– Капитан? – снова произнесла она, почуяв неладное в том, что он вот так неподвижно стоит и смотрит на нее, странно нахмурив брови. Какое еще злодейство затевает он в этот момент?

По-видимому, никакое, потому что через минуту он улыбнулся своей нахальной улыбкой, которая ей была так хорошо знакома, и сказал:

– Нет необходимости взирать на меня столь недоверчиво, мисс Уоррик. Я просто шел через сад, направляясь к своему кораблю.

– Понимаю, – только и нашлась что ответить Чина. Казалось, она собиралась сказать еще что-то, но не произнесла ни слова, ибо чувствовала себя странно стесненной его присутствием, хотя и не знала, в силу чего.

– Поскольку вы, по всей видимости, испытываете гнев по поводу моего присутствия здесь, – проговорил Этан ласково, – то мне лучше всего, насколько я понимаю, тотчас же удалиться. – Губы его скривились при виде явного облегчения, которое отразилось на ее лице. – Однако прошу вас помнить о том, что ухожу я ненадолго.

– И на сколько же?

– Моя дорогая мисс Уоррик, вы меня удивляете! Как я понимаю, вы вовсе не относитесь к типу людей, которые страдают чрезмерным любопытством. – Заметив с удовольствием, как в ее глазах засветилась настоящая злоба, он добавил с легким полупоклоном: – Так что до скорого свидания! Повернувшись, он зашагал прочь, и битые ракушки захрустели под его башмаками. Филиппа, выглядывая вслед ему из-за юбок Чины, призналась честно:

– Мне он не нравится!

– Как и мне, – ответила Чина, покачивая головой, и повела обоих детей к дому.

Бригантина «Звезда Коулуна», покачиваясь на волнах, стояла на якоре в четверти мили от пристани Уорриков, ее свернутые паруса слегка хлопали на ветру. Хотя Этан, всходя на борт, насвистывал что-то сквозь зубы, – верный признак того, что он доволен собой, – на его одноглазого стюарда, который нетерпеливо ждал его возвращения, это не произвело никакого впечатления.

– Ну что, он там? Вы его видели? – набросился он на Этана, как только хорошенькая лодочка причалила к борту.

– Ты имеешь в виду Дэймона Уоррика? – спросил Этан бесстрастно, наблюдая, как матросы ставят паруса в ответ на приказ поднимать якорь. Сильный ветер уже успел смести с неба все облака, а вместе с ними и надежду на дождь ближе к вечеру, и солнце по-прежнему безжалостно палило на не защищенную тентом палубу. От жары на досках проступали капельки смолы, но Этан не обращал на это внимания. Это Азия, и он давно уже привык к ее безудержному зною.

– Да не его! – сказал Нэппи. – А этого чертового мерзавца Ванг Тоха! Мы заметили баркас с его хохлатым розовым драконом. Это суденышко рыскало все вокруг нас, а полчаса назад бросило якорь недалеко от берега. Неизвестно, на борту ли он сам, потому что никто еще с нее носа не показывал.

Этан взглянул на стюарда с несколько напряженным выражением лица.

– Нет, его я не видел, хотя Уоррик упоминал, что ожидает гостей. А ты уверен, что это его дракон? Нэппи состроил осуждающую гримасу.

– Он не изменился за последние пять лет, поэтому я не вижу, как тут можно ошибиться! Только мне непонятно, что общего у этого мерзкого китайца с Уорриками?

– Ну почему, мандарины тоже имеют вкус к бадаянскому шелку, – ответил Этан. Глядя поверх сверкающей воды, он размышлял над тем, что услышал от Нэппи.

– С братом мисс Уоррик не было никаких трудностей? – полюбопытствовал маленький стюард.

Этан наконец увидел шхуну, стоявшую на якоре возле кораллового выступа к востоку от острова. Она спокойно покачивалась на волнах, ее просоленные бока сверкали на солнце. Ошибиться относительно того, кому принадлежало это шелковое знамя, развевавшееся на ветру, было просто невозможно.

– Нет, никаких, – ответил он через мгновение, сжав за спиной руки. – Я просто уведомил его о том, что он обязан выплатить мне причитающиеся две сотни фунтов и что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы их получить.

