Глава 7

– Вас что-то страшит, мисс?

Чина отвернулась от перил и вопросительно посмотрела на Нэппи Кварлза.

– Нет, а чего мне бояться?

– Откуда я знаю? – пожал плечами маленький стюард. – Наверное, все это из-за возвращения домой. Там же все теперь не так, как тогда, когда вы уезжали. Разве в этом нет ничего, что могло бы тревожить?

Девушка минуту обдумывала вопрос, а затем покачала головой.

– Конечно, я немного волнуюсь, – согласилась она, – но мне вовсе не страшно. А почему вы решили, что я чего-то боюсь?

Нэппи ухмыльнулся, и его единственный глаз засверкал.

– Как ни погляжу на вас, вы все стоите у борта и смотрите вдаль, в сторону берега. Интересно, что вы ожидаете там увидеть?

На этот раз Чина не нашлась, что ответить, потому что и сама не знала, чего она ждала. Еще вечером в лучах заходящего солнца впереди по курсу корабля обозначилась земля, а когда она вышла сегодня утром на палубу, то уже явственно своими глазами могла различить тонкую изумрудную береговую линию, омываемую водами океана. Под свежими порывами ветра «Звезда Коулуна» быстро приближалась к берегу, и помощник капитана араб Раджид определенно предсказал, что они войдут в порт около четырех часов пополудни. Зачарованная, возбужденная и, по правде сказать, действительно немного испуганная Чина глаз не могла оторвать от острова Сингапур, где завершалось ее плавание на «Звезде Коулуна» и одновременно кончалась долгая шестилетняя ссылка. Бадаян, как и прочие гористые острова Индонезии, был отделен от Сингапура широким проливом. Однако бригантине надлежало пришвартоваться именно в сингапурской гавани, и именно здесь Чина скажет «до свидания» ее капитану и всей команде.

Расположенный у южной оконечности полуострова Малакка, Сингапур обладал отличной глубоководной гаванью и огромным портом, простиравшимся вдоль поросшего пальмами берега на многие мили. У причалов стояли корабли под флагами бесчисленных стран. Быстроходные шхуны и бриги соседствовали с доисторическими сампанами и китайскими джонками, а между ними сновали легкие лодочки местных жителей. Капитаны клиперов нетерпеливо наблюдали за лихорадочной работой матросов, которые спешили погрузить на свои суда чай, шелк-сырец и красное дерево, чтобы сразу же отплыть домой, как только начнутся северо-восточные муссоны. Здесь сколачивались и за день терялись целые состояния, и ничто не способствовало так краху, как малейшее, даже часовое промедление.

Приблизительно два часа спустя «Звезда Коулуна» подошла к своему причалу и успешно пришвартовалась. По сравнению со стройными, с изящными обводами клиперами, на которых красовались хорошо знакомые красно-синие вымпелы американской судоходной линии, она выглядела тяжеловесной и старомодной. Чина, все еще стоя у борта, обозревала кишащую народом пристань, не вызывавшую у нее никаких воспоминаний и не поражавшую ничем, кроме оглушительного грохота. В воздухе звучала многоязыкая речь портовых рабочих, среди которых можно было различить как европейцев, так и малайцев – коренных жителей этого края.

На фоне неба отчетливо вырисовывались теснившиеся на берегу шпили церквей и минареты мечетей, увенчанные лунным символом ислама. А из собственно Сингапура доносился беспрерывный шум – причудливая какофония из тысяч людских голосов, детских криков, блеяния коз и лая бродячих собак. Чина уже почти успела забыть эту своего рода экзотическую музыку восточного города, а многие европейцы так и не слышали ее никогда.

– Ну что, многое изменилось с тех пор, как вы отсюда уехали, а, мисс?

– Я ничего не узнаю, Нэппи, совершенно ничего! Как вижу, леса тут больше нет и в помине. И, насколько помнится мне, когда я уезжала, здесь не было ни одного из этих зданий!

