйдет. Раз между нами нет ничего общего, то нам лучше держаться подальше друг от друга.

— Полностью с тобой согласен, — сказал со злой усмешкой Люк, усевшись в кресло. — Зачем все эти сладкие поцелуи, раз я не верю ни единому твоему слову? Ты очень опасная женщина.

— Вот и прекрасно! — бросила в сердцах Тесс. — А ты думаешь, что мне все это нравится? То ты меня страстно целуешь, то не менее рьяно смешиваешь с грязью, словно последнюю проходимку. И вообще, мне осточертела твоя подозрительность! Устраиваешь мне какие-то дурацкие проверки, задаешь кучу вопросов, постоянно пытаешься в чем-то уличить.

— Так оно и есть, — Люк поднялся на ноги и скрестил руки на груди. — Но мне это тоже порядком надоело. Так давай разберемся во всем прямо сейчас! Может, я действительно напрасно обижаю тебя своим подозрением?

— Интересно, как ты собираешься в этом разобраться, а?

— Расскажи мне о себе. Кто ты на самом деле?

— Я уже сто раз отвечала на этот вопрос — не знаю.

— Тогда зачем ты здесь?

Тесс, закусив губу, на секунду отвела взгляд в сторону. Затем вызывающе вскинула голову.

— Я хочу изумрудное ожерелье

Фарли. Люк рассмеялся:

— Враки! Ты хочешь меня.

— Да, черт побери! — В каком-то отчаянии воскликнула Тесс. Она обвила его шею руками, и их губы слились.

— Тесс… — простонал Люк. Он обнял ее, осыпая лицо нежными поцелуями. Одним-единственным словом он выразил чувства, переполнявшие его сердце.

— О Люк, пожалуйста… — Тесс испуганно оттолкнула его. — Давай не будем терять голову. В наших извечных и яростных словесных дуэлях мы переступили грань, Люк. Мы увлеклись. Ты должен помнить о своих строгих взглядах янки-пуританина и призвать свое благоразумие. Представляю, как разъярился бы Берт, если бы узнал, что мы себе позволяем.

— Берт? — недоуменно переспросил Люк. — Кто такой Берт?!

Тесс прикусила язык.

— Это… э-э-э… мой воспитатель, наставник, заботам которого меня перепоручили Карсвеллы в свое время.

— Да? Хм, я думал, что после Карсвеллов ты попала к Виолетте, или я ошибаюсь?

Тесс побледнела, лихорадочно придумывая ответ.

— Как ты узнал? Ладно, я расскажу об этой Виолетте. — На лице Тесс появилась гримаса отвращения.

— Если тебе неприятно вспоминать о ней, то я не настаиваю, — тихо произнес Люк.

— Да нет, отчего же — могу и рассказать. Она была посредницей — связующим звеном — между Бертом и Карсвеллами. Однажды она прикатила на черном, зловещего вида «Кадиллаке» к Карсвеллам, они о чем-то между собой потолковали, а затем она увезла меня из Майами в Чарльстон. Там, у Берта, она и оставила меня. Вот, собственно говоря, и все.

— Так это Берт — тот клиент с совершенно особым вкусом?

— Ну-у, можно и так сказать, — удивленно протянула Тесс.

Люк схватил ее за плечи и встряхнул:

— Как можно говорить об этом так спокойно? Ведь это же чудовищно!

Тесс в растерянности вытаращила на него глаза:

— Люк, я не понимаю, о чем ты говоришь? Берт не был клиентом Виолетты, он был ее сутенером. Ну, иногда, правда, привлекал ее и для другой грязной работы. А что касается его странных наклонностей и необычного вкуса, то здесь… — Тесс широко раскрыла глаза, только сейчас поняв, на что намекал ее собеседник. — Нет-нет, что ты! Берт взял меня не для удовлетворения своих сексуальных фантазий. Я потребовалась ему всего лишь для одной, очень хитроумной махинации. Он остался доволен моей работой и оставил у себя, решив сделать из меня, как он сам сказал, человека. Это Берт научил меня всем тонкостям непростого преступного ремесла. А секс? Нет, еще раз повторяю, никаких домогательств с его стороны не было. Так что в этом смысле обошлось без тяжелых психологических травм.

Люк пристально посмотрел на Тесс, а затем, повинуясь внезапному порыву, сжал ее в объятиях так, что у нее перехватило дыхание.

— Боже, — изменившимся голосом произнес он, — ты и так жила в каком-то постоянном аду, а если бы еще и это?..

— Я не говорила, что жила в аду, — проворковала Тесс, склонив голову ему на грудь.

— Это и так видно — по твоим глазам.

— Уж больно ты наблюдательный. — Она еще плотнее прижалась к нему. — Может, хватит за мной шпионить?

— Извини, у меня это происходит как-то непроизвольно. Отказаться от этого я уже не смогу, просто не получится. Я привык замечать все: и как у тебя каждый раз по-новому красиво уложены волосы, и как кокетливо свисает выбившийся непослушный локон, и как тебя охватывает трепет от моих прикосновений, и какие милые ямочки появляются у тебя на щеках, когда ты улыбаешься… Это уже вошло в привычку, стало потребностью — все подмечать.

— Странный ты какой-то.

— Неудивительно, — тяжело вздохнув, посетовал Люк. — Моя жизнь текла тихо и спокойно и была бедна сюрпризами и неожиданными событиями. Но тут внезапно и неизвестно откуда появилась ты. И надо же было такому случиться — свалилась как снег на голову! Вот тогда-то и начались мои беды. В одно мгновение я распростился с нормальной, размеренной жизнью, стал гоняться за призраками из прошлого, выслеживать неизвестно кого, наводить всякие справки и усмирять свои чувства. Тьфу, противно даже! От всего этого устаешь. Конечно, это моя работа, но я хочу вернуться в свой привычный спокойный мир. Но еще больше я хочу поцеловать тебя, почувствовать вкус твоих губ, обнять тебя… И пусть проблемы катятся ко всем чертям!

Люк нетерпеливо притянул к себе Тесс и жадно прильнул к ее раскрытым губам. Затрепетав от возбуждения, она прижалась к нему всем телом и ответила на поцелуй. Одновременно оба издали тихий стон, когда по их жилам пробежал огонь пьянящего наслаждения.

Все происходило словно в забытьи. Затуманенным сознанием Люк понимал, что Тесс тоже хочет и ищет их близости и что все это явь, а не сон. И это дурманило ему голову еще сильнее. Сейчас ему было совершенно наплевать — мошенница она или нет. Все вопросы, крутившиеся у него в голове еще несколько минут назад, куда-то разом исчезли. Сейчас было важным лишь то, что он сжимает в объятиях ее податливое тело и чувствует, как бешено стучат их сердца, как она дрожит, сгорая от желания, и отвечает на его поцелуи. В эти мгновения весь мир просто перестал для них существовать.

Наконец Люк оторвался от ее губ и набрал полную грудь воздуха, чтобы восстановить дыхание. Увидев, что Тесс тоже рада маленькой передышке, он мягко улыбнулся.

Но тут совершенно некстати ему в голову пришли мысли о Марго. Он вспомнил ее равнодушные, холодные поцелуи, ее постоянную ложь, и это подействовало безжалостно отрезвляюще — его словно окатили ледяной водой. Вернувшись с заоблачных высот на землю, Люк испуганно посмотрел на Тесс.

— Извини. — Он резко отшатнулся, не смея посмотреть ей в глаза, в которых застыла растерянность и боль. — Я вел себя как последний дурак да еще и тебя втянул в это. Ты абсолютно права — нам надо остановиться. Между нами нет ничего общего, мы совершенно разные люди, так что давай не будем забывать об этом… — Люк уставился на ее припухшие от его поцелуев губы и отвел глаза. — Не будем забывать об этом, — тихо пробормотал он еще раз.

Развернувшись, он быстрым шагом, почти бегом, направился к дому, видимо, рассчитывая обрести там душевное равновесие и привести в порядок свои мысли.

Однако в холле его остановила Джейн Кушман. Она сидела за столом, столешница которого была сделана из красного дерева, и изучала какие-то бумаги, извлеченные из кейса, лежавшего рядом на столе. Старая леди смерила его критическим взглядом и недовольно заметила:

— Я думала, мой дорогой, что ты занимаешься делом. Что это у тебя за наряд такой?

Люк смутился, покраснев до корней волос.

— Я плавал в бассейне.

— Судя по всему, не только, — холодным тоном произнесла Джейн Кушман. — У тебя такой вид, словно ты только что флиртовал с нашей милой авантюристкой.

У Люка отвисла челюсть.

— Я? Ну да, я ухаживаю за Тесс, но лишь для отвода глаз.

— Так ты все еще ее подозреваешь?

— А что прикажете мне делать? По-моему, это вполне естественно.

— Не знаю, не знаю. Похоже, ты не жалуешь людей своим доверием. Кстати, Тесс тоже отличается такой особенностью. У вас вообще много общих черт. Как и ты, она никому не доверяет и полагается только на себя.

— Ну что вы! Мы совершенно разные люди, между нами не может быть ничего общего.

— Вздор! — Джейн Кушман протестующе взмахнула рукой.

Люк поежился. Откуда у нее столько уверенности? Неужели она обо всем догадывается?

— Осторожные и недоверчивые, — продолжила Джейн Кушман, — вы оба ужасно консервативны, прячете ваши чувства под холодной маской безразличия. В свое время и тебя, и ее обстоятельства вынудили заняться тем, к чему ваша душа не лежала. Однако вы освоили в совершенстве свои профессии и добились немалых успехов каждый в своей области, конечно. Далее, работа для вас стоит на первом месте. У вас нет близких друзей, вы отказываете себе в личной жизни, потому что в прошлом уже обожглись на этом и теперь боитесь повторения печального опыта и наивно считаете — и, по-моему, это страшная глупость, — что никогда не сможете полюбить. Мне кажется, что я сказала достаточно, но если хочешь, я продолжу. — Произнеся эту обличительную тираду, Джейн Кушман с вызовом посмотрела на Люка.

Черт побери! От ее глаз ничего не скроется, подумал он, и, как всегда, она во всем права.

— Мне надо привести себя в порядок. — Люк уклонился от ответа и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Прежде наведи порядок в своей голове, — крикнула ему вдогонку Джейн Кушман.

Люку ужасно захотелось обернуться и показать ей язык или сказать какую-нибудь гадость. Ну вот, великовозрастный болван совсем впал в детство, подумал он, покачав головой. Однако Джейн Кушман вновь оказалась права. Сейчас ему действительно было необходимо в первую очередь хладнокровно все обдумать. Он чувствовал, что попал в ловушку.

Не успел Люк войти в комнату и закрыть за собой дверь, как в комнате зазвонил телефон.

— Мэнсфилд, ты всегда играешь краплеными картами, а? — начал разговор Лерой Болдуин, забыв поздороваться.

У Люка от недоброго предчувствия сжалось сердце.

— Я не понимаю, о чем ты?

— Ты что, помимо моей конторы, нанял еще ребят для проверки Тесс Алкотт?

— Кто — я? Да ты сошел с ума. С чего ты это взял?

— Сегодня утром мои люди, которые ведут наблюдение за мисс Алкотт, засекли каких-то парней, занимающихся тем же самым. Мои ребята, когда это поняли, очень сильно переполошились. Им бы хотелось самим разобраться с этим делом, нам конкуренты ни к чему. Но мои ребята нервничают еще и потому, что не знают, какая цель перед ними стоит. Просто тупо наблюдать за Тесс Алкотт? Ты хоть сам знаешь, зачем ты попросил установить за ней наблюдение?

— Нет.

— Вот это здорово — такой ответ мне нравится! Может, ты подозреваешь, что мисс Алкотт — вторая Марго Холловей?

— Не знаю. — Люк нахмурился. — Откуда они появились, эти другие ребята? Кто они такие?

— Хотя мои люди — специалисты своего дела, им удалось засечь этих парней только сегодня. Дело в том, что чужаки работают слишком уж непрофессионально: они не пользуются обычным оборудованием для слежки, они не ставят «жучки», не ведут съемок скрытой видеокамерой. У них только бинокли для внешнего наблюдения, и следят они именно за Тесс Алкотт. Ошибка исключена. Все это мне очень и очень не нравится. Похоже, что-то затевается, но что — я не знаю. Как бы нам не попасть впросак!

Люк нервно забарабанил длинными пальцами по столу.

— Ты можешь приставить к чужакам своих людей?

— За ними уже наблюдают. Как только я узнаю, кто они такие, сразу же дам тебе знать.

— Черт, голова идет кругом, — выругался Люк.

— Он еще возмущается! А каково мне — ты подумал? — возмутился Лерой.

Все это время Люк не решался задать один вопрос. Ему казалось, что он поступит подло, если не прекратит копаться в прошлом Тесс после всего того, что между ними произошло. Наконец, кое-как успокоив свою совесть тем, что долг превыше личных симпатий, Люк собрался с духом и спросил:

— Послушай, Лерой, в связи с этим делом тебе случайно не встречалось такое имя — Берт? Он может быть как-то связан с Тесс Алкотт, не припоминаешь?

— Нет, точно — нет.

— Попробуй что-нибудь разузнать о нем, хорошо?

— Договорились.

Простившись с Лероем, Люк повесил трубку.

Он чувствовал себя виноватым перед Тесс. Вот мерзавец — сам целует ее, мечтает о ней, о ее теле и продолжает во всем подозревать! Просто подлец!

Вздохнув, он поднялся и пошел в ванную. Там он включил душ и встал под горячие, упругие струи воды. Но вода не принесла ему душевного облегчения, не смыла с него чувства вины. Он вспомнил, что ему говорила Джейн Кушман в холле. Да, их судьбы определенно схожи. Они оба не были хозяевами своей жизни, их заставили заниматься тем, что им не по душе. Он, как и Тесс, чувствовал себя одиноким в этом мире. Они были родственными душами, а он предавал ее.

Тесс проводила растерянным взглядом Люка. Вот он поднялся по ступеням, открыл дверь и скрылся в доме. Дурацкая ситуация! Напоминает известную историю доктора Джекила и мистера Хайда. Сначала он страстно целует ее, а в следующую секунду безжалостно отталкивает. Похоже, Люк сам не знает, чего хочет. Наверное, в его душе такая же сумятица, как и у нее, хотя — кто знает? Но как на это ни посмотри, он на редкость жестокий и безжалостный тип. Взял и бросил ее одну, словно между ними ничего не было. Надо быть бесчувственным бревном, чтобы так поступить. Или он специально устроил этот спектакль? Заигрывает с ней, делает вид, что она ему нравится, а на самом деле готовит ей ловушку. Да, скорее всего так оно и есть, подумала Тесс, или я все-таки ошибаюсь? Ну что же, скоро она получит ответы на свои вопросы. Она отругала себя за то, что только сейчас удосужилась заняться тщательным изучением биографии Люка.

Тесс подождала, пока все уехали из дома по своим делам, и только после этого спустилась в гараж. Джейн Кушман разрешила ей брать любую машину из стоявших в гараже. Сегодня Тесс выбрала «Мерседес» с открытым верхом. Сев в машину, она завела мотор и двинулась к центру города. Часом позже Тесс припарковала машину на подземной стоянке десятиэтажного здания, выстроенного еще в начале века и недавно отреставрированного. Она поднялась на лифте на последний этаж и, ступая по мягкому ковровому покрытию, полностью поглощавшему звуки шагов, направилась в глубь холла. Подойдя к дверям своей квартиры, она порылась в сумочке и достала ключи. Тесс облегченно вздохнула, когда очутилась в родных стенах.

— Эй, я уже дома! — крикнула она, предупреждая кого-то о своем приходе.

В дверях кухни показалась высокая, сероглазая брюнетка. Ее густые, длинные волосы были аккуратно уложены. Свободный сиреневый свитер и в тон ему широкие, сужающиеся у щиколоток брюки несколько скрадывали ее рост. При виде Тесс она радостно улыбнулась.

— Привет, как продвигается работа? — У нее был мягкий, напевный ирландский акцент. Тесс недовольно поморщилась.

— Так себе. А как у тебя дела, Глэдис?

Теперь поморщилась Глэдис:

— Боже, как я не люблю это имя! Постоянно забываю, что теперь я Глэдис. А ты тоже хороша — знаешь, что оно мне не нравится, но все равно зовешь меня так. Садистка, что тут еще скажешь! Терплю только потому, что мне нравится работать с тобой.

Тесс усмехнулась:

— Ради любимой работы можно еще и не такое вытерпеть.

— За тобой был «хвост»?

— А как же! Берт приставил ко мне своих ищеек, которым строго-настрого приказал следить за каждым моим шагом и днем, и ночью. Но я даже не пыталась от них отвязаться, поскольку хочу, чтобы ему донесли, что я побывала дома без его ведома. У меня есть кое-какие идеи.

— А зачем ты приехала сюда?

— Мне надо поглубже покопаться в прошлом одного человека по прозвищу Мистер Смерть.

— Это ты о Люке Мэнсфилде? Но зачем?

На губах Тесс заиграла зловещая улыбка:

— Он встал у меня на пути и здорово мешает моей работе. Хочу понять, почему он никак не успокоится. Я посижу за компьютером. Если ты мне понадобишься, я тебя позову. Хорошо?

— Отлично, — зевнув, ответила Глэдис. Она устроилась на диване, явно намереваясь вздремнуть. — Позовешь, если что.

— Спасибо, — с усмешкой сказала Тесс, направляясь в свой кабинет. — Кстати, недавно мне звонил Сирил.

— Мне тоже. Ругался, сказал, что все порядком уже осточертело ему. Говорит, ему не нравится Южная Америка, климат, местная кухня, его тошнит от Мендосы — короче, ничего не нравится.

— Ах, бедняжка!

— И еще сказал, что он там крутится как белка в колесе, а некоторые — это он на тебя намекал — бездельничают и живут себе припеваючи в роскошных особняках.

— Положим, ты тоже здесь не перетрудилась.

— Ага, но он-то об этом не знает, а мы ничего ему и не скажем.

— Хорошо. Ты нашла Фила Ларкина?

— Нашла и уже взяла. Полночи за ним гонялась. Только в три утра накрыла его. Пришлось заночевать у тебя.

— Прекрасно. Осталось найти еще двоих.

— Эй, и это все? — возмутилась Глэдис. — А где твое «спасибо»? Или хотя бы — «молодец, отлично поработала», а?

Тесс высунула голову из дверей кабинета.

— А простого удовлетворения от хорошо выполненной работы тебе мало?

Глэдис кинула в Тесс подушку, метя в голову, но опоздала на полсекунды — Тесс со смехом успела укрыться за дверью.

Комната, в которой она уединилась, напоминала скорее джунгли, чем рабочий кабинет. Повсюду — на подоконниках, на полу, на стенах — были горшки со всевозможными цветами. Среди этого царства зелени стоял небольшой стол с компьютером. Включив его, Тесс принялась безжалостно взламывать защитные системы, забираясь в чужие программы, чтобы найти ответы на интересовавшие ее вопросы. Сегодня она должна узнать о Люке Мэнсфилде всю подноготную, иначе он так и будет путаться у нее под ногами, а она не сможет нейтрализовать его. Но была и другая причина, по которой Тесс решила покопаться в его прошлом. Она до сих пор не могла понять, что он за человек и почему он, состоящий, казалось бы, из одних противоречий, нравится ей. Почему она постоянно думает о нем, вспоминает его прикосновения, его голос? Она думала, что грязный развратник Денни Фуше, который лапал ее своими потными руками, навсегда убил в ней интерес к мужчинам. Видимо, она ошибалась.

Тесс бросило в дрожь. Чертов старый козел Денни! Образ Фуше преследовал ее как кошмарный, неотвязный призрак. До сих пор она помнит, как Берт приказал ей, шестнадцатилетней девушке, надеть школьную форму, из которой она давно уже выросла. Когда Тесс с трудом натянула на себя тесное и короткое платьице, она стала походить на ученицу младших классов. Именно таких маленьких девочек предпочитал для утоления своей похоти Денни Фуше. Тесс с содроганием вспомнила его прерывистое, хрипящее дыхание, его грубые руки, сдирающие с нее одежду, и свой безумный, отчаянный крик. Берт же в это время проник в библиотеку Фуше и рылся в его бумагах. Он искал какой-то важный документ, с помощью которого собирался шантажировать Фуше.

Тесс передернуло. Наконец, с большим трудом избавившись от неприятных воспоминаний, она ушла с головой в работу.

Тесс потратила целый час на поиски нужной информации, дерзко взламывая программы, которые могли бы содержать конфиденциальные сведения о Мэнсфилде. В обнаруженных ею малочисленных файлах не было практически ничего нового, чего бы она не знала раньше. Вся информация о Люке Мэнсфилде сводилась к описанию красивой жизни, которую он вел: выходы в свет, связи на высоком уровне, успешная карьера и большие деньги. Тесс отчаялась и хотела уже выключить компьютер, как наткнулась на одну давнишнюю газетную статью.

В ней шла речь о Люке Мэнсфилде и Дженнифер Эйр. Когда Тесс сложила воедино все, что она слышала и читала в газетах или журналах об этой особе, у нее из груди непроизвольно вырвался возглас:

— Ну и стерва!

Люк и Дженнифер учились вместе на одном факультете, изучая право. Он влюбился в красавицу Дженнифер, и вскоре они объявили о помолвке. В то время ему было двадцать три года.

Тесс отсканировала газетную статью и, увеличив фотографию, с жадным любопытством принялась изучать полученное изображение. Да, Люк сильно изменился, подумала Тесс, глядя на снимок. В то время у него еще не было твердых, жестких складок по бокам губ и высокомерного, циничного взгляда. Двенадцать лет назад он выглядел так, как и положено выглядеть не обремененному житейскими проблемами молодому человеку, у которого есть все, чтобы бурно радоваться жизни, — и ум, и здоровье, и деньги, и любовь.

Дженнифер Эйр, стоящую рядом с ним, без всякого преувеличения можно было назвать красавицей. Однако даже ее ослепительная улыбка, явно притворная, подумала Тесс, обращенная к Люку, не могла скрыть холодного блеска в ее глазах.

В те годы Люк был опьянен любовью и не замечал, что Дженнифер его просто использует. Сам он абсолютно не интересовал бессердечную красавицу, ей были нужны его имя, деньги и семейные связи. Дженнифер рвалась в высшее общество. Окрутив Люка и получив таким образом поддержку Мэнсфилдов, она могла стремительно взлететь вверх по социальной лестнице и сделать головокружительную карьеру. Но в чем-то она просчиталась, а может, недооценила Люка, но каким-то образом он раскусил ее и понял, что она просто морочит ему голову. Тесс пробежала пальцами по клавиатуре. Вот, нашла! В тот год незадолго до Рождества Люк почему-то бросил университет. Не дождавшись каникул, он поспешно уехал в Канаду. Вернулся он на факультет в конце семестра, когда узнал, что Дженнифер перебралась в Стэнфорд. Насколько знала Тесс, они больше не виделись.

Она откинулась на спинку кресла и задумалась, глядя на экран. Тесс по себе знала, каково обнаружить, что тебя обманывает близкий человек, да еще когда ты молод и всему веришь. Да, Дженнифер обошлась с ним безжалостно. Тесс представила себе, какую боль испытал Люк, когда увидел, что любимая им Дженнифер откровенно играет им, используя лишь как ступеньку в своей карьере. Только тогда, наверное, он впервые понял, что жизнь — суровая штука. Люк получил жестокий урок, хотя и не заслужил его. Никогда он никого не обманывал и со всеми был честен и прямодушен, никому не переходил дороги и не занимался интригами и кознями. Но почему-то в жизни так устроено, что обязательно найдется кто-то, кто проедет по тебе танком и растопчет твои лучшие чувства.

Пробегая глазами разделы светской хроники за последующие годы, Тесс не обнаружила ни одной фотографии, на которой бы Люк улыбался. Видимо, урок, преподанный Дженнифер Эйр, не прошел даром. Его сердце ожесточилось, и в глазах появилось то насмешливое, презрительное выражение, которое так не нравилось Тесс. Если верить газетам, то после разрыва с Дженнифер Люк целый год остерегался новых знакомств. Но когда его «траур» закончился, он довольно часто стал появляться в обществе, причем каждый раз с новой спутницей. Он менял женщин, как перчатки, и не делал из этого тайны. Репортеры ликовали. Еще бы, ведь личная жизнь плейбоя — так везде называли Люка — была прекрасным материалом для сплетен. Тесс усмехнулась. Она не сомневалась, что Люк, наученный горьким опытом, избегал длительных связей с женщинами только потому, что боялся вновь оказаться в сетях какой-нибудь коварной обольстительницы.

Однако спустя три года, будучи уже известным адвокатом, Люк сделал исключение для Эллен Монро. Их роман длился несколько месяцев. Насколько поняла Тесс из газетных статей, Эллен первая проявила инициативу. Эта настырная девица, набравшись смелости, а может — наглости, начала буквально преследовать Люка. Надо отдать ей должное, она за короткое время ловко разобралась со своими конкурентками, и те, признав свое поражение, перестали крутиться вокруг Люка. Поначалу такое напористое ухаживание лишь забавляло его, а потом стало нравиться.

Тесс вывела на экран фотографию — Люк и Эллен на благотворительном костюмированном балу в канун Дня Всех Святых — и ахнула. Он изображал Оберона, а она — Титанию. Надо сказать, что король эльфов в версии Люка выглядел чрезвычайно сексуально. Собственно, костюма как такового на нем не было, а была лишь набедренная повязка в виде листочков. Эллен тоже не отличалась особой стыдливостью и с удовольствием демонстрировала окружающим свое практически обнаженное тело. На голову она водрузила маленький венок из цветов, символизирующий корону. Скандальные наряды, явно рассчитанные на эпатаж публики, действительно шокировали гостей.

В другой раз они попали в объектив камеры на вечеринке, устроенной в Рокфеллеровском центре по случаю Дня благодарения. Следующая фотография была сделана вездесущими репортерами на рождественском приеме, организованном Мэнсфилдами.

Эллен в полупрозрачном костюме лесной феи выглядела очаровательно. Она и Люк смотрели друг на друга с притворным обожанием, рассчитанным на публику. Хотя на лице Люка застыла улыбка, его глаза оставались холодными. Тесс не нашла в них и следа той радостной беспечности и того щенячьего восторга, с какими он смотрел на Дженнифер Эйр четыре года назад. «Вот и прекрасно, мисс Монро, он вам не доверяет», — злорадно подумала Тесс.

Она быстро просмотрела оставшиеся файлы и обнаружила еще одну фотографию. На рождественские каникулы Люк и Эллен отправились в горы покататься на лыжах. Они улыбались, глядя в объектив. Люк обнимал ее за плечи, а она вся сияла от удовольствия. Тесс ехидно заметила, что в пуховом лыжном костюме Эллен похожа на толстого, самодовольного кролика. Тесс вновь прошлась по всем газетным статьям, но других фотографий Эллен не нашла. На следующем снимке спутницей Люка была эффектная блондинка. Тесс слышала, что о ней отзывались как о весьма и весьма посредственном дизайнере женской одежды. Они обедали в каком-то ресторане в Нью-Йорке. Но что же случилось с Эллен? Почему они так внезапно расстались?

Тесс продолжила читать светскую хронику тех лет. Она присвистнула от удивления, когда наткнулась на статью одного нью-йоркского корреспондента. В газете сообщалось, что Мэнсфилды обанкротились, в одночасье потеряв все свое многомиллионное состояние. Так вот почему Эллен от него сбежала, подумала Тесс, заподозрив, что этот слух запустил сам Люк. Известие о крахе Мэнсфилдов настигло Люка и Эллен, когда они поехали в горы. В заметке говорилось, что из номера, который они занимали, доносились истеричные вопли Эллен, желающей знать, почему случилось это несчастье. Она визжала, видя, что Люк бездействует, словно ему нет дела до потери десятков миллионов долларов, в то время как их совместный годовой доход всего лишь сто восемьдесят тысяч. Не добившись ничего своими криками, Эллен собрала чемодан и тем же вечером улетела в Нью-Йорк. Люк же остался в отеле еще на уик-энд и славно провел там время.

— Ловко! — восхищенно воскликнула Тесс, откинувшись на спинку кресла. — Поздравляю, мистер Мэнсфилд, вам удалось раскусить коварную Эллен. Но мне кажется, что вам было неприятно узнать правду. — Тесс нахмурилась. — Наверное, вы даже страдали.

После Дженнифер Люк не верил женщинам. С Эллен ему тоже не повезло, поскольку этой особе прежде всего были нужны его миллионы и его связи. Словно злой рок преследовал Люка — все женщины, с которыми его связывала судьба, оказывались обманщицами.

— Я не нарушу традицию, мистер Мэнсфилд, — тихо произнесла Тесс. — И тоже обману вас.

Она недовольно скривила губы, вспомнив, с каким равнодушием Люк рассказывал о своих неудачных романах. К этому, сказал он, начинаешь даже привыкать. По натуре Люк был добрым человеком и не заслужил такого несправедливого отношения к себе. Тесс, как и он, не доверяла людям. Может быть, именно из-за того, что они во многом были похожи, их влекло друг к другу.

Тесс вот уже второй час читала статьи о головокружительной карьере Люка. О его личной жизни говорилось мало. Репортеры потеряли интерес к его особе, поскольку он ограничивался мимолетными и тайными связями с женщинами. Внезапно Тесс наткнулась на заметку о Марго Холловей. Марго обвинялась в том, что помогла отцу отправиться на тот свет, устроив короткое замыкание в электроцепи. Ее отец был богат и, по словам свидетелей, отличался крутым нравом и нередко припугивал Марго тем, что лишит ее наследства. Наняв охранное агентство «Болдуин Секьюрити», Люк собрал необходимую информацию и добился оправдания Марго. Внезапно компьютер ожил, издав звуковой сигнал, оповещающий о том, что в системе есть еще файлы, содержащие сведения о Марго. Она быстро пробежала пальцами по клавиатуре и нашла еще одну статью о Марго Холловей.

— Силы небесные! — Ее глаза летали по строкам.

Через восемь месяцев после вынесения оправдательного приговора Марго была арестована по обвинению в преднамеренном убийстве сводного брата и сводной сестры, которые погибли в результате подстроенной автомобильной катастрофы.

Дрожа от нетерпения, Тесс читала подробности нашумевшего преступления. Люк Мэнс-филд упоминался в статье мельком, лишь как адвокат Марго по первому делу. Но чутье подсказывало ей — что-то тут не так. Наконец она дошла до заметки, освещающей события второго дня судебных слушаний, озаглавленной «Болдуин Секьюрити» дает показания как сторона обвинения".

Невероятно, Лерой Болдуин вновь вел расследование дела Марго Холловей! Однако Тесс, не поверив в случайность такого совпадения, решила проникнуть в компьютерную сеть самого детективного агентства.

Она битый час пыталась подобрать ключ к сети Лероя, но так и не смогла. Система была надежно защищена. Тесс, не получив доступа к файлам Лероя, страшно разозлилась.

— Черт! — Она треснула ладонью по столу, а затем, погрозив кулаком монитору, сказала:

— Ну давай же, давай, а не то сдам тебя в утиль! — Но угроза не произвела желаемого эффекта. — Глэдис, помоги мне! — взмолилась она.

— Ну и?.. — В дверях появилась Глэдис.

— Как ты говоришь! — улыбнулась Тесс. — Можно подумать, что росла на улице.

— Это я беру пример с вас — американцев, — усмехнулась Глэдис, подойдя к столу. — Что случилось?

— Ты можешь войти в компьютерную сеть Болдуина?

— Детектива-то? Да раз плюнуть. — Глэдис слегка подтолкнула локтем Тесс, прогоняя ее с кресла.

— Меня интересует информация, которая у них есть по делу Марго Холловей. Однажды Люк ее защищал на суде, — сказала Тесс.

— Так, посмотрим. Ну вот, прошу.

Уже смеркалось, когда Тесс закончила работать и выключила компьютер. Она чувствовала себя отвратительно, словно ее окатили грязью. Сейчас ее не удивляло, что Люк с самого начала не доверял ей. Еще бы! После таких «учительниц», какими были Дженнифер, Эллен и Марго, поневоле начнешь всех подозревать и видеть повсюду лишь одних врагов.

Тесс поняла, какая кошмарная жизнь теперь предстоит ей. Отныне она каждую секунду будет помнить о том, кто она и зачем приехала в дом Джейн Кушман. Ее будет мучить совесть, и самое ужасное то, что она не сможет ее успокоить. Тесс продолжит свой обман, понимая, что поступает подло, и от этого ей будет еще хуже, но сказать правду, признаться Люку в своих намерениях она не могла.

«Ну и как ты думаешь выпутываться?» — задалась нелегким вопросом Тесс.

Теперь, когда она узнала о Люке много нового и поняла, что жизнь обошлась с ним круто, она казалась себе чудовищем. Тесс ощущала все большую симпатию к Люку, а ее обман и вранье представлялись ей коварным предательством. У нее даже появилась малодушная мысль бросить эту работу и махнуть на все рукой.

— Нашла, что искала? — Глэдис оторвалась от бумаг, лежащих на столе перед ней, и посмотрела на Тесс, появившуюся в дверях гостиной.

— Да.

— Похоже, ты не в восторге.

— Мягко сказано. Этот парень — бомба замедленного действия. У меня дурное предчувствие, что все это плохо кончится.

— Да, твоя работа не сахар, но никто и не обещал тебе, что все будет легко и просто. Ладно, лучше подскажи мне, как поступить. Я сегодня вечером собираюсь брать Кинкайда.

— В одиночку? Ты с ума сошла!

Глэдис усмехнулась:

— Ничего, с Божьей помощью справлюсь. Кроме того, я прошла подготовку у классных специалистов.

Весь следующий час Тесс уточняла детали, разбирая по косточкам план Глэдис. По правде говоря, Тесс была согласна провести за разговорами всю ночь, лишь бы оттянуть момент возвращения в особняк Кушманов. Ей становилось тоскливо на душе от одной мысли, что придется встретиться с Джейн и Люком. Однако раз Глэдис может собраться и сосредоточиться на работе, то и она не должна раскисать. Работа — прежде всего.

Тесс села в машину и помчалась прочь из пыльного, душного Нью-Йорка в сторону пригорода. Она с удовольствием вдыхала свежий воздух, подставляя лицо встречному ветру. Ее прическа превратилась в бесформенную копну волос.

Тесс вернулась домой первой. Джейн и Люк все еще отсутствовали. Она обрадовалась этой маленькой отсрочке — можно немного поплавать в бассейне и снять накопившееся за день напряжение. Тесс быстро натянула купальник и нырнула в воду. Вода обожгла холодом ее тело, но облегчения не принесла.

Тесс весь день находилась под впечатлением того, что узнала о Люке, и чувствовала себя виноватой. К этому чувству примешивался еще и жгучий стыд. Она использует его, преследуя сбои личные цели. Чем она лучше остальных женщин, которые были в его жизни? Она, как и они, добивается своего, не считаясь с его чувствами, надеждами и желаниями. Она даже хуже их, поскольку виновата вдвойне: злоупотребляет гостеприимством Джейн Кушман и обманывает Люка.

Тесс плавала в бассейне до полного изнеможения, пока ее мышцы не налились тяжестью, но физическая усталость не принесла желаемого душевного облегчения. Ей определенно не нравилась та роль, которую она играла. По ее вине двое достойных людей оказались втянутыми в грязную авантюру. Какой же мерзавкой она будет выглядеть в глазах Люка и Джейн Кушман, когда все закончится! Тесс попыталась успокоить свою совесть мыслью о том, что и ее часто обманывали и использовали в своих целях. Но те люди были отъявленными негодяями и преступниками. Неужели и она так ожесточилась, что готова нанести травму двум ни в чем не повинным людям? Да, ее сердце очерствело, и она поступает вероломно, но как бы она ни сожалела, как бы ей ни было тяжело, Тесс знала, что доведет задуманное до конца. Слишком многое зависело от успешного выполнения этой работы, чтобы сейчас проявлять неуместную сентиментальность.

Этим вечером Тесс сидела за столом, уткнувшись глазами в тарелку, боясь поднять глаза на Люка. Ей казалось, что прошла вечность с того момента, как он поцеловал ее утром. За это время действительно многое изменилось. Теперь, когда она узнала, как подло его обманывали, он предстал перед ней в новом свете. С горечью она заметила, что Люк, словно прочитав ее мысли, замкнулся в себе. За ужином он ни разу не посмотрел в ее сторону, не бросил даже мимолетного взгляда, и это болью отозвалось в ее сердце. Обычно он был более внимательным. Да что там! Он просто не сводил с нее глаз, и Тесс нравилось ощущать на себе его завороженный взгляд. Сейчас же он сидел за столом полностью отрешенный, погрузившись в свои мысли. Тесс не хватало его внимания, и ей было обидно, что Люк не замечает ее, словно потерял к ней всякий интерес.

Тесс надеялась, что в уик-энд все будет по-другому, но и в субботу, и в воскресенье Люк по утрам уезжал в свой офис. Он возвращался лишь поздно вечером и сразу же уходил к себе в комнату, явно избегая ее общества и разговоров, ссылаясь на усталость.

В понедельник утром за завтраком Джейн Кушман обратилась к Тесс:

— Тесс, дорогая моя, мне бы хотелось, чтобы сегодня ты показалась моему врачу. Если не возражаешь, конечно.

Тесс медленно опустила ложку, которую она уже поднесла к губам, и удивленно посмотрела на Джейн Кушман.

— Да я вроде бы не жалуюсь на здоровье. Я что, плохо выгляжу?

— Да нет же — ты выглядишь просто чудесно. Я бы даже сказала, что в последнее время ты стала просто неотразимой.

Сердце замерло у Тесс в груди. Напустив на себя беспечный вид, она небрежно пожала плечами:

— Пожалуйста. Правда, надеюсь, это не поход к гинекологу? Терпеть не могу всех этих ужасных кресел.

— Нет-нет, — улыбнулась Джейн Кушман. — Речь идет об обычном посещении врача.

Тесс вспомнила, что плохо спала этой ночью, поскольку ее мучил какой-то навязчивый кошмар. К столу она вышла полусонная, теперь же от сна не осталось и следа, словно ее окатили ледяной водой. Видимо, непросто так ее душил кошмар, подумала Тесс, он был своего рода предвестием грядущих неприятностей. Но, проснувшись утром, она безмятежно отмахнулась от всяких предчувствий и постаралась не вспоминать о плохом сне.

Однако не сон был виноват в том, что Джейн решила сегодня устроить ей еще одно испытание. Просто пришло время сполна заплатить по счетам за лицемерие и вероломство, за эгоизм и за те сладостные поцелуи, которыми она обменивалась с Люком.

Пусть это станет наказанием за ее коварную ложь и двойную игру.

Нужно быть наивной дурочкой, чтобы надеяться на то, что обман не раскроется и останется безнаказанным, ругала себя Тесс.

Джейн Кушман устроила ей славную западню. Тесс даже не представляла, что ее ждет, а неизвестности она боялась больше всего на свете.

9

— Люк, дорогой, — воскликнула Джейн Кушман, когда услышала в трубке его голос, — у меня прекрасные новости — Тесс прошла медицинский осмотр у моего врача. Представляешь, у нее есть шрам от аппендицита. Такой же был и у Элизабет. Врач приблизительно определил время, когда Тесс удалили аппендицит, и все совпадает.

Люк поморщился и раздраженно ответил:

— Джейн, честное слово, вы меня удивляете. Удаление аппендицита — очень распространенная операция. Их делают и во взрослом, и в детском возрасте. У многих людей есть такие шрамы. У меня он тоже есть. Нет, это еще ничего не доказывает.

— Дорогой мой, ты страдаешь маниакальной подозрительностью.

Люк одной рукой ослабил узел галстука.

— Тесс уже знает об этом?

Джейн Кушман радостно рассмеялась:

— Да. Для нее это тоже стало неожиданностью. Первый раз я видела, чтобы она так растерялась. Кроме того, у нее есть еще один глубокий шрам на голове. Доктор Вестон предполагает, что травма головы могла стать причиной амнезии. Так что Тесс ничего не выдумала — она действительно страдает потерей памяти.

Люк растерялся и не сразу сообразил, что ответить. Он не думал, что Тесс вообще согласится пойти к врачу.

— Однако еще очень многое остается неясным, — задумчиво произнес он. — У меня есть вопросы, на которые пока нет ответов.

— Однако сейчас мы знаем о Тесс гораздо больше, чем раньше, — перебила его Джейн.

— Но тем не менее я бы не советовал особо доверять ей, — Люк продолжал настаивать на своем. — Во всяком случае пока, — добавил он.

— Знаешь, иногда твой скептицизм и твои советы меня просто раздражают, — возмутилась Джейн Кушман. — Я не хуже твоего знаю, что мне делать. Мог бы и сам догадаться, что я не собираюсь сразу же раскрывать перед Тесс все карты. Сейчас важно не ошибиться, чтобы потом не раскаиваться. Кое-какие факты нам уже известны, но этого мало. Добудь мне неопровержимые доказательства, подтверждающие, что Тесс или самозванка, или Элизабет, — вот тогда и поговорим. Когда этот бездельник Болдуин начнет наконец работать и сообщит что-нибудь, а? У меня еще есть новости, но раз ты такой упрямый, я тебе ничего больше не скажу. Все.

Люк положил трубку и уставился невидящим взглядом в окно, из которого открывался вид на деловую часть города.

Итак, Тесс прошла еще одно испытание. Кто же она на самом деле: настоящая Элизабет или ловкая и талантливая аферистка? Уже в который раз Люк спрашивал себя об этом, перебирая в уме все известные факты, но так и не мог решить. Всегда находились веские доводы в пользу того, что Тесс могла быть Элизабет, так и доказательства совершенно обратного. Люк пребывал в отчаянии и растерянности, он был не в состоянии решить, верить Тесс или нет, а времени на раздумья оставалось мало.

На самом деле ему совсем не хотелось что-либо решать. Он считал, что до появления Тесс он вел спокойную, размеренную жизнь и был вполне счастлив. Теперь же все изменилось, и во всем виновата его работа, будь она неладна! Если бы не его обязательства перед Джейн Кушман, то сейчас он бы не ломал голову над всякими дурацкими загадками и жил себе спокойно, не подозревая, что на свете существует какая-то там Тесс Алкотт, и его бы не терзали сомнения.

У него вдруг кольнуло сердце. Ты же кривишь душой, Мэнсфилд, — она тебе нравится. И надо в этом признаться по крайней мере самому себе.

Для него это было полной неожиданностью, поскольку последние годы его сердце молчало. И вот только сейчас вдруг заявило о себе и нарушило его покой, внеся смятение и в его жизнь, и в его душу. Да, ему нравится Тесс, очень нравится. Но почему, что такого особенного в этой женщине? Ее ум и рассудительность или характер? А как она страстно целовала его! Ему нравилось в ней буквально все, но ее поцелуи… Нет, их он никогда не забудет. И Люк в сотый раз обозвал себя дураком за то, что в пятницу утром струсил и позорно бежал от Тесс, оставив ее одну у бассейна. Более того, как мальчишка прятался от нее и в субботу, и в воскресенье. Но случись в эти дни остаться им наедине, что бы произошло? Воображение Люка быстро нарисовало заманчивую картину: их глаза встречаются, он приближается, обнимает ее и, подняв на руки, осыпает поцелуями. А потом… потом разум умолкает, давая волю чувствам, и он, махнув рукой на последствия, отдается во власть желания.

Нашел о чем думать! Нет, определенно он ведет себя, как последний болван! Тебе что, было мало Марго, которая нагло обманывала тебя? Вдруг Тесс сыграет с тобой такую же злую шутку? Остановись, приказал себе Люк, иначе будешь локти кусать, да поздно. А может, уже поздно?

Если раньше он просто не обращал внимания на некоторые факты и совпадения, то теперь, после того как врач обнаружил у Тесс шрам от аппендицита, ему все больше и больше хотелось отмести прочь все сомнения, которые столько времени мучили его.

Но радоваться рано, решил Люк. Его вновь раздирали противоречивые чувства. Подчиняясь голосу разума и еще раз хорошенько все обдумав, он решил остановиться пока на том, что Тесс очень ловко все подстроила. А шрам — это лишь случайное совпадение. Такие операции действительно не редкость. Теперь надо немного подождать, пока она не начнет действовать. Если Тесс аферистка, то она не станет тянуть время и потребует то, что ей причитается как законной наследнице.

Нет, никакая она не Элизабет, Элизабет уже нет в живых, убеждал себя Люк. Чудеса случаются только в сказках. Но где-то в глубине души ему хотелось верить, что и в жизни чудеса могут произойти. И кроме того, так ли уж важно, кто такая Тесс Алкотт? Держа ее в своих объятиях и ощущая тепло ее тела, он чувствовал, как бьется сердце у нее в груди, и в эти мгновения ему казалось, что правда, если она и существует на свете, то вот она — в их страстных объятиях, поцелуях и желании, которое, как вино, пьянит и дурманит сознание, и в такие мгновенья все подозрения забывались или становились далекими и мелочными.

Люк в отчаянии застонал. Господи, почему он видит в ней только сильную, гордую и привлекательную женщину, а не воровку и мошенницу? Куда делись его осторожность и подозрительность, с которыми он так долго жил, что у него уже вошло в привычку никому не доверять, где они? Что, мир стад другим или он сам изменился?

Все эти годы он твердил, обманывая самого себя, что любви не существует, что она лишь красивая сказка, призрачные грезы и заблуждение, свойственное молодости. И какое-то время ему действительно удавалось верить в это. Но оказалось, что сердце мгновенно проснулось, едва в его истосковавшейся душе зародилось настоящее чувство.

Сейчас он благодарил судьбу за то, что повстречал Тесс Алкотт.

Впервые за долгие годы Люк вновь почувствовал, как его переполняют щемящий душу восторг и ликующее счастье. Он с удивлением обнаружил, что его абсолютно не занимает вопрос, кто такая Тесс Алкотт на самом деле.

— Боже, и это я? — выдохнул он. Но в этих словах не было отчаяния, в них звучали изумление и радость.

Люк устал от собственной подозрительности, устал бояться, что его в очередной раз обведут вокруг пальца и он станет жертвой собственной доверчивости. Тесс избавила его от страхов, и он, внезапно почувствовав себя свободным, радовался всему, как человек, только что открывший для себя новый мир. Его сердце волновалось и замирало при мысли о Тесс и от того, что наконец-то он сможет избавиться от узды скучной размеренной жизни, в которой царят условности и где чувства насквозь фальшивы. Ему хотелось настоящей жизни, полной захватывающей неопределенности, неизведанных тайн и нежданных радостей.

Теперь он сможет дать волю своим мечтам и чувствам, которые он все время укрощал и сдерживал с тех пор, как однажды случайно услышал разговор Дженнифер с подругой. Его невеста, захлебываясь от восторга, красочно расписывала, как она ловко манипулирует своим женихом, а он — наивный дурачок! — ничего не подозревает. Поделилась она с подругой и своими секретами, как собирается вить из Люка веревки и как будет распоряжаться его деньгами после свадьбы. От услышанного у Люка надолго пропало всякое желание мечтать и строить какие-либо планы на будущее.

Но сейчас ему остро захотелось изменить свою жизнь, растопить лед, так надолго сковавший его душу, избавиться от мрачного чувства одиночества.

Как раз перед звонком Джейн Кушман он занимался тем, о чем мечтал долгие годы. Она позвонила в тот момент, когда Люк просматривал газетные объявления в поисках подходящего помещения для офиса, который он хотел открыть где-нибудь в Бруклине. Он уже давно вынашивал мечту открыть свое дело в этом огромном районе, где живет так много малообеспеченных людей, которые нуждаются в квалифицированных юридических услугах.

Люк не мог долго скрывать втайне свою мечту. Однажды он рассказал родителям о том, что собирается сделать. Те приняли его затею весьма холодно, если не сказать — в штыки. Как-то раз он заговорил об этом с Дженнифер, и та пришла в ужас и запаниковала. Но и это его ничему не научило. Позже он делился своими планами и с Эллен, и с Марго. Первая его подняла на смех, а второй было абсолютно наплевать на его идеи и планы.

С тех пор он никого не посвящал в свои планы, но мечту сохранил. Люк и сам не знал, почему именно сейчас он решил воплотить ее в жизнь, но чувствовал, что время пришло. Хватит все время оглядываться на других, почему-то весело подумал он.

