С.Маршак
      ДВЕНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ
      
      Знаешь ли ты, сколько месяцев в году?
      Двенадцать.
      А как их зовут?
      Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь.
      Только окончится один месяц, сразу же начинается другой. И ни разу еще не бывало так, чтобы февраль пришел раньше, чем уйдет январь, а май обогнал бы апрель.
      Месяцы идут один за другим и никогда не встречаются.
      Но люди рассказывают, будто в горной стране Богемии была девочка, которая видела все двенадцать месяцев сразу.
      Как же это случилось? А вот как.
      В одной маленькой деревушке жила злая и скупая женщина с дочкой и падчерицей. Дочку она любила, а падчерица ничем ей не могла угодить. Что ни сделает падчерица - все не гак, как ни повернется - все не в ту сторону.
      Дочка по целым дням на перине валялась да пряники ела, а падчерице с утра до ночи и присесть некогда было: то воды натаскай, то хворосту из лесу привези, то белье на речке выполощи, то грядки в огороде выполи.
      Знала она и зимний холод, и летний зной, и весенний ветер, и осенний дождь. Потому-то, может, и довелось ей однажды увидеть все двенадцать месяцев разом.
      Была зима. Шел январь месяц. Снегу намело столько, что от дверей его приходилось отгребать лопатами, а в лесу на горе деревья стояли по пояс в сугробах и даже качаться не могли, когда на них налетал ветер.
      Люди сидели в домах и топили печки.
      В такую-то пору, под вечер, злая мачеха приоткрыла дверь и поглядела, как метет вьюга, а потом вернулась к теплой печке и сказала падчерице:
      - Сходила бы ты в лес да набрала там подснежников. Завтра сестрица твоя именинница.
      Посмотрела на мачеху девочка: шутит она или вправду посылает ее в лес? Страшно теперь в лесу! Да и какие среди зимы подснежники? Раньше марта месяца они и не появятся на свет, сколько их ни ищи. Только пропадешь в лесу, увязнешь в сугробах.
      А сестра говорит ей:
      - Если и пропадешь, так плакать о тебе никто не станет. Ступай да без цветов не возвращайся. Вот тебе корзинка.
      Заплакала девочка, закуталась в рваный платок и вышла из дверей.
      Ветер снегом ей глаза порошит, платок с нее рвет. Идет она, еле ноги из сугробов вытягивает.
      Все темнее становится кругом. Небо черное, ни одной звездочкой на землю не глядит, а земля чуть посветлее. Это от снега.
      Вот и лес. Тут уж совсем темно - рук своих не разглядишь. Села девочка на поваленное дерево и сидит. Все равно, думает, где замерзать.
      И вдруг далеко меж деревьев сверкнул огонек - будто звезда среди ветвей запуталась.
      Поднялась девочка и пошла на этот огонек. Тонет в сугробах, через бурелом перелезает. "Только бы, - думает, - огонек не погас!" А он не гаснет, он все ярче горит. Уж и теплым дымком запахло и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Девочка прибавила шагу и вышла на полянку. Да так и замерла.
      Светло на полянке, точно от солнца. Посреди полянки большой костер горит, чуть ли не до самого неба достает. А вокруг костра сидят люди кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют.
      Смотрит на них девочка и думает: кто же они такие? На охотников будто не похожи, на дровосеков еще того меньше: вон они какие нарядные - кто в серебре, кто в золоте, кто в зеленом бархате.
      Стала она считать, насчитала двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое - совсем еще мальчики.
      Молодые у самого огня сидят, а старики - поодаль.
      И вдруг обернулся один старик - самый высокий, бородатый, бровастый и поглядел в ту сторону, где стояла девочка.
      Испугалась она, хотела убежать, да поздно. Спрашивает ее старик громко:
      - Ты откуда пришла, чего тебе здесь нужно?
      Девочка показала ему свою пустую корзинку и говорит:
      - Нужно мне набрать в эту корзинку подснежников.
      Засмеялся старик:
      - Это в январе-то подснежников? Вон чего выдумала!
      - Не я выдумала, - отвечает девочка, - а прислала меня сюда за подснежниками моя мачеха и не велела мне с пустой корзинкой домой возвращаться.
