Рейф помог дамам подняться на палубу «Нимбла», большого парусного судна, которое могло принять на борт сто семьдесят пассажиров третьего, первого и второго классов, 3500 баррелей груза и команду из тридцати шести человек.
      Несколько человек совершали путешествие из Филадельфии в Англию, но большую часть составляли эмигранты, оказавшиеся в Америке в поисках лучшей доли. На судне было очень оживленно.
      Капитан Хьюго Бернз – истинный англичанин, темноглазый брюнет с великолепной бородой, как и подобает настоящему морскому волку, приветствовал их, когда они сошли с трапа и поднялись на палубу.
      – Добро пожаловать на борт «Нимбла», – воскликнул он, – одного из прекраснейших кораблей Атлантики! Он весит четыреста тонн, сто восемнадцать футов длиной, двадцать восемь футов в бимсе. Не волнуйтесь, он доставит вас в Англию в целости и сохранности.
      Рейф обрадовался, когда нашел британский корабль и команду, готовую отвезти их домой. «Нимбл» не входил во флотилию Итана, но Рейфу удалось узнать, что капитан Бернз – один из самых уважаемых моряков во флоте.
      Леди Уиком улыбнулась высокому статному мужчине:
      – Не сомневаюсь, капитан, что мы будем в безопасности в ваших опытных руках.
      – Будьте уверены, леди Уиком.
      Первый матрос по имени Пайк, высокий, с гибким загорелым телом, одетый в темно-синюю форму, провел их туда, где располагались их каюты, лучшие из тех, что мог купить Рейф на парусном судне.
      Пайк проводил маленькую группу к лестнице в середине корабля, которая вела к каютам первого класса на верхней палубе. Каюта номер 6А была предназначена для леди Уиком и Кэролайн Лун. Пайк заверил леди, что команда доставит их багаж в целости и сохранности, затем подождал, пока женщины осмотрят помещение и устроятся там.
      Первый матрос продолжил свою работу, провожая Рейфа и Даниэлу дальше по коридору. Здесь, на корме, была самая большая каюта первого класса на «Нимбле». Когда Пайк, вставив ключ в замок и отворив дверь, отступил в сторону, пропуская их вперед, Даниэла с беспокойной миной на лице оглядела ее.
      – Спасибо, мистер Пайк, – сказал Рейф, – теперь мы сами.
      Она взглянула на него, когда матрос исчез в коридоре.
      – Вы действительно уверены, что эта каюта для нас двоих?
      Его скулы заходили ходуном.
      – Именно так я и думаю.
      – Позвольте напомнить вам, сэр, о нашем договоре. Вы сказали…
      – Я помню, что сказал. Я обещал, что не буду требовать от вас выполнения супружеских обязанностей, до того как мы прибудем в Лондон. Но это не исключает того факта, что мы женаты. – Он открыл дверь шире. – Мы не только будем делить эту каюту, но также и постель.
      Кровь прилила к щекам Даниэлы. Смущение это, или злость, или то и другое вместе?
      Подняв подбородок, она прошла мимо него в каюту, глядя на широкую кровать, казалось, готовую проглотить ее.
      – В каюте Каро и тети Флоры полки расположены одна над другой.
      Лицо Рейфа оставалось невозмутимым.
      – Мы женаты, Даниэла. Мы не можем спать в разных постелях.
      Еще в те дни, когда он согласился воздержаться от своих супружеских прав до прибытия в Англию, он решил: раз он обещал не заниматься с ней любовью, он сдержит свое слово. Что, впрочем, оставляло ему массу иных возможностей.
      Его тело откликнулось, когда эти интригующие возможности возникли в его воображении. Что бы Даниэла ни чувствовала к нему, она не была защищена от него в физическом смысле. Их поцелуй у алтаря лишний раз доказывал это. Он помнил, как ее мягкие губы раскрылись под его губами, как она дрожала… Даниэла всегда отличалась чувственностью. И очевидно, ничто не изменилось с тех пор.
      Его возбуждение росло. Они женаты, и пока она не станет полностью принадлежать ему, брак не будет действителен. Чтобы изменить ситуацию, Рейфу не оставалось ничего другого, как соблазнить ее.
      Поставив кожаный саквояж на пол, он закрыл дверь каюты и подошел к жене. Ее взгляд остановился на широкой постели. Какие картины возникают в ее хорошенькой головке? Положив руки на ее плечи, он осторожно развернул ее к себе.
