Глава 1

Корнуолл, Англия

Октябрь 1808 года

— Я должна сделать это, мама! Я обязана сделать это ради Карла, ради Питера! — Изящная светловолосая Элисса Таубер расхаживала перед камином в уютной, скромно обставленной гостиной фамильного особняка, расположенного на окраине Тенбрука, небольшой деревушки возле Сент-Джюста.

Мать сидела тут же, у камина, покачиваясь в кресле с решетчатой спинкой. Ее узкое лицо было тревожно нахмурено, длинные тонкие пальцы нервно теребили пеньюар, на котором она вышивала мелкие розочки к двадцать первому дню рождения дочери.

— Мы уже говорили об этом, Элисса. Тебе нельзя ехать в Европу — это слишком опасно. Я уже потеряла одного ребенка и вряд ли переживу утрату второго.

В юности Октавия Таубер, графиня фон Ланген, была такой же золотоволосой и голубоглазой, как Элисса, Тогда она блистала на театральных подмостках Лондона и ее всегда окружали десятки поклонников.

В их числе оказался и граф фон Ланген, в которого Октавия влюбилась с первого взгляда. При одном воспоминании о нем, высоком, стройном, светловолосом, у графини защемило сердце. Ее любимый Максимилиан погиб два года назад в дорожном происшествии, и после его смерти она начала быстро стареть. Задор и жизнерадостность Октавии, унаследованные дочерью, постепенно угасали и наконец окончательно покинули ее.

— Я буду осторожна, мама, буду действовать наверняка. Деньги, которые папа оставил на мое образование, я могу пустить в ход. Как только мне удастся раздобыть улики против убийцы Карла, я сразу же обращусь к властям.

Октавия разгладила пальцами работу.

— Думаю, нам следует сделать это сейчас, — сказала она.

Элисса замерла на месте и обернулась:

— Ты прекрасно знаешь, что мы не можем так поступить. В нашем распоряжении одно-единственное письмо. Обвинение в государственной измене — слишком серьезная вещь. В ней могут оказаться замешаны те самые люди, к которым мы обратимся за помощью. Нам необходимы более убедительные доказательства. Мы должны выяснить, кто этот человек.

Графиня покачала головой:

— Я не могу и не стану рисковать.

Она склонилась над вышивкой; ее уставшие руки дрожали от напряжения.

Элисса стремительно подошла к матери и опустилась на колени рядом с ее креслом.

— Я знаю, мама, ты сама бы сделала это, если бы могла. Если бы чувствовала себя лучше, то обязательно бы поехала. Ты ни за что не позволила бы убийце Карла оставаться безнаказанным. Нашла бы его и добилась, чтобы он понес заслуженное наказание. Позволь мне сделать это вместо тебя.

Мать покачала головой:

— Ты слишком молода, Элисса, слишком неопытна. Ты плохо знаешь жизнь и еще хуже — мужчин. Вряд ли ты…

— Я сумею, мама. Вспомни, сколько времени мы провели с тобой, воображая, будто мы на сцене. Ты учила меня играть, изображать великую актрису, какой была сама. Помнишь представления, которые мы показывали папе? Помнишь, как мы играли «Владыку буянов» на Рождество, «Сон в летнюю ночь», комедии, которые писал для нас Карл?

— Это совсем другое.

— Ты права. Думаю, это будет гораздо проще. Я сыграю графиню фон Ланген, женщину, похожую на тебя в пору твоей театральной славы.

— Ты слишком юна, чтобы быть супругой Максимилиана.

— Я представлюсь его молодой, второй женой. Дело будет происходить за тысячи миль отсюда — кто сможет меня разоблачить? — Графиня бросила на нее полный сомнения взгляд, и Элисса торопливо продолжила: — Помнишь, когда я была маленькой, ты часто повторяла со смехом, что я могла бы стать еще лучшей актрисой, чем ты. Это твои собственные слова, мама. Помнишь?

— Да, помню, — вздохнула графиня.

— Отпусти меня в Вену. Напиши герцогине, своей подруге. Ей можно доверять, правда?

— Разумеется. Ее муж был лучшим другом твоего отца.

— Попроси ее помочь нам. Может быть, она приютит меня. Объясни, почему это для нас так важно. Напиши, что я путешествую в роли только что овдовевшей графини, жаждущей насладиться блеском столичной жизни. Это позволит мне свободно общаться с людьми, которых мы подозреваем. — Элисса стиснула руку матери. — Теперь, когда над Австрией нависла тень войны, остановить этого человека просто необходимо. Если он, как полагал Карл, передает французам государственные секреты, это может ускорить начало военных действий, и тогда жизнь Питера окажется под угрозой. Карл понимал, насколько это опасно, и потому его убили. Герцогиня тоже это поймет. Помоги мне, мама. Помоги сделать это ради памяти Карла и благополучия Питера.

Октавия закусила губу. Последние несколько лет принесли немало перемен. Блестящая жизнь, которую она вела будучи актрисой, а затем юной супругой австрийского графа, давно была забыта. И дело не в том, что от богатства супруга со временем остался лишь скромный капитал. Доходы графини позволили ей дать образование трем горячо любимым детям, купить мальчикам офицерские чины и отправить Элиссу в пансион для благородных девиц.

В те годы Октавия была слишком счастлива, чтобы задумываться о деньгах. После смерти Максимилиана Карл и Питер, следуя воле отца, поступили на службу в австрийскую армию, и вот теперь их красивый, добрый, умный Карл мертв, а младшему брату Питеру грозит опасность.

— Помоги мне, мама, — чуть слышно произнесла Элисса, и графиня вздохнула, сдаваясь.

Может быть, дочь права. В жизни бывают вещи, которые ты должен сделать, как бы тяжело это ни было. Человек обязан исполнять свой долг. Теперь, когда рядом не было Максимилиана, который мог бы остановить Элиссу, графиня ни минуты не сомневалась, что ее упрямая решительная дочь отправится в поездку на свой страх и риск, подвергая себя еще большей опасности. К тому же, как говорила Элисса, бывали времена, когда Октавия непременно поступила бы точно так же.

— Принеси перо и чернила, — негромко сказала она. — А потом оставь меня одну, Я должна подумать… писать ли мне герцогине.

Элисса изумленно воззрилась на мать, потом крепко, порывисто обняла ее.

— Спасибо, мама! — Лицо девушки озарилось улыбкой, первой настоящей улыбкой, которую Октавия увидела с тех пор, как погиб Карл. Элисса с детства боготворила брата, видела в нем храброго героя, и он не обманул ее чаяний. — Ты не пожалеешь, мама. Я знаю, мы поступаем правильно. — Элисса повернулась и выбежала из комнаты.

Отложив работу, Октавия смотрела на язычки пламени в камине. Чтобы найти убийцу, нужно было составить план. Думая о своей пылкой необузданной красавице дочери, о сыне, только что преданном земле, о послании с его последними словами, она взывала к Господу об исполнении своих надежд.

Глава 2

Австрия

Март 1809 года

Округлые молочно-белые груди, невероятно тонкая талия и пышные, соблазнительные, такие женственные бедра… Полковник Адриан Кингсленд, барон Уолвермонт, подумал о наслаждениях, которые ожидают его в доме у подножия холма, и улыбнулся.

Облачившись в бело-алый кавалерийский мундир, полковник весь вечер гнал коня, думая только о той восхитительной ночи, которую он проведет, устроившись между нежными, сливочными бедрами леди Сесилии Кайнц. Сесилия, супруга состоятельного виконта, была много моложе своего дряхлеющего мужа и обладала ненасытным темпераментом под стать плотским аппетитам Адриана, который регулярно навещал ее после прибытия в Австрию.

Поднявшись на пригорок, возвышавшийся над Баденом, курортным городком, который раскинулся среди холмов в половине дня езды от Вены, полковник осадил своего огромного черного скакуна. Жеребец легонько приплясывал под ним, чувствуя, что путешествие близится к концу. Посмотрев вниз на летние особняки и замки, обступившие небольшой живописный городок, славу которого составляли целебные минеральные источники, Адриан сумел разглядеть синие крыши Блауен-Хауса, обширного дома герцогини Мароу, расположенного невдалеке.

Быстро обведя взглядом второй этаж, он нашел окно спальни виконтессы, третье от края в ряду из более чем пятидесяти окон. Лампа там уже была погашена. Полковник знал, что опаздывает, и тем не менее рассчитывал, что его будут ждать.

Губы Адриана тронула чуть заметная озорная улыбка. Пожалуй, застать ее светлость спящей будет даже интереснее.

Полковник повернулся к своему спутнику, майору Джеймисону Сент-Джайлзу, другу детства, которое они провели в закрытом пансионе.

— Что ж, дружище, здесь нам придется расстаться — во всяком случае, до утра.

Майор нахмурил лоб:

— Мне не нравится выражение твоего лица, Адриан. Не хочешь же ты появиться в доме в столь поздний час и переполошить прислугу.

Адриан лишь улыбнулся:

— Я не собираюсь наносить официальный визит. Наоборот, постараюсь проникнуть туда как можно тише.

— Господи, Я и забыл, что там живет Сесилия. Я должен был догадаться, судя по тому, как ты всю дорогу погонял лошадей. — Он вздохнул. — На мой взгляд, это не самая удачная мысль. Может, поедешь со мной? Снимем комнаты в маленькой гостинице на площади, хорошенько выспимся, а утром ты отправишься в Блауен-Хаус в более подходящее время.

Адриан покачал головой:

— Ни за что, дружище. Я всю неделю мечтал об этой сладостной минуте и не собираюсь упускать ее из-за того, что нашему славному командиру генералу Равенскрофту вздумалось провести одно из своих чертовых совещаний.

Джеймисон приподнялся в стременах, вытянув ноги во всю длину и пытаясь размять мышцы после долгого утомительного пути. Черноволосый и голубоглазый, он отличался от своего друга внешне: был ниже его на несколько дюймов, худощав и жилист, в то время как полковник — широкоплеч и мускулист; долгие годы службы в британской кавалерии славно закалили его могучее тело.

И характеры у них были разные. Джеймисон был покладист и довольно уступчив, а полковник, истинный вояка и на редкость одаренный офицер, бывал горяч, вспыльчив и порой безрассуден.

— Должен ли я напоминать вам, полковник Кингсленд, что вы здесь на дипломатической службе? Если вас застанут в постели с женщиной полуодетым, со спущенными штанами, вряд ли это укрепит отношения Австрии и Англии.

Адриан рассмеялся чуть хрипловатым смехом:

— Боюсь, придется рискнуть.

Джеймисон устало шевельнулся, и под ним скрипнуло седло.

— Я сознаю, что вы старше меня по званию, полковник, и все же думаю, что вам следует…

— Успокойтесь, майор. Я буду в гостинице еще до рассвета, а завтра мы нанесем визит по всей форме, как вы того желаете.

Прежде чем Джеймисон успел возразить, Адриан пришпорил жеребца и рысью спустился по склону холма. Оказавшись у заднего фасада дома, он остановил коня, спрыгнул с седла и привязал скакуна под ветвями одинокой березы. Убедившись в том, что вокруг никого нет, Адриан прошел через английский садик, пересек вымощенную кирпичом террасу и приблизился к увитой розами решетке, которая достигала балкона второго этажа.

Испытав прочность импровизированной лестницы и решив, что она выдержит вес его отнюдь не субтильного тела, полковник легко поднялся по решетке и перебросил ногу через кованые перила. Ни огонька, ни шороха вокруг. Адриан задержался у стеклянных дверей, ведущих в спальню виконтессы. Даже в темноте он различал светлое пятно ее волос и контуры тела на огромной кровати с пологом.

Как он и надеялся, дверь на балкон была не заперта. Полковник взялся за ручку и беззвучно повернул ее. Сесилия лежала на животе, уткнувшись носом в подушку, разметавшиеся волосы скрывали ее лицо.

Адриан видел, что она спит обнаженной, — простыня сбилась, приоткрывая округлые ягодицы. Полковника пронзила дрожь; возбуждение, которое он ощутил в тот миг, когда входил в спальню, становилось все сильнее. Он беззвучно пробрался к постели по толстому персидскому ковру и уселся на краешек.

Тонкий лучик лунного света падал на кровать, выхватывая из темноты длинную изящную шею женщины.

Разгоряченная кровь быстрее побежала в жилах полковника, он наклонился и мягко поцеловал виконтессу в затылок, уловив едва заметный аромат лаванды. Он коснулся поцелуями гладкой белой кожи ее плеч, и женщина чуть шевельнулась в кровати. Возбужденная плоть Адриана восстала, распирая ткань брюк.

Ему нестерпимо хотелось перевернуть Сесилию на спину, покрыть поцелуями ее соблазнительную грудь и слиться с ее покорным телом, но вместо этого он провел губами по ее плечу и был вознагражден негромким сладостным стоном. Адриан стянул простыню пониже, поцеловал ямочку над левой ягодицей и сдвинулся к очаровательной родинке чуть выше такого же углубления с другой стороны.

И тут Адриан замер.

Он встречался с Сесилией Кайнц уже несколько недель и знал ее тело так, как может знать любовник. Он точно помнил, что никакой родинки там не было.

Проклятие!

Почувствовав, как женщина шевельнулась и начала поворачиваться на пышной пуховой перине, он быстро отпрянул, схватил одной рукой простыню и натянул ее на спящую, а другой рукой зажал женщине рот и прижал ее к кровати.

— Не пугайтесь, — мягко произнес он на немецком языке, прекрасным знанием которого был обязан происхождению своей матери и которое стало причиной его нынешнего назначения. — Я не причиню вам вреда. Я думал, здесь спит другой человек.

Незнакомка вцепилась в его руку; Адриан почувствовал, как она дрожит, и увидел ужас в светло-голубых глазах. Он еще крепче сжал пальцы, стараясь, однако, не сделать ей больно.

— Послушайте, я принял вас за другую — понимаете? Я ничего вам не сделаю. — Девушка все еще пыталась разжать его пальцы, и он легонько встряхнул ее. — Сказано же: я не причиню вам вреда и отпущу вас, как только вы пообещаете не кричать.

Его пленница чуть успокоилась, в ее глазах впервые промелькнуло нечто вроде понимания. Она кивнула, и Адриан убрал руки.

— Извините. Я не хотел нарушить ваш покой. Я рассчитывал найти здесь другую женщину. — Глаза полковника скользнули по ее лицу, по округлости шеи, на которой яростно билась жилка, и он вдруг понял, что ничуть не сожалеет о случившемся. Перед ним была женщина — вернее, девушка — не старше двадцати лет, куда более привлекательная, нежели Сесилия. Ее черты были тоньше, а само лицо было не круглым, а сердцевидной формы, с ямочкой на подбородке. Золотистые волосы незнакомки оказались не столь длинными, как ему показалось сначала, — они были коротко подстрижены и мягко обрамляли лицо ангельской красоты.

— Кто вы? — прошептала она.

Адриан чуть заметно улыбнулся.

— Да так, знакомый ваших знакомых. — Он не без сожаления отодвинулся и шагнул к балконной двери: — Еще раз прошу прощения, ангелочек. Надеюсь возместить причиненные неудобства при следующей встрече. У меня предчувствие, что это произойдет очень и очень скоро.

Испуг девушки сменился смущением, и ее лицо залилось ярким румянцем. Она вскинула голову, но пальцы, которыми она продолжала удерживать простыню у подбородка, все еще дрожали.

— Смею надеяться, ваше предчувствие вас обманывает, сэр.

На лице Адриана появилась лукавая ухмылка.

— Может быть. Поживем — увидим. — Полковник молча прикоснулся пальцем к виску, прощаясь. Он был уверен, что они обязательно встретятся вновь, и собирался приложить к этому все усилия. — Спите спокойно, милый ангелочек.

Адриан открыл дверь и вышел на балкон. Ночь была прохладная, черное небо освещали только россыпь звезд и луна. Подойдя к решетке, Адриан перебросил через перила длинные ноги и соскользнул вниз, продолжая думать о девушке, все еще не в силах обуздать страсть, которую она у него вызывала. Он без особых приключений спустился на землю и лишь однажды выругался, когда шип розы вонзился ему в ладонь. У него мелькнула насмешливая мысль, что это не такая уж большая цена за полученную возможность созерцать сокровище, которое предстало перед его глазами нынче вечером, — за тот приз, который он намеревался завоевать.

Леди Элисса Таубер откинулась на пышные подушки, все еще прижимая простыню к подбородку. Господи, как ей было стыдно! Мать раз десять запрещала Элиссе спать голышом, но она не слушалась. Во сне ей всегда становилось жарко, она то и дело сбрасывала по ночам неудобную рубашку, которую надевала только по настоянию матери.

Теперь она взрослая женщина и имеет право спать без одежды, если хочет. Теперь это ее дело, и только ее. Во всяком случае, так ей казалось.

Элисса уткнулась в подушку и тяжело вздохнула, вспоминая могучего темноволосого красавца офицера, который тайком пробрался к ней в спальню. Намерения незнакомца не вызывали у нее сомнений — по крайней мере с того мгновения, когда она проснулась и в достаточной мере пришла в себя, чтобы внять его увещеваниям. Она прибыла в Блауен-Хаус всего два дня назад и играла роль графини фон Ланген, приехавшей к ее светлости герцогине Мароу. Император, здоровье которого пошатнулось, отправился на воды, двор поехал с ним, а герцогиня и Элисса двинулись следом.

До вчерашнего дня в этой спальне обитала леди Сесилия Кайнц, частая гостья в доме, похотливая вертихвостка, которая заглядывалась на каждого мужчину. События нынешней ночи ясно показали, что у виконтессы роман с офицером в бело-алой форме. Столь же ясно было и то, что он не знал об отъезде Сесилии, которая вернулась, впрочем, весьма неохотно, к своему стареющему супругу.

Виконтесса уехала, и Элисса по настоянию герцогини заняла ее комнату с видом на самый живописный сад виллы. После музыкального вечера в Рубиновом зале она быстро заснула, и ей начали являться видения.

Элиссе снились теплые мужские губы, прикосновения языка к ее шее, большие ладони, ласкающие ее тело. Она раскраснелась, ей стало жарко, она еще порадовалась, что сбросила ночную рубашку, и вдруг ее глаза широко распахнулись.

Элисса негромко застонала, мотая головой по подушке и стискивая простыню. Какой позор!

Она бросила взгляд на стеклянную дверь, гадая, не придется ли ей вновь встретиться с этим негодяем, как тот предрекал. Кто же он такой, размышляла Элисса. Англичанин, судя по форме, но он говорил по-немецки почти безупречно, с едва заметным акцентом.

И — о Господи, — как он был хорош собой! Ярко-зеленые глаза, мощный твердый подбородок, чувственный рот, призывная улыбка на губах… Когда он улыбался, на его щеках появлялись ямочки. Неудивительно, что леди Сесилия Кайнц с радостью делила с ним ложе.

Элисса зажмурила глаза, стараясь отогнать видение и погрузиться в сон. Завтра ей предстоял очередной очень ответственный день, и она не могла отвлекаться. Несмотря на безоговорочную поддержку герцогини, действия Элиссы сковывал недостаток времени. Отпущенный ей срок неумолимо истекал.

Перед ее мысленным взором появился старший брат, такой юный, такой красивый. Капитан Карл Таубер… не прошло и полгода с тех пор, как его упокоила земля. Элисса подумала о письме, которое они с матерью получили незадолго до убийства Карла:

Численность нашей, армии неуклонно возрастает. Войска хорошо обучены и готовы дать отпор французам, но по воле судьбы мне стало известно: в наших рядах появился изменник. Я должен изобличить его, хотя понимаю, что это сопряжено с опасностью. Не хочу внушать вам беспокойство, и все же если со мной что-нибудь случится, умоляю вас довести до конца начатое мной дело. На карту поставлена жизнь тысяч людей. Предателя необходимо остановить любой иеной…

Далее он указывал, что предатель действовал под именем Ястреб. По мнению Карла, им мог оказаться один из трех человек — генерал Франц Стейглер, британский посол сэр Уильям Петтигрю либо майор Джозеф Бекер, адъютант генерала Манфреда Кламмера.

Через два месяца после отправки этого письма Карл погиб. Больше от него не было ни слова. Он не оставил никаких сведений, которые помогли бы разоблачить шпиона.

Элисса в который уже раз поклялась сделать все, чтобы смерть старшего брата не осталась безнаказанной, а младший брат, Питер, не стал бы бессмысленной жертвой войны.

Тщательно одетая и причесанная, Элисса стояла в своей спальне, оглядывая себя в большом переносном зеркале. Сегодня в Блауен-Хаусе давали прием в честь дипломатов и вельмож, приехавших в Баден в составе императорской свиты. Элиссе предстояло сыграть роль графини фон Ланген, вдовы малоизвестного, но некогда богатого австрийского графа, — роль, которую она исполняла с того мгновения, как прибыла в Вену.

Элисса расправила узкую юбку бледно-желтого шелкового платья, корсаж которого облегал ее тело намного плотнее, чем те наряды, которые она носила дома. Это платье ей подарила лучшая подруга, Габриэла Уоррингтон, дочь герцога Мельбурнского. Они познакомились в пансионе и, хотя Габриэла выросла в герцогском дворце неподалеку от Лондона, а Элисса жила в скромном корнуоллском особняке, быстро привязались друг к другу.

Именно Габи снарядила Элиссу в поездку, заставив ее взять платья, которые ей самой уже надоели и требовали замены, и велела подогнать их по более стройной фигуре подруги. Мать Габи, хотя и ворчала, но оказала девушкам неоценимую помощь.

— Что-нибудь еще, миледи? — Рядом с Элиссой стояла ее горничная Софи Хопкинс, невысокая темноволосая девушка несколькими годами моложе хозяйки. Элисса наняла ее в Лондоне специально для поездки в Вену.

— Кажется, все в порядке, Софи. Принеси мой ридикюль, и я пойду.

Софи подала ей сумочку под цвет платья, отделанную каймой из тюля с золотой ниткой.

— Вы выглядите прекрасно, миледи.

— Спасибо. — Элисса надеялась, что это действительно так. Она должна была производить впечатление утонченной изысканной дамы, имея лишь смутное представление, как этого добиться. Если бы не мать, она вряд ли могла рассчитывать на успех. Согласившись с замыслом дочери, Октавия собралась с силами и помогла Элиссе войти в новую роль, понимая, что с каждым днем, по мере того, как Наполеон готовился к войне с Австрией, ее миссия становилась все более важной.

— Ах, я чуть не забыла! — Софи всплеснула руками. Казалось, она не в силах произнести ни слова без оживленной жестикуляции. — Посол Петтигрю прислал лакея передать вам, что будет ждать в Рубиновом зале, чтобы сопровождать вас во время приема.

Элисса молча кивнула. Петтигрю ждет ее. Итак, план приведен в действие. Она расправила плечи и шагнула к двери.

Малый салон Блауен-Хауса — на взгляд Адриана Кингсленда, этот зал вряд ли можно было счесть «малым» — блистал, словно чудесный самоцвет, каким он, в сущности, и был. Под роскошными потолками в стиле рококо, расписанными херувимами и ангелами на фоне облачных небес сверкали хрустальные канделябры, заливая золотистым светом зал. Состоятельные аристократы смешались здесь с крупными военачальниками, дипломатами и членами правительства.

Полк Адриана прибыл в страну больше месяца назад, чтобы обеспечить безопасность английских министров, делегатов и посланников, которые продолжали наезжать в Австрию в надежде склонить ее к заключению военного союза — это была уже пятая попытка с начала наполеоновских войн.

Адриан служил под началом генерала Артемия Равенскрофта в качестве офицера дипломатической связи и был временно прикомандирован к Третьему драгунскому полку. Потягивая шампанское из бокала, он присматривался к разодетым дамам, заполонившим роскошный салон, вглядываясь в каждое лицо и надеясь отыскать женщину, с которой прошлой ночью его свела прихоть судьбы.

До сих пор она не появлялась.

— Может быть, леди узнала о твоем присутствии и решила отказаться от приглашения, — сказал Джейми Сент-Джайлэ, пригубив вино. — Если твои намерения столь же ясны и открыты, как выражение твоего лица, это, пожалуй, очень мудро. с ее стороны.

Адриан лишь фыркнул. Он познакомился с Джеймисоном в тот самый день, когда его, пятилетнего мальчика, оторвали от дома и привезли в закрытую школу-пансион. Он на всю жизнь запомнил тот день и то чувство одиночества, которое его тогда охватило. Джейми, такая же одинокая душа, как он сам, оказался истинным спасением для Адриана, другом, который появился у него в тот самый миг, когда он более всего нуждался в поддержке. С тех пор мальчишки были неразлучны.

Майор негромко хмыкнул:

— Это же надо — забраться в постель к незнакомой даме. Жаль, что меня там не было.

Ночью Адриан объявился в гостинице на несколько часов раньше, чем ожидалось, и к своему вящему неудовольствию обнаружил, что друг еще не спит. Джейми умудрился вытянуть из полковника рассказ о знакомой кровати, в которой оказалась незнакомая женщина, и теперь всякий раз, когда Адриан обращал в его сторону вопросительный взгляд, на лице майора появлялась насмешливая улыбка.

— Я хочу, чтобы она стала моей, — признался Адриан. — Даже если она пустилась в бега, я ее найду. Если понадобится, обыщу всю Европу.

— Что, так хороша?

— Еще лучше, — ответил полковник.

— А если она замужем?

Адриан приподнял бровь:

— Что ж, в конечном итоге это лишь упростит дело… по крайней мере пока рядом не будет ее супруга.

Джейми покачал головой и ничего не сказал, а полковник вновь принялся вглядываться в лица присутствующих, но тут в воздухе возникло какое-то движение, по толпе собравшихся пробежал шепоток. Сотни глаз повернулись к импозантной паре, входившей в высокие золоченые двери.

Один из британских дипломатов, Роберт Блэквуд, стоявший рядом с Адрианом, приблизился к нему вплотную и зашептал на ухо:

— Потрясающая женщина, вы не находите? В нее влюблена половина Австрии, а она не замечает. К сожалению, Петтигрю оказался в числе немногих, кого она удостаивает своим вниманием.

Адриан повернулся, и его взгляд упал на входившую в салон изящную светловолосую женщину в светло-желтом платье с золотой отделкой. Опираясь на руку Петтигрю, одетого в белый мундир с золотым поясом и огромными эполетами, она не сводила восхищенных глаз с багрового лица посла, а в ее улыбке безошибочно угадывались симпатия и теплота.

— Кажется, ты наконец отыскал свою незнакомку, — прошептал Джейми, не отрывая взгляда от женщины. — Судя по тому, как она взирает на Петтигрю, тебя ожидает непростая задача, — добавил он, усмехаясь.

Адриан поморщился:

— Петтигрю годится ей в отцы.

— Он по-своему привлекателен, — возразил его приятель. — Богат, как Крез, и принадлежит к числу самых влиятельных людей Англии.

Сент-Джайлз оказался прав в обоих отношениях — посол, хотя и был уже немолод, обладал множеством привлекательных черт, и во взгляде женщины сквозил явный интерес.

Адриан повернулся к Блэквуду:

— Откуда она?

— Хотите верьте, хотите нет, она наша соотечественница.

— Англичанка?

Роберт кивнул:

— Насколько я знаю, наполовину англичанка, наполовину австрийка. Она была замужем за графом фон Лангеном, австрийским вельможей, который скончался несколько лет назад. О нем мало известно и еще меньше о супруге, которая явно много моложе его. Они почти безвыездно жили в глуши графства Корнуолл. Очевидно, фон Ланген был хорошим другом герцогини. Она-то и пригласила графиню в Вену.

Адриан поднес бокал шампанского к губам, разглядывая женщину. Ее наряд, щеки, едва заметно тронутые румянами, и волосы, ниспадавшие мягкими волнами, вместо того чтобы обрамлять лицо беспорядочными завитками, делали графиню моложе, чем ему показалось сначала. Но от этого она была отнюдь не менее желанной.

— Сейчас, когда Наполеон приближается к нашим границам и со дня на день может разразиться война, не лучшее время для путешествий в Австрию.

Блэквуд едко усмехнулся:

— С каких это пор дам волнуют подобные пустяки? Полагаю, графиня думает только об опере, о Бетховене и о том, какое платье ей надеть.

«Вполне возможно», — мысленно согласился Адриан, наблюдая за женщиной. Утонченно-обольстительная улыбка на ее лице как-то не вязалась с очаровательной наивностью, которую он почувствовал в ней вчера ночью.

Впрочем, все женщины — великие обманщицы. И каковы бы ни оказались причины интереса, который графиня проявляла к послу, Адриану это было безразлично. Он хотел одного — затащить маленькую соблазнительную блондинку в постель.

Адриан улыбнулся Блэквуду.

— Полагаю, вы достаточно хорошо знакомы с графиней. Не будете ли вы любезны познакомить нас?

Глаза дипломата метнулись в сторону дамы и ее спутника.

— Разумеется, полковник Кингсленд, с огромным удовольствием.

Поставив опустевший бокал на серебряный поднос проходившего мимо лакея, Адриан зашагал вслед за Робертом Блэквудом по наборному паркету. После ночного происшествия графиня вряд ли горит желанием вновь встретиться с ним, но у него такое желание есть, и это главное.

Ничто не приносило полковнику большего наслаждения, чем получить возможность ответить на открытый вызов. Особенно если этот вызов являлся в обличье хорошенькой женщины, подвергшей сомнениям его мужские достоинства.

Элисса с улыбкой смотрела в краснощекое, чуть оплывшее лицо сэра Уильяма Петтигрю и слушала его монотонное повествование о дипломатических делах, которым тот посвятил прошедший день. Ей трудно было представить этого любезного седовласого джентльмена, только что разменявшего шестой десяток, в роли французского шпиона, однако она была дочерью актрисы и прекрасно знала, что при необходимости человек способен на искусную ложь.

Обман требовал того же мастерства, с которым она изображала из себя опытную светскую львицу — притворялась, как говаривала мать, когда Элисса еще была маленькой девочкой. Правда, в свои двадцать с лишним лет она мало знала мужчин и не была близка ни с одним из них. И тем не менее ей приходилось притворяться женщиной, готовой завести любовника или по крайней мере маленькую интрижку. По словам матери, Элисса могла убедительно выступить в этом качестве, лишь полностью войдя в свой новый образ.

Именно этим она и занималась в данную минуту.

Поглядывая из-под ресниц на седовласого джентльмена, она играла расписным веером, улыбаясь пошловатым шуткам, которые слышала уже по меньшей мере трижды.

— Ах, сэр Уильям, как вам не стыдно рассказывать даме такие вещи!

Посол хмыкнул и нахмурился, сдвинув кустистые брови.

— Надеюсь, я не оскорбил ваших чувств, моя дорогая.

Элисса сложила веер и игриво хлопнула им Петтигрю по плечу.

— Не говорите глупостей, сэр Уильям. Вы отлично знаете, что я нахожу вас одним из самых очаровательных мужчин.

— А вы, милая, одна из самых обаятельных женщин в Австрии.

Элисса оживленно рассмеялась:

— Спасибо, вы очень любезны, сэр.

Посол вновь что-то забубнил, потом расхохотался над очередной своей сальной остротой. Элисса делала вид, что разделяет его веселье, но на мгновение упустила нить беседы. Продолжение рассказа было прервано, так как к ним кто-то подошел. Услышав знакомый голос Роберта Блэквуда, Элисса обернулась.

— Прошу прощения, сэр Уильям… — Дипломат Блэквуд, один из многочисленных гостей герцогини, стоял рука об руку с высоким мужчиной в бело-алом мундире офицера британской кавалерии. При взгляде на привлекательное лицо офицера Элисса едва не упала в обморок.

— Полковник Кингсленд прибыл только сегодня, — объяснял Блэквуд послу. — Я знаю, вы с нетерпением ждали встречи с ним. — Он улыбнулся: — А еще я подумал, ему будет приятно познакомиться с соотечественницей. — Блэквуд чуть заметно наклонил голову в сторону полковника. — Сэр Уильям Петтигрю, графиня фон Ланген, позвольте представить вам полковника Кингсленда, барона Уолвермонта. В настоящее время он служит в Третьем драгунском полку.

Элисса почувствовала пронзительный взгляд зеленых глаз полковника еще до того, как подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. О Господи, вот они и встретились, как было обещано. Щеки Элиссы побледнели, потом залились жарким румянцем. Она глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки и побороть охватившее ее смущение.

— Сочту за честь, полковник, — говорил тем временем Петтигрю.

— Сэр Уильям… — произнес полковник. Протягивая ему руку в белой перчатке, Элисса услышала негромкий звук щелкнувших каблуков. — Леди фон Ланген… — Он склонился с небрежной любезностью и прижал ее пальцы к своим губам. Сквозь тонкую материю Элисса почувствовала тепло его дыхания и ощутила, что ее охватило жаркое пламя.

— Го… господин полковник… — Элиссе потребовались вся воля, все навыки, которые передала ей мать, чтобы улыбнуться этому удивительно привлекательному мужчине, в то время как ей хотелось развернуться и бежать без оглядки. Полковник удерживал ее ладонь чуть дольше, чем следовало, и Элисса лишь надеялась, что он не заметит ее смущения.

— Я рад знакомству с вами, леди, хотя и удивлен, что мы до сих пор не встречались. — Чувственные губы полковника чуть заметно изогнулись. — В Лондоне, я хотел сказать. Вы ведь бывали в Лондоне со своим мужем?

Элисса послала ему короткую холодную улыбку.

— Видите ли, мой муж не слишком любил вращаться в обществе.

— Очень жаль, леди. — Дерзкие глаза полковника буквально пожирали Элиссу, изучая каждый изгиб ее тела. — Красивую женщину непозволительно прятать в деревенской глуши.

Элиссу снова бросило в жар. Господи, что с ней происходит? Стоявший перед ней человек был нахален и самонадеян, но стоило ему произнести лишь несколько слов своим низким, чуть хрипловатым голосом — и девушке показалось, что ноги вот-вот откажутся держать ее.

— В провинции не так уж плохо, — не без запальчивости отозвалась она. — Порой я искренне предпочитаю деревню городу.

Полковник посмотрел на нее с интересом, и Элисса вдруг сообразила, что не стоило этого говорить. Она должна играть светскую даму, склонную потакать своим прихотям, довольную возможностью расстаться с тоскливым существованием, а не застенчивую церковную мышку, которая прячется в глуши.

— Что ж, если вам нравится бывать на свежем воздухе, — сказал полковник, — то, может быть, вы не откажетесь прокатиться со мной завтра в карете? Я впервые в Бадене, вы могли бы познакомить меня с городом.

Элисса чувствовала на себе пытливый взгляд его зеленых глаз, которые, казалось, пронизывали ее насквозь.

— Я… вряд ли я смогу принять ваше приглашение. Я хочу сказать… — Она вздернула подбородок, усилием воли входя в свою роль. — Я лишь хотела сказать, полковник Кингсленд, что на завтра у меня иные планы. Как-нибудь в другой раз. — Она растянула губы в обольстительной улыбке и томно опустила ресницы, напустив на себя призывный вид, смягчая резкость слов.

Во взгляде полковника читалось легкое недоумение.

— Так и быть, в другой раз, — сказал он и, обменявшись с послом еще несколькими словами, распрощался, напоследок насмешливо улыбнувшись Элиссе и чуть заметно склонив голову. Он повернулся и зашагал к темноволосому офицеру в таком же бело-алом мундире.

— Интересный человек, — произнес сэр Уильям, провожая взглядом широкоплечую фигуру Уолвермонта, который протискивался сквозь толпу. — Храбрый рубака, настоящий герой. Он воевал в Нидерландах и Египте, был ранен в Индии. Говорят, в бою он не ведает страха. Его мать родом из Австрии, и он говорит по-немецки не хуже местных жителей. Послужной список вкупе с титулом и огромным состоянием сделали его идеальным кандидатом на должность офицера, обеспечивающего взаимодействие дипломатического корпуса и военных сил здесь, в Австрии.

— И давно он приехал? — Элисса пригубила шампанское, подумав, что должность полковника Кингсленда дает ему доступ ко множеству дипломатических и военных секретов.

— Он пробыл в стране чуть больше месяца, но до сегодняшнего вечера я с ним не встречался.

Всего месяц. Слишком малый срок, вряд ли это Ястреб. С другой стороны, шпиону было бы трудно добиться успеха без посторонней помощи. Сомнительно, чтобы красавец полковник оказался замешан в измене, но и отрицать такую возможность тоже нельзя. До сих пор только мать, подруга Габриэла и герцогиня Мароу знали, кто такая Элисса и каковы истинные причины ее приезда в Австрию. Она никому не верила, намереваясь и дальше сохранять инкогнито.

Глава 3

На следующий день Элисса отправилась на прогулку, но не с полковником. Она поехала в роскошной черной карете генерала Стейглера. Осмотрев достопримечательности Бадена, они остановились пообедать в уютной таверне.

Генерал расположился напротив Элиссы за столиком в углу.

— Вам не нравится еда? — спросил он. — Я закажу что-нибудь другое. — Генерал Стейглер был высок, худощав, с суровым лицом, острыми скулами и тонким заостренным носом. Чуть запавшие глаза были такими темными, что порой казались черными. Он поднял длинную костлявую руку, подавая знак служанке, но Элисса остановила его.

— Не стоит, прошу вас. Было очень вкусно, просто я не успела проголодаться. — Она обольстительно улыбнулась, намереваясь достичь цели, которую поставила перед собой, — снискать расположение генерала. Это было непросто. Франц Стейглер не нравился ей. Он держался с ней чересчур фамильярно, но его взгляд при этом оставался холодным и пронизывающим.

По мнению Элиссы, именно генерал Стейглер более всего заслуживал прозвища Ястреб.

— Кажется, вы утомились, моя дорогая. Может быть, вернемся домой… или, если хотите, воспользуемся гостеприимством хозяина постоялого двора. Герр Вейнберг мой хороший друг, и я не сомневаюсь, что он найдет возможность предоставить вам комнату для отдыха… там, наверху.

Еще ни разу генерал не высказывал своих намерений с такой определенностью. Он хотел затащить Элиссу в постель. Сама мысль об этом вызывала у нее отвращение, к тому же она понимала, что одна ночь со Стейглером вряд ли поможет добиться цели. Ей требовалось завоевать доверие генерала, требовалось время, чтобы сблизиться с ним, избегая его домогательств, не давая обрести полную власть над собой.

— Я чувствую себя прекрасно, генерал. Может, просто посидим, побеседуем?

— Побеседуем? О чем, дорогая? — спросил Стейглер таким тоном, словно полагал, что женщина никак не может оказаться интересным собеседником.

— Вы прославленный генерал и опытный военачальник, может быть, вам удастся развеять мои страхи. В Блауен-Хаусе до меня дошли ужасные слухи. — Элисса отвела взгляд, надеясь, что выглядит достаточно испуганной.

— Какие именно слухи, дорогая?

Она оглянулась, убеждаясь, что рядом никого нет, и наклонилась к генералу:

— Только вчера я слышала, что эрцгерцог Чарльз увеличивает численность армии. Говорят, он собирается напасть на Наполеона и война Может разразиться со дня на день. Я надеялась… я думала, что противостояние Австрии и Франции уже закончилось. Мне казалось, сохранять добрые отношения с генералом Бонапартом в наших интересах. В конце концов, нас разбивали четыре раза. Наши потери и без того уже слишком велики.

Генерал негромко хмыкнул и накрыл костлявыми пальцами руку Элиссы. Она с трудом подавила желание высвободиться.

— Дорогая графиня, женщине не пристало думать о таких вещах. Оставьте это мужчинам, таким как я. Ведь именно наша забота — защищать женщин… ну и страну, конечно.

— Но вы могли бы поделиться своими мыслями, генерал. Британия, разумеется, нуждается в союзе с нами, в то время как Франция…

— Я слышал, вы наполовину англичанка. Полагаю, вы должны поддерживать коалицию с Британией.

— Я поддерживаю все, что хорошо для Австрии. Мой муж был австрийцем, и в жилах матери также течет австрийская кровь, — сказала Элисса. — Мое сердце принадлежит этой стране, генерал, и я счастлива, что вернулась домой.

Они поговорили еще немного, но генерал не сказал ничего, что могло бы дать Элиссе хотя бы слабый намек относительно его верности императору и Австрии. Он то и дело переводил взгляд с ее пышной груди на лестницу, ведущую на второй этаж постоялого двора.

— Кажется, вы были правы, генерал, — сказала наконец Элисса. — Я действительно немного утомилась, а впереди еще длинный вечер. Пожалуй, было бы лучше вернуться домой.

Стейглер нахмурился, но все же поднялся из-за стола.

— Как прикажете, леди.

Генерал отвез Элиссу в Блауен-Хаус, хотя сам остановился на императорской вилле, и они вдвоем поднялись по ступеням парадного подъезда к вымощенному мрамором входу. Входя в холл, Элисса столкнулась с высоким мужчиной, который торопливо покидал здание. Она задохнулась, отступила назад и ухватилась за его широкие плечи, чтобы не упасть. Огромные руки обняли ее, удерживая на месте. Элисса почувствовала их стальную хватку и тепло пальцев, проникшее через ткань платья.

— П-полковник Кингсленд…

— Прошу прощения, леди. — Полковник бросил на девушку изумленный взгляд, но даже не подумал отступить. Элисса замерла от смущения. Он опустил глаза на вырез ее платья, потом вновь перевел взор на лицо девушки. Его губы чуть дрогнули, и сердце Элиссы бешено забилось.

В конце концов полковник отодвинулся, его накинутая на плечи шинель хлестнула полами по сапогам. Только сейчас он взглянул на худощавого мрачного спутника Элиссы; его взгляд внезапно потемнел.

— Генерал Стейглер… — Полковник отдал честь; его выправка была безупречна, но Элисса была готова поклясться, что в облике Кингсленда появилось напряжение, которого не было секунду назад. — Мы не встречались много лет. Надеюсь, у вас все в порядке.

Стейглер кивнул:

— Я не знал, что вы в Блауен-Хаусе, полковник, хотя и слышал о вашем возращении в Австрию.

— Если дела пойдут как должно, я пробуду здесь недолго, лишь до окончания переговоров.

— Полагаю, вы уже знакомы с леди фон Ланген.

Полковник лукаво улыбнулся:

— Да, я имел счастье встречаться с ней… при самых различных обстоятельствах.

Элисса почувствовала, как щеки заливаются краской. В ответ на слова полковника Стейглер нахмурился и жестом собственника положил руку ей на талию.

— Извините нас, полковник, но леди фон Ланген немного утомлена. Думаю, чашка чая…

— Благодарю за заботу, генерал, — прервала его Элисса, отстраняясь, — но, полагаю, мне лучше прилечь. Как вы сами сказали, я немного утомлена. Спасибо за прекрасную прогулку. — Она одарила полковника холодной улыбкой. — Если вы не против, джентльмены…

Генерал изысканно раскланялся; полковник ограничился вежливым кивком. Элисса поднялась в свою комнату и, торопливо закрыв дверь, тяжело привалилась к ней, чувствуя, как бешено стучит сердце. Кончики пальцев все еще ощущали грубую шерстяную ткань шинели полковника.

Перед ее мысленным взором вновь пронеслись картины той ночи, когда она проснулась от горячего, вызывающего дрожь прикосновения его губ, прижимавшихся к ее шее, его больших рук, ласкавших ее тело. Господи, ну почему она не может отделаться от этих мыслей?

Элисса перевела дух и потянулась к шнуру колокольчика, чтобы вызвать горничную. Тут же послышался стук в дверь, и в комнате появилась Софи.

— Прошу прощения, миледи, но лакей только что принес записку от полковника Кингсленда. Он велел передать ее вам лично.

Барон Уолвермонт. Когда же он наконец оставит ее в покое? Элисса чуть подрагивающими от волнения пальцами взяла записку.

— Спасибо, — сказала она и, вскрыв послание, быстро скользнула глазами по строчкам:

Полковник Кингсленд, барон Уолвермонт, надеется на ваше благосклонное согласие составить ему компанию за ужином. Сегодня либо в любой другой вечер. Умоляю, не откажите в моей просьбе.

Горячая волна захлестнула ее. Он хочет увидеться с ней. Безумие какое-то. Этот человек явно оказывал на нее опасное воздействие. В его присутствии Элисса теряла голову. Она не могла говорить, даже дышала с трудом. Стоило появиться полковнику, и она тут же забывала о своей роли ветреной кокетки.

И все же в глубине души она испытывала непреодолимое желание встретиться с ним. Элисса пыталась убедить себя, что полковник не вызывает у нее никаких чувств, кроме легкого интереса. Он был дерзок и чересчур самонадеян. Одного взгляда на его красивое лицо оказалось достаточно, чтобы понять, каков он на самом деле.

Но почему-то это казалось ей второстепенным. Никакие уговоры не могли побороть влечения, которое она к нему испытывала. Встреча в дверях особняка лишний раз подтвердила это.

Элисса вновь посмотрела на записку. В ближайшие дни герцогиня собиралась по вечерам устраивать в Блауен-Хаусе ужин а-ля фуршет, что позволяло гостям появляться и уходить, когда им заблагорассудится. Сегодня Элисса согласится отужинать с сэром Уильямом, но завтра…

Элисса покачала головой. Господи, о чем она думает? Она не может провести вечер с полковником. Он окончательно сбил ее с толку, и принимать его предложение было слишком рискованно.

Элисса еще раз перечитала послание, потом вздохнула и смяла листок.

— Передай полковнику Кингсленду, что я благодарна за приглашение, но у меня другие планы.

Не глядя на Софи, она пересекла комнату и уселась на обитый гобеленом пуфик возле золоченого трюмо.

— Он просит вас о встрече, а вы отказываете? — В голосе горничной звучало удивление.

— Я же сказала, что занята.

Маленькая хрупкая Софи закатила глаза:

— Но, миледи, он такой красавчик. Говорят, он богат и знатен. Почему бы вам не…

— Передай, что тебе велено. У меня нет сил спорить с тобой.

Девушка выпрямилась, на ее лице отразилось разочарование.

— Как прикажете, миледи.

Элисса едва сдержала улыбку. За время долгого путешествия они с Софи сблизились и даже подружились. Ей было тяжело постоянно изображать графиню, и порой она позволяла себе быть откровенной с Софи. Хотя бы изредка.

Дверь беззвучно затворилась. Оставшись в тишине, Элисса вздохнула, вспоминая о полковнике со смешанным чувством сожаления и облегчения. До сих пор у нее было лишь два поклонника — местные юнцы, которых она считала друзьями, а отец не одобрял. Он хотел выдать единственную дочь за аристократа, однако без достойного приданого шансы Элиссы были невелики.

Потом отец умер, и Элисса, оставшись с матерью в провинции, постепенно и думать забыла о замужестве. Она не хотела выходить за нелюбимого человека, но с годами вероятность встретить мужчину, который бы ей понравился, неуклонно уменьшалась.

Элисса провела пальцами по волосам, превращая изысканную прическу в сплетение локонов, беспорядочно ниспадавших вокруг лица. Приезд в Вену сильно изменил ее жизнь. Здесь она не испытывала недостатка во внимании мужчин, но до сих пор ни один из них не нашел пути к ее сердцу.

Она решительно не желала признавать, что полковник оказывает на нее какое-либо влияние. В ее планы не входило усложнять себе жизнь, и все же было трудно перебороть желание разобраться в тех чувствах, которые он в ней пробудил, попытаться понять, куда может завести опасное влечение.

Элисса смотрела в зеркало, разглядывая в нем утонченную опытную женщину, которая, в сущности, была наивной юной девчонкой, приехавшей из английской провинции. Женщина в зеркале была упряма и бесстрашна. Она прибыла в Австрию, чтобы разоблачить убийцу брата, предать его правосудию и защитить второго брата, который пока был жив. Чтобы осуществить свой план, Элисса покинула родной дом и пересекла континент, и ничто, даже дерзкий сверх меры офицер кавалерии с чувственными губами и сверкающими зелеными глазами, не заставит ее свернуть с пути.

Элисса даже не догадывалась, сколь унылым может оказаться вечер в таком роскошном доме, как особняк герцогини Мароу. К тому же общество чуть подвыпившего сэра Уильяма навевало на нее неодолимую тоску.

Она с детства помнила рассказы отца о блестящей жизни, которую тот вел в Австрии до тех пор, пока семья не разорилась. Когда он говорил о сказочных дворцах, утонченных представителях австрийской аристократии, его голос звенел от возбуждения. Бывали времена, когда Элиссу охватывали мечты о сверкающем мире богатства, изящества, красоты и изысканных туалетов.

А теперь, очутившись в самом средоточии этого мира, она порой начинала тосковать по безмятежной деревенской жизни.

Элисса вздохнула, вглядываясь в окружающую виллу темноту, довольная тем, что ей удалось хотя бы ненадолго ускользнуть от сэра Уильяма, который присоединился к компании картежников. Не обращая внимания на еле слышные звуки смеха, доносившегося из дома, она двинулась в глубь сада.

Здесь было тихо, луна только что показалась из-за туч, заливая серебристым сиянием хитросплетение тропинок, вьющихся среди зацветающих роз. Веял свежий, прохладный ветерок.

— Добрый вечер, леди.

Элисса повернулась на звук, и сердце ее учащенно забилось. Она сразу узнала этот глубокий низкий голос.

— Добрый вечер, полковник Кингсленд.

Полковник посмотрел на тонкую шаль, наброшенную на плечи Элиссы.

— Остальные предпочли остаться в доме, — заметил он. — Вам не холодно?

— Нет, сегодня вечером погода в самый раз для меня. Порой мне становится слишком жарко, и я… — Она запнулась. Ее мозг пронзило отчетливое воспоминание о том, как к ее обнаженному телу прикасаются теплые руки полковника и его горячий ищущий рот. В свете факелов, освещавших садовые дорожки, Элисса увидела, как дрогнули его губы, словно он подумал о том же самом.

— Полагаю, горячая кровь — большое благо, признак пылкости натуры.

И вновь ему удалось поколебать ее самообладание, заставить почувствовать себя так, словно мир закачался вокруг.

— Я… мне кажется, эти вещи никак не связаны. — Впрочем, она могла заблуждаться, ведь ее бросило в жар именно в то мгновение, когда появился полковник.

— Наша первая встреча вынуждает меня усомниться в ваших словах, леди.

Элисса смутилась. Неужели полковник услышал, как она постанывала во сне, когда он ее целовал? Ей оставалось лишь надеяться, что он ничего не заметил. Она собралась с силами и гордо выпрямилась.

— Если при каждой нашей встрече, барон, вы станете напоминать мне о своем возмутительном поступке, я буду вынуждена сообщить о вашем неподобающем поведении сэру Уильяму и вашим командирам.

Палец полковника легко скользнул по ее щеке.

— Полагаю, вам вряд ли стоит это делать, леди. Вместе с моей репутацией пострадает и ваша честь. Впрочем, если вас уязвляют мои слова, я больше не стану упоминать об этом случае. — Он лукаво улыбнулся. — Но это не значит, что я забуду о том, как великолепно вы выглядели той ночью… о том, какой нежной показалась ваша кожа моим губам, когда я вас целовал.

Щеки Элиссы залил алый румянец.

— Вы сущий дьявол, господин полковник.

— А вы, леди, изумительная женщина.

Элиссе показалось, что под ее ногами опять дрогнула земля.

— Пожалуй, мне пора возвращаться в дом. — Она попыталась обойти своего собеседника, но тот поймал ее за руку.

— Не согласитесь ли вы поужинать со мной завтра вечером?

— Вряд ли.

— Почему? Вы ужинали с Петтигрю, завтракали с генералом Стейглером. Наверняка в вашем расписании найдется время и для меня.

Элисса лишь качнула головой.

— Не могу. — Она повернулась, собираясь уходить, но полковник вновь остановил ее.

— Обещаю вести себя безупречно. Я даже не прикоснусь к вам, если вас это пугает.

Она вздернула подбородок и пронзила его гордым взглядом:

— Я не боюсь вас, полковник.

— Неужели?

— Представьте себе.

— В таком случае, леди фон Ланген, я вынужден сделать вывод, что вы боитесь себя. — Прежде чем Элисса успела возразить, он приподнял ее подбородок и поймал ртом ее губы. Поцелуй был мягкий и осторожный, скорее — легкое прикосновение, и все же Элиссу охватил жар. Девушка старалась вырваться, но полковник становился все настойчивее, приникая к ее губам, словно пробуя их на вкус. Он обхватил ее руками, тесно прижав к своей груди.

Поток сладостных ощущений неожиданно прервали доводы рассудка. Элисса попыталась освободиться, но полковник опять привлек ее к себе, щекоча языком уголки ее губ; его поцелуи казались удивительно нежными и вместе с тем невероятно возбуждали. Элисса задрожала, и ее руки, упиравшиеся ему в грудь, вдруг обвили его шею. Полковник еще крепче впился в ее губы и ласкал их до тех пор, пока они не открылись, впуская его язык внутрь.

Это было невыразимо приятное, чувственное ощущение, но столь неожиданное, что Элисса испуганно отпрянула и, торопясь высвободиться, споткнулась и непременно упала бы, если бы полковник не подхватил ее.

Она подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее сверху вниз, тяжело нахмурив брови.

— Вы загадочная женщина, графиня. Можно подумать, вы ни разу в жизни не целовались.

Элиссу охватило беспокойство. Она не могла позволить ему проникнуть в свою тайну. Расправив плечи, Элисса горделиво вскинула голову:

— Вы забываете, полковник Кингсленд, что я несколько лет была замужем.

— Да… За человеком много старше вас, как мне сказали. Может быть, в этом-то и дело.

Элисса вспомнила своих родителей, вспомнила, как горячо они любили друг друга.

— Граф был сильным страстным мужчиной. Сомневаясь в этом, вы совершаете ошибку, полковник. А теперь прошу прощения…

Полковник в третий раз задержал Элиссу, встав на ее пути с мужским упрямством.

— Согласитесь встретиться со мной. Скажите «да», и я вас отпущу.

Элисса вздернула бровь.

— Я могла бы солгать вам, полковник, принять ваши условия, лишь бы вы освободили дорогу.

Уолвермонт вгляделся в ее лицо, увидел румянец, все еще горевший пятнами на щеках, и разглядел в глазах желание, которое она пыталась скрыть.

— Да, можете. Но если вы согласитесь, то, уверяю, не пожалеете. Поужинайте со мной завтра вечером. Прошу вас, скажите «да», леди.

Элисса должна была сказать «нет» — ей не следовало встречаться с ним. Кокетничать с другими было просто, но полковник полностью лишал ее присутствия духа. Если он что-то заподозрит, если ему удастся выведать правду, ее игра будет закончена. Слишком много людей зависели от нее: Питер, храбрые солдаты, которые вот-вот должны были вступить в войну. Слишком многое было поставлено на карту — судьба Австрии, даже, может быть, Англии.

Но когда Элисса смотрела в его зеленые глаза, с ее дрожащих губ было готово сорваться согласие. Она перевела дух и подавила это желание:

— Простите, полковник Кингсленд, но я вынуждена отказать. А теперь, не будете ли вы так любезны пропустить меня…

Полковник еще несколько мгновений смотрел на нее, потом чуть склонил голову и отступил в сторону.

— Как скажете, леди.

— Доброй ночи, полковник.

— Надеюсь, ничто не потревожит ваш сон.

Элисса думала, что на его лице играет насмешливая улыбка, но, когда подняла глаза, поняла, что ошиблась.

Возвращаясь к дому, она всю дорогу чувствовала на себе пылающий взгляд его зеленых глаз.

Ее светлость Мария Рихтер, герцогиня Мароу, невысокая крепкая седовласая женщина пятидесяти с лишним лет, сидела у выходящего в сад окна своих покоев в западном крыле особняка. К ее апартаментам в ярко-синих и золотистых тонах, с тяжелыми бархатными портьерами, резной мебелью из красного дерева и роскошной мраморной ванной была пристроена небольшая отдельная терраса. День был ветреный и прохладный, и в камине горел огонь.

— Прошу прощения, ваша светлость… леди фон Ланген пришла по вашей просьбе.

Герцогиня кивнула пожилому седому лакею, доверенному слуге, прожившему в семье более тридцати лет.

— Спасибо, Фриц. Проводите ее ко мне.

В комнату легко и стремительно, как всегда, впорхнула светловолосая изящная девушка, даже в этот серый тоскливый день излучая веселье и радость. На ее прелестном лице сияла улыбка.

— Доброе утро, ваша светлость. — Элисса присела в реверансе, потом легко и грациозно выпрямилась. В расшитом розами муслиновом платье она являла собой точную копию своей гибкой, как тростинка, светловолосой матери, только грудь у нее была чуть пышнее.

За долгие годы Мария лишь несколько раз встречалась с Октавией, но питала к ней истинную симпатию и была рада, что граф, лучший друг ее мужа, взял в супруги такую женщину. Она жестом предложила девушке приблизиться.

— Доброе утро, милая. Надеюсь, тебе нравится в Блауен-Хаусе.

— Да, конечно, ваша светлость. Город очень красив, а ваш дом — настоящее чудо. — Элисса опустилась на скамеечку у ног Марии, сидевшей в резном кресле с гобеленовой обивкой. — Поездка в Баден оказалась весьма полезной.

Мать Элиссы прислала Марии письмо, где весьма эмоционально поведала о предательстве в рядах австрийской армии, приведшем к гибели ее старшего сына, и попросила помощи. По мнению графини, убийство Карла Таубера объяснялось стремлением изменника замести следы. Безвременная смерть помешала офицеру собрать улики против шпиона, который лишил его жизни.

Дерзкий замысел леди фон Ланген — точнее, ее дочери — основывался на том, что женщина, особенно молодая и красивая, вполне способна раздобыть необходимые сведения, чтобы подтвердить или рассеять подозрения. Потом в игру могла бы вмешаться герцогиня и выследить нужного человека.

Другая на ее месте отказалась бы, но герцогиня Мароу была женщиной необыкновенной. Она горячо верила, что женщина ни в чем не уступает мужчине. А может, в чем-то даже превосходит. Если в армии появился изменник, то он представляет страшную угрозу безопасности страны. Кто, как не сестра человека, погибшего от его руки, сумеет успешно разоблачить предателя?

Голос Элиссы прервал размышления герцогини:

— Вы не представляете, ваша светлость, как много значит ваша помощь для меня и моей матушки.

Герцогиня улыбнулась:

— Отчего же, представляю. У меня тоже есть дети. Если бы у меня отняли кого-нибудь из них, мое сердце было бы разбито. Я пошла бы на все, чтобы расквитаться с человеком, который в этом повинен. Но сомневаюсь, что смогла бы в угоду мести подвергнуть опасности жизнь другого ребенка.

— Откровенно говоря, сначала моя мать была против, но Карл просил нас остановить предателя. Нельзя забывать и о Питере. Он офицер, верный своему долгу. Разглашение военных секретов Австрии может поставить его жизнь под удар.

— Насколько я знаю, вы с ним еще не виделись. Известно ли ему о вашем приезде?

— Нет. Мы решили как можно дольше сохранять его в тайне. Чем меньше посвященных, тем лучше.

— Да, это верно. Каковы ваши успехи?

— Боюсь, более чем скромные. Я лишь привлекла к себе мужской интерес. Это неплохое начало, как вы считаете?

— Я бы сказала, вы вскружили голову очень многим мужчинам. Некоторые буквально очарованы вами. Постарайтесь не оказываться в ситуации, с которой не сможете справиться. — Мария провела рукой по золотистым кудрям Элиссы. — Не забывайте, это очень опасные люди… особенно для такой невинной молодой девушки, как вы. Постарайтесь не увлекаться своей ролью до такой степени, чтобы забыть об угрозе, которую они представляют.

— Постараюсь, ваша светлость.

Марию не успокоили ее слова. Ей казалось, что главную угрозу для Элиссы представляет не человек по прозвищу Ястреб, а красавец полковник Кингсленд. Герцогиня видела, как он целовал Элиссу минувшей ночью в саду.

Глава 4

Следующее утро Адриан провел на дипломатическом приеме, устроенном на летней императорской вилле, потом вернулся в Блауен-Хаус. День был теплый, солнце сияло вовсю, и он вышел на террасу, надеясь, что в такую прекрасную погоду графиня не захочет оставаться в доме.

Вспомнив о вчерашней ночной встрече в саду, Адриан усмехнулся. Невзирая на отказ, графиня к нему явно неравнодушна. Полковник судил об этом по тому, как она отозвалась на его поцелуй, как мягко ее руки обвили его шею. Губы Элиссы показались ему еще слаще, чем ее соблазнительное женственное тело. Когда она прижималась к нему, полковник чувствовал, что ее грудь более пышна, высока и упруга, чем он думал прежде.

Непреодолимое желание охватило Адриана в тот самый миг, когда он увидел Элиссу в саду. Ему захотелось сорвать с нее одежду и овладеть ею тут же, на месте.

Разыскивая ее, полковник скользнул взглядом по аккуратно подстриженным лужайкам и заметил женщин, сидевших на кованых скамьях. Оберегая от солнца свою светлую нежную кожу, они прикрывались маленькими ярко раскрашенными зонтиками. Графини среди них не было.

По узким дорожкам дефилировали джентльмены в смокингах с бархатными воротничками, ведя под руку дам в модных туалетах, но и там Элиссы не оказалось. Адриан прошелся по террасе из конца в конец, надеясь увидеть изящную светловолосую графиню, но ее нигде не было.

Обогнув дальний угол здания, он осмотрел лужайки, раскинувшиеся у восточной окраины поместья. Утром на виллу приехали внуки герцогини, дети ее дочери, оставшейся в Вене, — пятилетняя девчушка по имени Хильда и мальчик Вильгельм, которому едва сравнялось четыре. Дети играли под неусыпным присмотром гувернантки, но женщина, которая перебрасывалась с ними ярко-красным кожаным мячиком, была не кто иная, как леди фон Ланген.

Адриан наблюдал за ними с террасы, испытывая неожиданную радость при виде прекрасной блондинки, которая, хохоча, суматошно носилась по траве, забавлялась с еще более светловолосыми малышами, бросая и ловя мяч, посланный кем-нибудь из них. Сегодня Элисса была совсем другой — раскованной и беззаботной. Он до сих пор ни разу не видел ее такой. Золотистые волосы графини чуть растрепались, рассыпаясь завитками вокруг лица, и теперь Элисса выглядела намного моложе — точь-в-точь как при их первой встрече. Она уже не казалась утонченно-изысканной дамой, скорее — порывистой юной девушкой, с которой полковник целовался вчера в саду.

Некоторое время Адриан смотрел на нее, пока солнце не припекло его сквозь алую шерсть форменной одежды. Он снял мундир, небрежно перебросил его через плечо и, спустившись по ступеням, зашагал к лужайке, на которой возились дети.

До него доносился смех Элиссы, звучный и чуть более глубокий, чем он слышал до сих пор. Лицо графини едва заметно поблескивало от выступившего пота. Адриану нестерпимо захотелось присоединиться к игре, которой наслаждалась троица.

Мальчик швырнул мяч в его сторону, Элисса обернулась и тут же заметила приближающегося полковника. Мяч несильно ударил ее по затылку, графиня охнула, звонко рассмеялась, и от этого смеха у Адриана стало тепло на душе.

— Вильгельм ударил вас, — серьезно произнесла девочка. — Но ведь он не сделал вам больно, правда?

Графиня улыбнулась и шутливо погладила место, куда угодил мяч.

— Он сделал это не нарочно, и мне совсем не больно.

Адриан нагнулся, поднял мяч и бросил его мальчику.

— У Вильгельма зоркий глаз и точная рука, — поддразнил полковник. — Когда вырастет, он станет настоящим чемпионом.

Графиня с улыбкой смотрела на него.

— Надеюсь, вы не ошибаетесь. — Она повернулась к детям. — Вы уже встречались с его превосходительством полковником Кингслендом?

Дети разом отрицательно покачали головами, с некоторой нерешительностью взирая на Адриана.

— В таком случае буду рада вас познакомить. — Элисса официально представила их друг другу, и дети ответили столь же церемонно — Хильда сделала неуклюжий реверанс, а Вильгельм отвесил чопорный поклон, ни на секунду не отрывая глаз от мячика.

Заметив это, Элисса вопросительно посмотрела на полковника. «Вряд ли вы захотите играть с детьми», — говорил ее взгляд. В ответ Адриан наклонился и взял мяч в руки.

— Я могу бросить его куда дальше, чем графиня, — сказал он мальчику. — Давай-ка посмотрим, Вильгельм, сможешь ли ты его поймать.

— Да, да, смогу! — Не дожидаясь, пока полковник запустит мяч в воздух, мальчик побежал, сияя улыбкой и едва скрывая охватившее его возбуждение. Он пропустил первый бросок, ринулся за мячом и что было сил швырнул его в сторону Адриана.

— А теперь вот этот… — Адриан бросил мяч по более крутой дуге, целясь в подставленные руки мальчика. Вильгельм радостно вскрикнул, отчего на раскрасневшемся лице графини появилась улыбка, а полковник ощутил неожиданное удовольствие.

Вильгельм отправил мяч Адриану, и несколько минут они вчетвером перебрасывали мяч по кругу. Конец игре положила гувернантка, сказав, что детей ожидает послеобеденный сон.

— Я не хочу спать, — захныкал Вильгельм. — Я хочу остаться и играть.

— Не упрямься, Вилли, — мягко произнес Адриан. — Думаю, графине тоже пора отдохнуть, а у меня назначена встреча. Мне пора отправляться. Сделай, как велит няня. Завтра опять взойдет солнце, и мы опять будем играть.

— Обещаете? — спросила маленькая Хильда, слегка пришепетывая, так как во рту у нее не хватало двух передних зубов.

Адриан улыбнулся:

— Даю тебе честное слово.

— Идем, — сказал мальчик, беря сестру за руку. — Полковник придет поиграть с нами — солдат никогда не нарушает обещаний.

Дети побежали к дому, оставив Адриана наедине с графиней; он смотрел им вслед.

— Это правда, полковник? — спросила графиня, когда они направились к террасе, чтобы скрыться от солнца. — Солдат действительно всегда держит слово?

— Тот, которого вы видите перед собой, — всегда.

Она отвела взгляд, сосредоточившись на своих розовых атласных туфельках. Адриан, улыбаясь, рассматривал травинки, прилипшие к ее ногам.

— Вы любите детей, — заметила Элисса. — Умеете ладить с ними.

— Это вас удивляет?

— Немного.

— Потому что у меня нет своих детей?

— Посол Петтигрю говорил, что вы не женаты, и я решила, что у вас их быть не может.

— Как и у вас, если мне сказали правду.

— Да. Придет время, и мне очень захочется завести ребенка.

Адриан всмотрелся в ее лицо, подумав, что эти слова оказались для него неожиданностью. Впрочем, он не ожидал от Элиссы и того, что она станет забавляться с мячиком, словно малое дитя.

Наконец он пожал плечами и сказал:

— Ладить с детьми нетрудно. Для этого нужно лишь обращаться с ними так, как ты сам того хотел, когда был в их возрасте.

Элисса бросила на него удивленный взгляд, пытаясь по его лицу понять недосказанное.

— Вы — барон, и ваша обязанность — позаботиться о наследнике, — сказала Элисса. — Странно, что у вас до сих пор нет семьи.

Адриан усмехнулся:

— Титул мне безразличен, как и то, что с ним будет в дальнейшем. Моей семьей всегда была армия, и другая мне не нужна.

Элисса на несколько мгновений замерла, будто его слова задели в ней какую-то болезненную струну, потом двинулась дальше. Она поднялась по ступеням террасы и в сопровождении Адриана вошла в высокие резные двери заднего фасада особняка. Когда она остановилась, их тела едва не соприкоснулись, а подол розового платья коснулся высоких черных сапог полковника. Это едва не лишило ее присутствия духа.

— Я… мне пора… — Элисса вся подобралась, ее манера держаться изменилась, став более официальной, замкнутой. — Мне пора, полковник. Игра с детьми утомила меня. Я хочу принять ванну и отдохнуть перед ужином.

— Разумеется. — Адриан весело улыбнулся, но даже не подумал сдвинуться с места. — Мы славно провели время, леди. Надеюсь, вам понравилось так же, как и мне. — Он взял руку Элиссы и прижался губами к ее пальчикам.

— Да, я… — Она оглянулась. — Всего хорошего, полковник. — Элисса повернулась и торопливо направилась к дверям. Она почти бежала, словно внезапно оказалась в опасности. Постепенно ей удалось справиться со страхом, но волнение не проходило.

Адриан вышел на обширную лужайку, возвращаясь мыслями к невинной картине — Элисса, играющая в мяч с детьми. Пожалуй, чем меньше он будет докучать графине, тем больше у него шансов уложить ее в постель. После нынешнего дня это желание стало еще крепче.

Курортный городок Баден расположился на южной окраине лесов, раскинувшихся на холмах и простиравшихся от Вены до предгорий Альп. Джеймисону очень нравилось это небольшое уютное поселение. Выстроенный вокруг пятнадцати природных горячих источников, Баден представлял собой восхитительный маленький городок с красивыми мощеными улицами и четырехэтажными зданиями в стиле барокко, окрашенными в мягкие пастельные тона.

Джеймисон проезжал по городу, откинувшись на спинку стеганого кожаного сиденья, с удовольствием прислушиваясь к шумной возне детей и выкрикам уличных торговцев, расхваливающих свой товар. Адриан Кингсленд сидел напротив. Они ехали на очередное заседание на императорской вилле. Джеймисон не сомневался, что сегодня участникам предстоят жаркие словесные баталии.

Накануне вечером они с Адрианом провели немало часов, беседуя о войне и австро-британском союзе. Но сейчас их разговор принял иное направление.

Джеймисон внимательно посмотрел на друга:

— Итак, она по-прежнему отказывается встречаться с тобой.

Уолвермонт мрачно усмехнулся, не отрывая взгляда от стенки кареты:

— К сожалению, да. Пока ей удается противостоять моему неотразимому обаянию.

— Не отчаивайся, дружище, — негромко рассмеялся Джеймисон. — Совершенно ясно, что леди к тебе неравнодушна. Твое появление неизменно ввергает ее в смятение.

Полковник хмыкнул:

— Кажется, я действительно произвожу на нее впечатление, однако, судя по всему, недостаточное. — Он вздохнул. — Вынужден признаться, эта дама заинтриговала меня. Она полна энергии, очаровательна и, должен сказать, весьма умна, но мой интерес к ней объясняется не только этим.

— Может быть, все дело в ее красоте? Ты всегда питал слабость к хорошеньким женщинам.

Адриан покачал головой:

— В ней есть что-то… чего я никак не могу уловить. Чаще всего она выглядит такой, какова на самом деле, — безупречной изысканной молодой вдовой, в ней чувствуются порода и самообладание. Но иногда я готов поклясться, что она — невинная девушка.

— Невинная? Осмелюсь заметить, Адриан, эта женщина вскружила голову половине мужского населения Вены. Петтигрю явно без ума от нее, и Стейглер очарован не меньше. Вряд ли невинность способна привлечь таких мужчин.

— Это верно. — Полковник кивнул. — Хотел бы я знать, сознает ли она, сколь опасно флиртовать со Стейглером. Мыто с тобой отлично знаем, что он за человек и какие развлечения предпочитает. Его никак не назовешь робким воздыхателем.

Джеймисон нахмурился, признавая правоту друга. Генерал был не из тех людей, которые позволяют играть с собой, он не допускал даже легкого кокетства.

— К настоящему времени у меня сложилось определенное мнение относительно графини. Согласен, она прекрасна и, как ты говоришь, порой выглядит очаровательно. Но иногда ее манеры и поведение кажутся мне чуть театральными, искусственными. — Джеймисон улыбнулся. — С другой стороны, я еще не успел изучить ее… достоинства столь же основательно, как ты.

— В ближайшем будущем я намерен познакомиться с ней еще теснее, — отозвался Уолвермонт и выглянул в окно, привлеченный криками торговцев, продававших жареные колбаски на узких мощеных улицах. — Как бы там ни было, эта девица — самая соблазнительная штучка из всех, кого я встречал за долгие годы. Я хочу затащить ее в постель и не намерен отступать.

Джеймисон ничего не ответил. Он не впервые видел это, решительное выражение на загорелом лице друга. Рано или поздно Адриан своего добьется. Так или иначе, графине фон Ланген придется согреть своим телом постель барона Уолвермонта.

Элисса стояла у покрытого зеленым сукном стола в игорном зале виллы Блауен-Хаус, с беспокойством наблюдая за тем, как сэр Петтигрю проигрывает в карты. Посол вистовал, ставил и терял тысячи фунтов, и его фишки постепенно перекочевывали на другой угол стола.

Напротив сидел полковник Кингсленд, его выигрыш неуклонно возрастал. Адриан был отличным, можно сказать, незаурядным игроком; он забирал ставку за ставкой, но при этом его лицо оставалось совершенно непроницаемым. Несколько раз он встречался взглядом с Элиссой, и всякий раз она заставляла себя отвернуться. Она была твердо намерена не обращать на него внимания, сосредоточившись на Петтигрю и готовясь выполнить свой замысел.

Это оказалось не так-то просто. К ней постоянно возвращались воспоминания о том, как они с Адрианом забавлялись с детьми на лужайке, как он целовал ее в саду.

Посол негромко выругался, Элисса посмотрела на стол и увидела, что Петтигрю вновь проиграл. Он слишком много пил, и это пристрастие, которое Элисса совсем недавно обнаружила в нем, пагубно сказывалось на его игре. Элисса гадала, может ли он позволить себе такой крупный проигрыш и не пострадают ли от этого его супруга, да и все семейство.

Невзирая на все попытки быть объективной, Элиссе начинали нравиться неуклюжая любезность сэра Уильяма и отеческое внимание, которое он проявлял к ней. Она с немалым облегчением заметила, что привязанность посла носит скорее платонический, нежели плотский характер, и это обстоятельство привело к тому, что между ними установилось нечто вроде дружбы.

Однако Элисса не питала иллюзий. Посол по-прежнему оставался в числе подозреваемых ею в убийстве брата. Она не могла позволить себе забыть об этом. Петтигрю был умен, обладал хорошими связями. Вдобавок, если судить по его нынешнему безрассудному азарту, он вполне мог оказаться человеком, нуждающимся в крупных суммах денег. Значит, сэр Уильям мог быть Ястребом.

Но он мог быть и невиновен. Подумав об этом и не в силах смотреть, как несчастный продолжает проигрывать, Элисса наклонилась к его уху и зашептала:

— Мне бы не хотелось прерывать игру, господин посол, но я с удовольствием вышла бы в сад, а вы обещали меня сопровождать. Надеюсь, вы не откажете?..

Посол немного поворчал, посмотрел на карты, зажатые в руке, и наконец перевел на Элиссу взгляд, в котором безошибочно читалось облегчение.

— Разумеется, моя дорогая. С радостью. — Он повернулся к остальным: — Боюсь, джентльмены, вам придется меня извинить. Рыцарский долг превыше всего. Графиня просит меня сопровождать ее на прогулке, и я счастлив подчиниться ее желанию. Полагаю, вы не станете возражать.

Партнеры улыбнулись, пробормотали вежливое согласие, забрали невостребованные карты и положили их в колоду на углу стола. Петгигрю отодвинул кресло и протянул Элиссе руку, которую та с улыбкой приняла. Поворачиваясь, чтобы уйти, она бросила взгляд на полковника и увидела, как усмешка тронула уголки его губ. Элисса поняла, что он отлично знает, чем продиктовано ее вмешательство. Он смотрел на девушку с одобрением, к которому примешивалось еще что-то неуловимое.

Но уж конечно, не ревность. Для этого они слишком мало знали друг друга. И все же в его глазах что-то мелькнуло. Что бы это ни было, у Элиссы подпрыгнуло сердце, а губы внезапно пересохли. Она была рада возможности уйти из карточной комнаты.

Покинув зал, они с послом рука об руку вышли на террасу и задержались у кованой ограды, залитые мерцающим светом фонарей, укрепленных высоко над их головами на каменной стене.

— Мне не следовало так увлекаться игрой, моя дорогая. Я должен был понять, что вы скучаете. — Посол держал в чуть дрожащей руке бокал бренди, и Элисса увидела, что он еще более пьян, чем ей показалось.

— Поверьте, я вовсе не скучала, сэр Уильям, просто мне захотелось выйти на воздух. — Элисса с улыбкой смотрела, как посол подносит бокал к губам, и в ее мозгу вновь мелькнула мысль, которая уже посещала ее сегодня днем. Она шлепнула его по плечу веером. — Честно говоря, я подумала… Еще не поздно, как вы полагаете? Я бы с радостью выпила хереса перед сном. Может быть, вы наполните свой бокал, сэр Уильям, и мы вместе выпьем у камина в малом салоне?

Белые кустистые брови Петтигрю взлетели вверх.

— Великолепная мысль, дорогая. Действительно великолепная.

Они прошлись по террасе, отыскали лакея, потребовали бренди для посла и хереса для Элиссы и, взяв бокалы, отправились в уютный зал, о существовании которого большинство гостей, по-видимому, и не догадывалось.

Лишь только когда Петгигрю, выпив еще несколько бокалов, окончательно опьянел и всласть наговорился о своей любимой жене Матильде и их единственной дочери Мэри, сверстнице Элиссы, выражая сожаление по поводу их отсутствия, Элисса начала исподволь расспрашивать его в надежде выяснить, каковы на самом деле политические взгляды и пристрастия посла.

— Должно быть, переговоры относительно такого важного союза очень сложны, — сказала она.

— Чертова война… — пробормотал Петгигрю, клюя носом над наполовину опустевшим бокалом. — Ничего хорошего… одни убытки.

— Вы правы, сэр Уильям. Мне думается, война недешево обойдется австрийцам, а теперь, когда Наполеон стоит у их порога, наше вмешательство может лишь усугубить положение. Не лучше ли оставить их одних?

— Им нужно наше золото… Эрцгерцог пытается собрать большую армию, и французы… французам это не нравится. Они хотят помешать австрийцам… и сделают все, чтобы поставить их на колени.

— Еще бы. Бонапарт заплатил бы любые деньги за сведения, которые помогут ему победить.

— Любые… да.

— Изменник мог бы сколотить целое состояние…

Слова Элиссы были прерваны шорохом плотной ткани.

— Или изменница, — негромко произнес полковник Кингсленд, наклоняясь к Петгигрю и подхватывая бокал, который едва не вываливался из его непослушных пальцев.

Лицо полковника по-прежнему было бесстрастным, но по мрачному взлету бровей было ясно: он недоволен, что при попустительстве Элиссы посол оказался в таком состоянии.

— Полагаю, сэр Уильям, леди пора отдохнуть, — сказал он, метнув в ее сторону жесткий многозначительный взгляд.

— Да-да, конечно. Уже давно пора спать. — Очнувшись, Петтигрю криво улыбнулся девушке: — Прошу прощения, моя дорогая…

— Да, разумеется. Я и не заметила, что… что уже так поздно. — Посол встал, едва держась на ногах, и Элисса виновато подняла глаза на полковника: — Могу ли я просить вас об одолжении?..

Полковник коротко кивнул:

— Я с удовольствием прослежу за тем, чтобы господин посол благополучно вернулся в свои апартаменты. — Он вперил в девушку взгляд, наблюдая за тем, как розовеют ее щеки, и Элисса задала себе вопрос, действительно ли он так легко читает ее мысли, как кажется. — Доброй ночи, леди.

— Доброй ночи, барон. — Она смотрела, как Кингсленд, незаметно поддерживая сэра Уильяма под руку, осторожно уводит его из салона к лестнице, оберегая посла от конфуза.

Ей оставалось лишь надеяться, что полковник не догадался, чем она здесь занималась.

Но даже если он и догадался, Элисса знала, что при первой возможности сделает то же самое, как бы ей ни претило пользоваться слабостью сэра Уильяма.

Что бы там ни думал полковник, она должна любой ценой выяснить, был ли посол тем самым человеком, который называл себя Ястребом.

Наутро в Блауен-Хаусе начались приготовления к охоте, и в особняке все окунулись в кипучую деятельность. В округе водились серны и косули, дикие кабаны и перепела. Генерал Стейглер уговорил отпустить на охоту дам, которые любили прогулки в седле, и гостям подали лошадей.

Элисса всегда обожала верховую езду и с удовольствием присоединилась к охотникам, выбрав себе изящную серую в яблоках кобылу; генерал отправился на своем великолепном белом жеребце. Из всех скакунов Элиссе больше всего нравился огромный черный конь полковника Кингсленда; этот жеребец казался ей самым прекрасным из всех лошадей, каких она когда-либо видела в жизни.

Все утро компания мчалась, минуя поля и рощи, останавливаясь тут и там, пока охотники осматривались в поисках добычи. Перед обедом они оказались в маленькой долине с красной землей, окруженной поросшими лесом холмами, и мужчины приступили к разбивке импровизированного лагеря. Элисса отправилась к окраине долины, где слуги привязали скакунов, и пошла вдоль строя лошадей, осматривая прекрасных животных одного за другим, задержавшись у бесподобного черного жеребца полковника.

— Хороший, славный мальчик, — приговаривала она, поглаживая бархатистые ноздри коня. — Готова побиться об заклад, ты скачешь быстрее ветра. — Элисса с детства любила лошадей; ей повезло, она жила неподалеку от богатого сквайра, который разделял ее страсть и позволял ездить на своих чистокровных животных, когда она пожелает.

Конь мягко фыркнул и прижался ноздрями к ладони девушки.

— Настоящий красавец. Твой хозяин полковник недурно разбирается в лошадях.

— Это уж точно, — произнес черноволосый офицер, выступая из кустов за спиной Элиссы. Она несколько раз встречалась с ним и знала, что его фамилия Сент-Джайлз. — Столь же недурно он разбирается и в хорошеньких женщинах.

Элисса отвела взгляд и слегка раскраснелась. Ей было известно, что майор и полковник — близкие друзья, и она подумала, знает ли Сент-Джайлз о том, как Уолвермонт по ошибке забрался к ней в комнату.

Она провела рукой по шее коня, чувствуя ладонью солнечное тепло, которое впитала темная шкура животного.

— Как я понимаю, вы хорошо его знаете.

Майор улыбнулся. Он был высок, более хрупок, чем полковник, у него было приятное интеллигентное лицо и уверенная улыбка. Он казался более мягким и сдержанным, нежели барон.

— Мы с Кингслендом друзья детства.

— В таком случае я отдаю должное вашему терпению. Должно быть, не так-то легко уживаться с таким тяжелым человеком, как полковник.

— Он кажется вам тяжелым человеком? Что ж, и такое порой бывает, но я скорее назвал бы его упрямым и вспыльчивым, может быть, чуть-чуть испорченным. Но если вспомнить о его храбрости, преданности тем, кто ему небезразличен, верности своему долгу, я не знаю ни одного человека, которого мог бы с равным основанием назвать своим другом.

Слова майора смягчили душу Элиссы. Она и сама интуитивно разгадала в полковнике эти качества, но заставляла себя забывать о них, видеть только упрямство, самонадеянность, стремление делать все в угоду своим желаниям.

— Так вы знакомы с тех пор, когда были маленькими?

Майор кивнул:

— Мы вместе учились в закрытом пансионе. Когда мы познакомились, нам было по пять лет.

— Пять лет! Слишком юный возраст, чтобы отсылать мальчика из дому.

Лицо Сент-Джайлза омрачилось.

— Наши родные полагали, так будет лучше. Что касается меня, то мои родители в конце концов пожалели об этом, но родители Адриана — никогда. В его отсутствие они чувствовали себя свободнее. Он был вторым сыном, а значит, не считался наследником и в глазах семьи выглядел обузой. Титул барона Уолвермонта достался ему от троюродного брата.

Элисса гладила коня, представляя, как одиноко было мальчикам.

— Мне повезло больше, чем вам, — сказала она. — Мои родители обожали меня и моих братьев. Мы никогда не были особенно богаты, но недостатка любви не ощущали.

Майор едва заметно улыбнулся:

— Ну, если так, вам действительно повезло намного больше нашего. Не забывайте об этом, когда в очередной раз станете судить о полковнике по его поступкам.

Жеребец навострил уши, и Элисса легонько почесала их.

— Я ценю вашу откровенность, майор, хотя и удивлена тем, что вы проявляете ко мне такое доверие.

Сент-Джайлз лишь пожал плечами:

— Может быть, я не должен был откровенничать, но, как бы вы этого ни отрицали, мне кажется, полковник вам небезразличен. И если этот интерес упрочится, мои слова помогут вам лучше понять его, хотя это не многим удается.

Несколько мгновений Элисса молчала, вспоминая слова полковника, сказанные им после игры на лужайке: «Ладить с детьми нетрудно. Для этого нужно лишь обращаться с ними так, как ты сам того хотел, когда был в их возрасте».

— Спасибо за совет, майор. Я постараюсь не забыть, хотя полагаю, вряд ли наши отношения с полковником когда-либо выйдут за рамки обычной дружбы.

Сент-Джайлз кивнул и посмотрел в сторону лагеря:

— Кажется, охота вот-вот начнется. Желаю вам и прочим дамам приятно провести время до нашего возвращения.

Элисса смотрела на обступившие долину великолепные пихтовые леса и заросшие папоротником холмы. На далекой вершине виднелись развалины древнего монастыря, воздух был напитан ароматом хвои.

— А что нам может помешать?

Сент-Джайлз напоследок тепло улыбнулся девушке и двинулся к лагерю, предоставив Элиссе в одиночестве спускаться по склону. На полпути ее перехватил генерал Стейглер:

— Леди фон Ланген, я повсюду вас ищу. Я уже начал беспокоиться.

Элисса улыбнулась:

— Я наслаждалась прогулкой. Вокруг такие пейзажи!

— Пусть красота здешних лесов не вводит вас в заблуждение. Тут небезопасно, полно диких зверей, острых каменистых скал, обманчивых стремительных потоков. В лагере вы можете чувствовать себя спокойно, но не отходите от него слишком далеко.

