Он отыскал Кейт взглядом. Она сидела рядом с Джеффри Сент-Энтони, и Рэнд почувствовал раздражение. В этот момент он заметил рядом с собой Перси. Как всегда, тот подошел так тихо, что Рэнд и не услышал.

– Сент-Энтони ничего для нее не значит, – проговорил камердинер, проследив за взглядом хозяина. – Я видел их вместе. Она ценит его дружбу, и только.

– Но он хотел жениться на ней.

– А она хотела выйти замуж за вас.

– Что ж, она и вышла за меня, и я выказал себя никчемным мужем.

– Вы совершенно правильно употребили прошедшее время. Я знаю вас уже больше десяти лет и столько же являюсь вашим другом. Если вы что-то решили, то всегда добиваетесь поставленной цели. Сейчас вы решили стать Кейт Хармон хорошим и верным мужем, и я абсолютно уверен, что так и будет.

– При условии, что она согласится дать мне такую возможность.

Перси равнодушно пожал плечами.

– К сожалению, вы совершенно правы. Что ж, ужин готов. Может быть, нам стоит поесть?

Кабана, которого подстрелил Перси, уже освежевали, разрезали на большие куски, насадили их на вертел, и теперь они жарились над костром. Сок, вытекая из мяса, капал на угли, и по всему лагерю разносился восхитительный аромат. Рэнд почувствовал, что у него забурчало в животе. Взяв жестяную тарелку из стоявшей на камне рядом с костром стопки, он встал в очередь за Перси и профессором.

Все трое наполнили тарелки мясом, картофелем, диким луком и пресным хлебом, и Рэнд, отыскав плоский камень, уселся есть. К его удивлению, профессор сел рядом.

– Как рука? – поинтересовался Донован Хармон, откусив сочного мяса.

Рэнд машинально потрогал повязку под рубашкой в том месте, где леопард рассадил кожу острыми когтями.

– Чертовски болит, – признался он, – но к счастью, царапины неглубокие. Ваша дочь промыла руку и перевязала. Если не загноятся, через несколько дней все заживет.

Профессор проглотил кусок мяса и сделал глоток кофе из жестяной кружки.

– Ей тяжело видеть вас здесь. Должен сказать, что и я не слишком обрадован вашим присутствием.

– Сожалею, что причинил ей боль... даже больше, чем вы можете себе представить. Но я намереваюсь с ней помириться.

– Моя дочь не из тех женщин, которые легко прощают обиды. После смерти матери она научилась держать в узде свои чувства. В течение всей ее жизни у нее практически не было подруг. Она понимала: рано или поздно нам придется уезжать оттуда, где мы жили в данный момент, а терять друзей слишком больно. Она считала, что самое лучшее – это ни к кому не привязываться всем сердцем, и именно так и поступала.

– Но она очень подружилась с Мэгги Саттон, да и Элизабет Уорринг, по-моему, считала своей хорошей подругой.

– Верно. Должно быть, Кейтлин слишком много времени провела одна. А может быть, повзрослев, почувствовала, что готова рискнуть. Потом она познакомилась с вами и рискнула еще больше, но в конце концов жестоко за это поплатилась.

Рэнд с трудом проглотил кусок свинины – тот так и норовил застрять в горле. Взглянув на еду, уже начинавшую застывать, он отставил тарелку в сторону: аппетит внезапно пропал.

– Я хочу помириться с Кейт. Я сделал ошибку, большую ошибку. Но я дорого заплатил за нее, равно как и Кейт. Кейт – моя жена, и я без нее не уеду.

Профессор пристально взглянул ему в глаза – Рэнду очень хотелось, чтобы он по его лицу понял, что его зять не только решительно настроен, но и говорит искренне, – и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент к ним подошли Джеффри Сент-Энтони и Филипп Радерфорд.

– Мы слышали, что на вас напал леопард, – проговорил Талмидж. – Один из носильщиков принес его шкуру. Великолепный зверь. Похоже, Кейтлин – настоящая героиня.

Рэнд взглянул на барона, чувствуя такую же неприязнь, какую всегда к нему испытывал.

– Я придерживаюсь такого же мнения.

