– Я не верю, что мисс Дюваль написала записку Оливеру Рэндаллу, – заключил Джонас. – Думаю, лорд Оливер состряпал ее сам, а потом приказал лакею отнести ее вам.
Рука Рейфа дрожала, когда он взял письмо, которое принес Макфи. Оно было от Дэни, адресовано леди Уиком. В нем она описывала ужасные события той ночи и молила тетушку поверить в ее невиновность и не участвовать в той кампании, которая развернулась против нее.
– Где вы взяли это?
– Я навестил тетушку мисс Дюваль, леди Уиком. Графиня вызвалась всячески содействовать, лишь бы снять позорное клеймо с племянницы, доказав ее невиновность. И прислала мне несколько писем, написанных рукой Даниэлы Дюваль.
Рейф положил письмо рядом с запиской.
– Даниэла писала мне, писала снова и снова, а я… Ни разу не прочел ни одного письма. Я был взбешен, поверил тому, что видел…
– Учитывая, как были спланированы события той ночи, это понятно, ваша светлость.
Рейф потер подбородок с такой силой, что боль отдалась в шее. Он отодвинул стул и поднялся.
– Где он?
Макфи тоже встал.
– Лорд Оливер в городском доме своего отца лорда Каверли. Он проводит сезон в Лондоне.
Рейф обошел стол, чувствуя, как сильно бьется сердце. Как он ни старался держать себя в руках, его гнев с каждой секундой возрастал.
– Спасибо, Джонас. Вы, как всегда, проделали отличную работу. Я жалею лишь об одном. Почему я не обратился к вам пять лет назад? Найми я вас тогда, и, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе.
– Мне очень жаль, ваша светлость.
– О, не переживайте. – Рейфел проводил Макфи до двери. – И пожалуйста, пришлите мне счет.
Макфи поклонился.
– Возможно, еще не поздно исправить ошибку, ваша светлость.
Чувствуя, как новый приступ гнева охватил его, Рейф испугался, что не сможет контролировать свои чувства.
– Пять лет – немалый срок, – сказал он с мертвенно-бледным лицом. – Но в одном вы можете быть уверены, Оливер Рэндалл получит по заслугам.
Рано утром в дверь постучали. Настойчивый сильный стук заставил Оливера проснуться. Он поднялся, проклиная того, кто посмел нарушить его сон, и был удивлен, когда в спальню вошел взволнованный слуга.
– Что стряслось, Берджесс? Впрочем, как бы там ни было, это скорее всего что-то важное. Я спал как дитя, а ты начал барабанить в дверь.
– Там, внизу, несколько джентльменов, милорд, – испуганно проговорил Берджесс. – Они хотят видеть вас. Дженнингс сказал им, что слишком рано для визита. Он старался отослать их, но они не пожелали уйти и сказали, что дело не терпит отлагательств. Дженнингс пришел ко мне и попросил разбудить вас, милорд. – Темноволосый коротышка слуга протянул ему шелковый зеленый халат.
– Не будь идиотом. Я не могу выйти к ним в этом. – Оливер кивком указал на халат. – Я должен одеться. Кто бы это ни был, пусть подождут.
– Эти господа сказали, что, если вы немедленно не спуститесь к ним, они сами пожалуют сюда.
– Что? Они смеют угрожать мне? Вопрос столь важен, что эти господа явились в мой дом в такой неурочный час, требуя встречи? Дженнингс сказал тебе, кто это?
– Да, милорд. Герцог Шеффилд, маркиз Белфорд, граф Брант.
Легкий холодок тревоги обдал его. Шеффилд здесь. И с ним еще два джентльмена, наиболее влиятельные в высших кругах Лондона. Страшно представить, ради чего они пришли. Лучше подождать и удостовериться. А вдруг это не так? Берджесс снова протянул халат, и на этот раз Оливер просунул руки в рукава.
– Что ж, спускайся вниз и скажи им, что я иду. Проводи их в гостиную.
– Слушаюсь, милорд.
Когда слуга отворил высокие двойные двери и Оливер вошел, стараясь сохранить достоинство, несмотря на тапочки и халат, нежданные гости уже были там.
