Он отправился в свое купе, сел у окна и задумался.

Настя появилась минуты через три.

— Ну слава Богу! Я уже решил, что ты отстала, — скороговоркой прошепелявил Журавлев.

— Старайся разговаривать медленно, а то тебе понадобится переводчик. Я ничего не поняла из сказанного, но догадываюсь, о чем ты хотел спросить. Мне пришлось сесть в их вагон. Они едут в фирменном «СВ», там занавесочки задернуты, а ты хотел знать номера купе. С платформы ничего не видно. Короче говоря, так. Едут они в шестом вагоне. Женщины заняли третье купе, мужчины четвертое. Я толкалась в коридоре и видела, как девушку тут же уложили. Ее полка левая, а дамочка устроилась справа. И еще. Престарелая красотка спросила у проводника, до которого часа работает вагон-ресторан. Важно это или нет, не знаю. Вы удовлетворены моей работой?

— В нашем деле, красотуля, все важно. Фортуна повернулась к нам лицом. Та, что помоложе, не кто иная, как Наталья Шефнер, жена Ханса. Я был уверен, что ее будут прятать в Москве, чтобы в нужный момент она оказалась под рукой. Но они решили иначе. В Смоленске ее никогда не найдут. Иголка в стоге сена. Мы должны ее отбить. Другого шанса нам не подвернется.

Настя села и открыла бутылку пепси.

— Ага, значит, ты считаешь, что сейчас у нас такой шанс есть? Я в восторге от ваших взглядов на соотношение сил, уважаемый Джеймс Бонд. Но и это еще не все. Ты же не сообщника спасаешь, а хочешь украсть мешок с костями в шестьдесят пять килограммов весом, да еще без ручки. Девка под кайфом. Поверь мне: я когда-то мединститут заканчивала. Ее наркотиками накачали либо психотропной дрянью, что ничуть не лучше. Глаза-то стеклянные, ничего не видят.

— Что подтверждает все мои опасения. Сама она в Смоленск не поедет. Ее перевозят как груз. Для того и охрана потребовалась. Этих парней я знаю. Одного зовут Жорж, другого Счастливчик. Клички, конечно. Работают они в фирме Шефнера. Ребята не промах, на ринге я с ними выяснять отношения не стал бы. Тут какой-то особый подход нужен. Наглый, дерзкий и непонятный.

Настя покачала головой.

— В Смоленске их встретят. Я в этом не сомневаюсь. А что мы можем сделать в поезде? Перевести ее в свое купе? Допустим. А куда ты денешь ее потом? Тебе же не дадут с ней выйти из вагона, а уж тем более увезти с вокзала.

— Все правильно. Решение должно быть неординарным — таким, к чему противник не готов.

Дверь распахнулась, и на пороге появился проводник.

— Так, дорогие товарищи, вы у меня едете до Смоленска, — он держал в руках билеты. — Поезд прибываете шесть утра. Разбужу за полчаса, чтобы собрать белье.

— Значит, мы всю ночь будем в дороге?

— Конечно, очень удобно. Сел в поезд, лег спать, а проснулся в пункте назначения.

— Вы правы, — улыбнулся Журавлев, показывая свои кошмарные зубы и дутые щеки. — Принесите нам чайку.

— Без проблем.

Проводник исчез.

Поезд громко загудел и ворвался в тоннель. На секунду свет погас и зажегся дежурный фонарь над окном. Сразу стало темно и неуютно. Вадим выглянул в коридор — там тоже горели только дежурные огни: три фонаря на целый коридор.

— Черт! Что за маразм? Въезжаем в кромешную тьму, а свет гасят.

Он сел на место и глянул на Настю, которую перемена иллюминации не трогала, она продолжала пить пепси. Тоннель пролетели в считанные секунды, и вновь зажегся свет.

Принесли чай. Журавлев смотрел на проводника с каким-то любопытством, будто ему вместо чая подают коньяк.

