- Где-то тут поблизости должен быть город Харроуэя, - сказал Пес. - Где лорд Руте держит двуглавого коня старого короля Андагара. Авось там и переправимся.
      Арья никогда не слышала о старом короле Андагаре и не видывала двуглавых коней, которые к тому же могут бегать по воде, но от вопросов благоразумно воздержалась. Клиган поехал вниз по течению. Теперь дождь по крайней мере бил им в спину. Арье надоело, что он постоянно хлещет в глаза и стекает до щекам, как будто она плачет. Волки не плачут, заново напомнила она себе.
      День не должен был перевалить далеко за полдень, но темень стояла, как в сумерки. Арья уже счет потеряла этим бессолнечным дням. Она промокла до костей, стерла себе ляжки, и все тело у нее ныло. К тому же она простыла, и порой ее бил озноб, но когда она сказала об этом Псу, он только рявкнул: "Вытри нос и закрой рот". Он то и дело засыпал в седле, предоставляя своему коню самому идти проселочной дорогой или звериной тропой. Это был скаковой конь, почти такой же большой и тяжелый, как боевой, но намного резвее. Пес звал его Неведомым. Однажды, когда Пес мочился у дерева, Арья попыталась увести коня и ускакать, но Неведомый чуть голову ей не откусил. С хозяином он вел себя смирно, как старый мерин, но всем остальным сразу давал понять, что нрав у него не менее черен, чем масть. Арья впервые видела такую брыкливую и кусачую лошадь.
      После нескольких часов пути и переправы через пару илистых ручьев Клиган объявил:
      - Вот он, город лорда Харроуэя. - И тут же добавил: - Седьмое пекло! Город был затоплен - над водой торчали только верх глинобитной гостиницы, семигранный купол септы, две трети круглой каменной башни, соломенные крыши и целый лес труб.
      Однако над башней поднимался дым, а под ее окном стояла на цепи большая плоскодонная лодка с дюжиной пар весел. На носу и корме ее украшали разные конские головы. Вот, значит, какой он, двуглавый конь. Посередине лодки стол деревянный домик с дерновой крышей. Когда Пес сложил руки ковшом и покричал, оттуда вылезли двое человек, а в башенном окне появился третий, с заряженным арбалетом.
      - Чего тебе? - прокричал он через бурлящий бурый поток.
      - Перевезите нас, - ответил ему Пес.
      Люди в лодке посовещались, и один, седой и сгорбленный, с могучими руками, крикнул:
      - Даром не повезем.
      - Я заплачу.
      Чем это, любопытно знать? Разбойники забрали у Пса его золото, но серебро и медь, может, и оставили. Вряд ли за перевоз возьмут больше пары медяков.
      Паромщики снова посовещались, потом седой крикнул что-то, и из будки вылезли еще шестеро, натягивая на голову капюшоны. Из башни на палубу спрыгнули еще несколько человек. Половина из них имела большое сходство со сгорбленным стариком. Они отомкнули цепь, оттолкнулись шестами от башни и вставили в уключины весла с широкими лопастями. Паром развернулся и медленно двинулся к берегу, работая веслами с обеих сторон. Клиган съехал с холма ему навстречу.
      Паромщики, причалив кормой вперед, открыли широкую дверь под лошадиной головой и спустили тяжелые дубовые сходни. Неведомый у воды заартачился, но Клиган сжал его бока каблуками и направил по сходням.
      - Ну как погодка, сир, - достаточно мокрая? - с улыбкой осведомился старый паромщик.
      - Мне нужен перевоз, а без твоих шуточек я уж как-нибудь обойдусь. Клиган слез с коня и снял Арью. Один из паромщиков хотел взять Неведомого под уздцы. - Не трогай, - предупредил Клиган, а конь в подтверждение брыкнул ногой. Лодочник, отскочил, поскользнулся, плюхнулся задом на палубу и выругался.
      Старик перестал улыбаться и сказал:
      - Мы перевезем вас за один золотой. За коня и за мальчика тоже по золотому.
      - Три дракона? - хохотнул Клиган. - Я все твое корыто могу купить за три дракона.
