— Остается только легко и безболезненно вернуться к прежнему положению вещей, — заключил маркиз свой рассказ. — Я думаю, лучше всего этому послужит званый вечер здесь, в Белмор-Холле, по поводу бракосочетания наследника.

Все трое сидели за столом в комнате для завтраков с видом на сад, где еще цвели поздние цветы. Джессика бросила из-под ресниц взгляд на мужа и заметила, что тот помрачнел. Это усилило тревогу, которую сама она испытала, услышав предложение маркиза.

— Папа Реджи, мне не очень нравится эта затея. Не лучше ли будет выждать подольше? Постепенно слухи затихнут, появятся новые поводы для светских сплетен, и уж тогда…

— Нонсенс! Чем дольше мы будем скрываться от общества, тем труднее будет снова в него влиться. Предлагаю устроить довольно простое торжество: небольшое гулянье на воздухе для народа, а для местного дворянства — обед и бал. Я уверен, что знакомые помещики, а также многие из аристократов охотно откликнутся на приглашение. Очень важно, чтобы прибыл лорд Лэнсдоун, поэтому им я займусь лично. Раз он явится, явится и Каролина, и в этом случае вся история будет похоронена.

Мэттью продолжал молчать, и лицо его еще больше потемнело, черты заострились. Джессике сделалось слегка дурно от этого зрелища.

— Уинстоны откажутся прийти, — тихо заметила она.

— О, они придут! — отмахнулся маркиз. — Как раз устроить это будет легче легкого… — Он покосился на. В У коале ним невинность раскрытое окно с иронической усмешкой, всегда напоминавшей ей усмешку Мэттью. — В моих руках закладная на Уинстон-Хаус. Граф на многое пойдет, чтобы эта маленькая деталь не выплыла наружу, иначе его репутация благополучного помещика погибнет. Уинстоны прибудут, можете не сомневаться.

Джессика повернулась к мужу, на этот раз в открытую. Она знала, что окончательное решение, как обычно, остается за ним. Некоторое время Мэттью смотрел только в чашку с крепким кофе, потом сделал глоток и со стуком поставил ее на блюдце.

— Не думаю, отец, чтобы все оказалось так просто, но ты прав в главном: нужно думать о будущем. Имя Белморов должно и впредь произноситься с уважением, а значит, придется вернуться в светские круги и замять остатки скандала.

Уже на следующий день начались приготовления к празднеству. Джессика нисколько не удивилась, когда в Белмор-Холл явилась леди Бейнбридж, якобы только для того, чтобы помочь с устройством торжества. Ее приезд, казалось, принес облегчение всем.

Маркиз, который и до этого держался неплохо, словно помолодел на несколько лет. Он встретил графиню в парадной гостиной в знак особого расположения, она же в ответ выразила искреннюю радость по поводу встречи с ним.

— Реджинальд, дорогой, ты, как всегда, прозорлив. Когда единственный сын и наследник аристократа женится, нет ничего более естественного, чем намерение созвать местное общество на бал по этому случаю. Увидишь, друзья и знакомые с радостью съедутся почтить столь трогательное событие, и новобрачные тем самым получат законный предлог для возобновления светской жизни.

Выслушав эту длинную тираду, маркиз просиял, но Мэттью только мрачно кивнул. В последнее время он почти не улыбался, и Джессика решила, что муж опять переживает по поводу случившегося. В конце концов, это был поступок, нимало не красивший образцового военного. Впрочем, причина могла быть и другой — например, предстоящая встреча е леди Каролиной. Возможно, Мэттью все еще питал к ней сердечную привязанность… или даже любил.

Как-то раз Мэттью заверил ее, что это вовсе не так, но почему же тогда он так упорно лелеял мечту жениться на Каролине? Теперь с этой мечтой было покончено навсегда. Не привело ли это к тому, что чувство, доселе неясное и смутное, вдруг разгорелось?

