13. Верхом на дьяволе

Каждый получил свой позывной. Девушки по старой памяти взяли себе имена птиц, а мужчины превратились в мелкое зверье. На всех перегонах через границу выставили караул на тот случай, если поезд проскочит все посты и уйдет за кордон.

Прошли сутки, но поезд-невидимка нигде не появлялся. Раньше, чем ловцы алмазов вышли на дорогу, состав пройти не мог, либо он петлял, либо стоял. «Лисичка» докладывала из Литвы, что поезд не проходил границу и ни один транзитный состав из России вообще не появлялся, она попросту теряет время. Но ее убедили оставаться на месте до конца. «Синица» сообщала, что в районе Бреста поезд не появлялся. Ни в Тамбове, где дорогу контролировал Монах, ни в Воронеже, где работала бригада Вадима, ни через Брянск поезд не проходил. Ситуация накалялась. В Гродно проходили в основном пассажирские поезда. Около тридцати человек, задействованные в операции, не смыкали глаз. Любая железка, двигавшаяся по рельсам, фиксировалась. Отчеты шли в Москву на квартиру Лолиты, которая колдовала над картой железных дорог и делала в ней пометки.

На вторые сутки Маргарита наткнулась на поезд при обходе подъездных путей Воронежа. Своих помощниц она разогнала по всем близлежащим станциям и перегонам. Состав стоял на запасном пути. У всех имелся только один ориентир: цистерны, и номер одной из них. Марго заметила охрану. Вдоль всего состава прохаживались люди в камуфляжной форме, и подходить близко она не стала. Поезд стоял без тепловоза. Шестьдесят четыре цистерны и по одному вагону по краям, где ехало сопровождение. Нужная цистерна в общей цепочке стояла девятой от конца.

У Марго учащенно забилось сердце. Вся идея ей показалась бессмысленной. К эшелону не подобраться. Она долго наблюдала за передвижениями охранников и насчитала двенадцать крепких бойцов. Причем один из них выглянул из последнего вагона и подозвал одного из амбалов к себе. На плече главного висел автомат. Значит, вооружены они все, но на станциях выходят без оружия, чтобы не привлекать внимания.

Подумав, Маргарита отправилась в диспетчерскую. В главном пункте, регулирующем движение поездов, находилось слишком много народа. С общей оравой не договориться, она это понимала. Девушка дождалась, когда выйдет один из железнодорожников, и пошла за ним. Как только тот вышел на улицу, Марго его окликнула:

— Послушай, красавчик, меня интересует один вопрос. Если ты мне на него ответишь, то сможешь заработать.

Молодой человек осмотрел яркую красотку и усмехнулся.

— Впервые деньги предлагают мне. Обычно самому приходится оплачивать женские услуги.

— Любишь проституток? Кому что нравится. Такой парень мог бы получать удовольствие бесплатно.

— Это предложение?

— Не обольщайся, я из другой породы. Получишь пятьдесят долларов, если расскажешь мне в деталях об одном поезде.

— Неплохие деньги, но в зале ожидания висит расписание.

— Речь идет о товарном поезде, третий запасной путь, шестьдесят шесть вагонов, из них два обычных, остальные с горючим.

— Ты это серьезно?

Марго выудила из бюстгальтера сложенную пятидесятидолларовую купюру.

— Она будет твоей, если я услышу что-нибудь членораздельное.

— Хорошо. Жди здесь.

Железнодорожник вернулся в диспетчерскую, и его пришлось ждать минут сорок. Когда он вновь появился, то с ним был еще один мужичок, маленький, лысенький и толстенький.

Марго подумала, что лучше ей исчезнуть и не дожидаться неприятностей, но решила, что справится с ними. Приемами самозащиты она владела неплохо. Пришлось научиться после одной печальной истории.

Мужчины подошли к ней, и молодой сказал:

— Мне полтинник и ему полтинник.

— Надо знать за что.