– Да, перемены произошли и впрямь колоссальные, с тех пор как с побережья убрали сторожевые посты и начали управлять островом как частью Индии! Ост-Индская компания прочно обосновалась на этой земле. Ее служащие перетащили сюда свои семьи. И все же Сингапур – пограничный город. – Нэппи обозревал поселение, потряхивая своей седой головой. – Тут всякого народа полно. Немало и хулиганов, и вовсе не все они малайцы или китайцы!

– Ах, так, значит, вы уже бывали раньше в Сингапуре? Почему же не рассказывали мне об этом?

– Да вы и не спрашивали, вот почему! – Нахмурив кустистые брови, Нэппи бросил осуждающий взгляд на капитана Бладуила, отдававшего приказания на кормовой палубе относительно парусов, канатов и прочего снаряжения. – Тому уж много лет, как наш обычный маршрут пролегал между Гонконгом и Британской Бенга7\ией, и мы всякий раз останавливались здесь, чтобы набрать воды и пополнить свои припасы. Капитан Этан владел тогда самым быстроходным клипером, какой только видело море. Ах, на нем было так хорошо! Но это продолжалось лишь до тех пор, пока капитан не решил, что денег мы зарабатываем недостаточно, и не взял поэтому у Ост-Индской компании лицензию на транспортировку. Известно ли вам, что это значит? Что значит лицензия «компании Джона»?

Чине было известно это. Ост-Индская компания, в просторечии именуемая «компанией Джона», владела монополией на торговлю с Индией и другими азиатскими странами и нередко выдавала судовладельцам лицензии, предоставлявшие им право заниматься грузовыми перевозками от имени этой корпорации. Обычно по морю перевозились чай и шелк. Однако, родившись на острове Бадаян, который вовсе не был изолирован от Англии, Чина прекрасно помнила, как отец ее беседовал не раз со своим управляющим Дарвином Стэпкайном о больших клиперах и прочих торговых судах, курсировавших с тайными грузами между Калькуттой и Вампоа.

– Интересно, а не плавал ли капитан Бладуил к берегам Китая? – спросила она неприязненно, заранее уверенная в том, что так оно и было.

Загорелое лицо Нэппи покраснело.

– Вам что-то известно обо всем этом, мисс Чина? – спросил он встревожено.

Чина подняла подбородок.

– Боюсь, что я знаю об этом все. Люди, занятые торговлей с Китаем, как правило, неразборчивы в средствах и в погоне за прибылью сплошь и рядом преступают законы. Наиболее распространенным видом подобнощею да нелегальной деятельности является контрабандная торговля опиумом, производимого в Британской Бенгалии и поставляемого в Китай.

– Вам не следует верить всему, что говорят, мисс Чина! – заявил протестующе Нэппи, переходя чуть ли не на крик. По его твердому убеждению, молодые леди должны пребывать в полном неведении относительно некоторых дел, и уж тем более связанных с контрабандой, и его поразило, что мисс Чина мгновенно вникла в суть вопроса и, более того, начала рассуждать об этих вещах как ни в чем не бывало, словно речь шла о погоде!

– О нет, почему же? Я этому верю, – произнесла решительно Чина, приподняв для пущей убедительности золотые брови. – И мне известно даже более того: хотя опиум и считался в Китае главным контрабандным товаром, его приобретала тайно китайская гильдия купцов, занимавшаяся перепродажей этого зелья на материке, что приносило ей, разумеется, баснословные барыши. – Она пристально посмотрела на Нэппи. – Не многие британские подданные осведомлены о подобных делах, однако случилось так, что мне довелось слышать об этом от своего отца, а он вовсе не относился к числу людей, способных плести небывальщину.

– Боже мой, мисс!..

