Глава 2

Визит в обшарпанную контору шерифа закончился перепалкой: Присцилла категорически отказалась «лжесвидетельствовать» и тем самым не подтвердила рассказ Траска. Правда, и не опровергла его.

– Я почти ничего не видела, – повторяла она в ответ на просьбы Траска.

– Как, черт возьми, вы могли все пропустить, если стояли посреди места происшествия и таращились прямо на Хеннесси? – рассердился он.

– Успокойся, Траск, не кипятись, – наконец вмешался помощник шерифа. – Мисс Уиллз совсем не обязательно подтверждать твои показания. Ведь нашлась дюжина свидетелей, и они именно так все и описали. Я понял, что это была самозащита.

Траск стоял в нескольких футах от нее, и Присцилла заметила, что он успокоился.

– В таком случае я свободен? – Траск надвинул шляпу на лоб.

– Мне не очень-то нравятся типы вроде тебя, – мрачно заметил помощник шерифа. – Я бы посоветовал тебе убраться из Галвестона, и поскорее.

– Благодаря мисс Уиллз я именно так и поступлю, – усмехнулся Траск.

– Мы отплываем в Корпус-Кристи на первом же пароходе.

– Значит, на «Уиндеме», завтра утром.

– Приятно было с вами познакомиться, мистер Григ-сон. – Присцилла поднялась и протянула руку в белой перчатке – как настоящая леди.

– Советую быть осторожнее, мисс. – Тот потянулся через стол и энергично потряс руку, однако не проводил гостью до двери.

Траску он не сказал ничего, даже не попрощался с ним, и Присцилла подумала, что помощник шерифа его побаивается. Когда они вышли на раскаленную от солнца улицу, она насмешливо заметила:

– Сдается мне, мистер Траск, ваша репутация опережает вас.

– Как это понимать, мисс Уиллз? Теория насчет моих добрых глаз не выдержала проверки временем? Так скоро?

Присцилла не удостоила его ответом. Тут ей под ногу некстати подвернулся камешек, и она едва не упала. Однако Траск успел поддержать ее. Удивительно, но при недюжинной силе он вел себя с девушкой осторожно, почти мягко.

– Уверена, вы на многое способны, – призналась Присцилла. – Иначе я не выбрала бы вас в проводники. И все же… я по-прежнему доверяю вам и буду доверять до тех пор, пока вы не совершите чего-то недостойного. Например, не явитесь завтра проводить меня на «Уиндем».

Траск приоткрыл рот.

– И не вздумайте богохульствовать!

– Что вы, мэм, как можно! – воскликнул он и по-мальчишески ухмыльнулся.

Оказывается, он обладал способностью быстро и разительно меняться.

Присцилла попыталась представить себе Траска гладко выбритым и решила, что это, пожалуй, пошло бы ему на пользу. Во всяком случае, лучше стали бы видны очертания рта. Подобные мысли были для нее внове, и она смутилась, когда сердце почему-то застучало чаще. Однако, как ни гордилась Присцилла своим безупречным воспитанием, она, не удержавшись, украдкой посмотрела вслед своему новому проводнику. В слишком узких брюках его длинные мускулистые ноги казались особенно стройными. Осознав, что не сводит с него глаз, Присцилла в ужасе огляделась, не видит ли кто-нибудь ее безнравственного поведения.

Нет уж, подумала она, пусть лучше Траск не бреется.

На другое утро девушка беспокойно ходила по гостиничному холлу.

Собственно говоря, это было всего лишь небольшое и неуютное помещение с камином из того же песчаника. Стулья, набитые конским волосом, стояли группами, словно предлагая постояльцам расположиться для дружеской беседы. В одном углу и впрямь сидели несколько мужчин, переговариваясь и выпуская в воздух клубы дыма дешевых сигар.

Солнце взошло уже полчаса назад, а Брендон Траск так и не появлялся. «Неужели я в нем ошиблась? – думала Присцилла, продолжая ходить взад и вперед и мучительно переживая томительное бездействие. – Он говорил, что в Бразосе его ждет работа… Допустим, Траск решил, что это выгоднее работы проводника. Но если это так, если он оставил город, что будет со мной?» За комнату она расплатилась, но денег на билет уже не осталось. Если Траск не явится, придется все-таки написать Стюарту, а пока не придет ответ, найти какую-нибудь работу. Например, она может чинить одежду. Женщин в городе, похоже, совсем мало, зато мужчин хватает, а значит, работа для портнихи найдется.

Присцилла посмотрела на свои ладони. На этих изящных руках, маленьких и белых, сразу бросались в глаза бугорки мозолей. Заботы о тетушке давались Присцилле нелегко. Денег хватало только на самую скромную жизнь, и ни о какой помощи по хозяйству девушка не мечтала. Присцилле приходилось готовить, стирать и убирать, да и ее престарелая, прикованная к креслу родственница вечно выражала недовольство.

– На полы страшно смотреть, их нужно как следует отскрести, – не раз говаривала тетушка Мэдди уже через день после того, как Присцилла тщательно их выскоблила. – А когда закончишь, почини мою домашнюю туфлю, на ней дыра.

«Откуда взяться дыре, когда я связала эти туфли пару недель назад?» – могла бы спросить Присцилла, но никогда не делала этого. Она не отказывалась и от работы. Мэдлин Уиллз взяла ее шестилетней девочкой в свой дом и воспитала. Тетушка была единственным родным человеком, Присцилла считала себя очень обязанной ей – о чем тетушка не забывала напоминать по любому поводу…

Дверной колокольчик звякнул. Присцилла с надеждой устремила взгляд на дверь, и не зря. Увидев Траска, она испытала облегчение. Тем не менее, девушка решила попенять ему за опоздание и даже пылко произнесла несколько укоризненных слов. Однако в следующую секунду, осознав происшедшую в нем перемену, она забыла заготовленные слова, кое-как выдавив лишь «доброе утро».

– Вас как будто удивило мое появление, мисс Уиллз. С вашей проницательностью и умением разбираться в людях вам не следовало бы предполагать, что я покинул город под покровом ночи.

– Мне и в голову такое не приходило! – тут же солгала Присцилла. – Просто я… я не сразу вас узнала без… без растительности на лице.

Траск не только побрился, даже слегка подровнял волосы, хотя они все так же свободно падали на ворот рубашки. Рубашка тоже была другой, лучше, чем вчерашняя домотканая, и уж куда более чистая. Но, распахнутая на груди, она самым недопустимым образом открывала темные завитки волос.

Присцилла решительно заставила себя отвести взгляд от Траска. Ее новый знакомый оказался красивым мужчиной. Как тут не вспомнить слова одного из вчерашних насмешников о том, что Траску всегда везло с… с женщинами? Теперь Присцилла легко верила этому.

– Надо поторапливаться. Ваши вещи все еще наверху?

Она кивнула.

– Как только взойдем на борт, я пошлю за ними кого-нибудь.

– Да-да, конечно.

Траск, посмотрев на Присциллу, приподнял бровь. Должно быть, что-то в ней удивило его.

– Что с вами? Раздумали ехать?

– И не надейтесь, – отрезала она.

– Ну, тогда нам остается только пуститься в путь. – Тяжело вздохнув, Траск открыл для Присциллы дверь. – Будь в вас хоть унция здравого смысла, вы немедленно отказались бы от этого. Ладно, ладно, молчу. Если уж вы так легкомысленно настаиваете на своем, считайте меня глупцом, готовым составить вам компанию.

Траск предложил Присцилле руку, и она благосклонно приняла ее.

– Надеюсь, пресытившись дорогой, вы не поставите мне в вину, что я не отговорил вас.