– Выходит, вы ему угрожали?

– Наоборот, я был в высшей степени корректен. Вот молодой Уоррик, он действительно потерял самообладание.

– Прежде всего вам с самого начала не следовало соглашаться на эти деньги, – начал Нэппи сумрачно. – Неправильно было поступать так по отношению к мисс Уоррик.

– Она же сама предложила их, Нэппи, а я лишь согласился.

– Все равно вы не должны были поступать таким образом. Как будто она доставила нам так уж много хлопот!

Этан коротко рассмеялся.

– А разве это не так? Да в своем ли ты уме! Если сама мисс Уоррик и ее драматические выходки не кажутся тебе достаточно хлопотными, то вспомни о Люцинде Харлсон с этими ее самодовольными трюками или о ее жеманно хихикающих дочерях! Я уж не говорю про Джулию Клэйтон...

– Вы же сами вызвались доставить миссис Клэйтон на Яву, – заявил Нэппи решительным тоном, хотя в душе был весьма доволен тем, что капитан в последнюю минуту передумал и отправился на Баринди, оставив очаровательную вдову в Сингапуре.

– Не напоминай мне об этом, – произнес сухо капитан и покачал головой. – Никакое богатство в мире не соблазнит меня повторить подобный вояж.

– Вы не правы, – не унимался Нэппи. – Вам следовало бы взыскать с ее брата лишь несколько гиней и объявить ему затем, что вы полностью удовлетворены.

Голубые глаза Этана в упор уставились на него.

– Что это ты так с ней носишься, приятель? Даже если бы мисс Уоррик была хохотушкой и блондинкой, то есть именно такой, какие тебе обычно нравятся, то ты ведь теперь уже слишком стар, чтобы гоняться за юбками. Стало быть, дело не в этом?

– Не в этом, – согласился Нэппи, и по его тону было ясно, что, коснувшись этого предмета, Этан вступил на опасную почву. – Просто она не похожа на тех гарпий, которых я знавал в свое время. Она так нежна, и у нее такое доброе сердце! Но никто не замечает даже, как глубоко страдает она и сколь нуждается в друге.

Этан поднял брови, поскольку никогда не слыхивал подобных сантиментов от своего малоразговорчивого стюарда. Но ответить ему насмешкой он не мог, ибо сознавал, к великому своему огорчению, что попал под воздействие тех же самых чар. И это он-то! Он, который всегда сохранял голову и бескомпромиссно жесткое сердце во всех вопросах, касающихся женщин!

– У меня нет ни малейшего намерения снижать сумму за проезд мисс Уоррик, – вымолвил он наконец. Тон его был столь непреклонен, что Нэппи посмотрел на него с удивлением. – Две сотни фунтов, мой милый друг, не смогут полностью покрыть весь ущерб, который доставило мне это плавание.

– И что же вы намерены предпринять? – поинтересовался Нэппи. – Играть с мистером Дэймоном, как кошка с мышью? Я знаю, вам по душе подобные забавы.

– Я еще не решил окончательно, – оповестил его Этан.

– А китаец? Как вы собираетесь поступать с ним? – Нэппи кивнул в сторону баркаса.

– Что касается Ванг Тоха, – медленно ответил капитан, – то тут я полагаю, что мне придется нанести кое-какие визиты в Макао и узнать, что он поделывал в последние несколько лет и почему снова встал внезапно на моем пути. – Этан выругался сквозь зубы, досадуя в душе, что ему не удалось встретить Ванг Тох Чен Арна в элегантном кабинете Дэймона Уоррика. Это избавило бы их обоих – китайца и его, капитана Бладуила, – от многих неприятностей, которые непременно возникнут, если он повстречается вдруг с мандарином лицом к лицу.

– Он клялся, что убьет вас, как только вы попадетесь ему на глаза, – напомнил Нэппи мрачно.

– Тут он не оригинален. В том же самом клялись, может быть, еще дюжина разных персон за последние десять лет, – заметил капитан, пожав плечами. – А я, как сам видишь, все еще жив.

