23.

Эван считал, что ему уже случалось переживать минуты панического страха, но только сейчас он по-настоящему понял весь ужас этого состояния. Будто когтистая лапа схватила его за сердце и сжимала все крепче, не давая вздохнуть. Кэтрин исчезла. И никто не знал, где ее искать.

Он прискакал вместе с Рисом в Лондезан к полуночи. Побывали у Мориса дома и в школьном кабинете. И вот они уже в замке. Но дворецкий ответил, что не видел хозяйку с тех пор, как она уехала в Лондезан.

С трудом сдерживая желание схватить Боса за жилистую шею, Эван прокричал:

— Она должна быть где-то здесь. Она выехала за несколько часов перед нами. Подумайте, где она может быть.

Бос поджал и без того узкие губы:

— Прошу прощения, сэр. Но если она уехала от вас, возможно, она вовсе не желает, чтобы вы ее нашли.

Лишь рука Риса, которая легла ему на плечо и сжала, воспрепятствовала Эвану броситься на твердолобого дворецкого:

— Бос! Она в опасности! В страшной опасности. Сосуд, который она привезла из Лондона… забрал уже у нас Дейвид, а его труп нашли вчера неподалеку от Кармартена.

Рис добавил более спокойным тоном:

— Мы считаем, что мистера Мориса убил тот, кто охотится за сосудом. К сожалению, миссис Прайс не знает об убийстве. Она отправилась к учителю, надеясь получить сосуд обратно.

Уже совершенно теряя терпение, Эван сунул Босу под нос записку, которую оставила Кэтрин. Дворецкий степенно взял бумагу и, прочитав, изменился в лице.

— Нам неизвестно, кому именно этот сосуд оказался так необходим, — продолжал Рис, — но кто бы он ни был, он уже совершил из-за сосуда два убийства. И он вполне способен пойти на третье.

Дворецкий побелел как мел.

— Я, джентльмены, в самом деле не видел свою госпожу. Но буду счастлив, если смогу помочь вам в поисках.

Тревога мучила Эвана все сильнее.

— Отлично! Но мы не знаем, где ее искать. Ее нет у Мориса. Ее нет здесь. Где она может быть?

Рис нахмурился:

— А что, если отправиться к ее свекру? Ты же говорил, что у него есть веские основания желать ей зла,

— Полагаю, это очень разумное предложение, — вмешался Бос. — Сэр Хью никогда не скрывал своей неприязни к моей хозяйке.

Эван кивнул:

— Да, он действительно внушает подозрение. Едем к нему немедленно. Пожалуй, это единственное место, о котором мы еще не подумали.

Рис и Бос двинулись к выходу, Но Эван остановил дворецкого.

— Подождите, Бос. Вы знаете, где Кэтрин хранила дневник, тот, в котором говорится о проклятии?

Дворецкий кивнул.

— Дневник все еще там, в тайнике, где она прятала сосуд. Госпожа оставила тайник открытым, когда вы с ней уехали в Кармартен.

— Я подумал: а вдруг дневник натолкнет нас на какую-нибудь мысль? Насчет того, почему этот сосуд может понадобиться кому-то еще, кроме Кэтрин? Или насчет того, где Кэтрин может искать сосуд.

— Я сейчас же принесу его. — И Бос направился в кабинет Кэтрин.

Через несколько мгновений дворецкий вернулся со странного вида тетрадью в кожаном переплете. Эван схватил ее и сунул в карман жилета.

— : Вы не намерены читать его? — спросил Бос.

— Сейчас нет времени, — отозвался Эван, поворачиваясь к двери. — Нам надо ехать к сэру Хью.

Путь к сэру Хью вконец измотал Эвана. Прошло немало времени, прежде чем они добрались до поместья свекра Кэтрин. Хотя светила полная луна, и они хорошо видели дорогу. Но она была вся в колдобинах. Одолевая милю за милей, Эван старался не думать о том, какой опасности подвергается Кэтрин.

Но это было очень трудно. Перед его глазами все время стояла картина — Юстин, лежащий в луже крови. И если такое же случится с Кэтрин…

Он тотчас отогнал эту мысль. Нет, он не допустит. Он найдет ее во что бы то ни стало… и сосуд тоже, если он ей так нужен.