Размышляя над этим, Джессика снова и снова возносила молитву: Господи, сделай, чтобы это было не так! — и это единственное, что она могла предпринять. Мэттью нелегко обнаруживал свои чувства. За совместно прожитое время Джессика усвоила только то, что кое в чем муж остался чопорным педантом. Так, например, у них случился спор по поводу одежды, когда Мэттью топом, не терпящим возражений, потребовал, чтобы впредь декольте на ее платьях оставалось неглубоким.

— Я не желаю ничего слышать о «нынешней моде»! Еще немного — и ты станешь появляться на людях с совершенно обнаженной грудью, чтобы каждый повеса мог глазеть на нес, сколько ему заблагорассудится!

— Но это просто нелепо, Мэттью! Я буду выделяться среди других, как какая-нибудь провинциалка. Леди из высшего общества…

— Мне в высшей степени наплевать, как ведут себя леди из высшего общества! Меня касается только то, что делаешь ты. Поскольку я теперь хозяин в этом доме, то, значит, я и твой хозяин, твой господин, которому, черт возьми, ты обязана повиноваться!

Муж покинул спальню, с треском захлопнув дверь и оставив Джессику задыхаться от возмущения в одиночестве.

Весь этот день она отказывалась разговаривать с ним. За ужином она едва удостаивала его взглядом, но позже, поднявшись в свою комнату, обнаружила, что Мэттью уже там. Он молча мерил помещение шагами.

— Вижу, ты все еще злишься на меня, — сказал Ситон, оглядев ее напряженную фигуру. — Я могу это понять, но дневные споры не имеют никакого отношения к тому, что происходит между нами ночью.

Явно вознамерившись подтвердить это на деле, он бесцеремонно схватил ее в объятия. После первого же пылкого поцелуя Джессика и думать забыла о предмете спора. И ответила на поцелуй с еще большей пылкостью и ничуть не протестовала, когда граф опрокинул ее на постель.

После долгой и изощренной близости она свернулась клубочком рядом с мужем, думая о том, что совсем не обязательно быть всегда на пике моды. В конце концов, что такое декольте? Всего лишь незначительная деталь в туалете.

Немногим позже они снова поссорились, на этот раз по поводу ее одиноких поездок верхом. Прошли недели с тех пор, как Джессика в последний раз посещала арендаторов Белмора. Она скучала по своим друзьям Барлеттам и горела желанием поскорее выяснить, так ли хорошо, как прежде, идут их дела.

— Хотелось бы знать, что все это значит? — спросил Мэттью, появляясь на конюшне в тот самый момент, когда Джессика уже готова была выехать.

— Разве я не предупредила тебя? Я еду к друзьям.

— У меня и в мыслях не было, что ты намерена отправиться одна, без грума. Нет, этого просто не может быть.

— Это почему? Я уже не ребенок и давным-давно умею ездить верхом.

— Если ты не ребенок, то почему ведешь себя таким образом? Я не желаю вступать в пререкания, Джесси. Или ты поедешь в сопровождении грума, или не поедешь вообще.

— Но, Мэттью!..

— Какие могут быть «но»? Кто знает, что может случиться на дороге с одинокой всадницей? Жизнь полна неприятных неожиданностей, и, кроме того, замужняя женщина, в одиночестве спешащая куда-то, подает повод к сплетням. По моему глубокому убеждению, нам хватит и тех, что уже ходят о нас.

Джессика могла бы напомнить, что уже существующие сплетни породило как раз его безрассудное поведение, но оставила это при себе.

— Мэттью, каждому хочется время от времени побыть в полном одиночестве. Много лет я одна ездила верхом в любой уголок Белмора. Не вижу, почему нужно вдруг отказаться от этой не слишком великой свободы.

Чтобы показать, что разговор окончен, она поднялась на приступок и вскочила в дамское седло. Увы, еще через секунду ее с этого седла сдернули.

— Вы отправитесь в сопровождении грума, миледи, или останетесь дома! Выбор за вами.

Ярость вскипела в ней, заставив стиснуть хлыст с такой силой, что заныли пальцы.

— Ты мой муж, Мэттью, но не мой тюремщик!