– Учитывая то, как вы с ней обошлись, – злобно бросил Джеффри, – удивительно, как она не дала зверю вас сожрать.

– Жаль вас разочаровывать, Сент-Энтони, но я жив и намерен таковым и оставаться.

– Да будет вам. Уверен, Джеффри вовсе не имел в виду ничего плохого, – дипломатично проговорил барон.

Рэнда так и подмывало бросить этому подонку в лицо, что ему известно о его преступлениях – расхищении денежных средств экспедиции, ограблении его кузена и еще бог знает каких, – но сейчас было не время, ведь это означало бы поставить под удар Кейтлин.

В этот момент к ним подошли Перси и сэр Монти, прервав своим появлением горькие мысли Рэнда.

– Молодец, старик! – воскликнул сэр Монти и, ухмыльнувшись, хлопнул Рэнда по спине с таким воодушевлением, что боль насквозь пронзила раненую руку. – Я видел шкуру леопарда. Здоровый чертяка, доложу я вам. Хорошо, что он зацепил вам только руку, а не нанес более серьезных ран.

– Нанес бы, если бы не Кейт.

– Это я слышал. Хорошо, что она отправилась вас искать. Она спросила меня, не видел ли я вас, и я показал ей, куда вы пошли.

Рэнд перевел взгляд на Сент-Энтони – тот недовольно поджал губы – и удовлетворенно улыбнулся: если Кейт и в самом деле отправилась его искать, это вселяет надежду.

– Да, мне крупно повезло.

Соперники продолжали сверлить друг друга глазами до тех пор, пока сэр Монти, кивнув головой и многозначительно откашлявшись, не произнес:

– Добрый вечер, Кейтлин.

Подойдя к мужчинам, Кейт остановилась возле отца.

– Добрый вечер, джентльмены, – ответила она.

– Мы только что говорили о вашем геройском поступке.

– Моем геройском поступке? Это о каком же?

– Ты хочешь сказать, что не считаешь спасение моей никчемной жизни геройским поступком? – спросил Рэнд, ослепительно улыбнувшись.

Кейт взглянула на него, и губы ее тоже тронула легкая улыбка.

– Просто я заметила леопарда за несколько секунд до тебя.

– За несколько секунд до того, как он чуть меня не сожрал, ты хочешь сказать.

Все, и Кейт в том числе, расхохотались.

– Ты прав, все могло закончиться гораздо хуже.

– Еще как хуже! – заметил Рэнд. – Ведь я так ценю свою шкуру.

Все опять рассмеялись, за исключением Сент-Энтони.

– Я не собиралась вам мешать, – проговорила Кейт и улыбнулась Перси. – Мне просто хотелось поблагодарить мистера Фокса за чудесный ужин, который он нам обеспечил. Давно я не ела ничего такого вкусного.

Перси отвесил галантный поклон.

– Уверяю вас, мне и самому это доставило удовольствие, ваша светлость.

Кейт покачнулась, словно ее ударили. Улыбка по-прежнему играла на губах, но вся кровь отхлынула от лица. Ее редко величали «вашей светлостью», и, похоже, это было ей неприятно. Рэнд мысленно выругался. Черт подери, одного намека на то, что она его жена, достаточно, чтобы вывести ее из себя! В последний раз оглядев собравшихся мужчин, Кейт извинилась и тихонько пошла прочь.

Следом за ней разошлись и остальные. Кто-то отправился играть в карты, кто-то почитать перед сном. Рэнд пошел искать Кейт и отыскал ее на окраине лагеря. Она сидела на бревне под масляной лампой, отбрасывающей на нее свет, и штопала отцовскую рубашку.

– Как профессор чувствовал себя эти последние несколько месяцев? – осведомился Рэнд, подходя к ней. – Надеюсь, приступов болезни больше не было?

Кейт подняла голову и слегка выпрямилась.

– Пока нет. Он кажется достаточно здоровым, и меня это очень радует.

– Меня тоже, – кивнул Рэнд.

– Ты что-то хотел? – спросила Кейт, опустив рубашку на колени.

И она еще спрашивает, хотел ли он чего-нибудь! О Господи, да конечно! Одного взгляда на нее достаточно, чтобы возбудить в нем страстное желание. Находиться с ней рядом и не сметь прикоснуться к ней – сущая пытка.