— Люк, ты занят?

— Что? — он поднял глаза на девушку, стоящую в дверях кабинета. — Извини, Кэрол, я задумался. Что у тебя?

— Свежая информация от окружного прокурора по делу Валлингхема, — сказала Кэрол, поставив на стол коробочку с дискетами. — Прислали по компьютерной сети. Я все просмотрела и рассортировала, как ты просил.

— Спасибо, ты просто прелесть.

— Просто у меня хорошая зарплата. Люк рассмеялся и решил сразу же перейти к делу:

— Хорошо, а скажи мне, Кэрол, сколько бы ты хотела получать, работая в моей адвокатской конторе в Бруклине?

Кэрол удивилась:

— Ты что, шутишь?

— Ничуть.

— Вот это да! А в какой части Бруклина?

— В самой бедной и самой криминальной.

Кэрол презрительно скривила губы, но все равно не смогла скрыть охватившего ее радостного волнения.

— Ну, для этого мне надо переучиваться! У меня нет такого опыта работы. Сам знаешь, там одни грабежи, воровство, угоны автомобилей…

— Правильно, пройдешь полный курс подготовки. — Люк кивнул.

— А Роджер, он тоже там будет работать?

— И он, и Харриет, если, конечно, она согласится.

— А мистер Ропер тоже переводит туда контору и персонал?

Люк покачал головой:

— Нет, это только моя идея. Я хочу расширить нашу деятельность и открыть новый офис в Бруклине. Для этого мне нужны квалифицированные специалисты, лучшие мои люди.

— Понятно, — произнесла Кэрол, обдумывая его слова. Двадцатидевятилетняя Кэрол была на редкость самоуверенной и нахальной особой. Люк начал улыбаться еще до того, как она дала свой ответ, поскольку догадывался, что она ему скажет. — Значит, так: поскольку это опасный район, фирма должна оплачивать мне такси от офиса до дома. Сам знаешь, по вечерам возвращаться оттуда на метро равносильно самоубийству. Далее, нужно установить в офисе хорошую сигнализацию, поставить на всякий случай несколько охранников. Мало ли что, вдруг разбушуется какой-нибудь чересчур нервный клиент — ведь каждому не угодишь. И кроме того, я бы хотела годовую надбавку к жалованью в десять тысяч.

— Шесть.

— Восемь.

— По рукам.

Кэрол не ожидала, что Люк так быстро согласится на ее условия, и от удивления широко раскрыла глаза.

— Сэр, вы рехнулись, — отчеканила она каждое слово. — Однако мне это на руку, поскольку я могу неплохо подзаработать. Пока вы не передумали, пойду и напечатаю контракт.

— Скажи Роджеру, пусть зайдет ко мне, и ни слова не говори Харриет, договорились?

— Буду нема как рыба. Но скажи мне, на какие деньги ты собираешься содержать новый офис, платить нам зарплату? Твоя затея больше похожа на благотворительную акцию, ведь особого дохода эта работа не принесет, ты согласен?

Люк откинулся в кресле, сцепив руки на затылке. Сейчас, приступив к исполнению плана, который он вынашивал столько лет, Люк волновался и чувствовал необычайный подъем, у него даже немного кружилась голова.

— Да, ты права. Но не беспокойся, у меня есть средства в виде доверительной собственности, и я могу ими распоряжаться. Этих денег хватит лет на сто, чтобы выплачивать зарплату тебе, Роджеру и Харриет, да и другим тоже.

— Господи, ушам своим не верю! Все это так неожиданно! Могу я позвонить газетчикам и рассказать им о твоих планах? Ну пожалуйста, а? Я прямо вижу заголовок передовицы — «Потомок старейшего рода нью-йоркских адвокатов, похоже, сошел с ума», — ну, или что-то в таком же Духе.

— Как только я все подготовлю и обо всем договорюсь, тогда и позвонишь. Обещаю.

— Ты — душка.

— Скорее ненормальный, ты же сама сказала.

— Это точно, — улыбнулась Кэрол. — Вижу, ты задумал что-то необычное. Наверное, не один год уже думал об этом, да? Ты даже повеселел, ожил.

Люк еще несколько секунд задумчиво смотрел вслед ушедшей Кэрол. Да, она была права, он чувствовал, как его сердце вновь наполняется радостью, как кровь быстрее бежит по жилам. Еще месяц назад Люк и не подозревал, что отважится на такое. Смешно подумать — если бы не Тесс Алкотт, мошенница и воровка, правда, незаурядная и очень привлекательная, то он так бы и жил со своей мечтой, просто вздыхая по ней, но не пошевелил бы и пальцем, чтобы осуществить ее. Теперь он испытывал досаду, что все эти годы он не находил времени для такого важного дела. Его захлестнула волна нежной признательности Тесс. Аферистка она или нет, она сделала то, за что Люк ей вечно будет благодарен. Она разбудила его чувства, избавив его жизнь от унылого однообразия.

Люк ушел из офиса в пять. Сотрудники проводили его недоуменными взглядами. Прежде не случалось, чтобы шеф покидал офис так рано.

А Люк спешил к Тесс, ему было просто необходимо увидеть ее. Когда он находился рядом с ней, его душа будто наполнялась светом. Ее грудной голос и раскованные манеры необычайно возбуждали его, заряжая тело огнем. Глядя в ее глаза, он видел скрытую, затаенную страсть; такую же испытывал и он сам.

Но в особняке Джейн Кушман его ждало разочарование. Когда они сели за ужин и их взгляды встретились, Люк не нашел в голубых глазах Тесс, сидевшей напротив, никакой страсти, а увидел лишь холодную замкнутость и даже отчужденность. Она была полностью погружена в себя, изредка поднимала голову и бросала тревожный взгляд на окружающих. Люк не понимал, что происходит. Ведь она должна радоваться, поскольку сегодня причины для этого есть — посещение врача дало дополнительные доказательства в ее пользу.

До конца ужина Люку так и не удалось решить эту головоломку. Тесс не проронила ни слова. Она старательно избегала его вопрошающего взгляда, а после того, как все встали из-за стола, извинилась и торопливо поднялась к себе.

В своей комнате Тесс, охваченная тревожными мыслями, начала медленно раздеваться, готовясь ко сну.

Сегодня ее осмотрел врач, и результаты были, прямо скажем, ошеломляющие. Но вместо того, чтобы ликовать и радоваться тому, что все складывается так удачно, она нервничала. Весь день ее мучили два вопроса: откуда у нее взялся шрам под правым коленом и почему она не знала, что такой же был и у Элизабет. Со шрамом от аппендицита все было ясно — Берт еще в первый день, когда заявился к ней, сказал, что такой же был и у Элизабет. Но тогда же он сказал, что считать этот шрам доказательством того, что она на самом деле Элизабет, было бы глупостью, поскольку Джейн Кушман заявит, что это просто случайное совпадение. И он был прав — мало ли кто перенес такую же операцию?!

Но почему он промолчал про второй шрам под коленом? Берт, когда готовил ее для этого дела, принес целые кипы различного материала. Но в этом обилии документов, справок и записей Тесс не обнаружила никакого упоминания об этом злополучном шраме. Она тогда тщательно изучила медицинскую книжку Элизабет, в которой указывались все ее физические данные, особенности и болезни, которые она перенесла, и если бы там имелись сведения на этот счет, то она бы обязательно обратила на них внимание. Зная Берта и то, с какой маниакальной тщательностью он готовится к любой операции, Тесс не могла поверить, что он просто упустил это из виду. Значит, он сознательно скрыл от нее эту информацию. Но зачем? Какие цели он преследует?

А если ты ошибаешься, подумала Тесс. Что, если это не Берт, а Джейн Кушман играет с тобой в игры? Сегодня она подтвердила, что шрам под правым коленом был и у Элизабет, но не стала вдаваться в подробности и объяснять, как и когда она его заработала. Может, почтенная дама попросту лжет?

Люк тоже мог быть замешан в этой игре. Сегодня он, например, глаз с нее не сводил, все шпионил, следил… Если он задумал разрушить ее жизнь, то он запросто мог договориться с доктором, чтобы тот сказал, что у Элизабет был в точности такой же шрам под правым коленом. На Люка это похоже — сначала осторожно расставит сети, оплетет тебя предательской паутиной, а когда ты соберешься вырваться, будет уже поздно.

«Хватит голову ломать, лучше ложись спать. Наверняка они сейчас тоже в растерянности и не знают, что делать», — уговаривала себя Тесс, устав от бесплодных раздумий. С тяжелым вздохом она забралась под одеяло и свернулась в комочек.

Черт побери, все, абсолютно все идет не так, как она ожидала! Она планировала сразу же, как только они придут сюда с Бертом, захватить ситуацию в свои руки и держать ее под контролем. Но вместо этого ее неизвестно почему одолевают противоречивые чувства — то вины и раскаяния, страха и растерянности, то радости и счастья. Такого с ней никогда не бывало.

Подскочив как ужаленная, Тесс села в кровати.

— Кто сказал, что я счастлива? — изумленно прошептала она.

Она просто не может быть счастливой! Она — мошенница и воровка и не заслуживает этой милости.

Но так или иначе, Тесс, попав в этот дом, действительно почувствовала себя счастливой.

— Гореть мне в огне за грехи мои тяжкие, — пробормотала Тесс и, откинувшись на подушку, снова натянула одеяло до самого подбородка. Она всегда мечтала о своем доме, красивом и уютном гнездышке, о домашнем тепле, которое согревает душу, когда ты знаешь, что кому-то нужен, что кто-то тебя ждет. Тесс с горечью улыбнулась. Авантюристка без роду и племени мечтает о домашнем счастье, забравшись в чужой особняк, — просто смешно!

Но как это ни странно, дом Джейн Кушман не казался ей чужим. Только сейчас Тесс поняла, что она поступила правильно, согласившись на это дело! Сейчас у нее была возможность понять, что такое иметь свою семью, жить среди родных и близких и насладиться пусть хотя бы иллюзией родного дома. Тесс проклинала эту затею и в то же время благодарила судьбу за то, что ей удалось познакомиться с удивительной Джейн Кушман. Эту почтенную и гордую леди не сломили горе и одиночество, и Тесс поражалась мужеству, с каким она держалась, когда речь заходила о ее сыне и невестке, с которыми жизнь обошлась так несправедливо.

При мысли о Люке она сладко потянулась. Только ради него стоило ввязаться в эту авантюру! Благодаря Люку она почувствовала себя женщиной. Ей нравилось находиться рядом с ним, слышать его голос и смех, ощущать на себе его внимательный взгляд. Их короткие беседы, больше похожие на словесные дуэли, волновали ее. А от тепла его рук, то нежных, то нетерпеливых, и поцелуев ее тело, охваченное огнем страсти, трепетало.

«Ну-ну, что ты еще узнала?» — усмехнулась Тесс, устремив взгляд в непроглядную темноту.

Люк открыл ей глаза на саму себя. Она впервые почувствовала себя желанной. И это ощущение совершенно изменило ее, она словно заново родилась. Из-за своей профессии Тесс не могла позволить себе завести друзей, и ей не с кем было даже поговорить, поделиться своими печалями и радостями. Она страдала от одиночества, от пустоты и холода, царившего в ее сердце, но когда она увидела Люка и их глаза встретились, ее истосковавшаяся душа словно ожила.

Перемены произошли настолько стремительно, что Тесс, поначалу испугавшись, не знала, как ей поступить. Может, лучше собрать волю в кулак и, сосредоточившись только на деле, вырвать из сердца эти чувства, чтобы избавиться от сладостного, коварного наваждения? Но теперь, когда Тесс забыла о своих страхах, многое казалось просто несущественным. Разве так важно, попадет к ней ожерелье Фарли или нет? И тюрьма, куда она может угодить, и проклятия, которые Люк и Джейн Кушман будут насылать на ее голову, узнав об обмане, — все это отошло куда-то на задний план.

Перед ней лежал новый мир — прекрасный и сложный мир чувств, — и сейчас ее душа принадлежала только этому миру.

— Лучше бы я уехала в Филадельфию месяц назад, — проворчала Тесс скорее по привычке, а не потому, чтобы выразить свое недовольство, и улыбнулась.

Прошло два часа, но сон все не шел к ней. Она ворочалась в кровати, крутясь с одного бока на другой, и проклинала бессонницу. Когда она думала о Люке и Джейн, то чувствовала себя счастливой, а когда вспоминала о своей ненавистной работе, то — глубоко несчастной.

Наконец Тесс с усталым вздохом перевернулась в очередной раз на бок и погрузилась в беспокойный сон.

Кошмар вновь напомнил о себе, опутав липкой паутиной страха ее спящее сознание.

Не одну ночь на протяжении нескольких лет Тесс видела один и тот же жуткий сон. Она плохо помнила всякие мелочи и детали, которые почему-то каждый раз оказывались подернутыми слабой туманной дымкой, но основной сюжет, если так можно выразиться, оставался неизменным и навсегда врезался в ее память.

Средневековый замок, окруженный рыцарями в доспехах. Яркое солнце освещает зеленую лужайку, на которой она — принцесса — танцует вместе с придворными девушками. Повсюду слышится радостный смех. Неподалеку на импровизированном троне под тентом расположились король и королева, ее родители. Они о чем-то с улыбкой шепчутся, а затем присоединяются к общему веселью.

Внезапно все меняется. По небу ползет огромная черная туча, которая закрывает солнце, становится темно. Тесс чувствует на себе чей-то тяжелый взгляд, а затем видит, как из темноты протягивается огромная рука и зажимает ей рот. Какая-то неведомая сила отрывает ее от земли и поднимает.

Она хочет закричать, позвать на помощь, но не может. Внизу остались люди, деревья, замок… Вокруг сгущается тьма. Воздуха не хватает, начинает кружиться голова, но страшная рука по-прежнему сдавливает ей рот. Тесс задыхается.

Она видит, что внизу все суетятся, спешат в замок, чтобы спрятаться от зловещей тучи. Ни один человек не заметил исчезновения принцессы. Ее бросили, оставили на милость жуткого чудовища! Она хочет рассмотреть его, но голова гигантского монстра скрыта грозовой тучей.

Наконец ей удается вырваться из цепких рук, и начинается неотвратимое и бесконечное падение. Ужас сковывает ее. Она знает, что неминуемо разобьется, но рядом никого нет, кто бы мог прийти на помощь. Тем временем земля неумолимо приближается. Еще мгновенье — и она погибнет.

За секунду до удара о землю Тесс сдавленно вскрикнула и проснулась в холодном поту. Дрожа от страха, сковавшего льдом ее сердце, и судорожно хватая ртом воздух, она села на кровати.

— Проклятие! Опять то же самое, — выкрикнула Тесс с отчаянием в голосе. — Нет, нет, нет! — Каждое слово она сопровождала ударом кулака по кровати.

Этот кошмарный сон пришел к ней из детства. Она помнила, что до пятнадцати лет он постоянно мучил ее. Потом с помощью изнурительных сеансов самовнушения, доводящих ее до полного изнеможения и вспышек слепой ярости, она с трудом избавилась от него. Но в спальне Элизабет он вновь вернулся из прошлого и начал преследовать ее.

Каждую ночь этот кошмар терзал и рвал ее сознание, наполняя душу чувством какой-то тоскливой безысходности. И никого не было рядом, чтобы обнять ее, успокоить и утешить, прошептать ласковые слова. От этого она приходила в еще большее отчаяние.

Когда ее сердце стало биться ровно и дыхание постепенно успокоилось, Тесс, решительно скинув с себя одеяло, вскочила на ноги и направилась в библиотеку. Чем проводить ночь в кошмарных снах, лучше уж почитать в кровати. Позабыв набросить на плечи халат и надеть домашние туфли, она выскочила из комнаты и спустилась по лестнице на первый этаж. Часы показывали два часа ночи, и в доме царила полная тишина.

Тесс вошла в библиотеку и снова, как и в прошлый раз, увидела Люка, стоящего у камина. Он задумчиво смотрел на едва тлеющие угли. Почувствовав на себе ее взгляд, он вздрогнул и обернулся. На его лице появилась радостная улыбка, которая тут же исчезла, когда он увидел ее бледное лицо.

— Тесс, что-то случилось? — с тревогой спросил Люк.

Ему захотелось притянуть ее к себе, прижать к груди и забыть о своих подозрениях.

— Я… просто… я проснулась и больше не смогла заснуть, — запинаясь, произнесла Тесс. — Не спится. — Она встала так, чтобы на лицо падала тень, иначе по ее глазам Люк мог догадаться о том, какая буря чувств поднялась у нее в душе. — А ты почему не спишь?

— А я проводил эксперимент, — ответил Люк. — Решил убедиться в том, существует телепатия или это все выдумки. — Он загадочно улыбнулся. — Теперь я вижу, что она действительно существует.

— Извини, что помешала, — Тесс начала нервничать. Что он задумал? Почему так странно улыбается? — Я просто зашла, чтобы взять… — Заметив, что он направился к ней, Тесс хотела отступить, но ноги словно приросли к полу.

Приблизившись, Люк заметил:

— Второй раз вижу тебя в пижаме и нахожу, что в ней ты выглядишь очень соблазнительно… — Его голос едва заметно дрожал.

Он положил руки ей на плечи, прежде чем она успела запротестовать. До последней секунды она надеялась, что сможет остановить Люка, но ей вдруг расхотелось это делать.

— Ты не боишься? — Тесс посмотрела ему в глаза, слыша биение собственного сердца и наслаждаясь теплом, исходившим от его рук.

— Нет. — Он провел пальцами по ее мягким волнистым волосам, любуясь ими. — Извини, в пятницу все так глупо вышло.

— Не извиняйся, — прошептала она. — Ты поступил так, как счел нужным. И, наверное, ты сделал правильно. — Конец фразы был едва слышен.

— Нет, я вел себя, как круглый дурак, — сказал Люк, привлекая ее к себе. — Я устал бояться самого себя.

Прижавшись к нему, Тесс доверчиво положила голову ему на грудь. Об этом она мечтала сегодня ночью.

— Люк, но сейчас мы поступаем безрассудно, понимаешь это?

— Да, — тихо произнес Люк, нежно проведя пальцами по ее щеке. — Но я этого хочу. А ты?

— И я, — сказав это, она уткнулась лицом ему в грудь.

Люк наклонил голову и заглянул ей в глаза, которые, потемнев в полумраке, приобрели необычный синий цвет.

— Я бы, наверное, умер на этом месте, если бы ты сказала нет.

От его крепких объятий в груди Тесс поднялась, разрастаясь, теплая волна счастья. Он нужен тебе, нужен сейчас! — кричало ее сердце. Все ее естество тянулось к Люку, требуя близости с ним. Он наклонился и поцеловал Тесс. Этот поцелуй уничтожил последние доводы рассудка. Теперь она купалась в чувствах, которые туманом обволакивали сознание и разливались по телу блаженным дурманом. Так и должно быть, успела подумать она.

— Тесс, — прошептал Люк, прикоснувшись пылающими губами к ее щеке. — О, Тесс!

Она тихо вскрикнула, отвечая на его ласки, на обжигающий огонь его желания.

Все, что происходило потом, Тесс видела как во сне. Люк отстранился от нее и закрыл дверь. Потом резко притянул к себе Тесс и осыпал ее лицо, шею и губы жадными поцелуями. Почувствовав, как острое желание огнем пробежало по телу, она со стоном выгнулась в его руках. Последние воспоминания о ночном кошмаре, которые тупой иглой засели в сердце после ее пробуждения, исчезли, не выдержав яростной атаки всепоглощающих чувств. Скоро она почувствует его, сольется с ним в едином порыве страсти. Господи, как она хочет этого!

— Люк, — прошептала Тесс низким, каким-то чужим голосом.

Она приглушенно вскрикнула, когда он провел губами по ее шее и сжал зубами мочку уха. Тесс уже не могла сдерживать себя. Каждая частичка тела требовала удовлетворения бушующего в ней желания.

Дрожащими, плохо слушающимися пальцами она принялась нетерпеливо расстегивать его рубашку. Справившись с пуговицами, Тесс провела кончиками пальцев по его груди, ощущая, как стальные мускулы волнами перекатываются под кожей. От нежного прикосновения ее губ Люк содрогнулся и притянул к себе, сжав бедра так, что она ощутила его возбуждение.

Повинуясь безотчетному желанию, она поцеловала его грудь, лаская языком жесткий сосок. Он откинул голову назад и, опьяненный наслаждением, издал тихий стон.

В следующее мгновение он обхватил ладонями ее голову, и их губы встретились. Люк целовал ее жадно и нетерпеливо, словно хотел навсегда насытиться вкусом мягких губ. Упругие толчки языка заставляли тело трепетать; бедра двигались в каком-то бессознательном, сладострастном ритме — она то припадала к нему, то отстранялась. Оторвавшись от ее губ, Люк начал покрывать неистовыми поцелуями ее шею. Его рука скользнула вниз и забралась под мягкую кофточку пижамы. Тесс обожгло как огнем, когда он провел ладонью по ее коже и коснулся обнаженной груди. Лаская настойчивыми пальцами затвердевший сосок, он поцеловал ее.

— Тесс, милая Тесс, ты прекрасна, — прошептал Люк одними губами. — Ты так нужна мне.

— Да, Люк! — воскликнула Тесс, мечтая раствориться и забыться в нем. Ее дыхание стало неровным, прерывистым, когда Люк, расстегнув пуговицы, сорвал с нее кофточку.

— Иди ко мне, — произнес он низким голосом, а затем наклонился и начал целовать ее нежную, шелковую кожу.

— Ох! — тихо воскликнула она, внезапно почувствовав слабость. — Я хочу… я не могу… О, Люк!

Он сжал губами розовый сосок и провел по нему языком. Застонав от нового, незнакомого ощущения, Тесс уронила руки, но затем впилась пальцами ему в плечи и повисла на нем.

— Милая, дорогая… — шептал Люк, обжигая дыханием ее кожу. Он поймал губами другой сосок и дразнящим языком довел Тесс до исступления.

Затем он направил руку в низ ее живота. Движение руки под тканью пижамы было нежным и ласкающим. Наконец его пальцы коснулись того места, откуда, то перекатываясь мягкими волнами, то разбегаясь пронзительными лучами, по ее телу разливалось упоительное, сладостное желание.

— Люк! — охнула Тесс и начала медленно оседать на пол. Ноги отказывались ее слушаться.

Люк подхватил ее на руки и осторожно положил на ковер.

— Стоило мне увидеть твои глаза, как я понял — ты нужна мне, — прошептал он, прижав губы к ее волосам. — Все мои мысли только о тебе. Я хочу тебя, Тесс. Я только об этом и думаю.

— Боже мой, мне так хорошо, легко! — воскликнула она. — Люк, я тоже хочу, чтобы это произошло. Сделай это!

Люк накрыл ее рот своими губами, заглушив крик. Их охватило нетерпение — оба хотели принадлежать друг другу, насладиться друг другом немедленно.

Опустившись на пол, они принялись торопливо раздевать друг друга, устраняя последние препятствия на пути их близости. Они словно соревновались, кто кого быстрее разденет. Выиграл Люк.

Их обнаженные тела сплелись. Мускулистое тело Люка, казалось, пылало огнем. Тесс медленно провела пальцами по его горячей атласной коже и улыбнулась. Никогда раньше она не испытывала такого возбуждения. Ее тело превратилось в натянутую струну и мгновенно отвечало вспышками огня на каждое его прикосновение.

Ласки Люка становились все настойчивее. Его руки, губы, язык заставляли ее тело трепетать и извиваться. Когда он приник к ее груди, Тесс обхватила руками его голову и прижала к себе, а когда его пальцы проникли в ее плоть и начали ласкать ее, Тесс тихо застонала, почувствовав, как в низу живота появился и разрастается пульсирующий ком напряжения.

Ей казалось, что еще мгновение такого экстаза — и она рассыплется на тысячи и тысячи мелких огненных кусочков. Да, пусть именно это и произойдет и избавит ее от этого всепожирающего огня. Другая мысль, сменившая прежнюю, была совершенно противоположной — она была готова вечно испытывать это неземное наслаждение, вызванное прикосновениями его настойчивых и ласковых рук.

— Люк! — В ее голосе звучал отчаянный призыв.

Он поднял голову и жадно ее поцеловал.

— Да, Тесс, иди ко мне, — тяжело дыша, прошептал Люк. Его пальцы продолжали двигаться в ней, дразня ее возбужденную плоть и стягивая бушующие чувства в огромный, плотный узел. Тесс казалось, что она не выдержит такого неистового напряжения и вот-вот страшно закричит или, может быть, просто умрет.

Прерывающимся голосом Люк шептал ей:

— Я безумно хочу тебя, Тесс. Хочу тебя всю. Будь моею.

Тишину в доме прорезал внезапный крик Тесс.

Люк покрывал поцелуями и нежно ласкал руками ее обмякшее тело, которое еще продолжало содрогаться от сладостной дрожи наступившего оргазма. Она прижалась к нему, испытывая огромное облегчение. Пелена, которая окутывала сознание, начала рассеиваться.

Тесс возвращалась из забытья. Открыв глаза, она устремила чистый взгляд на Люка. Боже, какие у него красивые зеленые глаза! От его теплого и нежного взгляда у Тесс сладко затрепетало сердце. Сейчас его глаза сверкали огнем, но не огнем желания, требующего немедленного сексуального удовлетворения, а огнем, который излучал тепло, исходившее из самых глубин его души. Но, может, она все выдумывает, может, это только игра ее воображения? Тесс не знала, что таится за этим взглядом, от которого становится так легко и радостно на душе. Но она была уверена, что эти мгновения для него значат так же много, как и для нее.

— Люк, — прошептала Тесс и потянулась к нему. Люк наклонился к ее лицу и нежно поцеловал.

Обняв Тесс, он прижал ее голову к груди. Она услышала учащенное гулкое биение его сердца и поначалу не поняла, что с ним происходит. Только чуть позже, когда сознание полностью вернулось к ней, она прижалась к Люку всем телом и ощутила напряжение его возбужденной плоти и горячее, неутоленное желание, которое продолжало сжигать его. Он не разжимал рук, словно боялся, что может навсегда потерять ее.

Что-то произошло с ней, Тесс это интуитивно чувствовала. Теперь в ее душе царило умиротворенное спокойствие, она смотрела на мир другими глазами. Она словно наконец стала частичкой мира, в котором жила, и от этого мир уже не казался ей враждебным и чужим.

Ее прежние страхи больше не терзали ее. Впервые в жизни она наслаждалась чувством полной свободы, и ее душа и тело ликовали.

Тесс словно безумная накинулась на Люка и опрокинула его навзничь. Она целовала его губы, а в это время ее руки быстро и нежно скользили по его телу, словно она хотела навсегда запомнить каждый изгиб, каждый миллиметр его сильного и красивого тела.

— Тесс…

— Не говори ничего, — торопливо заговорила она, — не надо. Я должна… мне хочется прикасаться к тебе. Если бы ты знал… Я хочу тебя.

Люк постанывал, судорожно содрогаясь от прикосновения ее пальцев, рассыпающих искры наслаждения по всему телу, и от дразнящих, ласкающих поцелуев. Она будила в нем ощущения, которые пьянили сознание, погружая тело в бездну чувственного удовольствия. Пусть и он испытает все те ощущения, что еще минуту назад бушевали в ее распаленном теле. От этой мысли ее охватил восторг, какой-то неистовый, дикий экстаз.

— Я хочу, чтобы ты взял меня, — простонала Тесс.

Притянув к себе Тесс, Люк повернулся так, что она оказалась под ним. Он уже не целовал, а жадно кусал ее губы. Пальцы Тесс лихорадочно скользили по его волосам, плечам, спине, то сжимаясь, то разжимаясь. Она судорожно выгнулась навстречу ему, обхватив ногами его бедра, и застонала.

— Никогда… — сдавленным, хриплым голосом прошептал Люк, — ничего подобного…

О Боже!

Он сразу же вошел в нее резко и глубоко. И он, и она одновременно вскрикнули. Я чувственном крике, вырвавшемся из груди Тесс, были слышны и боль, и радостное потрясение от новых ощущений, которые дарила ей их близость.

— Тесс? — Люк встревоженно посмотрел на нее.

— Прошу тебя — не беспокойся и не останавливайся. Все в порядке, — прошептала она. — Я хочу вот так! — Она выгнулась и прижалась к нему бедрами, чувствуя, как он входит в нее все глубже.

Время, казалось, остановилось. Все предметы вокруг потеряли свои очертания, стали неясными и расплывчатыми, как в тумане. Осталась только упоительная страсть, омывающая тело волнами наслаждения.

Тесс обвила руками шею Люка, страстного и нежного, открывшего ей совершенно новый мир. Их тела сплелись, они погрузились в бушующие волны восхитительных ощущений.

Тесс погрузила пальцы в волосы Люка и прижала его губы к своим, упиваясь новыми чувствами, которые, казалось, уже достигли предела. Тесс боялась момента наивысшего наслаждения, который скоро, вот-вот должен наступить, и в то же время ждала его, поскольку уже не было сил гореть в этом огне. И этот миг внезапно наступил.

Сначала тишину в библиотеке нарушил чувственный, больше похожий на стон протяжный вскрик Тесс.

— Люк!

Он сжал ладонями ее обнаженные плечи и прошептал что-то ласковое.

Когда судорога пробежала по его телу, Люк приглушенно вскрикнул.

Тесс медленно открыла глаза и повернула голову. Остатки короткого сладкого сна еще приятно туманили ее сознание. Увидев Люка, лежащего рядом с ней, Тесс вздрогнула. Он лежал, упираясь локтем в пол, положив голову на ладонь, и с улыбкой смотрел на нее.

Боже, что она натворила?

С какой глупой беспечностью она раскрыла душу и сердце, отдав себя человеку, который еще недавно был готов сделать все, чтобы растоптать ее жизнь! Но мы же занимались любовью, мы любили друг друга, подумала Тесс в надежде себя успокоить. Ну и что? Вполне возможно, что он уже сейчас готовит для нее западню. Завтра он даже не посмотрит в ее сторону. Хотя ее тело еще горело от его ласк и поцелуев, Тесс внезапно почувствовала себя абсолютно беспомощной.

— Черт побери, и что мы будем делать теперь, а? — с вызовом бросила она, чтобы скрыть свою растерянность.

Люк закинул голову и рассмеялся. Он смеялся от души и так долго, что его лицо стало красным.

— Я говорю о… — начала она.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил ее Люк, содрогаясь от хохота.

Поддавшись его заразительному веселью, Тесс улыбнулась и присоединилась к нему. Боже, какой кошмар — она еще может веселиться! А почему бы и нет? Ясно, как Божий день, что после того, чем они тут занимались, она не сможет больше притворяться и скрывать свои чувства ни от него, ни от самой себя. С ним она испытала восхитительные мгновения и неземное наслаждение, от которого до сих пор ее сердце ликует. В нем есть что-то такое, что притягивает ее к нему, какое-то особое обаяние и сила. А может, искренность? Всего несколько минут назад Люк находился во власти страсти, которой, как и она, не мог противостоять. Она видела, что его чувства были искренними, в них не было и следа притворства. Все, что между ними произошло, было абсолютно естественно, они оба искали близости, и, более того, они прошли сложный и мучительный путь ссор и ненависти, чтобы наконец найти друг друга.

Все это так, думала Тесс, но только все равно очень странно, что она смеется и радуется вместе со своим вчерашним врагом.

Однако еще больше ее удивляло не то, что стена, которой она хотела обезопасить себя от чужого вторжения в ее личную жизнь и которую она тщательно возводила долгие годы, в одно мгновение рухнула, а то, что человек, которого столько раз предавали и который испытал, в жизни столько боли, смог… «Так что он смог сделать? — скептически усмехнулась Тесс. — Остановись. Твои мысли заведут тебя неизвестно куда. Считай, что пока между вами установилось перемирие, или, если хочешь, назови это хрупким взаимопониманием».

— Я могу продолжать? — поинтересовалась Тесс, когда Люк успокоился. — Веселье закончено?

Люк посмотрел на нее жарким взглядом и, облизнув губы, усмехнулся:

— Не совсем, но ты продолжай, продолжай говорить. — Он махнул рукой. Тесс смутилась.

— Хорошо, я повторю свой вопрос — что нам теперь делать? И, пожалуйста, давай обойдемся без пошлых шуточек и дурацких намеков. Как скрыть от всех, что между нами произошло, и этой комнате, — она обвела рукой библиотеку, — все пропитано духом секса, даже стены нас выдадут. Если Ходжкинс сюда войдет утром, то сразу обо всем догадается. Представляю, в какой он придет ужас.

— Тебе кажется ужасным то, что случилось? — спросил Люк, откинув прядь волос у нее со лба.

— Нет, думаю — нет. По крайней мере сейчас, — смутилась Тесс. — Я скорее потрясена, но ни о чем не жалею. И хочу, чтобы ты это знал.

— Я знаю, — сказал Люк. Наклонившись, он нежно поцеловал ее. — Не понимаю, зачем что-то скрывать и притворяться? Я, например, так просто счастлив.

Тесс усмехнулась:

— А вот мне как-то не по себе. Сижу тут голая и болтаю с мужчиной о сексе… С ума сойти!

Люк хмыкнул:

— Кстати, позволь тебя спросить, как это ты умудрилась до двадцати пяти лет ходить в девушках?

Тесс залилась краской.

— Чему тут удивляться? По-моему, для незамужней женщины это вполне естественно.

— Ты же встречалась и с принцами, и с миллионерами, и, наверное, у тебя были друзья среди коллег по твоей работе. Только не говори мне, что ни один из них не пытался затащить тебя в постель.

— Ну вот, началось, — со вздохом пробормотала Тесс. — Много ты знаешь! Смотрю я на тебя и думаю, откуда в тебе столько цинизма?

— А вот когда я смотрю на тебя, то думаю совсем о другом, — он окинул ее взглядом, и его глаза жадно заблестели.

— Люк, перестань! — возмутилась Тесс. Ее слова вызвали в Люке новый приступ веселья. Он откинулся и расхохотался.

— Ну что же, по крайней мере хоть одному из нас весело, — нахмурившись и неодобрительно поглядывая на Люка, сказала Тесс.

— Да-да, я давно уже так не радовался и не смеялся, — сознался он. — Итак, что ты предлагаешь?

— Мне кажется, — задумчиво произнесла Тесс, кусая нижнюю губу, — что для начала нам надо прекратить цапаться из-за пустяков, а то грыземся по поводу и без повода.

— По-моему, вполне разумно. Лично я за перемирие. — Люк словно читал ее мысли.

— Перемирие?

— Да. А что, войну мы прекратили, как я понимаю, или ты думаешь по-другому?

— Да нет, ты прав.

— Хорошо, а что еще мы будем сейчас делать? — с невинным видом поинтересовался Люк.

Тесс не попалась на его удочку, но покраснела еще больше.

— Может, — произнесла она, бросив на него украдкой тревожный взгляд, — мы теперь перестанем ежесекундно обсуждать вопрос о моем пребывании в доме Джейн Кушман?

— Согласен, забудем об этом, — он небрежно махнул рукой, не сводя с нее голодного взгляда.

— И еще, — тут Тесс совсем смутилась и заговорила сбивчиво, — кажется, по крайней мере, лично я так думаю, что теперь после того, что между нами было, мы… ну, мы стали…

— Любовниками? — пришел на помощь Люк. Побледнев, Тесс кивнула. Она подтянула ноги к груди и, спрятав лицо в ладонях, произнесла:

— Боже, что я говорю? Я потеряла голову.

— Верно подмечено. И такой ты мне нравишься… очень.

Подняв на него глаза, Тесс заметила:

— Странный у тебя вкус, однако.

Люк рассмеялся:

— Ты уже не первый раз говоришь мне об этом. Знаешь, я ожил, как только ты появилась в моей жизни. Раньше в юности я всегда любил риск, волнующие приключения… Но с годами я как-то забыл, что в жизни всегда надо что-то искать, к чему-то стремиться. Прекрасное чувство! Кровь бурлит, сердце волнуется, замирает в предвкушении нового, какой-то неразгаданной тайны! — горячо воскликнул Люк и добавил:

— Ну, конечно, не всегда все кончается так, как хотелось бы. Бывают в жизни и огорчения, и разочарования. Боже, как я ненавижу чувство растерянности, подавленности! Только благодаря тебе я вновь почувствовал вкус к жизни. Тесс, я в неоплатном долгу перед тобой.

«Посмотрим, что ты скажешь через пару недель, когда мой обман раскроется», — грустно подумала Тесс и поежилась.

— Тебе холодно? — забеспокоился Люк. Тесс кивнула. Он поднял с пола пижаму и протянул ей. — Вот возьми, накинь на себя.

Схватив одежду, Тесс быстро натянула пижамные штаны, а затем и кофточку. Тесс только начала ее застегивать, как неожиданно вмешался Люк. Он отвел ее руки и своими длинными пальцами ловко управился со всеми пуговицами. В то время как Люк был увлечен этим занятием, Тесс охватила внутренняя дрожь внезапного, безумного желания. К черту одежду! Сорви ее и займись со мной любовью, промелькнула у нее мысль. Вслух она ничего не отважилась сказать.

Когда с пуговицами было покончено, они оба поднялись с пола и молча застыли друг против друга — она в одежде, а он по-прежнему обнаженный.

— Э-э-э… — протянула Тесс, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом, — так что мы решили — мы теперь э-э… любовники, да?

— Ну да.

— А как это? Извини, просто я не знаю… до тебя, как тебе уже известно, у меня никогда не было мужчины… ты меня понимаешь?

— Да, но я и сам, признаться, уже забыл. Последний раз у меня была возлюбленная очень давно, — тихо произнес Люк, перебирая пальцами ее волосы. — Пусть все идет своим чередом. Наверное, так будет лучше. Забудем о прежних стычках и постараемся о них не вспоминать как можно дольше. — Его глаза потемнели. — Да, как можно дольше. — Повторив эти слова, Люк со стоном крепко обнял Тесс, словно испугался, что она внезапно растает в воздухе и оставит его одного.

— Уф, — перевела дыхание Тесс, когда Люк ослабил железные объятия. — А как часто мы будем теперь встречаться для… для любви? Я предлагаю, как минимум, раз в день.

— А я — два.

— Лучше три.

— Договорились.

Люк притянул ее к себе. Положив голову ему на грудь, Тесс с закрытыми глазами слушала, как бьется его сердце, и наслаждалась силой и теплом, исходившими из его рук. В эти мгновения она чувствовала себя невероятно счастливой.

Жаль, что они не встретились раньше. Все могло бы сложиться по-другому.

10

Тесс потребовалось время, чтобы добраться до своей спальни. Когда она выходила из библиотеки, Люк, поспешно натянув брюки, бросился за ней вдогонку. Поднимаясь по лестнице, они то и дело останавливались, чтобы обменяться долгими, прощальными поцелуями, которым не было конца. Они отрывались друг от друга, поднимались на очередную ступеньку и вновь надолго сплетались в объятиях. В конце концов Тесс все же добралась до своей комнаты. Забравшись под одеяло, она первым делом подумала, что для одного человека кровать явно великовата, а затем ее мысли переключились на события сегодняшней необычной ночи.

Любовная связь с Люком преобразила Тесс, наполнив ее новыми чувствами и ощущениями. Она хотела разобраться в том, что произошло, но так и не смогла, возвращаясь то и дело к недавним обжигающим воспоминаниям об их близости.

Тесс не узнавала саму себя. Она считала себя хладнокровной, бесстрастной и решительной женщиной, которой нет дела да каких-то там нежных чувств, привязанности. Где теперь ее хваленая выдержка, сосредоточенность и целеустремленность? Куда они делись? Перед ее глазами все время стояло лицо Люка.

— Возлюбленный, — тихо произнесла она в тишине, затем повторила еще раз, словно хотела запомнить, как звучит это слово.

Сегодня перед ней раскрылись двери в сказочную страну, в которой царят только яркие краски и абсолютно нет полутонов. Тесс попыталась объективно, со стороны, посмотреть на себя и крайне удивилась тому, что увидела. Исчезли ее вечный скептицизм и предвзятость, с которыми она привыкла жить и оценивать события и людей. Она искренне, по-детски радовалась, что в ее жизни наконец-то появился тот, кому она может довериться и на кого может положиться.

Но среди этих приятных мыслей вдруг появилась одна, от которой ее сердце невольно сжалось.

Она вспомнила о Берте. Как ни странно, но страха в душе перед своим грозным боссом Тесс почти не испытывала, она лишь недовольно скривилась.

Этому подонку больше не запугать меня, решила Тесс. Ей нравилась та женщина, которой она стала этой ночью, ей нравилось быть свободной и счастливой и совсем не хотелось вспоминать о мрачном прошлом.

Тесс перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Боже, как ей хорошо! Не надо думать ни о работе, ни о чем вообще, только лежи да наслаждайся тишиной и покоем, купаясь в сладкой неге и ощущая в полудреме сладкую истому, оставшуюся в теле после любовных ласк.

Ей приснилось, что она находится в какой-то комнате. С ней рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоит невероятно красивая женщина. Это — Марго Холловей. Ее длинные каштановые волосы собраны на затылке в тугой узел. Такая прическа выгодно оттеняет правильные, точеные черты овального лица. Огромные карие глаза устремлены на Тесс, а сочные алые губы искривлены в презрительной усмешке. На ней тюремная роба, которая не скрывает, а скорее подчеркивает линии ее великолепной фигуры. Даже в этой одежде она выглядит соблазнительно. Мужчина, если он здоров и не дурак, не останется равнодушным при виде такой женщины. Однако во всей ее красоте есть что-то порочное.

Внезапно Марго бросается к Тесс и хватает ее за ворот рубашки. Сильным рывком притянув к себе Тесс так, что их глаза оказываются на одном уровне, она произносит:

— Мне жаль тебя, крошка, поэтому я хочу тебя предупредить: Люк Мэнсфилд — очень коварный человек. Стоит ему заподозрить, что ты обманываешь его, как он превратится в ядовитого змея. Берегись его и помни, что каждый раз, когда ты ложишься под него, ты сама затягиваешь на своей шее петлю, из которой тебе не выбраться. Он говорит тебе ласковые слова, а сам думает, как бы поскорее упрятать тебя за решетку. Поверь мне — уж я-то знаю. — Разжав руки, Марго отступает на шаг. — А теперь мне пора. — Она уходит в камеру, но Тесс слышит ее последние слова:

— Помни об этом!

Дверь камеры с лязгом захлопывается. От этого громкого, как выстрел, звука Тесс проснулась. Дрожа от ужаса, она села на кровати и посмотрела в окно. Серая дымка предвещала скорый рассвет.

— Я видела сегодня его глаза — он не притворялся! — с отчаянием в голосе воскликнула Тесс. — Он не притворялся! — несколько раз, словно заклинание, повторила она. — Я не верю тебе, Марго.

Однако полностью избавиться от. неприятного ощущения, навеянного сном, она не смогла. Перед глазами все еще стояло злое лицо Марго. Тоскливо вздохнув, она откинулась на подушку, устремив взгляд в потолок. С чего вдруг ей приснилась Марго? Неужели теперь так и будет преследовать ее и в мыслях, и во сне? Тесс решила, что надо лично встретиться с Марго, посмотреть ей в глаза, поговорить с ней самой, а не призраком, чтобы во всем разобраться, а потом забыть о ее существовании. А заодно, может, повезет, и она выяснит, действительно ли для Люка сексуальная связь — лишь средство, чтобы поглубже вырыть ей западню.

Но тут же ей стало стыдно за свои подозрения. Люк просто не способен на такое чудовищное вероломство! Однако… Однако в пятницу она узнала кое-какие факты из его личной жизни и сейчас, вспомнив об этом, снова начала терзаться сомнениями.

Когда Тесс с помощью Глэдис проникла в компьютерную сеть агентства Болдуина, то наткнулась там на полную драматизма историю любви Люка и Марго. Газеты тоже писали об этом, но, оказывается, репортеры узнали не все. Люк влюбился в очаровательную мисс Холловей и был бесконечно счастлив. Они жили вместе, арендуя какой-то дом. Однако после оправдания Марго в суде Лерой Болдуин через какое-то время предоставил Люку неопровержимые доказательства того, что его возлюбленная учинила над отцом зверский самосуд и действительно виновна в его смерти. Лерой предложил Люку стать бдительным оком его фирмы и не спускать глаз с Марго. Люку ничего не оставалось, как согласиться. Марго попалась на очередном преступлении и была осуждена пожизненно.

— Ну хорошо, хорошо, — продолжала Тесс рассуждать сама с собой. — Я согласна, что с ним действительно опасно связываться, но, с другой стороны, Марго получила по заслугам. И я уверена, что сегодня в библиотеке он не вел двойной игры. Просто теперь я буду поосторожнее, и все будет в порядке, — успокоила себя Тесс и заснула.

На этот раз она проспала до самого утра, и ее не беспокоили никакие кошмары. Когда она проснулась, за окном весело сияло яркое солнце. Однако Тесс не забыла предупреждения Марго Холловей, явившейся к ней во сне. От этого видения у нее в душе остался неприятный осадок. Тесс с тоской подумала, что жизнь станет не в радость, если образ Марго будет преследовать ее каждую ночь. Рехнуться можно — кровожадная убийца учит ее, как надо жить! Нет, от этой напасти надо срочно избавляться, решила Тесс.

Она быстро приняла душ, оделась и, перед тем как спуститься к завтраку, позвонила Глэдис и попросила устроить ей встречу с Марго Холловей. Она вышла из комнаты с чувством полной неопределенности. Какие сюрпризы преподнесет ей грядущий день? Как вести себя с Люком? Тесс спускалась по лестнице и соображала: а она-то сама чего хочет? Но ответить себе на этот вопрос не успела.

Подняв голову, Тесс увидела Люка, который наблюдал за ней, пока она медленно спускалась. Все это время он не сводил с нее жадного, ликующего взгляда. У Тесс сразу же закружилась голова, а сердце екнуло.

— Люк! — выдохнула она и не узнала свой голос.

— Тесс! — не то простонал, не то прорычал Люк и бросился к ней.

Обняв Тесс, он начал страстно целовать ее, словно они не виделись не считанные часы, а долгие годы. Такое бурное начало дня ошеломило Тесс. Она чувствовала, что Люк дрожит, как в лихорадке.

Ей казалось, что скоро и она сама вспыхнет, как сухой лист, брошенный в бушующее пламя.

Тесс выгнулась в его объятиях и, закрыв глаза, слилась с ним в долгом, упоительном поцелуе. Из ее груди вырвался стон, когда его руки заскользили по ее телу. Люк становился все настойчивее, требовательнее, нетерпеливее. Тесс трепетала от его возбуждающих поцелуев.

Внезапно она тихо вскрикнула и отстранилась. Судорожно переводя дыхание, она отступила на несколько шагов назад.

— Что случилось, Тесс? — с тревогой спросил Люк.

— Это мы тоже засчитываем, понял? — серьезно произнесла Тесс, подняв вверх палец. — Один долой — осталось всего два раза на сегодня.

Люк облегченно вздохнул и рассмеялся:

— Значит, на попятную, да? А не слишком ли быстро? Тогда скажи мне что-нибудь… Ну, не знаю, что обычно говорят в таких случаях? Какие-нибудь слова о том, что мы сделали ошибку, что хочешь вернуться на путь истинный, что передумала — короче, все в таком же духе.

— Шуток не понимаешь? — обиделась Тесс. — Ты что, ненормальный?

— Ага, могу справку показать. — Нежно поцеловав ее раз, другой, третий, Люк со вздохом отошел назад и сказал:

— Жаль, но мне пора в офис.

— Ты всем своим подружкам так говоришь — могу поспорить на что угодно! — Тесс вздернула голову.

Лицо Люка расплылось в довольной улыбке.

— И я то же самое говорю: лучшая защита — это нападение. Быстро же ты, однако, освоилась.

— Я вообще способная, — скромно заметила Тесс.

Хмыкнув, Люк поцеловал Тесс на прощание и вышел из дома.

Тесс проводила его взглядом и со счастливой улыбкой направилась в столовую. Там ее встретил Ходжкинс. Его глаза смотрели как всегда холодно, лицо ничего не выражало. Бесстрастным голосом Ходжкинс доложил, что Джейн Кушман попросила подать ей завтрак в спальню и что скоро она спустится. Затем он спросил:

— Как обычно, мисс, горячий шоколад? Немного подумав, Тесс сказала:

— Нет, спасибо. Сегодня, пожалуй, я не откажусь от стакана сока и что-нибудь съем.