— Не буду, генерал. — И все же Элисса не могла оторвать взгляда от восхитительных холмов. Невзирая на назойливость Стейглера и присутствие полковника, лишавшее ее самообладания, она была рада, что приехала сюда.

— Я вернусь через пару часов. — Глаза генерала словно раздевали Элиссу. — А вы пока думайте обо мне.

Элиссу охватила дрожь, но она заставила себя улыбнуться.

— Непременно, генерал, — сказала она, однако как только Стейглер поскакал прочь, с облегчением вздохнула, довольная тем, что он уехал.

Глава 5

Адриан удобно устроился в седле и занял место в арьергарде охотничьей кавалькады, направлявшейся к выходу из долины. В небе сияло солнце, все жарче прогревая воздух, и он снял мундир, оставшись в белой батистовой рубашке с длинными рукавами. Сабля по обыкновению висела у него на поясе, а на луке седла покачивался мушкет. Джейми скакал бок о бок с полковником, также сняв мундир.

— Ты беседовал с леди фон Ланген, — небрежно бросил Адриан, когда они переваливали через вершину холма. — Что же тебе сказала красотка графиня?

Джейми улыбнулся.

— Сказала, что ты недурно разбираешься в лошадях.

Адриан чуть искривил губы.

— Значит, ей понравился мой Минотавр?

— И даже очень. Такое чувство, что она обожает лошадей. Возможно, ты не заметил, но она превосходная наездница.

Адриан хмыкнул.

— В ней мало что укрылось от моего взгляда. — Он оглянулся в сторону лагеря, исчезавшего вдали, рассматривая женщин в амазонках, холщовые тенты, защищавшие их от солнца, суетящихся слуг, столы, накрытые скатертями и заставленные блюдами с деликатесами, холодным мясом, фруктами и сырами. — А что еще она сказала?

— Она находит тебя тяжелым человеком.

Брови полковника выгнулись дугой.

— Тяжелым? С чего бы это? Ведь я — само смирение.

Джейми негромко рассмеялся:

— Откровенно говоря, она считает меня образцом долготерпения, поскольку я сумел выдержать тебя все эти годы.

— Она так и сказала, эта юная кокетка? — фыркнул Адриан.

— Боюсь, именно так.

— И ты, конечно, с ней согласился.

— Еще бы, — с ухмылкой ответил Джейми. — Кстати, ты был прав. В ней действительно чувствуется какая-то невинность. Она пытается это скрыть, но безуспешно. Может быть, именно эта черта придает ей такое очарование.

Полковник промолчал. Он думал о графине, вспоминая о радости, которой светилось ее лицо, когда она играла с детьми, и терялся в догадках относительно причин ее крепнущей дружбы с Францем Стейглером. Если его не обманывал инстинкт, Элисса попалась в сети генерала, как муха в паутину. Вероятно, стоит ее предостеречь. Адриан надеялся, что она его послушает.

С вершины дерева сорвался огромный сокол, предупреждая лесных обитателей о чужаках, проезжавших внизу, и Адриан переключил свое внимание на окружающее. Он приехал охотиться и был намерен развлечься на славу. Он пришпорил черного жеребца; другие охотники последовали его примеру и скрылись из виду по ту сторону вершины.

Спустя несколько часов полковник двигался в обратном направлении по той же тропинке, возвращаясь в лагерь. Вьючная лошадь, скакавшая позади, тащила окровавленную тушу косули, связку фазанов и двух жирных перепелок. Внезапно охотники, ехавшие впереди, натянули вожжи и остановили лошадей.

— Что случилось? — спросил полковник у подъехавшего к нему Джейми.

— Кабан. Огромный. Первым его заметил генерал. Он спешился и двинулся в заросли, чтобы подобраться на расстояние выстрела.

Адриан оглядел окружающие холмы и заметил большую гранитную скалу, которую они миновали на выезде из ущелья.

— Мне это не нравится, Джейми. Мы слишком близко от лагеря. Если генерал только ранит, но не убьет зверя, женщины окажутся в опасности.

Проследив за его взглядом, Джейми увидел ложбинку, в которую спустился генерал, и ему на глаза попался тот же ориентир, который ранее заметил Адриан.

— Вряд ли мы можем что-либо сделать — только молиться, чтобы выстрел генерала оказался точным, если он найдет кабана.

Адриан лишь кивнул, но тут же направил жеребца к передовой группе охотников и проскакал под ветвями березы, проверяя на ходу, заряжен ли мушкет. Потом он выхватил из седельной сумки пистолет, осмотрел его и заткнул за пояс.

Жеребец заплясал под ним, прядая ушами и раздувая ноздри.

— Спокойно, Минотавр. — Полковник провел рукой по шее животного, успокаивая его, а сам тем временем обшаривал взглядом лес и окрестные холмы. Стейглера нигде не было.

Полковник слышал шепот охотников, скрип их седел, постукивание лошадиных копыт. Внезапно, перекрывая звуки, грянул мушкетный выстрел, эхом разнесшийся по долине, и Адриан, вонзив шпоры в бока жеребца, погнал его вниз по склону к тому месту, откуда донесся грохот.

Раздался второй выстрел — генерал пустил в ход запасной мушкет, который вез его слуга. Адриан осадил коня у зарослей низко стелющегося кустарника и остановил его в тот самый миг, когда Стейглер вскочил на своего жеребца.

— Поторопись с мушкетом, болван! — рявкнул он слуге, который второпях перезаряжал оружие.

— Где он? — крикнул Адриан, и Стейглер вскинул голову.

— Здоровенный кабан, я такого еще не видел! Всадил ему пулю в легкое, но он даже ухом не повел. Это мой трофей, полковник, великолепный экземпляр, и я нипочем не упущу его.

— Куда он убежал?

— Туда! — Генерал указал в сторону тропы, ведущей в лагерь.

Адриан почувствовал, как у него холодеет кровь. Он пришпорил Минотавра и помчался к вершине, для пущей скорости пригибаясь к шее коня. Ему было плевать на притязания генерала. Ему было плевать на все, кроме оставшихся в лагере ничего не подозревающих женщин.

— Этот кабан мой! Вы слышали, полковник Кингсленд? — крикнул Стейглер ему вслед.

Адриан не ответил. Он лишь подхлестнул коня, заставляя его мчаться во весь опор к лагерю. Из-под копыт жеребца взметалась пыль и сосновые иглы, ветви хлестали полковника по лицу, грозя выбить его из седла, но он упрямо гнал вперед, молясь, чтобы раненый зверь свернул с тропинки прежде, чем выскочит к лагерю. Кровавый след на земле говорил о том, что кабан до сих пор бежит прямо.

Сердце полковника бешено билось, сливаясь с грохотом копыт Минотавра. От страха у него защемило в груди, а дыхание вырывалось из уст короткими резкими толчками. Впереди замаячил последний подъем. Адриан перевалил через холм, посмотрел вниз на открытое пространство, и его худшие опасения тут же подтвердились.

Он яростно выругался. Из лагеря явственно доносились испуганные пронзительные женские крики. Тропинка пошла под уклон, и в тот же миг полковник увидел дам, смешавшихся с кучкой слуг, увидел громадного черного секача, его грозные сверкающие на солнце клыки, пенистую кровь, хлеставшую из раны на груди.

Адриан перевел взгляд на женщин, невольно выискивая среди них графиню. Наконец он заметил Элиссу, и его грудь сжало с такой силой, что он едва мог дышать. Она стояла поодаль от общей группы, и кабан оказался между ней и остальными. Неподалеку от Элиссы громоздилась куча валунов, она прижималась спиной к стволу дерева. Дрожащими руками она охватывала сухую сосновую ветку, а на земле у ее ног билась в истерике другая женщина, леди Эллен Харгрейв, дочь дипломата.

К горлу Адриана подступил ком. Господи, бешеный зверь хочет их убить! Полковник сломя голову поскакал вперед, быстро сокращая расстояние, отделявшее его от кабана. Наконец он крепко натянул поводья и спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока Минотавр плавно замедлит бег и остановится. Вокруг было слишком много людей, и Адриан не мог стрелять. Даже если выстрел окажется смертельным, пуля может срикошетить и угодить в человека. Он отшвырнул бесполезный мушкет, выхватил из-за пояса пистолет и бросился вперед, пересекая лужайку.

— Полковник! — взвизгнула одна из женщин. — Слава Богу, вы вернулись!

Остальные разрыдались, но Адриан, казалось, не слышал их.

— Сохраняйте спокойствие, дамы, — только и сказал он. — Постарайтесь как можно тише отступить назад.

— Но как же графиня?

— Я сам позабочусь о графине. Делайте, что вам сказано.

Дамы осторожно попятились, но кабан уловил их движение боковым зрением. Он яростно взрыл землю острыми копытами, не отводя маленьких глазок от графини и леди Эллен, потом хрюкнул, замотал головой и с угрозой шагнул к Элиссе, запертой в ловушке в считанных ярдах от него. Девушка приподняла свое жалкое оружие, но ее лицо было таким же серым, как гранитные валуны у нее за спиной.

Элисса отыскала глазами полковника. В ее взгляде читались такой ужас и такая надежда, что сердце Адриана дрогнуло.

— Не пугайтесь, леди. Я не позволю зверю причинить вам вред. — Но он никак не мог стрелять, пока на линии огня оставались женщины.

Полковник попытался сдвинуться в сторону, оглядываясь в поисках открытого пространства. Его сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он уже почти обошел кабана, но в это мгновение сидевшая на земле женщина ударилась в панику. Кабан издал яростный пронзительный визг, и леди Эллен вскочила на ноги, завывая от ужаса. Дальнейшее произошло сразу, в один миг. Кабан метнулся вперед, полковник выстрелил, Элисса вскрикнула, ударила зверя веткой и бросилась в сторону, оттолкнув леди Эллен с пути приближающегося к ним животного. Адриан выхватил саблю и закрыл собой Элиссу в ту самую секунду, когда огромный кабан повернулся, двигаясь на удивление проворно для твари такого размера и веса.

Полковник размахнулся, и его сабля смертоносной дугой обрушилась на загривок секача. Зверь повалился на колени, мотая головой. Адриан почувствовал резкую боль и увидел, что острый кабаний клык пропорол ему бедро.

— Адриан! — Увидев хлынувшую кровь, Элисса бросилась вперед.

— Остановитесь! — крикнул он и нанес еще удар, рубя кабана, пока тот не упал бездыханный у его ног. Брюки полковника намокли от крови, а на белой рубашке появилась алая полоса.

— Адриан! — Страх девушки был так велик, что она снова назвала полковника по имени. Элисса подбежала к нему, припала к его груди, и он обнял ее трепещущее тело.

— Вы ранены! — всхлипнула Элисса. По ее перепачканным щекам текли слезы, амазонка из лилового бархата была разорвана в нескольких местах и покрыта грязью и листьями. — О Господи… ваша нога! Позвольте я помогу вам.

Полковник мягко улыбнулся и, протянув руку, стер слезы с ее лица.

— Царапина, и ничего более. Главное — вы в безопасности. Изящные руки Элиссы легли ему на грудь.

— Благодаря вам теперь нам ничто не грозит. Вы рисковали собственной жизнью, чтобы спасти нас. — Она робко улыбнулась. — Спасибо, барон.

Адриан кивнул. Бедро пронизывала острая пульсирующая боль, кровь текла ручьем, но он думал только о том, как восхитительно она только что произнесла его имя. Элисса мягко отстранилась, и он нехотя выпустил ее из объятий.

— Идемте, — велела она, вновь обретая самообладание. К ним бежали женщины и слуги, их голоса заглушал топот лошадиных копыт — в лагерь возвращались охотники. — Я должна осмотреть вашу ногу.

Она подвела полковника к дереву, обхватив его за спину, и он принял ее помощь, хотя без труда мог дойти сам. Элисса оглядела его ногу и увидела, что брюки разорваны почти до паха, обнажая большой участок бедра. Бледные щеки девушки покраснели, и она перевела взгляд на лицо Адриана.

— Н-наверное, вам очень больно.

Он кивнул:

— Да, немного. Нужно промыть и забинтовать рану. — Полковник нагнулся и разорвал брюки окончательно, оголяя колено.

Графиня прижала руку к губам.

— О Господи! — Ее взгляд скользнул по мощным мускулам, напрягавшимся при каждом шаге полковника, и он негромко хмыкнул, как всегда удивляясь наивности Элиссы.

— Милаяграфиня, в лагерь вернулся майор Сент-Джайлз. Он уже не раз лечил мои раны и куда привычнее к таким вещам, чем вы. Я благодарен вам за предложенную помощь, но даже если бы и согласился, другие дамы не поняли бы вас. Пожалуй, будет лучше, если вы обеспечите майора всем необходимым — ему потребуется ткань для повязки, немного воды, игла и нить, если сумеете их найти. И принесите мне флягу бренди, чтобы промыть рану.

Не говоря уж о том, что ему не помешал бы изрядный глоток спиртного — раненая нога начинала мучительно болеть словно охваченная огнем.

Адриан с улыбкой смотрел ей вслед. Что бы там ни говорила Элисса, стареющий граф явно не побеспокоился проследить за тем, чтобы она научилась исполнять чисто женские обязанности.

Тут же к нему подбежал Джейми и, озабоченно нахмурившись, осмотрел пропоротое бедро Адриана.

— Кажется, ты был прав насчет генерала и кабана.

— К несчастью, да.

— Я вижу, благодаря тебе дамы в безопасности, но победа над зверем далась немалой ценой.

— Кость не задета. Ничего серьезного. — Полковник с невольным восхищением подумал об отваге, с которой Элисса встретила взбешенного кабана. — Графиня оказалась на высоте. Такая маленькая, но смелая, особенно если учесть, что ее единственным оружием была сухая ветка.

Джейми улыбнулся:

— Да, так мне и сказали.

Послышался звук шагов. К мужчинам торопливо приближалась Элисса в сопровождении нескольких слуг. Она аккуратно разложила все, что просил принести полковник, на лоскуте, оставшемся от льняной скатерти, которую она разорвала на узкие белые полосы.

— Вот то, что вам нужно, — бинты, вода, бренди. Леди Эллен прислала вам иглу и нить для вышивки. Вы уверены, что все будет в порядке?

Полковник кивнул.

— Всегда существует опасность заражения, но, надеюсь, обойдется. — Джейми щедро плеснул ему на ногу бренди, и Адриан застонал от боли, подавив вырвавшееся ругательство.

— Я знаю, моей вины здесь нет, и все равно меня гложет совесть. Могу ли я что-нибудь сделать для вас?

Взгляд полковника неторопливо скользнул по ее растрепанным волосам и мягким женственным изгибам тела.

— Можете и прекрасно знаете, что именно.

Элисса мило зарделась.

— Полагаю, речь идет о приглашении на ужин.

— Совершенно верно.

Элисса мягко улыбнулась:

— Мне кажется, господин полковник, после той отваги, которую вы сегодня проявили, мне остается лишь согласиться.

— Сегодня вечером?

— Нет. После случившегося вам нужно отдохнуть, но завтра, если позволяют ваши планы, я буду более чем счастлива присоединиться к вам за ужином.

Мимолетная улыбка тронула губы Адриана. Ему и в голову не пришло бы рисковать собой ради вечера в компании дамы, но, принимая во внимание все обстоятельства, сделка оказалась не так уж плоха.

— Спасибо, леди.

Завтра он встретится с Элиссой и постарается убедить ее в том, что возникшая между ними приязнь не случайна. Если это удастся, ее будет совсем нетрудно уложить в постель. Адриан уже начинал изнывать от нетерпения.

Элисса еще раз повернулась перед зеркалом, рассматривая голубое платье из тафты с серебристыми кружевами, которое она решила надеть к ужину с полковником. Она знала, что соглашаться не следовало. Ей было отпущено слишком мало времени, у нее было множество дел, но — Господи! — каким же храбрецом он себя показал!

Элисса никогда не забудет свирепое выражение, которое появилось на лице Адриана, когда он встал между ней и взбесившимся кабаном. Не было никаких сомнений, что он скорее отдал бы жизнь, чем позволил зверю прикоснуться к ней. В первый миг у девушки едва не остановилось сердце, а потом, увидев кровь на одежде полковника, она почувствовала острую боль, сжимавшую ее грудь.

Элисса разгладила платье, самое любимое из всех, которые подарила ей Габи. Подруга сказала, что оно оттеняет синеву ее глаз, а глубокий прямоугольный вырез подчеркивает пышность груди. Элисса надевала его лишь однажды, приберегая на будущее, надеясь произвести впечатление на генерала Стейглера.

При этой мысли губы девушки сжались в тонкую линию. Стейглер. Именно он ранил кабана, забыв о тех, кто остался в лагере. Генерал думал только об удовлетворении своей страсти к убийству. Полковник Кингсленд рискнул собственной жизнью ради спасения женщин, но это лишь распалило гнев Стейглера. Он не любил, когда его оставляли в дураках, но Адриан, сам того не желая, своей героической победой над зверем весьма чувствительно задел гордость генерала.

Адриан… Теперь, думая о нем, Элисса называла его только по имени. Она всеми силами сопротивлялась, но ничего не могла с собой поделать. С каждым днем она находила его все более привлекательным, хотя и понимала, что это увлечение опасно. Она посвятила себя разоблачению Ястреба, но даже при ином стечении обстоятельств полковник явно не собирался жениться. И уж, конечно, она не собиралась выходить за него замуж. Жизнь с таким самоуверенным, властным мужчиной, как барон Уолвермонт, вероятно, стала бы невыносимой.

Вздохнув, Элисса натянула до локтей длинные белые перчатки. Ей не следовало принимать приглашение, но раз уж так случилось, она была намерена хорошо провести вечер. Жизнь дается только раз. Она ввязалась в опасное предприятие, не ведая, каков будет исход игры. Пусть эти краткие мгновения принадлежат ей, и только ей. Бросив последний взгляд в зеркало, Элисса взяла ридикюль из голубой тафты с серебристой оторочкой и шагнула к двери.

Полковник ожидал ее у подножия лестницы. Он был выше большинства гостей, его черные сапоги сверкали зеркальным блеском, на плечах алого мундира сияли золотые эполеты. От одного взгляда на него у Элиссы перехватило дыхание.

— Добрый вечер, барон.

Он улыбнулся, взял Элиссу за руку и мягко прикоснулся губами к тыльной стороне ее ладони.

— Мне было бы намного приятнее, если бы вы называли меня по имени — хотя бы сегодня вечером. Полагаю, вы сумеете это сделать.

— Думаю, да… Адриан.

Улыбка полковника стала еще шире, на щеках появились ямочки. Он взял Элиссу под руку, и они покинули виллу, спустившись по лестнице к карете, ожидавшей у парадного входа.

— Куда мы едем? — спросила девушка, когда они устроились на сиденьях и экипаж покатил по мощеным улицам. На стенке кареты горела масляная лампа, освещая красивое лицо барона, и Элисса подумала, что свободе, которой располагает юная вдова, можно только позавидовать.

— В центре города есть чудесный ресторан, любимое заведение императора. Там восхитительная кухня. Надеюсь, у вас хороший аппетит.

— Умираю с голоду.

Глаза полковника на мгновение потемнели, потом он улыбнулся:

— В последние дни меня мучает то же самое чувство, хотя оно не имеет ни малейшего отношения к пище.

Элисса выпрямилась и открыла рот, готовая потребовать вернуть ее домой, но Адриан схватил ее за руку.

— Это шутка, леди. Прошу прощения, если оскорбил вас. Со мной вам нечего бояться, даю слово.

Девушка вновь откинулась на спинку сиденья. Она не сомневалась в том, что полковник сдержит свое обещание. Он не скрывал своего влечения к ней, и все же Элисса была уверена, что Адриан не станет домогаться ее насильно.

— Как ваша нога? — спросила она. — Когда мы спускались к карете, я заметила, что вы лишь чуть-чуть прихрамываете.

— Я же говорил, это легкая царапина.

— Этой «царапиной» вы обязаны беспечности Стейглера.

— Верно. Ему не следовало стрелять вблизи лагеря. — Казалось, полковник хотел добавить что-то еще, но передумал. Элисса гадала, что бы это могло быть.

Исподволь наблюдая за бароном, она поймала себя на том, что сравнивает двух совершенно разных мужчин. Полковник увлечен ею, но не будет действовать вопреки ее воле. Со Стейглером такой уверенности не было. Элисса знала, чего хочет генерал и на какой риск она идет, притворяясь, будто он ей небезразличен. Девушка опасалась, что, в отличие от Уолвермонта, при благоприятных обстоятельствах генерал не колеблясь силой возьмет то, что ему нужно.

Она поежилась.

— Вы замерзли. — Заметив ее дрожь в сумраке кареты, Адриан протянул руку к меховой полости, лежавшей на сиденье с его стороны.

— Нет, все в порядке. Поверьте, барон.

Тем не менее полковник развернул мех и набросил своей спутнице на колени с той же решительностью, которая неизменно отличала все его поступки.

— Адриан, — мягко поправил он.

Элисса улыбнулась, тронутая его заботой.

— Адриан, — сказала она, и на лице полковника, словно в награду за ее согласие, вновь появились восхитительные ямочки.

Ужин был обставлен торжественно. Элиссу и Адриана ожидал стол в маленьком отдельном кабинете на втором этаже гостиницы «Эм Шпитц». Когда-то это был роскошный особняк; его двери были покрыты искусной резьбой и позолочены, окна занавешены тончайшими фламандскими кружевами. Сохранилась даже изысканная меблировка — резные японские столики и бархатные кресла, отделанные золотой тесьмой.

На ужин подали шницель из телятины с сыром и ветчиной, зажаренную в масле форель, мясной бульон с фрикадельками из печени, а также разнообразные сласти и лакомства.

Поначалу беседа шла о самых прозаичных вещах — о погоде, о бале, который императрица Каролина собиралась дать в конце следующей недели.

— Соберется весь цвет австрийского двора, — сообщил полковник. — На той неделе в Баден приедет Меттерних, и даже эрцгерцог намеревался принять приглашение.

— Этот Меттерних… он ведь, кажется, весьма влиятельная фигура?

Барон кивнул и пригубил сухое белое вино из виноградника, расположенного в предместьях города.

— Один из самых приближенных советников императора. Вероятно, Франц назначит его министром иностранных дел.

— Судя по всему, Австрия твердо намерена вступить в войну, — вздохнула Элисса. — А я думала, что после потерь, понесенных в битве под Аустерлицем, император вряд ли захочет еще раз столкнуться с Бонапартом.

— Австрийцам надоел французский диктат, — заметил Уолвермонт. — Их армия еще никогда не бывала столь сильной. Эрцгерцог Чарльз готов сразиться с Наполеоном. Заключение военного союза — лишь дело времени. — Элисса хотела что-то сказать, но полковник взял ее за руку. — Давайте не будем говорить о войне, — предложил он, улыбнувшись. — Мне казалось, дамы находят эту тему скучной и неинтересной.

— Разве может оказаться скучным вопрос, затрагивающий жизни тысяч молодых людей? — Впрочем, полковник, вероятно, устал от разговоров о войне. Элисса откинулась на спинку кресла и ласково улыбнулась ему. — Но вы правы, барон. Хватит с нас и того, что мы слышим о войне весь день напролет. Давайте забудем о ней хотя бы до конца ужина.

— Спасибо, леди. — Взяв руку Элиссы, Кингсленд поднес ее к губам и нежно поцеловал кончики пальцев. По телу девушки разлилось тепло.

На десерт подали сдобный шоколадный пирог и крепкий черный кофе по-венски. На протяжении трапезы Элисса едва прикасалась к блюдам. Ей совсем не хотелось есть под пристальным взглядом зеленых глаз полковника, смотревшего на нее так, словно она была куда более изысканным лакомством, нежели десерт, который поставил перед ним слуга.

Наконец тарелки были убраны, и двери закрылись. Они остались в кабинете наедине, но они не спешили вставать из-за стола и продолжали неторопливо потягивать анисовый ликер.

— Кажется, я пренебрегаю обязанностями кавалера, — сказал Адриан, улыбаясь и неотрывно глядя на Элиссу. — Я забыл упомянуть о том, как замечательно вы сегодня выглядите.

Он придвинул кресло к столу, и теперь, когда он наклонился, его лицо оказалось в считанных дюймах от лица девушки.

Внезапно Элисса почувствовала, что ей не хватает воздуха, и прошептала:

— Благодарю вас. — Она видела, что он наклоняется вперед, но даже не подумала отстраниться, только закрыла глаза, ожидая прикосновения его губ. Поцелуй Адриана был чуть влажным, ласковым, но невероятно волнующим. Он обхватил ладонями ее лицо, целуя еще крепче и щекоча языком ее нижнюю губу, требуя впустить его внутрь. Элисса не колеблясь подчинилась, охваченная желанием вновь испытать сладостное чувство, которое ей уже довелось испытать прежде.

Язык Адриана проник ей в рот, и девушку охватила горячая истома. Она едва слышала скрип отодвигаемого кресла Адриана, который поднялся на ноги и привлек ее к себе, лишь чувствовала тепло алого мундира и биение сердца под своей рукой.

— Элисса… — Адриан еще крепче прижал девушку к себе и впился в ее губы нетерпеливым жадным поцелуем, от которого у нее закружилась голова. Поцеловав ее в шею, он мягко ухватил ртом мочку уха Элиссы, потом скользнул губами по подбородку и опять прильнул ко рту. Его язык глубоко проник внутрь, и тепло, зародившееся у Элиссы в груди, растеклось по всему телу. Ей казалось, что она тонет, погружаясь в омут, затягивавший ее водоворотом.

— Адриан… — шепнула она, обвивая руками его шею и чувствуя, как напружиниваются мышцы у него на груди, как набухает его плоть, жадно и требовательно прижимаясь к ее бедрам. Полковник поцеловал ее в шею и опустился ниже, наклоняя темноволосую голову и прикасаясь губами к верхней части груди. Он обнажил плечо Элиссы, потом прижал влажный рот к тонкой хлопковой сорочке, прикрывавшей ее грудь, согревая дыханием кожу Элиссы и стискивая зубами отвердевший сосок.

— Адриан… О Господи… — Она с ужасом поняла, что теряет голову. Ей следовало сразу остановить его, нельзя было позволять ему заходить так далеко, а теперь потребовалась вся ее воля, чтобы отстраниться. Элисса уперлась дрожащими руками в грудь Уолвермонта и попыталась оттолкнуть его. — Адриан, прошу вас… умоляю. Мы должны сейчас же остановиться. Мы не можем… нам нельзя продолжать.

Он легонько укусил ее за шею.

— Я хочу заняться с вами любовью. Мы оба этого хотим. Вас ждут сказочные наслаждения. Нам будет хорошо вместе, только дайте мне шанс.

— Нет! — Элисса отпрянула от его груди, но Адриан быстро подхватил ее. — Прошу вас… Это невозможно.

Он прикоснулся языком к мочке ее уха.

— Но почему? Я снял номер в этой гостинице. Кроме нас, никто не узнает.

Элисса покачала головой, все больше пугаясь. Она должна была предвидеть, чем все кончится. Такие мужчины, как полковник, не позволяют играть с собой, — Вы дали мне слово, — сказала она, чувствуя, как желание, которое она только что испытывала, уступает место страху. — Вы говорили, что с вами мне нечего бояться.

Лицо полковника стало непроницаемым, а его крупное тело напряглось. Он отодвинулся, не отрывая взгляда от лица девушки.

— Вы хотели меня. Не стоит себя обманывать.

— Я… мои желания здесь ни при чем. — Элисса опустила глаза, растерянная и вместе с тем смущенная. — Простите, что ввела вас в заблуждение. Я не хотела, поверьте. Пожалуйста… вы не отвезете меня домой?

Адриан внимательно посмотрел ей в лицо, увидел, как задрожала ее нижняя губа, и его гнев тут же улегся.

— Вы испуганы, — сказал он. — Это видно по вашему лицу. У вас не было мужчин, кроме супруга. После его смерти у вас не было любовника, и вы испугались.

Элисса отвернулась, все еще потрясенная, не зная, что ответить. Она знала, что легче всего обмануть, сказав полуправду.

— Да… кроме мужа, у меня никого не было. — Больше всего она хотела, чтобы ей вообще не приходилось лгать Адриану.

Лицо полковника смягчилось. Он наклонился и легко поцеловал ее в губы.

— Извините, что напугал вас. Я даже не представлял… Обещаю, это больше не повторится. — Он расплылся в обаятельной улыбке. — В следующий раз мы не станем торопиться…

В следующий раз? Никакого следующего раза не будет! Элисса молчала, пока Адриан снимал с крючка у двери ее плащ, молча позволила набросить его себе на плечи и надвинуть капюшон. По пути домой они перебросились лишь несколькими словами. Ступив на мраморный пол вестибюля, они отдали одежду слуге, и Адриан склонился над рукой Элиссы.

— Спасибо за прекрасный вечер, леди. Может быть, поужинаем завтра…

— Нет! Я хочу сказать… благодарю вас, барон, но на завтра у меня другие планы. Надеюсь, ваша рана благополучно заживет, и вы вернетесь к своим обязанностям. Спокойной ночи.

Полковник ничего не ответил, только смотрел, как она убегает вверх по лестнице. Поднявшись в комнату, Элисса прямиком направилась к звонку, вызвала Софи и торопливо разделась. Натянув ночную рубашку, она забралась в свою высокую кровать со столбиками.

— Какие будут приказания, миледи? Вы побледнели. Может, стакан теплого молока?

— Нет, спасибо, Софи. Я хочу отдохнуть.

Девушка кивнула:

— Как прикажете, миледи.

Она задернула голубой шелковый полог кровати и вышла из спальни, беззвучно прикрыв за собой двери.

Свернувшись в темноте клубочком, Элисса смотрела в потолок. На губах все еще горели поцелуи Адриана, грудь после его прикосновений до сих пор казалась набухшей и чувствительной. Девушка беспокойно ворочалась на перине, стараясь не замечать томительного ощущения тепла внизу живота.

Вы хотели меня. Не стоит себя обманывать. До сих пор она не ведала вожделения и наконец узнала, что это такое. Элисса глубоко, судорожно вздохнула. Полковник был прав — она боится. Причем, как он сказал однажды, больше всего она боится себя.

Глава 6

Полковник вошел в двери китайской комнаты, небольшой уютной гостиной, относившейся к личным покоям герцогини. Адриан явился сюда в ответ на полученное накануне приглашение, гадая, зачем его вызвали.

Герцогиня сидела в углу. Ее крепкое ладное тело было затянуто в платье серо-сизого цвета, оттенявшего некогда светлые, а теперь серебристо-седые волосы. Увидев хозяйку дома, Адриан двинулся к ней по персидскому ковру, приглушавшему звук шагов. В отличие от других помещений, в основном отделанных в стиле рококо, китайская комната была обставлена мебелью и наполнена предметами искусства из Азии — затейливыми лаковыми горшками и вазами, резными безделушками из слоновой кости, высокими тиковыми ширмами с перламутровой инкрустацией.

Полковник приблизился к герцогине, которая сидела в глубоком кресле, и чопорно поклонился.

— Вы желали меня видеть, ваша светлость?

Герцогиня выпрямилась в кресле и по своему обыкновению чуть склонила голову, отчего казалось, что она смотрит на свой нос.

— Добрый день, барон. Надеюсь, вам нравится гостить в Блауен-Хаусе.

Адриан едва заметно улыбнулся и расположился напротив в кресле, которое ему было указано.

— У вас замечательный дом, ваша светлость. И уж конечно, я здесь чувствую себя куда лучше, чем в палатке, в которой ночевал в первое время после прибытия в Вену.

— Как ваша нога? Заживает? — Пожилая дама сделала знак слуге принести полковнику кофе, и на низком черном столике у его кресла появились изящная фарфоровая чашка и кофейник, в котором дымился ароматный напиток.

— Благодарю вас, все в порядке.

— Мы все восхищены отвагой, которую вы проявили, спасая леди Эллен и графиню. Одному Господу известно, что могло произойти, если бы не ваше своевременное появление.

— Я искренне огорчен тем, что дамам довелось пережить такую опасность.

— Да, но, когда человек становится старше, он постепенно привыкает к мысли, что в жизни всякое случается. — Герцогиня пригубила кофе, рассматривая полковника поверх края чашки, потом поставила ее рядом с кофейником. — Генерал Равенскрофт высоко ценит вас, полковник. Полагаю, вам стоит об этом знать.

Адриан изогнул темную бровь:

— Ваша светлость, я польщен тем, что вы сочли необходимым наводить обо мне справки, но хотел бы узнать о причинах, побудивших вас к этому.

— Мой интерес, барон, объясняется тем пристальным вниманием, которое вы проявляете к моей подопечной, леди фон Ланген. Равенскрофт не скупился на похвалы в ваш адрес. Он не забыл также упомянуть о вашей доблести в отношении представительниц противоположного пола. Ваши любовные похождения, полковник Кингсленд, у всех на слуху.

Адриан поднес чашку к губам, наслаждаясь ароматом кофе.

— У мужчин свои потребности, ваша светлость. Однако, понимая ваше беспокойство, хочу сказать: я не из тех мужчин, которые силой добиваются того, чего не хочет дать им женщина.

Герцогиня посмотрела на него долгим одобрительным взглядом.

— Элисса очень молода, барон. Я знаю, она производит впечатление изысканной, уверенной в себе дамы, но, поверьте моему слову, ее не интересуют такие мужчины, как вы. Прошу вас не забывать об этом, если хотите продолжать ухаживать за ней.

— Как уже было сказано, я не стану навязывать даме свое^ внимание вопреки ее воле. Скорее, вам стоило бы поговорить на эту тему с генералом Стейглером. Он проводит с графиней куда больше времени, чем я. Когда речь заходит о женщинах, он, осмелюсь заметить, не церемонясь берет то, что хочет.

Герцогиня ничего не сказала. Наклонности генерала не получили широкой огласки, но судя по тому, что она восприняла слова полковника без видимого удивления, особенности характера Стейглера не ускользнули от глаз женской части общества.

— Я буду помнить об этом, полковник Кингсленд, — произнесла она наконец.

Адриан отставил чашку и встал из-за стола.

— Если это все, ваша светлость…

Герцогиня смерила его взглядом.

— Признайтесь, она вам нравится.

— Да, — ответил полковник, чуть скривив губы.

— В таком случае, наш с вами долг — уберечь ее от опасности.

Адриан промолчал, размышляя, что могли означать слова герцогини. Итак, она беспокоится об Элиссе. Она опытная проницательная женщина, ее привязанность не так-то просто заслужить. И если Элиссе удалось завоевать расположение почтенной леди, это лишь свидетельствует в ее пользу.

Однако ему по-прежнему были непонятны причины беспокойства герцогини. Графиня фон Ланген взрослая женщина, вдова, снявшая траур, а значит, совершенно свободная в своих поступках. Если Элисса пожелает завести любовника, никто не подумает ее осуждать. В аристократической среде на подобные вольности смотрят сквозь пальцы.

Адриан покинул китайскую комнату, думая об Элиссе и вспоминая вечер, который они провели вместе. Он остался доволен, хотя и не сумел получить то, что хотел, — увидеть обнаженную графиню в своей постели. Проклятие! Он жаждал новой встречи, но упрямая кокетка отвергала его.

И все же он ей небезразличен, иначе герцогиня не пригласила бы его к себе. Он подумал о словах ее светлости, призывавшей позаботиться о безопасности Элиссы, и решил, что отныне не спустит с нее глаз.

Может быть, ему все же удастся выяснить, почему она не подпускает его к себе.

Элисса все утро не выходила из комнаты, дожидаясь, пока разъедутся гости, — кто по делам, кто в поисках развлечений и удовольствий. Что же до нее самой, то она устала от разговоров и безуспешных попыток вытянуть хоть какие-то сведения из Петтигрю и Стейглера.

Сегодня ей предстояло совершить решительный шаг.

Надев простенькое дневное платье из темно-зеленого кашемира, она открыла дверь и осмотрелась, проверяя, нет ли кого поблизости. Коридор словно вымер. Покои посла, как выяснила Элисса, находились через десять дверей, ближе к лестнице, по другую сторону коридора. Она не знала, удастся ли ей что-нибудь найти, и даже не представляла, что именно следует искать. Понимала она лишь одно: ничего не делая, Ястреба не разоблачишь.

Может быть, в комнате посла отыщется какая-нибудь зацепка.

Оглядевшись еще раз, Элисса прошла по коридору, быстро скользнула в нужную комнату, аккуратно прикрыла за собой дверь и, трепеща, привалилась к ней всем телом. Она знала, что посол уехал, так как видела его ранним утром за легкой трапезой из свежих фруктов, струделя и кофе.

Намерения Петтигрю были ей неведомы, она не имела ни малейшего понятия о том, когда он вернется, к тому же не следовало забывать о его лакее. Слуга мог появиться в любую минуту.

Помня об этом, Элисса подошла к задрапированной бархатным пологом кровати Петтигрю, выдвинула ящик стоявшего рядом ночного столика, быстро заглянула внутрь, увидела открытый томик стихов Уильяма Блейка и очки и двинулась дальше.

Обыск гардероба не дал ничего; Элисса обнаружила лишь зияющие дыры в шерстяных кальсонах посла. Вспомнив, как тот жаловался, что ему не хватает заботливой супруги, Элисса поняла, о чем шла речь.

Тщательно перебрав содержимое стоявшего в углу высокого шкафа из красного дерева, она осмотрела комод в изножье кровати и наконец взялась за лежавшую на нем маленькую переносную конторку.

Ничего интересного. Ничего, что связывало бы сэра Уильяма с человеком по прозвищу Ястреб. И только его должность посла, которая обеспечивала доступ к множеству жизненно важных государственных тайн, не позволяла Элиссе вычеркнуть Петтигрю из списка людей, которых подозревал ее брат.

Элисса гадала, знал ли Карл о Петтигрю что-нибудь такое, чего не знала она.

Девушка в последний раз осмотрела комнату, убеждаясь в том, что оставила все вещи на своих местах, хотя посол и не отличался особой внимательностью. Потом она осторожно приоткрыла дверь, посмотрела направо, затем налево, судорожно глотнула воздуха и захлопнула створки.

По коридору шагал Адриан, направляясь к своей комнате в противоположном конце коридора. Элиссе оставалось лишь надеяться, что он ее не заметил. Она сосчитала до десяти и начала сначала. В третий раз она сосчитала до двадцати. К этому времени он наверняка ушел, скрывшись за углом.

Элисса перевела дух, собираясь с силами, приоткрыла дверь и выглянула наружу, желая убедиться в том, что Адриан ушел. Она облегченно вздохнула и тут же вскрикнула, услышав его звучный низкий голос:

— Боюсь, посол еще не вернулся… Впрочем, как я понимаю, вам об этом уже известно.

— А… Адриан…

— Ага. Теперь вы называете меня по имени. Любопытно отметить, что такое случается только тогда, когда вы оказываетесь в опасности.

— Опасность? — Элисса вздернула подбородок. — Мне ничто не угрожает. Я просто… просто…

— Что?

— Если хотите знать, я должна была написать послу записку весьма личного свойства. Я оставила ее на конторке. Вряд ли это очень его рассердит.

— Записка, вот как? Давайте взглянем. — Адриан грубо схватил Элиссу за руку, открыл дверь и втолкнул ее в комнату. Девушка судорожно вздохнула. — Где записка, которую вы оставили?

У Элиссы сжалось сердце.

— Так и быть, сознаюсь, — сказала она. — Я не оставляла записки. Я собиралась, но… чернильница оказалась пуста, я передумала, решив, что это неудачная мысль. Я хотела уйти, но увидела, как вы идете по коридору, испугалась и спряталась в комнате.

Она нервно закусила губу; увидев это, Адриан повернулся и подошел к складной конторке, стоявшей на комоде Петтигрю. Внутри лежали листы писчей бумаги, перо, коробочка с песком, но в чернильнице, как и утверждала Элисса, было сухо.

Адриан немного успокоился.

— Пожалуй, лучше уйти отсюда, пока нас не заметили. Сомневаюсь, что вам захочется объяснять кому-нибудь еще, что вы делали в спальне посла.

Элисса кивнула, и полковник заметил, что у нее дрожат руки. Что происходит? Может быть, у Элиссы было назначено здесь свидание, ведь она так взволнована. Адриан был готов поклясться, что ее отношения с сэром Уильямом не выходят за рамки обычной дружбы, но ведь он мог ошибаться.

Или тут что-то другое?

В мозгу полковника возникла мысль, которая ему совсем не понравилась. Петтигрю и Стейглер были совершенно разными людьми, их объединяло лишь одно — могущество и власть. Они оба имели доступ к самым сокровенным государственным тайнам.

Шагая рядом с Элиссой по коридору в сторону ее комнаты, полковник внимательно присмотрелся к женщине. Ну конечно же, это просто совпадение. В тот момент в Вене находилось немало влиятельных людей. Разумеется, Петтигрю и Стейглер были из их числа, но это еще не значило, что Элисса охотится за их секретами.

И все же он не мог отделаться от мысли, что Элисса солгала ему, когда объясняла, как она очутилась в комнате посла.

— Сегодня вечером в опере дают спектакль, — сказал Адриан, когда они остановились у дверей Элиссы. — Я хочу, чтобы вы пошли туда со мной. — Его предложение вряд ли можно было счесть вежливой просьбой. Это был приказ. После происшествия в коридоре Элисса наверняка захочет задобрить его. Если она замышляла что-то дурное, то обязательно согласится.

— Я… у меня другие планы.

Адриан изогнул бровь, хотя в душе немного успокоился.

— Так измените их, — велел он, чуть усилив нажим.

Элисса смотрела в пол.

— Хорошо, — прошептала она. — Думаю, я смогу это сделать.

Адриан насторожился. Неужели графиня всерьез опасается разоблачения? Он сухо кивнул.

— Буду ждать вас в семь часов внизу у лестницы. — С этими словами он повернулся и зашагал к своей комнате, куда, собственно, и направлялся перед тем, как увидел Элиссу.

Однако, подойдя к своей двери, он уже убедил себя в том, что ошибается. Наверное, Элисса действительно собиралась оставить записку. Она молода, порывиста и не так скована условностями, как другие. Он воспользовался ее замешательством и вынудил согласиться сопровождать его, но ничуть не сожалел об этом.

На губах Адриана помимо его воли появилась улыбка. Какая разница, что заставило ее принять его приглашение? Он хотел видеть графиню и добился желаемого. Он сделает все, чтобы доставить Элиссе удовольствие, а потом можно будет развить свой успех.

Элисса расхаживала по комнате у изножья кровати. Она обманула генерала Стейглера, сказав, что забыла о ранее назначенной встрече, и отказалась составить ему компанию за ужином. Она обманывала окружающих, скрывая свое настоящее имя и причины, которые привели ее в Австрию. Она обманула Адриана, когда тот поймал ее в спальне посла.

Она громоздила одну ложь на другую, и правда в любой момент могла выплыть на поверхность, но у нее не было выбора.

Элисса посмотрела на часы, стоявшие на мраморной каминной полке, и обнаружила, что опаздывает. Она со страхом ожидала вечера в обществе Стейглера, но свидание с полковником могло окончиться еще хуже.

Ей хорошо запомнилось мрачное выражение лица Адриана, когда он застал ее в комнате Петгигрю. Она согласилась поехать с ним в оперу, чтобы умилостивить его, и теперь нервно мерила шагами спальню, встревоженно гадая, в каком настроении застанет полковника, встретившись с ним внизу.

Бросив последний взгляд на часы, Элисса коротко вздохнула, подбадривая себя, открыла дверь, прошла по коридору, положила руку на золоченые перила и спустилась по мраморным ступеням. Полковник обернулся на звук ее шагов. Увидев на его лице улыбку, Элисса почувствовала невероятное облегчение. Слава Богу, он поверил ее лжи.

— Добрый вечер, леди. — Адриан склонился над ее рукой, и Элисса улыбнулась в ответ. — Карета подана. Пожалуй, нам пора.

Элисса опустила глаза:

— Как скажете, барон.

Оперный театр, изящное четырехэтажное здание из мрамора и гранита, был переполнен, однако полковник уверенно протиснулся сквозь толпу, ведя свою спутницу к отдельной ложе во втором ярусе.

— Я рад, что вы приняли мое приглашение, — сказал он. — Надеюсь, вы любите оперу не меньше, чем лошадей.

Элисса весело улыбнулась, чувствуя, как ее охватывает радостное возбуждение.

— Еще бы! Живя в деревне, мы нечасто бывали в опере. — Она заглянула в программку и вновь перевела взгляд на полковника, рассматривая его из-под полуопущенных ресниц. — Хорошо, что вы уговорили меня приехать в театр.

Адриан улыбнулся:

— Я был бы счастлив гораздо чаще наслаждаться вашим обществом — дело за вами.

Улыбка Элиссы чуть увяла. Разумеется, находиться в компании Адриана было намного приятнее, чем проводить время с Петтигрю или Стейглером, но другого выхода не было.

— Начинается, — негромко произнесла она. — Пора занимать места.

Они уселись в красные бархатные кресла. Элисса взяла театральный бинокль, лежавший у нее на коленях, и навела его на сцену, потом закрыла глаза, целиком отдаваясь музыке. Сегодня давали «Весталку» Спонтини, впервые поставленную в Париже.

Время пролетело быстро. Казалось, Адриан был доволен не меньше Элиссы. После спектакля они зашли в маленькое кафе подкрепиться шоколадными пирожными и кофе. Потом Адриан усадил Элиссу в карету, но сел не напротив, как в прошлый раз, а рядом и тут же заключил ее в объятия.

Элисса почувствовала на губах его поцелуй, теплый и нежный, но настойчивый.

— Я мечтал об этом весь вечер, — сказал он и вновь поцеловал девушку еще крепче, раздвигая ей губы языком.

От возбуждения у нее закружилась голова. Она должна была остановить его, но не хотела. Еще чуть-чуть, думала Элисса, еще несколько жарких поцелуев, и она положит этому конец.

Она чувствовала, как его губы касаются ее подбородка, как влажный кончик языка ласкает ухо, как горячие поцелуи осыпают плечи. Адриан расстегнул ее платье, но Элисса осознала это только тогда, когда он стянул его вниз, опустил голову и прижался губами к ее груди.

Элисса испуганно вскрикнула, но в ту же секунду ее захлестнула волна наслаждения, и она откинула голову назад. Адриан провел кончиком языка вокруг соска, который немедленно набух и отвердел, и Элисса затрепетала.

— Адриан… — шепнула она, погружая пальцы в его густые темные волосы. — О Господи… Адриан…

Адриан принялся за вторую грудь, мягко посасывая ее; его руки приподняли подол ее юбки и, скрытые тонкой тканью, скользнули вверх по ноге Элиссы.

Пора остановить его. Господи, она не так воспитана, чтобы вести себя, как уличная девка. Мать никогда не была излишне строга и сурова, но вырастила дочь истинной леди.

— Прекратите, — прошептала Элисса, задыхаясь. — Прошу вас, Адриан… умоляю. Пожалуйста, остановитесь.

Адриан приподнял голову от ее груди, не отрывая пальцев от увлажнившейся впадинки между бедер девушки.

— Скажите еще, что вы не хотите меня. Скажите, что это не доставляет вам удовольствия.

На глазах Элиссы выступили слезы. Она была не в силах вновь обманывать его.

— Это ничего не значит. Я не могу сделать то, что вы хотите. Это… неприлично.

Слезы покатились у нее по щекам, и Адриан громко выругался.

— Не плачьте, черт побери! — Он выхватил из кармана носовой платок, протянул его Элиссе, и она увидела монограмму «У», вышитую на уголке. — Вы испытываете мое терпение, графиня, — сказал он, вздохнув. — Судя по вашему поведению, можно подумать, будто вы девственница.

Элисса отвернулась и отодвинулась еще дальше, намереваясь все отрицать.

— Вы сами настояли на том, чтобы я поехала в оперу. Я не раз со всей определенностью давала вам понять, что не желаю видеть вас в роли моего любовника.

Адриан резко вскочил на ноги, рывком попытался выпрямиться во весь рост, едва не ударившись при этом макушкой о крышу кареты.

— Я вижу, вы бережете свою честь для Петтигрю… Или, может быть, для Стейглера?

У Элиссы кровь отхлынула от лица, даже голова слегка закружилась.

— Нет… Мне нравится бывать с ними… в этом нет ничего плохого. Между прочим, они оба не позволяют себе и малой доли того, что делаете вы.

Рот Адриана чуть искривился.

— Счастлив это слышать, — сказал он.

Элисса отвела взгляд.

— Извините, барон. Я не стану отрицать, что ощущаю определенное… влечение к вам, но не более того.

Полковник посмотрел на ее растрепанные волосы, голубое платье из тафты, задранное до колен, расстегнутое и смятое на груди.

— Я не сомневаюсь, леди фон Ланген, что вы чувствуете ко мне некий интерес… об этом можно судить по состоянию вашей одежды.

К щекам Элиссы вновь прилила кровь. Она торопливо разгладила юбку, потом потянулась руками за спину, пытаясь застегнуть пуговицы.

— Господи, да повернитесь же, — с досадой произнес Адриан. Элисса вспыхнула, но подчинилась, подставив ему застежку, которую не могла достать, и он принялся втискивать маленькие жемчужины в крохотные петельки, неуклюже действуя своими огромными пальцами.

— Не получается? — с легкой насмешкой осведомилась Элисса. — Как я могла заметить, расстегивать пуговицы вам удается гораздо лучше.

Барон только усмехнулся в ответ.

— К сожалению, я привык раздевать, а не одевать дам.

Элисса промолчала. Ей было неприятно думать о том, что полковник проделывал то же самое с другими женщинами и что она значит для него не больше, чем леди Кайнц или другие любовницы.

Еще больше Элиссу беспокоило, что теперь она будет бояться встреч с ним.

Однако вскоре выяснилось, что ей нечего опасаться столкновения с полковником. Он получил приказ вернуться в свой полк, расквартированный в предместьях Вены, и должен был провести там по меньшей мере несколько дней.

Это известие принесло Элиссе такое облегчение, что у нее едва не закружилась голова. Она не хотела думать об Адриане Кингсленде, не хотела бороться со своими непрошеными чувствами. Теперь она проводила время с Петтигрю и, сколько могла, с генералом Стейглером, выясняя его политические взгляды, стараясь завоевать его доверие.

К удивлению Элиссы, генерал в отличие от Адриана не спешил заявлять о желании овладеть ею. Не в пример пылкому страстному барону Стейглер вел себя так, будто девушка была красивым мотыльком, которого он собирался поймать. Он играл с ней, позволял Элиссе флиртовать с ним, оставаясь вне досягаемости, и терпеливо ждал, раскинув сети.

Она была почти уверена, что у генерала есть любовница, которая удовлетворяет его мужские потребности, и что его попытки затащить молодую вдову в постель — не более чем забава. Если Элисса намерена выяснить, не Ястреб ли он, ей следовало установить с генералом более доверительные отношения.

Элисса уселась на бархатный пуфик напротив зеркала в золоченой раме и принялась расчесывать свои мягко вьющиеся волосы щеткой с серебряной ручкой. Вздохнув, она вновь задумалась над неотвязно мучившим ее вопросом. Как далеко она готова зайти, чтобы получить то, за чем приехала сюда? Неужели ей придется стать любовницей Стейглера? И если это случится, как она объяснит свою невинность? При одной мысли о руках генерала, ощупывающих ее тело, как это делал Адриан, к горлу девушки подступила легкая тошнота.

Потом перед ее мысленным взором возник старший брат. Карл смеялся над какими-то ее словами и тянул за длинную золотистую косу, которую она носила в детстве. Элисса вспомнила, как брат однажды взял ее на рыбалку, а она свалилась в пруд. Карл прыгнул в воду, чтобы спасти ее, хотя сам не умел плавать. Тогда он едва не утонул.

Теперь он мертв. Элисса больше никогда не услышит его смех, никогда не отправится вместе с ним ловить рыбу, не увидит его озорной улыбки. Она представила, как Карл лежит в холодной сточной канаве, а по мокрой серой булыжной мостовой растекается его алая кровь. На глазах у Элиссы выступили слезы, и она заморгала, не давая им покатиться по щекам.

Когда девушка думала о Карле, постель Стейглера казалась ей не такой уж большой ценой за поимку убийцы. Беда в том, что генерал вполне мог быть невиновен. В списке брата значились три имени, напомнила она себе. Мысль о причастности Петтигрю вызывала у Элиссы все больше сомнений. Майор Бекер, третий человек из списка, сейчас находился вдали от Вены.

А Стейглер был под рукой — в Бадене. У него имелись средства — и наклонности — стать весьма искусным шпионом, и, хотя Элиссе еще предстояло выяснить мотив, генерала она подозревала в первую очередь. Существенную помощь мог оказать обыск его комнаты, если Элиссе удастся пробраться на императорскую виллу, где он остановился.

Может быть, такая возможность представится во время бала.

Эта мысль не давала Элиссе покоя.

Австрийскую столицу и протянувшиеся к востоку равнины, на которых стоял биваком британский полк, поливал нудньш моросящий дождь. Даже Дунай, обычно прорезавший окружающие холмы кристально чистой голубой лентой, окрасился в мрачный болотно-коричневый цвет. Не обращая внимания на грязь, облепившую его сапоги, Адриан шагал по лагерю, приветствуя попадавшихся по пути солдат Третьего драгунского полка.

Наконец он оказался у цели, снял высокий кивер и, сунув его под мышку, приподнял полотнище парусиновой палатки размером чуть больше остальных и вошел внутрь. Генерал Равенскрофт, высокий мужчина с бачками и волосами серо-стального цвета, стоял в маленькой нише у стола, рассматривая разложенные на нем карты и планы.

— Рад видеть вас, полковник. Надеюсь, вы в добром здравии.

— Так точно, благодарю вас, генерал.

— Вы принесли в Бадене немалую пользу. Я не удивлен этим и все же был счастлив услышать похвальные отзывы о вас. Ваши знания и опыт ставят вас наравне с австрийскими вельможами, а нам пригодится любая помощь, какую только удается получить. В сущности, именно поэтому вы здесь. Я хочу ввести вас в курс текущих событий, причем с глазу на глаз. В последние дни произошло несколько утечек секретных сведений. Насколько мне известно, ничего серьезного, и все же у нас появился повод для беспокойства. Я бы очень хотел узнать, какими путями просачивается информация, но до сих пор мы не нашли ни малейшей зацепки.

Адриан нахмурился:

— Это тревожный знак, генерал, особенно теперь, когда Бонапарт дышит нам в затылок.

— Вы правы. — Генерал взял деревянную указку и склонился над картой. — Посмотрите сюда, полковник. — Он обвел кончиком указки районы к северу и западу от Вены. — Здесь сосредотачиваются силы эрцгерцога. — Он сдвинул указку влево. — А это — направление предполагаемого наступления Бонапарта. Мы не знаем точно, где он находится сейчас, но его армия, вне всяких сомнений, уже в пути.

— Если это так и если эрцгерцог намерен сразиться с ним, они встретятся где-нибудь на берегах Дуная.

Генерал кивнул.

— Я бы сказал, что это весьма вероятно. Вена — конечная цель Наполеона, а значит, он должен выбрать именно этот маршрут.

— Если ваши опасения оправдаются и начнется война, каковы будут наши действия?

Генерал заложил руки за спину:

— Наш полк слабо вооружен и оторван от основных сил, поскольку мы выполняем здесь чисто дипломатическую миссию. Официально нам прикажут сохранять нейтралитет. Однако если Вене будет угрожать опасность, нас, вне всяких сомнений, отправят помогать эвакуировать город.

— Ясно. — Адриан подумал об Элиссе, ввергнутой в пучину войны, и его охватило тягостное чувство. Может быть, ему удастся уговорить графиню вернуться домой?

— Это одна из причин, по которым я вызвал вас, полковник. Вы прекрасно знаете, что, как только военные планы пущены в ход, события начинают развиваться молниеносно. В Бадене находится немало влиятельных людей. До открытого противостояния остается все меньше времени, и у недругов коалиции может возникнуть желание попытаться помешать становлению союза, так что будьте начеку, полковник. — Генерал улыбнулся. — И постарайтесь сделать все возможное, чтобы юная красавица графиня, за которой вы ухлестываете, не оказалась на линии огня.

Адриан сухо улыбнулся:

— Постараюсь, генерал.

Равенскрофт кивнул.

— Сегодня во дворце Бельведер дают обед в нашу честь. Полагаю, вы почтите его своим присутствием. — Генерал приподнял седую бровь. — Думаю, вам будет приятно увидеться с вашей старой знакомой… Леди Кайнц, кажется? Насколько я знаю, она приняла приглашение.

Адриан ничего не сказал, лишь еще раз сухо улыбнулся генералу и четко отдал честь. Повернувшись к выходу, он подумал, что меньше всего ему хочется ехать на обед, где будет Сесилия Кайнц. Отлично понимая, чего она ждет, и изнывая по женской ласке, Адриан заранее знал, что отвергнет ее притязания.

Ему нужна другая женщина — та, которая останется ночевать в Бадене.

Глава 7

Над далекими холмами догорал багряный закат, и последние угасающие лучи солнца растворялись в вечерних сумерках. Франц Стейглер велел остановить карету на окраине Бадена напротив белоснежного особняка, который принадлежал знакомому его друзей, гусарскому полковнику, ныне отбывшему в расположение армии эрцгерцога.

Франц улыбнулся. Генеральский чин дает немало преимуществ, не последнее из которых — множество полезных связей.

Он вышел из кареты, приказал кучеру вернуться через три часа и двинулся к парадному входу. Дверь распахнулась прежде, чем он протянул к ней руку.

— Добрый вечер, герр генерал. — Слуга, невысокий дородный мужчина, похожий скорее на хозяина постоялого двора, чем на лакея, махнул рукой в сторону зала. — Ваши гости уже прибыли.

Стейглер приподнял брови. Он не сомневался, что «гости» будут вовремя, но почти надеялся, что девица опоздает хотя бы на несколько минут. Представляя, как она корчится в страхе перед лицом справедливого возмездия, генерал почувствовал, как в его жилах закипает кровь… впрочем, это лишь малая доля сюрпризов, которые он припас для нее.

Вспомнив об Элиссе, генерал крепко стиснул зубы. После долгих бессонных ночей, которые он провел, мучительно тоскуя о ней, Стейглер отчаянно нуждался в маленькой физической разрядке. Он слишком долго ждал.

Он повернулся к толстяку и сказал:

— Спасибо, Клаус. Сегодня ты мне больше не понадобишься. Полагаю, ты уже сообщил остальным, что я не нуждаюсь в их услугах до утра.

— Так точно, сэр. В доме ни души, как вы и приказывали. Доброй ночи, сэр.

Слуга торопливо удалился. Франц, снимая на ходу перчатки, вошел в гостиную — просторную, скудно обставленную комнату, оклеенную обоями с видами древнегреческих руин. От времени обои потемнели и теперь были под стать потертому обюссонскому ковру, покрывавшему пол. В камине горел огонь, потрескивая и отбрасывая на стены длинные тени.

Генерал вошел в открытую дверь, и при его появлении с кушетки вскочил красивый светловолосый мужчина несколькими годами моложе Франца.

— Добрый вечер, генерал.

— Майор Холдорф… — Франц улыбнулся и изучающим взглядом окинул женщину, которую тот привез. — Надеюсь, вы не давали скучать нашей гостье. — Глаза майора метнулись к молодой даме, сидевшей на кушетке. На ней была крестьянская одежда — хлопчатобумажная юбка в сборку, коричневый льняной корсаж со шнуровкой на груди и белая кофточка с длинными рукавами. Светлые, зачесанные за уши волосы были заплетены в косу. — Как тебя зовут, деточка?

Женщина поднялась на ноги и одернула юбку.

— Хельга, — ответила она, посылая генералу сияющую соблазнительную улыбку.

— Где ты живешь?

— Тут рядом, в Модлинге, герр генерал.

Действительно, близко. Но вместе с тем достаточно далеко, чтобы чувствовать себя спокойно. Стейглер остался доволен выбором майора — судя по умелому кокетству, женщина была не новичком в этой игре. Хотя девственницы доставляли ему гораздо больше наслаждения, их слезы и мольбы зачастую причиняли неприятности. Сегодня вечером генерал не хотел волнений… во всяком случае, такого толка.

Женщина двинулась ему навстречу. Простая юбка соблазнительно колыхалась. Остановившись перед Стейглером, она помедлила и, положив руки ему на грудь, провела ладонями по отворотам мундира.

— Позвольте помочь вам раздеться, герр генерал. Я хочу, чтобы вам было удобно. — Она взялась за пуговицы, но Франц перехватил ее руку.

— Я вижу, ты не поняла. — Длинные загорелые пальцы генерала впились в запястье женщины. — Приказы здесь отдаю я. А ты должна подчиняться.

— Мне казалось, вам будет приятно…

Стейглер резко ударил ее по лицу.

— Тебе платят не за то, что ты думаешь. Тебе платят за то, чтобы ты раздвинула ноги и делала все, что я скажу.

Женщина вытерла кровь с лица дрожащей рукой.

— Да, герр генерал. — Она бросила взгляд на Холдорфа, губы которого вытянулись в тонкую линию, складываясь в похотливую улыбку. Потом ее взгляд метнулся на Франца, который смотрел на нее холодным безучастным взором.

— Ты здесь всего лишь несколько минут и уже успела меня рассердить, — сказал Стейглер.

— Но я…

Генерал вновь ударил ее.

— Ты будешь говорить, когда я прикажу, но не раньше. Ясно?

— Д-да.

Стейглер начал расхаживать перед женщиной, делая два коротких шага и поворачиваясь кругом.

— Как же нам исправить положение, хотел бы я знать? Так этого оставить нельзя; проступок должен быть наказан. — Лицо женщины чуть побледнело, и у генерала чаще забилось сердце. — Раздевайся, — велел он. Женщина облизнула полные красные губы, заблестевшие от прикосновения маленького розового языка. — Немедленно сними одежду, Хельга, если не хочешь опять меня рассердить.

— Нет-нет, герр генерал! Я сейчас же разденусь. Я только хотела доставить вам удовольствие. — Трясущимися руками она сняла свой простой наряд, повесила его на подлокотник дивана и повернулась к Францу, обнаженная.

— Распусти волосы.

Женщина выдернула шпильки, аккуратно положила их на стол рядом с одеждой и расплела длинные золотистые пряди, рассыпав их по плечам и прикрыв розовые соски высокой груди.

— Иди сюда, — негромко распорядился Франц, чувствуя, как отвердела и запульсировала его плоть. Приподняв длинный тяжелый локон, он обнажил грудь Хельги, скользнул по ней пальцами и стиснул, взвешивая в ладони. Потом отвел руку.

— В армии подобные нарушения субординации караются поркой, — сказал он и посмотрел на Холдорфа. — Что скажете, майор? Полагаю, если девчонка отведает плети, это будет хороший урок для нее.

— Нет, прошу вас…

— Молчать!

Холдорф шагнул вперед. На его губах появилась жестокая улыбка.

— Думаю, порка — это слишком, — отозвался он, как бы размышляя вслух. — Ведь она не солдат, а всего лишь девица.

Франц нахмурился.

— Верно.

Холдорф обошел женщину сзади, схватил ее за ягодицы и резко, грубо сжал их. Она поморщилась, и Франц затрясся от вожделения.

Холдорф погладил пышные молочно-белые груди женщины.

— Однако… как вы и сказали, без наказания не обойтись. — Майор протянул руку к стеку, который словно невзначай оставил на столе. Длинная рукоять из толстой кожи выглядела особенно зловеще в его тонкой бледной руке. — Пожалуй, мы предоставим Хельге самой выбрать себе наказание. Либо плеть возьмет кто-нибудь из нас, либо… — Он вложил стек в дрожащую руку женщины и сжал ее пальцы, вынуждая крепко ухватить рукоять.

— Либо… — подхватил Франц, чуть кривя губы, — либо Хельга сама догадается, как пустить ее в ход. — Он холодно, угрожающе улыбнулся и многозначительно посмотрел на рукоять стека, намекая на ее форму и размер. — Полагаю, ты сумеешь развлечь нас.

Казалось, женщину объял ужас.

— Н-нет… я не соглашалась…

Генерал отвесил ей тяжелую оплеуху.

— Решай, Хельга. Либо ты сама найдешь применение стеку, либо этим займется майор Холдорф. Выбор за тобой, дорогая.

Женщина посмотрела на стек, и по ее телу пробежала судорога отвращения. Было ясно, какой выбор она сделает. Франц удовлетворенно улыбнулся и посмотрел на Холдорфа. Судя по сладострастной ухмылке майора, тот был возбужден не меньше генерала. Франц удобно расположился на диване в ожидании потехи.

Сначала небольшой спектакль, потом — плотские наслаждения. Как всегда, майор оказался на высоте. Ему суждена долгая успешная карьера. Если дела пойдут по-прежнему, генерал лично позаботится об этом.

Прошло еще два дня. Дождь прекратился, хотя погода по-прежнему оставалась пасмурной. Полковник так и не вернулся. К своей досаде, Элисса вдруг поняла, что скучает по нему. При всей самоуверенности и настойчивости Адриан оставался самым привлекательным мужчиной и одним из самых интересных собеседников, каких она встречала в жизни.

Он много путешествовал и был хорошо образован. Пожалуй, принимая во внимание ту роль, которую играла Элисса, он порой проявлял излишнее любопытство, и все же именно его общество она предпочла бы всем остальным.

Вместо этого в его отсутствие Элисса проводила долгие часы с генералом Стейглером. Сегодня должна была состояться их очередная встреча. Герцогиня решила устроить для гостей пикник, и хотя день выдался облачный и небо затянули тучи, земля уже подсохла, и все с нетерпением ждали возможности размяться на свежем воздухе.

Элисса пригласила генерала, надеясь, что среди множества людей она будет в безопасности и улучит момент завести разговор о войне, не опасаясь посторонних ушей. Роскошные кареты гостей, вытянувшись цепью за экипажем герцогини, покатили к окраине Бадена, направляясь к пологим холмам, на которых то тут, то там зеленели виноградники.

Слуги, загодя высланные вперед, разбили лагерь, расстелили на земле одеяла и белые льняные скатерти, уставив их фарфором и хрусталем с изысканными яствами — здесь были сосиски и шницели, восхитительные говяжьи окорока, а также запеченные молочные поросята; впрочем, Элисса не ела свинины.

Стейглер присоединился к отдыхающим на вершине холма, и они с Элиссой расположились на одеяле чуть поодаль от остальных.

— Вам следовало бы побольше есть, графиня, — заметил генерал, бросив взгляд на ее почти нетронутую тарелку. — У женщины на костях должно быть достаточно мяса, чтобы мужчине было мягко.

Элисса рассмеялась.

— Значит, я разочаровываю вас, генерал? Хотите сказать, я должна стать похожей на маркизу фон Сабо? — Речь шла о стареющей даме, у которой была такая обширная талия, что она едва могла наклоняться.

Стейглер усмехнулся.

— Упаси Господь. — Его глаза опустились на грудь Элиссы и налились кровью, отчего девушку пронзила дрожь. — Вы как нельзя лучше соответствуете моим вкусам и прекрасно об этом знаете. Вы очаровательная маленькая вертихвостка… пожалуй, чуть своевольная, но настоящему мужчине это не помеха. Настоящий мужчина сумел бы прибрать вас к рукам и поставить на место.

Элиссу охватило раздражение, но она подавила гнев и заговорила о другом:

— Сегодня до меня дошли слухи о том, что эрцгерцог не сможет приехать на бал императрицы. Судя по всему, чувство долга не позволяет ему покинуть своих солдат.

— Да, я тоже об этом слышал.

— Как вы думаете, не означает ли это, что он готовится к войне?

Генерал недовольно скривил губы.

— Опять вы о войне. Можно подумать, вы мужчина, а не женщина.

Элисса залилась смехом, чувствуя, как внутри у нее все сжалось.

— Какие странные вещи вы говорите! Война — всегда захватывающее, увлекательное событие. Я очень интересуюсь войной, и поскольку ваше положение позволяет вам узнавать все раньше других, я рассчитывала, что вы поделитесь со мной свежими новостями. Разумеется, я никому не скажу ни слова. — Она провела пальцами вдоль застежки его мундира. — Надеюсь, мы достаточно хорошо знакомы, чтобы вы могли мне доверять.

Густая черная бровь генерала поползла вверх. Он взял руку Элиссы, крепко сжал, причиняя девушке боль.

— Вы слишком скрытны, и я не знаю ваших взглядов. Порой мне кажется, вы настроены против войны.

Элисса отняла руку и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Откровенно говоря, я не вижу в этом ничего плохого.

Ярость отразилась на лице генерала, его острые скулы слегка порозовели.

— Не смейте говорить со мной подобным образом. Вы прекрасно знаете, какие чувства я испытываю, какую должность занимаю. Мне надоела ваша ненасытная жажда сплетен, и предупреждаю вас, леди: настанет момент, когда ваше любопытство будет жестоко наказано. — Он вскочил на ноги, холодно улыбаясь. — Впрочем, всему свое время. Не сомневайтесь, как только вы окажетесь в моей постели, я сумею указать вам ваше место.

Он повернулся и двинулся прочь размашистой походкой, спускаясь по заросшему травой склону к своей карете. Элисса смотрела ему вслед. Генерал не предложил отвезти ее домой, но она лишь порадовалась этому. Сердце девушки бешено колотилось в груди. Она рассердила Стейглера гораздо сильнее, чем намеревалась, надеясь, что ее дерзость сумеет пробить стену его недоверия.

Может быть, Элиссе удалось хотя бы отчасти добиться поставленной цели, и именно потому он так разозлился и выразил свой патриотизм с пылкостью, переходящей в гнев. Возможно, ей удалось задеть в его душе какую-то струну, на которой она сумеет сыграть в дальнейшем. Но что бы ни случилось, Элисса больше не сомневалась: генерал — не из тех мужчин, которые с легкостью поддаются женским чарам. И если она не сумеет обыскать комнату генерала либо подслушать что-либо, уличающее Стейглера в шпионаже, ей ни за что не удастся поймать его за руку.

Элисса опустила взгляд на изысканные яства, лежавшие на тарелке. Есть не хотелось. Она поднялась с земли. К вечеру похолодало, над головой сгущалась унылая серая пелена облаков. И все же Элисса была рада тому, что покинула особняк герцогини, а теперь, когда генерал ушел, она могла без помех насладиться прогулкой. Она надела желтую соломенную шляпку, поплотнее запахнула на груди кашемировую шаль и пошла в сторону виноградников, собираясь размять ноги, пока герцогиня и ее свита не отправились назад в город.

Проделав в карете трехчасовой путь из Вены, Адриан прибыл в Блауен-Хаус после полудня. Охваченный желанием увидеть Элиссу, он ступил на мраморный пол холла и тут же обнаружил, что в огромном доме почти никого нет.

— Ее светлость устроила пикник для гостей, — сообщил слуга. — Они еще не вернулись.

— А леди фон Ланген? Вы, случайно, не знаете, она тоже туда поехала?

— Да, милорд. Графиня отправилась вместе с ее светлостью в герцогской карете.

— Спасибо. — Полковник выяснил, как проехать к месту пикника, и торопливо поднялся в комнату ополоснуться и переодеться в костюм для верховой езды — удобные коричневые нанковые панталоны и белую льняную рубашку с длинными рукавами. Он натянул высокие черные сапоги, снял с крючка у двери плащ и спустился в конюшню.

При его появлении Минотавр радостно заржал. В отсутствие хозяина жеребец оставался в Бадене и теперь был свеж и полон сил. Грум быстро почистил и оседлал его; Адриан отблагодарил юношу монеткой и вскочил на коня.

Очень скоро он добрался до городских предместий и холмов невдалеке, однако за это время небо потемнело и тучи стали намного гуще, чем днем.

К тому моменту, когда Адриан присоединился к герцогине и ее свите, гости уже спускались по пологому склону, возвращаясь к своим каретам, чтобы укрыться от первых капель дождя. Слуги хлопотливо собирали тарелки и бокалы, рассовывая оставшуюся снедь по корзинам. Адриан проскакал мимо, отыскивая взглядом Элиссу, но ее нигде не было. Герцогиня находилась на вершине холма с послом Петтигрю и дипломатом Робертом Блэквудом, они глядели в сторону гор.

— Полковник Кингсленд, — заговорил Блэквуд, как только Адриан подъехал ближе и спешился, — вы вернулись в Баден недавно, не так ли?

— Да, только что.

— Значит, вы сейчас прямо из Блауен-Хауса? — вмешался Петтигрю; полковник обратил внимание на волнение, звучавшее в его голосе.

— Да, но почему вы спрашиваете?

— Кажется, мы потеряли графиню фон Ланген, — не скрывая тревоги, ответила герцогиня. — Элисса только что была здесь, сидела вон там с генералом Стейглером, — добавила она, указывая на примятую траву неподалеку.

При мысли об Элиссе и Стейглере Адриана бросило в жар.

— Может быть, графиня уехала с генералом, — произнес он отрывисто.

— Вряд ли, — отозвался Блэквуд. — Я видел ее здесь после того, как Стейглер уехал. Она шла к холмам в сторону виноградников.

Адриан обернулся, но, кроме пышных виноградных лоз, увидел лишь валуны на пустынных полях.

— Мы обыскали все вокруг вплоть до заброшенного коттеджа у вершины вон того пригорка, — сказал Петтигрю, — но не нашли графиню. Мы подумали, может быть, она отправилась в Блауен-Хаус в чьей-нибудь карете.

В ту же секунду сверкнула молния, и над холмами прокатился гром. Адриан оглянулся на герцогиню. Она стояла в окружении слуг, один из них держал над ней зонтик.

— Думаю, вы правы, — сказал он. — Вероятно, графиня вернулась домой после того, как я покинул особняк, и теперь сидит, уютно устроившись у камина.

На самом деле полковник не верил собственным словам. Он знал, что Элисса очень внимательна к людям и ни за что не стала бы попусту беспокоить герцогиню.

Вновь сверкнула молния, на сей раз ближе — длинная изломанная полоса над горизонтом.

— Позаботьтесь о герцогине, — велел он Петтигрю. — Проследите за тем, чтобы она благополучно вернулась домой. А я тем временем осмотрю окрестности — надо убедиться, что графиня не заблудилась среди холмов.

Герцогиня несколько секунд колебалась, окидывая полковника проницательным взглядом. Наконец она чуть заметно кивнула, взяла Петтигрю под руку и в сопровождении слуг отправилась к экипажу.

— Я останусь и помогу вам, — предложил Роберт, но Адриан лишь покачал головой.

— Я силен и вынослив, а у вас нет лошади. Приближается сильная гроза, и поиски пойдут быстрее, если я буду знать, что мне не о ком беспокоиться, кроме самого себя.

— Но ведь…

Адриан положил ему руку на плечо.

— Возвращайтесь на виллу, Роберт. Если ее светлость где-то поблизости, я найду ее. Не беспокойтесь, если нас долго не будет. Обнаружив графиню, я отыщу спокойное место, где мы сможем переждать ненастье. А уж потом отвезу ее домой.

По полям высокой шляпы Блэквуда застучали капли дождя.

— Вероятно, вы правы. Удачи вам, полковник Кингсленд. — Он коротко кивнул на прощание, повернулся и зашагал вниз по склону.

Натянув на плечи плащ и укрывшись от дождя, Адриан вскочил в седло, готовясь к методичному прочесыванию долины и раскинувшихся внизу виноградников. Он задумался, далеко ли могла зайти Элисса, прежде чем полил дождь, и почему она не вернулась.

Адриана терзало беспокойство. Если Стейглер не вернулся за ней, она все еще где-то здесь. Либо спряталась от грозы, либо с ней что-то случилось. Не обращая внимания на яркие вспышки молнии и тяжелые раскаты грома, он пустил жеребца галопом по расширяющейся спирали, окликая Элиссу по имени и все больше тревожась.

Тропинка, по которой он скакал, вывела к грядам цветущего винограда, но Элиссы не было и следа. Адриан поднимался на холмы, спускался в ущелья, миновал еще один маленький виноградник, продолжая описывать круги. Элиссы все не было. Гроза сменилась холодным пронизывающим ливнем, и он попытался убедить себя в том, что ошибся и графиня вернулась на виллу, но не мог заставить себя поверить в это.

Внутренний голос говорил ему, что она где-то здесь и ей грозит опасность.

— Черт побери, где же вы, ангелочек? — Холодный влажный воздух поглотил его слова. Адриан въехал в низину, залитую водой, поднялся по склону и остановился у края лощины. Блеснула молния, и тут же послышался удар грома.

Он натянул поводья, собираясь скакать прочь от оврага, но в ту же секунду жеребец заржал и насторожил уши. Заметив на дне впадины бледно-желтое пятно, выделявшееся на фоне! рыжей почвы, Адриан встрепенулся.

Почувствовав внезапную тревогу хозяина, Минотавр заплясал под ним.

— Спокойно, малыш. — Адриан спрыгнул на землю и подбежал к обрыву. Его сердце учащенно забилось. Участок свежей почвы показывал, в каком месте недавно произошел обвал. Под приземистыми кустами желтое пятно вытягивалось в длинную ленту забрызганного грязью муслина. К горлу Адриана подступил ком. Элисса лежала у подножия холма, запутавшись в юбках; ее помятая соломенная шляпка свисала на белой ленте, обвязанной вокруг шеи.

Адриан преодолел склон со всей скоростью, на которую мог решиться, и опустился на колено подле графини, чувствуя внезапную слабость.

— Элисса… милая, вы меня слышите? — Одежда графини промокла насквозь, по гладким щеками сбегали струйки дождевой воды, но она даже не шевельнула губами. — Это я, Адриан, — негромко говорил полковник, умело ощупывая ее руки и ноги в поисках переломов. К счастью, он не нашел ни одного, зато обнаружил большую шишку на затылке. — Вы меня слышите, Элисса? Сейчас я увезу вас отсюда.

В то же мгновение она застонала, ее веки задрожали и открылись.

— Адриан?.. — Элисса попыталась сесть, морщась от усилия, и полковник заставил ее лечь на спину. У него мелькнула искорка надежды. По крайней мере Элисса пришла в себя.

— Не шевелитесь, графиня. Вы упали с высоты и сильно ушиблись, но, кажется, ничего не сломали. Расслабьтесь и позвольте мне позаботиться о вас. — Казалось, его слова принесли девушке облегчение. Ее глаза вновь закрылись, напряженное тело обмякло. Осторожно, стараясь не причинить ей боли, Адриан поднял Элиссу на руки и вскарабкался по скользкому склону к ожидавшему его Минотавру. Забраться на коня оказалось непросто, но Адриан умудрился усадить девушку в седло и вскочил на круп жеребца позади нее. Прижав Элиссу к себе, накинул на нее плащ, и они пустились в путь.

Вскоре они добрались до заброшенного коттеджа, замеченного Блэквудом у вершины холма. Возблагодарив небеса за то, что молния обошла их стороной, Адриан спрыгнул с коня, снял Элиссу и направился к двери.

Он приподнял кованую щеколду, ударом ноги распахнул тяжелую деревянную дверь и вошел внутрь. Коттедж не был заброшен, как ему сначала показалось, просто сейчас здесь никто не жил. Мебель была покрыта пыльными чехлами, на полу лежал простой плетеный ковер, а у маленького камина возвышалась горка дров.

Адриан с облегчением вздохнул и сорвал чехол с дивана. Когда он наклонился, чтобы уложить на него Элиссу, ее длинные густые ресницы дрогнули, открывая чудные голубые глаза.

— Все в порядке, ангелочек, — сказал Адриан, улыбаясь. — Вы в безопасности. Теперь у нас есть крыша над головой, и скоро я разведу огонь в очаге. Сдается мне, Господь сегодня смилостивился над нами.

Элисса повернула голову и осмотрелась, разглядывая сумрачно освещенную комнату, мебель в белых чехлах, вдыхая пыльный нежилой запах. Адриан зажег свечу и поставил ее на стол возле дивана.

— Что… что произошло?

Адриан хлопотал у камина, раскладывая на решетке сухие сосновые поленья.

— Вы крепко ушиблись. Я не нашел переломов, но на затылке у вас Огромная шишка. Вы помните хоть что-нибудь?

Элисса нахмурилась, напрягая память и пытаясь сообразить, что с ней случилось.

— Смутно. Я решила развеяться и отправилась на прогулку по полям вдоль виноградников. Я была так рада выбраться на свежий воздух, что забрела гораздо дальше, чем рассчитывала. Помню, как взобралась на небольшой холм и вышла к оврагу, но тут начался дождь. Я еще подумала, что герцогиня будет беспокоиться и что мне пора возвращаться. А потом помню только, как вы смотрите на меня своими зелеными глазами и говорите, что позаботитесь обо мне.

Адриан разжег огонь и подошел к дивану.

— Именно этим я и собираюсь заняться. Вы промокли до нитки, вам нужно снять мокрую одежду.

Элисса оцепенела и прикрыла ладонью грудь, словно защищаясь.

— Промокла я или нет, но если вы, полковник Кингсленд, надеетесь, что я разденусь перед вами, то ваши надежды беспочвенны. — Элиссу била дрожь, но она не собиралась уступать. Она слишком хорошо знает Адриана. Нет, она не снимет одежду.

Адриан положил теплую ладонь на руку девушки и заглянул ей в лицо.

— Можете считать меня кем угодно, сударыня, но я еще не пал столь низко, чтобы воспользоваться беспомощным состоянием женщины. — В его глазах безошибочно читалась искренняя забота. — Даю слово, Элисса, я думаю лишь о вашем благе.

Она отвела взгляд, тронутая проявившимся на его лице беспокойством гораздо больше, чем следовало.

— Я попытаюсь найти одеяла, что-нибудь, чтобы вас согреть. Отдыхайте спокойно, милая. Со мной вам ничто не грозит.

Элисса растянулась на диване, смертельно уставшая и промерзшая до костей. Охватившая тело дрожь усилилась до такой степени, что у нее застучали зубы. Она крепко сжала зубы, но справиться с лихорадкой не могла. Ей пришло в голову, что Адриан промок и замерз не меньше, и эта мысль неожиданно встревожила ее.

Но даже если полковник и чувствовал себя неуютно, он никак этого не выказал. Он продолжал осматривать буфеты и сундуки и наконец вернулся к дивану со стопкой полотенец и цветастых лоскутных одеял.

— Вы найдете в себе силы приподняться?

— Думаю, да, но… — Адриан подхватил ее под руку, чтобы помочь, но как только Элисса попыталась сесть, у нее закружилась голова и потемнело в глазах. — Адриан?.. — Полковник, крепко придерживая Элиссу рукой, подвел ее к креслу, снял чехол, усадил девушку, перевернул диванные подушки сухой стороной кверху и разложил на них постельные принадлежности.

— Вам придется снять одежду, иначе простудитесь. — Он устремил на Элиссу непреклонный взгляд. — Даю слово офицера армии его величества, я не стану покушаться на вашу честь.

Элисса секунду помедлила, потом кивнула. Она слишком замерзла, чтобы оставаться в грязной холодной одежде, и была слишком слаба, чтобы раздеться самостоятельно. Пока Адриан расстегивал пуговицы, она сидела в кресле, потом встала и прильнула к нему, давая возможность стянуть с себя мокрое желтое платье. Теперь она стояла перед ним в прозрачной нижней рубашке, облепившей тело, но Адриан, как и обещал, не позволял себе ни малейших вольностей, даже когда опустился на колени, чтобы снять с нее изорванные, забрызганные грязью чулки.

Раздев Элиссу, Адриан тщательно завернул ее в мягкое шерстяное одеяло.

— Рубашку тоже надо снять, — произнес он, едва ворочая языком. — Я бы не отказался от вашей помощи в этом деле… ведь я был и остаюсь обычным мужчиной, и ничто человеческое мне не чуждо.

Элисса улыбнулась, чувствуя, как ее захлестывает нежное тепло.

— Вы не просто мужчина, полковник Кингсленд. Вы дважды спасли мою жизнь и теперь кажетесь мне прекрасным рыцарем.

Губы Адриана чуть дрогнули:

— Что ж… Рыцарь я или нет, но вам придется снять мокрую одежду.

Элисса кивнула и, изогнувшись под одеялом, стянула через голову рубашку и протянула ее Адриану. Он взял тонкую ткань, только что касавшуюся ее кожи, и его глаза, встретившись с глазами девушки, на мгновение потемнели. Потом его страстный взгляд угас, Адриан повернулся к девушке спиной и занялся одеждой, раскладывая ее для просушки у огня.

Элисса следила за его движениями со смешанным чувством удовольствия и вины. Она понимала, что именно из-за нее полковник попал в грозу, но не могла сдержать радости от того, что он ее нашел.

— Вы, наверное, тоже замерзли и промокли, — сказала Элисса, увидев, как мокрая рубашка облепила его мускулистую грудь, а брюки обтянули бедра.

— Я привык. Я ведь солдат, не забывайте. Нам часто приходится мокнуть под дождем.

— Мне неловко нежиться в тепле, пока вы мерзнете. Разденьтесь и высушите свою одежду.

Адриан повернулся к ней и пристально посмотрел в глаза.

— Я скорее превращусь в кусок льда, чем нарушу свое слово. Если бы вы догадывались, как соблазнительно выглядите в этом одеяле, то нипочем не предложили бы мне снять с себя хоть что-нибудь.

— Ох… — Живот у Элиссы свело судорогой.

— Так-то вот. А теперь постарайтесь уснуть. Буря продолжает завывать словно тысяча привидений, а несчастный Минотавр все еще стоит у дверей. Я видел за домом навес. Если повезет, найду там немного сена.

— Да… я совсем забыла про вашего чудесного скакуна. — Элисса опустилась на диван.

Полковник улыбнулся:

— Я ненадолго.

Он вернулся несколько минут спустя. Его волнистые темные волосы были взъерошены ветром, а плащ обмотался вокруг тела. Адриан повесил его на крюк у двери и снял промокший шерстяной сюртук. Элисса во все глаза смотрела на его мышцы, рельефно проступавшие под влажной белой тканью льняной рубашки. Вскоре она почувствовала легкое головокружение, которое вряд ли можно было объяснить только падением и ушибом.

