Глава 12

Алекс сидел за резным столом красного дерева, просматривая содержимое зеленой, в кожаном переплете папки. Его мысли были заняты Николь. С нетерпением смотрел он на деревянные часы над каминной полкой. Без пяти минут два…

Если она не заявится через пятнадцать минут, а он вовсе не был уверен, что она придет, он поднимется к ней в комнату и притащит в свой кабинет.

За одну минуту до назначенного срока раздался вежливый стук. Алекс облегченно вздохнул. Выйдя из-за стола, он подошел к двери, повернул ручку и отворил ее. Он увидел перед собой Николь в ярко-желтом платье и рядом с ней бабушку.

По безмятежному выражению лица бабушки можно было с уверенностью сказать, что Рашель ничего не знает о том, что произошло между ним и Николь в охотничьем домике.

— Добрый день, бабушка, — сказал Алекс, почтительно поцеловав ее в сморщенную щеку.

— Бонжур, Александр. Ты, как видно, вполне отдохнул от вчерашнего приема?

Алекс был в коричневых домашних брюках и легкой рубашке. Ему хотелось, чтобы Николь чувствовала себя так же непринужденно, как и прежде.

— А как вы, бабушка? Хорошо провели время?

— Настолько хорошо, что решила снять траур по твоему отцу: прошло уже достаточно времени…

Только тут он заметил, что она сменила черное платье на бледно-голубое.

— Папа одобрил бы ваше решение.

— Возможно. Во многих отношениях я не очень-то хорошо его знала. Твой дед настаивал на том, что главная роль в воспитании сына должна принадлежать ему, а я была молода и глупа и поэтому позволила ему поступать по-своему.

— Я рад, что нам с вами повезло больше, — убежденно произнес Алекс.

— Твоя мать сделала ту же ошибку, — продолжила Рашель. — Позволила Шарлю одному воспитывать тебя. — Поцокав языком в знак неодобрения, она ласково коснулась щеки Алекса — Похоже, никто из дю Вильеров так и не научился ценить истинно хороших женщин.

— Не знаю. — Алекс тепло улыбнулся. — Я думаю, мы вполне можем распознать сокровище, когда его находим. — Его глаза устремились на Николь. — Тебе следует чаще носить желтый цвет, дорогая. Он очень идет тебе. — И подумал.

«Ты в любом наряде хороша. А без него еще красивее».

— Я рада, что вам нравится, — сказала она лукавым тоном. Даже игривым. И куда только подевалась ярость, которая бушевала в ней накануне?

Он легонько поцеловал ее, хотя мечтал отнюдь не о таком поцелуе. Вдруг повеяло фиалками, и в нем сразу же вспыхнуло желание. Ему нравилось, как платье подчеркивает ее тонкую талию, нравилась ее прическа: медные кудри ниспадали ей прямо на щеки. Но его насторожила ее заговорщическая улыбка — У вас ко мне дело, бабушка? — спросил он, стремясь как можно быстрее перейти к тому, что его заботило.

— С этим можно не спешить. — Она села около Николь на стеганый кожаный диван.

Алекс прочистил горло. Нет, дерзкой малышке не удастся так легко отвертеться.

— Я попросил Николь зайти ко мне, чтобы обсудить с ней кое-какие проблемы. — Он сел на высокий стул прямо напротив них.

— Продолжай, — сказала бабушка , . — Я должен поговорить с ней с глазу на глаз, — добавив Алекс. Он еще никогда не видел бабушку столь озабоченной — Хорошо, — наконец уступила она со вздохом. — Я только зашла, чтобы попросить тебя о билетах, — мне нужно заказать два. Я уже навела справки у твоего друга Томаса. Он сказал, что корабль во Францию отправляется в следующую субботу.

Алекс удивленно поднял брови.

— Вы хотите уехать так скоро?

— Боюсь, у меня нет выбора. — Рашель рассказала о болезни своей подруги и закончила словами:

— По крайней мере у меня будет с собой компаньонка, а не просто служанка.

Алекс нахмурился. В его уме мелькнуло первое подозрение.

— И кто же с вами поедет?

— Как кто? Разумеется, Николь. Мы с ней обо всем договорились. Ведь это все упрощает.