Когда они подъехали к дому сэра Хью, им не сразу удалось достучаться и убедить слуг разбудить хозяина. Но при виде баронета, появившегося на лестнице в ночном колпаке и в халате, тревога с новой силой сжала сердце Эвана.

— Что все это значит? — громовым голосом вопросил сэр Хью, спустившись к незваным гостям и смерив их возмущенным взглядом. — В такой час поднять человека с постели! Безобразие! Ступайте вон! Сию же минуту!

Ко всеобщему удивлению, первым заговорил Бос:

— Прошу прощения, сэр Хью. Но мы ищем миссис Прайс. Это чрезвычайно важно.

— И какого черта ей делать здесь? — прорычал старик. Разглядев Эвана, он скривился в усмешке. — Я полагал, что она сбежала с вами в Лондон, мистер Ньюком. Так мне передали, во всяком случае.

Бос и Рис посмотрели на Эвана, ожидая объяснений. Огромным усилием воли он подавил свою неприязнь к хозяину дома.

— Я опасаюсь, что Кэтрин угрожает опасность, сэр. И мы надеялись, что вы могли бы подсказать нам, где она может быть. — Затем, со всей возможной краткостью, Эван изложил сэру Хью суть заклятия и историю сосуда. И закончил просьбой припомнить, знает ли сам сэр Хью хоть что-нибудь об этом.

Сэр Хью выглядел так, словно его ударили чем-то тяжелым по голове. Глаза у него выпучились, челюсть отвисла, он сделал шаг, пошатнулся и чуть не упал. Но тут вперед выступил Бос и поддержал его.

— Сэр? — как и положено вышколенному слуге, осторожно осведомился он. — Вам плохо?

Сэр Хью потряс головой:

— Идемте в кабинет, — хрипло прошептал он. — Мне нужно выяснить кое-что.

Эван чуть было не отказался, горя желанием поскорее продолжить поиски, но Рис жестом призвал его к терпению, и вслед за хозяином все трое направились в кабинет сэра Хью.

Едва они оказались в кабинете, уставленном массивной мебелью, и Бос помог хозяину дома опуститься в кресло, Эван, не в силах более себя сдерживать, спросил:

— Ну так как? Вы знаете, где она? Или кому может быть нужен сосуд?

Сэр Хью покачал головой:

— Понятия не имею. Я знаю, вы приехали сюда, потому что думаете… будто все это… мог сделать я… Но я невиновен. — Он поднял глаза на Боса. — Мистер Бос… вы же знаете, что я не способен на это… убить… украсть…

Бос окинул его холодным взглядом:

— Но вы должны признать, сэр, что всегда недолюбливали миссис Прайс. Вы неоднократно публично оскорбляли ее.

— Только потому, что искренне верил, будто она погубила моего сына, — запротестовал старик.

— Но каким образом? — взорвался Эван. — С помощью колдовства? Что вы за человек, если используете подобную чепуху, чтобы терзать женщину, которая пострадала от этой трагедии не меньше, чем вы сами?

Лицо сэра Хью жалобно сморщилось:

— Как было не поверить в колдовство, коли Леди Туманов замешана? И ведь мой бедный Вилли и впрямь погиб из-за проклятия. Только я прежде не знал, кто его наложил.

— Не верю я в это дурацкое проклятие! — буркнул Эван. — Но Кэтрин верит. Вы хоть понимаете, с каким чувством вины она жила после смерти Вилли? Она все время корила себя за то, что ничего не узнала о проклятии раньше. И теперь она в ловушке, так как без этого сосуда не смеет снова выйти замуж. Вбила себе в голову, будто кто-то снова может из-за нее пострадать.

— Как это случилось с Вилли, — упрямо добавил сэр Хью.

— Господи Боже мой! — выдохнул Эван. — Так мы ни до чего не договоримся. — Ему уже было ясно — сэр Хью ничего не знал о сосуде и проклятии. И значит, не имел никакого отношения к исчезновению Кэтрин. — Идемте, Рис. Надо подумать, у кого еще можно расспросить…

— Подождите! — Хозяин дома поднялся с кресла. — Признаю — я был не прав, обвиняя Кэтрин. Как я понял из ваших слов, бедная женщина и не ведала о проклятии и действительно сама из-за него пострадала. — Его голос упал до шепота. — Я чувствовал это.

