Английский подснежник - Королевское предложение

Так по крайней мере сообщила Каро. Источником этих сведений наверняка была миссис Боулби. Интересно, что же так сблизило этих женщин в последнее время? Ведь совсем недавно в Памфрет-холле нельзя было и упомянуть о миссис Боулби!

Они тронулись в обратный путь, но прошли всего несколько метров, и Каро, опустившись на поросшую травой обочину, сбросила туфли.

– Джорджи, беги домой и вели кучеру Джону приехать и забрать меня.

– Значит ли это, – не удержалась Джорджи, – что мое неприличное поведение сейчас тебя не раздражает?

Лицо Каро выражало отчаяние.

– Не будь такой злой, Джорджи.

– Ладно, я не хотела тебя обидеть. – И Джорджи побежала по дороге.

Через полмили она увидела ехавшую навстречу коляску – это была двуколка Фица. Из ее груди вырвался вздох облегчения.

– Миссис Джорджи! Куда это вы бежите?

– Каро решила прогуляться вместе со мной и детьми, но у нее отказали ноги, вот она и послала меня домой за коляской.

– Вам не стоит бежать дальше, – сказал Джесс. – Взбирайтесь ко мне, поедем обратно. Погостите в Джесмонд-хаузе. А позже вас отвезут домой. Сегодня должен был вернуться экипаж с Кайтом.

Джорджи послушно уселась рядом с Джессом.

– Вы часто устраиваете такие прогулки своей невестке? – спросил он.

Джорджи тряхнула головой.

– Я сама удивлена, что ей захотелось погулять. Вчера вздумала кататься верхом, правда не больше четверти часа… Уж и не знаю, что ей придет в голову в следующий раз. Захочет искупаться в озере? И уже неделю не садится в шезлонг.

Каро с детьми были там, где Джорджи их оставила. Женщины поменялись местами.

– Я сейчас же вернусь за вами, – пообещал Джесс.

– И мы поиграем в крикет? – спросил Гас, пользуясь случаем.

Джесс засмеялся.

– В другой раз. Сегодня надо позаботиться о вашей маме.

У детей вытянулись лица.

– Дядя Гарт то же самое говорит, когда мы его о чем-нибудь просим. Только этот другой раз никогда не наступает.

– Тихо, тихо, – шикнула Джорджи. – Вы же знаете, мистер Фицрой всегда выполняет свои обещания.

– Всегда? – повторила Энни, округлив глаза.

– Я стараюсь, – сказал Джесс. – А сейчас дайте мне отвезти вашу маму. Она отдохнет, и вы все вместе поедете в экипаже домой.

– А чай будет? Я очень хочу есть, – сказала Энни. – В прошлый раз были такие вкусные булочки.

Джесс засмеялся и взмахнул кнутом.

– Все, мы поехали.

– Вы слишком терпеливы с ними, – недовольно заметила Каро, когда двуколка вкатилась в ворота. – Они в последнее время совсем разболтались. И все из-за Джорджи. До ее приезда они были такие тихие и послушные. Но что поделаешь, нужда… – Она мрачно замолчала.

Ему пришло в голову, что вряд ли это была удачная идея – жениться на Каро Памфрет. Совершенно ясно, что любовь детей принадлежит миссис Джорджи, потому что у матери для них есть только холодные, лишенные души поучения.

Это впечатление усилилось, когда приехала Джорджи с детьми. Каро возлежала на софе и пила чай.

– Ой, как хорошо! – обрадовался Гас. – А нам дадут?

Раздался ледяной голос матери:

– Огастес, ты можешь говорить, только когда к тебе обращаются, но не должен задавать вопросы старшим. Если мистер Фицрой пожелает напоить вас чаем, то, и я думаю, он согласится со мной, лучше это сделать в кухне.

Суровая отповедь не обескуражила мистера Гаса.

– Я люблю пить чай на кухне. Там можно не беспокоиться, что прольешь что-нибудь или уронишь, и кухарка всегда разрешает есть сколько хочется. А в гостиной мне ничего не разрешают.

