Помедлив мгновение, Эван слегка улыбнулся.

— Значит, вы отличаетесь от большинства женщин. — И, понизив голос, добавил: — И мне понятно, почему Морис преследует вас.

Под его пристальным взглядом Кэтрин порозовела. Оказывается, Эван умеет быть не менее сладкоречивым, чем Дейвид. Тогда отчего ее это нисколько не коробит? Даже напротив. При каждом взгляде, который он бросал на нее, Кэтрин вспыхивала, сердце ее начинало биться быстрее… и она начинала вести себя, как последняя дура.

Голос, раздавшийся позади них, помог Кэтрин скрыть свое смущение и замешательство.

— Доброе утро, мистер Ньюком, миссис Прайс. Чудесная свадьба, не правда ли?

Они обернулись и увидели направляющегося к ним сэра Рейнальда. Заметив, что они стоят рука об руку, он вскинул бровь:

— Я вижу, вам все же удалось встретиться.

Тут Кэтрин с опозданием вспомнила о том, что сэр Рейнальд был свидетелем ее крайне глупого поведения, и опустила голову. Совершенно неожиданно на помощь ей пришел Эван:

— Да, миссис Прайс довольно быстро смогла оправиться от недомогания. И, кстати, вы ошиблись, сэр Рейнальд. На тропинке у озера была не миссис Прайс, а какая-то довольно похожая на нее дама.

Слова Эвана приятно поразили Кэтрин, а его едва заметная улыбка повергла ее сердце в полное смятение. Как трогательно, что он помог ей выпутаться из затруднительного положения. Пусть даже сэр Рейнальд, похоже, воспринял его заявление довольно скептически.

— Бывает же такое удивительное сходство, — пробормотал сэр Рейнальд, но на этом вроде бы успокоился, и они, уже втроем, пошли дальше.

— Скажите, мистер Ньюком, — прервал затянувшееся молчание сэр Рейнальд. — Как вы находите наши местные своеобразные свадьбы? Совсем не похоже на то, как венчаются в Англии?

— Нет, не похоже. И эта свадьба отличается от тех валлийских свадеб, которые мне доводилось видеть. Я обратил внимание, что жених и невеста ехали в церковь и обратно в карете. Разве теперь здесь не бывает свадеб со скачками? Мне помнится, в детстве я видел, как все, кто мог усидеть на лошади, скакали в церковь верхом. Причем жених с друзьями должны были догнать невесту и ее опекуна. Иногда они и из церкви возвращались верхом. Это выглядело очень живо и увлекательно.

Печальные воспоминания снова накатили на Кэтрин. Прошлое еще не умерло, как бы ей этого ни хотелось.

Сэр Рейнальд бросил на нее исподтишка взгляд и ответил:

— Свадьбы со скачками слишком опасны. И в нашей округе никто больше не соблюдает этого обычая.

— Мне они вовсе не представляются опасными, —не унимался Эван. — Обидно, если такой красивый обряд будет забыт только из-за того, что кто-то может случайно ушибиться. Не могу представить себе, чтобы миссис Ливелин беспокоили такие пустяки. Попробую спросить у нее, почему ее дочь отказалась от свадьбы со скачками.

Слезы уже почти навернулись на глаза Кэтрин, когда вмешался сэр Рейнальд. Негромко и без всякого нажима он проговорил:

— Тесс Ливелин отказалась от такой свадьбы, потому что муж миссис Прайс погиб именно во время скачки, после завершения свадебной церемонии. По дороге из церкви в замок, где должно было начаться пиршество, его лошадь угодила копытом в яму, и, падая, он ударился головой о камень. — Сэр Рейнальд пригладил поредевшие волосы. — После этого прискорбного случая новобрачные у нас не следуют этой традиции.

Кэтрин не в силах была поднять глаз на Эвана, но услышала, каким потерянным голосом он проговорил:

— Боже правый! А я-то… Простите меня, пожалуйста, Кэтрин. Мне бы и в голову не пришло заговорить об этом, если бы… Я слышал, что ваш муж погиб, но каким образом, не имел представления.

— Ничего… ничего страшного, — пробормотала она, уставившись перед собой на дорогу. — Откуда же вы могли знать?

Воспользовавшись минутным замешательством, сэр Рейнальд откланялся, заявив, что ему надо повидаться со своими друзьями.

Эван накрыл руку Кэтрин своей ладонью.