Элисса наблюдала за полковником из-под приспущенных ресниц. Его ноги в высоких черных сапогах были мускулистыми и длинными, ягодицы — узкими, плотными и округлыми. Когда Адриан повернулся, чтобы бросить на девушку взгляд, на животе у него буграми вздулись мышцы, и в груди у Элиссы возник томительный трепет вожделения — чувства, уже хорошо ей знакомого.

Господи, как ей хотелось узнать, каково это — делить с ним ложе, ласкать эти восхитительные упругие мышцы, прикасаться к теплой загорелой коже!

Это было наваждение, явное, откровенное безумие, и все же Элисса не могла отделаться от мыслей об Адриане, Она вдруг поняла, что ее чувства к полковнику Кингсленду — не просто влечение. Она даже не подозревала, что способна на такую страсть. Адриан пробуждал в ней мысли и желания, которых она не ведала прежде. Он был самым храбрым мужчиной из всех, кого она знала в жизни. Он был красив и обаятелен, но в нем было что-то еще. Порой она улавливала в его глазах боль одиночества, которую ему обычно удавалось скрывать.

Элисса представила себе маленького растерянного мальчика, каким он, вероятно, был в детстве, и ей захотелось протянуть Адриану руку, прикоснуться к нему, навсегда избавить от гнетущей тоски.

Внезапно удивительно простая и вместе с тем ошеломляющая мысль поразила ее — Господи, она в него влюбилась! Словно сраженная ударом, Элисса уронила голову на подушку, и на мгновение комната вновь закружилась у нее перед глазами.

Полковник приблизился к дивану и положил руку ей на лоб:

— Ваша кожа уже не так холодна, как прежде. Лицо, пожалуй, бледновато, но на щеках уже появляется румянец, — заметил он.

Элисса не ответила, пытаясь постичь свои чувства к Адриану.

— Вы голодны? — спросил он. — Кажется, в этом доме можно найти все, что угодно. Может быть, хоть крошка съестного…

— Нет-нет, спасибо. — Элисса заставила себя улыбнуться. — Что с вашим конем?

На щеках Адриана появились ямочки.

— Минотавр здесь как у Христа за пазухой — я раздобыл достаточно сена, чтобы накормить его ужином, и даже попону, чтобы укрыть от холода.

— Вам тоже не помешало бы согреться, — мягко произнесла Элисса.

Адриан нахмурился:

— Я уже говорил, что чувствую себя превосходно. — Он повернулся к окну и посмотрел на серые тучи. — Наши хозяева весьма предусмотрительны. Надо позаботиться о том, чтобы они были должным образом вознаграждены.

— По-моему, дом расположен на землях поместья Мароу. Это нечто вроде загородной виллы; здесь жили дети герцогини, когда были маленькими. Думаю, вряд ли она будет уж очень расстроена.

— Я сказал гостям, что найду вас и отыщу какое-нибудь укрытие. Гроза, однако, и не думает стихать. Похоже, нам придется пробыть здесь до утра.

Если он полагал, что Элисса станет возражать, то ошибался. Девушку занимало совсем другое — чувства, которые она только что обнаружила в себе, мысли об Адриане, о ее страсти к нему, а также о Стейглере и о тех видах, которые он на нее имеет. Вновь и вновь Элисса задавала себе вопрос: готова ли она пожертвовать невинностью, чтобы отомстить за брата? В ее сознании возник ответ — ясное отчетливое «да».

И дело было не только в Карле, но и в тех молодых солдатах, которые могли пасть жертвой предательства. Среди них мог оказаться второй ее брат, Питер.

Элисса вспомнила узкое темное лицо Стейглера с грубыми пугающими чертами. Иная женщина ни за что не согласилась бы лечь с ним в постель из стыда или страха, но Элисса полагала, что сумеет переломить себя, если это поможет разоблачить Ястреба. И по мере того как она лучше узнавала жестокий нрав генерала, все крепче становилась ее уверенность в том, что Стейглер и есть тот самый человек, за которым она охотится.

В субботу Элиссе предстояло ехать на бал к императрице в сопровождении Стейглера — разумеется, если он не отменит свое предложение. Рано или поздно, а может, уже в субботу генерал добьется своего. Он выразил свои намерения с предельной ясностью.

Элисса посмотрела на Адриана. Он сидел в кресле напротив и с тревогой наблюдал за ней. От одного взгляда на него у девушки пересохли губы, а сердце яростно забилось. Она знала, что Адриан хочет ее, что она ему не совсем безразлична. Ей не следовало забывать и о своей невинности — Стейглер непременно разоблачил бы эту ложь, а Адриан мог бы легко и просто избавить Элиссу от необходимости оправдываться.

Она еще не знала, что сказать Адриану после того, как их близость станет свершившимся фактом, но она уже обманывала его прежде, и он ей верил. Ей казалось, что будет гораздо проще ввести его в заблуждение любым объяснением, которое придет в голову, чем пытаться обвести вокруг пальца Стейглера.

И намного безопаснее.

Во всяком случае, так ей казалось. Она еще не знала, кому можно доверять, если речь идет о государственных тайнах; к несчастью, в этом деле она не могла положиться даже на Адриана, но в вопросах чувственной любви доверяла ему целиком и полностью. Элисса не сомневалась: для него таких вопросов не существует.

Глава 8

За окном продолжали сверкать молнии. Адриан прислушивался к шуму дождевых капель, барабанивших по крыше и серым стенам коттеджа. Потрескивал огонь, и на решетке камина шипели раскаленные угли.

Элисса лежала на диване в нескольких шагах от него, уткнувшись головой в пуховую подушку, которую он нашел в одном из сундуков. Ее золотистые волосы просохли и теперь сияющим ореолом окружали лицо, отчего графиня казалась совсем юной и невероятно привлекательной.

Полковник ощутил сильнейшее желание. Застежка панталон едва сдерживала напор возбужденной плоти. Ему хотелось броситься к Элиссе, сорвать одеяло и обнажить ее грудь. Ему хотелось покрыть все ее тело поцелуями и ласкать до тех пор, пока она не застонет, называя его по имени и упрашивая взять ее. Но Адриан знал, что не сделает этого, по крайней мере сегодня ночью, пока Элисса не оправится от потрясения. Кроме того, он дал ей слово.

— Адриан…

Он видел, что Элисса не спит, и чувствовал на себе ее осторожный взгляд столь же отчетливо, как если бы она вытянула руку и прикоснулась к нему.

— Да, милая, что случилось?

— Почему бы вам не подвинуть кресло поближе и не сесть рядом со мной?

Тело Адриана пронзила болезненная дрожь, и он шевельнулся в кресле. Господи, какая это мука — сдерживать себя, сидя в нескольких футах от нее!

— Полагаю, это не слишком удачная мысль — особенно если учесть, как вы одеты… точнее, раздеты.

Элисса уселась на диване, прикрывшись одеялом, над краем которого начинался мягкий изгиб ее груди.

— У меня разболелась шея… Наверное, это из-за ушиба. И я подумала: может быть, вы согласитесь немного размять мне спину?

Полковник вздернул бровь. Он хорошо знал женщин, даже слишком хорошо. Графиня была одной из самых умных. Неужели она не понимает, о чем просит? Чтобы успокоиться, Адриан глубоко вздохнул. Может быть, он ошибается. Может быть, в словах Элиссы ему послышалось больше, чем она собиралась сказать, и он услышал то, что хотел, а не то, что она имела в виду.

Адриан еще раз вздохнул, поднялся на ноги и пододвинул кресло к дивану.

— Вы способны совратить даже святого праведника, — сказал он.

Элисса лишь улыбнулась, вынула из ушей изящные жемчужные сережки, положила их на стол и подвинулась на диване, чтобы полковник мог сесть.

— Вы достаточно хорошо себя чувствуете для массажа? — спросил Адриан.

— Мне уже лучше.

Он кивнул. Как бы то ни было, процедура хотя бы на время не даст ей заснуть, а при ушибах головы сон — отнюдь не лучшее лекарство. Он положил руки ей на плечи, и тело Элиссы чуть напряглось, но как только он начал разминать мышцы, вновь расслабилось.

— М-мм… как славно. — Элисса негромко замурлыкала, словно кошка, поводя плечами из стороны в сторону и покачивая головой.

Ее кожа казалась Адриану нежной, словно розовые лепестки, тонкие хрупкие косточки шеи, которые он разминал своими большими руками, оставляли впечатление восхитительной женственности. Короткие светлые волосы мягким шелком скользили по его пальцам. Она чуть повернула голову, чтобы Адриану было удобнее, и его палец коснулся ее подбородка. По спине Элиссы пробежала легкая дрожь, она уткнулась лицом в руку полковника и мягко поцеловала его мозолистую ладонь.

— Леди, — сдавленным хриплым голосом произнес он, — даже моему железному самообладанию есть предел.

— Вы не хотите… не хотите поцеловать меня, Адриан?

— Поцеловать вас? Господи… — Не мешкая ни секунды, он наклонил голову и впился в губы Элиссы жадным поцелуем, от которого к его чреслам прилила кровь. Сердце Адриана яростно забилось, в висках бешено запульсировала кровь. — Я хочу вас, Элисса, Господи, вы же видите, как я вас хочу… — Он вновь поцеловал девушку, взял в руки ее лицо, и его язык дерзко проник ей в рот. Из горла Элиссы вырвался негромкий стон, руки обвились вокруг его шеи.

— Позвольте мне лечь с вами, — шепнул он ей на ухо. — Позвольте мне нарушить обещание. — Элисса не отвечала, и он опять прильнул к ней губами, страстно целуя, пока не услышал, как прерывается ее дыхание и неистово бьется ее сердце. — Скажите… — умоляюще произнес он, — скажите, что вы хотите меня, Элисса…

— Да… — прошептала Элисса. — Я хочу вас… Возьмите меня, Адриан.

Только этого он и ждал. Он слишком долго был джентльменом, намного дольше, чем с любой другой женщиной. Элисса хочет его, а он хочет ее. Но теперь его уже ничто не остановит, Элисса будет принадлежать ему. Нащупав рукой край одеяла, Адриан стянул его до талии девушки, обнажая ее грудь, затем помедлил, любуясь ее телом.

— Восхитительно… — шепнул он, протягивая руку и накрывая ладонью ее грудь. Она оказалась твердой, округлой, ее венчал мягкий розовый сосок. Адриан стиснул его кончик большим и указательным пальцами и поднял глаза. Жаркий румянец окрасил щеки Элиссы.

— Пожалуй, надо задуть свечу, — негромко сказала она, отводя взгляд.

— Я хочу видеть вас. В последние дни я не мог думать ни о чем другом. — Адриан наклонился, чтобы поцеловать сосок, но Элисса остановила его.

— Если таково ваше желание, то и я хочу видеть вас.

Адриан улыбнулся, польщенный ее словами.

— Конечно, милая. Надеюсь, вам понравится. — Он быстро сорвал с себя промокшую рубашку и сапоги, влажные нанковые панталоны и, обнаженный, сел на диван рядом с Элиссой.

В отблесках каминного огня и свечи на столе он увидел восхищение на ее лице. Взгляд графини скользил по его телу, на щеках горел румянец смущения. Адриан еще раз подумал, что супруг Элиссы, должно быть, не сумел как следует преподать ей науку любви, и эта мысль принесла ему неожиданную радость.

— Вы великолепны, как творения Микеланджело, — прошептала она, протягивая изящную руку, прикасаясь к Адриану и перебирая пальцами завитки темных волос на его груди. — Даже ваша кожа, хотя и теплая, но гладкая и твердая, словно мрамор.

Адриан отвернулся, чуть растерянный.

— Я рад, что нравлюсь вам. — Как ни странно, это была правда. Почему-то ее одобрение очень много значило для него, и хотя ни одна женщина не оставалась равнодушной к его красоте, до сих пор никто не смотрел на него так, как Элисса.

Она провела пальцами по твердым мышцам на его животе, ощутив их напряжение. Рука Элиссы слегка задрожала. Затем ее ладонь скользнула по рубцу давней сабельной раны, она внимательно осмотрела шрам, потом ее взгляд опустился ниже, туда, где вздымалась его напряженная плоть.

Ее раскрасневшееся лицо побледнело.

— Вы… гораздо крупнее, чем я представляла.

Адриан негромко хмыкнул:

— У вас хрупкое телосложение, к тому же вы давно не были с мужчиной, поэтому мы сделаем все медленно и осторожно. Вам нечего опасаться.

Элисса хотела сказать что-то еще, но Адриан поцелуем заставил ее умолкнуть. Минуту спустя она целовала его в ответ, прижимаясь грудью к его рукам; ее соски отвердели и жаждали ласки. За окном бушевала гроза и сверкали молнии. По крыше стучал дождь.

Адриан ничего не замечал, охваченный единственным стремлением к цели, которую поставил перед собой в тот самый миг, когда впервые увидел Элиссу в огромной кровати, — раздвинуть сливочные бедра графини и овладеть ею.

Элисса со стоном выгнула спину, чувствуя, как страстное желание пронзает тело. Адриан наклонил голову, чтобы взять губами ее сосок, и она погрузила пальцы в его густые темные волосы. Поцелуи Адриана заставляли ее трепетать, из кончиков его пальцев словно струилось наслаждение, и Элиссе казалось, что ее кожа вспыхивает жаром всюду, где он к ней прикасается. Ее сердце учащенно билось, по соскам разлился томительный зуд, а между ног выступила непривычная скользкая влага.

От вожделения у нее закружилась голова. Прикосновения твердых мышц Адриана, прижимавшегося к ней всем телом, вызывали у нее желание вновь почувствовать губами его рот и язык. Господи, она не представляла себе ничего подобного!

Но хотя разум был затуманен наслаждением, Элиссу продолжали мучить опасения. Она еще ни разу не была с мужчиной и могла только догадываться, что ее ждет, когда такой могучий человек, как полковник Кингсленд, вторгнется в ее хрупкое тело. Элисса знала, что в первый раз бывает больно, но теперь, увидев, какой он огромный, начинала опасаться, что боль окажется намного сильнее, чем она думала.

Ее терзали противоречивые чувства — от жгучей страсти до холодящего ужаса. Адриан прижал ее к дивану и протиснул руки между ее ног, требуя впустить его внутрь, потом мягко и осторожно раздвинул шелковистые влажные складочки. Он проник туда пальцем, и Элисса затрепетала, смущенная и вместе с тем возбужденная чувством, которое вызвало незнакомое доселе вторжение в ее тело.

Однако даже прилив сладостного удовольствия не мог рассеять сомнений Элиссы в том, что она способна принять такого огромного мужчину, как Адриан.

Его палец начал ласкать маленький напряженный бугорок над входом в лоно. Потом она почувствовала, что Адриан погружается еще глубже, ощутила ритм его умелых ласк; удовольствие продолжало нарастать, захлестывая ее волнами. Не отрываясь от губ Элиссы, Адриан раздвинул ей ноги, улегся сверху и нацелил кончик своей возбужденной плоти, готовясь вонзиться в ее тело.

Но даже неодолимое желание не могло избавить Элиссу от страха.

— Адриан… — шепнула она.

— Все будет хорошо, милая, — ответил он, продвигаясь чуть дальше. Ее мышцы крепко сомкнулись вокруг его плоти, все тело напряглось, препятствуя вторжению. Элиссе вдруг показалось, что она не выдержит веса и напора Адриана, и ее обуял панический испуг.

— Адриан! Ради всего святого, не надо!..

Адриан впился в ее губы жадным поцелуем, заглушая отчаянную мольбу. Она попыталась отстраниться, но Адриан удержал ее, сунул руки ей под ягодицы и привлек еще ближе к себе. Он мягко задвигался, все шире раздвигая ноги Элиссы и все глубже вонзаясь в нее. Последняя искорка удовольствия, еще теплившаяся в ее душе, угасла, сметенная дыханием ледяного страха.

Она закричала во весь голос, отталкивая Адриана, но он резко подался вперед, раздирая Элиссу пополам, пока от слепящей боли на ее глазах не выступили слезы.

Адриан приподнялся на локтях и замер, стараясь унять дрожь нетерпения, которая пробегала по его покрытой испариной коже. Он отстранился, пригляделся к Элиссе и сердито сверкнул глазами:

— Господи… да ведь вы девственница!

Элисса моргнула, и по щекам у нее покатились слезы.

— Я… я не думала, что это так больно.

— Черт побери! — Адриан сжал зубы и вскочил. На его висках выступили крупные капли пота. Как только он оторвался от Элиссы, она судорожно вздохнула. Краска стыда бросилась ей в лицо, но Адриан, похоже, ничего не замечал. Обнаженный, он накинул на нее одеяло, потом отвернулся и начал натягивать одежду быстрыми порывистыми движениями, в которых сквозило явное раздражение. Когда он наконец вновь повернулся к ней, каждая клеточка его тела излучала гнев.

— Вы не графиня! У вас не было мужчин, и вряд ли вы могли состоять в браке. Кто вы такая, черт побери?

Элиссу охватил страх. Ей казалось, испытания кончились, но не тут-то было. Она вздернула подбородок, стараясь вновь обрести хладнокровие:

— Я именно та, кем себя называю, — графиня фон Ланген. Мой муж был… слишком стар, и в этом все дело. Мы никогда… мы ни разу не были близки.

Рот полковника превратился в тонкую линию.

— Вы утверждали, что он был сильным, страстным мужчиной.

— Я… мне не хотелось, чтобы вы думали о нем плохо.

— Вы лжете. Я вижу это по вашим глазам. Кто вы?

— Я уже говорила, графиня фон Ланген…

— Вы лгунья! — Адриан обрушился на Элиссу с такой яростью, что его зеленые глаза стали почти черными. — Точно так же вы солгали в тот день, когда я застал вас в коридоре у комнаты посла. Вероятно, кого-нибудь вы и могли бы надуть, но даже не надейтесь одурачить меня. — Он схватил ее за руку. — Я хочу знать, кто вы такая.

— Я же говорю, мой муж был пожилой, немощный человек. Спросите герцогиню, она подтвердит, что это правда.

— Герцогиня поверит любой лжи, которую вы решите ей преподнести. Уж не знаю, как вам удалось обвести ее вокруг пальца, но, судя по всему, удалось. Признайтесь, кто вы такая. Признайтесь, или я отправлюсь к Петтигрю и поделюсь с ним своими подозрениями. Не сомневайтесь — он поверит, что вы ловкая французская шпионка. Одному Богу известно, что с вами сделают власти. Вы этого хотите?

— Нет! — У Элиссы тряслись руки, но теперь дрожь охватила все тело. Она не шпионка! Она сама пытается разоблачить изменника! Как же вышло, что все обернулось таким образом? — Прошу вас, Адриан, умоляю. Не говорите Петтигрю. Никому не говорите.

Адриан бросил на нее жесткий взгляд.

— Тогда назовите свое настоящее имя.

— Я… я не могу. Поверьте мне. Почему вы не можете просто поверить, что я не шпионка?

— Как же верить, когда вы лжете на каждом шагу? — Адриан внимательно присмотрелся к Элиссе, почувствовав ее страх и нарастающую неуверенность. Девушка совершила ошибку, недооценив его. Судя по ее взгляду, она это понимала и была готова сделать все, что угодно, только бы исправить свою оплошность.

На губах полковника появилась хищная улыбка. Графиня она или нет, шпионка или нет, он так или иначе узнает истину. Ну, а пока он хочет, чтобы Элисса принадлежала ему.

— Что ж, графиня, вы хотите, чтобы я сохранил ваш секрет?

— Да… — прошептала она.

Адриан взял со стола одну из ее сережек и принялся разглядывать жемчужину в свете каминного огня.

— Я согласен молчать, но при одном условии.

— К-какое условие?

Адриан швырнул блестящий шарик обратно на стол.

— То, что мы начали сегодня, еще не закончено. Кем бы вы ни были, я хочу вас. Я сберегу вашу тайну, если вы пообещаете являться ко мне по первому требованию. Ни через десять минут, ни на следующий день, а именно в ту секунду, когда я вас позову.

Лицо Элиссы стало белым, как свеча, стоявшая на столе.

— Это невозможно…

— Вот как? В таком случае я иду к Петгигрю, как только мы вернемся на виллу.

Элисса приподняла подбородок. Бледность на ее щеках сменилась румянцем.

— Вы грубый, развращенный мужлан, полковник Кингсленд. Вы привыкли командовать и надеетесь, что я стану подчиняться вашим приказам. Вы всегда получаете то, что хотите?

— Отнюдь, — сказал Адриан, вспоминая о долгих годах одиночества в пансионе, о ночах, которые проводил без сна, мечтая вернуться домой. — Однако на сей раз я твердо намерен добиться своего.

Элисса повернулась к огню, в ее глазах сверкнул отблеск пламени.

— В таком случае я вынуждена подчиниться. Вы не оставляете мне выбора.

Адриан лишь кивнул:

— Я дам вам два дня оправиться от… сегодняшнего потрясения, но уже в понедельник вечером вы отправитесь со мной, куда мне будет угодно.

Элисса едва заметно кивнула, и Адриан, повернувшись, подошел к окну. Утром он отправит в Вену курьера. В столице есть человек, услугами которого он уже пользовался, — некто вроде сыщика, который сумеет раскопать прошлое девицы, не поднимая лишнего шума.

Кем бы она ни оказалась, Адриан в самом ближайшем будущем узнает правду и, возможно, выяснит, до какой степени простирается ее ложь. А тем временем он заставит ее расплатиться за обман своим хрупким соблазнительным телом.

— Гроза стихает, — бросил он через плечо. — Думаю, мы можем возвращаться, ничего не опасаясь.

Элисса посмотрела на одежду, сохнувшую на кресле у огня.

— Тогда я, пожалуй, оденусь… если вы не возражаете.

Полковник устремил на нее взгляд, в котором не чувствовалось и капли раскаяния.

— Ничуть, — ответил он. — И даже буду рад помочь вам.

Он подошел к камину, снял с кресла платье девушки и бросил в ее сторону, но даже не подумал отвернуться.

— Может быть, вы…

— Нет, — отрезал Адриан.

На глазах Элиссы блеснули слезы, но она отвернулась и быстро смахнула их с ресниц. Увидев слезы, Адриан почувствовал, как у него сжимается сердце. Черт побери, эта женщина, кем бы она ни была, оказывает на него дьявольское воздействие.

— Посмотрю, как там Минотавр, — произнес он наконец все еще сердитым, но уже чуть более мягким тоном, сам не понимая, отчего бы это. Может, виной тому была девичья кровь на простыне, напоминавшая о том, как грубо и безжалостно он попрал невинность Элиссы и заставил ее страдать.

Черт возьми! Она заслуживала еще и не такого наказания. И пока Адриан будет выяснять правду о ней, он позаботится, чтобы девица испила свою чашу до дна.

В дверь осторожно постучали, и герцогиня оторвала взгляд от темноты за окном спальни. Время приближалось к полуночи. Она уже отправилась в постель, но заснуть не могла. Тревога за Элиссу не давала герцогине покоя, и в конце концов она села у огня, прислушиваясь к звукам из-за двери. Она распорядилась сообщить о возвращении графини, в котором бы часу та ни приехала.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла юная горничная Гретхен.

— Графиня в безопасности, ваша светлость. Она упала с обрыва, но барон Уолвермонт нашел ее. Они отыскали укрытие и переждали там бурю.

Герцогиня облегченно перевела дух. Наконец-то Элисса дома, и ей ничто не грозит.

— Проведай ее, Гретхен. Спроси, не нужно ли чего, прежде чем она ляжет в постель. Передай: я рада, что все обошлось и что утром я первым делом загляну к ней.

— Да, ваша светлость. — Горничная ушла, и Мария почувствовала, как исчезает напряжение, сковывавшее ее тело.

Вздохнув, герцогиня забралась в кровать и натянула на себя одеяло. Она поступила правильно, разрешив Кингсленду отправиться на поиски Элиссы. Она увидела беспокойство в его ярко-зеленых глазах и поняла, что он не отступится, пока не найдет девушку.

Элисса нашлась, и все же герцогиня продолжала тревожиться. Юная леди явно неравнодушна к полковнику, а Мария отлично знала о его беспутной славе. Она надеялась, что у дочери ее старого друга хватит здравомыслия держаться от Кингсленда подальше, но не была уверена в этом.

Элисса не могла заснуть до глубокой ночи. Ее груди все еще трепетали и казались необычно припухшими. В том месте, куда ворвалась безжалостная твердая плоть полковника, едва не разорвав Элиссу пополам, пульсировала мучительная боль. Элисса недовольно поморщилась, раздосадованная своим поведением и тем бесславным итогом, к которому привели ее поступки. Она с неохотой призналась себе, что близость с мужчиной не доставила ей ни малейшего удовольствия.

Нынче вечером она совершила промах, и очень грубый. Она ошиблась в полковнике, слишком поздно сообразила, что его не так легко обмануть, как она полагала. И герцогиня вряд ли сможет его переубедить. К тому же Элисса и без того слишком обременила старую знакомую отца. Она не хотела еще больше впутывать герцогиню в свою ложь.

Элисса металась на постели, переворачивалась с боку на бок, несколько раз просыпалась и с трудом заставляла себя заснуть. Наконец занялось утро, и в комнату хлынули солнечные лучи, такие яркие, что Элисса проснулась с пульсирующей болью в голове, по-прежнему чувствуя жжение между ног. Оно напоминало девушке, как глупо она вела себя накануне.

Чуть позже в спальне появилась Софи. Она раздвинула полог и сообщила Элиссе, что герцогиня велела ей весь день провести в кровати.

— Ее светлость спустится к вам через полчаса, — добавила Софи. — Она желает убедиться, что ваше падение не повлекло за собой опасных последствий.

Элисса вздохнула. Ей не хотелось встречаться с герцогиней, вообще ни с кем — в особенности с полковником. Ей хотелось одного — укрыться в своей спальне и предаться жалости к себе.

И все же она заставила себя сесть в кровати и прислонилась спиной к изголовью.

— Подай мой пеньюар, Софи, — сказала она. — Я бы не хотела показаться герцогине слабой и беспомощной.

Недовольно ворча, Софи принесла голубой атласный пеньюар с вышивкой, и Элисса натянула его поверх ночной рубашки. Усевшись у зеркала, она налила в умывальный таз воды из фарфорового кувшина, ополоснула лицо и расчесала щеткой волосы.

— Теперь гораздо лучше, миледи, — улыбнулась Софи. — Ее светлость будет рада удостовериться в том, что вы почти пришли в себя.

Почти. Почти не значит совсем. Элисса сомневалась, что она когда-нибудь вновь станет прежней, ведь теперь всякий раз, стоило закрыть глаза, ее тело вспоминало ласки Адриана. Элисса вспоминала его жадные поцелуи, прикосновения его губ к своей груди. При этой мысли из ее уст вырвался еле слышный стон. Поначалу любовная близость казалась ей невероятно восхитительной. Ну почему все не могло ограничиться ласками и поцелуями? Почему жизнь так часто оборачивается горьким разочарованием?

Герцогиня постучала в дверь, Софи впустила ее в комнату и отправилась на кухню за завтраком.

— Вам следует лежать в постели, — сказала герцогиня, окидывая взглядом пеньюар и пуфик, на котором только что сидела Элисса. — Извольте до вечера оставаться в постели.

— Слушаюсь, ваша светлость.

— Вы неплохо выглядите. Как ваше самочувствие?

Надоедливая боль тут же напомнила о себе, и на щеках Элиссы проступил легкий румянец.

— Я… я чувствую себя превосходно, ваша светлость. Полковник Кингсленд вновь спас меня. Я так счастлива, что он меня нашел…

Герцогиня бросила на нее проницательный взгляд.

— Вы провели наедине с полковником немало времени. Надеюсь, он вел себя как подобает джентльмену?

Элисса вновь покраснела, но, сделав усилие, справилась с собой.

— Полковник проявил себя с самой лучшей стороны, ваша светлость, — сказала она. Это я вела себя, словно уличная девка, — хотелось добавить ей. Господи, и теперь Адриан хочет, чтобы она продолжала в том же духе!

— Барон Уолвермонт очень привлекательный мужчина, моя дорогая. Он богат и обаятелен, и все же хочу вас предупредить. Я не настолько стара, чтобы не помнить, каково это — быть рядом с таким мужчиной. До того, как я обручилась со своим ныне почившим супругом — упокой Господь его душу, — у меня был роман с человеком вроде вашего полковника.

— Он не мой полковник, — тихо сказала Элисса. — Просто один из моих знакомых.

Герцогиня снова бросила на нее проницательный взгляд, казалось, без труда угадывая, что означает невольный румянец на лице девушки.

— И тем не менее вы должны понимать, что он собой представляет. Женщины очень мало значат для таких мужчин. Даже если он к вам неравнодушен, единственная его семья — армия. Само его существование посвящено воинскому долгу. Это не та жизнь, которую я желала бы для вас.

— Я и сама не согласилась бы.

— Женщине нужна семья, нужен дом, дети, чтобы скрашивать преклонные годы. Будьте осторожны с полковником. Наслаждайтесь его вниманием, но не теряйте головы. Если сделаете так, как я советую, то выйдете из этого маленького испытания целой и невредимой, как того и хотела ваша мать.

Невредимой. После минувшей ночи говорить об этом было бессмысленно. Элисса потеряла невинность, но, как ни странно, душа ее почти не пострадала. Более того, если вспомнить о чувствах, которые она питала к Адриану, Элисса могла считать, что ей повезло.

— Я не забуду ваш совет. — Нет, она не забудет. Она уступит притязаниям полковника на ее тело, но чувства, которые он пробудил в ее сердце, оставит при себе. Если потребуется, она готова отдаться даже Стейглеру.

И уж конечно, сумеет сделать это с бароном Уолвермонтом.

Глава 9

День тянулся бесконечно долго, и наконец наступил вечер понедельника. Адриан, как и обещал, дожидался Элиссу, стоя у подножия мраморной лестницы в холле. Он вытащил часы из кармашка алого мундира, посмотрел на циферблат и, увидев, что Элисса опаздывает, нахмурился.

Десять минут спустя она появилась у перил. Подбородок девушки был приподнят, но лицо было заметно бледным. Она мгновение нерешительно помялась, глядя на Адриана, потом грациозно спустилась по ступеням.

Адриан улыбнулся.

— Добрый вечер, моя дорогая графиня. — Он с подчеркнутым почтением склонился к ее руке в белой перчатке, гадая, имеет ли хоть какое-то основание так обращаться к ней или она просто хитрая мошенница, сумевшая обвести всех вокруг пальца.

— Здравствуйте, барон.

Он внимательно смотрел на нее, изогнув темные брови.

— Я уж решил, что вы изменили свои намерения.

— Вот как? Сделай я это, вы провели бы очень интересный вечер с послом Петтигрю.

В улыбке полковника сквозила легкая насмешка.

— Еще бы. — Он подал девушке руку, и Элисса приняла ее. — Карета ждет нас у входа. Надеюсь, вы готовы предаться удовольствиям.

Элисса чуть напряглась, но все же заставила себя посмотреть ему в глаза.

— Разумеется.

В сопровождении полковника она спустилась по ступеням парадного крыльца. Лакей распахнул перед ней дверцу кареты. Адриан обнял Элиссу за талию, чтобы помочь подняться в экипаж, и почувствовал, что она трепещет.

Полковник внутренне содрогнулся. Он не знал, кто такая Элисса на самом деле, но чрезмерная жестокость была ему несвойственна. Он хотел эту девушку, но не был кровожадным чудищем. Элисса очень молода, испуганна, а он уже причинил ей боль.

— Я понимаю, все это внове для вас, — мягко произнес Адриан. — Но вам нечего пугаться. Самое страшное позади. Сегодня все будет по-другому. Обещаю, я не заставлю вас страдать.

Она посмотрела ему в глаза:

— Я не боюсь.

Адриан улыбнулся, отдавая дань ее храбрости и, как это уже бывало, распознавая обман во взоре.

— Вот и славно. В таком случае вы не побоитесь поверить, что я желаю лишь доставить вам удовольствие. Уж в этом я отлично разбираюсь.

Губы Элиссы чуть дрогнули:

— У меня нет ни малейших сомнений, барон.

Адриан сдержал улыбку. Отвага девушки пришлась ему по душе. Откровенно говоря, ему в ней нравилось многое, и только ее лживость портила впечатление.

— Куда мы поедем? — спросила Элисса, выглянув из окошка, как только карета тронулась в путь.

— Я отдал все необходимые распоряжения. Есть одно место… в банях с минеральными источниками. Человек с деньгами может снять их для себя. Бани в нашем полном распоряжении на весь вечер.

Золотистые брови Элиссы изумленно приподнялись. Ее любопытство было возбуждено, хотя и помимо воли.

— Мы едем купаться?

— Совершенно верно. Там теплая целебная вода. Думаю, вы уже слышали, что ей приписывают удивительные свойства. — И многое другое, подумал он. Например, способность рассеять страхи молодой женщины, которой еще только предстоит познать плотские радости.

— Я… я и сама хотела отправиться туда. Собиралась попросить герцогиню.

Адриан улыбнулся, довольный тем, что сделал правильный выбор.

— Теперь вам не придется беспокоить ее светлость.

Элисса откинулась на спинку кожаного сиденья и до конца поездки не проронила больше ни слова. Сегодня на ней было элегантное, но простое платье с высокой талией, сшитое из зеленого шелка и отделанное фламандским кружевом. Она держалась с холодной неприступностью, но Адриан надеялся, что уже очень скоро сумеет изменить ее настроение.

Карета остановилась у трехэтажного здания неподалеку от главного минерального источника. Адриан помог Элиссе сойти по ступенькам экипажа, и они вошли внутрь.

— За той дверью находятся туалетные комнаты. Там вы найдете полотенца и простыню, чтобы завернуться в нее. Бассейн расположен в отдельном помещении у заднего фасада здания.

Элисса посмотрела в указанном направлении, вновь начиная беспокоиться. В ее голубых глазах вспыхнула тревога.

Адриан взял ее за руку, которая показалась ему холодной и чуть вздрагивала.

— Послушайте, Элисса. Сегодня мы не будем торопиться. Вы сможете насладиться баней, как и хотели. Придет время, и я к вам присоединюсь.

Девушка кивнула, явно испытывая облегчение.

— Повернитесь, — велел Адриан. — Я помогу вам расстегнуть платье.

Элисса колебалась не дольше секунды. Она повернулась, позволяя ему вынуть из петель маленькие пуговки из черного янтаря.

Наконец Адриан закончил, и она поблагодарила его, придерживая лиф платья у груди.

Адриан в ответ лишь кивнул. Он уже изнывал от нетерпения, был возбужден, а вечер только начинался. Но он твердо намеревался сдержать слово не торопить Элиссу. Адриан смотрел, как она уходит в туалетную комнату, потом последовал ее примеру, разделся, развесив одежду на больших деревянных крюках на стене. Обернув простыню вокруг пояса, он подоткнул ее и отправился в окутанный туманом зал, выстроенный над пузырящимся горячим источником.

Адриан, как и ожидал, пришел сюда первым. Сбросив простыню, он спустился в воду и скрылся в плотном горячем облаке.

Смиренно вздохнув, Элисса накинула на себя простыню, пропустила ее под мышками, тщательно завязала узлом на груди и двинулась в купальню — скудно освещенное помещение с низким потолком и беленными известкой стенами. На столике горела одинокая масляная лампа. Большую часть купальни занимал каменный бассейн, исчезавший в темноте; над ним колыхалась легкая туманная дымка. Широкие гладкие ступени уходили в неглубокую воду, источавшую легкий запах серы.

Элисса осмотрелась, ища Адриана, но не заметила его. Вероятно, он, как и обещал, решил дать ей возможность понежиться в воде. Повернувшись к бассейну, она увидела медленно кружащийся над поверхностью завиток пара, который словно приглашал ее окунуться. Внезапно ей стало неуютно в простыне, да и какая разница? Адриан уже видел ее обнаженной, а если бы даже и не видел, это ничего не меняло — он привез ее сюда с вполне определенной целью. Элисса ничуть не сомневалась, что на сей раз его ничто не остановит.

На удивление спокойно она развязала простыню, бросила ее на кованую скамью, стоявшую у стены рядом со столиком, и спустилась по ступеням в бассейн. Вода доходила Элиссе до щиколоток, обволакивая ее восхитительным умиротворяющим теплом и прогоняя остатки напряжения, все еще сковьтавшего тело.

Она опустилась на дно, и вода захлестнула плечи. Элисса откинулась назад, оперлась затылком о каменный бортик бассейна и закрыла глаза, заставляя себя расслабиться. Едва заметные волны подсказывали, что Адриан уже здесь, что все это время он прятался в тени. Не говоря ни слова, он приблизился к Элиссе и, все так же молча, опустился в воду рядом с ней, обхватил ладонями ее лицо и наклонился, чтобы поцеловать. Девушка почувствовала прикосновение тела, такого же крепкого и твердого, каким она помнила его. Она чувствовала, как под гладкой загорелой кожей перекатываются твердые мышцы, и пульс у нее внезапно участился.

Поцелуй оказался нежнее, чем она ожидала, — легкое прикосновение, словно Адриан пробовал ее губы на вкус; потом Элисса почувствовала скольжение его языка и теплое дыхание с легким ароматом бренди. Адриан положил ее руки себе на плечи и медленно встал, поднимая Элиссу вместе с собой. Она прильнула к нему, прижимаясь мягкими холмиками грудей, и завитки волос на груди Адриана защекотали ей соски.

Элисса почувствовала, как в груди загорается маленькая искорка, от которой возникает дразнящее тепло, какого она не могла себе даже представить. Адриан поцеловал ее, и огонек превратился в жаркое пламя. Язык Адриана скользнул между губами Элиссы, пробуя их, требуя ответной ласки, и она с восторгом подчинилась. Разгоряченная кровь быстрее побежала по телу, возникло удивительное ощущение легкости. Вода мягко плескалась вокруг щиколоток, набегая волнами в такт движениям языка Адриана. Элисса погрузила пальцы в его волосы и поцеловала в ответ, размыкая губы, впуская его.

Ладони Адриана накрыли ее груди, заставляя соски отвердеть и мягко пульсировать, потом он скользнул к ним губами, чтобы облегчить томление, но оно лишь вспыхнуло с новой силой. Он обвел соски языком, схватил набухшие бугорки губами и начал мягко посасывать.

Возникшее чувство ошеломило Элиссу. Ее ноги внезапно ослабли и подкосились.

— Адриан… — чуть слышно выдохнула Элисса, но он уловил в ее голосе мольбу. Его огромная рука обхватила талию девушки и привлекла ближе; он поднял ее, уложил на ступени у края бассейна, целуя, сжимая ладонями ее груди.

— Адриан… О Боже!

Он покрыл мягкими влажными поцелуями ее подбородок, спустился к шее и провел губами по плечам. Он целовал ее груди, потом его лицо скользнуло ниже, лаская живот; прикоснувшись к пупку, жадный горячий рот Адриана продолжал опускаться все дальше, заставляя гореть огнем мягкую выпуклость между бедер Элиссы.

Она почувствовала, как Адриан раздвинул ее бедра. На поверхности воды плясала широкая тень от его плеч. Он коснулся языком маленького бугорка, и Элисса едва не задохнулась от испуга. Она попыталась оттолкнуть его, но Адриан молниеносно сжал объятия, его язык скользнул внутрь, и Элиссу охватило невыразимое блаженство.

Святой Боже! Она ждала от него всего что угодно, но только не этого.

Адриан продолжал настойчиво ласкать ее влажным мягким языком, заставляя Элиссу трепетать от удовольствия. Он стиснул руками ее бедра и раздвинул их еще шире, все глубже проникая в ее тело, и ей показалось, что она вот-вот умрет от наслаждения.

Это было порочное, греховное чувство и вместе с тем самое восхитительное в ее жизни. Руки и губы Адриана, казалось, были повсюду — они ласкали и требовали. Внезапно Элисса воспламенилась так, что потеряла самообладание. С ее телом происходило что-то непонятное, ее охватило неистовое желание, требовавшее немедленного удовлетворения.

— Адриан… — прошептала она, теряя голову от страсти и вожделения; ей почудилось, что она взмывает в воздух. Элисса вскрикнула и застонала от невыносимого наслаждения, чувствуя себя так, словно весь окружающий мир ворвался в ее тело. Вспыхнул яркий свет, по коже тысячами булавочных уколов растеклось сладостное ощущение. Тело Элиссы напряглось и вдруг обмякло, словно лишившись костей.

Адриан навис над ней, роняя на Элиссу капли дымящейся воды. Он вновь поцеловал ее, и девушка почувствовала собственный кисловатый запах, смешанный с мужским ароматом, который, казалось, окружал его тело. Расположившись между ее ногами, Адриан начал осторожно входить в нее, но Элисса уже ничего не боялась; наслаждение поглотило ее до такой степени, что она была готова позволить ему делать с собой все что угодно.

— Ну как? — спросил он, заполнив собой ее лоно. — На сей раз я не сделал вам больно?

— Ничуть, — ответила Элисса.

Губы Адриана медленно растянулись в улыбке. Элисса впервые осознала, что он беспокоится о ней. Он хочет сделать так, чтобы ей было хорошо, хочет доставить ей удовольствие. Его бедра задвигались неторопливыми толчками, задавая ритм, и Элиссу захлестнуло неземное ощущение, которое нельзя было сравнить ни с чем, что она испытывала когда-либо прежде.

Она откинула голову назад, на холодные серые камни. Адриан поцеловал Элиссу, вторгаясь в сокровенные глубины ее тела, отступая и вновь двигаясь вперед. В ее теле разгорались жаркая страсть и уже знакомое ей удовольствие. Она обхватила руками мускулистые плечи Адриана и выгнула спину, помогая ему погрузиться еще глубже.

Он задвигался быстрее, с возрастающим нетерпением, но Элиссе было мало. Ее пальцы вонзились ему в плечи, ноги обвились вокруг бедер; могучее тело Адриана напряглось, но он продолжал все глубже вторгаться в нее с такой силой, что Элисса, не в силах сдержать охвативший ее восторг, совершенно потеряла голову.

Достигнув вершины наслаждения, она выкрикнула его имя. Еще несколько мощных рывков, и его тело словно окаменело. Он откинул голову и хрипло застонал, содрогаясь от наслаждения. Наконец Адриан, вздохнув и в последний раз поцеловав Элиссу, отстранился.

— Остается лишь сожалеть о том, что произошло между нами в коттедже, — сказал он. — Настоящая любовь — это то, что мы испытали сегодня, моя маленькая девственница.

Элисса все еще трепетала, вспоминая его прикосновения и интимные ласки.

— Да… думаю, это действительно так, — отозвалась она, заливаясь румянцем.

— Что значит, думаете? — спросил Адриан, изумленно приподнимая темную блестящую бровь. — Не хотите ли вы сказать, что все еще сомневаетесь?

Элисса негромко рассмеялась:

— Вы не оставили мне сомнений, барон. Вам удалось преподать мне весьма убедительный урок.

Адриан улыбнулся:

— Должен ли я воспринимать ваши слова как комплимент, дорогая?

— Именно так, барон.

Адриан хмыкнул, и в его мощной груди возник рокочущий звук.

— Думаю, нам пора собираться, если мы не хотим вернуться в Блауен-Хаус совершенно обессиленными.

Элисса вздохнула. Как ни боялась она ехать сюда, мысль о возвращении домой вызывала у нее не меньший протест.

— Пожалуй, вы правы, — неохотно сказала она.

— С другой стороны… — Адриан мягко поцеловал ее ладонь, — в туалетных комнатах есть диваны. Прежде чем уехать, мы могли бы продолжить урок и выяснить, что такое настоящая любовь.

Элисса насторожилась. Было бы безумием продолжать сближение с ним, рискуя еще сильнее привязаться к нему. Однако жизнь коротка — об этом свидетельствовала судьба Карла, — и в ее душе зашевелилось любопытство.

— Почему бы и нет? — сказала она. — Вдруг я что-нибудь упустила?

Адриан лукаво улыбнулся, наклонился, подхватил ее на руки и вышел из бассейна во всем великолепии своей наготы.

— Уж в этом вы можете быть совершенно уверены, ангелочек, — сказал он.

Было далеко за полночь, когда они вернулись домой.

На следующее утро Адриан уехал из Бадена, оставив Элиссе записку, в которой сообщал, что его вызвали в расположение полка. Он подавил порыв написать что-нибудь нежное, интимное, напоминающее о вечере, который они провели вместе. Что-то остановило его. События минувшей ночи накрепко впе-чатались в его память, и Адриану это совсем не нравилось. Ему не нравилось, что вчерашняя близость не только не умерила его страсть к Элиссе, но, напротив, только усилила ее.

Это было тревожное, неприятное чувство. Он ни на минуту не забывал о том, что Элисса — лгунья и мошенница.

Пустив коня размашистой ровной рысью, он через три часа добрался до окраины Вены и осадил Минотавра на вершине холма. Среди величественных затейливых зданий тут и там виднелись колокольни, высокие заостренные шпили и сияющие купола. Вдали виднелись самое высокое сооружение города — шпиль кафедрального собора Святого Стефания, достигавший в высоту трехсот девяноста футов, и голубые крыши величественного дворца Хофбург.

Первую остановку он сделал на Кернтнерштрассе. Здесь располагалась контора Герхарда Малера, сыщика, услугами которого Адриан пользовался, когда приезжал в Вену четыре года назад. Тогдашнее задание было намного проще — выяснить имя и собрать сведения о некоей даме, которую полковник несколько раз встречал в театре.

В результате Гизела Хэндрик подарила ему немало восхитительных ночей.

Устроившись в кресле в маленьком, но опрятном кабинете сыщика, Адриан следил за тем, как Малер, невысокий худощавый человек тридцати с лишним лет, очень похожий на прилежного студента, внимательно изучает запись их разговора.

— Если я вас правильно понимаю, барон Уолвермонт, вы хотите, чтобы я предоставил вам информацию о графе и графине фон Ланген, какую только удастся раздобыть.

— Совершенно верно. По имеющимся у меня данным, граф фон Ланген — выходец из Мариацелля. Если это так, собрать о нем сведения будет нетрудно, хотя он покинул Австрию много лет назад.

Малер заглянул в свои записи.

— Как вы утверждаете, впоследствии он жил в Англии.

Адриан кивнул:

— Да. В Корнуолле, если не ошибаюсь.

— До Британии путь неблизкий. Вести расследование в столь отдаленных краях не так-то просто.

— Я понимаю это и готов помочь вам. Я уже отправил письмо своему лондонскому поверенному и распорядился нанять там сыщика. Если утверждения девушки хотя бы отчасти верны, установить истинные факты не составит особого труда.

Тем не менее расследование могло затянуться на недели или даже месяцы, и Адриан надеялся, что Малер сумеет получить ответ на его вопросы, не выезжая за пределы австрийских границ.

— Я сейчас же начинаю поиски, ваша милость. — Губы Малера, скрытые усиками толщиной в палец, растянулись в улыбке. — Насколько мне помнится, вы из тех клиентов, которые требуют незамедлительных действий.

Адриан улыбнулся уголком рта:

— Именно так. Благодарю вас, герр Малер. Не сомневаюсь, это задание будет выполнено с тем же блеском, что и предыдущее.

Польщенный похвалой, Малер улыбнулся, и Адриан раскланялся, предоставляя сыщику возможность приступить к делу, Покинув Кернтнерштрассе, Адриан отправился через весь город на встречу с Равенскрофтом. На сей раз ему надлежало прибыть в личную резиденцию генерала, роскошный трехэтажный особняк в предместье Вены неподалеку от лагеря британского полка.

Лакей впустил Адриана в дом, и Равенскрофт встретил его, стоя в дверях кабинета, уютной комнаты, обитой деревянными панелями. Здесь стоял легкий запах цитрусового масла и сигарного дыма.

— Прошу вас, полковник Кингсленд, входите.

— Благодарю, генерал. — Дождавшись, когда Равенскрофт усядется на свое место за полированным столом красного дерева, Адриан расположился напротив в глубоком кожаном кресле. От внимания полковника не укрылись ни гримаса на лице Равенскрофта, от которой нахмурились его густые седые брови, ни покрасневшие мешки под утомленными глазами генерала.

— Я вызвал вас, полковник, потому что у нас возникли чрезвычайные обстоятельства.

Адриан бросил на него взгляд поверх стола:

— Увидев ваше лицо, я сразу понял, что меня пригласили не для светской беседы.

— Да, боюсь, так и есть. — Равенскрофт взял мятый лист бумаги, лежавший на зеленом сукне, и перебросил его Адриану. Тот поймал бумагу и прочел:

В направлении Баварии выступили девяностотысячное войско под командованием эрцгерцога Чарльза и армия Хиллера неизвестной численности. Они сближаются с частями Беллегарда.

Адриан оторвал недоуменный взгляд от записки:

— Боже мой, эти сведения верны?

— Судя по всему, да, полковник.

Адриан покачал головой:

— Вы уже упоминали о том, что возможны утечки информации. По-видимому, вы оказались правы.

— К несчастью, это так, и, насколько вы могли судить по этому донесению, дело не терпит отлагательства.

— Сколько людей имеют доступ к сведениям такой важности? — спросил Адриан.

— Как ни жаль, гораздо больше, чем можно себе представить. Разумеется, в их числе император и целый ряд высокопоставленных советников. Несколько австрийских генералов, трое из которых причастны к дипломатическим переговорам, идущим в Бадене: Шнабель, Стейглер и Оппель. Конечно же, наш посол тоже в курсе; нельзя исключать его помощников и курьеров. Ловкий и сообразительный шпион способен собрать сведения из разных источников и свести факты воедино.

«Да, — подумал Адриан. — Ловкий и сообразительный шпион… Или шпионка».

— Главное в том, — продолжал генерал, — что наличие среди нас изменника уже не вызывает сомнений. Осталось только разоблачить его.

Адриан ощупывал пальцами бумагу, всматриваясь в каллиграфические строчки, написанные по-немецки.

— Что за знак внизу листа? — Это была маленькая окружность с изображением в центре. — Кажется, какая-то птица.

— Видимо, личная печать. Мы пытались выяснить, что за птица изображена на ней, но никто не знает наверняка.

Адриан потер подбородок, не отрывая взгляда от письма. Ход, который приняли его мысли, ему совсем не нравился.

— Где вы это взяли?

— Письмо нашли на трупе, лежавшем в аллее у постоялого двора Рейсса. Это здесь, в Вене. Этот человек был гражданский, и мы не сумели отыскать ни его знакомых, ни родственников. У нас нет ни малейшей зацепки относительно того, кому предназначалось послание, ни указания на личность отправителя.

У Адриана такая зацепка была. Он смотрел на бумагу, чувствуя, как сердце его сжимается. Неужели юная глупышка все-таки замешана в шпионаже? Теперь, вспоминая, как он застал ее на выходе из комнаты посла, Адриан уже ни в чем не был уверен.

Генерал поднялся, Адриан последовал его примеру.

— Прошу вас быть начеку, полковник. Я знаю, вы вернетесь в Баден лишь через пару дней, но пока вы здесь, может, вам удастся расспросить людей и посмотреть, что из этого получится. Не забывайте об осторожности. Война приближается с каждым днем, а когда под боком лазутчик, опасность возрастает десятикратно.

— Сделаю все, что в моих силах, генерал. — Адриан резко вскинул ладонь к виску и шагнул к двери.

— Полковник Кингсленд…

Адриан повернулся:

— Да, генерал?

— Один человек уже пал жертвой шпиона. Недооценивать угрозу, которую он представляет, недопустимо.

Адриан стиснул зубы.

— Позвольте заверить вас, я отлично это понимаю. — Он сунул под мышку кивер и вышел из кабинета. Грум вывел Минотавра из конюшни на заднем дворе особняка, и Адриан вскочил в седло.

В его мозгу неотвязно крутились слова генерала: то, что среди нас есть изменник, уже не вызывает сомнений. Адриану хотелось тут же помчаться в Баден, но сегодняшнюю и завтрашнюю ночи он должен провести в Вене. Должен побывать в своем полку, проверить исполнение оставленных им распоряжений, убедиться, что солдат хорошо кормят. Покончив с этим, Адриан мог приступать к выполнению своего последнего задания — и молить Бога, чтобы Элисса оказалась невиновна.

Элисса взяла из рук Софи конверт — второе за последние два дня послание от мужчины. В отличие от сухой записки Адриана, которой тот извещал ее о том, что несколько дней его не будет в Бадене, письмо от генерала Стейглера содержало горячие мольбы о прощении за неучтивость во время пикника и чрезмерно подозрительную реакцию на ее невинные расспросы.

Стейглер интересовался ее здоровьем — он только что узнал о несчастном случае, который произошел с Элиссой в тот день, — и предлагал составить ему компанию на будущем балу. Он также спрашивал, не желает ли графиня отужинать с ним сегодня в семь вечера.

Читая записку, Элисса ощущала разочарование оттого, что послание не от Адриана, и облегчение, вызванное тем, что гнев Стейглера улегся. Она была готова вновь встретиться с генералом, чтобы добиваться его расположения, но на сей раз она не совершит ошибку и не рассердит его.

Какая-то часть ее существа действительно чувствовала облегчение, но другая, большая часть страшилась грядущего вечера. Было ясно, что Стейглер не отказался от своей цели заманить ее в постель, а она знала, с каким упорством генерал добивается своего. Однако сейчас, когда Элисса едва оправилась от последствий падения, она могла не опасаться его домогательств.

За несколько часов, остававшихся до ужина, Элисса успела настроиться соответствующим образом. Вечер начался довольно мило, если учесть, с каким нежеланием она сюда приехала. Жена майора по фамилии Холдорф давала ужин в честь дня рождения супруга. Праздник состоялся в небольшом, но хорошо обставленном доме на окраине города. Вместе с хозяевами присутствовали двенадцать человек.

Ужин был обильный: густой фасолевый суп, вареная говядина под названием тафельшпиц, свежие овощи, картофель с луком, жаренный в кипящем масле, кнедели, запеченные в тесте яблоки и замечательный вишневый торт на десерт. В ходе трапезы Элисса вела любезную беседу с фрау Холдорф, полной словоохотливой дамой лет тридцати пяти, намеренно не замечая многозначительных тяжелых взглядов, которые бросал на нее Стейглер.

Наконец гости поднялись из-за стола, и Элисса услышала, как фрау Холдорф сказала:

— У вас очаровательная спутница.

— Да, — поддержал ее муж, быстро, оценивающе посмотрев в сторону девушки. — Я одобряю ваш вкус, генерал.

Элисса сразу прониклась теплыми чувствами к фрау Холдорф, но в облике ее супруга, худощавого, несколько женственного светловолосого мужчины, было нечто, вызывавшее у нее неприязнь. Она заметила, как его взгляд скользнул по округлости ее груди, заметила легкую улыбку, появлявшуюся на губах майора, когда тот переводил взор с нее на генерала.

В общем и целом майор казался вполне привлекательным человеком, но в нем было что-то… какой-то странный налет расчетливости. Нечто подобное Элисса угадывала и в Стейглере. Может быть, именно эта черта сблизила их.

Вечер обошелся без особых приключений. К досаде Элиссы, о войне почти не говорили, и по большей части беседа крутилась вокруг императорского бала. Наконец пришла пора уезжать, и при мысли о том, что ее ожидает, все внутри у Элиссы сжалось. Ей было нужно во что бы то ни стало уединиться со Стейглером, но столь же велик был страх перед тем, что могло произойти во время их встречи с глазу на глаз.

Они распрощались с хозяевами, и Стейглер помог Элиссе забраться в свою черную лаковую коляску.

— Еще рано, — заметил он, устраиваясь рядом с ней на сиденье. — Я знаю одно место, где мы сможем побыть вдвоем, где я мог бы угостить вас бокалом бренди, прежде чем отвезти домой.

Судя по глазам Стейглера, он не собирался ограничиваться бренди, и к горлу Элиссы подступил ком.

Она должна была поговорить с ним, добиться его доверия и расположения. Она попыталась заставить себя согласиться, но лишь улыбнулась и покачала головой:

— Ничто другое не доставило бы мне большего удовольствия, генерал. К сожалению, я до сих пор страдаю от последствий ушиба, и у меня мучительно разболелась голова. — Элисса протянула руку и крепко сжала его руку. — Я хочу, чтобы ничто не омрачало наше уединение. Вы понимаете меня, генерал?

Стейглер нахмурился, его глаза потемнели, а на лице застыло непроницаемое выражение.

— Ожидание начинает раздражать меня, Элисса. Если я узнаю, что вы ведете со мной какую-то игру, вам придется пожалеть, обещаю.

В экипаже воцарилось молчание, которое нарушал только стук железных колес по булыжной мостовой. У Элиссы гулко забилось сердце. Стейглера нельзя безнаказанно водить за нос — одному Господу ведомо, к чему это может привести. Надеясь, что он не заметит беспокойства в ее глазах, Элисса стиснула его руку и улыбнулась, поглядывая на генерала из-под ресниц.

— Поверьте, генерал, ваше терпение будет вознаграждено.

После этих слов Стейглер чуть расслабился и поднес ко рту ее пальцы. Его губы показались Элиссе сухими и немного шершавыми, и ее охватил приступ отвращения.

— Я редко теряю голову, моя дорогая, — сказал он, чуть кривя губы в улыбке, — но коль скоро речь заходит о вас, мое терпение начинает истощаться. И все же вы правы — я не хочу, чтобы вам стало плохо.

Элисса откинулась на спинку красного бархатного сиденья, ругая себя за малодушие и одновременно испытывая облегчение от того, что ей вновь удалось отделаться от Стейглера. Однако от облегчения не осталось и следа, стоило ей почувствовать на своей талии руку генерала, ощутить его сухие губы, которыми он сминал ее рот в поцелуе. Ладони Стейглера скользнули по лифу платья Элиссы, сквозь тонкую ткань по очереди взвешивая ее груди и оценивая форму, легко потирая соски.

Элиссу замутило. Господи, неужели она позволит этому человеку прикасаться к ней, ласкать ее руками и ртом, как это делал Адриан?

Коляска подкатила к крыльцу Блауен-Хауса, и Стейглер оторвался от губ девушки.

— Вы правы, дорогая. Теперь я вижу, что ожидание действительно окупится.

Элисса ничего не сказала, лишь оперлась на его руку, вышла из экипажа и позволила Стейглеру проводить себя до дверей.

Он с преувеличенной любезностью склонился над ее рукой.

— Доброй ночи, леди фон Ланген. С нетерпением жду возможности сопровождать вас на бал. — Он тонко улыбнулся. — Надеюсь, к этому времени вы будете чувствовать себя значительно лучше.

Элисса задрожала.

— Д-да… Непременно… — Войдя в дом, она торопливо поднялась по лестнице в свою комнату. Она ощущала страшную слабость. Святой Боже, ну как она позволит ему прикасаться к себе, если всякий раз при этом ее начинает тошнить?

Элисса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. К счастью, Софи развела в камине огонь, и в комнате было тепло. Элисса пересекла спальню на подгибающихся ногах и остановилась у огня, растирая руки и борясь с ознобом, охватившим все тело.

Она вспомнила Стейглера, его костлявые грубые черты, сухие шершавые губы, влажные ладони, прикасавшиеся к ней. Он ли предатель, он ли отвечает за гибель ее брата? До сих пор у Элиссы не было доказательств, но она не сомневалась, что Стейглер способен на измену. Она чувствовала его жестокость, его пренебрежительное отношение к окружающим. Готов ли он проявить свою безжалостную натуру для достижения целей, сулящих большие деньги?

В мысли о Стейглере вплелись воспоминания о Карле, высоком, светловолосом, красивом и смелом. Элисса вспомнила, как смеялись они с Карлом, когда она ковыляла за ним следом, одевшись в голубое шелковое платье матери. Понимая, что, если их поймают, накажут именно его, Карл все же не устоял перед соблазном и нацепил отцовский сюртук и весело улыбался, разглядывая себя и сестру в высоком зеркале.

Элисса вспомнила его повзрослевшим, более серьезным. Карлу было двадцать два, а Элиссе всего восемнадцать, когда он попросил ее совета относительно девушки по имени Алиса Бейнбридж, дочери сквайра, жившего по соседству. Он подумывал сделать ей предложение и, поскольку сквайр был не прочь выдать Алису за наследника фон Лангена, полагал, что девушка ответит согласием. Она была юна и миловидна, и Карл надеялся, что она станет хорошей женой. Элисса лишь спросила, любит ли он ее.

Карл задумался и покачал головой, потом нагнулся и поцеловал сестру в щеку.

— Спасибо, Лиз. Кажется, я получил ответ на свой вопрос.

На следующей неделе он пошел в армию.

Теперь Карл мертв, но до этого никому нет дела. Его гибель осталась без внимания, а его последнему желанию лишь предстоит осуществиться. Элисса должна найти человека, называющего себя Ястребом, — ради Карла, ради двух стран, которые они оба так любили.

Она принялась расхаживать у огня. Стейглер остановился на императорской вилле. Адриан все еще был в Вене, но в любом случае холодный тон его записки свидетельствовал об одном: он получил то, что хотел, и теперь его интерес к Элиссе ослаб.

От этой мысли у нее сжалось сердце, но она заставила себя не думать о боли. Что бы ни произошло между ними, ей некого винить, кроме себя.

Она вернулась мыслями к Стейглеру и задаче, которую поставила перед собой. Императорский бал состоится во дворце. Если она сумеет проникнуть в апартаменты генерала, то, конечно, отыщет хоть какую-нибудь зацепку, которая поможет связать его с Ястребом. И тогда она предъявит улики властям вместе с письмом Карла. Она сможет избавиться от Стейглера и выполнить свой долг перед Карлом, не подвергая опасности свою честь.

Огонь вспыхнул ярче и затрещал, приятно согревая. Элисса судорожно вздохнула, и чуть расслабилась. Может быть, ее замысел сработает. Сейчас по крайней мере у нее был план.

Элисса подошла к шнурку колокольчика и вызвала горничную, стараясь больше не думать о Стейглере. Это оказалось нетрудно. Шли часы, но не мысли о генерале, а воспоминания об Адриане Кингсленде, о его могучем мускулистом теле тревожили ее беспокойный сон.

Глава 10

Элисса оделась к императорскому балу со всей тщательностью, выбрав платье из темно-фиолетовой парчи, богато расшитой золотом. Это было ее самое элегантное платье, единственное, которое показалось ей достаточно изысканным для такого случая. Она расправила юбку с высокой талией, а Софи тем временем порхала вокруг, доводя прическу и наряд хозяйки до немыслимого совершенства.

— Не забудьте вот это, миледи, — напомнила изящная темноволосая девушка, протягивая Элиссе веер, на котором в фиолетовых и золотых тонах был изображен закат солнца над Британией.

— Спасибо, Софи. — Элисса подошла поближе к зеркалу, чтобы бросить на себя последний взгляд. Осмотрев прическу, она отбросила светлые завитки назад и заложила их за уши. При мысли о предстоящем вечере и планах, которые она собиралась воплотить в жизнь — в том числе вторжение в жилище генерала, — тело пронзила нервная дрожь.

Софи вздохнула:

— Вы великолепны, миледи. Желаю приятно провести время.

Элисса улыбнулась:

— Спасибо, Софи. — В последний раз глубоко вздохнув, она покинула комнату. Откровенно говоря, самое большое наслаждение, о котором она мечтала, — это найти улики, связывающие Стейглера с Ястребом, и при этом ускользнуть невредимой, как однажды выразилась герцогиня. Что бы ни сулил грядущий вечер, Элиссе оставалось лишь надеяться, что ее не схватят, как заурядного воришку.

Она остановилась на верхней лестничной площадке, положив на золоченые перила руку, затянутую в белую перчатку. Внизу, в вестибюле, ее ожидал генерал Стейглер в парадной форме. На нем был белоснежный мундир, если не считать алого воротника и обшлагов, а также массивных золотых шнуров, рядами натянутых на груди. При виде его холодной зловещей фигуры сердце Элиссы испуганно замерло.

— Леди фон Ланген… — Вспыхнув нечестивым блеском, черные глаза Стейглера обшарили глубокий вырез платья Элиссы, потом скользнули ниже, на ее грудь.

Элисса подавила невольную дрожь.

— Добрый вечер, генерал. Надеюсь, я не заставила вас долго ждать.

В глазах Стейглера что-то мелькнуло и тут же исчезло. Он склонился к ее руке.

— Небольшое опоздание вполне простительно. Не пора ли нам в дорогу?

Элисса оперлась о его руку, и они вышли к экипажу. Поднявшись в карету, она увидела, что вместе с ними едут еще трое — полковник Флейшер и его жена, присутствовавшие на праздничном ужине у майора Холдорфа, и генерал Оппель, которого она прежде не встречала. То, что она была избавлена от необходимости ехать вдвоем со Стейглером, служило лишь слабым утешением.

По пути к императорскому дворцу, который некогда был монастырем, а потом долгие годы перестраивался и расширялся, компания вела милую беседу. Круглые конические башни и бесчисленные каминные трубы придавали облику здания налет средневековья, но многочисленные большие окна щедро пропускали солнечный свет, которому так радовался император, приезжая в Баден.

Дворец заполняли прибывавшие сановники и вельможи. В окружении военных в ярких мундирах и дам, блистающих жемчугами и бриллиантами, они казались особами королевской крови, однако при появлении Стейглера в компании генерала Оппеля в толпе поднялся настоящий переполох. Судя по тому, что император лично и с подчеркнутой сердечностью приветствовал их, эти двое принадлежали к его близкому окружению.

А это значит, подумала Элисса, что Стейглер имеет доступ к самым сокровенным государственным тайнам, как она и полагала.

Стейглер улыбнулся и взял ее за руку:

— Ваше величество, позвольте представить вам графиню фон Ланген. — Он поклонился и подтолкнул Элиссу вперед. — Графиня с нетерпением ждала возможности познакомиться с вами.

Элисса сделала глубокий изящный реверанс, стараясь заглушить чувство вины, вызванное обманом, который она совершала и для которого, как ей казалось, у нее были весьма веские причины.

— Это большая честь для меня, ваше величество.

— Рад приветствовать вас, леди фон Ланген. — Император был высок, строен, хорошо сложен, возрастом чуть за сорок, с худощавым лицом и седеющими волосами, однако в его облике угадывалась сила, а глаза светились недюжинным умом. — Я знавал вашего почившего супруга, — продолжал он, — хотя мы виделись лишь однажды.

Элисса провела языком по пересохшим губам, чувствуя, как к ней внезапно возвращается тревога.

— Я… я не знала, что вы были знакомы.

— Как я уже сказал, наше знакомство продолжалось недолго. — Император улыбнулся. — Надеюсь, нам с вами представится случай узнать друг друга поближе. — К удивлению Элиссы, он подал ей руку. — Идемте, я представлю вас императрице, а потом, полагаю, вам захочется потанцевать.

Элисса немного успокоилась и улыбнулась. Франц I нравился ей. Он был умен и проницателен и намеревался выиграть войну у Наполеона. Может быть, когда Элисса найдет доказательства своим подозрениям, император окажет ей помощь?

Бал продолжался, Элисса улыбалась и несколько раз танцевала со Стейглером, но вместо того, чтобы по своему обыкновению присоединиться к друзьям, он неизменно держался рядом с девушкой. Ее манила широкая величественная лестница, ведущая к апартаментам второго этажа. Элисса знала, где именно живет генерал, — она подкупила слугу, намекнув, что сегодня вечером у нее тайное свидание со Стейглером.

Элиссе было очень неловко представляться лакею любовницей генерала, но она улыбнулась, сделала глазки и выяснила, что комнаты Стейглера находятся в дальнем конце восточного крыла, за широкой двустворчатой дверью.

Вот бы теперь суметь отделаться от Стейглера и пробраться на второй этаж, обыскать его комнаты и вернуться незамеченной…

Генерал стоял в нескольких футах от нее. Незаметно наблюдая за ним, Элисса увидела, как к Стейглеру приблизился лакей с запиской на маленьком серебряном подносе. Генерал взял бумагу, быстро прочел ее и велел слуге передать отправителю, что он скоро придет.

Улыбаясь, он шагнул к Элиссе. В его холодных темных глазах сверкал горячечный пыл.

— Только что прибыл курьер. Судя по всему, дело серьезное. Император требует моего присутствия. Вероятно, это ненадолго, но наверняка сказать трудно. — Стейглер наклонился и зашептал: — Желаю приятно провести время, пока меня не будет, только прошу вас не забывать обо мне. — Его свистящее дыхание щекотало ухо Элиссы, и по спине у нее пробежал холодок страха.

Элисса подавила отвращение. Она дочь своей матери и сумеет сыграть эту несложную роль. Вскинув на генерала сердечный взгляд, она одарила его одной из самых соблазнительных своих улыбок.

— Не сомневайтесь, мой генерал, я буду помнить о вас. Я буду с великим нетерпением ждать вашего возвращения.

Он поднес ее руку в перчатке к своим губам, прильнул к ним гораздо более долгим поцелуем, чем требовалось, и наконец, повернувшись, двинулся прочь.

Элисса облегченно вздохнула. Должно быть, она действительно неплохая актриса, если сумела внушить Стейглеру, что он хоть чуть-чуть нравится ей.

Она сосчитала до десяти, повернулась к лестнице и словно вкопанная замерла на месте, увидев высокого мужчину, который стоял, прислонившись к стене и наблюдая за ней со зловещим хладнокровием.

Адриан. Ради всего святого, как он здесь оказался? Элисса была уверена, что он до сих пор в Вене, но, по-видимому, ошибалась. Холодная ярость на его лице свидетельствовала о том, что Адриан стал свидетелем ее кокетливого разговора со Стейглером. Каждая мышца, каждая жила излучали злобу и гнев. Сверкающие зеленые глаза пронизывали Элиссу молчаливым упреком. За нарочито небрежной позой Адриана угадывалось напряжение, от которого окаменели черты его лица.

У Элиссы ослабли ноги, она боялась пошевелиться и стояла на месте, не сомневаясь, что Адриан сейчас подойдет и устроит ей скандал. Вместо этого он повернулся и вышел.

Она испытала облегчение, но сердце продолжало неистово биться. Посмотрев туда, где только что стоял Адриан, она почувствовала странный прилив разочарования и нервно глянула на двери, ведущие в вестибюль. Хватит ли ей смелости приступить к выполнению своего плана? Если она попытается проникнуть на второй этаж, Адриан может заметить ее и, вне всяких сомнений, отправится следом. Одному Господу известно, что он сделает, если застанет ее в апартаментах генерала.

Элисса смотрела на дверь, гадая, куда он мог пойти, потом увидела лакея, который вышел из-за угла и двинулся по направлению к ней. Лакей не останавливался, пока не приблизился к девушке. Держась так же прямо и напряженно, как Адриан, он протянул руку в белой перчатке и подал ей серебряный поднос. Элисса взяла сложенный вдвое лист бумаги, лежавший на подносе.

На нем четким мужским почерком было написано лишь: «Римская комната. Немедленно».

Элисса вопросительно посмотрела на лакея. Кровь в жилах бешено пульсировала.

— Эта комната расположена в задней части виллы, — сообщил он. — Полковник ждет вас.

Сердце Элиссы испуганно замерло. Адриан видел ее со Стейглером, видел, как она флиртует с ним, словно продажная женщина.

— Спасибо, — сказала она лакею, тот повернулся и ушел, но Элисса оставалась неподвижной. Адриан велел ей идти к нему и рассчитывает, что Элисса подчинится, как они и договаривались. Если она откажется, полковник отправится к послу, а то и поделится своими подозрениями с генералом.

Этого нельзя допускать. Элисса выпрямила спину — ее выправке мог позавидовать любой солдат — и пересекла зал, двигаясь в направлении, которое указал Адриан, но ей заступил дорогу Роберт Блэквуд.

— Я видел, как к вам подошел лакей и вы чуть побледнели, леди, — сказал он. — Надеюсь, ничего страшного не произошло?

Элисса заставила себя улыбнуться:

— Нет-нет, ничего подобного. Просто я немного устала, и только. Спасибо за заботу, Роберт.

Блэквуд склонил голову в легком поклоне. Элисса обошла его, покинула бальный зал и двинулась по коридору к Римскому залу.

Дверь была закрыта. Элисса повернула золоченую ручку и ступила на мраморный пол салона, увешанного темно-синими бархатными портьерами и украшенного бюстами римских императоров. Поскольку минеральные воды Бадена использовались со времен римского нашествия, Элисса решила, что такая обстановка здесь вполне уместна, однако холодные мраморные глаза изваяний внушали ей безотчетный страх.

Ее внимание привлек шорох. Элисса повернулась к полковнику, который стоял рядом с буфетом у стены и наливал себе бренди.

— Вы опоздали. — На алом мундире с белоснежными обшлагами блестели пуговицы и позумент, но их блеск не мог сравниться с яростным сверканием его глаз.

— Я… прошу прощения. Я пришла, как только смогла.

Адриан молча приблизился к ней, прошел мимо, закрыл двери и задвинул засов.

Элисса облизнула внезапно пересохшие губы.

— Когда… когда вы приехали? — Она потупилась под его пристальным взглядом, нервно теребя белые перчатки.

— Только что. К своему удивлению, я нестерпимо захотел вернуться, надеясь составить вам компанию. — Губы Адриана искривила жесткая улыбка. — Появившись в Блауен-Хаусе, я убедился, что все это время вы только обо мне и думали.

Элисса виновато покраснела, проклиная Стейглера и положение, в котором очутилась. Потом она вспомнила о том равнодушии, с которым Адриан покинул ее, и гордо расправила плечи.

— Получив ваше послание, я вряд ли могла надеяться, что вы вообще обо мне думаете. Генерал давно предложил сопровождать меня на бал, но даже будь иначе, какое вам дело до того, с кем я провожу время?

По лицу полковника заходили желваки.

— Вы правы, графиня. Вы можете делать все, что хотите… пока не потребуетесь мне. Однако в настоящую минуту обстоятельства несколько иные. — Он со стуком поставил бокал на стол, подошел к дивану и уселся напротив огня. — Идите сюда… ангелочек. — Его низкий голос прозвучал угрожающе-хрипловато. Зеленые глаза Адриана с неприкрытой страстью скользили по телу Элиссы. Их взгляд не оставлял сомнений в его намерениях. Элисса поняла, что он собирается взять ее, и почувствовала, как ее тоже охватило возбуждение.

Она с беспокойством оглянулась на дверь, думая о толпе людей по другую ее сторону, и застенчиво шагнула навстречу Адриану.

Изогнув темную бровь, он наблюдал за ее нерешительным робким приближением.

— Не боитесь?

Элисса вскинула голову.

— Нет. А что, должна?

— Я говорю не о том, что сейчас произойдет. Я имею в виду нечто другое.

Элиссе не понравилось, как прозвучали его слова, но она решила не обращать внимания и остановилась поодаль. Из-за стен доносился чуть слышный смех, она подумала, что ошибается, что даже барону Уолвермонту не хватит духу заняться любовью в одной из комнат императорской виллы.

— Вряд ли вы хотите… — заговорила она, но Адриан прервал ее, впившись ей в рот грубым поцелуем, который ясно давал понять, насколько он зол в эту минуту. Элисса на мгновение напряглась, упираясь в твердые мышцы его груди, пытаясь избавиться от объятий. Потом поцелуй стал нежнее, в его прикосновении чувствовалось обещание, от которого Элиссу пронзило вожделение.

Ладони Адриана легли ей на затылок, он еще крепче поцеловал ее, проникая ей в рот, и колени у Элиссы задрожали, груди начали набухать, соски стали болезненно чувствительными. Должно быть, Адриан почувствовал ее волнение — его рука опустилась на грудь Элиссы, скользнула под платье, ощупывая и мягко, дразняще теребя соски, превращая их в твердые бугорки.

Элисса издала чуть слышный стон, ее руки, лежавшие на груди Адриана, обвили его шею. Стейглер был ей противен, она хотела только Адриана, но, Господи, как ему об этом сказать?

Он расстегнул несколько пуговиц у нее на спине с той же ловкостью, как прежде, распахивая платье Элиссы, чтобы облегчить себе доступ к ее грудям. Он мягко стиснул одну из них, опустил лицо и взял в рот сосок.

По телу девушки разлилось жаркое тепло. Она судорожно дышала, чувствуя, как между бедер проступает влага. Ее тело, как и прежде, содрогалось от желания, хотя Элисса была уверена, что Адриан вряд ли решится взять ее здесь.

— Повернитесь, — шепнул он, покрывая ее шею горячими поцелуями и мягко стискивая зубами мочку уха. Элисса подчинилась, пытаясь сообразить, что он собирается делать, не сомневаясь, что он сейчас остановится, и начиная бояться этого; ей хотелось, чтобы его руки и губы продолжали свое волшебство.

Адриан наклонил ее, укладывая животом на голубую бархатную подушку диванной спинки, и задрал юбку и рубашку Элиссы, набросив их складками ей на талию. Прохладный воздух коснулся оголившейся кожи, и Элисса судорожно вздохнула, все еще не понимая его намерений; от растерянности к ее щекам прилила кровь. Она попыталась повернуться, но Адриан удержал ее на месте.

— Успокойтесь. Я не сделаю вам больно.

— Но…

— Вы обещали, и будьте добры держать слово.

Элисса запротестовала; стараясь вырваться, но вся строптивость исчезла без следа, стоило лишь ей почувствовать, как руки Адриана ласкают ее бедра. Он поцеловал Элиссу в ямку на затылке, и она услышала его хриплый голос:

— Какая мягкая, гладкая кожа… словно шелк под моими пальцами. — Его ладони легли ей на груди, мягко потирая соски, и тело Элиссы захлестнула волна желания. Адриан провел языком по мочке ее уха. — Вы хотите этого так же, как я, — шептал он. — Я чувствую это всякий раз, когда прикасаюсь к вам. — В подтверждение своих слов он провел рукой по ее ягодицам, мягко поглаживая, и от его ласки Элисса застонала. — Раздвиньте ножки, ангелочек…

Элисса испуганно охнула, но просьбу выполнила. Его рука скользнула по светлым волосам, и палец глубоко вонзился в тело. Адриан начал поглаживать ее, лаская маленький напряженный бугорок, Элисса задрожала.

— Вот так, — приговаривал он. — А теперь отдайтесь мне, я сделаю так, чтобы нам обоим стало хорошо.

Она услышала, как щелкают пуговицы его брюк, расстегиваясь одна за другой, почувствовала сзади его восставшую плоть. Адриан вновь начал ласкать ее лоно, забираясь все глубже, все нетерпеливее, потом раздвинул увлажнившиеся складки и одним толчком вошел в ее тело до предела.

Ощутив его в себе, Элисса задохнулась от невыносимого желания, раздиравшего тело. Адриан на мгновение замер, давая ей освоиться, потом задвигался. Элисса чувствовала, как его плоть рывком вторгается в нее и медленно отступает, разжигая в ней огонь страсти. Наслаждение было почти невыносимым. Элисса бессознательно выгнула спину, впуская Адриана еще глубже, и услышала его стон.

Адриан еще крепче сжал руками ее бедра.

— Черт возьми, — пробормотал он так тихо, что Элисса едва услышала.

Потом он задвигался еще яростнее, и девушка тут же забыла о вырвавшихся у него грубых словах. Она почувствовала, как напрягается тело Адриана, как ее собственная плоть подчиняется ритму его движений. Еще три глубоких отрывистых толчка, и она достигла вершины наслаждения; ее тело обмякло, словно лишившись костей.

Когда все кончилось, они молча стояли, не отрываясь друг от друга, склонив головы и трепеща, чувствуя, как колотятся их сердца. Адриан обхватил Элиссу за талию, поднял, прижал к груди, и они бессильно рухнули на диван. Постепенно чувства начали возвращаться к ней, и наконец она смогла собраться с мыслями. Только теперь она обратила внимание на то, что Адриан вытирал влагу между ее бедер. Потом он опустил юбку, застегнул пуговицы у нее на спине и повернул Элиссу к себе лицом.

Если не считать непокорного локона, спустившегося ему на лоб, Адриан выглядел таким же безупречно одетым и причесанным, как в ту минуту, когда входил в Римский зал.

Взгляд в высокое золоченое зеркало подсказал Элиссе, что ее собственная внешность…

Она выглядела словно продажная женщина, которая только что выбралась из постели!

При взгляде на свое отражение у Элиссы вытянулось лицо, а щеки вспыхнули багровым румянцем. Распухшие от поцелуев губы, красные пятна на груди, завитки, выбившиеся из изящной, безупречно уложенной прически, рассыпавшиеся в беспорядке…

— О Господи, — прошептала она. — Что я наделала?

Ее ждали Стейглер, император с императрицей, герцогиня и одному Богу известно, кто еще. Ей следовало держаться, как изысканная элегантная вдова, которая знает, как справляться с подобными неурядицами, но увы — она оказалась бессильна. В этот миг она более всего напоминала себе маленькую растерянную девочку.

Элисса подняла взгляд на Адриана, пытаясь сдержать слезы.

— Я не могу выйти отсюда, не могу встретиться со всеми теми людьми. — Она смотрела ему в лицо, но видела перед собой лишь красивого равнодушного незнакомца. Он получил все, что хотел, и теперь собирался оставить ее. Элисса закусила губу, стараясь не расплакаться. Ее положение было ужасным.

Карл и Стейглер. Адриан лишил ее невинности, и теперь она изо всех сил борется, чтобы не влюбиться в него. Элисса распласталась на диване, всхлипнула и прижала руки к лицу, скрывая слезы.

Адриан негромко выругался.

— Черт побери, перестаньте плакать. Только этого не хватало! — Он шагнул к Элиссе, взял ее за плечи и повернул к себе лицом. При виде страдания, застывшего в ее глазах, хватка Адриана ослабла, а из чувственных жестких губ вырвался вздох. — Оставайтесь здесь, — распорядился он. — Заприте за мной дверь и до моего возвращения никого не впускайте.

Элисса подняла на него взгляд, ощутив прилив надежды:

— Вы вернетесь?

— А что мне остается делать? Не могу же я бросить вас в таком состоянии.

Она прильнула к нему, положив руки ему на грудь.

— Отвезите меня домой, Адриан. Прошу вас… я хочу только одного — вернуться домой.

Он пробормотал что-то — Элисса не уловила, что именно, — и, осторожно высвободившись, отступил на шаг:

— Сидите здесь и, ради всего святого, перестаньте хныкать.

Смахнув с лица слезы, Элисса подошла следом за ним к двери и заперлась. Ей показалось, что миновали часы, прежде чем в коридоре раздались его шаги, хотя на самом деле прошло меньше пятнадцати минут. При виде высокой фигуры Адриана, входящего в дверь с ее бархатным, расшитым золотом плащом, наброшенным на могучую руку, Элиссу охватило такое облегчение, что закружилась голова.

— Я поговорил с герцогиней, — произнес Адриан, накидывая плащ на плечи девушки, — и сказал, что вам стало нехорошо и что я отвезу вас домой. Герцогиня найдет способ объяснить ваше отсутствие. — Он поднял капюшон, пряча распухшее от слез лицо Элиссы. — Моя карета у бокового выхода. Идемте.

На лице девушки появилась робкая улыбка. Как она могла подумать, что Адриан ее бросит? Да, он виноват в том, что произошло, но, по чести говоря, Элисса хотела того же.

Через несколько минут они уже устраивались в карете. Элисса наблюдала за Адрианом, не зная, что сказать, и вместе с тем не желая сидеть молча.

— Вечер еще не кончился. Вероятно, вам захочется вернуться на бал.

Адриан улыбнулся:

— Учитывая наш непредвиденный отъезд, эта мысль совсем недурна, как вы полагаете?

Элисса не ответила. В душе она была рада тому, что покинула дворец и, каковы бы ни были причины ее бегства, сумела ускользнуть от Стейглера. Она представила себе, как генерал воспримет весть о ее исчезновении, и в ту же секунду Адриан упомянул его имя:

— Я готов признать, что вы вольны в большинстве своих поступков, но хочу, чтобы вы держались подальше от Стейглера. Определенные качества его натуры неведомы вам в силу вашего более чем скромного опыта общения с мужчинами, и вам вряд ли удастся совладать с ним.

По телу Элиссы пробежали мурашки.

— Какие… какие это качества?

Адриан нахмурился.

— Стейглер питает к вам страсть, это очевидно. Он хочет затащить вас в постель, а когда речь заходит о его желаниях, он становится беспощаден.

У девушки вырвался недоверчивый смешок:

— А вы нет, полковник Кингсленд?

Адриан усмехнулся. В свете промелькнувшего уличного фонаря их глаза встретились и более не отрывались друг от друга.

— Сдаюсь, — отозвался Адриан и откинулся на спинку сиденья. — Я готов признать, что привык действовать по собственному усмотрению. Но я ни разу не поднял руку на женщину. Чем мужчина занимается в постели, это его личное дело, поэтому я до сих пор молчал. Главное в том, что Стейглер обожает истязать женщин. Как правило, генерал готов платить за свои удовольствия, но, получая отпор, не ведает жалости. Я не хочу, чтобы вас заставили страдать, Элисса.

Внезапно похолодев, Элисса отвернулась к окну, но, когда она заговорила, в ее голосе не чувствовалось тревоги:

— Благодарю за заботу, полковник Кингсленд. Я приму ваши слова к сведению.

Адриан негромко выругался. Подавшись вперед, он схватил девушку за плечи и встряхнул так, что капюшон соскользнул у нее с головы.

— Держитесь подальше от Стейглера, графиня, слышите? Это мой второй приказ, которому вам придется подчиниться.

Элисса ничего не сказала. Промолчать ее заставили не столько слова полковника, сколько его яростно сверкающие глаза. Ее терзали противоречивые чувства. Элисса с радостью последовала бы приказу Адриана, но знала, что не сделает этого. Она смежила веки и погрузилась в размышления. Если Адриан сказал правду, ей будет нелегко разоблачить Ястреба и при этом избежать опасности.

