16.

Клубы тумана окутывали Эвана, словно влажная вата, и ему никак не удавалось выбраться из него. Туман не давал дышать, душил его, и Эван снова принялся отталкивать от себя вязкие, отвратительные клубы.

Как холодно! Он продрог до костей. Какая-то сила влекла его за собой в мрачную… бездонную пропасть.

— Нет… нет… Помоги мне… — прошептал Эван пересохшими губами.

— Я здесь. — До боли родной и знакомый голос словно разорвал пелену, сковавшую его по рукам и ногам.

Мягкий, нежный голос. Голос Кэтрин. Он должен найти ее. Она где-то здесь, рядом. Кэтрин — Леди Туманов.

Когда-то она вынырнула перед ним из тумана. Из страшного, мрачного тумана. И только она одна сможет разогнать его. Только она.

— Кэтрин, — позвал он, пытаясь разглядеть ее сквозь плотную завесу, что отгораживала его от любимой. — Кэтрин!

И он увидел ее, окруженную сияющим светом. Кэтрин. Его Кэтрин. Она с улыбкой смотрела на него.

— Все будет хорошо, — сказала она, придвигаясь к нему еще ближе и беря за руку. — Я здесь. Тебе ничто не грозит.

И он протянул к ней руки, чтобы не упасть в мрачную бездну. Где Кэтрин — там свет. И ледяной холод отступил куда-то. Его тоже оттеснил исходящий от нее свет. Плечо заныло от боли из-за усилия, которое ему пришлось сделать. Но Эван даже не обратил на это внимания. Кэтрин. Она вывела его из тьмы. И стоит ему только прикоснуться к ней… почему это так ноет рука? Ему обязательно надо дотронуться до нее…

Пальцы Кэтрин — теплые, живые — сжали его руку. И едва он ощутил их прикосновение, словно невидимые токи начали втекать в него.

Туман окончательно рассеялся. Эван вдруг осознал, что лежит на кровати. Губы его пересохли, но весь он был покрыт холодным потом, отчего рубашка прилипла к телу. Плечо горело от нестерпимой боли. Он попытался пошевелить им и понял, что оно забинтовано.

— Теперь все будет хорошо, — проговорила Кэтрин. — Теперь ты пойдешь на поправку.

Эван еще шире открыл глаза. Какое-то время он никак не мог понять, где находится. Солнечные лучи пробивались в комнату, заливая ее ярким светом. Рядом с ним сидела женщина и прижимала его руку к своему лицу, по которому струились слезы.

Нет. Это была не просто женщина. Кэтрин! Бледная, измученная Кэтрин. Темные круги под глазами свидетельствовали о том, что она много ночей недосыпала. Волосы ее растрепались, платье было грязным и мятым.

И все равно она казалось ангелом, спустившимся с небес.

И внезапно он все вспомнил. Как Кэтрин ударила Мориса сосудом по голове. Как Эван дрался с Морисом. Мучительный путь к дереву. И томительные минуты ожидания, когда он смотрел в темное небо и не знал, останется ли в живых или умрет.

Значит, не умер. Эван посмотрел на умело перевязанное плечо.

Как это Кэтрин доставила его сюда? И где он? Ах да, она что-то говорила насчет Линвуда. Неужели это ей удалось? Значит, он у Воганов?

Облизнув пересохшие губы, он попытался спросить у нее об этом. Но вместо своего голоса услышал какой-то невнятный жалобный звук. Кэтрин тотчас встрепенулась и наклонилась поближе:

— Эван?

Ему с трудом удавалось ворочать языком, словно весь рот был забит сухим песком: — Доброе… утро…

Сначала лицо ее ошеломленно замерло, но потом его озарила радостная улыбка:

— Эван!… ты пришел в себя… ты… — Она не могла говорить дальше. Слезы хлынули у нее из глаз. — Тебя трясла такая лихорадка прошлой ночью, что я думала… Боже! Но это все прошло… Теперь уже все это не имеет никакого значения, раз ты очнулся. — Но все же легкая тревога, как облачко, набежала на ее лицо. — Как ты себя чувствуешь? Уже лучше? Конечно, рана еще болит, но ты…

— Мне кажется, самое худшее уже позади. — Он пошевелил ногами, а потом здоровой —рукой и с радостью отметил, что они подчиняются ему.

Кэтрин стиснула руки на груди:

Прости, что я не смогла остановить Мориса.

— О чем ты говоришь — Он слегка пожал ее руку. — Ничто сейчас не имеет значения, кроме одного… ты здесь, рядом со мной… Вот и все.