– Мой отец говорил, что опиум оплачивался серебряными слитками, – продолжала Чина тоном учительницы, отчитывающей нерадивого школьника, сбежавшего с уроков, – и торговцы закупали на них в Индии чай и шелк, сбываемые затем на западных рынках. В общем, они приноровились таким вот манером получать вполне законные деньги за свои противозаконные сделки. Разве это не так, мистер Кварлз?

– Но, мисс Чина, капитан Бладуил вовсе не был...

– Не имеет никакого смысла скрывать от меня правду, – перебила стюарда Чина. Ее презрение росло, по мере того как она все больше убеждалась в том, что не ошиблась в своих предположениях. Каким же отъявленным, неразборчивым в средствах мерзавцем оказался этот ирландец в звании капитана! – Из того, что вы сказали, я уяснила себе, что капитан Бладуил занимался контрабандой бенгальского опиума ради добывания средств к существованию и потерял свой корабль, как и прочие того же типа купцы, когда между Китаем и Англией вспыхнула из-за этой торговли война. Все это прекрасно объясняет, почему на «Звезде Коулуна» царит такое запустение. И... и я бы сказала, что это еще наименьшее, что он заслуживает!

– Весьма строгое суждение из уст, по всей видимости, весьма добросердечной молодой леди, не правда ли? – проговорил капитан Бладуил, сверху взирая на них.

Чина повернулась к нему. Щеки ее вспыхнули от презрения, которое лишь усиливалось по мере того, как она представляла себе все яснее, каков он в действительности, этот человек.

– Так вы не опровергаете моих слов? Капитан усмехнулся.

– Какой смысл рассуждать об этом теперь?

– О! – взорвалась Чина. – Мне кажется, вы гордитесь своими делами!

Усмешка не исчезла с его лица.

– Ни о какой гордости не может быть и речи, мисс Уоррик. Я рассматривал это в то время исключительно как средство к существованию.

– Другие зарабатывают себе на жизнь вполне законными путями, не прибегая к махинациям!

– Но я вовсе не отношусь к «другим», мисс Уоррик!

– Вам не стоит напоминать мне об этом! – Она рассматривала его своими зелеными глазами с таким видом, словно он был редкостным образчиком ползучего насекомого.

– Торговавшие с Китаем купцы, – заметил капитан Бладуил с надеждой в голосе, – могли заработать больше на одном рейсе с опиумом, чем респектабельный лондонский клерк за сорок лет самоотверженного труда!

– Однако этот клерк не преступал законы! – парировала Чина. И добавила разгневанно: – Неужели ваши родители никогда не учили вас тому, что нужно уважать законы?

– У меня не было родителей.

– Ax! – унылый тон, которым капитан произнес эти слова, привел ее в замешательство. – Выходит, вы сирота?

– Не совсем, мисс Уоррик. Я воспитывался на любвеобильной груди дражайшей мамаши О'Шоннесси, почтенной директрисы коркского приюта для сирот и подкидышей. Я обожал это заведение и, между прочим, пробыл в нем до двенадцати лет, пока не надумал сбежать из него и отправиться в море.

В голубых глазах Этана появился зловещий блеск, и Чина поняла, что немногого добьется, если попытается продолжить разговор о его прошлом. Однако случайное обращение его к своему детству многое прояснило для нее – то, что раньше было за пределами ее понимания. Взять хотя бы его доброту по отношению к Луизе Харлсон. Или это странное замечание об одиноком, покинутом всеми ребенке, которое она долго обдумывала потом, так и не найдя ему объяснения. Теперь ей стало ясно, что у него, с детства лишенного любви и домашнего тепла, не было родителей, которые могли бы направить его на истинный путь, и поэтому нет ничего удивительного в том, что мальчик, коим он был когда-то, вырос в мужчину, пренебрегшего прямыми путями и избравшего для себя существование за счет контрабанды.