— Извините?

— Сок — это напиток такой. Делается из апельсинов. А еще, пожалуйста, пару тостов и омлет.

Ходжкинс бесшумно вышел. Усмехнувшись, Тесс села за стол в ожидании завтрака.

Буквально через минуту Ходжкинс вернулся в столовую и протянул Тесс сотовый телефон.

— Мисс Алкотт, вас просит к телефону доктор Ванштейн.

Кивком поблагодарив дворецкого, Тесс взяла трубку и подождала, пока тот выйдет из комнаты.

— Как дела, Макс? — проговорила она, когда Ходжкинс закрыл за собой дверь. — Что случилось?

— Нам надо срочно поговорить, маленькая глупая девочка. Прямо сейчас, ты меня поняла?

Все ее радостное настроение пропало, лопнуло, как мыльный пузырь, не оставив и следа. Холодный, липкий страх вполз в ее душу. Тесс хорошо знала этот зловещий тон. Она никогда не забудет, как Берт, сделав похожее вступление, потом обычно жестоко избивал ее.

— Не знаю, док, наверное, сегодня не получится. Джейн Кушман хочет взять меня с собой в офис.

— Или ты приезжаешь сию минуту ко мне, или приеду я, но тебе не поздоровится. Решай сама, — пролаял Берт в трубку.

— Хорошо, Макс, раз ты занят вечером, я сейчас приеду, — вздохнула Тесс. Положив трубку, она с задумчивым видом несколько секунд барабанила пальцами по трубке.

Все складывалось удачно, а тут — на тебе! Нет, правильно говорят, никогда нельзя радоваться заранее. Тесс погрузилась в мрачные раздумья. Берту было достаточно сказать ей несколько слов, чтобы все расставить по местам. Он не даст ей забыть, кто она такая и зачем пожаловала в дом Джейн Кушман. Неужели он так и будет всю жизнь помыкать ею?

Вошел Ходжкинс и поставил перед ней поднос. Тесс взглянула на принесенный завтрак, но ни к чему не притронулась. У нее совершенно пропал аппетит. Однако разговор с Бертом предстоял серьезный и надо было обязательно подкрепиться. Вздохнув, Тесс заставила себя проглотить омлет и половинку тоста. Она не почувствовала вкуса еды, но ледяной кисло-сладкий сок подействовал на нее освежающе. Ее голова прояснилась, исчезла вялость и подавленность. Теперь Тесс была готова к бою, и Берт уже не казался ей таким страшным.

Встав из-за стола, она решительно направилась в покои Джейн Кушман на втором этаже. Но подняться Тесс не успела, поскольку почтенная леди сама спускалась вниз.

— Доброе утро, моя дорогая, — поздоровалась Джейн. — Ходжкинс сказал, что вам звонил доктор Ванштейн. Что-нибудь срочное?

— Да, — кивнула Тесс. У нее уже был готов ответ. — Один из его пациентов вылетел по делам в Сиэтл, и там ему стало плохо. Сейчас он в критическом состоянии. Ванштейн сказал, что улетает в Сиэтл сегодня вечерним рейсом, но перед поездкой хочет встретиться со мной. Еще один сеанс психоанализа. Я сейчас отправляюсь к нему, думаю, через час я освобожусь.

— Доктор Ванштейн не забывает тебя, дорогая, это очень любезно с его стороны, — заметила Джейн Кушман. — Ну что же, еще час уйдет у тебя на дорогу… Хорошо, тогда встретимся у меня в офисе через два часа и пойдем на ленч, договорились?

— Прекрасно. Извините, Джейн, что вам пришлось из-за меня менять планы. Жаль, что так получилось.

— А, пустяки, — ответила Джейн Кушман, поцеловав Тесс в лоб. От такого внимания Тесс растерялась. Тем временем Джейн как ни в чем не бывало продолжила:

— Ну что, пойдем?

Первой мыслью Тесс было развернуться и бежать без оглядки из этого дома, но вместо этого она, изобразив на лице благодарную улыбку, приняла приглашение. С первых дней Джейн Кушман окружила ее трогательным вниманием, и это обезоруживало Тесс. С каждым днем она проникалась все большей симпатией к старой леди. Правда, изредка у Тесс возникали сомнения в ее искренности. В такие минуты ей казалось, что все это делается специально и с одной лишь целью — чтобы она потеряла бдительность и попалась на какой-нибудь мелочи. Не принимать в расчет ум и сильный, волевой характер этой женщины было бы непростительной глупостью. Такие мысли выводили Тесс из равновесия.

Сегодняшнее утро тоже не стало исключением, и Тесс страшно запаниковала. «Все, моя игра окончена, Джейн Кушман видит меня насквозь и просто играет со мной, как кошка играет с мышью перед тем, как ее съесть», — с тревогой подумала она.

Жуткое отчаяние охватило Тесс. Ей хотелось кричать и плакать. Она-то думала, что после вчерашней ночи все изменилось: и она сама, и весь мир, — и что сомнения и страхи навсегда оставили ее, но, оказывается, все это было лишь иллюзией, которая развеялась, едва наступило утро.

Выйдя из дома, они направились в гараж. Там они сели каждая в свой «Мерседес»: Джейн Кушман — в «500Е», а Тесс — в «190Е». Тесс, заставив себя улыбнуться и весело помахать на прощание рукой, тронулась в путь. Дорога до апартаментов доктора Ванштейна была неблизкой, но Тесс гнала свой автомобиль так, что добралась до места очень скоро. Берту хватило двадцати минут, чтобы, как он сам выразился, вправить мозги своей подопечной.

Спустя два часа Тесс, Джейн Кушман и Антуан Жирако вышли из офиса и направились в ресторан, где для них был заказан столик. По лицу Тесс нельзя было догадаться, что совсем недавно у нее состоялся неприятный разговор с Бертом. Берт поставил ей жесткое условие: либо работа, либо Люк. Она выбрала работу, и ее нельзя было винить за это. Берт ясно дал понять, что он покалечит ее или вовсе отправит на тот свет, если она будет забивать себе голову всякой, как он выразился, ерундой. Итак, если она откажется играть по правилам Берта, то ее ждут большие неприятности, а если откажется от Люка, то — душевные страдания и сердечные муки. Она оказалась между двух огней. Но Тесс знала, что угрозы Берта не пустой звук и он действительно сделает то, что сказал. А способна ли она мужественно пережить разрыв с Люком, вот этого она не знала. Решив, что Берт более опасен, Тесс сосредоточила все свои мысли и силы на той роли, которую по воле случая ей выпало сыграть в этом грязном представлении. Ей пришлось пожертвовать собственным счастьем ради призрачной выгоды. Как только она сделала свой выбор, мир мгновенно померк в ее глазах.

В зале было шумно — в это время в ресторане всегда много посетителей. Пока они шли к столику и рассаживались, Тесс успела собраться с мыслями. Все свое внимание она сосредоточила на Антуане Жирако. В свои сорок с небольшим лет он был известен как один из самых авторитетных экспертов в области искусства. Когда Тесс приехала в офис Джейн Кушман, он как раз закончил экспертизу картины Вермера Делфтского. Однажды Тесс говорила Люку и Джейн Кушман, что в прошлом веке появилось множество блестяще исполненных подделок, имитирующих стиль великих мастеров. Антуану Жирако хватило пяти минут, чтобы установить истину и вынести убийственный вердикт: автор картины — Анна Шивли. Естественно, что сотрудники офиса пришли в ужас.

Тесс оказалась права — продажа этой картины как полотна кисти Вермера могла бы закончиться большим скандалом. Сраженный ее знанием живописи, господин Жирако сам напросился на ленч. Ему не терпелось устроить Тесс допрос «с пристрастием», чтобы вытащить из нее все, что она знала об истории этого полотна. Джейн Кушман была не против, поскольку ее тоже чрезвычайно занимал этот вопрос.

Тесс, конечно же, догадалась об истинной подоплеке ее сегодняшнего визита в главный офис компании Джейн Кушман. Почтенная леди хотела, чтобы она познакомилась с людьми, которые там работают, посмотрела на масштабы предприятия. Ее интересовало, как поведет себя Тесс, оказавшись в святая святых империи Кушманов. Сможет ли она найти общий язык с сотрудниками? В состоянии ли она справиться с управлением компанией или это окажется ей не по силам? Дело, судя по всему, приближалось к развязке: Джейн Кушман в скором времени намеревалась официально объявить, что Тесс — ее пропавшая внучка Элизабет, и назначить ее своей наследницей. Говоря другими словами, Берт уже мог потирать руки, подсчитывая, сколько денег он положит в свой карман. В эти минуты Тесс даже не вспоминала о Люке — ее охватил настоящий азарт в предвкушении скорой победы.

Тесс охала и качала головой, слушая Антуана. Речь шла об одном немце, большом любителе Рубенса. Год назад он, не послушав предостережений Жирако, купил за бешеные деньги огромное полотно из частной коллекции, написанное якобы Рубенсом. На поверку оказалось, что картина написана все той же мисс Шивли. Джейн перевела разговор на другую тему. Они поговорили об английском ампире, поспорили об американских импрессионистах и сошлись во мнении, что цветные миниатюры, украшающие средневековые французские рукописи, достойны восхищения. Тесс принимала в беседе активное участие, хотя, по правде говоря, не всегда понимала, о чем идет речь. Ну да ей было не привыкать пускать пыль в глаза, она не раз выходила с честью и не из таких ситуаций.

— Только я никак не могу понять одной вещи, — начал Жирако, устремив на Тесс проницательный взгляд, — как истинная ценительница живописи, такая, как вы, могли пройти мимо работ Пикассо периода кубизма? Вы что, к Пикассо вообще равнодушны?

— Ну что вы! — начала оправдываться Тесс. — Я без ума от «Герники», чего не могу сказать о его «Аккордеонисте». Но на самом деле более всего я ценю в живописи эмоциональную насыщенность в классическом исполнении. Любой стиль в модернистском искусстве много теряет именно из-за своей концептуальной техники выражения. — Тесс знала, что затронула больное место Джейн Кушман, сделав такое заявление, поскольку Джейн обожала Пикассо.

— Ах, теряет! — набросилась на нее Джейн Кушман и принялась расписывать достоинства кубизма.

Тесс, откинувшись на спинку стула, с удовольствием прослушала лекцию о живописи первой половины нынешнего века, в душе посмеиваясь над Джейн.

Во время этого эмоционального монолога, который разразился уже ближе к концу ленча, Тесс внезапно подумала, что Антуан — Жирако попросил ее обращаться к нему по имени, — несомненно, проявляет к ней интерес. Все это время он оказывал ей различные знаки внимания, шутил, пронзая ее загадочными взглядами, одним словом — флиртовал. Но она была так увлечена беседой, что поначалу ничего не замечала. Может, Жирако воодушевился потому, что она, не скрывая своих эмоций, искренне восхищалась его эрудицией и любовью к живописи?

Тесс невольно начала сравнивать его с Люком. Антуан немного уступал ему в росте, был более худощав. У него были светлые волосы, красивые, ухоженные руки. Среди прочих достоинств Тесс отметила его блестящий ум. Улыбка у него была просто обворожительная, добрая и немного застенчивая. Тесс не сказала бы, что он красавец. Однако он определенно не был лишен и привлекательности. В чертах его лица было что-то галльское. Кстати, женщины, сидевшие за соседними столиками, сразу обратили на Антуана внимание и не раз бросали взгляды в его сторону.

Тесс сказала бы, что он довольно привлекательный мужчина, но не более того. Странно, что она не заинтересовалась им. Антуан был как раз тем мужчиной, который идеально подходил ей. У них был общий интерес к живописи, они всегда могли найти тему для разговора, да и по характеру, так казалось Тесс, они были похожи. Но Тесс ничего не могла с собой поделать — она видела в Антуане лишь умного и занимательного собеседника.

Тесс с грустью подумала, что ее сердце принадлежит человеку, который, в один прекрасный день узнав о ее обмане, неминуемо отвернется от нее, и тогда ее жизнь превратится в ад. Так, может быть, забыть о Люке и завязать роман с Антуаном? Наверное, это был бы правильный выбор хотя бы потому, что ей не пришлось бы разрываться между чувствами и делом, которое она обязана довести до конца. Но, с другой стороны, при одной мысли о Люке она чувствовала томление в груди и ее сердце замирало.

Неизвестно, к какому выводу пришла бы Тесс, но ее раздумья были прерваны. Антуан и Джейн, поговорив о Пуссене и разойдясь во мнениях, втянули в свой спор Тесс. Затем они вспомнили романы Флобера, а потом разговор зашел об оперном искусстве. Оказалось, что все они поклонники дивного голоса Марии Каллас. Тесс все больше проникалась очарованием мира, в котором жили ее собеседники.

Антуану, конечно же, не хотелось покидать общество прекрасных дам, так тонко разбирающиеся в искусстве, но ленч закончился, и он с явным сожалением откланялся, когда Джейн и Тесс поднялись из-за стола.

После ленча экскурсия по владениям Кушманов продолжилась. Джейн показала Тесс все: и шикарный офис с современным компьютерным оборудованием, и зал для проведения аукционов, и огромное хранилище, в котором, казалось, были собраны все самые красивые вещи, какие только есть на свете. Как у ребенка, впервые попавшего в кондитерский магазин, разбегаются глаза при виде огромного выбора всяческих сладостей, так и у Тесс жадно забегали глаза и захватило дух при виде такого обилия уникальных и ценных вещей.

А посмотреть действительно было на что. Отдельно стояли изящные вазы, кубки и причудливые чаши, в другом месте были собраны пестрые ковры и гобелены, в третьем — всевозможные картины, в четвертом — другие редкости. Всего, что находилось в этих стенах, просто не перечислишь! К каждому предмету прилагался небольшой каталог с описанием и заключением экспертов. Тесс казалось, что она перенеслась в сказочную страну, в которой каждую минуту перед твоими глазами открывается что-то необычное и диковинное.

Тесс даже растерялась. Буквально в течение двух дней она открыла для себя два новых мира: неистовый, как стихия, мир чувств и безмолвный мир прекрасных вещей.

Как только она доведет до победного конца грязную аферу, в которую дала себя втянуть, то сразу начнет искать место в какой-нибудь фирме, похожей на эту, решила Тесс.

Но, возвращаясь вечером домой, она грустно размышляла о том, что наконец-то нашла себе занятие по душе, но по горькой иронии судьбы эта дорога ей заказана. Как только она разделается со своим заданием и Джейн Кушман узнает всю правду, то сразу же попадет в «черный» список. Все американские компании, занимающиеся аукционной продажей произведений искусства, закроют перед ней свои двери. Да и европейские скорее всего тоже. Что толку мечтать о какой-нибудь интересной, ответственной работе в таких фирмах, когда в них ей не доверят даже точить карандаши.

Заехав следом за Джейн в гараж, Тесс поставила свой «Мерседес» на свободное место.

— Дорогая, тебе надо переодеться к ужину, — обратилась к ней Джейн, когда они очутились в холле. — Люк, наверное, скоро приедет.

— Уже бегу. — Тесс смущенно отвернулась, чтобы скрыть выступивший румянец на щеках. Она взлетела вверх по лестнице, чувствуя спиной, что Джейн продолжает сверлить ее взглядом.

У себя в комнате она бросилась к шкафу и, распахнув дверки, в замешательстве застыла на месте. Что же ей надеть?

Она начала быстро перебирать свои вещи, но не нашла ничего подходящего. Черт, здесь же ничего нет, раздраженно подумала она, хотя в шкафу нарядов хватало. Но, на взгляд Тесс, ни одно платье не годилось. Она измучилась, пока выбирала, что надеть. То ей не нравилось декольте, то, наоборот, ее не устраивало платье с закрытыми плечами, то — цвет, то — длина. Тесс перерыла кучу нарядов, но поскольку сама не знала, какое платье ей нужно, то ничего не подобрала. Она искала такой наряд, в котором выглядела бы привлекательно, но не слишком сексуально. Ей хотелось, чтобы Люк обратил на нее внимание, но не стал раздевать ее взглядом. Теряя терпение от бесплодных поисков, Тесс закрыла глаза и наугад взяла первое платье, какое попалось под руку. Открыв глаза, она скривила губы, но потом решила, что все эти ухищрения не имеют никакого смысла.

«Женщины гадают, какой бы наряд надеть, и по полдня проводят перед зеркалом, наводя красоту, чтобы привлечь внимание мужчин, — размышляла Тесс, — а мне это ни к чему. Я здесь не для того, чтобы завоевать сердце мужчины. Сюда меня привело дело. И я должна довести игру до конца. И нечего фантазировать на посторонние темы».

После такого мужественного решения, призванного укрепить дух, Тесс надела платье мягкого кофейного цвета, которое, как считала она, очень шло ей. Порывшись на нижних полках шкафа, Тесс вынула подходящую пару туфель. Затем подошла к туалетному столику и две-три минуты задумчиво смотрела в зеркало, машинально расчесывая волосы. Наконец ей удалось более или менее привести в порядок прическу.

— Дурочка! — Тесс показала своему отражению язык.

Через секунду она выскочила из комнаты и заспешила вниз по лестнице. Когда Тесс вошла в столовую, Люк был уже там. Он пронзил ее взглядом и медленно поднялся со стула. Не в силах сдвинуться с места, Тесс глазами следила за ним.

Он приближался к ней крадучись, словно лев к обреченной жертве. Мысли спутались у нее в голове, дыхание сбилось, а в груди начала подниматься горячая волна, когда она увидела голодный огонь в его глазах.

— Я ждал тебя, — тихо произнес Люк и, притянув ее к себе, начал осыпать жаркими поцелуями.

Да, она не могла не признать, что тоже ждала этой встречи. Весь день она хотела услышать его голос, от которого сладко замирает сердце, и почувствовать прикосновения рук, от которых тело начинает трепетать. Она пыталась обмануть свое сердце и упорно отгоняла мысли о поцелуях и ласках, которыми они обменяются при встрече. Но сейчас, купаясь в волнах упоительного наслаждения, Тесс поняла, что не сможет обманывать себя и дальше. Пусть Берт катится куда подальше вместе со своими угрозами! Ради пьянящих ощущений, от которых тело становится легким и трепещет, сгорая от желания, она готова бросить вызов самому Берту.

Разомкнув губы, они перевели дыхание и оба одновременно улыбнулись.

— Ты устал? — негромко спросила Тесс, когда Люк уткнулся головой в ее плечо. — Выдался тяжелый день?

— Я устал не от дел — я устал ждать, когда закончится день, — ответил Люк. — Он был очень длинный, просто нескончаемый какой-то.

Услышав голос Джейн Кушман, которая отдавала распоряжения Ходжкинсу, они отпрянули друг от друга и сели за стол.

Когда в столовую вошла хозяйка дома, Тесс была занята тем, что с сосредоточенным видом поправляла салфетки в фарфоровой салфеточнице, которые и без ее забот были идеально уложены, Внезапно пронзила мысль: а вдруг Джейн обо всем догадывается? Тесс занервничала. Даже если сейчас Джейн ничего не знает, то уж через пару дней наверняка поймет, что у них с Люком роман. Интересно, а как она отнесется к этому? Осудит или сделает вид, что ничего страшного не случилось? Устроит скандал или обрадуется?

За ужином Тесс улыбалась и с нарочитым оживлением принимала участие в общем разговоре. Никто бы и не подумал, что в это время в ее душе борются противоречивые чувства. Сердцем она тянулась к Люку, но понимала, что сейчас не может раскрыть свои карты. Если она это сделает, то операция будет под угрозой провала. И, несмотря на все свои смелые решения, она по-прежнему боялась Берта. Черт побери, сколько же страха он на нее нагнал, что она все еще дрожит при мысли о нем?

Сегодня утром Тесс достаточно было взглянуть на Берта, чтобы понять, что он находится в страшном нервном напряжении, не человек, а сплошной комок нервов. Чутье и расчет подсказывали ему, что Джейн Кушман со дня на день должна объявить о своем решении. В таком взведенном состоянии Берт способен на все. Разъяренный и непредсказуемый, он кричал на Тесс и требовал, чтобы она не тянула дальше и поднажала на Джейн Кушман. Если бы он узнал, как далеко у нее все зашло с Люком, когда дело уже близится к победному концу, то ее бы увезли на машине «Скорой помощи» из квартиры доктора Ванштейна — это в лучшем случае, а в худшем — вынесли бы ногами вперед. В гневе Берт всегда страшен. Она своими глазами видела, что может сделать Берт с человеком, пустив в ход свои руки-кувалды. Стоило ему лишь заподозрить, что дело сорвалось из-за самой Тесс, он бы расправился с ней с особой жестокостью, растягивая ее мучения.

Раздавшийся громкий смех Люка отвлек Тесс от тревожных мыслей. Она подняла голову и посмотрела на него так, словно только что увидела его. Неужели это Люк? Да, это ее Люк.

Непринужденно откинувшись на высокую спинку стула и играя бокалом вина, он смеялся над какой-то колкостью Джейн Кушман в его адрес. Неожиданно Тесс поняла, что Люк сегодня выглядит как-то иначе — не так, как всегда. С ним произошли какие-то неуловимые изменения. Он стал другим, она это чувствовала.

Люк посмотрел на Тесс и кивнул, словно приглашая принять участие в общем веселье. Тесс улыбнулась и в эту минуту поняла, что произошло с Люком. Он больше не скрывал своих чувств под маской равнодушия и скепсиса. Жесткие складки у рта разгладились, во взгляде больше не сквозило холодное высокомерное выражение. Люк стал более эмоциональным, искренним и открытым. Независимо ни от чего Тесс была рада этим переменам в Люке.

Интересно, а Джейн Кушман это тоже заметила?

Если раньше Люк неизменно держал свои чувства в себе, отгородившись от мира невидимой стеной, то сейчас, похоже, эта стена треснула. «Он преобразился, потому что у него появилась я», — радостно и самонадеянно заключила Тесс.

Она с улыбкой прислушивалась к словесной баталии, развернувшейся между Люком и Джейн.

Его теплый взгляд и искренний смех завораживали Тесс. Она в сотый раз призвала проклятия на голову Берта, малейшее воспоминание о котором отравляло ей жизнь. Но теперь Тесс понимала, что у нее нет выбора: она будет бороться за свое счастье и не откажется от Люка. Берт угрожает ей расправой? Но и она не будет сидеть сложа руки, покорно дожидаясь, когда он снесет ей голову. Она сделает все, чтобы победить в схватке. И эта победа изменит всю ее жизнь. Но сейчас ей нужно знать наверняка, что Люк не ведет двойной игры, что его слова и чувства идут от чистого сердца, знать, что он любит ее и нуждается в ней.

— Ты не хочешь прогуляться по парку после ужина? Подышим свежим воздухом, посмотрим на розы, а? — поднявшись из-за стола, Люк с улыбкой обратился к Тесс.

— С удовольствием, — сияя от счастья, ответила Тесс. Она не могла видеть изумления, отразившегося на лице Джейн Кушман, когда они, взявшись за руки, вышли из столовой.

11

Жара, стоявшая весь день, к этому часу уже спала, и упавшая на землю ночная прохлада приятно ласкала кожу. В темнеющем небе появились первые звезды. Свежий воздух был напоен ароматом роз и, казалось, звенел от монотонного стрекота сверчков, невидимых в густой траве.

Люк взял Тесс под руку, и они медленно пошли по дорожке, ведущей к цветникам. Касаясь головой плеча Люка, Тесс наслаждалась его близостью, забыв обо всем на свете.

В эти минуты Люк тоже почувствовал, как волна нежности и светлой радости поднимается у него в груди. Он тряхнул головой. Нет, с ним действительно происходит что-то странное. Что стало с его прежними принципами и взглядами на жизнь? Где они? Невероятно, но это его, трезвого и несентиментального Люка, распирает от счастья, как влюбленного по уши мальчишку, только от того, что он держит под руку свою любимую. Подумать только — угораздило его влюбиться в профессиональную мошенницу!

И самое удивительное то, что он, прекрасно понимая всю нелепость происходящего, не собирался ничего менять. Он счастлив, как никогда, он впервые по-настоящему счастлив.

— Как я понял, ты познакомилась сегодня с Великим Жирако? — Люк первый нарушил молчание. — Ну, и как он тебе?

— Он мне понравился, обаятельный, с прекрасными манерами. А какой эрудированный! Кажется, он знает все про все, — с энтузиазмом воскликнула Тесс.

— Вот как?! — Люк бросил на Тесс внимательный взгляд. — А вот я всегда недолюбливал французов.

Тесс рассмеялась.

— И кто же тебе нравится?

— Только ты.

Тесс усмехнулась.

— Я?! Это с моим-то прошлым? — Она покачала головой. — Нет, ты сделал не правильный выбор, Мэнсфилд. И я боюсь, что рано или поздно разочарую тебя. Думаю, что это произойдет очень скоро, и тогда ты отвернешься от меня.

— Чушь! — отрезал Люк. — Ты, у которой не было ни семьи, ни родителей, ни друзей, ни романов с мужчинами, — что ты можешь знать о чувствах, о любви, скажи мне? Да ничего, абсолютно ничего.

— Правильно, — кивнула Тесс. — Но раз уж об этом зашла речь, то и ты в таком случае тоже ничего не знаешь о чувствах.

— Напротив, моя дорогая, — возразил ей Люк. — У меня большой опыт. Я был помолвлен, у меня есть друзья, знакомые женщины, были любовные связи.

— Ну и что? Где все они сейчас, а? — набросилась на него Тесс. — Двенадцать лет назад ты расстался с Дженнифер; спустя четыре года, поняв, что за птичка Эллен Монро, ты подсунул ей для проверки выдуманную легенду, и она сбежала от тебя; а пять лет назад Марго Холловей нанесла тебе предательский удар в спину. С тех пор у тебя не было серьезных романов. Так что ты уж лучше ничего не говори о чувствах, хорошо?

— Вот так так! Я вижу, что ты отлично знакома с подробностями моей личной жизни, — озадаченно произнес Люк. Ее осведомленность неприятно удивила и заинтриговала его. Откуда у нее эта информация? Зачем ей потребовалось так глубоко копаться в его прошлом? А сейчас она проговорилась случайно или намеренно?

— Все это время, что мы живем в доме Джейн Кушман, никто из твоих друзей или родственников не позвонил тебе, не заехал повидаться, — продолжила Тесс, проигнорировав его слова. — Согласись, Люк, как и я, ты никому не нужен, ты безразличен им всем. Поверь, я знаю, что это такое!

— Да. Джейн однажды сказала, что у нас с тобой много общего.

— Она преувеличивает.

— Ты думаешь? — Люк остановился. Повинуясь безотчетному желанию, он коснулся рукой ее щеки. Как только его пальцы коснулись ее кожи, Тесс вздрогнула. — Давай попробуем во всем разобраться. Прежде всего мы оба классные специалисты в своих областях, во-вторых, мы — натуры легко увлекающиеся, любим риск, в-третьих, мы до конца отстаиваем свое мнение, в-четвертых, ты, как и я, долгое время избегала близких отношений с кем бы то ни было, в-пятых и в-последних, мы подходим друг другу как партнеры по сексу.

— Ну хорошо, — согласилась нехотя Тесс. — Думаю, что в чем-то мы действительно похожи. А теперь скажи-ка мне вот что: почему ты не поддерживаешь отношения с родственниками? Я прекрасно понимаю, почему ты избегаешь заводить долгие и близкие отношения с женщинами после тех трех неудавшихся романов, которые у тебя были, но не могу понять, чем тебе не угодила твоя семья? Может, объяснишь?

— Попробую. Дело в том, что мои интересы не совпадают с интересами моей семьи. — Люк сказал это и замолчал. Его лицо стало мрачным, как только он вспомнил о своей семье. Видимо, Тесс нечаянно затронула тему, которой он не хотел касаться. Для Тесс такой темой была ее амнезия. Она выждала, но Люк и не думал продолжать, видимо, посчитав, что и так сказал слишком много.

— Ну что же, коротко, и ты, видимо, полагаешь, что ясно, — прокомментировала она его ответ. — Между прочим, поначалу у нас с тобой тоже были большие разногласия, если ты еще помнишь, но тем не менее мы же нашли общий язык.

Люк улыбнулся и, взяв ее за руку, повел по дорожке, усыпанной мелким гравием.

— А у нас и не было никаких разногласий!

Просто мы думали, что они есть, а на самом деле их не было, — уверенно провозгласил он.

— Может, то же самое и с твоей семьей?

— Тесс, хватит!

— Нет, не хватит! Ответь мне! Люк хмыкнул, пораженный ее настойчивостью, и сдался.

— Ладно, я расскажу тебе все. Мои родители очень консервативные люди и во всем следуют традициям старой аристократии. Правила, по которым они живут, любого могут свести с ума. Посуди сама — одеваться всегда строго и безупречно, иметь в друзьях только нужных людей, отдыхать только там, где проводят свои каникулы сливки общества, брак только с согласия отца и матери. Мои родители сами строго придерживаются этих правил и на нас, своих детей, пытаются набросить такую же узду. Вот такие дела с моим семейством.

— Ты, конечно, пытался бунтовать?

— А как же! Каждый день. У нас дома постоянно находился повод для стычек или размолвок. Я все делал не так, как нужно. Я любил перекусить в кафе, любил стадионы, спорт, любил погонять на машине и многое другое, что шло вразрез с представлениями моих родителей о хороших манерах. Чтобы я своим плохим примером не испортил брата и сестер и для моего же блага — это слова родителей, — меня отправили учиться в закрытый частный колледж. Они сказали так: «Старший сын не оправдывает наших надежд. Это нас очень огорчает».

— Тем не менее они любили тебя.

— Да. Они и сейчас меня любят, но по-своему. — Люк запрокинул голову и стал смотреть на звезды. — От их любви я задыхаюсь.

— Сложные взаимоотношения, — тихо произнесла Тесс, покачав головой. — Глупо, что существуют все эти дурацкие условности.

— Так уж получилось, что я родился не в семье лесоруба, — Люк криво усмехнулся, — а в семье Мэнсфилдов, а это ко многому обязывает. Я еще не появился на свет, а моя судьба была уже предопределена. Мои родители все решили за меня: и каким я должен быть, и как должен себя вести, и какое образование я получу, и кем стану, и чем буду заниматься… Я сопротивлялся, как мог, но всякий раз мой бунт заканчивался тем, что я подчинялся воле родителей. Я не хотел учиться на юриста. Помню, когда меня везли в машине в Гарвард, я всю дорогу стучал ногами и ныл как младенец. Но странное дело, когда я туда попал, я понял, что мне нравится изучать право, копаться в законах. В то время я мечтал стать вторым Кларенсом Дэрроу. Вот, думал, буду защищать бедный люд, обездоленных и обиженных… Да восторжествует истина и справедливость! Я даже подумывал заказать себе плащ с этим девизом.

— Но все закончилось юридической конторой «Мэнсфилд и Ропер», — подвела итог Тесс.

— По традиции, старший сын должен заниматься адвокатской практикой. — Люк развел руками.

— Сочувствую.

— Спасибо!

— Так, а теперь давай подведем итог, — сказала Тесс. — По настоянию своих стариков и по семейной традиции ты сначала пошел учиться на юридический, потом занялся адвокатской практикой. Теперь они вмешиваются в твою личную жизнь. Насколько я понимаю, они подыскивают тебе невесту среди дочек своих друзей. Честно говоря, ты больше похож на образцового сына, чем на бунтаря. Черт побери, Люк, тебе же тридцать пять лет! Как долго ты собираешься оглядываться на родителей? По-моему, тебе уже давно пора жить, не слушая их советов.

Люк, довольный такой поддержкой, усмехнулся:

— Что я и делаю.

— Это-то работая в конторе «Мэнсфилд и Ропер»? — съязвила Тесс.

— Скоро все изменится. Тесс дернула его за руку.

— Подожди! А ну-ка, мистер Смерть, давай выкладывай, что ты там замышляешь? Я по твоим глазам вижу, что ты что-то недоговариваешь. Не хочешь сделать чистосердечное признание?

— А ты не будешь смеяться?

— Нет, обещаю.

— И не скажешь, что я впал в ребячество?

— Кто — ты? Это было бы прекрасно! Но, увы, ты ведь всегда такой правильный, рассудительный…

Люк рассмеялся. Тесс умела польстить мужскому самолюбию в нужный момент.

— Хорошо. Я собираюсь открыть адвокатскую контору в центре Бруклина. Арендую под офис первый этаж где-нибудь в бедных кварталах, но неподалеку от здания суда. Я хочу, чтобы тамошние жители знали, что закон защищает всех, а не только богатых.

Тесс даже не пыталась скрыть своего удивления. Она уставилась на него так, словно увидела какое-то чудо.

— Современный Робин Гуд, да и только! — восхищенно изумилась она. — Я вижу, ты не распростился со своей давней мечтой. Это же прекрасно — делать то, что тебе по душе.

— Я рад, что ты меня понимаешь, — признался Люк, облегченно вздохнув.

— Торжество истины и справедливости, — тихо произнесла Тесс. — Я думаю, что клиентов у тебя будет хоть отбавляй. С какими только делами ты там не столкнешься! А потом, на старости лет, напишешь учебник, по которому будут учиться в Гарварде.

— Правильно, именно это я и собираюсь сделать, — рассмеялся Люк.

— Когда ты собираешься претворить твои планы в жизнь?

— Через пару месяцев, думаю, можно будет уже переехать в новый офис.

— А как к этому отнесутся твои родители?

— Ну…

— Ты что, им еще ничего не сказал?

Люк смутился и принялся оправдываться:

— Я думаю, что это их не заинтересует, ведь они вроде бы поставили на мне крест. Никаких звонков, никаких вопросов. Кроме того, зачем опережать события? Время пока терпит, а в удобный момент я обязательно поговорю с ними. Например, когда мы все вместе пойдем в их любимый ресторан, что тоже проблематично.

— Ты темнишь, Люк, ты же уже все спланировал.

«Она видит меня насквозь, читает мои мысли», — почему-то без всякой неприязни подумал Люк.

— Представляю, какая буря разразится после нашего разговора. Нет, внешне все будет пристойно, никто не станет устраивать в ресторане публичный скандал. Но представляю, какая буря поднимется в их душах и головах. Просто опасаюсь за здоровье своих предков! Это у них называется блюсти честь Мэнсфилдов — выдержка на первом месте, что бы ни случилось!

— Что ж, похвально!

— Спасибо, — Люк улыбнулся. — А ты что расскажешь о себе? Сегодня ты была в офисе Джейн, как тебе там понравилось? Хотела бы возглавить империю Кушманов, а?

— Какой смысл говорить об этом? Если бы я была Элизабет, то ни секунды бы не раздумывала. А Тесс Алкотт остается только мечтать об этом, — просто ответила она. — Я думаю, что Максу придется признать свое поражение, поскольку он скорее всего не сможет ни мне, ни Джейн доказать, что я — Элизабет. — Тесс помолчала, а потом продолжила:

— А я скорее всего найду себе нового психоаналитика, — она беспечно махнула рукой, — может, тогда мне удастся узнать, кто мои родители. Я и дальше буду работать на МОБП, пока не найду что-нибудь получше. Впрочем, так далеко я еще не заглядывала, — беспечно махнула рукой Тесс, желая лишь одного: уйти от опасной темы.

— Ты ничего не сказала о нас. А как же мы?

— Мы? — Тесс растерялась. — Что ты имеешь в виду?

— Нас связывают любовные отношения, у нас роман, не так ли? Поэтому я и говорю — мы, — объяснил Люк.

— А… — начала Тесс и смущенно смолкла. Люк провел рукой по ее волосам, по щеке…

— Я сказал что-то не то? — спросил он.

— Люк, честно говоря, я весь день думала о нас и решила, что мы не должны…

— Ты хочешь разбить мое сердце?

— Нет, но все так сложно, так запутанно…

— И не говори, — кивнул согласно Люк. — Значит, в твоих планах на будущее для нас не нашлось места?

Тесс с серьезным видом посмотрела на него.

— Люк, я не знаю, что случится завтра, а ты говоришь о каких-то планах. — Тесс удрученно вздохнула. — Все вокруг меняется с головокружительной скоростью. Иногда мне кажется, что даже земля стала быстрее вращаться. Привычные, хорошо знакомые вещи кажутся теперь новыми и необычными. От этого захватывает дух и немного, как от шампанского, кружится голова.

— Представь, у меня тоже.

Тесс в порыве чувств обвила руками его шею.

— Я рада, что это происходит не только со мной. — Она положила голову ему на грудь.

Люк нежно посмотрел на Тесс. Господи, она просто прелесть! Он поцеловал ее волосы, коснулся губами щеки и покрыл поцелуями ее глаза и шею.

— Люк, послушай…

— Да?

— Мне кажется, что за нами наблюдают, — сказала Тесс.

— Кто? — Люк удивленно оглянулся.

— Люди Болдуина, — усмехнулась она. — Ты же сам его попросил устроить за мной слежку. Я ведь не ошибаюсь?

Люк поначалу опешил, а затем на его губах появилась улыбка.

— — Ты и это успела выяснить? Забудь о них. Я знаю тут одну беседку, увитую плющом, которая нас надежно укроет от посторонних глаз. Никакая специальная оптика не поможет.

Тесс тихо застонала, когда он прильнул к ее шее и его горячие губы начали ласкать нежную кожу.

— Я предлагаю заняться любовью прямо здесь, среди роз. Тишина, над нами бездонное небо, усыпанное яркими звездами, куда уж более подходящий пейзаж?!

— Чудесно! — Тесс почувствовала, как тело становится легким, как сознание обволакивает сладкий дурман и она совершенно теряет голову в объятиях Люка.

Утром Люка одолевали противоречивые мысли. Заниматься любовью с Тесс — это одно, но не поступает ли он опрометчиво, раскрывая ей душу и доверяя свои секреты? Он напряженно думал об этом, расхаживая по столовой.

Но сомнения оставили его, как только он увидел Тесс. Тени, пролегшие у нее под глазами, усиливали чистую, хрустальную синеву глаз. Тесс явно не выспалась и от этого казалась хрупкой, беззащитной и совсем юной. На Люка нахлынула волна нежности, когда она приблизилась к нему.

Люк притянул ее к себе, прижал к груди и стал целовать, сгорая от страсти, которая не ушла из его сердца и тела после восхитительной близости в розовом саду. Они забылись в объятиях друг друга, и их поцелуи не прекратились даже тогда, когда часы у него на руке издали звуковой сигнал, возвещавший о том, что наступил новый час.

— Нельзя так терять голову, — переведя дыхание, сказала Тесс. — Мы оба рискуем попасться, а это ни тебе, ни мне не уменьшит проблем.

— Ничего не могу с собой поделать. Когда я тебя вижу, я теряю голову, — признался Люк.

Тесс засмеялась. Ее веселый, мелодичный смех зазвучал в тишине, как переливчатый звон колокольчиков.

В такие минуты Люк застывал на месте, упиваясь звуком ее голоса, и в душе у него поднималась радость, от которой замирало сердце. Ее смех пьянил его, как и ее поцелуи, и ему хотелось наслаждаться им бесконечно. Иногда он нарочно ее смешил, чтобы только вновь услышать ее волшебный смех.

Часом позже он вбежал по ступенькам в здание, где располагался офис «Мэнсфилд и Ропер». Его губы еще ощущали сладкий вкус поцелуев, а руки — тепло ее тела. Мысли о работе — кому позвонить, что нужно сделать в первую очередь — не занимали его, он думал только о Тесс. Идя по коридору, он машинально улыбнулся и кивнул Кэрол, у которой за каждым ухом было по карандашу и руки нагружены до самого подбородка толстенными юридическими справочниками. Точно так же он поздоровался с Харриет, своей немолодой секретаршей, с лица которой никогда не сходило суровое выражение. Люк уже было зашел к себе в кабинет, когда она, остановив его, всунула ему в руки десяток сообщений, поступивших на автоответчик к этому часу. Только тогда Люк очнулся и его лицо осветилось не дежурной, а открытой улыбкой. Поблагодарив Харриет, он указал рукой на новый кактус, появившийся у нее на столе, который и без того был весь заставлен разными горшочками и плошками с растениями, и заметил:

— Очаровательный! Просто прелесть! — После чего направился к себе.

Усевшись в кресло за большой стол из красного дерева, он удовлетворенно вздохнул. Затем выдвинул верхний ящик и достал оттуда две небольшие фотографии Тесс, которые он показывал Барбаре Карсвелл. Первая была увеличенной копией снимка, который Люк взял из полицейского архива. Десятилетнюю Тесс Алкотт задержали за магазинную кражу и доставили в участок. Она плотно сжимала губы, хмурила лоб, чтобы не показать виду, что ей страшно, но глаза, в которых застыл испуг, выдавали ее настоящие чувства. Тесс научилась с актерским мастерством владеть своим лицом, но ее глаза всегда — и тогда, и сейчас — не могли скрыть правды о том, что творится у нее в душе.

Отложив в сторону эту фотографию, Люк взял со стола другую. Ее сделали люди Лероя, которые вели наблюдение за Тесс. Снимок был удачный, хотя и грустный. Тесс стояла у раскрытого окна в комнате Элизабет и смотрела вдаль. На первый взгляд могло показаться, что она наслаждается видом зеленых рощиц и лугов обширного имения Джейн Кушман, но на самом деле ее глаза не видели этой красоты. В них застыло выражение какой-то беспомощности, а может быть, отчаяния, словно она мучительно пытается или что-то вспомнить, или же разобраться в своих чувствах, но ни то, ни другое ей не удается, и от этого она страдает. Тесс на этой фотографии выглядела подавленной и одинокой.

Люку были знакомы эти чувства. Долгие годы он жил, не веря ни в искренность людей, ни в свое сердце. И сейчас, после стольких лет одиночества, он неожиданно и с изумлением обнаружил, что стал совершенно другим человеком, что все это время ему была нужна Тесс, только она, а не другая женщина. Пусть она великолепная актриса, пусть мошенница, но ее душа чиста, как прозрачная капля утренней росы. И душа, словно в зеркале, отражается в ее глазах в те мгновения, когда она забывает о своей роли, как, например, вот на этой фотографии, и становится сама собой. Ее глаза не лгали ему и тогда, когда она сгорала от страсти в его объятиях.

Люк потянулся в кресле, вспомнив вчерашнюю ночь. Чувства, которые и он, и она испытывали друг к другу, были искренними, они шли от сердца. Неожиданно он понял, что боль одиночества, с которой он жил последние двенадцать лет, оставила в его сердце глубокую рану, которая еще долго будет напоминать о себе. Люк вспомнил, как страшно переживал, когда его романы с Дженнифер, Эллен и Марго окончились неудачно. Люк честно пытался найти оправдания женщинам, предавшим его, и строго судил себя самого. Он искренне считал, что причина их ухода заключена в нем самом. Естественно, своими переживаниями он ни с кем не делился, поскольку не было никого, кому бы он мог довериться.

Наверное, все же он унаследовал от своих родителей гораздо больше черт характера, чем предполагал. Как часто говорил его отец, Мэнсфидды никогда не показывают слабость и свои эмоции; Мэнсфилды всегда уверены в себе и никогда не сдаются; чувства никогда не должны брать верх над разумом.

Люк ничего не имел против первых двух заповедей отца, но с последней был абсолютно не согласен и не собирался следовать ей. Он устал жить по правилам. Более того, стена, которой Люк окружил себя, обратилась в прах, как только в его жизни появилась Тесс. Она окропила живой водой его очерствевшую душу, и он ожил. Почувствовав сострадание к тому, прежнему, Люку, он стал более тонко ощущать красоту мира, более остро воспринимать все, что происходило вокруг. «Мы с Тесс встретились не случайно, — подумал он, — судьба сделала мне этот подарок в утешение за все то, что я перенес».

Люк вновь посмотрел на фотографию. Большинство людей, которые сталкивались с Тесс, видели в ней преступницу. Знали бы они, какой нежной, мягкой и чуткой может быть суровая и неприступная мисс Алкотт! Люк это знал, испытав нежные ласки и сладость поцелуев Тесс.

На его лице появилась улыбка. Странно как-то выходит, он все время ревниво оберегал себя от женских чар, и вот, всякой логике вопреки, нашел свою единственную и неповторимую. Стоп! Что же это получается?

Боже праведный! Впервые его чувства отказывались повиноваться разуму. Люк понял, что любит Тесс всерьез.

Люк попытался сопротивляться охватившим его чувствам. Он вспомнил, что вчера во второй половине дня, ближе к вечеру, ему позвонил Лерой. Он сказал, что расследование приближается к концу и что в ближайшее время у него будут необходимые доказательства того, что Ванштейн не тот человек, за которого себя выдает. Он попросил подождать еще два-три дня, чтобы полностью изобличить мошенника. Значит, Тесс с ним заодно, значит, и она — мошенница?! Эта мысль была непереносима.

Но он любит ее. Разумно это или нет, но он влюбился в Тесс! Что же теперь будет? Лерой скоро докопается до правды, и у них будет вся информация о ее прошлом. Не случится ли так, что, узнав всю правду о ней, он ужаснется и не захочет иметь с ней ничего общего? Снова он в нокдауне? Снова он обманут?! Как вынесет этот удар его сердце?

— Проклятие! — в сердцах выругался Люк. И угораздило же его впутаться в эту историю!

В эту же секунду чувства предприняли ответную атаку, не желая мириться с его робкими попытками рассуждать здраво. Он словно наяву услышал веселый смех Тесс, а перед мысленным взором встало ее улыбающееся лицо — в голубых глазах радость, губы полураскрыты, на щеках ямочки. Он даже почувствовал вкус ее губ.

«Она частичка твоей души», — сказало ему сердце.

— Ну да, да, в этом-то и причина, — пробормотал Люк. Затем он внезапно рассмеялся. — Какого черта я брюзжу, как старый ворчун!

Он влюбился в женщину, найти которую мечтал всю жизнь. Важно не то, кто она такая, а то, что они нашли друг друга и что только вместе они счастливы. Далеко не каждому удается найти свою вторую половину и слиться с ней, чтобы стать единым целым и ощутить гармонию душ и сердец.

Люк откинулся в кресле. Тесс безраздельно господствовала в его мыслях и чувствах, покорив сердце. Его переполняла странная гамма ощущений: счастье и радость, грусть и печаль, нежность и сострадание. Возможно, он несправедливо судил мать и отца. Сейчас он испытывал нечто похожее на жалость и сострадание к родителям. Он словно впервые стал понимать их по-настоящему. Наверное, строго следуя жизненному распорядку, они считали, что ему эти правила помогут избежать ошибок и роковых случайностей. Бедные, бедные его родители! Они и сами не подозревают, чего себя лишают, отказываясь признать, что есть вещи куда важнее, чем принятые в обществе условности и вековые семейные традиции. Просто они желают добра своим детям. Люк понял, что любит родителей, что любил их всегда. Несмотря на размолвки, которые часто возникали между ними, и разные взгляды на жизнь, приводившие к скандалам, они все же были одной семьей, и он должен благодарить Бога, что у него есть отец и мать. Бедная Тесс! Вот она действительно хлебнула горя в жизни! Понятие «счастливое детство» для нее пустой звук. Каково ей было расти без родителей, без тепла материнской Ласки? А он еще смеет обижаться на свое семейство?! Да, сложная штука человеческие отношения!

Необычный день, подумал Люк. Сегодня ему нравились решительно все его сотрудники. Он испытывал теплые чувства к Харриет и Кэрол, а вечно недовольный и ворчливый Роджер, управляющий в офисе, сегодня не казался ему занудой. О своей новой конторе Люк подумал с чувством гордости. Ему казалось, что он совершил подвиг, приняв решение начать работу в Бруклине.

В свои тридцать пять Люк, кажется, наконец-то разобрался в самом себе и понял, что хочет получить от жизни.

Во-первых, ему нужна Тесс, во-вторых…

Черт, он совсем забыл о работе! Люк начал торопливо просматривать бумаги, лежащие на столе, но голова его по-прежнему была занята мыслями о Тесс. Его размышления были прерваны появлением Харриет. Она доложила, что только что пришел мистер Болдуин.

— Вы только подумайте, не позвонил, не предупредил! Мог бы договориться о встрече заранее, — возмутилась Харриет и вопросительно посмотрела на шефа.

— Все в порядке, Харриет. Я ждал его, пусть войдет, — попросил Люк.