      – У нас много времени, дорогая. Я не собираюсь торопить тебя. Но мы женаты, Даниэла, и ты должна принять этот факт.
      Она посмотрела на него, ее глаза были полны смятения. Рейф взял ее за подбородок и нежно поцеловал в губы. Знакомый, чуть сладковатый запах духов кружил голову. Ее губы, словно нежные лепестки, дрожали, отвечая на его поцелуй.
      Его тело тут же отозвалось, и в одно мгновение бриджи стали тесны ему. Он хотел целовать ее без конца, ощутить притягательную влагу ее рта. Он жаждал уложить ее на постель и снять с нее одежду, хотел ласкать ее полные груди, которые преследовали его во сне в течение пяти лет.
      Он готов был заниматься с ней любовью час, другой, целую вечность…
      Но он оторвался от нее.
      – Используем данный нам шанс, Даниэла, это все, о чем я прошу.
      Она не ответила. Просто молча повернулась и отошла в угол комнаты.
      Рейф, глядя, как она идет, еще больше утвердился в своем решении. Прежде чем он встретил Даниэлу, он спал с другими женщинами. И их было немало в его жизни. Когда ему стукнуло восемнадцать, его лучший друг Корд Истон подарил ему ночь в заведении мадам Фонтено. Несколько месяцев спустя он завел любовницу, позже водил дружбу с графиней, чей супруг страдал потерей памяти.
      Потом, когда он встретил Даниэлу, ему стали не нужны другие женщины. Он знал, когда-нибудь они поженятся и он получит то, что хотел.
      Та ужасная ночь пять лет назад изменила все. Решив забыть Даниэлу, он пустился во все тяжкие. Одна женщина сменяла другую… От оперных певиц до куртизанок… Рейф в полной мере познал вкус обольщения. И за последние пять лет делал это очень часто. Что ж, почему бы ему не воспользоваться своим искусством сейчас, чтобы поправить то, что он сотворил с Даниэлой, и обеспечить их будущее, которое, несомненно, включало и физическое удовольствие для них обоих?
      Даниэла осматривала просторное помещение, обдумывая, как ей лучше вести себя. Она могла бы потребовать, чтобы Рейф предоставил ей другую каюту, но, увидев решительный блеск в его глазах, поняла, что это бесполезно.
      Он небрежно прислонился к стене около двери. Одно плечо подпирало стену, руки крест-накрест сложены на груди. Он следил за каждым ее движением. С виду он казался совершенно спокойным, но под этой невозмутимостью бурлили страсти мощного, сильного мужчины, который рано или поздно намерен осуществить свои супружеские права.
      Ее сердце учащенно забилось. Рейф не скрывал, что желает ее. Хотя она не верила, что он способен нарушить данное слово, он не упустит подходящего момента, чтобы завладеть ее телом.
      Дэни тихо вздохнула. В двадцать пять лет ее познания о том, что происходит между мужчиной и женщиной, стали полнее, чем пять лет назад. Но все равно они были весьма ограниченны. Что ж, учитывая то, что ей придется делить столь интимное пространство с Рейфом, ей предоставляется возможность расширить свои сведения об этом.
      Дэни не могла отрицать возникшее любопытство. Как она будет лежать возле мужчины, такого сильного и сексуального, как Рейфел? Спать рядом с ним? Просыпаться около него по утрам?
      Совершенно выбитая из колеи тревожными мыслями, она решила обследовать свое временное пристанище. Стены каюты были отделаны панелями тикового дерева. Кроме широкой постели, здесь были еще встроенное трюмо и письменный стол. Эта каюта казалась более комфортабельной, чем та, которую она делила с Каро и тетей Флорой на пути в Америку. Здесь был даже маленький камин в углу, чтобы согревать пассажиров в холодные атлантические ночи.
      И конечно, ей придется разделить постель с человеком, который стал ее мужем. Хотя она вышла за него не по своей воле, теперь она принадлежит ему целиком и полностью. Но в ближайшее время ей не грозят его посягательства.
      День незаметно перетекал в вечер. На рассвете они поплывут в Англию, домой. Даниэла поняла, что боится предстоящей ночи.
 
      За ужином в капитанском салоне Рейф был очень обходителен и с Каро, и с тетей Флорой. Но Дэни не могла не заметить огня нетерпения в его глазах. Она наделась, что в присутствии служанки и тети он будет маскировать свои чувства, выстраивать вежливые, но отдаленные отношения, но он не делал ни малейшей попытки к этому.