      - В прошлом году, может, и купили бы. Но в разлив мне нужны лишние люди на шестах и веслах, чтобы нас не снесло на сто миль к морю. Выбирайте сами: либо платите три дракона, либо учите своего зверя скакать по воде.
      - Люблю честных грабителей. Будь по-твоему. Три дракона, когда благополучно переправите нас на тот берег.
      - Деньги вперед, иначе не поедем. - Старик протянул Клигану свою мозолистую ладонь.
      Пес выдвинул меч из ножен.
      - Выбирай сам: золото на северном берегу или сталь на южном.
      Паромщик посмотрел на лицо Клигана, и оно ему явно не понравилось. За спиной у старика стояла дюжина крепких мужчин с веслами и шестами, но они что-то не спешили ему на подмогу. Вместе они, наверно, одолели бы Клигана, но перед этим он мог бы убить человек трех-четырех.
      - Почем мне знать, если у вас золото или нет? - помедлив, спросил старик.
      Нет у него ничего, чуть не крикнула Арья, но вместо этого прикусила губу.
      - Слово рыцаря, - торжественно произнес Клиган.
      Да никакой он не рыцарь, хотела сказать Арья, но опять промолчала.
      - Ладно, - сплюнул лодочник. - Так и быть, перевезем вас, пока не стемнело. Привяжите коня, нечего ему по палубе метаться. Коли хотите с сыном погреться, в будке есть жаровня.
      - Я ему не сын! - свирепо выпалила Арья. Это еще хуже, чем когда тебя принимают за мальчика. Она так разозлилась, что чуть не сказала, кто она на самом деле, но Клиган схватил ее за шиворот и приподнял.
      - Сколько раз я тебе наказывал держать твой поганый язык за зубами? - Он тряхнул Арью так, что зубы задребезжали, и отпустил. - Ступай сушись, как человек говорит.
      Арья пошла. От раскаленных углей в будке стояла удушливая жара. Приятно было постоять у жаровни, погреть руки и немного обсушиться, но как только палуба под ногами заколебалась, Арья снова выскользнула наружу.
      Двуглавый конь медленно шел по мелководью, пробираясь между крышами и трубами. Двенадцать человек сидели на веслах, еще четверо отталкивались длинными шестами от скал, деревьев и затонувших домов. Старик стоял на руле. Дождь стучал по палубе, отскакивая от резных лошадиных голов. Арья снова начала мокнуть, но ей хотелось смотреть. Человек с арбалетом так и стоял в окне башни, провожая глазами паром. Не тот ли это лорд Руте, которого упоминал Пес? На лорда он не слишком похож, но и она сама не очень-то похожа на леди.
      Когда они выбрались из города на стрежень реки, течение стало намного сильнее. Высокий каменный столб на том берегу наверняка указывал пристань, но ясно было, что их пронесет мимо. Паромщики налегли на весла, перебарывая разъяренную реку. Листья и ветки неслись по течению так быстро, словно ими выстрелили из скорпиона. Люди с шестами отпихивали от лодки все, что к ней прибивало. Ветер тоже усилился и при попытках взглянуть вверх по реке сек лицо дождем. Неведомый визжал и лягался на зыбкой палубе.
      "Если прыгнуть за борт, меня сразу унесет - Пес и спохватиться не успеет". Арья оглянулась через плечо - Клиган пытался успокоить испуганного коня. Лучшего случая сбежать от него у нее не было, но так и утонуть можно. Джон говорил, что она плавает как рыба, но даже рыбе в этой реке пришлось бы несладко. Утонуть, пожалуй, лучше, чем возвращаться в Королевскую Гавань... Вспомнив о Джоффри, Арья потихоньку подалась на нос. Вода в реке, бурая от ила и взбаламученная дождем, напоминала скорее суп. А уж холодно там, должно быть... Ничего, больше, чем есть, не промокну, решила Арья и взялась рукой за борт.
      Но тут раздался крик, и паромщики ринулись вперед с шестами. Арья не сразу заметила огромное, вырванное с корнем дерево, несущееся прямо на них. Его корни и сучья торчали из воды, как щупальца большого кракена. Гребцы пенили воду, стараясь избежать столкновения. Кормчий переложил руль и конская голова стала разворачиваться вниз по течению, но слишком медленно. Дерево летело на них, как таран.