Харриет вышла, а вместо нее в кабинете появился Лерой — высокий, с накачанными мышцами мужчина лет тридцати восьми, в жилах которого текла негритянская кровь. Лерой не любил костюмы и галстуки. Сегодня он тоже остался верен своим привычкам и пришел в легкой куртке, под которой была видна светлая футболка, и свободных серых брюках. Закрыв за собой дверь, он переложил видеокассету из правой руки в левую, в которой держал кейс, и поздоровался с хозяином кабинета.

— Лерой, рад тебя видеть, — улыбнулся Люк. — Садись и рассказывай, что заставило тебя покинуть тихий и уютный Бостон и приехать в наш шумный и душный город.

Лерой вытер испарину со лба, уселся в кресло, стоящее перед столом, и с наслаждением вытянул уставшие ноги.

— Дружище, я вижу, у тебя прекрасное настроение. По правде говоря, мне жаль его портить. Я чувствую себя как-то неловко — ты мне платишь огромные деньги, а я не могу порадовать тебя хорошими известиями.

Откинувшись в кресле, Люк впился глазами в Лероя. Сердце сжалось у него в груди в тоскливом предчувствии плохих новостей.

— Что ты узнал? — занервничал Люк.

— Выкладывать все как есть, ничего не утаивая? — с неожиданным смущением поинтересовался Лерой.

— Самые плохие новости оставь напоследок, начни с чего-нибудь хорошего. Итак, я слушаю.

Лерой вздохнул и начал:

— Боюсь, что у меня только плохие новости для тебя. Мы так и не напали на след Хала Марша. Но кое-что узнали о Виолетте, ее настоящее имя Анна Мэй Смит. Она мертва, и давно.

— Как она умерла?

— Смит убили четырнадцать лет назад. Кто-то сломал ей шею голыми руками. Полиция подозревала в убийстве ее сутенера, но не смогла найти веских улик против него. Я тоже считаю, что именно этот парень разделался с ней, во всяком случае по своим физическим данным он вполне подходил для этой роли.

— Боже! — выдохнул Люк, вспомнив вслух слова Тесс:

— Однажды она появилась у Карсвеллов, они о чем-то между собой потолковали, а затем она увезла меня на своем «Кадиллаке» из Майами в Чарльстон. Там, у Берта, она и оставила меня. Вот, собственно говоря, и все.

— Потом Смит внезапно исчезла. Скорее всего ее убрал сам Берт, чтобы замести следы.

— Что еще? — спросил Люк.

— Сегодня я поставил наконец точку на деле Ванштейна.

Люк выпрямился в кресле.

— Как тебе это удалось?

Лерой устало усмехнулся:

— С помощью современных средств связи можно творить чудеса. Я разослал по факсу фотографии Ванштейна, которые сделали мои люди, ведя за ним наблюдение, и его отпечатки пальцев в некоторые федеральные и зарубежные полицейские службы. Из трех пришел положительный ответ, поскольку этот человек числится в их картотеках. Но дело в том, что твой Макс Ван-штейн не имеет ничего общего с настоящим доктором Максвеллом Ванштейном, хотя внешне он очень похож на него. Ну, не очень, но в достаточной степени, чтобы люди принимали его за доктора. И он еще долго сможет всех дурачить, если его не остановить.

Лерой открыл кейс и, достав оттуда две цветные фотографии, положил их перед Люком на стол.

— Настоящий психиатр не так давно, чуть больше месяца назад, улетел на какую-то станцию в Антарктике. Правительство отправило его туда со сверхсекретным заданием. Похоже, что у некоторых ребят, которые уже третий год живут на Южном полюсе и любуются изо дня в день белым безмолвием, потихоньку поехала крыша. Так вот, задача Ванштейна — без лишнего шума привести парней в порядок. Никто не знает, что он в Антарктике, даже его собственная жена. Она сейчас отдыхает вместе со своим сыном и невесткой в Миннесоте. Ей сообщили, что ее муж по просьбе правительства улетел в Европу для участия в каких-то конфиденциальных проектах с русскими. Наш герой хорошо осведомлен и воспользовался ситуацией очень умело. Теперь ты понял, почему он живет в апартаментах доктора и не боится разоблачения?

— Невероятно! — воскликнул Люк. — У Ванштейна-самозванца, должно быть, есть очень хороший и надежный источник информации, раз ему удалось все это выяснить?

— Ага, он крутой парень. — Лерой вновь открыл кейс и, покопавшись в нем, протянул Люку несколько фотографий размером восемь на десять. — Вот, полюбуйся. Твоего Ванштейна зовут Арнольд Клифтон. Но кроме этого имени, у него есть еще десятки других, и он, хочу тебе сказать, страшный человек. За ним числится целый букет серьезных преступлений: он занимался крупным мошенничеством, контрабандой кокаина, держал притоны и контролировал проституцию. Полиция пару раз выходила на него в связи с убийствами, но не смогла ничего доказать. Его даже ни разу не арестовали. Этот молодчик действует очень осторожно, у него всегда есть железное алиби. Люк, я повторю, что с ним шутки плохи, он — закоренелый преступник. Такому убить человека — раз плюнуть.

Люк почувствовал холод в груди.

— Что связывает Тесс и его?

— Сейчас ты сам все увидишь, — сказал Лерой и окинул взглядом кабинет. — Где у тебя видеомагнитофон? Я хочу тебе кое-что показать.

— Что именно?

— На прошлой неделе моим людям, которые ведут наблюдение за лже-Ванштейном, удалось установить кое-какую аппаратуру у него дома, — ответил Лерой, вставляя кассету в видеомагнитофон. — Надо сказать, что поначалу его поведение разочаровало нас. Он вел себя тихо, как мышка, никому не звонил, ни с кем не встречался. Но вчера утром у него были гости, и он скомпрометировал себя полностью. Все это записано здесь. — Лерой посмотрел на Люка. — Боюсь, тебе не понравится то, что ты увидишь.

— К нему приходила Тесс? Лерой кивнул.

— Извини, старик. Она — вторая Марго Холловей.

Люк побледнел от этих слов. В груди появилась тупая, ноющая боль, словно в сердце вошла игла, и страх сковал его душу.

— Включай.

Лерой нажал на кнопку и вернулся в свое кресло. Люк остался сидеть за столом, боясь пошевелиться. Он почувствовал отвращение, увидев на экране, как Макс Ванштейн, он же Арнольд Клифтон, мечется в нетерпении, как лев в клетке, по шикарно обставленной квартире. Затем раздался условный стук в дверь: сначала три раза подряд, пауза и потом еще два удара. Подскочив к двери, Клифтон распахнул ее, и его лицо исказилось от ярости.

На пороге стояла Тесс.

Клифтон схватил ее за руку и рывком затащил в комнату, после чего хлопнул дверью так, что стены в гостиной задрожали.

— Ах ты, безмозглая стерва! — орал он, брызгая слюной.

Люк вздрогнул, словно ему дали пощечину.

Тесс, не потеряв присутствия духа, спокойно посмотрела на Клифтона.

— В чем дело, Берт? — спросила она.

Берт? Так он, оказывается, еще и Берт, ее учитель и наставник воровскому ремеслу! Неужели Тесс до сих пор работает вместе с этим чудовищем, с этим садистом, который хладнокровно прикончил Виолетту?

— В чем дело, ты спрашиваешь? — взревел Берт. — Я тебе сейчас скажу, в чем дело! Я уехал по делам на пару дней из города, и, пока меня не было, ты, зараза, сделала все, чтобы наша операция оказалась на грани провала. Тебе этого мало? Отвечай!

— Я думаю, что все идет нормально. — В лице Тесс не дрогнул ни один мускул, хотя Берт размахивал кулаками перед самым ее носом.

— Какого черта! Я уже говорил, что ты здесь не для того, чтобы думать! — бушевал Берт, меряя шагами гостиную. — Как только ты начинаешь заниматься отсебятиной, мы попадаем в идиотские ситуации. Зачем тебе потребовалось соблазнять Люка Мэнсфилда?

— Что? — изумленно переспросила Тесс.

Пять лет, проведенных в тюрьме, никак не отразились на Марго Холловей — она по-прежнему была ослепительно красива. Тесс подумала об этом, войдя в комнату, отведенную для свиданий с заключенными, и окинув взглядом женщину в тюремной робе, сидевшую за столом. Такая просто создана для того, чтобы кружить мужчинам головы и покорять их сердца. Марго, преисполненная чувственной грации, была само воплощение женственности. Неудивительно, что Люк влюбился в нее по уши и поздно понял, какая черная душа скрывается в ангельском обличье. Сейчас Марго было незачем притворяться и строить из себя беззащитную и ранимую женщину, и поэтому достаточно было посмотреть в ее большие карие глаза, чтобы понять, сколько злобы и ненависти вмещает сердце этой женщины.

— Вы не похожи на писательницу, — заметила Марго.

— А вы — на убийцу, — невозмутимо парировала Тесс.

Губы Марго исказились в неприятной, самодовольной ухмылке.

— Я бы на вашем месте посвятила мне целую книгу, а не стала бы ограничиваться какой-то жалкой главой, — развязно бросила она.

— Сейчас рано говорить об этом. Возможно, позже я напишу о вас отдельную книгу, если соберу достаточно материала. Итак, мисс Холловей, некоторые факты из вашей необычной жизни представляют для меня профессиональный интерес. Насколько я знаю, вы обвинялись в убийстве своего отца, но были оправданы. Через некоторое время вас осудили за убийство двух человек — сына и дочери вашей матери от первого брака. Как получилось, что полиция заподозрила вас? Вы в чем-то просчитались?

— Да, я недооценила этого сукина сына — Люка Мэнсфилда, — со злобой прошипела Марго.

— Ты опять прикидываешься? Не шути со мной, детка! — прорычал разъяренный Берт. Намотав на кулак золотистые волосы Тесс, он оттянул ее голову назад и прохрипел:

— Если ты будешь отпираться, то я с удовольствием оторву твою глупую башку. Ты не выйдешь отсюда живой.

— Ты все не так понял, Берт.

— Споришь со мной, маленькая дрянь? — Берт занес руку для удара. Люк, глядя на эту сцену, замер в оцепенении.

— Нет, Берт, меня бить нельзя, — твердым голосом произнесла Тесс, чеканя каждое слово. — Ты же не будешь сам портить свой товар.

Рука Берта как по волшебству застыла в воздухе. Он недоуменно уставился на Тесс, переваривая услышанное, а затем, когда до него дошел смысл, приподнял ее за волосы, швырнул, как тряпичную куклу, в дальний угол комнаты.

Костяшки пальцев Люка побелели, когда он с силой впился ногтями в подлокотники, кресла.

Тесс, перелетев через комнату, грохнулась на пол. На секунду-другую воцарилась тишина. Затем Тесс приподнялась, помотала головой из стороны в сторону и вскочила на ноги. Она привела в порядок одежду и, вскинув подбородок, посмотрела Берту прямо в глаза.

— Я специально заигрывала с Мэнсфилдом, легкий флирт пойдет только на пользу нашему делу, — еле сдерживая ярость, произнесла Тесс. — Кроме того, мне надо быть в хороших отношениях с адвокатом до тех пор, пока старуха не даст нам ожерелье.

У Люка сжалось сердце. Он смотрел на экран и не узнавал Тесс. Перед ним была абсолютно незнакомая женщина, от которой веяло холодом и жестокостью.

— Есть более надежные способы! — рявкнул Берт.

— Он первый начал ухаживать за мной, — заметила Тесс, — было бы глупо не воспользоваться возможностью на время притупить его бдительность. Берт, ты же сам меня учил, что надо использовать малейший благоприятный шанс. Или мне забыть все твои уроки?

— Расскажите поподробнее, — попросила Тесс. Марго пожала плечами:

— Он догадался, что я внаглую использую его. Естественно, это пришлось ему не по душе.

— Мисс Холловей, с какой целью вы использовали Мэнсфилда? — спросила Тесс, чувствуя, как гнев начинает душить ее.

Марго с циничным видом усмехнулась:

— А вы сами не догадываетесь?

— Почему же? Легко сообразить, что вы, задумав убийство отца, стали искать способ выйти сухой из воды, — холодно ответила Тесс. — Вы вскружили голову адвокату, а он, безоглядно влюбившись и уверовав в вашу чистоту и невиновность, оправдал вас на судебном процессе.

— Все так и было. Вам бы детективом быть, а вы какие-то романы пописываете, фу! — осуждающе хихикнула Марго.

— Мы говорим о вас, а не обо мне. Скажите, зачем вам нужно было затаскивать его в постель? Марго с иронией посмотрела на Тесс.

— Милочка, я не привыкла отказывать себе в чем-либо, я привыкла жить со вкусом и размахом. А с двадцатью миллионами моего дорогого папочки я могла развернуться. Люк Мэнсфилд, адвокат с хорошей репутацией, идеально подходил для моего плана. Надо сказать, что я правильно все рассчитала. Мужчина не может любить и подозревать одновременно. А соблазнить его оказалось до смешного легко и просто. Однако я хочу быть до конца откровенной и поэтому скажу вам, что заниматься с ним сексом одно удовольствие. Мне даже было жаль бросать его после того, как с меня сняли обвинение в убийстве отца.

— Так продолжали бы встречаться с ним.

Марго рассмеялась:

— Дорогуша, это был тонкий расчет. Люк и так был мой. Стоило мне только поманить его пальчиком, как он прибежал на задних лапках. Но прежде мне нужно было заполучить мои двадцать миллионов.

Берт в ярости сорвал с себя косматый парик, напоминающий львиную гриву, и швырнул его на пол.

— Ты не должна на работе думать о сексе, это ты знаешь?

— Да, конечно, — с раздражением ответила Тесс. — А у меня ничего и не было с Мэнсфилдом, я просто держу его на коротком поводке. Твои ребята, которых ты приставил ко мне, должны были сказать тебе об этом.

Берт задохнулся от злости:

— Как ты узнала?..

— Берт, я не такая наивная, как ты думаешь. Кроме того, ты сам учил меня — нельзя никому доверять. Я знаю, что не пользуюсь у тебя особым доверием, следовательно, ты установил за мной наблюдение, правильно? Это была излишняя мера предосторожности, Берт. Ну да Бог с этим. Хочу тебе сказать, что нам осталось ждать совсем немного — скоро Джейн Кушман раскроет мне свои объятия и, прижав к груди, объявит о том, что нашла свою внучку. Думаю, это произойдет через неделю, максимум — две.

Берт треснул массивным кулаком по стене.

— Две недели? Я не могу ждать так долго! Какого черта старуха тянет резину? Я надеялся покончить с этим делом еще на прошлой неделе.

Тесс удивленно вскинула брови:

— Что? Берт, о чем ты говоришь? Это же не от меня зависит, и мы не договаривались с тобой о сроках. Послушай, эту Джейн Кушман голыми руками не возьмешь. С ней надо быть поосторожнее, хотя должна сказать, что она и Мэнсфилд все больше доверяют мне. Сейчас Мэнсфилд, конечно, потерял былую бдительность, но все еще опасен. Этот тип абсолютно непредсказуем. Кажется, ты сам говорил мне — не спускай глаз с адвоката. Однако я тебе обещаю, что сложностей с ним не возникнет, скоро я окончательно запудрю ему мозги. Давай решим так: я поднажму на Джейн Кушман, и мы посмотрим, что из этого выйдет. Может, на этой неделе все и разрешится. Договорились?

— Естественно, я внимательно прочитала все газетные статьи. Последний ваш процесс наделал много шума в обществе, и газеты довольно много писали о нем. Но это, так сказать, официальная информация, а мне хотелось бы знать то, что не сумели раскопать репортеры. Скажите, как случилось, что вы оказались в тюрьме? Что привело к краху? — спросила Тесс.

— Жадность, — мрачно ответила Марго. — Мне полагалась третья часть наследства, остальные две трети — моим сводным брату и сестре. Но я решила убрать их и заполучить все миллионы. Вот тут я допустила серьезную ошибку, недооценив Мэнсфилда.

— Что произошло?

— Я была уверена, что он в моих руках, что он в отчаянии и переживает из-за моего ухода. Ну и дура же я была! — Марго раздраженно поморщилась. — Оказывается, Мэнсфилд все это время продолжал пользоваться услугами частного детектива, которого нанял еще для моего первого дела. В тот раз мне удалось одурачить этого сыщика, направив его по ложному следу. Я подбросила на место преступления вещественные доказательства, свидетельствующие в мою пользу и обеспечивающие мне слабенькое алиби. Мэнсфилд им и воспользовался, чтобы доказать мою невиновность. Однако проклятый сыщик не остановился на этом и копнул поглубже. Очевидно, ему удалось найти неопровержимые доказательства моей вины, и он все рассказал Люку. Поскольку закон не разрешает дважды привлекать к суду за одно и то же преступление, то Люк решил дождаться, пока я сама не сделаю какой-нибудь ошибки. Эх, если бы я только знала, что в то время за мной следили, то никогда не попалась бы! Короче, когда Синди и Роб, моя сестра и мой брат, погибли в автомобильной катастрофе, которую я подстроила, то этот частный детектив передал в полицию достаточно информации, чтобы меня обвинить в преступлении.

— Да, понятно, — кивнула Тесс. — На этот раз Люк выступил в суде в качестве свидетеля?

— Нет, в этом не было необходимости, — зло произнесла Марго. — У самих полицейских хватило мозгов связать все факты воедино, чтобы доказать мою вину. Каждый день Мэнсфилд появлялся в зале, садился куда-нибудь в уголок и с довольной физиономией слушал все, что там говорилось. Я видела, как он наслаждается своей местью.

Берт несколько секунд раздумывал над ее словами.

— Хорошо, — наконец произнес он. — Я последний раз прощаю тебя, поняла? Если вновь займешься самодеятельностью, не поставив меня в известность, то пеняй на себя. Ты меня слышишь?

— Да, Берт, я все поняла.

— Если я вдруг увижу, что Мэнсфилд мешает нам и ведет двойную игру с тобой, то я просто прикончу его, имей в виду. Кстати, а может, не мешкая, пристрелить его, чтобы старуху с горя хватил инфаркт, а? Глядишь, тогда она станет посговорчивее и быстренько отдаст ожерелье своей внучке. Как видишь, вариантов полно, детка.

— Что ты, Берт? Такие крайности совершенно ни к чему. Я добуду тебе ожерелье, как мы договаривались. Только объясни мне, к чему такая спешка? Что-то случилось?

Берт сжал ей локоть своей ручищей.

— Да, крошка, случилось. Один из моих бывших дружков заявлен в федеральный розыск. Мне это грозит большими неприятностями. Жарковато становится мне в этой стране. Вот я и решил, что пришло время красиво, но тихо уйти. Вот почему мне нужно это ожерелье, да поскорее. А теперь запомни, ты играешь по моему сценарию. В противном случае пощады от меня не жди — ты меня знаешь. — Берт просипел:

— Сегодня у нас вторник, если к полуночи в воскресенье у меня не будет ожерелья, то ты пожалеешь, что появилась на свет. Хорошенько подумай об этом на досуге, ягодка.

Берт вразвалку направился в прихожую и распахнул дверь. Тесс с помертвевшим лицом проследовала мимо него и вышла.

Лерой поднялся и выключил магнитофон.

В комнате повисла тишина, поскольку Люку требовалось время, чтобы переварить увиденное.

Выйдя из здания тюрьмы, Тесс направилась к автомобильной стоянке. Серая тюрьма произвела на Тесс мрачное впечатление, и настроение у нее было подавленное. Марго безжалостно поступила с Люком, использовав его как буфер между собой и законом. А потом, когда он сыграл свою роль, она просто бросила его. Тесс представила себе, в каком отчаянии был Люк, когда понял, что допустил страшную ошибку, добившись оправдания Марго. Ему следовало продолжить собственное расследование, а не хвататься за первое хлипкое доказательство ее невиновности. Советы давать легко, печально одернула себя Тесс.

Во всяком случае свидание с Марго Холловей многое прояснило. Люк, осознав, что сам попрал закон, к которому всегда относился со священным трепетом, счел необходимым искупить вину. Но и Марго тоже права — он жаждал мести. Получается, что, с одной стороны, Люк хотел добиться торжества правосудия, а с другой — свести с ней личные счеты. И то и другое ему удалось. А вообще-то дело даже не в Люке. Любой нормальный человек, узнав о чудовищных злодеяниях Марго, поступил бы на его месте точно так же. Если бы Тесс и вправду была писательницей, она бы обязательно использовала историю Мэнсфилда и Марго как основу для остросюжетного романа.

Однако сейчас Тесс было не до сочинительства. В первую очередь надо позаботиться о том, чтобы Люк Мэнсфилд не заподозрил двойной игры. Если он усомнится в ее честных намерениях, то она станет для него второй Марго Холловей. Тесс поежилась. Палящее солнце почему-то совсем не согревало ее. Интересно, как он поступит, когда правда выплывет наружу?

— По крайней мере теперь мы знаем, кто помимо нас вел наблюдение за Тесс, — наконец нарушил затянувшееся молчание Лерой. — Этих ребят нанял Альберт Карн. Это еще одно имя, под которым известен Клифтон. — Люк никак не отреагировал на его слова. Лерой кашлянул и продолжил:

— Люк, извини за столь неприятные известия. Но мне казалось, что ты не поверишь моим словам, поэтому я притащил сюда эту проклятую пленку.

— Да, Лерой, спасибо, — бесцветным голосом произнес Люк. — Ты можешь оставить мне эту кассету? Я хочу показать ее Джейн.

— Да, это — копия, я сделал ее для тебя, а оригинал будет храниться в сейфе в моем нью-йоркском офисе. С тобой все в порядке, дружище?

Люк поднял взгляд на Лероя и увидел в его глазах понимание и искреннее сочувствие.

— Нет, конечно, — устало произнес Люк. — Но ничего, мне не привыкать, как-нибудь переживу и это. Спасибо тебе за все.

— Если хочешь, я сам позвоню в полицию и потолкую с ними, — предложил Лерой.

— Повремени немного. Я хочу посмотреть, как события будут развиваться дальше.

— Как скажешь. Мне пора откланиваться, — сказал Лерой, направляясь к двери. — Но прошу тебя, будь начеку. Твой Ванштейн затеял крупную и опасную игру и ни перед чем не остановится. Я бы, будь я на твоем месте, отнесся к его угрозам очень серьезно.

— Хорошо, я буду осторожен, не беспокойся. — Люк кивнул.

Весь следующий час он сидел, не двигаясь, в кресле и слепым взглядом смотрел в окно. Лицо его оставалось бесстрастным, все же он был настоящим Мэнсфилдом — сыном своих родителей.

Джейн и Люк только что закончили смотреть видеокассету. Он не стал ждать до вечера и специально приехал в офис к Джейн, чтобы показать запись, сделанную Болдуином.

— Не могу выразить словами, с каким удовольствием я упрятала бы этого мерзавца в самую мрачную и сырую темницу, такую, чтобы оттуда он света белого не видел! — воскликнула Джейн, сверкая глазами. — Как ты думаешь, Тесс сильно ударилась, когда упала?

— Не знаю, — медленно проговорил Люк. — Наверное, да. Этот негодяй швырнул ее со страшной силой.

— Девочка замешана в опасной игре.

— Безусловно. И мне хотелось бы довести эту игру до конца, если, конечно, вы не возражаете.

— О, я бы тоже хотела посмотреть на развязку этой драмы. Что ты предлагаешь?

Люк улыбнулся:

— Надо пойти навстречу Берту и дать Тесс то, что он хочет.

Джейн на секунду задержала изумленный взгляд на лице Люка, а затем рассмеялась.

— Замечательно, я всегда восхищалась твоим умом, Люк. Ты просто гений!

— Спасибо. — Люк поклонился и продолжил:

— Мне кажется, что это надо сделать с особой торжественностью.

— Чтобы он клюнул на нашу удочку?

— Правильно. Я свяжусь со средствами массовой информации и подброшу им сенсацию. Представляете, сообщение о том, что Джейн Кушман нашла свою внучку, обойдет все газеты и журналы, об этом будут говорить на всех радиостанциях и по телевидению. Такое событие случается не каждый день. Я уверен, что Берт не заподозрит обмана.

— О да! Только у меня есть одно маленькое уточнение.

— О чем вы?

— Не догадываешься? О вечеринке, конечно. Мы устроим славную вечеринку по поводу счастливого возвращения Элизабет в родной дом.

— Джейн, с удовольствием верну вам комплимент — я всегда восхищался вашим умом.

12

«Он странно себя ведет сегодня», — подумала Тесс, сидя за столом и наблюдая за Люком, который оживленно болтал с Джейн. Как всегда, он был само обаяние, веселый и обходительный, но сегодня в его манерах чувствовалась какая-то скованность и театральность. Встречаясь глазами с Тесс, он спешил отвести взгляд в сторону, словно что-то скрывал. Его голос казался ей чужим, когда он изредка обращался к ней. Что же произошло? Он абсолютно не похож на того Люка, который целовал ее сегодня утром. Совершенно другой человек! Почему он прячет от нее глаза и так неестественно смеется?

«Похоже, что-то назревает. Знать бы только, к чему мне готовиться», — подумала Тесс, волнуясь.

Первым ее желанием было сорваться с места и бежать куда глаза глядят.

— Ты согласна со мной, дорогая? — спросила ее Джейн Кушман.

Тесс подняла глаза, не понимая, о чем идет речь.

— Пожалуй, — неопределенно пробормотала она.

— Тесс, скажи — я права или нет? — повторила вопрос Джейн.

— О, я всегда согласна с тем, от кого зависит мое будущее, — Тесс решила отделаться шуткой.

— Так ты действительно думаешь, что в этом году Кэтрин О’Коннор получит «Тони» за лучшую женскую роль в мюзикле?

— Э-э-э… Если я не ошибаюсь, она играет в «Радуге Финиана», да?

— Дорогая Тесс, — укоризненно обратилась к ней Джейн, — это одна из ее лучших ролей в театре. Ты прослушала все, о чем мы говорили. Мне кажется, что сегодня ты какая-то рассеянная. Мало говоришь, сидишь грустная, бледная. Ты не приболела?

— Мне немного нездоровится, — Тесс с радостью ухватилась за эту спасительную мысль. — Я думаю, это из-за погоды. Вы не будете возражать, если я покину вас и пойду к себе? Хочу пораньше лечь спать. Сон — лучшее средство против любой болезни.

Джейн с участливым видом поинтересовалась, не хочет ли Тесс выпить перед сном горячего молока, и уже было распорядилась принести его, но Тесс, поблагодарив, отказалась. Джейн отправила ее спать, за что Тесс была ей очень признательна, поскольку сидеть за вечерним столом было для нее настоящей пыткой. Люк же тихим голосом пожелал Тесс приятных снов и выздоровления. Изобразив на лице виноватую улыбку, Тесс вновь поблагодарила Джейн за заботу и выскользнула из столовой.

Она быстро поднялась по лестнице и бросилась к себе. Очутившись в своей спальне, Тесс первым делом защелкнула замок на двери и с горестным стоном прислонилась спиной к стене. Не в силах больше сдерживать душившее ее отчаяние, она тихо заплакала.

Что происходит с ней? И почему Люк ведет себя так странно? За весь вечер он ни разу не приласкал ее нежным взглядом. Еще утром его изумрудные глаза обжигали ее огнем желания, а сейчас смотрели на нее равнодушно. За столом он разговаривал только с Джейн, а для Тесс у него не нашлось ни ласковой улыбки, ни доброй шутки. Вечером при встрече он даже не обнял и не поцеловал ее.

Сейчас все эти знаки внимания стали очень важны для Тесс, приобрели особый смысл.

Боль разочарования пронзила ее сердце, а душа наполнилась горечью несбывшихся надежд, и причиной тому было его необъяснимое поведение.

Весь день она мечтала о Люке. И вот наконец они встретились, но она не узнала его. Влюбленные себя так не ведут, с обидой подумала Тесс, и жгучие слезы закапали из ее глаз.

Господи, она влюбилась! Она полюбила Люка всем сердцем и теперь страдает от душевных мук и плачет. Почему он так жестоко и несправедливо поступает? Чем можно оправдать его холодное равнодушие? Надо иметь каменное сердце, чтобы так легко отказаться от своих чувств.

Но она все равно любит его. Господи, неужели любовь всем приносит столько мук и переживаний?!

Тесс на нетвердых ногах прошла через комнату и без сил опустилась на кровать. Ей хотелось забыться во сне, но рой мыслей, крутившихся у нее в голове, не давал ей покоя.

Она вспомнила, как ее охватило странное волнение, когда она впервые увидела Люка. Наверное, уже тогда в ее сердце зародилась любовь, но Тесс долгое время боялась признаться себе в этом. И это неудивительно, поскольку в то время она боялась всего и никому не доверяла, даже себе и своим чувствам.

Еще неделю назад она была уверена, что в мире, в котором она живет, вполне можно обойтись и без любви. Главное, всегда сохранять разум и твердость духа и знать, чего же ты хочешь. Но все логические рассуждения рассыпались, как карточный домик, когда любовь внезапно, словно по волшебству, вошла в сердце, и преобразила саму Тесс, и изменила ее представление о жизни.

К несчастью, человек, которого она полюбила, кажется, больше не отвечает ей взаимностью. И более того, сегодня у нее закралось подозрение, что он приготовил ей какой-то сюрприз, и уж точно не из приятных. Что-то готовится, назревает взрыв. Предчувствие не обманывало Тесс никогда, иначе она просто не смогла бы выжить в том кошмарном мире, в котором долгие годы жила.

Сейчас внутренний голос подсказывал ей, что пришло время срочно собирать чемодан и убираться из этого дома. Тесс, конечно, не ожидала, что игра закончится столь неожиданно, и поэтому ее терзали сомнения. А стоит ли, вообще-то говоря, так паниковать? Что, собственно, случилось?!

Прежде всего Тесс было жаль затраченных усилий. Если она сейчас убежит, то вся ее работа, планы и мечты сразу пойдут прахом. Она слишком много сделала, чтобы победить в этой нелегкой схватке, и теперь, когда победа близка, добровольно от нее отказаться, взять и все бросить?

С другой стороны, ее постоянно мучило чувство вины перед Джейн и Люком. Она с самого начала вела с ними нечестную игру. Последнюю неделю Тесс места себе не находила, терзаясь раскаянием и проникаясь к ним все большей симпатией и доверием.

Ну а что делать с Бертом, с его маниакальным стремлением заполучить в свои руки изумрудное ожерелье?! Этот зверь в ярости способен на все. Тесс с ужасом вспомнила его последние слова: «Как видишь, вариантов полно, детка». Угрозами Берта опасно пренебрегать.

Тесс встала и в тревоге стала ходить по комнате из угла в угол, разговаривая с собой:

— Если я сейчас выйду из игры, то затея Берта с треском провалится, и ничто не будет больше угрожать Джейн и Люку, и я не потеряю окончательно хотя бы их расположения. Но тогда Берт останется ни с чем и немедленно разыщет меня, чтобы свести счеты. Значит, надо срочно убираться отсюда, пока все живы и здоровы. — Тесс взъерошила волосы.

«Мне надо было уезжать из этого дома еще вчера, сразу после разговора с Бертом. — Злясь на себя, она вытащила из шкафа плоский чемодан. — А я даже не подумала о том, что Люку и Джейн угрожает опасность». Боже, она действительно думала только о себе! А как же ее принцип — интересы невинных людей не должны страдать? Что с ней случилось? Когда она успела превратиться в бездушное, жестокое создание, для которого собственные интересы стали важнее нравственности?

«Так мне и надо! — злорадствовала Тесс. — Вот теперь и останусь ни с чем».

Да, конечно, это Бог карает ее за грехи. За чудовищный обман Джейн Кушман и за то, что она изо дня в день лгала Люку, ей приходится расплачиваться своими собственными надеждами на счастье.

«Будь проклят этот гнусный спектакль! Себялюбивая гордячка, возомнила о себе Бог знает что. Тоже мне — сверхсекретный агент!» — кляла себя Тесс. Но больше всего ее ужасала мысль о том, что подумают о ней Люк и Джейн. За их любовь она отплатила черной неблагодарностью. Более того, ввязавшись в эту игру, она подставила и их под удар.

Тесс утешала себя тем, что, может быть, еще не поздно и своим бегством она избавит их от опасности.

Она машинально укладывала вещи в чемодан, а ее мозг лихорадочно работал.

Так, первым делом надо подождать, пока в доме все заснут, а потом и выбираться отсюда. Сделать это надо тихо и незаметно. Не дай Бог попасться на глаза людям Болдуина или ищейкам Берта, приставленным следить за ней круглые сутки!

Затем надо позвонить Аманде Маккормик и попросить, чтобы МОБП прислало своих людей для охраны Джейн и Люка, потом — связаться с Сирилом и Глэдис и сообщить им о своих планах. Раньше они часто выручали ее в трудную минуту. Может быть, они смогут помочь ей нейтрализовать Берта, если только его вообще можно нейтрализовать.

Закончив собирать вещи, Тесс очнулась от своих мыслей. Она обвела взглядом комнату, вдруг в одно мгновение ставшую чужой, и с сожалением вздохнула.

— Зачем я ввязалась в эту грязную игру? — с отчаянием прошептала она, закрывая на замок чемодан. — Ну зачем?

Затем Тесс быстро прошла по комнатам и заглянула в ванную, чтобы убедиться в том, что ничего не забыла из своих вещей. Потом уселась на кровать и, обхватив себя руками, стала следить за стрелками настенных часов. Люк обычно ложился спать часов в одиннадцать, а Джейн — около полуночи. Тесс не оставалось ничего другого, как набраться терпения и подождать еще два часа, чтобы можно было без опаски покинуть дом.

Тесс тоскливым взглядом смотрела на часы. Чтобы скоротать время, она вновь принялась думать, к каким последствиям приведет ее внезапное бегство.

Естественно, Джейн и Люк будут в шоке, когда утром узнают о ее таинственном исчезновении.

«Напишу им записку и постараюсь объяснить, почему я так поступила», — решила Тесс.

Она же сама, выбрав такой путь, отрекалась от будущего, о котором втайне мечтала.

Ее сердце сжалось от боли, когда она подумала о том, что никогда больше не увидит Люка, его нежных, влюбленных глаз, не ощутит вкус его поцелуев и прикосновений рук и не услышит его громкого, раскатистого смеха. Она прощалась навсегда с этим домом и со всеми его обитателями.

«Ничто не вечно», — грустно подумала Тесс. Рано или поздно все заканчивается. Сейчас пришло время покинуть людей, которых она, вопреки здравому смыслу, успела полюбить.

Слезы побежали по ее щекам. Только сейчас Тесс до конца осознала, что оставляет частичку своей души в этом доме. Здесь она поняла, что самое главное в жизни — иметь семью, любить самой и быть любимой. Тесс даже в самых смелых мечтах не могла представить себе, какой яркой, волнующей и интересной может быть жизнь. Джейн и Люк сделали ей бесценный подарок, показав, что такое земной рай, а она за это отплачивает предательством.

Как она смела наслаждаться гостеприимством этого дома, сидеть за одним столом с Джейн и Люком и в то же время нагло лгать им в лицо?

Тесс забралась на кровать и сжалась в комок, глотая соленые слезы и сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Где взять сил, чтобы заставить себя смириться с этой потерей?

Она пролежала в таком положении час, пока не пришло время встать и привести себя в порядок. Она вытерла слезы, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять боль в сердце, и сосредоточилась на предстоящем побеге. Сейчас нельзя расслабляться и допускать ошибки. Любая ее оплошность может привести к непредсказуемым последствиям. Тесс даже не представляла, что будет врать Берту, как будет выкручиваться, но то, что перед ней маячит весьма реальная опасность остаться калекой на всю жизнь, это она понимала прекрасно.

Все бумажные салфетки, которые у нее были с собой, кончились. Тесс поднялась с кровати и прошла в ванную. Там она сполоснула лицо холодной водой и на несколько секунд задержалась перед зеркалом.

— Ну и личико! — вслух ужаснулась Тесс, глядя на свое отражение. Действительно, на ее лице можно было прочесть все, что творилось у нее в душе.

Вернувшись в комнату, Тесс села за стол и принялась писать записки для Джейн и Люка. Ей не хотелось, чтобы эмоции отразились на бумаге, по этой причине она писала, стиснув зубы и борясь со слезами. Ее титанические усилия были вознаграждены — записки вышли немногословными и сдержанными, из них нельзя было понять о том, как сильно она переживает. Тесс в двух словах изложила, что она — самая настоящая мошенница, но лгать больше не хочет и поэтому считает лучшим выходом покинуть этот гостеприимный дом, пока дело не зашло слишком далеко. Запечатав конверты, она машинально потянулась к коробке с шоколадными конфетами, но внезапно остановилась.

— Разве шоколад или что-нибудь другое теперь мне помогут? — горько произнесла она.

Во всем случившемся она винила только себя, сама разрушила ту робкую надежду, которая, может быть, впервые в жизни согрела ее сердце. В четверть первого ночи Тесс, подхватив чемодан, осторожно открыла дверь и высунула голову. Несколько минут она напряженно прислушивалась, пытаясь уловить какие-нибудь звуки. Весь дом был погружен в тишину. Она выскользнула из комнаты и крадучись начала спускаться по лестнице. Тесс бесшумно проскользнула мимо дверей библиотеки, на цыпочках пересекла холл. Поставив чемодан около дверей, она принялась осторожно открывать замок.

— Не слишком ли поздний час ты выбрала для прогулок, моя дорогая? — раздался спокойный голос Джейн за ее спиной.

Тесс вздрогнула и замерла на месте. Она попалась! Этого-то она и боялась больше всего. Сейчас за свою ложь она понесет самое страшное наказание, какое только можно придумать. Она глубоко вздохнула и обреченно повернулась лицом к Джейн.

Но Джейн была не одна: рядом с ней стоял Люк. Они оба смотрели на Тесс с нескрываемым интересом.

— Это куда ты собралась на ночь глядя? — спросил негромко Люк.

— Извините, что ухожу, не попрощавшись. — Ее голос, как ни странно, не дрожал. Она даже сама удивилась тому, что так владеет собой. — Я не умею произносить прощальных речей.

— Это мы поняли, — сухо сказала Джейн. Тесс едва сдерживала слезы.

— Джейн, вы были очень добры ко мне. Чем я могу вам отплатить? — Слова с трудом давались Тесс. — Лучшее, что я могу сделать, это покинуть ваш дом. Спасибо за гостеприимство, и я рада, что мне удалось познакомиться с вами. Мне бы очень хотелось, чтобы я оказалась Элизабет, но мы-то с вами знаем, что на самом деле я — не она. Я самая что ни на есть отпетая мошенница и аферистка. Всегда ею была, ею и останусь.

— Ошибаешься, моя дорогая, — мягко перебила ее Джейн, протянув вперед руку. — Посмотри.

В руках Джейн играло изумрудным огнем, переливалось бликами, словно живое, ожерелье Фарли.

Лоб Тесс покрылся холодной испариной.

— Что это? — едва слышно прошептала бескровными губами Тесс. — Я не понимаю…

— Я даю тебе то, что ты так долго искала, — твое прошлое, — ответила Джейн, глядя на Тесс с мягкой улыбкой.

— А я уже позаботился о пресс-конференции. В эту субботу сюда нагрянут полчища журналистов и репортеров, которым мы сообщим о долгожданном возвращении в родной дом пропавшей Элизабет, — произнес Люк, пронзив Тесс сверкающим взглядом. — Мы собираемся устроить вокруг этого события такой шум, что с ним не сравнится ликование, которым была охвачена страна, когда американский астронавт Армстронг ступил на Луну.

Тесс посмотрела на него, но из-за слез, навернувшихся на глаза, фигура Люка расплывалась, превращаясь в сплошное белое пятно, и она не смогла рассмотреть его лицо и понять, шутит он или говорит серьезно. Голова у нее шла кругом, в ушах стоял звон, и все происходящее казалось ей каким-то абсурдным розыгрышем.

— В этот уик-энд мы закатим большую вечеринку. Начнем праздновать в пятницу, а закончим в воскресенье, — сказала Джейн. Приблизившись к Тесс, она застегнула на шее девушки тяжелое ожерелье. Тесс вздрогнула, когда холодный металл коснулся кожи. — В пятницу вечером мы устроим небольшой торжественный прием, на который я хочу пригласить своих близких и старых друзей. Будет человек шестьдесят, а потом два дня подряд мы будем веселиться от души. В субботу и воскресенье соберем всех-всех знакомых, пусть приходит каждый, кто пожелает. Наконец-то в этом доме вновь зазвучит музыка! Я уже давно жду дня, когда смогу потанцевать в этом зале.

Тесс уже не пыталась скрыть слезы, которые ручьем струились по щекам.

— Не делайте этого, прошу вас! — взмолилась она. — Я не смогу участвовать в этом спектакле. Я, может, и не знаю своего настоящего имени и абсолютно не помню родителей, но совершенно точно знаю, что никакая я не Элизабет. Вы должны верить мне! Пожалуйста!

— Дорогая моя, — с улыбкой произнесла Джейн, вытирая платком мокрые от слез щеки Тесс, — я понимаю, что тебе трудно поверить в это — прошло столько лет! Но я убеждена, и веские основания тому причиной, что моя внучка нашлась. И Люк тоже уверен в том, что ты — Элизабет, и никаких других доказательств нам искать не нужно. Почему ты нам не веришь? Ну улыбнись! Не упрямься, пожалуйста. Ты же не будешь расстраивать свою бабушку?

Тесс была ошеломлена словами Джейн. Она с испугом и недоумением переводила взгляд с Джейн на Люка. Все это время Люк пристально смотрел на Тесс.

Тесс была готова кричать от отчаяния, только бы Люк и Джейн выслушали ее. Они, сами того не ведая, играли на руку Берту. Но она уже не могла и не хотела продолжать свой обман. Тесс становилось жутко от мысли о том, что скоро наступит день, когда Джейн и Люк узнают всю правду. Для них это будет страшным потрясением.

Нет, она должна под любым предлогом отказаться от ожерелья.

Тесс задыхалась. Ей казалось, что ожерелье Фарли петлей затягивается у нее на шее.

— Нет! — с мольбой произнесла она. — Пожалуйста, не делайте этого.

— Дорогая моя, — с глубокой нежностью в голосе произнесла Джейн, обнимая Тесс, — мы должны это сделать. Добро пожаловать домой, Элизабет. Это теперь твой дом.

13

Более ужасной ночи Тесс не могла припомнить в своей жизни. Вернувшись к себе в комнату, она первым делом позвонила Берту и сообщила ему, что Кушман объявила ее своей наследницей. Потом она легла спать, но к прежним ночным кошмарам прибавились новые. Она беспокойно ворочалась в кровати и если иногда на короткое время забывалась сном, то ей виделись какие-то неясные, призрачные тени, таящие в себе необъяснимый ужас. Тесс постоянно казалось, что в комнате душно, что она задыхается, хотя окно было открыто настежь.

Терзаемая чувством вины и раскаяния, утром она встала разбитая и глубоко несчастная, даже холодный душ не принес ей облегчения.

Она абсолютно не знала, как теперь вести себя с Джейн и Люком, которые вчера ночью объявили ее законной наследницей Кушманов. Откуда она возьмет силы и желание, чтобы доиграть до конца этот чудовищный фарс, когда ее сердце раздирают противоречивые чувства, а сама себе кажешься жалкой и ничтожной? Охваченная тягостными мыслями, Тесс вышла из комнаты и начала спускаться по лестнице.

«А почему бы тебе не рассказать им всю правду, все как есть?» — прозвучал робкий голосок в глубине сознания.

— Они не станут меня слушать, — вслух пробормотала Тесс. Если они вчера остались глухи к ее просьбам, то сегодня они и подавно откажутся говорить об этом. Отмахнутся, как от мухи, и заткнут уши.

Тесс лгала себе, боясь признаться в собственном малодушии. Она не желала думать о том часе, когда нужно будет раскрыть свои карты перед Джейн и Люком. Разве она не заслужила маленькой отсрочки после стольких переживаний, выпавших на ее долю? Рассказав им правду, Тесс потеряет навсегда и Джейн, и Люка. Другой причиной, по которой она откладывала покаяние на более поздний срок, было ожерелье Фарли. Эта чудесная вещица слишком дорого ей обошлась, чтобы отказаться от нее сразу же на следующий день, даже не успев подержать в руках.

Тесс не хотела обманывать Люка и Джейн, но и расстаться с изумрудным ожерельем у нее тоже не хватало мужества. В эти мгновения она ненавидела и презирала себя за свою нерешительность и двуличность. Жалкая, трусливая мошенница, мечтающая продлить мгновения эфемерного счастья — такой суровый приговор вынесла себе Тесс.

От внутреннего напряжения и сомнений у нее разболелась голова. Тесс долго терла виски, но легче ей не стало.

Мысль о том, что теперь ничто не угрожает жизням Джейн и Люка, не принесла ей утешения. В ночь с воскресенья на понедельник она передаст ожерелье Берту, и игра будет закончена. Как только это произойдет, она должна покинуть этот дом и навсегда проститься с Джейн. Так будет лучше для всех. Слезы заблестели у нее на глазах, и Тесс торопливо смахнула их с ресниц. Если от каждой грустной мысли она станет лить слезы, то нагонит на всех смертельную тоску. Незачем портить настроение Люку и Джейн своими слезами.

«Сию же минуту прекрати ныть!» — рявкнула на себя Тесс. Это помогло только на секунду, потому что она сразу же представила себе сцену расставания с Люком и поневоле всхлипнула.

Она не могла и не хотела мириться с тем, что он навсегда уйдет из ее жизни.

«Люк украл мое сердце в ту же секунду, как только наши глаза встретились, — вспоминала Тесс. Вытирая слезы, она грустно усмехнулась. — Люк ничего не крал. В этом доме воруешь только ты одна».

Подойдя к дверям столовой, она вся превратилась в сплошной комок нервов. Застыв перед дверью, она все не решалась войти. Хватит ли у нее сил выдержать взгляд Люка, сидя против него за одним столом? Тесс толкнула дверь и с бьющимся сердцем вошла в столовую. Там она увидела лишь Джейн, которая в одиночестве допивала свой утренний кофе.

— Люк еще не спускался? — как бы вскользь спросила Тесс, усевшись за стол. Когда она наливала себе чашку горячего шоколада, ее пальцы дрожали.

— Напротив. Он поднялся ни свет ни заря, — ответила Джейн. — Выпил кофе и уехал. Когда я спустилась в столовую, его уже не было.

— Как уехал? — Тесс испугалась, что голос выдаст ее "волнение. — Куда?

— Он оставил записку. Предупредил, что сегодня приедет очень поздно, поскольку в офисе накопилось много дел. Скорее всего мы увидимся с ним завтра вечером за ужином.

— О! — Это известие окончательно добило Тесс.

Всю первую половину дня она бесцельно бродила по дому, проклиная медленно ползущие стрелки часов. Казалось, что время попросту остановило свой бег. Ближе к полудню Тесс начала нервничать. Вчера вечером Люк уверял ее в том, что она — Элизабет, а сегодня сбежал из дома, пока все спали. Очевидно, он не хотел встречаться с ней утром, но почему? У нее закралось подозрение, что Люк, прикрываясь неотложной работой в офисе, просто избегает ее.

Мучительное ожидание и неизвестность тяготили Тесс. Около трех часов дня она решила пройтись по магазинам, чтобы хоть как-то убить время и отвлечься от навязчивых мыслей. Ей хотелось надеяться, что, когда она вернется, Люк уже будет дома.

Когда Люк не вернулся к ужину, страх начал медленно вползать в ее душу. Что она увидит в его глазах, когда они встретятся? Что ее ждет, к чему ей готовиться?

После ужина Тесс отправилась в библиотеку. Там она взяла первую попавшуюся на глаза книгу и устроилась в кресле с твердым намерением дождаться возвращения Люка. Пытаясь читать, впрочем, безуспешно, Тесс просидела до одиннадцати вечера — на большее ее сил не хватило. Пожелав Джейн спокойной ночи, Тесс поднялась к себе. Она не смогла быстро заснуть и часа два ворочалась с боку на бок, прежде чем ей удалось забыться тревожным сном.