– Доброе утро, ваша светлость. – Он коротко поклонился. – Доброе утро, милорды.
– Олли, – начал герцог, в его голосе слышались стальные нотки.
– Как я понимаю, вас привело в мой дом неотложное дело?
Шеффилд вышел вперед. Оливер не видел Сондерса несколько лет, герцог дал понять, что ему лучше держаться на расстоянии. Теперь он был здесь, в его доме. Пожалуй, Рейф не изменился, подумал Оливер, он был немного выше его и шире в плечах. Красивый мужчина, богаче и могущественнее трудно представить.
– Я пришел по личному делу, – сказал герцог. – Вопрос, который следовало решить пять лет назад. Я полагаю, вам понятно, о чем я?
Оливер нахмурился. Какого черта ему понадобилось возвращаться к тому, что давно забыто?
– Я думал, что все случившееся осталось в прошлом. Вы же пожаловали не для того, чтобы ворошить старое после стольких лет?
– Я пришел, чтобы защитить честь Даниэлы Дюваль, и сожалею, что не сделал этого раньше. Я допустил ошибку, поверив вам, а не ей. И я должен покончить с этим раз и навсегда.
– О чем… О чем, собственно, речь?
Вместо ответа Рейф вытащил белую перчатку из внутреннего кармана утреннего сюртука. Размахнулся и с силой ударил Оливера по щеке, сначала по одной, потом по другой.
– Даниэла Дюваль не виновата в том, что произошло в ту ночь… Когда я нашел вас вдвоем. В отличие от вас, сэр. Теперь вам придется заплатить за то, что вы совершили, за те жизни, которые вы разрушили. – Он перевел дыхание. – Выбор оружия оставляю за вами.
– Я не… не понимаю, о чем вы говорите!
– Не притворяйтесь, Рэндалл! Вы смастерили записку, которую я получил, и заплатили за эту услугу лакею Уилларду Куту. Я жду вас завтра на рассвете в Грин-парке около холма. Эти джентльмены – мои секунданты. Если вы откажетесь, как делали прежде, я найду вас и пристрелю на месте. Теперь назовите оружие.
Значит… Правда выплыла наружу. Оливер уже было начал верить, что этого никогда не случится, что он полностью победил в той игре. Теперь, спустя пять лет, он размышлял, стоил ли тот реванш, который он получил, той цены, что ему, возможно, придется заплатить?
– Пистолеты, – сказал он наконец. – Вы можете не беспокоиться на мой счет. Я буду в Грин-парке на рассвете.
– И последний вопрос… Олли. Зачем, черт побери, ты пошел на это? Что я такого сделал тебе, чем заслужил столь жестокое наказание?
Уголки рта Оливера дрогнули.
– Ты – это ты, Рейфел. Еще в те давние годы, когда мы были детьми, ты был выше, умнее и красивее. Ты был наследником титула герцога, открывавшим перед тобой сказочное будущее. Ты делал успехи в спорте, тебя любили женщины, ты был принят в обществе. Каждая женщина мечтала принадлежать тебе. Когда Даниэла не устояла перед твоими чарами, я решил, что не бывать этому, – ты никогда не получишь ее. Никогда! – Его улыбка стала жесткой. – И поэтому я сделал все, чтобы лишить тебя того единственного, что ты действительно хотел.
Герцог, бросившись к Оливеру, схватил его за лацканы халата и приподнял над полом, так что тапочки соскользнули с ног.
– Я убью тебя, Оливер. И, несмотря на все твои объяснения, тебе придется заплатить за то, что ты сотворил.
Граф и маркиз бросились к ним.
– Оставь его, Рейфел. – Карие глаза Бранта встретились с холодными голубыми глазами друга. – Потерпи до утра, ты получишь удовлетворение.
– Дай ему время подумать над своей судьбой, – прибавил маркиз Белфорд, знавший, какой страх придется пережить Оливеру за эту ночь.
Сильные пальцы, сжимавшие воротник халата под горлом Рэндалла, медленно разжались.
– Нам пора, – напомнил Белфорд герцогу. – Слуги могут позвать полисмена.