Глава 11

Доставив Элиссу в Блауен-Хаус, Адриан сразу же вернулся во дворец императора. Он стоял в углу огромной бальной залы, сверкающей позолотой и зеркалами, потягивая бренди и стараясь не выказывать скуки. На протяжении последних двадцати минут он выслушивал комплименты леди Эллен Харгрейв, которая смотрела на него поверх розового, украшенного драгоценными камнями веера.

— Вы были великолепны, полковник. Просто великолепны. Как храбро вы бросились на дикого вепря — я готова поклясться, он прикончил бы нас на месте, если бы не вы.

Адриан начинал сомневаться в этом. Он подумал, что леди Эллен вполне могла бы спастись, замучив несчастного зверя болтовней до такой степени, что тот развернулся бы и умчался восвояси. Адриан и сам был не прочь поступить так же.

Вместо этого он кивал и улыбался, глядя на заполонившую зал толпу и думая об Элиссе, вспоминая о том, как овладел ею в Римском зале. Перед его мысленным взором возникли ее восхитительные груди, стройные ноги, и полковник почувствовал, как твердеет его плоть.

Он пытался забыть о ее растерянности, о слезах, покатившихся по щекам девушки, когда она поняла, до каких пределов разгорелась ее страсть. Кто она? Быть может, Адриан никогда не узнает ее настоящего имени, но он уже открыл для себя, что Элисса — самая загадочная женщина на свете, в которой удивительно сочетаются невинность и чувственность.

Он слушал леди Эллен, полнотелую розовощекую девицу с большим полуоткрытым бюстом. В другое время это зрелище, пожалуй, доставило бы ему удовольствие, но сегодня Адриану не хотелось смотреть на ложбинку ее перезрелой груди и пухлые улыбчивые губы. Он думал об Элиссе, размышляя о ее отношениях со Стейглером, вспоминая о явных признаках их близости.

Неужели генерал действительно нравится ей? Многие женщины находили его неотразимым. Его мрачный, почти зловещий облик, небрежное равнодушие к представительницам противоположного пола, казалось, притягивали женщин. Неужели Элисса могла увлечься этим айсбергом?

Или тут что-то другое? Нечто, связанное с теми секретами, которые попадали к врагу? Адриан невольно вспомнил о привязанности Элиссы к Петтигрю. Полковник несколько раз видел посла нетрезвым, и всякий раз с ним оказывалась Элисса. Что это — совпадение? Или она специально подпаивала сэра Уильяма, чтобы вытянуть из него сведения? А тот случай, когда Адриан застал ее выходящей из спальни Петтигрю?

Адриан вздохнул, жалея, что у него нет ответов на эти вопросы, и пригубил бренди.

— Славно проводите время, полковник?

Адриан поднял голову. Напротив стоял Стейглер. Глаза генерала жестко поблескивали. Без умолку болтавшая до этого момента леди Эллен с явной неохотой отошла. Стейглер мельком бросил на нее безразличный взгляд.

— Кажется, я вторично стал вашим должником, — сказал он. — Мне сообщили, что, пока я встречался с его величеством, графине стало дурно, и вы любезно вызвались проводить ее домой.

Губы Адриана искривила сухая улыбка.

— Да. В эту минуту леди уже в кровати, — ответил он, не в силах отделаться от желания оказаться рядом с ней и ругая себя за слабость. Эта женщина вполне могла оказаться изменницей, а он только и думает, как бы вновь затащить ее в постель.

Генерал понимающе улыбнулся:

— Я благодарен вам, полковник, но позвольте откровенно вас предупредить. В дальнейшем благополучие леди фон Ланген — моя и только моя забота.

Адриана охватил гнев, но он подавил вспышку ярости.

— Если того пожелает дама.

— Все будет так, как того пожелаю я. Остальное несущественно. Отныне графиня принадлежит мне. Я достаточно ясно выразился?

Пальцы Адриана крепче стиснули бокал с бренди.

— Вполне, генерал.

Стейглер заметно расслабился.

— Вот и славно. Значит, мы понимаем друг друга. — Он устремил взгляд на пышную фигуру только что покинувшей их женщины. — Судя по всему, вы внушаете леди Эллен отнюдь не мимолетный интерес. Думаю, вам следовало бы переключить свое внимание на нее.

— Леди Эллен ищет мужа, а я не хочу жениться. Вряд ли ее отец одобрит нашу связь.

— Лорд Харгрейв слишком занятой человек, чтобы интересоваться похождениями своей дочери. Вероятно, маленькая интрижка стоит риска.

Адриан посмотрел на девушку.

— Может быть, я так и поступлю, — солгал он, подумав, что из всех женщин, которых он знал, дочь Харгрейва при всей ее красоте вызывает у него наименьшее влечение.

Генерал чуть склонил голову:

— Боюсь, мне пора, полковник. Желаю приятно провести вечер.

Адриан смотрел вслед уходящему генералу. С каждой встречей тот все меньше нравился ему. Четыре года назад они повздорили из-за другой женщины, оперной певички, к которой Стейглер питал особенную страсть. Кончилось тем, что он взял ее — однажды, да и то силой, как утверждала девица, хотя она не признавалась в этом никому, кроме Адриана. На ее теле остались следы побоев и кровоподтеки. То, что он проделывал с ней, вызывало у несчастной отвращение.

Что этот негодяй намерен сделать с Элиссой? Стейглер считал ее вдовой, опытной женщиной. Адриан знал правду, хотя бы и отчасти. До тех пор, пока он не овладел ею, Элисса была девственницей. Она молода, простодушна, а Стейглеру удалось каким-то образом привязать ее к себе.

Но Адриан не допускал и мысли о том, чтобы делить Элиссу с кем-то еще, пока она ему не надоест.

— О чем ты говорил со своим другом генералом Стейглером? — Адриан вскинул глаза и увидел Джейми, который неторопливо двигался ему навстречу. Алый мундир безупречно облегал жилистую фигуру майора, сильная рука длинными пальцами сжимала бокал шампанского. — Наверное, о чем-то приятном, — добавил он, намекая на леди Эллен.

— Генерал любезно предостерег меня, потребовав, чтобы я держался подальше от леди фон Ланген. Судя по всему, он считает графиню своей неделимой собственностью.

— Подозреваю, его предупреждение пришлось тебе не по вкусу… особенно если учесть твои собственные притязания на обладание этой дамой.

— Я не люблю делиться тем, что принадлежит мне.

— Особенно со Стейглером.

— Да, в первую очередь с ним. — Адриан поднес бокал к губам. — Элисса поощряет его ухаживания, и будь я проклят, если знаю почему. Я пытался предостеречь ее, но вряд ли она послушается. Графиня умна, своевольна, упряма и вместе с тем донельзя наивна, когда речь заходит о мужчинах. Стейглер ей не пара.

— Согласен. — Джейми пригубил шампанское. — Но Стейглер этого не замечает. В его глазах и глазах других людей графиня выглядит такой, какой хочет казаться, — изысканной многоопытной дамой. Однако с тобой она держится иначе. Не имею ни малейшего понятия, отчего это, и все же думаю, ты ей нравишься.

— Так и есть… но ее симпатии проявляются весьма необычным образом. — Адриан отрывисто выдохнул и обвел взглядом блестящее общество, собравшееся в зале. — Элиссе грозит опасность, Джейми. Если она и впредь будет кокетничать со Стейглером, ей не миновать беды. Я бы не хотел этого.

Джейми задумчиво посмотрел на него:

— Похоже, ты и сам питаешь к этой даме более чем серьезные чувства.

Адриан лишь хмыкнул. Он еще не знал наверняка, простираются ли его чувства к Элиссе за пределы обычного вожделения, и все же испытывал тревогу за нее.

— Как прошло совещание в Вене? — спросил Джейми, вновь привлекая внимание Адриана.

— Боюсь, не слишком гладко. Я собирался переговорить с тобой об этом.

— Не вижу смысла откладывать беседу. Нельзя ли нам отправиться куда-нибудь, где мы могли бы уединиться? Например, в Римский зал. Туда редко заходят, и на двери есть замок.

Адриан вспомнил жаркие поцелуи, обнаженную кожу девушки под своими пальцами, и его пронзила вспышка возбуждения.

— Я недавно оттуда и боюсь, не смогу сосредоточиться на предмете обсуждения. Лучше пойти в малую библиотеку.

Джейми усмехнулся. Он видел Адриана насквозь.

— Что ж, пусть будет библиотека. — Он указал в сторону дверей. — Только после вас, полковник Кингсленд.

Осушив бокал, Адриан покинул бальный зал. Джейми шел следом.

Элисса провела вечер в спальне с книгой. Обитателям Бла-уен-Хауса сказали, что она еще не оправилась от вчерашнего недомогания. Откровенно говоря, она попросту струсила, побоявшись столкнуться с Адрианом, испугалась той бурной, необузданной страсти, которую он пробудил в ней.

Элисса закрыла глаза, но, как ни пыталась, не могла отогнать воспоминания о его сильных руках, ласкающих ее, о том наслаждении, которое вызывали мощные движения длинной упругой плоти внутри ее тела.

То, что они делали, было не чем-то мимолетным, а самой настоящей страстью в высшем ее проявлении. И самым худшим — спаси ее Господь — оказалось то, что Элисса жаждала повторения. Адриан бывал груб, властен, эгоистичен, но в минуты их полной близости ему удавалось вынуть душу из ее тела.

Ради всего святого — чем он пленил ее, этот дьявол в человеческом обличье?

Каковы бы ни были причины, она оказалась в его власти.

Элисса гадала, что он думает о ней, задался ли Адриан хоть на секунду мыслью о том, что они делают? Он вынудил ее удовлетворять свои прихоти, словно Элисса была продажной женщиной, он овладел ею с безжалостной настойчивостью, и все же она чувствовала, что небезразлична ему. Это ощущалось в каждом его прикосновении, в каждом поцелуе, в том, как ласков он бывал, утолив свое вожделение. Адриан видел, как она кокетничала со Стейглером, и не сумел скрыть гнев.

Он мог бросить Элиссу вчера вечером, когда она стала ему не нужна. Будь он тем бессердечным человеком, каким притворялся, он бы так и сделал. Вместо этого он оградил ее от сплетен, которых иначе было не избежать, и отвез домой.

Элисса посмотрела в книгу, которую читала, — это был «Титан» немецкого автора Жана Поля — и вдруг осознала, что потеряла нить повествования. Чтобы уловить смысл, ей пришлось бы вернуться назад и перечесть последние пять страниц. Она не стала этого делать, лишь вздохнула и отложила книгу.

Часы с циферблатом из золоченой бронзы, стоявшие на каминной полке, подсказывали, что приближается время ужина. Сад за окном погрузился во тьму, и по гаревой дорожке шагал фонарщик, зажигая огни.

Элисса расправила плечи. Пусть она трусиха, но этого никто не узнает. Поднявшись с дивана, она пересекла спальню и позвонила горничной, собираясь одеваться к ужину.

Может быть, стоит сказать ему правду? Эта мысль уже в который раз за последние две недели явилась Элиссе, когда она занимала свое место за длинным, покрытым льняной скатертью столом наискосок от Адриана. Она уже не сомневалась, что полковник непричастен к измене и шпионажу. Адриан мог быть груб. и несдержан, но он был человеком чести и, насколько она могла судить, беззаветно предан долгу.

Может быть, если Элисса расскажет ему правду о себе и о том, зачем приехала, он сумеет ей помочь.

Она повернулась к нему и почувствовала взгляд его страстных пронизывающих глаз, в которых светилось участие. В салоне, где гости собирались к ужину, он был сама галантность, делал вид, что не замечает легкого румянца у нее на щеках, держался истинным джентльменом, хотя взгляд выдавал его мысли, в которых не было и следа благопристойности.

Что скажет Адриан, если она отдаст ему письмо, которое Карл отправил ей и матери? Поверит ли он, поможет ли? Бог свидетель, Элисса совсем не умеет ловить шпионов, зато Адриану, казалось, по плечу все, за что бы он ни взялся.

Если бы только она могла открыться Адриану, объяснить свое поведение, убедить в том, что Стейглер совсем не нравится ей, что она вовсе не безнравственная женщина, как он, вне всяких сомнений, полагает.

Но пока Элисса пыталась себя уговорить, ее начинали тревожить те же непрошеные мысли, что уже являлись прежде.

Что, если Адриан попытается помешать ей? Именно по этой причине она не решалась поговорить с ним раньше. Опасения неизменно заставляли ее отказаться от этого шага. Адриан — полковник армии его величества, богатый и влиятельный человек. Он мог отослать Элиссу обратно в Англию, велев прекратить поиски, словно они и не начинались.

Даже если он предложит помочь ей, это может оказаться ему не под силу. Надвигается война, Наполеон все ближе, и маленькому британскому подразделению грозит опасность. Полк в любой момент может получить приказ покинуть страну. А что, если Адриану придется уехать, прежде чем он успеет разоблачить Ястреба?

Рисковать не стоило. По крайней мере сейчас, пока у Элиссы нет доказательств, что человек, которого она ищет, — Стейглер.

Элисса пригубила вино и посмотрела на полковника из-под ресниц. Даже на расстоянии она чувствовала окружавшую его ауру силы и мощи. Адриан посмотрел в лицо Элиссе, и его зеленые дерзкие глаза пронзили ее испытующим взором. Она подумала, не захочет ли Адриан вызвать ее сегодня вечером. При этой мысли она затрепетала. Понимая, что это чистое безумие, Элисса все же не смогла сдержать биение сердца и слегка участившееся дыхание.

Справа от нее сидел Петтигрю, он повернулся к Элиссе и улыбнулся:

— Рад встретить вас, моя дорогая. Кажется, мы не виделись целую вечность. Впрочем, это неудивительно. У вас слишком много ухажеров, чтобы вспоминать о таком старом брюзге, как я.

— Вряд ли вас можно назвать стариком, сэр Уильям, — улыбнулась она послу. — Но вы правы. Мы давно не виделись. Однако я уверена, что еще не поздно исправить это упущение. Мы могли бы после ужина сыграть партию в шахматы. — Элисса и вправду скучала по нему. А чуть раньше она подумала, что было бы неплохо завести с Петтигрю беседу о Стейглере. Вдруг он хотя бы косвенно поможет ей?

— Осмелюсь заметить, это замечательная мысль. Шахматы — то, что нужно, — просиял Петтигрю.

До конца ужина они вели любезную беседу, склонив друг к другу головы. Элисса старалась не обращать внимания на ухмылку Адриана, но гораздо труднее было не замечать явного интереса, который проявляла к нему леди Эллен, особенно когда полковник поворачивался, посылая ей свою неотразимую улыбку.

Ощутив болезненный укол ревности, Элисса отвела взгляд. Удивляться нечему — она понимала, что полковник красив и нравится многим женщинам. Но до нынешнего вечера он не обращал на них ни малейшего внимания.

К счастью, ужин приближался к концу. Мужчины удалились в зеленый зал выпить бренди и покурить. У Элиссы появилась возможность взять себя в руки и обрести спокойствие.

Час спустя она присоединилась к сэру Уильяму в библиотеке, где уже были приготовлены доска и фигуры, и они углубились в долгое шахматное сражение, устроившись у камина. Адриан не показывался; Элисса старалась убедить себя в том, что рада этому.

За игрой они немного поговорили о войне. Казалось, ее приближение вызывает у посла едва ли не восторг.

— Создание коалиции может оказаться переломным пунктом истории, — сказал он. — Очередное наступление австрийцев нам как нельзя на руку, ведь они контролируют важнейшие дороги через восточные Альпы и водные пути, которые имеют жизненное значение для перевозки грузов. Наполеон стремится захватить их, и мы обязаны любой ценой помешать ему.

Элисса двинула пешку на две клетки вперед.

— Судя по всему, эрцгерцог более чем готов к войне.

— Старина Чарли… — Петтигрю усмехнулся и в ответ на ход девушки переместил одну из своих пешек. — Не сомневаитесь, он сделает все, что в его силах, а уж мы постараемся поддержать его.

Ферзь Элиссы, выточенный из слоновой кости, скользнул в дальний угол шахматного поля.

— Генерал Стейглер тоже с нетерпением ждет начала войны, — заметила она.

Посол хмыкнул:

— Стейглер настоящий фанатик. Он готов сражаться, даже не имея ни малейшего шанса на победу.

Тон, которым были произнесены эти слова, заставил Элиссу вскинуть бровь.

— Я улавливаю в вашем голосе нотку неприязни к генералу, или мне это только кажется?

Петтигрю оторвался от шахмат и внимательно посмотрел на нее.

— Генерал Стейглер сражается на стороне государства, которое вот-вот станет нашим союзником. Я не хотел бы обсуждать свои чувства к нему. Но поскольку вы задали вопрос и поскольку нас связывает дружба, признаюсь: этот человек не внушает мне особого расположения. — Сэр Уильям окинул Элиссу помрачневшим взглядом. — И я бы советовал, леди, хорошенько задуматься над вашими отношениями с генералом.

Элисса отвела взгляд и, вновь опустив глаза на доску, сделала ход конем.

— Говорят, в минувшей войне Стейглер потерял большую часть своих родовых земель. — Она узнала об этом накануне от супруги майора Холдорфа, когда в компании других женщин пила кофе на террасе.

Петтигрю кивнул.

— Пока Стейглер сражался в боях, его отец умудрился промотать то немногое, что осталось от семейного богатства. К счастью, генеральский чин дает Стейглеру немало привилегий и жалованье, достаточное для безбедного существования в старости. — Он переместил ладью на другой край доски, взял коня Элиссы и следующим ходом ладьи обезвредил ее ферзя. Сдвинув кустистые седые брови, посол бросил на девушку пристальный взгляд поверх резных фигур. — Сегодня вы невнимательны, Элисса. Обычно вы играете намного лучше. — Он с легким осуждением изогнул бровь. — Пожалуй, нам стоило бы сменить предмет разговора.

— Да… да, вы правы. — Элисса заставила себя улыбнуться. — Расскажите мне о своей супруге, сэр Уильям. Она вам пишет? Как у нее дела?

Посол принялся пересказывать последние письма жены, и к нему тут же вернулась обычная непринужденность. Элисса улыбалась и кивала, едва воспринимая его слова. Значит, слухи не обманывали — Стейглер действительно потерял состояние, которым некогда владела его семья. Вряд ли его удовлетворит генеральская пенсия, а деньги во все времена были достаточным мотивом для предательства.

Может быть, пылкое стремление Стейглера к войне на самом деле лишь прикрытие его измены долгу? Густая дымовая занавеса, под которой прячется жаркое пламя?

Адриан заглянул в дверь библиотеки, присматриваясь к Элиссе и жалея, что не может подслушать ее беседу с Петтигрю. Насколько он знал, посол был весьма осторожен в словах, но такая красивая и к тому же умная женщина, как Элисса, вполне могла усыпить его бдительность и выведать что-нибудь важное.

Полковник не сомневался: Петтигрю осведомлен об утечках государственных секретов не хуже его самого. Оставалось лишь надеяться, что эта весть заставит посла крепко держать язык за зубами.

Он еще несколько секунд наблюдал за игроками, прислушиваясь к беззаботному смеху Элиссы, чувствуя, как возбуждается, и жалея о том, что не может отправить ей записку с требованием прийти к нему, чтобы вновь заняться любовью. К сожалению, у него были другие, более важные дела.

Полчаса спустя, облачившись в простые коричневые бриджи и домотканую рубаху с длинными рукавами, Адриан вошел в конюшню на заднем дворе виллы, где его поджидал Джейми. На нем была такая же скромная одежда — бриджи из черной нанки и муслиновая сорочка. Две ничем не примечательные гнедые лошади уже были оседланы и готовы отправиться в путь.

Они ехали на убогий постоялый двор Братиса, расположенный на проселке, ведущем из Бадена. Там часто бывали люди из самых низов общества, готовые на любое мерзкое деяние, лишь бы хорошо платили. Это было вполне подходящее место, чтобы начинать поиски изменника.

Адриан прошагал по помещению с низким прокопченным потолком и приблизился к дощатой стойке, покрытой трещинами и вмятинами. Джейми двигался следом, поглядывая по сторонам, рассматривая в тусклом свете завсегдатаев, оценивая угрозу, которую они могли представлять. Майор был строен, но жилист и силен; такого человека очень хорошо иметь за спиной, когда приходишь в подобное место.

Они потребовали две кружки пива.

— Вы здесь впервые, — заметил хозяин. — Я вас не видел прежде.

— Я редко бываю в Бадене, — отозвался Адриан, чуть коверкая свой безупречный немецкий в подражание простонародному выговору. — Я приехал, чтобы передать сообщение.

Хозяин, чернобородый мужчина с жестким лицом и выпуклой грудью, окинул его холодным взглядом:

— Какое еще сообщение?

— Такое, что может принести человеку немалые деньги.

— Продолжайте.

— Прошел слух, что кто-то работает на противника, передает сведения французам. Англичанам плевать, кому за это платят, они лишь хотят знать, откуда берутся эти донесения. Они предлагают щедрую награду. Весьма щедрую.

Хозяин покачал головой:

— Очень жаль, но мы об этом ничего не знаем.

— Да… действительно, жаль. — Полковник перегнулся через стойку, наклоняясь к собеседнику. — На тот случай, если кому-нибудь удастся что-либо разнюхать, я вернусь через пару дней. — Он вынул из кармана маленький кожаный кошелек и бросил его на стойку. Монеты соблазнительно звякнули. — Это вам за то, что выслушали меня. Если узнаете что-нибудь полезное, получите еще.

— Я же говорю, здесь никто ничего не знает об этом деле.

— Я вернусь во вторник, — только и ответил Адриан. Он осушил кружку. Джейми последовал его примеру. Поставив кружки на стойку, они повернулись и вышли наружу через невысокую дубовую дверь.

На улице воздух был чище, здесь пахло дымом и сосновой хвоей. С наступлением вечера задул свежий ветер. Полковник и майор вскочили в седла, и Джейми спросил:

— Думаешь, он сможет чем-нибудь помочь?

Адриан задумчиво потер подбородок.

— Трудно сказать. Вполне возможно, утечка сведений происходит вовсе не в Бадене. Курьера убили в Вене. Его информатор может оказаться где угодно.

— Он может прослышать, что мы охотимся за ним.

— Даже если так, это ничего не меняет. Собрав сведения, он должен передать их французам, и я надеюсь, что рано или поздно предложенная награда соблазнит кого-нибудь — здесь либо в столице. Через несколько дней нам придется ехать в Вену.

— Что?

— Вчера вечером император приглашал Стейглера, чтобы обсудить слух о движении Наполеона в Баварию. Обстановка быстро накаляется, и император намерен вернуться во дворец.

Джейми внимательно рассматривал дорогу в желтом свете далеких огней.

— К концу недели Баден опустеет.

— Совершенно верно.

— А как же графиня? Она тоже вернется в Вену?

На щеках Адриана заходили желваки. Он до сих пор ничего не знал об Элиссе, кроме того, что она лгунья и, возможно, шпионка. И все же при одной мысли о ней его охватывало жгучее желание. Как только он вернется в Вену, она вновь будет принадлежать ему. Адриану пришла в голову мысль объявить ее своей любовницей, по крайней мере на тот недолгий срок, что он пробудет в Австрии. Тогда он мог бы внимательнее наблюдать за ней, а там, глядишь, Малер разузнает, кто она такая.

— Полагаю, леди фон Ланген отправится в столицу вместе с герцогиней, — сказал Адриан. — До сих пор она и словом не обмолвилась о возвращении в Англию, хотя, видит Бог, это было бы самым разумным поступком с ее стороны.

— Несомненно, так было бы безопаснее всего, — улыбнулся Джейми. — Но мне трудно поверить, что ты станешь отговаривать ее, если она захочет задержаться. Думаю, это вполне совпадает с твоими желаниями.

. — Что ж, это правда, — фыркнул Адриан. Он был рад неведению друга относительно того, что графиня оказалась девственницей. Знай он об этом, лукавая улыбка на его лице определенно сменилась бы неодобрительной гримасой. Джейми был слишком благороден. Великодушие же самого Адриана имело весьма четкие пределы, в которых не было места таким лживым мошенницам, как Элисса.

Полковник старательно заглушал свой внутренний голос, ехидно напоминавший ему о том, что он готов спать с Элиссой, кем бы та ни оказалась. Он хочет ее, а значит, так или иначе получит. Ирония судьбы в том, думал он, чувствуя, как восстает от желания его плоть, что порой кажется, будто не он, а Элисса настоящий хозяин положения.

Император покинул Баден через два дня. За его каретой нескончаемой чередой потянулись экипажи дипломатов, военачальников и аристократов. Франц I возвращался в свой Шенбруннский дворец, где вместе с ним должны были разместиться самые высокопоставленные офицеры и дипломаты. Остальным предстояло отбыть на свои частные квартиры. Адриана ждал городской дом, который он делил с Джейми. Их жилище находилось на Наглерштрассе, протянувшейся вдоль древнеримского крепостного вала.

Особняк был построен в пятнадцатом веке, два столетия спустя приобрел классический фасад, а еще позже был украшен цветным рельефом Девы Марии. Дом отличался элегантным внутренним убранством, здесь было несколько комнат с мраморными полами, библиотека, помещения для прислуги. Джейми и Адриан обитали на втором этаже в обширных раздельных апартаментах. Полковнику было приятно вернуться в жилище, которое он привык считать своим домом, и все же, как ни странно, ему очень не хватало кипучего уен-Хауса.

Адриан знал, что девуш

скоро ему удастся у

войне посеяли в

продолжалась. В особняке герцога Вебернского, величественном здании в стиле барокко, что располагался в самом центре Вены, должен был состояться музыкальный вечер. Вернувшись домой, Адриан нашел приглашение в пачке ждавших его посланий.

Полковник приехал в Вену одним из последних, задержавшись в Бадене, чтобы продолжать поиски виновника утечки секретов, однако эти несколько дней были потрачены впустую. Расспросы не дали ничего нового, вторичная поездка на постоялый двор Братиса оказалась бесплодной. Он оставил указания, как его найти в Вене, хотя почти не надеялся на результат. Адриан начинал думать, что сведения передаются не из Бадена.

А может, учитывая его подозрения в отношении Элиссы, ему попросту хотелось этому верить.

В любом случае, проще всего будет найти ее на музыкальном вечере. Адриан гадал, вняла ли девушка его предостережениям насчет Стейглера, но что-то заставляло его усомниться в ее благоразумии.

Его руки невольно сжались в кулаки.

Глава 12

Элисса стояла в саду. Лишь серебристый свет луны освещал дома и шпили Вены. Облака тонкой пеленой прикрывали фигура Элиссы, облаченной в платье из ебристым кружевом, ярко выделяя

ала, что следовало выбрать

ывал бы ее в туман

Она не ожидала, что придется красться во тьме, прятаться в кустах и прижиматься ухом к оконному стеклу в надежде уловить хотя бы часть разговора между майором Холдорфом и генералом Стейглером, которые уединились в комнате.

После возвращения в Вену ей лишь изредка удавалось заговорить с генералом. В ответ Стейглер бросал ей краткие сухие фразы, сопровождаемые сердитыми хмурыми взглядами, которые внушали Элиссе страх. Он ощупывал пристальным плотоядным взором ее груди, словно пожирая их глазами. Господи, вот бы избавиться от него поскорее! Если бы только она сумела проникнуть в его комнаты и выяснить, предатель ли он!

Где-то поблизости ухнула сова. Девушка вздрогнула от испуга, чувствуя, как ее охватывает дрожь. Поверх платья на ней была только легкая кашемировая шаль, и ей вдруг показалось, что одежда совсем не согревает. Сердце неистово забилось, внутри все затрепетало — отчасти от страха, отчасти в надежде, что наконец произойдет чудо и она обретет ключ к исполнению своих замыслов.

За спиной хрустнула ветка. Решив, что кто-то следит за ней, Элисса порывисто обернулась. Ее руки затряслись, ладони стали влажными. Она напрягала глаза, вглядываясь в темноту, но никого не заметила. Наверное, ей почудилось. Она стояла в глубокой тени у торца здания, уверенная, что тень скроет ее от взгляда любого, кто бы ни вышел в сад.

Генерал рассмеялся. Элисса совершенно отчетливо услышала его смех и вновь сосредоточилась на беседе мужчин, сидевших в зале, наблюдая за ними в щель между тяжелыми портьерами из золотистого бархата. Они покинули вечер до его окончания, тихо удалившись под звуки «Императора», пятого фортепианного концерта Бетховена, который исполнялся в честь его величества. Генерал позвал за собой майора, бросив на него весьма многозначительный взгляд.

И вот теперь в щель между шторами Элисса видела, как Холдорф улыбается.

— Я лично прослежу, чтобы послание достигло адресата, — говорил он.

Послание? Сердце Элиссы забилось чаще. Она подобралась еще ближе, затаив дыхание. Не идет ли речь о передаче секретов французам?

Стейглер взял со стола бокал с вином, сделав широкий жест рукой, придавая особую выразительность своим словам:

— Я хочу, чтобы все прошло гладко, вы слышите? Это дело чрезвычайной важности, и я не потерплю ни малейшей оплошности.

— До сих пор я не давал повода разочароваться во мне, не правда ли, генерал?

Стейглер отставил бокал и улыбнулся:

— Согласен, майор Холдорф. У вас безупречная репутация.

— И я намерен ее сохранить.

Стейглер пригубил вино.

— Когда вы отправляетесь?

— Утром. До первого пункта смены лошадей недалеко, а потом риск уменьшится.

Элисса прижала голову к грубой каменной стене. Казалось, сердце готово выскочить из груди. Вот оно — первое серьезное свидетельство того, что Стейглер причастен к передаче сведений. Веской уликой оно служить не могло, и все же услышанное укрепило надежду и решимость Элиссы.

— Так-так… опять мой милый ангелочек, — неторопливо произнес голос, звучавший из тени в нескольких футах от девушки. — Подумать только… обнаружить вас здесь, в одиночестве. — Адриан двинулся вперед, с легкостью, неожиданной при его комплекции; казалось, его тело просто излучает напряжение. Наклонившись, он заглянул в просвет между шторами, увидел негромко беседующих Стейглера и Холдорфа, и по его лицу заходили желваки. — Я вижу, у вас обширный круг интересов, не так ли, графиня?

— Я всего лишь… — Элисса сглотнула, лихорадочно соображая, что сказать. — Во дворце слишком жарко, и мне… мне захотелось ненадолго выйти, подышать свежим воздухом.

Адриан приблизился к ней вплотную, схватил Элиссу за руку и потащил прочь от дома, увлекая ее в тенистую глубину сада.

— Ну да, еще бы, — произнес он голосом, охрипшим от гнева, которым кипело каждое его слово. — Именно поэтому вы прячетесь в темноте. Ну конечно, ведь здесь прохладнее, спокойнее. И уж конечно это не имеет никакого отношения к тому, что вам вздумалось подслушать разговор генерала с майором.

— Нет, никакого!

Он затащил ее в кусты и крепко прижал к груди.

— Вы лгунья. — Элисса пыталась освободиться, но его хватка стала лишь крепче. — Скажите, кто вы?

— Вы сами знаете, кто я. Графиня фон Ланген. Я приехала из Англии навестить герцогиню Мароу.

— Мне нужна правда! Я хочу знать, кто вы такая.

Она лишь покачала головой.

— Элисса Таубер, графиня фон Ланген.

Рука Адриана скользнула по щеке девушки, но в его прикосновении не было нежности.

— Прекрасная маленькая лгунья.

Элисса отвернулась, не в силах более смотреть в эти жесткие зеленые глаза.

— Я бы сказала вам, если бы могла, — чуть слышно произнесла она. — Я не хотела вводить вас в заблуждение. Дайте мне время. Все, что мне нужно, это немного времени.

Адриан сделал над собой усилие, и его гнев, казалось, несколько утих. Он отступил на несколько шагов, скрывшись в темноте. Его свистящее дыхание светлым облачком вырывалось в прохладном вечернем воздухе. Когда он наконец заговорил, его слова прозвучали в тишине сада сухо и отрывисто:

— Идите сюда, Элисса.

Девушка задышала чаще. Что-то изменилось; она чувствовала перемену в его голосе, который стал низким и слегка дрожал.

— Где вы? — спросила она, хотя отлично видела под деревом блеск золотого галуна, отражавший лунный свет, который тонким лучом просачивался сквозь плотную листву.

— Вы знаете, где я. Идите ко мне, Элисса.

Элисса знала и то, что он хочет ее. Она слышала, чувствовала это. Адриан зол, но все равно желает обладать ею. Элисса двинулась к нему, хотя была немного испугана. При мысли о его руках и губах ее пронзило острое жгучее желание.

Элисса остановилась в нескольких шагах от Адриана, который сидел в тени на приземистой каменной скамье, расстегнув ворот мундира и несколько пуговиц. Она увидела его мощные мышцы, и ее охватило неодолимое желание прикоснуться к ним.

— Я сказал, идите сюда.

Она преодолела разделявшее их расстояние скорее бегом, чем шагом. Низкий голос Адриана заставил ее трепетать, словно бабочку.

— Вы принадлежите мне, Элисса. Надеюсь, вы осознаете это?

— Ничего подобного, я…

— Вы осознаете это. Или я ошибаюсь?

Элисса облизнула губы.

— Да. — Она увидела его глаза, изумрудами сверкавшие в лунном свете, и ее захлестнула жаркая волна страсти.

— Поднимите юбки. Поднимайте их медленно, я хочу полюбоваться вашими ногами.

Элисса на секунду замешкалась. Господи, ну почему ей приходится уступать ему? Потом у нее возникла мысль о том, что может с ней сделать Адриан, и тело всколыхнулось от вожделения.

Ее дрожащие руки скользнули вниз по узкой шелковой юбке и медленно приподняли подол, оголяя ноги до самых подвязок.

— Выше, — велел Адриан. — Всю неделю я не мог думать ни о чем, кроме вас. Я хочу увидеть вас в свете луны.

Элисса закусила губу, но это не остановило волны желания, пробегавшие по ее телу. Она посмотрела в горящие зеленые глаза Адриана и вдруг почувствовала неожиданный прилив силы и уверенности от мысли, что смогла внушить ему такую страсть. Подняв юбку и подол вышитой батистовой сорочки, она задрала их чуть выше округлых ягодиц и вздохнула, чувствуя, как пальцы Адриана скользят по ее бедрам, забираются между ними, лаская ее кожу и заставляя все тело покрываться мурашками. Потом он положил свои большие ладони ей на талию и усадил Элиссу на колени, раздвинув ей ноги.

— Вы сводите меня с ума, Элисса. Хотите убедиться в этом? — Адриан обнял ее за шею, приник к ее губам и впился в них неистовым жадным поцелуем. Его губы пылали страстью, язык настойчиво прокладывал себе путь. Элиссу пронзило неистовое желание. Господи, до встречи с ним она даже не представляла, что это такое — познать мужчину так, как это случилось с ней.

Адриан целовал ее все крепче, требовательнее, и девушка негромко застонала. Она погрузила пальцы в его густые, почти черные волосы; Адриан откинул голову назад, подставив Элиссе лицо. Потом пуговицы на спине платья одна за другой расстегнулись, и груди девушки легли в его ладони. Адриан прильнул к ним губами, заставляя их набухнуть и напрячься. Он взял грудь в рот, мягко посасывая.

Она едва замечала, как Адриан все шире раздвигает ее бедра, раскрывая ее тело, превращая его в беззащитную цель. Продолжая жадно, страстно целовать Элиссу, он нащупал средоточие ее женственности и принялся ласкать его. Ее охватило удивительное наслаждение, жаркой волной растекаясь по телу. Искусные ласки Адриана распалили Элиссу слепящим жгучим пламенем, и она закусила губу, чтобы удержаться от крика.

Она едва слышала звук расстегиваемых пуговиц, едва замечала прикосновение гладкой толстой головки, искавшей вход, и лишь вздохнула, когда его тугая плоть глубоко ворвалась в ее тело.

— Адриан… О Господи… — Слова замерли у нее на губах, унесенные волной страсти. Ее пальцы впились в плечи Адриана, чувствуя, как при каждом движении под его кожей перекатываются бугры мышц. Он крепко держал ее за талию; твердая плоть все глубже вонзалась в лоно Элиссы, толчками раздвигая его. От нестерпимого наслаждения все ее мышцы напряглись. Движения Адриана подбрасывали ее, словно в седле, доводя ритмом толчков до высшей степени исступления.

Он достиг пика следом, издав хриплый стон; его мышцы окаменели, на загорелой коже проступили вены.

Потом Элисса, казалось, целую вечность сидела, прильнув к Адриану, уронив голову ему на плечо. На сей раз ее не пугало то, что помялось платье и растрепались волосы, теперь она не сомневалась: Адриан позаботится о ней, верила, что он ее не бросит.

— Скажите мне, кто вы такая, — шепнул он. — Если вы в беде, позвольте помочь вам.

У Элиссы и вправду хватало неприятностей, но самую серьезную угрозу представляли чувства, которые она испытывала к нему, сама того не желая.

— Мне нужно время, Адриан. Прошу вас, поверьте мне.

Хриплый звук вырвался из его горла. Адриан поставил ее на ноги и оттолкнул от себя.

— Мой маленький ангелочек, с чего вы взяли, что я должен вам верить?

Элисса не ответила. Один взгляд в его жесткие зеленые глаза даже в темноте сада дал ей понять: в душе Адриана нет ни капли доверия к ней.

Он закрыл дверь с мягким, почти неслышным щелчком и принялся нетерпеливо расхаживать по кабинету. Ему не слишком нравилась эта комната, низкий потолок, закопченный камин, толстые каменные стены. Он бы предпочел что-нибудь более изысканное, утонченное. И все же, усевшись за дубовый стол в доме, который служил ему временным пристанищем, он испытал то же возбуждение, тот же прилив силы и могущества, который охватывал его всякий раз, когда он приступал к выполнению задачи, которую взял на себя.

Все его существо наполнилось почти божественной силой, ощущением, что он держит в руках целый мир.

Он взял чистый лист бумаги и положил на стол точно перед собой. Окунув перо в чернильницу, начал выводить ясные четкие голубые буквы:

Ратисбонн. Объединенные силы численностью один миллион штыков имеют своей целью окружить маршала Даву. Если вам удастся расколоть армию эрцгерцога, вы сможете победить.

Особенно ему понравилась последняя фраза — в ней содержался совет самому Наполеону. Коротышка капрал, быть может, не обратит внимания на его рекомендацию, не сумеет оценить ее остроумия, но он надеялся, что этого не случится.

Самое приятное в конце. Вынув из ящичка маленькой походной конторки массивный золотой перстень, он аккуратно смочил чернилами плоскую поверхность печатки — не слишком густо, чтобы изображение не расплылось, но и не слишком экономно, чтобы оно не вышло бледным, — и прижал ее к нижнему правому углу листа. Отняв печатку от бумаги, он внимательно присмотрелся к очертаниям птицы, убеждаясь, что ее глаза и клюв достаточно хорошо различимы внутри тонкой голубой окружности.

Удовлетворенный результатом, он потряс над бумагой песочницей, дождался, пока песок высушит чернила, стряхнул его в корзину для мусора и аккуратно сложил послание. Капля воска, чтобы уберечь донесение от постороннего любопытного взгляда, — и вот оно уже готово отправиться в долгий путь на запад.

Это была единственная часть процесса, которая ему не нравилась, поскольку дальнейшая судьба послания, и к тому же самая опасная, не зависела от его воли. Именно поэтому он прилагал все меры предосторожности, избегая участия в переправке сведений. Улыбнувшись, он поднялся из-за стола, взял донесение и шагнул к двери.

Адриан вошел в маленький опрятный кабинет Малера и устроился в кресле, стараясь не обращать внимания на беспокойство, которое тяжелым камнем легло ему на сердце в тот миг, когда нынешним утром прибыла записка сыщика.

— Что вам удалось узнать?

— Сведения крайне скудны, но я решил, что вам будет интересно ознакомиться с ними.

— Да, вы правильно сделали, послав за мной.

Худощавый человечек бросил взгляд на свои записи сквозь стекла очков в золотой оправе.

— Выяснилось, что еще несколько лет назад фон Лангены были весьма состоятельными людьми. Им принадлежали обширные земли неподалеку от Мариацелля и замок, которым владели более десяти поколений вельмож. Потом фортуна повернулась к ним спиной. Трудное положение в экономике, склонность к рискованным операциям и неумеренные расходы привели фон Лангена к разорению. Максимилиан Таубер, муж графини…

— Если, конечно, она действительно его супруга, — ввернул Адриан.

Малер оторвался от записей.

— Да, если она его супруга, как вы предполагали… Так вот, Тауберу пришлось продать замок и все, что оставалось от его земель. На вырученные средства он покинул Австрию и переехал в Англию, вероятно, избегая позора и бесчестия. Друзья полагали, что когда-нибудь он вернется, и фон Ланген действительно несколько раз приезжал сюда, но ненадолго, и неизменно возвращался в Корнуолл.

— Корнуолл, — пробормотал Адриан. — Значит, хотя бы тут она сказала правду.

— Прошу прощения?..

Адриан отмахнулся.

— Он привозил с собой жену, когда возвращался в Австрию?

— Жену и троих детей. Хотя, очевидно, не эту, нынешнюю супругу. Та женщина, английская актриса, была намного старше дамы, о которой идет речь. По-видимому, граф вторично вступил в брак.

Адриан задумался над словами сыщика. Итак, вторая супруга… либо прожженная мошенница.

— Известно ли о судьбе первой жены и детей?

— Пока нет, но вскоре я надеюсь узнать больше. Я собираюсь отправиться в Мариацелль. Полагаю, мои розыски в тех местах принесут определенную пользу.

Адриан кивнул, обеспокоенный тем, что удалось выяснить так мало, — он надеялся на большее. Он поднялся с кресла и отодвинул его, скрежеща ножками по голому деревянному полу.

— Благодарю вас, герр Малер. Вы знаете, где меня искать, если обнаружите что-нибудь еще.

— Разумеется, ваша милость. Может быть, ваши лондонские корреспонденты сообщат что-нибудь интересное.

— Может быть. — Адриан почти не рассчитывал получить из Англии сколь-нибудь важные сведения. Во всяком случае, вовремя. Австрия стояла на пороге войны, и с каждым днем цена его молчания возрастала. Он и сам не знал, долго ли еще отважится держать при себе подозрения, в то время как долг и честь требуют забыть о тех неопределенных чувствах, которые внушала ему Элисса.

Ему оставалось лишь молиться, чтобы она сказала правду, прежде чем он решит открыть ее тайну кому-нибудь еще.

После ужина Джеймисон сидел в столовой их городского дома, наблюдая за Адрианом, который погрузился в задумчивость, прихлебывая бренди И забыв о длинной сигаре, догоравшей в хрустальной пепельнице у его локтя.

На лбу Адриана залегла хмурая складка, уголки губ напряженно морщились, взгляд казался усталым и отстраненным. Джеймисон не видел Адриана таким замкнутым с детства, с того дня, когда он вернулся из недолгой поездки к семье в графство Кент и сидел в спальне, думая о родителях, вспоминая безразличие матери и отца, осыпавшего его бранью.

Джейми прекрасно знал, что скажет Адриан. Он всегда повторял одно и то же. Но всякий раз Джейми постепенно удавалось разговорить друга и немного рассеять его мрачное настроение.

— Они ненавидят меня, — говорил Адриан. — Отец называет меня пустым местом, ошибкой природы. Всякий раз, когда я попадаюсь ему на глаза, он делает вид, будто не замечает меня. Они любят только Дики. — Так звали старшего брата Адриана. — Ему не приходится далеко уезжать, учителя приходят к нему на дом. Почему они меня не любят, Джейми?

— Конечно же, они тебя любят, Эйс. Они ведь подарили тебе новенькую красную коляску, купили целую армию оловянных солдатиков.

— Можешь взять их себе, — упрямо отзывался Адриан. — Я лишь хочу, чтобы папа и мама меня любили. Мне нужны родители, как у всех остальных детей.

Его мечте не суждено было осуществиться. Джейми не знал наверняка почему, но у его друга никогда не было настоящей семьи. Адриан не ошибался — его родители обожали Дики, хотя на взгляд Джейми старший брат и в подметки не годился младшему. Всюду, где Дики Кингсленд проявлял слабость, робость, ограниченность, Адриан бывал силен, смел, сообразителен. Они не заслужили счастья иметь такого сына, как-то сказал Джейми родителям Адриана. С тех пор те не пускали его на порог.

Родители Адриана давно умерли, и даже Дики не было в живых. Адриан старательно глушил в себе воспоминания о детстве, и только теперь, годы спустя, он вновь позволил мрачным чувствам овладеть им. Джейми терялся в догадках, какие горькие думы терзают душу друга.

— Ты что-то хотел сказать мне, Эйс?

Адриан вздернул голову. Уже много лет Джейми не называл его полузабытым прозвищем.

— Так, пустяки.

— Не похоже. Такое впечатление, будто тебя что-то мучает. Тебе станет легче, если ты поделишься со мной. Так всегда бывало.

Адриан вздохнул, выпрямился в кресле и провел пальцами по густым волосам.

— Это все из-за девицы Таубер.

— Таубер? Ты имеешь в виду, из-за графини?

Адриан кивнул и еще помрачнел.

— Она не графиня. Во всяком случае, я в этом сомневаюсь. До того, как я затащил ее в постель, она была девственницей. По моему разумению, это означает, что она ни разу не спала с мужчинами и вряд ли состояла в браке.

— Невинная девушка? О Господи!

— Точно. Когда я это понял, было уже поздно, но, признаться, вряд ли это остановило бы меня.

Джейми промолчал. Он слишком хорошо знал друга и понимал — тот не остановился бы ни перед чем ради того, чтобы затащить Элиссу в постель, она слишком ему нравилась.

— Полагаю, это еще не все, — после паузы проронил Джейми. — Я не прочь услышать продолжение.

Ответом ему был долгий хриплый вздох. Адриан вперил взгляд в стену.

— Я подозреваю, что она и есть тот самый лазутчик, за которым охотится Равенскрофт.

— Что? Это бессмыслица. По твоим словам, она только что превратилась в женщину. Ты сам не раз упоминал о ее простодушии. Сомневаюсь, чтобы такая дама могла оказаться ловкой шпионкой.

Адриан поднес к губам бренди и сделал большой глоток.

— Ты даже не представляешь, как мне хочется, чтобы ты был прав. Но факты — упрямая вещь. Однажды я поймал Элиссу в комнате Петтигрю, когда она думала, что ее никто не видит. В другой раз застал ее за подслушиванием личной беседы Стейглера. Были и другие случаи, множество мелких недоразумений, которые свидетельствуют об одном: она замешана в этом деле.

Джеймисон откинулся на спинку мягкого кресла, впитывая слова Адриана и пытаясь представить себе красавицу Элиссу в роли французской шпионки. Несмотря на все усилия, ему это не удавалось.

— При всем уважении к тебе на сей раз я не могу с тобой согласиться.

Адриан изогнул бровь.

— Почему же?

— Интуиция. Ты всегда верил в чутье. Интуиция подсказывает мне, что Элисса Таубер искренне предана своим убеждениям. В ее жилах смешаны английская и австрийская кровь. Я не верю, что она способна предать ту или другую страну.

— Вдруг она и в этом солгала? Что, если она француженка?

Джейми поджал губы.

— Если так, она считает себя не шпионкой, а патриоткой. Это могло бы объяснить мотивы, которые ею движут, однако я сомневаюсь, чтобы у нее хватило духу якшаться с теми подонками, которых привлекают для передачи сведений врагу. — Он подался вперед. — Ты можешь представить себе Элиссу Таубер в таком месте, как постоялый двор Братиса? Вряд ли. Нет, дружище. Каковы бы ни были ее цели, к разведке они не имеют ни малейшего отношения. Не будь ты так увлечен Элис-сой, сам бы это увидел.

Адриан пригубил бренди, обдумывая слова Джеймисона.

— Значит, по-твоему, я не нарушил свой долг, не сообщив о ней Равенскрофту?

— Пока нет. Между прочим, у тебя есть обязательства и по отношению к Элиссе. Ведь, что ни говори, ты совратил ее. Как ты намерен поступить, если она забеременеет?

Адриан пожал плечами:

— Я же не чудовище, в конце концов. Я готов позаботиться о ней и о ребенке. В наши дни деньги — не самое сложное затруднение.

— Я говорю не о деньгах, а о женитьбе. Надеюсь, тебя не пугает это слово.

— Еще как, — усмехнувшись, отозвался Адриан. — Ты знаешь меня, Джейми, знаешь, какую жизнь я веду. Брак не по моей части. Я никогда не женюсь.

Джейми не стал спорить. Он понимал чувства друга — по крайней мере надеялся, что понимает, — но не соглашался с ним. Он считал, что Адриану нужна хорошая женщина, верил, что он может стать добрым семьянином. Но Джейми держал свое мнение при себе. Это не его дело, и, вздумай он вмешаться, Адриан не станет слушать.

— Как бы ни обернулись обстоятельства, — заговорил он, — ты обязан проявить к ней хотя бы немного внимания, взять ее под опеку хотя бы до тех пор, пока не разберешься в том, что происходит.

Адриан обмяк в кресле; казалось, сковывавшее его тело напряжение несколько улеглось.

— Так и быть, подожду еще немного. — Он глянул на Джеймисона. — И все же будь я проклят, если позволю ей хотя бы на секунду ускользнуть от меня.

Джеймисон негромко хмыкнул:

— Замечательная мысль. Думаю, ты не должен выпускать девушку из рук, пока не докопаешься до истины.

Эти слова добавили Адриану еще большее облегчение. Он взял догорающую сигару, раскурил ее, откинулся на спинку кресла и пустил в воздух кольцо дыма.

— Ты прав, — сказал он. — Это мой долг.

Джеймисон едва сдержал улыбку. Не окажись ситуация столь серьезной и не будь в ней замешан его друг, майор, пожалуй, позабавился бы. А так ему оставалось только молиться, что он не ошибся в Элиссе и что чувства, которые испытывает к ней Адриан, не ввергнут их всех в большую беду.

Элисса старалась не думать об Адриане. Прошло всего два дня с их последней встречи, и все это время она с живейшей отчетливостью вспоминала мгновения, которые они провели в саду. Секунды невероятной страсти, потрясающие секунды, которых она не могла забыть. Элиссу терзал вопрос: вспоминает ли о ней Адриан?

Она гадала, появится ли он снова или наконец удовлетворил свою страсть к ней. Стоило лишь вспомнить их первую встречу или его интрижку с Сесилией Кайнц, чтобы понять: Адриан не в силах противиться своим мужским желаниям. И все же мысль о том, что, может быть, он уже сейчас ищет новую подружку, заставляла сердце Элиссы болезненно сжиматься.

Спускаясь по мраморным ступеням дворца герцогини, Элисса вздохнула. Чем бы ни занимался Адриан, существовало дело необычайной важности, и она намеревалась довести его до конца. Необходимо сосредоточить внимание на Стейглере и разоблачить Ястреба. Элисса припомнила беседу генерала с майором Холдорфом. Несомненно, речь шла о государственных тайнах, и Холдорф тоже причастен к шпионажу.

Ей не хватало только доказательств, но она не знала, как их добыть. Элисса от всей души жалела о том, что рядом нет Карла. Карл был самым умным из троих детей Таубера, лучше всех играл в шахматы, был самым ловким картежником, лучше успевал в школе. Карл непременно нашел бы выход.

К сожалению, до сих пор Элиссе не доводилось интриговать. Ей приходилось лишь полагаться на удачу, но времени оставалось в обрез. По словам герцогини, очень скоро Стейглер должен был покинуть Вену и отправиться к своим войскам, а это значило, что у Элиссы все меньше шансов.

И в тот миг, когда положение казалось ей совершенно безнадежным, когда она растерялась и не знала, как поступить, прибыл лакей с запиской и цветами от Стейглера. Генерал приглашал ее на прогулку в карете по парку.

К Элиссе вернулась надежда. Время клонилось к вечеру, но солнце еще проглядывало сквозь деревья, воздух был восхитительно теплым, погода становилась все лучше день ото дня. Элисса была готова потерпеть общество Стейглера в течение нескольких часов, лишь бы узнать что-нибудь важное.

Переборов отвращение, она встретилась с генералом у мраморного подъезда дворца и позволила ему усадить себя в поджидавший экипаж.

Глава 13

Адриан прошел по гаревой дорожке особняка герцогини и поднялся по широким мраморным ступеням к дверям. Он знал, что без приглашения наносить визит вечером невежливо, но ему было безразлично. Он хотел встретиться с Элиссой, убедиться, что она не наделала глупостей. Постучавшись, он вдруг ощутил прилив решимости, которая была весьма кстати, когда речь шла об этой особе.

Двое ливрейных лакеев встретили его в вестибюле, потом явился дворецкий, сухопарый светловолосый мужчина с широкими скулами и несколько высокомерной улыбкой:

— Я посмотрю, дома ли графиня, ваша милость. Будьте любезны пройти со мной и подождать. — С этими словами он ввел его в гостиную.

«Не гостиная, а настоящие чертоги», — подумал Адриан, окидывая взглядом салон в стиле барокко, отделанный черным и белым мрамором. Огромные золоченые люстры и высокие куполообразные потолки, расписанные сценами из Библии, делали гостиную скорее похожей на бальную залу. Сколь бы величественным ни был замок Уолвермонт, он не шел ни в какое сравнение с дворцами Вены.

— Я сию минуту вернусь, — сказал дворецкий, подводя его к дивану, обитому золотистой парчой. Адриан уселся, но тут же нервно вскочил на ноги, раздраженный тем, что ожидание встречи с Элиссой приводит кровь в волнение. С тех пор как он был безусым юнцом, ни одна женщина не внушала ему подобных чувств.

Даже Мириам не вызывала у него такого желания.

Эта мысль вынырнула словно из ниоткуда, оставляя привкус горечи, но тут же исчезла, лишь только раздался стук каблуков, гулко ступавших по мраморному полу. Вошел дворецкий, за ним плавной походкой шествовала женщина. Это была не Элисса. Это была герцогиня Мароу.

— Добрый вечер, барон Уолвермонт.

Адриан неловко шевельнулся.

— Счастлив видеть вас, ваша светлость. — Он одарил ее неотразимой сияющей улыбкой. — Простите, что явился без приглашения, но у меня возникло неотложное дело, которое я хотел бы обсудить с леди фон Аанген.

Седеющие брови герцогини сошлись на переносице. Было ясно, что обаяние Адриана на нее не действует.

— В другое время дерзость незваного гостя вызвала бы мое осуждение, однако при нынешних обстоятельствах я рада вашему приходу.

В душе Адриана шевельнулось беспокойство. Чутье заставило его насторожиться.

— В другое время я не позволила бы себе такой резкости, но сейчас у меня нет иного выбора, — продолжала герцогиня. — Откровенно говоря, полковник, поведение леди фон Ланген вызывает у меня тревогу.

У Адриана пересохли губы.

— Отчего же, ваша светлость?

— Несколько часов назад графиня получила приглашение генерала Стейглера прокатиться с ним в карете. По словам горничной, Элисса собиралась вернуться до наступления темноты.

— Может быть, им так хорошо вместе, что они забыли о времени? — Адриан не верил собственным словам, и беспокойство все сильнее терзало его.

— Была бы рада согласиться с вами, полковник. Но, видите ли, я отправила человека следить за Элиссой. Генерал Стейглер весьма скрытен в своих поступках, однако слухи о его необычных… похождениях… все же просочились. Мне известна его репутация, известно и то, что графиня внушает ему всевозрастающий интерес. Я также знаю, что он собирается послезавтра покинуть Вену. Когда я услышала, что Элисса согласилась составить ему компанию, у меня возникли опасения: а вдруг генерал задумает добиться исполнения своих желаний.

— Куда он увез графиню? — Руки Адриана невольно сжались в кулаки, сердце яростно забилось. Он ведь предупреждал ее, черт побери! Ну почему она не послушалась?

— Генерал Стейглер состоит членом одного мужского клуба на Колмаркте. У этого заведения… дурная слава.

— Да, я слышал о нем.

— Мой слуга проследил за Стейглером до черного входа из аллеи. Он поднимался по лестнице с огромным тюком в руках. Мне сообщили об этом за несколько минут до вашего прибытия. Я растерялась, не зная, что предпринять, но теперь, когда вы здесь…

Адриан не стал слушать дальше. Он повернулся и бросился к двери.

— Привезите ее домой, полковник! — крикнула вслед герцогиня. — Не позвольте ему причинить Элиссе вред!

Адриан бежал, не останавливаясь. Он привезет Элиссу домой — тут у него не было ни малейших сомнений. Вопрос лишь в том, успеет ли он вовремя? И если нет, в каком состоянии он застанет девушку?

Элисса очнулась от тусклого света масляной лампы, стоявшей подле кровати. Ее губы пересохли, мучительно хотелось пить. Дюйм за дюймом она приподнялась и села, чувствуя легкий звон в ушах, пытаясь вспомнить, кто она, стараясь понять, что произошло.

Последнее, что она помнила, была чашка кофе со взбитыми сливками, которую Стейглер предложил ей перед тем, как они въехали в парк.

— Ага, наконец-то вы проснулись. — Элисса повернулась, услышав знакомый голос. Генерал протягивал ей стакан воды. — Выпейте. Это поможет вам прийти в себя.

Элисса приняла стакан чуть дрогнувшей рукой.

— Что случилось?

— Вы потеряли сознание, дорогая. Может быть, воздух был слишком прохладен, а может, вы немного переутомились. Одному Богу известно, отчего дамы падают в обморок.

Нахмурившись, девушка сделал большой глоток, и голова у нее начала проясняться, — Погода просто прекрасная, и я не помню, чтобы мне стало дурно. — Она оглядела помещение — маленькую безликую спальню, чистую, но меблированную по-спартански. Обстановку комнаты составляли шифоньер, стоявший у стены, кресло, на котором был разложен ее плащ, дубовый комод и, конечно, железная кровать, на которой она сидела.

Элисса приподнялась на перине, спустила ноги на пол и встала. Она пошатнулась, но сумела взять себя в руки.

— Где мы?

— В одном месте неподалеку от парка. Я иногда бываю здесь. Ближе ничего не нашлось, а я был встревожен вашим состоянием.

Почему она ему не верит?

— Я благодарна вам за заботу, генерал, но мне уже лучше. Герцогиня, верно, беспокоится. Я должна немедленно вернуться домой.

Стейглер лишь усмехнулся. Его губы сжались, превратившись в тонкую красную линию на грубом некрасивом лице.

— У меня иные планы на сегодняшний вечер, Элисса. Ваше немедленное возвращение в особняк герцогини в них не входит.

В груди у девушки возникло давящее чувство, но она вздернула подбородок, борясь со страхом, проникшим в душу.

— Я хочу домой, генерал Стейглер, и прошу вас как мужчину и офицера доставить меня туда.

Стейглер приблизился, взял стакан из ее дрожащих пальцев и поставил его на столик возле кровати.

— Вам нечего бояться, моя дорогая. Мы оба знали, что это мгновение рано или поздно наступит. И наконец время пришло. — Он наклонился и прильнул к ее рту губами, которые показались Элиссе сухими и слегка шероховатыми. У его губ был привкус кофе, который они недавно пили.

Элисса отпрянула.

— Вы чем-то опоили меня!

Тонкий рот генерала искривился.

— Вы не оставили мне другого выхода. Я предупреждал, что может произойти, если вздумаете играть со мной.

Элисса пыталась заставить себя думать, а генерал тем временем заключил ее в объятия и вновь поцеловал, на сей раз влажным липким отвратительным поцелуем. Она принудила себя вытерпеть это и позволила его языку проскользнуть в ее рот.

Она знала, что когда-нибудь это случится, знала с самого начала и готовилась выдержать это испытание — отдаться Стейглеру, если будет необходимо. Готовилась сделать все, что угодно, лишь бы заручиться его доверием, лишь бы сдержать свою клятву и найти убийцу Карла. Она вспомнила о брате, представила Карла мертвым в канаве, подумала о секретах, которые ему, должно быть, удалось раскрыть, о том, зачем она приехала в Вену. Если она оттолкнет Стейглера, все усилия пойдут прахом.

Элисса взяла себя в руки, борясь с омерзением, обвила шею генерала руками и поцеловала его в ответ, чувствуя, как его губы растягиваются в удовлетворенной улыбке.

— Очень хорошо, моя дорогая. Весьма, весьма похвально. — Он вновь припал к ее губам, раздвинув их языком. Элисса покачнулась и подумала, что ей сейчас станет дурно. Его холодные влажные руки скользнули по ее груди, забираясь под лиф платья. Стейглер ущипнул ее за соски и начал поглаживать груди, дыша с присвистом. Потом провел одной рукой по ее телу сверху вниз. Достигнув треугольника между ног Элиссы, он накрыл его ладонью и принялся мять и стискивать. Ощущение было столь отвратительным и мерзким, что девушка отскочила.

— Я… я не могу. Я не готова. Я совсем недавно овдовела… — Элисса отчаянно сдерживала слезы, готовые покатиться из глаз.

— Чепуха. Прошло почти три года.

— Мне очень жаль, генерал. Я понимаю…

— Франц, — поправил он. — Меня зовут Франц, и я хочу услышать свое имя из ваших уст.

Элисса попыталась улыбнуться, но не смогла.

— Я понимаю ваше разочарование… Франц… но не могу. По крайней мере сейчас.

Стейглер искривил губы в быстрой жесткой улыбке, в которой угадывалось нетерпение.

— Неужели вы думаете, что у вас есть выбор?

При этих словах Элисса отступила назад на несколько шагов, пока ее ноги не уперлись в край кровати.

— Что… что вы имеете в виду?

— Я привез вас в уединенное место, и здесь никто не придет вам на помощь. Здесь решаю я, не вы. Вы сделаете все, что я прикажу. — Он повернулся к стенной панели, на которую Элисса до сих пор не обращала внимания. — Входите, майор. Теперь вы можете к нам присоединиться. — Панель распахнулась, и из-за нее выступил Холдорф.

— Добрый вечер, леди. — Холдорф отвесил преувеличенно церемонный поклон. — Я рад, что вы согласились приехать.

Элиссу пронзил холодный ужас: она оказалась в ловушке.

— Я… меня ждет герцогиня. Ее светлость будет тревожиться. — Она бросила взгляд на входную дверь, но генерал преградил путь к бегству. Глаза Элиссы вернулись к худощавому светловолосому мужчине, только что появившемуся в комнате: — Майор Холдорф, ваш долг повелевает…

Откуда-то из темноты метнулась ладонь Стейглера, отвесив Элиссе тяжелую жгучую пощечину. Ее голова дернулась, от безжалостной оплеухи на лице загорелось ярко-красное пятно.

— Майор Холдорф повинуется только мне, а не ветреной дамочке, которая и без того слишком долго водила меня за нос!

— Но я…

— Молчать! — Стейглер еще раз ударил ее, на сей раз крепче, рассекая губу Элиссы. Из уголка ее рта потекла струйка крови. — Я дал вам возможность выбирать, и вы сделали выбор. Мы могли договориться полюбовно, но вы отказались. Первым вас возьмет майор Холдорф, а я позабавлюсь, наблюдая за вами. Когда вы закончите, наступит моя очередь.

Элиссу охватил приступ дурноты, перед глазами поплыли темные круги.

— Прошу вас, умоляю…

Не дав Элиссе договорить, генерал схватил ее за руки и заломил их за спину. Плечи девушки пронзила острая боль.

— Заткните ей глотку, майор. Я устал слушать ее стенания.

В бледных ладонях Холдорфа появилась белая лента. Он обмотал ею рот Элиссы, завязал тугой узел на затылке, а Стейглер тем временем крепко держал ее за руки. Девушка стояла, словно оцепенев. Она сознавала бессмысленность сопротивления, понимала, что у нее нет ни малейшей возможности бежать, и все же не хотела уступать.

На мгновение Элисса поддалась ошеломляющему страху; еще ни разу в жизни она не была так испугана.

— Нет! — еле слышно шепнула она. — Я не позволю! Только не это!

Собравшись с силами, она вырвалась из рук генерала и бросилась на мужчин, лягаясь, царапаясь и кусаясь. Она полоснула ногтями по лицу Холдорфа, и при виде тонкой кровавой полоски на его щеке почувствовала прилив торжества. Стейглер вновь влепил ей пощечину. Потом Элисса почувствовала еще две обжигающие оплеухи, но продолжала драться. Затем тяжелый удар в челюсть отбросил ее в темноту, и она повалилась на пол.

Элисса очнулась, распятая на кровати и обнаженная, если не считать подаренной матерью тонкой золотой цепочки на шее. Господи, как она хотела сейчас очутиться дома, с мамой. Разбитый подбородок болезненно пульсировал и уже начинал распухать. Все мышцы болели, а сердце билось в груди быстрыми резкими толчками. Она потянула веревку, которой ее запястья были прикручены к железной решетке изголовья, но узел затянулся еще крепче. Лодыжки тоже были привязаны к углам кровати двумя веревками.

Она попыталась закричать, но звук заглушал кляп, к тому же Элисса не сомневалась, что, если даже ее услышат, никто не придет на выручку. Глаза девушки с тоской воззрились на мужчин, которые стояли в нескольких футах от нее.

Генерал потягивал белое вино; его губы красной щелью выделялись на лице, на котором не было и следа сочувствия или жалости. Казалось, черные глаза Стейглера сверкают, освещенные изнутри злобным блеском. Таким Элисса его еще не видела.

Она заметила, что мундир генерала разорван, но прическа приведена в порядок. Холдорф смыл кровь со щеки, но след царапины все же остался, и Элисса на секунду испытала удовлетворение. В бледно-голубых глазах майора сверкал гнев. Он разделся до пояса, обнажив узкую грудь; его светлую кожу тонкой паутиной покрывали завитки белесых волосков.

Майор шагнул к кровати, опуская руку к пуговицам брюк, и Элисса смежила веки. Слезы обжигали глаза и скатывались по щекам. Господи, ей и в голову не приходило, что все может вот так закончиться…

Адриан вошел в дверь частного мужского клуба «Нойе бург», расположенного на улице Кольмаркт. Внутри было тихо, лишь из-за двери одного из залов доносился негромкий женский смех. В воздухе витал легкий аромат сигарного дыма, а из помещения, расположенного дальше по коридору, слышались звуки фортепианной музыки.

Как только Адриан ступил на лестницу, ему преградил путь лакей в золотисто-малиновой ливрее. Он был вдвое крупнее полковника.

— Куда это вы собрались?

Адриан подавил гнев, пытаясь сосредоточиться и не обращать внимания на снедающее его беспокойство за судьбу Элиссы. Он должен найти девушку, но это возможно, только если он сохранит спокойствие.

— У меня срочное известие для генерала Стейглера. Мне сказали, он находится здесь. — Адриан окинул взглядом ряд помещений, расположенных на втором этаже. — В какой он комнате?

Мужчина поднял огромные мясистые руки и скрестил их на широкой груди.

— Вам сюда нельзя. Это частный клуб, он открыт только для членов заведения. Вы таковым не являетесь.

Адриан стиснул зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить толстяка.

— Я уже сказал, что у меня срочные известия для Стейглера. Я полковник британской армии, и мне нужно с ним встретиться. — Лакей молчал. Адриан двинулся вперед, подойдя к нему почти вплотную — теперь их разделяло всего несколько дюймов. — Неужели вам хочется Доложить генералу, что к нему приезжал полковник с важным донесением, а вы его не пропустили?

Несколько секунд здоровяк не шевелился, потом его руки соскользнули с груди, он отступил на шаг, освобождая проход.

— Комната номер четырнадцать. Последняя дверь по коридору направо. Не забудьте постучать, прежде чем войти, иначе вам придется распрощаться с полковничьим чином.

Адриан не отвечая поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и стремительно двинулся по коридору. Страх за Элиссу сжимал его сердце все сильнее.

Наконец он остановился перед нужной дверью, чувствуя, как в каком-то темном уголке сознания зарождается непрошеная мысль: а если она сама этого хотела? Что, если все это время она добивалась любви Стейглера?

Ему оставалось лишь надеяться, что это не так, ибо в противном случае он выглядел бы набитым болваном. Отогнав неприятную мысль, он повернул ручку и распахнул дверь. При виде женщины на кровати все сомнения разом исчезли. Элисса — его Элисса! — лежала избитая, окровавленная, распластанная, словно кусок мяса, которым собрались полакомиться Стейглер и Холдорф.

Из горла полковника вырвался хриплый угрожающий рык. Он ринулся вперед, обхватил майора за шею и оторвал его от кровати. Нанеся Холдорфу сокрушительный удар в живот, Адриан развернул его и новым ударом в челюсть заставил майора отлететь в угол комнаты.

Тяжелое дыхание обжигало грудь. Он повернулся к Стейглеру, невозмутимо стоявшему рядом.

Губы генерала чуть искривились.

— Я бы советовал вам умерить пыл, полковник Кингсленд, пока кое-кто не пострадал. — В его ладони блеснул маленький пистолет с перламутровой рукояткой. — Точнее говоря, — продолжал он, — я весьма настойчиво советую вам сию же минуту удалиться.

За его спиной что-то промычал Холдорф. Адриан услышал стон Элиссы, и внезапно стал совершенно спокоен. Это было то самое спокойствие, та ледяная решимость, которую он обычно ощущал перед началом боя.

— Вы ведь знаете, что я этого не сделаю. Я не уйду без девушки.

Стейглер приподнял черную бровь:

— Рискнете подвергнуть ее опасности получить пулю?

— Отпустите ее, — велел Адриан, подступая ближе и не сводя взгляда с грубого лица Стейглера. — Разрежьте веревки или, клянусь, я убью вас.

— Кажется, вы забыли, полковник, что оружие не у вас, а у меня.

«Ненадолго», — подумал Адриан, переместившись еще на несколько дюймов вперед. Он опустил глаза на руку Стейглера, увидел, как палец генерала напрягся на спусковом крючке и в тот же миг выбросил вперед ногу, нанеся сильный удар по запястью противника. Пистолет упал и скользнул по полу.

Стейглер метнулся следом, но Адриан поймал его за руку, развернул, ударил кулаком в живот, потом в лицо, отшвырнув генерала к кровати и ковру. Из носа негодяя потекла кровь, забрызгивая алыми каплями его безупречно белый мундир.

Адриан заметил, что мундир генерала разорван; еще прежде он увидел царапину на лице Холдорфа и теперь с гневным торжеством подумал, что Элисса до последнего сопротивлялась им.

Он нагнулся и поднял пистолет.

— Отойдите от кровати, — распорядился он, нацелив дуло в сердце Стейглеру, а сам наклонился и вынул из-за голенища тонкий острый нож.

— Вы заплатите за это, полковник. Я позабочусь о том, чтобы вас разжаловали. Уже к завтрашнему утру вы станете простым солдатом.

— Вряд ли, — отозвался Адриан, склоняясь над кроватью и разрезая путы на руках и ногах Элиссы. — Я думаю, вы будете держать язык за зубами по тем же причинам, которые, как вы надеялись, заставят молчать графиню. Если нет, ваша репутация будет погублена. Вся Вена узнает о ваших низменных страстишках.

Куча рваного муслина на полу подсказала ему, какая судьба постигла нижнее белье Элиссы. Он сорвал с кресла плащ и накинул на девушку, прикрывая ее наготу. Элисса неуверенно приподнялась и спустила ноги с кровати.

У Стейглера затряслись кулаки, черные глаза налились такой ненавистью, что засверкали в свете лампы.

— Вы пожалеете об этом, полковник. Вы оба пожалеете — помяните мое слово.

Адриан не обращал на него внимания. Он повернулся к Элиссе, которая к этому времени вынула кляп изо рта и закуталась в плащ.

— Справитесь? — Адриан пытался не думать о том, что ей довелось пережить, однако сцена, которую он застал, войдя в комнату, — Стейглер полностью одетый, майор только начинавший расстегивать штаны — позволяла надеяться, что они не успели ее изнасиловать.

Элисса кивнула, облизнула сухие припухшие губы, в уголке которых запеклась темная кровь.

— Справлюсь. — Но стоило подняться, как ее повело вбок, и она рухнула в объятия полковника, едва добравшись до него. Адриан положил руку на талию Элиссы и почувствовал, как она трепещет. Его палец на курке непроизвольно напрягся.

Еще никогда ему так не хотелось убить человека.

— Советую вам обоим оставаться на месте, пока мы не уйдем. Я пристрелю первого, кто попытается нас преследовать. — Адриан повернулся к девушке: — Обопритесь о меня. Пора уходить отсюда.

Двигаясь спиной вперед и по-прежнему крепко обнимая рукой Элиссу, полковник вышел в коридор и захлопнул дверь. Засовывая пистолет в карман, он заметил, как подгибаются колени Элиссы. Проклиная Стейглера и жалея, что так и не спустил курок, Адриан повернулся и подхватил девушку на руки. Размашистым шагом он спустился по черной лестнице и вскоре оказался на улице. Элисса крепко обняла его за шею, ему бросились в глаза следы слез на ее щеках.

Обогнув угол здания, Адриан взглядом отыскал карету, поджидавшую их в переулке, торопливо приблизился к ней и, бросив кучеру благодарный взгляд, открыл дверцу и уселся в экипаж.

Колеса кареты тут же заскрипели, кучер щелкнул кнутом над головами лошадей. Набирая ход, карета уносила их прочь от Стейглера, от улицы Кольмаркт, и Элисса обмякла в руках Адриана. Он усадил ее себе на колени, девушка положила голову ему на плечо, всем телом прижимаясь к нему, ища тепла и защиты.

— Теперь вам нечего бояться, — шепнул Адриан, целуя ее в затылок. — Обещаю, Стейглер больше не коснется вас даже пальцем.

Элисса подняла голову. Ее мокрые от слез глаза остановились на лице Адриана.

— Я сама подтолкнула его к этому. Я не хотела, но иначе не могла. Сегодня, прежде чем появился майор Холдорф, я разрешила ему себя поцеловать и даже собиралась отдаться Стейглеру. Я говорила себе, что, хотя он чем-то опоил меня, я смогу вытерпеть все. Я должна была сделать это ради Карла, но не смогла. — Она всхлипнула, потрясла головой, и по ее щекам покатились слезы. — Я не смогла себя перебороть, Адриан. Я не оправдала надежд брата и, что еще хуже, нарушила клятву.

Элисса расплакалась. Ее тяжелые, надрывные рыдания заставили сердце Адриана мучительно сжаться. Он привлек девушку к себе, баюкая словно младенца, гладя Элиссу по голове и целуя в лоб.

— Мне очень жаль, милая. Очень, очень жаль. Я бы не хотел, чтобы с вами это произошло, но теперь ничего не поделаешь. — Он приподнял подбородок Элиссы. — Думаю, теперь вы понимаете, что можете мне доверять. Не кажется ли вам, что настало время рассказать правду?

Элисса посмотрела на него сквозь мокрые, слипшиеся от слез ресницы. Ее бледное, покрытое синяками лицо стало лишь еще привлекательнее от чувства, которым оно осветилось.

— Да, — негромко отозвалась она. — Настало время рассказать вам правду.

Глава 14

Колеса кареты гулко стучали по мостовой. Сквозь окошко Элисса услышала далекий бой колоколов кафедрального собора Святого Стефания. В прохладном весеннем воздухе плыли звуки оркестра, игравшего в парке. Устроившись в объятиях Адриана, Элисса чувствовала щекой успокаивающее прикосновение грубой шерсти его мундира. Под рукой девушки ровно билось его сердце.

Элиссе не хотелось будоражить себя воспоминаниями о том, что произошло с ней сегодня вечером. Ей хотелось одного — оставаться там, где она была сейчас, в тепле, покое, уюте. Она повернула голову, рассматривая профиль Адриана, четкие черты его лица, прямой патрицианский нос, твердую линию подбородка.

— Откуда… откуда вы узнали, где меня искать?

Адриан пересадил ее поудобнее, непроизвольно еще крепче сжимая объятия.

— Герцогиню обеспокоил ваш отъезд со Стейглером. Судя по всему, она знает его куда лучше, чем вы. Она велела проследить за вами. К счастью, я успел вовремя.

— Куда вы меня везете? Домой?

Адриан мягко улыбнулся:

— Да, домой. Ко мне. Нам нужно поговорить, к тому же я не уверен, что вы готовы предстать перед герцогиней.

Избитая и окровавленная, почти голая, если не считать плаща. Нет, сейчас Элисса не хотела никого видеть.

— Спасибо. Похоже, вы всегда знаете, как следует поступить.

Грудь Адриана чуть колыхнулась.

— Не всегда, ангелочек. Уверяю вас.

Больше они не произнесли ни слова, пока не подъехали к дому полковника на Наглерштрассе. Тщательно закутав Элиссу в плащ, Адриан поднял ее на руки и внес в дом. На верхней лестничной площадке стоял мужчина, в котором она узнала майора Сент-Джайлза. Майор был одет в небесно-голубой туго подпоясанный халат и держал в руке книгу. Как только Адриан внес Элиссу в дверь и начал подниматься по лестнице, в его глазах мелькнуло удивление.

— Господи, что случилось? — Капюшон скрывал лицо Элиссы почти полностью, но запекшаяся кровь в уголке рта, багровые синяки на опухшем подбородке свидетельствовали о том, что произошло нечто страшное.

— Это дело рук Стейглера, — мрачно отозвался Адриан. — Благодаря герцогине я появился в самый раз, чтобы успеть нарушить его планы на вечер. — Он двинулся к комнате для гостей, майор поспешил открыть перед ним дверь. Адриан прямиком направился к кровати с четырьмя столбиками, сдернул фиолетовое атласное покрывало и устроил Элиссу на безупречно свежих простынях. — Ей нечего надеть, — сказал он майору. — Будь добр, принеси один из моих халатов.

— Сейчас, — ответил Джейми и отправился исполнять просьбу. Адриан вновь повернулся к Элиссе. — Боюсь, вам придется удовлетвориться халатом. Я бы одолжил вам ночную рубашку, но у меня их нет, потому что я привык спать голышом. — Он лукаво улыбнулся: — Уж в этом-то мы с вами наверняка сходимся.

Вспомнив их первую встречу, Элисса почувствовала, что краснеет, радуясь возможности отвлечься от мыслей о Стейглере.

— Вы улыбаетесь, — сказал Адриан. — Это хороший признак.

Элисса посмотрела ему в лицо, такое красивое, невероятно мужественное и вместе с тем волнующе привлекательное.

— Когда вы улыбаетесь, у вас появляются ямочки, — сказала она. — Но не всегда. Только когда вас посещают порочные мысли.

Губы полковника слегка изогнулись. Он протянул руку, взял ладонь девушки, поднес к губам и ласково поцеловал.

— На самом деле мне совсем не хочется улыбаться. Особенно когда я вспоминаю о том, что этот мерзавец сделал с вами. Элиссу пронзила дрожь, ей снова стало дурно.

— Он не успел… изнасиловать меня. Вы появились прежде, чем они с Холдорфом смогли это сделать. — Она отвела взгляд и добавила прерывающимся голосом: — Если бы вы опоздали…

— Это сейчас не имеет значения. — Адриан стиснул ее руку. — Я успел, и вы в безопасности. Важно иное. Я хочу услышать, из-за чего все это произошло.

Элисса устремила взгляд в пространство, чувствуя, как слезы обжигают глаза. Перед ее мысленным взором промелькнули неясные образы Карла и Стейглера, события нескольких последних месяцев.

— Я не знаю, с чего начать.

— Лучше всего с самого начала. Быть может, вы сообщите мне свое имя?

От удивления глаза Элиссы широко распахнулись.

— Меня зовут Элисса Таубер. В этом я не солгала. — Она вздохнула. — Но графиня не я, а моя мать. Граф фон Ланген — мой отец.

Темные брови полковника разом взлетели кверху. «Кем же он меня считал?» — подумала Элисса.

— Граф ваш отец?

— Да.

В ту же секунду послышался стук, и Адриан торопливо подошел к двери. Он взял из рук майора сверток, что-то негромко сказал, закрыл дверь и вернулся к кровати.

— Джейми, как всегда, предусмотрителен. Он принес вместе с моим халатом ночную рубашку. Вы в силах одеться сами, или вам помочь?

Щеки Элиссы загорелись от смущения.

— Я сама.

Лицо Адриана было непроницаемым. Он кивнул, протянул Элиссе одежду и отвернулся, давая ей возможность сбросить плащ и надеть рубашку из мягкого хлопка. Элисса увидела, что рубашка мужская, судя по всему, принадлежащая майору, и на несколько размеров больше, чем требовалось. Но она была мягкая, теплая, и Элисса послала Джейми мысленную благодарность.

— Вы говорили о своем отце, — осторожно напомнил Адриан. Он по-прежнему стоял, повернувшись к Элиссе широкой спиной.

— Большая часть того, что я рассказывала, — чистая правда. Отец умер три года назад, оставив мою мать вдовой. Я умолчала о том, что он оставил также трех детей — моего старшего брата Карла, младшего Питера и меня. — Она откинулась на подушки. — Ну вот, я и оделась, милорд. Передайте майору мою искреннюю благодарность.

Адриан повернулся и посмотрел ей в лицо потеплевшим взглядом, хотя в его зеленых глазах таилась тревога.

— Вы сможете сами поблагодарить его завтра. А сейчас я хотел бы узнать, что было дальше.

Элисса вздохнула, внезапно почувствовав страшную усталость. Голова болела, мучительно ныл подбородок — там, куда пришелся удар Стейглера, но она должна была рассказать Адриану правду.

— В некотором смысле все началось с моего отца. Это был замечательный человек, мы все его любили — особенно братья. Он потерял большую часть состояния и был вынужден покинуть Австрию. Насколько я знаю, его вполне устраивала жизнь в Англии, но он оставался предан своей родине. Эту преданность он привил и нам. Наша мать — наполовину австрийка, поэтому у нас в доме говорили как по-английски, так и по-немецки. После смерти отца Карл и Питер вступили в австрийскую армию.

Адриан нахмурился:

— Значит, ваши братья находятся здесь?

Элисса подумала о Карле, и ее пронзила печаль.

— Только Питер. Шесть месяцев назад Карл погиб, его убили в Вене. Незадолго до его гибели мать получила письмо, где Карл сообщал, что напал на след изменника, человека, который называл себя Ястребом.

Адриан несколько секунд молчал, потом произнес:

— Ястреб. Это прозвище?

— Да. А что? Вы что-нибудь знаете о нем?

Полковник не ответил, но, посмотрев ему в глаза, Элисса поняла, что он пришел к какому-то умозаключению. Ей захотелось узнать, почему Адриан уклонился от ответа, и ее охватило беспокойство.

— Продолжайте, — негромко сказал Адриан.

— У Карла были причины полагать, что Ястребом может оказаться один из трех: посол Петтигрю, генерал Стейглер либо адъютант генерала Кламмера по имени Джозеф Бекер. Карла убили в тот самый момент, когда он пытался выяснить, кто из них предатель.

Адриан надолго задумался, потом произнес:

— Так вот зачем вы приехали в Вену — закончить дело, начатое вашим братом.

— Именно так. Карл настойчиво просил нас в случае, если с ним что-то случится, сделать все, чтобы изменник был разоблачен.

— Но уж конечно он не ожидал, что его младшая сестра приедет в Вену ловить шпиона.

— Разумеется, но иного выбора не было. Мы не располагали доказательствами, не знали, кому можно довериться. Мама написала герцогине. Ее светлость — старый друг отца, и мы подумали, что она поможет нам, ведь на карту поставлено будущее ее страны. Герцогиня согласилась и выполнила свое обещание. Мы решили первым делом присмотреться к сэру Уильяму и генералу, поскольку они были в Вене, а Бекер сейчас находится при Кламмере, в расположении войск эрцгерцога.

— А ваш брат Питер?

— Он лейтенант кавалерии Кински. Где он теперь, мне неизвестно. Питер ничего не знает об этом деле. Я надеялась отыскать его, но до сих пор у меня не было времени.

Адриан подошел к кровати, хмуря темные брови.

— Я понимаю, что гибель брата принесла вам горе, и восхищаюсь вашей решимостью добиться справедливости. И все же я удивлен тем, что ваша матушка позволила юной девушке впутаться в такое опасное предприятие.

Элисса пожала плечами:

— Скорее всего она не разрешила бы мне, если бы не понимала, что я могу затеять поиски на свой страх и риск. Видите ли, она и сама очень независимый человек. Если бы в последнее время ее здоровье не пошатнулось, мама отправилась бы вместо меня. И она не ошиблась — я нашла бы способ приехать в Австрию без ее помощи. И вот я здесь и намерена положить конец преступлениям Стейглера…

— Стейглер? У вас есть доказательства того, что изменник он?

— Пока нет, но рано или поздно появятся. Именно ради этого я решила уступить его домогательствам. Я подумала, что, если стану его любовницей, он поделится со мной своими секретами. Я не хотела отдаваться ему, но считала, что смогу вытерпеть.

Адриан наклонился вперед и прикоснулся пальцами к ее подбородку.

— Считали, но не смогли, не так ли, ангелочек? Вы не годитесь для таких вещей.

Элисса отвела взгляд.

— Моя мать была актрисой. Я подумала, что сумею сыграть эту роль, но ошиблась. — Она стиснула зубы. — Впрочем, это не важно. Я не сдамся, я обязательно найду другой способ.

— Почему вы решили, что Стейглер — тот, кого вы ищете?

Элисса рассказала ему о беседе, которую подслушала у окна в саду, объяснила, что генерал потерял свои владения, нуждается в деньгах, и напомнила о его жестоком, безжалостном характере.

— Кто же еще, если не он? Неужели нынешний вечер вас в этом не убедил? Теперь стало совершенно ясно, что он за человек.

— Я прекрасно знаю, что Стейглер — мерзкое животное в человеческом обличье. И все же это еще не значит, что он вдобавок шпион.

— Но…

— Начнем с того, что Австрия на пороге войны. В подслушанном вами разговоре речь могла идти о чем угодно — о передислокации войск, о снабжении. Поводам для такой беседы нет числа.