— Скажите, любезный, почему свет гасят?

— Вы про тоннель? Дело в том, что обычный свет и дежурный вместе работать не могут. Рубильник один. Либо туда, либо сюда. Днем люди не пользуются светом, и машинист врубает всегда дежурный при въезде в тоннель, а то поезд погрузится во тьму. Привычка. Как тоннель — так он хлоп по тумблеру. Здесь еще ничего, ночью люди спят, а дальше, перед Смоленском, начнется карусель — семь длинных тоннелей, по полминуте, а то и дольше. Машинисты привыкли в темноте ездить. Они на дорогу смотрят, освещенную прожектором. Вот такая, брат, история.

— Чего удивляться, — улыбнулась Настя. — Вся страна так живет. То свет то тьма, а просветов не видно. Проводник вздохнул и пошел восвояси.

— Может быть, ресторанчик посетим? — предложила девушка.

— Непременно. Страсть как хочется посмотреть на эту компанию поближе.

Поближе не получилось — народу в ресторане хватало. Странная четверка сидела от них за четыре столика, но все, что нужно, Вадим видел. Наташа сидела лицом к ним, рядом с красоткой, мужчины спиной. И надо сказать, эти спины выглядели достаточно широкими, чтобы не дать своих попутчиц в обиду. Все ели стряпню местного повара, кроме Наташи. Взгляд у нее действительно был необычным. Полное отсутствие присутствия, как выражаются шутники.

— Похоже на аминазин в большой дозе. Это не наркотик, но выбивает человека из колеи тут же. Смотри на нее — чем не Марья-искусница? «Что воля, что неволя, все равно!»

— А ты обратила внимание, что у вас волосы почти одного цвета и длина такая же?

— О чем ты, Квазимодушка?

— Так, примеряюсь.

— А меня это как бы не касается? Выкладывай, что задумал?

— Всему свое время, Настена. Идея еще сыровата, а главное — требует математически точного расчета.

Ужин подходил к концу. Четверо странных путешественников отправились в свои купе. Они прошли мимо столика, за которым сидели Вадим с Настей. Первым шел Жорж, следом Наташа, за ней дамочка и заключал шествие Счастливчик.

— Похоже на конвой, — сказал Журавлев, когда они вышли из вагона.

— Ты видел ее? — спросила Настя. — Девку здорово накачали. Живая кукла. Она ничего не видит и ничего не понимает. Полная прострация.

— К сожалению. Они на нас даже не взглянули. А у меня душа в пятки ушла. Мне так и казалось, что один из этих бугаев схватит меня за шкирку.

— Извини, Квазимодушка, но они оба видели тебя в гробу и белых тапочках, причем в прямом смысле.

— Трудно привыкнуть к собственной смерти. Теперь так. Они едут в шестом вагоне, мы в одиннадцатом. Нас разделяет пять вагонов. Давай пройдем по поезду и проверим по времени это расстояние.

Настя уже ничего не спрашивала. У Журавлева горели глаза, а если он что-то задумал, то лучше к нему не приставать, — парень ушел в себя и заваривает очередную кашу. В этом состоянии от него ничего не добьешься. Созреет — сам обо всем расскажет.

Они прошли пять вагонов, и Вадим глянул на часы.

— Две минуты сорок секунд.

— И что дальше?

— Ничего. В каком мы вагоне?

— Ты у меня спрашиваешь? Я у тебя, как пудель на доводке. Надеюсь, мы еще увидим наше купе?

— Наверняка, если у пуделя есть нюх.

Они стояли в тамбуре. И опять Настин кавалер думал о чем-то постороннем, разглядывая металлический щит на стене. Настя не могла понять, что в этой железке могло его заинтересовать.

— Читаешь по слогам? Я могу тебе помочь. Тут написано: «Осторожно! Высокое напряжение». Буквы крупные, печатные. Разобрал?