Герцог оттолкнул Оливера с такой силой, что тот, попятившись, больно ударился о камин. Но страх Рэндалла медленно испарился, и на смену ему пришла железная решимость. Он исподволь готовил себя к этому дню. Может быть, судьба дарует ему последний шанс одержать победу в этой затянувшейся игре?
– Мы еще посмотрим, кто выйдет победителем, – с вызовом бросил Оливер вдогонку джентльменам. – Я не тот слабак, каким был пять лет назад.
Но мужчины ничего не ответили. Белфорд слегка прихрамывал, видимо, старая рана давала о себе знать.
Дверь закрылась за ними, и Оливер опустился на обитую парчой софу. Наконец он встретился с герцогом. В свое время он не сомневался, что этот час придет. Тогда-то он и купил набор дуэльных пистолетов и тренировался каждый день, пока не преуспел в этом искусстве.
Годы шли, и он уже начал думать, что оружие не пригодится ему. А теперь все повернулось по-другому.
Оливер едва сдерживал улыбку. Рейфел хотел удовлетворения. Оливер прекрасно знал это ощущение. И пожалуй, даже был рад, что Рейф узнал, что произошло в ту ночь на самом деле. Это сделает его победу еще слаще. Завтра, если ему повезет, он увидит смерть своего врага.
Густой туман окутывал холм. Высокая трава оставляла капли росы на мужских сапогах. Проблески восходящего солнца показались на горизонте, высвечивая две черные кареты, застывшие на лугу у подножия холма.
Итан, Корд и еще двое мужчин – секунданты лорда Оливера Рэндалла – стояли под высоким дубом. На открытой площадке на вершине холма Рейфел Сондерс, герцог Шеффилд, и его бывший друг Оливер Рэндалл, третий сын маркиза Каверли, застыли спина к спине в ожидании команды.
Рэндалл был дюйма на два ниже Рейфа, чуть более хрупкого телосложения, волосы отдавали рыжиной. Он никогда не обладал той силой и властностью, которые были присущи Рейфу, и все же Итан надеялся, что его друг правильно оценил своего противника.
За Оливером Рэндаллом закрепилась слава меткого стрелка, одного из лучших в Лондоне.
Секунданты подали им оружие – элегантные дуэльные пистолеты с длинным дулом, инкрустированные серебром. Корд начал отсчитывать шаги, противники отошли друг от друга, спеша занять нужную позицию.
– Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять…
Оба дуэлянта, развернувшись в профиль, подняли пистолеты.
Выстрелы прозвучали одновременно, отозвавшись раскатистым эхом. Прошло несколько секунд, но ни один из стрелявших не шелохнулся, затем Оливер Рэндалл покачнулся и, шагнув вперед, плашмя упал в мокрую траву.
Секунданты Рэндалла бросились к нему – две черные тени в пурпурных лучах восходящего солнца, за ними спешил врач Нейл Макколи, согласившийся присутствовать на дуэли. Следом подоспели Корд и Итан. Итан все еще не мог унять волнение и успокоился только тогда, когда увидел, что Рейф стоит, как стоял, и даже не ранен.
Но, приглядевшись внимательнее, Итан заметил красное пятно, расползавшееся по рукаву Рейфа. Казалось, сам Рейф даже не заметил, что ранен, он торопился подойти к Рэндаллу, посмотреть, что с ним.
Склонившись над раненым, доктор Макколи взглянул на герцога:
– Плохи дела… Не думаю, что он выживет.
– Сделайте все, что возможно, – бросил Рейф и направился к Итану, который ждал его у кромки поля.
– Ты серьезно ранен? – спросил Итан, отбрасывая назад темную прядь волос, упавшую на лоб.
Как ни странно, но только сейчас Рейф понял, что и его настигла пуля.
– Думаю, ничего серьезного. Немножко больно, но это пустяки.
Тут подошел Корд.
– Я живу рядом, позволь мне отвезти тебя ко мне и обработать рану. – Корд оглянулся на холм. – Макколи занят Рэндаллом, но моя жена знает толк в таких вещах.
Рейф кивнул. Боль давала о себе знать, но он лишь крепче сжимал зубы. Пока они шли к карете, его мысли были далеко отсюда.