– Избавьте меня, пожалуйста, от скучных нравоучений, мисс Уоррик, – произнес капитан Бладуил, как будто она высказала свои мысли вслух, – и не тратьте время, убеждая себя, что я вступил на неправедную стезю из-за одиночества и всяческих лишений. Не думаю, что моя жизнь была бы другой, если бы я вырос в семье набожного клерка, а не в приюте для сирот и подкидышей.

– Я вполне готова согласиться с этим, – заявила она с такой искренней непосредственностью, что оба они, и капитан Бладуил, и стюард, просто прыснули от смеха.

Разумеется, никто из них не собирается по серьезному взглянуть на свое предосудительное прошлое, размышляла Чина, нахмурив брови, и внезапно ощутила страшное отчаяние, вспомнив, что сама предложила этому типу, некогда незаконно торговавшему с Китаем, две сотни фунтов. Один Бог знает, на какие грязные делишки он их использует!

Капитан Бладуил, уже не смеясь, с явным нетерпением смотрел на нее.

– Я пришел оповестить вас, что вы можете высадиться на берег, как только уложите свои вещи, мисс Уоррик. Ваш багаж отнесут туда, куда вы укажете, а Раджид проследит за тем, чтобы в Бадаян немедленно было отправлено сообщение о вашем прибытии в Сингапур.

Чина смотрела на него с недоумением.

– Вы же не хотите взять да и бросить меня тут, в этом городе, не правда ли?

– Моя дорогая мисс Уоррик, – проговорил он недобрым голосом, – я и так нарушил расписание из-за того, что согласился доставить вас сюда, вместо того чтобы высадить в Джакарте. Если вы чувствуете потребность в компании, то вам ничто не мешает пожить вместе с миссис Клэйтон, пока кто-нибудь не приедет за вами!

– А как же насчет платы за мой проезд? Не говорите мне, что в вас проснулись добрые чувства и вы решили проявить бескорыстие!

– Дорогая моя девочка, надеюсь, вы и сами поймете, поразмыслив немного, насколько глупо подобное предположение, – произнес капитан Бладуил. – Сейчас мне нужно по срочному делу в Джакарту, но я уверяю вас, что непременно вернусь.

– А что, если я скажу брату, чтобы он не заплатил вам ничего? – начала угрожать Чина, потрясенная тем, что он способен вот так хладнокровно оставить ее одну.

– Вы этого не сделаете, – промолвил капитан Бладуил с нахальной усмешкой, – поскольку дали мне слово, а я точно помню, как вы говорили, что выполнять обещание для Уорриков – дело чести.

Чина покраснела от злости.

– Что может знать вор о чести?

– Видите ли, у меня такая обязанность – обо всем все знать, миссУоррик... Нэппи, будь добр, собери, пожалуйста, вещи мисс Уоррик и миссис Клэйтон и проследи, чтобы Рад-жид доставил их в целости и сохранности в «Райфлз-отель». – Он снова повернулся к Чине. – Гостиница расположена неподалеку от берега, так что до нее можно дойти и пешком. Вам там будет удобно. Всего хорошего, мисс Уоррик!

– Кажется, он не очень-то церемонится, наш капитан, – сказал Нэппи извиняющимся тоном, когда Этан ушел.

– Его грубость уже не удивляет меня, – спокойно заметила Чина.

– Идите же, мисс, и упаковывайте свои вещи. Я сам доставлю вас в «Райфлз-отель». Вовсе не обязательно беспокоить этого мошенника Раджида.

Полчаса спустя Чина высадилась в сопровождении Джулии и Нэппи на пристань в самом приподнятом настроении, ибо стоило только ей покинуть «Звезду Коулуна», как ее охватило чувство глубочайшего облегчения. Наконец-то она свободна! Свободна от тиранической власти Кэсси и Фрэдди Линвиллов, от стеснительных условностей викторианского образа жизни и от капитана Этана Бладуила – этого последнего звена, соединявшего ее с Англией. Она глубоко вздохнула, наслаждаясь моментом и едва замечая твердую, направляющую руку Нэппи, взявшего ее под локоть.