— Так вот почему вы были так печальны во время церемонии. Наверно, мысленно вы все время возвращались к этому ужасному событию. Я вам от всей души сочувствую.

Кэтрин, испытывая глубокую благодарность, сжала в ответ его руку.

— Все в порядке. Я уже научилась бороться с жуткими воспоминаниями.

Но это было лишь отчасти верно. Порой, она всю ночь напролет не смыкала глаз оттого, что не могла избавиться от всплывшей в памяти кошмарной картины… Вилли стремительным галопом скачет позади нее… Лицо его напряжено. Ему никак не удается догнать лошадь, на которой сидят Кэтрин и старинный друг семьи, выступающий в роли опекуна. Ветер треплет ее волосы, она оборачивается и криками подбадривает Вилли, весело смеется застывшему на его лице испуганному выражению.

Сколько раз одна и та же страшная сцена вновь возникала в ее воображении! И опять лошадь спотыкалась… Вилли головой вперед падал на колени… и сердце Кэтрин разрывал жуткий звук удара. Вскрикнув, она натягивала поводья и поворачивала лошадь назад, к месту катастрофы. Но Вилли уже лежал совершенно неподвижно, и из раны на голове струилась кровь. Кэтрин почему-то сразу поняла, что он умрет. Поняла в ту же секунду, хотя минуло еще два дня, прежде чем Вилли, не приходя в сознание, заснул вечным сном.

И, вспомнив о том дне, Кэтрин невольно содрогнулась. Бедный Вилли! Проклятие сделало свое злое дело. Но откуда ей было знать о том? Дневник попался ей на глаза только через год после смерти Вилли.

— Когда это случилось? — спросил Эван участливо. Кэтрин вздрогнула. Она так глубоко погрузилась в прошлое, что даже забыла о присутствии Эвана.

— Пять лет назад, — с трудом выговорила она, не желая смотреть на него. Ведь в его глазах она увидит только жалость. Но уж лучше жалость, чем упреки, которыми осыпали ее те жители деревни, которые считали, что она околдовала Вилли и стала причиной его смерти.

По счастью, они уже добрались до «Красного дракона», и у Кэтрин появился повод сменить тему разговора:

— Вот мы и пришли, — сказала она приободрившись. — Надеюсь, вы успели как следует проголодаться. Миссис Ливелин бесконечно гордится своей стряпней и все эти дни только и делала, что жарила, варила и пекла всевозможные деликатесы.

Кэтрин по-прежнему ощущала на себе его пристальный взгляд, но Эван ответил только:

— Пожалуй, да. — И пошел следом за ней.

Больше он ни разу не возвращался к разговору о Вилли, пока они ждали, когда наступит их очередь поздравить новобрачных. Ну а едва они оказались внутри и смешались с толпой гостей, Кэтрин и сама отвлеклась от воспоминаний и оттаяла душой.

Скрипач уже взял в руки инструмент, и два арфиста устроились рядом с ним, Столы, которые обычно располагались вразброс, на этот раз отодвинули к стене, чтобы освободить место для танцев. Столы ломились от еды: от тарелок с ростбифами, гусятиной, бараниной и тушеными овощами. Но миссис Ливелин продолжала отдавать указания слугам, которые несли все новые и новые блюда. В почетном углу, по валлийскому обычаю, стоял отец жениха и записывал каждый подарок новобрачным — как правило, это были деньги или домашний скот — в особую книгу, чтобы, отправляясь на свадьбу в это семейство, отдариться тем же самым.

С легкой улыбкой Кэтрин вдохнула теплый воздух. По крайней мере, банкет у нее не вызвал печальных ассоциаций. Из-за несчастного случая они с Вилли так и не добрались до свадебного стола, поэтому с этой частью торжества у нее не было связано никаких воспоминаний: ни хороших, ни плохих.

— Не хотите ли выпить чего-нибудь? — предложил ей Эван. — Похоже, мистер Ливелин уже открыл краны.

Посмотрев в ту сторону, где мистер Ливелин, крепкий, жилистый, спокойный мужчина, начал наполнять кружки золотистым элем, Кэтрин кивнула:

— Непременно, в горле у меня совершенно пересохло.