Он расквитался с Оливером Рэндаллом. Но долг чести требовал решения и других вопросов. Имя Даниэлы нужно очистить от грязи. Общество должно узнать о ее невиновности.
Глава 5
Мягкое июньское солнце проникало сквозь голландские окна, неся приятное тепло, но это не могло улучшить душевного состояния Рейфа. Рана напоминала о себе, хотя, слава Богу, оказалась неопасной. Но постоянная ноющая боль портила настроение. Пуля прошла через мягкие ткани, не задев кость, и вышла наружу.
Оливеру Рэндаллу повезло куда меньше. Пуля попала в ребра пониже сердца и застряла в области позвоночника. Нейл Макколи успешно извлек ее, но не смог ликвидировать нанесенный ею вред. Вывод был далеко не утешительный – Оливер Рэндалл будет жить, но никогда не сможет ходить.
Рейф не испытывал сожаления. Оливер Рэндалл проявил жестокость и бесчеловечность, разрушил счастье двух людей, причем не в порыве ослепляющей ревности. Он все продумал и организовал, не брезговал ложью и обманул весь Лондон, а в первую очередь Рейфела. И теперь была поломана его собственная жизнь.
«Что посеешь, то и пожнешь», – любил повторять отец Рейфа, когда тот был мальчиком. Старый герцог был честен и справедлив. И наверняка принял бы справедливый исход дуэли.
И все же не один Оливер виноват. После дуэли Рейф часто задумывался о том зле, что сотворил сам. Он должен во что бы то ни стало очистить имя Даниэлы от ложных обвинений, расстроивших их помолвку, но сначала хотел поговорить с ней. Без этого все его усилия тщетны.
Думая о Даниэле, Рейф тихо клял себя. Стук в дверь прервал его невеселые размышления. Его дворецкий Джонатан Вулсон, узколицый, седой, с водянистыми голубыми глазами, стоял в дверях.
– Простите, что беспокою вас, ваша светлость, но лорд и леди Белфорд хотели бы увидеть вас.
Зачем пожаловали его друзья?
– Проводите их, Вулсон. – Они беспокоятся о нем. Он был нездоров и со дня дуэли еще не выходил из дома. Несмотря на то что свершилось справедливое возмездие, он не ощущал покоя. И самое главное – был лишен всяких желаний.
Итан и Грейс вошли в гостиную. Грейс – миловидная юная женщина с тяжелый копной рыжих волос и сверкающими, словно изумруды, глазами. Грейс и Рейф были давними друзьями, но их отношения никогда не переходили эту грань.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Итан, бросая обеспокоенный взгляд на лицо Рейфа. Они были одного роста, только Итан более худой. Высокий, стройный, с правильными, четко вылепленными чертами лица, он был из того сорта мужчин, которые нравятся женщинам.
– Рана пустяковая, – отмахнулся герцог, направляясь к гостям. – Рука скоро придет в норму.
– Это хорошая новость, – прощебетала Грейс, и ее милое лицо расцвело улыбкой. – Если ты действительно чувствуешь в себе силы, то не составишь ли нам компанию? Позавтракаем вместе, день такой чудесный!
Рейф оглянулся. Физически он чувствовал себя лучше, но его мысли были обращены в прошлое. На следующий день после дуэли Джонас Макфи сообщил ему, что узнал местопребывание леди Уиком и ее племянницы мисс Дюваль. Так как Рейф не видел ее с того дневного чаепития, он подумал, что, возможно, она и ее тетя вернулись в Уиком-Парк. Но, как выяснил Макфи, Даниэла и ее тетя уехали из Англии.
– По угрюмому выражению твоего лица я догадываюсь, что ты узнал об отъезде Даниэлы? – заметил Итан.
Рейф нахмурился.
– Откуда тебе известно?
– Виктория рассказала мне, – отвечала Грейс. – Она, кажется, имеет связи со всеми слугами Лондона. Я попросила ее разузнать о Даниэле, подумала, что ты, возможно, захочешь повидать ее.
Рейф проглотил тяжелый вздох.
