Глава 4

Трэвис Лэнгли погонял лошадей вплоть до наступления темноты, стараясь как можно дальше отъехать от форта.

Вокруг простиралась равнина с редкой растительностью. Трэвис и Мэнди миновали несколько постов, но, кроме них, на пути не было заметно никаких признаков жизни, если не считать диких свиней. Свернув с главной дороги, всадники направились к месту встречи — рощице вблизи притока реки, которую Трэвис и Джеймс проезжали по пути в форт.

Когда Трэвис и Мэнди остановили усталых лошадей, солнце уже зашло и девушка готова была упасть от изнеможения. Нервы ее были напряжены, мышцы болели после нескольких часов, проведенных в седле. Лишь прохладный ветерок, шелестевший в кронах деревьев, немного освежил ее, в то время как она сидела на своей лошади в дорожном костюме, покрытом толстым слоем пыли.

Мэнди вздохнула, стараясь собраться с силами. Она пыталась слезть с лошади, когда почувствовала, как пара сильных рук обхватила ее за талию и легко сняла с седла. Втайне благодарная за помощь, она не подала виду. Так надо было по роли. Джулия поступила бы именно так.

— Отпустите меня немедленно и уберите руки! — потребовала Мэнди. Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как покинула дом. Мэнди уперлась в могучую грудь Трэвиса и возмущенно взглянула в смуглое лицо, в то время как мужчина пристально смотрел на нее из-под широкополой шляпы.

Он еще крепче сжал девушку, огромные ручищи едва не полностью обхватили ее талию. Казалось, этот верзила почему-то решил не отпускать девушку. Заметив его стиснутые челюсти, Мэнди почувствовала тревогу, но быстро подавила ее.

— Вы испытываете мое терпение, мисс Эштон, — заявил Лэнгли. — Нам предстоит долгое путешествие. Если будете капризничать, вам будет только хуже.

— Я могу позаботиться о себе сама. Буду очень благодарна, если вы уберете свои руки. — Она достаточно долго выдержала пронизывающий взгляд его темных глаз, затем ее наигранное возмущение пропало. Мэнди ощутила тепло его ладоней на талии и задрожала, затем нервозность сменилась странным трепетом.

— Извините, — неохотно уступила она, страстно желая поскорее остаться одной. — Спасибо, что помог ли мне спуститься. А теперь, будьте так добры, отпустите меня. Я очень устала.

— Вот это другое дело, — сказал Лэнгли, и его губы тронула снисходительная улыбка. — При таком отношении мы скоро поладим.

Мэнди заметила, что он очень доволен тем, что одержал верх, и гнев вспыхнул в ней с новой силой.

— Мы никогда не поладим, мистер Лэнгли, и вы никогда не доставите меня в Калифорнию, поэтому можете сразу отказаться от этой затеи!

— На вашем месте я не стал бы спорить. — Его взгляд потемнел, мужчина снова разозлился. Он резко отпустил ее, так что девушка потеряла равновесие и уткнулась ему в грудь. Но тут же независимо выпрямилась и постаралась успокоиться.

Не говоря ни слова, Лэнгли повернулся и пошел прочь. Она наблюдала за его фигурой, удалявшейся по направлению к лошади. Мэнди тихо проклинала себя за то, что позволила ему затронуть свои чувства. Грубиян! Дикарь! В будущем она решила быть более осторожной.

Дожидаясь Джеймса, Ястреб разбил лагерь. Он привязал лошадей, разжег костер. Вскоре на углях уже разогревались тушеное мясо и репа, оставшиеся от прошлого ужина. По воздуху разнесся густой аромат, и Ястреб почувствовал, как заурчало в желудке. Когда мясо было готово, послышался стук копыт по каменистой земле. Ястреб издалека узнал знакомый силуэт Джеймса.

— В форте никаких волнений? — спросил Ястреб, заметив улыбку на лице Джеймса, когда тот подошел к лагерю.

— Ни малейших. Ее лейтенант, должно быть, стоял в дозоре. А кроме него, немногие решились бы рисковать своей карьерой, выступив против приказа губернатора.