      Оно было не больше чем в десяти футах от них, когда люди на носу наконец уперлись в него шестами. Один шест сломался, и раздался такой треск, как будто сам паром развалился на части. Но другой человек сумел оттолкнуть дерево - как раз на столько, чтобы убрать его с дороги. Дерево промчалось в нескольких дюймах от них, оцарапав ветками, как когтями, конскую голову. Казалось уже, что опасность миновала, но тут один из верхних сучьев слегка зацепил борт. Паром содрогнулся, и Арья больно шлепнулась на одно колено. Человеку со сломанным шестом не так посчастливилось, и он с криком перевалился за борт. Бурная вода сомкнулась над ним, и он исчез, не успела Арья подняться на ноги. Другой лодочник схватил свернутую веревку, но бросать ее было некому.
      Может, он выплывет где-нибудь ниже по течению, говорила себе Арья, но уверенности эта мысль не вселяла. У нее пропало всякое желание прыгать за борт. Когда Клиган закричал, чтобы она шла обратно в будку, не то он ей покажет, она повиновалась. Паром поворачивал поперек течения, борясь с рекой, не желавшей ничего иного, как унести их к морю.
      Наконец они причалили, на добрых две мили ниже пристани. Лодка врезалась в берег так, что еще один шест сломался и Арья чуть не упала снова. Клиган вскинул ее на коня, словно куклу какую-нибудь. Паромщики смотрели на них измученными глазами, но старик не замедлил снова протянуть руку и потребовал:
      - Шесть драконов. Три за перевоз и три за человека, которого я потерял.
      Клиган порылся в кошельке и сунул ему скомканный клочок пергамента.
      - На, вот тебе десять.
      - Десять? - растерялся паромщик. - Это что же такое?
      - Расписка мертвеца, которая стоит около девяти тысяч драконов. - Пес со злобной улыбкой сел в седло позади Арьи. - Десять из них твои, а за остальными я когда-нибудь вернусь - смотри не истрать их.
      Старик, прищурясь, разглядывал пергамент.
      - Писанина какая-то. На что она мне? Вы обещали золото и дали рыцарское слово.
      - Тебе, старик, пора уже знать, чего стоит рыцарское слово. - Пес пришпорил Неведомого и поскакал прочь. Паромщики разразились проклятиями и кинули вслед пару камней, но всадники скоро въехали в лес, и шум реки стал затихать.
      - До утра они назад не пойдут, - сказал Клиган, - и на чернильные каракули больше не купятся. Если твои друзья гонятся за нами, придется им переправляться вплавь.
      Арья молча съежилась, говоря про себя: валор моргулис. Сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея. Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик, сир Григор и Щекотун. И Пес, Пес, Пес.
      Когда дождь наконец перестал и тучи разошлись, она дрожала и хлюпала носом так, что Клиган решил остановиться на ночлег и даже костер попытался разжечь, но дерево отсырело и не желало загораться. Пес озлился и расшвырял дрова ногой.
      - А, провались ты в преисподнюю. Ненавижу огонь.
      Сидя на мокрых камнях под дубом и слушая, как с листьев капает вода, они поужинали сухарями, заплесневелым сыром и копченой колбасой. Клиган, резавший колбасу кинжалом, перехватил устремленный на нож взгляд Арьи и предупредил:
      - Даже и не думай об этом.
      - А я и не думаю, - соврала она.
      Он только фыркнул и вручил ей толстый ломоть колбасы. Арья принялась жевать, не сводя с Клигана глаз.
      - Сестру твою я ни разу не ударил, - сказал он, - но тебя побью, если ты меня вынудишь. Хватит придумывать, как меня убить, толку все равно не будет.
      Арья не нашлась, что на это ответить. Она продолжала жевать колбасу и смотреть на него, твердая, как камень.
      - Ты хотя бы в лицо мне не боишься смотреть, волчонок, - отдаю тебе должное. Ну, и как оно тебе нравится?
      - Совсем не нравится. Оно безобразное и все в ожогах.
      Клиган протянул ей кусок сыра на острие ножа.
      - Глупая. Ну, положим, убежишь ты, а дальше что? Попадешься кому-нибудь еще хуже меня.