— Не торгуйся, — захрипел лысый. — Поезд коммерческий. Глянь-ка в сторону. Видишь?

Состав проходил мимо по шестому пути, гремя колесами. Он шел на запад.

— Вижу.

Пришлось отдать сто долларов. По периферийным ценам это были большие деньги.

— Ну не тяните кота за хвост.

— Место назначения поезда не известно, уважаемая, — заговорил толстячок. — В путевом листе даже не указан хозяин, но на практике сопровождающий имеет два путевых листа. Один он предъявляет на наших дорогах, а настоящий — после того, как перейдет границу. Так что груз идет за кордон.

— Это я и без вас знаю. Меня интересует маршрут.

— Далеко заглядывать не могу. Составу дана «зеленая волна» до Курска. Там он будет через четыре часа. Пропустит его Курск или нет, я не знаю. Они могут втиснуть состав между пассажирскими, такая возможность у них есть. Тогда он минует Курск без остановки. Куда пойдет дальше, никто не знает. У поезда есть хозяин, и он сам решает, как, когда и куда. А Министерство сообщений берет только арендную плату за время и километраж, а также за стоянки, если они запланированы владельцем груза.

— Сколько времени ехать до Курска на машине?

— Можете обогнать, но на полчаса, не больше.

Маргарита развернулась и пошла в сторону вокзала, где на стоянке был ее «фольксваген».

Перешагивая рельсы, она сообщала по телефону в Москву:

— Говорит «Птенец». Состав обнаружен. Дай знать остальным. Десять минут назад он отошел от Воронежа. Направление — Курск. Может проскочить без остановки, но куда, не знаю. Попытаюсь обойти его на машине. Поезд охраняется двенадцатью вооруженными людьми. На стоянке к нему не подойдешь.

— Поняла тебя, «Птенчик». Постарайся не упустить его из виду.

Лола положила трубку и склонилась над картой. Все говорило о том, что поезд проскочит Курск и пойдет на Гомель, а потом на Брест. Она прикинула расстояние по масштабу. Результат ее не радовал. Дик и Алиса прочесывали Брянск. То ли им идти навстречу поезду в Курск, то ли сразу отправляться в Гомель. Она решила, что Гомель станет ключевой точкой. Через него можно выйти к двум пограничным пунктам — либо Брест, либо Гродно.

Лола дала всем командам одно и то же направление. С севера, юга и Прибалтики группы в спешке направились в Гомель. Она считала это решение единственно правильным. Никто не спорил.

Правда, ее мнение изменилось около часа ночи, когда муж вернулся из командировки по Китаю. Он снисходительно относился к увлечениям жены, зная ее пристрастие к приключениям. Лишь бы дитя не плакало…

Он долго разглядывал карту, но ничего не понял.

— И что же все это означает? — спросил солидный дипломат у своей молоденькой жены, похожей на мальчика после варварской стрижки. — О чем говорят эти красные линии?

— О движении поезда, который мы ловим.

— Любопытно. А флажки?

— Это наши охотники.

— А что за поезд?

— Понимаешь, Игорек, поезд коммерческий. Везет нефть с Урала в Германию, и нам надо его перехватить. Мы уверены, что он проедет, минуя Москву, но не можем установить его маршрут.

— Видишь ли, деточка, Урал — это Россия. Речь не идет о транзите. Коммерческий поезд или нет, но если он идет за границу, то он обязан проехать через Москву и пройти московский таможенный терминал. Только здесь он может получить соответствующие документы и пройти транзитом через Белоруссию до Бреста. При нашей бюрократии крупный груз, такой, как железнодорожный состав, не может миновать центр.

Лолита рухнула в кресло.

— Боже! Что же я натворила! Если состав пойдет через Москву, значит, отправится по минской ветке через Смоленск, а они едут в Гомель. Черт!

На дворе стояла ночь. Никто ей по сотовой связи не ответил. Время просачивалось сквозь пальцы, как вода.