Алекс едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Он посмотрел на Николь испепеляющим взглядом, но она только пожала плечами.

— Это могло бы быть неплохим решением, — согласился он. — Если бы не одно «но».

— Какое же? — спросила Николь.

— Она не поедет.

— Что? — Николь вскочила на ноги — Почему, позвольте спросить? Вы отказываете своей бабушке в компаньонке. Это ведь очень трудное путешествие.

— Я сказал, ты не поедешь.

— Но… но я не могу остаться здесь… после того как вы женитесь. Кларисса этого не потерпит.

— А ты и не останешься здесь. Переедешь в город.

Николь сильно побледнела. Она попыталась что-то сказать, но слова застряли у нее в горле. Тулуз-стрит Дом, где жила его любовница. Подхватив юбки и тяжело дыша, она упала на диван.

— Ну пожалуйста, Алекс, — тихо сказала она, — отпустите меня с бабушкой.

— Нет.

— Александр, — удивленно сказала Рашель, подвигаясь к нему, — ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?

На какой-то миг он задержался с ответом.

— Ее контракт принадлежит мне, вернее, Бель-Шен. Она никуда не поедет. Разговор закончен.

Рашель внимательно оглядела его. Он ждал от нее взрыва гнева, но вместо этого она только улыбнулась.

— Как скажешь, Александр.

Она подошла к изумленной Николь и похлопала ее по руке.

— Александр знает, как лучше, — сказала она.

— Но бабушка…

— Я буду скучать по тебе, девочка моя. — Повернувшись, она улыбкой простилась с Алексом и вышла, закрыв за собой дверь.

Николь сидела, ничего не видя перед собой. Ее глаза были застланы сплошной пеленой слез.

— Никогда не думала, что вы можете быть таким жестоким.

Алекс взял ее холодные руки в свои теплые ладони.

— Я не желаю тебе зла. Никогда не желал.

— Тогда отпустите меня.

Он посмотрел в окно на сад. По озеру плавали лебеди, и мягкий ветерок шевелил листву на дубах.

— Ты согласилась выслушать меня. И должна это сделать.

Николь ничего не ответила, однако и не отвернулась.

Алекс глубоко вдохнул и заговорил спокойнее, стараясь как можно точнее подбирать слова:

— Когда я узнал о тебе, вначале я думал, что сделаю тебя любовницей, полагая, что это будет для тебя удачей. Я знал, что приятен тебе, и хотел тебя. Очень хотел. — Он замолчал, но она все еще не произносила ни слова. — Я предполагал, что тебе пришлось пережить надругательство над собой, что ты уже не девственница. Утаить от всех твое прошлое было невозможно, а значит, и невозможно подобрать тебе достойного мужа.

Поэтому я был уверен, что тебе лучше остаться со мной.

— Я бы куда-нибудь уехала. Вы могли бы мне помочь начать жизнь заново.

Алекс фыркнул.

— И кто бы о тебе заботился?

Ники развернула плечи, вздернула подбородок.

— Тот же, кто заботился обо мне до — вашего появления, — я, сама.

— Ты — о себе? — повторил он, не вполне уверенный, что правильно расслышал. — Стоит ли мне говорить, в какой ужас ты бы превратила свою жизнь? Сама, собственными усилиями? В наше время одинокая женщина имеет мало надежды на выживание. А уж на личное счастье тем более.

— Я не буду вашей любовницей, Алекс. И меня не интересуют ваши доводы.

— Но ведь мы были с тобой близки. Ты хотела меня так же сильно, как я тебя.

— Я думала, что люблю вас. Я ошибалась.

— Значит, сейчас ты ко мне совершенно равнодушна?

— Пожалуй. Теперь я понимаю, что испытывала к вам чувство благодарности.

— Что? Ты отдалась мне из благодарности?

— Именно так.

Алекс пронизал ее взглядом.

— Лгунья.

Он опрокинул ее на диван и поцеловал. Такой поцелуй повелительно требовал ответа.