Улицы были полны матросов из разных стран, малайцев, индийцев, китайцев. Несколько европейцев покупали что-то в лавчонках возле выстроившихся длинными рядами складских помещений. Воздух был теплым и безветренным, напоенным тяжелым запахом гниющих водорослей.

Несмотря на жару, в Городе Льва (именно так переводится название «Сингапур») царило оживленное движение. Бесчисленные двуколки, влекомые крикливыми рикшами из малайцев, резво неслись по изрезанным глубокими колеями улицам. Частенько они подкатывали к самому тротуару, и Чине, одетой в кринолин, приходилось отпрыгивать в сторону из страха, что деревянные колеса наедут на ее оборки. Был обеденный час. В разного рода харчевнях собирались во множестве завербованные из туземного населения кули в традиционных соломенных шляпах. В толпе шныряли щелкавшие палочками мальчишки, возвещавшие появление уличного торговца «ми» – вермишелью с креветочной подливкой.

Улицу перегородила шумная похоронная процессия. Среди китайцев, участвовавших в траурном шествии, находились и профессиональные плакальщики, и исполнявшие какой-то танец священнослужители. Нэппи, видя, что дальше им не пройти, тотчас изменил маршрут и направил двух женщин в темный извилистый переулок, застроенный буддийскими храмами и многоэтажными домами, увешанными выстиранным бельем. В дверных проемах сидели старики – сказители древних преданий и, окруженные жадно внимавшими им слушателями, распевали неспешно старинные вирши, не забывая покуривать при этом кальян.

– Не лучше ли было бы взять экипаж? – спросила Джулия Клэйтон, испуганно оглядываясь вокруг. – На улицах почему-то не так много женщин.

Нэппи покачал головой.

– Их вообще тут не много, мадам. Город не очень-то подходящее место для них: слишком здесь грубые нравы. Не многие решаются жить тут даже со слугами, а те, что живут, никогда не спускаются на набережную.

– Что-то я не помню, чтобы раньше Сингапур имел такую плохую репутацию, – сказала Чина.

– Скорее всего вам просто казалось так: вас всегда ведь защищало от возможных напастей имя Уоррик, широко здесь известное, – предположил Нэппи и бессознательно сжал рукой рукоять ножа, тщательно спрятанного в кармане брюк.

Он не мог быть уверен в том, что яркие рыжие волосы Чины уже не привлекли к ним внимание многочисленных прохожих, которые, возможно, узнавали в ее маленьком тонком лице характерные черты, безошибочно относимые к роду Уорриков. В любом случае он не собирался испытывать судьбу и подвергать риску ее жизнь. Клэйтон правильно заметила: лучше было бы нанять экипаж, вместо того чтобы тащиться пешком, хотя капитан наверняка и начал бы после этого насмехаться над ними. Может быть, капитану и безразлично, что там будет с мисс Чиной, но у Нэппи свое мнение на этот счет.

– Скажите, нам еще далеко, мистер Кварлз? Жара, право же, просто невыносимая! – Темные волосы Джулии взмокли под широкополой шляпой, юбки тяжело висели на широких, сделанных из китового уса обручах. В отличие от Чины, которая была достаточно разумна, чтобы одеться в легкое платье из муслина, вдова нарядилась в свое лучшее шелковое прогулочное платье с длинными гофрированными рукавами и подходившие к нему по цвету перчатки. Джулия, надеявшаяся произвести впечатление на жителей Сингапура, испытала глубочайшее разочарование, не встретив с их стороны ни малейшего интереса к своей персоне, если не считать матросов, которые грубо рассматривали ее, стоя в дверях портовых борделей и притонов.

– Ну вот, слава Богу, и выбрались, уважаемые леди! – провозгласил весело Нэппи, свернув на широкую, обсаженную пальмами улицу, приятно поражавшую своей безлюдностью. – Здесь-то получше будет идти, вам не кажется?