Алиса получила сообщение от Лолы на следующий день к вечеру. Целый день они провели на гомелевской железке, а телефон валялся в машине. Какой смысл его таскать, если все точки уже расставлены.

— Что будем делать? — спросил Метелкин.

— Надо ехать наперерез. Наши уже не подоспеют, — ответил Вадим.

— В Минск? — уточнила Алиса.

— Смысла нет. Будем ждать его в Барановичах, тогда точно успеем. Хуже другое. От Барановичей до Бреста три часа ходу, а в Бресте мы уже ничего сделать не сможем. Цистерны начнут ставить на другие платформы, таможня, паспортный режим. Там мы бессильны. Вся надежда на участок Барановичи-Брест. Поезд пойдет без остановок на хорошей скорости. Если мы махнем в Минск, то можем увидеть только хвост уходящего состава.

— Послушай, Дик, ни Минск, ни Барановичи нас не спасут. Вооруженная охрана будет сопровождать эшелон до границы. На стоянках к составу не подступиться. Мы же не можем выкрасть вагон из центра состава и положить его в карман!

— Неплохая мысль.

— О чем ты?

— Едем в Барановичи.

Эшелон уже отошел от станции Барановичи и, набирая скорость, выходил на самый длинный перегон. Теперь до Бреста не предвиделось ни одной остановки.

Их машина стояла на переезде, когда состав проходил мимо.

— Ну, что скажешь? — спросил Дик.

— Скорость слишком высока. На ходу не запрыгнуть.

— Попробуем. Нам надо обогнать его километров на двадцать. К тому времени стемнеет. Попробуем финт ушами. Я приторможу поезд на несколько секунд, ты вскочишь на состав между двумя последними вагонами, дальше знаешь, что делать, а мы пойдем на следующий обгон.

Поезд прошел, шлагбаум открылся.

— Ну, Аля, жми на всю катушку. Мы должны доехать до Вертино минут за двадцать до появления состава.

Алиса вдавила педаль газа в пол. Машина заревела, как разбуженный зверь, и сорвалась с места.

Гонку выиграли искатели приключений. За два километра от станции стоял первый семафор. Горел синий свет.

— Нам нужен красный, — твердо заявил Вадим. — Хотя бы на полминуты. Машинист замедлит ход и свяжется с диспетчером. Этого допустить нельзя. Всполошится охрана.

— А если поменять контакты? — предложил Метелкин.

— Вскрыть коробку и поменять контакты можно. Загорится красный, но как потом вернуть все на место на глазах у машиниста и охраны первого вагона? Есть более хитрая схема, но она может не сработать.

— По-другому не получится, — твердо заявил Метелкин.

— Стекло у семафора рифленое, специальное, оно очень хорошо отражает свет. Оптический обман — издали будет не понятно. Нам достаточно небольшого смятения машиниста, чтобы он замедлил ход, и ты запрыгнул на платформу цистерны.

— Ладно, Дик, колдуй, как знаешь, а мне пора занимать позицию. Только где?

— Все просто. Тормозить он начнет за триста метров от семафора, раньше он его не заметит из-за поворота. Длина тепловоза пятнадцать метров, цистерны по десять метров. Ты должен сесть на шестьдесят первую цистерну. Тебе необходимо преодолеть следующее расстояние: триста метров плюс пятнадцать, плюс шестьсот. Иди вдоль железки и считай по шагам, чтобы в итоге очутиться возле нужной точки. Сделаешь девятьсот пятнадцать шагов и залегай под откос. Если поезд не сбавит ход, не рискуй. Будем продвигаться дальше.

— Куда уж дальше? До Бреста?

— Главное — без паники. Не теряй времени.

Метелкин взял с собой рюкзак и через несколько секунд скрылся в темноте. Алиса принесла из машины фонарь, веревку и свою шляпку. В первую очередь Вадим включил фонарь и направил луч на погашенный красный сигнал светофора. Стекло тут же засветилось, будто лампа горела изнутри.