– Неизвестно, что будет завтра, – изрек задумчиво Нэппи. – Почему бы нам не отправиться в Сингапур и не забыть о том, что мы видели судно этого китайца, а? – Он с надеждой взглянул в по-прежнему бесстрастное лицо капитана, а затем с отвращением сплюнул через перила. – Черт побери, от вас никогда не услышишь ничего разумного! Ничего не изменилось: как было раньше, так и теперь! Вам лучше отправиться в постель, капитан Этан, пойти лечь баиньки!

– Боюсь, что у меня нет другого выхода, – ответил Этан, но Нэппи, исполненный негодования, уже покинул его.

– Хафиз, – обратился Этан через минуту к проходившему мимо персиянину, – принеси, пожалуйста, мою подзорную трубу.

Неожиданно для самого себя он почувствовал, как его сердце забилось быстрее, когда он поднес трубу к глазам и увидел маленький ялик, отделившийся от китайского судна. Гребцы дружно работали, и шлюпка быстро приближалась к уорриковской пристани. Настроив трубу на лодочку, Этан стал внимательно разглядывать высокого, тощего человека, который в застывшей позе сидел на корме. Солнце отсвечивало на смазанной маслом косичке, на рукаве красовался вышитый розовый дракон, который ясно указывал на принадлежность сего господина к дому Ванг Тоха. Поскольку же к груди он прижимал обеими руками толстенную книгу, Этдн предположил, что это, должно быть, один из счетоводов мандарина.

Труба позволила ему разглядеть совершенно бесстрастные лица трех других людей, также китайцев, сидевших в лодке, однако их покрытые богатой вышивкой платья выдавали в них негоциантов, действовавших самостоятельно, независимо от Ванг Тоха. Беспокойство, клокотавшее в душе Этана, перешло теперь в горькое разочарование.

– Человека императорского там нет, – послышался мягкий голос Раджида Али.

И хотя эта фраза, произнесенная по-арабски, прозвучала утвердительно, Этан тем не менее ответил:

– Да, его там нет. – И убрал трубу. – Я не удивлюсь, если он стал таким толстым, что не в силах покинуть Кантон. Наверное, он послал своего прихлебателя, чтобы тот оплатил шелк.

– Человек императора всегда любил наряды.

Этан так и прыснул от смеха, представив себе толстого Ванг Тоха, задрапированного в шелка. Ванг Тох Чен Арн, этот могущественный мандарин, запускал свои жирные пальцы практически в любую прибыльную сделку между материковым Китаем и «варварским Западом». Все, за что бы он ни брался, неизменно приносило ему барыши, и не было ни одного тайного общества, в котором не действовали бы активно его шпионы. И хотя он находился под подозрением и у китайцев, и у европейцев, его власть и богатство были таковы, что ни те, ни другие не могли шагу ступить без его одобрения.

– Я уверен, что они уже приметили наш флаг, точно так же, как мы – их, – добавил Раджид, кивнув в сторону развевавшегося на мачте «Звезды Коулуна» вымпела, где на черном поле был нарисован малиновый цветок лотоса. Только самый непосвященный мог сомневаться в том, что эти цвета указывают на кровопролитие и месть, которые и вправду были не чужды команде шедшего под таким стягом корабля. – Ванг Тох наверняка удивится, какое такое дело привело вас к Уоррикам.

– Да он, может быть, уже обо всем знает, – предположил Этан, и эта мысль заставила его самого нахмуриться.

– Нет-нет, по-моему, появление здесь его судна не имеет к вам никакого отношения, – возразил ненавязчиво Раджид.

Этан весело улыбнулся.

– Неужто ты забыл изречения Корана? Разве не сказано там, что все встречи, тем более такие, как эта, никогда не бывают случайными?

Что-то похожее на удовольствие промелькнуло в хищном лице Раджида Али.

– Даже если это и так, то, что ты будешь делать, зависит только от твоего сердца, а вовсе не от звезд.

– К черту всякие предопределения! – воскликнул Этан энергично, засовывая трубу за пояс. – Я не намерен никому пускать кровь!

Араб, по-видимому, был изумлен.