— Еще один — последний — раз прошу тебя сделать выбор, Джесси, — с убийственным спокойствием ответил он.

— Убирайся к дьяволу!

— Что я слышу! — с легкой саркастической усмешкой произнес Ситон. — Мне казалось, ты больше не чертыхаешься.

— Ты и святую заставишь чертыхнуться!

— Вижу, ты предпочитаешь остаться дома. — Мэттью вдруг придвинулся ближе, так близко, что тела их соприкоснулись. — Думаю, так оно и лучше. В запаснике я видел большую кучу свежего сена и как раз сегодня думал, как бы ее использовать. Ей-богу, сейчас она окажется весьма кстати.

— Мэттью!

Муж только прижался теснее, так что ей не стоило труда ощутить быстро твердеющую выпуклость у него под лосинами.

— С другой стороны, Джесси, нам может больше пригодиться седло, то, что валяется на пустых бочонках… Если ты положишь на него голову, то увидишь много интересного, когда я подниму подол амазонки и…

— Да что же это такое! Прекрати немедленно!

— Разве тебе так уж нужна эта поездка? — совершенно серьезно спросил Мэттью, касаясь поцелуем шеи. — Оставайся, и ты не пожалеешь.

Джессика хорошо понимала, что муж бессовестно играет на ее физическом тяготении к нему, но все равно сдалась бы, если бы не желание повидать подругу и ее ребенка.

— Будь по-твоему, Мэттью… я возьму с собой Джимми.

— Ты уверена, что делаешь правильный выбор? — На этот раз легкий, как пушинка, поцелуй коснулся губ.

Сердце ее колотилось чаще обычного, щеки пламенели. К тому же, когда Мэттью сильным толчком подбросил ее в седло, она неосторожно посмотрела вниз. Взгляд наткнулся на выпуклость на лосинах, и Джессика подумала: лучше бы остаться.

— Милорд, я всегда уверенно делаю выбор!

Нимало не обманутый, муж откровенно усмехнулся и не спеша направился на задний двор конюшни за Джимми Хопкинсом, младшим грумом Белмор-Холла. Он не сомневался, что жена подождет, но в данный момент Джессика была не в силах негодовать на этот счет.

— Мэттью! — окликнула она.

— Что, милая?

— Ты настоящий пройдоха!

Он удовлетворенно рассмеялся, словно только что получил необыкновенно лестную похвалу. Как обычно, все вышло по его.

Тем не менее при всех его недостатках из графа получился хороший муж. Джессика любила его день ото дня все сильнее и страшилась даже думать о том, что может каким-то образом лишиться этого счастья.

Разумеется, она молчала о своих чувствах, как молчал о них и Мэттью. Ситон как будто поставил целью сохранить между ними некоторую дистанцию, так как же не тревожиться о том, что жизнь снова сталкивала его с Каролиной Уинстон? Стоит только бывшей невесте и законной супруге оказаться рядом, как всем и каждому станет ясно, как графиня Стрикланд не похожа на истинную леди. Самое ужасное, что это станет ясно и Мэттью.

Конечно, можно отложить чествование новобрачных, но нельзя совсем избежать его, если молодые супруги желали снова вращаться в обществе. Джессика повторяла это, как заклинание, но тревога только усиливалась.

Вот и на этот раз, стоило ей вспомнить о предстоящем торжестве, как улыбка исчезла с губ. Подхлестнув серую кобылку, Джессика поспешила разогнать беспокойство быстрой скачкой.

Наконец назначенный день настал. Празднество открылось соревнованием в кегли между мастерами из числа арендаторов Белмора. Со всей округи явились зрители и болельщики, общим числом не менее пяти сотен, которые потом отдали должное пуншу и закускам, выставленным на просторной лужайке. Гулянье еще продолжалось, когда начали съезжаться гости на праздничный обед и последующий бал. Шестьдесят лакеев прислуживали за столом, дюжина музыкантов виртуозно исполняла самую модную танцевальную музыку в роскошной бальной зале особняка.