На лице ее явилась смущенная улыбка, и молодая женщина опустила голову. И это по-детски беззащитная улыбка оглушила его. Эван сильнее сжал ее руку и провел большим пальцем по ладони Кэтрин, наслаждаясь нежностью кожи. Пальцы ее были таким тонкими и хрупкими, кожа такой шелковистой. Что-то неясное промелькнуло в его памяти… Какой-то туман, протянутая навстречу рука. Но воспоминания эти были слишком мучительны, и Эван отогнал их от себя.

И вообще — ему достаточно было просто держать ее руку, чувствовать ее тепло своей влажной, холодной кожей. Казалось, он целую вечность бродил— в тумане, чтобы наконец отыскать эту руку и взять ее в свою.

— Сколько времени… я здесь?..

— Три ночи. Хирургу удалось извлечь пулю. Но ты потерял много крови и никак не мог прийти в себя. — Она сжала губы. — Прошлой ночью бушевала гроза, а ты лежал так тихо и недвижно, что мне показалось… — Она сжала его руку. — О, Эван! Я так боялась, что ты умрешь. Мы все сходили с ума от беспокойства.

— Мы?

— Рис и Джулиана. Ты у них в доме. В Линвуде. Неужели ты ничего не помнишь?

Обведя пересохшим языком потрескавшиеся от жара губы, он пробормотал:

— Что-то помню. Но не все. Только кое-что. — Эван помнил, как спрашивал ее, почему она решила остаться с ним. Что же ему ответила Кэтрин? Что для нее та ночь любви значит очень много, пусть даже для него она ничего не значит.

Ночь любви. Незабываемая ночь с Кэтрин. И он пытался вырвать ее из памяти только потому…

Ему вспомнились обвинения, которые он бросал ей в лицо. И как она лгала ему. Поиски убийцы Юстина… Все это, казалось, было давным-давно. И, странное дело, теперь вроде бы совсем не волновало Эвана. Главное, что Кэтрин не оставила его, хотя вполне могла это сделать. Она грудью бросилась на его защиту. Разве это не доказательство того, что за ней нет никакой вины?

— Эван? — прошептала Кэтрин, отвлекая его от размышлений. — Твои друзья вне себя от беспокойства. Я скажу им, что ты уже очнулся. Мне придется отлучиться на минутку. Хорошо?

Эван кивнул, хотя после ее ухода его охватил приступ страха, подобный тому, какой овладел им, когда она оставила его одного под деревом. Эвану пришлось напомнить себе, насколько теперь бессмысленны его страхи. Если тогда у него еще были какие-то основания, то сейчас… В ту ночь он не знал, сумеет ли она добраться к нему вовремя. И вернется ли вообще. Сгустившаяся вокруг тьма вызывала воспоминания детства, когда впавший в ярость отец, избив, прогонял его из дома, и Эван, спрятавшись в сарае, слушал, как бегают в темноте по полу крысы, и с тоскливым чувством ждал наступления утра, когда отец успокоится.

В ту ночь, после ухода Кэтрин, Эван изо всех сил старался оставаться в сознании хотя бы настолько, чтобы иметь возможность поднять пистолет, если вернется Морис. Но все его усилия не привели ни к чему. Он медленно сползал в темную трясину, которая начала жадно засасывать его…

Но лучше не вспоминать об этом. Все прошло. Он в безопасности. Тьма рассеялась, и Кэтрин здесь, рядом с ним. Сейчас придут самые близкие ему люди…

Его охватило желание не выглядеть слишком уж беспомощным и слабым. Он попробовал, преодолевая боль, приподняться и сесть. И едва ему удалось сделать это, как дверь распахнулась и на пороге появилась Джулиана. Лицо ее просветлело при виде Эвана. Вскрикнув от радости, она бросилась к нему. Следом за ней вошли Рис и Кэтрин.

Эван видел, что Кэтрин держится позади, застенчиво наблюдая, как суетится вокруг него Джулиана, а Рис поддразнивает Эвана насчет того, как тяжело было его тащить даже «трем здоровенным мужикам». Но Эван едва сдержался, чтобы не позвать ее к себе поближе. Теперь, после происшедшего, она нужна была ему даже больше, чем прежде. Ему необходимо было ощущать ее тепло, ее силу, ее волю к жизни. Но, с другой стороны, Эван боялся поставить ее в неловкое положение перед Джулианой и Рисом. И, повернувшись к Вогану, он сказал совсем не то, о чем думал:

— Боюсь, я потерял вашу лошадь, дорогой друг! Рис рассмеялся:

— Как будто это меня заботит! Но она не потерялась. Вчера сама пришла на конюшню. Грязная и взмыленная, но в остальном в целости и сохранности.

— Прекрасно!

— Хирург нам сказал, что если тебе удастся справиться с потерей Крови и лихорадкой, то рана скоро заживет, — вмешалась Джулиана, присаживаясь на краешек кровати. — Слава Богу, все обошлось.