«Райфлз-отель» виднелся теперь совсем близко от них. Это было утопавшее в зелени впечатляющее белое здание с покатой черепичной крышей, по обе стороны которого возвышались белые же строения со множеством портиков и стрельчатых окон, смотревших в сторону моря.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула Джулия Клэйтон, искренне удивившись. – Кто бы мог такое ожидать, мистер Кварлз!

Тут она поперхнулась, ибо маленький стюард без всякого предупреждения грубо втолкнул ее в дверь ближайшего здания.

– Что вы делаете? – пронзительно вскрикнула она, видя, как он вытаскивает из-под одежды свой нож.

Испуганным взглядом она посмотрела в сторону того переулка, с которого они только что свернули и куда теперь напряженно всматривался стюард.

– Пожалуйста, сейчас же спрячьте ваше оружие! – приказала она запальчиво, ибо не заметила там ничего подозрительного, кроме троих безобидных с виду парней, занятых, по-видимому, оживленной беседой возле витрины магазина. – Не может быть, чтобы вы серьезно подозревали этих мальчиков в чем-то дурном.

Но Чина, которая могла читать темные непроницаемые лица туземцев не хуже Нэппи, предостерегающе взяла Джулию под руку.

– Нам следует как можно быстрее укрыться в отеле, – сказала она спокойным голосом, хотя горло ее пересохло.

– Право же, Чина! – произнесла с раздражением Джулия. – Неужели ты и вправду думаешь, что все это так серьезно?

– Слушайтесь ее, миссис Клэйтон! – скомандовал Нэппи. – Итак, поспешим-ка в гостиницу!

Отель находился в одном квартале от них, но как только Чина, взяв за руку Джулию, которая продолжала настаивать на своем, рискнула выйти на улицу, трое молодых людей бегом ринулись в их сторону и, ни слова не говоря, напали на них. Нэппи, уже прошедший в своей жизни через множество прибрежных притонов от Лондона до Макао, бесстрашно встретил их со своим ножом, однако не смог устоять под натиском поднаторевшего в дурном промысле трио, владевшего в совершенстве восточными боевыми искусствами. Услышав позади себя глухое хрипение, Чина тут же остановилась и была поражена, увидев скорчившегося на земле Нэппи, над которым работали с полдюжины рук и ног, способных единым ударом раздробить ему кости.

– Прекратите сейчас же! Оставьте его в покое! – закричала Чина, совершенно не подозревая, что говорит на местном кантонском наречии.

Троица в испуге повернула головы, и эта короткая передышка дала Нэппи возможность подняться на ноги.

– Бегите, мисс! – закричал он. – Прямо в отель!

И тут же получил удар ногой в живот. Снова согнувшись пополам, он покатился по земле. Чина бросилась к нему на помощь, но споткнулась, запутавшись в оборках своего платья, и растянулась на мостовой. В ту же секунду ее схватили за горло железными пальцами и начали безжалостно душить.

– Чина!

Казалось, крик этот раздался откуда-то издалека, и Чина, отчаянно стараясь вырваться из рук бандита, увидела мельком испуганное лицо Джулии. Девушка дралась, извивалась, пыталась расцарапать бандиту лицо. А затем почувствовала вдруг между лопаток острую боль. Что-то липкое и теплое потекло у нее по спине и промочило платье. Она стала конвульсивно ловить ртом воздух, дневной свет начал тускнеть и плыть у нее перед глазами.

– Чина!

Это снова кричала Джулия. Потом промелькнуло сквозь серый вибрирующий туман какое-то восточное лицо, которое тут же пропало, заслоненное высокой фигурой, облаченной в развевающееся арабское одеяние. «Раджид», – подумала Чина, ощутив облегчение. Железные клещи на ее горле разжались, и, распростершись на мостовой, она позволила желанной темноте поглотить себя.