— Ваше раскаяние весьма трогательно, — съязвил Эван. — Но, к сожалению, оно не поможет нам найти Кэтрин.

— Вероятно, настало время заглянуть в дневник, сэр, — напомнил Бос смиренно. — Хотя сомневаюсь, удастся ли нам что-либо из него почерпнуть, но все же, как знать.

Эван кивнул, поскольку заглядывать, собственно, больше было некуда. Вынув старинную тетрадь, он перевернул несколько хрупких пожелтевших страниц. Тут тетрадь сама собой раскрылась где-то у середины, и Эван именно с того места начал читать.

— Вот здесь, — пробормотал он, — как раз и говорится о проклятии.

Он начал читать вслух, но ни сам Эван, ни его товарищи не смогли извлечь из прочитанного никаких полезных в данный момент сведений. Это было всего лишь краткое изложение некоей легенды, и тем не менее Эвана вогнало в дрожь. В словах таилась непонятная сила, нечто, вызывавшее в читателе почтение и даже страх. Неудивительно, что Кэтрин безоговорочно поверила в проклятие. Мысленно соединив прочитанное с тем, что знал о семейной истории Кэтрин, Эван и сам почти готов был поверить.

— Судя по всему, сосуд этот очень древний, — заметил Рис, — и, возможно, сам по себе представляет значительную ценность. Возможно, кто-то решил завладеть им исключительно по этой причине.

Эван покачал головой:

— Не думаю. Скорее этот дневник представляет ценность, чем сосуд. Поверьте мне, если бы эта вещь стоила больших денег, леди Мэнсфилд давно выяснила бы это и продала сосуд. К тому же я сам видел его. Довольно примитивная посудина, если не сказать — безобразная. Правда, на нем изображены какие-то друидические символы, но все равно…

Он оборвал себя. Что-то шевельнулось в его памяти… И снова перечитал страничку, связанную с проклятием:

— «Древние обычаи»… Здесь ведь как будто речь идет о средневековье. Но «древние обычаи» может относиться скорее к друидам, не так ли? И в средние века в этих местах еще оставалось какое-то количество друидов.

— На земле Кэтрин есть дольмен, — начал сэр Хью.

— Да, я видел его, — кивнул Эван. Сердце его вдруг забилось. — И в округе есть последователи друидов. Я обнаружил это, когда однажды наткнулся на лесника Кэтрин и сэра Рейнальда. Они обсуждали, как поймать тех, кто совершает кровавые жертвоприношения у этого дольмена.

— Сэр Рейнальд? — сэр Хью нахмурился. — Вот, кстати, еще один человек, который зарится на земли Кэтрин. Они граничат с его поместьем. Бог знает, сколько раз он уже предлагал купить у нее имение, но Кэтрин всякий раз отказывала ему.

— Не понимаю, каким образом этот сосуд мог бы помочь ему добиться желаемого, — заметил Рис. — Выйдя замуж и перебравшись к мужу, она бы скорее согласилась продать свои земли. А будучи не замужем, она, естественно, будет жить в Плас Найвл.

Эван покачал головой. У него было такое ощущение, что он уже начал угадывать некую связующую нить между разного рода событиями, и его пробрала холодная дрожь.

— Все не так. Сэру Рейнальду нужен сосуд не для того, чтобы завладеть землей Кэтрин. Ему нужен сосуд по той же причине, по какой ему нужна земля Кэтрин: потому что сосуд — друидическая святыня, так же как дольмен на земле Кэтрин. Это тоже древний алтарь друидов.

Он сжал в руке дневник:

— В тот день, когда я застал их у алтаря, они утверждали, что в жертву был принесен именно бык сэра Рейнальда. Причем это случилось уже со вторым быком сэра Рейнальда.. — Эван содрогнулся, вспомнив окровавленную изуродованную тушу быка. — Не кажется ли это вам странным? Если кто-то крадет скот для такого отвратительного ритуала, не предпочтет ли он воровать у разных хозяев? Сэр Рейнальд был в ярости. Но как мне представляется теперь, не из-за того, что его сотоварищи, кем бы они ни были, убили животное, а потому, что они не устранили следов кровавого ритуала.