      - Не попадусь. Хуже никого нет.
      - Ты еще не знаешь моего братца. Григор как-то убил человека за то, что он храпел - своего собственного латника. - Когда Клиган усмехался, обожженная сторона его лица натягивалась, и рот кривился совсем уж противно. Губ у него с той стороны не было, а от уха остался только обрубок.
      - Твоего брата я знаю. - Пожалуй, Гора и правда хуже, если подумать. - Его и Дансена, и Полливера, и Раффа-Красавчика, и Щекотуна.
      - Где это ненаглядная дочка Неда Старка умудрилась завести такие знакомства? - удивился Пес. - Григор своих крыс ко двору никогда не таскал.
      - Я их встретила в деревне. - Арья доела сыр и взяла сухарь. - В деревне у озера, где они взяли в плен меня, Джендри и Пирожка. Ломми Зеленые Руки тоже взяли, но Рафф-Красавчик убил его, потому что он не мог идти.
      - Взяли в плен? Люди моего брата? - Клиган засмеялся, будто зарычал. Григор так и не понял, что у него в руках, верно? Ну, ясное дело - иначе он приволок бы тебя в Королевскую Гавань и кинул на колени Серсее. Чудеса! Непременно расскажу ему об этом, прежде чем вырезать его сердце.
      Он уже не в первый раз говорил, что убьет Гору.
      - Ведь он же твой брат, - усомнилась Арья.
      - А тебе разве никого из своих братьев не хотелось убить? - Он опять засмеялся. - Или сестру? - На лице Арьи, должно быть, отразилось что-то, потому что он придвинулся ближе. - Это Санса, да? Волчонок хочет убить хорошенькую птичку.
      - Нет, - огрызнулась Арья. - Я тебя хочу убить, вот кого
      - За то, что я разрубил твоего дружка пополам? Я и кроме него много народу поубивал, можешь мне поверить. Потвоему, я чудовище? Может, оно и так, только твою сестру я спас. Когда толпа стащила ее с коня, я порубал их и привез ее назад в замок - иначе с ней было бы то же самое, что с Лоллис Стокворт. А она мне спела. Ты ведь не знала этого, да? Твоя сестра спела мне красивую песенку.
      - Врешь ты все, - выпалила Арья.
      - Ты и половины правды не знаешь. Черноводная, надо же! С чего это взбрело тебе в голову? Куда мы, по-твоему, едем?
      В его голосе звучало презрение и Арья заколебалась.
      - Обратно в Королевскую Гавань. Ты везешь меня к Джоффри и королеве. - Она поняла уже, что это неправда, иначе он не задавал бы ей такие вопросы, но надо же было что-то сказать.
      - Глупое волчье отродье, - проскрипел он. - Плевать я хотел на Джоффри, на королеву и на эту горгулью, ее братца. Я покончил с этим городом, с Королевской Гвардией и с Ланнистерами. Разве псу место рядом со львами? - Он напился воды и протянул мех Арье. - Эта река - Трезубец, а не Черноводная. Представь себе карту, если сумеешь. Завтра мы выберемся на Королевский тракт и поскачем прямо в Близнецы. Это я верну тебя твоей матери, а не благородный лорд-молния со своим огненным мошенником-жрецом. Я, чудовище. - Увидев ее лицо, он ухмыльнулся. - Думаешь, только твои друзья-разбойнички чуют, где можно поживиться? Дондаррион отнял у меня золото, а я забрал тебя. Ты, мне сдается, стоишь вдвое дороже того, что у меня было. А может, и больше, если б я продал тебя Ланнистерам, как ты боялась, но этого я не сделаю. Даже Псу надоедает получать пинки. Если боги дали вашему Молодому Волку хотя бы столько мозгов, сколько дают жабе, он сделает меня лордом и пригласит к себе на службу. Я ему нужен, хотя он пока еще сам это не знает. Может, я даже Григора для него убью - ему это понравится.
      - Он ни за что тебя не возьмет, - отрезала Арья. - Только не тебя.