– К сожалению, Джонас Макфи уже три дня назад сообщил мне, что Даниэла и ее тетушка отправились в Америку. В Филадельфию, если быть точным. Я надеялся поговорить с ней, извиниться и постараться, если возможно, загладить свою вину. Но теперь не знаю, как все сложится.
Рейф посмотрел на друга.
– Виктория рассказала тебе, – спросил он, – что Даниэла приняла предложение американца Ричарда Клеменса?
– Нет. Не думаю, что она знает.
Рейф посмотрел мимо них в окно, выходившее в сад. Солнце весело светило, и парочка воробьев наперебой чирикала, сидя на ветке платана.
Он повернулся к гостям.
– Даниэла сдала свой дом. – Он вздохнул. – Она покинула страну, надеясь обрести хоть какое-то подобие счастья. Ей придется преодолеть тысячи миль, чтобы забыть ту грязь, что о ней болтали. И ведь все это не было правдой! Как же искупить мне свою вину?
Грейс подошла и накрыла своей изящной ладонью его Руку.
– Не совсем так. Твои действия, несомненно, сыграли свою роль, но виноват во всем Оливер Рэндалл. Это он хотел положить конец вашей помолвке и разрушить ваши взаимные чувства, и он преуспел.
Рука Рейфа бессознательно сжалась в кулак.
– Рэндалл совершил то, что задумал. Он лишил нас надежды на счастье. Хотя, видимо, Даниэла нашла некое утешение в лице мужчины, за которого собирается выйти замуж.
Пальцы Грейс обхватили его руку повыше локтя.
– А ты не хочешь попробовать, Рейфел?
– О чем ты?
– Замужество может сделать Даниэлу еще более несчастной, чем сейчас. Ты не хочешь рискнуть?
Сердцу стало тесно в груди. Последние пять дней эта мысль занимала его больше, чем любая другая. Он вспомнил Дэни в те восхитительные дни. Она была такой желанной и невинной, хотя, казалось, вся сгорала от страстного нетерпения.
Кто этот мужчина, за которого она намерена выйти замуж? Хорошо ли она знает его? Будет ли он любить ее, заботиться о ней, относиться к ней так, как она того заслуживает?
Голос Итана нарушил молчание, царившее в кабинете.
– Грейс верит, что у тебя и Дэни есть шанс. Еще не все потеряно, старина, если ты найдешь в себе силы бороться за нее. Моя жена уверена, что ты любишь эту женщину. Она убеждена, что ты никогда не прекращал любить ее. Она считает, что ты должен отправиться следом за ней в Америку и привезти ее домой.
Рейф пристально посмотрел на Грейс.
– Ты настоящий романтик, дорогая. Но, думаю, на этот раз ты хватила чересчур. Дэни выходит за другого мужчину. Возможно, она влюблена в него. А я… я помолвлен с Мэри Роуз.
– Но ты по-прежнему любишь Даниэлу! – настаивала Грейс.
Рейф глубоко вздохнул. Любил ли он ее? Это был вопрос, который он запретил себе задавать.
– Прошло пять лет, Грейс. Я даже не знаю, какая она сейчас…
– Вот и узнай, Рейф! Ты просто обязан поехать за ней. Может быть, она все еще любит тебя… И кстати, проверишь, любишь ли ее ты.
Рейф хмыкнул.
– Эта женщина ненавидит меня.
– Возможно. Или только думает так. Однажды я убедила себя, что терпеть не могу Итана. Я обвиняла его во всех смертных грехах, во всем, что случилось со мной. Но в тот день, когда я увидела его у своих дверей, я поняла, что чувство, которое я когда-то испытывала к нему, все еще живет, спрятанное глубоко в сердце. Тогда я отрицала это с пеной у рта. А сейчас…
Она повернулась, обняла мужа за талию и нежно прижалась к нему.
– Сейчас я счастлива, что он пришел ко мне и любит меня, как и я его, благодарна за сына, которого он подарил мне.
Итан склонил темную голову и приник губами к рыжим кудрям жены.
– А как же Мэри Роуз? – засомневался Рейф. – Мы помолвлены.