— Да, слава Богу, — повторил следом за ней Рис. — Боюсь, университет просто не вынес бы потери столь замечательного наставника.

Округлив глаза, Джулиана воскликнула:

— Не обращай на него внимания. Ему и дела нет до Кембриджа. Это он сам не перенес бы, если бы ты не выжил. Он не знал спокойной минуты с той ночи, когда тебя привезли к нам.

Улыбка Риса заставила горло Эвана сжаться. Как хорошо иметь таких верных и преданных друзей:

— Спасибо вам за все. Джулиана взяла его руку:

— Но тебе придется отлежаться как следует, пока ты не наберешься сил. Надо хорошенько отдохнуть и покормиться. Я попрошу сейчас повара приготовить тебе что-нибудь вкусное.

— Буду счастлив, — пробормотал Эван. Джулиана выпрямилась:

— Боюсь, мы слишком утомили тебя. Отдохни немного. — И повернулась к дверям.

Когда Кэтрин двинулась за ней следом, у Эвана вырвалось:

— Кэтрин, ты не останешься со мной?

— Конечно, — обрадовалась та и сделала шаг к постели Эвана.

Но Джулиана ухватила ее за руку:

— Эван, тебе нужно отдохнуть. Но и миссис Прайс тоже нуждается в отдыхе, как мне кажется. Она не спала все это время. Иногда только дремала, сидя в кресле подле тебя. — И Джулиана кивнула на неудобное кресло, стоявшее возле кровати Эвана.

— Но если Эвану хочется, чтобы я посидела с ним… — начала Кэтрин.

— Нет-нет, не надо. — «Бедной девочке действительно необходимо дать передышку, — подумал Эван. — Я и впрямь несколько устал и с удовольствием немного посплю».

Кэтрин испытующе посмотрела на него:

— Ты уверен? Если надо, то я останусь…

Эван окинул взглядом ее поникшие плечи, ее осунувшееся, измученное лицо, складки усталости, что залегли возле рта… Три ночи подряд она не смыкала глаз из-за него. И, наверное, истратила все силы, помогая ему выкарабкаться.

Его опять поразило, насколько самоотверженно она боролась за его жизнь. И это после того, как он грозил отдать ее под суд! Поразительно. Кэтрин была просто поразительна.

Несмотря на желание видеть ее возле себя, Эван понимал, что нельзя требовать от нее слишком многого. По крайней мере, сейчас.

— Нет, мне ничего не надо, — успокоил ее Эван, стараясь смотреть на Джулиану, которая слушала их разговор с большим интересом. — Правда, Кэтрин. Я просто посплю. И ты отдохни.

Она кивнула, но, шагнув вперед и дотронувшись до него, попросила:

— Если я тебе понадоблюсь, позови меня. — Она подняла руку, словно желая погладить его по щеке, но раздумала и опустила руку. — Я так рада, что тебе лучше. Спи спокойно.

И после того, как все покинули комнату, Эван долго вспоминал, как она потянулась к нему рукой, но не погладила. Неужели он стал Кэтрин таким чужим, что она уже никогда не прикоснется к нему? Нет, такого просто не может быть. Уж лучше смерть.

«Слава Богу, он справился! Теперь он не умрет», — думала Кэтрин, идя следом за Джулианой вниз по лестнице. Слезы навернулись на глаза молодой женщины. Но то были слезы облегчения.

Джулиана настаивала, чтобы Кэтрин съела хоть что-то, и у нее не было сил возражать. Поэтому она молча направилась с хозяйкой в столовую. Но радость по поводу того, что Эван теперь вне опасности, очевидно, разбудила аппетит Кэтрин, так как мысль о еде больше не вызывала у нее отвращения.

Однако перспектива оказаться за столом с Воганами внушала ей страх. Кэтрин почти не разговаривала с ними с того момента, как оказалась в доме. Все попытки Джулианы уговорить Кэтрин оставить Эвана одного не увенчались успехом. Кэтрин ни на секунду не отходила от его постели из боязни, что, когда ему вдруг потребуется помощь, никого не окажется рядом.

И теперь она ощутила свою чужеродность в этом доме, где все — не только сами Воганы, но и слуги — так хорошо знали Эвана. Когда сестра Эвана, Мэри, присоединилась к ней у постели больного, Кэтрин узнала историю отношений с Воганами. Хотя Эван был сыном простого фермера, они заботились о нем вот уже без малого двадцать лет так, словно он был их собственным сыном. И, самое главное, оплатили его учебу в университете. Воганы сразу увидели, какими незаурядными способностями обладает юноша, и старались сделать все, чтобы он смог найти им применение.