Джессика знала не многих из тех, кому разослали приглашения, но почти все сочли нужным явиться. Одним из первых прибыл лорд Пикеринг, кузен леди Бейнбридж. Ее сына, графа, Джессика видела впервые, так как в последнее время тот часто уезжал из Англии. Ее поразило, что в своих серебряных сединах сын выглядел старше матери. Приехали виконт Сен-Сир и графиня Филдинг (последнее означало, что барон Денсмор также почтил своим присутствием семейное торжество).

Несколько особняком держалась небольшая группа военных: адмирал Данхевен, невысокий человек с суровым, сплошь покрытым морщинами лицом, под началом которого Мэттью служил в недавнем прошлом; капитан Юстас Бредфорд, чье судно «Гибралтар» в это время находилось на ремонте в доках Портсмута; юный лейтенант по имени Уэскот, а также несколько других офицеров из числа армейских друзей Мэттью.

В самый разгар вечера прибыл человек, о котором Джессика была много наслышана, но с которым до сих пор не имела случая познакомиться, — Адриан Кингсленд, барон Волвермонт, на редкость импозантный молодой мужчина. При виде его Мэттью широко улыбнулся (может быть, третий или четвертый раз за весь вечер).

— Адриан! — воскликнул он и бросился навстречу другу, невольно натолкнув Джессику на мысль, что большинство гостей ему попросту безразличны. — Я слышал, ты вернулся с континента, с театра военных действий! Там, должно быть, настоящее пекло? Рад, что ты нашел время и силы выбраться в Белмор.

Как и сам Мэттью, Адриан Кингсленд был вторым сыном в семье. Он служил в кавалерии, где быстро дослужился до чина капитана. Он был известен как отчаянный храбрец и не раз получал награды за рискованные операции. В прошлом году после скоропостижной смерти дяди по материнской линии Кингсленд получил в наследство Волвермонт и титул барона, но до сих пор не помышлял об отставке.

— Известие о твоем браке явилось для меня полной неожиданностью, — с улыбкой сказал интересный гость. — Должен заметить, у тебя довольный вид. Очевидно, штатская жизнь идет тебе на пользу.

— Признаюсь, я мог бы остаться холостяком, если бы не ты, Адриан… Не напрямую, но ты способствовал моему браку. Пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить тебя и твоих домашних за гостеприимство и щедрость. В тот момент это было более чем кстати.

— Надеюсь, мне еще представится случай быть тебе полезным. Одно огорчает: меня самого не было тогда в Волвермонте.

Джессика нашла этот момент подходящим для знакомства и подошла ближе. Пара потрясающих изумрудно-зеленых глаз одним взглядом охватила ее всю, от прически до мысков бальных туфелек. Барон был высок и статен, с темно-каштановыми волосами, пышность которых не могла скрыть даже строгая армейская прическа, и на редкость надменным изгибом красивого рта. Интересно, что впервые за вечер Джессика почувствовала благодарность к мужу за то, что тот запретил сделать декольте таким глубоким, как того требовала мода.

— Значит, это дивное создание и есть молодая супруга? — не сводя с нее глаз, спросил барон у Мэттью, который не успел еще заметить появления Джессики. — Теперь понятно, что заставило тебя учинить скандал на венчании герцога Милтона.

Мэттью посмотрел на него с некоторым неодобрением: до этого все шло гладко и никто не осмелился даже намекнуть на случившееся в Сент-Джеймсском соборе.

— Я знал, что ты поймешь меня, — тем не менее ответил он с улыбкой, собственническим жестом обнимая Джессику за талию.

Барон звучно расхохотался мужественным, грубоватым смехом, какой нечасто встречается среди людей светских. В превосходно сшитой алой с золотом кавалерийской форме Адриан выглядел не просто интересным, а поразительно красивым, и Джессика не осталась равнодушной, особенно когда барон с подчеркнутой любезностью склонился к ее руке.

— Леди Стрикланд, я очень рад знакомству!

Должно быть, что-то от ее мыслей отразилось на лице, потому что Мэттью перестал улыбаться и заиграл желваками. Продолжив беседу ровно настолько, чтобы это не выглядело откровенно грубым, он увел Джессику развлекать других гостей.

К несчастью, она знала одного из них, а Мэттью нет. Это был молодой, но уже очень состоятельный сквайр Томас Перри. Не такой красивый, как барон Волвермонт, и вид имел не столь внушительный, но по-своему и Перри был очень, очень недурен. Его карие глаза сверкали живым блеском, волосы мягкими кудрями падали на высокий лоб. Джессика не была близко знакома с Томасом Перри, но знала и уважала его как человека трудолюбивого и вдобавок умного.

— Добрый вечер, милорд, — обратился он к Мэттью и тотчас переключил свое внимание на нее. — Леди Стрикланд, как приятно снова вас видеть!

— Я тоже рада встрече, сэр Томас.

— Хм… — сказал Мэттью, вежливо пожимая молодому сквайру руку. — Я и не знал, что вы знакомы с моей женой.

— Как-то раз мы случайно встретились на верховой прогулке, — охотно объяснил сэр Томас. — Леди Стрикланд в тот день посещала кого-то из арендаторов. — Он осиял Джессику короткой, но лучезарной улыбкой и добавил: — Ее милость — удивительная женщина, не так ли, милорд?

— Как приятно, что наша тогдашняя встреча не была последней, — любезно произнесла Джессика и повернулась к мужу. — Сэр Томас несколько раз бывал в Белмор-Холле с визитами.

— Только не в последнее время, — как бы между прочим заметил Мэттью и вперил пристальный взгляд в молодого сквайра. — Я хочу сказать, не с тех пор, как я вернулся домой.

Такая неоправданная и почти откровенная враждебность была не свойственна Мэттью. Джессика вспыхнула, но промолчала. Сэр Томас тоже уловил настроение хозяина дома и, видимо, счел себя оскорбленным, так как тонко улыбнулся.

— Вы абсолютно правы, милорд, и мне остается только выразить сожаление. Не понимаю, что до сих пор удерживало меня от визита? Могу лишь клятвенно заверить вас, что в самом скором времени исправлю эту прискорбную оплошность. — Он адресовал Джессике подчеркнуто интимный взгляд и улыбку. — До скорого свидания, леди Стрикланд.

Как только Томас удалился на достаточное расстояние, Джессика повернулась к мужу. Проклятие, он опять играл желваками!

— Ты никогда не рассказывала мне об этом Перри. Как давно вы знакомы?

— Мы впервые встретились вскоре после того, как я вернулась из пансиона.

— И часто он бывал в Белмор-Холле?

— Это были всего лишь визиты вежливости, и я уверена, что сэр Томас равно был счастлив видеть папу Реджи и меня!

— Интересно, осмелится ли он впредь играть в такие ИГРЫ? ~» вполголоса заметил граф, следя за тем; как симпатичный сквайр исчезает в толпе гостей. — Вряд ли… ведь теперь есть кому присмотреть за тобой.

— Сэру Томасу никогда бы не пришло в голову ничего недостойного! — ощетинилась Джессика, в которой возмущение взяло верх над здравым смыслом и чувством юмора. — Он всегда был джентльменом и не заслуживает твоих подозрений… точно так же, как и я! — Ей хотелось многое высказать по поводу невозможного поведения Мэттью, но было не время и не место для ссоры. — Извини, по-моему, к нам направляется леди Бейнбридж. Мне нужно кое о чем с ней поговорить.

— Мы вполне можем сделать это вместе. — Он улыбнулся, но без всякого тепла. — Какие могут быть секреты от мужа?

Стоя на пороге бальной залы, Каролина Уинстон наблюдала за тем, как ведет себя Мэттью по отношению к молодой жене. Он почти не снимал руки с ее талии, и в этом жесте сквозила едва скрываемая ревность. Стоило кому-нибудь из гостей мужского пола бросить хотя бы взгляд в сторону Джессики, как он тут же стискивал зубы и мрачнел.