Лонг осторожно слез с лошади и начал расседлывать ее. Ястреб же принялся разгружать навьюченного мула.

— Как вы с мисс Эштон добрались? — поинтересовался Джеймс, снимая повод.

Насмешливый блеск в глазах друга задел Трэвиса за живое.

— Почему бы тебе не спросить у нее? — недовольно сказал он, растирая спину мула.

Джеймс наблюдал, как Ястреб мягкой походкой возвратился к затухающему костру. Хотя друзья предполагали путешествовать с достаточно частыми остановками, однако теперь решили как можно быстрее двигаться на запад, чтобы оказаться на безопасной территории. Отдохнуть можно в форте Бриджер или еще лучше в Грейт-Солт-Лейк-Сити.

Джеймс привязал свою лошадь и мула, затем поискал глазами девушку. Он обнаружил ее на краю лагеря. Стараясь казаться безразличным, он подошел к ней.

— Добрый вечер, мисс Эштон. — Она не шевельнулась, чтобы ответить на приветствие. Джеймс сделал еще одну попытку. — Надеюсь, вы не слишком устали после сегодняшнего путешествия верхом?

Поскольку эта попытка завязать разговор также оказалась безуспешной, он переменил тактику:

— Послушайте, мисс Эштон, мы не собирались причинять вам неприятности. Предстоит долгое и трудное путешествие. Мы не имеем ничего против вас лично. Для нас это только работа, и мы постараемся выполнить ее так, чтобы вы не чувствовали неудобств, — если только вы сами не будете мешать. — Он начинал понимать, почему Ястреб такой мрачный.

Мэнди хотела, чтобы ее оставили в покое. Сейчас она уже не могла понять, как кузина сумела втянуть ее в эту авантюру. Она дала слово и сдержит его, однако вопрос оставался без ответа. Мэнди попыталась представить, как повела бы себя Джулия в этой обстановке.

— Мистер, эээ…

— Лонг. Джеймс Лонг, — откликнулся тот.

— Мистер Лонг, — продолжила девушка, стараясь подражать властной манере кузины. — Когда мой жених узнает, что вы меня похитили, он бросится в погоню и убьет вас. — Она говорила тихо и зловеще, как если бы угроза была реальной, надеясь, что ее слова прозвучали достаточно убедительно.

— Именно этого, мисс Эштон, мы стараемся избежать. А теперь почему бы вам не пойти и не поесть чего-нибудь? Завтра день будет гораздо труднее, чем сегодня.

Мягкий тон мужского голоса вызвал у Мэнди доверие. Речь и манеры этого человека свидетельствовали о том, что он, безусловно, джентльмен. До прибытия в лагерь он успел побриться и переодеться в чистую одежду. Джеймс выглядел сейчас довольно привлекательно в своем сшитом на заказ костюме. Возможно, он мог бы стать ее союзником в этом путешествии. Учитывая жесткий характер его напарника, Мэнди очень нуждалась в сочувствии.

Подойдя к костру, Мэнди почувствовала аромат тушеного мяса и поняла, что ужасно голодна. Она приняла оловянную тарелку из рук человека в кожаной одежде. Бросив на него короткий взгляд, изобразила на лице притворное отвращение, однако съела все до кусочка.

Утолив голод, девушка могла думать теперь только об отдыхе.

— Где я могу лечь спать? — осведомилась она с королевским величием, продолжая играть свою роль.

— Где хотите, — резко ответил Лэнгли. — Вот ваша постель. — Он указал на три одеяла, сложенных вместе. Глаза Мэнди расширились. Молча она вытащила одно одеяло, отошла подальше и улеглась.

Она видела насмешливые улыбки мужчин. Похоже, их забавляло, как она реагирует на неудобства. Покачав головами, оба растянулись на своих одеялах у огня.