– Надо же случиться такому!

– И это средь бела дня! Куда мы катимся, если стало опасно появляться на улице?

– Кто-нибудь оповестил ее семью?

– Кажется, одного из слуг послали на Бадаян к Дэймону Уоррику. Однако этим малайцам нельзя доверять: вы же знаете, как они ленивы.

Тихие голоса становились все глуше и глуше, слов уже почти нельзя было разобрать, и Чина, которая очнулась как раз при их звуке, теперь снова с облегчением закрыла глаза. Между лопаток все еще пульсировала острая, горячая боль, и ей захотелось остаться одной, в полном покое. Она понимала, что скорее всего находится в «Райфлз-отеле» и что кто-то – возможно, местный врач – уже успел перевязать ее раны, ибо чувствовала на спине и груди толстый слой бинтов, от которых исходил щекочущий запах каких-то целебных снадобий.

– Подождите минутку! Что вы здесь делаете? Вам сюда нельзя! В чем дело?

Голос, совершенно незнакомый, принадлежал, несомненно, воспитанной женщине, говорящей на правильном английском языке.

– Объясните мне, пожалуйста, мадам, почему это мне сюда нельзя?

– Как почему? Потому что это попросту неприлично»-мисс Уоррик лежит раздетая!

Глаза Чины широко распахнулись. Она узнала этот медлительный, насмешливый голос и, не испытывая ни малейших признаков волнения, повернула голову навстречу Этану Бладуилу, который, войдя уже в обставленную изящной мебелью, выдержанную в кремовых тонах комнату, захлопнул за собой дверь прямо перед носом двух возмущенных дам. При взгляде на нее он нахмурился. Несколько мгновений в комнате царило молчание – такое глубокое, что до ушей Чины долетел вдруг из-за закрытых ставен приглушенный шум уличного движения.

– Надеюсь, вы понимаете, что ваше глупое геройство снова едва не стоило вам жизни? – произнес наконец Этан.

– Как Нэппи? – спросила она вместо ответа, отвернувшись к стене, ибо чувствовала, что не сможет вынести его длинных нравоучений, которые, несомненно, последуют сейчас.

– Изранен и избит, но, слава Богу, постепенно приходит в себя. А что касается этих амазонок за дверью...

– Понятия не имею, кто это такие, – прошептала Чина.

– Миссис Клэйтон говорит, что это подруги вашей матери, вызвавшиеся за вами ухаживать. Некая миссис Шарлотта Олдридж и ее сестра Агнес.

– Да-да, – произнесла Чина медленно, – мне кажется, я их припоминаю.

Скрестив на груди руки, Этан наклонился над ней, чтобы заглянуть в ее бледное лицо. А так как Чина в этот момент снова закрыла глаза, то он имел возможность хорошенько разглядеть, сколь длинны и шелковисты у нее ресницы и какую глубокую тень отбрасывают они на ее прозрачную, сияющую нежностью кожу.

– Где я? В «Райфлз-отеле»? – поинтересовалась Чина чуть погодя. Она удивлялась тому, что не испытывает ни малейшего стеснения от того, что находится с ним наедине. И может быть, потому, что она так страшно устала, или же оттого, что ее мучила сильная боль, только ей казалось, что в его присутствии ей становится легче и спокойнее. Что, разумеется, было полнейшим абсурдом.

– Да. Раджид принес вас сюда после того, как расправился с теми бандитами. И должен добавить, что вам снова необыкновенно повезло, мисс Уоррик. – В голосе его послышалась суровость. – Если бы он не шел за вами следом вместе с багажом на таком небольшом расстоянии...

– Я понимаю, – прошептала она. – Я очень благодарна ему.

– Нож, между прочим, попал вам в ребро и поэтому миновал жизненно важные органы, однако вы потеряли много крови. Не могли бы вы мне сказать, какого черта...