— Но Холдорф говорил, что уверен, будто бы послание достигнет адресата — словно ему предстояло пересечь линию фронта. Он упоминал о пунктах смены лошадей, он сказал…

— Вы уже передали мне его слова, и я ответил, что в них нет ничего необычного для человека, который находится в положении Холдорфа. — Адриан откинул локон со лба Элиссы. — При всей моей неприязни к генералу я не верю, что он предатель. — Он подтянул одеяло к подбородку девушки и заботливо укутал ее. — Не довелось ли вам в ходе вашего расследования узнать, что оба брата Стейглера погибли от руки подданных Наполеона? Они были убиты четыре года назад в сражении под Аустерлицем. С тех пор Стейглер питает яростную ненависть к Франции.

— Я думала… мне казалось, это лишь прикрытие его шпионской деятельности.

Адриан покачал головой:

— Вряд ли.

Элисса обдумала его ответ.

— Сомневаюсь, чтобы это был Петтигрю. Он не похож на шпиона, и я не нашла в его комнате ничего подозрительного. — Она зевнула, прикрыв рот ладонью. Головная боль начинала усиливаться, глаза закрывались от усталости.

— Я тоже не верю, что Петтигрю изменник, однако об этом можно поговорить утром. На сегодня вы рассказали достаточно, и вам нужно поспать.

Элисса собралась возразить, желая узнать, что ему известно на этот счет и согласен ли Адриан помочь, но она совершенно обессилела. Адриан был прав — беседу можно отложить до утра.

Ее веки сомкнулись.

— Я хочу принять ванну, — шепнула она. — Больше всего мне хочется смыть с себя следы пальцев Стейглера, но я слишком устала.

Тело Адриана напряглось.

— Вы обязательно примете ванну, милая, обещаю вам. А сейчас поспите. — Он неслышно повернулся и покинул комнату.

Джеймисон сидел в кабинете напротив Адриана. Они обсудили то, что произошло между Элиссой и Стейглером, потом Адриан неожиданно умолк. Джеймисон видел, что он рассказал не все, и гадал, когда друг откроется ему. Было уже за полночь, но Адриан, казалось, и не думал отправляться в постель. Он смотрел в бокал с бренди, словно надеясь увидеть в нем тайну собственного существования.

— Ты опять задумался, Эйс.

Адриан вскинул голову, посмотрел на Джеймисона и вздохнул:

— Извини. Мои мысли бродят где-то далеко.

— Может быть, по второму этажу, где спит некая дама?

Адриан пригубил бренди и слегка покачал бокал, наблюдая, как янтарная жидкость кружится воронкой.

— Я рассказал тебе о том, что случилось, но утаил остальное. — Он покачал головой, и на его щеке дрогнул мускул. — Элисса не шпионка, Джейми. Она пыталась поймать изменника.

— Хоть какое-то облегчение, — ответил Джеймисон, подумав, что в конечном итоге чутье его не подвело.

— Да, но лишь до некоторой степени. — Адриан поведал ему историю Элиссы, и его рассказ мало-помалу укладывался в мозгу Джеймисона в единое целое, будто кусочки доселе неразгаданной головоломки. — Я должен был сразу понять, что она невиновна, должен был взглянуть на нее так, как это сделал ты, но не захотел. Я хотел лишь обладать ею, Джейми. Мне потребовался повод принудить ее, и она дала мне его. Я шантажировал ее, Джейми, сказал, что пойду к Петтигрю, если она не выполнит моих требований. Господи, я вел себя ничуть не лучше этого подлеца Стейглера.

Джейми поднес к губам бокал с портвейном.

— Я вынужден сказать, что ты действительно повел себя не по-джентльменски. С другой стороны, я отлично видел, как она на тебя смотрит. Тебе не приходило в голову, что ты очень нравишься Элиссе? Возможно, она поддалась тебе, потому что ты дал ей повод сделать то, чего она сама хотела все это время?

Адриан усмехнулся, как того и ожидал Джейми.

— Элисса была девственницей, — сказал он.

— Она женщина пылкая и смелая. Мне трудно представить, что ты сумел бы заставить ее сделать то, чего она не хотела. Стейглеру это не удалось. Может быть, ее влечение к тебе и есть причина того, что ты преуспел там, где Стейглер потерпел фиаско.

Однако выражение лица друга подсказало Джейми, что Адриан не склонен с ним согласиться. В свои тридцать два года полковник не верил, что способен внушить подобные чувства. Его не любили собственные родители, почему же должен полюбить кто-то чужой?

Джейми допил портвейн и поставил бокал на столик.

— Если тебя мучит раскаяние, можешь облегчить свою совесть.

Адриан ухмыльнулся:

— Ты опять говоришь о женитьбе.

— А если и так? Твой десятилетний срок службы закончился много лет назад. Такие девушки, как Элисса, на дороге не валяются.

Адриан фыркнул:

— Не забывай, я уже прошел однажды по этой дорожке, и она привела меня к полному краху. Я не собираюсь вновь совершать подобную глупость — ни теперь, ни в будущем.

Джеймисон не ответил. Он слишком хорошо помнил времена, когда Адриан ухаживал за Мириам Спрингер, дочерью небогатого вельможи. Мириам согласилась выйти за него, и на осень того года была намечена пышная свадьба.

Джейми с самого начала сомневался. Золотоволосая, с нежным, чуть смуглым лицом, Мириам была красивой, но эгоистичной и вздорной девушкой. Она не могла дать Адриану любви, в которой тот нуждался.

В конце концов выяснилось, что Джейми в ней не ошибся, и свадьба не состоялась. К несчастью, Адриан винил в происшедшем только себя.

— Что будешь делать? — спросил Джейми, прерывая воцарившуюся в комнате тишину.

— Оставлю ее в покое. Уж это она заслужила. Вряд ли удастся затащить ее в постель после того, что случилось. Даже мне не хватит на это духу. — Адриан вздохнул. Сейчас он выглядел куда более усталым, чем когда вошел в кабинет. — С утра я первым делом встречусь с Равенскрофтом и передам ему все, что узнал. Рассказ Элиссы еще не закончен, но она так устала, что я не решился продолжать расспросы. Поговорю с ней завтра, когда вернусь.

Джеймисон лишь кивнул. Он не имел ни малейшего понятия, как дальше будут развиваться отношения Адриана и Элиссы, но замечание полковника о том, что они расстанутся, определенно пришлось ему не по душе.

Вытянувшись в струнку, Адриан стоял в центре холщовой палатки — походного штаба генерала Равенскрофта, — разбитой на заболоченном поле в предместьях Вены. Он стоял неподвижно, хотя предпочел бы расхаживать во время разговора. Сквозь пропыленную парусину проникали скудные лучи утреннего солнца, освещая палатку тусклым желтоватым светом. Влажный рассветный воздух был знобяще прохладен.

Генерал сидел за видавшим виды рабочим столом, внимая Адриану. У его локтя остывала наполовину опорожненная оловянная кружка кофе.

— Воистину удивительная история, полковник Кингсленд.

И это еще не все, подумал Адриан, возвращаясь мыслями к минувшей ночи. Но он не собирался рассказывать генералу о печальном исходе свидания Элиссы со Стейглером.

— По крайней мере теперь у нас есть с чего начать. Я надеялся, что вы могли бы расследовать убийство Карла Таубера и отыскать второго брата леди Элиссы, Питера.

— Я приступаю к этому незамедлительно. Найти лейтенанта Таубера будет несложно. К сожалению, добраться до Бекера намного труднее.

— Отчего же, генерал?

Равенскрофт отодвинул кружку, расплескав по исцарапанной столешнице несколько капель остывшего кофе.

— Вы могли заметить некое оживление нынче утром.

— Так точно, сэр. — В тот самый миг, когда Адриан ступил в лагерь, он уловил царящее в атмосфере возбуждение, волнение среди солдат, нетерпеливое ожидание, которое нипочем не ускользнет от внимания военного.

— На рассвете поступили свежие вести. Боюсь, недобрые.

— Сэр?..

— Четыре дня назад войска эрцгерцога вступили в бой с маршалом Даву и седьмой армией Лефевра, Это случилось неподалеку от Ратисбонна — в местечке под названием Абен-сберг. Подоспевший маршал Ланн расколол силы Чарльза. Половина отступила к Экмюлю, другая — к Ланшуту. Потери австрийцев составили около семи тысяч человек.

— Черт побери!

— Разделяю ваши чувства, полковник.

— Вы говорите, четыре дня назад? И больше никаких известий?

— Пока нет. В этих условиях поимка изменника становится важнейшей задачей. Поскольку Элисса Таубер — единственная ниточка, которая еще не оборвалась, вам не следует выпускать ее из рук. Вы вольны предпринять любые действия, необходимые для раскрытия этого дела. Я привлеку к этому также и других. Надеюсь, кому-нибудь удастся что-либо выяснить.

Адриан кивнул:

— Я займусь убийством Таубера, посмотрю, нет ли тут какой-то связи, и отправлюсь искать Бекера.

— Отличная мысль. А я тем временем понаблюдаю за Стейглером — так, на всякий случай.

— А Петтигрю?

— Вряд ли он тот человек, который нам нужен, однако за ним тоже будет установлено наблюдение. — Генерал поднялся из-за стола. — Желаю удачи, полковник.

— Благодарю вас, генерал. — Лихо отсалютовав, Адриан повернулся кругом и вышел из палатки.

Глава 15

Элиссу разбудило мягкое прикосновение. Приоткрыв глаза, она увидела свою горничную, Софи Хопкинс. В простой белой юбке и блузе, темноволосая и большеглазая, Софи казалась воздушной и нежной, будто облачко. К счастью, на самом деле она была куда крепче, чем выглядела.

— Проснитесь, миледи. Ванна уже готова и ждет вас. Вы ведь не хотите, чтобы вода остыла.

Элисса сонно захлопала ресницами, потом вспомнила, что провела ночь в комнате для гостей в доме Адриана, и ее глаза широко распахнулись.

— Софи! Ради всего святого, откуда ты взялась?

— Полковник Кингсленд сообщил о вас герцогине вчера вечером, а утром она первым делом отправила меня сюда, сказав, что полковник пришлет за мной карету и что я должна привезти вам свежую одежду. Я развесила ее вон в том гардеробе.

Элисса улыбнулась, подумав, что Адриан по своему обыкновению все предусмотрел. Никогда в жизни она не забудет, как он ворвался в дверь, чтобы спасти ее, всегда будет помнить ярость, какой налились его глаза при виде того, что сделал Стейглер.

Она вновь посмотрела на горничную:

— Кажется, ты что-то говорила о ванне?

— Да, миледи. Вода согрета, и я добавила туда немного духов, которые нашла среди полотенец.

— Спасибо, Софи.

Горничная помогла ей выбраться из постели. Элисса поморщилась, так как малейшее движение причиняло ей боль. Истерзанные мышцы затекли и не желали повиноваться.

— Я знаю, это не мое дело, миледи, но… это ведь не полковник вас избил?

Элисса покачала головой.

— Полковник — настоящий джентльмен. — Она улыбнулась. — Может быть, он этого не осознает, но это так. Он никогда бы не поднял руку на женщину.

Софи кивнула, явно удовлетворенная объяснением. Ей было нетрудно догадаться, что не кто иной, как Стейглер так круто обошелся с ее госпожой. К счастью, маленькая хрупкая горничная с самого отъезда из Англии проявляла себя образцом благоразумия и осторожности.

Элисса пересекла спальню, следуя навстречу восхитительному аромату духов. Софи помогла ей скинуть ночную рубашку Сент-Джайлза и усадила в маленькую медную ванну. Со вздохом наслаждения Элисса погрузилась в дымящиеся пузырьки, подтянула ноги к подбородку и откинула голову на край ванны.

Она немного поплескалась, рассеянно поливая себя водой, потом Софи вымыла ей голову и потерла спину. Было так приятно вновь оказаться чистой, смыть с себя ужасные воспоминания о Стейглере, о прикосновениях его длинных пальцев к своему телу.

— Вы закончили, миледи?

Элисса отрицательно покачала головой:

— Я хочу еще посидеть в ванне. Вода такая приятная и совсем не остыла.

Софи улыбнулась.

— Хорошо, я вернусь попозже. А вы пока отдыхайте. — Она вышла из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

Должно быть, Элисса на какое-то время забылась. Когда она подняла ресницы, вода уже остыла, на ней почти не осталось пузырьков. На край ванны легла тень. Элисса рывком повернулась и увидела высокие черные сапоги.

Она села, выпрямив спину.

— Адриан! Я… я не слышала, как вы вошли.

— Прошу прощения. Я не хотел испугать вас, просто беспокоился о вашем самочувствии.

Его глаза опустились на груди Элиссы, блеснули и вдруг потемнели. Элисса почувствовала, как ее охватил жар, начали твердеть соски, и она бессознательно прикрыла их ладонью.

Адриан кашлянул и отвернулся.

— Я позову вашу горничную, — угрюмо произнес он, направляясь к двери. — Должно быть, вода уже холодная. Вы простудитесь, если долго просидите в ванне. Когда вы оденетесь, я вернусь, и мы закончим наш разговор.

— Я чувствую себя намного лучше. Если не возражаете, я сама спущусь к вам.

Адриан коротко кивнул.

— Я велел повару приготовить вам завтрак.

Элисса смотрела, как он закрывает за собой дверь. Ее соски все еще были напряжены, и она с удивлением поняла, что разочарована. Чего она ждала? Что он вытащит ее из ванны и возьмет здесь же, на полу?

По телу разлилось приятное тепло. Откровенно говоря, это было бы совсем недурно.

Элисса поднялась на ноги, пристыженная своими греховными мыслями. Ступив на пол, она потянулась к полотенцу, лежащему на комоде. В тот же миг в комнату вошла Софи и бросилась вперед, чтобы опередить хозяйку. Двадцать минут спустя Элисса уже входила в маленькую залитую солнцем столовую в задней части дома. В воздухе витал аромат крепкого кофе с молоком, который австрийцы называют «меланж». Рядом с большим кофейником в центре стола стояли чаша с компотом из свежих фруктов и серебряный поднос с ломтиками свежеиспеченных яблочного струделя и сырного пирога.

Элисса потянулась к струделю, намереваясь ухватить кусочек, но тут же отдернула руку, заметив высокую фигуру Адриана, который стоял в углу комнаты, прислонившись спиной к стене. Адриан с небрежным изяществом шагнул к ней, и с его губ сорвался негромкий смешок.

— Пусть мое присутствие вас не стесняет. Если бы я уже не позавтракал, меня и за уши не оттащили бы от еды.

Улыбнувшись, Элисса позволила ему усадить себя за стол. Адриан устроился в кресле напротив. Его форма сияла чистотой, хотя, как вспомнила Элисса, сапоги полковника еще совсем недавно были заляпаны грязью.

— Сегодня утром вы выглядите намного лучше, — заметил он. — Как вы себя чувствуете?

— Словно родилась заново. Горячая ванна показалась мне подарком небес. Спасибо, Адриан.

Он посмотрел ей прямо в глаза, вспоминая, как она обнаженная сидела в ванне, и девушка уловила огонек страсти в его взоре. Адриан отвел взгляд и подал ей фруктовый компот. Элисса положила несколько ложек в вазочку с золотой каймой и взяла кусок струделя; Адриан тем временем налил ей горячего кофе.

Элисса расстелила на коленях салфетку.

— А как же вы? Вы действительно не хотите есть?

Адриан покачал головой.

— Я уже несколько часов на ногах и даже успел повидаться с генералом Равенскрофтом. Мы обсудили сведения, которые вы сообщили мне вчера вечером, и он согласился расследовать убийство вашего брата.

Облегчение, смешанное с болью, уступило в душе Элиссы место сомнению:

— Вы уверены, что ему можно доверять?

— Генерал — человек чести, я знаю его больше десяти лет. К тому же ему известно о лазутчике, затесавшемся в наши ряды.

— Вот как?

— Да.

В памяти Элиссы промелькнуло одно мгновение минувшего вечера — Адриан точно так же насторожился, когда она упомянула о Ястребе.

— Вы знаете об этом деле больше, чем говорите. Я рассказала вам все, что мне известно, а вы о чем-то умалчиваете. О чем?

Адриан не спешил с ответом. Его лицо было непроницаемым, он пытливо всматривался в глаза девушки.

— Несколько недель назад здесь, в Вене, был убит человек. Судя по всему, он занимался передачей секретных сведений. При нем было донесение, из которого невозможно понять, кто его отправил. Документ не подписан, но на нем есть метка — изображение птицы, оставленное перстнем или печатью. Из ваших слов можно заключить, что эта птица и есть личный знак Ястреба.

Элиссу охватило возбуждение. Впервые со дня приезда в Австрию у нее возникло ощущение, что она сможет добиться результата.

— Но ведь это прекрасно! Это очень важная улика!

— Когда мы говорили о письме, полученном вашей матушкой, вы забыли упомянуть, почему ваш брат подозревал перечисленных им лиц.

— Не знаю. Должно быть, у Карла были на это причины. Он не из тех людей, которые склонны к необоснованным подозрениям.

— Ну что ж, каковы бы ни были его резоны, нам теперь не дано их узнать. Зато у нас хотя бы появилась надежда.

Элисса потянулась к Адриану и стиснула его руку. Она невольно вспомнила, как ласково он обнимал ее в карете.

— Не знаю, как благодарить вас. Вы не представляете, насколько важно для меня то, что вы согласились мне помочь.

Адриан усмехнулся:

— Помочь вам? Милый ангелочек, ну конечно, я вам помогу. Я сделаю все, что в моих силах, лишь бы поймать этого человека, а вы тем временем отправитесь домой.

Элисса моргнула, не сразу уразумев смысл его слов:

— Домой? О чем вы?

— О войне, милая. Война дышит нам в затылок. Четыре дня назад войска эрцгерцога Чарльза сошлись в бою с армией Наполеона. Чарльз проиграл сражение и был вынужден отступить. Одному Богу известно, что произойдет дальше, ясно одно — Бонапарт будет продвигаться к Вене до тех пор, пока австрийцам не удастся его остановить. Я хочу, чтобы вы уехали домой, туда, где вам ничто не грозит.

Элисса осторожно поставила кофейную чашку на блюдце и промокнула губы хрустящей льняной салфеткой, лежавшей у нее на коленях:

— Кажется, вы не понимаете, Адриан. Я рассказала вам все, потому что доверяю вам. Я надеялась, что вы поможете мне найти убийцу брата и отыскать способ разоблачить изменника. Я не намерена покидать Австрию, пока не достигну цели. Я рассказала вам об этом совсем не для того, чтобы вы отправили меня домой.

Мягкое выражение на лице Адриана сменилось суровой миной. Он пронзил Злиссу жестким взглядом:

— Стоит ли напоминать, что вас вчера избили? Если вы не забыли, дорогая, Стейглер едва не изнасиловал вас. К тому же убит ваш брат, погиб один из курьеров Ястреба. Это опасное дело, Элисса. В нем нет места женщине. Вам самое время уехать в Англию.

Девушка вздернула подбородок:

— Нет!

— Будьте благоразумны. Вы больше ничего не можете сделать.

— Я же сказала, что не поеду.

Адриан ударил кулаком по столу:

— Поедете!

— Ни за что!

— Вы отправитесь в Англию, даже если мне придется связать вас и нанять кого-нибудь, кто доставит вас туда силой.

Элисса отодвинула кресло от стола и вскочила.

— Я не рабыня, полковник Кингсленд! Я вернусь в Англию только тогда, когда сочту это необходимым, и ни секундой раньше. Стоит ли напоминать вам, что я взрослая женщина? У меня есть друзья и родственники, которые не позволят вам командовать мной, как вы того хотите. — Она горделиво выпрямилась. — А теперь, если вы будете так любезны вызвать карету, я с радостью отправлюсь в особняк герцогини.

На щеке полковника дернулся мускул. В жестких зеленых глазах вспыхнул гнев.

— Вы самая упрямая, безрассудная и своевольная женщина, какую я встречал в жизни!

— А вы, полковник Кингсленд, самый грубый, невоспитанный и самоуверенный мужчина из всех, кого встречала я!

Несколько долгих мгновений они стояли, дрожа от гнева, пока из открытой двери не послышался изумленный голос майора:

— Я вижу, вы прекрасно поняли друг друга. Как по-вашему, не лучше ли нам присесть и обсудить возникшую ситуацию как пристало взрослым людям, а не взбалмошным юнцам?

Адриан негромко огрызнулся:

— Это не я, а Элисса ведет себя, как ребенок. Если она намерена продолжать в том же духе, я хорошенько ее отшлепаю.

— Вы смеете угрожать мне, полковник Кингсленд?! — гневно вскричала Элисса. — Я уезжаю немедленно — в вашей ли карете или в чьей-нибудь еще!

Она повернулась и прошествовала мимо майора, окликая горничную, чтобы та спустилась со второго этажа.

Адриан не сдержал яростного проклятия, поддавшись своему пылкому темпераменту и стараясь не замечать негромкого смеха друга:

— Чертова баба. Говорю тебе, Джейми, это та еще штучка!

Майор лишь улыбнулся:

— Может быть, она права. Ты не подумал об этом?

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю о том, как нам взяться за Бекера. Элисса сумела заинтересовать Стейглера, а Петтигрю и вовсе стал игрушкой в ее руках. Вероятно, она могла бы оказаться полезной.

Адриан покачал головой:

— Это слишком опасно.

— Она собралась уйти, и ты не в силах ее остановить. Тебе не кажется, что было бы спокойнее продолжать приглядывать за Элиссой, вместо того чтобы позволить ей пуститься во все тяжкие и самой искать предателя?

— Она не сделает этого. У нее весьма туманные представления о том, где может находиться Бекер, и даже если бы она знала это наверняка, ни за что не смогла бы до него добраться. — Адриан вновь покачал, головой. — Нет, я не дам ей впутаться в это дело, и ничто не сможет меня переубедить.

Лицо Джейми выразило удивление, и Адриан ворчливо выругался. Метнувшись, он подбежал к двери и выскочил из столовой в тот самый миг, когда Элисса быстрыми резкими движениями затянула на шее завязки капюшона и взяла сумку, которую вынесла из гостевой комнаты. Вслед за ней по лестнице торопливо спускалась горничная.

— Не беспокойся, Адриан, — сказал Джейми, подходя к Элиссе и беря сумку у нее из рук. — Я с удовольствием провожу леди домой.

Адриан впился в Элиссу взглядом; она повернулась и двинулась прочь.

— Отлично, — произнес он. — И пока будешь ее провожать, проследи, чтобы эта маленькая мегера не влипла в какую-нибудь историю.

Джейми лишь рассмеялся, и они втроем вышли из дома. Будь она проклята, думал Адриан. Сколько неприятностей из-за одной-единственной женщины. И что еще хуже, больше ему не удастся затащить ее в постель. Чтоб ее черти взяли.

Но может, все к лучшему. Адриан слишком привязался к Элиссе, а этого ему совсем не хотелось.

Он дал себе торжественное обещание довести дело до конца. А потом можно будет нанести визит Сесилии Кайнц. Вряд ли она сумеет воспламенить его кровь так, как Элисса, зато с ней будет гораздо проще поладить.

Элисса смотрела в окошко кареты, разглядывая проплывающие мимо здания в стиле барокко и прислушиваясь к выкрикам мальчишек, торговавших газетами на перекрестках. Всю дорогу она продолжала сердиться на Адриана. Какая глупость с ее стороны — довериться ему. Ей следовало предвидеть, что полковник поведет себя как тупоголовый солдафон, а таковым, в сущности, он и является. Ведь с самого начала было ясно, какой это безжалостный тиран!

— Я вижу, вы никак не успокоитесь, — донесся до нее голос майора, сидевшего напротив. — Но поступки Адриана продиктованы искренней тревогой. Он чувствует себя ответственным за вас. Ему не хочется, чтобы вы попали в беду.

— Он за меня не отвечает. Я сама могу о себе позаботиться.

— К примеру, так, как вчера вечером?

У Элиссы порозовели щеки. Она не желала вспоминать о Стейглере.

— Я благодарна полковнику за то, что он сделал. Теперь я его вечная должница, но не позволю препятствовать мне в том, ради чего приехала сюда.

— Вы благодарны. Значит, благодарность — единственное чувство, которое вы к нему питаете. Или тут кроется что-то еще?

Зачем он допытывается, зачем вынуждает ее вновь прислушаться к своим чувствам, в то время как она пытается их заглушить?

— Я признаю, что ощущаю некоторое… расположение к полковнику. Пока я и сама не знаю почему, но это действительно так.

— А он неравнодушен к вам, — сказал майор и склонился к Элиссе, мельком бросив взгляд на горничную. — Я понимаю, сейчас не время говорить об этом, но мне кажется, вы должны знать: полковник Кингсленд не из тех людей, которые позволяют чувствам вмешиваться в такие важные дела. Он загоняет их вглубь и крепко держит в узде. Беспокойство Адриана — свидетельство его привязанности к вам.

Привязанность. Неужели это и есть то, что Адриан чувствует к ней? Влечение Элиссы к нему вряд ли можно было описать таким невыразительным словом. Господи, если бы он знал!

— Спасибо, майор. Я не забуду ваших слов.

Не забудет она и своей пылкой страсти к Адриану, и того, что влюблена в него. Разумеется, она никому об этом не скажет. Только вчера вечером, пока тянулись невыносимо долгие минуты со Стейглером, она в полной мере осознала свои чувства к Адриану.

Прежде Элиссе казалось, что она полюбит хорошего, доброго, покладистого человека — писателя или, скажем, священника.

Конечно, отец желал для нее другой судьбы. Он хотел, чтобы Элисса вышла за аристократа, богатого и обладающего влиянием. Отец говорил, что ей нужен мужчина, который сумеет по достоинству оценить ее живую, энергичную натуру, но не будет подавлен ее темпераментом.

В ответ она лишь смеялась. Она не верила, что такие мужчины существуют, до тех пор, пока не встретила Адриана. Теперь она и представить не могла жизни с человеком, который уступал бы ему в душевной силе и пылкости. Уолвермонт заполнил ее жизнь без остатка, и она чувствовала это всякий раз, оказываясь рядом с ним. В такие минуты Элисса могла сделать что угодно, быть кем угодно, совершить все, чего бы ей ни захотелось. Она не могла с уверенностью сказать, чем ее покорил Адриан, знала лишь, что он вызывает у нее такие чувства, каких не мог внушить ни один другой мужчина.

— Мы приехали, леди.

Элисса кивнула майору, вышла из кареты, опираясь на его руку, и поблагодарила за то, что он вызвался проводить ее домой. Она уже вошла в особняк и поднялась до половины широкой лестницы, когда ее окликнул снизу Фриц, дворецкий герцогини.

— Леди фон Ланген, прошу прощения за беспокойство, но ее светлость желает встретиться с вами. Она приказала проводить вас к ней, как только вы вернетесь.

Элисса с шумом выдохнула. Она должна была знать, что легко отделаться не удастся.

— Где сейчас герцогиня?

— В желтой гостиной. Будьте добры, следуйте за мной.

Элисса двинулась следом, довольная тем, что Софи привезла в дом полковника подходящую одежду. Она вошла в зал с лимонно-желтыми стенами и потолком цвета слоновой кости. Окна были задрапированы желтыми полосатыми шторами, вдоль стен стояли огромные горшки с растениями и мягкие желтые диваны. Даже в такой пасмурный день гостиная казалась светлой и яркой; это было одно из самых любимых помещений Элиссы в этом доме.

— Входите, моя дорогая, — послышался голос герцогини. Она сидела у камина, обложенная шелковыми подушками, в глубоком кресле цвета шафрана. — Подойдите ко мне, чтобы я могла хорошенько вас рассмотреть.

Элисса залилась румянцем. Она не пожалела рисовой пудры, чтобы скрыть синяки, однако на подбородке все же остались синеватые пятна. Она подошла к герцогине, и та нахмурилась, сведя седые брови у переносицы своего чересчур тонкого, длинного носа.

— Полагаю, удивляться тут нечему. Полковник прислал записку, в двух словах объясняющую, что произошло. — Она протянула руку, взяла Элиссу за подбородок и повернула ее голову из стороны в сторону. — Что ж, могло быть и хуже. Слава Богу, барон успел вовремя.

Элисса улыбнулась, согретая воспоминанием о дерзком поступке Адриана.

— Полковник Кингсленд — удивительный мужчина. — Как бы Элисса на него ни сердилась, она не могла сдержать прилива восхищения Адрианом. — Он самый смелый человек из всех, кого я знала в жизни.

— Да… что ж, мы все благодарны за то, что он сделал.

— Стейглер не ведает жалости, у него ни капли стыда. Его необходимо остановить, ваша светлость.

— Генерала слишком ценят в правительстве. Пока к нему благоволят, он может делать почти все, что заблагорассудится. Вам удалось найти доказательства тому, что он и есть Ястреб?

Элисса покачала головой:

— Честно говоря, теперь я в этом не уверена. Стейглер вполне способен на предательство, и вчерашний вечер это подтвердил. Если бы только мне удалось проникнуть в его комнату в императорском дворце, я могла бы найти что-нибудь… — Прежде чем Элисса закончила фразу, в голову пришла мысль, поразившая ее словно удар грома.

— О чем вы подумали? — тут же насторожилась герцогиня.

— Подумала, что теперь, наверное, поздно. Полковник говорит, война уже началась, и армия эрцгерцога выступила против французов.

— Боюсь, с весьма плачевным результатом.

— Генерал должен был приступить к своим обязанностям.

— Он покинул Вену.

— В таком случае ничто не помешает мне обыскать его апартаменты. Со слов полковника я поняла, что у Ястреба есть личный знак — перстень или печать. Если эта печать находится у Стейглера, она вполне может оказаться в его комнатах.

— Вряд ли. Даже если печать и была, он наверняка забрал ее с собой.

— Верно, но всегда остается шанс, что он спрятал ее во дворце. Поскольку император находится в столице, именно здесь Стейглеру легче всего добывать сведения. Поэтому генерал мог оставить печать в своих комнатах, а поскольку он уехал, я могу не опасаться, что меня поймают.

— Если сумеете попасть внутрь.

Элисса закусила губу.

— Да, это может оказаться нелегко.

Герцогиня откинула голову на спинку кресла. В ее голубых глазах читалась напряженная работа мысли; в воздухе витал крепкий сладкий аромат ее духов, вероятно, жасминовых с какой-то добавкой, похожей на корицу.

— Думаю, я смогу кое-чем помочь, — сказала герцогиня. — Мой слуга Ганс обладает множеством полезных навыков. У него весьма неблаговидное прошлое. По его словам, не существует такого замка, который он не смог бы открыть.

Элисса захлопала в ладоши:

— Спасибо, ваша светлость! Вы великолепны!

Герцогиня смотрела на нее с каменным лицом.

— Вас не интересует, почему я согласилась помочь в осуществлении столь опасного замысла? Ведь, что ни говори, юной леди вашего круга не пристало впутываться в подобные дела.

— Наверное, потому, что хотите разоблачить шпиона, который представляет угрозу для вашей страны.

— И это тоже, но в основном потому, что вы готовитесь совершить поступок, на который отважились бы не многие дамы. Вас ожидают волнующие события, редко выпадающие на долю женщины. Я часто думала, каково это — сложить с себя обязанности, налагаемые титулом, и отправиться на поиски судьбы. Конечно, это глупо, и ни одна разумная женщина, особенно герцогиня, не позволит себе ничего подобного. — Она шевельнулась в кресле, ее лицо озарилось воспоминаниями. — Ах, как это прекрасно — хотя бы на время сбросить с себя путы условностей, чтобы в полной мере изведать настоящую жизнь. Это требует смелости, моя дорогая, и я восхищена вашей отвагой. — Герцогиня посмотрела на Элиссу. — Только не забудьте сочетать смелость с благоразумием, если хотите уцелеть.

— Обязательно, ваша светлость. Обещаю.

— Так что со Стейглером?

— Генерал говорил мне, что живет в доме напротив здания Карлскирхе.

— Да, я знаю, где это.

— В таком случае ничто не мешает мне отправиться туда сегодня же вечером.

— Вам придется соблюдать осторожность, — сказала герцогиня. — Дома он или нет, вы готовитесь нарушить закон.

— Я буду осторожна, и даже более того. Если я ничего там не найду, значит, Стейглер не тот, кого мы ищем. Тогда я переключу внимание на Бекера, узнаю, где он находится, и найду способ сблизиться с ним.

— Сначала покончим со Стейглером, — сказала герцогиня. — Для всех будет лучше, если именно он окажется тем самым изменником, которого мы ищем.

В неподвижном ночном воздухе разносился мягкий стрекот цикад, сквозь бегущие по небу серые облака то тут, то там просачивался лунный свет. Адриан перебросил ногу через подоконник городского дома Стейглера и спрыгнул на землю. Задний фасад дома прятался в тени и был погружен в темноту, если не считать огонька лампы в одной из комнат для прислуги на третьем этаже.

Одетый во все черное, от шейного платка до сапог, Адриан без труда сливался с темнотой. Выполнив поставленную задачу, он пробирался вдоль стены дома к карете, которая ждала его в переулке в половине квартала отсюда. Он уже собирался обогнуть угол, когда услышал приглушенные голоса.

Адриан замер и спрятался в тени, напрягая слух и гадая, кто бы это мог быть. Он увидел двух человек: один был длинный и тощий, второй — маленький и изящный, оба закутаны в черные плащи. В ночной тиши послышался скрежет и тут же стих. Адриан понял: это звук замка и открывают его не ключом, а отмычкой. Двое в черном вошли внутрь.

Адриан крадучись приблизился к задней двери. Кто они такие? Зачем проникли в дом Стейглера? Стоило этой мысли оформиться в его сознании, как Адриана охватило волнение.

Она бы не решилась, попытался он себя успокоить. Особенно после его предостережений, после недавней стычки с генералом. Однако рост и очертания фигуры соответствовали, и в глубине души полковник знал, что Элисса Таубер способна на такой поступок. Ее мало что могло остановить. Гнев лишил Адриана осторожности; он открыл заднюю дверь и поднялся по лестнице для слуг в комнаты Стейглера.

Прижавшись к стене, вгляделся в узкую дверную щель и увидел высокую фигуру, беззвучно двигавшуюся по маленькой гостиной на втором этаже. Мужчина умело вскрывал ящики и комоды, невозмутимо осматривая один предмет за другим. Не обращая на него внимания, Адриан открыл дверь в спальню генерала и бесшумно проскользнул внутрь, спрятался за портьерами и принялся наблюдать за миниатюрным напарником взломщика, который откинул капюшон, обнажив копну сияющих светлых волос, золотом блеснувших в лунном свете, льющемся из окна.

Элисса открывала и закрывала ящики, перелистывала книги Стейглера, перебирала бумаги на маленьком письменном столе.

То же самое Адриан проделал час назад.

Он следил за методичными целеустремленными действиями Элиссы, которая продвигалась все ближе к нему. Как только она отвернулась, чтобы открыть ящик секретера, Адриан подошел к ней сзади, одной рукой обхватил за талию и прижал к себе. Девушка испуганно вскрикнула, и он припечатал ладонь к ее губам, склонившись к ее уху.

— Что-нибудь ищете, ангелочек?

При звуке его голоса тело девушки напряглось еще сильнее, но потом мало-помалу расслабилось. Адриан отнял ладонь, и страх в ее глазах уступил место ярости.

— Что вы здесь делаете? — прошипела Элисса, поворачиваясь к нему лицом. — Вы сказали, что не верите, будто Стейглер шпион.

Адриан усмехнулся:

— Не верю, однако всегда остается вероятность ошибки, сколь бы незначительной она ни была.

— В таком случае я предложила бы вам вернуться к своим прямым обязанностям. Вряд ли арест в чужом доме украсит ваш послужной список.

Адриан негромко хмыкнул, развеселившись куда больше, чем следовало:

— Я уже обыскал дом, но ничего не обнаружил.

— Вы осмотрели кабинет? Может быть, там найдется что-нибудь…

— Каждый ящик, каждую полку, каждую папку. Если и было что-нибудь стоящее внимания, он забрал это с собой.

— Черт побери, — пробормотала Элисса, и Адриан опять усмехнулся.

— Идемте, богохульница. Позовите своего сообщника, и будем выбираться отсюда.

Элисса разочарованно вздохнула, соглашаясь, и двинулась к двери. Адриан шел следом.

— Между прочим, кто он такой? Очередной бедолага, которого вы очаровали и заставили плясать под свою дудку?

Элисса бросила на него сердитый взгляд:

— Это один из доверенных слуг герцогини.

— Который умеет отлично открывать замки.

— Да. На мой взгляд, это весьма ценное умение. — Элисса шагнула к Гансу, который при виде стоящего в дверях Адриана застыл словно вкопанный, но потом, взглянув в безмятежное лицо девушки, успокоился и вместе с ними вышел в коридор.

Несколько минут спустя они уже стояли в тени на заднем дворе особняка, чувствуя, как под одежду забирается холодный ветерок.

— Прикажите слуге садиться в карету и ехать домой. Нам нужно кое-что обсудить, а потом я отвезу вас в особняк.

Элисса с интересом посмотрела на Адриана и передала его распоряжения долговязому худому малому, стоявшему в нескольких шагах.

— Вы уверены, миледи, что вам ничто не угрожает? — спросил тот, покосившись в сторону полковника.

— Все будет в порядке.

Ганс почтительно наклонил голову.

— Слушаюсь, миледи, — сказал он и, метнув на Адриана последний оценивающий взор, торопливо зашагал в сторону, откуда они пришли. Адриан увел Элиссу прочь.

— Моя карета ждет неподалеку.

Элисса приподняла юбку, чтобы не испачкать ее садовой землей. Когда они добрались до экипажа, Адриан помог ей забраться внутрь и сел напротив, хотя с куда большим удовольствием усадил бы девушку себе на колени, как в прошлую ночь.

Карета проехала под уличным фонарем, и он заметил, что Элисса крепко стискивает зубы.

— Итак, полковник, о чем вы хотели со мной поговорить?

— Я хотел бы сказать, что вламываться в дом Стейглера было безумием, но поскольку сам поступил так же, пожалуй, удержусь от упреков.

— Великолепная мысль, — отозвалась она.

Адриан откинулся на спинку стеганого кожаного сиденья, наблюдая за ее волнением, с удовольствием рассматривая мягкие отблески лунного света на ее густых золотистых волосах и изгиб ее полной розовой нижней губы. Его тело напряглось от вожделения, и он отвел взгляд.

— Итак?..

Адриан провел руками по волосам.

— Проклятие! Все это чертовски мне не нравится.

— А что вам чертовски нравится?

Адриан нахмурился:

— Ну вот, теперь вы сквернословите. Сначала вламываетесь в чужой дом, а теперь еще и ругаетесь.

— Не я ругаюсь, а вы. Я лишь стараюсь понять, о чем вы говорите.

— Я говорю о разоблачении шпиона — вот о чем. Вы не хотите возвращаться в Англию и, судя по всему, не намерены прислушиваться к моим предостережениям. У меня не остается выбора.

— Я все еще не понимаю.

— Вы победили, черт возьми. Я согласен принять вашу помощь.

Элисса вытаращила глаза.

— Правда?

— По крайней мере сейчас. Но мы будем действовать так, как я решу, и вы станете выполнять все мои приказания до единого.

Из уст девушки вырвался восторженный возглас. Она так радостно улыбнулась, что у Адриана сжалось сердце.

— Вы не пожалеете. Я сделаю все, как вы скажете. Я буду неукоснительно выполнять ваши приказания.

Адриан усмехнулся:

— Поверю, когда увижу собственными глазами. А тем временем будьте начеку. Я буду держать вас в курсе происходящего, и, как только отыщу Бекера, мы отправимся к нему.

На невыразимо прекрасном лице Элиссы появилась ослепительная белозубая улыбка. Она расправила плечи и лихо отдала честь.

— Слушаюсь, полковник Кингсленд. Как прикажете, сэр. — Она взяла его руку и крепко сжала. — Спасибо, Адриан.

В сумраке кареты послышался его вздох.

— Не стоит меня благодарить — во всяком случае, до той поры, пока все не закончится и вы благополучно не вернетесь в Англию. А сейчас я, пожалуй, отправлю вас домой.

Элисса кивнула. Глядя на ее улыбку, ощущая тепло ее ладони в своей руке, Адриан подумал, что ему совсем не хочется везти ее в особняк герцогини. Вместе с тем он был счастлив уже оттого, что сидит рядом с ней, глядя в ее возбужденные глаза, видит ее улыбку и слышит смех, звучащий в ее голосе.

Это чувство возникло совершенно неожиданно, оно внушало страх и опасения. Он взял себя в руки, внезапно обрадовавшись тому, что сейчас ему предстоит отвезти Элиссу домой, после чего он вновь сможет остаться наедине с собой.

Глава 16

Адриан протискивался сквозь толпу на постоялом дворе Рейсса, Джейми следовал за ним. Продымленное помещение с низким потолком наполняла шумная разноязыкая компания греков, турок, поляков, евреев, хорватов и венгров, щеголявших в ярких национальных нарядах.

Адриан и Джейми оделись намного скромнее, на них были черные штаны и домотканые рубахи с длинными рукавами. Именно здесь, на постоялом дворе Рейсса, был убит курьер Ястреба, но до сих пор никто из посетителей не припомнил событий той ночи. Потом бармен указал на крепкого лысого турка, в одиночестве сидевшего в углу.

— Спросите его. Если Януш не поможет, боюсь, этого не сделает никто.

Адриан бросил на стойку монету, и бармен, толстый мужчина с густой заостренной бородой и усталыми серыми глазами, схватил ее и сунул в карман кожаного передника.

— Благодарю вас.

Адриан и Джейми подошли к мужчине, который сидел в углу, прислонив спинку кресла к стене и вытянув вперед длинные сильные ноги.

— Вас зовут Януш?

— Кому до этого дело?

— Мне. — Адриан положил на исцарапанный деревянный стол монету. — Мне нужны кое-какие сведения. Того, кто что-нибудь знает, ждет завидная награда. Хозяин сказал, что вы можете оказаться нам полезным.

— Что вы хотите узнать?

— Пару недель назад здесь побывал человек, черноволосый, среднего роста, худой и жилистый. Потом его нашли мертвым на улице. Вы были тут тем вечером, когда это произошло?

Януш выпрямился в кресле, на его могучих плечах заходили бугры мышц.

— Я был здесь, но не убивал.

— Вы знаете, кто он?

— Видел его несколько раз. Порой он захаживал сюда, но до того вечера я с ним не заговаривал. Он сказал, что в тот день проделал далекий путь.

Адриан бросил на стол еще одну монету и смотрел, как та прокатилась по доске, наткнулась на глубокую щель и повалилась набок.

— Не знаете ли, откуда он приехал?

— Судя по внешности, это был венгр, загорелый и морщинистый, так и стрелял по сторонам глазами. Кажется, он упоминал, что приехал из Сессенбрюнна, это к северо-востоку от города.

— Хозяин говорит, тут случилась драка. Кажется, из-за карт.

— Да, так и было. Тот человек пил шнапс, глотал его быстрее, чем несчастная Лизель успевала подносить. Он сказал, что не собирается задерживаться в Вене. У него оставалось немало важных дел — так он сказал, — но пересохло в глотке, и он решил выкроить часок-другой для игры. — Мужчина покачал лысой головой. — Уж лучше бы он занялся своими делами. Глядишь, остался бы жив.

— Почему? — спросил Джейми.

— Он передергивал, — отозвался его собеседник с таким видом, будто эти слова все объясняли. — Наутро его нашли в аллее с перерезанным горлом и без кошелька. Картежники не любят, когда их надувают.

— Спасибо, дружище, — сказал Адриан, кладя на стол последнюю монетку в добавление к предыдущим.

Дородный мужчина кивнул, откинулся на спинку, отхлебнул изрядную порцию крепкого темного пива и поставил опустевшую кружку на стол.

— Его рассказ мало что проясняет, — заметил Джейми, когда они с Адрианом покидали таверну.

— Быть может, больше, чем ты думаешь. Если хозяин говорит правду, курьер приехал сюда не из Бадена. А это значит, что сведения получены не от дипломатов или придворных, которые принимали участие в переговорах; следовательно, мы можем исключить Стейглера и Петтигрю.

— Эрцгерцог собирал свои войска к северо-востоку отсюда в то самое время, когда произошло убийство. Там же находился и генерал Кламмер.

— И майор Джозеф Бекер.

Джейми улыбнулся:

— Возможно, Карл Таубер не ошибся.

— Элисса уверена в этом.

— Что будешь делать дальше?

— Мне нужно побеседовать с Элиссой, выяснить, не знает ли она чего-нибудь еще об убийстве своего брата.

— С момента вашего последнего свидания прошло уже четыре дня. Элисса будет сердиться, когда узнает, что ты поехал сюда, не поговорив с ней.

Адриан поморщился:

— Я избегал встречаться с ней, потому что каждый раз мне хочется одного — сорвать с нее одежду и подмять ее под себя. Одна ее улыбка заставляет мои штаны трещать по швам.

Джейми усмехнулся:

— Кажется, ты влюбился в Элиссу.

Адриан пронзил его свирепым взглядом.

— Ее хрупкая соблазнительная фигура внушает мне неодолимое желание. Но влюбиться? Ни за что. Любовь — это для глупцов и мечтателей, а я не принадлежу ни к тем, ни к другим. — Перед его мысленным взором нежданно возник образ Мириам Спрингер, прекрасный и манящий… Но не для него.

Джейми ничего не сказал, лишь двинулся следом за Адрианом к конюшням позади постоялого двора, где были привязаны их лошади. Они вскочили в седла.

Было очень приятно вновь оказаться на коне. Адриан только сейчас понял, как он тосковал по верховой езде, как ему не хватало ощущения близости с могучим животным. Он всегда любил лошадей, любил жизнь под открытым небом, куда бы его ни забросила судьба.

Последняя мысль неожиданно принесла ему беспокойство. Адриан никогда не представлял себе иной жизни, кроме военной службы. Уже то, что он хотя бы мельком подумал об этом, изумило его. Откуда взялась эта мысль? «Почему я вообще допустил такую возможность?» — гадал Адриан, отгоняя прочь тревожные мысли.

— Теперь займемся убийством Таубера, — сказал он Джеймисону, скакавшему рядом. — Может быть, кто-нибудь слышал или видел что-либо важное.

— А Элисса?

— Ей придется запастись терпением.

— Но ведь ты собирался взять ее с собой, когда поедешь к Бекеру.

Адриан устремил на Джейми холодный взор зеленых глаз.

— Ты слышал утренние донесения. Наполеон движется нам навстречу, и в такой обстановке я вряд ли приглашу с собой Элиссу. Она останется здесь.

Джейми удержался от удивленной улыбки. Ему хотелось бы знать, каким образом Адриан собирается выполнить свои намерения.

Прошло четыре дня, от Адриана не было ни слова. Стали поступать слухи о начале войны, и они были неутешительными. После сражения у Абенсберга силы эрцгерцога оказались расколоты, большая часть отступила к Экмюлю, городку к востоку от Вены, а генерал Хиллер отошел со своей армией на юг, к Ланшуту, переправившись через реку Исар.

Французский генерал Ланн обрушился на Хиллера в предместьях города, и, хотя австрийцы дрались храбро и упорно, прибытие на поле битвы Наполеона воодушевило его людей, и участь Хиллера была решена. Его потери оценивались в десять тысяч солдат.

У Экмюля дела обстояли не лучше. В начале сражения эрцгерцог имел преимущество перед французами, однако был вынужден отступить, когда Бонапарт велел Ланну быстрым маршем выйти из Ланшута на северо-восток. На помощь маршалу Даву, противостоящему эрцгерцогу и его армии, прибыло тридцатитысячное подкрепление. Были убиты семь тысяч австрийцев и почти пять попали в плен.

Преследуемый Наполеоном, Чарльз отошел к Ратисбонну. Жители столицы с нетерпением ожидали дальнейшего развития событий.

И все же в Золотом зале особняка герцогини, где сейчас сидела Элисса, беседовали совсем о другом. Дамам не пристало думать о войне, и, хотя Элисса знала, что может поговорить об этом с ее светлостью, она сдержалась. Казалось, в последние дни герцогиня еще больше похудела, и на ее лице с запавшими глазами читалась тревога.

Элисса тоже была встревожена — ее беспокоила судьба брата, терзал страх, что он оказался среди убитых или раненых. Ей следовало отправиться к нему, как только она прибыла в Австрию, рассказать Питеру, как она по нему скучает, как они с матерью ждут его благополучного возвращения домой.

Но она была слишком озабочена разоблачением шпиона, жертвой которого пал Карл.

Если бы только приехал Адриан. Может быть, ему удалось что-нибудь узнать. Он пообещал Элиссе помочь найти Ястреба, и с тех пор она его не видела.

В открытые раздвижные двери вошел лакей, сообщив о прибытии очередной гостьи, которая пожелала присоединиться к тесному кружку подруг герцогини.

— Добрый вечер, ваша светлость, — сказала дама. — Вы оказали мне большую честь, согласившись меня принять.

— Вздор, — отозвалась герцогиня. — Вы прекрасно знаете, что вам здесь всегда рады.

Виконтесса улыбнулась и направилась в сторону хозяйки дома, шагая с уверенным изяществом, которое привлекало взгляды женщин, сидевших в зале. Леди Сесилия Кайнц была красива и обворожительна; светлые волосы были уложены на голове золотистой короной, а под складками вышитого платья из кремового шелка безошибочно угадывались женственные округлости ее тела.

— Леди Кайнц, полагаю, вы знакомы со всеми присутствующими. Леди Эллен Харгрейв, дочь лорда Харгрейва; высокочтимая миссис Роберт Блэкуэлл; Берта, супруга генерала Оппеля, ну и, разумеется, графиня фон Ланген.

— Да… Мы знакомы. Добрый вечер, дамы. — Сесилия продолжала улыбаться, однако при взгляде на Элиссу ее улыбка несколько увяла. Элисса не знала наверняка, отчего это. До сих пор ей довелось встречаться с виконтессой лишь однажды. Она не могла сказать, что леди Кайнц ей нравится. На ее взгляд, та была чересчур высокомерна и себялюбива.

— Прошу вас, садитесь, Сесилия. — Предложение герцогини по обыкновению прозвучало как приказ. — Расскажите, чем вы занимались, пока вас не было с нами.

Она подала знак лакею, и тот через несколько секунд вернулся в зал с изящной фарфоровой чашкой кофе и подносом с тарелкой миниатюрных пирожных и ломтиками изысканного венского бисквитного пирога. Он поставил все это на столик рядом с виконтессой, которая устроилась в мягком кресле.

— Это была настоящая пытка, — говорила тем временем леди Кайнц, растягивая губы в чувственной улыбке и приступая к рассказу о днях, которые она провела в деревне у постели внезапно захворавшего супруга. — Уж не знаю, что я буду делать, если мой добрый бедный Уолтер скончается, — произнесла она. — Я не представляю себе жизни без него.

Даже герцогиня восприняла эти слова с недоверием, хотя и была склонна прощать Сесилии почти все ее слабости. Что же до Элиссы, то ей казалось, что леди Кайнц отлично обойдется без своего мужа, как обходилась до сих пор. Несомненно, Адриан подтвердил бы это.

Адриан… Подумав об Адриане с Сесилией, Элисса почувствовала жестокий укол ревности. Было совсем нетрудно представить их вместе: Адриан — такой красивый, могучий, обаятельный, Сесилия — ослепительная, чувственная, волнующая.

Было совершенно ясно, что могло привлечь их друг в друге, однако это не укладывалось у Элиссы в голове. Она не могла вообразить себе Адриана, который смотрит на виконтессу так же, как смотрел на нее, не могла представить горящего взора его зеленых глаз, его улыбки, заставляющей таять ее сердце. Элисса не могла заставить себя поверить, что Адриан способен любить Сесилию.

Но она понимала, что обманывает себя. Адриан был здоровым, энергичным мужчиной из тех, что готовы удовлетворять свои желания с любой женщиной. Сейчас такой женщиной была она, Элисса. Во всяком случае, была до сих пор. Вспомнив о том, с каким упорством Адриан избегал ее в последнее время, она почувствовала, как у нее сжимается сердце. Что, если она больше не вызывает у него желания? Может, Адриан испытывает к ней неприязнь после того, Как застал ее со Стей-глером? А может, она ему попросту надоела?

Она продолжала терзаться сомнениями даже тогда, когда виконтесса, закончив свой рассказ на юмористической ноте, извинилась перед присутствующими и подошла к камину, подле которого стояла Элисса.

— Леди фон Ланген, я искренне удивлена тем, что вы до сих пор не покинули Вену.

Элисса вскинула глаза:

— Вот как? Отчего же?

— Я полагала, что теперь, когда война так близка, вы поспешите вернуться домой.

— Австрия и есть мой дом. Здесь родина моего мужа… а значит, и моя.

— И вы не боитесь?

— Я верю, что армия нас защитит. К тому же у меня здесь дело.

— Ах, дело?.. Вероятно, речь идет о полковнике Кингсленде.

Рука Элиссы дрогнула, и кофейная чашка звякнула о блюдце.

— С полковником Кингслендом меня связывают чисто дружеские отношения.

— Дружеские… да, именно так он выразился при нашей последней встрече. Итак, вы с ним просто друзья.

Элиссу охватило беспокойство, в груди возникло тягостное напряжение.

— Ваша последняя… встреча? Где это было?

— Если не ошибаюсь, полковник остановился в Бадене, но у него были дела здесь, в Вене. Во дворце Бельведер давали обед, и полковник оказал любезность… сопроводить меня домой.

Слова Сесилии поразили Элиссу будто удар грома. Она вспомнила поездки Адриана из Бадена в Вену, и теперь намеки леди Кайнц казались ей совершенно ясными.

— Разумеется, с тех пор мы неоднократно встречались, — продолжала виконтесса. — Мы прекрасно понимаем друг друга. Я ничего не требую от полковника и знаю, как доставить ему удовольствие, ведь мы были… друзьями задолго до того, как он познакомился с вами.

Элиссе стало дурно. Сердце сжалось, готовое разорваться. Неужели она так мало для него значит? Ей казалось, Адриан неравнодушен к ней. Она собралась с силами, борясь с мучительной болью, терзавшей ее, стараясь скрыть напряжение, стиснувшее грудь. Элисса упрямо вздернула подбородок и посмотрела в лицо леди Кайнц так, будто слова соперницы почти не задели ее.

— Я рада, что полковнику не пришлось скучать, пока он отсутствовал. Будьте добры, при вашей следующей встрече передайте ему мои наилучшие пожелания. Передайте ему дружеский привет. — Элисса поставила чашку и блюдце на столик. — А сейчас, леди Кайнц, прошу меня простить. Я должна подняться к себе и закончить несколько писем.

С видом полной беззаботности, которой не было и в помине, Элисса двинулась прочь, задержавшись ровно настолько, чтобы распрощаться с герцогиней и ее гостями. Как только она очутилась в своей спальне, с ее лица слетела маска, под которой она прятала свои чувства. Подумав об Адриане, вспомнив о том, как он спас ее от Стейглера, о той ласковой заботе, которую к ней проявил, Элисса расплакалась, сидя на скамеечке у изножья кровати.

Если леди Кайнц сказала правду, если Адриан действительно увивался за ней, хотя и заставил Элиссу поверить, что ему нужна только она, то все, что она о нем думала, было заблуждением. Адриан был именно таким, каким казался порой, — грубым, бесчувственным. Он получил то, что хотел, ничего не дав взамен.

А ведь Элисса влюбилась в него — о силе ее любви безошибочно свидетельствовала та боль, которую она только что ощутила. Больше всего ей хотелось, чтобы Адриан ответил ей взаимностью.

Напрасные надежды. Он не из тех мужчин, которые способны любить одну женщину. Она знала это с самого начала. Прижавшись щекой к столбику кровати, Элисса почувствовала боль утраты. Она закрыла глаза и предалась слезам.

Адриан явился с визитом на следующий вечер. К этому времени Элисса уже перестала плакать и взяла себя в руки. Она совершила ошибку, позволив чувствам овладеть собой; она была наивной глупышкой, если поверила, что такой мужчина, как Адриан, станет беспокоиться о ней больше, чем о любой другой из своих женщин.

С самого начала Элисса знала, что он собой представляет, — даже герцогиня предостерегала ее, — но отказывалась прислушаться к доводам разума. Если и следовало кого-нибудь винить, то лишь себя. Ведь, по правде говоря, именно она соблазнила его, упросив лечь с ней той ночью в маленьком домике. В том, что случилось впоследствии, в тех требованиях, которые он ей предъявлял, тоже отчасти была ее вина. Да, он шантажировал ее, но Элисса сама хотела принадлежать ему.

Сейчас многое изменилось. Слова виконтессы несколько умерили страсть Элиссы к Адриану. Теперь ей оставалось лишь оградить от него свое сердце, в противном случае ей были суждены еще большие страдания.

Элисса ждала Адриана в своем излюбленном маленьком салоне в отдаленной части особняка, собираясь с силами и чувствуя, как ее пронизывает напряжение. Из окон салона открывался вид на ухоженные сады, дорожки которых в этот вечерний час освещали огни фонарей. Мраморный фонтан, увенчанный изваянием пухлого купидона, извергал струю в бассейн, водная гладь которого отражала свет зеленоватыми отблесками.

Заслышав тяжелую поступь полковника, Элисса оторвалась от окна и повернулась к Адриану, обратив внимание на его озабоченный взгляд. Лицо Уолвермонта было словно высечено из гранита, хмурые глаза потемнели. Что-то случилось, поняла Элисса. Как ни пыталась она оставаться равнодушной, в ее сердце закралось беспокойство. Она с трудом подавила желание броситься к Адриану, обвить его шею руками, успокоить, избавить от тревог, чем бы они ни были вызваны.

— Что случилось? — спросила она.

На щеке Адриана дрогнул мускул.

— Чарльз потерпел поражение под Ратисбонном. Он отступил на север и пересек Дунай, оставив отряды кавалерии защищать город. Поначалу им удавалось сдерживать французов, но Наполеон приказал Ланну идти на штурм. К концу дня город и девять батальонов его защитников оказались в руках неприятеля.

— Кавалерия? — прошептала Элисса. Ее сердце сжалось от тревоги за брата, в груди поселился страх. — Какие подразделения участвовали в сражении? — Господи, Питер вполне мог оказаться в гуще битвы, мог погибнуть!

— Пока не знаю. Сведения крайне скудны.

— Сколько… сколько людей погибло?

— Много. Вероятно, около тысячи. Но эрцгерцог очень удачно отступил. Он сумел форсировать Дунай и теперь ищет место для отдыха и перегруппировки своих сил.

Страх все глубже проникал в душу Элиссы, заставляя ее трепетать.

— Нет ли возможности выяснить, участвовали ли в. сражении кавалеристы Кински?

— Пока нет, но скоро мы узнаем больше.

Элисса склонила голову. Жгучие слезы потекли по ее щекам.

— Я и прежде беспокоилась, но до сих пор все это казалось таким далеким. Мой брат, быть может, умирал, а я тем временем сидела внизу, за чашкой кофе обсуждая с дамами, какое платье надеть. — Она прижала ко рту ладонь. — Я не выдержу этого, Адриан. Я потеряла одного брата, мне невыносима мысль о том, что могу потерять второго.

Адриан протянул к ней руки, и Элисса позволила обнять себя, понимая, что так поступать не следует, что от этого ей станет только хуже. Она прижалась щекой к его груди.

— Вы его не потеряете, — негромко произнес Адриан. — Пока нет никаких оснований думать, что он погиб. Если бы я знал, что это известие так вас встревожит, то ничего бы не сказал.

Элисса покачала головой.

— Все равно я узнала бы об этом, и очень скоро. У герцогини на жалованье целая сеть людей, которые поставляют ей подобные сведения.

— Ваш брат не пострадает, Элисса. Вы должны верить в это.

Она кивнула, соглашаясь с Адрианом. Было бы предательством по отношению к Питеру ожидать худшего. Она отодвинулась, и Адриан вытер слезы с ее щек.

— Извините, — сказала Элисса, беря предложенный Адрианом платок и промокая глаза. — Я так боюсь за Питера. — Подняв взгляд на полковника, она увидела в его лице силу и уверенность, которые постепенно передались и ей. — Мы должны ехать к Бекеру. Одному Богу известно, какова роль Ястреба в происходящем. Мы не можем терять время.

Адриан стиснул ее плечи.

— Послушайте, Элисса. Наполеон продвигается к Вене. В настоящий момент у нас нет уверенности в том, что Чарльз сумеет его остановить. Если бы вы немедленно уехали отсюда на юг, в Италию, то еще могли бы благополучно вернуться домой.

— Я уже сказала, что не уеду.

— Черт побери, вам нельзя оставаться! Это опасно.

— Для Питера тоже. И для вас.

— Это совсем другое дело.

— Отчего же? Потому что я женщина? Я могу помочь разоблачить изменника. Именно за этим я сюда прибыла и намерена отыскать Бекера независимо от того, поедете вы со мной или нет!

Адриан выпрямился во весь свой внушительный рост — грозный, яростный и вместе с тем такой невыразимо прекрасный, что у Элиссы замерло сердце.

— И каким же образом, осмелюсь спросить, вы собираетесь добраться до Бекера? Он всегда рядом с эрцгерцогом, переезжает с места на место с остатками австрийских войск. Вы ведь не можете просто появиться у входа в его палатку.

Всю последнюю неделю Элисса думала именно об этом, и в голове у нее созрел план.

— За армией следует немало женщин. Жены солдат, женщины, которые стирают и готовят им пищу, зашивают прорехи в их мундирах.

— Вы имеете в виду маркитанток? — На лице полковника отразилось недоверие. — Хотите двигаться с армией в качестве маркитантки?

Элисса отвернулась, не желая поддаваться испугу, который внушал ей жесткий взгляд Адриана.

— Я готова признать, что было бы гораздо проще, согласись вы поехать со мной. Я могла бы сыграть роль вашей… роль женщины, которая заботится о вас. Я могла бы делать вид, что интересуюсь Бекером, не опасаясь домогательств со стороны остальных мужчин.

— Это безумие.

— Нет, не безумие. Вероятно, вам уже приходилось возить с собой женщин, так поступают многие офицеры. — Скулы полковника слегка порозовели, и Элисса поняла, что попала в точку. Она заставила себя не думать о том, сколько женщин перебывало у Адриана, хотя отогнать эту мысль оказалось нелегко. — Мы должны что-то предпринять. Мой план не так уж плох.

Адриан отступил от Элиссы на несколько шагов, потом вновь повернулся к ней лицом.

— Приехать к вам меня заставили две причины. Во-первых, я хотел сообщить последние вести, во-вторых, собирался спросить, не можете ли вы рассказать что-нибудь еще относительно смерти вашего брата. Где это случилось? Чем он занимался в тот момент?

— Мне нечего добавить. Вероятно, его командир знаком с обстоятельствами убийства более подробно. Извещение о гибели Карла было подписано полковником Шульцем. Скорее всего сейчас он находится в расположении армии. Мы могли бы отправиться туда, расспросить его, выяснить, что ему известно. — «А я нашла бы Питера и убедилась, что он жив и здоров», — мысленно добавила Элисса.

— Мне это не нравится. Женщине не место на войне.

— Я не прошу вашего одобрения. Я прошу вас сделать то, что более всего соответствует намеченной цели.

Адриан впился в Элиссу неприязненным взглядом, пытаясь заставить ее отступить. Элисса не дрогнула. Еще мгновение сохранялась тишина — и наконец его плечи поникли, на лице отразилось смирение:

— Это не так легко, как вы думаете. Жизнь в чистом поле — совсем не то, что в особняке герцогини.

— Дома мы вели очень скромную жизнь. Я гораздо крепче, чем выгляжу. Могу готовить еду, стирать, ухаживать…

— Ладно, согласен. Вы вновь не оставляете мне выбора.

— Хотите сказать, что поедете со мной?

— Я говорю о том, что поскольку уже решил искать Беке-ра, а вы так чертовски упрямы, то мы поедем вместе. Не могу же я позволить вам действовать в одиночку.

«Почему бы нет? — хотела спросить Элисса. — Потому что вы обо мне беспокоитесь?» Но даже если он к ней неравнодушен, то этого мало. Подумав о Сесилии Кайнц, Элисса чуть приподняла подбородок:

— Я буду стряпать и стирать для вас, но спать с вами не стану.

На щеке Адриана напрягся мускул.

— Я и не рассчитывал на это. — Его губы тронула циничная ухмылка. — В конце концов теперь мне нечем вас шантажировать.

Неожиданно для себя Элисса уловила в его голосе горечь и нотку сожаления. Она открыла рот, чтобы сказать Адриану правду, признаться, что отдалась ему вовсе не из-за его угроз, а потому что влюбилась в него, хотя в ту пору сама этого не сознавала. Ее влечение к Адриану было столь же сильным, как страсть, которую он, казалось, испытывал к ней.

И все-таки Элисса решила не говорить этого. Адриан и без того приобрел над ней чрезмерную власть, к тому же в него, вероятно, влюблены десятки женщин. Если Элисса окажется среди них, Адриан сочтет это проявлением слабости.

— Как вы объясните свой приезд? — спросила она. — Британский офицер среди австрийских солдат…

Губы Адриана едва заметно дрогнули.

— Равенскрофт предусмотрел и это. Поскольку Англия вот-вот заключит с Австрией военный союз, я получил распоряжение отправиться к эрцгерцогу в качестве советника, чтобы продемонстрировать нашу поддержку.

— Когда мы отправляемся?

— Завтра утром. — Уголки рта полковника насмешливо приподнялись. — Как вы уже говорили, мы не можем терять время.

Под безоблачным синим небом занимался свежий бодрящий рассвет. Адриан прибыл с первыми лучами солнца, подъехав к парадной двери особняка герцогини на своем великолепном черном жеребце, ведя на поводу серую в яблоках кобылу под потертым кожаным седлом.

Элисса спустилась в вестибюль, одетая в амазонку из фиолетового бархата с белой оторочкой. В руках она несла небольшую холщовую дорожную сумку.

При виде девушки Адриан поморщился, с пренебрежением разглядывая дорогой наряд.

— Надеюсь, вы взяли с собой что-нибудь более практичное. Армейский лагерь — не лучшее место для демонстрации мод.

Элисса вздернула подбородок.

— Я купила у одной горничной кое-что из одежды. У нас почти одинаковые рост и фигура, и эти вещи достаточно прочны. Я бы предпочла проделать путь в своем костюме, но если вам не нравится…

— На первое время сойдет. Мы достигнем своей цели не раньше, чем через несколько дней. — Адриан держался нетерпеливо и отчужденно, и все же его глаза следили за каждым движением девушки, пока лакей, сцепив пальцы замком, подсаживал ее в седло. Элисса уселась по-мужски, и теперь ее ноги в чулках оголились почти до колен, но она заставила себя не обращать на это внимания.

— Вы уверены, что выдержите путешествие? У меня нет времени нянчиться с вами, и я собираюсь гнать во весь опор.

— Позаботьтесь о себе, полковник Кингсленд. Уверяю вас, со мной все будет в порядке.

Адриан нисколько не преувеличивал. Они подхлестывали лошадей, пока под горячим майским солнцем на шкурах животных не выступила пена. Пропыленная и вспотевшая, Элисса выбивалась из сил. Она не скакала так быстро с тех пор, когда еще девчонкой вместе с братом объезжала леса и болота, и все ее тело мучительно ныло.

Полковник несколько раз оглядывался на нее, но Элисса не жаловалась, и он не останавливался, лишь на несколько минут задерживался, чтобы напоить лошадей и дать им отдохнуть, потом вновь пускался в дорогу. Только когда небо окрасилось багрянцем заката, Адриан осадил жеребца напротив маленького опрятного постоялого двора с красными буквами «Гринштайдль-Хаус» на вывеске.

Маленькая серая кобыла повесила голову и судорожно поводила боками, вероятно, устав не меньше Элиссы. Девушка смотрела, как спешивается Адриан, жалея, что у нее не осталось хотя бы половины той энергии, которую тот, по всей видимости, сохранил до сих пор. Она собиралась с силами, готовясь последовать его примеру и вознося небесам молитвы, чтобы измученным ногам достало крепости поддерживать ее тело. Элисса вздохнула, подалась вперед, вцепившись дрогнувшими пальцами в луку седла, и почувствовала руки Адриана на своей талии. Он приподнял всадницу, действуя вопреки ее ожиданиям мягко и аккуратно, и осторожно поставил на ноги.

— Как вы?

Элисса с признательностью улыбнулась.

— Ничего особенного, просто сильно устала. После отдыха я снова буду в порядке.

— Вы держались молодцом, — ворчливо произнес Адриан, отведя взгляд, когда Элисса посмотрела ему в лицо. — За ночь мы хорошенько выспимся и, надеюсь, завтра вы будете чувствовать себя в седле гораздо увереннее.

Элисса лишь кивнула и на подгибающихся ногах вошла в массивную дверь постоялого двора, с благодарностью ощущая поддержку Адриана, который обнимал ее за талию. К удивлению Элиссы, он потребовал не одну, а две комнаты, и ее охватил неожиданный приступ досады. Глупо, конечно, особенно если учесть недавнюю связь Адриана с Сесилией Кайнц, но в душе у Элиссы все же остался неприятный осадок.

— Кажется, я должна была играть роль вашей любовницы, — сказала она, улучив мгновение, когда никто не слышал ее слов.

— Даже не надейтесь. Во всяком случае, здесь. Сейчас вы просто женщина, которая меня сопровождает.

— Так почему же…

— Уже очень скоро нам придется делить кров, а пока поживем порознь. Это даст нам обоим возможность выспаться.

Элисса не поняла толком, что он имел в виду, но заставила себя улыбнуться, взяла ключ, который ей протягивал Адриан, и они следом за хозяином поднялись по крутой деревянной лестнице на второй этаж, где располагались номера.

— Я могу прислать ужин вам в комнату, — предложил хозяин, невысокий худой усатый мужчина с удивленными круглыми глазами за стеклами очков. — Но за это полагается особая плата. Иначе вам придется ужинать в общем зале.

Адриан бросил взгляд на побледневшее лицо Элиссы, на тени усталости под ее глазами и велел принести еду наверх.

Элисса благодарно улыбнулась:

— Спасибо.

— День был длинный, а дорога — пыльная и грязная. Я распоряжусь приготовить вам ванну, потом вы поужинаете и сразу ляжете спать.

Элисса лишь кивнула, желая одного — положить голову на подушку и забыться глубоким сном. Адриан открыл дверь и положил ее сумку на кресло с деревянной спинкой, стоявшее у стены. Еле передвигая дрожащие ноги, Элисса вошла следом. Адриан ушел, и она опустилась на кровать. Должно быть, она задремала, потому что в следующее мгновение, когда она вновь начала сознавать окружающее, Адриан уже вернулся в комнату и стоял у постели, недовольно ворча:

— Черт побери, я же говорил, что вам придется несладко, но вы не слушали!

Элисса протерла глаза, отгоняя сон, и уселась на кровати. Это простое движение показалось ей невыносимой пыткой. Бархатная юбка, пропыленная, пропотевшая и помятая, задралась выше колен.

— К утру я буду в полном порядке, — сказала она, понимая, что это бессовестная ложь. — И все же спасибо, что разбудили меня.

— Вставайте и повернитесь спиной, — пробурчал Адриан. Элисса хотела сказать, что не нуждается в его помощи, но у нее не осталось сил спорить. Адриан справился с пуговицами ее костюма с ловкостью, которая напомнила Элиссе вечер в бане, где они занимались любовью. Ей было неприятно думать об опыте Адриана в обращении с женщинами, однако мысли упорно возвращались к той восхитительной ночи.

Элисса отогнала непрошеные мысли, надеясь, что он не заметит румянца, выступившего у нее на щеках.

— Завтра оденьтесь поудобнее, — сказал Адриан, быстрыми решительными движениями помогая ей снять жакет. Элисса осталась перед Адрианом в одной нижней сорочке, и он отвернулся, вперив взгляд в стену. — Забирайтесь в ванну, — заявил он, — но не вздумайте уснуть в воде. Я еще зайду к вам, прежде чем отправляться в постель.

Устало вздохнув, Элисса смотрела, как уходит Адриан. Линия его широких плеч была безупречно горизонтальной, а в движении узких бедер угадывалась уверенная мощь. Он был такой мужественный, сильный, порой грубоватый, упрямый и чересчур требовательный, однако именно эти его черты Элисса находила привлекательными. Было чистым безумием влюбиться в такого мужчину.

Вздохнув при этой мысли, Элисса сняла рубашку, погрузилась в тепло ванны и откинула голову назад. Она решила не затягивать купание надолго, но ей было так приятно смыть с себя пыль и грязь, а тепло воды смягчало ноющую боль в спине и бедрах.

Элисса уже искупалась, легла в постель и начала засыпать, когда полковник просунул голову в дверь ее комнаты, желая убедиться, что у нее все хорошо. Какие бы чувства ни питал к ней Адриан, он намерен заботиться о ней. От этой мысли на губах девушки появилась едва заметная улыбка.

Глава 17

Адриан стоял в дверном проеме крохотной комнатушки, наблюдая за тем, как смыкаются веки Элиссы, прислушиваясь к ее дыханию, которое становилось все более ровным и спокойным по мере того, как девушка погружалась в сон. Ее светлые золотистые волосы, все еще влажные после купания, мягкими завитками обрамляли лицо. Крепко сжимая одеяло пальцами, она свернулась клубочком, словно защищаясь от опасности.

На взгляд Адриана, единственной опасностью, грозившей Элиссе в этой маленькой уютной гостинице, был он сам. Ему хотелось подойти к ее кровати, откинуть тонкое шерстяное одеяло и улечься рядом с ней. Ему хотелось такой же неспешной, медленной любви, какой они предавались памятным вечером в бане.

Он редко проводил всю ночь в постели с женщиной; как правило, удовлетворив свой аппетит, ему хотелось попросту избавиться от нее. Он терпеть не мог просыпаться рядом с женщиной, видеть, как в ее глазах появляется хозяйское, властное выражение, в то время как сам он не чувствовал ничего, кроме благодарности за полученное удовольствие.

Но теперь, глядя на Элиссу, Адриан подумал, что больше всего на свете ему хочется лечь рядом, слиться с ней, унять свои тревоги, а утром проснуться, чувствуя, как к нему прижимается ее хрупкое стройное тело, и вновь любить ее в нежных лучах рассвета.

Адриан понимал, что его желаниям не суждено осуществиться. До сих пор Элисса была в его власти, он заставлял ее потакать своим прихотям, требовал от Элиссы подчинения, нимало не заботясь о ее чувствах. Отныне с этим покончено. Он не станет принуждать Элиссу к близости, если она сама этого не захочет, пока ее влечение к нему не станет столь же сильным, как его страсть к ней.

Однако от одного лишь взгляда на спящую девушку тело Адриана непроизвольно напряглось, кровь быстрее побежала по жилам, в паху возникла тяжесть, и отвердевшая плоть восстала. Черт побери, временами он жалел о том, что встретил ее. И все же, как заметил Джейми, она ему нужна. Адриану не хотелось этого признавать, но план Элиссы был хорош, и он рассчитывал, что девушке ничто не грозит, пока он рядом, пока защищает ее.

Это был его долг, ведь, как ни говори, именно он лишил Элиссу невинности. И он знал, как много это для нее значит. Адриану было трудно представить, какие чувства вызывала у нее гибель брата, какие крепкие узы связывали ее с семьей, с матерью и отцом, с Питером и Карлом. Адриан не ведал подобной любви. Потеря брата, смерть матери и отца опечалили его, но и только, ведь между ними не было настоящей близости.

Адриан еще раз посмотрел на Элиссу, ощущая прилив вожделения и неугасающую страсть к ней, ругая себя за то, что мысли текут совсем не в том направлении. Как только они найдут предателя, он отправит девушку домой и, черт возьми, будет только рад, когда она уедет. Во всяком случае, так он говорил себе, возвращаясь в свою комнату, забираясь в холодную пустую постель и пытаясь уснуть.

На следующий день они переправились через Дунай у Крем-са — окруженного стенами суетливого городка с узкими улицами, на которых возвышались здания в стиле барокко и рококо. Город жил виноторговлей. Его виноградники, раскинувшиеся на крутых склонах холмов, давали одни из лучших австрийских вин. На рынке Хоэр-Маркт давали комедию под открытым небом.

Элисса уныло смотрела на актеров. Ей очень хотелось присоединиться к оживленной толпе зрителей, но Адриан не пожелал задерживаться ни на минуту. Они напоили лошадей, купили провизию и вновь отправились в дорогу, рассчитывая пересечься по пути с армией эрцгерцога.

— Эрцгерцог вынужден заботиться о раненых, — сказал Адриан Элиссе, подхлестывая коня. — Чарльз будет подгонять своих людей, но вряд ли они могли продвинуться очень уж далеко. Надеюсь, завтра или послезавтра мы их встретим.

Ночь прошла почти так же, как предыдущая, хотя на сей раз Элисса мучилась меньше. Как и говорил Адриан, она начинала привыкать к долгим часам езды в седле. Убогий постоялый двор, где они остановились, стоял на перекрестке, хотя и вдали от населенных пунктов. На втором этаже оказалось всего два номера, и, хотя Адриан мог снять их оба, он не стал этого делать.

Элисса решила, что виной тому подозрительные на вид оборванцы в обеденном зале, которые бросали на нее чересчур дерзкие взгляды. Стараясь не обращать внимания на их сальные шутки и произносимые вполголоса замечания, она первой поднялась по лестнице и вошла в маленькую убогую комнатенку, которая должна была послужить им пристанищем на ночь.

— Занимайте кровать, — распорядился Адриан, — а я устроюсь на полу.

Кровать выглядела ничуть не лучше, чем само помещение, — комковатый соломенный матрац на раме из подгнивших досок и сетки из провисших веревок, но Элисса так устала, что ей было все равно. Голова пульсировала от боли, а мышцы спины и ног, казалось, сплелись узлами, словно веревки под ее постелью.

К тому же она сильно проголодалась.

— Как насчет ужина? — спросила она. — Я хочу есть больше, чем спать, а хозяин, похоже, не из тех, кто носит постояльцам пищу в номера. Думаю, нам придется спуститься в общий зал.

Адриан покачал головой:

— Я принесу вам еду, а сам поужинаю внизу. Может быть, мне удастся выяснить что-нибудь новое о войне и армии Чарльза.

Элисса улыбнулась, довольная тем, что ей не придется терпеть похотливые взгляды завсегдатаев.

— Спасибо, — сказала она.

Адриан отправился вниз, а Элисса тем временем, как смогла, вымылась водой из щербатого горшка, черпая ее кружкой, стоявшей на комоде. Адриан вернулся с маленьким подносом, на котором поместились черствая горбушка грубого серого хлеба, миска гуляша и фляга с вином.

— Когда я уйду, заприте дверь и не открывайте никому, кроме меня, — распорядился он.

Элисса кивнула. Здесь ей нравилось не больше, чем ему, но она ничего не боялась. Во всяком случае, пока Адриан был рядом.

Снимая простую коричневую юбку и блузу из грубого миткаля, Элисса думала о полковнике, пытаясь понять, » отчего он держится с ней так сурово и официально, гадая, вызывает ли она у него желание, как прежде. Она была готова решить, что его страсть прошла, если бы не видела огня, вспыхивавшего в его глазах всякий раз, когда он смотрел на нее, думая, что она этого не замечает.

«Что бы это значило?» — думала она. Согласившись играть роль его подруги, она дала Адриану еще один повод домогаться ее любви, но до сих пор он не воспользовался этой возможностью. Элиссе оставалось лишь гадать, что его удерживает, и она подумала, что глаза Адриана сверкают не страстью, а гневом, оттого что она навязалась ему в попутчики.

Покончив с гуляшом, Элисса улеглась в ночной рубашке ждать его возвращения, но когда Адриан пришел, она уже почти заснула. Услышав стук в дверь, она впустила его в комнату и отвернулась к стене, пока он раздевался и готовился ко сну.

Элисса очнулась среди ночи от дурного сновидения, которое помнила лишь смутно. Она приподнялась на локте, откинула с лица светлые волосы и обвела взглядом жалкую комнату, отыскивая тюфяк, на котором спал Адриан. Он лежал на спине, прикрывая лицо ладонью. Тонкое шерстяное одеяло сползло до бедер, обнажая мощную мускулистую грудь.

Элисса смотрела, как она вздымается и опадает в такт его дыханию, скользнула взглядом по полоске курчавых темных волос, спускавшейся с груди Адриана. У него был плоский живот, на котором лесенкой проступали ряды мускулов и виднелась впадина пупка.

Дыхание Элиссы участилось, губы внезапно стали сухими. Ей захотелось сбросить с Адриана одеяло, чтобы полюбоваться его могучим телом, поцеловать в уголок губ, вдохнуть его мужской запах. Ей захотелось вновь почувствовать прикосновения этих сильных рук, скользящих по ее телу, ощутить, как Адриан приподнимает ее, чтобы вонзиться в ее плоть.

Она понимала, что должна отвести глаза, что, столь откровенно рассматривая Адриана, она вторгается в интимную сферу его жизни, но не могла заставить себя отвернуться.

— Надеюсь, вам нравится то, что вы видите.

О Господи! Он застал ее врасплох, и отрицать это было бы глупо. Элисса лишь надеялась, что в темноте он не заметил горячего румянца, залившего ее щеки.

— Я… прошу прощения. Мне что-то не спится.

— Если вы и дальше будете смотреть на меня такими глазами, ангелочек, то я заберусь к вам в постель и сделаю все, чтобы прогнать вашу бессонницу.

При мысли о том, что Адриан проник в ее потаенные желания, Элисса зарделась до корней волос.

— Нет, я не хочу… — Еще не закончив фразу, она устыдилась собственной лжи. Не измени ей Адриан с леди Кайнц, она, вне всяких сомнений, была бы рада пустить его к себе. — Доброй ночи, полковник.

Адриан не ответил. В тишину вкрадывались ночные звуки — грубый мужской хохот в зале на первом этаже, лошадиное ржание в конюшне позади постоялого двора. Прислушиваясь к беспокойным движениям Адриана, Элисса поняла, что ему понадобилось немало времени, чтобы уснуть.

Они провели в дороге весь следующий день, углубляясь в лесистую местность, минуя плавные изгибы холмов, поросших дубами и высокими соснами. По пути им встречались фермы и маленькие деревеньки, где они пополняли запас еды и питья.

Ближе к вечеру путники миновали Оттенштейн. Элисса с восхищением взирала на величественный средневековый замок в предместьях города, любовалась громадной башней на центральной площади, каменными стенами, охранявшими покой горожан. В окрестностях то тут, то там виднелись руины еще нескольких замков.

К концу дня они прибыли к месту назначения, небольшому торговому городу Цветлю, окруженному пологими холмами и защищенному каменной стеной с шестью башнями.

— Мы пробудем в Цветле до тех пор, пока не выясним точно местонахождение армии, — сказал Адриан, спрыгнув со своего огромного черного жеребца. — Если Равенскрофт не ошибся, Чарльз и его люди либо находятся где-то неподалеку, либо движутся нам навстречу.

На этот раз они вновь взяли две комнаты, поселившись в опрятной гостинице рядом с большим каменным католическим храмом. Как только они устроились, Адриан отправился на разведку, и Элисса с облегчением подумала, что их путешествие хотя бы на время прервалось.

Во всяком случае, она надеялась на отдых, пока Адриан не вернулся из похода в город.

— Нам повезло. — Он стоял в коридоре у дверей номера Элиссы, возбужденно усмехаясь. — В округе разнесся слух, что армия эрцгерцога стала лагерем у Вейтры, это город на расстоянии дневного переезда к западу отсюда. Чарльз разместил свой штаб в замке и, вероятно, пробудет там около недели, чтобы дать людям передохнуть перед маршем к Вене.

— Ах, Адриан! Это замечательно! — воскликнула Элисса, подумав, что уже завтра она встретится с Питером и наконец убедится, что он жив и здоров.

— Хотите есть?

— Умираю с голоду.

Адриан усмехнулся, взял руку девушки, осторожно положил ее ладонь на рукав своего мундира и повел Элиссу на первый этаж в уютную столовую. Они уселись за массивным деревянным столом в углу. Хозяин, светловолосый мужчина с бакенбардами и косичкой, подал им жареную свинину, и они жадно набросились на еду, измученные длинной дорогой.

Элисса украдкой наблюдала, как ест Адриан. Он расстегнул несколько пуговиц на мундире, и в образовавшемся просвете показалась загорелая кожа. На его шее равномерно билась жилка, и Элиссе захотелось прильнуть к ней губами. Когда Адриан нагнулся, ставя перед ней кружку с пивом, ткань мундира натянулась на его широких плечах, и Элисса вспомнила, каким прекрасным было его тело, распростертое на полу в их комнате.

— Если повезет, — заговорил Адриан, возвращая ее к действительности, — то уже завтра мы найдем вашего брата. Ну, и Бекера, конечно.

Элисса дожевала и проглотила кусочек хлеба.

— Я подумала, Адриан… А как же Стейглер? У него обязательно возникнут подозрения, если он увидит нас. Ему наверняка захочется узнать, зачем графине потребовалось ехать вместе с армией.

Адриан сделал большой глоток из кружки.

— Стейглера отправили в армию Хиллера. Они двинулись к югу от Ланшута и направляются к Вене другим путем. Нам нечего его бояться, во всяком случае, пока.

Его слова немного успокоили Элиссу. Они оба устали и до конца ужина вели рассеянную беседу. Этой ночью они снова спали в разных комнатах. Элисса с удивлением подумала, что предпочла бы убогий постоялый двор и маленькую клетушку, в которой Адриан спал на полу.

К тому времени, когда они поднялись на вершину пологого склона в предместьях Вейтры, огненный шар солнца уже склонялся к западу. При виде безбрежного людского моря, красочным ковром раскинувшегося внизу, глаза Элиссы широко распахнулись:

— Вот это да! Сколько же их?

— Эрцгерцог разделил свои силы, поэтому, вероятно, здесь семьдесят или восемьдесят тысяч человек. Отсюда невозможно определить точнее.