– Я пришел еще раз поблагодарить тебя за то, что ты сегодня сделала, – нашелся он. – Если бы не ты, меня бы уже не было в живых.

Кейт покачала головой:

– Я так не думаю. Ты прекрасно ориентируешься и знаешь, как вести себя в джунглях. Никогда бы не поверила, если бы ты мне об этом рассказал, но сейчас убедилась в этом собственными глазами.

Рэнд улыбнулся:

– Разве ты забыла, что я ездил охотиться в Индию и в Африку? Местность там очень похожа на здешнюю.

– И ты научился заботиться о себе. Хотя, мне кажется, ты сделал это лишь для того, чтобы поразить своего отца.

– Сначала, думаю, да. Но я должен быть за многое благодарен отцу. Из-за него я научился вещам, которые впоследствии часто оказывались полезными.

– Я в этом не сомневаюсь. – Кейт вновь принялась штопать, вкалывая иголку в ткань с чуть большей силой, чем это требовалось. – Он настоял, чтобы ты выучился многим вещам, необходимым мужчинам. Это он научил тебя тому, что мужчина должен, помимо жены, иметь еще и любовницу?

Кейт взглянула на Рэнда ясными зелеными глазами, и его пронзило острое чувство вины.

– Разве что показал своим собственным примером. Но в этом я с ним не согласен.

Каштановые брови Кейт поползли вверх.

– Что ты имеешь в виду? Ты не согласен, что мужчина должен иметь любовницу? По твоему поведению я бы этого не сказала.

– Я имею в виду то, что, если бы ты согласилась вновь стать моей женой, в моей жизни никогда не было бы другой женщины.

Кейт изумленно уставилась на него, потом несколько раз моргнула, и в зыбком свете далекого костра Рэнду показалось, что в глазах ее блеснули слезы.

– Я не... я не верю тебе, Рэнд, – запинаясь, проговорила она.

– Я наделал много ошибок, Кейт, но никогда не лгал тебе. И уж никогда не стал бы лгать в таких важных вопросах.

Кейт лишь покачала головой. Вскочив, она повернулась к нему спиной, словно не в силах была больше его видеть, и, по-прежнему сжимая в руках рубашку, пошла обратно в лагерь.

Рэнд так и остался стоять, глядя ей вслед, чувствуя, как болит раненая рука и нестерпимо, в тысячу раз сильнее, ноет сердце. Как же ему достучаться до нее?

На этот вопрос он не знал ответа.

Обреченно вздохнув, Рэнд вернулся в лагерь и бросился на свою походную постель, стоявшую в нескольких футах от постели Кейт. Впереди простиралась еще одна долгая ночь.

Едва забрезжил рассвет, как члены экспедиции собрались на берегу реки. Предстояла переправа по веревочному мосту, который они выстроили вчера. Внизу, на дне глубокого – семьдесят футов глубиной – ущелья бурлила горная река.

– Это ущелье называть «Ущелье ангелоф», – сообщил фон Шнелл собравшейся вокруг него маленькой группе: профессору и Джеффри Сент-Энтони, сэру Монти Уолполу, Кейтлин и Рэнду – и, ухмыльнувшись в густые светлые усы, прибавил: – Если кто-то падать, то идти прямо к ангелы.

Рэнд никак на это не отреагировал, но заметил, что Кейт непроизвольно поежилась.

От фон Шнелла это не укрылось. Он окинул своими блеклыми голубенькими глазками ее стройную фигурку, задержавшись на ее груди, потом на бедрах. Рэнд едва сдержался, чтобы его не ударить. Он терпеть не мог этого немца, а уж когда тот смотрел на Кейт таким похотливым взглядом, вообще был готов убить на месте.

Однако этот мясистый фон Шнелл нужен профессору, чтобы привести отряд на вершину горы, и Рэнд не собирался своими действиями разрушать результаты упорных трудов Кейт и ее отца. Нужно терпеть, делая вид, что ничего не происходит, и не спускать с немца глаз.