— Феноменально! — воскликнула девушка. — Ты гений!

— Только никому об этом не рассказывай, пусть это будет нашей тайной.

— Но два сигнала одновременно не могут гореть!

— А синий мы погасим.

Журавлев привязал к кончику шляпы длинный шнурок и надел шляпу на козырек синего семафора.

— А теперь, дорогая, слушай меня внимательно. Я залягу метрах в десяти от тебя. Как только послышится стук колес, я направлю луч фонаря на красное стекло. Ты заляжешь рядом с семафором. Держи конец веревки крепко в руках и следи за лучом. Как только я погашу фонарь, дергай за веревку и срывай шляпу с козырька. В итоге получится мягкий переход с красного на синий. Поняла?

— Мне страшно.

— Расскажешь мне об этом в Москве. А теперь по местам.

Машинист был очень удивлен, заметив красный свет.

— Очевидно, пути не расчистили, — сказал он помощнику.

— Будем останавливаться?

— Нет, сбавим до минимума и, если сигнал не сработает, тогда затормозим. Напились они там, что ли?

Состав замедлил ход до десяти километров в час. До семафора оставалось метров сто, когда красный погас, а синий вспыхнул.

— Точно. Ханку жрут. Не дай им гудка, не очухаются.

Гудок был дан, и он же стал сигналом для Метелкина. Репортер выскочил из укрытия и подошел вплотную к составу. Он мог бежать с той же скоростью, с какой двигался поезд. Перескочив рельсы, он оказался между двумя цистернами. Ухватившись за стык, он подтянулся и взобрался на узкую стальную платформу.

Все было сделано вовремя, эшелон вновь начал набирать скорость. Когда поезд миновал станцию и огни платформы оказались позади, Метелкин начал забираться на цистерну. Наверху дул сильный ветер, и он решил передвигаться по-пластунски, чтобы не соскользнуть вниз по покатой бочке на рельсы. До последнего вагона пришлось преодолеть четыре перехода, дальше начинался его участок работы. Луна светила ярко, и ему не требовалось дополнительного освещения. Он снял с себя рюкзак и принялся за дело. Каждое движение было заучено наизусть, когда они находились в Барановичах. За пятьдесят рублей дорожный рабочий обучил его расцеплять вагоны, а за дополнительную сотню он получил необходимые инструменты. Вот так, шаг за шагом, затратив на работу семь минут, репортер-железнодорожник отцепил вагон с охраной от состава, и тот начал медленно отставать. Никто этого почувствовать не мог, тем более что ночью даже охрана предпочитает спать. Потеря одного из вагонов никем не была замечена. Поезд продолжал лететь на полной скорости, с каждой секундой приближаясь к границе.

Машина Алисы вновь шла на опережение. Они не знали, сумел ли Метелкин выполнить свою задачу, но они точно знали, что ход поезда им замедлить больше не удастся. Они торопились на мост, что проходил над железной дорогой. Самый опасный трюк Дик оставил для себя. Здесь он уже никому доверять не мог. Необходим был опыт альпиниста и безукоризненный расчет.

Машина въехала на мост, и Алиса затормозила над проходившей под мостом двухполосной колеей. Вадим достал из багажника веревку и привязал один конец к чугунным перилам, а второй — с кольцом из стали диаметром в тридцать сантиметров — сбросил вниз. Оно упало на шпалы.

— Веревка двадцать метров. Это то самое расстояние, что отделяет нас от нижней точки. Высота платформы с цистерной четыре метра плюс мои метр восемьдесят пять, пусть будет два, значит, надо вытянуть веревку наверх на шесть метров и закрепить, тогда она повиснет над поездом на нужном расстоянии.

Алиса ничего не понимала, но отмеряла веревку рулеткой. Лишние шесть метров были вытянуты, и трос зафиксировали на перилах. Затем Дик вытащил всю веревку наверх.