Следующие полчаса они почти не разговаривали. Казалось, Эвану трудно было преодолеть какую-то преграду, возникшую между ними, а Кэтрин все еще стеснялась молодого ученого. Но, в сущности, особой нужды беседовать и не было, поскольку вокруг все болтали, одновременно поглощая еду, успев проголодаться за время долгой церемонии. Кое-кто из гостей обсуждал торжество, сравнивая его с тем, как проходила их собственная свадьба. Другие безжалостно дразнили жениха и невесту, подшучивали над ними. И почти все старались вовлечь в веселые разговоры Кэтрин и Эвана, показать, что не придают значения злым сплетням и относятся к Кэтрин с большим уважением.

Кэтрин скромно сидела на стуле и уже не чувствовала себя, как бывало прежде, белой вороной среди этих людей. Эван стоял рядом, держа в руках полную тарелку. Кэтрин попробовала немного баранины с картофелем, зато Эван уплетал яства с наслаждением, какого она не ожидала от известного ученого. Но мужчине такого могучего сложения действительно требуется много еды, сказала себе Кэтрин. Ученым тоже нужно есть.

Однако не только его манера есть не соответствовала представлению Кэтрин об ученом-педанте. Он свободно управлялся с тарелкой и прибором стоя и легко откликался на шутки местных острословов. И вообще, казалось, чувствовал себя вполне в своей атмосфере среди этих простых людей. В нем не было той утонченности, какой Кэтрин от него ожидала. Он не морщился от шибавшего в нос запаха крепкого эля и не жаловался на тесноту и неудобство. Если бы не столичный наряд да не глубокая мысль во взоре, его вполне можно было принять за работника с фермы, готового веселиться на празднике от всей души.

Кэтрин помалкивала, пока мужчины разговаривали про хозяйство, но, как обычно, не пропускала ни единого слова из сказанного — она часто улавливала много полезного из бесед простых фермеров. Это было одним из преимуществ ее застенчивого нрава. Она давно убедилась, что чем меньше говоришь, тем больше узнаешь.

В какой-то момент она снова почувствовала на себе взгляд Эвана:

— Расскажите мне о вашем хозяйстве, — попросил он. — Вчера по дороге в замок я видел пасущиеся отары. Вы разводите овец?

— У миссис Прайс самые лучшие овцы по эту сторону Черной горы, — вмешался один из крестьян, рукавом вытирая пену со рта. Заметив, что Кэтрин не участвует в разговоре, он повернулся к ней и спросил: — А за сколько вы продали шерсть в этом году?

Пристальный взгляд Эвана настолько смущал ее, что она не могла вымолвить ни слова. Но он присоединился к остальным, просившим рассказать, как она ведет дела, и Кэтрин, постепенно воодушевившись, принялась объяснять, почему у ее овец такая хорошая пушистая шерсть и сколько можно заработать на этом. Вопросы, которые задавал Эван, свидетельствовали о его знаниях и понимании дела, и она настолько увлеклась рассказом, что забыла о своем благоговейном отношении к нему, о том, что перед ней известный ученый, пользующийся почетом и уважением в своем кругу. Он стал для нее просто добрым, привычным к тяжелому труду человеком, имевшим больше общего с фермерами, которые сейчас окружали его, чем с Дейвидом, стоявшим поодаль в кольце восхищенных поклонниц и глядевшим свысока на их необразованных мужей.

После того как Кэтрин поговорила некоторое время с фермерами, один из них заметил:

— Вы, миссис Прайс, разбираетесь в этих делах не хуже своей бабушки. Неудивительно, что последние два года вы продаете шерсть по такой высокой цене.

Слова фермера обрадовали ее больше, чем комплименты Дейвида по поводу ее глаз, волос и всего прочего. А когда Эван присоединился к похвале, Кэтрин вся вспыхнула от удовольствия.

Тут скрипач попробовал смычок, арфисты тронули струны — подошло время танцев. Но Кэтрин полагала, что Эван вряд ли будет плясать джигу, как остальные валлийцы. Скорее всего он привык к более изысканным развлечениям.

— Начинается заключительная часть праздника — танцы. Но, боюсь, музыкантам не придет в голову сыграть менуэт. Наши пляски более непосредственны. Но вы, наверное, уже забыли о том, как это выглядит.

Эван улыбнулся, отодвинул в сторону тарелку и протянул Кэтрин руку.

— Не совсем. Я помню джигу со времен юности. Сейчас я не смогу повторить все коленца. Но не собираюсь отставать от других.