– Ты не любишь ее! – воскликнул Итан, удивляя его. – И я сомневаюсь, что она любит тебя. Думаю, ты и не хочешь ее.
Он не желал, чтобы Мэри Роуз любила его. Потому что знал, что никогда не сможет ответить взаимностью.
– Попроси ее подождать, – предложила Грейс. – Небольшая отсрочка – это не так уж принципиально.
Рейф не ответил. Сердце готово было оборваться. Вопрос, который подняла Грейс, не давал ему покоя с того дня, когда Макфи открыл истинные события той ночи. И число вопросов, требующих ответа, лишь возросло с момента дуэли. Прошлое требовало решения.
– Я подумаю о том, что вы только что сказали. Я хочу, чтобы ты и Итан знали, что, несмотря ни на что, я ценю ваше отношение. Вы даже не знаете как…
В глазах Грейс заблестели слезы.
– Мы хотим одного – чтобы ты был счастлив.
Рейф молча кивнул. Он сдался пять лет назад. Теперь, услышав слова лучших друзей, он чувствовал, как пламя вновь бушует в груди. Неужели есть шанс? Он не знал. Но намерен был выяснить это.
Завтра утром он закажет себе билет на судно, отплывающее в Америку.
– Если ты решил ехать, – сказал Итан, словно читая мысли Рейфа, – один из моих кораблей как раз отплывает в Америку через три дня. Капитанская каюта твоя, старина. «Триумф» доставит тебя в устье реки Делавэр, в Филадельфию. И учти, Рейф, это быстроходное судно. При хорошей погоде оно придет на неделю раньше, чем корабль Даниэлы.
Рейф поднял глаза на друга. Сердце словно сжалось в кулак.
– Договорись обо всем, я буду готов, – единственное, что он мог вымолвить.
Глава 6
Улучив минутку, чтобы побыть одной, Даниэла стояла у окна, глядя на темный город, в который они прибыли две недели назад. Сегодня она и ее тетушка были приглашены на маленькую вечеринку в дом близких друзей Ричарда, которая устраивалась в честь их помолвки. Каждый день она знакомилась с новыми людьми, и хотя они были настроены дружелюбно по отношению к ней, порой это утомляло ее.
Дэни разглядывала притихший город. Узкие улочки, мощенные булыжником; домики из красного кирпича, высокая белая церковь без колокольни и большие зеленые парки. Филадельфия очаровывала, хотя была совсем не похожа на Лондон.
Несмотря на то что между Америкой и Англией всегда существовали тесные связи, американские колонисты сделали все, что в их силах, чтобы обрести собственное лицо. Язык американцев был менее канонизирован и не так формален. Что же касается одежды, то хотя американцы и следовали английской моде, их манера одеваться порой казалась вне всякой моды.
И люди здесь сохранили грубоватую независимость, которая восхищала Даниэлу и вызывала уважение. Эти американцы имели свое лицо, не похожее ни на какое другое.
Даниэла отвернулась от окна и подошла к тетушке, которая стояла рядом с хрустальной чашей и разливала в бокалы пунш. Прошло две недели со дня приезда, и Дэни чувствовала себя уютно в небольшом кирпичном доме, который тетя Флора сняла на время пребывания в Америке.
После свадьбы, которая должна состояться через три недели, Даниэла и Каро переедут в дом Ричарда на Сосайети-Хилл, а тетя Флора вернется в Англию в обществе компаньонки. Она наняла ее специально для путешествия.
Дэни останется с мужем в Филадельфии, в новом и совершенно незнакомом ей мире. Она была благодарна Каро, что та согласилась не возвращаться в Англию и составить ей компанию.
Она попробовала пунш, который тетушка протянула ей.
– К нам идет Ричард, – прошептала тетя Флора, улыбаясь высокому блондину, который шел через небольшую гостиную. – Ах, до чего красивый мужчина!
Она исподтишка взглянула на Даниэлу, стараясь отгадать ее мысли по поводу Ричарда, но, увы, лицо племянницы не выражало ничего.