– Капитан Бладуил, боюсь, что вам следует немедленно покинуть комнату! Миссис Олдридж подняла форменный скандал из-за вашего поведения, и я думаю, что не стоит давать людям лишний повод болтать обо всем этом еще больше, чем они уже это делают! К тому же сейчас вовсе не время читать бедной Чине нотации на тему, как должна она была вести себя! – Эти слова, раздавшиеся из коридора, принадлежали Джулии Клэйтон.

Этан хмыкнул в ответ на них и распахнул рывком дверь.

– Не стоит так расстраиваться, миссис Клэйтон. Я просто хотел удостовериться, что мисс Уоррик находится вне опасности, в чем и убедился теперь. Я полагаю, что за ее братом уже послали?

– Как будто да. Из отеля отправили слугу на Бадаян.

– Прекрасно... Теперь я вижу, что вы в надежных руках, мисс Уоррик, и поэтому могу уйти отсюда со спокойной душой. Не надо ли помочь вам чем-нибудь перед уходом?.. Нет? Ну, в таком случае до свидания!

– О Чина! – произнесла Джулия, спазматически всхлипывая, когда он ушел. – Сможете ли вы меня простить когда-нибудь за то, что я была так несправедлива к вам? Я сознаю, что вела себя ужасно, из рук вон плохо И... и только тогда, когда вы проявили столько храбрости... когда этот ужасный человек ударил вас ножом... мне стало ясно, сколь гадко поступала я, относясь к вам с такой неприязнью! У меня не было никакого права не любить вас только за то, что вы имели все, что хотелось бы иметь мне самой!

Чина мягко посмотрела на нее.

– Но, Джулия, что это такое, что имею я и что вам так хотелось бы иметь?

– Ну, ваше богатство, например, – призналась Джулия с раскрасневшимся от стыда лицом. – Все же знают, что ваш дед просто набит деньгами. Ну и потом ваша внешность и ваш характер. Вы так невинны, Чина, не то что я. О, как хотелось бы мне начать жизнь сначала!

Вздохнув тяжело и прижав к губам носовой платок, она поднялась со своего места и начала нервно мерить шагами комнату.

– В жизни у меня было много мужчин, Чина, – поверяла она девушке горестным голосом. – Так много, что я их всех и не помню. Это должно вас шокировать, не правда ли? Но я все еще стараюсь не упустить своего шанса, если вы понимаете, что я имею в виду. – Она коротко рассмеялась. – Нет, я вижу, что вы не понимаете. Впрочем, это не имеет значения. Вы должны также знать, что я покинула Англию, желая избежать неприятного скандала с женой одного человека, с которым... с которым я была не слишком скромна. И мне нельзя теперь туда вернуться. Подумав, я решила, что Индия – это хорошее место, чтобы начать все сначала.

– Так, значит, майора Клэйтона никогда не существовало?

Джулия снова принужденно рассмеялась.

– Ах, моя бедная невинность! Ну конечно, нет! Я никогда не была замужем. Но что бы там ни было, я положила глаз на капитана Бладуила и – прошу прощения, Чина, – намереваюсь завоевать его в обход вас.

– Послушайте, Джулия, – произнесла Чина, взглянув на нее широко открытыми, ничего не понимающими глазами, – почему вы решили, что я стою у вас на пути?

– О Боже, Чина, неужели вы и вправду думаете, что я забыла ту утреннюю сцену, когда застала вас вместе? Я не такая простушка, как Люцинда Харлсон! – В голосе Джулии послышались презрительные и завистливые нотки.

По лицу Чины пробежала волна краски, и она, превозмогая слабость, приподнялась на одном локте.

– Поверьте, Джулия, вы глубоко ошибаетесь! Я рассказала миссис Харлсон все, как есть.

– Так вы говорите, что он вам не нравится?

– Что за дурацкий вопрос! – Чина раскраснелась еще больше. – Я просто не понимаю, как может кто-нибудь находить его привлекательным!