Ники всячески отталкивала его, изо всех сил стараясь не поддаваться исходившему от него жару, который буквально прожигал ее насквозь, лишая сил сопротивляться. Она еле удерживалась от того, чтобы обвить его шею и со стоном произнести его имя. Помня силу его мускулов, она даже не пыталась высвободиться из его крепких рук.

Она чувствовала, как возбуждается его плоть. Одной рукой он продолжал держать ее, Другой — ласкал через ткань платья ее грудь. Она почувствовала, что вопреки ее воле сосок твердеет, даже побаливает.

Собравшись с силами, она преодолела слабость и отпрянула.

— Отпустите меня. Неужели вы не понимаете, что я не хочу иметь с вами никакого дела?

Алекс ответил ей дразнящим смехом.

— Насколько я понимаю, дорогая, благодарность не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами.

Его голос, все еще хриплый от страсти, нежно обволакивал ее — Я хочу тебя, а ты хочешь меня. Вот и все, что имеет значение.

Николь дрожащими руками оправила кое-как свое платье.

— Вы ошибаетесь. Но даже если вы и правы, это ничего не меняет. Я не буду вашей любовницей, не буду вашей шлюхой.

Алекс устало вздохнул.

— Я должен жениться на Клариссе. Франсуа занял деньги под Бель-Шен и поместья дю Вильеров во Франции Я делал все, что мог, чтобы уплатить долг, но срок уже истекает.

Кое-какие проблемы возникли во Франции. Невзирая на все наши нововведения плантация приносит недостаточный доход Единственный способ заплатить долг — взять деньги у Клариссы. Она сама это предложила. Соответствующие документы уже подписаны. Они войдут в силу в день нашего бракосочетания.

Вид у него был такой печальный, что Ники не могла не пожалеть его. Но не в ее силах было и помочь ему.

— Простите, Алекс. Я не знала.

— Никто не знает. Я хотел бы сохранить это в тайне.

— А вы не можете достать деньги у кого-нибудь еще?

— Бог свидетель, я пробовал. Какую-то сумму я могу достать, но, к сожалению, этого не хватит. Франсуа получил так много денег от Фортье только потому, что Валькур хочет завладеть Бель-Шен. Давая деньги, он знал, что мы не сможем вернуть долг. Именно на это он и рассчитывал. Но я не могу этого допустить.

Николь хорошо понимала, что такое любовь к дому и семье. И хорошо знала, как тяжело терять то и другое.

— Простите, — сочувственно повторила она.

— Эта женитьба — лишь финансовая сделка, что я и пытался тебе втолковать.

Ники удивленно вскинула брови.

— Но ведь Кларисса захочет иметь детей.

Алекс отвернулся.

— Конечно, без наследников не обойтись.

— То-то и оно, — сухо сказала она.

— Я хотел бы, чтобы все обстояло по-другому, но тут уж ничего не изменишь. Так по крайней мере мы сможем быть вместе.

— Нет, — просто сказала она.

— Да, черт побери!

Ники вскочила на ноги.

— Я отказываюсь продолжать этот разговор. Я не буду вашей любовницей, Александр. Никакие ваши слова не смогут заставить меня переменить это решение. Поэтому я в последний раз прошу вас позволить мне уехать с вашей бабушкой.

Глаза Алекса потемнели, как грозовые тучи.

— Ты принадлежишь мне. Ты моя, и оба мы знаем это.

Ты останешься здесь, со мной.

— Будь ты проклят! Чтоб тебе провалиться в преисподнюю! — С этими словами она бросилась вон из комнаты.

Хватит разговоров. Как только Рашель уедет во Францию, она тоже уедет. Одна так одна.

Другого выхода у нее попросту нет.

— Я буду скучать по вас. — Ники обняла маленькую женщину, прощаясь с бабушкой на пристани Нового Орлеана Над головами у них пронзительно кричали чайки, поскрипывали корабельные снасти. Кругом расхаживали моряки самого разнообразного обличья, одни в парусиновых брюках и тельняшках, другие в военно-морской форме.

Ники впервые посетила город, где когда-то сидела в тюрьме — Я тоже буду скучать по тебе, девочка моя, — ответила Рашель.

Из глаз девушки хлынули слезы, она крепче прижала к себе старую герцогиню. После столкновения с Алексом Николь искала у нее защиты.