Дэни нравился Ричард Клеменс, и этого было достаточно, чтобы принять его предложение, но она не была влюблена в него и полагала, что и Ричард не испытывал к ней сильных чувств. Он был преуспевающий, практичный человек, которому нужна была жена, чтобы заменить его детям мать, скончавшуюся в родах. Даниэла надеялась, что со временем их отношения могут стать теплее и глубже.
– Ах, Даниэла, вы здесь. – Он улыбнулся.
– Я видела, вы говорили с мистером Уэнтцем, – приветливо сказала она. – Так как вы оба владеете мануфактурными компаниями, думаю, разговор шел о делах?
Он склонился и, взяв ее руку, тихонько сжал ее изящные пальцы.
– Какая проницательность! Я почувствовал это с нашей первой встречи. Для мужчины, занимающегося бизнесом, жениться на женщине, которая понимает свою роль, огромное благо. В первую очередь… для бизнеса. – Он рассмеялся удачной шутке.
Даниэла, слушая его, продолжала улыбаться. Она не совсем понимала, какую роль предрекает ей Ричард, но думала со временем выяснить это.
– Действительно, у Джейкоба Уэнтца мануфактурная фабрика. Она в Истоне, недалеко от «Клеменс текстилз». – Ричард на секунду отвернулся, чтобы что-то сказать леди Уиком, и пока они вели вежливую беседу, Дэни изучала мужчину, за которого собралась выйти замуж.
Ричард был выше среднего роста и, несомненно, привлекателен, волосы золотистого оттенка. А глаза – смесь коричневого и зеленого, причем тот или иной цвет преобладал в зависимости от настроения.
Она только-только начала присматриваться к нему во время его пребывания в Англии. И ее впечатления о нем были достаточно скупы: внимательный, интеллигентный мужчина, успешный предприниматель, вдовец, который, по всей видимости, находил ее привлекательной. Тут в Америке он был другим, пожалуй, более энергичным. Здесь на первом месте стоял бизнес. Иногда казалось, что дела полностью поглощали его.
– Если вы извините нас, леди Уиком, – сказал Ричард, – я бы хотел представить Даниэлу одному бизнесмену.
– Ну разумеется. – Тетя Флора одарила его улыбкой и повернулась к матроне, которая стояла рядом. Они начали оживленную беседу.
Дэни позволила Ричарду провести ее через гостиную – красивую комнату с лепниной на потолке, обюссонскими коврами и мебелью в стиле чиппендейл. Обстановка тех домов, которые она посещала, выглядела очень по-американски, много красного дерева, мебель с мягкими линиями и грациозными изгибами, прелестные кружевные салфетки и салфеточки, резные деревянные кресла с высокими спинками.
Ричард прикрыл ладонью руку Дэни, которая лежала на рукаве его сюртука, пока они проходили мимо гостей, обмениваясь приветствиями. Люди почтительно кланялись ему, и было очевидно, что ее жених занимает высокое место в филадельфийском обществе. Хотя иногда он, казалось, был слишком озабочен этим, но, возможно, она ошибалась.
Он остановился перед высоким, плотным, седовласым джентльменом с курчавыми баками.
– Сенатор Гейнз хотел познакомиться с вами, дорогая.
– Как скажете, Ричард.
– Сенатор, позвольте представить вам мою невесту Даниэлу Дюваль.
Гейнз вежливо склонился к руке Даниэлы.
– Мисс Дюваль, вы и в самом деле столь же прелестны, как рассказывал Ричард.
– Благодарю вас, сенатор.
– Сенатор Гейнз когда-то был послом в Англии, – объяснял Ричард Дэни. А Гейнзу он сказал: – Отец Даниэлы – виконт Драммонд, к сожалению, его уже нет с нами. Может быть, вам приходилось встречаться с ним по ходу службы?
Густая бровь сенатора поползла вверх.
– Боюсь, я не удостоился такой чести. – Он подмигнул Ричарду. – Значит, вы поймали на удочку дочку виконта? Губа не дура, я бы сказал. Мои поздравления.
Ричард широко улыбнулся:
– Благодарю вас, сенатор.
– Когда свадьба? Надеюсь, я приглашен?
– Конечно, мы были бы очень разочарованы, если бы вы не присутствовали.