На следующее утро, вскочив с кровати, она быстро приняла душ и поспешила спуститься вниз. Люка она опять не застала, поскольку он уехал из дома с первыми лучами солнца. Это известие страшно огорчило ее. Разочарованная, она уселась за стол и принялась за свой горячий шоколад. Вопросов, как всегда, было много, а ответов Тесс не знала. Что с ним происходит? Именно сейчас, когда им нужно поговорить, объясниться, он избегает ее. Почему он это делает? Может, он боится их встречи, потому что догадался, что она безумно влюблена в него?

Солнце закатилось за горизонт, наступил вечер пятницы. Первые гости должны появиться часа через полтора, и у Тесс еще оставалось достаточно времени, чтобы принять ванну и привести себя в порядок.

Она долго нежилась в горячей воде, мечтая избавиться от нервного напряжения, в котором находилась весь день. Сегодня ей предстояло пройти еще одно испытание, и сейчас она безуспешно пыталась сочинить маленькую речь, которую собиралась произнести перед гостями по случаю своего возвращения в родной дом. Почему-то нужные слова никак не хотели приходить на ум. А причиной тому был Люк и его таинственное поведение. Мысли о нем мешали ей сосредоточиться. Придется сочинять на ходу, импровизировать.

Вздохнув, Тесс выбралась из теплой ванны и начала энергично вытирать тело большим пушистым полотенцем. Она продолжала растираться, пока не почувствовала во всем теле приятное покалывание.

Вчера Тесс специально купила для предстоящего приема шикарное вечернее платье. Платье было золотистого цвета, с пышной юбкой и большим декольте. Надев его, Тесс застегнула на шее золотое колье с синим сапфиром, подобрала к нему небольшие серьги, а затем примерила изящные туфли, купленные вчера же к платью. Надев платье, Тесс принялась придирчиво рассматривать себя в зеркале. Своим внешним видом она осталась довольна, несмотря на растущее волнение.

Золушка собралась на бал, усмехнулась она, подмигнув своему отражению, только бы не забыть, что в воскресенье, когда часы пробьют полночь, сказка закончится. Бросив последний взгляд в зеркало, Тесс подумала, какая коварная штука внешность. Сейчас никто, глядя на нее, не заподозрил бы, что эта красивая, спокойная и уверенная в себе женщина, на лице которой нет и следа волнений и переживаний, на самом деле страшно нервничает и совсем не чувствует себя уверенно.

Когда Тесс спустилась в холл, Джейн Кушман в длинном вечернем платье уже встречала первых гостей. Увидев ее, Джейн с улыбкой распростерла объятия и пригласила встать рядом с собой. Она поименно представляла ей появлявшихся в дверях гостей, а ее представляла им как «Тесс». Приглашенные бросали на них любопытные взгляды и, видимо, недоумевали, почему этой незнакомке оказана высокая честь стоять рядом с хозяйкой дома и встречать гостей, но от прямых вопросов воздерживались.

Эта торжественная церемония напомнила Тесс сцены из жизни английского королевского двора. Она сразу же вообразила себя герцогиней, придворной дамой, которая любит прогуливаться по тенистым аллеям зеленых парков, обожает розы и породистых собак — например, датских догов, шумные, веселые балы. Игра воображения никак не отразилась на ее лице и не помешала с компьютерной точностью фиксировать в памяти лица и имена гостей. Однако ее мысли мгновенно спутались и она растерялась, когда в дверях появился Люк.

По случаю приема на нем был черный смокинг от Армани, в котором он выглядел очень элегантно. Перехватив взгляд Тесс, Люк направился к ней, и его глаза скользили по ее фигуре, пока он приближался. Тесс чувствовала себя так, словно Люк неторопливо, кусочек за кусочком поглощает ее тело, как любимое лакомство. Новые и весьма приятные ощущения всколыхнули ее душу, и она нашла, что ей нравится быть объектом чувственного созерцания. Затаив дыхание, она смотрела на Люка, который стоял уже перед ней.

— Ты выглядишь потрясающе, — едва слышно произнес он. Тесс на какое-то мгновение показалось, что Люк собирается поцеловать ее на глазах у Джейн и всех гостей, толпящихся вокруг, а их к этому времени прибыло уже немало. Неон быстро отвел глаза и начал знакомить Тесс со своими спутниками — двумя мужчинами и тремя женщинами. Его спутники все как на подбор были высокими и красивыми.

Так вот, значит, какая у него семья, с волнением подумала Тесс, почувствовав, как кровь отхлынула от ее лица.

Сохраняя вежливую улыбку, она поздоровалась с Ханной и Мириам, его сестрами, и братом Джошуа. Однако улыбка на несколько секунд увяла на ее губах, когда Люк начал представлять своих родителей.

Его мать Регина в длинном вечернем платье от Ив Сен-Лорана казалась на целых две головы выше Тесс. Ее кожа отливала нежным персиковым оттенком. Судя по прическе и макияжу, сегодня Регина Мэнсфилд провела не один час в косметическом салоне Элизабет Арден. Протянув руку Тесс, она бросила на нее проницательный взгляд.

— Очень рада познакомиться с вами, — несколько надменно и отчужденно произнесла она. — Мой сын такой скрытный — он ничего не говорил о вас. Впрочем, он никогда не делился с нами своими секретами. Вы прелестно выглядите, моя дорогая. Однако ваше лицо мне кажется очень знакомым. Мы не могли встречаться раньше, скажем, в Каннах или, может быть, в Риме?

— Мама! — укоризненно произнес Люк.

— А что? Женщин с такой внешностью, как у молодой леди, можно встретить повсюду. Кроме того, Люк, я же ничего такого не сказала, я просто спросила.

Он покачал головой.

— Позже я тебе все расскажу, а сейчас, пожалуйста, проходи. Мы задерживаем остальных гостей.

— Да-да, я тоже хочу познакомиться с очаровательной леди, — произнес Дэниэл Мэнсфилд, отец Люка, пожимая руку Тесс. Ростом он был не ниже Люка, такой же подтянутый, худощавый. В его волосах уже появилась седина, и от этого они казались пепельно-серыми. У него были темные глаза, загорелое, без единой морщины лицо. Тесс не смогла бы точно определить по лицу его возраст. — Вы прекрасны, моя дорогая. — Далее последовал ряд неожиданных вопросов. — Вы разведены?

— Отец! — воскликнул Люк.

— Я никогда не была замужем, — ответила Тесс.

— Образование? Университетское, я полагаю?

— Отец!

— Оксфорд.

— Превосходно. Вы любите охоту на лисиц с собаками?

— Я вообще не люблю охоту, — резко ответила Тесс, которую почему-то задели прямолинейные вопросы, которыми сыпал Дэниэл Мэнсфилд.

— Жаль, жаль. В следующий уик-энд мы устраиваем небольшую вечеринку, и я приглашаю вас быть нашей гостьей.

— Все, отец, на сегодня хватит вопросов! — решительно заявил Люк. — Ты и так превысил их допустимое количество.

— Боже мой, Люк! Что за манеры? Откуда у Мэнсфилда такая вульгарность? — возмутился отец. — Я просто выясняю у мисс, есть ли у нас общие интересы.

— Да-да, я понял, — хмуро пробормотал Люк. — Ну все, давайте проходите в зал, тактичные вы мои, а то за нами выстроилась уже очередь.

— Вы умеете постоять за себя, моя дорогая, — заметила мать Люка, пробуравив Тесс колючим взглядом. — И мне кажется, что вы не побоялись бы выступить против всех Мэнсфилдов сразу.

— Только после того, как вы дадите гарантию об оплате моего последующего, лечения в кардиологическом центре.

Регина Мэнсфилд улыбнулась уголками губ и первой направилась в гостиную. Люк последовал за матерью, а за ним потянулись остальные Мэнсфилды.

Тесс без сил повисла на руке Джейн Кушман.

— Уф, если это ваши друзья, то представляю, каковы ваши враги! Мне не хотелось бы с ними встретиться.

— Ты о Регине? Она… э… у нее специфический характер, так скажем. Не принимай близко к сердцу, — улыбнулась Джейн.

Когда прибыли последние гости, радушная хозяйка пригласила всех пройти в столовую. Там она заняла место во главе длинного стола, по левую руку от нее сел Люк, а его отец — по правую. Тесс же расположилась на противоположном конце стола. Когда все расселись и наступила тишина, Джейн встала и обратилась к гостям:

— Мои дорогие друзья, я собрала вас здесь, чтобы сообщить об одном очень важном событии, которое мы собираемся отметить сегодня и будем, я надеюсь, продолжать праздновать завтра и в воскресенье. Ваше присутствие за этим столом придает особую торжественность моменту. Друзья мои! Хочу сообщить вам нечто важное. После двадцати лет поисков удача наконец улыбнулась мне, и сейчас я счастлива представить вам мою дорогую внучку Элизабет. Вот эта милая молодая леди, которая в эту минуту сидит напротив меня, и есть моя Элизабет.

Гости, как один, изумленно воскликнули, даже слуги раскрыли рот от удивления. В этот момент Тесс приковала к себе множество любопытных, сверкающих глаз. Наверное, точно так же неуютно чувствовала себя Золушка, когда предстала перед гостями на сказочном балу в своем воздушном наряде.

— Это не может быть ошибкой? — вырвалось у одной молодой дамы в платье с блестками. Она сразу же прикрыла рот ладонью, поняв, что допустила бестактность, и стремительно начала краснеть.

— Нет, — уверенно произнес Люк, вставая с места. Его звучный красивый голос, казалось, наполнил собою весь зал, а в это время его семья не сводила проницательных глаз с Тесс, словно каждый из них хотел заглянуть ей в душу или прочитать ее мысли. «Наверное, это у Мэнсфилдов семейное, — подумала Тесс, — пытать человека взглядом». Люк продолжал:

— Поначалу мы с Джейн находились в плену сомнений, но после наведения самых подробных справок никаких сомнений в том, что Тесс — это Элизабет Кушман, у нас не осталось. — Тесс смотрела в его зеленые глаза, не в силах отвести взгляда. — Ошибка абсолютно исключена, — закончил Люк.

После этого со всех сторон на Джейн и Тесс обрушился шквал восторженных поздравлений, всяких, в том числе и нелепых, вопросов и пламенных заявлений о том, что, дескать, мы всегда знали и верили в то, что поиски Элизабет увенчаются успехом. В течение двадцати минут Джейн Кушман не удавалось призвать к тишине взбудораженных радостным известием друзей. Когда наконец отзвучало последнее поздравление, она произнесла тост, предложив выпить этот бокал шампанского за свою внучку. Гости, как по команде, повернули головы в сторону Тесс и подняли бокалы.

На щеках Тесс выступил румянец, к горлу подкатил комок, а на ресницах заблестели слезы. Она с сожалением подумала о том, что Элизабет не может видеть, с какой радостью все восприняли известие о возвращении внучки Джейн Кушман в родной дом и какой прием был устроен по этому случаю. Тесс даже немного завидовала Элизабет. Все эти люди очень добры, они искренне любят Элизабет и сердечно поздравляют ее, желая всего наилучшего в жизни. Печаль волной поднялась у нее в груди и сжала сердце, когда Тесс подумала о том, какая прекрасная семья была у Элизабет. Борясь отчаянно со слезами, Тесс встала с бокалом в руке и, ослепительно улыбнувшись, предложила тост.

— За мою бабушку, — произнесла она дрогнувшим голосом, — за ее щедрое и доброе сердце, за ее любовь ко мне. Это прекрасно — после стольких лет разлуки вновь обрести дом и близких. Такой прекрасный дом и таких прекрасных близких.

Все, что происходило потом, показалось Тесс сном. Она не различала ни лиц, ни глаз, ни улыбок гостей, превратившихся для нее в одно большое, расплывчатое пятно. Она видела только Люка, а он за все время ни разу не подошел к ней. Но даже если бы он и сделал это, то им бы все равно не удалось спокойно поговорить, поскольку каждую минуту кто-нибудь из гостей подходил к Тесс с поздравлениями или с желанием задать кучу вопросов, чтобы утолить свое вполне понятное любопытство.

Но все же наступил момент, когда Тесс получила небольшую передышку. Она с замирающим от волнения сердцем сама направилась к Люку, но на полпути ее перехватила какая-то леди, оказавшаяся старой подругой Джейн Кушман. Она со слезами счастья на глазах долго не находила нужных слов, чтобы полностью выразить переполнявшую ее радость по поводу возвращения Элизабет. Потом ее сменила какая-то супружеская пара, затем подошел еще кто-то… Тесс казалось, что этот кошмар будет продолжаться бесконечно.

Ближе к полуночи в ушах Тесс уже стоял звон, а голова раскалывалась от ужасной, пульсирующей боли. Она страшно устала и мечтала о глотке свежего воздуха. Иногда ее охватывало желание зарычать от ярости, иногда — разрыдаться в полный голос.

Даже в худшие минуты, которые случались в ее жизни, например, после очередного трудного дела или, точнее, задания, Тесс не чувствовала себя такой разбитой и измотанной. У нее мелькнула малодушная, но заманчивая мысль — а что, если именно сейчас все бросить и сбежать на край земли? Край земли почему-то ассоциировался у нее с Новой Зеландией. Естественно, она никуда не сбежала, а продолжала, как китайский болванчик, кивать головой и улыбаться друзьям Джейн, не сводя, однако, глаз с Люка и наблюдая за каждым его движением.

Другой момент, когда у Тесс появилась надежда если не сегодня, то завтра поговорить с Люком, наступил около двух часов ночи. Джейн Кушман свойственным ей властным и громким голосом объявила гостям, что если они действительно хотят завтра повеселиться на славу, то она рекомендует им хорошо выспаться перед предстоящей вечеринкой.

Тридцать человек, простившись, начали разъезжаться по домам. Другие тридцать человек, включая Мэнсфилдов, остались ночевать в особняке Джейн Кушман. Тесс подумала, что завтра, в субботу, офис будет закрыт, сюда прибудет пресса и телевизионщики. Люк, не найдя предлога, чтобы сбежать, останется дома, и у нее будет прекрасная возможность с ним объясниться. Конечно, Тесс была бы рада переговорить с ним сегодня, но этим надеждам не суждено было сбыться по закону, который каждый поминает недобрым словом, когда что-нибудь идет вопреки его желанию.

Так вот, Тесс рассчитывала перехватить Люка, когда он останется один. Но его дружная семья все время держалась вместе. «Они что, всегда перемещаются в пространстве скопом, как стадо?» — зло подумала Тесс, проводив возмущенным взглядом Мэнсфилдов, направляющихся в библиотеку. Может быть, Люк был бы и рад избавиться от своих родственников, но отец, положив руку на плечо сыну, едва ли не силой увлек его за собой. Как всегда бывает в таких случаях, некстати появилась и Джейн. Она обняла Тесс за талию и ласково попросила проводить ее в спальню.

Досаде Тесс не было предела, и впервые за все время пребывания в доме она обиженно покосилась на Джейн.

Но поборов свое недовольство, Тесс с нежной улыбкой на лице начала подниматься вместе с ней по лестнице. Проводив Джейн до ее комнаты, Тесс простилась с ней до утра. Когда она очутилась у себя, то сразу же освободилась от нарядного платья, затем сняла украшения и взлохматила рукой прическу, которая ей очень шла, — то есть сделала все, чтобы поскорее избавиться от того облика, в котором она предстала перед всеми как Элизабет. Натянув на себя пижаму, она облегченно вздохнула. Ну вот, совсем другое дело, решила Тесс, посмотрев на себя в зеркало. Она вновь стала прежней Тесс Алкотт — мошенницей, которая не помнит своих родителей и в жилах которой не течет голубая кровь знатного рода, сиротой без рода-племени.

Острое чувство одиночества, охватившее Тесс, напомнило ей о Люке.

— Да будь он неладен! — в сердцах воскликнула она и бросилась на кровать.

14

На ленч в субботу собралось около двухсот человек. Тесс кружила между гостями и с ужасом думала, что вечером подъедут новые гости и здесь будет вообще не протолкнуться. Сегодня на Тесс была простая темно-синяя блузка, правда, из очень дорогого магазина, твидовая английская юбка и удобные мокасины из мягкой кожи. Она приветливо улыбалась гостям, с некоторыми из них перебрасывалась короткими фразами, с некоторыми беседовала подолгу. Люк был единственным человеком, который ни разу не приблизился к ней со вчерашнего вечера, а сама она не отважилась начать с ним разговор.

Непринужденно болтая с гостями о каких-то пустяках, Тесс постоянно чувствовала на себе пристальный, изучающий взгляд Люка. Она недоумевала, почему он следит за каждым ее движением, почему не подойдет и не заговорит с ней? Его странное поведение пугало ее. В мучительной неизвестности она провела несколько часов, ожидая каждую минуту какого-нибудь неприятного сюрприза. С таким же успехом, нерадостно усмехнулась Тесс, можно сидеть на бомбе, таймер которой отсчитывает часы, минуты и секунды, оставшиеся до взрыва, а ты не знаешь, на какое время он установлен.

От отчаяния ей захотелось крикнуть Люку — останови этот кошмар!

Несомненно одно — Люк каким-то образом узнал о ней всю правду и принялся неторопливо, нить за нитью плести паутину, готовя западню для намеченной жертвы. Окружив свой план завесой таинственности, он специально избегает ее. Это было единственное объяснение его загадочному поведению. Однако Тесс была далека от мысли, что грандиозный спектакль с возвращением Элизабет в родной дом устроен Люком и Джейн только для того, чтобы усыпить ее внимание. Каким безжалостным вероломством надо обладать, чтобы сначала признать в ней Элизабет, представить ее всем друзьям в этом качестве, а потом, когда это развлечение им наскучит, низвергнуть в ад! Тесс поежилась, в душе боясь поверить, что Люк и Джейн могли затеять весь этот маскарад лишь для того, чтобы ей отомстить. Хотя…

Сомнения продолжали терзать ее. Зачем устраивать этот пышный прием, приглашать репортеров? Разве она заслужила, чтобы ее подвергли такому унизительному разоблачению и с позором выставили за дверь?

«А ты еще сомневаешься в этом?» — с горькой усмешкой спросила она себя. Конечно же, она заслуживала самого сурового наказания. Она обманом проникла в этот дом и бесцеремонно и жестоко вторглась в чужую жизнь, растоптав все: честь, мораль, добродетель. Томительное ожидание и неизвестность — только часть страшного наказания, которое ей придется понести за свой подлый обман.

В два часа появились первые репортеры, К этому времени в танцевальном зале уже были расставлены стулья. В три, когда собрались, казалось, все представители нью-йоркских информационных агентств, в зал вошла Джейн Кушман, а за ней — Люк и Тесс. Их разделяло буквально полметра, но Люк словно не замечал ее. Окинув взглядом собравшихся репортеров, которые сразу умолкли, Джейн сделала свое сенсационное сообщение. Сначала в зале воцарилась тишина, потом прокатился изумленный шепот, а затем на Джейн и Тесс посыпался град вопросов. Обе женщины отвечали доброжелательно и уверенно. Репортеры не оставили без внимания и Люка. Они обращались к нему в тех случаях, когда требовалось выяснить тот или иной юридический аспект этого поистине невероятного события.

Тесс умела общаться с представителями прессы и знала, каких ответов от нее ждут. Она предложила им красивую и трогательную историю о своем чудесном возвращении домой. Репортеры были в восторге от нее самой и от ее находчивых и остроумных ответов и не обращали внимание — или делали вид — на то, что Тесс умело подыгрывает им. Именно такие мелодрамы со счастливым концом обожают обыватели, которые любят коротать вечера за газетой или перед экраном телевизора, и именно такой живой и захватывающий материал обожают все продюсеры и издатели. Задача репортеров — преподнести эту удивительную историю так, чтобы она была у всех на устах не одну неделю.

Берт должен остаться доволен ее блестящими ответами на пресс-конференции, подумала Тесс. Однако не стоило забывать и об обратной стороне медали. Отныне она могла поставить крест на собственной карьере. Оставаться на оперативной работе в МОБП после того, как ее фотография обошла все газеты и журналы, а саму Тесс показали по многим каналам телевидения, было уже невозможно. Теперь ее будут узнавать всюду, даже на улицах. Ей было жаль, что она уже никогда больше не выйдет на «дело» с Сирилом и Глэдис. За годы опасной совместной работы они научились понимать друг друга с полуслова. Но кроме работы, их связывала еще и крепкая дружба.

И все же Тесс была рада тому, что возврат к прошлому невозможен. Эта пресс-конференция подвела черту под ее прежней жизнью. Мошенница Тесс Алкотт умерла, а осталась Тесс Алкотт, которая больше не хочет никого обманывать и идти на сделки с совестью. Прощаясь со своим прошлым, Тесс прощалась и с Люком, и с Джейн.

Удастся ли ей найти такую работу, которая помогла бы вычеркнуть из памяти этих людей и счастливые дни, проведенные в этом доме? Скорее всего лучшее, на что она могла теперь рассчитывать, — это скучная, рутинная работа в архиве МОБП с пыльными документами. Тесс поморщилась. Конечно, хорошо было бы поработать в отделе экспертов-консультантов, но там и без нее полно гораздо более опытных сотрудников. Может, Сирил поможет ей найти что-нибудь? У него, насколько она знает, большие связи.

Через час пресс-конференция закончилась. Как только Тесс вышла из дома в сад, то сразу же оказалась в окружении недавно прибывших гостей, которые горели желанием кто поздравить, кто просто посмотреть на нее как на живое чудо и радостно поохать. Было среди них и немало любителей сплетен и слухов. Естественно, все они хотели, чтобы она буквально по дням расписала свою жизнь за последние двадцать лет. Тесс охотно принялась излагать ту же самую историю, что выдала и репортерам, которая, кстати, ничем не отличалась от той, что она поведала Люку и Джейн при первой встрече. Здесь Тесс была профессионал!

Она знала свою легенду наизусть, и если бы ее разбудили среди ночи и попросили рассказать, то она бы сделала это без единой запинки. Тесс говорила автоматически, ее слова неторопливо лились, сплетаясь в складное и захватывающее повествование, а ее глаза были устремлены на Люка, который переходил от одной группы гостей к другой.

В начале шестого, когда ее силы были уже на исходе, Тесс наконец выбралась из людской толпы. Внезапно ее осенило: раз она не может открыто, на глазах у всех гостей пригласить Люка на уединенную прогулку, то надо сделать так, чтобы их встреча выглядела чистой случайностью. Главное — приблизиться к нему, а уж столкнуться с ним в толпе гостей она сумеет. Затем они обменяются парой фраз, и тогда она, может быть, сумеет втянуть его в разговор.

Посреди лужайки возвышался огромный дуб, к нему и направилась Тесс, завидев Люка. Он стоял, устало прислонившись спиной к могучему дереву, и мрачно созерцал шумных гостей. Тесс поняла, что более удобный случай поговорить с Люком ей не представится.

«О чем он думает сейчас, может, обо мне?» — промелькнула у нее мысль.

Она уже сделала шаг, чтобы выйти из-за дерева, как внезапно услышала голос Дэниэла Мэнсфилда.

— Хватит хмуриться, сынок. Что скажут гости? — Отделившись от небольшой группы мужчин, старший Мэнсфилд направился к Люку. — Нечего всем знать, что ты расстроен. Улыбайся, сынок! Улыбайся!

Люк послушался совета отца и улыбнулся.

— А, это ты, отец? Извини, я задумался.

— Это я и вижу. Что тебя беспокоит? — Отец не отставал от него. — Как, считаешь, прошла конференция?

— Прекрасно. Из Тесс получилась бы великолепная актриса.

Боясь быть обнаруженной, Тесс стояла, затаив дыхание.

Дэниэл без обиняков спросил сына:

— По-моему, ты и Джейн что-то скрываете от нас, я прав?

Люк кивнул:

— Да, вы многого не знаете.

— Надеюсь, Джейн и ее интересам ничего не угрожает?

— Нет. Я позабочусь об этом.

Дэниэл Мэнсфилд облегченно вздохнул.

— Молодец, сынок. Никогда не забывай, что в тебе течет кровь Мэнсфилдов. Скажи мне, что здесь готовится?

Люк молчал некоторое время, прежде чем заговорил снова:

— Большая заварушка.

— Звучит весьма загадочно. Надеюсь, ты будешь держать меня в курсе событий?

— Безусловно.

— Тут ходят слухи, что последнее время ты ведешь себя как-то странно, сам на себя не похож. Говорят, носишься с какой-то идеей. Есть ли в этих сплетнях доля правды?

— И большая, отец! Дэниэл Мэнсфилд вздохнул.

— Всегда с тобой одни проблемы. Ну да ладно, если уж мы смирились с тем, что ты всюду появляешься в джинсах, то мы переживем и все остальное. Так что ты задумал?

— Я заказал для всех нас столик в вашем любимом ресторане. На следующей неделе я скажу вам, в какой конкретно день мы отправимся туда поужинать.

— Так-так. Значит, ты собираешься что-то нам сообщить. Это что-то тебя и беспокоит? — спросил Дэниэл.

— Точно.

— Ты раздумал жениться на Мэри Франклин?

— Ты угадал.

— Слава Богу! А я-то уж подумал… — Дэниэл Мэнсфилд вытер со лба выступившую испарину. — Мне срочно надо выпить. Ты, похоже, тоже не прочь?

— Нет, спасибо.

— Значит, мне показалось. — Дэниэл повертел головой в поисках ближайшего столика. — Глоток виски с содовой мне сейчас не помешал бы. — С этими словами он оставил Люка.

— Так вот вы где спрятались, Элизабет! — за спиной Тесс раздался веселый голос.

Тесс испуганно вздрогнула, словно ее с поличным поймали на месте преступления, и оглянулась. Амелия Франклин, бабка Мэри, с лучезарной улыбкой приближалась к ней. Это была тучная женщина с иссиня-черными крашеными волосами.

Миссис Франклин, не дав ей опомниться, сразу же завела разговор о том, как она счастлива вновь видеть Элизабет в родном доме, потом принялась расхваливать своего внука Маршалла, явно намекая на то, что Тесс и ее внук могли бы стать прекрасной парой, после этого начала долго и подробно рассказывать о своей последней поездке в Канны. Это была не беседа, а скорее монолог, поскольку Тесс лишь кивала головой и вымученно улыбалась. Сегодня она уже успела вдоволь наслушаться подобных историй и поняла, что нет ничего скучнее пустых светских бесед. Тесс уже начала подумывать о бегстве, когда спасение пришло оттуда, откуда она меньше всего его ожидала.

— Миссис Франклин, я надеюсь, вы не будете возражать, если я украду вашу собеседницу буквально на несколько минут. Нам надо обсудить одно важное дело.

Тесс в изумлении уставилась на Люка.

— Конечно, мой дорогой, конечно! — воскликнула Амелия Франклин и потом еще в течение нескольких минут прощалась с Тесс. Наконец поток пожеланий словоохотливой дамы иссяк, и Люк, предложив Тесс руку, повел ее в парк.

Когда деревья скрыли их от любопытных глаз, Тесс как можно беззаботнее произнесла:

— Уф! Спасибо, что избавил меня от общества этой почтенной леди.

— А, пустяки! — Люк рассмеялся. — Просто я прекрасно знаю эту семью. Они все любят болтать часами обо всем и ни о чем.

— Боже! — Тесс передернула плечами. — Как же ты можешь столько лет общаться с Великаншей?

— Уже привык. Кроме того, я взял за правило всегда иметь при себе что-нибудь от головной боли. — Люк внезапно остановился и нежно погладил ее щеку. — Ну как ты, детка? Все в порядке?

Вопрос застал ее врасплох. Она слишком много хотела сказать ему, но не могла найти нужных слов.

— Устала постоянно улыбаться.

— Да, эти вечеринки невероятно утомляют — скучнейшее занятие! Но что поделаешь, Джейн любит собирать гостей, устраивать приемы. А сегодня, не забывай, случай особый — без вечеринки невозможно было обойтись. Я весь день искал момента, чтобы побыть с тобой наедине, но ты пользуешься большим успехом, к тебе просто не пробиться.

Его слова были ей приятны, но Тесс, пожав плечами, равнодушно заметила:

— Не скромничай! Мне кажется, что ты и твой отец сами обладаете даром притягивать к себе женщин. Сегодня вы оба были в центре их внимания. Хотя, похоже, сами вы отнюдь не жалуете особым вниманием дам. Я не ошибаюсь?

— Удивительно верно подмечено, — Люк улыбнулся, но через секунду снова стал серьезным. Внимательно посмотрев на Тесс, он коснулся пальцами темных кругов под ее глазами и тихо произнес:

— Бедная, ты совсем не выспалась. Я боюсь, у тебя не хватит сил всю ночь развлекать гостей. Сейчас еще не поздно, у тебя есть пара часов, можешь отдохнуть.

— Ничего страшного, завтра посплю подольше. — Тесс вздрогнула, почувствовав его нежное прикосновение. Ее тело помнило ласки, от которых она вся трепетала в его руках ночью во вторник. Она многое бы отдала, чтобы заняться с ним любовью здесь и сейчас.

— Мне кажется, что ты плохо спишь уже не первую ночь, так? — спросил Люк, заглянув ей в глаза.

— Да, у меня плохой сон с тех самых пор, как я появилась в этом доме, — Тесс опустила глаза, не в силах выносить, внимательного взгляда Люка.

Он приподнял ее голову за подбородок.

— Почему ты прячешь глаза? Ты чем-то расстроена?

— Ну, скажем, меня измучили ночные кошмары, — неохотно ответила Тесс.

— Что ты видишь во сне? — Люк провел ладонью по ее щеке. — Расскажи.

— Хм, — Тесс невольно прильнула к его теплой ладони. Поначалу она не собиралась изливать ему душу, но его ласковые руки сотворили с ней чудо — ей захотелось поделиться с ним своими переживаниями. — В детстве мне часто снились эти кошмары, но потом мне удалось от них избавиться. А сейчас они вновь стали приходить ко мне во сне каждую ночь. Я думаю, что это вызвано нервным переутомлением. А решение Джейн меня просто шокировало!

— Бедная Тесс, — прошептал Люк.

Он прильнул к ее губам, она обвила его шею, и они на несколько мгновений замерли в поцелуе. Затем они продолжили прогулку вниз по аллее, все дальше углубляясь в парк.

— К прошлому всегда трудно возвращаться, — продолжил Люк. — А для тебя вспоминать свое прошлое, должно быть, просто мучительно?

— Да, я многое предпочла бы забыть навсегда.

— А что, упрятать Карсвеллов за решетку было проще?

Тесс резко остановилась.

— Что? Но… это не я… это не моя заслуга.

— Дорогая моя Тесс, сейчас ты говоришь не правду. На юридическом языке это называется давать ложные показания.

— Но как ты узнал, что Барбара Карсвелл в тюрьме? — спросила Тесс.

Люк самодовольно улыбнулся:

— Это не так важно. Главное, я решил, что было бы полезно встретиться с миссис Карсвелл, и на прошлой неделе навестил ее. Во время нашей беседы поначалу она вела себя довольно мирно, но после того, как услышала от меня имя Жанна Мари Сен-Жюст, она зашипела, словно разъяренная фурия, и завопила, что это ты навела на нее ребят из ФБР и те взяли ее на месте преступления. Сама понимаешь, что теперь она про тебя и слышать ничего не хочет.

Тесс растерянно смотрела на Люка, чувствуя, что почва ускользает у нее из-под ног. Зачем ему потребовалось встречаться с Барбарой Карсвелл?

— Значит, она меня ненавидит? — спросила она.

Люк рассмеялся:

— У меня сложилось именно такое впечатление.

— Ладно, меня многие не любили — переживу и ее ненависть.

— Ты сказала, что этот шрам у тебя появился в шестнадцать лет, — Люк коснулся кончиками пальцев ее правого виска. — А как?

По телу Тесс пробежала дрожь.

— На работе, — с неохотой ответила она. — Я должна была отвлечь внимание одного типа — Денни Фуше.

— Расскажи, как это случилось?

— А что тут рассказывать? По-моему, и так можно догадаться. С задачей я справилась.

— Другими словами, ты отвлекла его, да?

— Я даже перестаралась немного, — с отвращением произнесла Тесс. — Этот тип набросился на меня и хотел изнасиловать. Мне пришлось защищаться.

— Тебе было больно?

— Люк, зачем ворошить прошлое — все это было так давно.

— Понятно, значит — больно, — он ответил за нее.

— Я этого не говорила.

— Но твои глаза… Я это понял по твоим глазам.

— Черт побери, Люк, ты слишком наблюдательный! Хватит меня изучать! Под твоим взглядом мне становится не по себе. — Тесс взяла его за руку и увлекла вперед.

— Когда-нибудь, дорогая моя Элизабет Аврора Кушман, вам придется рассказать мне все о своем ужасном прошлом.

— И не подумаю!

— Что ж, поживем — увидим. Но хочу предупредить: я настойчивый и своего добьюсь. Рано или поздно!

С ним не поспоришь, подумала Тесс, вспомнив незавидную участь Марго Холловей. Охваченный жаждой мщения, Люк устроил ей адскую жизнь. Теперь Марго до конца своих дней будет помнить его, в бессильной ярости молотя кулаками в стену тюремной камеры.

А что, если Люк никогда не простит ей лжи и обмана? Может, именно сейчас он вынашивает планы, чтобы отомстить и ей? Да нет, пока он ничего не знает, успокаивала она себя. А если ему уже все известно?

Люк сказал, что пора возвращаться к гостям, гораздо раньше, чем ей хотелось бы. Когда они подошли к дому, он отправил ее спать, не став слушать ее пылких возражений, и Тесс была вынуждена подчиниться.

Когда она очутилась в своей комнате, ее охватила грусть. Она обвела взглядом все вещи, к которым уже успела привыкнуть, провела ладонью по рельефному рисунку обоев и едва не разрыдалась, подумав о том, что скоро навсегда покинет этот дом. У нее оставались лишь считанные часы, поскольку она поклялась сразу же уехать отсюда, как только игра закончится. Этим временем можно распорядиться по-разному: можно запереться в комнате и, обливаясь горькими слезами, сетовать на судьбу, а можно отдаться во власть своих чувств и с безудержностью обреченного на смерть наслаждаться последними счастливыми мгновениями в жизни. Тесс решила, что последнее ей больше подходит.

Когда она наконец задремала и сон стал неудержимо наваливаться на нее, на память пришли слова из какой-то старой песни: «…верь своей любви». С улыбкой на губах Тесс заснула.

Через два часа Тесс, отдохнувшая, без следов былой усталости, сбежала по мраморным ступеням в холл. Перед тем как выйти из комнаты, она зачесала назад свои пышные золотистые волосы, выпустив на висках длинные локоны. Открытое вечернее платье из тонкого черного бархата мягко облегало ее фигуру, придавая женственным формам тела особую соблазнительность.

Люк застыл у подножия лестницы, устремив на нее восхищенный взгляд.

— Хватит пожирать меня глазами, Люк! — Тесс счастливо улыбнулась, протягивая ему руку. — Скажи что-нибудь наконец.

— Ты это специально? — выдохнул Люк.

— Что именно?

— Хочешь ослепить меня? При виде тебя я теряю голову.

Тесс рассмеялась. Завтра все может измениться, но сейчас она видела, что желанна, что Люк не сводит с нее восхищенных глаз.

— Я рада, что ты оценил мой наряд. Вчера я долго не могла решить, какое платье выбрать, чтобы сегодня вечером ты не сводил с меня глаз. Рада, что мой выбор столь точен!

Люк задержал на ней взгляд, затем подал руку и повел в зал, где был накрыт стол. Пока они шли через холл, он безапелляционным тоном произнес:

— Сегодня от меня ни на шаг! Все время будешь со мной. Ясно?

Тесс засмеялась, сжав его руку:

— Да, мой господин!

15

Неизвестно, какими аргументами Люк убедил почтенную хозяйку дома, что будет разумнее, если сегодня вечером он займет место за столом рядом с ее внучкой, но во всяком случае Джейн Кушман не стала возражать, когда Люк сел на стул справа от Тесс.

Тесс не запомнила даже лица человека, сидевшего по левую руку, поскольку весь ужин разговаривала только с Люком. Они обсудили достопримечательности тех стран, в которых каждый из них когда-либо побывал, поговорили об экологии планеты, о живописи и театре. Тесс не могла припомнить более чудесного вечера в своей жизни.

Увлеченные разговором, они вместе с остальными гостями встали из-за стола и перешли в бальный зал. В этот момент заиграл оркестр, и по залу поплыла мелодия Джерома Керна. Люк притянул к себе Тесс, и они закружились в медленном танце. В этот вечер мужчин, желающих потанцевать с Элизабет Кушман, было немало, и Тесс принимала все приглашения, боясь своим отказом обидеть кого-нибудь из гостей. В такие минуты Люк стоял в стороне и хмуро наблюдал за ней, чувствуя себя обиженным тем, что его поставили на одну доску с обычными гостями. Его терпения хватало на пару минут — не больше. Потом он подходил и изобретал какой-нибудь предлог, чтобы увести у соперника Тесс. Около полуночи мужчины, видя настойчивость Люка, сдались и практически больше не пытались оспаривать его право танцевать с героиней этого праздника.

— Вот уж не подозревала, что адвокаты хорошо танцуют, — тихо произнесла Тесс, незаметно перебирая пальцами его волосы на затылке.

— Когда целыми днями заходишься в чечетке вокруг судей, то поневоле научишься. — Рука Люка нежно скользнула па ее обнаженной спине.

Тесс умиротворенно вздохнула. Казалось, что они уже не однажды танцевали вместе — такими синхронными, отточенными и легкими были их движения. Они не задумывались над очередным па, если рисунок мелодии изменялся, а продолжали плавно плыть на волнах музыки. Когда Тесс приглашали другие мужчины, она с улыбкой протягивала им руку, но танец безнадежно терял свое очарование. Двигаясь в такт мелодии и оставаясь при этом равнодушной к музыке и своему партнеру, она думала о Люке. Но когда Тесс выходила на сверкающий паркет с Люком и прижималась к его груди, в ней просыпалась чувственность и она теряла ощущение времени, сливаясь с ним и растворяясь в музыке.

Тесс, очарованная волшебными звуками и близостью Люка, забыла о завтрашнем дне. Ее, казалось, нисколько не заботило, что произойдет с ней через считанные часы. Сейчас она видела только одно: Люк, как и она сама, охвачен чувственным желанием. Они покачивались в медленном, завораживающем ритме, прижимаясь друг к другу телами и сплетя руки.

Во время очередного танца Люк вывел Тесс на внешнюю, открытую террасу, где, кроме них, не было ни души. Почувствовав нежное дуновение свежего ночного ветерка, Тесс, опьяненная чувствами и сладкими грезами, открыла глаза. Над их головами высоко в черном небе сверкали яркие звезды, а громкий и слаженный хор цикад, казалось, пытался заглушить томные звуки оркестра, плывшие из зала.

Люк поднес к губам руку Тесс. От нежного, дразнящего прикосновения его языка к ладони она затрепетала, ее дыхание стало глубоким. Глаза Люка потеряли свой блеск, подернувшись туманом вожделения.

— Люк? — прошептала Тесс каким-то низким, чужим голосом, полным едва сдерживаемой страсти.

Он вместо ответа склонил голову и медленно провел губами по ее обнаженному плечу.

— Я не выпущу тебя. Ты мне нужна, — тихо произнес Люк. Его губы скользнули по ее шее, затем оставили дорожку поцелуев на груди. Тесс с тихим стоном выгнулась в его руках. Ее кожа горела там, где ее обжигали губы и прерывистое дыхание Люка.

Он рывком притянул к себе трепетавшую от возбуждения Тесс, и в следующее мгновение его губы нашли ее, и долгий страстный поцелуй почти лишил ее сил. Пальцы Тесс скользили в его волосах, а руки Люка ласкали ее тело. Его прикосновения будили в ней жар, охватывающий мягкими, сладостными волнами ее тело и обволакивающий сознание.

Тесс не сразу поняла, что Люк осторожно поднял ее на руки. Открыв глаза, совсем близко она увидела его пылающие огнем глаза.

— Я знаю прекрасный способ, чтобы избавить тебя от ночных кошмаров, — прошептал он. — Поверь, мы уничтожим их раз и навсегда.

Положив голову ему на плечо, Тесс тихо воскликнула:

— Пожалуйста, сделай это!

После ее просьбы Люк уверенно направился обратно в танцевальный зал, но замер на месте, услышав тихий смех Тесс.

— Нет-нет. — Она нежно улыбнулась. — Ты сошел с ума! Не хватало только, чтобы нас увидели вместе! Представляю себе, какие пойдут разговоры! Я, конечно, не слишком дорожу своей репутацией, но твою не могу поставить под удар.

— Меня это ничуть не беспокоит.

— Подумай хотя бы о Джейн. Лучше поднимемся по лестнице с черного хода. Люк улыбнулся:

— Хорошо, но в первый и последний раз. — Он направился в дальний конец террасы, где находилась маленькая дверь.

— Опусти меня на землю. Я могу идти сама.

Люк быстро открыл едва приметную дверь и начал подниматься по темной лестнице, не выпуская Тесс из рук.

Пока он совершал нелегкий подъем на второй этаж, Тесс, перебирая его волосы, осыпала лицо поцелуями.

— Может, я помогу? — спросила Тесс, когда Люк остановился перед дверью спальни.

— Нет, спасибо, — ответил Люк и, приподняв, усадил ее, как ребенка, себе на плечо. Давясь смехом, Тесс закрыла ладонями рот. Тем временем Люк открыл дверь и вошел внутрь. Затем он легко, как пушинку, опустил Тесс на пол и закрыл дверь.

Прислонившись спиной к стене, Люк взял Тесс за руки и, пожирая ее глазами, жарко зашептал:

— Элизабет, я хочу, чтобы мы поженились.

Тесс показалось, что пол закачался у нее под ногами. Перед глазами поплыли оранжевые круги, а в висках гулко застучала кровь.

— Поженились? — в изумлении повторила она. — Ты с первого дня нашей встречи мечтаешь упрятать меня за решетку, а сейчас говоришь, что хочешь, чтобы мы поженились, да?

— Да, — подтвердил Люк.

Тесс была потрясена, поняв, что он не шутит. Внезапно она энергично затрясла головой:

— Нет, Люк. Я хочу сказать, у нас еще будет время, чтобы все обдумать. Но только не сейчас.

Люка, похоже, ее ответ нисколько не огорчил. Он улыбнулся и произнес:

— Так, первый ответ не правильный. Попробуй еще раз. Я уже сказал Джейн, что испытываю к тебе чувство и что у меня самые серьезные намерения. Ты меня убиваешь своим отказом, не заставляй меня силой вести тебя под венец. Ну как, теперь выйдешь за меня замуж?

— Я не могу, — прошептала Тесс, не в силах сдвинуться с места.

— Это еще почему? Не вижу никаких препятствий. Нет, мы обязательно поженимся, — сказал Люк и притянул к себе Тесс.

Она затрепетала всем телом, неутоленное желание снова проснулось в ней. Когда их губы слились в поцелуе, Тесс уже смутно сознавала, что она ответила на его предложение о женитьбе. В этот миг сам ее ответ, как и его предложение, потеряли всякий смысл и значение, поскольку сейчас она хотела только одного — любить Люка.

Люк нащупал «молнию» на ее платье.

— О, наконец-то — я весь вечер мечтал об этой минуте, — с облегчением произнес он и потянул язычок замка вниз, расстегивая платье.

— Когда я его покупала, я думала именно об этом. — Тесс непослушными руками пыталась справиться с его пиджаком.

— В этом платье ты просто обворожительна, но сейчас оно тебе ни к чему. Оно выполнило свою задачу — ты купила его, чтобы свести меня с ума? — Он припал губами к ее теплой груди. — И свела.

— Да… — Тесс было трудно говорить, дыхание прерывалось. — Ты всегда читал мои мысли.

— Нет, ты была для меня загадкой, но мне посчастливилось найти ключ к твоему сердцу. — Сняв с нее платье, он отстранился от Тесс, которая стояла перед ним в крохотных трусиках, и восхищенно прошептал:

— Ты прекрасна!

Его руки гладили ее тело, не останавливаясь ни на секунду. Он провел ладонями по ее груди, нащупал соски, которые от нежных прикосновений стали жесткими. Он медленно наклонился и припал губами то к одному, то к другому набухшему соску, лаская их языком. Тесс выгнулась, упершись руками в его грудь.

— Люк, пожалуйста, я хочу видеть и ласкать твое тело, я хочу любить тебя, — простонала она. — Не мучай меня, я не выдержу дольше.

— Я всего лишь хочу доставить тебе удовольствие, — Люк вновь заскользил взглядом по ее обнаженному телу.

Тесс торопливо продолжала его раздевать — сняла галстук-бабочку и расстегнула шелковую рубашку.

— Подумать только, какой заботливый любовник! — сказала она, бросая пиджак, а за ним и рубашку на ковер. Их вещи были разбросаны по комнате, но ни он, ни она, казалось, не замечали этого.

Тесс кончиками пальцев провела по его груди, ощущая под кожей упругие, перекатывающиеся мышцы. Она как завороженная, не отрывая взгляда, смотрела на его тело, которое словно магнитом притягивало ее. Дыхание Люка участилось, когда ее руки заскользили по его спине, груди, животу, опускаясь все ниже и ниже.

— Я хочу, — дрожа от возбуждения, проговорила Тесс, — наброситься на тебя и поглотить тебя всего.

— А я хочу тебя… и прямо сейчас, — отрывисто произнес Люк, поднимая Тесс на руки. Она, болтая ногами, успела скинуть туфли прежде, чем очутилась на огромной, массивной кровати из резного дерева.

— Разве я возражаю? — пробормотала Тесс. Она откатилась на другую сторону кровати и не сводила глаз с Люка, срывающего с себя оставшуюся одежду.

Она наблюдала за ним, затаив дыхание. Кровь гулко пульсировала у нее в висках, наполняя уши звоном.

Он прекрасен, подумала Тесс. Она никогда не представляла себе, что обнаженное мужское тело может быть таким прекрасным. До этого она видела Люка обнаженным только дважды, когда они занимались любовью. И каждый раз она получала острое удовольствие от созерцания его совершенного тела. У него была широкая, мощная грудь, узкие бедра, сильные ноги. Вид возбужденной плоти приковал к себе ее взгляд. Она медленно подняла глаза на лицо Люка и затрепетала, ощутив каждой клеткой своего тела его острое желание обладать ею. В страсти, которая снедала их обоих, чувствовалось какое-то дикое, неистовое природное начало, которое требовало выхода. Тесс не могла и не хотела больше сдерживать себя.

— Иди ко мне, — низким голосом позвала она Люка.

Люк с глухим стоном обрушился на нее. Его руки лихорадочно ласкали ее мягкое, податливое тело, извивающееся под ним. Нащупав маленькие трусики, оставшиеся на ней, он потянул их вниз. Тесс изогнулась, подняв бедра навстречу Люку. Он накрыл ее своим тяжелым телом, жарко дыша ей в ухо. Тесс обвила его руками и прижала к себе, а затем резким движением перевернула его на спину.

— Ого! — только и вымолвил Люк, очутившись внизу. А Тесс, обжигая его горячим взглядом, начала осыпать его тело безумными поцелуями, доводя до блаженного исступления.

Она нашла ртом его твердые соски и начала жадно захватывать их горячими губами, совершая бедрами плавные и скользящие движения и ощущая, как ее шелковистую кожу щекочут волоски на его ногах. Люк тихо постанывал и гладил ее голову. Тесс нащупала его возбужденную плоть и стала ласкать ее, пытаясь поймать его взгляд.

— Сегодня ты принадлежишь мне, да? — прошептала она.

Люк притянул к себе ее голову и припал к губам.

— Да. — Он содрогнулся от ласк, распространявших сладостный и мучительный огонь по телу. — И сейчас я это докажу тебе.

— О да, — задрожав от пронзившего ее горячего возбуждения, произнесла Тесс.

Со сдавленным возгласом Люк перевернул ее на спину и начал покусывать ей шею, мочки ушей, грудь. Его руки ласкали ее упругие груди, мягкий живот, терзали тугие ягодицы. Ее стоны слились в вереницу нечленораздельных звуков, которые стали громче, когда Люк, прижав ее бессильно раскинутые ноги своими, коснулся пальцами разгоряченного лона и начал ласкать сокровенное средоточие ее желания.

— Люк, пожалуйста! — шепотом воскликнула она, судорожно выгибаясь от этих легких, но невероятно чувствительных прикосновений его пальцев.

— Ты выйдешь за меня замуж, — то ли спросил, то ли приказал Люк.

Она в изумлении посмотрела на него, но, задрожав от возбуждения, пронзившего от прикосновения нежных пальцев Люка, не успела ответить, а лишь вскрикнула:

— Я не могу, — наконец с глухим стоном выдавила из себя Тесс. — Ты не знаешь всего…

— Ты согласна выйти за меня? — повторил Люк. Он продолжил пытку наслаждением, припал к ее соску и втянув его в рот; его пальцы продолжали ритмично вибрировать внутри ее.

Тесс, утопая в жаркой волне чувственного удовольствия и содрогаясь всем телом, смогла лишь беспомощно мотнуть головой, давая понять, что отказывается от его предложения. Охватившее ее возбуждение уничтожило последнее ощущение реальности, оставив лишь бессознательное желание вобрать в себя его пульсирующую страсть.

Люк немилосердно упивался ее ощущениями, доводя их до предельной грани, когда она превращается в сладостную боль, пронзающую миллионом раскаленных игл каждый нерв. Тесс уже была готова сдаться и просить Люка о милости войти в нее, чтобы утолить бушующий в ней огненный вихрь желания, однако он опередил ее.

— Ты согласна?

— Я не могу!

— Нет, ты можешь, — прошептал Люк, покрывая ее губы, шею и глаза легкими, как эфир, поцелуями.

Его пальцы вибрировали в ней, продолжая сладостное исследование ее разгоряченного, влажного лона. Тесс сжала в ладони его возбужденную плоть, чувствуя, как напряжение Люка возрастает с каждой секундой.

— Так выйдешь за меня?! — Его пальцы продолжали пытать ее плоть. Тесс судорожными движениями поднимала и опускала бедра, мечтая о том, в чем сейчас он отказывал ей, продолжая доводить ее до исступления. — Ты согласна? — прошептал он.

— Да, да. О Боже! — вскрикнула Тесс. — Только, молю тебя, возьми меня. Я не моту больше выносить эту муку.

Люк резко и стремительно вошел в нее, разжигая в каждой клетке ее тела пламя, которое перерастало в вихрь каких-то неземных ощущений. Их сердца бились в унисон, подчиняясь ритму, ведомому только им одним. Акт любви связал их души, породив восхитительное чувство совершенного единения.

Она прижалась к нему всем телом, сплетя руки у него на спине и обхватив ногами бедра, чтобы полнее ощущать проникновение его плоти.

Упоительное наслаждение отзывалось в ее сознании пульсирующими ослепительными вспышками, которые, возникнув, начинали медленно затухать, но, не успев угаснуть, вновь разрастались яркими танцующими языками света.

— Я люблю тебя, Люк!

Глубокие и плавные движения Люка сопровождались тихими стонами.

Ее тело судорожно трепетало, извивалось и повторяло движение его бедер, ее пальцы то впивались ему в спину, то скользили по ней, из ее груди вырывались то глухие стоны, то громкие ликующие восклицания.

Запрокинув голову, Тесс в чувственном бреду зашептала:

— Мой! Ты весь мой!

Она обвила его шею и притянула к себе, а затем прильнула к его губам в жарком, жадном поцелуе.

Неистовая, животная страсть охватила ее, испепелив последние остатки сознания сладостным огнем. В эти минуты мир перестал существовать для нее, превратившись в какой-то упоительный, всепоглощающий вихрь чувств. Ей захотелось слиться с Люком каждой частичкой своего "я", полностью раствориться в нем.

Тесс резко оттолкнула Люка за плечи и перевернула его на спину, оказавшись сверху. Новая волна чувственного наслаждения судорогами пробежала по ее телу, когда ода почувствовала, насколько глубоко проникает в нее его плоть. Она запрокинула голову и застонала, когда руки Люка стали жадно ласкать ее грудь, беспрестанно дразня пальцами затвердевшие соски.

Ей казалось, что она умирает, что время остановилось, что она купается в каком-то вакууме безвременья, который то растягивался и казался вечностью, то сжимался до безумно крошечного, но не менее прекрасного мига.

Ей захотелось, чтобы Люк испытал то же самое восхитительное чувство, и она позвала его:

— Пойдем со мной!

С тихим стоном она выгнулась, позволяя Люку проникнуть в нее как можно глубже.

Внезапно поднявшаяся гигантская волна наслаждения вознесла их на самый гребень, заставив одновременно громко вскрикнуть и судорожно затрепетать, а затем, закружив в стремительном вихре, начала медленно и плавно отступать, оставив их вздрагивающие, горячие тела в объятиях друг друга. Их крики постепенно становились тише, перейдя в приглушенные стоны; инстинктивные, конвульсивные движения замирали, а накопившееся безумное напряжение и возбуждение постепенно покидало их.

Ее голова лежала у него на груди, и она слышала, как неистовое биение его сердца ослабевает, успокаивается.

16

Утром Тесс проснулась очень рано. Солнце уже пробивалось в спальню сквозь плотные гардины, пронзая их тонкими лучами и оставляя в воздухе искрящиеся дорожки. Приоткрыв глаза, она с нежностью посмотрела на спящего рядом с ней мужчину. Кошмары, приходившие каждую ночь, сегодня, как он и обещал, не мучили ее. Откуда-то пришла уверенность, что прежние страшные сны больше не вернутся, что Люк изгнал их из нее раз и навсегда.

Они лежали на кровати лицом друг к другу. Рука Люка покоилась у нее на бедре. Он даже во сне не хотел расставаться с ней. Стоило Тесс чуть-чуть пошевелиться, как он сразу же властно притягивал ее ближе к себе. «Он и спящий распоряжается мною», — радуясь, подумала она, купаясь в волнах блаженного покоя. Впервые Тесс провела е мужчиной всю ночь. Она безмятежно проспала до утра, доверчиво прижимаясь к груди Люка, согреваемая теплом его тела. Тесс умиротворенно вздохнула и опустила голову на подушку.

На память ей пришел разговор, который состоялся у нее с Джейн в среду вечером. Тогда Тесс сказала, что не знает, кто она такая. «Сейчас бы я уже ответила по-другому, — подумала Тесс, — сказала бы, что я — возлюбленная Люка». Любовь, которая пришла к ней так неожиданно, словно изменила и саму Тесс, она с изумлением открывала в себе новые и новые пределы, о которых и не подозревала раньше.

Тесс с любовью посмотрела на Люка. Прежде она никогда не испытывала такого всепоглощающего счастья. Она попыталась вспомнить, когда раньше ее вот так же переполняли столь восхитительные чувства: уверенность в себе и в том, что все будет хорошо, ликование и пьянящий восторг — и не смогла. Этот красивый и умный мужчина, который к тому же еще оказался нежным и страстным любовником, сделал ей предложение. Господи! Это же просто невероятно!

А она? Она дала свое согласие.

Согласившись стать женой Люка Мэнсфилда, Тесс пошла на невозможное, она знала это. Но разве она могла поступить иначе? Он не просто просил ее руки, он настаивал. И кроме того, Тесс чувствовала, что его предложение исходит от сердца, что это не коварная западня, подстроенная специально, чтобы заманить ее. Люк любит ее! От этой мысли у нее закружилась голова.

Мир действительно перевернулся. У Тесс захватывало дух, когда она думала о том, что буквально за две недели в ее жизни произошли невероятные, просто фантастические перемены. Она вошла в этот дом мошенницей, а выйдет из него миссис Мэнсфилд! "Не спеши, пока ты невеста Люка, а не жена, — одернула себя Тесс и сразу же радостно подумала:

— Так скоро стану ею!" Ради того, чтобы каждый день просыпаться в его нежных объятиях, купаясь в блаженной неге, Тесс готова была сразиться с целым миром.

Однако рано или поздно придет день, когда Люк узнает истинную причину, которая привела ее в дом Джейн Кушман. Тесс едва не застонала от этой мысли. Он разочаруется в ней, возненавидит ее так же сильно, как ненавидела себя сама Тесс. Нечего и надеяться на прощение людей, которых она гнусно обманула и использовала в своих грязных, ничтожных целях. Или все-таки у нее есть шанс?

Тесс начала лихорадочно соображать, как скрыть от Люка и Джейн ужасную правду, как спасти свою любовь, свое сердце?

Ничего толкового ей на ум не пришло, и от отчаяния она едва не заплакала. Откуда ждать спасения? Тесс пошевелилась, и Люк по-хозяйски притянул ее к себе.

И вдруг Тесс пронзила внезапная догадка. Как же ей раньше не пришло в голову такое решение?!

Да, у нее есть шанс исправить ужасное положение, в котором она очутилась! Для этого лишь нужно стать Элизабет, нужно самой поверить в то, что она — Элизабет. Конечно, она сама не верит в подобные чудеса, но Люк и Джейн теперь нисколько не сомневаются в этом. Джейн видит в ней наследницу, Люк — будущую жену, а она найдет в них свою семью, свою любовь, свое будущее. Сердце Тесс затрепетало, окрыленное надеждой. «Ради любви, ради будущего я стану Элизабет», — решила она.

Перед ее внутренним взором сразу же встала идиллическая картина: Джейн и Люк никогда не узнают постыдной правды, и их не постигнет разочарование, а она спасет свою любовь. Да, да, да и еще сто раз да — она поступит именно так! Мечты и фантазии станут реальностью, и у нее наконец-то будет семья, которую она так долго и тщетно искала.

Это озарение молнией пронеслось в ее голове. Тесс, потрясенная и взволнованная, уселась на кровати.

Только тут она заметила, что глаза Люка открыты и он с улыбкой наблюдает за ней. Боже, она сделает все для того, чтобы, просыпаясь каждое утро, видеть его дорогие глаза!

— Доброе утро! — Она нежно поцеловала его в губы. — Что желает мой господин на завтрак — чашку кофе, кукурузные хлопья с молоком?

Люк с грозным рыком сжал Тесс в объятиях и лег на спину, прижимая ее к груди.

— На завтрак господин желает тебя, — произнес он, отвечая ей нежным поцелуем.

— Нет-нет, — отбиваясь, произнесла Тесс. — К сожалению, невесты нет в утреннем меню. Если прикажете, вам подадут ее сегодня в полночь.

— Чудесно, непременно распоряжусь и лично прослежу, чтобы меня не обманули, — Люк с улыбкой подыграл ей. — Но хочу сказать, что меня постоянно терзает голод, я хочу тебя всегда. Как мы уладим это?

Тесс почувствовала, как радость, волной поднявшаяся в груди, взорвалась и разлетелась миллионами осколков, наполнив душу ликованием.

— Ну, я думаю, что это мы немедленно исправим, — прошептала она. — Ты знаешь, я тоже изрядно проголодалась. — Она медленно заскользила губами по его телу, нежно покусывая кожу.

— Слава Богу, не один я такой ненасытный, — с тихим стоном произнес Люк, прикрыв глаза.

— Сегодня у нас начинается новая жизнь, — торжественно провозгласила Тесс, устремив восхищенный взгляд на Люка.

— Как это понимать?

Тесс озорно улыбнулась.

— Сейчас покажу.

Случайно ее взгляд упал на часы, стоявшие на ночном столике.

— О Боже! — воскликнула она, в одно мгновение спрыгнув с кровати.

— Что случилось? — обиделся Люк. — Как это понимать? — вопрошал он; наблюдая, как Тесс мечется по комнате, подбирая с ковра свои вещи.

— Посмотри на часы — уже почти семь. Скоро весь дом проснется. — Но Тесс сказала не правду. На самом деле она боялась вездесущих ищеек Берта. Ей совсем не хотелось, чтобы они заподозрили что-нибудь неладное и доложили об этом своему боссу. Берт ясно дал понять, что сделает с ней, если она предпримет самостоятельные шаги, не предусмотренные его сценарием, и поставит операцию под угрозу провала.

— Ну и что? — с невинным видом поинтересовался Люк. — Подумаешь, всего-то семь часов!

— А то, что я не смогу проскользнуть незамеченной к себе в комнату. Уверена, мы не единственные, кто проснулся так рано. Представляешь, кто-нибудь увидит меня в таком виде!

— По-моему, ты выглядишь прекрасно.

— Спасибо. А куда ты дел мои трусики? — Тесс озабоченно посмотрела по сторонам.

Люк сцепил руки на затылке и беспечно ответил:

— А я не знаю.

— Люк, где они?

Люк нехотя потянул и, выловив из недр кровати ее черные трусики, покрутил их на пальце.

— Эти?

— Спасибо, Люк! Брось их мне.

— Ни за что. — Он быстро засунул трусики под подушку и лег на нее. — Иди сюда! Может, договоримся, а?

— Люк, сейчас же отдай!

На его лице появилась сочувственная улыбка.

— Не могу, никак не могу. Подойди поближе и попробуй взять сама.

— Ну уж нет! — Тесс покачала головой. — Я не такая наивная, как ты думаешь. Если я подойду, то сразу же окажусь в кровати. Люк, — она топнула ногой, — сейчас же отдай! Мне что — голой по коридору бежать?!

— А почему бы и нет? Зачем тебе скрывать свои прелести? И потом — почему же голой? Ты в платье. И эта деталь туалета тебе абсолютно не нужна. Кто узнает, что на тебе нет трусиков?

— Люк, хватит дурачиться. Отдавай немедленно!

— Как же!

— Если бы ты знал меня получше, то не стал бы связываться со мной. Я мстительная, тебе это просто так не сойдет.

Люк секунду обдумывал ее слова, затем вытащил из-под подушки трусики и со вздохом протянул их Тесс.

— Спасибо, — бросила она.

— И это все? Вообще-то я надеялся, что ты отблагодаришь меня как-нибудь иначе.

— В другой раз, Люк, непременно. Но сейчас моя благодарность, боюсь, затянется до полудня. Мне не хочется, чтобы гости, оставшиеся на ночь в доме, догадались, что мы провели вместе ночь. Мне и так в последнее время задают столько вопросов, что у меня голова идет кругом.

— Хорошо. — Люк выпрямился, приглаживая пятерней взъерошенные волосы. — Пока гости не разъедутся, мы будем молчать о нашей помолвке. Только не подумай, что я…

— Именно это и подумаю, — перебила его Тесс. — Если ты так боишься, то я буду молчать.

— О черт, — пробормотал Люк. Послав ему воздушный поцелуй, Тесс рассмеялась.

— Не падай духом!

И с этими словами Тесс осторожно приоткрыла дверь, посмотрела по сторонам, после чего выскользнула в коридор и на цыпочках прокралась к себе в спальню. Тесс перевела дыхание только тогда, когда закрыла за собой дверь.

Застыв посреди комнаты и устремив взгляд в окно, она улыбнулась. Сказочная ночь продолжала волновать ее воображение, наполняя сердце радостью. Конечно, ей было жаль оставлять Люка одного, мучившегося от неудовлетворенного желания. Она понимала его состояние, поскольку сама жаждала близости. Ничем другим Тесс не хотела заниматься. Если было бы можно, она, наверное, не покидала комнату Люка ни по какой самой серьезной причине. Время для нее словно остановилась, а пределы мира были обозначены стенами спальни Люка.

— Черт! — тихо выругалась Тесс, направляясь в ванную. — Вечно приходится оглядываться на людей — что скажет этот, что скажет тот. А тут еще Берт со своими шпионами сидят на хвосте!

Повернув кран душа, она забралась под горячие, обжигающие струи воды, которые приятно покалывали тело, прогоняя из него усталость и оживляя в памяти воспоминания о бурной ночи.

Внезапно Тесс заметила, как медленно приоткрывается дверь ванной комнаты. Тесс замерла в испуге.

— Кто это? — едва слышно произнесла Тесс. Она откинула со лба мокрые волосы и протерла кулаками глаза. — Что вам здесь нужно?

— Я пришел закончить то, что начала ты, — услышала она голос Люка. — Понимаешь, такое прекрасное утро не должно пропадать. Кроме того, у меня появились кое-какие новые идеи и их надо срочно опробовать на Практике. Ведь мы еще не занимались любовью в душе, или я не прав? — Он приблизился к Тесс и притянул ее к себе.

Тесс с тихим стоном прильнула к нему, чувствуя, как каждая клеточка тела наливается огнем.

— Большинство бытовых несчастных случаев происходят в ванной, ты знаешь об этом? — напомнила она.

— Да ну? — удивился Люк, мягко скользя руками по ее гладкой коже, сверкающей в брызгах воды. — Вот забавно, а я и не знал! — Он нашел губами ложбинку у нее на шее и провел по ней кончиком языка.

— Нет, мы не должны этого делать, — пролепетала Тесс, осыпая ласками его тело.

Люк погладил ее живот и опустил руку ниже, проникая пальцами в ее разгоряченную плоть.

— Неудачное время ты выбрала для своих протестов, — улыбнулся Люк.

— Какие уж тут протесты! — рассмеялась Тесс. — Люк, пожалуйста, я не могу ждать, не могу…

— Я тебя понимаю, — продолжая интимные ласки, прошептал Люк.

Он прижал Тесс спиной к кафельной стене и, поддерживая ее трепещущее тело руками, стремительно вошел в нее. Тесс уронила голову ему на плечо и, подавляя рвущийся из груди отчаянный крик, сжала зубами кожу на его плече. Сдавленные стоны Люка сливались со звонким шумом упругих струй, омывающих их сплетенные тела.

Часом позже они, уже одетые и причесанные, были готовы оставить прибежище их любви.

— Сначала к гостям спустишься ты, а потом, чуть позже, появлюсь я, — сказал Люк. — Мне кажется, так будет лучше, и никто ничего не заподозрит.

— Я? — переспросила Тесс. — Ну уж нет! Я падаю от усталости. Ты считаешь, наши гости слепые? Не нужно особой наблюдательности, чтобы понять, что я едва стою на ногах. Лучше сначала появись ты. А у меня будет небольшая передышка. Я хоть немного соберусь с силами, договорились?

— Давай спустимся вместе! Представляешь, как будет эффектно?!

— Блестящая мысль! — язвительно заметила Тесс. — Вот будет здорово: появляются двое с влажными волосами, у обоих сверкают глаза, на щеках румянец… Даже монахиня-затворница, не видевшая в жизни ничего, кроме голых стен своей кельи, и та бы сообразила, что к чему.

— Уговорила! Хорошо, я пойду первым, — уступил Люк.

— Для начала убери с лица эту великолепную, но довольно глупую улыбочку, — посоветовала Тесс.

Люк вздохнул, осуждающе покосившись на нее.

— У меня была восхитительная, волшебная ночь. Почему я должен ходить понурый и делать вид, что меня измучила бессонница и я всю ночь разгадывал кроссворды? Ночь-то была и вправду бессонная, но занят я был совсем другим.

— Конечно, дорогой! Я-то теперь знаю, как ты проводишь время с невестой. Тебе только дай долю… А теперь давай быстренько иди к гостям. — Тесс начала выпроваживать его.

Люк, ежесекундно отвешивая ей низкие поклоны, попятился к выходу. Открыв дверь, он огляделся, махнул на прощание рукой и выскользнул в коридор. Тесс, совершенно обессиленная, едва добралась до кровати. Она с удовольствием вытянулась и, закинув руки за голову, попыталась расслабиться. Она прикрыла сияющие глаза, но улыбка продолжала блуждать по ее лицу.

Через десять минут, спокойная и уверенная, она спустилась в столовую. Для завтрака в столовой вдоль четырех стен был накрыт «шведский» стол. Только сейчас при виде фантастического обилия еды Тесс поняла, что умирает от голода. Она взяла большую плоскую тарелку и, неторопливо двигаясь вдоль столов, наполнила ее до краев. Такого бы количества еды хватило, чтобы насытить двух изголодавшихся великанов, а также их прожорливые семейства. Затем Тесс оглянулась в поисках того, кто подарил ей сегодня сказочную ночь.

Гости — те, кто встал раньше и уже позавтракал, — прогуливались в саду или прохаживались по задней террасе. Туда и направилась Тесс в надежде найти Люка, но его там не оказалось. Она заглянула в гостиную, но и там Люка не было.

Тесс нашла его в небольшом салоне рядом с библиотекой. Люк расположился в высоком кресле за мраморным шахматным столиком, перед ним стоял поднос с завтраком.

— Проголодалась? Оно и понятно, — Люк весело посмотрел на Тесс, указав вилкой на ее переполненную тарелку. — Тебе действительно надо как следует поесть. Может быть, даже за двоих — нам ведь даже в голову не пришло позаботиться о противозачаточных средствах.

— Я просто восстанавливаю силы и утраченные калории, которые необходимы моему организму, — невозмутимо заметила Тесс. — А предохраняться во время секса я вообще не собираюсь. Разве наша любовь не достойна того, чтобы дать начало новой жизни? — дала она отпор Люку, но тут же ее голос сорвался на крик:

— Люк! Что ты делаешь? — Она очутилась у него на коленях. — Ты же опрокинешь мой завтрак!

— Забудь о нем, — прошептал Люк и прильнул к ней. Их губы слились в долгом и страстном поцелуе, от которого у Тесс закружилась голова, а ноги вновь налились тяжестью.

— Я вам не помешаю? — Джейн Кушман кашлянула в дверях. — Мне кажется, вы приготовили мне сюрприз.

Тесс съежилась.

— Доброе утро, Джейн, — поздоровался Люк, удерживая силой у себя на коленях напрягшуюся Тесс, которая порывалась высвободиться. Ее единственным желанием сейчас было исчезнуть отсюда как можно скорее. — Как вы себя чувствуете после сегодняшней ночи? Веселье удалось на славу?

— О, все прекрасно, — в голубых глазах Джейн, устремленных на застигнутую врасплох влюбленную парочку, светились искорки смеха. — Только вы исчезли слишком рано.

— Да, нам пришлось покинуть гостей, чтобы в спокойной обстановке поговорить о… о нашем будущем, — с серьезным видом ответил Люк, едва сдерживая смех. Тесс почувствовала, как краска стыда заливает ей лицо. — Джейн, я рад сообщить вам, что мои мечты и надежды вскоре сбудутся. Истина, справедливость и американский образ жизни восторжествовали. — Произнеся эту высокопарную околесицу, Люк добавил:

— Я и Тесс, мы собираемся пожениться.

— Да это же прекрасно! — обрадованно воскликнула Джейн, чем очень удивила Тесс. — Как удачно все складывается! Кстати, а когда произойдет это замечательное событие?

— Ну, по правде говоря, это мы еще не решили, — Люк рассмеялся. — Думаю, через три дня. Это нормальный срок для оформления необходимых бумаг. Но я не уверен, что смогу выдержать столько времени. Я бы с радостью схватил Тесс, усадил бы в машину, и мы прямо сейчас помчались бы в аэропорт, чтобы уже через три часа начать наш медовый месяц в Лас-Вегасе.

— И то и другое меня вполне устраивает. — Джейн ласково улыбнулась Тесс. — Дорогая, я несказанно счастлива за тебя.

— Спасибо, Джейн, вы так добры ко мне! — На глазах Тесс навернулись слезы. — Вы для меня так много сделали.

— Я бы хотела, чтобы ты осталась на эти три дня в моем доме, если ты, конечно, не против. Свадьбу сыграем здесь же, у меня. Я хочу, чтобы в этот старый дом вновь вернулись любовь и веселье.

— О Джейн… не знаю. — Тесс опустила голову.

— Моя дорогая, я настаиваю. — Джейн подняла ее за подбородок и посмотрела в глаза. — А теперь приступайте к завтраку. Мы поговорим позже, когда я вернусь из церкви.

— Джейн! — позвала Тесс. — Я прошу вас хранить этот секрет и до завтрашнего дня никому ничего не говорить, хорошо?

— Непременно, моя дорогая, — успокоила ее Джейн и с улыбкой вышла из комнаты. Тесс удивленно посмотрела на Люка.

— Когда, ты сказал, мы обвенчаемся?

— В среду, через три дня. Я бы мог и раньше, только вот Джейн, наверное, не поняла бы нас.

Тесс со вздохом поднялась и устроилась в кресле напротив, наконец приступая к своему завтраку.

— Ты даже не спросил меня! Адвокаты все такие — самоуверенные и нахальные? — поинтересовалась она.

— С чего ты это взяла? Просто я не сомневался в том, что ты поддержишь меня, или я ошибся?

— Люк, хватит играть в кошки-мышки!

— А кто из нас кошка, а кто мышка?

— О Боже! — Тесс поднял глаза к небу. — Ладно! Давай-ка лучше поедим, — со вздохом предложила она.

В это время салон понемногу начал заполняться гостями. Они оживленно приветствовали Люка и Тесс и усаживались в свободные кресла с тарелками в руках. Некоторые пытались завязать с ними разговор, но большинство были заняты тем, что воздавали должное завтраку. Люк первый закончил есть и теперь с интересом наблюдал за Тесс, которая неторопливо подчищала содержимое своей тарелки.

— Невероятно, глазам своим не верю! — тихо воскликнул Люк, когда Тесс покончила с завтраком и откинулась на спинку кресла.

— Я уже говорила, но могу еще раз повторить: я восстанавливаю жизненные силы.

— Никогда бы не подумал, что женщина может столько осилить! — восхищенно произнес он.

— Люк, ты смеешься надо мной! Ночью и утром ты, ненасытный, выпил из меня все соки. Я не знаю, как ты восстанавливаешь свой уровень тестостеронов, а мне надо как следует подкрепиться. Все, хватит обсуждать мой аппетит!

— Это я-то выпил из тебя все соки? Так-так. — Брови Люка взлетели вверх. — Не скромничай, сегодня утром в душе ты тоже проявила инициативу. Я, бедный, обессилел после первого раза, а ты…

— Все, хватит об этом. — Лицо Тесс залилось краской. — Ты же знаешь, у меня до тебя никого не было и, может быть, я действительно что-то делаю не правильно. Я исправлюсь!

— Ну, я бы так не сказал, — улыбнулся Люк.

Он со смехом поднялся с кресла и, подав Тесс руку, повел ее на открытую террасу.

Тесс с наслаждением набрала полную грудь свежего воздуха, зажмурившись под лучами яркого солнца, щедро заливавшего в утренние часы своим светом это крыло особняка. И в эту секунду появился Ходжкинс. Он подошел к ним и с обычной холодной чопорностью на лице доложил, что прибыл доктор Ванштейн и что сейчас он находится в одном из кабинетов и хочет встретиться с мисс Алкотт.

— Мы пойдем вместе, — быстро сказал Люк.

— Спасибо, но я думаю, что это ни к чему.

Люк крепко сжал ее ладошку и твердо произнес:

— Я не хочу разлучаться с тобой даже на миг.

Тесс, ошеломленная такой решимостью, не нашла ни сил, ни веских аргументов, чтобы возразить.

Рука Тесс покоилась на руке Люка, когда они вошли в кабинет. Берт стоял спиной к двери и внимательно разглядывал в окно подъездную дорожку, ведущую к главному входу особняка. Он был в больших очках в толстой роговой оправе и в парике, напоминающем львиную гриву, — он по-прежнему тщательно копировал облик профессора Ванштейна.

— Привет, Макс! — оживленно воскликнула Тесс. — Как долетел? С возвращением домой!

Берт резко обернулся, и его лицо осветилось лучезарной улыбкой. Казалось, он даже не заметил, что рядом с ней стоит Люк.

— Тесс, я сегодня видел утренние газеты. Невероятно! В это просто трудно поверить. Почему ты не позвонила мне?

— Джейн объявила о своем решении в среду вечером, тебя уже не было в Нью-Йорке. Для меня это тоже стало полной неожиданностью, Макс. А потом все так завертелось, у меня просто не было времени связаться с тобой, — начала оправдываться Тесс.

— Я так рад за тебя, — сказал Берт, взяв ее руку в свои ладони. — Естественно, я рад и за миссис Кушман. Наконец-то семья воссоединилась! Скажи мне, теперь-то ты знаешь, что ты — это Элизабет?

— А что мне остается делать, Макс! Доказательства настолько очевидны, что было бы глупо сомневаться.

— Поначалу Тесс не хотела никого из нас слушать. Но в конце концов мы убедили ее. Джейн и я в большом… э… долгу перед вами, доктор Ванштейн. — Слова давались Люку с явным трудом.

— А, мистер Мэнсфилд, — Берт сделал вид, что только что заметил Люка. — Если уж и вы подтверждаете, что моя пациентка не кто иная, как Элизабет, то у меня исчезли последние сомнения.

— Прекрасно, — выдавил из себя Люк.

— Макс, что тут было, ты даже не представляешь! — Тесс быстро завладела вниманием Берта, чтобы отвлечь его от Люка, который вел себя как-то неестественно, был напряжен, скован. Что с ним? Но времени на раздумья у нее не было, поэтому она затараторила без остановки; — У меня такое чувство, будто в этот уик-энд здесь побывала добрая половина всех жителей нашего штата. Джейн… э… я хочу сказать — моя бабушка, — так вот, она лично представила меня каждому из гостей. И еще, она хочет, чтобы я завтра подписала какие-то документы, которые хранятся у Люка в офисе. Кроме того, она собирается написать новое завещание, и ко мне перейдет наследство Элизабет. Ой, что я говорю! Конечно же, речь идет о моем наследстве. Послушай, Макс, ты не мог бы заскочить сюда завтра, скажем, часам к двум, к этому времени мы уже вернемся и все вместе отпразднуем это событие?

На лице доктора Ванштейна появилась сахарная улыбка.

— Для меня это большая честь. Спасибо, Тесс. Хоть я и не большой любитель праздничных возлияний, но мне будет приятно поднять бокал шампанского за твое будущее.

— О Макс, спасибо, — горячо воскликнула Тесс. — Завтра я хочу собрать близких и друзей. А тебе, Макс, я многим обязана. Если бы не ты, то мне бы никогда не найти своих корней.

— А что с твоей памятью? Тебе удалось что-нибудь вспомнить? — спросил Берт, проявляя профессиональный интерес.

— Какие-то обрывки, смутные и неясные видения… Но самое главное, Макс, я вспомнила своих родителей, их лица, еще некоторые существенные детали, которые помогли Джейн признать во мне свою внучку. К сожалению, их пока немного… Но я надеюсь, что в один прекрасный день память вернется ко мне.

— Безусловно, я всегда был уверен в этом. Раз ты теперь у себя дома, то все твои обрывочные воспоминания сольются в одно целое, и тогда восстановится вся картина. Такие случаи бывали в моей практике, они-то и давали мне надежду.

— Да, Макс, вот еще что. — Тут Тесс повернулась к Люку. — Ты не мог бы оставить нас одних на пару минут, нам надо поговорить. Это личный, конфиденциальный разговор пациента с врачом. Хорошо?

Если бы в данной ситуации Люк мог испепелить ее взглядом, то это он сделал бы с превеликим удовольствием. Однако, чтобы не вызывать подозрений у Берта, Люк добродушно улыбнулся.

— Да-да, конечно, — произнес он и отступил к двери.

Берт выждал, пока за закрытой дверью стихнут шаги Люка, и громко расхохотался.

— Тесс, детка, ты просто великолепна! Как, черт меня побери, тебе удалось все это провернуть? С таким блеском, с такой легкостью, а?

— Берт, я всегда говорила, что терпение — великая вещь. Когда доказательств набралось достаточно и они перевесили чашу сомнений, то Джейн Кушман сразу же дала мне примерить ожерелье Фарли.

— Ого-го! — радостно заревел Берт. — Я не сомневался, что ты справишься с этим делом. Хвалю!

— Берт, право же, мне как-то неловко. Не вгоняй меня в краску! Это не только моя заслуга — мы вместе работали. — Тесс потянула его за рукав, увлекая от окна на середину комнаты, и заговорщически зашептала:

— Послушай, я говорила серьезно насчет завтра. Как только завтра я подпишу бумаги, то буду купаться в золоте и могу швыряться пачками баксов направо и налево. Но это еще мелочь по сравнению с тем богатством, которое на меня свалится, когда старушка сыграет в ящик. Так вот, завтра мы улучим минутку, чтобы остаться наедине. На мне будет ожерелье. Мы его подменим дубликатом — тем, что ты принесешь с собой. Так что можешь считать, что ты обеспечил себе спокойную и богатую жизнь до конца своих дней.

— Отлично, детка. Мне надо кое-что обдумать. Итак, завтра мы встречаемся в два. Но меня беспокоит этот Мэнсфилд. С чего это он сегодня такой дерганый? Он нам не спутает все карты?

Тесс негромко рассмеялась:

— Берт, теперь его нечего бояться — он у меня на коротком поводке. Я уже до такой степени закрутила мозги мужику, что он сам не знает, куда идет, что делает, что видит… А нервничает и злится от того, что твой приход сорвал его планы. Мы, видишь ли, беседовали с ним, когда дворецкий доложил о тебе, прервав нас на самом интересном месте.

Берт грубо хохотнул.

— Нет, Берт, он сейчас не опасен, — твердо закончила Тесс.

— Девочка моя, да тебе просто цены нет! Ты все продумала, у тебя все схвачено. — Берт направился к двери, но внезапно остановился и вновь похвалил Тесс:

— Одно слово — умница! Ты показала себя настоящим профессионалом.

— Берт, что я могу сказать? Спасибо тебе, моему учителю.

— Что ж, детка, до завтра. И все же будь начеку, слишком многое поставлено на карту.

Он ухмыльнулся и вышел из кабинета.

Ближе к вечеру гости начали разъезжаться. В начале шестого Джейн, Люк и Тесс, стоявшие на ступенях парадного подъезда, помахали на прощание рукой вслед последнему отъехавшему лимузину.

— Все получилось просто замечательно, — с довольным видом сказала Джейн. — Три дня пролетели, конечно, незаметно, но, признаться, только не для меня. Годы берут свое, как бы я ни старалась не отставать от вас.

— Я улыбалась все трое суток, — со смехом произнесла Тесс. — Теперь у меня страшно болят скулы. Боюсь, улыбка навсегда приклеилась к моим губам.

Джейн обняла Тесс и повела в дом. Люк, храня молчание, последовал за ними.

— Ты прекрасно держалась, моя дорогая. Для каждого у тебя нашлась сердечная улыбка, приветливое слово… Гости просто очарованы тобой. Я рада, что все прошло так чудесно.

— Джейн, у вас много добрых друзей, все они очень милые люди. Я услышала столько теплых слов и добрых пожеланий! Но в душе я надеюсь, что в следующий раз их внимание будет обращено не только на меня.

Джейн нежно сжала ей руку.

— Теперь, когда мы официально объявили, что ты моя внучка, я думаю, что пришло время открыть тебе маленький семейный секрет. Пойдем, у меня в спальне находится одна вещь, которую я хочу тебе показать.

— Джейн, я бы на вашем месте не стал торопиться, — заметил Люк. — По-моему, это можно сделать и позже.

— Люк, как ты можешь так говорить? — искренне удивилась Джейн. — Я вообще полагала, что это надо было сделать гораздо раньше.

— О чем вы говорите? — спросила Тесс, поднимаясь по мраморным ступеням и бросая недоуменные взгляды то на Джейн, то на Люка.

— Элизабет, пора тебе узнать правду о своем прошлом. Потерпи минуту, — попросила старая леди.

Заинтригованная, и взволнованная такой таинственностью, Тесс испуганно переступила порог покоев Джейн Кушман. В светлой, просторной комнате, выдержанной в стиле «ар деко», одна стена была занята от пола до потолка книгами, другие были увешаны портретами и абстрактными полотнами, а пол был устлан светло-серым ковром.

— Тебе еще не довелось видеть портрет моей бабки? — поинтересовалась Джейн. — Нет? Она была очень красивой женщиной. Ты знаешь, что в нашем роду женщины отличаются долголетием. Так вот, даже в восемьдесят лет на ее лице сохранились следы былой красоты. Портрет перешел ко мне после смерти моей матери, и я очень дорожу им. Я любила ее. Она обладала редким чувством юмора, была умна и никогда не сюсюкала со мной, как остальные члены нашей семьи, а обращалась, как со взрослой, и это очень нравилось мне. Я обожала находиться рядом с ней, совершать прогулки, потому что только с ней чувствовала себя свободной, раскованной… Замечательная женщина! Знаешь, вы с ней очень похожи и по характеру, и внешне. Посмотри, вот этот портрет.

Джейн указала на картину, висевшую над письменным столом. Тесс, все еще недоумевая, проследила взглядом за рукой Джейн и ахнула.

Это был портрет женщины в бирюзовом вечернем платье, модном в конце прошлого века. Но не это вызвало ее изумление, а то, что она и эта женщина на портрете были похожи как две капли воды.

Тесс почувствовала легкое головокружение, перед глазами все поплыло.

— Я ничего не понимаю, — с растерянным видом произнесла она.

— Милая девочка, — Джейн с любовью посмотрела на нее, — с самого первого дня я знала, кто ты на самом деле, и с самого начала я подозревала, что доктор Ванштейн мошенник.

— Мы знаем, с какой целью он привел тебя в этот дом, знаем, какая роль была предназначена тебе, — тихо произнес Люк. — Нам известно, что Берт и доктор Ванштейн одно и то же лицо, известно и его прошлое. Для нас не секрет, что этот мерзавец, желая заполучить ожерелье Фарли, не остановится ни перед чем, даже перед убийством. О его угрозах я тоже наслышан.

Свет померк в глазах Тесс, ее сердце сжалось, а яркие картины счастливой жизни, которые еще сегодня рисовало ее воображение, внезапно исчезли, словно кто-то залил их черной краской. Ее мечты с неотвратимой обреченностью рушились, обращаясь в пыль. Тесс чувствовала себя абсолютно беспомощной, растерянной и не знала, как остановить это гибельное разрушение. Как налетевший порыв ветра подхватывает дорожную пыль и бесследно развеивает ее в воздухе, так и слова Люка подняли бурю в душе Тесс, унося последние надежды. Сколько веревочке ни виться… вспомнила она и едва не заплакала.

— Как вы узнали? — упавшим голосом спросила Тесс, поднимая голову.

— Люди Болдуина засняли на видео каждый шаг Берта, — ответил Люк. — На прошлой неделе Берт запаниковал и потерял осторожность. Люди Болдуина смогли проникнуть к нему в квартиру и установить кое-какую аппаратуру. Так что нам все известно и о твоей встрече с ним в среду.

Тесс покачнулась. Выходит, что Люк, узнав о ее обмане, все это время вел с ней двойную игру? Она попалась на его удочку точно так же, как в свое время Марго Холловей.

Все, все от начала и до конца ложь! И его поцелуи, и его ласки, и его слова — все это игра.

— Так вот почему ты избегал меня в те два дня — четверг и пятницу?.. — отрешенно проговорила Тесс.

— Кто — я? — нахмурив брови, переспросил Люк. — Дорогая моя, я работал в офисе, я вкалывал, как вол. Я избегал ее! — Он возмущенно взмахнул руками. — Как только такое могло прийти в голову? Я лихорадочно работал, спешил, а в это время моя голова была занята мыслями только о тебе, Тесс. Кстати, по твоей вине накопилась вся эта неотложная работа. Да-да, из-за тебя я забросил дела на две недели. Мои сотрудники были на грани бунта, поэтому мне пришлось пару дней безвылазно провести в офисе. Кроме того, я хотел побыть с тобой в этот уик-энд. Это еще одна причина, по которой я должен был срочно разобраться с нерешенными вопросами.

— Очень мило с твоей стороны. Итак, ты знал о готовящемся мошенничестве, — глухим голосом начала Тесс, сдерживая охватившую ее дрожь, — знал, кто я такая, но зачем ты морочил мне голову три дня, объясни? Не было бы проще выставить меня пинком под зад или позвонить в полицию? Нет, ты устроил целый спектакль! Зачем, скажи, вчера ты сделал мне предложение?..

— Тесс, пойми же: ни меня, ни Джейн абсолютно не интересовало, с какими намерениями ты появилась в этом доме, — взволнованно произнес Люк. — Ты стремительно вторглась в нашу жизнь, украла наши сердца… Мы полюбили тебя, Тесс. Это и есть ответ на твой вопрос.

— Прежде всего ты — моя внучка. Я была рада, что нашла тебя. Я люблю тебя такой, какая ты есть.

На короткий миг Тесс показалось, что комната поплыла у нее перед глазами, но, собрав волю в кулак, Тесс подавила в себе соблазн ухватиться за спасительную мысль о том, что все складывается так хорошо. Тесс отрицательно покачала головой и произнесла:

— Нет. Если вы знаете, что Берт мошенник и что я появилась в вашем доме с нечестными намерениями, то игра окончена. Возможно, Берт знал о существовании портрета вашей прабабки, Джейн, и решил воспользоваться нашим внешним сходством. Этим и объясняется весь его план. Вам надо постараться забыть обо мне, а мне о вас. Я вновь повторю: я не Элизабет. Прошу вас поймите меня и смиритесь с этой мыслью. Я не хочу терять хотя бы ваше расположение. Я не могу больше обманывать вас.

— Речь идет не только о внешнем сходстве моей прабабки с тобой, Тесс. У тебя есть особые приметы, которые были и у Элизабет: шрам от аппендицита и шрам под коленом на правой ноге. Доктор Вестон сказал, что у тебя шрам от аппендицита появился, когда тебе было около четырех лет. Именно тогда сделали операцию Элизабет. Я не сомневаюсь, что Берт даже не подозревал, что у Элизабет был шрам под правым коленом. Он остался у нее после того, как бедная девочка поскользнулась на кухне, когда разбился стакан с соком. Большой осколок глубоко распорол ей кожу на ноге. Твои родители были в ужасе и вызвали врача, который обработал рану и наложил швы.

У Тесс вновь закружилась голова и предметы поплыли перед глазами. Она с такой отчетливостью представила себе, как маленькая девочка падает на кухне, что даже ощутила, как ей в ногу вонзается острый кусок толстого стекла. Пылающая рана под коленом молниеносно отозвалась вспышкой нестерпимой боли в голове. Тесс сдавила и потерла пальцами пульсирующие виски.

— Джейн, остановитесь. — Голос Тесс дрожал. — Я не хочу показаться вам жестокой и бессердечной, но вы занимаетесь самообманом. Я хорошая актриса и во всем подыгрывала вам. Поймите, я знаю каждый уголок в вашем доме только потому, что долго изучала планы и чертежи особняка, которые каким-то образом попали в руки Берта. Практически все, что я выдавала за воспоминания Элизабет, взято мной из сценария, который написал Берт.

— Конечно, моя дорогая, так оно и есть, я понимала это с самого начала, — кивнула Джейн. — Но бывали моменты, когда ты, забыв о своей роли, становилась сама собой. Вот, например, в библиотеке, когда ты читала книги, или за столом ты иногда удивительно напоминала моего сына: у тебя на лице появлялось то же самое выражение, что и у него. А твои жесты, мимика, движения — это у тебя от матери.

— И у тебя улыбка Элизабет, — победно закончил Люк.

— Нет, этого не может быть! — воскликнула Тесс, чувствуя, что ей не хватает воздуха.

— Как видишь, возможно. Берт выбрал тебя для своего грязного дела именно потому, что узнал, что ты — Элизабет. — Люк нежно обнял ее. Но Тесс даже не почувствовала его рук на своих плечах. Тепло его ладоней не смогло растопить ледяного холода, сковавшего ее душу. — Мне кажется, что он был дружком Хала Марша, который привез тебя Карсвеллам, а может, наоборот — тот был у Берта на крючке. Берт пригрозил сдать его полиции, а Марш, испугавшись, все выложил и навел на твой след.

— Кто? Ты сказал — Хал Марш? — побледнев, прошептала Тесс.

— Ну да, Барбара Карсвелл сказала мне, что заплатила за тебя деньги некоему Халу Маршу. Я уже поручил Болдуину отыскать этого негодяя. Как только мы нападем на его след, то…

— Хал Марш отдал меня Карсвеллам? — Тесс уже не слышала своих слов и не видела ни Люка, ни Джейн. Она хватала ртом воздух, проваливаясь в глубокую, черную воронку, крутящимся вихрем поглощающую ее сознание.

Будто бы со стороны она видела, что Люк с испуганным лицом тормошит ее за плечи. Откуда-то издалека до нее долетел его голос:

— Тесс, что с тобой, что случилось?

— Я не могу дышать, не могу…

Темнота навалилась на Тесс, и она потеряла сознание.

17

В комнате Элизабет, освещенной рассеянным светом маленькой лампы, стоявшей на ночном столике, царил полумрак. Люк сидел в кресле в дальнем углу комнаты, а Джейн — на краю кровати, на которой лежала Тесс. Они оба не сводили тревожного взгляда с ее лица.

Доктор Вестон был здесь два часа назад. Тесс перенесла сильный шок, ей нужен покой и сон, сказал он. Ее перенесли в спальню и, уложив на кровать, укрыли теплым одеялом.

С тех пор Люк, мрачный и молчаливый, так и сидел в темном углу, а Джейн — рядом с Тесс, держа ее руку в своей. Иногда, когда Тесс начинала беспокойно метаться, она осторожно поправляла ей волосы, упавшие на лоб.

— Господи, что я наделала! Нельзя было говорить всю правду бедной девочке вот так — без подготовки, — в десятый раз за последний час тихим голосом запричитала Джейн.

— Джейн, вам нельзя волноваться, — Люк начал успокаивать ее. — Мне кажется, что правда, как бы вы ни преподнесли ее, в чистом или разбавленном виде, была бы для Тесс тяжелым ударом. Не казните себя, прошу вас!

Тесс беспокойно пошевелилась. Ее голова дернулась и безвольно запрокинулась.

— Что? Что с ней, Люк? — с тревогой воскликнула Джейн.

Люк, подойдя к кровати, опустился на колени и осторожно потрогал ладонью лоб Тесс.

— Тесс говорила, что по ночам во сне ее преследуют кошмары. Ничего, все будет хорошо, она обязательно поправится.

— Кошмары, — горько повторила Джейн. — Вся ее жизнь была сплошным кошмаром, а я не могла помочь ей!

— Джейн, у Тесс поразительная сила воля, просто несгибаемая. Это у нее от вас. Именно сильный и твердый характер помогли ей выжить в том безумном и страшном мире. Теперь она с вами, она любит вас, все будет хорошо, — продолжал успокаивать ее Люк.

Внезапно Тесс вскрикнула. От этого жалобного крика в комнате стало будто темнее, в углах сгустились тени. Джейн быстро наклонилась и, приподняв с подушек голову Тесс, прижала внучку к себе и начала покачивать и ласково нашептывать ей:

— Тише, тише, девочка моя. Все хорошо. — Она баюкала ее, как маленького ребенка. — Это я — твоя бабушка. Ничего страшного нет, я не уйду и не оставлю тебя одну, обещаю.

Вздохнув так, словно с ее плеч свалился какой-то невероятно тяжелый груз, Тесс успокоилась и расслабилась в ее руках. Джейн осторожно опустила голову Тесс на подушку. Через минуту дыхание Тесс стало ровным, она погрузилась в спокойный и глубокий сон. Но эти видимые признаки улучшения не успокоили Джейн. Она неподвижно сидела на кровати и, словно чуткий страж, охраняла ее сон, отгоняя прочь ночные кошмары.

Люк поднялся и, подойдя к окну, выходившему в парк, начал рассматривать темные деревья.

— Люк?

— Да, Джейн?

— Я не терплю насилия, но, если я когда-нибудь встречу мерзавца, который исковеркал жизнь Элизабет, я его убью, не моргнув глазом. И при этом совесть моя будет спокойна.

— Я с удовольствием помогу вам.

— Бедная девочка, — прошептала Джейн, вновь поворачиваясь к Тесс. — Сколько злоключений выпало на ее долю!

Люк оторвал взгляд от окна и. с состраданием посмотрел на Джейн. Несчастная Джейн, она сама ужасно страдала все эти двадцать лет, но даже такое страшное горе, как потеря всей семьи, не сломило ее. Более того, никто, кроме нее, не верил, что Элизабет жива и что в один прекрасный день они встретятся. Все так и оказалось, как предсказывала проницательная Джейн Кушман. Люк улыбнулся, вспомнив их разговор, который состоялся в офисе Джейн после того, как они просмотрели видеозапись, сделанную Болдуином. Умная, проницательная женщина!

— А что будет с Тесс? — спросила она в тот вечер Люка.

— Можете не беспокоиться. Я позабочусь о том, чтобы ее будущее было лучше ее прошлого.

— Ты, Люк, хороший человек, я доверяю тебе. Но я должна быть твердо уверена, что у тебя по отношению к моей внучке самые серьезные намерения. Это так?

— Исключительно серьезные, — торжественно заверил Люк и тут же спохватился. — Я не ослышался — вы сказали «моей внучке»?

— Да, ты не ослышался. Люк поднялся с кресла и навис над маленькой Джейн.

— Миссис Кушман, — серьезно произнес он, — теперь я вижу, что все это время плясал под вашу дудку, сам того не ведая. Что происходит? Мне кажется, вы от меня что-то скрываете. Может, наконец, расскажете?

Его грозный тон не ввел Джейн в заблуждение. Весело рассмеявшись, она взяла его руку и погладила ее, словно желая утешить стоявшего перед ней ребенка, сгорающего от желания узнать какую-то тайну.

— Ну-ну, дорогой мой, не обижайся. Скоро, очень скоро, буквально через минуту ты все узнаешь, но сперва скажи вот что: почему ты продолжаешь верить в невиновность Тесс, даже сейчас — после того, как увидел эту обличающую запись?

Люк замялся, но затем чистосердечно признался:

— Я люблю ее. Даже если мне покажут сотню подобных записей, это все равно ничего не изменит, поскольку я люблю ее. Я верю своему сердцу, своим чувствам. Неужели вы думаете, что я влюбился бы в нее, если бы она меня обманывала? После общения с Марго я, надеюсь, научился разбираться в женщинах. Не спорю, Тесс — великая актриса, но ее душа чиста и невинна. Когда смотришь эту поганую запись, то можно подумать — Боже, как это в одном человеке могут уживаться и такое ангельское начало, и такое коварство? Но на самом деле все это чушь! У Тесс доброе, кроткое сердце, она не двуличный монстр, ей чужды холодной расчет и вероломство, и никто не убедит меня в обратном.

Джейн налила в рюмки бренди и предложила Люку выпить.

— Надеюсь, вы скоро сыграете свадьбу, — как будто невзначай произнесла Джейн, поднимая рюмку. По ее голосу трудно было понять, вопрос это или тост.

Люк воспринял ее слова как пожелание.

— За скорую свадьбу! — Пригубив рюмку, он перешел к теме, которая его чрезвычайно волновала. — А теперь, миссис Кушман, ваша очередь ответить на мой вопрос: почему после всего увиденного и услышанного вы продолжаете верить в то, что Тесс — это Элизабет?

Потягивая свой бренди, Джейн не спешила с ответом, словно испытывала терпение Люка. Наконец она отвела взгляд в сторону и, поставив на стол рюмку, ответила:

— Ну, есть вещи, которые посторонний просто не заметит, а если заметит, то не придаст им особого значения, в то время как для меня они очень много значат. Ты обратил внимание, какое выражение появляется на лице Тесс, когда она задумается о чем-либо?

— Нет, — Люк пожал плечами.

— Когда Тесс не подозревает, что кто-то за ней может наблюдать, то становится сама собой. В такие мгновения она очень похожа на Джона, а иногда на Женни. Характерный поворот или наклон головы, жесты, движения — все это у нее от родителей. Я понимаю, о таких деталях, как карусель или медвежонок Фред, она могла узнать от Берта. Но никто не мог рассказать ей, как надо держать голову, как хмуриться в минуты раздумий, чтобы походить на моего сына.

— Да, — прошептал он, — вы абсолютно правы. Как я мог упустить это из виду? Да-да, иногда на ее лице появляется удивительно знакомое выражение. Я только сейчас понял, кого Тесс напоминает в те моменты, когда она спорит или когда сердится. Это же вылитая Женни! Да и голос у нее похож на голос матери. Сходство поразительное!

— Ну вот! И ты только теперь со мной согласился! — рассмеялась Джейн, увидев, что Люк пришел в сильное волнение.

— Нет! Вы все еще о чем-то умалчиваете. Боюсь, что вы не все мне рассказали, не так ли? — Люк пытливо посмотрел на Джейн. — Вы поняли, что перед вами Элизабет, как только Тесс вошла в ваш дом, я прав? Так что, миссис Кушман, давайте выкладывайте все, что вы знаете. Я, как ваш адвокат, настаиваю!

Джейн загадочно улыбнулась:

— Наберись терпения, дорогой Люк, чуть позже, когда мы приедем домой, я тебе все объясню и покажу кое-что.

Люк вновь занял свое место в темном углу и оттуда, не отрываясь, смотрел на женщину, которую так любил. Тесс была бледна, но ее сон был спокоен. Сердце Люка сжалось.

— Господи, какая она хрупкая, беззащитная! Джейн сказала, что готова убить человека, причинившего Тесс столько горя и зла. Застрелить его как бешеную собаку? Но разве такой мести заслуживает этот негодяй? Нет, конечно же, нет. Перед смертью его надо помучить, подвергнуть какой-нибудь изощренной, медленной пытке. Нет, и этого мало — он заслуживает более страшной участи.

Из смелой и храброй девочки, какой он помнил ее, Элизабет превратилась в решительную и волевую женщину, но только теперь она была глубоко несчастна, в ней не осталось и следа детской жизнерадостности и непосредственности. Люк проглотил комок в горле, отгоняя прочь грустные мысли. Томительное ожидание, в котором он находился, стало просто невыносимым. Он проклинал в душе вынужденное и тягостное бездействие, хотя прекрасно знал, что будет ждать, если потребуется, целую вечность.

Время тянулось медленно. Ни ему, ни Джейн не хотелось говорить. Когда часы, стоявшие на каминной полке, пробили три раза, Люк поднялся и подошел к Джейн.

— Вам надо отдохнуть. Идите к себе и поспите немного, — тихо произнес он, — а я останусь с ней.

— Я обещала, что не покину ее. Люк прикоснулся к ее плечу и, когда Джейн подняла на него взгляд, продолжил:

— Вы страшно устали, на вас лица нет. Я думаю, Тесс проспит до утра. Прошу вас, отдохните. Завтра будет очень тяжелый день. Как вы сможете морально поддерживать Тесс, если не выспитесь и не наберетесь сил? Поймите, что только так вы сможете помочь ей. Идите спать, Джейн, а я побуду здесь.

Вздохнув, Джейн неохотно встала.

— Хорошо. Но если понадобится, разбуди меня. Обещаешь?

— Клянусь.

Джейн пошла к себе, но в дверях внезапно остановилась.

— Люк!

— Да?

— Я счастлива, что вы любите друг друга.

— Я тоже, — улыбнулся Люк. — Спокойной ночи, Джейн.

Последующие три часа Тесс проспала спокойно. Люк сидел рядом и не сводил глаз с дорогого лица, на котором во сне появилось трогательное выражение беззащитности, какое бывает у детей.

Бедная Тесс, с грустью подумал он, ты слишком рано повзрослела и не знала светлого, детского счастья и дней безмятежной юности. Если бы Люк мог, то он, не задумываясь, повернул бы время вспять и подарил ей то, чего она была лишена. Но, увы, такое вряд ли под силу даже всемогущим богам. Однако он может изменить ее жизнь теперь, окружив ее любовью и заботой, дать ей то, о чем она всегда мечтала.

Люк посмотрел на часы, когда они мелодично пробили шесть раз, и не увидел, что ресницы Тесс затрепетали и она очнулась.

— Пора вставать! — слабым голосом возвестила она.

Люк вздрогнул от неожиданности и рассмеялся.

— Неужели?

Тесс нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями, но ее глаза все еще были сонными. Повернув голову к Люку, она позвала его:

— Люк?

— Я здесь, любовь моя.

— Я чувствую себя как-то странно. Что со мной? Где я?

— Ты в своей комнате.

— Я ничего не помню… — Тесс продолжала хмуриться.

— Все хорошо, дорогая. — Люк протянул руку и нежным прикосновением прогнал морщинки у нее со лба. — Просто отдыхай и ничего не вспоминай.

— Я какая-то вялая, словно вчера приняла большую дозу снотворного на ночь. — Она внезапно замолчала, а потом быстро и резко спросила:

— Я что, действительно пила снотворное?

— Нет, — Люк покачал головой.

— Тогда почему у меня такая слабость, во всем теле?

— Просто вчера ты перенесла сильное потрясение. Тебе надо отдохнуть, скоро ты будешь чувствовать себя прекрасно.

— Потрясение? О чем ты говоришь? — Она устало прикрыла глаза ресницами, а затем внезапно они широко распахнулись. — Люк, я… я… это правда, что я — Элизабет, или мне все приснилось?

— Правда, любовь моя.

Тесс села в кровати, устремив взгляд в стену.

— Я — Элизабет, — прошептала она, вздрогнув всем телом от охватившего ее озноба.

Люк обнял ее, пытаясь успокоить. Он испугался, когда его руки прикоснулись к ее холодному как лед телу, но настоящий страх охватил его, когда он понял, что не в силах унять колотившую ее дрожь.

— Все хорошо, любовь моя, я с тобой, — прошептал он в отчаянии.

— О Боже, — простонала Тесс, — получается, что мой кошмарный сон не плод воображения! Все это на самом деле было! — Она всхлипнула раз, затем другой и зашлась в громких рыданиях, уткнувшись лицом в грудь Люка.

Он обнял ее и начал нежно гладить по голове, тихо покачиваясь и не говоря ни слова. Пусть выплачется, так будет лучше, казалось ему. Боль, накопившаяся в ее душе, должна выйти со слезами. Слезы принесут ей долгожданное утешение, омоют и излечат ее израненное и истерзанное горем сердце.

Люк благодарил небеса за то, что в этот критический момент, когда Тесс нуждается в нем, он находится рядом с ней и может своими объятиями хоть как-то облегчить ее терзания.

Тесс плакала долго и безутешно, слезы нескончаемым потоком лились из ее глаз. Люку было больно смотреть на нее, его сердце разрывалось, но он не мог остановить ее слезы, скопившиеся в ней за двадцать лет обид и унижений и требующих выхода.

Постепенно всхлипы стали тише. Тесс немного расслабилась, ее дыхание стало спокойнее. Протянув руку, Люк взял со столика салфетки и нежно вытер ее заплаканные глаза. Затем он вновь притянул к себе Тесс и начал убаюкивать в своих объятиях, нашептывая ласковые слова, пока ее веки не сомкнулись и она не погрузилась в сон.

Осторожно, чтобы не разбудить Тесс, Люк сбросил с ног туфли и забрался под одеяло. Он прижал ее к груди, согревая собой ее холодное тело, и не заметил, как через какое-то время заснул и сам.

— Хорошо, что я знаю о вашей помолвке, иначе я была бы возмущена до глубины души картиной, которая сейчас открылась моим глазам, и устроила бы тебе, дорогой Люк, хороший скандал, — послышался негромкий голос Джейн.

Люк разлепил веки и, прикрывая глаза ладонью от яркого света, посмотрел на улыбающуюся Джейн.

— Который час? — тихо спросил он.

— Начало двенадцатого. Как Тесс?

— Мне кажется, что сейчас ей значительно лучше. Она проснулась около шести, плакала, пока слезы не иссякли, а затем вновь заснула. Извините, я вас не разбудил, но я, честное слово, просто не мог ни на секунду оставить Тесс.

— Не оправдывайся, — махнула рукой Джейн. — Пусть Тесс еще немного поспит, жаль, что скоро нам придется разбудить бедняжку. Этот ужасный тип — Берт — должен прийти в два? — Да, — с мрачным видом кивнул Люк. — В два часа дня он будет здесь. Но не беспокойтесь, Джейн, я уверен, что Тесс будет в порядке.

18

Просыпаясь, Тесс чувствовала, что кто-то целует ее лицо, но она не спешила открывать глаза и продолжала делать вид, что спит. Когда ее губ коснулся робкий поцелуй, она внезапно их раскрыла и увидела склонившегося над ней Люка. Его глаза были полны любви и нежности.

— Как ты себя чувствуешь, Элизабет? — тихо спросил он.

С Тесс едва не сделалась истерика. Она уже была готова разрыдаться или расхохотаться от повергнувшего ее в отчаяние безобидного и обычного вопроса, но вовремя остановилась. «Конечно, потребуется время, чтобы осознать, что я — Элизабет, — подумала она, — но первое, самое ужасное потрясение позади». Теперь только от нее самой зависело, как быстро ей удастся вжиться в новую роль.

— Как я себя чувствую? Чувствую так, словно кто-то меня только что целовал. Мне это понравилось, спасибо. — Она прижалась к Люку. — У меня такое чувство, что я проспала целую вечность.

— Всего лишь несколько часов, но ты часто просыпалась, металась во сне. Тяжелая была ночка!

— Еще бы! — Тесс усмехнулась. — Ума не приложу, как мне теперь быть? Не знаю, какая из меня получится Элизабет. Справлюсь ли я с этой ролью? Я ведь постоянно кого-нибудь играла, в кого-нибудь перевоплощалась и жила не своей жизнью. Что значит быть Элизабет?

Не надо объяснять, что Люк был поражен до глубины души этими словами и в замешательстве начал думать, какой дать ответ. Но внезапно он понял, что Тесс говорит совершенно искренне, что своего будущего она боится не меньше, чем прошлого.

— Будь сама собой. Оставайся такой, какая ты есть — ведь ты и есть Элизабет, — сказал он. — Ты сама не заметишь, как скоро ко всему привыкнешь.

— Но сейчас я чувствую ужасную неопределенность, словно стою на перепутье и не знаю, какую дорогу выбрать.

— Ты не одна. Рядом с тобой всегда буду я и Джейн. Положись на любящих тебя людей, ты ведь веришь, что мы любим тебя?

Тесс улыбнулась и поцеловала Люка.

— Ты будешь прекрасным мужем. Кстати; ты не передумал жениться на мне, после того как узнал, что я — Элизабет?

— Нет, не передумал.

— Это хорошо. А который сейчас час?

— Половина двенадцатого.

— Что? — вскрикнула Тесс. — Берт в два часа заявится сюда!

— Спокойно, не стоит так волноваться. Еще на прошлой неделе я распорядился, чтобы все необходимые документы были готовы к сегодняшнему дню. Скоро их доставят сюда. У тебя достаточно времени, чтобы принять душ, поесть и подготовиться к приезду Берта. Еще раз все хорошенько взвесь, обдумай запасные варианты своих действий на тот случай, если что-то пойдет не так, как ты планировала. Если я не ошибаюсь, у тебя ведь есть план, да? — с невинным видом полюбопытствовал Люк.

Тесс едва не расхохоталась, поняв, что он пытается выведать ее секреты.

— Хватит вынюхивать, Люк. — Усилием воли она стерла с лица улыбку. — Это сверхсекретная операция.

— Между прочим, могла бы и сказать мне. Я вроде бы не чужой тебе человек, — заметил он.

— Нет, не чужой, ты — мой, — Тесс поцеловала его. — Ты самый замечательный, лучше тебя никого нет на свете.

— Да, я такой, — горделиво согласился Люк.

— А теперь, мой самый замечательный, позволь мне встать. — Она уперлась руками в грудь Люка, нависшего над ней. — Я должна еще кое-кому позвонить и кое-что сделать. Мистер Мэнсфилд, меня ждут люди! — возмутилась она, увидев, что он даже не пошевелился.

— Тесс, нам надо поговорить, — озабоченно произнес Люк. Он был явно встревожен.

— Конечно. Я считаю, что у супругов не должно быть секретов друг от друга, и мы обязательно поговорим, но только позже. А сейчас мне надо принять душ и подготовиться к встрече с Бертом. Пусти меня!

Люк схватил ее за плечи.

— Черт побери, Тесс… Нет, ты смотри мне в глаза! — воскликнул он, увидев, что она отвела взгляд в сторону. — Мы должны поговорить сейчас, а не потом. Потом будет уже поздно. За моей спиной творится черт знает что, и я хочу знать, что ты собираешься делать?

— Во-первых, я собираюсь спихнуть тебя! — Покраснев от натуги, Тесс уперлась руками ему в грудь. — Ты не разбудил меня утром, и по твоей вине я едва не проспала встречу с Бертом. Уф! — выдохнула она, поняв, что ей не справиться с Люком. — А ну, мистер Мэнсфилд, сейчас же встаньте и дайте мне наконец заняться делами! — непререкаемым тоном произнесла Тесс. Люк взорвался.

— Черта с два! — рявкнул он в сердцах. — И даже не подумаю, пока ты не расскажешь мне, что собираешься делать.

Тесс сделала еще одну попытку вырваться из его рук, и на этот раз ей повезло. Перекатившись на другой край кровати, она спрыгнула на пол, тяжело дыша, устремила сверкающие глаза на Люка. Он не остался в долгу и в ответ испепелил ее пылающим взглядом.

— По какому праву ты вмешиваешься в мои дела? Кто ты такой, чтобы командовать здесь? — Она набросилась на него. — Я тебе не дрессированная собачка и не собираюсь по щелчку твоих пальцев танцевать на задних лапках перед тобой ни сейчас, ни после замужества. Что хочу, то и делаю, понял?

— Черт побери, Тесс! — едва сдерживая гнев, начал Люк.

Они стояли по разные стороны кровати и осыпали друг друга обжигающими взглядами.

— Посмотришь на нас со стороны и скажешь — ба, да разве это жених и невеста, которые собираются в скором времени сыграть свадьбу? Мы должны во всем доверять друг другу, а не спорить и ругаться. Ты же не будешь отрицать, что участвуешь в опасной игре. А сейчас, когда дело близится к развязке, эта игра стала смертельно опасна. Только не говори, что ты не готовишь сюрприза Берту! Я вижу по твоим глазам, что ты что-то замыслила.

Тесс хотела было перебить его, но он жестом остановил ее и, переведя дух, продолжил:

— Но я чувствую себя бессильным и беспомощным, как слепой котенок, потому что не знаю о твоих планах. Ты даже не подумала о том, что нужно поделиться со мной своими секретами! Ты обманываешь меня, делая вид, что все прекрасно, что нет никаких проблем, хотя мы оба — и ты, и я — прекрасно знаем, что сегодня тебе придется нелегко. Нет, я мягко выразился, сегодня ты будешь держать бой не на жизнь, а на смерть. Мне больно и обидно, что ты отвергаешь мою помощь. Где доверие, которое должна испытывать любящая невеста к своему жениху? — закончил он.

— Все, хватит с меня! — вышла из себя Тесс. — Ты слишком много себе позволяешь! Кто дал тебе право учить меня, как я должна поступать? — Она обошла кровать и начала воинственно наскакивать на него, подталкивая к двери. — Говоришь, любящая невеста должна… — передразнила она Люка. — Ничего я не должна! Когда сама сочту нужным поделиться с тобой, тогда все и расскажу! Ты не знаешь меня, мистер Мэнсфилд, ты ничего не можешь знать обо мне. Конечно, кое-какие сведения ты раздобыл и, сумев сопоставить несколько фактов, пришел к верным выводам. Да, я — Элизабет, но есть и другая правда — ты абсолютно не знаешь меня. Как тебе понравится услышать от меня такое: сейчас я хочу, чтобы ты ушел, ты мне не нужен, я не хочу тебя видеть. Все, что мне сейчас требуется, это лишь побыть одной.

Глаза Люка потемнели и стали похожи на два сверкающих изумруда.

— Так я тебе не нужен, ты гонишь меня? Прекрасно! Играй одна сколько твоей душе угодно в эти жалкие игры! Но чего ты добьешься? Не знаешь? Я тебе скажу — ты останешься одна! Тебе даже не с кем будет поделиться своей радостью.

Люк выпалил все это на одном дыхании и пулей выскочил из комнаты, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Тесс слышала, как он направился по коридору, но затем внезапно остановился и, топнув ногой, возмущенно рявкнул:

— Черт, она же одурачила меня! Специально вывела из себя, чтобы я от нее отцепился. Ну уж нет!

В ту же секунду она подпрыгнула на месте и попятилась от двери, которая начала сотрясаться под градом ударов.

— Открывай, Элизабет! Хватит морочить мне голову. Слышишь, тебе не перехитрить меня! Открой дверь, обманщица! Черт возьми, ты не умеешь играть честно. Позор! — надрывался Люк, барабаня в дверь.

— Не ломай дом. — Тесс обхватила себя руками, продолжая пятиться. — Все, я тебя не слышу, я пошла в душ.

— Тесс, ты очень, ну просто очень умная женщина, но в следующий раз даже и не пытайся обмануть меня. Слышишь, теперь я знаю твои уловки и тебе не провести меня! Один раз ты одурачила меня, но второй раз не получится. Ладно, ты выставила меня из комнаты, но знай — тебе все равно от меня не отделаться. Открой дверь, я сказал!

Тесс скрылась в ванной и заткнула руками уши, но это не помогло, поскольку до нее продолжал доноситься голос Люка. Она слышала, как он то бранится, то умасливает ее и просит довериться ему в эту трудную минуту, но его просьбы и угрозы остались без ответа. Разве она могла подвергнуть риску жизнь любимого человека? Конечно, нет. Более того, она не могла простить себе того, что уже втянула в эту опасную игру и Люка, и Джейн.

Тесс повернула кран, и шум воды, под сильным напором вырывающейся из разбрызгивателя, заглушил все остальные звуки. Затем она закрыла дверь ванной на защелку и, затаив дыхание, прислушалась, чтобы еще раз убедиться, что Люк не вошел в спальню. Естественно, он не будет плечом высаживать дверь, но кто знает, может, у него есть ключ? А вообще-то от него всего можно ожидать, подумала Тесс, сбегает за инструментом и вывернет петли. В томительном ожидании прошла минута, две, три…

Когда истекли пять минут, Тесс облегченно вздохнула и, быстро скинув с себя пижаму, в которую вчера Джейн с помощью доктора Вестона облачила ее, встала под душ.

Как только упругие струи горячей воды начали хлестать по ее телу, память внезапно стала оживать, очищаясь от сковывающей пелены времени. Перед ее мысленным взором медленно, словно выбираясь из тумана, вставали картины далекого прошлого. Особенно отчетливо она вспомнила день, когда ее похитили из этого дома.

Словно воочию она увидела лицо своего похитителя. Хал Марш, так, сказал Люк, его звали, — здоровенный, долговязый детина с копной рыжих волос и рыжими пышными усами. На его лице застыла отвратительная и зловещая ухмылка. От страха и напряжения ее мочевой пузырь не выдержал. Негодяй посмотрел на свои мокрые брюки, глаза его налились кровью, и он больно ее отшлепал. Никто никогда не бил ее прежде, и она уже была готова закричать от боли, но ужас парализовал ее, и она не смогла даже пикнуть.

Теперь Тесс знала своего похитителя в лицо.

Невероятно, через столько лет ей удалось вспомнить, как выглядел этот негодяй! Словно это было не двадцать лет назад, а вчера.

Именно отсюда — из комнаты Элизабет — ее похитили.

Тесс, омертвев, вновь переживала ужас той ночи. Хал Марш темной горой навис над ней. Несколько секунд он с мрачной ухмылкой смотрел на нее, затем откинул одеяло и легко, словно пушинку, поднял ее на руки.

Воспоминания словно раздирали ее изнутри, парализовав тело. У Тесс не было сил броситься на поиски Люка, объятия которого оказывали на нее волшебное действие. В его руках, нежных и сильных, она чувствовала себя в безопасности и забывала о своих страхах.

— Все, остановись! Не раскисай. — Она сжала зубы и для пущей убедительности больно ущипнула себя. — Хватит думать об этом кошмаре! Сегодня тебя ждет серьезное испытание, — сказала она себе.

Тесс разозлилась, почему именно сейчас, в самый неподходящий момент ее память стала оживать? Сегодня, как никогда, от нее требуется полная концентрация всех сил и внимания. Достаточно допустить малейшую ошибку — случайно оговориться, не так посмотреть на Берта, — и все пойдет прахом. Дело, на которое потрачено столько труда, будет безнадежно загублено. Это не входило в ее планы, но мысли сами по себе возвращались к той злополучной ночи.

— Черт! — мрачно пробормотала Тесс, подставив лицо под струи воды. Ей совсем не хотелось думать о встрече с Бертом, ей хотелось, чтобы ожившая память вернула ее в прошлое, чтобы она вспомнила все до конца, восстановила до мельчайших подробностей события тех далеких дней. Только так, вернув себе прошлое, она могла стать Элизабет и избежать ужасного чувства раздвоения личности, которое возникало каждый раз, когда она думала о себе, о Джейн, о своих родителях. Господи, как много еще надо вспомнить!

Тесс была готова отдать все внезапно свалившееся на нее богатство только за то, чтобы вновь услышать голоса родителей, их веселый смех, увидеть их счастливые улыбки. Она будет долго и горько оплакивать их преждевременную кончину. Бедные отец и мать — они спят вечным сном, их уже не вернуть.

Протянув руку, Тесс нашла на полочке шампунь и начала с хмурым видом мыть волосы.

Десять минут спустя она вышла из ванной. На ее голове красовался тюрбан из полотенца, на плечи был накинут банный халат, но выражение лица по-прежнему оставалось мрачным и отражало то, что творилось у нее в душе.

Подойдя на цыпочках к входной двери, которая вопреки ее опасениям оказалась на месте, Тесс прислушалась. В коридоре было тихо. Она вернулась в комнату и достала из шкафа белье. Вспомнив, что ей надо срочно позвонить, она бросилась к телефону и набрала номер. После второго гудка на другом конце провода подняли трубку.

— Я вас слушаю, — ответил женский голос.

— Здравствуйте, могу я поговорить с мистером Бейнбриджем? — спросила Тесс, не узнав мягкий, ирландский выговор Глэдис.

— Тесс, привет! Сирил лежит на диване и пузырьками глотает успокоительное. Ты не звонишь — мы тут уже все изнервничались! Что случилось?

— Глэдис? Прости ради Бога! Просто появились кое-какие обстоятельства, и я не смогла позвонить раньше. Слушай, я попросила нашего друга прийти ко мне в два часа. Ты сможешь к этому времени все подготовить?

— Вот это новость! Времени практически не остается, ну да ладно. Аппаратура уже готова, осталось только поставить микропередатчик. Так что, я думаю, мы успеем все сделать. Кстати, Сирил и я поздравляем тебя с блестящим успехом. Фотография Элизабет обошла все газеты и журналы.

— Спасибо, Теперь о деле: вы ждете моего сигнала. Я его подам, когда мы с Бертом останемся одни. Но не вздумайте заявиться раньше — все тогда провалится. Хорошо?

— Договорились. Тесс, обещай мне, что будешь очень осторожна. Не рискуй понапрасну. Я очень нервничаю.

Тесс не смогла сдержать улыбки. Если кто и мог похвастать железной выдержкой, так только Глэдис. Вот уж у кого поистине были стальные нервы!

— Все будет нормально, поверь мне. Беспокоиться не о чем, — сказала Тесс, а у самой сердце сжалось от тревожного предчувствия. — Игра близится к финалу, отступать уже поздно.

— Хорошо. Помни, если что-то пойдет не так, то лучше не рисковать, а вызвать нас. Пойду скажу Сирилу, что он может больше не пить валиум.

— Передавай ему привет, — проговорила Тесс и повесила трубку. Она знала, что Сирил вообще не признает таблеток, его не заставишь принять аспирин, не говоря уже о сильнодействующих средствах. Сама же она была не против принять сейчас пару таблеток чего-нибудь успокаивающего, окажись оно у нее под рукой.

Тесс поднялась и пошла в ванную сушить волосы. Потом она надела длинное и свободное простое платье светло-зеленого цвета, затем застегнула на шее изумрудное ожерелье и, посмотревшись в зеркало, поправила его на шее.

Ожерелье Фарли могло потрясти любое воображение. Тесс как зачарованная смотрела на сверкающие изумруды. В наше время купить в ювелирном магазине подобное украшение просто невозможно, поскольку камни такой изумительной чистоты сейчас стали большой редкостью. Золотая оправа удачно оттеняла драгоценные камни глубокого зеленого цвета. Массивное ожерелье было немного тяжеловато. Однако это нисколько не умаляло его достоинств, скорее наоборот, поскольку счастливица, носившая его, всегда помнила о том, какое великолепное, уникальное украшение покоится на ее груди.

— Ты — Элизабет Кушман, — напомнила Тесс своему отражению и внезапно разозлилась неизвестно на что.

Прекрасно, подумала она, именно злость мне сейчас и нужна. С ее помощью будет гораздо легче довести игру до победного конца.

Тесс достала из шкафа шкатулку, где она хранила украшения. У шкатулки было двойное дно. Из нее Тесс извлекла крошечный автоматический пистолет, который несколькими днями раньше позаимствовала из оружейной коллекции своего деда в библиотеке.

Уверенно проверив патроны в магазине, Тесс спрятала пистолет в боковой карман платья. Затем она вновь подошла к зеркалу и придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Складки на свободном по покрою платье могли скрыть и более объемный предмет от постороннего взгляда. И теперь, если возникнет необходимость, она сможет воспользоваться пистолетом.

— Пора, — шепотом произнесла Тесс.

Открыв дверь, Тесс встретилась лицом к лицу с Люком, который со скучающим видом расхаживал в коридоре.

— И вот появилась она — юная и прекрасная, как Венера, рожденная из морской пены, — напыщенно продекламировал он.

Рука Тесс непроизвольно нырнула в карман и накрыла пистолет. Ей показалось, что Люк непременно обратит внимание на ее карман и начнет приставать с вопросами.

— Ты случаем стихи не пишешь? — поинтересовалась она, чтобы скрыть замешательство.

— Раньше писал, а потом забросил это занятие.

— Ну и слава Богу — стихотворец из тебя никудышный. Будь ты поэтом, мы прозябали бы в нищете.

— А ты у меня на что? С твоими-то талантами мы бы не остались без куска хлеба. А сейчас, миледи, позвольте вашу руку и разрешите проводить вас к столу. Ленч ждет нас.

Тесс удивленно посмотрела на него, не понимая, с чего это Люк стал таким любезным. Буквально полчаса назад он метался по коридору, изрыгая проклятия, а сейчас подозрительно спокоен. Странная перемена. Что он задумал?

Тесс нерешительно подала ему руку, и Люк с галантным кивком накрыл ее руку ладонью. Затем они направились по коридору к мраморной лестнице. Все это время Люк, не умолкая ни на секунду, говорил о том, как бесславно закончилась его поэтическая карьера и как он был вынужден заняться адвокатской практикой, чтобы не умереть с голоду. Когда Тесс надоел вздор, который он нес, она резко остановилась.

— С меня достаточно, — решительно сказала она. — Что все это значит, мистер Смерть? Что вы затеяли?

— А что? — с невинным видом переспросил Люк. — Я просто хотел развлечь тебя приятной беседой перед ленчем. Значит, мне это не удалось?

— Так я тебе и поверила, — пробормотала едва слышно Тесс, а громко продолжила:

— Не прикидывайся простачком, дружок, этот номер у тебя не пройдет.

— Если моя болтовня тебя не занимает, то давай поговорим о тебе, — предложил Люк.

— Нечего обо мне говорить! — горячо возразила Тесс.

Люк усмехнулся:

— По-моему, нам есть о чем поговорить, тебе не кажется? У меня накопилось много вопросов, на которые я хотел бы получить ответ. Взять хотя бы твое появление в этом доме. С какой целью ты и Берт заявились сюда?

— А что тут непонятного? Естественно, чтобы обманом завладеть ожерельем Фарли.

— Нет-нет, это я и сам знаю. Ты скрываешь от меня истинную причину. Так как, ты скажешь мне правду?

— Это что — допрос, а ты — инквизитор?

Люк развел руки в стороны.

— Вот тебе на! Дорогая, я же не хлещу тебя плеткой и не вздергиваю на дыбу. Разговариваю ласково, рук не распускаю. Какой же из меня инквизитор? Обидно, право, такое сравнение.

— Я голодна. — Тесс решила прекратить этот бессмысленный разговор и начала спускаться по ступеням.

Люк догнал ее и схватил за руку.

— Мне кажется, что, когда мы поженимся, я скучать не буду. Меня ждет интереснейшая жизнь, полная сюрпризов и неожиданностей, одним словом — жизнь на вулкане. Остановись и выслушай меня! Ты знаешь, что четырнадцать лет назад твой приятель Берт расправился с Анной Мэй Смит, известной как Виолетта? Он отправил ее на тот свет, задушив голыми руками.

Тесс похолодела.

— Что? — воскликнула она. Это известие сразило Тесс. Бедная Виолетта погибла ужасной смертью! В то время она была единственной, кто относился к ней по-человечески.

Люк усмехнулся:

— Я был уверен, что тебя это заинтересует. Тогда убийцу так и не нашли и дело за недостаточностью улик сдали в архив. Однако Лерой раздобыл кое-какую информацию по этому преступлению и готов передать ее полиции. Дело можно заново открыть и упечь Берта за решетку.

Тесс с безразличным видом пожала плечами:

— Я точно знаю, что Берт убил восемь человек. Я могу это утверждать, поскольку лично была знакома с погибшими. Но я подозреваю, что его руки запачканы в крови и других людей. Для него убить — раз плюнуть. Он ни во что не ценит человеческую жизнь.

— Вот видишь, ты сама знаешь, что он безжалостный убийца. Неужели ты не понимаешь, что, пока он на свободе, твоя жизнь в опасности? Зачем так рисковать, давай позвоним в полицию!

— Нет, это слишком прозаично! Я хочу полностью насладиться схваткой, почувствовать вкус победы.

— Черт побери, Тесс! Может быть, хватит играть в эти игры? — Люк схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

— А разве ты не играл со мной? — разозлилась Тесс. — Ты шпионишь за мной с самого первого дня, ты все время обманывал меня. А полюбил меня только тогда, когда узнал наверняка, что я — Элизабет.

Люк остолбенел. Устремив на нее гневный взгляд, он возмущенно рявкнул:

— Что за бред ты несешь? — Он схватил Тесс за плечи и встряхнул. — Посмотри мне в глаза! Я полюбил тебя с первого взгляда. Я знал, зачем ты пришла в этот дом, но все равно любил тебя. Я думал и мечтал только о тебе. Я влюбился, и меня абсолютно не интересовало, кто ты на самом деле. Разве это так важно, когда любишь?

Тесс захотелось броситься ему на шею и расцеловать его, но она сдержала свой порыв.

— Хочешь сказать, что не разлюбил меня даже после того, как просмотрел видеозапись? — Ее голос дрожал, на глаза навернулись слезы, но она продолжала упорствовать. — Я не верю тебе. Я наговорила много гадостей в твой адрес, да и о Джейн я отзывалась не лучше. Разве после всего, что ты видел и слышал, твоя любовь не умерла?

Люк поднял ее голову за подбородок и провел пальцем по щеке, вытирая слезинку.

— Нет. Я не поверил твоим словам, и никто не убедит меня в том, что ты это говорила от чистого сердца. Я доверяю себе и своим чувствам. В тебе нет коварства, жестокости и холодного расчета. Берта ты одурачила, но меня тебе не провести. Я только не понимаю, зачем ты связалась с Бертом? Такое мошенничество совершенно не в твоем стиле. Раньше ты всегда работала по-другому. Скажи, может, он заставил тебя, припугнул, а?

Тесс немного помолчала, прежде чем ответить.

— Нет. — Она отвела взгляд в сторону. — Я согласилась сама, но у меня на это были веские причины.

— Может, объяснишь, какие именно?

— Нет, Люк, не могу. По крайней мере сейчас.

— Ничего не понимаю, — Люк обиженно посмотрел на нее. — Почему ты не хочешь со мной поделиться? Неужели ты до сих пор не доверяешь мне? Тесс, я хочу узнать правду. Почему ты молчишь?

— Потому что я люблю тебя, — прошептала она.

— Тесс, я тоже люблю тебя. Скоро мы поженимся, но если мы не будем доверять друг другу, я боюсь, наш брак будет недолгим. Скажи мне, прошу тебя, зачем ты связалась с Бертом, зачем назначила ему встречу сегодня?

Тесс медленно подняла голову и устремила взгляд на Люка. Слова сами потекли из ее уст:

— У Берта было много имен. Готовясь к очередному грязному делу, он всегда брал себе новое имя. Давным-давно он был известен как… — тут Тесс на секунду запнулась, — …как Хал Марш.

Люк побледнел, а его глаза потемнели от гнева.

— Так это был Берт?

— Да, — кивнула Тесс. — Вчера, когда ты мне сказал, что меня похитил Хал Марш, мои обрывочные воспоминания слились в единое целое. Моя память ожила. Теперь я помню, как Берт вытащил меня из кровати среди ночи, как рукой закрыл мне рот, чтобы я не смогла позвать на помощь. Я задыхалась, его здоровенная ладонь зажала мне и рот, и нос. Когда он начал спускаться со мной по лестнице, приставленной к окну спальни, я почти лишилась сознания. Я принялась отчаянно брыкаться и извиваться, и в конце концов мне удалось вырваться. Помню, что я упала с высоты и больно ударилась о землю. Дальше ничего не помню. В себя я пришла через несколько дней. Берт снял комнату в каком-то мотеле. Когда я открыла глаза, он в ярости метался по номеру. Я абсолютно не помнила, кто я такая, что со мной произошло, кто этот человек. Берт сразу понял, что можно воспользоваться этим и назвался моим отцом. Он представился Халом Маршем. Так состоялось наше знакомство. Буквально через пару недель он продал меня Карсвеллам. Все это я вспомнила, увы, лишь вчера.

— Бедная, какой кошмар тебе довелось пережить! — Люк шагнул к ней, но Тесс отстранилась.

— Через шесть лет Берт выкупил меня у Карсвеллов, и моя жизнь превратилась в сущий ад. Он обращался со мной как с игрушкой, я была для него средством добычи денег. Люк, он использовал меня в своих гнусных целях! — Тесс внезапно задрожала. — Но он допустил большую ошибку, научив меня всем тонкостям преступного ремесла. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, этот мерзавец выставил меня на улицу. Я сразу же стала вынашивать план мести, чтобы отплатить ему за все зло, что он мне причинил. В то время я, естественно, даже не подозревала, что это он похитил меня. Выгнав на улицу, он не дал мне ни цента. Так вот, мне нужны были деньги и связи, и я пошла работать.

— Эту историю мы с Джейн знаем — ты устроилась в МОБП?

— Да, но это не выдумка, это правда, Люк. Я до сих пор продолжаю работать на эту организацию. Когда я поняла, что пришло время для задуманной мести, я сообщила людям из МОБП о Берте. О, они тоже горели желанием упечь его за решетку! Двадцать лет они гонялись за ним, но всякий раз Берт оставался безнаказанным. Для этой операции выделили двух лучших сотрудников — Блейка Торнтона и Диану Хантер.

— Ты затеяла двойную игру, если я правильно понял, да?

Тесс кивнула:

— Да, двойная афера. Операция готовилась тщательно. Я пустила в ход связи и деньги, чтобы заставить Берта побыстрее покинуть Южную Америку и вернуться в Штаты. Мой план был таков: как только я узнаю, что Берт приехал, то связываюсь с ним и предлагаю провернуть какое-нибудь простенькое, но верное дельце. В это время МОБП устанавливает за ним круглосуточное наблюдение. Я завлекаю Берта в ловушку, и его берут с поличным на месте преступления. Если все пройдет именно так, то на этот раз ему не удастся отвертеться и он получит пожизненный срок. Понимаешь? Так вот, когда в Южной Америке на Берта наехали местные бандиты, ему пришлось срочно бежать оттуда. Но самое забавное то, что не я, а он сам нашел меня и предложил провернуть вот эту аферу, то есть сам затянул петлю на своей шее.

Люк замер в изумлении.

— Да, да, мне не пришлось его искать. Он заявился ко мне с готовым предложением, сказал, что есть непыльная работа, которая сулит большие деньги. Но вчера, когда я узнала, что Берт и Хал Марш одно и то же лицо, я поняла, что пожизненное заключение — это малая цена за все страдания, которые я перенесла по его вине. Он разрушил мою жизнь, а я собираюсь разрушить его. Как говорится, око за око, зуб за зуб. Пусть расплачивается сполна!

— Как? — озабоченно спросил Люк.

— Сегодня Берт получит хороший урок, который запомнит на всю жизнь. Белый свет станет ему не мил. Он семь лет помыкая мною, как хотел. Я жила в постоянном кошмаре и была рада каждому прожитому дню. Мне кажется, что его надо хорошенько припугнуть. Я хочу посмотреть, как у него поджилки будут трястись от страха, как он на коленях будет ползать у меня в ногах, вымаливая пощаду.

— Тесс, что ты задумала? — Люк откровенно нервничал и не пытался этого скрыть.

Улыбнувшись, Тесс достала из кармана пистолет и подняла в руке:

— Чудесная игрушка, не правда ли? Я думаю, эффект будет что надо! И Берт на своей шкуре его испытает. Если он сделает хоть шаг в мою сторону, я просто застрелю его.

— Ты сошла с ума! Это опасно! — вскричал Люк, схватив Тесс за запястье и выкручивая ее руку с пистолетом. Однако после короткой схватки Тесс удалось освободиться. — Ради мести ты рискуешь жизнью! Пойми же — Берт того не стоит!

— Тюрьма — слишком мягкое наказание для этого подонка! — яростно воскликнула Тесс.

— А Барбара Карсвелл? Тебе ведь у нее тоже жилось несладко, однако ты ограничилась в своей мести тем, что упекла ее за решетку.

— Вина Берта гораздо серьезнее — он покалечил мою жизнь. Да и не только мою!

— Но теперь у тебя все есть! — Люк схватил ее за плечи. — Ты богата, ты свободна, перед тобой открывается много возможностей. А главное, у тебя есть Джейн и я. Тесс, как ты можешь рисковать жизнью? Мы любим тебя! Мне становится страшно при одной мысли, что мы потеряем тебя.

— А Марго Холловей? Ты-то сам ей отомстил, не так ли? Вот и я хочу торжества возмездия.

— Марго Холловей арестовали и посадили в тюрьму за преступления, которые она совершила. Месть здесь ни при чем, — нахмурившись, сказал Люк. — Я лишь помог совершиться правосудию. Но я не рисковал ни своей жизнью, ни жизнью других людей. Знаешь, что я тебе скажу? Месть не может дать морального удовлетворения. Я думал, что мне станет легче, когда Марго получит по заслугам, но я не испытал никаких эмоций. Моя душа болела, как и прежде.

— Ты ничего не понимаешь, — зло сказала Тесс. — Я мечтала отомстить Берту долгие годы. Ради мести я все это время жила и работала. Она была целью моей жизни. А сейчас, узнав всю правду о Берте, я просто сгораю от желания мстить ему.

— Тесс, дорогая, теперь тебя ждет другая жизнь. — Люк не знал, как заставить ее прислушаться к его словам. От отчаяния он был готов встать перед ней на колени. — Нет худа без добра. Ты заплатила годами мучений за новую жизнь, за счастье и любовь. Умоляю, давай сдадим Берта агентам МОБП, пусть они сами разберутся с ним! Он опасен, он убийца. Зачем тебе самой сводить с ним счеты?

— Так надо! — не уступала Тесс. Люк с тревогой посмотрел на нее;

— Неужели любовь Джейн ничего не значит для тебя? А моя любовь?

— Ваша любовь для меня — все.

— Так почему, скажи мне на милость, ты не считаешься с нашими чувствами, делаешь вид, что тебе наплевать на близких людей?

— Я ничего подобного не говорила и не делала.

— Боже мой, Тесс, именно так все и выглядит. Если ты начнешь угрожать Берту оружием, то рискуешь потерять жизнь. Его не так-то легко запугать, он будет драться с тобой. Неужели ты пойдешь на такой неоправданный риск? Ты даже не хочешь подумать обо мне, о Джейн!

— Я не могу быть счастлива, пока Берт не получит по заслугам. Я не могу упустить свой шанс.

— Ты просто не хочешь понять меня. Тебя ждет прекрасное будущее, но ты можешь лишиться всего.

— Люк, послушай, — устало произнесла Тесс, поняв, что его не переубедить, — еще вчера я не собиралась прибегать к помощи оружия, но стоило мне узнать, кто истинный виновник моих несчастий, во мне проснулась жажда мести. Разве я могу простить человека, который виноват в смерти моего отца, который причинил столько горя моей матери и Джейн? Да я считаю себя просто обязанной наказать мерзавца. Я расквитаюсь с ним!

— Тесс, если ты это сделаешь, то проиграешь. Берт причинил тебе много страданий, но ты ничего не изменишь, убив его. Поверь, тюрьма будет ему хорошим наказанием, поскольку он всю жизнь будет мучиться от мысли, что это ты отправила его за решетку.

Тесс грустно посмотрела на Люка.

— Не надо меня уговаривать. Берт свое получит. Закончим этот разговор!

Несколько секунд Люк смотрел на Тесс, а затем резко оттолкнул ее и раздраженно произнес:

— Я не желаю помогать тебе в этой глупой затее. Жажда мести ослепила тебя. Ты готова пойти на все, даже на смерть, ради мести. Ты хочешь встретиться с Бертом лицом к лицу? Прекрасно! Ты хочешь всадить в него пулю? Пожалуйста! Но знай, я ухожу. Я не хочу спокойно сидеть и смотреть, как ты губишь свою жизнь, как рушится все то, чем я дорожу. Тебе не жаль Джейн? Подумай о ней! Что с ней будет, когда она узнает о твоих подвигах? Кстати, ты не забыла о наказании, которое тебя ждет за твой самосуд? А впрочем, поступай как знаешь! Так и быть — раз в год я буду посылать тебе в тюрьму открытку.

После этих слов Люк яростно рванул на себя входную дверь и выбежал из дома.

Оставшись одна, Тесс едва не разрыдалась. Зачем она устроила эту сцену? Ведь она не собиралась причинять боль любимым людям. Неужели ее сердце настолько ожесточилось и очерствело, что она собирается пожертвовать своей любовью? Люк в ужасе убежал от нее. Невероятно, ради какой-то жалкой мести она готова запачкать руки в крови! Откуда у нее такая кровожадность? Бедный Люк, она не стала его слушать, а ведь он абсолютно прав. Боже, что она делает? Может, еще не поздно остановить его?

— Люк, подожди! — воскликнула Тесс, выбегая из дома на подъездную дорожку. —• Не уезжай!

Она опоздала на несколько секунд. «Ягуар» Люка уже миновал железные ворота и, взвизгнув шинами по асфальту, скрылся за поворотом.

— О Господи! — простонала Тесс. — Он разобьется, если будет мчаться на такой скорости. Прости меня, Люк!

Она еще постояла некоторое время на дорожке, устремив взгляд на закрывшиеся ворота, в душе лелея надежду, что Люк вернется, а затем с тяжелым вздохом развернулась и направилась в дом. В холле Тесс в нерешительности остановилась. Боже, она совершенно забыла, что в столовой ее ждет Джейн! Им надо было о многом поговорить, но, посмотрев в сторону столовой, Тесс тяжело вздохнула и начала подниматься по лестнице. Прежде всего нужно довести дело до конца, а уже потом начинать новую жизнь. Может, Люк остынет и вернется? Она не могла простить себе своего безрассудства и мечтала только о том, чтобы поскорее увидеться с ним и попросить у него прощения.

Открыв дверь свой комнаты, Тесс без сил опустилась на кровать. Она сняла трубку телефона и набрала номер. На другом конце ответили сразу же.

— Привет, Диана, — поздоровалась Тесс.

— Ты хочешь сказать — Глэдис? — после небольшой паузы ответил женский голос с ирландским акцентом.

— Нет. Именно — Диана. Псевдонимы нам теперь не нужны. Я тут раздумывала о своей жизни, покопалась в себе и пришла к выводу, что я идиотка.

— Что?

— Да-да, идиотка, каких мало. Я только что чуть не лишилась всего того хорошего, что недавно появилось в моей жизни. Я приняла решение — не хочу рисковать ради жалкой мести.

Я боюсь, что потеряю все, если встречусь с Бертом лицом к лицу. Так что давай бери Сирила… э… Блейка — и проводите захват. Все улики у нас в руках, незачем тянуть это и дальше.

Возникла пауза, наполненная гнетущим молчанием.

— Я была бы счастлива это сделать, но, к сожалению, не могу — мы упустили его.

— Что ты говоришь? Как? — вскрикнула Тесс.

— Он обнаружил слежку. Нашел «жучки», которые мы установили у него дома. Как уж он умудрился это сделать, я не знаю! Берт бросил все: свой «Линкольн», апартаменты… Он исчез в мгновение ока, испарился, словно его и не было. Послушай меня, оставайся в особняке Джейн Кушман. Никуда не выходи и ни с кем не встречайся. Я думаю, он не уйдет далеко и мы возьмем его еще сегодня. Я как раз собиралась связаться с тобой, чтобы сообщить тебе обо всем этом.