      Тут все двенадцать поглядели на нее и стали между собой переговариваться.
      Стоит девочка, слушает, а слов не понимает - будто это не люди разговаривают, а деревья шумят.
      Поговорили они, поговорили и замолчали.
      А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
      - Что же ты делать будешь, если не найдешь подснежников? Ведь раньше марта месяца они и не выглянут.
      - В лесу останусь, - говорит девочка. - Буду марта месяца ждать. Уж лучше мне в лесу замерзнуть, чем домой без подснежников вернуться.
      Сказала это и заплакала.
      И вдруг один из двенадцати, самый молодой, веселый, в шубке на одном плече, встал и подошел к старику:
      - Братец Январь, уступи мне на час свое место!
      Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
      - Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
      - Ладно уж, - проворчал другой старик, весь лохматый, с растрепанной бородой. - Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо ее знаем: то у проруби ее встретишь с ведрами, то в лесу с вязанкой дров. Всем месяцам она своя. Надо ей помочь.
      - Ну, будь по-вашему, - сказал Январь.
      Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
      Не трещите, морозы,
      В заповедном бору,
      У сосны, у березы
      Не грызите кору!
      Полно вам воронье
      Замораживать,
      Человечье жилье
      Выхолаживать!
      Замолчал старик, и тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от мороза деревья, а снег начал падать густо, большими, мягкими хлопьями.
      - Ну, теперь твой черед, братец, - сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю.
      Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
      Ветры, бури, ураганы,
      Дуйте что есть мочи!
      Вихри, вьюги и бураны,
      Разыграйтесь к ночи!
      В облаках трубите громко,
      Вейтесь над землею.
      Пусть бежит в полях поземка
      Белою змеею!
      Только он это сказал, как зашумел в ветвях бурный, мокрый ветер. Закружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри.
      А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
      - Теперь твой черед, братец Март.
      Взял младший брат посох и ударил о землю.
      Смотрит девочка, а это уже не посох. Это большая ветка, вся покрытая почками.
      Усмехнулся Март и запел звонко, во весь свой мальчишеский голос:
      Разбегайтесь, ручьи,
      Растекайтесь, лужи,
      Вылезайте, муравьи,
      После зимней стужи!
      Пробирается медведь
      Сквозь лесной валежник.
      Стали птицы песни петь,
      И расцвел подснежник.
      Девочка даже руками всплеснула. Куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на каждой ветке!
      Под ногами у нее - мягкая весенняя земля. Кругом каплет, течет, журчит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под темной кожуры первые зеленые листики.
      Глядит девочка - наглядеться не может.
      - Что же ты стоишь? - говорит ей Март. - Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
      Девочка очнулась и побежала в чащу подснежники искать. А их видимо-невидимо! Под кустами и под камнями, на кочках и под кочками - куда ни поглядишь. Набрала она полную корзину, полный передник - и скорее опять на полянку, где костер горел, где двенадцать братьев сидели.
      А там уже ни костра, ни братьев нет... Светло на поляне, да не по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошел над лесом.
      Пожалела девочка, что поблагодарить ей некого, и побеждала домой. А месяц за нею поплыл.
      Не чуя под собой ног, добежала она до своих дверей - и только вошла в дом, как за окошками опять загудела зимняя вьюга, а месяц спрятался в тучи.
      - Ну, что, - спросили ее мачеха и сестра, - уже домой вернулась? А подснежники где?
      Ничего не ответила девочка, только высыпала из передника на лавку подснежники и поставила рядом корзинку.
      Мачеха и сестра так и ахнули:
      - Да где же ты их взяла?
      Рассказала им девочка все, как было. Слушают они обе и головами качают - верят и не верят. Трудно поверить, да ведь вот на лавке целый ворох подснежников, свежих, голубеньких. Так и веет от них мартом месяцем!
      Переглянулись мачеха с дочкой и спрашивают:
      - А больше тебе ничего месяцы не дали?
      - Да я больше ничего и не просила.