— Мой внук никогда еще так не привязывался ни к одной женщине, — сказала Рашель. — А уж к такой милой, как ты, и подавно. Рано или поздно Алекс убедится в твоей правоте, вот увидишь. — Она похлопала Ники по руке.

Ники не стала говорить, что, возможно, он очень к ней привязан, но жениться-то все равно должен на Клариссе. Она только улыбнулась.

— Я возвращусь осенью, — сказала Рашель. — Или ты приедешь вместе с Александром, когда он посетит наши поместья во Франции — Впечатление было такое, будто она совсем забыла о предстоящей женитьбе внука. Как будто жизнь в Бель-Шен будет продолжаться по-старому.

Если бы так.

— Пишите почаще, — попросила Ники и тут же сообразила, что не сможет получать письма, потому что ее самой не будет в Бель-Шен.

— Конечно. А ты уж проследи, чтобы и Александр писал.

— Хорошо, — согласилась она. Ради бабушки они старались поддерживать видимость хороших отношений, но вряд ли от герцогини ускользнула их суть. Последний день они провели в походе по лавкам, занимаясь покупками для герцогини, пообедали у Луи, в лучшем ресторане во Французском квартале, и все же у них осталось достаточно времени, чтобы удобно разместить Рашель со служанкой в каюте первого класса.

— Не печалься ты так, — сказала Рашель, вытирая белым платком с кружевами слезы с лица Ники. — Александр будет о тебе заботиться.

На какое-то мгновение Ники охватило отчаяние.

— Я уверена в этом…

Но она подумала, что постарается лишить его такой возможности. К ночи они с Алексом вернутся в Бель-Шен. А через три дня она станет одинокой жительницей этого города Если же Алекс добьется своего и она станет его наложницей, как Лизетт, то во вторник она должна будет переехать в его городской дом. Однако он не знает, что она решилась бежать и к понедельнику ее уже не будет в поместье.

— Я люблю вас, бабушка, — сказала Ники.

Старая герцогиня повторила эти слова по-французски, прослезилась, еще раз попрощалась с внуком и приняла руку высокого, темноволосого капитана судна «Морской цыган», собираясь отправиться в каюту.

— Она в надежных руках, мой друг, — сказал Алексу капитан Морган Траск с приятной улыбкой, которая казалась искусственной на его прокаленном всеми ветрами лице.

— Если я кому и доверяю, то только вам. — Алекс знал Моргана Траска не меньше десяти лет. Траск составил себе хорошее состояние, занимаясь хлопком и морскими перевозками Он был человек сведущий, вполне надежный Алекс знал не много людей, которые были бы так крепки и выносливы, как капитан.

Рашель в последний раз обняла Ники, оперлась на руку бывалого морского волка и прошла в каюту. Но прежде бабушка в последний раз помахала им платком с палубы. Алекс повел Ники к экипажу.

Она тихо плакала, промокая слезы платком, и пыталась не думать, как одиноко ей будет без женщины, которая, можно сказать, заменяла ей мать в эти последние несколько недель.

— Но у тебя остался я, — тихо сказал Алекс, угадав ее печальные мысли.

«Ты принадлежишь Клариссе, — подумала она. — А у меня никого нет». Но вслух она ничего не сказала.

— Я ужасно устала, Алекс. Давай поскорее вернемся домой Алекс собирался посмотреть какой-то спектакль в небольшом театрике на окраине, но Ники чувствовала себя слишком утомленной для того, чтобы развлекаться. Тем более что она не имела ни малейшего понятия, что ее ждет впереди.

— Хорошо, пусть будет по-твоему, — к ее удивлению, уступил Алекс:

— Когда ты будешь жить в городе, у нас будет много времени для развлечений.

Его глаза, в которых читалась страсть, говорили о том, что главное развлечение он будет искать в ее постели.

Ники натянуто улыбнулась:

— Да, конечно.

Последующие два дня, казалось, тянулись бесконечно. Наступил сезон уборки тростника, и Алекс был чрезвычайно занят. Ники была рада, что может спокойно приготовиться к осуществлению своих замыслов.