      - Тогда я возьму столько золота, сколько смогу унести, засмеюсь ему в глаза и уеду. Если он не возьмет меня на службу, ему лучше всего меня убить, но он не убьет. Для этого он слишком сын своего отца, насколько я слышал. Ну что ж - я выигрываю в любом случае, и ты тоже, волчонок. Так что перестань на меня огрызаться, мне это надоело. Помалкивай и делай, что я велю - тогда мы, глядишь, еще поспеем на свадьбу твоего дядюшки.
      ДЖОН
      Кобыла еле дышала, но Джон не мог дать ей роздыха. Он должен был успеть к Стене раньше магнара. Он спал бы в седле, будь у него седло - без него Джону и бодрствующему трудно было усидеть на лошади. Рана в ноге мучила его все сильнее. Он не мог позволить себе отдохнуть подольше, чтобы заживить ее.
      Увидев со взгорья бурые колеи Королевского тракта, змеящегося на север через холмы и равнины, Джон потрепал кобылу по шее.
      - Теперь нам остается только ехать по этой дороге, девочка, а там скоро и Стена. - Нога у него точно одеревенела, и в голове от жара так мутилось, что он дважды чуть было не поехал не в ту сторону.
      Да, скоро Стена. Он представлял себе своих друзей, пьющих подогретое вино в трапезной. Хобб хлопочет у своих котлов, Нойе в кузнице, мейстер Эйемон сидит в своих покоях под вороньей вышкой. А Старый Медведь? Сэм, Гренн, Скорбный Эдц, Дайвин с деревянными зубами? Джон мог только молиться, чтобы кому-то из них удалось уйти с Кулака.
      Игритт тоже постоянно занимала его мысли. Он помнил запах ее волос, тепло ее тела... и ее лицо в тот миг, когда она перерезала горло старику. Нельзя было ее любить, шептал ему один голос. Нельзя было ее оставлять, настаивал другой. Может быть, и отец вот так же разрывался надвое, когда оставил мать Джона, чтобы вернуться к леди Кейтилин. Он дал клятву верности леди Старк, а я - Ночному Дозору.
      В лихорадочном жару он чуть не проехал мимо Кротового городка, не соображая, где находится. Городок почти весь располагался под землей, и наверху при свете убывающей луны виднелась только кучка жалких хижин. Бордель представлял собой сарайчик не больше нужника, и его красный фонарь, поскрипывавший на ветру, походил на глаз, налитый кровью. Джон сполз с лошади около примыкающей к заведению конюшни и криком разбудил двух конюхов.
      - Мне нужна свежая лошадь с седлом и уздечкой, - заявил он тоном, не допускающим возражений. Ему привели лошадь, принесли мех с вином и полковриги черного хлеба. - Будите всех, - распорядился Джон. - К югу от Стены одичалые. Берите свои пожитки и идите в Черный Замок. - Он взобрался на вороного мерина, скрипя зубами от боли, и во весь опор поскакал на север.
      Когда звезды на востоке стали меркнуть, перед ним выросла Стена. Озаренная луной, она мерцала над деревьями и утренним туманом. Он гнал коня по скользкой проселочной дороге, пока не увидел каменные башни и бревенчатые стены Черного Замка, похожие на кучку поломанных игрушек под ледяной глыбой Стены. Заря уже раскрашивала лед пурпурными и розовыми тонами.
      Он не услышал окрика часовых, проезжая мимо служб, и никто не вышел ему навстречу. Черный Замок казался таким же заброшенным, как Серый Дозор. Между плитами на дворе торчала сухая бурая трава. Старый снег лежал на крыше Кремневой Казармы и под северной стеной башни Хардина, где Джон спал до того, как стать стюардом Старого Медведя. На башне лорда-командующего после того давнего пожара остались следы копоти. Мормонт потом перебрался в Королевскую, но свет не горел и там. Снизу Джон не видел, есть ли часовые на Стене, но на огромной деревянной лестнице с южной ее стороны, похожей на огромный зигзаг молнии, не было никого.
      Из трубы оружейной, однако, поднимался дымок, почти невидимый на сером северном небе. Джон спешился и заковылял туда. Тепло пахнуло на него из открытой двери, как дыхание лета. Однорукий Донал Нойе, качавший мехи у огня, обернулся на шум.
      - Джон Сноу?