Фон Шнелл пошел по мосту первым. Хлипкое сооружение раскачивалось под его тяжестью и под порывами ветра из стороны в сторону, но не рухнуло. Немец благополучно перебрался на другую сторону. Настал черед остальных. Кейт стояла рядом с Сент-Энтони, дожидаясь своей очереди. Джеффри не спешил. Похоже, он решил дать ей совет.

– Я пойду первым, – сказал он ей, – и подожду вас на другой стороне. Помните, что ни в коем случае не следует смотреть вниз.

Только сейчас Рэнд заметил, насколько бледна Кейт. Ее загорелое лицо сейчас приобрело землистый оттенок. Как только Сент-Энтони направился к мосту, он подошел к Кейт.

– Скажи мне, ты боишься высоты? Кейт пожала плечами.

– Это не имеет значения. Я должна перейти на другую сторону, и я это сделаю.

Рэнд взглянул на мост, потом перевел взгляд на скалистое ущелье и тихонько выругался.

– Если бы мост был более прочным, я бы перенес тебя на руках. Ужасно не хочется отпускать тебя одну. И вообще я предпочел бы, черт подери, чтобы ты была сейчас дома! Не могу видеть, как ты каждый день подвергаешь себя опасности!

– Никто не просил тебя приезжать сюда, Рэнд. Он взглянул ей прямо в глаза.

– Я должен был это сделать.

– Почему?

«Потому что я тебя люблю», – хотелось сказать Рэнду, но он промолчал. Он знал, что Кейт ему не поверит. Кто-то крикнул, что Кейт должна идти. Она повернулась и на негнущихся ногах направилась к узкому подвесному мосту. В этот момент поднялся ветер, и шаткое сооружение закачалось из стороны в сторону. Внизу река с шумом билась об острые скалы, и белые пенистые брызги вздымались вверх.

Рэнд догнал Кейт, когда она уже подошла к мосту.

– На сей раз Сент-Энтони прав. Не смотри вниз. Просто крепко держись за веревки и продолжай идти. Все время смотри на Джеффри и думай о том, что он ждет тебя на той стороне.

Кейт облизнула губы и кивнула.

– Увидимся на другом берегу, – сказал Рэнд.

Он улыбнулся, и Кейт храбро улыбнулась ему дрожащей улыбкой. Рэнду показалось, что в этот момент между ними пробежала искра, и ему захотелось во что бы то ни стало удержать ее. Наклонившись, он быстро поцеловал Кейт в губы.

– Ну, иди, – буркнул он. – Не думай ни о чем, только ставь одну ногу перед другой.

Она взглянула на него, непроизвольно коснулась пальцем губ, сделала глубокий вдох и ухватилась за веревки, служившие перилами. Ступив на мост, она начала неуверенно передвигаться по нему маленькими шажками. Налетел порыв ветра, и мост закачался из стороны в сторону. Рэнд почувствовал, как его сердце ухнуло вниз.

– Держись, Кейт, – прошептал он, боясь крикнуть, чтобы не испугать ее. Две трети пути было уже пройдено, когда Кейт остановилась. Каким-то шестым чувством Рэнд ощутил, что она вся дрожит. – Иди, любовь моя, – тихонько прошептал он. – Ты справишься.

И Кейт пошла дальше, на сей раз ступая более уверенно. Когда она добралась до противоположного берега, Рэнд от облегчения на секунду закрыл глаза и даже не обратил внимания на то, что Сент-Энтони обнял ее.

Видя, что Кейт благополучно переправилась на другую сторону, оставшиеся члены экспедиции и носильщики пошли более уверенно. Сначала две местные женщины, ответственные за стряпню, потом Маруба, в обязанности которой в этом путешествии входило обслуживать барона. Хестер Уилмот, кухарка-англичанка, вместе с двумя камердинерами и лакеями остались в лагере.

Рэнду предстояло перебираться через мост последним.

К этому времени ветер разыгрался вовсю, и идти по шаткому мосту было опасно. В глаза летели пыль и сорванные с деревьев сухие листья, и он практически ничего не видел. Добравшись до середины, Рэнд глянул вниз, на пенистые волны. Как, должно быть, было страшно Кейт! Молодец она все-таки, сумела пересилить свой страх, подумал Рэнд.