В ответ Вадим достал из кармана универсальный железнодорожный ключ и открыл дверцу щита высокого напряжения.

— И что там? — спросила девушка, не рассчитывая получить ответ.

— Рубильник. Проводник может отключить питание вагона, например, если произошло короткое замыкание и появилась угроза пожара. А это очень важно.

— Не сомневаюсь. Тебе еще не пришла в голову идея заглянуть под колеса и изучить момент трения их с рельсами в местах стыковки?

— Боюсь, и этот момент меня заинтересует в недалеком будущем.

Он запер дверцу и направился в вагон. Минуя третий по счету, он заглянул в купе к проводникам. Вероятно, ему приглянулась проводница, читавшая книжку, но оказалось иначе.

— Простите, милейшая стюардесса. У вас на столике лежит карта. Случаем, это не наш маршрут?

— Вы правы. Я только третий раз на этой линии, и мне требуется шпаргалка.

Вадим бесцеремонно ввалился в купе и сел на край нижней полки, где храпел напарник очаровательной проводницы. Настя осталась в коридоре.

«Вот осел, — думала она. — Ему нужно носить с собой зеркало. Он все еще считает себя неотразимым, ходячая страшилка».

Но Вадим продолжал начатое дело.

— Вы знаете, я человек суеверный. Есть одно колдовство, точнее, старый обычай, но, говорят, действующий. Когда поезд въезжает в тоннель, вы должны зажечь свечу, написать желание и сжечь листок. Но он должен успеть сгореть до того, как поезд выйдет из тоннеля. У меня не получается. Нескольких секунд не хватает.

Проводница рассмеялась.

— Вы верите в эти сказки?

— Это не сказки. Моя подружка успела и выиграла в лотерею машину. Скажете, совпадение? Может быть, но я никогда раньше не видел людей, выигравших что-нибудь по лотерейным билетам. А почему бы не попробовать? Я знаю, что у нас на пути много тоннелей. Вот если бы точно знать, в какое время въедешь в шахту, то можно подготовиться заранее. Нельзя же всю дорогу сидеть со спичками в руках и ждать.

— Я вас поняла. Что же, давайте попробуем прикинуть.

Она развернула карту и сняла со стенки деревянную рамку с расписанием.

— Так. И что мы имеем?… Вот. Между Сафоновом и Ярцевом четыре длинных тоннеля. Первый буквально через пять минут после отхода поезда от Сафонова, а в Сафонове мы прибываем в четыре утра десять минут. Пять минут стоянка плюс еще пять. Значит, в тоннель мы войдем в четыре двадцать. Следующий тоннель, если верить карте, через пять километров. Это самый длинный, очередной через три километра, и еще один через шесть километров. Тут время предугадать трудно.

— С какой скоростью идет поезд?

— Считайте сами. От Сафонова до Ярцева сто километров, поезд идет час тридцать минут без остановок. Примерно семьдесят пять километров в час.

— Хорошая арифметика. Мне нравится. У вас отлично работает голова. Студентка?

— Студентка. Заочный политех.

— Удачи вам. Советую гадать со мной вместе.

— В это время я буду спать, меня сменит напарник.

— Ну а я попытаю счастья. В каком мы вагоне, кстати?

— В девятом.

— Осталось чуть-чуть. Спокойной ночи.

Журавлев вышел в коридор.

— Увижу я наше купе? — возмутилась Настя.

— Конечно, но ненадолго. Идем.

Наконец они добрались до своего купе. Поезд уже погрузился в сон. Шел третий час ночи.

Вадим сидел у окна и что-то черкал на листке бумаги, потом вглядывался в темноту мелькавших пейзажей и следил за секундомером часов. Настя хотела спать, но она уже поняла, что этой ночью ей не удастся коснуться подушки. Она ошибалась, но о том, что ее ждет, даже не догадывалась. В какой-то момент Вадим обратил на нее внимание. Он долго разглядывал ее, будто видел впервые, и после продолжительной паузы произнес:

— На семь минут ты должна перевоплотиться в Наталью Шефнер. А теперь займись своими волосами. Твоя прическа не должна отличаться от ее. Колдуй, подружка, у нас не так много времени осталось, а я пойду к проводнику и позаимствую у него фонарь.