      «Ты моя жена, и я хочу тебя», – говорил взгляд его синих глаз, и каждый раз, когда они останавливались на ней, она трепетала и страх ее все возрастал.
      Они ужинали в салоне первого класса, комнате с низкими потолками, на стенах все те же панели тикового дерева и яркие красные обои. Витиеватые позолоченные лампы с крошечными хрустальными подвесками висели над длинным столом из красного дерева, золоченые подсвечники, специально приспособленные для качки, тянулись вдоль стен.
      Капитан Бернз производил впечатление очень опытного мореплавателя, совершенно уверенного как в собственном корабле, так и в своей команде. Он оставил их, как только с едой было покончено, чтобы сделать необходимые приготовления для завтрашнего отплытия в Англию.
      К концу вечера пассажиры уже были знакомы друг с другом: плантатор из Виргинии Уиллард Лонгбоу и его миленькая жена Сара; лорд и леди Петтигру, которых Рейф встречал в Англии; пара из Филадельфии по фамилии Малер, которые взяли с собой старших детей; и американец сомнительного социального статуса Карлтон Бейкер.
      Что-то в этом Бейкере, высоком привлекательном мужчине лет сорока, вызывало у Даниэлы неприятное беспокойство. Она слышала, что он был из сорта вольных пташек: путешествовал из города в город, куда бы ни занесла его фантазия, без очевидных средств к существованию, хотя, судя по одежде, он был джентльмен до кончиков ногтей.
      Бейкер был настроен достаточно дружелюбно, но Даниэла часто ловила на себе его недвусмысленные взгляды. Она беспокоилась, не заметил ли Рейф этот странный интерес со стороны американца, вспоминая, каким ревнивым он был пять лет назад. Но сейчас он стал другим и научился контролировать свои эмоции. И потом, вполне вероятно, он уже не любит ее так, как прежде.
      И хотя Даниэла продолжала мило беседовать с Бейкером, она старалась держаться от него подальше.
      Затянувшийся вечер подходил к концу. Пассажиры мило болтали, но Дэни была уверена, что Рейф делает все, чтобы сблизиться с ней. Он стоял совсем рядом, говорил мягким, приглушенным голосом и часто улыбался ей.
      Она не могла не думать о каюте, которая ждала их, о постели, где ей придется спать с ним. Уставшая после долгого дня, переполненного разными событиями, она чувствовала, что ее нервы на пределе, и, с одной стороны, хотела поскорее лечь и уснуть, а с другой – молила, чтобы этот вечер никогда не кончался.
      Она ощутила руку Рейфа на своем плече, и дрожь побежала по ее телу.
      – Пойдем, любовь моя. День был трудный и беспокойный. Пришло время сказать спокойной ночи нашим новым друзьям.
      Даниэла неуверенно кивнула. Оставаться здесь до рассвета бессмысленно, все равно не уйти от того, что неизбежно.
      Рейфел ждал, пока она попрощается, потом они вместе шли по палубе к лестнице посредине корабля, ведущей к их каюте. Коридор оказался узким и плохо освещенным. Она была высокой женщиной, но он еще выше, и она могла чувствовать его мужскую силу.
      Дрожь снова пробежала по ее телу. Она совсем не знала, каким человеком сейчас стал Рейф, и помнила лишь то, что он заставил ее согласиться на брак против ее воли. Что она сможет сделать, если этот мужчина вздумает нарушить данное слово?
      Рейф открыл дверь каюты и пропустил ее вперед. Сквозь иллюминатор было видно, как тусклый свет от фонарей на палубе отражается на поверхности воды, отбрасывая бледно-желтые отсветы в каюту. Хотя прежде помещение казалось Дэни просторным, стоило Рейфу войти следом за ней, как его крупная фигура заполнила все пространство между ними. И каюта сразу стала маленькой и тесной.
      Он зажег масляную лампу, и в слабом, мерцающем свете она увидела четкую линию его профиля, темную тень на подбородке и скулах, продольную ямочку на подбородке… Ее сердце забилось сильнее. О Господи, этот мужчина так красив! Достаточно посмотреть на него, и голова шла кругом.
      – Подойди ко мне, любовь моя. Позволь мне помочь тебе раздеться.
      Она слышала его слова как в тумане, во рту пересохло. Она хотела сказать ему, что ей не нужна его помощь ни сейчас, ни потом, но сама не могла дотянуться до пуговиц на спине платья. И она так устала!