Они спустились с каменного куска тротуара, затененного парусиновым тентом, на утрамбованную землю.

– Брен, сладенький мой! Ау!

Фамильярность этого оклика заставила Присциллу обернуться. На террасе соседнего дома стояла, опершись на перила, соблазнительная блондинка. Ее роскошная грудь просвечивала сквозь тонкую ночную сорочку.

– Мэм, прошу меня извинить. Недолгое, но неотложное дело, – рассеянно бросил Траск Присцилле, глядя при этом на женщину и широко улыбаясь.

Оставив девушку посреди улицы, он направился к террасе. Женщина так низко склонилась к нему, что грудь ее буквально вываливалась из сорочки.

– Вчера ты оставил у меня платочек, Брен, и я подумала, что это к лучшему. Я его смочила своими духами, чтобы в разлуке ты не забыл кое о каких минутах.

Она выпустила платок, и Брендон поймал его.

– Ну спасибо, Пэтси.

Он поднес платок к носу и глубоко вдохнул аромат духов, однако от густого и слишком сладкого запаха у Траска перехватило дыхание.

– Нет, любовничек, спасибо тебе за все, – проворковала Пэтси и посмотрела на Присциллу, стоящую посреди улицы. – Надеюсь, ты не собираешься плохо вести себя?

Она томно прикрыла золотистые ресницы и бросила из-под них призывный взгляд.

– Мне нравятся женщины, на костях у которых много аппетитной плоти. Разве ты еще не заметила этого?

– Как я могла не заметить, сладенький мой?

Смех ее, густой и гортанный, напоминал воркование сытой голубки. Она сильно красила свои губы, алые от природы. Глядя на ее рот, Брендон невольно припомнил, что она проделывала с ним прошлой ночью.

Бог знает почему, но в следующую секунду он обернулся. Присцилла Мэй Уиллз, без сомнения, слышала каждое слово, ибо поза ее выдавала напряжение, а глаза она отвела в сторону. Это было под стать ужасающе добропорядочному, до самого подбородка застегнутому и зашнурованному платью. «Однако у нее чудесная шелковистая кожа, маленькие и изящные белые руки, а губы нежные и трогательно невинные, – подумал Брендон. – Правда, грудь едва заметна над корсетом, а бедра, должно быть, не шире, чем у мальчишки-подростка… зато и талия так узка, что ее можно обхватить двумя ладонями».

– Куда это ты смотришь? – Голос Пэтси прозвучал сейчас довольно резко.

– Что значит куда? Я сравниваю, – тихо ответил Брендон, сам себе удивляясь, и подмигнул подружке. – Поразительно, крошка, как сказывается в тебе настоящая женщина. Смотри не остынь, пока я вернусь.

– Все, что у меня есть горячего, сладенький мой, не остынет еще ох как долго!

Когда Брендон наконец вернулся к Присцилле, та только вздернула подбородок при виде предложенной руки. Щеки ее горели.

– Должна заметить, мистер Траск, что нахожу исключительно вульгарными как ваши предпочтения по части женщин, так и способность обсуждать некоторые темы прямо на улице. Впрочем, ваши манеры вообще вульгарны. Прошу вас вести себя прилично хотя бы во время путешествия.

И она двинулась вперед, не дожидаясь ответа.

– Я буду вести себя как пай-мальчик, мисс Уиллз, хотя мои вульгарные манеры вас и не касаются.

Траск ждал нового взрыва негодования, но его не последовало. Присцилла продолжала путь в молчании. Поскольку теперь она шла чуть впереди, Брендон видел движения ее бедер под серым дорожным платьем. Он попробовал прикинуть, сколько под ним самой Присциллы, а сколько нижних юбок, но не сумел и усмехнулся. Что ж, даже если ее бедра и не слишком округлы… она стройна, но не худа. Возможно, без одежды девушка не так уж и похожа на мальчишку-подростка.