Она решила взять только два муслиновых платья и кое-какую мелочь. Для побега она решила не брать Наполеона или Макса, которые были очень дорогими лошадьми. Красотка — эта, наоборот, была слишком стара. Она решила, что сначала поедет вдоль реки до пристани в Ла-Ронд, а там пересядет на ночной пароходик, который отвезет ее вверх по течению. Но сойдет она не в Батон-Руж или Натчезе, как предположил бы Алекс, а в одном из захолустных городков по пути. А уже оттуда она намеревалась направиться в Джексон, Монтгомери или даже в Атланту.

Денег у нее нет, поэтому придется их позаимствовать у Алекса. Дело это неприятное, но неизбежное. Она знала, что Алекс держит деньги на хозяйственные расходы в одном из выдвижных ящиков стола.

Она оставит ему записку, изложит причины своего бегства и заверит, что каким-нибудь способом вернет долг. Лошадь будет ждать ее в Ла-Ронд. Если никто ее не украдет до этого.

Только Даниэль она посвятила в свой тайный замысел.

Ники доверяла толстушке француженке и нуждалась в ее помощи. Они договорились, что Даниэль постарается помочь ей утром. Скажет, что она плохо себя чувствует. Это позволит усыпить бдительность Алекса, который в противном случае наверняка за ней последует.

Если Николь повезет, он не сможет сразу кинуться вдогонку. А может быть, он поймет, как драгоценна для нее свобода, и проявит сочувствие? Что бы ни случилось, она все равно не останется в приготовленной для нее клетке. Он сам не оставил ей никакого выбора.

Наконец настал понедельник. Днем Николь тщательно скрывала свое волнение. Весь вечер за ней наблюдал Алекс. Не потому, что предчувствовал побег: по его глазам она видела, что он страстно желает ее. Из уважения к ее чувствам он, видимо, решил подождать, пока они не поселятся В городском доме.

Однако в том, что он исходит страстью, не было никаких сомнений.

Хуже того, она тоже желала их близости. Каждый раз, когда их глаза встречались, ее сердце начинало бешено колотиться, а по рукам и ногам разливалось тепло. Какое счастье, что она уезжает!

— Я ужасно устала, Алекс. Если вы не возражаете, пойду в свою комнату и прилягу… — Она тщательно избегала всяких упоминаний о постели.

Алекс снисходительно улыбнулся, словно хорошо знал, что она имеет в виду, хотя вслух и не говорит об этом.

— Пожалуй, это неплохая мысль. Завтра у нас будет трудный день. Я хочу, чтобы еще к вечеру ты окончательно устроилась на месте.

В его глазах, в чувственных складках рта — во всем читалось непреодолимое желание обладать ею. Поднявшись со стула, он подошел к ней.

— Я провожу тебя наверх.

— Я дойду сама, — сказала она, но он как будто ее не слышал, взял за руку и повел вверх по лестнице к ее комнате.

Повернув ее лицом к себе, он взял ее за подбородок.

— Пойми, дорогая, сегодняшняя ночь последняя, когда ты будешь спать отдельно от меня, за закрытой дверью.

Видя, что она не возражает, он наклонился и поцеловал ее с такой страстью, что у нее подкосились колени и она вынуждена была схватиться за него. Она не стала сопротивляться, так как хотела внушить ему мысль, что сдалась.

Закрыв за собой дверь, Ники прислонилась к ней спиной, тщетно пытаясь унять биение сердца. Она машинально поднесла руку к груди, как бы опасаясь, что ей станет дурно. Будь он проклят, этот волокита! Уму непостижимо, почему ее так волнует простой поцелуй.

Даниэль помогла ей снять бледно-голубое платье и надеть темно-синий костюм для верховой езды. Остается подождать часок, пока Алекс уснет, хотя это и не имеет особого значения.

Все в доме было тихо и спокойно. Если она спустится по черной лестнице, он не сможет услышать ее шагов.

— Скажешь ему, как мы с тобой договорились, — велела Николь служанке по истечении часа. — Мне надо выиграть время.

Девушки обнялись. Ники подхватила небольшой саквояж, глубоко вздохнула, набираясь смелости, и направилась к двери.