— Какой у вас план? — спросила Тесс.

— Мы предполагаем, что он попытается покинуть страну. Перекроем все пути. Блейк уже отправился в аэропорт Кеннеди, я сейчас еду в Ла-Гуардию, а Лерой Болдуин…

— Лерой тоже с вами?

— Да, он сейчас мчится в Нью-Арк. Он прислал нам своих людей, так что мы обязательно задержим Берта. А ты сиди дома, никуда не выходи и жди моего звонка. Никакой самодеятельности!

Послышался сигнал отбоя. Диана посоветовала затаиться. Но она, видимо, плохо знает Берта.

Нет такого места, где можно было бы спрятаться и переждать опасность! Если Берт вышел на охоту, то он без добычи не уйдет. Тесс предчувствовала, что он обязательно придет, чтобы свести с ней счеты и получить свое. Ее жизнь гроша ломаного не стоит, пока Берт на свободе. И Лерой, и Диана, и Блейк — все они классные специалисты, профессионалы своего дела, но Берт станет опаснее гремучей змеи, когда почувствует, что его загнали в угол. Он знает десятки способов, как прятаться, как сбивать со следа. Он сделает все, чтобы его не взяли, и он доберется до нее.

Тесс содрогнулась от ужаса, представив, как Берт расправится сначала с ней, а затем с Джейн и с Люком. Нет, пожалуй, он оставит ее напоследок, чтобы она страдала, видя мучения любимых людей. Она уткнулась лицом в ладони.

Боже, надо срочно что-то делать! Мысли спутались у нее в голове. Надо бежать! У Тесс было несколько надежных мест, где бы она могла укрыться. Но будут ли в безопасности Люк и Джейн? Если Берт заявится сюда и не найдет ее, то он со злости разделается с ними, а потом примется за поиски Тесс. Нет, она не могла бросить их на произвол судьбы. Она должна остаться.

Конечно, раньше или позже Берта схватят. Ему не сбежать из страны, поскольку полиция уже перекрыла все дороги. Берт, естественно, поначалу заляжет на дно, чтобы спасти свою шкуру, и только потом начнет думать о сведении счетов. Тесс была уверена, что именно так он и поступит.

Тесс не хотелось пугать Джейн, ей и так хватит волнений. Несколько дней Берт будет скрываться, предположила Тесс, и это время они проведут в относительной безопасности. А потом, когда все уляжется или что-нибудь прояснится, она расскажет Джейн обо всем.

Тесс вышла из комнаты и начала спускаться в холл, проклиная себя за упрямство. Как она могла разругаться с Люком? Кто тянул ее за язык? Как она умудрилась наговорить ему столько глупостей? И именно сейчас, когда все поставлено на карту?!

Она пересекала холл, когда раздался звон дверного колокольчика.

— Все в порядке, Ходжкинс, я сама открою, — сказала она дворецкому, который бесшумно появился в холле.

Тесс с облегчением вздохнула, слава Богу, у Люка хватило ума вернуться! Конечно же, он тоже хочет помириться, с замиранием сердца подумала она. Подбежав к двери, она распахнула ее и поняла, как ужасно ошиблась.

— Вот ты и попалась, детка!

19

Тесс была близка к обмороку. Побледнев, она ухватилась за дверь и испуганно уставилась на Берта, который все еще продолжал маскарад, изображая из себя доктора Ванштейна. Надо что-то делать, а не стоять столбом, лихорадочно соображала Тесс.

— Берт, — торопливо зашептала она. — Что за дурацкие шуточки! В доме полно народа. Тебя может услышать Ходжкинс. — Затем она громко и радостно воскликнула:

— Макс! Ты приехал раньше, но я рада видеть тебя, проходи в дом. Не стой в дверях!

Берт секунду колебался, затем мгновенно преобразился. Его глаза потеплели, стали мудрыми, как у настоящего доктора, и в дом он вошел уже добродушным Максом Ванштейном.

— Да, Тесс, извини, я приехал раньше срока. Кое-что произошло, и мне надо срочно поговорить с тобой. Надеюсь, ты простишь меня за бесцеремонность, дело действительно безотлагательное.

Тесс казалось, что она читает его мысли. Наверняка сейчас Берта волнует вопрос, знает ли она о том, что он раскусил ее, или нет? Этот негодяй обожает эффектные сцены. Ему бы доставило огромное удовольствие сначала поиграть с ней, а затем внезапно раскрыть свои карты и зловещим голосом объявить, что игра закончена и ее песенка спета.

— О чем ты говоришь? Ты всегда желанный гость в этом доме. — Тесс посторонилась и закрыла за ним дверь.

Она решила делать вид, что ни о чем не подозревает. Если Берт хочет напоследок устроить спектакль, то надо ему подыграть. Самое главное — предупредить Джейн. Может, она успеет покинуть дом до того, как Берт поймет, что его дурачат, и начнет свою расправу. Тесс не думала о том, что случится с ней самой. В этот момент ее собственная жизнь казалась ей ничтожной, чтобы о ней стоило заботиться в первую очередь. В ее голове билась только одна мысль — отвести опасность от Джейн. Слава Богу, что Люка нет дома.

— Ходжкинс, принесите бренди доктору Ванштейну. Макс, я думаю, что в библиотеке мы сможем поговорить без помех. Только прежде я на пару минут покину вас. Я поссорилась с Люком и думаю, что Джейн страшно переживает за нас. Мне бы хотелось ее успокоить. Ты не против? Располагайся, где тебе будет удобнее. — Тесс проводила его до дверей библиотеки и затем неторопливо направилась в столовую.

Она спиной чувствовала, что Берт не сводит с нее внимательного взгляда, и каждую секунду ожидала, что он остановит ее гневным окриком. Но, к счастью, этого не случилось.

Джейн в одиночестве сидела за столом и пила свой утренний чай. Она отставила чашку, когда в столовую вошла Тесс.

— Доброе утро, бабушка, — поздоровалась Тесс. Ее голос предательски задрожал, хотя внешне она выглядела абсолютно спокойной.

— Привет, милая. — Джейн подняла на нее глаза.

Тесс захотелось броситься ей на грудь и разрыдаться от отчаяния, однако о проявлении такой слабости она не могла даже и мечтать. Она виновато улыбнулась:

— Извините меня за вчерашнее, я, наверное, ужасно перепугала вас?

— Не беспокойся, моя дорогая, все в порядке. Это я виновата в том, что вчера случилось.

Тесс натянуто рассмеялась, понимая, что ее смех радостным не назовешь. Но в этот момент ей было не до веселья.

— Не вините себя! Милая бабушка, я понимаю, что нам надо о многом поговорить, но сейчас я хотела бы попросить вас об одной услуге.

— Да, конечно, моя дорогая. Тесс вздохнула.

— Сегодня утром я совершила страшную глупость — поссорилась с Люком. Он был абсолютно прав, но я своим упрямством вывела его из себя. Он выбежал из дома, сел в машину и умчался неизвестно куда. Я боюсь, что он не простит меня и больше не захочет даже разговаривать со мной.

— Знаешь, иногда влюбленные ссорятся, так бывает в жизни, — с улыбкой заметила Джейн.

— Но это был какой-то кошмар! Мне кажется, что он ужасно зол на меня. Я хочу попросить у него прощения и вновь помириться. Если бы вы нашли его и поговорили с ним, то я была бы просто счастлива. Вам-то он поверит, а меня не захочет и выслушать.

— Не переживай, Люк все простит — он боготворит тебя. Вот увидишь, скоро он вернется домой, и все будет хорошо.

— Но я не могу ждать! — воскликнула Тесс, всплеснув руками. — В два часа придет Берт! Поймите, если до этого времени я не успею помириться с Люком, то у меня просто не хватит сил, чтобы довести игру до конца. Куда он мог уехать? Прошу вас, разыщите его! Я просто боюсь за него — он рванул на такой скорости!

Джейн улыбнулась при виде такого трогательного проявления любовных страданий.

— Мне кажется, я знаю, где он может быть, и думаю, что смогу тебе помочь, моя дорогая, — произнесла она, поднимаясь из-за стола.

— Правда? О, спасибо! — Тесс со слезами на глазах бросилась к Джейн, мысленно прощаясь с ней навсегда.

— Обещаю, что через полчаса я вернусь с Люком.

— Как вы добры! — Тесс поцеловала Джейн. Подав ей руку, она поспешила вывести ее через боковую дверь в крытый переход, ведущий в гараж. — Передайте Люку, что он очень дорог мне, я люблю его больше жизни. И еще, скажите ему, что я поступлю так, как он мне посоветовал.

— Тесс, по-моему, ты чрезмерно преувеличиваешь свою вину. Право, не стоит так убиваться.

Тесс грустно усмехнулась:

— Сегодня особый случай. Люк был абсолютно прав.

— Ну что же, я рада, что ты, как и все Кушманы, умеешь признавать свои ошибки, отбросив в сторону ложную гордость.

— Кроме того, — произнесла Тесс, открывая дверь в гараж, — я унаследовала от Кушманов здравый смысл и сообразительность. Это мне поможет справиться с трудностями. Не беспокойтесь за меня, все будет хорошо.

Тесс подождала, пока Джейн завела мотор и выехала из гаража, и только после этого решительно направилась в библиотеку, где ее с нетерпением ждал Берт. В холле она встретила Ходжкинса.

— Послушайте, Ходжкинс, — Тесс остановилась, поравнявшись с ним, — бабушки не будет некоторое время, она отъехала по делам. Но перед отъездом просила напомнить вам, что надо проверить запасы вина в нашем погребе. Близится свадьба, вы, наверное, уже слышали об этом? Надо позаботиться о шампанском заранее.

— Не извольте беспокоиться, мисс, — сдержанно произнес дворецкий. — Я знаю свои обязанности.

— Конечно, Ходжкинс, я не сомневаюсь, — В голосе Тесс звучали извиняющиеся нотки. — Но вы должны понимать, что бабушка нервничает накануне моей свадьбы и хочет лично проследить за всеми приготовлениями. Кроме того, я полагаю, после прошедшего уик-энда запасы в погребе изрядно уменьшились. Вам же ничего не стоит проверить запасы сегодня, не так ли, Ходжхинс?

— Да, конечно, мисс Кушман. — Он церемонно поклонился и направился выполнять поручение.

— Да, и еще, скажите прислуге, что я с доктором Ванштейном буду в библиотеке. Мы заняты делами, пусть нас никто не беспокоит, — повысив голос, крикнула ему вдогонку Тесс.

— Да, мисс.

Когда Ходжкинс ушел, она бросилась к телефону, стоявшему на тумбочке в холле. Сняв трубку, она торопливо набрала номер Дианы.

— Да?

— Он здесь, в доме.

Тесс повесила трубку, не дожидаясь ответа. «Кажется, я успела сделать все!» — Она облегченно вздохнула. Теперь ей предстоит самое серьезное испытание. Хватит ли у нее сил вступить в схватку с Бертом? Ей хотелось верить, что Диана и Блейк успеют вовремя. Если они опоздают, то ее ждет неминуемая смерть. Берт ее не пощадит.

Тесс опустила руку в карман и сжала пистолет. Она даже не умела целиться, поскольку никогда раньше не пользовалась оружием. Берт же, напротив, всегда носил при себе пистолет и был отличным стрелком. Однако прикосновение к холодному металлу придало ей уверенности в себе.

Тесс беззвучно произнесла короткую молитву и смело вошла в библиотеку. Ее глазам предстала картина, которую она не ожидала никак увидеть. Берт сидел за столом, подпирая рукой голову и устремив неподвижный взгляд на пустой бокал.

Тесс посмотрела на поднос. Берт успел прикончить весь коньяк.

— Что ты, черт побери, вытворяешь, Берт? — набросилась Тесс на него, захватив инициативу. — Мы же договорились, что ты придешь в два часа. Я даже не успела подписать бумаги. С юридической точки зрения, я до сих пор все еще никто. Деньги по-прежнему принадлежат Джейн Кушман. Пока я не подпишу документы, мы ничего не сможем получить.

Берт задумчиво посмотрел на нее, словно хотел прочитать ее мысли. Он явно не спешил с ответом.

— Я хотел тебя спросить, ты не знаешь, почему наш план рухнул, а? — наконец поинтересовался он.

— Ничего себе — рухнул! С чего ты это взял?

— За мной следили.

— Кто мог вычислить нас? Полиция?

— Нет, агенты местного отделения МОБП.

— МОБП? — вздрогнула Тесс. — Тогда нам надо немедленно сматываться отсюда! К черту все эти документы и наследство!

Тесс видела, что внутри Берта идет борьба. Он не доверял ей, но в то же время сомневался в своих подозрениях. Могло же такое случиться, что агенты МОБП вышли на него и без помощи Тесс. В таком случае он напрасно подозревает ее в двойной игре. Но с другой стороны, как им удалось напасть на его след? Сейчас он не знал, на что ему решиться, и эта неопределенность бесила его.

Джейн проехала уже десять миль, когда ее внезапно осенило. Все можно сделать гораздо проще — не надо никуда ехать, надо лишь воспользоваться услугами современной техники связи. Должно быть, старею, посмеялась над своей забывчивостью Джейн.

Съехав на обочину, она заглушила двигатель, включила аварийные огни и позвонила Люку на мобильный телефон.

Он ответил лишь после третьего звонка.

— Да! — Люк рявкнул, как разъяренный медведь.

— Люк, дорогой! Это я, Джейн. Не знаю, где ты, но прошу тебя, останови машину на обочине, я хочу поговорить с тобой.

— Зачем?

— Я же сказала, что хочу поговорить с тобой.

— Я не могу…

— Делай, что я сказала, иначе позвоню твоей матери и пожалуюсь на тебя. Потом сам пожалеешь, что не послушался меня.

Угроза подействовала. Люк невнятно чертыхнулся, а затем вызывающе воскликнул:

— Пожалуйста! Ну вот, я уже остановился и слушаю вас.

— На мне лежит почетная миссия: я должна восстановить мир между двумя воюющими сторонами.

— Сдается мне, что вы с утра пропустили рюмку-другую вашего любимого хереса, — Люк позволил себе грубость.

Джейн усмехнулась.

— Нахал, ты еще будешь дерзить мне! Тесс слезно умоляла меня отправиться на твои поиски, и я…

— Что она сделала?

— Я уже сказала, что она упросила меня найти тебя и передать, что… Слушай внимательно, я передаю дословно: ты очень дорог Тесс, она любит тебя больше жизни. И еще, я должна сказать тебе, что Тесс обещала поступить так, как ты посоветовал ей. — Джейн удивленно посмотрела на молчавшую трубку, затем подула в нее. — Алло, ты меня слышишь?

— Это не похоже на Тесс, — наконец подал голос Люк.

— Мне тоже так показалось, но она заверила меня, что одна во всем виновата и что ты был абсолютно прав. Надеюсь, это действительно так и было. Отвечай, что молчишь?

— Да, черт побери, конечно, я был прав. Но я говорю о другом: Тесс не стала бы прибегать к помощи посредника, чтобы заключить перемирие.

— В таком случае я вообще ничего не понимаю.

В трубке зазвенел взволнованный голос Люка.

— У меня плохое предчувствие. Что-то здесь не так, Джейн. Я еду домой, а вы… а вам, я думаю, лучше остаться на месте. Ждите моего звонка.

— Хорошо, но все это как-то странно…

Но Люк уже отключил телефон и не слышал ее.

— Если мы ударимся в бега, нам потребуется куча денег, — наконец произнес Берт, — наличными.

— А твои счета в Швейцарии?..

— Аннулированы. Не знаю, как и кому удалось их раскопать, но они все закрыты. А без денег мы далеко не уйдем.

Тесс вытаращила на него глаза и испуганно воскликнула:

— Черт! Похоже, что эти ребята следили за тобой не один день, раз они это разнюхали.

— Так оно и есть.

Тесс скрестила руки на груди, чтобы скрыть охватившую ее дрожь.

— Послушай, все не так уж и плохо. У нас есть ожерелье Фарли. Конечно, его придется продать в убыток, но на первое время денег нам хватит, а потом, когда все утихнет, найдем возможность выбраться из страны.

Внезапно вскочив с кресла, Берт бросился к Тесс и схватил ее за волосы. От резкой боли у нее брызнули слезы из глаз.

— Мне не нужен напарник, чтобы смыться отсюда. Мне нужно ожерелье, а еще я жажду крови.

— Ты о чем говоришь? — Тесс было трудно говорить, поскольку Берт рывком запрокинул ей голову назад.

Затем он размахнулся и ударил ее по лицу.

— Кто-то подставил меня! В апартаментах Ванштейна полно «жучков»! — взревел он и влепил Тесс затрещину. Комната поплыла у нее перед глазами. — Даже в моем «Линкольне» они были натыканы. — Он занес руку и вновь ударил ее. Каждый удар был сильнее предыдущего и сопровождался отборной руганью. Затем Берт с силой отшвырнул ее, и она полетела на пол.

Телефон в машине Люка надрывался от звонков. Наконец Люк не выдержал и схватил трубку.

— Джейн, я спешу, не отвлекай меня от дороги, — выпалил он.

— Это я — Лерой. У нас возникли серьезные проблемы.

Рука Люка, лежавшая на руле, непроизвольно дрогнула, и «Ягуар» вильнул в сторону. Белая «Мазда», которая неспешно ехала в правом ряду, шарахнулась от него. Испуганный водитель начал истошно сигналить, посылая вслед Люку проклятия.

Люк, не обращая на него внимания, быстро справился с управлением и выровнял автомобиль.

— Что случилось? Говори.

— Час назад мне позвонил некто Блейк Торн-тон, он работает в МОБП. Этот парень со своей напарницей следили за Бертом последние три недели. Все было нормально, но два часа назад они потеряли Берта. Понимаешь, Берт внезапно исчез. Видимо, почувствовал за собой слежку.

— Боже, они его упустили!

— Да. Они сразу начали поиск и позвонили мне. Похоже, им известно, что я работаю на тебя. Им требовалась срочная информация о Берте, и мне пришлось им помочь. Я даже подключил своих людей к поискам преступника. Поначалу мы думали, что Берт запаниковал и любыми путями попытается бежать из Штатов, но мы ошиблись. Он никуда не торопится. Только что мне позвонила Диана Хантер и сказала, что Берт находится в имении Джейн Кушман.

Хотя Берт не вкладывал в свои удары всю силу, лицо у Тесс горело, мысли спутались, а в ушах стоял страшный звон. Она пошевелилась и медленно выпрямилась на полу, стараясь не делать резких движений, поскольку в ее планы не входило злить Берта.

— В чем дело, Берт? В чем я-то виновата? — Она с трудом поднялась на ноги и с оскорбленным видом устремила на него чистые, невинные глаза. — Я, конечно, понимаю, что нет ничего приятного в том, что за тобой по пятам идет МОБП. Мне, как ты понимаешь, тоже радоваться нечему! Но я-то тут при чем? Ты измордовал меня, чтобы сорвать свою злость? Ну что, стало тебе легче?!

Берт не ожидал от нее такой смелости и недоуменно размышлял над ее словами.

— Хорошо, — нехотя протянул он. — Допустим, что я погорячился. Но если ты хочешь выйти отсюда живой, то сию минуту гони ожерелье. Ясно?

— А как насчет моих десяти процентов? Я что, вообще ничего не получу?

— Ты решила заполучить все наследство, детка, но проиграла. Жаль, тебе не повезло. Так где ожерелье?

Тесс внимательно посмотрела на него и затем тяжело вздохнула:

— Хорошо, я отдам его. Придется мне взломать один сейф, я тут узнала нужный шифр, и довольствоваться какими-то жалкими крохами. — Тесс тянула время в надежде на помощь. — Не уходить же мне отсюда с пустыми руками. — Она осторожно попятилась назад. — Но скажи мне, Хал Марш, одну вещь: ты украл меня из этого самого дома двадцать лет назад, но выкупа так и не потребовал. Почему? Мои родители заплатили бы тебе любые деньги. А может, ты уже в то время замыслил с моей помощью завладеть большим — этим ожерельем?

Берт изумленно уставился на Тесс. Затем его губы искривились в отвратительной усмешке:

— Так, значит, ты все знаешь?

— Как видишь, — Тесс спокойно встретила его злобный, горящий взгляд.

— И давно тебе все известно?

— Недавно. Скажу честно, сначала я была просто убита этим открытием, но затем меня позабавила вся эта ситуация.

Берт ухмыльнулся.

— Ты же не будешь отрицать, что я гениальный мошенник. Представить настоящую наследницу под видом самозванки — каково, а? Просто гениально! Это должно было стать авантюрой века. План пришел мне в голову как-то ночью. Я проснулся и даже расхохотался, как ребенок. До чего все просто!

— Я тоже посмеялась, Берт, вдоволь посмеялась. Но ты не ответил на вопрос — почему ты решил избавиться от меня и продал Карсвеллам?

— С самого начала у меня что-то не заладилось, все время возникали какие-то дурацкие сложности. Конечно, не стоило мне связываться с похищением ребенка. Хлопотное это дело, скажу я тебе. Мои неудачи начались с того, что ты упала с лестницы и разбила себе голову. Мы, я и Джерри, не знали, выживешь ты или нет. Дальше — еще хуже: у этого идиота Джерри ни с того ни с сего стали сдавать нервы. Он даже подумывал пойти в полицию с повинной, ублюдок.

— Кто такой этот Джерри?

— Говорю же тебе — слизняк. Он работал у Кушманов на конюшне. Это был мой человек, я подкупил его.

— И ты же заставил его замолчать навеки, да?

Берт пожал мощными плечами.

— Естественно. Рано или поздно я бы его все равно прикончил, но в то время он был нужен мне, очень нужен. Представляешь, я остался без напарника, с ребенком на руках, который вот-вот загнется, а за мной по пятам идет полиция и агенты ФБР! Ты все время бредила, у тебя был жар, ну, мне и пришлось распроститься с надеждой получить за тебя миллион долларов — столько я хотел запросить с твоих родителей. Несколько недель я скрывался, переезжал из мотеля в мотель, а затем остриг тебе волосы и продал за тысячу баксов Карсвеллам. — Берт с сожалением вздохнул. — За какую-то жалкую тысячу баксов, а ведь я мечтал о миллионе! Да, детка, так все и было. Ты задолжала мне кругленькую сумму. Но я не отчаивался и решил дождаться своего часа. Я считал, что придет время и ты отработаешь свой должок. Ведь это по твоей вине я не получил свой миллион!

До Тесс стал доходить смысл сказанного.

— Ты выкупил меня у Карсвеллов, чтобы я воровством и мошенничеством отрабатывала свой долг?

Берт мрачно ухмыльнулся:

— Нет, ты бы не смогла принести мне сразу столько денег, а я хотел вернуть себе свой миллион сразу. К тому времени полиция уже закрыла дело о твоем похищении, и я решил вновь попытать счастья и затребовать за тебя выкуп. Я договорился с Карсвеллами и послал за тобой Виолетту. Я уже потирал руки в предвкушении больших денег, но мои планы изменились, когда она привезла тебя в Чарльстон, где я в то время жил. Представляешь, ты не узнала меня! И вот тут-то я и подумал, что твоя амнезия мне только на руку. Я решил вернуть тебя Кушманам, но не сразу, а через несколько лет. За это время я сделал из тебя профессиональную мошенницу, то есть подготовил к великой работе, которая мне должна была принести не один миллион долларов, а гораздо больше. Хочу сказать, что мне не жаль времени, что я возился с тобой, и сил, которые тратил на твое обучение, поскольку ты оправдала мои надежды. Теперь я получу хорошие деньги за ожерелье. Ты прекрасно поработала, детка, я доволен тобой.

— Спасибо, Берт, я рада, что ты не злишься больше на меня. Но сейчас я хочу тебе кое-что показать. — Тесс вытащила из одного кармана удостоверение и жетон сотрудника МОБП, а из другого — пистолет. — Вот ты и попался, ублюдок, — с усмешкой произнесла она и продолжала четко и отрывисто — Задержанный, у вас есть право хранить молчание. Если вы отказываетесь от этого права, то каждое слово, произнесенное вами, может быть использовано против вас…

У Берта отвисла челюсть. В его глазах промелькнуло изумление, а потом он громко расхохотался:

— Хорошая шутка, детка! Поначалу я даже испугался.

— Берт, какие могут быть шутки! Ты арестован. Я являюсь агентом МОБП, это из-за меня ты влип и теперь сядешь на всю жизнь за решетку.

Серые глаза Берта сузились, в них сверкнула лютая ненависть.

— Ты подставила меня, дрянь, — прошипел он.

— Это самая сложная и виртуозная операция, которую мне удалось провернуть, Берт, — с гордостью произнесла Тесс. — В этом есть и твоя заслуга, поскольку ты был моим учителем. Ты сам готовил меня к этому делу. Я выслушала тебя, а теперь ты послушай меня. Апартаменты Ванштейна прослушиваются и просматриваются. Все твои разговоры записывались на пленку. Ты сам признался в том, что совершил больше тридцати преступлений, включая банальное воровство и тяжкие убийства.

Берт замер на месте, не веря своим ушам.

— У нас имеются неопровержимые доказательства твоей преступной деятельности на территории США, а также за ее пределами, — продолжила Тесс. — Некоторые из твоих бывших дружков дадут нужные показания в суде. Кроме того, мы собрали на тебя огромное досье с фактами, уличающими тебя в связи с наркодельцами в Южной Америке и Австралии. Боюсь, что адвокатам бывшего диктатора Норьеги после суда над тобой придется перестраивать свою защиту. Знаешь, с кем нам удалось договориться выступить против тебя? С самим Мендосой! Это было нелегко, но в конце концов его людей удалось уговорить дать на тебя показания.

Лицо Берта стало серым.

— А сейчас, Берт, медленно и спокойно, не делая резких движений, вытащи левой рукой из кобуры, что у тебя под плечом, свою пушку тридцать восьмого калибра, затем положи пистолет на пол и подтолкни ко мне ногой. И без глупостей!

— О чем ты говоришь? Какой тридцать восьмой?

— Хватит валять дурака, Берт. Мне ли не знать, что ты не расстаешься с оружием ни днем, ни ночью? Делай, что я приказала, иначе мне придется продырявить твою глупую башку.

Берт в точности выполнил инструкции Тесс, но при этом не сводил с нее злого взгляда.

— Вот так, спасибо, — сказала она, облегченно вздохнув.

Берт бросился на нее, когда она засунула руку в карман, чтобы убрать удостоверение и жетон.

«Мерседес» Джейн выруливал на подъездную дорожку, ведущую к особняку. Люку, который ехал за ней на приличной скорости, пришлось резко затормозить, чтобы не помять задний бампер ее автомобиля. Тормоза так пронзительно взвизгнули, что Джейн испуганно оглянулась. Ее машина дернулась и заглохла.

Люк не стал ждать, пока Джейн освободит дорогу, а выскочил из «Ягуара» и побежал к дому. Когда он поравнялся с ее машиной, то захлопнул дверцу, которую Джейн открыла, чтобы выйти.

— Ждите здесь! — приказал он.

— Какая муха тебя укусила? — изумленно воскликнула Джейн.

— Черт побери, Берт находится в доме! Тесс угрожает опасность! — крикнул он, не оборачиваясь. — Не покидайте машину!

Лицо Джейн в одну секунду стало мертвенно-белым, но Люк этого уже не видел, поскольку он уже вбегал в двери.

Он влетел в холл и осмотрелся. Где они могут быть? Только бы с ней ничего не случилось!

Внезапно тишину дома разорвал оглушительный выстрел.

Сердце Люка сжалось от предчувствия беды. Стреляли в библиотеке.

Он промчался через холл, обливаясь холодным потом. Второй выстрел прозвучал в тот момент, когда он распахнул дверь библиотеки.

— Нет! — раздался его крик.

Берт навалился на Тесс, прижав ее к столу. Он был ранен в плечо, но, казалось, не замечал хлеставшей из раны крови, пытаясь вырвать из рук Тесс пистолет. Люк с яростным воплем бросился на него. Его крик на секунду отвлек внимание Берта, и тот обернулся. Воспользовавшись замешательством Берта, Тесс со всей силой двинула коленом ему в пах. Берт взревел от боли. В этот момент Люк обхватил шею Берта мертвой хваткой.

Его ослепила такая ненависть, что он был готов задушить Берта голыми руками. Когда ему удалось оторвать могучего противника от Тесс, он рывком выволок его на середину комнаты и еще сильнее стиснул руки на его шее. Берт начал задыхаться.

Его лицо стало синим, глаза закатились. Дыхание с громким хрипом вырывалось из груди, но он продолжал яростно сопротивляться, отказываясь признать свое поражение.

— Люк, остановись — ты задушишь его! — крикнула Тесс.

Она бросилась к нему и повисла на его плечах. Он резко повел ими, и Тесс камнем упала на пол. Она поняла, что Люк уже не слышит ее и не отвечает за свои действия. Если его хватка не ослабнет, то через секунду-другую Берту придет конец.

Вскочив на ноги, Тесс вцепилась Люку в волосы и влепила ему звонкую пощечину.

— Прекрати! Слышишь? — прокричала она.

Взгляд Люка прояснился. Он медленно разжал руки, и обмякшее тело Берта рухнуло на пол. Он посмотрел на поверженного противника, и ему стало страшно от мысли, что он едва не убил человека. Люк ненавидел Берта — этот подонок причинил людям много зла, — но вершить самосуд он не имел права. Люк посмотрел на свои руки и покачал головой.

— Тесс… — тяжело дыша, произнес он, словно не веря собственным глазам.

Она обвила его шею и прижалась к нему.

— Он сейчас придет в себя.

— Мне наплевать на него. Я спрашиваю, как ты? Не ранена?

— Я цела и невредима. А вот это, — она протянула ему пистолет, — лучше взять тебе. Я не умею обращаться с оружием. Кроме того, у меня должны быть свободны руки на тот случай, если оттаскивать тебя от Берта. Стоит ему очухаться, как он бросится на тебя, а ты в гневе можешь задушить его. А я не могу этого допустить, поскольку он нужен живым.

— Слава Богу, он не ранил тебя! — тело Люка сотрясала дрожь, глаза застлала туманная пелена, и он не сразу понял, что по его щекам льются слезы. — Я так боялся потерять тебя!

— Запомни, дорогой, — она поцеловала его в губы, — тебе от меня никогда не избавиться. Ты обречен быть рядом со мной.

Берт застонал и пошевелился на полу. С трудом встав на колени, он помотал головой и обвел мутным взглядом комнату. Люк обнял Тесс левой рукой и направил пистолет на Берта.

Эта предосторожность оказалась совершенно излишней, поскольку в ту же секунду комната наполнилась вооруженными людьми.

Первой в библиотеку ворвалась женщина. Ее длинные и густые черные волосы были заплетены в тугую косу. Она замерла у двери, наставив пистолет на Берта. Следом за ней в комнату влетел широкоплечий гигант блондин, который производил не менее устрашающее впечатление, чем громилы из фантастических боевиков. У него были черные глаза, волевое, суровое лицо и жесткий взгляд, который бывает у человека, профессионально связанного с постоянным риском. Люк, пожалуй, не встречал более мрачного типа. Он занял позицию по другую сторону от входа и тоже нацелил оружие на Берта. Третьим в комнате появился Лерой Болдуин.

— Надеюсь, мы не помешали вам? — поинтересовалась женщина. Она произносила слова с ирландским акцентом.

— Нет, Диана, вы появились как раз вовремя, искренне рада вас видеть, — кивнула ей Тесс.

— Он что, ранен? У него весь костюм в крови, — спросил русоволосый. Он же говорил с акцентом южанина. Люк даже вздрогнул, когда услышал его мягкий выговор, который абсолютно не соответствовал суровому облику воина-профессионала.

— Он оказал сопротивление при аресте, — пустилась в объяснения Тесс, — ну, мне и пришлось пустить в ход оружие.

— У тебя же не было пистолета, где ты умудрилась достать его? — изумленно спросила Диана.

— Украла, естественно, — усмехнулась Тесс. — Вон там, за стеклом, великолепная коллекция оружия. К счастью, замки такие простенькие, что их можно открыть простой шпилькой.

— Тесс, что с тобой?

В дверях появилась Джейн. У нее было испуганное, бледное лицо, она выглядела постаревшей.

— Со мной все в порядке, бабушка. — Тесс бросилась к Джейн. — Теперь мы можем забыть о ночных и дневных кошмарах. Все это осталось в прошлом.

— Я так испугалась, — простонала Джейн.

— Да, это был самый настоящий кошмар. Внезапно Джейн отстранила от себя Тесс и пристально посмотрела на нее.

— Теперь-то я догадываюсь, зачем ты устроила весь этот спектакль сегодня утром. Ты решила отослать меня из дома, когда сюда заявился Берт, ведь так? — укоризненно спросила она.

— Я волновалась. Берт мог устроить здесь настоящее побоище, он не пощадил бы никого, — начала оправдываться Тесс.

— К счастью, он не успел натворить бед, — заметил блондин, — а оставшуюся жизнь проведет за стальной решеткой. — Подойдя к Берту, он быстро и умело начал обыскивать его. Скоро он извлек у него тонкий пружинный нож и перебросил его Диане.

— Тесс, кто эти люди? — спросила Джейн.

— О, извините! — воскликнула Тесс. — В этой неразберихе я обо всем забыла. Позвольте представить агентов МОБП — Блейк Торнтон и Диана Хантер. Мы вместе проводили эту операцию.

— Какую операцию? О чем ты говоришь? Тесс смутилась:

— Раньше я не могла об этом говорить, но сейчас, мне кажется, пришло время раскрыть карты. Мое появление в этом доме было подстроено, чтобы зацепить Берта. Федеральным властям было важно взять его с поличным на месте преступления. Честно говоря, я и сама не подозревала, что все так сложится. Я долгие годы мечтала отомстить Берту за те издевательства, которые терпела от него в детстве. Мне хотелось посмотреть на его лицо в тот момент, когда он узнает, что это я подставила его. Но оказалось, что я, войдя в этот дом, подвергла серьезной опасности любимых людей. Сегодня утром Люк сказал, что полиция и без меня сможет арестовать Берта, поскольку и у МОБП, и у Лероя уже есть доказательства его вины, которые потянут на два, а то и на три пожизненных срока.

Тесс с виноватым видом опустила глаза.

— Однако жажда мести и самонадеянность затмили мой рассудок — я заупрямилась. А когда поняла свою ошибку и позвонила Блейку и Диане, было уже поздно. Ускользнув от слежки, Берт прямой дорогой направился сюда, чтобы завладеть ожерельем. Я испугалась за вас, Джейн, и за Люка. Поэтому мне и пришлось отправить вас на поиски Люка. Однако это еще не все: Берт и Хал Марш, который похитил меня двадцать лет назад, — одно и то же лицо.

— Как похитил вас? — Лерой внимательно посмотрел на Тесс. — Вы хотите сказать, что вы и есть Элизабет Кушман?

Тесс лучезарно улыбнулась:

— Невероятно, не правда ли? Я дала согласие на участие в этой операции, чтобы отомстить Берту, не подозревая, что обрету семью. В это невозможно поверить!

— Прекрасный финал, — высказала свое мнение Диана, — люблю, когда все хорошо кончается. Тесс, я всегда говорила, что в тебе есть нечто особенное — какой-то изысканный шик. Теперь понятно — откуда!

— Спасибо, Диана.

Люк вдруг бросился к Тесс и начал внимательно рассматривать ее разбитое лицо.

— Мне кажется, тебе нужен врач, — нахмурившись, произнес он.

— Пустяки, так — пара синяков. — Она обвила его шею. — До свадьбы заживет, — засмеялась она распухшими губами.

— Этот подонок ударил тебя? — кипя от негодования, воскликнула Джейн.

— Честное слово, не стоит беспокоиться, — начала успокаивать ее Тесс. — Он всего-то врезал мне пару раз. Бывали времена, когда мне действительно крепко доставалось от него.

— Нет-нет, подожди, — Люк обнял ее, — обещай нам, что в такие игры ты больше никогда не будешь играть! Договорились?

— Да, — Тесс рассмеялась, а затем обратилась к Диане:

— Вы еще не разобрались с теми парнями, которых Берт приставил ко мне?

— Эта его так называемая группа слежения, которая не спускала с тебя глаз, уже за решеткой, — ответила та, убирая пистолет в кобуру. — Поначалу я думала, что они действительно профессионалы, и сама поехала их брать, а они оказались самыми настоящими дилетантами. Лучше бы я не спускала глаз с Берта, чем гонялась за этими слабаками,!

— Не скромничай, Диана, я-то знаю, сколько нервов и сил ты потратила на эту операцию!

Диана первый раз за все время улыбнулась и, подойдя к Тесс, расцеловала ее.

— Ты у нас все знаешь, — со смехом проговорила она.

Блейк защелкнул на запястьях Берта наручники и рывком поднял его с пола, при этом Берт вскрикнул.

— Мы боимся боли? — низким, зловещим голосом поинтересовался у него Блейк, от которого у всех присутствующих пробежали мурашки по коже. — Забыл, как только что строил из себя крутого парня? Если бы мы с тобой были здесь одни, поверь мне, тебе было бы гораздо больнее. Ты бы заплатил мне сполна за все зло, что ты причинил людям и этой девочке. Но сейчас, к сожалению, я не могу лично расправиться с тобой. Придется замолвить за тебя словечко, чтобы в федеральной тюрьме тебе устроили достойную встречу.

— Федеральная тюрьма, — смакуя слова, произнесла Тесс. — Как прекрасно это звучит! Ласкает слух, как музыка.

— Размечтались, да вам не удастся ничего доказать! — подал голос Берт, задыхаясь от злобы. — Мне даже не грозит условный срок! У меня большие связи. Да мои друзья…

— Ты кого имеешь в виду, Берт? — вкрадчивым голосом спросила Тесс. — Фила Ларкина, Барри Кинкайда и других? Так они уже в тюрьме и ждут не дождутся, когда ты займешь камеру с ними по соседству.

— Как видишь, Берт, мы уже все предусмотрели и подготовили, — сказала Диана.

— А уж как мы рады видеть тебя, словами не передашь, — задушевно добавил Блейк, сохраняя в глазах убийственный холод.

— Иногда я жалею, что не работаю в ФБР. — Люк обнял одной рукой Тесс и продолжил:

— Например, сегодня мне было очень обидно, что я не могу пристрелить тебя по долгу службы, Берт. Но я обещаю тебе, старина, что мои высокопоставленные друзья в прокуратуре не откажут мне, если я попрошу их обратить на тебя особое внимание. Оказывается, не так уж и плохо быть одним из Мэнсфилдов. Я позабочусь о том, чтобы на твое дело назначили обвинителя и судью из самой преисподней.

Блейк одобрительно посмотрел на Люка.

— Сильно сказано. Мне нравится этот парень.

— И мне тоже, — рассмеялась Тесс.

Затем Блейк сделал возмутительную, по мнению Люка, вещь: он сжал в стальных объятиях Тесс и поцеловал ее в щеку.

— Ты отлично потрудилась, Тесс, — сказал он, выпуская ее из рук. — Поздравляю! Если надумаешь еще поработать с нами, то мы всегда к твоим услугам.

— Спасибо.

— Блейк прав, ты молодчина! Я всегда буду помнить об этом деле, — согласилась с его словами Диана. — Надеюсь, что нам еще не раз доведется поработать всем вместе.

— Боюсь, ничего не получится, Диана, — вздохнула Тесс. — Я ухожу из МОБП. Хочу заняться другой, более интересной работой. Понимаешь, в будущем Джейн собирается передать мне управление империей Кушманов, а какая из меня наследница, если я ничего не умею и не знаю? Чтобы во всем разобраться, уйдет много времени. Кроме того, через несколько дней я выхожу замуж. Я не ошиблась? — Тесс посмотрела на Люка.

— Через три дня, моя дорогая. — Люк привлек ее к себе и поцеловал. — А вы, Диана, придете к нам на свадьбу? — спросил он, кивнув Диане, с умилением взирающей на двух влюбленных.

— Спасибо, обязательно буду. Как я могу пропустить такое торжество?! — с улыбкой ответила она.

— Лерой, твое имя стоит первым в списке приглашенных, — предупредил его Люк.

— Благодарю вас. Я уже соображаю, где подешевле взять смокинг напрокат, — рассмеялся Лерой.

— Блейк, если ты не придешь к нам, то никакой свадьбы не будет, — решительно заявила Тесс.

— Я бы и без приглашения все равно пришел, — сказал Блейк. — Только на свадьбах друзей я могу позволить себе расслабиться и пустить слезу.

Тесс рассмеялась, с симпатией глядя на Блейка, который вместе с Дианой начал выводить Берта из комнаты.

— По тебе не скажешь, что ты страдаешь излишней чувствительностью. Но внешность обманчива, я всегда это знала. Кстати, — Тесс указала ему на пистолет Берта, — возможно, что именно из этого тридцать восьмого калибра Берт застрелил семь лет назад некоего Эдди Графтона, скупщика краденого. Надо бы проверить, провести баллистический анализ, что думаешь?

— Что думаю? Очень жаль, что ты больше не работаешь с нами, — засмеялся Блейк. — Вот что я думаю!

Лерой вышел за ними следом.

Перед тем как подойти к Джейн, Тесс помедлила, собираясь с духом. Люк видел, что она нервничает.

— Я виновата и должна извиниться перед вами. Но я не знаю слов, которые могли бы. выразить мое раскаяние, — сказала Тесс, взяв руки Джейн в свои. — Я поступила просто безнравственно и жестоко, придя в этот дом. Я обманывала Берта, но вместе с этим я обманывала и использовала и вас, и Люка. Я не думала о том, что своей игрой могу навлечь на вас опасность, поскольку была охвачена жаждой мести. Моя непростительная беспечность могла обернуться для вас трагедией. Каждое мое слово было лживо, каждый мой шаг был продуманным обманом. Я за все прошу прощения. Мне стыдно за мою сегодняшнюю выходку. Но сегодня я не могла поступить иначе, поскольку надо было немедленно положить конец этой ужасной игре. Простите меня!

— Ты прекрасно справилась со всеми трудностями, Тесс, — ответила Джейн, с любовью глядя на нее. — Я могу гордиться тем, что у меня такая смелая, бесстрашная внучка, и я ни в чем тебя не виню. Давай забудем обо всем, что произошло. Наконец-то ты дома, Элизабет, и это самое главное. Иди ко мне, моя долгожданная девочка!

Эпилог

— Теперь можно свободно вздохнуть — официальные торжества остались позади, — сказала Тесс, поднимаясь с кресла в номере люкс, где они остановились.

— И слава Богу! — выдохнул Люк.

— Ты знаешь, я не подозревала, что ты умеешь петь. Мне ужасно понравился твой голос, у тебя, оказывается, красивый баритон!

— Спасибо.

— Ты великолепно исполнил «Кукарачу», — Тесс рассмеялась, — да еще почти нагишом! Ты бы видел Джейн. Она до слез смеялась во время твоего выступления.

— Да я же дурачился, хотел всех повеселить.

— Тебе это удалось, все были в восторге, — заверила его Тесс. — Твой брат Джошуа почему-то решил, что это я была инициатором этого маленького шоу, и все время благодарил меня. Пришлось ему сказать, что я не имею никакого отношения к этой безумной затее.

— Если бы я знал, что ты так хорошо играешь в покер, то никогда бы не предложил играть на раздевание.

— Впредь не садись играть, если не знаешь противников.

— Я это уже понял. Тесс рассмеялась.

— А теперь скажи мне вот что: ты действительно хочешь, чтобы мы жили в родовом имении Кушманов? Джейн поймет нас и не будет возражать, если мы купим себе дом и будем жить отдельно, а?

— В этом огромном особняке нам всем хватит места. Кроме того, я не такой жестокий, чтобы забрать и увезти тебя от Джейн сразу же после свадьбы. Она двадцать лет мечтала найти свою внучку, а теперь я вновь разлучу вас? Нет, мы останемся здесь и будем наслаждаться семейной жизнью. Я перееду сразу же после того, как закончится наш медовый месяц.

— Ты просто прелесть! Не знаю даже, как тебя благодарить.

Люк бросил на нее хитрый взгляд.

— Не беспокойся; я подскажу тебе, как.

— О, я догадываюсь, что ты имеешь в виду, и мне твое предложение по душе. Мне вообще нравится семейная жизнь, — сказала Тесс, отпивая шампанское из бокала. Она подняла руку и полюбовалась кольцом с изумрудом, которое Люк подарил ей накануне свадьбы.

— А мне нравится смотреть на тебя. — Тесс в короткой комбинации из черного шелка расхаживала по комнате с бокалом в руке, а Люк, обнаженный, лежал на широкой кровати и жадным взглядом следил за каждым ее движением. — Ты сейчас очень сексуально выглядишь…

— Только сейчас?! Надеюсь, что нет. Я покупала эту сорочку в надежде, что тебе понравится. Ты знаешь, твой отец, когда сбрасывает с себя маску чопорности и официальности, становится очень милым человеком. Правда? Я помню, когда мне было четыре года, он сажал меня себе на плечи и скакал по лужайке, изображая лошадь, а я заливалась радостным смехом. Мне кажется, что нашим детям тоже понравятся эти скачки. Думаю, из тебя получится отличный скакун.

— Почему ты заговорила о наших детишках? Ты что, уже беременна? — Люк ошарашенно посмотрел на нее.

Тесс бросила на него неодобрительный взгляд.

— Скажешь тоже — я просто мечтаю. Чтобы сделать ребенка, нужно время, а мы женаты всего лишь семь часов.

Люк распахнул объятия, приглашая ее к себе.

— Так давай займемся этим прямо сейчас, не откладывая.

Тесс, проходя мимо столика, поставила на него бокал с шампанским.

— Мне хочется, милый мой муж, чтобы сначала ты раздел меня. Мне будет приятно прикосновение твоих рук…

— Сию минуту, дорогая жена. — Он соскользнул с кровати и встал перед ней. — Всего лишь две тонкие полоски ткани удерживают на твоих плечах этот наряд, который скрывает от моих глаз твое прекрасное тело.

Тесс рассмеялась.

— Честно говоря, я был поражен, — продолжил Люк. — Мне не верилось, что ты и Джейн за три дня сможете организовать такое грандиозное свадебное шоу. — Он медленно потянул за одну бретельку, и она легко соскользнула с плеча Тесс. — Как вам это удалось?

— Кушманы всегда славились своей расторопностью.

Люк перевел взгляд на другое плечо Тесс и медленно провел по нему рукой. Затем он потянул за вторую бретельку, и шелковая сорочка, бесшумно скользя по телу Тесс, опустилась у ее ног.

— Ты просто восхитительна, — прошептал Люк, припадая губами к ее груди. Тесс обвила руками его шею.

— Я люблю слушать твои комплименты. Они так волнуют меня!

— Я — мастер дарить комплименты, — отозвался Люк, поднимая ее на руки. — А сейчас я тебе покажу, что еще я умею. — Подойдя к кровати, он плавно опустил на нее Тесс, а сам лег рядом. — Но прежде ты должна ответить на один вопрос, который не дает мне покоя. — Он ласкал рукой ее грудь, покрывая легкими поцелуями шею. — Хорошо?

— Да, — прошептала Тесс, выводя кончиком пальца на его плече затейливый рисунок.

— Пойми меня правильно, Ниагара — потрясающее место, я всегда мечтал приехать сюда, полюбоваться водопадами, но почему ты не захотела провести наш медовый месяц где-нибудь в глуши? Отправились бы в пустыню Мохаве, отдохнули бы там, поиграли бы в рулетку, а?

Тесс рассмеялась, изнемогая в сладкой истоме.

— Я слишком долго была оторвана от цивилизованной жизни, забыла наши семейные традиции. Пришло время их возродить. Дело в том, что свой медовый месяц Джейн проводила здесь, на Ниагаре.

— Да ну? — Люк стал целовать ее грудь.

— Да, — простонала Тесс.

— И ты согласна отказаться от службы в МОБП, от опасных авантюр и краж международного масштаба ради того, чтобы встать во главе империи Кушманов? — спросил Люк, устремив на нее пристальный взгляд.

Тесс улыбнулась, и ее рука мягко скользнула по его животу, затем еще ниже. Она рассмеялась, услышав, как охнул Люк.

— Я рождена, чтобы властвовать. Еще вопросы будут?

Люк со стоном произнес:

— Уж и спросить ничего нельзя?!