По мере того как он подходил все ближе, он все явственнее видел ее лицо. В глазах ее застыла тревога. Она любит его, подумал Рэнд, и принадлежит ему, и он, несмотря ни на что, вновь сделает ее своей женой.

Когда Рэнд ступил на противоположный берег, Кейт улыбнулась. Похоже, она была не меньше его рада тому, что переправа завершилась благополучно.

– Все в порядке? – спросил Рэнд, когда экспедиция двинулась дальше.

– Все отлично. Только хорошо бы вниз мы спускались каким-нибудь другим путем.

Рэнд усмехнулся.

– По правде говоря, мне бы тоже этого хотелось. Кейт промолчала, и теплое выражение ее лица сменилось деланным безразличием. Отвернувшись, она прибавила шагу, догоняя остальных, а Рэнд занял ставшее уже привычным место у нее за спиной. Он вспомнил, как боялся за Кейт, когда она шла по шаткому мосту. Какие еще опасности и трудности их подстерегают? Скорее бы уж они добрались до этой чертовой вершины!

Они поднимались на гору весь день, медленно, но упорно. Ближе к обеду вошли в плотное кольцо облаков, опоясывающих верхние склоны Пику-ди-Малину. Казалось, будто они бредут в густом сером тумане. К вечеру экспедиция снова вышла на солнце, оказавшись еще ближе к огромной вулканической вершине.

Еще два дня – и они доберутся до места, отмеченного на карте, где Леонард Метц спрятал ожерелье Клеопатры... по крайней мере так они надеялись. Вчера утром они добрались до распутья и пошли по тропе, которую Метц подробно описал на карте. Эту карту отец Кейт постоянно держал при себе.

После нескольких дней восхождения Кейт почувствовала, что ее ноги окрепли, но мышцы на руках и спине болели от темна до темна. Радуясь тому, что фон Шнелл объявил привал, чтобы путешественники могли справить нужду и немного передохнуть, Кейт, массируя нывшую шею, углубилась в лес. Когда она возвращалась, то заметила Рэнда, разговаривавшего с немцем. О чем они говорили, Кейт не расслышала, а когда разошлись в разные стороны, увидела, что к Рэнду направилась Маруба.

Кейт застыла на месте как вкопанная, охваченная недобрым предчувствием. Маруба была очаровательной девушкой, стройной, темнокожей, из тех, что способны вызвать у мужчин желание. Кейт знала, что она спит с Филиппом Радерфордом. Дважды она видела девушку с Джеффри Сент-Энтони. Похоже, и он не остался равнодушным к ее чарам.

Кейт это было неприятно, поскольку Джеффри по-прежнему уговаривал ее выйти за него замуж. Интересно, что с ней не так? Почему мужчины, с которыми сталкивает ее судьба, всегда уходят от нее к другим женщинам?

Кейт смотрела, как Маруба, похотливо взглянув на Рэнда, одарила его неспешной обольстительной улыбкой, и вдруг почувствовала, как к горлу подступила тошнота. Вот девушка провела длинным смуглым пальцем по треугольному вырезу рубашки, намеренно касаясь кожи, и, встав на цыпочки, прошептала ему что-то на ухо, и Кейт почувствовала, как невыносимая острая боль пронзила сердце.

Но в этот момент Рэнд поймал руку Марубы, легонько отстранил девушку от себя и решительно покачал головой. Не оглядываясь, он повернулся и зашагал прочь, а Маруба так и осталась стоять, глядя ему вслед.

Кейт тоже смотрела вслед высокой фигуре, чувствуя, что боль понемногу отступает. Она перевела взгляд на Марубу. Красотка направлялась прямиком к ней, и на ее хорошеньком смуглом личике не было и тени смущения.

Остановившись перед Кейт, она кивнула головой в ту сторону, куда отправился Рэнд, и промолвила:

– Ваш муж... хороший человек.

Кейт продолжала смотреть на нее, не найдясь, что ответить.

Маруба понимающе ей улыбнулась, потом улыбка ее переросла в ухмылку, и она отправилась восвояси. И внезапно до Кейт дошло: девушка наверняка с самого начала знала, что Кейт за ней наблюдает. Но Рэнд этого не знал. То, что они с Рэндом не поддерживают супружеских отношений, ни для кого не являлось секретом. В такой маленькой группе ни от кого не скрыться.

