Дэни не видела Рейфа и ничего не знала о нем. Решив разузнать, почему он продолжает вмешиваться в ее жизнь, и надеясь, что она сможет отговорить его от участия в охоте и совместной поездке в загородный дом Джейкоба Уэнтца, она послала записку в отель «Уильям Пени», где он остановился. Она просила о встрече, но не получила ответа и подумала, что его нет в городе.
      Может, он уехал?
      В пятницу утром Даниэла поджидала карету Ричарда и тихо молилась, чтобы Рейф изменил свое решение и не сопровождал их ни сейчас, ни в будущем.
      Тетя Флора отказалась от участия в этой поездке. Там предполагалось присутствие замужних дам, поэтому не было необходимости опекать племянницу, и было достаточно послать с ней горничную. Учитывая, что Дэни окажется в обществе незнакомых женщин и мало знает Ричарда, будет хорошо, если рядом окажется подруга.
      Карета Ричарда наконец подкатила к подъезду. Она должна была доставить их в дом Джейкоба Уэнтца в двадцати милях от города. За три часа езды Даниэла рассчитывала поговорить с женихом.
      Но к сожалению, Ричард проспал всю дорогу.
      – Как мило, – сказала она, смотря через окно кареты на пейзаж, который напоминал родную Англию.
      Они прибыли на место рано днем. Карета остановилась перед большим каменным зданием, окруженным зелеными полями и лесами.
      Ричард улыбнулся, сидя рядом с ней.
      – Мы должны обсудить возможность приобретения подобного имения. Как тебе эта идея, дорогая?
      Она повернулась к нему.
      – Мне всегда нравилась сельская местность.
      – И это будет хорошо для детей.
      – Да, я согласна. – Хоть что-то отвлечет детей от их любвеобильной бабушки. И возможно, у них всех появится шанс стать настоящей семьей. Семьей, о которой она мечтала и, честно говоря, которую перестала надеяться обрести.
      Ее настроение поднялось. Они вошли в резиденцию, большой дом с низкими потолками и большим камином, в который можно было войти не сгибаясь. Деревянный пол был устлан мягкими ворсистыми коврами, а в каждой гостевой комнате стояла большая кровать под балдахином на четырех витых столбиках. Когда Даниэла поднялась наверх, она нашла там Каро. Девушка выдвигала из-под кровати низенькую кушетку на колесиках. Эта комната была предназначена для них двоих.
      – Очень симпатично. – Каро улыбнулась, оглядывая спальню. Когда она подошла отворить окно, ветер растрепал ее белокурые волосы, шпильки посыпались на пол, и вьющиеся льняные пряди упали на лоб и плечи. – А вид какой, загляденье!
      Дэни подошла, чтобы тоже полюбоваться пейзажем. Но, выглянув в окно, она тут же остановила взгляд на высоком мужчине, который ехал среди других гостей на серой в яблоках лошади. Она не могла видеть его лица, но сразу поняла, кто это. По манере сидеть в седле, по размаху широких плеч она не могла не узнать герцога Шеффилда.
      – Рейфел здесь, – тихо проговорила она, привлекая внимание Каро.
      – Мужчина на серой лошади?
      – Да. – Она проглотила комок, подкативший к горлу. Хотя она не раз рассказывала о нем своей подруге, Каро никогда не видела Рейфа. Он подъехал ближе, и теперь можно было рассмотреть его лицо.
      – О мой Бог… – прошептала девушка.
      – Именно, – вздохнула Дэни. Не было на свете такой женщины, на которую бы не произвел впечатление Рейф. Кроме его красивых темных глаз и прекрасной фигуры, в нем было еще что-то такое… Необыкновенное обаяние, которое проявлялось во всем: и в том, как он держал себя, и как смотрел на женщину, давая ей понять, что она единственная в своем роде… Дэни наблюдала за ним, пока он ехал по тропинке, потом Рейф скрылся за высокой живой изгородью, окружавшей сад.
      – Ну и что? – воскликнула Каро. – Вам просто нужно смириться с его присутствием. – Она отвернулась от окна, и улыбка осветила ее лицо. – Вы ведь хотели поговорить с ним, узнать его намерения? Радуйтесь, теперь у вас появилась такая возможность.