– А как насчет Ванг Тоха? Он вряд ли смирится с тем, что вы плаваете в этих водах. Аллах тому свидетель, что он будет, как последняя собака, вынюхивать в связи с вами любой намек на барыши и уж наверняка обратит особое внимание на сообщение его осведомителей о том, что у вас появились дела с Дэймоном Уорриком.

В лице Этана внезапно промелькнуло нечто, что нельзя было назвать приятным: как будто за вполне благопристойной внешностью обнаружилась сокровенная, невидимая в обычных условиях жестокая сущность его. Увидев это, Раджид Али удовлетворенно кивнул.

– Человек императора поступит не слишком мудро, если выберет войну, – заключил он.

– Да, – согласился Этан. Повернув голову, он начал рассеянно смотреть на искрящуюся поверхность воды, потом позволил своему взгляду скользнуть дальше, туда, где на крутом холме среди темных зарослей деревьев виднелась крыша плантаторского дома. – Это будет в высшей степени глупо с его стороны.

– Мы ждем ваших приказаний, капитан Бладуил! Этан, с задумчивым выражением лица, повернулся к своему первому помощнику. В разговоре с Нэппи он упомянул, что собирается плыть в Макао, однако на самом деле он и сам еще хорошенько не понял, стоит ли поднимать рукавицу, которую Ванг Тох Чей Арн собирается – а может, и не собирается – швырнуть ему в лицо. Разве те годы, что он занимался торговлей с Китаем, ничему не научили его? Разве не усвоил он правило, что в борьбе всегда следует нападать первым, без жалости и предупреждения, и исчезать прежде, чем прольется твоя кровь? Однако теперь он стал старше и, наверное, мудрее, а может быть, просто стремительность и безрассудство юности уступили место рассудительности, желанию избегать непредвиденных сложностей. В общем, что бы там ни было, он уже вел себя сдержаннее и осмотрительнее.

Может быть, Нэппи был совершенно прав, когда говорил, что прошлое надо оставлять для усопших. Так что нельзя исключать того, что Ванг Тох уже забыл о его существовании или по крайней мере не был заинтересован в том, чтобы воскресить старую вражду, которая наверняка не окупит связанных с ней хлопот.

– Вот что, парень, берем-ка курс на Сингапур! – приказал он Квентину Тэтчеру, одному из своих помощников.

– Есть, сэр!

Когда тот ушел, взгляд Этана снова упал на Раджида, который пристально смотрел на него темными, ничего не выражавшими глазами.

– У нас в Сингапуре какое-то дело? – вежливо осведомился араб.

– Разумеется, – ответил Этан со смехом и внезапно понял, чем следует заняться. – Султан Азар бин-Шавех отдал мне дом на окраине города, и, как думаю я, стоило бы взглянуть на этот подарок.

Темное лицо Раджида по-прежнему ничего не выражало.

– Выходит, вы с пользой провели те ночи в Баринди. Насколько я понимаю, вы вчистую обыграли его?

– Просто он оказался действительно плохим игроком.

– И вы выиграли у него дом? Усмешка Этана приобрела волчий оскал.

– У меня был еще выбор: или дом, или полдюжины наложниц.

– О Аллах, вот уж воистину соблазнительный дар! И вам бы разрешили выбрать их самому?

Этан засмеялся, и тотчас внутреннее напряжение оставило его.

– Да нет. Именно поэтому я и выбрал дом. Султан такой ловкий пройдоха, а у меня нет желания возиться с необученными амазонками, которых он, без сомнения, мне подсунет. Мне кажется, гораздо лучше иметь фешенебельный дом, откуда удобно наносить визиты проживающим в этом городе англичанам. Мы непременно должны посмотреть на него.

– Боюсь, что, став домовладельцем, вы превратитесь в респектабельную особу, – заметил Раджид, сверкнув при этом черными глазами. – Если вы пустите тут корни, то, без сомнения, захотите обзавестись женой и сыновьями, чтобы было кому идти по вашим стопам.

Этан прыснул от смеха.

– Если это и вправду тот самый случай, мой друг, значит, я оказался круглым дураком, что не выбрал наложниц.