Однако вскоре улыбка исчезла с его губ. Не хватало еще размышлять о фигуре нареченной Стюарта Эгана. В данном случае лучше держать брюки туго застегнутыми, а мысли – в приличном русле.

Брендон дал себе слово, что так оно впредь и будет.

Траск придержал распахнутую дверь каюты, пока два матроса вносили вещи. Мистер Хеннесси и в самом деле позаботился о билетах на пароход «Уиндем», причем не только для Присциллы, но и для компаньонки, которая, как он полагал, будет ее сопровождать. Впрочем, даже если бы он этого не сделал, Траск, конечно, занялся бы билетами сам. Он согласился быть проводником, поэтому не упустил бы ни одной мелочи. Присцилле показалось, что Траск привык командовать. Возможно, он собирался командовать и ею, и девушка понятия не имела, как вести себя в этом случае. В конце концов, она сама попросила его о помощи.

– Позже, когда вы разместитесь в каюте, я загляну проверить, все ли в порядке, – сказал Брендон, когда внесли вещи, и шагнул за порог.

– В этом нет необходимости.

Он лишь усмехнулся, показывая, что сильно в этом сомневается, и исчез за дверью. Чуть позже Присцилла решила глотнуть свежего воздуха. Она прошла по узкому коридору, поднялась на палубу, оперлась на перила и с опаской взглянула на водную гладь. В заливе, откуда старательно пыхтящий буксир в этот момент выводил пароход, волнения почти не было, однако темная и мрачная вода покрылась белой пеной. Едва «Уиндем» оказался в открытом море, желудок Присциллы поднялся к самому горлу, и она не на шутку перепугалась. Всю дорогу до Галвестона ее беспрерывно тошнило, хотя море было на редкость спокойным. Как она ненавидела все пароходы и морские путешествия, вместе взятые!

Корабельный двигатель мерно рокотал, чайки пронзительно вскрикивали, ныряя в воду, налетал порывами свежий ветер. Присцилла отвлеклась, вспоминая обстоятельства, предшествовавшие отъезду. Бескровное лицо тетушки Мэдлин в гробу, таким безмятежным оно никогда не было при жизни. Впервые, находясь с ней в одной комнате, Присцилла не слышала резких окриков, нотаций или указаний. Почему-то сейчас мысль об этом вызвала в ней глубокую печаль.

Тетушка Мэдди бранила ее так часто, что девушка привыкла к этому. В основном она пропускала раздраженные замечания мимо ушей, улыбалась и отвечала: «Конечно, тетя Мэдди», – думая совсем о другом.

Она думала, например, о белом с черными пятнами щенке, который увязался за ней на рынке (разумеется, тетушка строго-настрого запретила взять его в дом), или о девочке с красивыми белокурыми локонами, которая всегда улыбалась ей из окна одного дома. Присцилла любила детей и еще в юности решила, что непременно заведет семью и нескольких детишек…

На щеку упала капля, потом другая, и она посмотрела на небо. Воздушные белые облака, плывшие по нему раньше, сменились тяжелыми и темно-серыми, а те вот-вот станут густыми тучами. При виде этого желудок снова сжался.

«Боже милостивый, если начнется шторм, я умру от морской болезни!»

Присцилла подумала, с каким пренебрежением отнесся бы к ней Траск, если бы знал, что прислуга на борту «Орлеана» не успевала выносить горшки из ее каюты. Время от времени девушка пыталась есть, но это только ухудшало дело. К концу пути она буквально позеленела от непрерывной тошноты. И что же, опять опозориться, теперь уже в его глазах?

К счастью, как поняла Присцилла, Траск собирался коротать время за игрой в покер. Она воздержалась от замечаний, когда Брендон сообщил ей об этом. Разумеется, это возмутило девушку, но мысль о морской болезни заставила ее промолчать. Она даже решила, что это, в конце концов, не ее дело. Раз уж приходится рассчитывать на его помощь, благоразумнее не ссориться. До сих пор Траск держался с ней как настоящий джентльмен (надо сказать, к ее великому удивлению), но не следовало забывать, что насилие ему не чуждо. Она не просто предполагала это, а видела собственными глазами. Откуда ей знать, как поведет себя с беззащитной женщиной человек, хладнокровно пристреливший вооруженного мужчину?