— Восемьдесят тысяч… — прошептала Элисса, изумленная зрелищем такого множества солдат, лошадей, палаток, гор припасов и военного имущества — фургонов, пушек, зарядных ящиков, полковых знамен, развевающихся на ветру, солдатских ранцев, мушкетов и даже разбросанных тут и там музыкальных инструментов.

Измученные в боях солдаты, многие с окровавленными повязками, собирались небольшими группками вокруг лагерных костров, возились с амуницией и лошадьми либо присаживались на деревянные ящики, держа в руках оловянные кружки с кофе и коротая время за нехитрой игрой.

По мере того как путешественники спускались по склону, Элисса все меньше опасалась, что ярко-алая форма Адриана будет выделяться среди австрийских солдат. Они были одеты в темно-зеленые, белые, голубые и синие мундиры с массивными золотыми галунами и красными, золотистыми, синими и зелеными отворотами. Если форма Адриана чем-то и отличалась, то лишь аккуратностью и чистотой.

Пристроившись вплотную за черным жеребцом Адриана, маленькая пятнистая кобыла Элиссы пробиралась среди нагромождения седел и уздечек, сабель и мушкетов, палаток и дощатых войсковых лавок. Всюду, где они проезжали, в воздухе висел запах пота и лошадей, свежей оружейной смазки и пороховой гари.

Еще ни разу Элисса не видела таких усталых людей, и ее душу заполнила жалость к ним. Изможденные, заросшие неопрятными бородами лица провожали их взорами равнодушных запавших глаз. Мундиры солдат были потрепаны и покрыты грязью, галуны оторваны, ткань пропитана застарелой высохшей кровью. Элисса была бы рада помочь несчастным, однако уже одно их громадное количество обескураживало ее. Глубокий след, оставленный на лицах солдат минувшими сражениями, вновь всколыхнул в ней тревогу за Питера.

Они лишь раз задержались в кольце палаток, где Адриан спросил дорогу к одному из участков, выделенных для женщин. Он надеялся застать там кого-нибудь из солдатских спутниц, занятых заботами о своих мужчинах. Через пять минут он спешился среди небольшого скопления кухонных костров, вокруг которых суетились женщины, поднося воду и дрова для приготовления ужина.

— Придется на время оставить вас здесь. Я должен явиться к эрцгерцогу и обсудить с ним наши планы в отношении Бекера.

— Вы посвятите его во все?

Адриан кивнул.

— Чарльзу уже известно о предателе. Полагаю, он будет рад любой помощи, какую мы сможем ему оказать. — Полковник оглянулся на кучку женщин. — Здесь вы будете в безопасности до моего возвращения. Не вздумайте уйти куда-нибудь. Я не хочу, чтобы вы попали в беду.

Элиссу охватило раздражение. Неужели Адриан не понимает, что она вовсе не ищет неприятностей? Он сказал что-то еще, но Элисса не расслышала его, сбитая с толку беспорядочной смесью новых для себя впечатлений. Она присмотрелась к женщинам. Многие из них щеголяли в кричаще-ярких нарядах, с нарумяненными щеками, подкрашенными губами, но было ясно, что все они смертельно устали.

— Постараюсь вернуться как можно быстрее, — услышала Элисса. Адриан вскочил на жеребца и поехал по дорожке, ведущей к границе лагеря, направляясь к видневшемуся вдали замку, в котором укрылся эрцгерцог.

В его отсутствие Элисса напоила кобылу и перемолвилась парой фраз с несколькими женщинами. Бездействие скоро наскучило ей, она начинала беспокоиться. Элиссе хотелось побыстрее найти брата, и нетерпение нарастало с каждой минутой.

Она остановила пожилую женщину с морщинистым лицом и утомленными голубыми глазами. Запыленный чепец прикрывал ее давно немытые каштановые волосы.

— Извините за беспокойство, но я ищу одного офицера и подумала, что, может быть, вы сумели бы мне помочь.

— Ищешь офицера? — с раздражением отозвалась женщина. — Уж не думаешь ли ты, что я знаю всех в этом лагере? Честно говоря, у меня перебывало немало мужчин, но по сравнению со всей армией это как капля в море. — Она двинулась прочь, но Элисса поймала ее за руку.

— Он служит в Четвертом полку легкой кавалерии. Когда мы приехали, я видела вдали темно-серые мундиры, и решила, что это, должно быть, они.

Женщина кивнула.

— Темно-серые? Да, может быть, это Четвертый полк.

— Но здесь такое столпотворение, и я не могу припомнить точно, где их видела.

Пожилая женщина что-то пробурчала и ткнула пальцем сквозь море палаток, указывая на группу солдат, сидевших в юго-западной стороне.

— Вон там ужинают какие-то кавалеристы. Другие эскадроны разместились вокруг. Спросите у них. — Она подняла корзину с выстиранным бельем, уперла ее в костлявое бедро и отправилась восвояси.

Элисса вгляделась вдаль, гадая, хватит ли ей смелости покинуть площадку, на которой ее оставил Адриан. Расстояние было не слишком велико. Адриан вряд ли успеет вернуться из замка, пока она сходит к солдатам, расспросит их о брате и вернется назад. И все же для пущей уверенности она подошла к широкобедрой женщине, которая помешивала что-то в огромном железном котле, висевшем над маленьким костерком.

— Мне неловко вас беспокоить, но не могли бы вы оказать мне услугу?

Женщина подозрительно глянула на нее:

— Так это ты заявилась сюда с красавчиком англичанином?

Элисса улыбнулась.

— Это полковник Кингсленд. Да, я прибыла с ним. Я хотела попросить… если он приедет до того, как я вернусь, будьте добры, скажите ему, что я ушла в лагерь кавалеристов, вон туда. — Она указала направление. — Передайте, что я не задержусь.

Женщина зачерпнула большой деревянной ложкой бурлящее месиво и постучала ею о край котла, сливая лишнюю воду.

— Ладно, скажу. — Она ухмыльнулась, обнажая широкую щель между передними зубами. — На твоем месте я бы держалась к нему поближе. Чтобы затащить такого мужчину к себе в постель, наши дамы готовы выцарапать друг другу глаза.

Элисса почувствовала болезненный укол ревности. Даже здесь ей напоминают, как легко Адриан завоевывает женские сердца. Она подумала о Сесилии Кайнц, о том, что у Адриана было немало других любовниц, хотя жалкие создания, которые до сих пор попадались ей в лагере, не внушали особых опасений.

— Благодарю за предупреждение. И спасибо за то, что согласились передать ему мои слова.

Элисса повернулась и отправилась в путь, старательно запоминая дорогу, чтобы не заблудиться, когда придет время возвращаться обратно. Чем дальше она продвигалась, тем торопливее становилась ее походка. Теперь окружающие представлялись ей совсем в ином свете. До сих пор она замечала лишь мучительные страдания солдат, их усталость, стыд, вызванный позорным отступлением. Теперь она видела перед собой толпу оборванцев и пьяниц вроде тех, что таращились на нее на постоялом дворе. Здесь попадались турки, венгры, хорваты, словаки и немцы, все как один из самых бедных сословий.

Постепенно ее охватила тревога. Пожалуй, было бы лучше сделать так, как велел Адриан, и не отходить от костров, у которых он ее оставил. Однако другие женщины, казалось, не замечали похотливых взглядов мужчин. Элисса выпрямила спину и продолжала шагать, не выпуская из виду группу серых мундиров впереди, надеясь, что как только она до них доберется, ей будет нечего бояться.

Она почти достигла цели — и, пожалуй, достигла бы, если бы не споткнулась о колышек палатки, с трудом удержавшись на ногах. От падения Элиссу спас бородатый солдат, подхватив ее под руку. Он посмотрел на нее сверху вниз и ухмыльнулся, обнажая гнилые желтые зубы.

— Что за милашка, а, Золтан? Такая спелая да сочная, что даже тебе придется по вкусу.

Второй солдат, высокий громогласный турок, разразился хохотом и выступил вперед, преграждая Элиссе дорогу.

— Ты новенькая, ага? — гортанным голосом заговорил он на ломаном немецком, поднимая подбородок девушки огромным тупым пальцем. — Ты из Цветля, так? Или аж из самого Оттенштейна?

— Уберите руки. — Элисса дернула головой и попыталась избавиться от хватки гнилозубого бородача, который больно стискивал ее плечи. — Я не шлюха. Я приехала сюда с полковником британской армии. Если вы меня не отпустите, вам придется об этом пожалеть, обещаю.

Турок вскинул черные брови, явно озадаченный ее высокомерным изысканным выговором. Потом он рассмеялся.

— Ага… значит, ты полковничья шлюха. Какая мне разница? — Он отпихнул менее рослого приятеля в сторону и притянул Элиссу к груди, сжав ее так, что она не могла даже шевельнуться. — Один мужчина, другой мужчина… от тебя не убудет. Ты можешь обслужить меня так же, как и его.

Элисса хотела закричать, но турок припечатал мясистую ладонь к ее губам, и у нее вырвался придушенный протестующий звук. Охваченная ужасом, она впилась зубами в его грязные мозолистые пальцы и отпрянула, ударив турка каблуком сапожка по голени. Тот лишь рассмеялся и не подумал отпустить ее.

Сердце Элиссы бешено колотилось. Турок держал ее железной хваткой, и она хватала воздух резкими неглубокими вдохами, в глазах поплыли темные круги. Не замечая сопротивления Элиссы, турок с удивительной легкостью оторвал ее от земли и понес по узкому проходу между двумя палатками к плоской площадке, находившейся позади.

У Элиссы затряслись руки и ноги, ее охватила паника. Неужели никто ей не поможет? Ну почему она не послушалась Адриана и не осталась, где было велено? Она забилась в руках турка и еще раз пнула его, бросая вокруг безумные взгляды в поисках спасения.

Помощь явилась совершенно неожиданно. За палатками Элисса увидела наездника, скакавшего к ней. При виде алого мундира и могучей фигуры в седле громадного черного жеребца в ее душе затеплилась надежда.

Адриан обрушился на противника словно коршун на зайца. Он спрыгнул с коня, схватил дородного турка, и они втроем повалились на землю. Руки насильника разжались, Элисса откатилась в сторону, с трудом поднялась на ноги и глубоко вздохнула. Одним молниеносным движением Адриан сгреб могучего противника за грудки, приподнял и несколько раз припечатал его крупную безобразную голову к оружейному ящику, стоявшему за палаткой.

Он стоял над огромным распростертым телом противника, расставив ноги и сжав кулаки. Турок лежал в грязи, сальные черные волосы упали ему на глаза. Он жалобно стонал, но даже не пытался подняться, лишь смотрел на Адриана так, словно тот собирался его убить.

— Отныне, — заговорил Адриан с неприкрытым гневом, — советую тебе держаться подальше от чужих женщин. Особенно от моей женщины, если хочешь остаться цел. — Он бросил взгляд в сторону второго насильника, который при первых признаках опасности отбежал в спокойное место и наблюдал за происходящим из-за угла палатки. — Это и тебя касается, — добавил Адриан, обращаясь к худощавому бородачу, и, в последний раз посмотрев на турка, торопливо шагнул к Элиссе. Его грудь ходила ходуном, мундир был покрыт сухой травой и пылью. От ярости его глаза потемнели, черты лица обострились.

Элисса смотрела на него, полная тревожных предчувствий. Еще ни разу она не видела Адриана таким рассерженным, во всяком случае, из-за нее. Он не сказал ни слова, Элисса тоже промолчала, когда Адриан грубо поднял ее и усадил боком на жеребца, а потом вскочил в седло сам.

Элисса хотела попросить его отвезти ее к лагерю кавалеристов, однако, заметив напряжение, сковавшее его плечи, и злость, с которой он натягивал поводья, подумала, что сейчас не время для подобных просьб.

Выехав на открытую площадку у границы лагеря, Адриан осадил жеребца и перебросил длинную ногу через седло, чтобы спешиться. Потом его руки крепко обхватили Элиссу за талию, он сдернул ее вниз и поставил на ноги.

— Вам было велено не покидать место, где я вас оставил. — Адриан возвышался над Элиссой, глядя на нее с той же яростью, с какой только что взирал на турка. На его побагровевшем лице жгучими зелеными огоньками горели глаза.

Элисса с трудом сглотнула и стала робко оправдываться:

— Я… я не отходила далеко. Кавалеристы сидели совсем рядом, я только хотела расспросить их о брате.

— Но так и не добрались до них, верно? Просто удивительно, что вы смогли забраться так далеко.

— Ноя…

— Вы все еще не понимаете? Эти люди только что побывали в сражении. Они до предела возбуждены, и любая женщина для них — лакомый кусочек. Особенно женщина, которая в одиночку разгуливает по лагерю. Вряд ли они ожидали встретить здесь графиню.

— Но я не настоящая графиня!

Глаза Адриана вновь сверкнули:

— Да, вы не графиня, но даже будь вы ею, титул ничего не значит для этого сброда.

Элисса опустила взгляд на носки своих сапожек, чувствуя, как ее волнами пронизывают стыд и страх.

— Теперь я вижу, что вы были правы. Дело в том, что я еще не привыкла ко всему этому. Я даже не догадывалась, что за люди меня окружают.

На мгновение жесткий взгляд Адриана смягчился.

— Вы перепугали меня до полусмерти. Если бы ваша новая знакомая не сказала, куда вы ушли, одному Богу известно, чем бы все кончилось. — Он стиснул плечи Элиссы. — Нет, я определенно должен вас отшлепать.

Элисса промолчала. Она была слишком благодарна Адриану за то, что он вовремя пришел ей на выручку.

Адриан посмотрел на ее руки в кровоподтеках, на листья и грязь в волосах, и подбородок у него вновь напрягся:

— Это мой мир, Элисса. Здесь вам не на кого рассчитывать, кроме меня. Если хотите выжить, беспрекословно выполняйте мои указания. Поверьте, я лучше знаю, как здесь себя вести.

Элисса подняла на него глаза и кивнула:

— Я уже говорила, что здесь все для меня внове, но я женщина разумная и не повторю такой ошибки.

— Вы обещали, что будете слушаться меня. Вы дали слово.

— Я не собиралась его нарушать, просто не заметила опасности. Отныне я буду делать все, что вы скажете.

Слова Элиссы успокоили Адриана, и выражение его лица смягчилось.

— Вы не пострадали?

— Только моя гордость. — Она едва заметно улыбнулась. — Вы появились вовремя, чтобы спасти хотя бы ее остатки.

Уголки его губ дрогнули.

— Быть может, этот урок в дальнейшем убережет вас от еще больших опасностей.

У Элиссы все сжалось внутри. Она не была уверена, что до конца поняла Адриана, но знала, что он прав — здесь его мир, и в ближайшие дни ей придется беспрекословно подчиняться. Это несколько уязвляло ее, но, если они намерены поймать Ястреба, другого выхода у нее не остается.

Адриан опять посадил ее на коня, на сей раз осторожнее, — Вы встретились с эрцгерцогом? И куда мы едем? — спросила Элисса.

— Да, я говорил с ним. Чарльзу уже доложили об изменнике. Весть о том, что среди его людей есть шпион, не доставила ему особого удовольствия, и все же он обрадовался тем сведениям, которые я привез, и готов с благодарностью принять любую помощь, которую мы в силах оказать. Что же до того, куда мы держим путь, то сначала мы захватим вашу кобылу, а потом отправимся в расположение кирасирского полка под командованием генерала Кламмера. — Адриан улыбнулся. — Я как нельзя кстати получил задание всеми силами помогать ему и его адъютанту, майору Бекеру.

Элиссу охватило возбуждение, сердце вновь забилось чаще.

— Слава Богу, эрцгерцог нас поддержал.

— Нам отведут офицерскую палатку со всем необходимым снаряжением. Моим адъютантом назначен лейтенант Хелм.

Элисса оглянулась на солдат в серых мундирах, которые уже исчезали из виду.

— А мой брат?

— Как только мы устроимся, я доставлю вас к нему. — Губы Адриана тронула сдержанная улыбка. — Среди кавалеристов, которых вы искали, его нет. Эскадрон вашего брата стоит в северной части лагеря.

В душе у Элиссы поднялось теплое чувство. Адриан не забыл о ней и навел справки о Питере. Она обратила к нему сияющую улыбку:

— Благодарю вас, господин полковник.

Адриан осадил жеребца рядом с ее кобылой.

— Доверьтесь мне, Элисса. Обещаю, вы не пожалеете.

Он смотрел на нее с такой теплотой, что Элиссе захотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, унять тревогу, которую она читала в его глазах. Каким бы глупым и сентиментальным ни выглядело это желание, Элиссе было трудно избавиться от нахлынувших чувств.

— Я верю вам, — негромко сказала она, отворачиваясь. «Я доверяю вам свою жизнь, но не осмеливаюсь открыть свое сердце», — хотелось добавить ей. Возбуждение, в котором она пребывала еще секунду назад, сменилось унынием и печалью.

Глава 18

Адриан помог Элиссе разобрать вещи и привести в порядок палатку, которую им отныне предстояло делить. Наблюдая за ее хлопотами, он старался не вспоминать о той тревоге, которую ощутил, узнав, что Элисса покинула место, где он ее оставил, о той всепоглощающей ярости, которая охватила его при виде турка, чинившего над ней насилие.

Среди австрийских солдат попадались и порядочные люди, однако в большинстве своем это были неудачники, пропойцы, мелкие преступники и прочие подонки общества. Единственной причиной, побудившей их вступить в армию, был страх тюремного заключения либо стремление получить нищенскую подачку, которую выплачивали рекрутам-добровольцам.

Ему следовало загодя предупредить ее, доходчиво втолковать, что к чему. Элисса разумная женщина — упрямая и своевольная, но отнюдь не глупая. Он должен помнить об этом и в дальнейшем вести себя соответственно.

А пока Адриан собирался доставить Элиссу в лагерь Четвертого полка легкой конницы в надежде, что она сумеет отыскать своего брата и что Питер будет цел и невредим, на худой конец, хотя бы жив. Потом он нанесет визит генералу Кламмеру и встретится с Бекером. Со временем он познакомит их с Элиссой… а может, предоставит ей добиваться расположения Бекера по собственному усмотрению.

Элисса стояла у задней стенки палатки, опираясь на ручку метлы, которую ухитрилась где-то раздобыть. Она только что закончила выметать камешки и пыль.

— Я сделала все, что в моих силах. Надеюсь, теперь мы можем отправиться на поиски Питера?

Адриан усмехнулся, любуясь ее раскрасневшимся от возбуждения лицом. Его пульс участился, кровь вскипела неодолимым желанием немедленно затащить Элиссу в постель, но он заставил себя забыть об этом.

Адриан отметил, что Элисса распаковала и развесила скудный запас их одежды на веревке, натянутой вдоль задней стены, а на полу аккуратно выстроила в ряд его сапоги и крепкие башмаки. Потом он посмотрел на узкие койки, разделенные проходом, и его охватила досада. Наклонившись, Адриан сдвинул их. Теперь все выглядело так, будто они намерены спать вместе.

— Вы должны играть роль моей женщины, не забыли?

Элисса с беспокойством посмотрела на койки, но спорить не стала.

— Теперь мы можем идти?

— Подождите минуту. — Адриан подошел к входу. Полотнища палатки были распахнуты, впуская внутрь легкий ветерок. — Идите сюда, — сказал он, повернувшись к Элиссе.

Что-то в его голосе заставило Элиссу насторожиться. В конце концов она с нерешительным видом подчинилась, подошла и стала напротив него в просвете между полотнищами.

— Что?.. Что вы задумали?

Палатка стояла чуть в стороне от остальных, и тем не менее с того места, где они находились, были видны не меньше десятка людей, бродивших вокруг. Потянувшись к Элиссе, Адриан заключил ее в объятия и впился в губы обжигающим поцелуем. На мгновение Элисса напряглась и замерла, крепко упершись ладонями в грудь полковника. Потом из ее уст вырвался короткий негромкий стон, и она обняла его руками за шею, целуя в ответ.

Намерения Адриана были куда более скромными. Демонстрируя посторонним их страстный поцелуй, он хотел показать всем, что она принадлежит ему, заявить на нее права на виду у солдат, чтобы у них не оставалось никаких сомнений в том, что она — его женщина. Но теперь, когда мягкие губы Элиссы затрепетали, а дыхание вырывалось из груди короткими судорожными толчками, Адриан почувствовал, как в его чреслах запульсировала кровь. Его восставшая плоть окаменела, и он вдруг испугался, что окружающие решат, будто именно он принадлежит Элиссе, а не наоборот.

И они, черт возьми, были бы правы.

Он с усилием оторвался от губ Элиссы, желая одного — увлечь ее в палатку, сорвать с нее простую одежду и предаться любви. Но вместо этого Адриан поднял голову и отстранил от себя девушку, стараясь не замечать смущения на ее лице и румянца вожделения, выступившего на щеках.

— Закончим позже, — хрипло произнес он и, развернув Элиссу в направлении, куда они собирались идти, крепко, по-хозяйски шлепнул ее чуть пониже спины.

От его внимания не укрылись ни огонек досады, блеснувший в глазах девушки, ни напряжение в ее приподнятых плечах. Она открыла рот, собираясь обрушиться на Адриана с упреками, но он вновь заключил ее в объятия и заставил умолкнуть еще одним быстрым крепким поцелуем.

— Вы сами так решили, милочка, — шепнул он ей. — Не забывайте о своих обязанностях.

Элисса отпрянула и заставила себя улыбнуться. Входя в роль, она подмигнула Адриану и послала ему дерзкую улыбку.

— Как скажете, господин полковник.

Ее осанка неуловимо изменилась, даже речь зазвучала по-иному, менее изысканно, чем прежде. Адриан подумал, что ее мать права и Элисса действительно не лишена актерского дарования.

— Идемте, — сказал он. — Нас ждут более важные дела, нам некогда стоять здесь и попусту тратить время.

Глаза девушки сузились, и на мгновение показалось, что она готова отвесить Адриану пощечину. Но потом она растянула губы в той самой улыбке, которой обольщала Петтигрю и своих прочих ухажеров.

— Я припомню вам это. И когда мы останемся вдвоем, — промурлыкала она, окидывая полковника взглядом, — найду способ заставить вас заплатить за свои слова.

Они шагали по лагерю, провожаемые взглядами окружающих. Проходя мимо солдат на пути к расположению кавалеристов Кински, Адриан властно обнял Элиссу за талию. В армейской среде слухи разносятся быстро, и теперь уже многие знали о полковнике, только что прибывшем в лагерь в сопровождении женщины, и об избиении здоровяка турка, который на нее покусился.

Уже от одной мысли о том, что на Элиссу напали, у Адриана дыбом вставали волосы. Будь насильник его подчиненным, полковник непременно приказал бы высечь его. А так он лишь старался не привлекать к себе и Элиссе больше внимания, чем требовалось.

Прошло немало времени, прежде чем они добрались до участка, на котором расставили палатки солдаты легкой конницы. К этому часу над горизонтом уже занимался багровый закат. Тут и там полыхали костры, и в воздухе носились далекие переливы гармоники.

Адриан повел Элиссу прямиком к палатке командира, внимательно присматриваясь к офицеру с песочно-желтыми волосами, который сидел у входа с оловянной кружкой кофе в руках.

— Добрый вечер, майор, — сказал он. — Я полковник Кингсленд, Третий полк британских драгун.

Долговязый офицер вытянулся во весь рост по стойке смирно.

— Майор Берг, Четвертый полк легкой кавалерии Кински. — Адриан был без головного убора, поэтому майор не стал отдавать честь, лишь широко улыбнулся. — Англичанин, значит. Вы не прихватили с собой еще пару тысяч человек?

Адриан улыбнулся в ответ:

— Очень жаль, но я один. Я прибыл к вам в качестве советника.

Майор не удивился, хотя на его лице явно читалось разочарование. После ряда поражений австрийцы отчаянно нуждались в подкреплении.

— Чем могу служить, полковник?

— Я ищу лейтенанта Таубера. Не знаете ли вы случаем, где его можно найти?

Майор окинул Элиссу оценивающим взглядом и кивнул:

— Лейтенант Таубер отправился к фельдшеру на перевязку. Он вернется с минуты на минуту.

— П-перевязка? — Лицо девушки побледнело. Казалось, она не знает, радоваться ли ей, что брат жив, или горевать по поводу его ранения. — Питера ранили?

— Ему рассекли саблей плечо, — ответил майор. — Еще лейтенант получил удар по голове, но особой опасности нет, и он быстро поправляется.

— Слава Богу!

Адриан почувствовал, как прижавшееся к нему хрупкое тело Элиссы трепещет от облегчения.

— Вы позволите подождать его здесь? — спросил он.

— Да, разумеется. Чувствуйте себя как дома, полковник. Как я уже сказал, лейтенант вернется через… — Майор умолк, переведя взгляд на высокого светловолосого офицера в темно-серой форме, который быстро шагал по лагерю. Его движения казались чуть скованными, голова была обмотана широким бинтом. — А вот, кстати, и он.

Адриан улыбнулся:

— Спасибо, майор.

Подгонять Элиссу не было нужды. Она уже подхватила юбки и бегом бросилась к брату.

— Питер! Питер, подожди!

Молодой человек обернулся на звук голоса, и его лицо просияло:

— Элисса! Господи, неужели это действительно ты?

— Да, это я! — Она бросилась ему в объятия, смеясь и плача. По щекам ручьями бежали слезы радости.

Питер отстранился, чтобы как следует рассмотреть сестру, потом опять прижал к себе.

— Не верю собственным глазам. Ради всего святого, что ты здесь делаешь?!

— Это долгая история, — вмешался Адриан, не давая Элиссе раскрыть рот. — Мы можем где-нибудь уединиться?

Питер бросил взгляд на его эполеты.

— Разумеется, полковник. Следуйте за мной. — Крепко обнимая сестру, которая беспокоилась из-за повязки на его голове и спрашивала, не больно ли ему, Питер взял лампу и повел компанию к небольшой пыльной площадке. Там никто не мог им помешать.

Совсем еще молодой — ему едва исполнилось двадцать — Питер был так же изящен и светловолос, как Элисса, но глаза у него были не голубыми, а светло-карими. Стройный, широкоплечий красавец с безупречно вылепленными скулами и светлыми бровями, Питер тем не менее внушал впечатление твердости и силы. Тяжелые сражения уже оставили свой след на его чертах.

Питер водрузил лампу на поваленный ствол у края площадки, и, как только они оказались в недосягаемости для постороннего взгляда, Элисса взяла его за руку.

— Питер, это полковник Кингсленд. Он привез меня сюда, чтобы я могла с тобой встретиться.

Молодой человек оглядел Адриана с ног до головы, словно оценивая его рост и стать.

— Лейтенант Питер Таубер, Четвертый полк легкой кавалерии Кински, — представился он.

Адриан протянул руку, и Питер пожал ее.

— Рад знакомству, лейтенант. Элисса много о вас рассказывала.

В глазах Питера отразилась озабоченность, весь его вид говорил о всевозрастающем подозрении, что полковника и Элиссу связывает нечто больше, чем обычная дружба.

Адриан продолжил:

— Приезд вашей сестры объясняется несколькими причинами. Пожалуй, я оставлю вас наедине, чтобы Элисса могла все объяснить. — Он пронзил молодого человека предостерегающим взглядом. — Должен вас предупредить, лейтенант: все, что вы услышите, строго секретно и относится к вопросам чрезвычайной важности.

— Так точно, сэр. Смею заверить: ваши тайны умрут вместе со мной.

Адриан кивнул, ничуть не сомневаясь в том, что Питеру многое известно об этом деле из разговоров со старшим братом либо из писем матери.

— В таком случае я вас покидаю. Вернусь через час. Если у вас возникнут вопросы, лейтенант, вы сможете задать их мне.

— Вы уходите? — В глазах Элиссы промелькнуло удивление и, как показалось Адриану, разочарование.

— Полагаю, вы предпочтете побыть с Питером вдвоем.

Лицо Элиссы смягчилось, она потупила взгляд. На ее губах появилась улыбка, такая ласковая и нежная, что к горлу Адриана подступил комок.

— Останьтесь… прошу вас. Я так надеялась, что вы с Питером сможете поближе узнать друг друга.

Душу Адриана согрело нежданно нахлынувшее тепло. Элисса не хочет его отпускать. Она просит его остаться словно близкого человека, родственника. Адриан, как ни старался, не мог побороть радость, вызванную ее словами.

— Ладно. Я и сам не прочь.

Питер на минуту отлучился, принес одеяло, расстелил на земле, и они втроем уселись, стараясь расположиться поудобнее. Элисса вновь спросила брата о здоровье, расстегнула мундир Питера и осмотрела свежую повязку на его плече. С удовлетворением убедившись, что его жизни ничто не угрожает, она начала свой рассказ, напомнив Питеру о письмах, которые они с матерью отправили ему после гибели Карла. Там говорилось, что, по их мнению, он пал жертвой изменника, который называл себя Ястребом.

— Я все помню и даже слишком хорошо, — печально отозвался Питер. — Но до сих пор не понимаю, зачем ты впуталась в эту историю, Элисса. Борьба со шпионами — не женское дело.

Адриан невольно улыбнулся:

— Я говорил ей то же самое, однако Элисса на редкость искусно нашла подход к Петгигрю и Стейглеру. Мы надеемся, что ей удастся очаровать и Бекера.

— Бекер… да. Помнится, мать говорила, что Карл считал его одним из трех подозреваемых. Он здесь, в лагере?

— Совершенно верно.

Питер стиснул руку сестры:

— Мне это не нравится, Элисса. Тебя могут ранить, даже убить! — Он бросил на Адриана тяжелый взгляд. — Вы старше меня по званию, полковник. В полной мере сознавая это, я тем не менее вынужден возразить против участия моей сестры в подобном деле.

Адриан разделял чувства юноши, поэтому не собирался спорить, но подумал, что может хотя бы успокоить его. Он хотел что-то сказать, но прежде чем успел открыть рот, в разговор вступила Элисса, набросившись на Питера, словно волчица, защищающая своего волчонка.

— Здесь нет вины полковника Кингсленда, — упрямо заявила она. — Он не жалел сил, чтобы разубедить меня. Но я могу принести пользу, и это главное. Более всего Карл хотел разоблачить шпиона, и я намерена выполнить его волю.

— Но Карл вовсе не хотел, чтобы ты…

— Знаю. Он нипочем не позволил бы мне вмешаться в опасное предприятие. Но, во-первых, кроме меня этим некому было заняться. Теперь, когда уже так много сделано, я не отступлю, пока мы не выведем изменника на чистую воду.

Питер покраснел и вскинул руки, сдаваясь.

— Так и быть. Я умею признавать поражение. — Он обратил в сторону Адриана лукавый взор: — Полагаю, вам тоже пришлось мириться с ее упрямством.

— Именно так.

— Боюсь, я недооценил Элиссу.

Адриан негромко хмыкнул:

— То, что Элисса находится здесь, нравится мне не больше вашего. И все же могу вас заверить — со мной она в надежных руках. Я приложу все старания, чтобы оградить ее от опасностей.

— Благодарю вас, полковник.

Элисса улыбнулась, явно довольная, какой оборот приняла беседа. Они с Питером заговорили о другом. Адриан наблюдал за ними в свете лампы, вглядываясь в сияющее лицо девушки и с удовольствием прислушиваясь к ее мелодичному смеху. Согретая теплом любви брата, Элисса выглядела такой счастливой, какой Адриан ее еще не видел.

Укол зависти застал Адриана врасплох, терзая старые раны, заставляя вновь почувствовать боль, которая долгие годы жила в его душе, загнанная вглубь. Что-то сжалось у него в груди, и внезапно Адриан пожалел, что не оставил Элиссу и Питера вдвоем. Обхватив рукой колено, он откинулся назад, глядя на них, слушая беззаботный смех Элиссы, замечая веселые огоньки, вспыхивавшие в глазах сестры и брата, когда те вспоминали свои детские шалости. Было время, когда Адриан томительно ожидал от своего брата такой же любви, хотя бы крошечного лучика тепла от отца и матери. Потребовалось немало лет, чтобы угас последний проблеск надежды, но в конце концов Адриан накрепко усвоил урок.

Перед его мысленным взором потянулись давние воспоминания. Ричарду было одиннадцать, он был всего на год старше Адриана, но казался ему более чужим и далеким, чем любой незнакомец.

«Папа говорит, что я не обязан играть с тобой, если не хочу. Он говорит, что это — мои игрушки. Папа сказал, что купил их только для меня. — Тогда Ричард был выше ростом — худой нескладный юнец с рыжевато-коричневыми волосами, покатыми плечами и бессердечной злобной улыбкой на лице. Точная копия отца. — Разве ты не видишь?! — кричал Ричард. — Ты здесь никому не нужен! Тебя никто не любит. Почему ты не уезжаешь?»

Адриан все еще помнил холодок, пронизывавший его сердце, когда брат бросал ему жестокие слова, когда отец наказывал его за проступки, которые, как они оба прекрасно знали, совершал Ричард. Дважды в год Адриан приезжал домой на каникулы, и чувство холодной пустоты месяцами преследовало его после мучительного пребывания в кругу семьи все те далекие годы одиночества, что он провел в пансионе мистера Пимбрука, который славился крайней суровостью.

— Адриан? — Мягкий голос Элиссы прервал его мрачные размышления.

— Что, милая? — Адриан произнес это слово не подумав, причем так, что в нем прозвучало нечто большее, нежели обычная привязанность. Глупо. Он увидел, как насторожился Питер, как пальцы Элиссы впились в руку брата.

— Мы… мы притворяемся, Питер. — Девушка улыбнулась, но щеки у нее слегка порозовели. — Мы ведь объяснили тебе. Ты должен постараться понять.

Юный лейтенант смягчился:

— Извините. Мне следовало сообразить, что вы никогда не позволите себе ничего… хотя бы в малой степени бесчестного.

Со щек девушки сбежал румянец, ее лицо побледнело. Адриан торопливо вскочил.

— Уже поздно. Нам пора уходить. — Он улыбнулся Элиссе. — Вы еще сможете встретиться с братом, прежде чем мы покинем лагерь.

Элисса с благодарностью кивнула ему, повернулась и обняла Питера.

— Не забывай, Питер, ты не должен никому говорить, кто я такая. Для посторонних я — просто твоя приятельница или старая знакомая.

— Не забуду, — ответил Питер, но было видно, что это ему совсем не нравится. — Спокойной ночи, Элисса. Береги себя.

— Я прошу тебя о том же, братец. — Преодолев короткое расстояние, разделявшее их с Адрианом, девушка взяла полковника под руку, и они двинулись к своей палатке.

— Ваш брат произвел на меня приятное впечатление. Я рад, что он уцелел в бою.

Элисса заулыбалась:

— Спасибо вам за то, что привезли меня сюда. Что бы ни случилось, встреча с Питером того стоила.

Адриан улыбнулся в ответ, стараясь подавить зависть при виде кроткого нежного взгляда, который Элисса бросила через плечо вслед уходившему прочь светловолосому офицеру.

У него была просторная, вместительная палатка. На столе приятным желтым светом горела лампа. Он поднял дубовую крышку складной дорожной конторки, вынул пробку из чернильницы, взял перо и обмакнул его в чернила. Приступая к письму, он улыбался, ощущая удовлетворение, чувствуя азарт игрока, который задумывает следующий ход, разрабатывая наилучшую стратегию. Его замыслы не ограничивались шпионажем в пользу Франции. Главным были власть, могущество, его личная роль в успехе этой грандиозной кампании.

Вынув лист бумаги, он аккуратно положил его перед собой, крепче сжал в пальцах перо и принялся выводить буквы:

Эрцгерцог усиленным маршем движется к Вене. Семьдесят четыре тысячи солдат. Хиллер с остальными войсками прикрывает отступление и скорее всего пересечет Дунай у Кремса. Наиболее вероятное место слияния армий — Брюнн.

Он хотел добавить еще несколько слов, дать свои рекомендации, но удержался. Он подождет, пока не поступят новые сведения, а уж потом, возможно, выдвинет собственный план. Коротышка капрал, вне всяких сомнений, будет рассержен его дерзостью, но вряд ли станет упрямиться, получив хороший совет. Разве Бонапарт не последовал его предложению расколоть силы эрцгерцога у Ратисбонна? Ястребу будет очень лестно приложить руку к грядущей победе французов.

Закончив послание, он обмакнул в чернила эмблему на своем перстне и оттиснул ее на бумаге, потом сложил письмо и запечатал его воском. Завтра он прикажет отправить донесение, и верный человек повезет его на запад. Как обычно, агент будет ждать в кабаке где-нибудь по пути следования армии. Разумеется, на марше это делать сложнее, но чем больше риск, тем интереснее операция.

Он улыбался, предвкушая очередную великую победу, которая свершится с его помощью.

Адриан уже давно ушел, а солнце высоко поднялось над горизонтом, когда Элисса, наведя порядок в палатке, вновь поставила койки рядом на тот случай, если кому-нибудь вздумается заглянуть внутрь. Накануне вечером, как только они вернулись в свое жилье, Адриан раздвинул кровати, повернулся к Элиссе спиной, молча разделся, улегся на узкую постель и заснул.

Элисса разгладила складки на его постели, проводя ладонями по одеялам, все еще сохранявшим его запах — бренди, крахмала, шерсти, — легкий мужской аромат. Еще раньше она наблюдала за тем, как он бреется, следя за точными движениями его красивой руки. Под кремовой пеной кожа Адриана казалась темной, а губы чуть заметно кривились, когда лезвие огибало уголки рта.

Элисса помотала головой, пытаясь отвлечься. Ей следовало подумать о более важных вещах, чем несбыточные мечты и воспоминания об Адриане. Сегодня она наконец-то познакомится с Джозефом Бекером. Сегодня Адриан увидится с Бекером и решит, как лучше сблизиться с ним. А Элисса тем временем прогуляется с Питером и, может быть, займется стиркой. Вскоре им предстояло вновь отправиться в путь, и для хлопот не останется времени.

Как и вчера, Питер очень обрадовался встрече. Они вдвоем пообедали вяленым мясом и галетами, и Элисса с облегчением убедилась в том, что майор Берг был прав и раны Питера быстро заживают. Питер сказал, что он наводил справки о Бекере, но не узнал ничего полезного.

— Я была бы счастлива побыть с тобой дольше, — сказала Элисса, — но сомневаюсь, что твой командир одобрит это, к тому же меня ждут дела.

Питер рассмеялся:

— Мне трудно представить Элиссу Таубер в роли маркитантки. Наш папа, должно быть, переворачивается в гробу.

— Отец не задумываясь приехал бы сюда, чтобы раскрыть убийство Карла.

Питер помрачнел.

— В этом нет сомнений. Больше всего мне хотелось бы взять эту обязанность на себя.

— Ты делаешь все, что в твоих силах, как и все мы. — Элисса крепко обняла брата и, оставив его заниматься своими делами, вернулась в палатку.

Она уже выяснила, что каждое подразделение имело отдельную площадку для женщин, которые сопровождали солдат. В центре был отведен участок для кухни, вокруг — места для стирки и ремонта одежды. Туда-то и направлялась Элисса, уперев в бок корзину с грязным бельем.

В толпе безвкусно размалеванных неряшливых женщин, которые обычно вертелись вокруг кухонных костров, Элисса, к своему изумлению, увидела девушку на год или два младше ее самой. Та стирала одежду, а неподалеку в пыли возились двое детей. У девушки были огромные темные глаза, оливковая кожа, стройные ноги и высокая полная грудь. Ее черные, блестящие словно обсидиан волосы были подстрижены еще короче, чем у Элиссы, и ниспадали совершенно прямыми прядями, придавая хозяйке мальчишеский вид. Как ни странно, вместо того чтобы лишать ее женственности, прическа делала девушку самой привлекательной и пикантной среди окружавших ее представительниц слабого пола.

— Добрый день, — сказала девушка, удивляя Элиссу теплой приветливой улыбкой. У нее был низкий, чуть хрипловатый голос. Элисса подумала, что она, должно быть, цыганка. — Меня зовут Нина Петрало. Это мой младший брат Тибор, а это моя сестра Вада. Я еще не видела вас в лагере. Наверное, вы новенькая. — Она говорила по-немецки с сильным венгерским акцентом.

Элисса улыбнулась. Незатейливая прямота девушки пришлась ей по вкусу.

— Я Элисса. Рада познакомиться с вами. Я… я подруга полковника Кингсленда. Мы приехали сюда вчера вечером.

— А, да. Я слышала о происшествии с вашим полковником и турком. — Девушка рассмеялась низким грудным смехом. — Думаю, теперь вам нечего бояться солдат, которые бродят вокруг.

Элисса подумала об Адриане, стараясь не обращать внимания на теплое чувство, возникшее у нее в груди.

— Я за полковником как за каменной стеной. — И это была чистая правда. Чувство долга у Адриана было в избытке. К сожалению, за счет прочих чувств. — А вы? — спросила Элисса. — Вы… замужем за кем-нибудь из солдат? — Она не сомневалась, что у такой очаровательной женщины, как Нина, непременно должен быть защитник.

Нина покачала головой:

— Мой отец был другом генерала Кламмера. Его убили в схватке у Ратисбонна.

— Простите… — Элисса вознесла небесам молчаливую благодарность за то, что ее брат уцелел. — А ваша мать?

— Умерла несколько лет назад. В Вене живут наши родственники, которые готовы взять нас к себе. А пока мы путешествуем с армией под покровительством генерала.

Маленькая девочка дернула сестру за юбку. Нина наклонилась, и Вада, шепнув ей что-то на ухо, бросилась догонять брата. Они были такие же смуглые, как Нина, с такими же черными волосами и большими темными глазами. Красивые милые дети, которых осиротила война.

— Я и полковник тоже путешествуем с армией, — сообщила Элисса.

Нина улыбнулась.

— Теперь мы поедем вместе. — Она бросила взгляд на малышей. — Я должна идти. Они могут попасть в беду, если хорошенько не присматривать за ними.

— Мы еще встретимся, — с надеждой сказала Элисса девушке, которая уже успела понравиться ей.

— Я вас найду, — с присущей ей прямотой отозвалась Нина.

Элисса смотрела ей вслед, довольная знакомством со сверстницей, которая могла стать ей подругой на ближайшие дни. Нина ушла, и Элисса взялась за работу. Она наполнила ведро водой из протекавшего неподалеку ручья, потом выстирала белье на камнях — там, где стирали его другие женщины. Закончив, она переложила одежду в корзину и отправилась в палатку.

Она задержалась у границы лагеря, издали заметив высокую фигуру Адриана, вынырнувшего из генеральского шатра. Она смотрела, как он пересекает лагерь, шагая по своему обыкновению с целеустремленным изяществом и, вероятно, собираясь навестить лошадей. Из палатки за его спиной показался еще один человек.

Он был чуть выше среднего роста, худощав, гладко выбрит, как и все офицеры. Его темные волосы начинали седеть на висках. Он был в форме майора, и Элисса тут же сообразила, что это Джозеф Бекер.

Он двинулся в ее сторону, и сердце Элиссы подпрыгнуло. Майор шагал, наклонив голову и хмуря брови; было ясно: ему все равно, куда идти. Это был тот самый шанс, которого ждала Элисса, великолепная возможность познакомиться с ним. Глубоко вздохнув, она заступила ему дорогу, и они столкнулись нос к носу. Корзина отлетела в сторону. Майор поймал белье и удержал от падения Элиссу. Она крепко вцепилась в руку майора и выпрямилась.

— Извините, — сказала Элисса. — Я не заметила вас.

— Нет, это моя вина. — Он разжал пальцы и отступил на шаг. — Мне следовало быть более внимательным.

Губы Элиссы растянулись в широкой призывной улыбке:

— Думаю, мы оба виноваты. Как бы то ни было, ваша молниеносная реакция спасла меня от необходимости перестирывать все эти тряпки. Благодарю вас, майор… э-ээ…

— Бекер. Я адъютант генерала Кламмера. — Майор взял корзину из ее рук. — Давайте я понесу. Позвольте хотя бы помочь вам с бельем.

Элисса одарила его еще одной соблазнительной улыбкой.

— О, благодарю вас, майор. Я с радостью принимаю вашу помощь. — Она пошла рядом с ним, покачивая бедрами и замедляя шаг, вынуждая Бекера приноравливаться к ее походке и выигрывая время, чтобы внимательно его рассмотреть.

Сдержанная манера держаться и заурядная внешность делали майора таким неприметным и невзрачным, что Элисса испытала разочарование. Впрочем, кого она ожидала увидеть? Грубияна вроде Стейглера? Лукавого хитреца с пронизывающими узкими глазками и тонкими предательскими губами?

Бекер был совсем другой — обычный военный, не слишком привлекательный, но и не безобразный. Однако пока они шагали рядом, Элисса почувствовала нечто странное, что-то, чему она не могла подобрать названия. На первый взгляд Бекер не казался мрачным или злым, но именно эта черты сквозили в его отчужденной улыбке, в безразличии его взгляда, которым он окинул Элиссу, когда та поблагодарила его и попрощалась.

Ей очень хотелось узнать, почувствовал ли это Адриан, и как только майор ушел, она отправилась на поиски.

— Сюда! — крикнул Адриан, приветственно вскидывая руку. Он стоял подле Минотавра, ловко расчесывая лоснящуюся шкуру жеребца.

— Я познакомилась с Бекером, — равнодушно произнесла Элисса. — Мы невзначай столкнулись, когда я возвращалась с бельем.

Адриан понимающе вздернул темную бровь:

— Невзначай, говорите?

Элисса чуть покраснела. Ну как ему удается с такой легкостью читать ее мысли?

— Что ж, пришлось немного подыграть судьбе. Если я не ошибаюсь, вы тоже виделись с ним. Как он вам показался?

Рука Адриана, сжимавшая гребень, которым он расчесывал гриву жеребца, замерла на полпути.

— Ничего определенного. — Он покачал головой. — Бекер совсем не такой, каким я его себе представлял, более мягкий, спокойный. Он не лишен привлекательности, но в нем чувствуется нечто странное.

— Да, я тоже заметила.

— Сегодня вечером он будет в лагере, и, если удача нам не изменит, вы сможете еще раз встретиться с ним. — Было ясно, что Адриан не в восторге от этой перспективы. Он нахмурился, и гребень в его руке скользнул по гриве Минотавра чуть грубее и резче, чем требовалось, — Извини, малыш, — пробормотал он.

— Нужно проникнуть в его палатку.

Адриан кивнул:

— Утром армия сворачивает лагерь и выступает к Вене. Поднимется суматоха, и нам будет легче обыскать жилище Бекера.

— Значит, завтра мы снимаемся с места?

Рука Адриана вновь остановилась.

— Эрцгерцог больше не может оттягивать отступление. Он вынужден отвести войска на позиции для следующего сражения.

— Раз так, нельзя терять ни секунды. Я сегодня же отыщу Бекера.

Адриан не ответил. Он вновь принялся чистить коня, однако Элисса, шагая прочь, готова была поклясться, что всю дорогу к палатке чувствовала на себе его взгляд.

Глава 19

Готовясь к последнему вечеру в лагере перед долгим маршем к Вене, Элисса наряжалась с особым тщанием. В середине кольца палаток неподалеку от их шатра горел костер. Вокруг него стояла группа военных. Элисса знала, что среди них Адриан. И Джозеф Бекер.

Элисса приготовила простой ужин — хлеб и вареные сосиски. Она вымыла тарелки и кухонную утварь и вернулась в палатку, чтобы продумать, как себя вести в течение вечера. Сейчас она переодевалась в чистую хлопковую юбку и белую крестьянскую блузу, затянув спереди шнурки красного льняного корсажа, который приподнимал грудь, и она мягкими возвышенностями выступала над вырезом блузы.

Под юбку она не надела ничего. При ходьбе свет костров обрисовывал ее ноги и бедра, и Элисса рассчитывала, что Бекер их оценит.

И Адриан тоже. Элисса не смогла перебороть настойчивого желания напомнить ему о тех днях, когда между ними была близость. По каким-то причинам он более не испытывал к ней прежней страсти, и Элисса понимала: ей пора забыть его, что она не может позволить себе любить мужчину, начисто лишенного постоянства, но все-таки продолжала любить его.

Она хочет Адриана. Она влюблена в него — безумно, безоглядно, безнадежно влюблена, и ничего не может с собой поделать.

Ее ушей коснулся звук мужских голосов, в воздухе витал запах табачного дыма и кожи. Откуда-то издалека доносилось пение. Элисса провела пальцами по светлым завиткам волос, уже отросших с тех пор, как она прибыла в Вену, и принялась укладывать их в прическу, которая, как она надеялась, придавала ей вкрадчиво-соблазнительный вид. Растянув губы в призывной улыбке, она откинула полотнище палатки и вышла наружу.

Ее кожа ощутила прохладу вечернего воздуха, легкий ветерок растрепал ее волосы, оголив ямку на затылке, и захлестнул юбку вокруг ног. Вокруг простиралась темнота — безбрежное черное море, освещенное лагерными кострами, словно мерцающими бриллиантами. Элисса почти сразу увидела майора — тот негромко разговаривал с одним из офицеров. Элисса знала, что Адриан уже беседовал с ним, и теперь полковник стоял в нескольких шагах, повернувшись к черноволосой темноглазой очаровательной Нине Петрало.

Сердце Элиссы сжалось, руки, которыми она упиралась в бедра, пронзила дрожь. Адриан что-то сказал Нине, девушка расхохоталась, и он рассмеялся вместе с ней. Насколько помнила Элисса, до сих пор его голос никогда не звучал так непринужденно.

К ее горлу подступил комок, а во рту стало сухо, словно он был набит ватой. Элиссе захотелось увидеть глаза Адриана, узнать, о чем он сейчас думает, и вдруг она почувствовала облегчение оттого, что не может этого сделать.

Ее ладони взмокли, а по спине пробежал ледяной холодок. О Господи, если Адриан ждет от Нины того же, чего хотел от Сесилии Кайнц, Элисса этого не выдержит. Ее глаза обожгли слезы, и девушка всерьез испугалась, что они потекут по щекам.

Элисса судорожно глотнула воздух и заставила себя успокоиться. Она не сознавала, что стоит на месте и во все глаза смотрит на Адриана, пока тот не повернулся к ней и не улыбнулся. Улыбка была теплая, мягкая, а в глазах загорелся огонек страсти. И разожгла его не Нина, а она, Элисса.

Слава Богу, ну конечно, она ошиблась. Темноволосая девушка подняла руку, подзывая ее к себе, и Элисса едва не лишилась чувств от радости. Заставив ноги двигаться, она вынудила себя пройти по лагерю с нарочитой беззаботностью, которой вовсе не чувствовала. Приблизившись к Адриану, Элисса деланно-равнодушно улыбнулась и заговорила, удивляясь спокойствию, звучавшему в ее голосе:

— Добрый вечер, полковник. Я вижу, вы знакомы с Ниной.

Он кивнул:

— Судя по всему, вы познакомились с ней еще раньше.

Элисса посмотрела на Нину, но не увидела в ее взгляде и следа кокетства, только дружелюбие.

— Совершенно верно. А еще я познакомилась с ее младшим братом Тибором и сестрой Вадой. Прелестные малыши. Очень приятно, что они будут сопровождать нас на марше.

Они побеседовали еще немного. Нина, как и прежде, выражала свои мысли прямо и бесхитростно:

— Полковник рассказал мне, как вы заставили его взять вас с собой.

Элисса вскинула бровь:

— Неужели? И как же мне это удалось?

— Он говорит, вы соблазнили его. Обещали готовить ему еду, ведь сам он никудышный повар.

При этих словах Элисса рассмеялась:

— Я обещала готовить и стирать. Наверное, я сошла с ума.

Нина расхохоталась:

— Нет, не думаю. Я была бы счастлива ухаживать за таким мужчиной, если бы он смотрел на меня так, как смотрит на вас.

Элисса попыталась улыбнуться, но слова Нины не убедили ее. Да, Адриан делает вид, будто она ему небезразлична, будто он все еще пылает к ней страстью, но это не так. Последние недели он держался с ней отчужденно.

Адриан промолчал. Его мысли витали где-то далеко. Элисса заменила, что он смотрит на ее юбку, и сообразила, что стоит спиной к костру и Адриану все прекрасно видно сквозь просвечивающую ткань. Элисса ощутила удовлетворение. В конце концов, Адриан мужчина, а у мужчин свои потребности. Ей было приятно подумать, что она все еще волнует его.

Она надеялась, что сможет увлечь и Джозефа Бекера.

— Я вижу, вы нарядились сообразно случаю, — сказал Адриан с сухой насмешливой полуулыбкой.

— Можно сказать и так. — Она бросила взгляд в сторону Бекера. Ей не хотелось уходить, и уж конечно не хотелось оставлять Адриана наедине с Ниной, но ее ждало важное дело, а времени оставалось в обрез.

Она повернула голову к Бекеру, и Адриан стиснул зубы.

— Надеюсь, вы меня извините, — сказала Элисса, — но я хотела бы поблагодарить майора Бекера за доброту, которую он проявил ко мне днем.

Адриан тонко улыбнулся.

— Ну что вы, разумеется, — ответил он.

Нина с интересом следила за разговором, потом покинула компанию, сославшись на необходимость присматривать за детьми.

Обойдя вокруг костра, Элисса приблизилась к Бекеру, который курил трубку.

— Добрый вечер, майор.

Бекер вскинул голову. Казалось, до сих пор он был погружен в раздумья.

— Добрый вечер… Элисса.

Элисса улыбнулась.

— Я лишь хотела поблагодарить вас за… любезность, которую вы оказали мне сегодня утром.

— Был счастлив помочь вам, — рассеянно отозвался майор.

— Скажите, а… есть женщина в лагере, которая ухаживает за вами?

— За пятнадцать лет военной службы я научился обходиться без посторонней помощи.

— Вы не женаты?

— Нет.

Элисса несколько секунд присматривалась к нему, но прочесть его мысли оказалось не так-то просто. Она провела пальцем по его груди.

— Вы очень привлекательный мужчина, майор. Полагаю, вы могли бы заполучить почти любую женщину, стоит лишь вам захотеть.

Бекер посмотрел туда, где стоял Адриан, и Элисса проследила за его взглядом. К счастью, Адриан уже ушел.

— Я вполне удовлетворен своим нынешним положением, — сказал майор, отводя руку девушки. — К тому же, боюсь, полковник Кингсленд был бы недоволен.

Элисса пожала плечами:

— Между нами полное взаимопонимание. Мы оба в равной мере вольны поступать так, как сочтем нужным.

— До меня дошли слухи, свидетельствующие об обратном.

— Полковник — истинный джентльмен, — ответила Элисса, вновь пожимая плечами. — Он не любит, когда у него на глазах истязают женщину. К тому же он знает, что я не стану якшаться с простым солдатом. Я предпочитаю мужчин, облеченных высоким положением и властью. Таких как вы, майор Бекер.

— А полковник?

— У Адриана много женщин. Я лишь одна из них.

Майор снисходительно улыбнулся, по-прежнему не проявляя ни малейшего интереса.

— Я уже говорил вам, Элисса, что способен позаботиться о себе.

Элисса задумчиво смотрела на него. Было ясно — она не сумела найти подход к Бекеру.

— В таком случае, майор, мы могли бы просто остаться друзьями. Я буду счастлива иметь друга-мужчину.

Бекер улыбнулся, на сей раз менее церемонно:

— Я тоже буду рад.

— Полковник говорит, что завтра утром мы отправляемся в дорогу.

— Это правда. Вы уже путешествовали с армией?

— Нет, только готовлюсь. Не знаете ли вы, куда мы направляемся?

— В сторону Вены. Более мне ничего не известно.

— Наполеон преследует нас по пятам, верно?

— Да.

— Значит, эрцгерцог…

— Я не посвящен в замыслы эрцгерцога. Вероятно, полковник Кингсленд сможет лучше удовлетворить ваше любопытство.

— Вы генеральский адъютант, и я решила, что вы могли слышать что-нибудь интересное.

— Ничего такого, о чем я имею право говорить.

Элисса отвела взгляд в притворном испуге.

— Я не подумала об этом. Пожалуй, мне не следовало спрашивать.

— Ничего страшного. Для вас все это внове.

— Да, так и есть. — Элисса в последний раз одарила его сияющей улыбкой. — Мне всегда все хочется знать. Надеюсь, в этом нет ничего плохого?

— Может быть, и нет. Но не забывайте о кошке, которую сгубило любопытство.

В душе Элиссы шевельнулось беспокойство.

— Да, я слышала эту пословицу. — Она посмотрела в сторону их с Адрианом палатки, и ей внезапно захотелось сейчас же очутиться там. — Уже поздно. Пожалуй, пора идти, пока меня не хватился полковник. Спокойной ночи, майор Бекер.

— Доброй ночи, Элисса.

Майор смотрел вслед уходящей девушке, а она гадала, о чем он думает. Встреча получилась не слишком удачная, но Элисса по крайней мере прощупала почву. Может быть, у Бекера где-нибудь есть женщина, с которой его связывают достаточно крепкие узы, чтобы хранить верность. Элисса знала, что такие мужчины существуют на свете. Такими были ее братья. И отец.

Она подняла полотнище, нагнула голову и вошла внутрь, жалея, что не влюбилась в мужчину, похожего на братьев и отца. При свете одинокой свечи, горевшей на перевернутом оружейном ящике, она увидела Адриана в расстегнутом мундире.

— Как все прошло? — спросил он, не отрывая от Элиссы жесткого взгляда.

Элисса вздохнула:

— Совсем не так, как я рассчитывала. Я не интересую Бекера, во всяком случае, как женщина. Может быть, он согласится принять мою дружбу.

— Не говорите глупостей! — прорычал Адриан голосом, изумившим девушку. — В этом лагере не найдется ни одного мужчины, который не интересовался бы вами «как женщиной». Бекер мог не проявить своих желаний, но это ничего не значит. Поблизости нет ни одного солдата, ни одного офицера, которого не охватывала бы ревность, как только они начинают гадать, чем мы с вами занимаемся в эту минуту.

Ничто не могло уязвить Элиссу сильнее этих слов. Ее глаза наполнились обжигающими слезами. Вспомнив о том, как Адриан смеялся с Ниной, она заморгала, пытаясь сдержать слезы.

— Но ведь мы ничем таким не занимаемся. Вы не целуете меня, даже не прикасаетесь ко мне. — Элисса опустила глаза и увидела, что койки аккуратно раздвинуты и между ними оставлен проход умеренной ширины. — Вы интересуетесь мной не больше Бекера.

С этими словами Элисса отвернулась от Адриана, не в силах далее бороться со слезами. Мучительная боль пронзила сердце.

— Господи, да вы плачете, — произнес Адриан, мягко кладя руки на плечи девушки и медленно поворачивая ее лицом к себе. — Отчего вы плачете?

Элисса только печально покачала головой.

— Отвечайте, Элисса. Я хочу знать.

Девушка подняла на него глаза, в которых вновь сверкнула искорка былой отваги.

— Нет, это вы скажите, полковник, отчего я больше не вызываю у вас желания?

Пальцы Адриана крепче сжались на ее плечах.

— О чем вы?

— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы не прикасаетесь ко мне, не занимаетесь со мной любовью. Когда-то вы хотели меня, но теперь все кончилось.

Лицо полковника застыло и казалось высеченным из камня.

— Вы так полагаете? Вы думаете, что я не хочу вас? — Он взял ее руку и грубо провел ею по своему животу, спускаясь к застежке брюк, которую вздымала твердая пульсирующая плоть. Даже сквозь толстую ткань Элисса ощутила жар его страсти, и ее охватило желание.

— Я хочу вас, — произнес Адриан низким хрипловатым голосом. — Мое желание не угасало ни на минуту. Стоит мне на вас посмотреть, и меня охватывает мучительное возбуждение. Я не сплю ночей, вспоминая, каково это — проникать в ваше тело, целовать вашу восхитительную грудь, чувствовать ртом ваши мягкие сладкие губы. Я хочу вас, Элисса. Я не могу вспомнить, чтобы мне когда-нибудь так хотелось женщину.

По телу Элиссы пробежала легкая дрожь, появилось пьянящее чувство женской власти, которого она не ведала уже несколько недель.

— Так почему же…

— Потому что дал себе зарок не прикасаться к вам. Я силой принудил вас спать со мной, шантажировал вас, чтобы овладеть вашим телом. Я поклялся, что этого больше не случится до тех пор, пока вы сами меня не позовете, пока ваша страсть ко мне не станет такой же сильной, как моя.

Сердце Элиссы неистово забилось. Она почувствовала, как закружилась голова и затрепетали руки. Он хочет ее. Он мечтал о ней все это время.

Адриан провел пальцем по ее щеке.

— Вы тоже этого хотите, ангелочек? Хотите лечь со мной? Я не могу и думать ни о чем другом.

У Элиссы перехватило дыхание. Да, я хочу, кричала ее душа, я люблю вас, я так вас люблю! Она хотела, чтобы Адриан целовал ее, ласкал, любил. Но его страсти не хватило даже на то, чтобы держаться подальше от постели соперницы.

К горлу Элиссы вновь подступил комок слез, а грудь словно налилась свинцом.

— Не важно, чего я хочу. Есть и другие обстоятельства, о которых нельзя забывать.

Адриан вздохнул:

— Да, понимаю. Ваша семья и ваша репутация. Вы были невинной девушкой, дочерью аристократа. Вы заслуживаете большего, нежели роль любовницы.

Элисса только покачала головой:

— Все это не имеет для меня никакого значения.

— В чем же дело? — нахмурился полковник.

— Я знаю… — заговорила Элисса, внимательно вглядываясь ему в лицо, — я знаю о вас и леди Кайнц.

— Леди Кайнц? Ну конечно, вы знаете о Сесилии. Вы спали в ее кровати в ту ночь, когда я проник в вашу комнату в Блауен-Хаусе и впервые вас увидел. Вы достаточно сообразительны, чтобы догадаться — у нас с Сесилией была интрижка.

Элисса отвела взгляд. Охватившая ее мучительная боль мешала говорить.

— Я знаю и о других случаях… уже после того, как вы были близки со мной. О ваших свиданиях с леди Кайнц в Вене.

— Что? О чем вы? Кто вам сказал, что я с ней встречался?

— Она сама. Она сказала, что встретилась с вами на обеде в Бельведере. По словам леди Кайнц, вы отвезли ее домой. Еще она сказала, что знает, как сделать вас счастливым, как доставить вам удовольствие… и что вы были ее другом задолго до того, как познакомились со мной.

В глазах Адриана сверкнул гнев, руки сжались в кулаки.

— Вот похотливая лживая вертихвостка! Да, я действительно отвез ее домой, проводил до дверей, и там мы расстались. Впоследствии я несколько раз видел ее на официальных приемах, но не оставался с ней наедине и даже не прикоснулся к ней. С той ночи, когда я побывал в вашей спальне в Блауен-Хаусе, я не спал с другими женщинами и не хотел никого, кроме вас.

Элисса застыла на месте, широко раскрыв глаза. Господи, неужели это правда? Неужели виконтесса солгала? Она всмотрелась в лицо Адриана, пытаясь прочесть в его чертах истину.

Адриан приподнял ее подбородок:

— Я никогда не обманывал тебя, Элисса.

По выражению его прекрасных глаз Элисса поняла, что Адриан говорит правду. Он никогда не лгал. Он хочет ее, а она хочет его. Господи, как она его любит!

Ее глаза застилали слезы.

— Адриан… — Она сделала шаг и упала ему в объятия. Его сердце билось почти так же громко, как ее собственное. Она обвила руками его шею. — Я скучала без тебя, — шепнула она. — Мне так тебя не хватало.

Пальцы Адриана погрузились в пышные завитки ее волос, он положил ее голову себе на плечо.

— Я не могу без тебя, милая. Господи, как же я истосковался! — Он поцеловал ее жадно, страстно и вместе с тем так нежно, что Элиссе показалось, будто сердце тает у нее в груди. Она нужна Адриану. Он лишь пытался защитить себя от нее.

Адриан вновь поцеловал Элиссу, крепко прижимаясь к ее губам. Поцелуй ошеломил ее, голова девушки пошла кругом, а ноги стали ватными. Протянув руку за спину, он ощупью отыскал свечу и погасил ее, но сквозь холстину шатра проникали огни костров, заливая палатку причудливым светом. Адриан целовал Элиссу все крепче, мягко ощупывая ее губы языком, и от его прикосновений по телу девушки разливалось тепло.

Она поцеловала Адриана в ответ, запуская пальцы в его темные шелковистые волосы. Его губы скользнули по ее подбородку и спустились ниже, покрывая быстрыми влажными поцелуями шею и плечи. Он распустил шнурок на вырезе блузы, потянул ее вниз, обнажая грудь Элиссы и прижался к ней ртом, лаская кончиком языка отвердевший сосок. Потом он взялся за вторую грудь, лаская ее с той же настойчивостью. Элисса застонала от удовольствия, и по ее телу пробежала волна горячего вожделения.

— Я хочу прикоснуться к тебе, почувствовать твое тело, — шепнула она.

Адриан впился в ее глаза пылким страстным взглядом. Он расстегнул мундир и с помощью Элиссы стянул с себя рубашку. Под темными густыми волосами на его груди ходили бугры мышц. Элисса хотела прикоснуться к ним, впиться пальцами в эти плотные гладкие мускулы, но, почувствовав на губах жадный поцелуй Адриана, прильнула к нему всем телом.

Он развязал шнуровку ее красного корсета, отбросил его в сторону и снял блузу, стащив ее через голову Элиссы. Теперь они оба были обнажены до пояса.

— Я так долго мучился без тебя, — сказал Адриан, пощипывая губами кожу на ее шее. — Я пытался бороться со своими желаниями, говорил себе, что они дурны и нечестивы, но теперь, когда мы снова вместе, я не вижу в них ничего плохого. — Он прижался к губам Элиссы нетерпеливым жарким ртом и, взяв ее пальцы, приложил к твердой выпуклости. — Посмотри, что ты со мной делаешь. Мне так хочется сорвать с тебя одежду, вонзиться в твое тело…

— Да… — прошептала Элисса. — Я тоже этого хочу.

Адриан качнул головой:

— Только не сейчас. Теперь я не стану торопиться. На сей раз я хочу изведать все до конца. Я буду целовать и ласкать тебя до тех пор, пока мы оба не почувствуем, что не можем терпеть больше ни мгновения.

Когда он, протянув руку к пуговицам, расстегнул их и юбка упала на пол у ног девушки, та задрожала. При виде Элиссы, на которой оставались только чулки с подвязками и грубые коричневые туфли, Адриан улыбнулся.

— Все это придется снять. — Целуя Элиссу, он усадил ее рядом с собой на койку, нагнулся, развязал шнурки туфель, снял их и, аккуратно отставив в сторону, взялся за подвязки и чулки. Потом он разделся сам, поставил свои сапоги рядом с ее туфлями и снял брюки. Элисса жадно следила за каждым движением Адриана, любуясь его могучей мускулистой фигурой.

Она нерешительно протянула руку и прикоснулась к нему, проводя пальцами по волосам на груди, по плоскому животу и буграм мышц, напрягшихся под ее ладонью. Огромная твердая плоть вздымалась кверху. Элисса коснулась ее, обхватила пальцами, ощупывая горячую гладкую поверхность, и услышала стон Адриана:

— Полегче, милая. Я слишком долго ждал, и моей выдержке тоже есть предел.

Элисса обхватила ладонями лицо Адриана, целуя его.

— Адриан… — Потом она оказалась под ним на узкой кровати, чувствуя на себе его руки, его губы, прижимавшиеся к ямке на шее, его пальцы, которые гладили, ласкали, ощупывали, творя свое волшебство. — Пожалуйста, Адриан, — шепнула она, обнимая его могучую шею и изгибаясь дугой навстречу ему. — Я хочу тебя… Я… не могу больше терпеть.

— Уже скоро, — отозвался он охрипшим голосом. — Уже очень скоро, милый ангелочек, но не сейчас. — Наклонив голову, Адриан начал покрывать ее тело поцелуями.

Сладостные ощущения едва не лишили Элиссу рассудка. Она закусила губу, сдерживая страстное вожделение, охватившее ее тело. Адриан целовал ее грудь и живот, внутренние поверхности бедер, потом он вздыбился над ней, и его восставшая плоть скользнула в тело Элиссы, заполняя его и едва не разрывая пополам.

Он чуть отстранился и задвигался, бросая тело вперед и отступая. По телу Элиссы волнами прокатывалось наслаждение. Она впилась ногтями ему в спину, опустила руки ниже и положила ладони на его ягодицы, чувствуя, как они напрягаются при каждом его рывке. Она вновь достигла пика наслаждения. Элисса почувствовала, как замер Адриан, как в ее лоно ворвалась влажная струя его семени, и поняла, что он тоже на вершине блаженства.

Элисса гладила Адриана по спине, шепотом признаваясь ему в любви, зная, что он не слышит, и понимая, что не решилась бы произнести эти слова громче из опасения, что он ее покинет. Вместо этого она еще крепче прижалась к нему, покрывая поцелуями его шею и молясь, чтобы эта ночь оказалась новым началом их близости.

На рассвете армия выступила в поход. Элисса торопливо упаковала скудное имущество, которое они с собой везли, и принялась мерить шагами земляной пол шатра, дожидаясь возвращения Адриана с аудиенции у генерала Кламмера.

Улыбаясь, она бросила взгляд на две узкие койки, теперь расположенные рядом, так, как их поставил Адриан после того, как они с Элиссой окончательно изнемогли. Разумеется, одной любовной схваткой дело не ограничилось. Прежде чем занялся рассвет, Адриан дважды будил Элиссу и овладевал ею, словно никак не мог насытиться. Может быть, это глупо с ее стороны, но страсть Адриана заставила Элиссу смотреть на него совсем иначе, изменить свое отношение к нему.

До сих пор она держалась обособленно, оберегая себя от разочарования, которое — Элисса была в этом уверена — непременно ожидало ее, осмелься она полюбить такого человека. Теперь при мысли об Адриане Элиссу больше интересовало, что он чувствует. Вероятно, его привязанность к ней оказалась куда крепче, чем он был готов признать.

Может быть, он даже любил ее.

Майор Сент-Джайлз рассказывал ей об Адриане, хотя и немного. В детстве Адриан не знал любви. Может, он не ведал ее и когда повзрослел. Любовь — вот что Элисса могла ему дать, если, конечно, он примет ее дар.

Вскоре в палатку, нагнув голову, вошел Адриан. Размеренным шагом он приблизился к Элиссе и остановился в нескольких футах от нее. Его лицо вновь было хмурым. Элисса надеялась, что минувшая ночь здесь ни при чем.

— Мы готовы к отъезду? — спросила она.

— Уже скоро. Сейчас придет лейтенант Хелм. Он разберет палатку и захватит койки. А пока я должен кое-что тебе сказать.

В душе Элиссы шевельнулось беспокойство.

— Только не говори, что сожалеешь о вчерашнем. Если так, я не желаю слушать.

Жесткий взгляд полковника смягчился. Он прикоснулся пальцами к ее щеке.

— Я слишком себялюбив, чтобы сожалеть об этом. Но… прошлой ночью мне следовало быть более осторожным. До сих пор, когда мы занимались любовью, я старался уберечь тебя. Вчера я не сделал ничего. Я хотел тебя и получил свое. Я поступил глупо и опрометчиво. Я боюсь за тебя, Элисса. Если мы будем продолжать в том же духе, что и этой ночью, рано или поздно ты забеременеешь. А это не нужно ни мне, ни тебе.

Подумав о том, сколь велико его заблуждение, Элисса улыбнулась:

— Я буду счастлива родить от тебя ребенка, Адриан.

Полковник резко вздернул голову, словно услышав выстрел. Он чуть отодвинулся назад.

— Забеременеть от меня — это худшее, что с тобой может случиться. Я не женюсь на тебе, Элисса, но даже если бы и женился, то оставил бы тебя дома, а сам вернулся на военную службу. Я солдат, я не гожусь на роль мужа.

Элисса только покачала головой:

— Мне это безразлично.

— Неправда. Я не хочу, чтобы ты страдала, даже если ради твоего благополучия мне придется тебя покинуть.

— До меня у тебя были другие… и ты не волновался за них из-за подобных вещей.

Адриан стиснул зубы, продолжая хмуриться.

— Другие женщины, с которыми я спал прежде, сами умели позаботиться о себе.

Элисса вскинула подбородок.

— В таком случае мне придется научиться. В лагере найдутся женщины, которые знают все, что нужно. Я обращусь к кому-нибудь из них за помощью.

— Тебе нет нужды…

— Ты не единственный, с кем я могу говорить на эту тему. Если тебе не хочется иметь детей, всегда найдется способ предотвратить их появление. Если же я забеременею, это будут мои трудности, и только мои.

Адриан схватил Элиссу за руки и крепко прижал к себе.

— Я вовсе не собирался уклоняться от своих обязанностей. Я сделаю все, чтобы обеспечить тебя и ребенка. Я лишь хотел сказать, что ты заслуживаешь лучшей участи.

Немного успокоившись, Элисса взяла лицо Адриана в свои ладони, приподнялась на цыпочки и ласково поцеловала его.

— У меня есть ты, и мне этого достаточно. Я поговорю с женщинами… но никогда больше тебя не оставлю.

Несколько мгновений Адриан молчал, словно был не в силах до конца поверить ее словам.

— Ты уверена, что действительно этого хочешь?

— Уверена, как ни в чем другом.

Напряжение, сковывавшее его, исчезло, а лицо расплылось в улыбке. Впервые за много недель Элисса увидела ямочки на его щеках.

— Я счастливый мужчина, ангелочек. По-настоящему счастливый.

Элисса улыбнулась и бросилась ему в объятия. Она была готова на все, лишь бы Адриан стал самым счастливым мужчиной на свете.

Глава 20

Следующие несколько дней армия двигалась очень быстро, преодолевая по пересеченной местности до двадцати миль в сутки. По ночам на скорую руку разбивали лагерь; офицеры, как правило, спали в палатках, солдаты — на голой земле. Погода стояла хорошая, ничто не предвещало наступления дождей.

В походе Адриан беседовал с людьми из окружения генерала, осторожно расспрашивая их в надежде выудить детали, изобличающие Бекера или кого-нибудь еще. До сих пор расследование не принесло ощутимых результатов, и все же при содействии эрцгерцога Адриану удалось отыскать начальника Карла Таубера, командира Шестого полка инфантерии полковника Шульца, светловолосого мужчину с суровым лицом и широко посаженными глазами, уголки которых прятались в глубоких морщинах.

Уже смеркалось, когда Адриан нашел Шульца у дальней границы бивака. После взаимных представлений он завел разговор о Карле.

— Я друг его семьи, — сказал Адриан. — Во время пребывания здесь мне поручено провести дознание по делу об убийстве капитана Таубера… если, конечно, это было убийство.

— Таубер умер насильственной смертью, никаких сомнений. Выстрел в голову с близкого расстояния. Его тело нашли на улице у постоялого двора Рейсса в Вене.

— Неужели? — Вспомнив, что в том же месте был убит посланник Ястреба, Адриан удивленно приподнял бровь. Почему об этом не знал Равенскрофт? Но потом полковнику пришло в голову, что армия эрцгерцога двигалась маршем и поступавшие от нее сведения были по меньшей мере скудны.

— Вы знаете этот кабак? — спросил Шульц.

— Был там однажды. На мой взгляд, это заведение — не место для такого офицера, как Карл Таубер.

— Я тоже так думаю. Убогий постоялый двор, к тому же Карл не был ни пьяницей, ни заядлым игроком.

— Не скажете ли, зачем он туда отправился?

— Сам хотел бы знать. Я виделся с ним в тот вечер. Он показался мне несколько обеспокоенным. Я спросил, что случилось, но он, видимо, сам не знал толком, что ответить. Он сказал, что не уверен, но, может быть, ему удастся кое-что выяснить. С той поры его не видели живым.

— Не упоминал ли он майора по фамилии Бекер? В тот миг это могло показаться вам неважным.

Полковник нахмурился:

— Бекер? Да, действительно, упоминал. Карл сказал, что до него дошли слухи, какие-то сведения, порочащие Бекера, но тогда он не решался обсуждать то, что услышал.

— Это все?

— Он лишь добавил, что надеется в самом ближайшем будущем продвинуться в своем расследовании.

Адриан задумался. К несчастью, у Карла не оказалось будущего.

— Не встречались ли вы с Бекером после того, как был убит Таубер?

— Да, встречался. Поскольку Таубер вскользь упомянул о нем, я подумал, что здесь может быть ключ к разгадке. В ночь убийства майор гостил у друзей. У него оказалось надежное алиби, и я не видел причин для дальнейших подозрений.

Адриан кивнул. Сейчас у него больше не было вопросов.

— Спасибо, полковник Шульц. Я благодарен вам за помощь.

— Не за что, полковник. Пожалуйста, передайте мои соболезнования семье погибшего. Карл Таубер был замечательным офицером и достойным человеком. Если я могу сделать что-нибудь еще, дайте мне знать.

Адриан расстался с Шульцем, заинтригованный, но и обеспокоенный тем, что ему удалось узнать. Если Таубера убили у постоялого двора Рейсса, там же, где погиб курьер Ястреба, значит, тут должна быть какая-то связь. Но какое отношение к этому имеет Бекер? По словам Шульца, в тот вечер майор был у друзей.

Какова бы ни была роль Бекера, его причастность к этому делу вызывала беспокойство Адриана. Не нравилось ему и то, что Элисса продолжала проводить с майором время, добиваясь его расположения. Она верно угадала, что в отношениях с Бекером можно рассчитывать только на дружбу. Адриан и сам понял бы это, не будь он столь чертовски ревнив.

Бекер казался загадочным, таинственным человеком, и Адриану все больше хотелось узнать, что кроется за его невозмутимостью, способной привести в бешенство кого угодно. У майора было мало друзей, но свои обязанности он всегда выполнял очень добросовестно.

Во время похода он несколько раз в одиночку покидал лагерь и возвращался поздно, около полуночи. Адриан следил за ним и, прячась в тени, наблюдал за Бекером, входящим на придорожный постоялый двор по пути следования армии, однако ничего подозрительного не замечал. Майор попросту усаживался в обеденном зале и потягивал пиво, устремив неподвижный взгляд в темный угол.

Вот и теперь, входя в маленькую походную палатку, которая теперь служила жилищем им с Элиссой, Адриан продолжал думать о Бекере. Элиссы в палатке не оказалось, но Адриан был даже доволен этим.

С тех пор, как она пустила его к себе в постель, между ними многое изменилось. Но Адриан продолжал испытывать тревогу. Он слишком увлекся Элиссой, чересчур сблизился с ней, а ведь до сих пор он держался настороже и не допускал ничего подобного.

Подумав об этом, Адриан вздохнул. Будь он моложе… будь он другим человеком…

В его жизни было время, когда они могли бы поладить, была пора, когда он жаждал женской любви. Когда-то он хотел иметь собственный дом и семью, иметь возможность самому строить свое будущее. Он только что вышел из детского возраста, был наивным зеленым юнцом, все еще не расставшимся с глупыми мечтами.

Ему едва исполнилось девятнадцать, когда он встретил Мириам Спрингер, очаровательную дочь лорда Оливера. Он полагал, что наконец нашел то, что так долго искал. Адриан ухаживал за ней, потом предложил выйти за него замуж. Он думал, что любит Мириам, и надеялся, что она сможет полюбить его.

Вспоминая об этом, Адриан поморщился. Мириам водила его за нос, а он смотрел ей в рот. Лишь в день свадьбы выяснилась горькая правда: он совершенно ей безразличен. Мириам растоптала его сердце своей изящной бархатной туфелькой, и Адриану совсем не хотелось вновь испытать такую же боль.

— Адриан! — Лучась улыбкой, Элисса появилась в крохотном импровизированном домике, таком маленьком, что ни Адриан, ни она не могли стоять внутри, выпрямившись во весь рост. — Я весь вечер тебя ищу. Где ты был?

— Встречался с полковником Шульцем, командиром Карла.

В голубых глазах девушки промелькнуло страдание.

— Что он сказал?

Адриан сел на постель, в которой они спали вдвоем, и, усадив рядом с собой Элиссу, вкратце передал ей содержание беседы с Шульцем, не забыв о его похвале Карлу и упомянув о заведении Рейсса.

Элисса смахнула слезу.

— Как ты думаешь, что бы это значило?

— Понятия не имею. Между убийствами прошло несколько месяцев. Полагаю, твой брат обнаружил, что на этом постоялом дворе часто появляется курьер Ястреба. Должно быть, кто-то обратил внимание на расспросы Карла и убил его. Почему несколько месяцев спустя был убит курьер, я не знаю. Возможно, кого-то обеспокоило, что он раскрыл себя. Если твой брат его заподозрил, те же подозрения могли возникнуть и у других людей.

— Может быть, это совпадение. Что, если хозяин заведения прав и курьера убили из-за жульничества в картах?

Адриан задумался над словами Элиссы. Такое вполне могло случиться, хотя ему было трудно поверить в подобные совпадения. Он притянул девушку к себе и осторожно заложил ей за ухо выбившийся из прически локон.

— Я еще раз проследил за Бекером.

— Вот как?

Адриан кивнул:

— Он поступил точно так же, как делал до сих пор, — отправился в ближайший кабачок на постоялом дворе и сидел там с кружкой пива.

— Вероятно, он кого-нибудь ждет, но тот пока не появился.

— Я тоже так подумал. К сожалению, мы не в силах подтвердить свои подозрения, пока не застанем их вдвоем.

— Может быть, тебе удастся что-нибудь выяснить сегодня вечером.

Адриан вскинул бровь:

— Сегодня вечером?

Элисса едва заметно улыбнулась кончиками губ.

— Я предложила майору сыграть в шахматы. Судя по всему, перспектива выступить против женщины показалась ему забавной. Я уверена, он считает, что у меня нет против него ни малейших шансов.

— Полагаю, он будет удивлен.

— Еще бы, — улыбнулась Элисса. — Мой отец был прекрасным шахматистом и великолепным учителем. Постараюсь не обыграть Бекера в первой же партии.

Адриан рассмеялся:

— Я буду помнить об этом. Если ты действительно такой сильный соперник, я и сам не откажусь от игры. Элисса быстро прикоснулась губами к его щеке.

— Ловлю тебя на слове. Я постараюсь расположить доску таким образом, чтобы Бекер не видел своей палатки, а ты в темноте сможешь незаметно проскользнуть внутрь.

Адриан улыбнулся, с удовольствием наблюдая за возбуждением, которое читалось на лице девушки.

— Так и быть. Надеюсь, нам повезет. У нас остается совсем мало времени.

Однако и на этот раз им не повезло. Обстановку в палатке Бекера можно было назвать по меньшей мере спартанской. Адриан обнаружил там лишь смену одежды да кавалерийскую упряжь с седлом. В складной конторке майора лежала стопка писем, но все они были от матери. Бекер вел на редкость скромный образ жизни даже для мужчины, привыкшего к суровой армейской действительности.

Адриану оставалось лишь гадать, мог ли человек, напрочь лишенный стремления к самым элементарным удобствам, черпать наслаждение в рискованной игре лазутчика.

Горячее майское солнце заливало лучами длинную колонну солдат, устало шагавших по жаре. Безжалостный ветер, налетая с окрестных равнин, поднимал пыль из-под копыт лошадей и вздымал ее в воздух, покрывая пеленой измученных всадников.

Ведя за уздечку серую кобылу, Элисса шла в хвосте колонны вслед за фургоном обоза. Волосы и шею покрывала влажная испарина. Шагавшая рядом Нина выглядела ничуть не лучше. Пятилетний Тибор ехал на кобыле, горячий весенний ветер ерошил темные волосы мальчика и сдувал их ему на лицо. За спиной Тибора сидела его шестилетняя сестра Вада. Дневной переход был долгим и тяжким, дети страдали от пыли и очень устали. Обычно они путешествовали в фургонах, но от постоянных толчков на ухабах их укачивало, и Нина позволяла малышам часть пути преодолевать пешком.

— Большое спасибо, что посадила их в седло, — сказала она Элиссе, с мягкой улыбкой оглядывая брата и сестру. — Они обожают лошадей. Дома у них был собственный пони, красивый и белый, словно горный снег. Вада звала его Сали.

— Что с ним случилось? — спросила Элисса.

Оливковая кожа туго натянулась на безупречно изваянных скулах Нины.

— Он погиб в сражении при Ратисбонне. В конюшню, где мы его держали, угодило пушечное ядро. — Большие темные глаза девушки смотрели на сосны, полоской вытянувшиеся вдоль дороги. — Малыши тоскуют по Сали почти так же сильно, как по отцу. Им очень нравится ехать на вашей лошади. Это помогает им хотя бы на время забыть о своих горестях.

Сердце Элиссы мучительно сжалось. Она слишком хорошо знала, каково это — терять любимых.

— А ты, Нина? Порой ты кажешься такой печальной. Сумеешь ли ты когда-нибудь забыть?

Нина провела пальцами по темным, коротко остриженным волосам, откидывая назад тяжелые пряди.

— Нет, никогда. Порой глубокой ночью мне кажется, что я слышу стоны раненых. Дряхлые городские стены оказались бессильны против пушек Наполеона. Французы ворвались на улицы, и не было возможности их остановить. Как только над городом нависла угроза, отец отправил нас в сопровождении солдат на северный берег Дуная. Он боялся того, что может с нами случиться, если французы займут город. А сам оставался там до конца.

Элисса протянула руку и стиснула пальцы подруги.

— Мы все еще рассчитываем на победу, хотя ваш отец ее не увидит. Может быть, эрцгерцог сумеет остановить Бонапарта и не подпустит его к столице.

— Надеюсь. Но прежде чем наступать, ему придется собрать все свои войска и перегруппировать их. Ему может не хватить времени спасти Вену.

Элисса ничего не сказала. Только эрцгерцогу было ведомо, что ждет их впереди. Ей оставалось лишь уповать на то, что люди, на которых он полагается, не позволят Ястребу добывать важные сведения.

В предзакатных лучах солнца, пробивавшихся сквозь пыльную дымку, армия разбила лагерь. К этому времени Элисса совершенно лишилась сил. После ужина она вычистила кухонную утварь и устало побрела к палатке, где ее ждал Адриан. Бросив взгляд на измученное лицо девушки, он уложил ее на соломенный тюфяк, расстеленный на полу, и принялся осторожно снимать с нее одежду.

— Ты измучена до предела, — ворчливо произнес Адриан, вынимая из походной сумки ночные принадлежности Элиссы. Приподняв ей руки, он аккуратно натянул на нее рубашку через голову и вновь опустил девушку на тюфяк. — Черт побери, тебе не следовало так долго идти пешком.

— Другим женщинам это нипочем. А детям нравится ехать на лошади.

— Детям полагается сидеть в фургоне, а ты… Тебе следует беречь себя, иначе свалишься с ног. Черт побери, я ведь предупреждал, что это будет нелегко.

— Я не жалуюсь.

Адриан стянул сапоги, снял рубашку и расстегнул брюки.

— Ты редко жалуешься. Если кто-то из нас и жалуется, так только я. — Он лег рядом с Элиссой на тюфяк, привлек ее к своей груди и прижался к ней всем телом, крепко обнимая. — А теперь спи. Завтра с утра нас ждет очередной тяжелый день.

Элисса сказала себе, что именно этого она хочет больше всего — окунуться в благословенное забытье, которое избавит ее от мучений и тягот пути. Но стоило Адриану прижаться к ней, она почувствовала, как при каждом чуть слышном вдохе на его груди вздымаются мышцы, и поняла, что ее желания не ограничиваются сном. Она прильнула ягодицами к бедрам Адриана и услышала, как тот вполголоса ворчит:

— Лежи спокойно, черт возьми. Я пытаюсь вести себя как джентльмен. Тебе необходимо выспаться.

Почувствовав его твердеющую плоть, Элисса улыбнулась:

— А что, если я еще не хочу спать? Что, если я не устала?

Адриан втянул в себя воздух, поперхнулся, и Элисса подумала, что он, должно быть, тоже улыбается.

— Моей галантности есть предел, мадам, и вы, как всегда, сумели его преодолеть, — сказал он, ухватывая губами кожу на ее шее.

Его теплое дыхание коснулось уха Элиссы, и она негромко рассмеялась. Адриан приподнял подол ее ночной рубашки, провел ладонями по бедрам, и его пальцы принялись настойчиво ласкать ее лоно. Наконец их тела слились, и он медленно задвигался.

— Думаю, ты права, — прошептал он. — После этого мы оба будем спать крепче.

Элисса улыбнулась, отдаваясь восхитительным ощущениям.

Близость принесла Элиссе удовлетворение, но спать все еще не хотелось. И Адриану, по-видимому, тоже.

— Адриан?

— Что, милая? — Огромная ладонь скользнула по завиткам волос, разметавшихся по ее лицу. Адриан приподнялся на локте, и Элисса перевернулась на спину, чтобы он мог заглянуть ей в глаза.

— Я хочу узнать тебя поближе. Пожалуйста, расскажи о себе. Я знаю твое тело почти так же, как свое, но ты никогда не позволяешь заглянуть тебе в душу.

— Почему ты решила, будто там есть что-нибудь достойное внимания? — поддразнил ее Адриан.

— Есть, я знаю. Я вижу это по твоим глазам. Расскажи о своем детстве. Майор Сент-Джайлз говорил, что родители отослали тебя из дому, когда тебе было всего пять лет. Мне кажется, ты был несчастлив.

— А ты? — спросил он.

Элисса улыбнулась:

— О! Я была самым счастливым ребенком на свете. Мои родители любили друг друга, моя семья любила меня. У меня были два прекрасных брата, которые меня боготворили, хотя это не мешало нам порой драться друг с другом.

— Я вижу, нет в мире совершенства, — хмыкнул Адриан.

— А как было у тебя?

Он вздохнул, щекоча ухо Элиссы:

— Я был нежеланным ребенком и почти не знал любви, а может, не знал ее вовсе. Меня отправили в школу, потому что родные не выносили моего присутствия. Я был безразличен им и постепенно научился относиться к ним точно так же.

Сердце Элиссы защемило от сочувствия. Она всей душой сопереживала Адриану.

— Неужели такое возможно? Ведь ты был маленьким мальчиком. Наверное, ты был очаровательным ребенком — с большими зелеными глазами, этими восхитительными ямочками на щеках. Как можно было тебя не любить?

Адриан покачал головой. Элисса почувствовала напряжение, сковавшее мышцы на его плечах.

— Отец ненавидел меня. Каждый взгляд на меня напоминал ему о неверности матери. Я был причиной постоянных трений между ними, источником раздражения. Даже мать не хотела меня видеть.

На мгновение у Элиссы перехватило дыхание.

— Твой отец… значит, он не был тем человеком, который произвел тебя на свет?

Адриан откинулся на спину, и из его уст вырвался долгий вздох.

— Я долго не мог понять, чем провинился, почему родители не любят меня, хотя души не чают в моем брате. Когда умерла мать, мне едва исполнилось шестнадцать. На смертном одре она наконец сказала мне правду. У нее был непродолжительный роман, и человек, с которым она спала, оставил ее беременной. А ее муж — тот человек, которого я называл отцом, — догадался, что ребенок, которого она носила, не от него.

Элиссу терзали противоречивые чувства. Она хотела прикоснуться к Адриану, унять боль, которую угадывала в его голосе, но опасалась разрушить очарование доверия, боялась, что он вновь замкнется в себе.

— Твой настоящий отец… он знает о тебе?

Адриан покачал головой:

— Нет, и никогда не узнает.

— Но тебе известно, кто он?

— Мой отец — герцог Шеффилд, — после долгого молчания ответил Адриан.

Элисса глубоко втянула воздух, едва веря собственным ушам.

— Господи, герцог Шеффилд — твой отец?

— Зря я признался. Сам не знаю, зачем я это сделал. Даже Джейми ничего не знает.

Элисса все еще не могла прийти в себя. Шеффилд был одним из самых могущественных людей в Англии.

— Его светлость дружил с моим отцом. Я знаю его с детства.

Адриан склонился над ней, и в свете, проникавшем в палатку, Элисса прочла неудовольствие на его напряженном лице.

— Пообещай мне сохранить это в тайне.

— Ведомо ли тебе, что ты на него похож? Сама я и не подумала бы об этом, но теперь, когда все узнала, улавливаю сходство в каждой твоей черточке. Та же сильная нижняя челюсть, тот же прямой нос, даже зеленые глаза герцога.

— Дай слово, Элисса.

— У него умер сын, погиб два года назад в дорожном происшествии. — Элисса потянулась к Адриану и схватила его за руку. — Ты должен ему открыться, Адриан. Теперь, кроме тебя, у него не осталось детей.

— Ты с ума сошла! Вряд ли герцог Шеффилд будет счастлив, когда на склоне лет к нему заявится незаконнорожденный сын.

— Тебя нельзя назвать незаконнорожденным. Когда ты появился на свет, твоя мать была замужем.

— Да, но вряд ли это имеет значение. Законный или нет, сейчас я взрослый человек. Я барон, и весьма состоятельный. Мне больше не нужен отец, а герцог едва ли согласится принять сына, о существовании которого не догадывался.

— Ты встречался с ним?

— Видел его раз или два.

— Ты заметил сходство?

— Я подумал, что сходство между нами скорее вымышленное, чем реальное.

Элисса покачала головой:

— Нет, оно существует на самом деле. Я вижу его в твоей походке, в той мощи, которая ощущается в каждом твоем движении, даже в твоих жестах. Сын герцога Уильям пошел в мать. А ты — настоящая копия отца.

— Это не имеет значения, — угрюмо повторил Адриан. — Может быть, когда-то и имело, но те времена давно прошли.

Элисса не стала спорить. Помимо всего прочего Адриан унаследовал от герцога упрямство, и было совершенно очевидно, что он не изменит своего решения. Она придвинулась поближе и запечатлела на его губах нежный поцелуй.

— Я благодарна тебе за то, что ты признался мне, доверил свою тайну.

Адриан промолчал, опустил голову на подушку и закрыл глаза. Но даже после того, как он погрузился в беспокойный сон, Элисса продолжала рассматривать его, с болью в сердце представляя, как ему было одиноко в детстве, желая отыскать средство облегчить боль, которая до сих пор жила в глубинах его души.

Глава 21

На следующий день армия продолжила изматывающий марш по каменистой неровной местности под лучами иссушающего солнца. Линию горизонта застилало пыльное жаркое марево. Элисса брела за фургоном, чувствуя, как при каждом шаге ноют измученные мышцы, а лицо заливает пот. Рядом с ней шла Нина, ведя в поводу кобылу. Малыши ехали в седле.

Элисса посмотрела на маленького Тибора. Его щеки раскраснелись от жары, густые черные волосы прилипли ко лбу. Вада выглядела немногим лучше. Нина выпросила у какой-то женщины соломенную шляпу размера на три больше, чем требовалось, и из-под ее полей виднелось потное лицо девочки.

Элисса устало переставляла ноги; она не желала ехать на лошади, когда остальные женщины идут пешком. Но как бы ни устала девушка, при появлении высокой фигуры Адриана, мчавшегося к ней на огромном черном жеребце, ее сердце подпрыгнуло от радости. Адриан скакал, окруженный пыльным облаком, такой же уставший и разгоряченный, как Элисса, но черты его лица смягчала улыбка, а в глазах сверкало озорство.

— Дай руку, — велел он, осаживая коня рядом с Элис-сой. Она улыбнулась, Адриан наклонился, схватил ее за запястье и, без малейших усилий оторвав от земли, усадил девушку за своей спиной. — Я хочу тебе кое-что показать.

Возбуждение Элиссы росло, заставляя трепетать ее сердце.

— Куда мы едем?

Его губы изогнулись в лукавой улыбке.

— Потерпи, и сама увидишь. — Отъехав от бесконечной колонны солдат, он пустил Минотавра легким галопом, пересекая открытое поле по направлению к краю леса, покрывавшего пологий склон холма. Элисса обхватила Адриана руками и прижалась щекой к его спине, наслаждаясь ощущением крепкого тела и близости, которую чувствовала с той поры, когда он поведал ей о своем прошлом.

Оказавшись среди деревьев, Адриан придержал коня, предоставив животному самому выбирать дорогу в глубь леса. Сосновые кроны образовывали густой полог над их головами, толстый ковер хвои приглушал стук лошадиных копыт. Услышав плеск воды, бегущей по камням, Элисса догадалась, что впереди протекает ручей, а немного погодя конь выскочил на берег.

— Ах, Адриан! Я не верю своим глазам!

Адриан улыбнулся, показывая свои восхитительные ямочки.

— Я подумал, ваша светлость не откажется от купания.

Элисса рассмеялась с искренним наслаждением:

— Святой Иисусе, ничто не могло бы доставить мне большего удовольствия!

Адриан повернул коня и направил его вдоль илистого берега.

— Впереди слева есть небольшой водоем. Думаю, он вполне пригоден для наших целей. — Через минуту они оказались у маленького водоворота, который кружился за грудой валунов под прикрытием сосен. Остановив Минотавра, Адриан перебросил ноги через шею коня, спешился, поднял руки, снял Элиссу и поставил ее на землю. — Я узнал об этом месте от лейтенанта Хелма. В свое время он жил на ферме неподалеку отсюда.

Элисса смотрела на пенистый водопад, обрамленный толстыми вьющимися лозами и сочной зеленью травы, покрывавшей топкий берег.

— Как здесь красиво! — Она первой поспешила к воде, раздеваясь на ходу. Ее пальцы дрожали от возбуждения, когда она снимала кофточку и расстегивала пуговицы простой коричневой юбки. Развесив их на ближайшем кусте, она уселась, чтобы снять обувь.

— У нас немного времени, — сказал Адриан, вслед за ней подходя к озерцу, уже сняв рубашку и поставив сапоги на плоский серый камень. — Мне бы не хотелось далеко отставать от колонны.

Элисса улыбнулась и протянула руки к застежке его брюк.

— В таком случае надо поторопиться.

Адриан рассмеялся, заражаясь ее воодушевлением. Обнажив длинные мускулистые ноги, он бросил брюки поверх кучи одежды, висевшей на кустах. Улыбаясь, он подхватил Элиссу на руки.

— Какая холодная вода! — Кожа Элиссы, еще мгновение назад горячая и липкая от пота, покрылась пупырышками. Она рассмеялась и плеснула ледяной водой ему на грудь. — И какая приятная!

— Ты еще приятнее, — поддразнил Адриан, накрывая ладонями ее соски, уже отвердевшие от холода. Он быстро, крепко поцеловал Элиссу и, усмехнувшись, отпрянул, одним молниеносным движением подсекая ее ноги. Элисса скрылась под водой и вынырнула, отфыркиваясь, жадно глотая воздух и заливаясь радостным смехом.

— Так нечестно! Ведь ты целовал меня, и я решила, что мы сейчас займемся любовью.

Адриан улыбнулся:

— Можешь твердо рассчитывать на это, ангелочек, просто я подумал, что сначала тебя надо помыть.

Издав воинственный клич, Элисса набросилась на него и повалила в воду рядом с собой, заставляя барахтаться подобно рыбе, выброшенной на берег. Он поднялся на ноги, отплевываясь и улыбаясь. Вода потоками стекала по темным волосам Адриана, прокладывая ручейки среди густой вьющейся поросли на его груди.

— И я называл тебя ангелочком? Ты настоящая дьяволица! Маленькая прелестная дьяволица. Впрочем, какая разница!

Элисса рассмеялась и кинулась прочь, с головой уходя под воду и тут же выныривая. Адриан ринулся следом, и они, словно две выдры, затеяли в холодном озерке игру. Никогда прежде Элисса не была так счастлива. И ей казалось, что Адриан тоже счастлив.

Они любили друг друга в воде. Адриан приподнял Элиссу, и она обвила ногами его талию, наслаждаясь прикосновением к упругим гладким мышцам. Они исступленно переплелись телами, жадно впиваясь друг другу в губы, потом задвигались медленнее, спокойнее, подчиняясь неспешному течению жаркого дня. Позже они улеглись обсохнуть на камень под прикрытием сосновой ветви, нависавшей над их головами.

Элисса нежно гладила плечи Адриана.

— Адриан…

Погружаясь в дрему под горячим солнцем, Адриан буркнул в ответ что-то неопределенное.

— Ты когда-нибудь… был влюблен?

Его глаза медленно открылись. Элисса подумала, что Адриан не ответит, но он лениво улыбнулся и приподнялся на локте:

— Думаю, да… однажды. Это случилось много лет назад, тогда я был наивным и глупым.

— Что произошло?

— Ее звали Мириам. Мириам Спрингер. Мне тогда исполнилось двадцать, а ей девятнадцать лет. Она была дочерью одного аристократа, с которым мой отец вел дела. Настоящая красавица — стройная фигура, невероятно белая, гладкая кожа. Она была именно такой девушкой, о которой я всегда мечтал, — веселой, жизнерадостной, она все время тянулась ко мне, брала меня за руку. Я думал, она станет прекрасной женой, отличной матерью моим детям.

Элиссу охватила зависть. Ей была невыносима сама мысль о том, что Адриан мог так сильно любить женщину.

— Почему ты на ней не женился?

Из уст Адриана вырвался негромкий вздох.

— Я хотел жениться, сделал предложение, и она дала согласие. Свадьба должна была состояться осенью, я с нетерпением ждал назначенного дня. Я искренне верил, что все переменится, что я наконец заживу жизнью, о которой всегда мечтал. — Голос Адриана затих, и Элисса поняла, что он погружается в прошлое, вспоминая тот день. — Я очень переживал, — продолжал Адриан. — От беспокойства мне становилось дурно. Я стоял у алтаря, и мое сердце билось так громко, что я почти не слышал звуков органа. К горлу подступил комок, я едва мог дышать. Я до сих пор помню, как жали мои новые туфли. — Он вздохнул. — Под взглядами пятисот человек я смотрел в проход между скамьями словно набитый дурак, ожидая, когда моя невеста войдет в тяжелые церковные двери. Но Мириам так и не появилась…

Элисса замерла.

— Что случилось? — Посмотрев на Адриана, она заметила в его глазах печаль, увидела, как на его лице появляется отстраненное выражение, как будто взгляд Адриана оказался обращенным внутрь, к событиям далекого прошлого.

— Мириам сбежала, — ответил он. — Выяснить, что произошло, не составило большого труда. Дело в том, что мой брат Ричард тоже исчез. На следующий день я узнал, что они уехали в Гретна-Грин[1].

У Элиссы сжалось сердце, словно ей на грудь положили тяжкий груз.

— Ах, Адриан… — Господи, как могла женщина решиться на такое? Как она могла отказаться от него вслед за отцом и матерью, за всеми, кого он любил? Измена принесла Адриану новые мучения и страдания. В его жизни было так много боли и одиночества. Элисса прижалась к нему, чувствуя, как по телу Адриана пробегает дрожь, как ее саму охватывает боль.

Она заморгала, сдерживая слезы, но ей хотелось выяснить все до конца.

— А Мириам… она любила Ричарда?

Адриан поморщился.

— Мой брат наследовал владения отца и был куда более завидным женихом чем я, второй сын. Как стало известно впоследствии, Ричард был равнодушен к Мириам. Он женился на ней только чтобы досадить мне. — Аоб Адриана избороздили морщины горечи, на лице появилось жесткое холодное выражение. — Кончилось тем, что брат за два года потерял все, что оставил ему отец, и пережил его лишь на несколько лет. Господу было угодно, чтобы мне через дальнего родственника достались титул и состояние Уолвермонтов. Небесам вздумалось пошутить.

— Боже, Адриан… — Элисса повернулась к нему, притянула его голову к своей груди и провела пальцами по волосам. — Мне так тяжело думать о том, как ты страдал все эти годы. Я сомневаюсь, что смогла бы такое выдержать. — По ее щекам покатились слезы. — Жизнь не может быть такой несправедливой.

Адриан вздохнул и медленно уселся, отстраняясь от Элиссы и глядя в пространство.

— Теперь все это не имеет значения. Откровенно говоря, я даже рад, что так произошло. Мириам изменяла Ричарду, как изменяла бы и мне. Из меня бы получился плохой муж…

— Это неправда! Ты добрый, заботливый человек, сильный и храбрый мужчина. Ты был бы замечательным супругом.

— Что ж, возможно, но сейчас это не важно. Я вступил в армию и за долгие годы привык полагаться только на себя. Я доволен своей жизнью. Я стал старше и мудрее, теперь не настолько глуп, чтобы верить в любовь.

К горлу Элиссы подступил комок. Адриан не верит в любовь — но разве могло быть по-другому после всего, что ему довелось пережить?

— Ты ошибаешься, Адриан. — Элисса прильнула к нему и поцеловала в щеку, чувствуя, как ее сердце разрывается от жалости. — Любовь существует, просто некоторым людям не удается ее обрести.

Элисса хотела добавить, что, может быть, Мириам не любила его, но зато она любит безумно, страстно, больше, чем саму жизнь. Она хотела сказать, что между ней и Мириам нет ничего общего, что если Адриан поверит ей и полюбит хотя бы наполовину так сильно, как она любит его, то она сможет исполнить мечты, которые он лелеял всю жизнь.

Но она ничего не сказала. Холодное выражение его лица заставило Элиссу промолчать. Она опасалась, что Адриан не поверит ей, уйдет в себя и тогда она наверняка его потеряет. Она должна была дать ему время.

Он привлек к себе Элиссу, на мгновение прижал ее к груди и увидел слезы на ее глазах.

— Черт возьми! Ты плачешь!

Элисса судорожно выдохнула, пытаясь улыбнуться.

— Извини, — пробормотала она. — Я переживаю из-за того, что с тобой сделали.

Адриан наклонился и нежно поцеловал в губы.

— Я уже говорил, это не имеет никакого значения. Все в прошлом.

Элисса кивнула, стараясь приободриться:

— Ты… ты все еще влюблен в нее?

Она не собиралась расспрашивать Адриана, эти слова вырвались невольно.

Адриан покачал головой:

— Честно говоря, я сомневаюсь, что вообще любил ее. Она была лишь частью моей мечты, фантазией, в которой не было и не могло быть ничего реального — во всяком случае, для меня.

Элисса ничего не сказала, чувствуя, как в душе у нее поднимается волна бурных чувств. Она заставила себя улыбнуться:

— Она недостойна тебя, милый. Не ты, а Мириам совершила глупость.

Адриан пристально посмотрел ей в глаза. В его лице что-то промелькнуло и исчезло. Он вскочил на ноги и принялся быстро натягивать одежду.

— Нам пора возвращаться. Мы уже давно должны были двинуться в путь.

Элисса обернулась и посмотрела на черного жеребца, который пасся неподалеку.

— Минотавр быстро домчит нас. Я ничуть не жалею, что мы сюда приехали. — Она улыбнулась, чувствуя, как ее сердце переполняет любовь. — Спасибо тебе, Адриан. Я никогда не забуду этот день, навсегда сохраню его в памяти.

Адриан кивнул, но во взгляде, который он бросил на Элиссу, что-то изменилось, словно он уже начинал от нее отдаляться. Создавалось впечатление, что всякий раз, после мгновений удивительной близости, он неизменно делает все возможное, чтобы восстановить между ними дистанцию.

Он оделся и, дождавшись, пока оденется Элисса, натянул сапоги, взял Минотавра под уздцы и повел коня прохладным лесом в сторону поля, по которому они должны были нагнать арьергард армии.

Элисса исподволь наблюдала за ним, гадая, не стоит ли открыть ему свои чувства. Может быть, она поступила неправильно, промолчав в ту минуту, когда он так ждал слов любви. Впрочем, рисковать не следовало. Лучше подождать.

Что-то блеснуло на солнце впереди и чуть поодаль. Прищурившись от ярких лучей, Элисса присмотрелась, стараясь понять, что это такое, и увидела на вершине валуна длинное сверкающее дуло мушкета. Она моргнула, не в силах поверить собственным глазам.

Ее пронзил испуг — ствол был нацелен прямо в сердце Адриана!

— Адриан! — Времени на раздумья не оставалось. Она бросилась вперед и встала перед Адрианом, раскинув руки, чтобы защитить его. В тот же миг послышался треск мушкет-ного выстрела. Адриан тоже заметил оружие, но было уже поздно. Голову Элиссы пронзила слепящая боль, она вскрикнула и начала оседать, соскальзывая по груди Адриана и едва слыша его голос, звавший ее по имени. Адриан опустил Элис-су на землю, заслоняя своим телом и дюйм за дюймом оттаскивая под прикрытие камней. Последнее, что она увидела перед тем, как погрузиться во тьму, было ярко-синее небо.

У Адриана перехватило дыхание. Элисса неподвижно лежала перед ним в траве, а его руки тряслись так сильно, что он боялся прикоснуться к девушке. От ужаса его сердце неистово колотилось, словно пытаясь вырваться из груди.

— Элисса… милая… — Горло Адриана сжалось. Он отпрянул от девушки и увидел струйку крови возле виска. Он хотел обратить время вспять, пустить события по другому руслу, но понимал, что бессилен это сделать. — Элисса, милая… это я, Адриан. Ты меня слышишь?

Она не отвечала.

Адриан всмотрелся вдаль, пытаясь обнаружить стрелка и смутно сознавая, что они все еще в опасности. Он не увидел никого, мушкетный ствол тоже исчез.

«Сохраняй спокойствие, — велел он себе. — Ты перевидал тысячи людей, пострадавших в сражениях. Возьми себя в руки. Заставь себя пошевелить мозгами!» Но он никогда не чувствовал себя так в боях, ни разу не ощущал такого безумного всепоглощающего страха за своих людей.

Адриан глубоко вздохнул и еще раз оглядел окрестности, отыскивая признаки грозящей опасности. Удаляющийся стук копыт подсказывал ему, что противник бежал, но наверняка утверждать это было трудно. Трясущимися руками он вынул из кармана носовой платок и приложил к ране на голове девушки, чтобы остановить кровотечение. Он с облегчением убедился, что Элисса дышит, увидел, как ее грудь мягко вздымается и опадает. Он проверил ее пульс и отметил, что сердце девушки бьется ровно.

— Все хорошо, милая. Все будет хорошо. — Адриан перевел дух, стараясь обрести самообладание, с трудом веря тому, что такой закаленный солдат, как он, мог испытать столь сильное потрясение.

Присмотревшись к лицу Элиссы, он увидел алую каплю, которая сбежала по ее щеке и упала на блузку. Лицо девушки было белым, словно алебастр, таким бескровным, что он различал голубые жилки вен под кожей.

Все еще охваченный тревогой, Адриан крепко зажмурился. Элисса поправится, говорил он себе. Должна поправиться. Раны в голову всегда сопровождаются обильными кровотечениями. Сейчас ему остается сделать одно — доставить ее в расположение армии и передать на попечение хирурга. Он внимательно осмотрел линию горизонта, желая убедиться в том, что больше им ничто не грозит, затем туго обвязал платком голову Элиссы, осторожно опустил ее на траву, наклонился и поцеловал в лоб.

— Лежи спокойно, милая. Я вернусь через минуту. — Как ему не хотелось оставлять ее одну! Элисса рискнула своей жизнью, чтобы спасти его. Адриану была невыносима сама мысль о том, что она едва не погибла из-за него.

Он углубился в лес и, сделав крюк, приблизился к точке, откуда был произведен выстрел. Как он и думал, нападавший уже исчез. Адриан прошел по его следам до того места, где стрелок сел на лошадь. Отметив, что животное было подковано обычными армейскими подковами, он торопливо вернулся к Элиссе.

Как только он опустился рядом с ней на землю, Элисса негромко застонала. Адриан положил голову девушки себе на колени и откинул назад ее волосы.

— Все в порядке, милая. Сейчас мы поедем к врачу, он о тебе позаботится.

Элисса вновь застонала, ее веки дрогнули и распахнулись.

— Адриан?

Адриан почувствовал облегчение, которое тут же сменилось тревогой.

— Я здесь, ангелочек.

— Голова раскалывается… — Элисса прикоснулась к импровизированной повязке. — Кажется… у меня течет кровь.

— В тебя стреляли. Впрочем, скорее, стреляли в меня. Ты заступила на линию огня, и мушкетная пуля задела голову сбоку.

Элисса потянулась к Адриану и взяла его за руку. В ее голубых глазах читалось беспокойство.

— Тот человек, который стрелял… он все еще здесь?

Адриан покачал головой:

— Этот трус давно сбежал.

— Ты… ты видел, кто это был?

— Нет, но обязательно узнаю. — Адриан не сказал Элиссе, что в нее стрелял солдат, один из множества людей, которые ежедневно окружали их. Он не желал пугать девушку, хотел лишь, чтобы она поправилась. — Обними меня за шею. Я подниму тебя и посажу перед собой в седло.

Элисса обессиленно кивнула, и ее тонкие руки обвились вокруг его шеи. Когда Адриан приподнял ее и прижал к своей груди, по телу девушки пробежала чуть заметная дрожь, и его сердце сжалось от мучительной боли.

Негромко увещевая жеребца, который при звуке выстрела отпрыгнул на несколько шагов, Адриан поднес Элиссу к Минотавру и осторожно посадил в седло, потом сам вскочил на круп животного. Прислонив девушку к своей груди, он крепко обхватил ее за талию и пришпорил коня.

При той скорости, которой они вынуждены были ограничиться, обратный путь оказался гораздо дольше, чем рассчитывал Адриан. К тому времени, когда они поравнялись с длинной колонной марширующих солдат, Элисса забылась у него в объятиях. От вида крови на ее лице, алых капель на прекрасных светлых волосах у Адриана перехватило дыхание. Это он виноват в том, что ее ранили. Он совершил ошибку, взяв Элиссу с собой. От этой мысли его замутило.

Адриан вполголоса выругался. Черт побери, надо было понимать, сколь опасно их предприятие! Он должен был запретить Элиссе ехать, запретить ей покидать Вену. Адриан бросил взгляд на длинные светлые ресницы девушки. Он должен был защищать ее, но не сумел. Сегодня Элисса могла погибнуть, и в этом был бы виноват только он.

Представив свою очаровательную спутницу, бездыханно лежащую под жарким солнцем Австрии, Адриан почувствовал, как внутри у него все перевернулось, на лбу выступил холодный пот.

Только сейчас он впервые осознал, как близка ему стала Элисса, как много она значит для него. Когда это произошло? Как ей удалось усыпить его бдительность? Как она смогла пробить стену, которую он возвел вокруг себя, как отыскала путь к его сердцу?

Легкий ветерок всколыхнул ее чудные светлые волосы, они коснулись щеки Адриана, и ему захотелось разбудить Элиссу, спросить, как она себя чувствует. Он прислушивался к ее легкому дыханию, ему мучительно хотелось приложить руку к сердцу девушки, убедиться, что оно бьется достаточно сильно, что Элисса не умрет и не покинет его.

В голову Адриану пришла мысль, поразившая его ударом грома: черт побери, да ведь он влюбился!

Нет, это неправда. Он не мог оказаться таким глупцом, не должен был позволять такому случиться. Это неправда, говорил он себе. Да, Элисса ему нравится. Пожалуй, даже слишком. Но любовь? Любовь для дураков и мечтателей, а он уже давно не был ни тем, ни другим.

В ту же секунду Элисса раскрыла глаза. Она вздрогнула, но, поняв, что скачет на лошади в объятиях Адриана, успокоилась.

— Мы скоро приедем?

Адриан попытался улыбнуться, но его губы лишь чуть скривились:

— Я вижу хвост колонны прямо перед собой.

— Мне лучше. И голова уже не так болит.

Он мягко коснулся губами ее лба:

— Я найду тебе врача. День близится к концу, скоро наступит вечер, армия остановится и разобьет лагерь. Тогда ты сможешь отдохнуть.

Элисса чуть заметно кивнула, закрыла глаза и уткнулась в его плечо. Так невинно и доверчиво. Адриан размышлял о тех испытаниях, которые выпали сегодня на ее долю, о том мучительном ошеломляющем потрясении, которое испытал он сам, о тех шагах, которые собирался предпринять в связи с последними событиями.

Ему пришло в голову, что он менее чем кто-либо достоин доверия Элиссы.

Элисса очнулась в походной палатке. Голова мучительно болела, в висках молотами стучала кровь. Она осторожно прикоснулась к голове и нащупала повязку, узлом затянутую за ухом. Она шевельнулась и принялась шарить по тюфяку, отыскивая Адриана, но его не было. За стенками палатки вовсю кипела армейская жизнь; Элисса слышала ржание лошадей и позвякивание упряжи.

Ей потребовалось лишь мгновение, чтобы собраться с силами и вспомнить все. Она вспомнила, как нежно, заботливо ухаживал за ней Адриан, предупреждая каждое ее желание. Как и было обещано, он сразу отвез ее к врачу и подождал, пока тот не сообщил ему, что все будет в порядке и что Элисса получила лишь поверхностное ранение. Потом Адриан ушел.

Элисса вернулась мыслями к тем, последним мгновениям. В лице Адриана ей почудилось нечто необычное, какая-то отстраненность, которой она не замечала прежде. Она пыталась не обращать на это внимания, говоря себе, что Адриан обеспокоен, встревожен ее ранением. Но в глубине души она опасалась, что за часы, прошедшие с момента выстрела, что-то изменилось в их отношениях, и в ее сердце поселился страх.

Она не хотела расставаться с Адрианом, особенно теперь, когда он начал проявлять к ней внимание, приоткрыл ей свою душу. Элиссу не оставляло беспокойство, мучил страх за будущее, терзали опасения, что она потеряет Адриана. Ей хотелось узнать, что у него на уме.

Какая-то часть ее существа страшилась ответа. И что-то подсказывало Элиссе: ее опасения не лишены оснований.

Наклонив голову, Адриан вошел в палатку генерала Кламмера. Выпрямившись, он ответил на приветствие майора Бекера, потом повернулся и отдал честь генералу.

— Вы посылали за мной, сэр?

Кламмер кивнул. Это был плотный, крепко сбитый седеющий мужчина с выпуклой грудью и резкими чертами лица; весь облик выдавал в нем бывалого воина.

— Сегодня утром поступили свежие вести, полковник. И, боюсь, неутешительные. — Он бросил взгляд на заваленный бумагами стол. — Как вам известно, наше отступление должен был прикрывать Третий корпус под командованием генерала Хиллера. Его задачей было выиграть время, чтобы позволить нам перегруппироваться и дать Вене возможность подготовиться к обороне. Однако к северу от реки Траун войска Хиллера столкнулись с французами. На него обрушились объединенные силы Ланна и Массены. Они захватили мост, крепость и городок Эберсберг.

— Каковы потери? — спросил Адриан, чувствуя, как при известии об очередном поражении в его жилах застывает кровь.

— Около трех тысяч убитыми, и еще четыре тысячи взяты в плен.

— А Хиллер?

— Отступил на север к Энцу, а затем, вероятнее всего, к Кремсу, чтобы переправиться через Дунай.

— Открывая тем самым Бонапарту путь к Вене.

— Столица собирает ополчение, а регулярные войска вскоре произведут перегруппировку.

«Но будет ли достаточно этих мер?» — подумал Адриан и спросил:

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Думаю, сможете, полковник. Если не ошибаюсь, ваш полк стоит лагерем к востоку от Вены?

— Насколько мне известно, да.

— Как продвигается создание коалиции?

— Пока официальных сведений не поступало. Но не беспокойтесь, генерал. Англичане твердо намерены поддержать эрцгерцога и его людей. Если мы можем чем-нибудь служить вам…

— Лучшей помощью, которую могла бы оказать Британия, — это прислать нам сорок — пятьдесят тысяч человек. Но поскольку рассчитывать на это не приходится, я попрошу вас о другой услуге.

— А именно?

— Насколько мне известно, вы уже познакомились с моими подопечными, детьми Петрало.

— Так точно, сэр. Они показались мне замечательной семьей.

— Я хочу, чтобы вы доставили их в Вену. В настоящий момент столица — самое спокойное место для них. Я могу доверить вам это дело?

— Разумеется, генерал, — ответил Адриан, кивнув. Он не хотел уезжать из лагеря, особенно после того, как в него стреляли, когда он вплотную приблизился к разоблачению Ястреба, но у него не было выбора. К тому же поручение Кламмера показалось ему отличным предлогом избавить Элиссу от опасности.

Он бросил взгляд на майора Бекера, который стоял у выхода из шатра, вытянувшись в струнку. Лицо майора, как всегда, было непроницаемым. Адриану хотелось поделиться своими подозрениями с Кламмером, однако до тех пор, пока не появилось серьезных доказательств, это было преждевременно. Не следовало забывать и о том, что только эрцгерцогу и его ближайшим советникам было известно о порученном ему задании — отыскать изменника. Пока личность Ястреба не выяснена наверняка, под подозрением оставались все, даже генерал. Адриан не отважился рискнуть.

— Надеюсь, утром вы немедленно отправитесь в путь, — сказал Кламмер. — Ивен Петрало служил под моим началом, был моим старым, верным другом. Надеюсь, вы сумеете защитить его семью.

— Так точно, сэр.

— Это все, полковник.

Адриан резко вскинул руку, отдавая честь, повернулся и торопливо вышел. Проходя по лагерю, он увидел Элиссу, которая уже оделась и сидела на одеяле у входа в их маленькую палатку. В нескольких шагах от нее адъютант Адриана лейтенант Хелм собирал снаряжение и их скудное имущество.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Адриан, опускаясь на колено рядом с Элиссой, — Я распорядился оставить для тебя место в фургоне. Тебе следует как можно больше отдыхать.

— Сегодня мне намного лучше. Я уже почти здорова. Ведь у меня всего лишь царапина, даже врач сказал, что рана поверхностная.

Адриана охватило чувство вины. Элисса вообще не должна была здесь находиться.

— Даже если так, ты поедешь в фургоне. — Он подумал, что Элисса станет возражать, но девушка лишь поджала губы.

— Лейтенант Хелм сказал, что ты встречался с Кламмером, — сказала она. Адриан взял ее за руку, помог подняться и отвел в сторону, чтобы не мешать снующим вокруг солдатам. — Какие новости?

— Боюсь, ничего хорошего. Произошло очередное крупное сражение, на сей раз у Эберсберга. Хиллер отступил под натиском Ланна и Массены. Наполеон движется в нашу сторону и уже очень скоро окажется у стен Вены.

— Эрцгерцог остановит французов. Он сделает все, чтобы защитить столицу.

— Ты права. А это значит, Элисса, что Вена самое безопасное для тебя место.

— Что?!

— Генерал Кламмер приказал мне отправить туда семью Петрало. Я отвезу тебя вместе с ними.

— Это безумие! Я не могу сейчас отсюда уехать. Мы должны оставаться в расположении армии, должны отыскать Ястреба.

— Мы сделали все, что было в наших силах.

Элисса вздернула подбородок:

— А как же покушение? Наверняка за ним стоит Бекер, а значит, мы вплотную подобрались к цели. Разоблачение изменника — лишь дело времени.

— Надеюсь, что так. А пока намерен доставить тебя в безопасное место. — Элисса хотела было заспорить, но Адриан прервал ее: — Вчера нас пытались убить. Если ты не желаешь позаботиться о себе, подумай о своем брате. Стоит Ястребу проведать о связи между тобой, Карлом и Питером, ты поставишь жизнь Питера под угрозу.

Элисса прикусила нижнюю губу, наблюдая за ним из-под густых золотистых ресниц, и Адриан отвернулся, уклоняясь от вопросов, читавшихся в ее глазах.

— А ты? — негромко спросила она. — Ты останешься со мной в Вене?

К горлу Адриана подступил комок. Он не собирался задерживаться в городе, во всяком случае, надолго.

— Я солдат, Элисса. Я должен находиться там, где прикажут. — Он взял руку девушки и ласково поцеловал ее. — Прошу тебя… поверь, я знаю, что делаю. Я разоблачу предателя, будь это Бекер или кто-нибудь другой. Даю тебе слово.

Элисса смотрела ему в глаза. Казалось, она хотела возразить, но промолчала. Адриан подумал, что, должно быть, голова у нее все-таки болит довольно сильно: лицо девушки было бледнее обычного.

— Когда мы уезжаем? — спросила она.

— Завтра утром. Ты можешь провести сегодняшний вечер с братом. Ночью мы хорошенько выспимся, а на рассвете тронемся в путь.

Она лишь кивнула, но в ее чертах сквозило напряжение, лицо было замкнутым и хмурым. Адриану оставалось только гадать, о чем она думает.

Глава 22

Нина Петрало разминала шею и плечи, стараясь поудобнее устроиться в старой видавшей виды фуре, которую генерал Кламмер предоставил им для поездки в Вену. Серая кобыла Элиссы и черный жеребец полковника бежали налегке сзади. Малыш Тибор и Вада сидели лицом к лошадям, и всякий раз, когда экипаж подпрыгивал на ухабах, их крохотные ножки ударялись о задний борт.

Элисса расположилась впереди на деревянной скамейке рядом с Адрианом. В том, как она держалась, безошибочно угадывалось недовольство. Полковник сидел бок о бок с ней, выпрямившись, словно скакал в седле своего великолепного коня. Поза Элиссы была столь же принужденной. Они смотрели на дорогу и обращались друг к другу только при необходимости.

Нине было больно смотреть на них, видеть тревогу на прекрасном лице подруги и угадывать напряжение, которое сковывало могучую фигуру полковника и, казалось, нарастало с каждой милей, приближавшей их к Вене.

Армия эрцгерцога продолжала движение на восток к секретной точке встречи с силами генерала Хиллера.

Нина с нетерпением ждала приезда в Вену, где она могла бы забыть о тяжких днях пути в армейской колонне и насладиться уютом домашнего очага, хотя семейство Краснос приходилось ей дальней родней. Она ни разу не встречалась с ними и почти ничего о них не знала. Но, во всяком случае, там ее ждала крыша над головой и пища, а у детей появлялась возможность обрести новый дом.

Нина бросила взгляд на своих новых друзей, от души желая, чтобы решение их проблем оказалось таким же простым, как ее собственных. Но она понимала, что это невозможно, особенно теперь, когда Элисса безнадежно влюблена в полковника, а тот с неменьшим отчаянием пытается уберечь от нее свое сердце. И хотя он прятал свои чувства под маской равнодушия, пытаясь скрыть любовь к сидящей рядом женщине даже от себя, Нина угадывала ее так же отчетливо, как если бы он взобрался на вершину горы и возвестил о своей страсти на весь белый свет.

Но Элисса этого не замечала. А если и замечала, то боялась поверить. А может, она думала, что даже если полковник и любит, то все равно рано или поздно бросит ее.

Нина вздохнула, от всей души сочувствуя влюбленным. Адриан внушал ей уважение. Своей стойкостью и отвагой он не уступал любому венгерскому воину. Умелый и сильный, он принадлежал к числу мужчин, которые умеют быть мягкими и нежными. Его чувства к Элиссе были глубокими и прочными, и все же Нине казалось, что опасения подруги не лишены оснований. На хмуром лице полковника лежал отпечаток страдания и мрачных, тягостных тайн, которые угадывались в его взгляде всякий раз, когда он забывал о необходимости скрывать свои чувства.

Нина знала, что Элисса тоже видит это и мучительно переживает боль, которую полковник носит в душе.

— Лошадям еще не скоро доведется отдохнуть! — крикнул полковник, оборачиваясь через широкое плечо. — При такой скорости мы будем в Вене не раньше заката. Вы с детьми проведете ночь в моем особняке, выспитесь, соберетесь с силами. А утром я доставлю вас к вашему новому дому.

— А как же я? — спросила Элисса.

Адриан повернулся к ней, встретившись с внимательным взглядом ее прищуренных глаз.

— Учитывая позднее время нашего приезда, вам тоже придется остановиться у меня, — ворчливо ответил он. — Прежде чем вернуться в особняк герцогини, вам захочется принять ванну и переодеться.

В том, как он это произнес, в легкой хрипотце его голоса сквозила тщательно скрываемая печаль по поводу грядущей разлуки. Больше он ничего не сказал, Элисса тоже промолчала, и Нина подумала, что подруга понимает его чувства.

Из-под колес поднималась пыль, оставляя за повозкой туманный шлейф. Нина прислонилась к борту, мучительно переживая за Адриана и Элиссу, гадая, может ли она чем-нибудь им помочь. Ей хотелось узнать, каково это — так сильно любить. Ей казалось, любовь должна приносить радость, а не горе, наслаждение, а не боль.

Может быть, когда-нибудь она встретит мужчину, который полюбит ее так же, как полковник Элиссу.

Нина надеялась, что, если ее мечтам суждено осуществиться, она никогда не расстанется со своим избранником.

Огни столицы сверкали, словно бриллианты императорской короны, шпили и башни тянулись к небу в звездной черноте теплой майской ночи. Протискиваясь по запруженным улицам центральной части города, повозка неторопливо катила по булыжной мостовой к дому Адриана на Наглерштрассе, К тому времени, когда скрипучий экипаж остановился у подъезда, Элисса окончательно выбилась из сил и радовалась предусмотрительности Адриана, предложившего ей переночевать у него, прежде чем возвращаться к герцогине. Нина с детьми должна была побыть в роли дуэньи, избавляя Элиссу от возможных сплетен; впрочем, это означало и то, что ей предстояло провести ночь в одиночестве.

Адриан помог им спуститься на землю и повел усталую компанию к дому, неся на руках уснувшего Тибора. Вада шагала с полузакрытыми глазами, а рядом с ней семенил голодный щенок, которого она подобрала во время последней остановки в пути.

Вспомнив, как маленькая девочка прижимала к груди щенка, Элисса улыбнулась.

— Пожалуйста, господин полковник, — умоляла Вада, — пожалуйста, разрешите взять его с собой. Он хочет есть, о нем никто не позаботится. Мы не можем оставить его здесь. — Крохотный лохматый зверек бежал за повозкой до самого пруда, у которого путешественники остановились напоить лошадей, и выпрашивал воды и кусочек пищи. Из-под тусклой свалявшейся черно-белой шерсти дворняжки трогательно выпирали тоненькие косточки. — Он голоден, — повторила Вада, поднимая щенка своими короткими пухлыми ручками. — Наверное, его бросили. — Она погладила пыльную шерстку щенка, и тот завозился в ее объятиях, вытягивая розовый язычок, чтобы лизнуть девочку в щеку. Вада еще крепче прижала его к себе и заплакала, подняв грустные глаза на Адриана, словно тот был единственным человеком на свете, способным ей помочь. — Он умрет, если мы не возьмем его с собой. Он умрет, как Сали… как мой папа.

Адриан посмотрел в полные мольбы темные глаза девочки и растерялся. Он пробормотал что-то о детях и собаках, потом смиренно вздохнул:

— Я проверю, нет ли у этой маленькой псины хозяина. Если нет и если твоя сестра согласна, можешь взять собаку себе.

Он бросил взгляд на Нину, та улыбнулась и кивнула. Вада же улыбалась Адриану так, словно он только что достал ей с неба луну.

— Спасибо, господин полковник. Большое вам спасибо. — Продолжая прижимать к груди щенка, она потянулась к Адриану, тот наклонился и заключил ее в объятия.

Наблюдая за ними, Элисса почувствовала, как к горлу подступил комок. Она заморгала и отвернулась, стараясь не думать о том, как славно было бы видеть Адриана с их собственным ребенком на руках.

— Адриан! — Изумленный вскрик майора Сент-Джайлза, выбежавшего из двери дома, вернул мысли Элиссы к настоящему. — Черт возьми, приятель! Как я счастлив тебя видеть!

Мужчины обменялись рукопожатиями, радостно похлопывая друг друга по спине.

— Я тоже, дружище, — сказал Адриан.

Майор коротко кивнул Элиссе:

— Леди фон Ланген…

Его приветствие прозвучало несколько неожиданно для Элиссы, которая не называла себя графским титулом с тех пор, как покинула Вену. Стоявшая рядом Нина бросила на нее удивленный взгляд.

— Это долгая история, — негромко сказала ей Элисса, прежде чем с улыбкой повернуться к Сент-Джайлзу. — Рада встретиться с вами, Джеймисон.

— А эту очаровательную даму зовут Нина Петрало, — сообщил Адриан. — Она и ее семья — близкие друзья генерала Кламмера.

— Очень приятно, мисс Петрало. — Майор церемонно склонился к руке девушки. На полных губах Нины появилась обворожительная улыбка.

— Я счастлива познакомиться с другом полковника, но хотела бы, чтобы вы звали меня Ниной. Я уже давно отвыкла от формальностей.

— Хорошо… Нина. В таком случае зовите меня Джеймисоном.

— Джей-ми-сон… — повторила она с сильным венгерским акцентом. — Я впервые слышу это имя. Джей-ми-сон… Я правильно говорю?

Элисса еще не видела на губах майора такой теплой, дружелюбной улыбки. В его глазах мелькнул возрастающий интерес.

— Не совсем, — сказал он. — Лучше называйте меня Джейми, как полковник.

Нина улыбнулась, и на ее оливковом лице блеснули белые зубы.

— Джейми. Да, так мне больше нравится. — Она повернулась к детям. — Это моя сестра Вада и мой брат Тибор.

Интерес в глазах майора стал еще более острым. Она не мать этим детям, а сестра, говорил его взгляд. Судя по всему, она не замужем. Джеймисон посмотрел Нине в лицо, разглядывая ее высокие скулы и темные глаза в обрамлении густых ресниц, потом его взор скользнул по округлой груди девушки. Они замечательная пара, вдруг поняла Элисса. Оба стройные, черноволосые, макушка Нины точно достает до подбородка майора.

— Мисс Петрало потеряла отца в битве при Ратисбонне, — объяснил Адриан, жестом веля экономке отвести детей и щенка в комнату, где они должны были расположиться со старшей сестрой. — Она приехала, чтобы найти семейство по фамилии Красное, своих родственников, живущих в Вене.

Экономка подошла поближе, Нина наклонилась, шепнула что-то Ваде, и та взяла брата за руку. Вслед за пожилой женщиной они отправились вверх по лестнице.

Майор озабоченно посмотрел на Нину.

— Искренне сочувствую вашему горю, — сказал он. — Битвы с французами уже принесли немало жертв. К несчастью, может оказаться так, что вы приехали сюда не в самое лучшее время.

Адриан нахмурился.

— В чем дело? — спросил он.

— Значит, ты еще не слышал. Говорят, Бонапарт находится менее чем в дне пути от Вены. После отступления Хиллера за перемещениями французов никто не следил, а они двигались куда быстрее, чем можно было предположить. Люди напуганы. Как только поступили известия о поражении у Эберс-берга, из города хлынули толпы беженцев. Семья Нины могла оказаться среди них.

Беспокойство Адриана нарастало:

— Когда мы въезжали в предместье, я заметил, что движение на дорогах оживленнее обычного. Если бы не усталость, я сам бы угадал причину.

— О времени нападения французов не знает никто. Вероятно, Наполеон даст своим войскам отдохнуть и подготовиться к сражению, а тем временем в Вене растет число ополченцев, к тому же в любую минуту может подоспеть армия эрцгерцога.

— Да, и все равно мне это не нравится. Я бы не повез сюда женщин, зная, что в Вене им грозит опасность.

— Ехать с армией еще опаснее. Им не место на поле боя.

Слова майора не убедили Адриана.

— До сих пор я и сам так думал.

— Что же касается Элиссы, — продолжал Джейми, — то герцогиня переселилась в свой летний дом в Бадене — исключительно из предосторожности, но, похоже, это совсем неплохая мысль. Горничная Элиссы уехала вместе с ней. Герцогиня оставила распоряжение, согласно которому по прибытии в Вену Элисса должна как можно быстрее отправиться в Блауен-Хаус. Напряжение, сквозившее в позе Адриана, несколько ослабло.

— Так-то лучше. — Он улыбнулся. — Эта почтенная дама никогда не позволяет обстоятельствам застать себя врасплох. Если мы не найдем Нинину семью, она и дети могут вместе с Элиссой уехать в Блауен-Хаус. Там им нечего бояться, даже если Наполеон захватит Вену.

Элисса промолчала, обдумывая услышанное и пытаясь сообразить, как ей действовать дальше. Быть может, Адриану кажется, будто она по-прежнему в его власти, но теперь, после возвращения в Вену, Элисса вновь обретала самостоятельность.

— Что будете делать, Адриан? — спросила она.

Полковник попытался улыбнуться, но его губы словно окаменели, а глаза сверкнули мрачным блеском, который испугал девушку больше, чем приближение войны.

— Утром я отправляюсь с докладом к Равенскрофту, после чего вернусь в армию, если не получу иных приказов. — Адриан прикоснулся к подбородку Элиссы. — Если вы не забыли, леди, Ястреб все еще на свободе, а я дал обещание, которое должен выполнить.

Глаза Адриана скользнули по лицу Элиссы, словно ощупывая его, и сердце девушки сжалось. Что-то было не так. Она почувствовала это в тот миг, когда увидела Адриана у своей кровати в палатке врача. Он отчужденно смотрел на нее, его взгляд был невероятно далеким, и ей было трудно поверить, что перед ней тот самый мужчина, который с такой нежностью ухаживал за ней еще час назад.

Что-то изменилось между ними, произошла зловещая, неуловимая перемена, грозившая погубить обоих. Элисса должна была бороться, но она не понимала, что случилось.

— Пора отправляться в постель, — сказал Адриан. — Завтра нас ждет трудный день, нам всем необходимо выспаться.

Вернувшаяся к этому времени экономка повела женщин на второй этаж. Повинуясь ее энергичным распоряжениям, Элисса и Нина разошлись по своим комнатам. В углу спальни Элиссу ожидала маленькая ванна с душистой водой, над которой поднималось соблазнительное облачко пара. В который уже раз отдав должное предусмотрительности Адриана, она сняла пыльную крестьянскую одежду и уселась в тесную медную ванну, подтянув ноги к груди и устраиваясь поудобнее, чувствуя, как тепло воды понемногу снимает усталость.

Она с неохотой призналась себе, что ей приятно оказаться здесь, в спокойном месте, вдали от опасностей, которые подстерегали ее в походе. Спальня была та же, где она однажды ночевала; в гардеробе до сих пор висела забытая одежда, которую в тот день привезла ей Софи.

Элисса старалась отделаться от мыслей об Адриане, спавшего в своей комнате дальше по коридору, пыталась избавиться от желания оказаться рядом с ним, но разум отказывался подчиняться. Стоило Элиссе закрыть глаза, и она словно воочию видела Адриана, стоящего здесь, в ее спальне, его высокую безупречную фигуру, ласковую улыбку, смягчавшую жесткие линии его подбородка.

Господи, как она хотела заглянуть в будущее, узнать, какая судьба им уготована, получить хотя бы намек, как ей действовать дальше! Вздохнув, она поднялась на ноги и выбралась из ванны, вытерлась белым льняным полотенцем и подошла к окну.

Огни города рассеивали ночную темноту, затмевая блеск звезд над головой. Элисса вновь и вновь молила небеса вразумить ее, но ответ не приходил.

Наконец усталость взяла свое. Повесив полотенце на маленький медный крючок рядом с гардеробом, Элисса взяла ночную рубашку, собираясь натянуть ее, но сама мысль об одежде вызывала у нее неприятие, и она отложила рубашку в сторону. Она улеглась в кровать голышом и устремила взгляд на полог, едва ли замечая его. Судя по всему, она достаточно утомилась, чтобы заснуть.

Задув лампу на тумбочке у кровати, она сомкнула веки, но сон не шел. Дом постепенно погружался в тишину, минуты сменяли друг друга, и тишину нарушали только время от времени доносившиеся до нее удары церковных колоколов.

Заправив за пояс брюк полы чистой рубашки, Адриан с еще не просохшими после купания волосами стоял у двери своей спальни, думая об Элиссе, проклиная себя за глупость и стараясь удержаться от опрометчивого шага, который намеревался совершить. У кровати горела одинокая лампа, и его тень на стене являла собой причудливое, непомерно увеличенное изображение злодея, которым он собирался стать.

Адриана охватило чувство презрения к себе. Он понимал, что должен оставить Элиссу в покое, что завтра утром их ожидает тягостное расставание, а близость в последнюю ночь под одной крышей еще более усложнит все. Он ненавидел себя за то, что собирался сделать, но, как ни пытался, не мог удержаться. Такое было бы под силу одному милосердному Господу, но тот, судя по всему, не желал вмешиваться.

Адриан понимал, что поступить так означало бы совершить подлость по отношению к Элиссе и к самому себе. И все-таки он жаждал увидеть ее, в последний раз прикоснуться к ней.

Отметя доводы рассудка, который призывал его остановиться, Адриан задул лампу, подошел к двери в свете луны, льющемся из окна, и торопливо двинулся по коридору к спальне Элиссы.

Беззвучно повернув ручку, он вошел в комнату и замер в темноте, на мгновение охваченный радостью уже оттого, что видит ее. Лунный свет падал на вышитую простыню, прикрывавшую стройное тело. Простыня сбилась ниже талии, оставляя обнаженной восхитительную грудь. Соски казались безупречными розовыми бутонами на бледной коже.

Адриан не знал, долго ли он стоял в дверях; вероятно, прошло несколько минут. Время не имело значения, оно не существовало для Адриана. Он с жадностью впитывал последние секунды, оставшиеся в его распоряжении.

Он приблизился к кровати и, опустив глаза, смотрел на мягко вздымающуюся и опадающую грудь Элиссы, любовался изгибом ее шеи, изящным закруглением щеки, испытывая неодолимое желание протянуть руку и прикоснуться к ней. Его взгляд остановился на лице девушки, и он увидел, что ее глаза открыты, что она разглядывает его с тем же вниманием, с каким он наблюдал за ней.

— Тебе пора спать, — негромко сказал он.

Не отрывая от него взгляда, Элисса медленно откинула простыню, приглашая Адриана лечь рядом.

— Я ждала тебя.

Адриан не раздумывал ни мгновения. Только еще больший глупец, чем он, стал бы колебаться. Он уселся на край постели, расстегнул пуговицы рубашки, расстегнул и снял брюки.

Устроившись в кровати, он коснулся ладонью щеки девушки. Потом наклонил голову и нежно провел губами по ее рту, все плотнее прижимаясь к его мягким изгибам. Он целовал Элиссу крепко, но ласково, словно стараясь слиться с ней, впитывая ее вкус, вдыхая легкий розовый аромат, струившийся от ее волос. Она обвила руками его шею; язык Адриана требовательно скользнул ей в рот, ощупывая его нежные темные недра. Он положил ладони ей на грудь и, почувствовав, как бугорки сосков набухают и твердеют под его пальцами, наклонил голову и стиснул один из них зубами.

Элисса запустила пальцы в волосы Адриана, притягивая к себе его голову, давая понять, что он угадал ее желание, что она хочет его так же страстно, как он хотел ее. Язык Адриана оставлял на мягкой коже девушки влажные следы. Он покрыл поцелуями ее живот, его язык скользнул вокруг впадинки пупка и спустился к увлажнившемуся горячему лону.

Он отдавал ей себя целиком, прикосновениями рук и языка сообщая, сколь сильна его любовь. Любовь. Его разум восставал против этой мысли, но душа уже была не в силах сопротивляться. Он любит Элиссу, но вынужден ее покинуть.

Сегодняшняя ночь была единственным, что он мог себе позволить. Одна ночь, и ничего более. Сегодня он собирался взять все, что могла подарить ему Элисса, и лишь молился, чтобы этого ему хватило до конца жизни, в которой Элиссы уже не будет. Он все глубже проникал в ее плоть, требуя отдаться ему. Тело девушки затрепетало в экстазе, и душу Адриана захлестнула радость, оттого что он сумел доставить ей наслаждение, вернул свой долг взамен всего, что она давала ему до сих пор.

Адриан лег сверху, впиваясь в ее губы жадным поцелуем, глубоко проникая языком ей в рот, овладевая ею, стараясь оставить в ее душе неизгладимый след, надеясь, что она никогда не забудет этих мгновений близости.

Пальцы Элиссы впились ему в плечи, она призывала его взять ее без остатка. Поцелуи Адриана были крепкими, неистовыми. Раздвинув коленом ее ноги, он ворвался в лоно, сливаясь с любимой воедино, до конца заполняя ее собой. Плоть Элиссы сомкнулась вокруг его плоти, вбирая его в себя, исцеляя его израненную душу. Адриан задвигался, и из уст девушки послышался мягкий стон. Он вновь и вновь вонзался в нее, растворяясь в ней, ощущая ее всем своим существом. Его затопил бушующий поток первобытного, почти невыносимого наслаждения. Он чувствовал, как сжимается тело Элиссы, слышал ее мучительный стон, ощущал крохотные уколы надвигающегося спазма, и вдруг его обуяла грубая, животная похоть. Он сжал руками бедра Элиссы и вонзился в нее еще глубже, до конца отдаваясь сладострастию и изливая в нее свое семя.

Слова любви застряли у него в горле. Они рвались наружу, словно поток воды из прорванной плотины, но Адриан стиснул зубы, сдерживая себя, подавляя безумный порыв, грозивший ему гибелью. Для таких людей, как он, любви не существует. Он даже не знал, что это такое — любить.

Борясь со всплеском чувств, Адриан отделился от Элиссы и лег рядом, прижимая ее к себе. До рассвета далеко, и он знал, что еще не раз овладеет ею, утоляя свою жаркую страсть.

Сегодня ночью Элисса принадлежала ему, и только ему. Он мог обнимать ее, ласкать, любить. На рассвете их близость закончится. Адриан гадал, какие муки одиночества ему суждены после того, как Элисса уедет.

Глава 23

Элисса вздрогнула и очнулась, испуганная смутным неприятным сновидением, оставившим неясный след в ее памяти. Она пошарила вокруг в поисках Адриана, нащупала лишь углубление на пуховой перине — Адриан уже ушел. Ее охватило мучительное чувство одиночества, особенно горькое после часов, которые они посвятили любви.

Он всего лишь отправился на встречу с Равенскрофтом, говорила себе Элисса, вспоминая его вчерашние слова, и все же ее рука, ощупывавшая подушку, на которой спал Адриан, задрожала, а от беспокойства стало дурно. Еще никогда он не любил ее с такой жадной неистовой страстью, как прошедшей ночью. Каждое прикосновение Адриана выдавало его чувства, неудержимое влечение к ней. Еще никогда он не ласкал ее с такой нежностью, словно желая поглотить без остатка, слиться с ее душой.

От этой мысли сердце Элиссы затрепетало. Она чувствовала, что любовь, которую они изведали минувшей ночью, — высшая точка всего, что было между ними, — оказалась последним мгновением, а не началом, которого она с таким нетерпением ждала.

Господи, неужели Адриан прощался с ней?

Тревога и беспокойство стискивали грудь Элиссы, но она заставила себя забыть о них. Не обращая внимания на легкую приятную боль утоленной страсти, пронизывающую тело, на влагу семени Адриана между ног, она выбралась из постели и двинулась к зеркалу, готовясь совершить утреннее омовение. Покончив с туалетом, она надела дневное платье из желтого муслина, которое нашла в гардеробе. Бросив последний взгляд в зеркало, в котором красноречиво отражались последствия бурной ночи, она спустилась по лестнице.

Нина ждала в столовой. При виде Элиссы ее лицо осветилось приветственной улыбкой. Элисса уселась напротив, и слуга налил девушкам дымящийся кофе. На столе появились блюда с сосисками и яблочным струделем, но Элисса почти ничего не ела. В голове у нее теснились воспоминания, она не могла есть.

— Дети еще спят? — наконец спросила она, нарушая молчание.

Нина кивнула:

— Редкий случай. Уж очень они устали после целого дня в пути. — Она улыбнулась. — Отныне сердце Вады навсегда принадлежит вашему полковнику. С его стороны было так любезно позволить ей взять щенка.

Элисса чуть заметно улыбнулась.

— Адриан любит детей, хотя вряд ли признается в этом. — Она пригубила кофе. — А где майор Сент-Джайлз? Тоже уехал?

Во взгляде Нины мелькнула теплая искорка:

— Они с полковником уехали на рассвете. Я слышала, как они седлали лошадей, когда солнце еще не вышло из-за горизонта.

— Хотела бы я знать, что нас ждет, — вздохнула Элисса. — Я понимаю, что это глупо, и тем не менее уже скучаю по Адриану. Надеюсь, генерал Равенскрофт прикажет ему остаться.

Нина отвела в сторону темные глаза.

— Может быть, — отозвалась она, хотя было ясно, что девушка не верит собственным словам.

Элисса тоже не верила. Ее охватила печаль, пронзил страх перед будущим. Она попыталась улыбнуться, готовясь поддерживать учтивую беседу, но губы у нее затряслись, а на глаза навернулись слезы. Она склонила лицо, прикрыла его ладонями и начала всхлипывать:

— Не знаю, смогу ли я выдержать разлуку. Господи, я так его люблю!

Нина стремительно вскочила с кресла, обогнула стол и заключила подругу в объятия, пытаясь успокоить ее.

Элисса зарыдала, уткнувшись ей в плечо:

— Я люблю его, Нина. Я не хотела, но — о Боже! — как я его люблю.

Нина ласково потрепала ее по спине:

— Я знаю.

— Он приходил ко мне прошлой ночью, — сквозь слезы продолжала Элисса. — То, что случилось между нами… это было так прекрасно… и так печально.

— Он не хочет расставаться с тобой, — проницательно заметила Нина.

Элисса судорожно вздохнула и отстранилась, смахивая слезы со щек:

— Мне бы хотелось этому верить.

Нина устремила на нее понимающий, не по годам умудренный взгляд темных глаз.

— Я мало знаю о любви между мужчиной и женщиной, но вижу, что полковник вас любит. И если ты любишь его, то должна ему об этом сказать.

Элисса вздохнула:

— Я собиралась, но никак не могла улучить подходящий момент. А вчера ночью… вчера ночью я испугалась.

— Испугалась, что, если признаешься ему в своих чувствах, он тебя бросит.

Элисса кивнула:

— Да…

Нина мягко сжала ее руку:

— Если ты любишь Адриана, должна за него бороться. Поговори с ним перед отъездом. Расскажи о своих чувствах.

Элисса понимала: Нина права, но при одной мысли об этом у нее внутри все сжималось. Вдруг она откроет Адриану сердце, а он в ответ признается, что попросту жалеет ее? Что испытывает к ней только физическое влечение?

Адриан вернулся ближе к полудню. К этому времени Элисса превратилась в комок нервов, а ее сердце трепетало от ужаса.

Господи, как она его любит!

Адриан вбежал в дом, по своему обыкновению двигаясь с уверенной целеустремленностью, но на его лице не было и следа той нежности, которую Элисса видела вчера ночью.

— События развиваются так, как мы и предполагали, — оживленно заговорил он, приближаясь к Элиссе, стоявшей в кабинете. — Равенскрофт приказал мне немедленно возвращаться в расположение армии эрцгерцога. Джейми поможет Нине устроиться на новом месте и проследит за тем, чтобы вы благополучно отбыли в Баден.

Элисса на мгновение крепко зажмурила глаза.

— Я думала… я полагала, что ты задержишься хотя бы на несколько дней.

Адриан лишь покачал головой.

— Сейчас каждая минута на вес золота. Мне пора отправляться в дорогу. Бонапарт подступил к Вене вплотную, поэтому я должен выехать из города на восток, а потом свернуть к северу и скакать в этом направлении, пока не встречу войска эрцгерцога. — Он бросил взгляд на дверь, словно ему не терпелось уехать. — Я уже собрал вещи. Джейми появится примерно через час. — Адриан улыбался равнодушно и от-страненно; можно было подумать, что Элисса провела ночь с другим мужчиной. — Минотавр ждет на улице. Вы проводите меня до дверей?

— Да… да, конечно. — Господи, ей и в голову не приходило, она и представить не могла, что это произойдет так быстро. Адриан положил ладонь ей на талию, подтолкнул к выходу из кабинета и вывел Элиссу в холл. Слуга уже открывал двери.

Несколько секунд они стояли на улице у дома. Адриан проверил седло и упряжь, потом повернулся к Элиссе, улыбаясь, словно чужой человек, каким он, в сущности, и стал.

«Не уезжай! — хотела сказать Элисса. — Мне так много нужно тебе сказать, во многом признаться». Может быть, в том и заключалась причина его поспешного отъезда, подумала она. Может, он не желал выслушивать признания Элиссы.

— Мне пора, ангелочек, — беспечно произнес Адриан. — Береги себя. Как только узнаю что-нибудь о Ястребе, дам тебе знать. Передам послание через Джейми. — Он начал поворачиваться, собираясь вскочить в седло.

Негромкий голос Элиссы заставил его замереть на месте:

— Ты не поцелуешь меня на прощание?

Адриан бросил на нее пристальный взгляд, не в силах более притворяться. Черты его лица исказили острая боль и отчаяние, которого Элисса не видела прежде.

— Да, разумеется, — хриплым голосом отозвался он и шагнул к ней.

Элисса упала ему в объятия, обхватила его за шею, прижалась щекой к его лицу, не замечая собственных слез.

— Не плачь, ангелочек, — шепнул Адриан. — Когда ты плачешь, мне становится не по себе.

Она сжала его лицо ладонями, подтянула его губы к своим и прильнула к ним неистовым страстным поцелуем. В ответ он еще крепче поцеловал ее, прижимаясь к губам Элиссы с такой силой, словно пытался слиться с ней. Элисса чувствовала, как дрожит Адриан, слышала его прерывистое дыхание.

— Мне пора, — прошептал он, но не выпустил Элиссу из своих объятий. Потом его руки скользнули по ее волосам. — Я должен ехать.

По щекам девушки вновь покатились слезы.

— Прошу тебя, Адриан, побудь со мной еще минуту.

Его глаза закрылись словно от боли. Он прижался губами к ее шее, и Элисса почувствовала трепет, пробегающий по его могучему телу. Наступило время произнести слова, высказать все, что накопилось в сердце. Казалось, это очень просто, ведь она так его любит… и все же Элисса испугалась.

Она совладала со своими нервами и еще крепче прижалась к Адриану.

— Прежде чем ты уедешь, — прошептала она, — я должна кое-что тебе сказать.

Огромная ладонь откинула ее голову назад, но Адриан не спешил выпускать Элиссу из своих рук.

— Я люблю тебя, — сказала Элисса. — Адриан, я так тебя люблю!

Тело полковника словно окаменело. На мгновение он даже перестал дышать.

— Я… хотела признаться тебе, — запинаясь, продолжала девушка, — я пыталась, но мне стало страшно.

Объятия Адриана ослабли, и Элисса почувствовала, что он начинает отстраняться. Ей нестерпимо захотелось вернуть свои слова и вновь прижаться к нему.

— Ты не любишь меня, — мягко произнес он, глядя в ее заплаканное лицо. — Тебе только кажется. В конце концов ты поймешь, что обманывала себя.

К горлу Элиссы подступил комок, мешая говорить.

— Ошибаешься, Адриан. Я не похожа на женщин, которых ты знал в прошлом. Между мной и Мириам Спрингер нет ничего общего. Я не из тех, кто ради прихоти говорит, что любит, а потом берет назад свои слова. — Она потянулась к Адриану и прижала ладони к его щекам. — Я люблю тебя искренне и без всяких оговорок. Что бы ты ни сделал, куда бы ни отправился, это не имеет значения. Я всегда буду любить тебя, Адриан. Я буду любить тебя до конца жизни.

Адриан смотрел на нее глазами, полными сожаления и мучительной боли. Элисса заглянула в его милое, любимое лицо, увидела отчаяние в глазах, глубокое страдание и страсть, более сильную, чем даже ее собственная, и в то же мгновение поняла, что Адриан тоже ее любит.

Господи, ее молитвы услышаны! Адриан ее полюбил… но это уже ничего не могло изменить. Судя по тому, как напряглось его тело, как вздымалась и опадала грудь, было ясно: он по-прежнему намерен расстаться с ней.

Элисса закрыла глаза, чувствуя, как по щекам текут слезы.

— Ты не вернешься, — чуть слышно промолвила она, с ужасом понимая, что это истинная правда. — Значит, мы прощаемся не до твоего возвращения, а навсегда… не так ли, Адриан?

— Здесь остался мой полк, — негромко ответил он, отводя взгляд. — Рано или поздно я приеду.

У Элиссы мучительно заныла грудь, словно из легких высосали воздух.

— Вернешься, но не ко мне. Сегодня ты в последний раз целуешь меня и обнимаешь. Между нами все кончено, не правда ли, Адриан? Минувшей ночью ты прощался со мной. Этой ночью мы любили друг друга, но были вместе в последний раз.

Адриан не ответил, даже не попытался что-нибудь сказать, но страдание, написанное на его лице, отчаяние в глазах подтверждали то, чего он не решался выразить словами. Элис-су охватила мучительная боль, от которой спутались мысли.

— Мне пора, — сказал он. — Со временем, ты забудешь обо мне, найдешь кого-нибудь другого. Встретишь мужчину, который будет любить тебя так, как ты того заслуживаешь.

Элисса покачала головой:

— Мне не нужен никто, кроме тебя, Адриан. Ты единственный мужчина, которого я любила и буду любить.

Лицо Адриана омрачила печаль.

— Мне очень жаль, — ответил он. — Я не хотел причинить тебе боль.

Элисса судорожно вздохнула:

— Я знаю.

Адриан в последний раз посмотрел ей в лицо и, повернувшись, начал спускаться по лестнице к Минотавру. Элисса глядела ему вслед. Ее сердце мучительно сжималось, глаза блестели от слез. «Если ты любишь Адриана, должна за него бороться», — вспомнились ей слова Нины. Если ты его любишь… если любишь… — вновь и вновь стучало у нее в висках. Если ты его любишь, ты должна бороться. Эти слова придали Элиссе силы, в которых она так нуждалась, и побудили совершить самый рискованный шаг в своей жизни.

Она выпрямилась и окликнула Адриана, заставив его остановиться у подножия лестницы. Когда он повернулся, Элисса посмотрела в его искаженное страданием лицо и поняла, что ее судьба решится в следующее мгновение.

— Я знаю, о чем вы думаете, полковник. Вам кажется, вы попросту бросаете меня, отказываетесь от всего, что нас связывало. Вам хочется так думать, но это неправда. На самом деле вы убегаете. — Адриан бросил на нее яростный взгляд. Элисса приподняла подбородок, заставляя себя выдержать взор его горящих зеленых глаз, внезапно ставших такими колючими, и продолжила: — И знаете, что я думаю? Я думаю, вы в меня влюблены. Я думаю, вы любите меня так же сильно, как я люблю вас. Но вы испугались. Всю жизнь вы искали любви и неизменно терпели поражение. Вам кажется, если вы попытаетесь вновь, то вас опять постигнет неудача. И вы боитесь, что на сей раз не переживете этого.

Элисса расправила плечи, борясь с мучительной болью в груди. Она неотрывно смотрела в глаза Адриана, надеясь, что он сможет заглянуть ей в душу. Он молчал, а она уже не могла остановиться.

— До сих пор я уважала вас и восхищалась вами, полковник. Вы умный, сильный человек, добрый и отзывчивый. Но сегодня я обнаружила в вас доселе не известную мне черту. До нынешнего утра я считала вас самым храбрым из всех людей, которых знала. На самом же деле вы трус, полковник Кингсленд. Из-за вашей трусости нам обоим суждено страдать до конца жизни.

Лицо Адриана залилось краской, а гнев уступил место отчаянию, которое Элисса видела несколько мгновений назад.

— Если бы я услышал такие слова от мужчины, то убил бы его. Но раз уж речь идет о вас, леди, я только рад тому, что вы меня раскусили. Уверяю вас, от этого наша разлука окажется намного легче. — Он отвернулся, вскочил в седло и взялся за поводья. — Прощайте, графиня. Желаю вам благополучно вернуться в Англию.

Вонзив каблуки в ребра Минотавра, он направил своего черного коня на запруженную людьми улицу и ускакал, даже не оглянувшись напоследок. Элисса смотрела, как его высокая фигура исчезает в толпе горожан, покидавших Вену, и ей показалось, что ее сердце вот-вот разорвется пополам.

Господи, что она наделала? Элисса опустилась на ступени, глядя на то место, где только что стоял Адриан. Ей хотелось одного — вернуть свои жестокие, обидные слова. Если бы она промолчала, они с Адрианом могли бы по крайней мере расстаться друзьями. И вот теперь он уехал навсегда. Ее запальчивые слова оттолкнули его.

Элисса проглотила жгучие слезы. Она должна была предвидеть, как воспримет ее упреки Адриан. Ему был нужен повод бросить ее, и она сама этот повод дала. Элисса прижала к губам костяшки пальцев и расплакалась. Сумей она найти с Адрианом общий язык, все могло быть по-другому. Вместо этого она воздвигла между ним и собой непреодолимую стену, которую не разрушить никакими словами.

— Вернись в дом. — Звучный повелительный голос Нины ворвался в печальные размышления Элиссы, своей деловитостью отвлекая ее от горестных дум. — Какой смысл сидеть на крыльце и травить себя отчаянием? Иди сюда, я приготовлю тебе чай.

Как всегда Нина была права, но Элиссе все еще казалось, что ее ноги налиты свинцом. И все-таки она заставила себя подняться. Слезами горю не поможешь. Адриан уехал, и ничего нельзя изменить.

— Он бросил меня. Я все сделала неправильно. Я прогнала его.

Нина обняла ее за плечи и повела в дом.

— Ты сделала все, что в твоих силах. На твоем месте любая женщина поступила бы так же. Ты призналась ему в своих чувствах. Теперь полковник сам должен решить, как ему поступать.

Но Элисса не сомневалась, что Адриан уже сделал выбор. Она судила об этом по той суровой непреклонности, которая читалась в его осанке, когда он уезжал. Он не вернется — во всяком случае, к ней. Отныне Элиссе предстояло научиться жить без него.

Утро тянулось невыносимо медленно; невзирая на упорную головную боль, Элисса твердо решила вернуть свою жизнь в спокойное русло и перебороть ледяное оцепенение, в которое ее вверг разрыв с Адрианом. Захваченная отчаянным желанием забыть его, Элисса дожидалась возвращения майора с чувством новообретенной цели. Она должна занять себя. Ее ждут дела, которые, как она надеялась, помогут ей избавиться от воспоминаний об Адриане.

Джеймисон подъехал к дому около полудня, ведя своего коня на поводу за каретой. Грум отправил жеребца в конюшню на заднем дворе особняка, а майор тем временем взбежал на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки, и торопливо вошел в прихожую.

— Семейство Красное все еще в Вене, — без лишних слов сообщил он девушкам, сидевшим в кабинете. — Я встретился с ними сегодня утром. Гибель Нининого отца опечалила их, но они заверили меня, что готовы приютить ее и детей.

Нина с облегчением вздохнула, но по ее напряженному лицу было видно, что она все еще обеспокоена. Минувшие полчаса она расхаживала по комнате, дожидаясь приезда майора, с тревогой гадая, как ее примут родственники.

Элисса думала о том же. Что это за люди? — хотела спросить она, понимая, что именно этот вопрос заставляет хмуриться лицо подруги.

Переборов любопытство, Элисса заставила себя улыбнуться:

— Но ведь это замечательная весть, не так ли, Нина?

— Да, действительно. — Нина посмотрела наверх, словно желая заглянуть в комнаты на втором этаже. — Тибор и Вада забавляются со щенком, вещи уже упакованы. Пойду скажу детям, что пора уезжать.

Джеймисон кивнул:

— Карета ждет у дверей. Я хотел бы как можно быстрее устроить вас и детей на новом месте. До Бадена три часа езды, и мне хочется доставить графиню в Блауен-Хаус еще до наступления темноты.

На сей раз упоминание о титуле Элиссы вызвало вопрос Нины:

— Так ты графиня?

— На самом деле нет, хотя и прибыла в Австрию под видом графини. Я приехала сюда, чтобы узнать все обстоятельства гибели брата. Именно этим мы занимались с полковником, и именно потому мы ездили с армией.

— Ага. Теперь я понимаю. — Не говоря более ни слова, Нина повернулась и пошла собирать в дорогу детей и свой скудный багаж. Нина была не из тех людей, которые суют нос в чужие дела. Она предложила Элиссе дружбу от всего сердца, без каких-либо условий и корысти. Когда Элисса захочет поделиться с ней своей тайной, она с готовностью ее выслушает.

Нина ушла, и Элисса повернулась к майору.

— Вам нет нужды беспокоиться о том, как доставить меня в Баден. Я не собираюсь туда ехать.

Голубые глаза майора расширились от изумления, потом он нахмурил брови:

— Я получил приказ отвезти вас в Баден и намерен его выполнить.

Элисса храбро встретила его взгляд.

— Стоит ли напоминать вам, что я гражданское лицо? Полковник Кингсленд может командовать вами, но у него нет ни малейшего права командовать мной.

Джеймисон выпятил челюсть, и это движение напомнило Элиссе Адриана.

— Не глупите, Элисса. Наполеон не сегодня-завтра подступит к столице. В Бадене вам будет спокойнее.

— В Вене проживают двести тысяч человек. Даже если Бонапарт захватит город, я разделю их судьбу.

— Зачем вы хотите остаться? Чего надеетесь добиться своим упрямством?

— Сама не знаю. Может быть, мне удастся выяснить, что творится на постоялом дворе Рейсса. Командир моего брата сказал, что именно там убили Карла и там же погиб курьер Ястреба.

Губы Джеймисона вытянулись в тонкую линию.

— Даже если тут есть какая-то связь, подобные заведения для вас недоступны. Ведь вы женщина. Вы ничего не сможете узнать.

— Тогда мне придется найти кого-нибудь, кому это под силу. Надеюсь, герцогиня разрешит мне еще некоторое время пользоваться ее гостеприимством и пожить в особняке, пока она в отъезде.

Майор вполголоса выругался.

— Это безрассудство. Вы должны ехать в Баден.

— Никто не может заставить меня поступать против собственной воли. Я не поеду.

Джеймисон беспомощно развел руками.

— Неужели я ничем не смогу вас разубедить? Адриан будет очень раздосадован, узнав о том, что вы вновь не подчинились ему.

Элисса вздернула подбородок:

— Меня больше не интересует, что нравится и что не нравится полковнику Кингсленду — точно так же, как ему безразличны мои желания. Я остаюсь в Вене.

Джеймисон скрипнул зубами:

— Проклятие! Вы совершенно несносная женщина!

Элисса улыбнулась — впервые за этот день:

— Полагаю, ваши слова означают, что вы готовы отвезти меня в особняк герцогини.

Светло-голубые глаза майора источали холод, но на его губах промелькнула улыбка.

— Вовсе нет, леди. Если вы твердо намерены остаться в городе, вам придется поселиться в этом доме, чтобы я мог лично присматривать за вами.

— Но вряд ли я…

— Если вам нужна горничная, я немедля пошлю за ней. Но в любом случае вы останетесь здесь, иначе — клянусь, Элисса! — я скручу вас как рождественского гуся и отвезу в Баден. Не сомневайтесь, я поступлю именно так.

Со стороны дверей донесся изумленный смешок. Нина стояла там, с улыбкой наблюдая за столкновением двух упрямцев.

— Предупреждаю вас, Джейми. Я уже была свидетелем твердости характера графини. Ваша задача может оказаться куда сложнее, чем вы полагаете.

Майор уже был готов улыбнуться, но, когда вновь повернулся к Элиссе, на его лице появилась сердитая мина:

— Что скажете, леди?

Судя по суровому взгляду, который он бросил на Элиссу, было ясно, что Нинино предупреждение не произвело на него ни малейшего впечатления, а Элисса слишком любила Джейми, чтобы продолжать противиться. Вдобавок она не могла не признать определенных преимуществ, которые сулила жизнь в особняке офицера, способного уберечь ее от опасностей.

Элисса улыбнулась:

— Так и быть, майор. Вы победили. А сейчас, полагаю, Нине не терпится побыстрее отправиться в ее новый дом и устроить детей.

Однако Нина не проявляла нетерпения. Наоборот, судя по взглядам, которые темноволосая девушка бросала на майора, ей совсем не хотелось уезжать.

— Вы готовы? — негромко спросил Джейми. Казалось, его тоже охватило сомнение.

Нина согласно кивнула:

— Слуга уже погрузил в карету наши сумки… то немногое, что нам удалось увезти. Почти все наши вещи остались в Ратисбонне.

— Не стоит жалеть об этом, — мягко заметил Джейми. — Главное, что вы здесь, вам ничто не угрожает, и скоро вы обретете новую семью.

— Да… — согласилась Нина, но ее черные глаза затуманились. Что ждет ее в доме родственников? Элисса от всей души надеялась, что детей примут так же радушно, как и ее саму.

— До свидания, Нина, — сказала Элисса, обнимая ее. — Ты замечательная подруга.

Нина обняла ее в ответ.

— Надеюсь, мы будем часто видеться.

Элисса расцеловала детей.

— Берегите свою сестру, обещаете? Порой ей бывает так же одиноко, как и вам.

Дети смотрели на нее во все глаза, словно эта мысль до сих пор не приходила им в голову. Нина была сильным человеком, и они не могли даже представить, что сестра способна на такую слабость.

Маленький Тибор потянулся к Нине и ухватил ее за руку:

— Я буду заботиться о тебе. Буду беречь тебя, как папа.

К горлу Элиссы подступил комок. Все утро она с трудом сдерживала рвущиеся наружу чувства, не в силах отделаться от мысли о детях, которые могли бы родиться у них с Адрианом.

— Спасибо, Тибор, — серьезно произнесла Нина. Она стиснула руку брата и улыбнулась. — Что ж, пожалуй, нам пора в путь. Думаю, майора ждут более важные дела, чем забота о кучке таких оборванцев, как мы.

Джейми заспорил было, но дети тут же сорвались с места и бросились к дверям, едва не сбив его с ног. Он усмехнулся, повернулся к Нине, поймал ее взгляд, и его лицо сразу смягчилось.

— Я подумал, мисс Петрало… Нина… если это возможно… не разрешите ли вы мне навестить вас, как только вы устроитесь на новом месте?

Невинно-взволнованное выражение в глазах девушки не оставляло сомнений в том, какое удовольствие доставили ей слова майора.

— Я буду очень рада… Джейми.

Майор улыбнулся ей с таким теплом, какого Элисса еще не видела на его лице.

— Нам пора. — Он подал Нине руку и повел к двери. Они спустились по ступеням к ожидавшей карете.

Элисса проследила за тем, как он помог Нине забраться внутрь, потом усадил детей, и наконец экипаж покатил по мощеной улице. Они уехали, и Элисса внезапно почувствовала усталость и невыносимое одиночество. Она понимала, что не должна давать волю чувствам, иначе горе вновь вырвется наружу и окончательно лишит ее сил.

Выпрямив спину, она отвернулась от окна, выходящего на парадное крыльцо, и поднялась в свою комнату. Но даже уединившись в спальне, она не могла сосредоточиться. Душу терзала горечь утраты, а мысли затуманивала грусть. Она заставила себя не смотреть на кровать, напоминавшую ей о восхитительной ночи с Адрианом — о последней ночи, которую они провели вместе. Элисса вздохнула. Завтра ей станет легче. Утром она начнет забывать.

Но в глубине души она понимала, что никогда не сможет забыть Адриана Кингсленда.

Глава 24

Вопреки всеобщим ожиданиям, Наполеон не стал задерживаться, чтобы дать армии отдых и перегруппировать силы. Он продолжал двигаться вперед, захватил остров Пратер в середине Дуная, а десятого мая начал обстреливать Вену. Вспыхнула паника. Жители толпами хлынули из столицы. Майор Сент-Джайлз, как и весь личный состав полка британской кавалерии, был занят от рассвета до заката, помогая эвакуировать дипломатов и высших правительственных чиновников, вывозя ценности и важные архивы, которые могли оказаться под угрозой, если бы Наполеону удалось прорвать оборонительные рубежи эрцгерцога.

— На улицах настоящий ад, — сказал Джеймисон Элиссе тем вечером. — Будьте добры оставаться дома, в безопасности. — В тот миг, когда он появился в дверях, Элисса сидела в столовой, пытаясь заставить себя поесть. — У меня совсем нет времени. Я забежал на секунду, убедиться, что у вас все в порядке.

— Я чувствую себя прекрасно, — отозвалась Элисса, как только Джейми шагнул ей навстречу, хотя пребывала в страшном напряжении с того самого мгновения, когда по городу разнеслась весть о нападении.

— Заприте двери и опустите шторы, — велел майор. — Не впускайте в дом незнакомых.

— Я… я собиралась сегодня вечером навестить Нину, хотела удостовериться, что она и дети в безопасности.

Майор покачал головой. Он был куда менее сговорчивым, чем Элиссе показалось сначала, более сильным, внимательным и заботливым. В последнее время она начинала особенно ценить в мужчинах это качество.

— Оставайтесь дома, — повторил Джейми. — Если мне прикажут уехать, я возьму вас с собой.

Элисса скрыла свое удивление, но ее беспокойство несколько улеглось. В глубине души она уже жалела, что не послушала Адриана и не отправилась в Баден.

— А что с Ниной? — спросила она. — Как ее новая семья?

— Я был у них сегодня ранним утром. Они подумывают об отъезде, но Ивар Краснос еще не решил.

— Кто он такой? Надеюсь, достойный человек?

Джеймисон вздохнул.

— Не могу сказать, что Ивар мне понравился. — Он нерешительно помедлил, хотел добавить что-то еще, но промолчал.

Элисса взяла его за руку.

— Прошу вас, майор. Нина моя подруга. Я беспокоюсь о ней и хочу знать правду.

Майор стиснул зубы, словно ему было неприятно говорить о новых родственниках Нины.

— Ивар Краснос — грубый крикливый тиран. Стоит ему взглянуть на жену, и та съеживается от страха. Дети запуганы до полусмерти. Хвала Всевышнему, Нина взяла их под свою защиту. Она ничуть не боится Ивара.

— А если и боится, не показывает этого.

— Откровенно говоря, я опасаюсь за нее. По-моему, эти люди недовольны появлением Нины и детей и вымещают на них свою злобу.

Тревога Элиссы все возрастала. Ей хотелось чем-нибудь помочь подруге.

— Жизнь Нины круто переменилась. Надеюсь, со временем все уладится.

— Да, конечно. — Напряжение на лице Джеймисона подсказывало Элиссе, что он ничуть не уверен в своих словах.

— Вы еще увидитесь с ней? — спросила она.

Мрачный взор Джеймисона смягчился.

— Я собираюсь побывать у них сегодня вечером. Я не смогу остаться надолго, но хотя бы удостоверюсь, что у Нины все хорошо.

— Она красивая девушка, — сказала Элисса.

— Она прекрасна, — чуть охрипшим от благоговения голосом произнес Джейми. — Она умна и отважна. Я еще не встречал таких женщин.

Элисса мягко улыбнулась:

— Я рада, что у нее теперь есть защитник. Нине повезло, что она нашла такого друга, как вы.

Казалось, эти слова смутили майора.

— Да, но… я лишь хочу ей помочь. — Он бросил взгляд на дверь. — Мне пора идти. Я вообще не должен был задерживаться, просто очень тревожился за вас.

— Что слышно о войне? — спросила Элисса.

Джеймисон покачал головой.

— Боюсь, ничего хорошего. Пожалуй, вам стоит собрать кое-что из вещей — на тот случай, если нам придется уезжать в спешке.

Элиссу пронзила легкая дрожь.

— Хорошо, — сказала она. Майор повернулся и шагнул к двери, Элисса отправилась следом. — Будьте осторожны, Джеймисон.

— Непременно. — Он улыбнулся и ушел, велев слуге запереть двери. Лишь далеко за полночь Элисса вновь услышала его шаги на лестнице. Но когда она проснулась утром, майор уже ушел.

Джеймисон ехал на улицу Куррентгассе, где находилась квартира семейства Красное. Он пробирался сквозь взбудораженную толпу людей, покидавших Вену, чувствуя, как в горле першит от дыма; над городом висела густая пелена пороховой гари. В вечернем воздухе разносились ржание лошадей, далекие раскаты пушечных выстрелов, гневные крики и испуганный плач. Переполненные фургоны, набитые скарбом, мебелью, коврами, ящиками с утварью двигались по узким булыжным улицам сплошным потоком, направляясь к мосту Франценсбрюкке, который вел через разлившийся Дунай прочь из Вены. В его мыслях царил хаос, подобный тому, что бурлил сейчас на улицах города. Больше всего Джеймисона беспокоило не унизительное отступление под натиском французов, а самая настоящая война, что разгорелась между Ниной Петрало и ее родственниками. Казалось, положение ухудшалось с каждым днем. Накануне вечером Джеймисон пришел к ним в дом и застал Нину лицом к лицу с плотным приземистым Иваром. Девушка стояла, широко расставив ноги, сжимая кулаки и прикрывая собой маленького Тибора, который только что разбил горшок с маслом.

— Дай сюда мой ремень! — крикнул Ивар жене. — Мальчишке нужно преподать урок бережливости. Сейчас я ему так всыплю — ввек не забудет!

Нина возразила:

— Он сделал это нечаянно!

Джейми увидел, как дрожит мальчуган. Ему стоило немалого труда не сбить с ног Ивара и не залепить ему хорошую оплеуху. Но он сдержался, не желая причинять Нине лишних неприятностей. Ведь ей предстояло еще очень долго жить в доме Красноса после того, как он уйдет.

— Я сберегла в пути несколько монет, — сказала Нина. — Мы заплатим вам за масло.

Ивар пробурчал что-то себе под нос, явно раздосадованный тем, что девушка бросает ему вызов.

— Как знаете, — сказал он и в тот же миг заметил Джейми, стоявшего в дверях. На его губах появилась кривая напряженная улыбка. — Входите, майор. Мне очень жаль, что вы стали свидетелем этого безобразия. Но согласитесь, детей нужно воспитывать. Мои дети уже выросли и завели собственные семьи. Они приучены уважать старших, а теперь пришла очередь поучить и этих сорванцов.

Джеймисон не ответил, понимая, что стоит ему произнести хоть слово, Ивар впадет в бешенство, и это может привести к нежелательным последствиям.

Вместо этого он повернулся к Нине:

— Мисс Петрало, я бы хотел поговорить с вами, если вы не возражаете.

Нина улыбнулась ему.

— С удовольствием. — Она опустила взгляд на маленького Тибора. — Ступай, найди сестру. Готовьтесь ко сну, я приду через несколько минут рассказать вам сказку и уложу вас в постель.

Тибор застенчиво посмотрел на Джеймисона, неуверенно улыбнулся ему, повернулся и убежал.

Нынешним вечером мысли Джеймисона вновь вернулись к Нине. Не обращая внимания на визг пролетавшего над головой пушечного ядра, на кучи пыли и штукатурки, посыпавшихся чуть впереди со стены, в которую угодил снаряд, он заставил коня еще прибавить шаг, чтобы быстрее достичь своей цели.

Он видел, что французы побеждают. Ко всеобщему удивлению, эрцгерцог отказался подтянуть подкрепление. Судя по всему, он собирался выждать и перегруппировать свои силы, заняв плацдарм к северу от Дуная. Его армия понесла тяжелейшие потери, но он был твердо намерен выиграть следующее сражение, даже если для этого пришлось бы пожертвовать милой его сердцу Веной.

Джеймисон спешился на Куррентгассе напротив высокого кирпичного здания, на втором этаже которого располагалась квартира Красносов. Майора раздражали грязь в доме и стойкая вонь прогорклого колбасного жира. Поднявшись по лестнице, он услышал доносящийся из-за двери зычный мужской крик и насторожился.

Не дай Бог, опять что-то с Ниной! У него пересохло во рту, к горлу подступил комок. Он резко нетерпеливо постучал в дверь, и вопли тут же утихли. Послышались звуки шагов, дверь распахнулась. На пороге стояла Яна Красное.

— Майор Сент-Джайлз… — прошептала она, беспокойно оглядываясь через плечо. Это была невысокая пухлая женщина лет сорока, с седеющими темными волосами и затравленным выражением глаз.

Проследив за ее робким взглядом в сторону открытых дверей гостиной, Джеймисон почувствовал, как его грудь сжимается от тревоги. Ивар Краснос стоял у потухшего камина, яростно взирая на Нину. Она стояла напротив, с вызовом глядя на него. На губах девушки виднелась кровь, на щеке темнел фиолетовый синяк.

Нина встретилась взглядом с Джеймисоном, и на глаза у нее навернулись слезы.

— Джейми… — хрипло прошептала она. Ее щеки залились краской унижения.

Джеймисон бросился к ней, едва помня себя от гнева. Он прижал девушку к груди и положил ее голову себе на плечо.

— Соберите вещи, — мягко сказал он, чувствуя, как содрогается изящное тело Нины. — Вы и дети поедете со мной.

Ивар Краснос выругался по-венгерски.

— Девчонка никуда не поедет. Теперь она член нашей семьи, у нее кроме нас никого нет, и вы ее не получите.

— Ошибаетесь. У нее есть я. Если бы вы хотели, чтобы она осталась, не надо было ее избивать.

— Она мешает мне воспитывать детей. Их нужно научить послушанию. Со временем она поймет это.

Джеймисон промолчал. Повернув Нину, он легонько подтолкнул ее к дверям.

— Делайте, что я сказал. Все будет в порядке, поверьте мне.

После секундного колебания девушка вышла из гостиной и отправилась искать Ваду и Тибора.

— Город вот-вот возьмут французы, — отрывисто бросил Джеймисон. — Если хотите уехать, я помогу вам выбраться из Вены, а дальше вы будете предоставлены сами себе.

В глазах Яны мелькнула надежда, но Ивар лишь фыркнул:

— Какая разница, кто заправляет страной? Моя жизнь от этого не изменится. — Он сплюнул в камин. — Забирайте девчонку — и скатертью дорога!

Джеймисон отвернулся и увидел Нину, поджидавшую в коридоре. Ее лицо все еще было бледным, губа начала опухать. Майора вновь охватил гнев.

— Мы покидаем город, — сказал он ей, — Я доставлю вас и детей к себе домой на своем жеребце. В конюшне стоит фургон. Придется забрать его.

Нина положила пальцы ему на руку. Прикосновение было легким, но, как всегда, Джеймисон почувствовал в нем силу.

— Вы уверены в том, что правильно поступаете? — спросила она.

Джеймисон посмотрел на Нину, увидел в ее глазах надежду и благодарность, и его сердце болезненно сжалось.

— Уверен, и с каждой минутой все больше. Вы готовы?

На лице девушки появилась улыбка, сияние которой затмевал яркий кровоподтек.

— Готова, как никогда в жизни.

Джеймисон вывел маленькую компанию из квартиры, продолжая раздумывать над тем шагом, который только что совершил. Теперь ответственность за Нину и детей целиком ложилась на его плечи. Казалось, такая мысль должна была его устрашить, но вместо этого Джеймисон чувствовал лишь облегчение оттого, что они уходят вместе с ним.

Глава 25

Элисса сидела с детьми у заднего борта фургона, который катился прочь из города, направляемый рукой Джеймисона. В полночь 12 мая они пересекли реку по наплавному мосту Францесбрюкке. Дунай широко разлился, и австрийский арьергард воспользовался преимуществами, которые им предоставлял внушительный водный рубеж. После окончания переправы солдаты уничтожили мост, лишив наступающих французов возможности форсировать реку, заперев их в ловушке на южном берегу Дуная.

На следующий день пушечная канонада стихла, Наполеон с триумфом вступил в столицу и расположился со своим штабом в покинутом императорском дворце Шенбрунне. Все это время фургон Джеймисона продолжал путь в колонне британского полка, который двигался вместе с австрийскими войсками к месту встречи с главными силами эрцгерцога на равнине Марчфилд к юго-востоку от Вены.

Готовясь к ночлегу в конце изнурительного дня, Элисса чувствовала, как ее охватывает отчаяние. Она вновь двигалась с армией. Вместе с ней ехали Нина, дети и даже маленький лохматый щенок Вады. Не хватало только Адриана. Он исчез, унеся с собой кусочек ее разбитого сердца.

— Ты сегодня такая молчаливая, — заметила Нина. Как и прежде, они споро трудились вдвоем, и в эту минуту размешивали в котле гуляш, который готовили на ужин.

Элисса бросила на подругу короткий взгляд.

— Просто не было настроения разговаривать. — Она слабо улыбнулась. — Да и тебе, кажется, тоже. По-моему, все это время ты думала о Джеймисоне.

Нина вздохнула.

— С тех пор, как он увез меня от Ивара, мы почти не разговаривали. Я обуза для него. С моей стороны было недостойно взваливать на него свои заботы. Я рада избавиться от Ивара, и все же мне не следовало ехать с Джеймисоном.

Элисса вытерла руки о передник, повязанный поверх юбки.

— Он бы не настаивал, если бы не хотел вам помочь.

— В ту минуту, может быть, и хотел. Ему стало жаль меня. Я воспользовалась его великодушием и теперь жалею об этом.

Элисса улыбнулась:

— На мой взгляд, у майора немало добродетелей.

Щеки Нины залил легкий румянец.

— Он особенный человек.

— И к тому же хорош собой, — заметила Элисса, понимающе улыбаясь.

У Нины дрогнули уголки губ:

— Да, он очень красив.

— Со временем все уладится, Нина. Ты должна верить и надеяться.

Нина принялась энергично мешать ложкой в котле, и Элисса умолкла. Она видела, что подруга терзается беспокойством, но была уверена: действия Джеймисона продиктованы чем-то большим, нежели просто жалостью. Кроме него, никто не мог убедить в этом Нину, но до сих пор он был так занят, что девушки редко видели его.

Вот и сегодня вечером дела задержали его допоздна. Нина и Элисса уже давно поели, накормили и уложили детей, когда Джеймисон вернулся в лагерь, выступив из темноты в кольцо огней притушенных костров. Его высокие черные сапоги были покрыты пылью, от него пахло кожей и конским потом, и все же ярко-голубые глаза и высокая жилистая фигура привлекали женские взоры.

— Извините, что опоздал к ужину. Генерал Равенскрофт собрал офицеров на совещание, и оно затянулось дольше, чем мы ожидали. — Он вдохнул запах гуляша, который девушки держали для него теплым, и добавил: — Надеюсь, мне что-нибудь осталось.

Нина улыбнулась, мягко изогнув губы. В туманных отблесках костров ее черные глаза казались еще больше, чем были на самом деле.

— Конечно, — сказала она. — Сейчас принесу.

Она наполнила оловянную миску аппетитным кушаньем и подала ему кружку дымящегося кофе. Потом они с Элиссой уселись напротив, и Джеймисон принялся за еду.

— Что нового, Джейми? — спросила Элисса, как только майор устроился поудобнее и утолил первый голод. Джеймисон выглядел усталым, но подтянутым и собранным; невзирая на беспокойство, которое внушало ему развитие событий, он, как и полагается солдату, был готов к грядущим битвам.

— Чарльз переформировывает армию. Сражение состоится в ближайшее время, возможно, в конце нынешней недели. Есть и приятное известие: я отыскал вашего брата. Его полк стал лагерем примерно в миле отсюда. Думаю, завтра я смогу отвезти вас к нему.

Питер! Душу Элиссы согрела признательность. Она так беспокоилась за него.

— Спасибо. — Она хотела спросить об Адриане, но не решилась. Ей следует забыть Адриана — точно так же, как он стремится забыть ее.

После того как майор поужинал, Нина отправилась мыть посуду. Элисса заметила, каким взглядом Джеймисон смотрит на девушку, следя за каждым ее движением. Он подошел к котлу с мыльной водой, в которой Нина ополаскивала тарелку.

— Я знаю, уже поздно, — заговорил он, — но подумал, что мы могли бы побеседовать. Надеюсь, Элисса не станет возражать, если мы попросим ее присмотреть за детьми.

— Нисколько, — с улыбкой отозвалась Элисса.

Нина бросила на подругу беспокойный взгляд. На ее загорелых щеках выступил чуть заметный румянец. Девушка оперлась о протянутую руку майора, и они двинулись прочь от палатки. Элиссе оставалось лишь надеяться, что у Джеймисона более благородные намерения, чем те мысли, которые она прочла на его красивом лице.

Майор уверенно вел Нину сквозь скопление солдат, шатров и военного имущества к жидкой рощице у границы лагеря. Всю дорогу девушка чувствовала на своей талии его крепкую руку. Уже стемнело, но узкий серп луны освещал путь, а между тучами поблескивали звезды.

Джеймисон остановился под ветвистой сосной, и Нина повернулась к нему лицом, гадая, что он хочет ей сказать, и опасаясь, что он отправит ее из лагеря.

Ей казалось, что она сама должна настоять на этом решении и продолжать жизнь без Джеймисона.

Джеймисон откашлялся. Казалось, он нервничает так же сильно, как Нина.

— Я уже давно хотел с вами поговорить. Но сейчас, когда армия движется маршем, а Наполеон дышит нам в затылок… словом, только сегодня я смог выкроить время для беседы. — Он опустил взгляд на носки своих пыльных сапог. — Честно говоря, я и сам не знаю толком, что сказать. Дело в том, что я обещал вам помогать, но… видите ли, в тот момент все выглядело гораздо проще…

У Нины упало сердце. Итак, Джеймисон хочет избавиться от нее. Она взяла его за руку, чувствуя, как она напряжена.

— Все в порядке, Джейми, вам нет нужды беспокоиться обо мне. Вы помогли нам уехать от Ивара, и я всегда буду благодарна вам за это. Я привыкла к тяжелому труду и как-нибудь сумею прокормить себя и детей.

Джеймисон поднес к губам ее ладонь и запечатлел на ней нежный поцелуй, от которого по телу девушки пробежал легкий трепет.

— Вы не поняли. Я вовсе не собираюсь отказываться от вас. Я лишь пытался уговорить вас выйти за меня замуж, просто не сумел подыскать нужных слов.

Сердце девушки вновь ожило. Нина почувствовала, как его ровные медленные толчки отдаются у нее в ушах. На лице майора застыло напряжение, глаза блестели глубокой синевой.

— Вы просите моей руки?

Джеймисон вновь откашлялся.

— Я понимаю, мы знакомы не так долго, но порой люди способны сразу разгадать душу другого человека. Вы понравились мне с первого взгляда. Я увидел в вас силу и храбрость. К тому же вы внушили мне определенные… чувства, Нина. Если когда-нибудь… я имею в виду, в будущем… вы сможете хотя бы отчасти их разделить, я надеюсь, что вы ответите согласием.

У девушки перехватило дыхание. Она протянула руку, прикоснулась к щеке Джеймисона и дрогнувшими пальцами повернула к себе его лицо.

— Вы поступаете так из жалости?

— Из жалости? — Глаза Джеймисона расширились, словно он не верил своим ушам. — Господи, конечно же, нет! Вы прекрасны, Нина. У вас щедрая, самоотверженная душа. Вы умны и отважны. В вас есть все качества, которые мужчина хотел бы видеть в своей жене. Если вы согласитесь выйти за меня замуж, я буду самым счастливым человеком на свете.

Нина моргнула, по щекам у нее потекли слезы.

— А как же мои брат и сестра? Я не могу бросить детей. У них никого нет, кроме меня.

— Если вы согласитесь, у них будем мы оба.

Сердце Нины сжалось. Она улыбнулась сквозь слезы.

— В таком случае я сочту за честь стать вашей супругой, Джей-ми-сон… — Еще не осознав до конца, что произошло, она оказалась в его объятиях. — Я люблю вас. Я надеялась… молилась, чтобы вы хотя бы чуть-чуть полюбили меня.

— Нина… милая… — Джеймисон наклонил голову, и девушка поняла, что он хочет ее поцеловать. Она закрыла глаза, и его губы мягко прильнули к ее рту. Поцелуй был нежный, ласковый, но все же Нина ощутила в нем страсть, от которой по телу разлилось тепло пробуждающейся женственности.

Подчиняясь требовательной ласке, она разомкнула губы ему навстречу. Он еще крепче поцеловал ее, и в тот же миг девушку охватило невероятно сильное желание. Она с наслаждением отвечала на его поцелуи, чувствуя, как сердце переполняется счастьем.

Джеими застонал и оторвался от ее губ, но не выпускал Нину из объятий, крепко прижимая к себе.

— Я мечтал об этом с той самой секунды, когда мы впервые встретились. — Еще один жаркий поцелуй, и девушка обняла майора за шею, прильнув к его высокому крепкому телу.

Он улыбнулся Нине, глядя на нее сверху вниз; синева его глаз казалась темнее, чем прежде.

— В вас так много страсти, так много жизни… и все это скоро станет моим. — Он прижался щекой к ее лицу, и девушка почувствовала шероховатость его подбородка. — Вы не похожи на других женщин, — продолжал он, — и я очень рад этому. Мы поженимся, как только я устрою свои дела. Срок моей службы заканчивается через месяц… — Он нахмурился и чуть отстранился. — Вы согласны поселиться в Англии?

Нина кивнула, короткие черные волосы упали ей на лицо.

— Я полюблю Англию. Я слышала, это очень красивая страна. Но даже будь иначе, это не имеет значения, пока вы рядом.

Джеймисон рассмеялся; Нина впервые слышала из его уст такой беззаботный смех.

— Я не так богат, как полковник, но и не бедняк. У меня небольшое имение неподалеку от замка Уолвермонт — поместья, где живет Адриан, когда бывает дома, — и я надеюсь, детям там понравится. И вам тоже.

На глазах у Нины вновь выступили обжигающие слезы.

— Понравится, я знаю. Я сделаю все, чтобы вы могли мной гордиться. Я отращу волосы. — Она провела пальцами по коротко остриженным черным, как смоль, прядям. — Мне пришлось обрезать их перед тем, как отправиться в дорогу с армией.

— Вам не нужно ничего менять, — сказал Джеймисон. — Вы нравитесь мне такой, какая есть. Нина подняла лицо и улыбнулась.

— Вы подарили мне счастье, Джеймисон Сент-Джайлз. Обещаю сделать так, чтобы вы тоже были счастливы.

Джеими поцеловал ее и крепко прижал к себе. Впервые в жизни Нина узнала, что это такое — влюбиться.

Адриан стоял на гребне холма, с которого открывался вид на раскинувшийся внизу лагерь. Уже третий день подряд он приезжал сюда, всякий раз давая себе слово не возвращаться. И все же вопреки своей воле он вновь и вновь поднимался на вершину. Это была мучительная пытка, но он ничего не мог с собой поделать.

Перед ним было множество лошадей, шатров и пропыленных мундиров, среди которых, казалось, совершенно невозможно отыскать ее, но его глаза в мгновение ока выхватили из этого хаоса золотоволосую головку, блиставшую на красочном фоне, словно язычок яркого пламени.

Адриан по-прежнему находился в распоряжении генерала Кламмера и обитал вдали от британского полка, но Джейми все же нашел его и сообщил, что девушки приехали вместе с ним. Поначалу Адриан проклинал Элиссу за то, что она проявила глупое упрямство и не поехала в Баден, как ей было велено. Но потом ему пришло в голову, что больше он не вправе ничего от нее требовать. Он утратил это право в тот день, когда расстался с ней в Вене.

Он смотрел вниз, наблюдая за Элиссой, склонившейся над стиральной доской с кучей белья в руках. Адриана переполняла тревога, страх перед тем, что может случиться с ней, когда армия вступит в битву. Смотреть на Элиссу было истинным мучением, и все же он не мог заставить себя сдвинуться с места. Он хотел оказаться рядом с Элиссой, обнять ее, прикоснуться к ней, любить ее.

Гнев, который он испытал в момент разлуки, давно улегся. А может, никакого гнева и не было. Он решил бросить ее, и она сама дала ему повод. Но даже уезжая, он не мог забыть ее слез и горьких упреков.

Вы трус, полковник Кингсленд. Вам кажется, что вы попросту бросаете меня, но на самом деле вы убегаете.

Эти слова то и дело возникали в его мозгу, жаля сердце, пронизывая душу. Он и в самом деле оказался трусом. Он больше не мог обманывать себя. Он влюбился в Элиссу Таубер, и это пугало его больше, чем что-либо в жизни. Адриан знал, какую боль может принести любовь к другому человеку, и поэтому всю жизнь старательно оберегал себя от этого чувства. И вот он стоит на холме — снедаемый любовью глупец, жаждущий увидеть Элиссу хоть краешком глаза.

Шум за спиной оторвал Адриана от тягостных дум. Джейми перебросил длинную ногу через спину своего высокого черного жеребца и спешился.

— Вот ты где — а я повсюду тебя ищу. Мне сказали, что ты уехал в этом направлении. — Джейми торопливо подошел к Адриану с улыбкой на губах. Но стоило ему бросить взгляд на раскинувшийся внизу пейзаж и сообразить, зачем полковник взобрался на холм, его лицо тут же стало серьезным. Джейми покачал головой: — Господи, дружище, если эта женщина тебе так дорога, почему ты сидишь сложа руки?

Адриан нахмурился.

— Я просто держусь от нее подальше. Это единственное, что я могу сделать.

— Ничего подобного. Неужели ты не понимаешь? Ведь у тебя есть выбор. Ты мог бы уйти в отставку и жить для себя, завести дом, семью — то, о чем ты всегда мечтал.

— А теперь не хочу.

Джеймисон посмотрел вдаль, туда, где Элисса хлопотала над кучей белья.

— Знаешь, а ведь она влюблена в тебя. Ты сделал ей очень больно.

Адриан помрачнел.

— Она забудет меня и со временем найдет кого-нибудь другого.

— А ты, Эйс? Сколько времени потребуется тебе, чтобы забыть о ней?

Адриан фыркнул:

— Совсем немного. Как только подвернется случай, заведу другую женщину, заберусь ей между ляжек и очень скоро забуду о том, что Элисса Таубер вообще существует.

Джейми не ответил, лишь с плохо скрытой жалостью посмотрел в лицо друга.

— Кажется, ты что-то хотел мне сказать? — спросил Адриан.

Джейми приосанился.

— Я приехал сообщить, что женюсь.

— Женишься! — Слово упало между ними будто ствол срубленного дерева. — И на ком же, черт побери, ты решил жениться?

— На Нине Петрало. Я нужен ей и ее детям. И, откровенно говоря, она нужна мне.

Адриан не верил собственным ушам:

— Ты увольняешься из армии? Ты ведь хотел посвятить всю жизнь службе! Мне казалось, ты доволен своей судьбой.

— Когда-то был, но в последние годы начал чувствовать, что мне чего-то не хватает. Теперь я понимаю, чего именно.

Адриан не ответил. Слова Джеймисона били не в бровь, а в глаз.

— Мы оба получили возможность выбирать, — продолжал Джеймисон, не спуская с него глаз. — Я свой выбор сделал и чертовски рад. Я женюсь на Нине. Если, конечно, доживу до свадьбы.

Адриан понимал, что он имеет в виду. Полк Равенскрофта не получал официального приказа вступить в сражение. Британцам была отведена роль сил поддержки, но ни у кого из них не было ни малейших сомнений, что им непременно доведется принять участие в военных действиях. Война обещала быть долгой и беспощадной, и в ходе ее могло произойти все, что угодно.

— Нина — красивая девушка, — наконец сказал Адриан, хлопнув друга по плечу. — Поздравляю, дружище. Желаю вам обоим огромного счастья.

Джейми улыбнулся:

— Спасибо. Ну, а если за это время что-нибудь случится…

— Ничего не случится, — оборвал его Адриан, не желая слышать подобных слов. — Но если произойдет невероятное, я позабочусь о твоей подруге.

Джейми кивнул:

— А я — о твоей.

Больше говорить было не о чем, и мужчины умолкли.

— Как дела с Ястребом? — спросил наконец Джеймисон, меняя тему.

Адриан вздохнул:

— Такое чувство, что он залег на дно. Эрцгерцог взял пути сообщения под усиленное наблюдение. А может, шпиону просто нечего докладывать. Или же ему стало трудно поддерживать связь, находясь на марше.

— Ты выяснил, кто отдал приказ стрелять в вас тогда?

— Не имею ни малейшего понятия. Я бывал там и тут, задавал множество вопросов и уверен, что стреляли именно в меня. Но все же я рад, что Элисса едет с тобой. Так ей почти ничто не грозит.

Джеймисон посмотрел в сторону лагеря на столпотворение более чем сотни тысяч людей, их лошадей, фургоны и имущество.

— Думаешь, они попытаются повторить покушение?

Адриан проследил за его взглядом, словно надеясь увидеть в людском море человека, который едва не убил Элиссу. Перед его мысленным взором возникло бледное лицо девушки, неподвижно лежащей в траве, алая струйка, стекающая с ее виска, и Адриана охватила дрожь.

— Думаю, он не отважится — во всяком случае, до начала битвы. Тогда у него появится великолепная возможность. Вряд ли кто-нибудь обратит внимание на шальной выстрел, даже если сразят британского полковника.

— Армия готовится к бою. Хиллер уже здесь. Полагаю, ждать выступления осталось недолго.

— Да. Если Хиллер прибыл, то, значит, и Стейглер вместе с ним. Он может оказаться опасен для Элиссы. К счастью, их лагерь находится на отшибе. Скорее всего он будет слишком занят, чтобы думать о чем-нибудь кроме военных действий.

Джейми кивнул, окидывая взглядом холмистую равнину Марчфилд, простиравшуюся до Дуная.

— Не стоит ли перевезти женщин и детей в более спокойное место?

По лицу Адриана заходили желваки. Он тоже думал об этом.

— Беда в том, что мы не знаем наверняка, где сейчас спокойнее. Отправить их обратно в Вену невозможно. В Баден тоже нельзя, а в других местах за ними некому присматривать.

— Лучше всего будет вывезти их из лагеря, когда начнется сражение.

Адриан кивнул:

— Пожалуй, это единственное, что в наших силах.

Джеймисон хлопнул его по спине.

— Ну а пока о них буду заботиться я. Береги себя, Эйс.

Он двинулся к лагерю. Адриан смотрел вслед своему лучшему другу. Сначала Элисса, теперь Джейми. Даже в пансионе Адриану не было так одиноко.

Устроив на коленях маленькую конторку, принесенную Джейми, Элисса сочиняла письмо, которое собиралась послать в Англию. В Лондон должен был отправиться курьер, и Джейми попросил его захватить с собой письмо Элиссы к матери и послание, которое она сейчас писала герцогу Шеффилдскому.

Прежде чем решиться на это, Элисса долго и мучительно размышляла. Адриан доверил ей тайну, и ей не хотелось пренебрегать ответственностью, которую это на нее налагало. С другой стороны, она любила Адриана Кингсленда, какие бы чувства он ни питал в ответ. Элисса хотела подарить ему то, чего, как ей было прекрасно известно, Адриан жаждал более всего на свете — любовь семьи, которой он не ведал прежде. Элиссе казалось, она в силах это сделать.

Она посмотрела на слова, выведенные на листе бумаги:

Ваша светлость!

Прошло немало времени с тех пор, когда мы встречались в последний раз. Я обращаюсь к вам с посланием, полагаясь на ваши дружеские чувства к моему отцу и надеясь: вы прочтете эти строки с тем же настроением, которое я в них вкладывала, уповая на то, что мое письмо принесет добро обеим сторонам, которых оно касается.

Отдавая себе отчет в том, каким потрясением может оказаться мое сообщение, я тем не менее имею основания полагать, что у вас есть сын, о существовании которого вы до сих пор не знали. Надеюсь, вы вспомните о непродолжительной любовной связи, в которой состояли с Маделайн Кингсленд, чуть более тридцати лет назад. Результатом этого союза оказался сын — Адриан Кингсленд, нынешний барон Уолвермонт.

Ваш сын, полковник армии его величества, прославивший себя в сражениях, — один из самых достойных и отважных людей, которых я когда-либо знала. Если вы встречались с Адрианом, то могли уловить определенное сходство ваших черт. Природа наградила вашего сына такими же темными волосами и восхитительными зелеными глазами. Он несколько выше вас, но так же статен и широкоплеч.

Адриан не знает о моем письме, и если вы не пожелаете устанавливать отношения с ним, я умоляю вас не беспокоить его упоминанием об этом послании. Полковник уверен, что вы не захотите его знать. Мать Адриана и ее муж не уделяли ему должного внимания, и он не ждет от кровного отца каких-либо особых чувств.

Я посылаю вам это письмо, преисполненная надежд, что вы захотите познакомиться со своим сыном. Умоляю простить меня за вмешательство в столь личные дела и заверяю, вас, что если не получу ответа, этот вопрос никогда более не возникнет.

В заключение выражаю надежду, что это письмо застанет вас в добром здравии и подарит вам радость и счастье в полном согласии с моими намерениями.

Искренне ваша, леди Элисса Таубер.

Она перечитала письмо, посыпала его песком, свернула и запечатала несколькими каплями воска. Несколько минут спустя Джеймисон забрал его вместе с письмом для матери, и послания отправились в путь к берегам Англии.

Ей оставалось лишь молиться, что она поступила правильно. Элисса не могла знать этого наверняка, но будущее представлялось ей таким туманным, сама жизнь казалась такой изменчивой и непредсказуемой, что она не видела другого выхода.

Она вздохнула, чтобы успокоиться, сняла конторку с колен и поднялась на ноги. Как только Джеймисон вернется, он проводит ее к брату. В уголке ее сознания забрезжила тревога за судьбу Питера, Джеймисона и Адриана в грядущей битве. Элисса в последний раз подумала о Шеффилде, молясь, чтобы письмо дошло до адресата, и гадая, какое выражение появится на лице герцога, когда он его прочтет.

Глава 26

Сражение началось утром 20 мая. Армия Наполеона переправилась на остров Лобау в четырех милях к юго-востоку от города, навела понтонный мост, форсировала реку и развернулась веером по равнине Марчфилд, атаковав авангард сил эрцгерцога и захватив две маленькие деревушки Асперн и Эсслинг.

Джеймисон вывез Элиссу, Нину и малышей в тыл, но как только начали поступать сведения о тяжелых потерях, девушки оставили детей на попечение пожилой женщины и отправились в госпитальную палатку.

Вдали громыхала артиллерийская канонада. Устрашающими волнами накатывали и стихали звуки мушкетной пальбы. Ближе к полудню небо над полем сражения заволокла пелена черного дыма. Поднявшись на холм, возвышавшийся над поросшим травой полем, отведенным в стороне для размещения раненых, Элисса остановилась, не в силах разом постигнуть ужасающую картину, явившуюся ее взору. Насколько мог видеть глаз, поле покрывали тела пострадавших в бою; их некогда яркие разноцветные мундиры были пропитаны кровью. Стоны раненых смешивались с мучительными криками, доносившимися из палатки хирурга. Гора разложенных на холсте ампутированных конечностей почти достигла высоты подпорок шатра. Над ними уже роились мухи, и ветер разносил запах гниющей плоти.

— Ради всего святого… — При виде безбрежного моря искалеченных людей к горлу Элиссы подступила тошнота, а грудь сжалась так, что она едва могла дышать. Нина взяла ее за руку, и Элисса почувствовала, как дрожит подруга.

— Я надеялась, что мне больше не доведется видеть это ужасное зрелище. Не понимаю, зачем нужны войны.

— Должно быть, здесь сотни… тысячи раненых! Господи, все это напоминает мне картины ада.

— Для несчастных это и есть ад.

Чтобы успокоиться, Элисса вдохнула воздух и медленно выпустила его, отгоняя дурноту, борясь с головокружением, от которого едва не потеряла сознание.

— Мы должны помочь им, — сказала она, чувствуя, как в ее душе начинает подниматься страх. Что, если Адриан лежит где-нибудь среди искалеченных солдат? Что, если Питер и Джейми ранены и умирают?

Она начала спускаться по склону к рядам палаток, переставляя неверные ноги, не в силах избавиться от мысли о кровопролитном сражении и гадая, какая роль отведена в нем Ястребу. Уже несколько дней она старалась не думать о Беке-ре. Элиссе не удалось разоблачить изменника. Эта мысль не давала ей покоя, но она знала, что Адриан не отступится, и верила, что если кто-то и способен остановить Ястреба, то этим человеком мог оказаться ее полковник.

Проходя мимо раненых, Элисса разглядывала их, прислушивалась к жалобным стонам, чувствуя странную сухость во рту. Из палатки доносились голоса врачей. Элисса услышала скрежет пил, вонзавшихся в плоть и кости, услышала страшный пронзительный вопль, и ее вновь охватил приступ дурноты.

— Я… я не знаю, хватит ли мне сил.

Нина остановилась и повернулась. В слепящем солнечном свете ее смуглое лицо выглядело напряженным и мрачным. Мягко изогнутые губы сжались в тонкую жесткую линию.

— Мужчины должны сражаться. А мы должны помогать им. Иного выбора нет.

Элисса посмотрела на раненых, беспомощно лежавших в траве. Среди них были пожилые и совсем юные мужчины, загорелые и светлокожие. Все они страдали от мучительной боли и отчаянно нуждались в заботе. Элисса перевела дух и кивнула:

— Да, конечно. Ты права. Идем.

К счастью, им не позволили войти в палатку. У самого входа их остановил санитар, молодой человек с запавшими щеками и усталым лицом.

— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Мы рады любой помощи, но будет лучше, если вы поработаете здесь. Вы умеете перевязывать раненых?

Элисса почувствовала облегчение. Она была готова трудиться где угодно, лишь бы не в операционной.

Санитар поручил девушкам промывать и перевязывать раны. Они носили воду и бинты, окуривали раненых ладаном, чтобы облегчить боль, смачивали водой их лбы, чтобы унять жар, и всеми силами старались ободрить измученных людей.

Это была изматывающая, бесконечная работа. К тому времени, когда на землю опустились сумерки, юбка Элиссы была покрыта пятнами крови, волосы и одежда промокли от пота, спина ныла. У нее так устали руки, что она едва могла их поднять, однако раненые продолжали прибывать.

Джеймисон появился незадолго до полуночи. Его алый мундир был порван и испачкан, эфес сабли потемнел от густой запекшейся крови.

Увидев майора, Нина повернулась и бросилась к нему. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Нина с трудом сдерживала слезы. Весь день, как и Элисса, она скрывала беспокойство, но теперь тревога выплеснулась наружу слезами на ее щеках.

— Все хорошо, милая, — негромко сказал Джеймисон. — Я жив и здоров. Мне сказали, что вы находитесь здесь, и я приехал посмотреть, как вы управляетесь. — Посмотрев на Элиссу, он увидел в ее глазах усталость, которую та, как ни старалась, не могла скрыть. — Врачи говорят, вы пробыли здесь с самого утра. Вам нужно выспаться. Оставаясь на ногах, вы окончательно лишитесь сил. От этого никому не будет пользы. Я заберу вас и…

— Еще рано, — отозвалась Элисса, осматривая безбрежное людское море. — Нам еще рано уезжать.

— Мы должны остаться, — согласилась Нина. — Здесь так много раненых, и все они страдают. Мы поспим прямо здесь несколько часов.

Джеймисон увидел непреклонную решимость в их глазах, и на его измученном в бою лице появилось выражение смирения.

— Так и быть, — сказал он. — Только постарайтесь выкроить для сна хотя бы пару часов. — Наклонившись, майор коснулся поцелуем губ Нины. — Я горжусь вами. — Он улыбнулся Элиссе. — Вами обеими.

Элисса взяла его за руку.

— Что с Адрианом, майор? Мы слышали, британский полк тоже принял участие в сражении. Адриан жив?

— Сегодня после полудня мы вступили в бой с лихтенштейнской кавалерией, — ответил Джеймисон. — Сражение было тяжелым, но наши потери невелики. Адриан цел и невредим. Я видел его менее часа назад. — Глаза майора остановились на лице девушки. В них читались забота и сочувствие. — Адриан спрашивал о вас. Узнав, что вы работаете в госпитале, он встревожился. Его беспокоит, что вы оказались слишком близко к полю сражения. Случись что-нибудь непредвиденное…

— Он должен воевать. Мой долг — оказывать помощь.

Джеймисон несколько долгих мгновений вглядывался в ее лицо, потом кивнул:

— Я передам ему ваши слова. Надеюсь, Адриан поймет. — Он вновь повернулся к Нине, и Элисса оставила их вдвоем.

Ей хотелось, чтобы Адриан приехал, хотелось еще раз увидеть его, извиниться за жестокие слова, которые она бросила ему при расставании в Вене, сказать, что она надеется хотя бы остаться его другом, еще раз признаться, что любит его.

Но Адриан не появился, а Элиссу ждали раненые. Разминая ноющие плечи и шею, с трудом переставляя уставшие ноги, подгибавшиеся на каждом шагу, девушка вернулась к изматывающей работе, молясь, чтобы с любимым ничего не случилось.

Пушечное ядро просвистело над головой и врезалось в землю за спиной Адриана, подняв в воздух тучу пыли и забросав полковника осколками и острыми камешками. Глаза обжег едкий дым, но Адриан продолжал мчаться вперед. Его лицо было мрачным, плечи решительно приподняты. Рядом с Минотавром, взрывая копытами землю, скакал высокий черный жеребец Джеймисона. Британский полк влился в австрийскую армию двумя крупными подразделениями общей численностью четыре тысячи всадников.

Обнажив саблю, Адриан пригнулся к шее Минотавра, пришпорил жеребца и ворвался в шеренгу нападавшего противника. Раздался мушкетный выстрел, и пуля угодила в рукав его мундира, оставив маленькую круглую дырочку, но не задев мышцы и кость.

Адриан не обратил внимания на выстрел. Как всегда перед боем, полковник был спокоен. Он полностью сосредоточился на единственной цели — поразить врага и обратить его в бегство. Так бывало с ним не меньше сотни раз, но сегодня Адриан чувствовал себя иначе. Его спокойствие было чуть более отстраненным, чем обычно, и от этого в его сознании зашевелилась смутная тревога.

Стук копыт стал громче. Слева выскочил француз, и Адриан, взмахнув саблей, сверкающей дугой вонзил ее в грудь противника. Пистолет француза взлетел в воздух и упал в нескольких шагах, воткнувшись в землю, вспаханную взрывом пушечного ядра. Адриан следил за происходящим словно со стороны, наблюдая за собственными действиями, как будто не он сам был человеком в алом мундире с тяжелым клинком в руках, а кто-то другой.

Он знал, что такая отстраненность опасна. Утратив хотя бы на мгновение осторожность, позволив себе отвлечься, он рисковал жизнью.

— Сзади! — крикнул Джейми.

Адриан осадил коня, выхватил пистолет и выстрелил с той же Точностью, как и тысячи раз прежде. Француз упал под копыта набегавших лошадей, а Адриан продолжал мчаться в атаку, орудуя своей окровавленной саблей со смертоносным искусством.

Отчаянная кровавая схватка длилась два часа; солдаты с той и другой стороны падали, словно деревья, поваленные бурей. Потом наступил перелом. Французские шеренги дрогнули, и австрийцы мало-помалу начали овладевать положением.

Подразделение Адриана получило приказ перегруппироваться; он вывел своих людей из боя и осадил Минотавра на вершине невысокого пологого холма. Французы под командованием маршала Бессьера вступили в битву в семь утра, обрушившись на противника плотными колоннами. Австрийцы сражались, не жалея сил, и сейчас, обозревая поле брани, Адриан подумал, что они вполне могут взять верх.

Однако победа давалась нелегкой ценой. За последние два дня были убиты и ранены двадцать тысяч австрийских солдат; потери французов исчислялись примерно той же цифрой.

Разглядывая поле, усеянное окровавленными трупами, Адриан крепко стиснул зубы, чувствуя, как его охватывает усталость, которая не имела ни малейшего отношения к сражению. К тому времени, когда он покинул поле боя и поднялся на холм над госпитальной площадкой, он понял, что в его душе произошли перемены. Он устал от войны и битв, его угнетала смерть и кровь, ему была невыносима мысль об искалеченных и убитых.

Ему надоела суровая армейская жизнь, он устал от одиночества. Он долго служил своей стране верой и правдой и теперь хотел одного — вернуться домой.

Эта мысль явилась для Адриана настоящим откровением, хотя каким-то непостижимым образом в ней не было ничего неожиданного. Судя по всему, он уже давно лелеял ее в своем сердце. Должно быть, Элисса угадала в его глазах то, чего он сам не замечал.

Адриан подумал о ней, и его вновь пронзила боль. Он любил эту женщину, и теперь ему захотелось сказать ей об этом; ему уже давно следовало признаться в своих чувствах. Адриану хотелось забрать Элиссу в Уолвермонт, превратить замок в настоящий дом, которым тот, по сути, никогда не был. Ему хотелось, чтобы замок наполнился детьми, хотелось услышать, как они называют его отцом, хотелось разделить свою жизнь с той, которую, как ему казалось, он любил куда сильнее, чем она его.

С вершины холма он видел светловолосую голову своей любимой. Элисса склонялась над раненым солдатом, держа его за руку и успокаивая мягким голосом. Он увидел, как солнце освещает ее золотые волосы, как слабый ветерок колышет их, открывая щеку девушки, и грудь у него сжалась от тоски. Адриан подумал, что никогда не видел ничего более прекрасного, чем ее перепачканное, измазанное пороховой гарью лицо, усталая улыбка и измученные глаза с отяжелевшими веками.

Он долго смотрел на нее, пытаясь собраться с духом, думая о том, какую боль причинил ей. Он хотел сказать Элиссе, что она была права, что он оказался трусом, но теперь ничего не боится.

Теперь он не боялся любви. За два минувших дня он нашел в себе силы и отвагу сразиться с противником, куда более опасным, нежели враги, противостоявшие ему на полях военных битв. Адриан лишь боялся, что опоздал, что теперь не сумеет убедить Элиссу в своей искренности, что она не простит ему жестокой обиды.

Полковник пришпорил жеребца; даже во время схватки его сердце не билось так сильно. Что скажет ему Элисса? Что он скажет ей, какими словами загладит вину за те страдания, которые ей принес?

Из-за спины Адриана послышался голос, заставивший его рывком натянуть поводья.

— Полковник Кингсленд! — К Адриану мчался лейтенант Бисли, офицер его подразделения. — Прошу прощения, сэр. Генерал Равенскрофт послал меня передать вам приказ срочно явиться к нему.

Адриан с сожалением бросил через плечо взгляд на Элис-су, которая продолжала хлопотать над раненым. Он устало вздохнул, чувствуя горечь разочарования. Казалось, его и Элиссу всегда будут разделять непреодолимые препятствия.

— Хорошо, лейтенант. Показывайте дорогу.

Госпиталь облетели последние вести. В ходе тяжелых боев маленькие деревушки Асперн и Эсслинг добрый десяток раз переходили из рук в руки, однако к вечеру 22 мая стало ясно, что австрийцы победили. Все это время Элисса трудилась, не жалея себя, исполненная решимости сделать хотя бы то немногое, что было в ее силах.

Наложив компресс на лоб раненого, она откинула назад прядь взлохмаченных, мокрых от пота волос и утомленно перевела дух. Каждая косточка, каждый мускул и сустав ее тела мучительно ныли, но поток раненых не иссякал. Она опустила взгляд на солдата, за которым ухаживала. До сих пор тот бредил, но теперь его глаза открылись, и он внимательно рассматривал Элиссу, На лице раненого застыло смущенное выражение.

— Я… я уже умер?

Элисса озадаченно улыбнулась:

— Нет, вы живы.

— Значит, вы не ангел?

Уж это вряд ли, подумала Элисса и покачала головой:

— Я самая обыкновенная женщина, которая хочет вам помочь. Вас ранили в плечо, но пуля прошла навылет. У вас жар, но вы обязательно поправитесь.

На пересохших губах солдата появилась слабая признательная улыбка:

— Спасибо.

Элисса перевернула компресс и вновь наложила его на лоб раненого.

— А теперь отдохните. Чуть позже я вернусь вас проведать.

Солдат закрыл глаза и вновь впал в забытье. В нескольких шагах от Элиссы раздался стон, привлекая ее внимание к юноше, который только что прибыл с очередной партией раненых. Элисса увидела, как он протягивает ей дрожащую руку, моля о помощи.

Она с трудом поднялась и устало двинулась к нему. Приблизившись, она отметила, что солдат ранен в грудь и его мундир залит кровью. Она наклонилась, ловя его ищущие пальцы.

— Успокойтесь. Сейчас вам помогут. — Перед ней лежал юноша, белокожий и светловолосый, чем-то похожий на Питера. Элисса вознесла небесам короткую молитву, прося оберегать и защищать брата, и заставила себя улыбнуться: — Я знаю, вам больно. Я сейчас же пришлю к вам санитара. — Она повернулась, чтобы уйти, но солдат с неожиданной силой вцепился в ее руку.

— Нет… прошу вас… вы должны меня выслушать. Вы должны… помочь мне.

Элисса посмотрела на рану в его груди, увидела, что оттуда опять начинает сочиться кровь, и принялась расстегивать пуговицы мундира. Но солдат вновь остановил ее пальцы.

— Нет… времени, — прошептал он и закашлялся так, что лицо побелело. Наконец приступ улегся, и он сунул трясущуюся руку в карман мундира. — Возьмите… это письмо… и позаботьтесь, чтобы оно было доставлено… по назначению.

— Но я не… — Раненый сунул ей в руку окровавленную бумагу. Элисса заметила, что это запечатанный воском пакет и что печать сломана. Она развернула бумагу, пробежала написанное глазами, и похолодела: в нижнем правом углу документа виднелся голубой чернильный оттиск с изображением птицы. Эмблема Ястреба.

Солдат привлек Элиссу к себе:

— В амбаре… Эсслинга… меня ждет… человек. Мне приказано доставить ему это письмо.

Элиссу охватил гнев. Опять погубленные жизни. Опять предательство.

— Где вы его взяли? Кто приказал вам передать это послание?

Раненый с болезненным хрипом втянул в себя воздух:

— Майор… Бекер. Десятый кирасирский полк. Их лагерь… находится неподалеку отсюда. Майор сказал, что… это срочно.

Кровь быстрее побежала по жилам девушки. Срочно. Элисса в этом не сомневалась. Французы проигрывали битву, и Ястреб готов сделать все, что в его силах, лишь бы не допустить поражения. Она отвернулась от солдата и еще раз прочла письмо:

Оставайтесь на своих позициях, не отступайте. У Хиллера связаны руки. Он получил приказ не преследовать отходящие войска. Сейчас самое удобное время для наступления.

О Господи! Элисса плохо разбиралась в военном искусстве, но понимала, что эти сведения представляют огромную опасность. Если письмо попадет в руки противника, события вновь могут обратиться вспять.

— Вы знаете, что здесь написано? — спросила она.

Солдат покачал головой:

— Нет, но… должно быть, что-то очень важное.

Элисса откинула волосы со лба юноши.

— Я передам послание туда, где оно принесет наибольшую пользу, — пообещала она, решив, что молодого человека попросту обманули, как и всех прочих.

Он кивнул и разжал пальцы. Элисса взмахом руки подозвала санитара и велела сделать все, чтобы солдат остался в живых. Наконец-то в ее распоряжении появился свидетель. В совокупности с текстом письма его показания представляли собой те самые доказательства, которых так отчаянно не хватало.

Дыхание Элиссы участилось. Она обвела взглядом лагерь, выискивая кого-нибудь, кто мог бы ей помочь. Если бы Адриан был здесь! Но рассчитывать на это не приходилось. По словам Джеймисона, он возглавлял свой полк, а Элисса не имела ни малейшего понятия, где находятся британские драгуны. От санитаров и врачей мало толку. Уже спускались сумерки, застилая равнину серыми и темно-синими тенями. Сейчас была дорога каждая минута.

Элисса зашагала прочь, внезапно сообразив, как ей следует поступить. Непосредственным начальником Бекера был Клам-мер. Теперь, когда донесение оказалось у нее в руках, когда ее обвинения может подтвердить раненый, Элисса была уверена, что генерал выслушает ее. Тогда он сможет задержать Бекера либо отложить арест до тех пор, пока Элисса не свяжется с Адрианом, а то и с самим эрцгерцогом.

— Что случилось? — Нина подбежала к ней и пошла рядом. Ее одежда была перепачкана, волосы взлохмачены, как и у Элиссы. — Куда ты так спешишь?

— Мне нужен генерал Кламмер. Я наконец получила доказательства измены Бекера.

— Ну, раз так, следует сказать об этому полковнику.

Элисса вздохнула.

— Я сама хотела бы найти его. — Она остановилась, повернулась и схватила подругу за плечо. — Если появится Джеймисон, попроси его отыскать Адриана и сказать, что мы были правы насчет Бекера. Я передам улики Кламмеру, и он сообразит, что делать дальше.

Нина кивнула. На ее лице отразилось беспокойство. Элисса коротко взмахнула рукой на прощание и торопливо пошла дальше, охваченная непреклонной решимостью. Она задержалась в пути, только чтобы спросить дорогу к лагерю Кламме-ра. По словам солдат, штаб генерала находился совсем рядом, в помещении только что реквизированной фермы. Чтобы попасть туда, следовало подняться по склону холма и спуститься с другой стороны.

Элисса шагала к маленькому каменному домику, видневшемуся в некотором отдалении в отблесках лагерных костров, разбросанных тут и там по полю. Всю дорогу она высматривала Бекера, но майора нигде не было видно. Элисса лишь надеялась, что ему не придет на ум именно сейчас перебежать в лагерь противника.

В конце концов Элисса добралась до фермы. Остановившись у тяжелой двери из дубовых досок, она с волнением в голосе обратилась к солдату, стоявшему на часах, и через несколько минут тот ввел ее в помещение с массивными стенами.

Генерал сидел за столом, сколоченным из ящиков из-под боеприпасов. Седые волосы Кламмера поблескивали в свете огня, льющегося из маленького каменного очага. Генерал был невысок ростом, однако тяжелый подбородок и жесткий взгляд голубых глаз придавали ему внушительный вид.

— Чем могу служить, юная леди? — спросил он, подавшись вперед и кладя локти на стол. — Капрал Дитрих сказал, вы желаете встретиться со мной. Судя по всему, вам удалось убедить его в том, что у вас срочное дело.

Элисса шагнула к нему, протягивая бумагу.

— Это действительно так, генерал. Речь идет о национальной безопасности.

Генерал повернулся к часовому.

— Оставьте нас вдвоем, — распорядился он. Капрал вышел, плотно прикрыв за собой дверь. — Продолжайте, — сказал Кламмер.

— Не знаю, насколько вы осведомлены, генерал, — заговорила Элисса, — но около года назад, а может быть, раньше, кто-то начал передавать врагу военные тайны. Несколько недель назад я ехала в армейской колонне в сопровождении британского полковника по фамилии Кингсленд. Надеюсь, вы знакомы с ним.

Лицо генерала окаменело. Он кивнул:

— Полковник был назначен ко мне в качестве наблюдателя и лишь недавно вернулся в свой полк.

— Совершенно верно, однако его назначение преследовало другие, более важные цели. На самом деле он должен был разоблачить предателя, человека, который называл себя Ястребом. — Элисса протянула Кламмеру смятый окровавленный лист. — У нас есть основания полагать, что им был ваш подчиненный, точнее, ваш личный адъютант майор Джозеф Бекер.

Губы генерала чуть заметно искривились:

— И теперь вы считаете, что у вас появились улики.

— Это донесение отправлено Бекером. Оно свидетельствует о том, что Бекер и есть тот человек, которого мы искали.

— Неужели? — Генерал вскинул седую бровь. — Очень, очень интересно. — Он повернулся к двери и крикнул: — Капрал Дитрих!

Дверь немедленно распахнулась.

— Слушаю, сэр.

— Арестуйте эту женщину. Отведите ее в кладовую и надежно заприте.

— Что?

Капрал шагнул вперед, вынимая пистолет. Секунду спустя его дуло уткнулось в спину девушки. В дверном проеме показался еще один вооруженный солдат.

— Эта женщина передавала противнику военные секреты, — сказал Кламмер. — Ни на минуту не спускайте с нее глаз. На рассвете ее казнят за измену.

Сердце Элиссы забилось яростными толчками, отдававшимися в ушах.

— Вы сошли с ума! Я ни в чем не виновата. Предатель — Бекер!

— Уведите ее.

Дуло пистолета еще крепче прижалось к ее телу.

— Будьте добры пройти со мной. — В голосе капрала явственно слышалась угроза. После двух дней кровавой схватки женщина, обвиненная в шпионаже, не могла рассчитывать на снисхождение.

Элисса впилась взглядом в лицо Кламмера, начиная постигать происходящее:

— Стало быть, вас двое. Вы оба участвуете в этом деле. Господи, я должна была догадаться!

Генерал лишь улыбнулся в ответ, и капрал подтолкнул девушку к выходу. Еле волоча ноги, Элисса вышла и оказалась под ночным небом. Ее подвели к расположенной неподалеку крохотной каменной кладовой, открыли дверь и впихнули внутрь. В темноте она споткнулась о тяжелый мешок с зерном и распласталась на полу.

Дыхание с хрипом вырывалось из легких, обжигая грудь. Сердце неистово колотилось, отбивая барабанную дробь. Все еще ошеломленная случившимся, Элисса огляделась вокруг, пытаясь оценить обстановку. Одна из стен была завешена конской упряжью, другая завалена мешками. Окон не было. Сквозь щели между толстыми каменными стенами и тяжелой деревянной крышей проникал скудный свет, которого едва хватало, чтобы видеть.

Элисса была готова к любому повороту событий, только не к этому. Итак, Бекер и Кламмер действовали вдвоем. Они оба предатели. Где были ее глаза? С другой стороны, подумала Элисса, усаживаясь на мешок с зерном, сам эрцгерцог был введен в заблуждение. Он считал Кламмера одним из самых верных своих офицеров. И только по настоянию Адриана генералу не сообщили об истинной цели его задания.

А может, он все знал? Может, именно он приказал стрелять в Адриана? Элисса похолодела. Да, так и есть. Вдобавок она попросила передать Адриану, чтобы он следовал за ней. Уже сейчас полковник мог ехать сюда, ничего не зная и не подозревая, как и она сама. Господи, его могут убить!

Поднявшись на ноги, девушка стояла в тесной каморке, сжав кулаки в бессильной ярости. Она жалела, что не может видеть сквозь стены, что у нее нет ни малейшей возможности предупредить Адриана. Оставалось надеяться, что он не приедет. Может быть, ему не передали ее слова.

Если он не появится, утром Элиссу ожидает неминуемая смерть.

Может быть, он приведет с собой помощь, с отчаянием подумала девушка. Да… остается только надеяться. Это был единственный шанс для них обоих избежать судьбы, уготованной им Кламмером. Элисса опустилась на земляной пол, встала на колени и начала молиться.

Адриан вскочил на Минотавра и погнал коня прочь от госпиталя. Он приехал сюда, чтобы найти Элиссу, сказать ей, что любит ее, и вымолить у нее прощение. Он приехал сюда, чтобы просить ее выйти за него замуж. Однако вместо Элиссы он нашел Нину, и теперь кровь в его жилах холодела от страха.

Элисса отправилась за Бекером. Конечно, вряд ли ей придет в голову встретиться с ним наедине. Наверняка она пойдет к Кламмеру или к одному из его высокопоставленных офицеров. Но даже такое решение сулило опасность. Сейчас никого нельзя было исключать из числа подозреваемых.

Окутанный пыльным облаком, Адриан на полном скаку осадил жеребца у дверей штаба Кламмера. Бросив несколько слов одному из часовых, он прошел следом за ним в помещение фермы. Кламмер сидел за столом, перебирая документы. При появлении Адриана он поднялся на ноги, и на его лице появилась самодовольная улыбка. Рядом с генералом стоял майор Бекер.

Адриан почувствовал легкое беспокойство, но тревога за Элиссу вытеснила все прочие соображения.

— Я ищу девушку, — сказал он. — Ее зовут Элисса Таубер. Где она?

За спиной Адриана послышался шорох. С яростным воплем он развернулся, чтобы уклониться от удара, но на какое-то мгновение опоздал. Голову обожгла резкая боль. Адриан упал на ноги, и все поплыло у него перед глазами. Он повалился ничком на пол, проклиная себя за неосторожность.

К тому времени, когда Адриана подтащили к кладовой, он уже начал шевелиться, хотя его сознание еще не прояснилось, а в голове пульсировала невыносимая боль. Ему развязали руки, швырнули на пол, закрыли и заперли дверь, сунув в тяжелые железные петли задвижки толстый деревянный брус.

Адриан со стоном поднялся на ноги.

— Адриан! — В нескольких шагах от него стояла Элисса, широко расставив ноги и сжимая пальцами с побелевшими костяшками гнилую деревяшку. Она шагнула к Адриану, озабоченно хмурясь, и палка выпала у нее из рук. Она уже приблизилась к нему почти вплотную, но вдруг остановилась. — Ты… ты хорошо себя чувствуешь?

Уже много дней подряд он наблюдал за ней, думал о ней даже в гуще сражений, изнывая от желания признаться в своих чувствах. Но теперь, когда Элисса оказалась совсем рядом, в голове образовалась полная пустота.

— Ты истекаешь кровью, — прошептала она, протягивая руку к алой струйке, сбегавшей по его виску и едва видимой в сумрачном свете узкого серпика луны. — Ты ранен.

Адриан продолжал молчать, упиваясь тем, что видит ее, что она так близко, что он может поднять руку и прикоснуться к ней. Ничто другое не доставило бы ему такого наслаждения.

— Адриан?

— Я скучал по тебе, — заговорил он, чувствуя себя донельзя глупо, но не в силах остановиться и молясь, чтобы Элисса поняла, сколь искренни его слова. — Мне было чертовски плохо без тебя.

В мгновение ока Элисса оказалась в его объятиях, обнимая его за шею, прижимаясь щекой к его плечу и содрогаясь всем своим хрупким телом.

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Мне безразлично, что я не могу быть с тобой. Что бы ни происходило, я люблю тебя. Я так тебя люблю, что готова сойти с ума.

У Адриана защипало глаза, и он заморгал, гладя Элиссу по волосам и прижимая ее к своей груди.

— Я поехал в госпиталь, чтобы найти тебя. Я хотел извиниться за то, что причинил тебе боль, хотел сказать, что ты была права — я действительно оказался трусом. Но теперь я ничего не боюсь. Я люблю тебя, Элисса. И кажется, люблю уже давно.

Элисса подняла лицо и посмотрела ему в глаза. По щекам покатились слезы:

— Адриан…

Он закрыл глаза. Волнение переполняло его и рвалось наружу.

— Элисса… милая… — Наклонившись, он поцеловал ее, выплескивая чувства, так долго копившиеся в душе. С той самой минуты, когда они расстались в Вене, Адриан мечтал обнять Элиссу, привлечь ее к себе, и наконец его желание осуществилось. Несколько невыразимо нежных мгновений он стоял неподвижно, чувствуя тепло ее тела, прижимавшегося к нему, глядя на лунный свет, упавший на ее золотистые волосы.

Он поцеловал ее в макушку, желая одного — оказаться где-нибудь в другом месте, в уюте и тепле, где они могли бы предаться любви, о которой он мечтал каждую ночь после разлуки. Но вместо этого они оказались в заточении, и будущее рисовалось им таким же мрачным, как судьба, что ожидала бы Адриана, потеряй он Элиссу.

Миновало еще несколько секунд. Элисса шевельнулась в руках Адриана и подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Я страшилась твоего приезда. И так же сильно боялась, что ты не появишься.

— Я угодил прямиком в лапы Кламмера. Я был слишком встревожен и совершенно потерял голову.

Элисса уткнулась лбом в его грудь.

— Нас казнят, — негромко произнесла она.

Адриан оглядел каменную темницу, пытаясь оценить крепость стен. Из горла у него вырвалось проклятие.

— Все это время Кламмер водил нас за нос. Господи, каким же я оказался дураком!

Элисса потянулась к нему и сжала ладонями его лицо.

— Мы оба оказались в дураках. Нам следовало предвидеть возможность того, что Бекер действует не один. Если бы он не вел себя так необычно, если бы не его стремление к одиночеству…

— Бекер не передавал врагу секреты — теперь-то я знаю это наверняка. Ему нужен был человек, похожий на него самого, попросту говоря — родственная душа.

— Родственная душа? — нахмурилась Элисса. — Что-то я не пойму, о чем ты говоришь.

Адриан вздохнул, прикоснулся к шишке на голове и, нащупав кровоподтек, поморщился и отдернул пальцы.

— Бекер из тех людей, которые более всего ценят чистоту и благородство. Он весьма щепетилен в этом отношении. Именно этим объясняется его сдержанность.

Уяснив смысл сказанного, Элисса залилась румянцем.

— Ты хочешь сказать, что Карл ошибался и Бекер не причастен к измене?

Адриан вздохнул:

— Я не сомневаюсь, что Кламмер и есть Ястреб, однако…

— Донесение, которое попало мне в руки, отправил Бекер, а значит, он так или иначе замешан в этом.

— Думаю, ты права.

— Что будем делать?

Пока ничего, подумал Адриан. Они ничего не могли предпринять, пока кто-нибудь не откроет дверь кладовой. Но даже если это случится, их шансы не слишком велики. Тем не менее Адриан внимательно осмотрел каморку, но нашел лишь гнилую деревяшку, которую Элисса держала в руках при его появлении, мешки с зерном и конскую упряжь из потрескавшейся кожи.

— Я попросила Нину сообщить Джеймисону, — сказала Элисса Адриану, пока тот обыскивал кладовую, — и если мы оба не вернемся в лагерь…

— Джейми уехал к Равенскрофту и скорее всего будет занят по меньшей мере до завтрашнего полудня.

В лунном свете, проникавшем в кладовую, Адриан увидел, как Элисса вздернула подбородок.

— Они не осмелятся нас расстрелять!

Адриану не хотелось говорить ей правду. Не приходилось сомневаться в том, что Кламмер выполнит обещание. За последние два дня погибли сорок тысяч человек, и еще две жертвы никто не заметит. На войне нередко случаются ошибки, казнят невинных, и они с Элиссой вполне могли оказаться в их числе. Вместо этого Адриан сказал:

— Уже почти полночь, ты трудилась дни напролет и, должно быть, выбилась из сил. — Он бросил на пол два мешка, намереваясь воспользоваться ими в качестве подушек, уложил Элиссу рядом с собой и, повернув ее голову, прижал лицо девушки к своему плечу. — Сейчас мы ничего не можем сделать. Может быть, ты поспишь?

— Я не хочу спать.

— Но ты работала день и ночь, тебе необходимо отдохнуть.

Элисса секунду молча смотрела на него. Судя по всему, осведомленность Адриана удивила ее.

— Я не глупа, Адриан, и знаю, что у нас мало шансов остаться в живых. Но я не хотела бы проспать свою последнюю ночь. Я хочу побыть с тобой.

К горлу Адриана подступил комок. Дрогнувшей рукой он убрал с виска Элиссы золотистый локон. Неужели он ничего не в силах сделать?

— Мы не должны отчаиваться. До рассвета может произойти все, что угодно.

Элисса слабо кивнула. Они оба понимали, что обманывают себя, но продолжали надеяться.

— Ты поцелуешь меня, Адриан? Я так часто себе это представляла.

Сердце Адриана яростно забилось, готовое вырваться из груди. Взяв лицо девушки в ладони, он прильнул губами к ее рту, вбирая ее вкус, наслаждаясь нежной мягкостью ее губ. Он почувствовал, как ее пальцы расстегивают пуговицы его мундира. Мундир распахнулся, и тонкие пальцы Элиссы скользнули внутрь. Она вытащила полы рубашки из-за пояса его брюк, провела пальцами по обнажившейся коже, и Адриан невольно застонал.

— Возьми меня, Адриан…

— Элисса… милая… ничто не доставило бы мне большей радости, но заниматься любовью здесь, в этом месте…

— Я хочу тебя, Адриан. Я хочу в последний раз почувствовать, как ты проникаешь в мое тело.

В груди Адриана возникла невыносимая боль. Нет, это не в последний раз. Господь не мог быть так жесток, чтобы, наконец подарив ему любовь, тут же ее отнять.

А может, он стал жертвой коварства судьбы? Он обрел то, что искал долгие годы, но слишком поздно?

— Адриан?..

— Я люблю тебя, — прошептал он, вновь приникая к ее губам, отыскивая грудь Элиссы, обнажая ее и поглаживая пальцами отвердевшие соски. Он расстегнул брюки и приподнял юбки Элиссы, прикасаясь к гладкой нежной коже. Он начал осторожно ласкать ее, лоно увлажнилось и было готово принять его. Адриан приподнял Элиссу, усадив на себя сверху, позволяя ее хрупкому телу приноровиться к нему. Потом он задвигался мощными глубокими толчками, от которых разгоряченная кровь огненной рекой побежала по жилам. Он слышал тихие стоны Элиссы, чувствовал, как трепещет все ее тело, сжимаясь вокруг него. Он и сам ощущал приближение сладостного мига, но сумел взять себя в руки, чего прежде никогда не делал, и еще несколько мгновений сдерживался, стремясь продлить чувство обладания ею в эти последние часы.

— Ты моя, — прошептал он. — Ты всегда была и будешь моей, что бы ни случилось.

— Я люблю тебя, — шепнула Элисса, и ее слова, нежность, с которой она их произнесла, ввергли Адриана в сумасшедший неистовый экстаз. Еще долго они лежали, слившись друг с другом. В эти минуты Адриан дал себе клятву спасти ее, чего бы то ни стоило. Его собственная жизнь не имела значения. Главным была Элисса. Только она. Только женщина, которую он любил.

Глава 27

Элиссу разбудили голоса. Она лежала в объятиях Адриана и почувствовала, как напряглось его тело, стоило лишь ему тоже услышать звуки. Он быстро вскочил на ноги, увлекая ее за собой. Его взгляд скользил по толстым каменным стенам, осматривая скудное имущество, хранившееся в кладовой, в поисках чего-нибудь, что могло послужить оружием. За ночь он не раз осматривал помещение, но только теперь заметил наполовину зарытое в утоптанную землю обгорелое топорище, с которого давно сняли топор.

Голоса зазвучали громче.

— Держись за мной, — велел Адриан, прикрывая Элиссу спиной.

Сердце девушки гулко забилось, страх ледяными иглами впился в душу. Адриан схватил тяжелое топорище, гладко отполированное за те годы, что оно было в ходу, и широко расставил ноги. Мускулы его рук вздулись от напряжения. Дверь распахнулась, и в тот же миг Адриан нанес мощный удар по ребрам капрала, который накануне бросил его в кладовую. Капрал вскрикнул от боли и согнулся пополам, хватая ртом воздух и прижимая руки к груди.

В дверях появился второй человек. Элисса успела только всхлипнуть, когда Адриан с силой ткнул деревяшку в живот солдата и, приподняв его, ударил в подбородок. Солдат повалился навзничь на мешок с зерном.

— Бежим! — Адриан схватил Элиссу за руку и потащил вперед, к дверям, в которые проникали первые лучи рассвета.

— Замечательно, полковник Кингсленд. Следовало ожидать, что вы не сдадитесь без боя.

Адриан остановился как вкопанный. Замерев на месте, Элисса разглядывала десяток окруживших их солдат в мундирах, вооруженных заряженными и готовыми к стрельбе мушкетами. За их спинами стоял генерал Кламмер.

— Бросьте оружие, полковник, — распорядился он. — Иначе девушка лишится жизни раньше, чем я планировал.

Глаза Адриана полыхнули яростью, топорище задрожало у него в руках.

— Отпустите женщину. Письмо попало к вам, и теперь ей не удастся вас разоблачить. Даже если она вздумает заговорить, ей никто не поверит.

Генерал рассмеялся самодовольным безжалостным смехом:

— Эта женщина шпионка, как и вы, полковник Кингсленд. На войне со шпионами расправляются без лишних проволочек. Вам еще повезло, что вы пережили ночь. А теперь бросьте оружие, иначе я буду вынужден приказать пристрелить вас не сходя с этого места.

Руки Адриана дрогнули, он стиснул зубы и бросил топорище на землю.

Элисса выскочила из-за его спины и закричала окружавшим их солдатам:

— Мы не шпионы! Генерал Кламмер и есть предатель! Он долгие месяцы передавал секреты французам. Мы с полковником приехали сюда, чтобы изобличить его! Английский генерал Равенскрофт подтвердит наши слова! Вам нужно лишь…

Кламмер ударил Элиссу по щеке, повалив ее на землю. Адриан метнулся к ней, но прежде чем успел подхватить девушку, ему в грудь уперся ствол мушкета.

— Кругом! — приказал Кламмер. Несколько секунд Адриан молча смотрел на генерала. Его грудь яростно вздымалась. — Я сказал, повернитесь кругом.

Обреченно вздохнув, Адриан с неохотой подчинился. Двое солдат схватили его, а третий грубо связал запястья. Элиссу тоже связали.

— Поставить их к стене! — распорядился Кламмер.

Элисса брела рядом с Адрианом, спотыкаясь при каждом толчке в спину, чувствуя, как колотится в груди сердце, а губы становятся сухими, как пыль на ее ногах. От скорби и жалости, которую она прочла в лице Адриана, на глаза навернулись слезы. Конвоир с жирными грязными волосами подвел их к грубой каменной стене фермы, злобно подталкивая в спину острием штыка. Напротив них на расстоянии двадцати футов плотной шеренгой выстроились остальные солдаты.

— Итак, полковник Кингсленд, ваше время пришло. Не желает ли кто-нибудь из вас прикрыть лицо повязкой?

Элисса посмотрела на Адриана и, переборов страх, покачала головой. Ее глаза застилала пелена слез, она едва могла видеть.

— Нет, — сказал Адриан, чуть заметно качнув головой. Он придвинулся к Элиссе, так что их плечи соприкоснулись, и посмотрел ей в глаза. — Мне очень жаль, любимая. Похоже, я приношу тебе одни страдания.

Элисса улыбнулась сквозь слезы:

— Тут нет твоей вины, и я ни о чем не сожалею. Я счастлива уже оттого, что мы хотя бы недолго были вместе.

Взгляд Адриана наполнился безмерной печалью:

— Я хотел жениться на тебе. Ты бы согласилась?

Горло Элиссы мучительно сжалось, а сердце, казалось, перестало биться.

— Да, и ты об этом знаешь. Ты стал моим мужем в ту самую минуту, когда мы впервые были близки.

— Приготовиться! — крикнул Кламмер, обращаясь к солдатам. От клацанья мушкетных затворов волоски на затылке Элиссы поднялись дыбом.

— Целься!

Элисса крепко стиснула веки и уткнулась лицом в плечо Адриана, отсчитывая последние мгновения своей жизни.

— Огонь! — Команда потонула в громовом топоте конских копыт. Элисса распахнула глаза, и при виде трех всадников, которые остановились в нескольких шагах, в ее сердце затеплилась надежда. Майор Джозеф Бекер спрыгнул с лошади, окутанный пыльным облаком. Элисса увидела высокую фигуру Джеймисона, который торопливо спешивался, и третьего человека, который соскочил на землю одновременно с ним. Это был генерал Равенскрофт.

— Опустите мушкеты! — крикнул майор Бекер, подбегая к солдатам. — Произошла ужасная ошибка.

— Что вы себе позволяете? — требовательным тоном осведомился Кламмер, побагровев от гнева.

— Пытаюсь исправить зло, которому невольно способствовал на протяжении почти года.

Кламмер повернулся к шеренге солдат:

— Огонь! Это приказ!

Однако на лицах его подчиненных внезапно отразилась нерешительность, и стволы мушкетов начали опускаться к земле.

— Слушайте меня, солдаты! — заговорил Равенскрофт. — Майор Бекер попросил меня о помощи, и мне лишь остается благодарить Господа за то, что он это сделал. — Равенскрофт устремил на Кламмера тяжелый взгляд. — Ваш генерал прав, среди вас действительно появился изменник, но им был тот самый человек, на которого вы полагались, которому вы вверили собственную жизнь. По меньшей мере в течение последнего года генерал Кламмер передавал военные тайны французам.

Элисса без сил привалилась к Адриану. Искорка надежды в ее сердце разгорелась бушующим пламенем.

— Приказываю арестовать его, — велел Равенскрофт. — Этот мерзавец — шпион!

Солдаты посмотрели на Бекера и, увидев, как тот кивнул, нацелили мушкеты на Кламмера. Гневный румянец на лице генерала сменился бледностью.

— Слава Богу! — выдохнула Элисса.

На губах Адриана появилась улыбка:

— Бекер ни в чем не виноват. Когда я вчера вечером приехал в штаб, он, должно быть, сообразил, какие сведения содержались в том донесении и что Кламмер попросту использовал его в своей игре. Он догадался, что меня назначили к ним в полк с целью разоблачения изменника, и отправился за помощью к Равенскрофту.

К ним подбежал Джеймисон, озабоченно хмурясь.

— Еще чуть-чуть, и все было бы кончено, — сказал он.

— Да, вы подоспели в последнюю секунду, — согласился Адриан, а Джеймисон тем временем разрезал веревки, которые стягивали их запястья.

Равенскрофт подошел к Кламмеру и остановился напротив.

— Генерал Кламмер, вы арестованы по обвинению в государственной измене и убийстве капитана Карла Таубера.

Глаза Элиссы обожгли слезы.

— Все кончено, — прошептала она. — Все кончено, и теперь мы можем вернуться домой.

— Домой, — с благоговением повторил Адриан, заключая Элиссу в объятия. — Еще ни разу я не слышал слова, которое звучало бы так сладостно.

Эпилог

Англия

Три месяца спустя

Элисса разгладила юбку светло-голубого платья и подняла руки, чтобы поправить белые розы, которыми была украшена ее прическа.

— У тебя дрожат пальцы, — сказала Нина. — Дай-ка мне.

Они стояли в притворе маленькой увитой плющом церкви в крохотной живописной деревушке неподалеку от замка Уолвермонт. Неделю назад Адриан наконец вернулся домой. Порой Элисса опасалась, что он передумает, забудет о своем обещании жениться на ней и останется служить в армии. Однако в ту самую секунду, когда она открыла дверь и увидела любовь в его восхитительных зеленых глазах, Элисса поняла, что между ними ничто не изменилось.

— Я не переставал скучать по тебе ни на минуту, — сказал Адриан, обнимая ее. — Нам надо было пожениться до твоего отъезда из Австрии. Я не должен был тебя отпускать.

Но сражения еще не закончились, и Элисса хотела дать ему время укрепиться в своем решении. Война дорого обошлась австрийцам. Они выиграли битву у Асперна и Эсслинга, но победа далась нелегкой ценой. Французы потеряли своего прославленного маршала Ланна и еще трех высокопоставленных военачальников. Генерал Стейглер и майор Холдорф также погибли в боях. Элисса увидела в этом справедливость Божьего мщения.

Генерала Кламмера повесили как изменника. Вместе с ним были казнены люди, помогавшие ему в этом черном деле. Адриан покинул Австрию, как только была провозглашена Пятая, коалиция. Война еще продолжалась, однако в первую неделю июля французы выиграли важное сражение при Ваграме, и император был вынужден сложить оружие. Лукавый и дальновидный Франц поспешил выдать свою дочь за Наполеона, тем самым обеспечив будущее Австрии, как, впрочем, и свое собственное.

И вот наконец Адриан дома. Он расстался с военным мундиром, но в пропыленной дорожной одежде выглядел еще привлекательнее. К этому времени Джеймисон и Нина уже приехали в Англию, поженились и стали жить в любви и согласии вместе с детьми в маленьком поместье майора неподалеку от замка.

Элисса посмотрела на дверь, ведущую в церковь. Мать уже находилась там; рядом с ней сидел Питер, которого эрцгерцог отпустил на свадьбу сестры в благодарность за помощь, оказанную Адрианом и Элиссой при разоблачении Ястреба.

Мысли девушки прервал голос Нины:

— Пора идти. Мне бы не хотелось волновать твоего полковника.

Элисса улыбнулась. Предыдущая попытка Адриана вступить в брак кончилась тем, что невеста бросила его одного у алтаря.

— Ни в коем случае, — согласилась она, понимая тревогу Адриана. — Мы не станем его пугать.

Нина открыла дверь, и Элисса вошла в храм. Там ее ждал генерал Равенскрофт, готовясь исполнить роль отца невесты. Он принял руку девушки и улыбнулся.

— Вы чудесно выглядите, дорогая. Пожалуй, нам пора присоединиться к вашему нареченному. Если мы задержимся хотя бы еще на мгновение, боюсь, его придется приводить в чувство.

Элисса весело, беззаботно рассмеялась. Еще никогда она не была так счастлива. Присутствующие заняли места, и в церкви заиграл орган. Свадьбу было решено устроить в тесном кругу самых близких друзей. Двигаясь по проходу, Элисса улыбнулась матери, с радостью замечая, что на ее щеки вновь вернулся румянец, потом одарила счастливой улыбкой Питера, который выглядел настоящим красавцем в своем темно-сером мундире.

Чуть дальше сидели друзья Адриана: Мэтью Ситон, граф Стрикленд со своей очаровательной супругой Джессикой и двумя светловолосыми детьми; Эдем Харкорт, виконт Сент-Сир и его жена Гвендолин, жгучая брюнетка. Потом взгляд Элиссы переместился к алтарю, и ее сердце замерло.

Адриан стоял, вытянувшись в струнку, одетый в белоснежные панталоны и темно-синий фрак с золотой каймой. Он не спускал глаз с девушки, как будто кроме нее в церкви никого не было. Его взгляд горел такими любовью и счастьем, что у Элиссы перехватило дыхание. Он взял ее пальцы и нежно прикоснулся к ним губами. Элисса почувствовала, как трепещет его рука.

Началась церемония, но Элисса почти не слышала слов священника. Не отрывая взгляда от Адриана, она слышала, как тот произносит клятву своим низким звучным голосом, в котором угадывались гордость и любовь. Элисса вторила ему, вкладывая в каждое слово искренний смысл. Спустя несколько мгновений с формальностями было покончено. Обняв Элиссу за талию, Адриан прильнул к ее губам страстным поцелуем, закрепляя свои права на нее. Друзья Адриана негромко рассмеялись, а щеки Элиссы залились румянцем.

— Ты моя, — шепнул он. — Я люблю тебя, ангелочек. Так люблю, что становится больно.

Элисса улыбнулась и заморгала, прогоняя слезы. Они двинулись к выходу из церкви и уже почти вышли, когда в храме появился высокий темноволосый мужчина. Ступив в проход между скамьями, он преградил им путь. Его зеленые глаза горели.

При виде мужчины у Адриана вытянулось лицо, но он даже не подумал что-нибудь сказать.

Герцог Шеффилд не дрогнув встретил его хмурый взгляд.

— Я знаю, ты не ожидал увидеть меня здесь. Может быть, я не должен был приходить, но твоя супруга оказала мне честь и пригласила меня, а я и так уже потерял слишком много времени.

На щеке Адриана дрогнул мускул:

— Чего вы хотите?

— Я захотел присутствовать на свадьбе собственного сына, — мягко улыбнулся герцог. — Хотел сказать ему, как я рад, и пожелать счастья на долгие годы.

Адриан сердито посмотрел на Элиссу:

— Ты дала мне слово!

Девушку охватило беспокойство. Ей оставалось лишь надеяться, что она все сделала правильно.

— Я ничего не обещала. Я только сказала, что ты можешь не опасаться за свой секрет. Полагаю, родной отец не представляет для тебя ни малейшей опасности. — Она повернулась к герцогу, который был так похож на своего сына. — Не правда ли, ваша светлость?

— Я не знал о тебе, Адриан, — сказал герцог. — Если бы я догадывался… я бы ни за что не оставил тебя у людей, которые так жестоко обошлись с тобой.

Адриан молча смотрел на отца. Его глаза потемнели.

— Я не надеюсь, что ты когда-нибудь меня простишь, — продолжал герцог. — Если твое сердце не смягчится, я тебя пойму. Но хочу, чтобы ты знал, с какой гордостью я воспринял известие о том, что ты мой сын. Я много слышал о тебе в последние месяцы. Я знаю, какой ты человек, и горжусь тем, что в твоих жилах течет моя кровь.

В глазах Адриана мелькнула затаенная печаль и тут же исчезла.

— Я был бы несказанно счастлив, — добавил герцог, — если бы в один прекрасный день ты нашел в своем сердце уголок для человека, который приходится тебе отцом. — На его губах появилась грустная улыбка. — В тот самый миг, когда я увидел твое лицо, как только понял, что ты действительно мой ребенок, я полюбил тебя.

Горло Адриана сжалось. Он отвел взгляд, но Элисса успела заметить слезы, блеснувшие в его глазах. Потом Адриан вновь повернулся к высокому темноволосому мужчине, который был так на него похож.

— До встречи с Элиссой я не верил, что когда-нибудь смогу полюбить, — заговорил он низким хрипловатым голосом. — У меня не было семьи, не было отца. Но теперь, когда сама жизнь открыла передо мной новые пути, я, может быть, сумею привыкнуть к тому и другому.

Глаза герцога блеснули.

— Благодарю тебя, — сказал он, положив руку на широкое плечо сына.

Адриан молча кивнул и повернулся к Элиссе. Его взор просветлел, бездонные зеленые глаза лучились радостью, любовью и надеждой.

— В замке готовятся к свадебному пиру, — сказал он. — Пожалуй, нам пора отправляться домой.

Элисса улыбнулась. Домой. Она поклялась, что у Адриана отныне будет настоящий дом. Она будет заботиться о нем, подарит ему детей, поможет привыкнуть к отцу и сделает так, чтобы герцог стал членом их семьи. Она будет любить Адриана всем сердцем, и он никогда больше не будет одинок.

Казалось, Адриан угадал ее мысли. Его зеленые глаза внезапно сверкнули ярким огнем.

— Ты никогда не пожалеешь, что вышла за меня замуж, — сказал он. — Не пожалеешь ни на мгновение. Обещаю тебе, милая.

Элисса не сомневалась в этом. Ее возлюбленный полковник всегда держал свое слово.

1

Гретна-Грин — пограничная шотландская деревня, в которой допускалось заключение браков без предоставления документов и соблюдения формальностей. — Примеч. пер.