И он вывел зардевшуюся Кэтрин в круг танцующих. Исключая те пляски, которые она устраивала для своих арендаторов после сбора урожая, Кэтрин не участвовала ни в каких других празднествах. Сейчас она пожалела об этом, услышав, что Эван подзабыл местные танцы. Но стоило ей показать два-три движения, как он тут же схватывал их на лету. И вскоре он уже танцевал в лад с остальными и с удовольствием обнимал соседей за плечи, и так же, как они, притопывал в такт музыке.

После трех танцев Кэтрин буквально искрилась весельем. Впервые за все эти годы она чувствовала себя не отделенной от других; улыбки Эвана и остальных фермеров помогали не замечать мрачных взглядов Дейвида и сэра Хью. И даже когда она остановилась, чтобы перевести дух, настроение у нее оставалось радостным и приподнятым.

До той минуты, пока к ней не подошел сэр Хью — с привычно мрачной, как грозовая туча, миной. Грубо хлопнув Кэтрин по плечу, он нарочито громко произнес:

— Ба! Кого я вижу? Неужели это миссис Прайс? До чего же вдовушка развеселилась!

Хотя от него несло спиртным — отец Вилли явно хлебнул лишнего, — Кэтрин усилием воли заставила себя не паниковать. Свекор всегда стремился запугать ее, но сегодня это было особенно неуместно. Кэтрин не хотелось при всех выяснять с ним отношения:

— Д-д-ень добрый, — запинаясь, ответила она. — Надеюсь, вы веселитесь от души?

— Но не так, как ты, — отрезал он с глумливой усмешкой, крепко сжав ей руку. — Глядя на тебя, не поверишь, что ты недавно похоронила мужа.

У Кэтрин начали дрожать руки:

— Пять лет назад, — напомнила она. — Это случилось пять лет назад.

— И, похоже, ты за эти пять лет истомилась без мужчины, а, Кэтрин? Только вряд ли ты можешь себе представить, каково это — остаться без сына. — Голос его дрогнул. — Ты вроде бы уже приглядела для себя новенького. А знает ли он, что ему грозит? Может, он вовсе не слышал, что водить с тобой компанию — опасное дело?

Потрясенная, Кэтрин смотрела на разъяренного старика во все глаза.

— Что вы имеете в виду? — Он не мог ничего знать о проклятии. Во всяком случае, сама она ему не говорила. Неужели Дейвид со зла рассказал ему обо всем после того, что произошло между ними вчера…

— Ты не считай меня за дурака, — он заговорил еще громче. И Кэтрин поморщилась, как от боли, увидев, что вокруг них начали собираться люди. — В отличие от других, я сразу понял: ты проделала то же самое, что твоя прабабка, а затем и бабка, и мать вытворяли со своим мужьями. — Его черные глаза сверкнули огнем. — То же самое произошло и с моим Вилли. Женись на Леди Туманов —и ты мертвец. Думаешь, так трудно догадаться, чего вы все добиваетесь?

— И чего же? — вспыхнув от гнева, спросила Кэтрин. — Презренного металла. Каждая Леди Туманов, выходя замуж, становится богаче, а ее муж умирает. И она получает возможность тратить денежки по своему усмотрению. Ты надеешься заполучить и мое поместье, так ведь? И вышла замуж за Вилли, чтобы прибрать к рукам его богатство. А потом убрала его с дороги. После моей смерти к тебе перейдет и мое поместье. Оно принадлежало Вилли, значит, станет твоим. Он позаботился на этот счет.

Да, поместье перейдет к ней. Что верно, то верно. И Вилли написал это в завещании, которое составил перед свадьбой. Но разве Кэтрин догадывалась о том, что Вилли так скоро покинет ее?

— Мне не нужны ни его деньги, ни его поместье, вы прекрасно это знаете, — возразила она. — И я не попросила у вас ни пенни после смерти Вилли.

Он стиснул ее плечи и придвинул так близко, что Кэтрин едва не задохнулась от его зловонного дыхания.

— Нет, ты выжидаешь часа, когда я умру. Теперь моя очередь погибнуть от несчастного случая. Упасть с лошади и сломать себе шею. Ты ждешь не дождешься этой минуты.

Слезы навернулись ей на глаза, особенно после того, как она краем глаза заметила, с каким жадным любопытством стоящие вокруг люди вслушиваются в их перепалку. Как же это несправедливо! Хорошо хоть Эван отошел достаточно далеко и не слышит пьяных откровений Хью.

— Даже если бы я захотела… я не могу причинить вам вреда, как не могу вернуть солнце на небо раньше срока. Это не в моих силах.