      - Он самый. - Джон, несмотря на лихорадку, изнеможение, рану, магнара, старика, Игритт и Манса, расплылся в улыбке. Хорошо вернуться домой, хорошо увидеть Нойе, пузатого, с зашпиленным рукавом, заросшего черной щетиной.
      Кузнец бросил мехи.
      - Что у тебя с лицом?
      Про лицо Джон успел позабыть.
      - Один оборотень хотел выцарапать мне глаза.
      - Я уж не чаял тебя увидеть - ни целого, ни в шрамах, - нахмурился Нойе. Мы слыхали, что ты переметнулся к Мансу-Разбойнику.
      Джон ухватился за дверь, чтобы не упасть.
      - Кто вам это сказал?
      - Джармен Баквел. Он вернулся две недели назад. Его разведчики уверяют, что своими глазами видели, как ты ехал вместе с одичалыми в овчинном плаще. Нойе смерил Джона взглядом. - Последнее, я вижу, правда.
      - Все остальное тоже правда - в некотором роде, - признался Джон.
      - Что ж мне теперь, взять меч и выпустить тебе кишки?
      - Нет. Я выполнял приказ. Последний приказ Куорена Полурукого. Нойе, где гарнизон?
      - Обороняет Стену от твоих друзей-одичалых.
      - Да, но где?
      - Везде. Харму Собачью Голову видели у Лесного Дозора, Гремучую Рубашку у Бочонка, Плакальщика у Ледового Порога. Они повсюду, вдоль всей Стены... они карабкаются по льду у Врат Королевы, ломают ворота в Сером Дозоре, собираются напротив Восточного Дозора, но, завидев черный плащ, сразу разбегаются, а назавтра появляются где-то в другом месте.
      Джон с трудом удержался от стона.
      - Это хитрость. Манс хочет разделить нас, не понимаете, что ли? - (И Боуэн Мурш ему в этом помог.) - Ворота находятся здесь, здесь они и атакуют.
      Нойе двинулся к нему.
      - У тебя кровь течет из ноги.
      Джон тупо посмотрел вниз. Да, верно - рана снова открылась.
      - Это от стрелы...
      - Одичалые. - Это не было вопросом. Нойе обхватил Джона своей единственной, но мускулистой рукой. - Ты бледен как мел и весь горишь. Я отведу тебя к Эйемону.
      - Некогда. Одичалые перебрались через Стену. Они идут сюда от Короны Королевы, чтобы открыть ворота.
      - Сколько их? - Нойе вывел Джона за дверь.
      - Сто двадцать, и хорошо вооружены для одичалых. Доспехи бронзовые, но встречается и сталь. Сколько человек у нас здесь?
      - Сорок с лишним. Калеки, больные да зеленые юнцы, еще необученные.
      - Если Мурш ушел, кого он назначил кастеляном?
      - Сира Уинтона, да хранят его боги, - засмеялся кузнец. - Больше у нас рыцарей не осталось. Только он, похоже, об этом забыл, а напоминать ему никто не желает. Так что командир, какой ни на есть, тут вроде бы я. Самый вредный из всех калек.
      Хоть одна хорошая новость. Однорукий оружейник крепок духом и телом и закален в военном ремесле. А вот сир Уинтон Стаут... в свое время он был хорошим воином, никто не спорит, но он провел в разведчиках восемьдесят лет, одряхлел и выжил из ума. Однажды он уснул за ужином и чуть не утонул в миске горохового супа.
      - А где твой волк? - спросил Нойе, ведя Джона через двор.
      - Мне пришлось бросить его, чтобы перелезть через Стену. Я надеялся, что он прибежит сюда.
      - Нет, парень. Мне жаль, но мы его не видали. - Они дотащились до длинного деревянного дома с вороньей вышкой, где жил мейстер. Оружейник ударил ногой в дверь и позвал: "Клидас!"
      Вскоре им открыл сутулый человек в черном. Его розовые глазки широко раскрылись при виде Джона.
      - Уложи парня, а я приведу мейстера.
      В очаге горел огонь, и в комнате было почти жарко. От тепла Джона потянуло ко сну. Как только Нойе уложил его, он зажмурился, чтобы остановить крутящийся мир. Вороны каркали и переговаривались наверху.