Капли дождя стали чаще, и Присцилла неохотно спустилась в ненавистную каюту. Хотя появились первые признаки морской болезни, она позвала стюарда и заказала ужин. Возможно, еда и сон помогут избежать худшего. И потом, путешествие будет недолгим, каких-нибудь пять дней. После этого – снова твердая земля под ногами. Никто еще не умирал за столь короткий срок.

– Три туза? Ну куда мне тягаться с такой взяткой. Вы снова выиграли, Траск. Ну и везет же вам, чтоб мне пропасть!

«Везение, как же!» – подумал Брендон, сгребая в кучу выигрыш.

Тут были и крупные техасские банкноты, еще ходившие наравне с американскими деньгами, и испанские реалы, и золотые монеты. Трое мужчин, сидевших с ним за игорным столом, окутанным клубами табачного дыма, были люди богатые, в картах неопытные. Это сразу отметил наметанный глаз Траска. Для такого игрока, как он, они были не умнее простодушной леди, оставленной им в каюте.

– С меня довольно, – заявил Негемия Саксон, лысеющий узколицый мужчина, и потянул со спинки стула пиджак, изрядно помявшийся от его нервных движений.

Когда Негемия поднимался, корабль накренился, и он снова рухнул на сиденье.

– Мне такая качка не по вкусу, – признался торговец по имени Шарп, энергично жующий кончик зажатой в зубах сигары. – Надо бы разогнать кровь. Схожу-ка я наверх, пока шторм окончательно не разыгрался. Кто-нибудь со мной?

– Я лучше останусь здесь, – пробурчал фермер-немец, откидываясь на спинку своего удобного кресла.

Вот он, пожалуй, был наиболее опытным игроком. Возможно, ему не случалось часто играть в покер, но он хватал все на лету. Брендон уважал хороших игроков и сейчас мысленно отдал немцу должное, решив получше к нему присмотреться. Тот предложил ему тонкие сигары из серебряного портсигара, и Брендон взял одну, кивнув в знак благодарности. Он не отдавал дани этому пороку, но в момент внутреннего напряжения Траск мог выкурить сигару-другую.

– Можно к вам подсесть, джентльмены? Услышав грубый и низкий голос, Брендон обернулся и увидел плотного, даже мясистого человека в клетчатой рубахе, промокшей от пота под мышками, и в кожаных штанах с бахромой на манер индейских.

– Есть два свободных места, – ответил он, выдохнув длинную струю сигарного дыма. – Меня зовут Траск.

Он протянул руку, и здоровяк пожал ее. Его рукопожатие оказалось таким же весомым, как и он сам.

– Ну а я Баджер Уоллес.

– Я слыхал об одном Баджере Уоллесе, – небрежно заметил Брендон, с трудом сдерживая улыбку. – Техасский рейнджер. Не он ли это собственной персоной?

– Он и есть.

Вновь прибывший повернул стул спинкой вперед и оседлал его. Другие игроки по очереди представились и обменялись с ним рукопожатиями, после чего игра возобновилась.

– Траск… – задумчиво протянул Уоллес некоторое время спустя (казалось, он перекатывает имя на языке под развесистыми черными усами, пробует его на вкус). – Уж не Брендон ли Траск в таком случае?

– Может – да, а может, и нет, – уклончиво ответил тот, хорошенько затянувшись, чтобы выиграть время. – А что, это имя вам о чем-нибудь говорит?

– Еще как, мистер. Сам я никогда этого парня не встречал, но слыхал, что он славно владеет оружием. Мой дружок дрался с ним бок о бок, усмиряя бунт на Юкатане.