      Дэни отвела взгляд от окна.
      – Я полагаю, ты права. Он так долго изображал джентльмена. Я буду вести себя так же. – Она все еще сожалела, что он в Филадельфии. Лучше бы он не приезжал. Вернулся бы назад в Англию!
 
      День клонился к закату. Даниэла прогуливалась по дорожкам сада. Заметив, что герцоге решительным видом едет за ней, она поспешила к дому. Ямочка на его подбородке стала еще глубже, глаза потемнели. Ее сердце дрогнуло и понеслось вскачь.
      – Прошу меня извинить, – сказал он, останавливаясь на тропинке перед ней. – Мне вручили вашу записку поздно ночью. К сожалению, клерк за стойкой положил ее в другую ячейку.
      – Я подумала, что вы уехали из города по делам…
      Улыбка Рейфа смягчилась, уголки полных, чувственных губ чуть-чуть приподнялись. Это была та улыбка, которую она не видела с той самой роковой ночи, пять лет назад. И от которой ее сердце замирало.
      – У меня есть кое-какие дела, которые я должен решить, пока я здесь, но я не из-за этого приехал. Я приехал из-за вас, Дэни.
      То, что он ее назвал Дэни, да еще своим мелодичным красивым голосом, заставило ее задрожать.
      – Если я – причина вашего появления здесь, вам не следует оставаться. Вы уже сделали то, из-за чего приехали, на что не способно большинство мужчин. Вы извинились. Теперь уезжайте, Рейфел. Я не желаю вас видеть. Думаю, вы понимаете почему.
      Улыбка погасла на его лице.
      – Я хочу, чтобы вы были счастливы, Даниэла. Я должен сделать это для вас. Когда-то я обещал вам это. И пока я не удостоверюсь, что на этот раз это так, я останусь здесь.
      Она вспыхнула:
      – Вы ничего не должны мне! Я выхожу замуж за Ричарда Клеменса. Ваш приезд мне совершенно не нужен, и мне все равно, что вы думаете. Оставьте меня в покое, Рейфел. Позвольте мне жить своей жизнью.
      Она хотела повернуться, но он удержал ее, схватив за руку.
      – Я спрашивал вас прежде: вы любите его?
      Она вздернула подбородок.
      – Это не ваше дело, Рейфел.
      – А я считаю, что мое. Вы любите его?
      Пытаясь высвободить руку, она не обратила внимания на жесткое выражение его лица, повернулась и пошла, сгорая от гнева.
      Она выходит замуж за Ричарда Клеменса. Решение окончательное. И что бы ни говорил Рейфел, теперь уже не имеет значения. Ей нужно думать о Ричарде, не о Рейфеле.
      Но когда она выходила из сада, то в уголке ее души все еще пряталась мысль о нем. Она помнила тот затуманенный взгляд, который поймала в его глазах, прежде чем повернуться и уйти. Уйти и заставить себя подумать о Ричарде, что было совсем не просто.
 
      На следующее утро Рейфел вместе с другими мужчинами отправился на охоту. Верхом на лошади, которую он нанял в городе. Прекрасная серая лошадь, принадлежавшая владельцу конюшни. Хорошо обученный жеребец стоил тех денег, которые он заплатил за него, подумал Реиф, выезжая в открытое поле.
      Пейзаж радовал глаз, скалистые горы пересекали небольшие покатые холмы, рассыпанные среди лесных массивов. То там, то здесь журчали ручьи. Луга, пестревшие желтыми и белыми маргаритками, протянулись до горизонта.
      Охотники достигли места назначения и спешились, оставив лошадей пастись на траве. В охоте принимали участие пятеро мужчин: Ричард Клеменс, судья Отто Букмен, Рейфел, Джейкоб Уэнтц, богатый делец Эдмунд Стайглер, а сопровождала их свора специально обученных и рвущихся в бой охотничьих собак, в обязанность которых входили поиски подстреленной дичи.
      Пока собаки резвились с молодым человеком, который присматривал за ними, Ричард Клеменс шел рядом с Рейфом через поле, держа в руке гладкоствольное кремневое ружье с серебряной инкрустацией.