      - Вот дура так дура! - говорит сестра. - В кои-то веки со всеми двенадцатью месяцами встретилась, а ничего, кроме подснежников, не выпросила! Ну, будь я на твоем месте, я бы знала, чего просить. У одного - яблок да груш сладких, у другого - земляники спелой, у третьего - грибов беленьких, у четвертого - свежих огурчиков!
      - Умница, доченька! - говорит мачеха. - Зимой землянике да грушам цены нет. Продали бы мы это и сколько бы денег выручили! А эта дурочка подснежников натаскала! Одевайся, дочка, потеплее да сходи на полянку. Уж тебя они не проведут, хоть их двенадцать, а ты одна.
      - Где им! - отвечает дочка, а сама - руки в рукава, платок на голову.
      Мать ей вслед кричит:
      - Рукавички надень, шубку застегни!
      А дочка уже за дверью. Убежала в лес!
      Идет по сестриным следам, торопится. "Скорее бы, - думает, - до полянки добраться!"
      Лес все гуще, все темней. Сугробы все выше, бурелом стеной стоит.
      "Ох, - думает мачехина дочка, - и зачем только я в лес пошла! Лежала бы сейчас дома в теплой постели, а теперь ходи да мерзни! Еще пропадешь тут!"
      И только она это подумала, как увидела вдалеке огонек - точно звездочка в ветвях запуталась.
      Пошла она на огонек. Шла, шла и вышла на полянку. Посреди полянки большой костер горит, а вокруг костра сидят двенадцать братьев, двенадцать месяцев. Сидят и тихо беседуют.
      Подошла мачехина дочка к самому костру, не поклонилась, приветливого слова не сказала, а выбрала место, где пожарче, и стала греться.
      Замолчали братья-месяцы. Тихо стало в лесу. И вдруг стукнул Январь-месяц посохом о землю.
      - Ты кто такая? - спрашивает. - Откуда взялась?
      - Из дому, - отвечает мачехина дочка. - Вы нынче моей сестре целую корзинку подснежников дали. Вот я и пришла по ее следам.
      - Сестру твою мы знаем, - говорит Январь-месяц,- а тебя и в глаза не видали. Ты зачем к нам пожаловала?
      - За подарками. Пусть Июнь-месяц мне земляники в корзинку насыплет, да покрупней. А Июль-месяц - огурцов свежих и грибов белых, а месяц Август - яблок да груш сладких. А Сентябрь-месяц - орехов спелых. А Октябрь...
      - Погоди, - говорит Январь-месяц. - Не бывать лету перед весной, а весне перед зимой. Далеко еще до июня-месяца. Я теперь лесу хозяин, тридцать один день здесь царствовать буду.
      - Ишь, какой сердитый! - говорит мачехина дочка. - Да я не к тебе и пришла - от тебя, кроме снега да инея, ничего не дождешься. Мне летних месяцев надо.
      Нахмурился Январь-месяц.
      - Ищи лета зимой! - говорит.
      Махнул он широким рукавом, и поднялась в лесу метель от земли до неба - заволокла и деревья и полянку, на которой братья-месяцы сидели. Не видно стало за снегом и костра, а только слышно было, как свистит где-то огонь, потрескивает, полыхает.
      Испугалась мачехина дочка.
      - Перестань! - кричит. - Хватит!
      Да где там!
      Кружит ее метель, глаза ей слепит, дух перехватывает. Свалилась она в сугроб, и замело ее снегом.
      А мачеха ждала-ждала свою дочку, в окошко смотрела, за дверь выбегала - нет ее, да и только. Закуталась она потеплее и пошла в лес. Да разве найдешь кого-нибудь в чаще в такую метель и темень!
      Ходила она, ходила, искала-искала, пока и сама не замерзла.
      Так и остались они обе в лесу лета ждать.
      А падчерица долго на свете жила, большая выросла, замуж вышла и детей вырастила.
      И был у нее, рассказывают, около дома сад - да такой чудесный, какого и свет не видывал. Раньше, чем у всех, расцветали в этом саду цветы, поспевали ягоды, наливались яблоки и груши. В жару было там прохладно, в метель тихо.
      - У этой хозяйки все двенадцать месяцев разом гостят! - говорили люди.
      Кто знает - может, так оно и было.