Может быть, Маруба решила таким образом проверить Рэнда? То, что Рэнд отказался от откровенного предложения очаровательной девушки, порадовало Кейт. Внезапно она испытала странное чувство теплоты.

С чего бы это, раздраженно подумала она. Может быть, Рэнд не поддался чарам темнокожей красотки только потому, что не хочет ее.

И тем не менее теплое чувство не проходило.

Ужин, состоявший из пресного хлеба и водянистого рагу из какой-то дичи, сдобренного собранными в лесу травами, закончился рано. Кейт не поняла, что за мясо она ела, и сочла за лучшее не спрашивать. После ужина она решила прогуляться, специально чтобы дать нагрузку ноющим мышцам, не собираясь удаляться от лагеря.

Она стояла в тени, глядя на мерцавший сквозь ветви деревьев огонь лагерного костра, как вдруг услышала за спиной шуршание листьев и тяжелые шаги. Наверняка это Рэнд, подумала она и почувствовала, как сердце быстрее забилось в груди. Но только она хотела обернуться, как чья-то незнакомая мозолистая рука зажала ей рот, и радостное предвкушение сменил страх.

Кейт ухватилась за руку, пытаясь оторвать ее от своего рта, но в этот момент другая рука обхватила ее за талию. «Немец!» – догадалась она. Это и в самом деле был фон Шнелл. Легко подняв Кейт, он потащил ее дальше в лес. Сердце Кейт исступленно забилось. Она начала брыкаться, стараясь ударить насильника тяжелыми кожаными ботинками побольнее, и обрадовалась, когда ее попытки увенчались успехом: немец глухо охнул от боли, но выпускать ее из своих мерзких объятий и не подумал.

Поставив наконец Кейт на землю, он с силой прижал ее спиной к дереву и проговорил:

– Если бы ти зналь, что езть тьебе хороший, ти би фель зебя нормално.

– А если бы вы знали, что для вас хорошо, вы бы отпустили меня.

Губы немца под белесыми усами скривились в подобии улыбки.

– Я не зделать тьебе плехо.

Его рука похотливо скользнула по гладкой шее Кейт, накрыв ее грудь. Кейт вздрогнула от отвращения. Нужно бежать, пронеслось у нее в голове. Но как? Этот немец такой большой и сильный.

– Что вы от меня хотите?

Он сжал ее грудь, и Кейт похолодела от страха.

– Ти иметь муш, но не спат з ним. Ти красивый. Я тать тьебе то, што он не тал.

– Меня не интересует то, что вы можете мне дать, фон Шнелл. Отпустите меня сейчас же!

– Один поцелуй и фсе. Один поцелуй, и я тьебя отпускать.

Фон Шнелл наклонил голову, но Кейт успела отвернуться. Она попыталась высвободиться, но он крепко прижимал ее к шершавому стволу дерева.

– Я закричу, – предупредила Кейт.

– Не сакричать, если хотеть тойти до фершины. Твой отьец я нушен, и ти это снать. – Его рука еще крепче сжала ее грудь. – Я тать ему его зокрофищ, а ти тать мне, што я хотеть.

Рука фон Шнелла скользнула вниз, и Кейт забарахталась изо все сил, пытаясь вырваться. Внезапно она почувствовала, что тяжелое тело немца уже не вдавливает ее в ствол. Послышался звук удара, и огромное тело фон Шнелла распласталось на земле. Над ним, широко расставив ноги, стоял Рэнд. Его руки, все еще сжатые в кулаки, дрожали.

– Только посмей к ней подойти, фон Шнелл, – клянусь, я из тебя дух выпущу!

– Фи мне угрошать?

– Не угрожаю, а предупреждаю.

Фон Шнелл, кряхтя, поднялся и потрогал своей огромной ручищей челюсть.

– Не ната тафать обещания, которий не мошешь фыполнять.

Одарив Рэнда ледяным взглядом, он отряхнулся и исчез в глубине леса, потревожив при этом стайку каких-то грызунов, которые, отчаянно пища, бросились врассыпную.