      – Красивая вещь, – сказал Рейф. Ружье, которое дал ему взаймы Ричард, удобно висело на его плече.
      – Моего отца, – не без гордости пояснил Ричард. – Оно английское, настоящее произведение искусства. – Ричард протянул ружье Рейфу, чтобы тот рассмотрел получше.
      Рейф прислонил собственное ружье к дереву и взял предмет гордости из рук Ричарда. Приставив к плечу, опустил его и повернул, чтобы посмотреть на инициалы мастера.
      – Я знаю этого мастера – Питер Уэллз. Он делает очень хорошее оружие.
      Клеменс улыбнулся:
      – Мой отец гордился этим ружьем.
      – И не без основания, – кивнул Рейф.
      Они поговорили еще совсем как добрые друзья, хотя чувство тревоги не покидало Рейфа. Он сам не мог понять почему.
      – Как вам нравится наша страна? – поинтересовался Ричард. – Удалось увидеть что-нибудь занимательное?
      – Я рад новым знакомствам, в том числе и встрече с вами. – Рейф посмотрел на него. – Вы говорите о женщинах?
      Ричард пожал плечами.
      – Вам предстоит пробыть здесь несколько недель. У мужчины возникает определенная потребность. Я думаю, возможно, я мог бы быть полезен, если вас это интересует.
      – Вы имеете в виду развлечение с…
      – Именно. В городе есть одно местечко, которое я посещаю по случаю. Думаю, вы могли бы получить там то, что вам нужно.
      – И вы составите мне компанию?
      Он улыбнулся:
      – Непременно. У меня там подружка… о-очень талантливая леди. Мы хорошо ладим.
      – Но вы собираетесь жениться через две недели?
      Ричард снова улыбнулся:
      – В таких вещах женитьба не помеха для мужчины. Не думаю, чтобы в вашей стране было по-другому.
      Рейф не стал спорить. Он собирался жениться на Мэри Роуз и продолжать развлекаться с другими женщинами.
      – Большинство женатых мужчин имеют любовниц или пользуются услугами проституток, как вы упомянули.
      Но так не должно быть с Дэни, и мысль о ее новом муже, собирающемся продолжать такую жизнь, перевернула его душу.
      – Ваща невеста, – произнес он, – кажется, прелестная молодая особа, Возможно, ее внимания будет достаточно?
      Ричард рассмеялся.
      – Я на самом деле свято отношусь к брачному ложу, но вы же понимаете, с моей фабрикой в Истоне… Приходится часто уезжать из города. И поэтому не стану рвать со своей любовницей. Я не намерен ничего менять в жизни.
      Рейф не сказал больше ни слова. Она никогда не будет счастлива с мужчиной, который с самого начала планирует измену.
      – Взгляните! – Ричард указал вперед, на овраг, тянувшийся вдоль кромки поля. – Собаки вспугнули выводок куропаток.
      Ричард и другие охотники вскинули ружья и прицелились. Рейф прижал ствол к плечу и нажал на курок. Пара птиц упала на землю. Остаток дня прошел не менее успешно, и ужин получился на славу.
      К сожалению, мысли Рейфа были отнюдь не об охоте. Он думал о Даниэле. Он получил ответ, который искал, но не мог нарушить конфиденциальность и передать ей содержание беседы с ее будущим мужем.
      И тогда напрашивался вопрос: что ему следует делать?

      Кэролайн Лун, устроившись за длинным деревянным столом на кухне в доме мистера Уэнтца, беседовала со служанкой и потягивала ароматный чай. Это была одна из привилегий горничной. Она могла перейти без проблем из мира наверху в полуподвальный этаж, где находились служебные помещения.
      – Как насчет кусочка сладкого пирога, дорогуша? К чаю как раз то, что нужно, – приговаривала полногрудая повариха Эмма Уайатт, кружась вокруг нее с приветливой улыбкой на лице. – Он только что из печи. Сама собирала яблоки, прямо с дерева на заднем дворе.
      – Выглядит аппетитно, Эмма, но я не голодна.
      – Ты уверена? Девушка должна есть.