Наиболее слабая часть ее замысла заключалась в том, что она должна была увести лошадь. Но даже если Патрик поймал бы ее, он скорее всего не стал бы ей мешать. Еще днем, когда Алекс находился в полях, она взяла у него сумму, достаточную, по ее мнению, для побега. Она также взяла с собой его пистолет.

В конюшне все сошло гладко. Привыкшие к ней лошади не встревожились. Судя по храпу, доносившемуся из каморки Патрика, он крепко спал. Вероятно, хватил перед сном грогу.

Улыбнувшись, она подумала, что расстается еще с одним другом, которого ей будет недоставать.

Остановив свой выбор на Весперсе, кауром мерине, которого использовали для разных работ, Ники оседлала его, вскочила на него с камня и спокойно тронула с места.

Через час она уже была на причале в Ла-Ронд. Трое мужчин, судя по виду, — двое рабочих и джентльмен, а также полногрудая женщина слегка навеселе — вот и все пассажиры в этот поздний час. На причале горел фонарь Ники заняла недорогую пассажирскую каюту на «Мемфисской леди», старой посудине, которая использовалась для перевозок груза и редко заходила дальше Батон-Руж.

Утром Ники намеревалась сойти на берег в первом же подходящем порту и отправиться в глубь материка. Это был ее шанс, и она собиралась воспользоваться им как следует. Она подыщет себе какую-нибудь работу, непременно найдет. Уж как-нибудь заработает себе на жизнь.

Ники прилегла на узкую койку не раздеваясь. Стены каюты были обшиты кипарисовыми панелями. Кроме койки, здесь был небольшой стол с зеркалом, намертво закрепленный. Закрытая, без окон, каюта напоминала тюремную камеру. «Скоро ты будешь на свободе, — напомнила она себе. — Над тобой не будет никакого хозяина. Никто не будет говорить тебе, что ты должна делать или чувствовать. Никто не будет требовать, чтобы ты согревала ему постель».

Но с ней не будет никого, кто мог бы ее поддержать.

Никого, кто целовал бы и утешал в горестные минуты.

По ее щекам неудержимо катились горькие слезы. Было время — она любила Александра. Не только его любила, но доверяла ему. Но он не оправдал этого доверия. С его стороны было просто низостью отказать ей в поездке во Францию, где она могла бы быть счастлива и не только начать все заново, но могла бы стать настоящей Николь Сен-Клер.

Алекс, несомненно, дорожил ею только как собственностью, как вещью, которую, попользовавшись, можно выбросить за ненадобностью. Он даже не знает значения слова «любовь». И уж конечно, не верит в нее.

А после того, как он с ней обошелся, она и сама не верит.

Охваченная неизбывной печалью, она закрыла глаза. Лопасти с плеском загребали воду, пароходик слегка покачивался.

Что ж, со временем она забудет Александра. А он? Долго ли он будет ее помнить?

Алекс проснулся еще до рассвета. Он хотел успеть на первый пароход, который отправлялся в Новый Орлеан. Ники вот уже два дня укладывает свои вещи и, должно быть, готова.

Он-то, во всяком случае, готов.

Накануне вечером ему нестерпимо хотелось быть с ней. Их поцелуи разожгли его кровь, едва ли не лишили самообладания. В постель он улегся такой разгоряченный, что не мог уснуть. Дважды порывался пойти к ней, чтобы довести ее ласками до исступления. До того, чтобы она сама умоляла его овладеть ею. Он был уверен, что сможет этого добиться. Ведь она не та женщина, которая целиком и полностью владеет своими чувствами.

К своему удивлению, он убедился, что то же самое может сказать и о себе.

Шагая через две ступени, Алекс поднялся к Ники. Ему пришлось постучать несколько раз, прежде чем дверь наконец открылась и перед ним предстала Даниэль.

— Она встала? — спросил он.

— Да, месье. Но ей понадобится время, чтобы привести себя в порядок.

— Скажи, что мы можем опоздать на пароход.

Кивнув, Даниэль закрыла дверь. Алекс быстро сбежал в столовую, чтобы выпить чашку кофе. Подали завтрак, а Ники все еще не было, и он вновь поднялся по лестнице. Дважды громко постучал и вновь увидел перед собой Даниэль.