Мэнди ворочалась с боку на бок. Наконец угомонилась. Она поняла, что мужчины уснули, так как Джеймс временами похрапывал. Ночь была прохладной и ясной. На небе проступили звезды. Казалось, они спустились так низко, что окружали ее со всех сторон. Сосны раскинули свои ветви словно остроконечные крыши, но Мэнди не чувствовала под ними покоя. Она взволнованно прислушивалась. До нее донесся сначала один пугающий звук, затем другой. Когда поблизости завыл койот, девушка, пронзительно вскрикнув, вскочила и побежала к костру.

Мужчины сразу проснулись.

— Что случилось? — озабоченно спросил Джеймс. — Ястреб, ты видел что-нибудь?

— Я слышала какой-то шум, — робко проговорила Мэнди. — Я… я… немного испугалась. — Она чувствовала, что выглядит очень глупо, но сердце тревожно билось. Мэнди тысячу раз слышала крики койотов, но никогда еще не была одна за много миль от дома с двумя незнакомыми мужчинами.

— Это всего лишь койот, — сказал Джеймс, сонно потирая глаза. — Давайте спать.

— Где твоя храбрость, городская девица? — проворчал Лэнгли, возвращаясь на свое место у костра.

— Этот вой застал меня врасплох, вот и все. — Мэнди не хотелось, чтобы эти двое думали, будто она трусиха. Необходимо было хоть немного поспать, но ее слишком волновали двуногие койоты у костра, — гораздо больше, чем четвероногие на холме.

Вернувшись к своему одеялу, Мэнди вновь задумалась о предстоящем тяжелом испытании. Однако, выросшая в семье военного, девушка надеялась, что имеет некоторые преимущества по сравнению с настоящими горожанками. Она вспомнила детские годы, о том, как ездила верхом, лазила по деревьям, далеко уходила пешком и ловила рыбу с мальчишками. Она держалась на лошади лучше, чем многие мужчины. Умела стрелять из ружья и пистолета, читать следы. И после смерти матери Мэнди иногда ездила верхом вместе с отцом, но не так часто, как ей хотелось бы.

Ее мысли вернулись к человеку, который ее воспитал. За те пять лет, что прошли после гибели матери, отец стал совершенно невыносим. Казалось, это другой человек. Кстати, именно поэтому Мэнди очень хорошо понимала свою кузину. Обе девочки перенесли большую потерю в раннем возрасте, и обе воспитывались мужчинами, неспособными проявить свою любовь.

Несмотря ни на что, Мэнди была благодарна судьбе, — все это в какой-то степени закалило ее. Но в отношении мужчин ей хотелось быть жестче. У нее было мало опыта общения с ними, а отец так успешно пугал ее рассказами об их нравах, что сердце девушки начинало бешено колотиться всякий раз, когда она думала о предстоящем трехнедельном путешествии. Пока они строили с Джулией планы, все казалось очень простым. Теперь наедине с этими незнакомцами их затея предстала совсем в другом свете. О чем думал дядя Уильям, посылая людей за Джулией без сопровождающей женщины?

Ястреб снова улегся и заснул неглубоким, чутким сном, прислушиваясь, не явятся ли незваные гости. Он давно приучил себя к этому. Однако сейчас, в то время как он ворочался и метался, Трэвису приснился сон.

…Он снова был маленьким мальчиком в потертой шерстяной одежде, съежившимся на соломенном тюфяке в повозке, крытой брезентом. Тело ныло от боли, поблекшие рыжеватые волосы спутались. По щекам стекали капли пота.

— Папа… папа?.. Где ты, папа? — Ребенок метался и стонал во сне, потом почувствовал на лбу чью-то руку и попытался вскочить.

— Все в порядке, мой мальчик. — Над ним склонился дядя Мартин. — Теперь нам обоим придется привыкать к тому, что твоих папы и мамы больше нет.

Трэвис с трудом сдержал жгучие слезы. Его отец хотел, чтобы сын был сильным.

— Это несправедливо, дядя Марти! Почему этою случилось с ними? — Щеки его пылали. Трэвис всегда чувствовал бессильный гнев, думая о гибели родителей, хотя знал, что никто в ней не виноват.