      – О, я в порядке, правда.
      Звук шагов раздался за ее спиной. Каро повернулась и увидела в дверях высокую мужскую фигуру.
      – Делайте так, как говорит Эмма, вам не мешало бы чуть-чуть набрать в весе. – Глаза мужчины пробежали по ней. – Хотя эти косточки тоже очень милы.
      Каро заморгала, на кухне сразу все оживились – одна из девушек захихикала, а мисс Эмма рассмеялась, как школьница.
      – Оставь ее, Роберт. – Эмма махнула длинной деревянной лопаткой в его направлении. – Не обращай внимания, дорогуша. Роберт – ужасный шутник. Он готов флиртовать даже с воробьями на деревьях.
      Он улыбнулся в ответ. Поставив высокие ботинки на шнуровке около двери, он прошел к длинному рабочему столу и уселся на скамейку напротив Каро. Ему можно было дать лет тридцать, и он был красив, как бог, у него были темные волосы, прекрасная улыбка, и лукавая искорка мелькнула на мгновение в его карих глазах. Они изучали Каро с головы до пят, задержавшись чуть дольше на ее необычно полной груди, затем снова вернулись к лицу.
      – Я хотел бы кусочек пирога, Эмма. – Он подмигнул Каро. – Если вы никогда не пробовали ее пирог, то не знаете, от чего отказались. Между прочим, я Роберт Маккей. Очень приятно познакомиться с вами, мисс?..
      – Лун. Кэролайн Лун. Я работаю у мисс Дюваль. Она гостья мистера Уэнтца.
      – А, тогда все понятно. Вы из Англии. Я давно не слышал такой правильной речи.
      Он был поражен ее безупречной манерой вести беседу. Несмотря на постоянный недостаток денег в семье, Каро получила хорошее образование и говорила так, как разговаривают представители английской знати.
      Ей пришло в голову, что и его речь тоже напоминает интонации высшего общества.
      – Но и ваш английский превосходен.
      – Был когда-то… Теперь я американец, хотя и не совсем по доброй воле.
      Эмма подцепила деревянной лопаткой большой кусок пирога, положила на тарелку и пододвинула ее Роберту. Соблазнительный аромат заставил Каро глотать слюнки.
      – Ага, вот видите! Эмма, отрежь-ка кусочек мисс Лун.
      Эмма рассмеялась и через несколько минут подошла с тоненьким кусочком пирога, который поставила перед Каро, а в придачу положила пару вилочек для десерта.
      Роберт вежливо ждал, когда Каро приступит к еде, затем набросился на пирог, как человек, который не ел по крайней мере неделю, что, судя по его совсем не худой фигуре, было весьма сомнительно.
      Как он и обещал, пирог был превосходен, аромат яблок и корицы наполнил каждый уголок кухни, но, видя перед собой такого интересного мужчину, трудно было сосредоточиться на еде.
      – Вы работаете у мистера Уэнтца? – спросила Каро, и рука мистера Маккея замерла в воздухе. Он только собирался положить в рот последний кусочек пирога.
      Маккей покачал головой.
      – Я здесь с Эдмундом Стайглером, я его слуга. – Он произнес это слово с таким отвращением, что светлые брови Каро невольно поднялись вверх. – Во всяком случае, на следующие четыре года.
      – Вам не нравится эта работа?
      Он рассмеялся, но в смехе его не было радости.
      – Я связан договором со Стайглером. Он купил семь лет моей жизни. И пока я отработал всего три года.
      – Понимаю. – Но на самом деле ей далеко не все было ясно. Что заставило такого образованного мужчину, как Маккей, продать себя в услужение другому человеку? – Почему? – спросила она. Слово выскочило, прежде чем она успела подумать.
      Маккей стал изучать ее с новым интересом.
      – Вы первый человек, который задает мне этот вопрос.
      Она опустила глаза на свою пустую тарелку, страшно жалея о вырвавшемся у нее слове.
      – Вы можете не отвечать. Это не мое дело. Я просто хотела сказать… вы производите впечатление независимого человека. Не такого, кто просто так нанимается в услужение.