— Зачем? — спросила Алиса.

— Ее могут заметить машинисты. Мы ее сбросим, когда проедет тепловоз и головной вагон. Мне хватит времени спуститься, пока под нами будут мелькать пятьдесят вагонов. Я должен зависнуть на кольце над пятьдесят вторым. Времени немного, придется попотеть.

— Мне страшно, — сказала Алиса.

— Скажешь мне это в Москве.

Вдалеке послышался шум поезда. Дик перемахнул через барьер и встал на узком карнизе.

— Тебе, детка, придется опять идти на обгон. Будешь ждать нас у указателя «Сохово». И не волнуйся. Там от железки до шоссе самое короткое расстояние, а за сорок верст пути мы все успеем сделать. Ну, с Богом!

Метелкин тем временем успел добраться до нужной цистерны, лег на спину и, обмотавшись вокруг талии канатом, привязал себя к горловине цистерны. Теперь у него двигались только руки и ноги. Самопленение имело особый смысл. Свободные конечности играли роль щупалец спрута, готовых к захвату.

Эшелон с грохотом проскочил под мостом. Сначала вниз полетела веревка, следом за ней как паук спустился Вадим. Его движения затормозило стальное кольцо. Он тут же перехватил его в руки и спрыгнул. Тело повисло в воздухе в полуметре от летевших мимо цистерн.

Каждая проскакивала под его ногами в течение секунды. Поезд шел слишком быстро. И вот появился тот самый вагон. Время пошло на доли секунды. Дик разжал кольцо, Метелкин раскинул руки в стороны, а ноги поднял вверх, создавая таким образом барьер, о который и споткнулся летевший вперед смельчак. Падение задержалось на мгновение, и Метелкин успел обхватить только ступни падавшего. Журавлева тут же развернуло ветром, и он повис, огибая телом округлые формы цистерны. Болтаясь головой вниз, он пытался зацепиться рукой за прутья короткой лесенки, ведущей от платформы к горловине, но руки скользили по гладкой поверхности, а ветер отбрасывал его назад. Метелкин сжал зубы и вцепился мертвой хваткой в ноги партнера, но силы иссякали и штанины выскальзывали из рук.

— Отпускай! — крикнул Вадим.

Но его вопль унес с собой ветер. Дюйм за дюймом он все больше и больше клонился книзу. Падения на рельсы, казалось, уже не избежать, когда Дик сделал последнюю отчаянную попытку и резко рванулся к лестнице. Правая рука уцепилась за перекладину, и одновременно из цепкой хватки выскользнули ноги. Теперь все встало на свои места, ноги оказались внизу, голова наверху. Еще попытка, и ему удалось зацепиться второй рукой за лестничный прут.

Подъем к горловине оказался непростым. Ко всему прочему, начался дождь, сверкнула молния, грянул гром. Мощные капли ливня хлестали по лицу, словно кто-то пытался забросать людей камнями. Узлы веревки тут же намокли и не поддавались. Метелкин лежал, как распятый, и беспомощно мотал головой, подставляя то одну щеку ударам дождя, то другую. Пришлось воспользоваться инструментом и перебить веревки зубилом, что едва не привело к падению репортера со скользкой круглой поверхности.

Наконец они оба обрели равновесие и держались за ручки горловины. Разговаривать не имело смысла, ветер, стук колес, дождь — все смешалось в дикий непрерывный рев. Вадим взглянул на часы. По его расчетам, до границы осталось не больше часа.

Замки с горловины он сбил зубилом. Крышка была вывинчена, и люк открыт. Метелкин связал обрубки веревки и сбросил конец в черную дыру цистерны, где плескалась нефть. Журавлев даже не стал примеряться. Он схватился за веревку и, сев на край горловины, прыгнул вниз.