– И как же звали вашего дружка, хотелось бы знать?

– Да Кемденом его звали, дружка моего. Томом Кемденом. Скоро он будет здесь, за этим самым столом. Этот паренек за версту чует карточную игру.

– Том Кемден, – усмехнувшись, повторил Брендон и откинулся на стуле. – Я помню его. Значит, он до сих пор топчет землю? А я думал, его давно похоронили. Ведь он очень уж быстро хватался за револьвер.

– Ну продырявили его пару раз, – благодушно хмыкнул Уоллес, – а недавно он получил пулю в плечо. Нельзя сказать, что это остудило его пыл.

– Да уж, пыл Тома Кемдена так просто не остудишь.

Рейнджер сплюнул разжеванный в кашицу табак в медную плевательницу, но, промахнувшись на добрую пару футов, невозмутимо вытер рот рукавом.

– Вот и он всегда говорил мне о тебе то же самое. Стащив с головы видавшую виды шляпу с обвислыми полями, Уоллес попытался с лета набросить ее на торчащие колышки вешалки, но снова промахнулся и махнул рукой.

– Короче, Траск, приятно познакомиться. А теперь пора взяться за карты.

Этот спокойный тон и дружелюбное «ты» успокоили Брендона. Значит, рейнджеры еще не прослышали о стычке на индейской территории. Если повезет, они так и останутся в неведении. Интересно, подтвердила бы Присцилла свои слова насчет его добрых глаз, если бы узнала, что Баркер Хеннесси не только не первая его жертва, но даже и не вторая или третья. До чего же она все-таки дурочка… нет, не дурочка, просто наивная молодая женщина, которая ни с чем еще в жизни не сталкивалась.

Брендон ощутил, как пол угрожающе накренился, понял, что шторм, пожалуй, усилился за последние четверть часа, и бросил окурок на пол, придавив его ногой. «Уиндем» не слишком приспособлен к перевозке пассажиров. В регулярном пассажирском сообщении надобность отпала – не так уж много народу желало попасть в Корпус-Кристи в последнее время, а все потому, что пять месяцев назад генерал Тейлор увел оттуда войска.

Брендон слышал рассказы о том, что половина зданий в городе пустует и будто он больше напоминает обиталище призраков. Да и кому теперь нужны эти наспех построенные сооружения? Когда-то их сколачивали за неделю: игорные притоны, бордели и салуны – заведения, призванные опустошать солдатские карманы.

У солдат генерала Тейлора нашлись дела поважнее: они направились на юг, сражаться с мексиканцами.

Брендон почесал внезапно засаднивший шрам на левом плече. Когда-то, еще в сорок первом, и он участвовал в такого рода переделках. Два года на флоте, а потом мушкет в руки – и на Юкатан. Ранение едва не закончилось гангреной, и до смерти было рукой подать. Если бы не тот парень в мексиканской тюрьме под Кемпешем… настоящий друг.

Как всегда при воспоминании об Алехандро Мендесе, грудь Брендона болезненно стеснилась.

– Герр Траск, ваша очередь делать ставку, – послышался голос фермера-немца.

– Дьявольщина! Если не сосредоточиться на том, что происходит под самым носом, скоро уплывет не только выигрыш, но и собственные денежки. Брендон поспешно сделал ставку, на этот раз не слишком крупную, и посмотрел на медные часы, укрепленные над дверью корабельного салуна. До ужина оставалось совсем немного. Придется прервать игру и заглянуть к Присцилле, возможно, даже вывести ее поужинать, хотя, по правде сказать, он предпочел бы держаться от нее подальше все пять дней пути.