      Маккей молча рассматривал ее, затем оглядел кухню. Эмма замешивала тесто для хлеба, ее помощница чистила кастрюли и сковороды.
      – Если вы хотите знать правду, за мной пришли констебли. Они хотели арестовать меня за преступление, которое я не совершал. И я был вынужден спешно покинуть страну. У меня не было денег, чтобы заплатить за билет на судне. Я увидел объявление в Лондонских хрониках, где говорилось: «…Нанимаю слуг для путешествия в Америку». Объявление было помещено джентльменом по имени Эдмунд Стайглер, и его корабль отходил на следующее утро. Я пошел поговорить с ним. Он ни о чем не спрашивал меня. Я подписал необходимые бумаги, и Стайглер привез меня сюда.
      Каро знала, что ее глаза могут быть величиной с блюдца.
      – И вы не опасаетесь рассказывать мне это?
      Роберт пожал плечами.
      Он был немного выше среднего роста. Темная рубашка облегала сильные широкие плечи.
      – А что вы можете сделать? Рассказать Стайглеру? Он вряд ли поверит. Кроме того, я хотел бы в Англию, не в Америку.
      – Но если вы не виноваты, то должны вернуться. Вам нужно найти способ доказать свою непричастность к тому преступлению.
      Маккей хмуро рассмеялся:
      – Вы такой романтик, милая. У меня все еще нет денег. И я должен Стайглеру четыре года. – Увидев, как опечалилось ее лицо, он потянулся и погладил ее по щеке. – Вы очень славный человечек, Кэролайн Лун, и нравитесь мне.
      Каро не сказала ему, что он тоже симпатичен ей. И что она верит в его историю. Она хорошо разбиралась в людях и инстинктивно почувствовала, что Роберт Маккей говорит правду.
      Он отодвинул свою тарелку и встал из-за стола.
      – Вы замечательный, мистер Маккей.
      Он прошел прямо к двери. Каро оценила мускулы его сильных ног и то, как складно сидели на нем бриджи. Кровь прилила к щекам.
      У двери Маккей остановился и повернулся к ней.
      – Вы любите лошадей, мисс Лун?
      – Боюсь, из меня плохой наездник, хотя мне очень нравятся лошади.
      – В таком случае здесь есть один новорожденный жеребенок, которым приятно полюбоваться. Может, вы навестите меня в конюшне после ужина?
      Каро улыбнулась. Не жеребенок вызывал в ней любопытство – Роберт Маккей.
      – С удовольствием.
      Он широко улыбнулся:
      – Прекрасно, значит, я увижу вас попозже вечером. – Он открыл дверь и вышел.
      Она кивнула, наблюдая за его уходом. Наверное, ей не надо было соглашаться. Он очень красивый мужчина, и, если она сбежит, чтобы встретиться с ним, он может подумать, что она готова на все. Но она все же взрослая девушка и может позаботиться о себе.
      – Роберт – хороший человек, – сказала Эмма, словно угадав ее мысли. – И вам, мисс, не надо беспокоиться. Вы с ним будете в полной безопасности.
      – Спасибо, Эмма. Я надеюсь.
      Чай выпит, пирог съеден, Каро взяла свою тарелку и поставила в раковину, вымыла ее водой из ведра, вытерла насухо и направилась к двери.
      Когда она вышла на солнышко, то невольно улыбнулась при мысли о том, что ее ждет встреча с Робертом Маккеем.
 
      Во второй раз мужчины отправились на охоту на следующее утро, предоставив дамам домашние развлечения. В этот вечер планировалась маленькая вечеринка для гостей и нескольких представителей местной знати.
      Большую часть дня женщины провели, участвуя в приготовлениях к вечеру, принесли из сада букеты цветов и поставили их в хрустальные вазы, накрыли столы красивыми скатертями, отделанными кружевом, помогли слугам вынести мебель, чтобы освободить место для танцев.
      Оркестр из трех музыкантов репетировал в дальнем углу гостиной. Гости – в большинстве своем местные фермеры и их жены – начали прибывать ближе к вечеру, Джейкоб Уэнтц и Ричард встречали их в холле.