Цистерна была заполнена тягучей черной маслянистой жидкостью на три четверти. Это позволяло ему выныривать и набирать в легкие воздух. Ноги дна не доставали, и каждое погружение требовало достигать днища и шарить по нему руками. Нефть разъедала глаза и губы, забивалась в уши, ноздри. Густая масса замедляла движения и сдавливала грудь. Выныривая на поверхность, он не мог открывать слипшиеся глаза и не видел просвета горловины, а это означало, что он не знал, какие участки уже обследованы, какие нет.

Сколько длилась эта каторжная работа, никто не считал, но судьба отплатила им за труды. Что-то большое и твердое было обнаружено после нескольких десятков погружений. До поверхности он дотянул груз, но поднять его не хватало сил. На помощь пришел Метелкин. Его счастье, что он спустился по веревке, а не ушел в отвратительную массу с головой. Мешок был привязан к веревке. Метелкин помог приятелю вылезти из горловины наружу, а потом вылез сам по канату. Первым делом он достал из рюкзака свою ветровку и вытер Вадиму лицо. Тут уже они могли только радоваться дождю, который продолжал хлестать их по лицам. Затем они общими усилиями выволокли с помощью веревки тяжелый мешок наружу.

— Спускайся на платформу, — приказал Дик, — принимай мешок и прыгай под откос.

Метелкин сошел по ступеням на платформу, следом по веревке был опущен мешок. В этот момент прямо над их головами пролетел вертолет. Он летел так низко, освещая землю яркими прожекторами, что не заметить их было просто невозможно.

Дик понял, что они подошли вплотную к границе.

— Прыгай и затаись в лесу! — приказал Вадим.

Метелкин отвязал мешок, скинул его с платформы в кювет и тут же рыбкой нырнул следом. Скатившись в канаву, они оказались рядом — человек, чья жизнь ничего не стоила, и груда мертвых алмазов, имевших огромную цену.

Вадим встал на ступени, чтобы спуститься вниз, но в этот момент поезд выскочил на мост, под которым текла широкая река. За мостом охраняемая приграничная зона, он это знал. Там поезд будет остановлен и его сцапают. Перед глазами мелькали стальные конструкции моста. Лбом о столб, и до свидания, жизнь. Но он прыгнул.

Кажется, фортуна вновь начала поворачиваться к нему лицом. Он пролетел в сантиметре от стальной балки, потом пятнадцать метров не очень красивого полета вниз, удар, брызги, и на этот раз он не достал ногами дна, но ощущение было куда приятнее, чем в нефтяном бассейне.

Вода вытолкнула его на поверхность, а сильное течение понесло вниз. Расстояние до берега не превышало пятидесяти метров, но одолевал он его с большим трудом. Когда он выбрался на берег, течение отнесло его километра на два от моста.

Дик ругался, злился, скрипел зубами, но шел, шел и шел. Когда он обнаружил костер в лесу и дрожавшего возле него Метелкина, небо начало светлеть.

— Погубить нас хочешь? Гаси огонь!

Метелкин раскидал поленья и затушил догоравшие угли.

— Я посмотрел по карте, Дик. Мы у самой границы. До Сохова, где нас ждет Алиса, тридцать километров, причем лесом и болотом.

— То, что нам надо. А ты хотел идти по шпалам навстречу охранникам, которых отцепил от состава?

— А где ты был так долго?

— Пиво пил и в баньку сходил. Видишь, какой чистенький, не то, что ты. А головой ты думать не умеешь. А если уголек попал бы на твою одежду? Сейчас уже и пепла бы не осталось от великого репортера уголовной хроники.

— Ладно ворчать. И откуда у тебя силы берутся?

— Ялтинская закалка.

— И как мы допрем этот мешок? Он же неподъемный. Кирпичи и те легче.

— Нарубим лапотника, свяжем и сделаем сани. За дело, парень, время — жизнь. Думаешь, нас не ищут?

— Кто?

— Спроси лучше, кто не ищет!