Видя, как нахмурилась Каро, Джесс поспешил вмешаться:

– Миссис Джорджи, отведете детей на кухню? Кухарка о них позаботится.

Но Гас не умолкал:

– Фиц, почему вы зовете ее миссис Джорджи? Взрослые называют ее миссис Херрон, а мама зовет Джорджиной, а иногда Джорджи, как и мы.

– Огастес! – закричала Каро. – Во-первых, мистер Фицрой, и впредь вы с Энни будете обращаться к вашей тете, как положено, – тетя Джорджина или тетя Херрон.

– Правда? – Гас посмотрел на Джорджи.

– Да, – мягко сказала та. – Вы должны слушаться маму. А сейчас давайте ваши руки и пошли на кухню. – В дверях она обернулась и, глядя на Джесса, произнесла медоточивым голоском: – Я думаю, вы с Каро не будете против, если я останусь с детьми, чтобы удержать Гаса от переедания. Обещаю не натворить ничего плохого.

Джесс, с трудом удержав улыбку, кивнул и подвинул стул поближе к софе.

Что ж, попьем чаю вдвоем, вздохнул он про себя, хотя ему было бы гораздо веселее с детьми и их тетей на кухне, чем наедине с Каро, выслушивая сетования по поводу слишком длительного отсутствия ее брата, сэра Гарта.

Какая прекрасная мать получится из миссис Джорджи, особенно если отец кто бы им ни был – добавит немножко строгости к ее доброте.

Затянувшееся пребывание в Лондоне раздражало сэра Гарта так же сильно, как и его сестру. Он каждый день ходил в Министерство внутренних дел, и все лишь для того, чтобы, проторчав там несколько часов, услышать, что Менее Важная Персона, некий Кортни Бьюкэмп, очень занят и не может его принять.

Его сердило не столько ожидание, сколько опасность наткнуться на кредиторов или судебного пристава, от которых он так удачно улизнул, покинув Лондон. Ему совершенно не улыбалось провести остаток своих дней в долговой тюрьме, куда его непременно посадили бы, поскольку он не в состоянии заплатить громадные долги.

Когда терпение сэра Гарта совсем иссякло, к нему подошел какой-то высохший чинуша и сказал:

– Мистер Бьюкэмп примет вас немедленно. Постарайтесь не отнимать у него ни одной лишней минуты.

Мистер Бьюкэмп с важным видом сидел за столом, а в углу переминался с ноги на ногу за конторкой его клерк.

– Добрый день, мистер Гарт. Надеюсь, вы в добром здравии.

Рассерженному сэру Гарту было не до любезностей, и он выложил все сидевшему за столом:

– Я не люблю, когда меня заставляют ждать в течение нескольких дней. Буду весьма обязан, если вы сообщите, зачем меня вообще вызвали.

– Причина в том, что вы можете оказать государству некоторую услугу в обмен на уступку, которая была вам сделана не так давно.

– Я думал, с этим покончено, – пробормотал сэр Гарт.

– В каком-то смысле да, но ведь вас информировали, что в обмен на оказанную помощь от вас потребуется некоторое возмещение в будущем. И необязательно в деньгах.

– В чем же? – буркнул сэр Гарт.

– В той форме, какую мы сочтем удобной, – сказал Бьюкэмп все тем же приветливым тоном. – Все лучше, чем сидеть в камере.

Сэр Гарт утвердительно кивнул.

– Хорошо. Рад, что мы достигли взаимопонимания. То, о чем я вас попрошу, нетрудно, поверьте. В настоящее время вы проживаете в Нетертоне в доме своей сестры миссис Джон Памфрет, так?

– Да, у Каро. Она имеет к этому отношение?

– Терпение, терпение, все в свою очередь. Насколько я знаю, у вас появился новый сосед. Это некий мистер Джесмонд Фицрой.

– Мы знакомы.

– О, прекрасно. В таком случае вам нетрудно будет присматривать за ним и информировать нас о любой перемене в его поведении. Будете писать нам раз в неделю, независимо от того, есть новая информация, или нет.

Сэр Гарт с недоумением уставился на сидевшего перед ним человека, который прямо-таки излучал радушие.

– Скажите на милость, что я должен высматривать? Он преступник? А если нет, то кто?

Бьюкэмп тихо, неприятно захихикал.

– Кто он такой, вас не касается. Ваше дело – незаметно следить за ним и обо всем сообщать нам.

– Черт подери! – воскликнул сэр Гарт. – Да я хоть сейчас могу вам сказать, чем он занят: очаровывает женщин в округе, обхаживает банкира Боулби и ремонтирует Джесмонд-хауз.

– Замечательно, – с одобрением произнес Бьюкэмп. – Вижу, вы в самом деле наблюдали за ним. Продолжайте в том же духе, только должен вам напомнить, вопрос не в том, что он делает в данный момент, а в том, что он способен сделать в будущем. Информируйте нас, если в его поведении появится что-то странное или подозрительное.

– А если я откажусь заниматься этой ерундой?

– Тогда я вам напомню, что год назад мы спасли вас не только от финансового краха, но и от тюремного заключения за правонарушения, совершенные вами вместе с младшим членом королевской семьи. Мы сделали это по единственной причине – избежать великосветского скандала. Если откажетесь сотрудничать с нами, я не поручусь за ваше будущее. А Маршалси[7] – не самое лучшее место для человека вашего типа.

– А что, если я пойду в какую-нибудь радикальную газету и расскажу о ваших кознях?

– Это неразумно. В таком случае я не поручусь и за вашу безопасность.

Сэр Гарт скривился.

– Ладно. Я вижу, выбора у меня нет.

– В высшей степени разумно с вашей стороны. Клерк даст вам адрес, по которому следует писать. Не станете же вы переписываться с Министерством внутренних дел, правда? До свидания, сэр. Не сомневаюсь, вы не пожалеете о своем решении.

Хотелось бы верить, думал сэр Гарт, шагая по улице. Вряд ли Джесмонд Фицрой обрадуется, если узнает, что за ним следят по заданию Министерства внутренних дел.

И если он не преступник, то кто же он такой, черт побери?

А Бьюкэмп в это время раздумывал, не снарядить ли полицейского агента, пусть проследит и за сэром Гартом, и за Фицроем.

Проводив своих неожиданных гостей, Джесс послал за вернувшимся из Лондона Кайтом. Они вместе отобедали и устроились для разговора в гостиной: в библиотеке шел ремонт. Джесс наполнил два бокала портвейном и, попивая маленькими глотками вино, приготовился слушать то, что выяснил Кайт.

– О банкире Боулби сведения скудные, ничего существенного, одни слухи. Я попросил своего старого друга продолжить поиски. Он зацепился за ниточку, связывающую Боулби с ростовщиками. Но если вы собираетесь выступить против него, нужны крепкие улики.

С миссис Чарлз Херрон мне повезло больше. Я встречался с человеком, у которого весьма обширные знакомства в столице и в провинции. По его словам, Чарлз Херрон был преподавателем, членом совета колледжа в Оксфорде. Ему было около пятидесяти, когда он неожиданно получил наследство и оставил университет, решив жениться.

Взглядов он придерживался передовых, считая, что женщина может сравниться умом с мужчиной, если получит надлежащее воспитание и образование. Памфреты были его дальними родственниками, потому, встретив мисс Джорджину Памфрет, которой было тогда семнадцать лет, он тут же решил просить ее руки. Отец девушки был в восторге – Памфреты еле сводили концы с концами.

Женившись, Херрон целиком посвятил себя воспитанию жены, но через несколько лет умер, а миссис Херрон стала богатой и высокообразованной вдовой.

– Справился ты хорошо, – похвалил Кайта Джесс. – Но главное для тебя – банкир. И строгая секретность. Твой человек, который занимается банкиром, не болтун?

– Мой друг надежен. Я нанял его, потому что посчитал, что здесь я вам нужнее, чем в Лондоне.

– И здесь есть для тебя дело. Тебе следует приглядеться к сэру Гарту. От него просто попахивает гнильцой, если можно так выразиться. Да, и еще: надо бы попридержать Парсонса. Чего я совсем не хочу, так это стать владельцем дома, ремонт которого потребует столько же средств, сколько и ремонт королевского дворца.

– Хорошо, сэр. А сэра Гарта Мэннинга, могу вам сообщить, я видел на Уайтхолле совершенно случайно. Он входил в Министерство внутренних дел.

– Ты не ошибся?

– Если желаете, пошлю письмецо моему другу, который крутится в свете.

– Непременно и незамедлительно, Кайт. А сейчас давай выпьем еще по бокалу, отметим успех проделанной работы.

Джорджи в последнюю неделю беспокоило состояние Каро. В один из дней, возвращаясь домой с прогулки, Джорджи увидела, как из ворот выехал в новом великолепном экипаже мистер Боулби.

Она вбежала в гостиную, но Каро там не было. Лакей, у которого она спросила, где миссис Памфрет, ответил, что госпожа ушла в спальню, как только отбыл мистер Боулби.

Вспомнив слова Гарта о шатком финансовом положении Каро, Джорджи помчалась на второй этаж.

Каро сидела на своей роскошной кровати под балдахином и горько плакала.

– Каро, что случилось?

Каро подняла заплаканное лицо и заговорила, то и дело всхлипывая:

– О, Джорджи, мне просто не верится. Оказывается, Джон и твой отец плохо управляли имением – мистер Боулби обнаружил это, когда стал моим доверенным лицом. Все последние годы он ссужал меня деньгами, пытаясь помочь. Но… ох, дорогая… – Каро залилась слезами.

Джорджи присела рядом и обняла ее.

– Постарайся взять себя в руки, – прошептала она, ласково покачивая Каро, словно ребенка, который у нее когда-то был. – Расскажи подробнее, что он говорил.

– Он сказал, что мы разорены, что он больше не в силах нам помогать, что положение безнадежное. Единственный путь спасения – продать дом и земельные владения Памфретов. Большая часть вырученных средств пойдет на оплату долгов, а на остальное можно купить скромный домик в Нетертоне и годовую ренту, достаточную, чтобы мы с детьми жили более или менее прилично. Ах, Джорджи, я этого не вынесу! Как мог Джон умереть и обречь меня на такие страдания? Почему они с отцом были так расточительны, что мне теперь грозит разорение? Как я покажусь на глаза соседям, я ведь буду почти нищая. Нет, я сойду с ума, я этого не переживу. – Каро бросилась ничком на постель, сотрясаясь в рыданиях.

Когда рыдания Каро перешли в выкрики и она принялась молотить по постели руками и ногами, Джорджи поняла, что нужны решительные меры.

Она обхватила руками бьющуюся в истерике женщину, приподняла ее и с силой хлестнула ладонью сначала по одной щеке, потом по другой.

– Прекрати, Каро, прекрати немедленно! Вспомни, у тебя дети, о которых ты должна заботиться. Ты не имеешь права терять рассудок.

Это возымело свое действие. Каро перестала дергаться и, прикоснувшись пальцами к пылающим щекам, закричала:

– Ты меня ударила, Джорджи! Как ты могла?

Но Джорджи ее не слушала.

– Соглашения и другие документы у тебя здесь, я надеюсь?

– Большая часть у мистера Боулби.

– Скажи ему, пусть вернет.

– Боюсь, это ему не понравится. – Каро беспомощно вздохнула.

– Они же твои.

– Но он их взял, когда два года назад предоставил мне ссуду. Сказал, они вроде… залога.

– Значит, закладная. Это меняет дело. Но мы можем посмотреть их прямо там, в банке. Я уверена, он не откажет.

– Но, Джорджи, он относился ко мне так по-дружески. Без него я бы потеряла Памфрет-холл уже давно.

– Теперь все равно теряешь. И дружбе конец.

– Но ему нужно обеспечивать свой банк.

– Он тебе так сказал?

– Да, сегодня. Ох, Джорджи, что же мне делать? Может, обратиться за помощью к Гарту? В конце концов, он мужчина.