      Словно во сне она сняла туфли и, подойдя к нему, послушно повернулась спиной. Он ловко расстегнул маленькие перламутровые пуговки на ее платье из шелка аквамаринового цвета, которое было на ней на ужине. Как мало времени ему потребовалось, чтобы решить эту задачу!
      – Я понимаю, что ты никогда не раздевалась перед мужчиной, – мягко заметил он. – Но пришло время сделать это. Кто знает, возможно, тебе даже понравится?
      Эта идея казалась ей совершенно немыслимой… Но в глубине души его предложение заинтриговало ее.
      Его руки гладили ее шею, плечи, и мурашки побежали по телу. Она прикрыла глаза, чтобы спрятать смущение, когда Рейф спустил платье с ее плеч и дальше к бедрам. Наконец оно упало на пол у ее ног.
      Она осталась в тонкой нижней рубашке, чулках и кружевных панталонах и вспомнила, как он ворвался к ней в спальню и нашел ее полуодетой. Она почувствовала, как его горячие губы прижимаются к ее нагому плечу, но вместо замешательства странное тепло разлилось внизу живота. Соски напряглись, упираясь в тонкую ткань сорочки.
      О Господи!
      Молясь, чтобы Рейф не смотрел на нее, она перешагнула через платье, наклонилась, подняла его, стараясь не поворачиваться к мужу лицом, и повесила на крючок в специально отведенном для этого месте.
      – Спасибо, остальное я сделаю сама.
      – Ты уверена? – спросил он. В его голосе слышались хрипотца желания и откровенный вызов.
      Не в состоянии отвечать, стараясь не думать о том, как она выглядит, она повернулась к нему, высоко держа голову. Она не станет ничего скрывать от него, не важно, как она одета. Она видела, как он окинул ее жадным взглядом, не упустив ни одного изгиба, от кончиков пальцев до макушки.
      – Почему бы тебе не присесть?.. – предложил он тем же странно-хрипловатым голосом. – И я разберу твою прическу.
      Она задрожала еще больше. О Господи!
      – Я могу… сделать это сама. Мне не нужна… помощь.
      Он улыбнулся, и что-то растаяло у нее внутри.
      – Конечно, ты вправе отказать мне в этом маленьком удовольствии. Весь вечер я представлял, как мои руки коснутся твоих шелковых локонов.
      Она проглотила комок в горле. Так как она не знала, как ответить на подобное заявление, то села на стул и просто повернулась к нему спиной. Рейф стоял за ней. Его высокая фигура отражалась в зеркале. Одна шпилька, другая… И тяжелые золотистые локоны упали на плечи… Он перебирал пальцами густые пряди.
      – Цвет пламени… – проговорил он, распределяя тяжелую волну волос по ее плечам. – Я представляю, как они будут лежать на моей груди, когда мы будем заниматься любовью.
      Ее охватила дрожь. Однажды летом она вышла в сад к пруду и нашла его там. Он сидел на поваленном дереве, подставив солнцу открытую грудь. Было тепло, и он снял рубашку. У него была великолепная грудь, широкая, с ярко выраженной мускулатурой. И неудивительно, потому что Рейф никогда не был домоседом, он любил природу, охоту, верховую езду и даже занимался боксом в мужском клубе Джексона, когда бывал в городе. Он держал себя в хорошей физической форме.
      В зеркале она с любопытством и страхом наблюдала, как он наклонил свою темноволосую голову и прижался губами к ее шее. Зажав мочку уха зубами, он нежно покусывал ее, затем отступил, медленно отпуская.
      Она затаила дыхание. Затем прерывисто вздохнула и заметила, что ее руки дрожат. Молясь, чтобы он не обратил на это внимания, она занялась волосами, из которых он вынимал шпильки. Хотя Рейф стоял в нескольких шагах от нее, она могла видеть его в зеркале. Его глаза все еще были прикованы к ее лицу.
      – Ты не хочешь, чтобы я помог тебе раздеться? – спросил он.
      Дэни чуть не подпрыгнула на стуле.
      – Нет! Я думаю… нет, спасибо. Я сама. Я только зайду за ширму, чтобы надеть ночную сорочку.
      Рейф покачал головой.
      – Ты останешься там, где сидишь. Ты моя жена, Даниэла. Я согласился на твои условия, но это терпеть не намерен.