Неудивительно, что Воганы так тревожились из-за ранения Эвана. И были так добры к Кэтрин за то, что она спасла ему жизнь. Кэтрин тяжело вздохнула. Знай Воганы, насколько велика ее вина в несчастье с Эваном, они наверняка не проявляли бы к ней такого внимания.

Более того, она вообще не имела никакого права находиться здесь. Если бы не безумная выходка Мориса, Эван ни за что бы не позволил ей даже переступить порог этого дома. Он не захотел бы, чтобы его благодетели оказывали гостеприимство бессовестной обманщице, какой он ее считал. Скорее всего, именно поэтому он не пожелал заехать в Линвуд по дороге в Кармартен.

И она вздохнула, переступая порог столовой, куда ее с таким дружелюбным вниманием вели хозяева дома. А может, она ошибается? И Эван теперь переменится к ней? Минуту назад он смотрел на нее с глубокой нежностью, от которой сердце ее начало биться сильнее. Точно таким взглядом он смотрел на нее в ту незабываемую ночь.

Неужто он запамятовал, почему они ехали по этой треклятой дороге? Или то было всего лишь проявление временной слабости, и все улетучится, едва только он окрепнет? Прочь все эти мысли! Надо просто радоваться тому, что он жив и здоров, и улыбается ей.

— Садитесь рядом со мной. — Уже расположившаяся за столом леди Джулиана, похлопала по сиденью соседнего стула. — Наш повар наготовил столько, что хватит накормить целую армию. Из-за всех этих треволнений никто ни разу толком не поел.

Сев на указанное место, Кэтрин оглядела осунувшиеся лица супругов и поняла, что последние три дня дались Во-ганам не легче, чем ей, и все это время они, конечно, меньше всего думали о еде. Они тоже, как и Кэтрин, беспокоились, пройдет ли лихорадка и вернется ли Эван к жизни, и забывали поесть и отдохнуть.

— А где дети? — спросил у леди Джулианы муж. Она слегка улыбнулась:

— Оуэн еще на рассвете уехал по моей просьбе в город. А Маргарет еще спит. Но они присоединятся к нам за обедом. — Джулиана с сочувствием посмотрела на Кэтрин. — Но, боюсь, наша гостья вряд ли станет обедать. Я вижу, у вас слипаются глаза от усталости. Советую вам поспать несколько часов.

Кэтрин, потупившись, не отводила глаз от своей тарелки:

— Я так и сделаю. Если только я не понадоблюсь Эвану…

— Несколько часов он вполне сможет обойтись и без вас, — проговорила леди Джулиана, и Кэтрин почувствовала на себе ее полный любопытства взгляд.

К счастью, в этот момент подали завтрак, что положило конец всем разговорам. Кэтрин сама удивилась тому, сколько съела. Яйца и сосиски еще никогда не казались ей такими вкусными, а хлеб — таким необыкновенно мягким. К ее радости, хозяин и хозяйка ели с не меньшим аппетитом, чем она, и ей не пришлось краснеть за свою прожорливость.

Когда все наелись досыта, мистер Воган откинулся на спинку кресла:

— Ничто не доставляет такого удовольствия, как возможность утолить голод.

— Вполне с вами согласна, сэр — отозвалась Кэтрин.

— Если не считать возможности поспать после нескольких бессонных ночей, — подхватила леди Джулиана.

Мистер Воган наклонился и накрыл руку жены своей ладонью:

— Ты права, дорогая. Миссис Прайс нужно отдохнуть. Но все же прежде, чем она пойдет соснуть, мне надо задать ей несколько вопросов. — Он посмотрел на Кэтрин. — Если, конечно, вы не возражаете.

Она вздохнула и кивнула в ответ. Время расплаты пришло. С того момента, как она вместе с мистером Воганом привезла Эвана в Линвуд, Кэтрин в страхе ожидала, что ее начнут расспрашивать об обстоятельствах, при которых он получил свою рану.

Поэтому она несказанно удивилась, когда ее собеседник начал вовсе не с вопроса:

— Вчера сюда заявился человек, назвавший себя мистером Прайсом.

Какое-то мгновение она ничего не могла понять.

— Мистер Прайс?

— Да. После того как он начал расспрашивать о вас и Эване, я решил, что это и есть Дейвид Морис. Страх сжал сердце Кэтрин:

— Что он говорил?

Мистер Воган устроился на стуле поудобнее и испытующе взглянул на нее.

— Сказал, что его жена, симпатичная молодая женщина по имени Кэтрин Прайс, сбежала с каким-то жуликом в Лондон. И хотел узнать, не останавливались ли они здесь. Он заявил, будто бы этот… жулик украл его пистолет.

Страх Кэтрин тотчас сменился возмущением: