Ждать пришлось недолго. Барабаны забили громче, возвещая проход личной охраны принца, одетой в красное с серебром и вооруженной посеребренными копьями. За телохранителями шествовали знаменосцы, несущие в развернутом виде королевские знамена, а также афтадах – символ Солнца – и бесчисленные опахала из павлиньих перьев. Далее ступали шесть слонов, накрытых шелковыми попонами и связанных один с другим цветочными гирляндами.
      Последний слон нес на спине королевскую беседку, а в ней на серебряном троне восседал принц Омар Найни собственной персоной, в алом одеянии и с огромным кроваво-красным рубином на тюрбане. За принцем следовала его жена, раджкумари, в серебряном паланкине, задрапированном занавесками из великолепного шелка. Паланкин несли двенадцать носильщиков в красных тюрбанах и малиновых куртках, сверкающих золотым шитьем.
      Следом выступали придворные дамы, выпевающие имена и титулы королевской четы. Позади них, тоже на слоне, ехал главный евнух, закутанный в кашмирские шали. За ним тянулась бесконечная череда закрытых паланкинов, в которых несли менее важных дам двора раджкумари.
      Жонглеры и фокусники с дрессированными обезьянками показывали свое искусство в толпе, носильщики цветов разбрасывали душистые лепестки, пока земля не покрылась ими словно бело-розовым снегом. Играл оркестр, и зрители восхищенно радовались, а великолепная процессия, освещенная золотыми лучами заходящего солнца, продолжала свой путь к Павлиньему дворцу.
      Мора с пылким восторгом наблюдала все это из своего укрытия на балконе. То была прямо-таки сцена из волшебной сказки – вне времени, из другого мира. Едва последний паланкин скрылся в воротах, Мора вместе с другими женщинами вышла из занана, а потом спустилась во внутренний двор, обсаженный шелестящими пальмами.
      Отсюда, из укрытия, женщины могли смотреть, как внизу под ними, на огромном, выложенном мрамором внутреннем дворе происходит церемония представления наследного принца Омара Найни хозяину дворца. Придворные Насира аль-Мирза-шаха разместились среди колонн и арок, а жрецы обрызгивали мраморный пол розовой водой в честь прибытия принца.
      Мора перегнулась через парапет, с глубоким интересом разглядывая то, что происходило внизу. Она обнаружила дядю и тетю, которые стояли вместе с другими важными европейскими персонами в тени сводчатого прохода сразу позади ворот. Тетя Дафна надела свое лучшее платье из темно-зеленого барежа. Бриллианты сверкали у нее в волосах и на пальцах. Она выглядела величественно, хотя ее великолепие бледнело в присутствии раззолоченных придворных Насира аль-Мирза-шаха. Дядя Лоренс, такой же аккуратный и уверенный в себе, как всегда, что-то говорил жене на ухо, в то время как вся огромная раджастханская процессия проходила во внутренний двор.
      Но все ее внимание было поглощено черноволосым человеком в красном мундире Индийского кавалерийского полка, который только что выступил из тени позади ее дяди и теперь возвышался над ним.
      Росс Гамильтон!
      Сердце у Моры, казалось, застряло в горле. Она с трудом удержалась, чтобы не отскочить от парапета балкона, как будто ей надо было что-то спрятать. Мысли беспорядочно крутились в голове. Что, во имя Господа, он делает здесь? Дядя Лоренс ни словом не обмолвился о том, что Росс вернется к началу дурбара.
      «Мне не следовало сюда приезжать? – лихорадочно повторяла себе Мора. – Вдруг он меня увидит?»
      Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. Как бы то ни было, Росс вряд ли что может различить сквозь ажурную решетку ограждения и тем более узнать ее. Она ведет себя как полная дура.
      – Аре, Маленькая Жемчужина, – зашептала у нее над плечом бегума Кушна, называя Мору тем именем, которое она придумала для своей английской подруги. – Ты пойдешь со мной?
      Мора молча последовала за ней, но вместо того, чтобы вернуться в приемную занана, они спустились по зеркальным ступенькам узкой лестницы. Их пестрые отражения трепетали на стенах, пока они шли вниз.
      – Куда это мы идем? – спросила Мора.
      – Сахиба бегума пригласила нас присоединиться к ней в Читра-Шала. Там соберутся мужчины, чтобы освежиться перед началом дурбара. – Кушна хихикнула, – Нас никто не увидит, и я решила захватить тебя.
      Мора засмеялась, позабыв в своем возбуждении, даже о Россе.
      – Я польщена.
      Читра-Шала, то есть Расписной зал, была освещена множеством бронзовых ламп, расположенных по всей длине мраморных стен. Сводчатый потолок терялся во мраке, но восхитительные лепные цветы, солнца и головы божеств были видны у основания сводов. Мозаичный пол включал в себя изображения символов королевского дома Насира аль-Мирза-шаха, а живописные миниатюры правителя и его предков украшали двери и стены. В зале толпились мужчины-индусы, чьи пышные наряды делали особенно невзрачными британских представителей, одетых в скромные европейские костюмы.
      Галерея, огороженная резной мраморной решеткой, тянулась по всей длине стены над их головами, и Кушна привела Мору туда. Старшие бегумы королевской семьи уже восседали на роскошных подушках, и Мора вежливо приветствовала их, когда ее представили как дальнюю родственницу из Гвалиора.
      Старшие бегумы любезно поболтали с ней. Тем временем мужчины внизу разделились на небольшие группы.
      Освежающие шербеты, подслащенные ломтиками дыни и фруктов, были поданы для утоления жажды, и обстановка вскоре стала более непринужденной. Вся эта сцена была истинным источником неподдельного восторга для индийских дам, но Море, привыкшей к обществу мужчин, вскоре стало скучно. Галерея находилась слишком высоко, чтобы она четко слышала разговоры, однако Мора стыдилась того, что вроде бы шпионит за тетей и дядей, которые понятия не имеют, что она здесь.
      Когда королевские глашатаи возвестили о приближающемся открытии дурбара, Мора тихонько сказала Кушне:
      – Мне пора идти.
      – Останься, – попросила та.
      – Не могу, Исмаил-хан ждет меня.
      – Ночь еще только начинается, а ты даже не видела танцев.
      – Я приехала только посмотреть процессию, – твердо напомнила подруге Мора.
      – Аре, да ты упрямая, – со вздохом произнесла мусульманка. – Ну иди, раз так надо.
      – Я скоро навещу тебя, – пообещала Мора и, низко поклонившись старшим бегумам, ускользнула вниз по лестнице.
      К этому времени внизу собрались королевские знаменосцы, и внушительные евнухи по обеим сторонам дверей не обратили на Мору внимания, поглощенные зрелищем. Легкие туфельки Моры неслышно несли ее по мраморному полу. Никого кругом не было, и даже двери в женские покои никем не охранялись.
      Толкнув тяжелую дверь, Мора бесшумно вышла наружу и остановилась удивленная, так как обнаружила, что находится не в том огромном внутреннем дворе, где наследный принц представлялся хозяину дворца, но возле тех самых изумительных садов, которыми любовалась с балкона занана. Как же это она заблудилась?
      Ах, но это ничего не значит, раз она очутилась в самом средоточии этой волшебной красоты. Вблизи сады оказались более потрясающими, чем она думала. На закате раскрыли лепестки ночные цветы, и их тонкий аромат смешивался с запахом лимона и сандала, доносившимся сверху с балконов: то благоухали летние благовония, которые жгли всю ночь специально назначенные слуги.
      Было новолуние, и только звезды роняли свой холодный свет на звенящие фонтаны и прудики. Светильники мерцали под арками, а из Читра-Шала долетали слабые отголоски музыки. Сады были пустынны. Никто не смел выйти сюда, когда двор собрался на дурбар.
      «Побуду здесь минутку», – пообещала себе Мора, но бродила и бродила по ухоженным дорожкам, петляющим среди фонтанов и павильонов. Кругом стрекотали цикады, а певчие птички слепо вспархивали в своих вольерах.
      Наконец она добралась до прелестного павильона, со всех сторон окруженного живописными прудиками. Мора пошла по изогнутому аркой мостику.
      Павильон, открытый со всех сторон, давал доступ прохладному ветерку. Резные колонны поддерживали островерхую крышу, а пол был устлан толстым тканым ковром. Вышитые подушки уложены так, что получался диван, и Мора направилась к ним, обрадованная возможностью немного посидеть спокойно и отдохнуть.
      По краям ступеней лестницы павильона стояли розы в горшках, и когда Мора стала подниматься, то внезапно ощутила резкий рывок. Обернувшись, она увидела, что свободный конец покрывала зацепился за шип. Она быстро нагнулась, чтобы высвободиться.
      – Позволь мне.
      Мора замерла, когда длинная тень упала перед ней на ступеньки. Слабый свет звезд лег на широкие плечи, обтянутые красным сукном мундира. Росс Гамильтон нагнулся, осторожно отцепил покрывало, потом выпрямился и улыбнулся Море.
      Мора отвела глаза. Сердце ее сильно забилось.
      – Ты очень добр, – еле слышно поблагодарила она на хинди.
      Росс наклонил голову в ответ, но не сказал ни слова. Девушка напомнила ему испуганную птицу, готовую улететь, и он поспешно искал слова, которые могли бы ее успокоить. Он, разумеется, узнал ее, как только она заговорила: то была красивая двоюродная сестра бегумы Кушны.
      Он был потрясен тем, что встретил ее здесь, но ни в коем случае не хотел, чтобы она ушла. Сейчас она была для него еще более загадочной, чем в вечер их первой встречи. И все так же ошеломляюще красива: развевающееся тонкое покрывало и мешковатые шальвары не могли скрыть очаровательную стройность ее фигуры. Даже в сумраке павильона ее глаза, подведенные по индийскому обычаю сурьмой, были невероятно выразительными. Росс никогда не видел таких глаз.
      Но вот что самое любопытное: одетая в прозрачные шелка индийской женщины и говорящая на древнем языке Индии, она все же поразительно была похожа на Мору Адамс. Холодный аналитический ум Росса говорил ему, что это не может быть одна и та же особа, но все же трудно было удержаться от сопоставления двух женщин, обладающих такой единственной, совершенной красотой.
      Молчание продолжалось, и сердце у Моры билось все сильнее. Почему Росс ничего не говорит? Почему он только смотрит на нее с нежной улыбкой на лице? Боже милостивый, ей и вовсе не собраться с мыслями, если он не перестанет быть таким... обезоруживающим!
      – Ты не на дурбаре, – рискнула наконец она заговорить; подняв на него глаза, добавила с вполне убедительно разыгранным удивлением человека, только сейчас осознавшего, кто перед ним: – О, да ведь ты сахиб!
      – Я самый. И мы встречались раньше, – заявил Росс на отличном хинди.
      Мора изобразила чистосердечный смех.
      – Аре, сахиб! Как же это могло быть?
      – Это случилось в доме моего друга Валида Али. Несколько дней назад, в этом месяце, незадолго до индийского праздника Холи. Тогда мне сказали, что ты двоюродная сестра бегумы Кушны Дев. Я полагаю, ты здесь вместе с ней?
      Мора кивнула, опустив глаза.
      – В занане было очень много народу, поэтому я вышла в сад.
      «Пожалуйста, – думала она, – ну пожалуйста, пусть он удовлетворится этим и уйдет!»
      – Меня вызвал сюда бурра-сахиб, – говорил Росс. – Нам надо было встретиться лично до начала дурбара.
      Мора бросила панический взгляд через его плечо. Какого «большого человека» он имеет в виду? Неужели ее дядю? Боже милостивый, что, если дядя Лоренс идет сюда...
      – Бурра-сахиба задержали, – мягко добавил Росс, догадавшись, что она боится, как бы ее не увидел еще один белый мужчина.
      Мора провела кончиком туфли по истертому ковру. Она больше не станет смотреть на Росса. Надо поскорее извиниться и уйти, чтобы не возбуждать его подозрений.
      К несчастью, Росс не был склонен облегчить ее положение. Опершись плечом на ближайшую колонну, он скрестил руки на груди и задумчиво смотрел на девушку. Она не могла спуститься по ступенькам, не касаясь его.
      Между ними воцарилось молчание. Фонтаны звенели, и душистый ветерок играл покрывалом Моры. Она протянула тонкую руку и попробовала удержать ткань, а Росс вдруг обнаружил с удивлением, что думает о том, как бы она выглядела, если бы он снял с нее эту часть ее одеяния. Он не сомневался, что волосы у нее черные как ночь, а лицо, судя даже по смутным очертаниям, до невозможности прелестно. Похожа ли она и в самом деле на Мору Адамс?
      – Сахиб молчалив, – нервно заметила Мора.
      – Это потому, что я...
      – Подожди! – произнесла Мора возбужденным шепотом. – Кто-то идет!
      Росс быстро обернулся, так как тоже услышал шаги на дорожке. Схватив Мору за руку, он потянул ее дальше в тень, опасаясь скандала, который неизбежно разразится, если знатную магометанскую женщину застанут за непринужденной беседой с сахибом в уютном павильоне у Павлиньего дворца Насира аль-Мирзы-шаха. Даже теперь в отдаленных районах Индии женщин еще убивали за подобные проступки.
      Шаги приближались. Росс почувствовал, что Мора задержала дыхание. При слабом свете звезд он заметил старика чоукидара, шаркавшего ногами по направлению к мостику. Несмотря на преклонный возраст, зрение у него было еще острое: прежде чем поставить ногу на мостик, старик остановился и бросил взгляд в их направлении.
      – Кто здесь? – спросил он скрипучим голосом. Мора предупреждающим жестом положила руку на рукав Росса.
      – Это я, бегума Чхота Моти, – четко выговорила она имя, которое дала ей Кушна Дев. – Я гостья бегумы Падшах и двоюродная сестра жены Валида Али. Я любуюсь садами вместе... с другом.
      Мгновенно уловив суть дела, старый чоукидар рассыпался в извинениях. Он просто совершал свой обход, объяснил он, и никак не думал встретить влюбленную пару в ночь дурбара. Он, разумеется, оставит их в покое. Надеется, что не причинил обиды.
      Мора заверила его, что он ничего плохого не сделал и никакой обиды не причинил. Но едва затихли шаги чоукидара, вся сцена показалась ей до крайности нелепой. Она прикусила нижнюю губу, но не смогла удержаться от сдавленного смешка.
      – Тише! – прошептал Росс.
      Мора снова хихикнула. Росс быстро прижал ее лицо к своему мундиру, и она стояла, трясясь от беззвучного смеха, а рука Росса обнимала ее за плечи.
      – Аре, чуть не попались! – выдохнул он, когда чоукидар отошел подальше и можно было говорить.
      Запрокинув голову, Мора улыбнулась Россу.
      – Разве ты такая глупенькая, что не знаешь страха? – сердито спросил Росс.
      Ее улыбка сделалась еще шире; лицо было, правда, скрыто покрывалом, но яркий блеск чудесных глаз говорил сам за себя.
      – Нет, сахиб. Всего лишь сообразительная.
      Росс тоже улыбнулся – невольно.
      – Верно. И я тебе благодарен за это.
      Они посмотрели друг на друга, и только теперь Мора поняла, что рука Росса все еще лежит у нее на плечах. Были и кое-какие другие ощущения: пуговицы его мундира прижались к ее грудям, а под мундиром была его грудь, такая твердая и широкая. Мора стояла так близко, что слышала сильное биение его сердца.
      Смеха как не бывало, а сердце Моры застучало часто-часто. Она подняла глаза на улыбающееся лицо Росса и помимо собственного желания перевела их на его полные, чувственные губы, такие близкие сейчас к ее губам.
      – О... – не подумав, выдохнула она, вспоминая, что чувствовала в тот вечер, когда Росс ее поцеловал. Что с ней такое? С ума она сошла, если хочет, чтобы он поцеловал ее снова?
      На какой-то восхитительный, острый момент она подумала, что он это сделает. Рука вокруг ее плеч напряглась, крепче прижимая ее к телу Росса, и Мора ладонями ощутила толчки его сердца. Его другая рука поднялась, чтобы отбросить покрывало с ее лица, но он тут же отпрянул, отпустив Мору. Отступил к краю павильона и потянулся рукой к ближайшей колонне.
      Мора замерла, поняв, что он намерен сделать. В павильоне были повешены шторы, которые поднимались при помощи специального шнура с кистью на конце. Опустив все шторы, любовники, встретившиеся в павильоне, могли быть уверены в своем полном уединении. Теперь, повинуясь движениям Росса, шторы упали с тихим шорохом.
      Свет звезд погас, и павильон погрузился в темноту. Росс подошел и остановился возле Моры. Она его не видела, но чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела.