– Это тебе мистер Боулби посоветовал, да?

Джорджи встала. Каро скорее поверит банкиру или своему брату, чем ей, потому что она женщина.

– Если хочешь, я позову горничную, – мягко сказала Джорджи.

– Горничную? Сколько еще она у меня будет, горничная? Мне не надо было выходить за Джона. Моя бедная мама была против, она говорила, что моим мужем должен быть только граф. Но я вышла за Джона, и посмотри, к чему это привело.

Неудивительно, что мужчины считают женщин глупыми, подумала Джорджи. Вот и Каро, оказавшись на пороге разорения, способна лишь плакать о том, что могло произойти двенадцать лет назад, а не действовать активно в сложившихся обстоятельствах.

Может, посоветоваться с Фицем? Ведь речь идет о будущем Гаса – он может потерять дом, земли, дворянство.

В худшем случае Фиц с сожалением покачает головой, но может порекомендовать кого-то, кто в этом понимает. Мелькнула мысль о мистере Крейне, но Джорджи тут же ее отбросила. Пожалуй, он решит, что они сомневаются в честности его друга и соседа, банкира Боулби.

А она действительно сомневается?

Джорджи не смогла ответить на этот вопрос. Ясно было одно – кто-то должен взглянуть на их положение со стороны. Ей вспомнились слова Чарлза: «Никогда никому не доверяй безоговорочно, дорогая. Глупо прожить жизнь, не доверяя никому, но столь же глупо доверять всем».

Странно, она часто слышит голос мужа, а лица вспомнить не может.

Интересно, Фиц ему понравился бы? Нет, хватит об этом, приказала себе Джорджи. Она не умнее Каро, если тратит свое время на раздумья о том, что могло бы быть и чего быть не может.

Все же она расскажет Фицу обо всем при первой же встрече. Впрочем, ее нетрудно и устроить, подумала Джорджи. В парке у Джесмонд-хауза она его встретит наверняка. Гас говорил, он каждый день туда приходит смотреть, как идут работы.

Джорджи осознала, что Фиц занимает в ее жизни и в мыслях большое место.

Глава восьмая

Сэр Гарт приехал после обеда. Узнав о случившемся, он впал в бешенство.

– Ты разорена и собираешься продавать поместье? – кричал он. – И когда же? Мне надо это знать.

Видя совершенное равнодушие брата к ее горю, Каро расстроилась, а Джорджи рассердилась.

– Как можно быть таким черствым! – воскликнула она. – Каро теряет дом, Гас – наследство, а вас волнует только одно – не остаться без дармового местечка. – Джорджи точно знала, что, останавливаясь у Каро, Гарт ничего не дает на содержание дома.

Сэр Гарт сердито вскинулся на Джорджи и повернулся к сестре.

– Банкир Боулби ультиматум, что ли, поставил? Ничем больше тебе помочь не может?

– Ничем, – плаксивым голосом проговорила Каро. – Я надеялась, ты придумаешь, как поправить положение.

– С чего ты взяла? Я не банкир, не адвокат. Ты прекрасно знаешь, что наш отец мне почти ничего не оставил. Я сам еле перебиваюсь, не хватало еще тебе помогать. Думаю, тебе надо поговорить с поверенным Крейном, может, он что посоветует.

Слушая их разговор, Джорджи еще больше укрепилась в своем решении поговорить с Фицем, и поскорее.

– Я пойду погуляю, – сухо предупредила она, хлопнула дверью и побежала наверх надеть капор. Наконец она выскользнула через заднюю дверь дома и быстро зашагала к Джесмонд-хаузу.

Стоял теплый день, ласково светило солнце, и при других обстоятельствах прогулка доставила бы ей удовольствие. Но не сегодня. Джорджи на ходу обдумывала, что она скажет Джессу, и старалась идти не слишком быстро, чтобы не появиться перед ним запыхавшейся и красной от бега.

Открыв калитку на задах имения, она направилась прямиком к дому мимо садовников, которые восстанавливали цветники, мимо рабочих, возводивших строительные леса. Подойдя к центральному входу, она обнаружила, что звонок не работает, но дверь открыта. Постучавшись и не получив ответа, она прошла в пустой холл, в дальнем конце которого рабочий, стоя на стремянке, обдирал со стены выцветшие зеленые обои.

Джорджи кашлянула. Рабочий обернулся.

– Что-нибудь желаете, мисс?

– Вы не знаете, есть кто дома? Рабочий спустился с лестницы.

– Да, только они в задней части дома, и дворецкий там.

– Вы не могли бы сказать мистеру Фицрою, что пришла миссис Херрон и хочет поговорить с ним, если это удобно, конечно.

Рабочий на мгновение задумался и скоро исчез за дверью.

Джорджи присела на ступеньку парадной лестницы и стала ждать. Наконец дверь снова открылась и появился высокий сухощавый человек в черном. За ним шел рабочий.

– Я говорю с миссис Херрон? – с поклоном спросил незнакомец, подойдя к Джорджи.

– Да.

– Меня зовут Джеймс Кайт, я секретарь мистера Фицроя. Он просил вам сказать, если вы не против беседы на кухне, он примет вас с радостью. – Получив ее заверения, что кухня вполне заменит гостиную, Кайт снова поклонился: – Следуйте за мной, миссис.

Кухня оказалась просторным мрачным помещением с окнами под потолком. Перед огромным пустым очагом собрались несколько рабочих. На полу перед ними лежал разобранный вертел.

Джорджи оглянулась вокруг в поисках Джесса, но его не было.

Кайт кашлянул:

– Миссис Херрон здесь, сэр.

Человек, стоявший перед вертелом на коленях, поднялся.

– Как я понимаю, миссис Джорджи, если вы согласились прийти на кухню, значит, дело у вас срочное.

Джорджи согласно кивнула. В пожелтевшей от старости льняной рубахе, в грубошерстных бриджах и толстых носках, весь в копоти, Джесс показался ей еще более привлекательным. Она только теперь по-настоящему разглядела в нем мужчину. И вид этого сильного мужчины вызвал в ней давно забытые чувства.

– Очень, – сказала она. – Но почему вы…

– Человек, который должен был чинить вертел, вчера сломал ногу. Я подумал, вместо того, чтобы искать другого мастера, не сделать ли все самому; вряд ли это такая уж хитрая штука, чтобы не поддалась старому солдату, которому много чего довелось переделать. Нам как раз удалось починить вертел, когда мне сообщили о вашем приходе… Парсонс, – обратился Джесс к стоявшему неподалеку управляющему, который единственный был одет как джентльмен, – думаю, с вертелом все в порядке. Смажьте его, установите на место и зовите мальчишку, который его крутит. А я пока побеседую с миссис Херрон в более подходящем месте. – Он повернулся к Джорджи: – Прошу прощения, миссис Херрон, может быть, мы погуляем, иначе, боюсь, мне придется принимать ванну и переодеваться, а это займет некоторое время. К тому же, мне кажется, леди, носящая брюки в случае необходимости, не станет осуждать джентльмена, одевающегося по тому же принципу.

– Именно это я и хотела сказать, – произнесла Джорджи. – А сейчас, когда мы наедине, перейдем на Фица и Джорджи.

– Я теперь только под этим именем себя и воспринимаю.

– Смеетесь?

Глаза его светились веселым лукавством, и Джорджи рассмеялась. Тем временем они вышли из дома, и Джесс подвел ее к невысокой каменной стене. Они поднялись по ступенькам террасы и увидели заброшенный огород, где работали двое рабочих.

– Давайте посидим на ступеньке, – сказал Джесс. – Я заказал несколько скамеек для террасы, но они пока не прибыли. Теперь рассказывайте, что случилось?

– Как вы догадались?..

– О том, что дело срочное и важное? Я научился читать ваши мысли по лицу, миссис Джорджи. Мне кажется, вы тоже угадываете мои мысли. Я прав?

Так оно и было, но Джорджи все же не удержалась от возражений.

– Может, меня поразил ваш вид и потому у меня такое лицо.

Джесс взял ее чистую руку в свою грязную ладонь и поцеловал.

– Вы же не Каро, слава богу. – Он снова поцеловал ее руку. – Ну, а теперь рассказывайте.

Она боялась, что ей будет нелегко рассказать в подробностях о том, что произошло с Каро, но он слушал внимательно, и под конец она говорила уже совершенно свободно.

– Ни Каро, ни Гарт понятия не имеют, что им делать дальше. А в Нетертоне поговорить об этом просто не с кем, кроме вас. Может быть, моя просьба покажется вам обременительной, что ж, я пойму, если вы скажете, что ничего не можете посоветовать.

Джорджи умолкла. Несколько мгновений молчал и Джесс, решая, до какой степени он может позволить себе быть откровенным с ней. То, что она рассказала, подкрепило его подозрения в отношении банкира Боулби и усилило его решимость продолжать расследование.

При всем при том он не хотел, чтобы Джорджи догадалась о его знакомстве с миром бизнеса и финансов. Чем меньше людей знает правду, тем лучше.

– Простите, – заговорил он, наконец. – Я обдумывал, что вам посоветовать. Сам-то я не очень смыслю в этих делах, но у Кайта есть знакомые в Лондоне, которые хорошо в них разбираются. Надо выгадать немного времени. Уговорите свою невестку попросить у мистера Боулби месячную отсрочку, прежде чем давать ход делу. Не говорите ей, что я предложил, говорите от своего имени. А теперь пойду искать Кайта. Вы можете подождать меня? Я недолго.

– О, Фиц, я знала, что вы что-нибудь придумаете, – радостно воскликнула Джорджи. – У меня впервые за сегодняшний день стало легко на душе. Конечно, я посижу здесь.

Джесс нашел Кайта в библиотеке.

– Я только что получил подтверждение непорядочности Боулби. Нужно будет поговорить с мистером Вулфом. Ты останешься в Джесмонд-хаузе и будешь всем говорить, что у меня лихорадка и я не выхожу из спальни. Слуги тоже не должны знать о моем отсутствии. Поеду через пару дней, чтобы в случае чего никто не мог связать мою поездку с визитом миссис Херрон. Скрытность прежде всего.

– А миссис Херрон? – Кайту стало ясно, что новая информация – результат именно ее визита.

– Ни в коем случае. Я ей сказал, что это у тебя есть связи в Лондоне.

Губы Кайта тронула легкая улыбка:

– Вижу, ваша способность заметать следы вам не отказала.

– Благодарю. Я вернусь к миссис Херрон и скажу, что ты готов помочь.

Джорджи была искренне благодарна.

– Значит, мы теперь сообщники, – сказала она. – Только бы не проговориться при следующей встрече. Мы сегодня обедаем у миссис Фирт. Вы тоже приглашены?

– Как и все сливки нетертонского общества, – с улыбкой сказал Джесс. – А сейчас приглашаю вас в гостиную. Пока вы будете пить чай, я приму благообразный вид и провожу вас до дома. – Джесс на мгновение замялся, боясь, не покажется ли ей дерзостью то, что он хочет предложить. Пожалуй, нет. – Я этой дорогой почти каждый день после полудня прогуливаюсь, так что мы могли бы встречаться там… случайно.

– Если только случайно. – Глаза Джорджи засияли.

Выражение озабоченности, с каким она появилась в кухне, исчезло с ее лица, оно светилось радостью. Если бы он не был таким грязным, непременно бы ее поцеловал.

Сэр Гарт Мэннинг писал письмо мистеру Бьюкэмпу. Событий было много, но все малозначимые, по мнению сэра Гарта.

Каро получила отсрочку платежа у мистера Боулби; застрелили собаку мисс Уолтон – труп был найден на тропе между поместьями Памфретов и Джесмондов; у Джесмонда Фицроя приступ лихорадки, и он не поднимается с постели; обед у Фиртов имел успех; один рабочий в Джесмонд-хаузе упал с лесов и сломал руку.