Настя вылупила на него свои огромные глазищи.

— Боже милостивый! Кажется, началось.

Расчет шел на секунды. Риск мог стоить жизни. Их спасал азарт и вера в успех. Но это скорее всего было естественным состоянием Журавлева, чем необычным. Настя подходила под ту же статью, но не имела столь богатого опыта, как ее партнер. В конце концов, ее никто не заставлял совать голову в пекло, и она поехала с Журавлевым по собственному желанию. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Нет, она не отказывалась, просто ей было немного страшновато, однако девушка старалась не показывать своих слабостей.

В четыре пятнадцать, как и положено по расписанию, поезд тронулся со станции Сафонове после пятиминутной стоянки. В ту же минуту Журавлев и Настя вышли из своего купе и направились в сторону шестого вагона. Через две с половиной минуты они достигли цели.

— У нас не больше сорока секунд, крошка, — сказал Вадим, когда они остановились в тамбуре. — Иди к купе и жди меня возле двери.

Настя кивнула и вошла в вагон. Журавлев достал ключ и открыл дверцу силового щита. Правую руку он положил на ручку рубильника, в левой держал фонарь. Секунды казались годами. На лбу выступили капельки пота.

— Три, два, один, ноль…

Поезд со свистом ворвался в черный коридор тоннеля. Вадим резко опустил ручку рубильника вниз. Свет в вагоне погас. Он включил фонарь и ворвался в коридор. Грохот стоял невозможный, тьма кромешная. В считанные секунды он оказался возле Насти. Вставив ключ в скважину, он погасил фонарь, сунул его в карман и открыл дверцу купе. Первой вошла Настя. Она тут же сорвала одеяло с человека, лежавшего на полке слева, и прижала одеяло к груди. Вадим схватил на руки спавшего и тут же вышел из купе. Настя закрыла за ним дверь и легла на освободившееся место. Накрывшись одеялом, девушка повернулась к стене и уткнулась лицом в подушку. Вадим вошел в тамбур с девушкой на руках. Включив фонарь, он прижимал ее тело к стене и поддерживал коленом, чтобы не выронить и высвободить правую руку. Поезд вновь дал длинный протяжный гудок, и состав вырвался из тоннеля на просторы русских полей. Журавлев поднял рубильник вверх. В вагоне вспыхнул свет. Ни секунды не медля, он перешел из шестого вагона в седьмой. До купе надо пройти пять вагонов со спящей женщиной на руках. Наташа ничего не чувствовала — безвольная, мягкотелая кукла, утопающая в снах. Только бы не наткнуться на проводников, молил Бога похититель.

Когда в купе зажегся свет, Ингрид открыла глаза. Она плохо переносила поезда и скорее дремала, чем спала. Пока поезд грохотал по тоннелю, ей казалось, что в купе что-то происходит. Увидеть или услышать что-либо не представлялось возможным, но ей почудилось, будто колышется воздух и что-то двигается.

Она приподняла голову и глянула на соседнюю постель. Наташа спала. Ингрид села, скинув ноги на коврик и налила себе в рюмку ликера. Плоская серебряная фляжка и любимая рюмочка всегда путешествовали вместе с ней. Одной рюмки ей показалось мало, и она выпила еще. Что-то нервишки начали сдавать после московских приключений с женскими трупами. Ингрид вновь легла. Может быть, теперь ей удастся заснуть. Ночник почему-то не выключался, и она тоже отвернулась лицом к стене.

До своего купе Журавлев добрался без приключений. Наташа здорово похудела и превратилась в пушинку. Бледная, синегубая — как покойница. Он положил ее на свое место и глянул на часы. Пора возвращаться. Он вышел в коридор и запер дверь. Теперь пора вторую птичку доставать из клетки.