Каролина вздрогнула, хотя в зале было очень тепло. Она сумела смириться с фактом, что бывший жених околдован этой женщиной (только так и можно объяснить ужасную сцену в соборе, при одном воспоминании о которой Каролина до сих пор мрачнела). Но теперь она видела, что и через месяц после свадьбы чувство Мэттью не охладело, а скорее даже окрепло, и к прежней обиде добавилась новая боль.

«Будь ты проклята, Джессика Фокс! Да сгоришь ты в адском пламени!»

Как ей удалось совратить Мэттью, этот образец респектабельности? Без сомнения, она воспользовалась своим роскошным телом, позволила ему располагать этими полными грудями и невообразимо длинными ногами! Каролина могла поклясться, что женщина вроде Джессики способна ночью прийти в спальню к мужчине, чтобы отдаться ему еще до брачных уз — а что может быть отвратительнее, недостойнее этого? Кто знает, может быть, она даже наслаждалась тем, что делал с ней Мэттью… или хотя бы притворялась, что наслаждается.

О, Каролина была не так наивна, чтобы не знать, что существуют женщины такого сорта. Женщины, идущие навстречу мужской похоти. Женщины — игрушки плоти. Их называют шлюхами, потаскухами и подстилками. Развратные, разнузданные, грязные душой создания вроде Мэдлин Филдинг…

Как не хотелось Каролине ехать на этот бал! Получив приглашение, она только и делала, что умоляла отца отклонить его, но лорд Лэнсдоун остался непоколебим в своем намерении. Приторно-сладким голосом Каролина приветствовала Мэттью и его… законную супругу, но каждое сказанное слово оставляло во рту привкус горечи.

Однако вечер подходил к концу, а леди Уинстон не только не умерла от ненависти, но даже не упала в обморок. Наутро ее семейству предстояло вернуться в Лондон для завершения сезона, и там Каролину ожидало новое унижение от сознания того, что каждый, улыбаясь ей, вспоминает сцену в соборе. Но все проходит, думала девушка, пройдет и это. Почему брошенная невеста всегда вызывает насмешки? Не она, а Мэттью должен быть заклеймен, и еще больше его жена, виновница разразившегося скандала.

До сих пор Каролина ничего не предпринимала против женщины, принесшей ей столько горя, но теперь, видя, как ловко та раскинула свою паутину и как крепко запутался в ней Мэттью, дала себе слово, что не станет дольше выжидать.

По приезде в Лондон Каролина решила посетить Боу-стрит, чтобы нанять сыщика, одного из тех ловких людей, которые готовы за деньги перевернуть небо и землю в поисках сведений. Каролина намерена была выяснить каждую деталь, все возможные подробности, каждый гадкий секрет — и использовать все это в качестве разящего клинка. Не может быть, чтобы ничего интересного не удалось обнаружить, думала она, мстительно улыбаясь. Многие кажутся безупречными, но мало кто таков на деле.

Каролина следила за тем, как мужчина, который должен был стать ее мужем, охраняет прекрасную блондинку, как самое ценное свое достояние, и ощущала вместо сердца в груди ледяной ком.

— Это несправедливо! — шептала она одними губами. — Это просто несправедливо! Что ж, ей недолго торжествовать. Не знаю, когда и каким образом, но я уничтожу ее!

Вечер, начавшийся не слишком удачно, шел своим чередом, ухудшаясь, по мнению Джессики, с каждой минутой. Правда, хотя она и негодовала на откровенно собственническое поведение Мэттью, в глубине души это щекотало ее самолюбие. Возможно, Джессика значила для него больше, чем думала. Возможно, муж начинал чувствовать к ней нечто большее, чем вожделение и долг супруга.

Когда прибыли Уинстоны, Мэттью держался с Каролиной со светской любезностью, но не более того. Как Джессика ни присматривалась, эти двое не обменялись ни единым теплым взглядом.

Впрочем, радоваться было рано: только так они и могли вести себя при посторонних.