Кэтрин попыталась вырваться из его рук, но он не отпустил ее. Лицо его исказилось — отчасти из-за выпитого, отчасти от терзавшей сэра Хью печали.

— Когда я женился после смерти матери Вилли, я надеялся, что у меня появится наследник, но жена оказалась бесплодной. — Свекор изо всех сил встряхнул Кэтрин.

Тут музыка оборвалась. И теперь все могли слышать его злобные выкрики.

— Бесплодна! И кто тому причина? Кто не дает ей родить мне наследника? Конечно, ты! Твое колдовство. Твои заклятия.

— Я здесь ни при чем! — прошептала Кэтрин. — Это не моя вина!

Анни протолкалась сквозь собравшуюся толпу.

— Сэр Хью! Что это вы затеяли? Оставьте Кэтрин в покое. Мы здесь празднуем свадьбу. Не нарушайте наше торжество и не болтайте чепухи. — И она попыталась отодвинуть его в сторону. Но он одной рукой оттолкнул ее, как пушинку, другой рукой продолжая сжимать плечо Кэтрин.

— Это не чепуха! Эта… эта зловредная женщина вообще не имела права здесь появиться. Она — отрава для мужчин, как ее мать, бабка и прабабка. И таким не место на торжествах.

И он отшвырнул Кэтрин к стене. По дикому огню, горевшему в его глазах, Кэтрин поняла, что он способен ударить ее. Она уже инстинктивно закрыла лицо руками, когда сэр Хью внезапно отпустил ее.

Открыв глаза, Кэтрин увидела Эвана, который рывком повернул сэра Хью к себе лицом и, выпрямившись во весь свой огромный рост, угрожающе проговорил:

— Миссис Ливелин попросила вас оставить миссис Прайс в покое. Я не стану вас просить. Я вам приказываю оставить ее в покое, если вы не хотите, чтобы вас выбросили за дверь.

Сэр Хью побагровел. Кулаки его сжались.

— Ты смеешь угрожать мне? Что это ты возомнил о себе? Кто ты вообще такой? Не вмешивайся не в свои дела, если не хочешь заработать как следует. Это тебя не касается. Ступай себе плясать, а мы закончим наш разговор. Эван посмотрел на Кэтрин:

— Вы хотите говорить с этим грубияном? Смущенная до глубины души тем, что сэр Хью учинил такую безобразную сцену, Кэтрин только молча покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Эван повернулся к сэру Хью:

— Миссис Прайс не желает продолжать разговор. Поэтому я предлагаю вам выполнить просьбу миссис Ливелин.

Сэр Хью ощетинился и, похоже, готов был начать драку, но тут вперед выступила Анни в сопровождении мужа и зятя:

— Идемте со мной, сэр Хью. — И хотя тон ее оставался сдержанным, было ясно: если буян не угомонится, она распорядится силой вышвырнуть его из дома. — Сдается мне, что вы еще не попробовали гуся с каперсами. Это мое коронное блюдо, и я не прощу себе, если вы так и не отведаете его.

Сэр Хью помедлил немного, переведя взгляд с Эвана на маленькую миссис Ливелин, а затем на ее зятя — могучего фермера с громадными кулачищами. Потом сжал губы и позволил миссис Ливелин увести себя к столу.

Обессиленная Кэтрин привалилась к стене, не в силах поднять глаза на собравшихся вокруг нее людей. От пережитого потрясения у нее начала кружиться голова, и дурнота подступила к горлу.

— Как вы? — спросил Эван, подоспевший к ней на помощь.

— …Мне кажется… я сейчас упаду в обморок. Мне надо выйти, — прошептала она и, оттолкнувшись от стены, двинулась к дверям, которые выходили в сад. Эван, подхватив Кэтрин под руку, помог ей пробраться сквозь толпу гостей, которые наконец обрели дар речи и принялись выражать Кэтрин сочувствие.

Без всякой суеты Эван вывел ее наружу и усадил на скамью. Тошнота и какие-то плящущие пятна перед глазами не проходили.

— Наклоните голову к коленям, — решительно приказал Эван, присев возле нее. — Это должно помочь.

Поза, конечно, была далеко не самой женственной и привлекательной, но Кэтрин послушно выполнила его совет. И тошнота как будто немного уменьшилась. Но ненадолго.

— Дышите глубже, — велел Эван.

Ее не надо было заставлять делать это. Она и без того хватала ртом свежий воздух. Но в этом положении — сидя скорчившись — она чувствовала себя глупо. Молодая женщина подняла голову и попыталась выпрямиться. И тотчас последовал такой сильный приступ дурноты, что Кэтрин зажала рот рукой, испугавшись, как бы не осрамиться окончательно.

— Еще не прошло, — пробормотал Эван. — Придется посидеть еще немного.

— С-с-со мной никогда не случалось ничего подобного, — начала оправдываться Кэтрин. Какой же жалкой она сейчас выглядит в его глазах! И в кого она только такая трусливая. Бабушка никогда бы не упала в обморок из-за грубостей сэра Хью. Она бы отбрила его своим острым язычком, а потом своими руками выкинула за дверь.

— Я не такая уж б-б-беспомощная на самом деле! — сказала она, пытаясь убедить в этом не столько Эвана, сколько самое себя.

— Ничего страшного. — В голосе его прозвучала нежность, и он погладил ее по спине, причем рука его неожиданно оказалась на редкость мягкой. — У всякого случаются минуты слабости. А вы еще почти не притронулись к еде и танцевали на голодный желудок в душной комнате.

Кэтрин промолчала. Она продолжала глубоко дышать, опустив голову. И дурнота постепенно начала отступать. Вместе со сгустившимися сумерками к саду подкрадывалась и вечерняя прохлада. С постоялого двора доносился едва различимый шум продолжающегося веселья.

А потом внимание Кэтрин привлекло и нечто другое… Рука Эвана успокаивающе гладит ее по спине… он опустился на одно колено, и нога его всего в нескольких дюймах от ее ноги… Она ощутила на своем виске его дыхание.

И это привело ее в большее смятение, нежели приступ дурноты.

Положение становилось все более щекотливым. К счастью, когда Кэтрин попробовала выпрямиться, он не стал ей препятствовать. Только его ладонь продолжала скользить по шелку платья, по ее спине, и глаза его все так же заботливо не отрывались от ее лица.

— Простите меня, что я поставила вас в столь неудобное положение, — проговорила она, снова с трудом сдерживая слезы.

— Неудобное положение? — беззаботно отозвался Эван. — Вот это? Я с удовольствием всю жизнь пробыл бы в таком положении — на коленях у ваших ног. На мой взгляд, в этом нет ничего неудобного.

И как он еще мог шутить после случившегося?

— Н-е-ет, я не об этом. Я имела в виду…

— Догадываюсь, что вы имели в виду. — Легкая тень скользнула по его лицу. — Простите мне мою неуместную шутку. Я просто хотел подбодрить вас.

У Кэтрин не хватало духу посмотреть ему в глаза, поскольку она не была уверена в том, какое впечатление произвели на Эвана слова сэра Хью — все эти дикие обвинения в ее адрес.

— Представляю, кем вы меня считаете… Эван поднес кончики ее пальцев к губам:

— Я считаю вас женщиной, которую несправедливо обидели. И которую к тому же весьма мало понимают окружающие.

Но Кэтрин стало только хуже от его слов. Ведь часть из сказанного сэром Хью было все же правдой. Поскольку она поверила в семейное проклятие, значит, смерть Вилли произошла отчасти по ее вине. Понимание этого заставило ее, не думая о последствиях, выпалить:

— Как вы можете так уверенно судить обо мне, если мы едва успели познакомиться?

Еще одна слезинка скатилась по ее щеке, и Эван вытер ее большим пальцем, но не убрал руки. Медленным движением он обвел щеку Кэтрин до подбородка.

— Вы правы, — проговорил он вдруг осевшим голосом. — Я не очень хорошо знаю вас. И, наверное, самое время исправить эту оплошность.

Кэтрин вскинула глаза, и во рту у нее пересохло, когда она увидела, как смотрит на нее Эван. Лицо его выражало напряженное внимание, словно молодой ученый хотел заглянуть ей прямо в душу.

И Кэтрин внезапно осознала, как близко он придвинулся к ней, с какой нежностью касается ее подбородка и как сверкают в полумраке темные его глаза. Он был от нее так близко, что она ощутила на лице его теплое участившееся дыхание.

— Да, кажется, нам и в самом деле имеет смысл познакомиться получше, — пробормотал Эван, наклонившись вперед, и губы его коснулись губ Кэтрин.

Первая мысль, которая промелькнула у нее в голове, была о том, насколько его поцелуй не похож на поцелуй Дейвида. Он был легким и нетребовательным, словно мягкое дуновение ветерка. Кэтрин не понимала, почему вдруг закрыла глаза и какая сила толкнула ее вперед, к Эвану. Она безотчетно подчинилась этому порыву. На какой-то миг они замерли в неподвижности.

Затем Эван слегка отстранился. В глазах его сначала промелькнуло удивление, которое уступило затем место чему-то более глубинному и безотчетному.

— Какая сладость, — прошептал Эван. — Но мне этого мало. Я хочу большего.

Прямота Эвана подействовала на Кэтрин гораздо сильнее, чем все цветистые фразы Дейвида. И когда Эван, взяв ее за подбородок, обхватил ее рот своим, она почувствовала, что начинает таять.

И при этом Кэтрин почти не замечала ни запаха вина, ни жесткости его бороды у своей щеки — так много пьянящего наслаждения давал ей этот поцелуй зрелого, уверенного в себе мужчины, который точно знал, чего хочет и как этого добиться.

Рука Эвана скользнула по ее шее, и его большой палец лег на то место, где лихорадочно билась жилка, в то время как губы Эвана, раздвинув ее губы, позволили его языку проникнуть в теплые глубины ее рта. Их языки соприкоснулись, создавая ощущение восхитительной близости. И в этом не было грубости — была только жадность, даже ненасытность, чувства простые и естественные, как сама жизнь. И, бесстыдно припав к ее рту, чтобы утолить из этого источника первый приступ жажды, Эван сказал:

— Я знаю, какая темная плотская страсть терзает тебя по ночам. И могу избавить тебя от этой муки. Не только могу, но и очень хочу.

Все это, казалось бы, должно было напугать Кэтрин до глубины души, но только вызвало желание ответить поцелуем на поцелуй, отдать всю себя, словно принося жертву древнему божеству.

Эван изгнал из души Кэтрин все воспоминания о прочих мужчинах, которые когда-либо целовали ее. Все происходило будто впервые в жизни. Кэтрин испытывала от каждого его прикосновения такое блаженство, что его невозможно было описать словами. В крови ее полыхал жар, наполняя сладкой истомой каждую клеточку тела.

И с чем большей страстью приникал к ней Эван, придерживая ее голову широкой ладонью, тем сильнее терзало ее желание продлить поцелуй. И, уступая этому желанию, Кэтрин положила руки на крепкие плечи Эвана и припала к нему всем телом.

А ему уже недостаточно было поцеловать только ее губы. С глухим стоном он принялся покрывать поцелуями виски… лицо… шею Кэтрин. Потом снова впился в ее рот и до боли сжал ее в своих объятиях.

С трудом заставив себя оторваться от нее и глядя в ее полузакрытые глаза, Эван выговорил:

— Господи, да ты же настоящая чаровница! — И, нежно погладив ее лицо, добавил: — Я не ошибся там, на озере, когда принял тебя за фею. Таких в жизни не бывает.

— Но я же существую, — прошептала она и, совершенно забывшись, взяла ладонь Эвана, и приложила к груди. — Ты слышишь? Мое сердце бьется так же, как и у других людей.

Только в последний момент Кэтрин поняла, где находится его рука. И Эван, очевидно, тоже осознал это, так как глаза его вдруг вспыхнули. Не отрывая взгляда от Кэтрин, он осторожно сжал ее грудь и снова прильнул к губам молодой женщины.

Кэтрин напрочь забыла о том, где они находятся. Что рядом дом, полный людей. Что еще достаточно светло, и кто-то, случайно выйдя в сад, может увидеть ее в объятиях Эвана. Все ее мысли и все ее чувства поглотил поцелуй Эвана — самое прекрасное, что ей доводилось когда-либо испытать в жизни. И когда он стал ласкать ее груди и под его пальцами соски ее заострились и затвердели, Кэтрин прильнула к нему со вздохом полного удовлетворения.

Она была так погружена в бурные, совершенно новые для нее переживания, что вначале даже не прореагировала на звук открывшейся двери. Но то, с каким грохотом дверь захлопнулась, вынудило ее насторожиться.

И, прежде чем до нее донеслось гневное: «Прочь руки от моей невесты, ублюдок!», Кэтрин поняла — человек, которого она меньше всего хотела бы сейчас видеть, выбрал этот самый неподходящий момент, чтобы заняться ее поисками.

Это был Дейвид.