Алиса сидела в машине и плакала. Шел шестой час вечера, когда из леса вышли двое леших. Ободранные, грязные, искорябанные и еще с ношей, которую волокли за собой на веревке. Бурлаки, да и только. На лапотнике лежал черный огромный мешок из полиэтилена.

Алиса выскочила из машины и бросилась на помощь. Мешок закинули, а точнее, завалили в багажник, остальных на заднее сиденье.

Девушка села за руль.

— Боже! Какое счастье! Вы живы. Живы. Ну, едем в Москву?

— Нет, малыш, — прошипел Дик в полуобморочном состоянии. — Только на юг. Только в обход. Потом бросим машину, и товарняками, на перекладных, в обход, но не по прямой. Нас ищут.

Терявший сознание Метелкин не смог обойтись без комментариев.

— Мания величия, мания преследования плюс навязчивая идея. Чистая шизофрения.

Оба отключились.

— Живы! — весело сказала Алиса и включила двигатель.

14. Последняя стрелка

Лола опять возникла в кабинете капитана Марецкого.

— Ну что, капитан, готовы?

— К чему готов?

— Они уже звонили. Поезд подъезжает к Москве. Через полчаса они будут на Белорусской-товарной.

— А почему на товарной?

— Да потому, что им грозит смерть. Они везут с собой атомную бомбу.

— И все же из нас двоих сумасшедшая — вы, хотя и жена дипломата.

— Ладно, я попытаюсь разговаривать спокойно. Вы помните похороны Журавлева-старшего? Милиции было больше, чем могил на кладбище. Сейчас требуется не меньше. Вадим возвращается в Москву с алмазами на товарняке. Алмазов у него больше, чем угля во всем составе. Если его не защитить, то мафия встретит его раньше и дело всей жизни пойдет под откос.

— Вот теперь я все понял.

За полчаса были подняты по тревоге четыре подразделения ОМОНа и весь состав трех районных отделений милиции. На задворках Белорусского вокзала все бомжи и грузчики забились в щели. Местная милиция, непредупрежденная об облаве, не могла понять, что происходит. Все рельсовые пути были оцеплены.

Товарняк встретили, будто к платформе подъезжал спецпоезд президента. Створки одного из вагонов были распахнуты. Помимо угля, поезд доставил в Москву племенных рысаков для показательных соревнований на ипподроме. Среди лошадиных морд, игравших роль сопровождающих лиц, мелькали довольные физиономии Журавлева, Алисы и Метелкина. Запах, исходивший от вагона, не очень радовал, и крепкие объятия на перроне не предусматривались. Но в остальном встреча получилась теплой. Троих особо опекаемых персон сопроводили в бронированный автомобиль с автоматчиками. Остальные машины с мигалками и сиренами сопровождали кортеж до Управления милиции.

Тяжеленный мешок нес лично Вадим Журавлев. После того, как в здании была выстроена охрана, обзвонили несколько редакций газет и пригласили только главных редакторов для особого сообщения. Пришлось сдвинуть два стола и покрыть их зеленым сукном, чтобы алмазы лучше смотрелись. Они заняли всю площадь. Метелкин позаботился об особой подсветке, и камни заиграли.

Степан ничего не понимал, в его отделении командовал Журавлев. Первый кадр Метелкин посвятил встрече двух друзей — Вадима и Степана. Они стояли, обняв друг друга за плечи, а перед ними сверкала светившаяся гора. Правда, капитан получился немного сморщенным, но никто же не ощущает по снимку, что за запах бьет ему в нос. Поспи ночку в одном вагоне со стадом, будь они даже племенными чемпионами! Лошадь, она и в Африке лошадь.

Затем была устроена пресс-конференция — девять редакторов и главные герои.

Все в один голос были готовы к опубликованию материалов, серии статей и предлагали большие деньги. Метелкин с гордым независимым видом объявил конкурс-аукцион, иначе говоря, кто больше даст, и двое победителей получат право на эксклюзивную публикацию первых десяти статей из жизни алмазной мафии России.