Взгляд Рэнда переместился на Кейт.

– По-моему, я просил тебя не отходить далеко от лагеря. Кейт выпрямилась, хотя ноги у нее все еще дрожали.

– Может, ты забыл, так позволь тебе напомнить: я больше не подчиняюсь ничьим приказам!

– Что ты здесь делала с фон Шнеллом?

– Уверяю тебя, я пришла сюда не по доброй воле. Рэнд провел рукой по лицу, пытаясь успокоиться.

– Прости, – проговорил он наконец и, устало вздохнув, приблизился к Кейт. – Просто я... – Он бы непременно заключил ее в объятия, но она поспешно отступила в сторону. – Я увидел, что тебя нигде нет, и забеспокоился. И похоже, правильно сделал.

– Я бы и сама справилась с этим фон Шнеллом, – солгала Кейт. Она была несказанно рада, что Рэнд подоспел вовремя, но говорить ему об этом не собиралась. – Тебе не стоило вмешиваться.

Рэнд плотно сжал губы.

– Ты моя жена, Кейт, – заявил он, – и ни один мужчина не имеет права к тебе прикасаться. Ни сейчас, ни когда бы то ни было.

Странное чувство восторга, смешанного со злостью, охватило Кейт. Злость победила.

– Ни один мужчина, кроме тебя? Ты это хочешь сказать? Кейт понимала, что играет с огнем, но остановиться уже не могла.

В глазах Рэнда вспыхнул огонь желания, и прежде чем она успела отскочить в сторону, он вскинул руку и рывком притянул ее к себе.

– Именно это я и хочу сказать.

И он, не выпуская Кейт из объятий, прильнул к ее губам страстным поцелуем. Даже если бы Кейт хотела, она не могла бы вырваться. Впрочем, у нее не было такой охоты. Она стояла, пытаясь преодолеть жар, внезапно обрушившийся на ее тело, словно теплый тропический ливень, и нестерпимое желание, уже давно дремавшее в ней и наконец вырвавшееся наружу.

Губы Рэнда стали мягче. Они медленно, нежно заскользили по губам Кейт, и она невольно приоткрыла рот; язык Рэнда скользнул в сладостную влажность. Невыразимая нежность и вместе с тем острое желание пронзили Кейт с такой силой, что слезы брызнули у нее из глаз. Отбросив всякую сдержанность, равно как и мысль о том, что она горько пожалеет о содеянном, Кейт ответила на поцелуй Рэнда.

Да как она могла поступить иначе, когда любовь к нему переполняла сердце? Ведь Рэнд – вся ее жизнь, единственный мужчина, способный удовлетворить страстное желание, уже давно не дававшее ей покоя.

И в этот момент перед Кейт возникли призраки прошлого. Вдруг явственно вспомнилась ночь, когда она застала Рэнда с Ханной Риз. Она представила, как они занимаются любовью, как Рэнд ласкает любовницу, а она, трепеща от наслаждения, требует все новых и новых ласк. Кейт припомнились ужасные дни, которые она провела, уехав от Рэнда. Какую же боль она испытывала от его предательства, сколько слез выплакала и какую пустоту ощущала... Она решительно высвободилась из объятий Рэнда.

– Не нужно... – прошептала она, дрожа всем телом, чувствуя, что дыхание вырывается изо рта с неимоверным трудом. – Не нужно, Рэнд, прошу тебя...

Он нежно коснулся рукой ее щеки.

– Но почему, Кейти? Ты же моя жена. Я имею полное право тебя целовать.

Кейт покачала головой и попятилась.

– Нет, больше не имеешь.

– Тогда скажи, что ты не любишь меня. Скажи, что мои поцелуи не вызывают в тебе прежних чувств, и я уйду и никогда больше не стану тебе докучать.

Кейт очень хотелось ему это сказать. Хотелось причинить ему такую же боль, какую он причинил ей. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Тогда она резко повернулась и помчалась к мерцавшему вдалеке костру, чувствуя спиной негодующий и одновременно полный сожаления взгляд Рэнда.