— Не думай, что в жизни всегда царит справедливость, мой милый. Твоя тетя Бьюла и я всю жизнь работали. Мы никогда никого не обманывали и всегда старались поступать по справедливости, но наш сын подкинул нас, как твои папа и мама. Кто может понять всемогущего Бога? — Дядя Марти почесал свою бороду, — Может быть, собравшись втроем вместе с ним, мы смогли бы что-нибудь понять. — Дядя улыбнулся.

Затем сон перенес Ястреба в другое место и в другое е время. Он разговаривал со своим отцом, как мужчина с мужчиной. Открытая повозка, в которой они ехали, двигалась по тенистым улицам Сент-Луиса. Перед двухэтажным домом их семьи тележка остановилась, и отец I положил руку на плечо Трэвиса.

— Я должен на время уехать, сынок, — говорил отец. — Мои финансовые дела несколько ухудшились, и пришла пора что-то предпринять. Я хочу, чтобы ты позаботился о своей матери. Во время моего отсутствия ты остаешься единственным мужчиной в семье. Я на тебя надеюсь. — Отец крепко обнял мальчика. — Я горжусь тобой, сынок.

Видение померкло, затем появилась новая картинка. Томас Разерфорд, одетый в мрачный черный костюм, подсел к нему на диван в гостиной их дома.

— Сожалею, сынок, — произнес он, — но твои родители погибли. В тот момент, когда они пересекали реку Поттер, у экипажа отвалилось колесо. Они утонули под обломками. — Мистер Разерфорд обнял Трэвиса. — Я очень сожалею.

Трэвис не шевелился.

— Боюсь, у тебя останется не так уж много денег после уплаты по векселям. Я с удовольствием взял бы тебя к себе, но твой дядя Мартин считает, что ты — член их семьи. Он отправляется на запад. Похоже, тебе придется поехать с ним.

Сон как будто начался сначала.

Трэвис опять был в повозке. Светало, солнце показалось из-за изрезанной линии гор. Мальчик мог видеть густой мескитовый кустарник, слегка клонившийся под свежим утренним ветром, и еще темное небо, окрашенное в золотисто-розовые цвета. Трэвис уловил движение в двух фургонах их попутчиков, расположенных в нескольких ярдах. У них не хватило денег, чтобы воспользоваться преимуществами путешествия в обозе, состоящем из множества фургонов, так что пришлось двигаться на запад всего лишь с двумя другими семьями.

Трэвис наблюдал, как светлело небо. Мальчик натянул на себя рубашку и штаны и ждал, когда воздух немного прогреется после ночного холода.

Трэвис увидел их еще до того, как лагерь огласили пронзительные крики. Жуткие звуки заставили его задрожать сильнее, чем от лихорадки. Мальчик замер, чувствуя, как волосы встали дыбом.

Дядя Марти метнулся к повозке, схватил ружье и сунул за пояс подштанников нож с длинным лезвием.

Тетушка Бьюла всхлипывала в истерике. Она взглянула на разрисованных индейцев, приготовившихся к нападению, и ее мозолистые руки начали взволнованно крутить передник, повязанный поверх ситцевого платья. Твердая сухая земля дрожала от стука копыт.

Трэвис спрыгнул вниз и бросился к дяде, который нырнул под фургон.

— Дядя Марти, — крикнул Трэвис, — их так много! Что нам делать? — Индейцы были уже совсем близко, так что он мог видеть их обнаженные смуглые разрисованные тела, блестящие от пота.

— Спрячься под повозкой, мой мальчик, и молись! — Это все, что успел сказать дядя, перед тем как, спотыкаясь, присоединился к двум другим мужчинам, бежавшим через поляну.

Воздух наполнился пронзительными криками, визгом. Обернувшись, Трэвис увидел воина, лицо которого представляло собой отвратительную красную маску с круглыми белыми «глазами». Тот сунул руку под повозку.

— Тетя Бьюла! — Трэвис увидел, как она со всех ног бросилась бежать, подхватив край юбки. Затем упала на колени с рыданиями и мольбами. Воин не колебался. Он всадил ей нож между грудей, и женщина рухнула на пыльную землю.