      - Сноу, - говорил один, - снег, снег, Сноу. - Это Сэм их научил, вспомнил Джон. Пришел ли он домой, Сэмвел Тарли, или только его птицы вернулись назад?
      Вскоре появился мейстер Эйемон. Он шел медленно, мелкими осторожными шажками, держась пятнистой старческой рукой за плечо Клидаса. На его тощей шее висела тяжелая цепь. Золото и серебро блестели среди чугуна, свинца, олова и других неблагородных металлов.
      - Джон Сноу, - сказал мейстер, - ты расскажешь мне обо всем, что видел, когда окрепнешь. Донал, поставь на огонь котелок с вином и положи в очаг мои инструменты, чтобы раскалились как следует. Клидас, мне понадобится твой острый нож. - Мейстеру перевалило за сто лет, он обветшал телом, лишился волос и совершенно ослеп, но ум его оставался острым, как в былые годы.
      - Сюда идут одичалые, - сказал Джон. Клидас тем временем разрезал его черную штанину, заскорузлую от старой крови и мокрую от свежей. - С юга. Мы перелезли через Стену.
      Клидас размотал кровяную повязку Джона, а мейстер понюхал ее.
      - Мы?
      - Я был с ними. Куорен Полурукий приказал мне сдаться им. - Мейстер ощупал рану пальцем, и Джон сморщился. - Магнар теннов... о-ох, больно. Где Старый Медведь?
      - Как ни печально мне говорить это, Джон, лорд Мормонт убит в Замке Крастера... своими же братьями.
      - Как - своими? - Слова Эйемона причинили Джону в сто раз более сильную боль, чем его пальцы. Джон вспомнил Старого Медведя, каким видел его в последний раз - он стоял перед своей палаткой, а ворон сидел у него на руке и просил зерна. Значит, Мормонта больше нет! Джон боялся этого с тех самых пор, как увидел следы побоища на Кулаке, но это не смягчило удар. - Кто это сделал? Кто поднял на него руку?
      - Гарт из Староместа, Олло Косоручка. Нож... трусы, воры и убийцы все до одного. Этого следовало ожидать. Дозор теперь не тот, каким был раньше. Слишком мало в нем честных людей, чтобы держать в узде негодяев. - Донал Нойе поворачивал в огне ножи мейстера. - Дюжина верных долгу братьев вернулась сюда. Скорбный Эдц, Великан, твой друг Зубр. Они и рассказали нам, что случилось.
      Всего дюжина? С Мормонтом из Черного Замка ушли двести человек, двести лучших людей Дозора.
      - Значит, лорд-командующий теперь Мурш? - Гранат славный старик и хороший первый стюард, но для сражения с войском одичалых никак не годится.
      - Временно, пока мы не выберем нового, - сказал мейстер Эйемон. - Принеси фляжку, Клидас.
      Выборы. Куорен Полурукий и сир Джереми Риккер убиты, Бен Старк так и не нашелся - кто же остается? Торен Смолвуд или сир Оттин Уитерс, если они остались живы после Кулака? Нет, скорее всего это будет Коттер Пайк или сир Деннис Маллистер. Который из них? Командиры Сумеречной Башни и Восточного Дозора люди хорошие, но очень разные. Сир Деннис уже не молод, он вежлив, осторожен и рыцарь до мозга костей. Пайк моложе, он бастард, речь у него грубая, а храбрость превышает пределы разумного. Хуже всего то, что эти двое друг друга недолюбливают - недаром Старый Медведь держал их на противоположных концах Стены. Джон знал, как глубоко в Маллистерах укоренилась вражда к жителям Железных островов.
      Острая боль напомнила ему о собственных горестях. Мейстер сжал его руку.
      - Клидас сейчас принесет маковое молоко.
      Джон попытался привстать.
      - Мне не надо...
      - Надо, - твердо сказал Эйемон. - Будет больно.
      Донал Нойе подошел и снова уложил Джона на спину.
      - Лежи смирно, не то привяжу. - Кузнец даже одной рукой управлялся с Джоном, как с ребенком. Вернулся Клидас с зеленой флягой и каменной чашей. Мейстер Эйемон наполнил чашу до краев.
      - Выпей это.