      Она сглотнула слюну.
      – Вы… ты… ты хочешь, чтобы я раздевалась перед вами, то есть… перед тобой?
      Уголки его губ дрогнули.
      – Именно этого я хочу. Между нами не должно быть секретов.
      – Но…
      – Мы просто получше узнаем друг друга, любовь моя, ничего больше.
      Ее сердце гулко стучало в груди. Рейф хочет видеть ее голой! Он не просит, а требует, словно имеет на это право. Но он ее муж, и, возможно, так оно и есть…
      – Что будет, если я откажусь?
      Он пожал плечами.
      – Спи в белье, если хочешь. Может, ты это придумала, предполагая, что так будет более сексуально и мне понравится?
      – Ты невозможен!
      Что-то блеснуло в его глазах.
      – Ты так думаешь? Интересно, что потребовал бы Ричард Клеменс, будь он на моем месте?
      Ее сердце сжалось.
      Если бы она вышла за Ричарда, он лишил бы ее невинности без всяких колебаний. По причине, которую она не могла объяснить, она была уверена, что его не волновали бы ее мысли на этот счет.
      Выйдя за Рейфа, она лишалась возможности выбора, и его вероломное требование не так уж необоснованно. Отвернувшись от него, она поставила сначала одну ногу на стул, потом другую и сняла чулки. Продолжая держаться спиной к нему, она сняла длинную ночную сорочку с крючка около двери, стянула белье через голову и бросила его за ширму.
      Несколько секунд она возилась с ночной сорочкой, повернувшись к нему спиной и проклиная его за вероломство и грубость. Наконец она надела ее и теперь могла вздохнуть с облегчением.
      Стараясь скрыть жар своих щек, она подняла подбородок и повернулась к нему. Он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. Его глаза потемнели, а губы были твердо сомкнуты.
      Он старался сохранить самообладание, хотя, учитывая происходящее, это было не просто. Чувство собственной силы пронзило ее, ничего подобного она не испытывала раньше, и самый маленький демон внутри ее, о котором она забыла и думать, неожиданно поднял голову.
      – Я готова ко сну. А ты?

      Затаив дыхание, она наблюдала, как он решительно двинулся к ней. Тело Рейфа тут же откликнулось на вызов, прозвучавший в ее словах. Он, словно пантера, готовился наброситься на свою добычу, и она заставила себя остаться там, где стояла, хотя интуиция подсказывала, что надо броситься прочь из каюты.
      – По крайней мере в течение нескольких дней я предполагал раздеваться за ширмой, дабы пощадить твои девичьи чувства.
      Он давал ей шанс отступить. Ей следует принять его, подумала Даниэла.
      – Но ты сам сказал, что между нами не может быть секретов?
      Уголки его губ приподнялись вверх. Жар в глазах вспыхнул с новой силой.
      – Если ты хочешь…
      Дэни облизала губы. Она боялась того, что оказалась в клетке с диким зверем, но… сгорала от любопытства. Кроме больного мальчика в сиротском приюте и Оливера Рэндалла, чья обнаженная спина промелькнула перед ней, когда он забрался в ее постель в тот роковой вечер, она никогда не видела обнаженного мужчину, и уж конечно, не такого мужественного, как Рейф.
      Она наблюдала, как он раздевается. Снял сюртук, жилет и широкий белый шейный платок, стянул с себя рубашку, открыв мускулистую грудь. Темные курчавые завитки на груди сбегали вниз к плоскому животу с такими же сильными мышцами, как все в нем.
      Он сбросил туфли. Снял носки. Ее глаза расширились и замерли, когда он занялся застежкой бриджей. Он спустил их вниз, открывая длинные ноги атлета, и остался в тонком трико, которое облегало его, как вторая кожа, до самых колен.
      – Я не знаю, насколько хорошо ты знакома с анатомией мужского тела, любовь моя, но если ты сама еще не поняла, должен признаться, что твое любопытство очень возбуждает меня.
      Ее глаза загорелись, остановившись на мощном выступе пониже живота, и она едва не вскрикнула от тревоги. Ее бравада мгновенно улетучилась. Отвернувшись от него, она быстро пошла к постели, отдернула одеяло и легла. Накрылась чуть не с головой и отвернулась к стене.