«Фицрой, – писал сэр Гарт, – ведет себя эксцентрично. Мой источник сообщил, что, когда у него на кухне сломался вертел, он переоделся в рабочую одежду и сам его чинил».

Прочтя это послание, мистер Бьюкэмп вздохнул. Он получил еще одно письмо из Нетертона. Его сыщик, нанявшийся в Джесмонд-хауз под видом чернорабочего, сообщал, что Фицрой, который якобы болен и лежит в постели, на самом деле тайком уехал в Лондон, о чем знает только Кайт.

Мистер Бьюкэмп бросил письма на стол и задумался. Значит, Фицрой создает впечатление, что он небогат, хотя мистеру Бьюкэмпу известно, что он очень и очень состоятелен. И зачем Фицрой отправился тайком в Лондон?

– Я слышала, мистер Фицрой поправился, – сказала Каро за обедом. – Прошло целых десять дней. Наверное, у него был сильный приступ.

Это сообщение было встречено ликованием Гаса.

– Тетя Джорджи! Пойдемте в парк, попросим его поиграть с нами в крикет, если он там будет!

– Обязательно, – сказала Джорджи, которой не терпелось сообщить Фицу, что Боулби все-таки согласился отсрочить платежи на один месяц. – Только давай возьмем и воздушного змея на тот случай, если ему захочется просто посидеть и поболтать.

– Хорошо! – воскликнул Гас и побежал к Энни сказать, что тетя Джорджи берет их на прогулку.

– Может, мне тоже пойти с вами? – проговорила Каро, и у Джорджи екнуло сердце: она надеялась, что есть какие-то новости от Кайта, и ей хотелось услышать их первой. К счастью, Каро тут же раздумала, решив, что солнце слишком сильно печет, а это может ей повредить. Джорджи и дети отправились без нее.

– Вон он! – закричал Гас. – И совсем не похож на больного.

Но Джесс продолжал играть роль человека, только что оправившегося от болезни и потому желающего просто посидеть. Джорджи уговорила детей поиграть с воздушным змеем, пока взрослые посидят на травке и погреются на солнышке.

– Может, не стоило так рано выходить? – спросила Джорджи, хотя Фиц выглядел прекрасно. – По слухам, у вас был жестокий приступ лихорадки.

– Да, – согласился Джесс, испытывая некоторую неловкость. – Но мне сказали, что прогулка на свежем воздухе не повредит. А встреча с вами придаст мне сил.

Джорджи покраснела:

– Я тоже рада видеть вас. Вы советовали, и я попросила банкира Боулби о месячной отсрочке, он согласился. Это дает нам передышку на тот случай, если Кайт что-то разузнает.

Джесс посерьезнел:

– Кайт уверен, что банкир Боулби нечистоплотен. Но ему нужны более веские доказательства. Подозрений недостаточно.

– Время уходит.

– Знаю, но дело очень деликатное. Стоит нам совершить ошибку, и банк сразу обанкротится, а вкладчики потеряют все деньги.

– Ужас какой, в этом банке деньги всех жителей Нетертона! – воскликнула Джорджи.

– Так я и думал, – удрученно кивнул Джесс.

День был ясный и теплый, но Джорджи почувствовала озноб:

– Об этом даже страшно подумать.

Вскоре Джорджи с детьми собрались уходить, и они договорились, что завтра утром она придет без Гаса и Энни, которые званы с матерью на детский утренник к миссис Фирт. Джесс стоял и в задумчивости глядел им вслед.

Он не мог сказать Джорджи, что в Лондоне с ним произошло нечто, осложняющее его расследование.

Джесс воспользовался офисом Бена Вулфа в Сити, но жить у него отказался.

– Вы с Сюзанной всего год женаты, и вам ни к чему третий лишний в доме, – отшутился он и снял квартиру на тихой улочке, где жил когда-то в пору своей бедности.

На второй по приезде день он почувствовал за собой слежку, свернул в аллею и затаился. Тут же появился, беспокойно оглядываясь, обыкновенный человек в обыкновенной одежде.