В шестом вагоне он очутился за полминуты до въезда в следующий тоннель. И вновь его рука легла на рычаг. Все повторилось, но только теперь он не заходил в вагон, а лишь приоткрыл дверь и пустил луч фонаря вдоль ковровой дорожки.

Состав ворвался в черный коридор, издавая душераздирающий гудок. В ту же секунду Настя соскочила с полки и вышла в коридор. Дверь она закрыла тихо и повернула ключ, который так и остался торчать снаружи. Она прихватила его с собой, подняла фонарь с полу и по освещенной дорожке побежала в тамбур, где ее поджидал напарник.

На этот раз Вадим не стал врубать свет, а оставил рубильник выключенным. Настя передала ему ключ, и он запер дверцу щита. Поезд еще не выехал из тоннеля, а они уже неслись по вагонам к своему убежищу.

— И что будем делать дальше? — спросила Настя, глядя на спящую Наташу.

— Обмотай ей полотенцем голову, чтобы не разбилась.

— О чем ты?

— Через минут десять ее начнут искать, и если она останется в поезде, то ее найдут. Я буду с ней прыгать на ходу. Встретимся в Смоленске в гостинице, как договорились.

— Скорость семьдесят пять километров. Сам считал.

— Для меня пустяки, а ее надо упаковать, чтобы не покалечилась.

— Может, сорвать стоп-кран?

— И поднять панику, скинуть людей с полок? Нет, этим мы только обозначим для всех точку, откуда следует начинать поиски. А мне еще погони не хватает с живым манекеном под мышкой. Делай, что говорю.

Наташу обмотали. Вадим вынес ее в тамбур, открыл дверь, и ему в лицо ударил сырой холодный воздух.

Он откинул подножку, надел на спину свой рюкзак, взял девушку на руки и опустился на самую нижнюю ступеньку. Настя поддерживала его, чтобы Вадима не снесло ветром.

Журавлев склонился вниз, как только мог. До земли оставалось сантиметров тридцать, и тут он отпустил Наташу, немного толкнув ее в сторону от поезда. Падение не могло быть слишком опасным. Еще мгновение — и он сам спрыгнул следом. Несколько раз перевернувшись, он уперся в соседнюю колею и застыл.

Не прошло и минуты, как поезда и след простыл. Черные тучи скрывали луну и выжимали из себя слезы, падавшие на землю в виде мелкого дождя. Он встал, включил фонарь и зашагал назад. Скудный пучок света выхватывал из темноты отдельные крохотные островки шпал, рельсов и гравия.

Его поджидал неприятный сюрприз. Шум приближавшегося поезда нарастал. Шел встречный, по той самой колее, куда должна была упасть Наташа. Рельсы гудели громче и громче. Вадим уже бежал, но Наташа словно растворилась. Трагедия не произошла благодаря мощному прожектору приближавшегося состава. Девушка лежала на шпалах между рельсами. Пришлось устраивать гонки с поездом. Вадим бросился вперед что было сил. Десяток метров отделяли его от бесчувственной жертвы, а поезд буквально наступал ему на пятки.

Он успел, он добежал. Схватив девушку, Вадим отпрыгнул в сторону и полетел под откос вместе с Наташей. Гигантский локомотив занял его место. Длинная черная кишка товарного состава грубо и нагло стучала по рельсам, напоминая о величии хозяина железных путей. И вновь все стихло. А что теперь? Он сидел в яме, весь поцарапанный, а рядом лежала она и стонала. Главное — жива, а остальное пустяки. Где наша не пропадала! Пожалуй, только здесь, в Смоленской области. Пути Господни неисповедимы.

Журавлев вздохнул. Придется ждать рассвета. А Настену поезд нес в Смоленск. Она осталась одна с врагами, поиски Наташи уже начались.