— По-моему, ты делаешь слишком скоропалительные выводы. Разве не так? — с сомнением спросил Рис.

— Не знаю, — возразил Эван. — Но я сопоставил два факта: стремление сэра Рейнальда завладеть землями, где находится дольмен, и то, что в жертву были принесены именно быки сэра Рейнальда. И это весьма подозрительно.

— Простите, что перебиваю вас, — вмешался Бос. — Но ваши слова о друидах и жертвоприношениях напомнили мне о том, что сегодня 21 июня…

— День летнего солнцестояния, — прошептал Эван. — Боже! Надо немедленно мчаться к дольмену! Бьюсь об заклад, мы найдем там и Кэтрин, и сосуд!

Сэр Хью направился к двери вместе с ними:

— Я поеду с вами. Похоже, что там будет порядочно этих друидов. Вам понадобится помощь.

— Благодарю вас, — сказал Эван. — А мне казалось, будто вы ненавидите Кэтрин.

— Если причиной смерти моего сына действительно был этот сосуд, то пусть хотя бы в дальнейшем никто из-за него не пострадает. — Старик задумчиво оглядел троих мужчин. — И если моя невестка рискует жизнью из-за этого, я не могу остаться в стороне. Боюсь, вам также может понадобиться оружие. А поскольку я охотник, у меня есть кое-что в запасе.

Эван только коротко кивнул в ответ. Он был рад, что к ним присоединяется еще один человек, да к тому же вооруженный. Эван понятия не имел, с чем им предстоит столкнуться. С одним ли безумцем? Или там окажется группа столь же невменяемых его последователей? А учитывая даже то немногое, что Эван знал о друидах и их кровавых жертвоприношениях…

Сэр Хью отправился за оружием; Эван, которому каждая минута промедления казалась роковой, всеми силами заставлял себя не думать о том, что Кэтрин сейчас, возможно, лежит на том ужасном языческом алтаре. А если с ней действительно что-то случится? Эван не представлял, как сможет прожить без нее остаток дней, укоряя себя каждую минуту за то, что не пришел к ней на помощь — приехал слишком поздно!

Наконец сэр Хью раздал всем ружья и охотничьи кинжалы. И глядя на все это, Эван решительно скинул сюртук и рубашку и снял перевязь, которая мешала двигаться руке. Что ты делаешь? — прошипел Рис. — Тебе нельзя шевелить этой рукой!

— А драться одной рукой нельзя и подавно, — отрезал Эван. — Сражаться с повязкой мне будет трудно. — Он повел плечами и напряг мускулы, проверяя, слушаются ли они его. И поморщился от боли. Но Эван знал — выбора у него нет, он не простит себе, если потеряет Кэтрин из-за того, что ему помешала повязка. По счастью, Эвану в детстве не раз приходилось преодолевать физическую боль. Она его не пугала. Сейчас же он готов был выдержать все муки ада и сразиться с самим дьяволом, только бы спасти любимую.

У Эвана было предчувствие, что нынешней ночью ему действительно придется столкнуться с выходцами из преисподней. И он был готов к этому.

Когда Кэтрин пришла в сознание, она была по-прежнему связана и с кляпом во рту. Она сидела на земле, ощущая спиной нечто очень жесткое и холодное. Было еще темно, но все говорило о приближении рассвета. — Отдаленное пение петухов… щебетание птиц… начавшие блекнуть звезды.

Или звезды померкли от того, что небо затянуло облаками? Краем глаза Кэтрин увидела небольшой костерок, горевший неподалеку. Какую-то секунду она не могла сообразить, где она и почему связана. Но тут к Кэтрин от костра шагнул сэр Рейнальд, и все мгновенно восстановилось в ее памяти.

— Как я погляжу, моя принцесса друидов очнулась, —промурлыкал он. Он успел переодеться. И теперь на нем был длинный, подпоясанный чуть ниже пояса балахон, украшенный древними эмблемами и символами. На голову вместо короны сэр Рейнальд водрузил венок из каких-то зеленых веток, кажется омелы, — так, что они скрывали его плешь.

Все это выглядело бы смешно — эдакий маскарад, на котором похититель Кэтрин пытался играть роль кесаря, — если бы не искривленный кинжал, торчавший у него за поясом. И если бы не зловещая улыбка, что заиграла на его лице при виде Кэтрин.

— Ты уже догадалась, где находишься, так ведь, драгоценная моя? Должна бы. Ведь мы в твоих владениях.

«Дольмен!» — сообразила она, одновременно вспомнив и то, что он говорил про алтарь. Кэтрин оглядела еле освещенную поляну и различила очертания деревьев по ее краям.

Сырой влажный воздух заставил Кэтрин содрогнуться. Она промерзла до костей. Огонь костра был слишком слаб и находился слишком далеко и не мог ее согреть. Наверное, его развели не столько для тепла, сколько чтобы осветить поляну.

Хорошо хотя бы руки поднести к огню, подумала Кэтрин. Они совершенно онемели и от холода, и от нескольких часов пребывания в неподвижности. Кэтрин попробовала шевельнуть пальцами и тотчас почувствовала в ладонях металлический предмет.

Нож для разрезания бумаги. Какое счастье, что он при ней. Крошечный проблеск надежды. У нее есть оружие. Пусть самое пустячное, но все же оружие.

Кэтрин попыталась двигать ножом вверх и вниз по своим путам. К ее вящей радости, это у нее получилось. Хотя он был и не так остер, как кинжал, но все-таки у него имелось лезвие. И если ей хватит времени, возможно, удастся освободить руки.

Но тут сэр Рейнальд вдруг хлопнул в ладони. Сначала Кэтрин испугалась, что он разгадал ее намерение. Но быстро поняла свою ошибку, когда он крикнул:

— Айфор! Куда ты запропастился?

Из темноты вынырнул мужчина. Он был одет столь же необычно, как сам Рейнальд. Отсутствовал лишь венок из омелы. Кэтрин видела его прежде. Это был один из работников сэра Рейнальда.

— Ты оставил кого-нибудь смотреть за дорогой?

— Да, — ответил он. — И на каждом углу поляны тоже стоят наши люди.

— Хорошо. — Сэр Рейнальд поглядел на поляну. — Не думаю, что кто-то может объявиться, но мы не можем рисковать. С минуты на минуту соберутся все остальные. — Он помолчал. — А где же жертвенный бык?

— Его должен привести Дафид, — отозвался мужчина по имени Айфор. — Трудненько придется Дафиду, ведь он не может идти по дороге.

— Меня не волнует, трудно это или нет, — отрезал Рейнальд. — Бык должен быть здесь к началу церемонии.

Кэтрин мысленно взмолилась, чтобы бык убежал. Но и сама понимала, насколько мало на это надежды.

Где-то в отдалении прогремел гром. Айфор нахмурился.

— Приближается гроза. Это дурной знак, когда в день солнцестояния портится погода. Может, лучше подождать…

— Нет! — Взглянув на Кэтрин, Рейнальд добавил: — Провидение само отдало ее в мои руки. Лучшего предзнаменования и быть не может. А гроза — выражение мощи и силы. Я приветствую гром и молнии, потому что когда-нибудь мои потомки будут управлять ими.

Кэтрин вздрогнула, вспомнив о намерении сэра Рейнальда стать прародителем новой расы. Она скорее покон-,чит с собой, чем позволит ему прикоснуться к ней.

Но пока она еще не собирается умирать, сказала себе Кэтрин, продолжая водить лезвием по своим путам, хотя, кажется, это и не приносило особого успеха. Но не могла же она просто сидеть, как тряпичная кукла, и ждать, что с ней сотворят.

Поляна постепенно стала заполняться людьми. И сердце Кэтрин упало. Она насчитала около двадцати человек. Два десятка мужчин! Даже если она освободит руки, каким образом ей удастся ускользнуть от двадцати дюжих мужчин? Особенно учитывая, что она является главным действующим лицом абсурдного ритуала, который они затевали.

Кэтрин внимательно вглядывалась в лица своих притеснителей, но, к своему удивлению, поняла, что не знает почти никого из них. Среди присутствующих находилось только несколько фермеров и лавочников из Лондезана. Остальные, очевидно, были приезжие.

Да, сэру Рейнальду пришлось обшарить все закоулки Уэльса, собирая себе сподвижников, ехидно подумала Кэтрин. Возможно, это единственное место в стране, где совершают друидические ритуалы. И этим людям пришлось тащиться Бог знает откуда, чтобы участвовать в нем.

Отделившись от остальных, к сэру Рейнальду приблизился какой-то мужчина, и Кэтрин узнала в нем священника соседнего прихода. Кэтрин было странно видеть среди этих негодяев представителя духовенства. Но ведь и среди учеников Иисуса нашелся Иуда. Так почему бы среди англиканских священников не мог оказаться жрец друидов?

Теперь глаза всех присутствующих устремились на нее. И молодая женщина невольно прижалась к камню. И хотя вся одежда Кэтрин, не считая шарфа, была на ней, под взглядами этих безумцев она почувствовала себя совершенно нагой. На мгновение она снова подумала о том, как поступит с ней сэр Рейнальд, когда узнает, что она вовсе не девственница. Неужели снова притащит ее сюда, но на этот раз чтобы принести в жертву на алтаре? Он и его приспешники не раз совершали жертвоприношения животных. Но практиковали ли они человеческие жертвоприношения? Неужто они такие чудовища?

А между тем ветер надвигающейся грозы уже выл в верхушках деревьев, словно стремясь раздуть пламя ужаса в душе Кэтрин. Она подставила лицо ветру и старалась не думать о том, что ее ждет, о бредовых планах сэра Рейнальда. Такие мысли только ослабляют дух. А она должна быть сильной.

Сэр Рейнальд подал знак, и два человека выступили вперед. Один из них развязал ей ноги, другой вытащил изо рта кляп. Потом, подхватив с обеих сторон, ей помогли подняться. И когда они резко дернули ее, Кэтрин почувствовала, что повязка на запястьях несколько ослабла.

Едва молодая женщина выпрямилась, они отошли, но так как ноги. Кэтрин затекли, она пошатнулась и упала на колени. На этот раз на помощь подоспел сэр Рейнальд, легко подхвативший ее одной, словно железной, рукой.

Ноги Кэтрин, в которых начало восстанавливаться кровообращение, страшно болели, она даже прикусила губы, чтобы не вскрикнуть. Но навряд ли она смогла бы кричать: рот ее после кляпа был сух, как песок пустыни. Проведя по губам шершавым и твердым, как деревяшка, языком, Кэтрин подумала, как они намерены заставить ее произнести брачный обет. Или их и вовсе не волнуют столь несущественные мелочи, как ее согласие?

Молния расколола предрассветные небеса, когда Рейнальд начал свою речь о святом союзе, благословляемом богами, и новой расе людей, которой он даст начало. Воодушевляясь все более и более, он бубнил свое, но Кэтрин его больше не слушала, сосредоточившись на одном — как бы поскорее перепилить ножом путы, стягивающие руки. И наконец узы ослабли настолько, что она могла бы от них освободиться.

Да, она уже могла это сделать, но сейчас еще рано, остановила она себя. Надо дождаться удобного момента. Но, во всяком случае, теперь руки ее не связаны. А это уже немало.

24.

Эван и его спутники осторожно подкрались к деревьям, окружавшим поляну с дольменом. Вспыхнула молния, и Эван застонал. Да, Кэтрин у них в руках. Даже если бы и не молния, он все равно заметил бы ее возле каменного алтаря. Тоненькая женская фигура в

розовом, в кольце мужчин в бесформенных белых балахонах, окруживших ее.

Похоже, они не успели причинить ей никакого вреда, но об этом было трудно судить, так как развеваемые ветром волосы и платье Кэтрин не давали ее как следует разглядеть. Однако ноги явно плохо держали ее — она всем телом опиралась на дольмен. И руки у нее были связаны за спиной.