      Она слышала тихий смешок Рейфа, но отвечать не стала. Одно дело увидеть мужчину без одежды, а совсем другое – смотреть на него, когда он так возбужден. Даже ее скудных познаний о строении мужского тела хватило, чтобы понять, что мощный выступ, привлекший ее внимание, не что иное, как тот самый репродуктивный орган, и она знала, в какое место ее тела он должен проникнуть. И теперь, думая о его размере, она не могла представить, как это может произойти.
      За ее спиной Рейф подошел к постели, и она затаила дыхание, когда матрас поддался под его весом.
      – На сегодня полагаю, что должен отказаться от привычки спать голым, но обещаю тебе, любовь моя, долго это не продлится.
      Она ничего не могла поделать с собой. Задохнувшись от его слов, она повернулась посмотреть на него. На нем все еще оставалось его тонкое трико. Но широкая, покрытая темной порослью волос грудь была совершенно нагой.
      – А почему бы тебе не надеть пижаму?
      – Я предпочитаю спать без нее. Это удобнее, но, боюсь, может шокировать тебя.
      Он спал без ничего и ожидал, что она сделает то же самое! Но, ради всего святого, какие еще фривольности могут прийти в голову мужчине? И почему эта идея кажется ей такой интригующей?
      Ее лицо горело, она снова беспокойно заворочалась в постели. Разве это допустимо – спать без сорочки с мужчиной? Она всегда считала, что муж поднимает ночную рубашку жены, когда занимается с ней любовью. Очевидно, это происходит иначе. Почему никто не рассказал ей?
      Она почувствовала, как прогнулся матрас под весом Рейфа, стоило ему лечь рядом с ней. Ей нужно было воспользоваться ночным горшком за ширмой в углу, но она подождет, пока он заснет.
      Подвинувшись ближе, он обнял ее за талию и притянул к себе. Даже через рубашку она могла чувствовать жесткие волосы на его груди и икрах ног.
      Она закрыла глаза, когда его твердый мужской орган прижался к ее животу, и постаралась отодвинуться, но Рейф не отпускал ее.
      – Это естественное явление, Дэни, когда мужчина хочет женщину так сильно, как я желаю тебя. Пока длится наше путешествие, тебе придется испытывать это неудобство долгое время… Если только ты не освободишь меня от данного мной слова.
      Она резко покачала головой.
      Он прижался легким поцелуем к ее шее.
      – Тогда давай спать, дорогая. Завтра мы поплывем домой.
 
      Незаметно миновала неделя, затем другая. Была середина сентября, и даже на море чувствовалось приближение осени. Дни стали короче, ночи холоднее. Густой тяжелый туман висел в соленом воздухе.
      Как и положено молодоженам, Даниэла проводила большую часть времени с мужем, и Рейф платил ей повышенным вниманием. В течение дня они играли в карты, беседовали с другими пассажирами или прогуливались по палубе корабля.
      После ужина он обычно уводил ее в уединенное место на палубе, которое сам открыл, где они могли побыть наедине друг с другом. Сначала она беспокоилась, потому что, когда они были там, он был совершенно другим.
      В каюте, где напряжение между ними неминуемо возрастало, Даниэла беспокоилась, что Рейф расслабится в такой интимной обстановке и потеряет и без того шаткое самообладание. Кроме обычного раздевания друг перед другом и интимного контакта их тел в постели, ему удавалось сохранять дистанцию.
      Дэни была благодарна ему за это. Ей нужно время, необходимы эти несколько недель, чтобы приготовить себя к будущей жизни в качестве его жены.
 
      Стояла волшебная лунная ночь, волны вздымались, обдавая белой пеной корпус корабля. Казалось, они одни на всем белом свете, и Рейф, будучи сдержанным в каюте, позволил себе некоторые вольности, и, как его жена, Дэни едва ли могла протестовать.
      По правде говоря, она жаждала его дальнейших действий, страстных поцелуев – нежных в первые ночи и все более настойчивых в последующие. На палубе она чувствовала себя в большей безопасности, чем в каюте, когда он прижимался к ней своим крупным телом, заставляя просыпаться посреди ночи.
      Она подняла на него глаза. Они были одни в этом мире, на крошечном пятачке палубы, залитом светом луны и звезд. Его глаза горели желанием, а твердо сжатые губы говорили, что он изо всех сил пытается держать себя в узде.
      Он погладил ее по щеке, шепча:
      – Лондон еще так далеко…
      Она поняла, он имеет в виду тот момент, когда возьмет ее как свою жену и наконец осуществит их брак. И приятное предвкушение горячило кровь. Зажав ее лицо в своих ладонях, он наклонился и поцеловал ее в губы. И тепло тут же разлилось внизу ее живота.