Время давно перевалило за полночь, когда появился последний из гостей. Это была изящная брюнетка, которую Джессика слишком хорошо знала и которая сразу нашла ее глазами в толпе гостей. В бальном туалете из муара персикового цвета, с восхитительной прической, длинными локонами обрамляющей безупречный овал лица, Гвендолин Локарт выглядела как никогда хорошенькой. Ее декольте открывало грудь несколько больше, чем позволяли возраст и незамужнее положение.

— Джесси! Слава Богу, я наконец здесь. Это было бесконечное путешествие! — быстро заговорила она, с заметной нервозностью косясь на Мэттью, стоящего рядом с Джессикой (как, увы, и весь этот вечер). — Добрый вечер, лорд Стрикланд.

— Добрый вечер, леди Гвендолин, — ответил тот, озираясь. — Я что-то не вижу ни вашей матушки, ни лорда Уоринга. Могу я узнать, кто сопроводил вас в Белмор?

— Я… дело в том, что… — Гвен бросила на Джессику взгляд, полный мольбы о помощи. — Прошу простить меня, милорд, но я должна переговорить с вашей супругой с глазу на глаз. Есть вещи, которые требуют немедленного обсуждения, и я надеюсь…

Граф снова обвел взглядом залу, на этот раз медленнее. Джессика сделала то же самое. Ни следа лорда или леди Уоринг… или кого бы то ни было, кто мог выступать в качестве сопровождающего Гиен.

— Так с кем же вы приехали сюда, леди Гвендолин? — повторил Ситон, и под его настойчивым взглядом та несколько поникла.

— Джессика!

— Мэттью, будь любезен, позволь нам…

— Нет, я не буду любезен, дорогая моя, — перебил он ровным голосом, но с угрожающим блеском в глазах, оглянулся на террасу, в этот момент пустую, и повлек туда обеих не самым мягким жестом. — Нам придется обсудить все втроем. Я настаиваю на этом.

Из дверей граф их почти выволок и не остановился до тех пор, пока не достиг наиболее уединенного уголка, в котором разговор не могли подслушать.

— Итак, миледи, — обратился он к Гвен, — мне чрезвычайно интересно знать, как вы оказались так далеко от Лондона без какого-либо сопровождения.

— Я не желаю объясняться с вами! — вспылила Гвен, расправляя плечи и выпячивая подбородок. — У меня дело к вашей супруге, поэтому будьте добры, позвольте нам побыть несколько минут наедине!

— Сначала ответьте на мой вопрос.

— Мэттью, — воззвала Джессика, дотрагиваясь до руки мужа, — не лучше ли будет…

— Нет, не лучше! — отрезал тот. — Леди Гвендолин, я задал вам вопрос и с нетерпением жду ответа.

— Да вы просто… вы настоящий деспот, лорд Стрикланд! Не понимаю, как Джессика мирится с вашим невозможным поведением! Должно быть, вы тираните и ее. Клянусь, я никогда не выйду замуж, особенно за отвратительного деспота вроде вас!

— Очень может быть, что я деспот, — с едва заметной усмешкой сказал Мэттью, — в таком случае разумнее будет не бросать мне вызова.

— Что ж, если вас не переупрямить… да, я приехала сама по себе. В Лондоне наняла экипаж, ночь провела на постоялом дворе, и все сложилось бы просто чудесно, если бы не сломалось колесо. Увы, из-за этого я опоздала на несколько часов и пропустила половину танцев. Вы удовлетворены, милорд?

— Все это очень странно, — заметил Мэттью, хмурясь сильнее. — Что вас толкнуло на такой поступок?

— Причина очень проста. Я знала, насколько этот вечер важен для Джессики, и собиралась оказать ей поддержку, как всегда поступала она по отношению ко мне. Отчим наотрез отказался ехать и запретил моей матери, поэтому, естественно, и я должна была остаться дома. Так вот, я решила, что обойдусь без них!