      Джон прикусил губу, когда вскочил, и вкус крови во рту смешался с густым медовым вкусом питья. Он еле удержался, чтобы не извергнуть все обратно.
      Клидас принес тазик с теплой водой, и мейстер смыл с раны кровь и гной. Он делал это осторожно, но Джон даже при самых легких прикосновениях с трудом сдерживал крик.
      - Люди магнара знают, что такое дисциплина, и доспехи на них бронзовые, сказал он. Разговор отвлекал его от боли.
      - Магнар - это лорд Скагоса, - заметил Нойе. - В Восточном Дозоре, когда я пришел на Стену, были люди со Скагоса. Я помню, они говорили о нем.
      - Джон использует это слово в более древнем его смысле, - объяснил мейстер Эйемон, - не как родовое имя, но как титул. Оно происходит из древнего языка.
      - И означает оно "лорд", - подтвердил Джон. - Стир - магнар места под названием Тенния, на дальнем севере Клыков Мороза. У него сотня своих людей и двадцать лазутчиков, знающих Дар почти так же хорошо, как и мы. Но Манс так и не нашел рог - это уже хорошо. Рог Зимы, в поисках которого он перерыл всю землю в верховьях Молочной.
      Мейстер Эйемон помедлил с влажной тряпицей в руке
      - Рог Зимы - старое предание. Король за Стеной в самом деле верит, что он существует?
      - Они все в это верят. Игритт сказала, что они разрыли сотню могил королей и героев в долине Молочной, но так и не...
      - Кто это - Игритт? - перебил его Донал Нойе.
      - Женщина вольного народа. - Как объяснить им, кто такая Игритт? Она теплая, смышленая и забавная, она умеет целовать мужчин и резать им глотки, Она идет со Стиром, но она... совсем еще юная, почти девочка... - Она убила старика за то, что он развел костер. Язык у Джона заплетался - маковое молоко туманило разум. - Я нарушил с ней свою клятву. Я не хотел этого, но... Нельзя было этого делать. Нельзя было любить ее, нельзя оставлять. - Я оказался недостаточно сильным. Куорен наказывал мне делить с ними все и примечать, и не колебаться... - Голова его поникла, словно набитая мокрой шерстью.
      Мейстер Эйемон снова понюхал его рану, бросил окровавленную тряпку в таз и сказал:
      - Подай мне горячий нож, Донал, и держи Джона.
      "Не стану кричать", сказал себе Джон, увидев раскаленный докрасна нож. Но это обещание он тоже нарушил. Донал Нойе держал его, а Клидас направлял руку мейстера. Джон не шевелился, только молотил кулаком по столу. Боль захлестывала его, и он чувствовал себя маленьким, слабым и беспомощным, как ребенок, плачущий в темноте. "Игритт, - подумал он, когда запах паленого мяса ударил в нос и собственный крик наполнил уши. - Игритт, я не мог иначе". Ему казалось, что боль отступает, но раскаленное железо снова коснулось его, и он потерял сознание.
      Он плыл куда-то, укутанный в теплую шерсть. Это не стоило ему никаких усилий. Не Игритт ли пришла поухаживать за ним? Беспамятство сменилось обыкновенным крепким сном.
      Пробуждение оказалось не столь приятным. В комнате было темно, и боль снова копошилась под одеялом, пронзая ногу раскаленным ножом при каждом движении. Джон убедился в этом, когда вздумал посмотреть, оставил ли мейстер ему ногу. Он подавил крик и опять стиснул кулак.
      - Джон! - Из мрака выплыла свечка, а за ней - хорошо знакомая ему большеухая физиономия. - Не шевелись, тебе нельзя.
      - Пип? - Джон протянул приятелю руку. - Я думал, ты ушел.
      - Со старым Гранатом? Нет, он считает, что я еще мал и зелен. Гренн тоже тут.
      - Ага, тут. - Гренн возник с другой стороны кровати. - Только уснул маленько.
      У Джона пересохло в горле.
      - Пить, - прохрипел он. Гренн принес воды и дал ему напиться. - Я видел Кулак, - сказал, утолив жажду, Джон. - Кровь и лошадиные трупы... Нойе говорит, что вас вернулась дюжина - кто?