      Не думая ни о чем, она потянулась к нему. Он ее муж, и хотя она боялась того, куда может завести такой поцелуй, огонь вожделения потихоньку разгорался и в ней.
      Рейф целовал ее все с большей страстью, его язык, раскрыв ее губы, проник в ее рот. Он дарил ей поцелуи то нежные, то глубокие и чувственные, пробуждавшие в ней желание, которое она испытывала к нему когда-то и думала, что не сможет ощутить снова.
      Это пугало ее. Раньше она всецело доверяла ему, он был так нужен ей… Но когда все это кануло в Лету, она решила, что с любовью покончено раз и навсегда. И вот теперь, вместо того чтобы оттолкнуть его, она обняла его за шею и отвечала на его поцелуи с той же страстью, которую ощущала в нем. Ее пульс участился, когда его руки скользнули ниже по ее спине и он начал ласкать ее ягодицы, прижимая ближе и теснее к себе.
      Она ощутила давление его мощного возбуждения, и странно, но почувствовала то же самое нетерпение в средоточии своей женственности.
      – Ты чувствуешь его, Дэни? Ты понимаешь, как сильно я хочу тебя?
      Было время, когда она испугалась бы. Но сегодня ею владело любопытство, а не страх. Она знала, что рискует, но это было то, чего она хотела.
      Поцеловав ее в шею, он стал нежно прикасаться к ее груди, чего не позволял себе до этого вечера. Она вспомнила, как он ласкал ее в яблоневом саду, и горячая волна желания обдала ее.
      Ее груди налились в ответ на его ласки. Рейф трогал ее соски, пока они не стали твердыми. И все это время продолжал целовать ее. Эти глубокие изнуряющие поцелуи лишали ее последних сил сопротивляться. Жгучие, чувственные, от которых все болело внутри.
      Она знала, что должна остановить его. Впереди еще недели пути, но ее соски напряглись от боли и желания, и жаркая влажность растеклась между ног.
      Он продолжал ласкать ее грудь.
      – Сегодня я поцелую их, – пообещал он хриплым чужим голосом. – Пришло время, любовь моя, спать без ночной сорочки.
      Желание так сильно захватило ее, что она испугалась. Дрожа, она вырвалась из его объятий. Все ее тело горело от его прикосновений, и она ощутила опасность. Ей еще нужно время, она должна понять, чего он хочет от нее, довериться ему, пусть не душой, а только телом.
      Она уперлась рукой в его грудь, отодвигая его.
      – Я еще не готова, Рейфел.
      Его глаза всматривались в ее лицо, темно-синие в лунном свете, горячие от желания.
      – А я думаю иначе. Твое тело более чем готово. – И в доказательство этого он положил руку ей на грудь и осторожно сжал, и снова поток желания объял ее всю.
      – Прошу тебя, Рейфел. Еще только… две недели. – Две недели спать рядом с ним, чувствовать жар его возбуждения.
      Рейф приник к ее губам долгим мучительным поцелуем.
      – Хорошо. Если ты хочешь, я дам тебе еще немного времени. Мы только начали путешествие.
      Он был прав. Они едва отплыли от американских берегов, а она уже страстно желает его, принимает его обжигающие, чувственные поцелуи, наслаждается его прикосновениями.
      И ей страстно захотелось дотронуться до него.
      Правда встала перед ней во всей своей наготе. Она хочет прикасаться к нему так, как он трогает ее. Желает ощутить текстуру его кожи, прижиматься губами к его голой груди, узнать, что это за упругий мощный выступ чувствует она каждую ночь, когда они лежат в постели?
      Дэни отвернулась от него и вышла из того уединенного места под луной, которое они облюбовали для прогулок. Молча шла вдоль перил и смотрела, как волны разбиваются о борт корабля. Ветер над головой надувал паруса, и мачты гнулись и скрипели.
      Дэни подставила лицо ветру, позволила ему остудить пылающие щеки и успокоить бешеный бег крови. Она чуть-чуть повернулась, когда увидела или скорее почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной. Разумеется, Рейфел, подумала она.
      Но в этот момент из темноты вышел Карлтон Бейкер.
      – Приятный вечер для прогулки, – проговорил он. Прозрачные голубые глаза прошлись по ней, задержавшись на ее пунцовых щеках.