— Гвен, ты с ума сошла! — ахнула Джессика. — Ты прекрасно знаешь, в какой ярости будет лорд Уоринг… и каковы будут последствия. Тебе не следовало платить такую цену.

— Это совершеннейшая ерунда, Джесси. Меня тошнит от лорда Уоринга! Я не ребенок и вполне могу иметь личную жизнь.

— Леди Гвендолин, — начал Мэттью тоном более мягким, чем можно было ожидать, — беспокоиться за своих друзей — благородная черта, и я отдаю ей должное. Однако все мы знаем, что незамужней девушке не подобает разъезжать по дорогам в одиночку, без какого бы то ни было присмотра.

— А мне наплевать!

— К счастью, мне не наплевать. Завтра утром я отправлю лакея в Лондон с письмом лорду Уорингу. Я отпишу ему, что вы находитесь в Белморе, что с вами все в полном порядке и что вы погостите у нас еще несколько дней. Леди Бейнбридж собирается вернуться в столицу через несколько дней. Я уверен, она согласится вывезти вас в свет. Если вы сумеете произвести на нее благоприятное впечатление, она даже замолвит за вас словечко лорду Уорингу.

— Как желаете, милорд, — с деревянным кивком ответила Джессика порывисто стиснула ей руку.

— А пока, — продолжал Мэттью с неожиданной улыбкой, — можете присоединиться к гостям и развлекаться по своему усмотрению. Хочу обратить ваше внимание на то, что здесь собралось немало интересных холостяков, которые с восторгом будут за вами ухаживать. Один танец — и я полностью уступлю им вас.

Приглашение на танец было своего рода публичным признанием покровительства, поэтому сердце Джессики преисполнилось благодарности. Даже Гвен перестала дуться и улыбнулась.

— Благодарю вас, милорд. Возможно, вы не такой уж деспот, каким кажетесь.

Но Джессика гораздо лучше знала мужа. Слово «деспот» отлично подходило к нему. Когда он вывел Гвен в круг танцующих, Джессику пригласил Адриан Кингсленд. Улыбка тотчас исчезла с губ Мэттью.

— Я сделал интересное наблюдение, миледи, — сказал кавалер Джессики, откровенно забавляясь мрачным выражением лица старого друга. — Графу Стрикланду нелегко дается незнакомое амплуа супруга.

— Как это понимать?

— За все время знакомства я ни разу не видел, чтобы он ревновал. Честно говоря, я думал, он на это не способен.

Как раз в этот момент пары оказались рядом, и каменная физиономия Мэттью проплыла достаточно близко от Джессики.

— Вы полагаете, это ревность? А по-моему, такова манера поведения собственника. Это совсем разные вещи, не так ли? Почему вы решили, что он ревнует?

Барон сверкнул обаятельной белозубой улыбкой, которая должна была толпами повергать красавиц к его ногам.

— Вы находите это невозможным? Интересно знать почему?

«Потому что он желает меня, но не любит», — подумала Джессика, но это была не самая подходящая реплика для легкой светской болтовни. К тому же танец кончился через несколько секунд. Едва передав Гвен с рук на руки леди Бейнбридж, Мэттью поспешил к Джессике и увлек ее прочь из бальной залы.

— Что это на тебя нашло? — шокированная, вопрошала она. — Мы не можем покинуть гостей в разгар бала!

Он не только не соизволил ответить, но даже не замедлил шага. Почти насильно втащив Джессику по лестнице в свои апартаменты, втолкнул се туда и запер дверь.

— Думаешь, я не вижу, что каждый из этого сборища ловеласов только и думает, как бы затащить тебя в укромный уголок, подальше от меня? Стоило тебе появиться, как они начали есть тебя глазами! Однако, поскольку ты принадлежишь мне, мне и достанется привилегия, о которой они мечтают.

— Мэттью!

Он заглушил крик протеста поцелуем, который поначалу был жадным и болезненным, но вскоре стал более мягким, просительным и упоительно-сладостным. Уже через пару минут граф торопливо расстегивал одной рукой бальное платье, другую бесцеремонно просунув под лиф.