      По ходу вечера Даниэла много танцевала с Ричардом, затем с бизнесменом Эдмундом Стайглером, высоким брюнетом с тонкими чертами лица, в которых скрывалось что-то загадочное. Она беседовала с Сарой Букмен, женой местного судьи, оказавшейся милой и интересной собеседницей. Хозяйка дома Грета Уэнтц – приветливая, добрая женщина, говорившая с явным немецким акцентом, – казалось, совершенно не боялась тяжелой работы.
      Дэни думала, что могла бы подружиться с некоторыми из дам, которых встретила в Америке. Ей нравился их грубоватый юмор, тот оптимизм, с которым они смотрели на жизнь.
      Проходя через гостиную, она заметила, что Ричард беседует о чем-то с Эдмундом Стайглером, и подумала, сможет ли она когда-нибудь быть искренней и дружить с мужчиной, за которого выходит замуж. Несколько раз за вечер она искала его, но всякий раз так получалось, что он был занят беседой с кем-то из своих друзей.
      Или разговаривал с Рейфом.
      Она увидела Рейфа, и легкая дрожь пробежала по позвоночнику. Как она ни старалась проигнорировать его присутствие, притвориться, что его нет здесь, раз за разом ее взгляд искал его помимо воли. И не однажды она замечала, что он наблюдает за ней с печальным выражением лица.
      Она хотела узнать, о чем он думает, спросить его, когда он планирует вернуться в Англию, но не могла найти подходящего момента. Когда вечер близился к концу, она заметила, как он идет через комнату. Широко шагая, он двигался по направлению к ней.
      – Мне нужно поговорить с вами, – просто сказал он. – Я все искал более удобный случай, но мы все уезжаем утром. Это важно, Даниэла.
      – Не знаю, право… Не думаю, что это уместно сейчас, когда…
      – Я буду ждать вас в беседке в конце сада. – Он прошел мимо нее, не слушая возражений.
      Сердясь, что он не оставил ей выбора, и сгорая от любопытства больше, чем ей хотелось бы, она вновь занялась гостями. Она снова танцевала с Ричардом. Когда же он затеял разговор с Джейкобом Уэнтцем по поводу высокой цены за хлопок, Даниэла тихонько выскользнула из зала и направилась в сад.
      Несмотря на свет нескольких фонарей, расставленных вдоль усыпанной гравием дорожки, кругом стояла кромешная тьма. Даниэла плутала среди теней, кружа меж клумб анютиных глазок и высоких ирисов, направляясь к беседке в глубине сада, где протекал небольшой ручей и где было назначено свидание.
      Она не могла не понимать, насколько рискует, согласившись на эту встречу. Однажды ее репутация уже была испорчена. Что она скажет? Как объяснит свое рандеву в темном саду с красавцем герцогом? Что подумают друзья Ричарда, если увидят их здесь?
      Тревога охватила ее. Она никогда не забудет агонию, которую пережила в ту ночь пять лет назад. А потом постоянную боль, долго не покидавшую ее. Но больше всего сердце страдало из-за того, что она потеряла мужчину, которого любила.
      Она не влюблена в Ричарда, как это было тогда с Рейфом, но мысль, что она снова может оказаться в подобном положении, сводила ее с ума.
      Она всматривалась в темноту, ускоряя шаг. Рейфел не может не понимать рискованности подобного мероприятия и все же настоял на встрече. Она знала, что возражать бесполезно. Если она не придет, он просто вытащит ее из зала, невзирая ни на что.
      Беседка, покрашенная белой краской, или, точнее, деревянный восьмиугольный павильон с резными украшениями, открытый с боков, со скамьями по периметру, прятался в глубине сада. Словно во сне, Даниэла всматривалась в ночную мглу. Наконец она разглядела высокую фигуру Рейфа. Он стоял внутри, опираясь на перила. Оглядевшись, чтобы убедиться, что они одни, она приподняла подол вечернего платья и поднялась по трем ступенькам.
      – Я боялся, что вы не придете, – сказал он, протянув ей руку и помогая подняться.
      Она не пришла бы, дай он ей такую возможность.
      – Вы сказали, что это важно…
      – Именно так.