— Нееет! — пронзительно закричал Трэвис, и по его щекам потекли слезы горя и гнева. Женщина, которую он любил, была мертва. Он снова не смог предотвратить это!

Трэвис бросился вперед и прыгнул на спину индейцу, как раз в тот момент, когда старая миссис Мэрфи прицелилась из ружья своего мужа и выстрелила. Воин охнул, пробежал вперед еще несколько шагов и упал замертво у ног женщины.

— Хотя бы одного заберу с собой, — хихикнула та. Пнула ногой мертвого индейца и начала перезаряжать ружье.

Трэвис услышал свист, а затем глухой удар стрелы, пронзившей ее спину.

Мальчик вскочил на ноги и бросился вперед, увернувшись от нескольких нападавших. Удар томагавка, направленный на него индейцем, пришелся по пыльной земле. Трэвис продолжал бежать. Сейчас он хотел лишь одного — быть вместе с дядей. Еще несколько шагов. Ясно до жути он увидел, как огромный разукрашенный индеец бросил копье. Оно просвистело в воздухе и пригвоздило дядю к повозке. Кровь дяди Марти оросила сухую землю. Весь в крови, ощущая тошноту при виде смерти вокруг, Трэвис поднял глаза на коренастого воина, блестящего от пота, крови и краски. Мальчик услышал стук собственного сердца. Он перевел взгляд с индейца на безжизненное тело дяди, затем снова на воина, который издал победный вопль.

Трэвис стиснул зубы и бросился в атаку. Мальчик начал колотить индейца в грудь и царапаться, однако коренастый воин резким, коротким ударом швырнул его в пыль к своим ногам.

Индеец склонился над Трэвисом, прежде чем тот успел подняться. Он заломил мальчику руки за спину и связал их сыромятным ремнем, связал брыкающиеся ноги. С громким воплем воин легко поднял Трэвиса и потащил к пятнистой лошади, затем осторожно перекинул через холку. Мальчик ощутил потную шерсть и хребет, упершийся ему в живот. Индеец вскочил в седло позади него.

Трэвис ерзал, пытаясь ослабить ремень, стягивающий его руки и врезавшийся в кожу, но ничего не получалось. Он видел раскрашенных воинов, сдирающих брезент с фургонов, и слышал их отвратительные победные крики. Затем победители начали скальпировать и уродовать тела погибших.

Маленький караван сгорел дотла, так что остались только почерневшие остовы, и над последними тонкими клубами дыма, поднимавшимися в светлое небо, уже кружили стервятники. Эта страшная картина скрылась из виду, когда воин, пленивший его, перевалил через первую гору…

Какой-то шорох внезапно вырвал Ястреба из сна. В его руке сверкнул длинный охотничий нож, и, проворно схватив непрошеного гостя за ногу, он легко опрокинул его на землю, навалился сверху и приставил лезвие к горлу.

Неизвестный слабо застонал, и Ястреб окончательно проснулся. Он увидел большие зеленые глаза, полные страха. Его рук касались пряди шелковистых каштановых волос.

— Будь проклята, женщина! Ты хочешь, чтобы я тебя убил? Никогда не делай этого. Ни со мной, ни с кем-либо другим! — Он чувствовал, как девушка дрожит под ним, ее грудь вздымалась и опускалась, касаясь его груди.

— Я… Мне показалось, что вам приснился дурной сон. Я только хотела… Я пыталась помочь вам.

Ястреб едва мог сосредоточиться на словах девушки. Боже, до чего она красива. Ее лицо было мягко освещено первыми лучами зари. Полные красные губы слегка приоткрыты от удивления, между ними виднелся изящный розовый язычок.

Почувствовав признаки возбуждения, Лэигли поспешно скатился с нее, потом, протянув руку, помог девушке встать. Она побледнела, а костюм для верховой езды оказался покрытым пылью и прилипшими листьями. Ястреб глубоко вздохнул, слегка смущенный происшедшим.