Они поговорили еще немного, затем Ричард вежливо попрощался, и Дэни вторила ему. Она старалась не обращать внимания на странное беспокойство, которое возникло у нее по ходу разговора. Ричард, казалось, кичился ее родословной, для него было важно, что она принадлежит к английской аристократии, и он заводил об этом разговор на каждой вечеринке. А со дня приезда их было великое множество.
– Ричард! Подведите-ка на минутку вашу невесту к нам! У нас сегодня гость, которому я хочу представить вас обоих.
Дэни узнала полного маленького господина, который был хозяином вечера. Маркус Уитмен, богатый фермер, Ричард познакомил их на музыкальном вечере неделю назад. Со дня приезда ее жених настаивал на посещении одного вечера за другим.
– Я хочу, чтобы у вас была возможность войти в круг моих друзей, – объяснял он.
Дэни надеялась, что они больше времени будут проводить вместе, чтобы получше узнать друг друга до свадьбы. И потом она хотела завести дружбу с его детьми, которых пока видела всего один раз, и то очень коротко.
– Добрый вечер, Маркус, – улыбнулся Ричард. – Прелестный вечер. Огромное спасибо, что устроили его.
– Нам с женой приятно сделать это для вас. Когда ваш отец был жив, мы были друзьями. И эта дружба длилась почти двадцать лет.
Ричард понимающе кивнул. Его отец часто упоминал об этом. Очевидно, он был уважаемым человеком в обществе.
– Вы сказали, что хотели познакомить нас с кем-то?
– Да, да… именно. – Уитмен повернулся и прикоснулся к рукаву высокого мужчины, стоящего к ним спиной.
– Ричард, я бы хотел представить вас нашему гостю из Лондона, другу нашего друга, если вы понимаете, что я имею в виду. Рейфел Сондерс, герцог Шеффилд. Он прибыл в Филадельфию по делам.
Дэни окаменела. Пол уходил из-под ее ног, и кровь медленно отливала от лица.
Уитмен продолжал знакомство:
– Герцог, познакомьтесь с Ричардом Клеменсом и его невестой, мисс Дюваль. Она тоже из Англии. Впрочем, возможно, вы знакомы?
На Дэни смотрели ярко-синие глаза, каких больше нет ни у кого на свете, глаза, которые забыть невозможно. В груди стало тесно.
– Мистер Клеменс, – произнес Рейфел, чуть наклонив голову. – Мисс Дюваль. – Их взгляды встретились, и она не сразу смогла отвести глаза.
Дэни пыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Ее рука, лежавшая на рукаве Ричарда, дрожала. Он повернулся и заметил смятение на ее лице.
– Что с вами, дорогая?
Дэни облизала губы, рот пересох.
– Нет… нет, все в порядке. Я… я счастлива познакомиться с вами, – проговорила она, обращаясь к Рейфу, про себя благодаря Господа, что никогда не называла Ричарду имя человека, с которым когда-то была помолвлена. Человека, который разбил ее жизнь.
Глаза Рейфа остановились на ней:
– Мне тоже очень приятно, уверяю вас, мисс Дюваль.
Она наконец смогла отвести взгляд, не обращая внимания на сумасшедшее биение сердца, и оглядела комнату, ища, куда бы ускользнуть.
– Мне… мне очень жаль. Но, боюсь, здесь слишком душно. Мне надо глотнуть свежего воздуха.
Ричард обнял ее за талию.
– Тогда позвольте мне проводить вас, дорогая. Короткое пребывание на террасе, и я уверен, что вы снова почувствуете себя прекрасно, – сказал он, провожая ее к французским дверям, выходящим в сад. Пока они шли через гостиную, некоторые из гостей провожали их взглядами, но Дэни едва замечала их. Мысли лихорадочно крутились в голове, сердце бешено колотилось…
Рейфел приехал следом за ней. Зачем? Чего он хочет?
Неужели он так ненавидит ее, что объявился здесь, чтобы вновь разрушить ее жизнь? Лишить ее шанса обрести счастье с Ричардом?
Усилием воли Дэни подавила страх и молилась, чтобы открылась иная причина, заставившая герцога проделать долгий путь в Америку.