И конечно, стоило ему принять это в высшей степени благоразумное решение, как в памяти возникли изящный овал лица, нежные полные губы и очертания стройной фигуры под простым дорожным платьем. Все-таки талия у нее поразительно тонкая… должно быть, грудь очень маленькая, прямо как две половинки персика… она даже не приподнимет пряди волос, если их распустить…

– Траск, ты, как видно, решил уступить мне немного своих деньжат, – хмыкнул Уоллес. – Советую подождать Тома, он тоже захочет запустить руку в твой выигрыш.

– Том Кемден за всю жизнь не выиграл себе на табак, – проворчал Брендон, не на шутку рассердившись на себя.

Еще и восьми часов не прошло, как он взвалил на себя обузу в виде мисс Уиллз, – и вот тебе, пожалуйста, от нее уже неприятности! Нет уж, так дело не пойдет.

– Мисс Уиллз, время ужинать, – раздалось из-за двери после энергичного стука.

Это был голос Траска. Присцилла зажала рот рукой, чтобы удержать рвотный позыв, и кое-как ухитрилась ответить.

– Я… я еще не проголодалась…

– Ну, нет так нет. – В голосе Траска она уловила явное облегчение. – Я распоряжусь, чтобы позже вам принесли ужин в каюту.

– Сп… спасибо.

Представив поднос с едой, она рванулась к ночному горшку. Нечеловеческим усилием воли девушка сдерживалась до тех пор, пока шаги за дверью не затихли, потом склонилась над горшком. Она насквозь промокла от заливавшего ее пота – то горячего, то холодного. Вот уже шестой раз с начала шторма ее выворачивало наизнанку.

«Боже, Боже милосердный, только не дай ему догадаться, что со мной!»

Кое-как Присцилла заползла на койку и скорчилась там, на боку, подтянув колени к подбородку и надеясь унять тошноту. Она молилась, чтобы море успокоилось и ей стало хоть немного лучше. Девушка впала было в тяжелую дремоту, но сильнейшая качка вскоре опять вызвала у нее приступ тошноты. Нет, ей попросту не выдержать пяти дней такой пытки!

Собравшись с силами, она отерла лицо влажным полотенцем и начала дрожащими пальцами расстегивать пуговицы платья. Какое счастье, что застежка спереди, а не на спине! Избавившись от платья и тяжелых дорожных нижних юбок, она принялась расшнуровывать корсет. Казалось, это заняло целую вечность. Наконец, покончив и с этим, Присцилла сняла влажную сорочку и панталоны, кое-как натянула ночную рубашку и уже почувствовала себя лучше, но тут пароход накренился и все повторилось. После нового приступа рвоты, почти теряя сознание от слабости, она рухнула на узкую корабельную койку.

В дверь постучали, негромко и вежливо. Это вывело Присциллу из дремоты.

– Мисс Уиллз, это стюард, – раздался уже знакомый голос. – Я принес вам ужин, сегодня очень вкусный.

К горлу сразу подступила тошнота. Присцилла судорожно сглотнула.

– Я еще не голодна, – проговорила она, стараясь не застонать. – Спасибо за заботу.

– С вами все в порядке, мисс Уиллз? Может, вы неважно себя чувствуете? – В тоне стюарда прозвучала тревога.

– Все хорошо… просто отлично, – собрав все силы, солгала она. – Позже я спущусь и поужинаю вместе с другими пассажирами.

Присцилла повторяла это каждый вечер вот уже три дня и стюарду, и Траску, если тот заходил, что случалось не часто. Должно быть, он-то ей верил, поскольку каждый раз выказывал облегчение и быстро оставлял девушку в покое.

На самом же деле она не покидала каюту, в последнее время у нее уже не было на это сил. Присцилла лежала на койке, вставая лишь для того, чтобы опорожнить желудок, в котором давно уже не было ничего, кроме желчи. Возможно, она и пожевала бы какую-нибудь корочку, если бы в комнате не застоялся этот отвратительный запах. Нельзя допустить, чтобы стюард вошел сюда. Как только появятся силы, она вынесет горшок и проветрит каюту, а пока…