      Он проводил ее к скамье, она села, а он остался стоять. Он помолчал минуту, словно раздумывал, как лучше высказать то, что собирался. Потом повернулся к ней. В зыбком желтоватом свете фонарей его глаза казались почти черными, и она читала в них неуверенность. Это было так не похоже на него, что ее сердце затрепетало.
      – Что происходит, Рейфел?
      Он глубоко вздохнул.
      – Не знаю, как начать… Я говорил вам, что узнал правду о том, что на самом деле произошло той ночью.
      – Да…
      – Я сказал, что хотел бы видеть вас счастливой, что многое задолжал вам.
      – Вы говорили. Но…
      – Я не верю, что вы будете счастливы с Ричардом Клеменсом.
      Она резко привстала со скамьи.
      – Меня не интересуют ваши соображения, Рейфел. Ричард и я… Свадьба состоится через неделю.
      – Я дважды спрашивал вас, любите ли вы его? Вы так и не ответили Я жду, Даниэла.
      Ее плечи поникли, она стиснула руки на коленях.
      – Я снова отвечу вам, как и прежде: это не ваше дело.
      – Вы никогда не играли словами, Дэни. Если бы вы любили его, вы сказали бы. Значит, я должен сделать заключение, что нет. И, принимая во внимание столь важный факт, прошу вас отменить свадьбу.
      – Вы в своем уме? Я пересекла океан, чтобы выйти за Ричарда Клеменса…
      Рейф бережно положил руку ей на плечо.
      – Я думаю, что наши отношения могут измениться… Что вы больше не сердитесь на меня…
      – Когда-то я любила вас. Но все теперь в прошлом. Вы это хотели услышать?
      – Вы можете не любить меня, Даниэла, но вы равнодушны и к Ричарду Клеменсу. – Он искал ее взгляд. – Но в вашем отношении к нам все равно существует разница.
      – В чем?
      – В том, как вы смотрите на меня… В ваших глазах появляется что-то такое, некая искра огня, которая отсутствует, когда вы смотрите на Ричарда Клеменса.
      – Вы сошли с ума!
      – Я? А может, мы?
      Дыхание в горле перехватило, когда Рейф привлек ее к себе и его губы коснулись ее рта. Мгновение она сопротивлялась, упираясь ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но внутри вспыхнул огонь, то самое пламя, которое погасло много лет назад. Оно проникало в кости и плоть, делая ее тело податливым и мягким.
      Его поцелуй стал настойчивее, а ее ладони скользнули вверх по лацканам его сюртука… пока не обняли егоза шею. И в это мгновение она словно вернулась в тот яблоневый сад, целуя его, как тогда, отдавая ему всю нежность и страсть, всю незадачливую любовь.
      Затем ее глаза наполнились слезами. Она вдруг опомнилась. Это был вовсе не яблоневый сад, и она больше не любит Рейфа Сондерса. Даниэла резко отпрянула от него, дрожа всем телом, кляня себя за то, что совершила.
      – Я должен был знать, – сказал он.
      Дэни отступила, стараясь забыть вкус его губ.
      – Это ничего не значит. Ваш поцелуй пробудил старые воспоминания. Только и всего…
      – Возможно.
      – Уже поздно. Мне нужно вернуться в дом. – Она хотела уходить, но Рейф удержал ее.
      – Послушайте меня, Даниэла. Еще есть время отменить свадьбу. Вы должны обвенчаться со мной.
      Она застыла на месте, с изумлением глядя на него.
      – Вы шутите?
      – Я серьезен, как никогда.
      – В ту ночь на балу я видела, как вы танцевали с вашей невестой – дочерью графа Трокмортона.
      – Как выяснилось, мы не подходим друг другу. Я говорил с ее отцом, прежде чем покинул Англию. Он просил расторгнуть помолвку.
      Дэни покачала головой:
      – Это невозможно, Рейфел. То, что было между нами когда-то, кончено. Разрушено пять лет назад.
      – Это не может прекратиться до тех пор, пока прошлое не исправлено. Выходите за меня и возвращайтесь в Англию как герцогиня Шеффилд. Весь Лондон, вся Англия узнает, что это я плохо поступил с вами, а не вы.