Филипп Радерфорд нетерпеливо ждал на краю поляны, укрывшись за грудой камней. Было уже поздно. Почти все путешественники улеглись спать. Луна спряталась за хмурыми серыми тучами, и стояла кромешная мгла.

– Господин Филипп! Господин Филипп, где вы? – послышался тихий девичий шепот.

Ну наконец-то! Барон схватил Марубу за руку – девушка чуть не вскрикнула от неожиданности – и потащил в лес, решив, что осторожность никогда не помешает.

– Я не люблю ждать, и тебе это известно, Маруба! – сердито бросил он.

Прикусив полную нижнюю губу, девушка взглянула на него из-под опущенных ресниц.

– Простите. Я не представляла, что уже так поздно.

– Ты не представляла? Это почему же? Может быть, потому, что развлекала этого чертова герцога Белдона? Я видел, как ты сегодня рядом с ним ошивалась! – Губы лорда Талмиджа скривились в недоброй усмешке. – Я прекрасно понял, что ты ему предлагала. И все это поняли.

Маруба исступленно замотала головой:

– Нет-нет! Вы не должны думать обо мне плохо. Это была просто игра. Мне только хотелось посмотреть...

Талмидж заломил ей руку за спину с такой силой, что бедняжка вскрикнула от боли.

– Что тебе хотелось посмотреть? Удовлетворит ли тебя этот подонок лучше, чем я? – Он рывком повернул Марубу к себе спиной, заставил лечь на камень лицом вниз и задрал ей юбку. – Может, проверим?

И он принялся массировать ей соски, потом погладил между ног, однако вскоре прекратил свои грубые ласки. Ему уже надоело с ней играть, делать вид, что она не обычная шлюшка. Раздвинув ей ноги, он расстегнул штаны и, высвободив вздыбленную плоть, рывком вошел в девушку. Маруба ахнула от боли, однако Талмиджу было на это наплевать.

Удовлетворенно хмыкнув, он ухватил ее руками за ягодицы и принялся вонзаться в нее с каждым разом все яростнее. Тело его прикасалось к ее телу, издавая хлюпающий звук, отчего барон возбуждался все сильнее. Через несколько минут он, застонав, содрогнулся в экстазе.

Мало-помалу Талмидж пришел в себя. Теплый тропический ветерок приятно остужал разгоряченную кожу. Отстранившись, Филипп позволил Марубе повернуться и поправить одежду. Она бросила взгляд на камень, но денег не обнаружила и неуверенно взглянула на барона.

– Сегодня ты ничего не заработала, маленькая сучка. Я тобой недоволен, Маруба! – Протянув руку, он ухватил ее за подбородок. – Предупреждаю тебя, держись подальше от Белдона и Сент-Энтони. Твое тело принадлежит мне до тех пор, пока я не скажу иначе.

Маруба вздрогнула, и ее черные глаза расширились от страха.

– Ты меня поняла?

Девушка энергично закивала головой:

– Да, господин.

Филипп отпустил ее, и она молча направилась обратно в лагерь.

Выждав немного, Филипп последовал за ней и, подойдя к тому месту, где спал, улегся на одеяло. В спину вонзился острый камешек, и Филипп, поморщившись, вытащил его из-под одеяла. «Хорошо хоть комаров нет», – раздраженно подумал он.

Он уже чертовски устал от походных условий жизни, от всей этой неустроенности, этих треклятых джунглей, жары и влажности. Хотелось выпить хорошего вина, улечься в мягкую пуховую постель, вдохнуть свежий запах чисто выстиранного белья. Скорее бы уж покинуть этот дурацкий остров!

А Филипп в ближайшее время намеревался сделать именно это. Он улыбнулся, вспомнив о своих планах, которые обдумал в Дакаре. Через несколько дней нанятая им лодка будет ждать его неподалеку от лагеря в укромной пещере. Как только ожерелье попадет ему в руки, он вернется в лагерь, заберет остальные сокровища и уедет.

И никто не сможет его остановить: ни носильщики, ни слуги, ни профессор – вообще никто, даже этот самодовольный подонок Белдон. Этот негодяй с самого начала путался у него под ногами. Зря он решил бросить любовницу и отправиться на остров за женой. Это его самая большая и последняя ошибка.