      Росс тихонько заговорил на хинди:
      – Чхота Мота. Маленькая Жемчужина. Это твое настоящее имя?
      Мора пыталась ответить, но слова почему-то не шли с языка. Ошеломленная, она только кивнула.
      Ласковым движением Росс сдвинул с ее лица покрывало.
      – Оно тебе идет, – пробормотал он. – Маленькая Жемчужина, посмотри на меня.
      Мора подняла голову, сердце ее было так полно, что она едва могла дышать. «Он питает ко мне чувство, – ликовала она, – такое сильное, такое бережное, что даже помог мне приоткрыть лицо. Какая важность, что он принимает меня за другую!»
      – Росс...
      Ее губы выговорили его имя, но, к счастью, он не расслышал, так как в эту самую секунду наклонил голову и коснулся губами ее губ.
      То был долгий, медленный поцелуй, полный того же пронзительного очарования, как и тот, первый, на веранде резиденции. У Моры кружилась голова от того, как крепко его губы, такие теплые, прижимались к ее губам, от того, как он обвил руками ее бедра, интимно приближая к себе ее тело, окутанное лишь тонким и легким шелком.
      – О Боже, – трепетно прошептал Росс и поднял голову, чтобы посмотреть на нее, но Мора запустила пальцы в его волосы и снова притянула к себе.
      На этот раз, когда он целовал ее, Мора приоткрыла рот и вся задрожала, едва его язык коснулся ее языка. Казалось, кости ее исчезли, она таяла в его объятиях, жадно впитывая его жар и твердость. Сквозь тонкий шелк она ощущала каждый дюйм его тела: сильные мускулы груди, напряженные бедра, жаркое прикосновение восставшей мужской плоти к средоточию ее женского естества. Незнакомое до сих пор прикосновение, от которого она содрогнулась. В следующее мгновение ноги ее оторвались от пола, Росс подхватил ее на руки и отнес на подушки. Он уложил ее и вытянулся рядом, большой и горячий. Руки его ласковыми и уверенными движениями снимали с нее одежду. Подушки примялись, когда он лег на нее. Росс подложил ей под голову сильную руку и ближе наклонился к ней.
      – Маленькая Жемчужина, – прошептал он, – поцелуй меня.
      Что-то в тоне его голоса насторожило Мору: к страстному желанию примешивалась нота удивления, как если бы и он тоже не вполне понимал, что между ними происходит. Он жаждал ее, это было ясно, однако так же ясно было, что он такого не ожидал.
      Мора не считала Росса человеком ранимым, но ее сердце не устояло перед его почти робкой мольбой. Она подняла голову, обняла Росса за шею и поцеловала его горячие, жадные, голодные губы. Отдаваясь на волю вспыхнувшего в ней желания, она крепче обняла его. Ее тело двигалось в ритме его тела, несмотря на то, что пуговицы его мундира царапали обнаженную кожу.
      Когда он наконец застонал и спрятал лицо у нее на шее, Мора выскользнула из-под него и попыталась освободить от мундира. Ее пальцы двигались неловко – и от неопытности, и от желания, но это не имело значения. Она расстегнула пуговицы, а он, казалось, с удовольствием ждал, проводя пальцами по ее волосам и короткими, легкими поцелуями касаясь нежной щеки.
      Когда он наконец восстал перед ней светлым силуэтом во тьме, Мора отклонилась, присев на пятки. Дыхание ее участилось. Росс радостно засмеялся, схватил Мору в объятия и опрокинул на подушки. Его заросшая волосами грудь накрыла ее грудь, ноги их переплелись. Руки Росса были везде, лаская и возбуждая так, что Мора не почувствовала ни стыда, ни страха, когда он коснулся ее совсем интимно, – только растущее возбуждение и восторг.
      Многому надо было научиться, многое оценить и почувствовать. Она понимала, что Росс считает ее искушенной в любовных играх, что она не может открыть ему правду о себе, не открыв при этом, кто она на самом деле. И она удовлетворилась тем, что слушалась его, позволяла ему руководить собой в мире чудесных тайн любви, сама не говоря при этом ни слова. Молча, покорно она подчинялась его желаниям и не давала ему понять, какую бурю совершенно новых для нее ощущений пробуждают в ней его ласки.
      Инстинкт не мог научить Мору тому, что должна знать женщина, но любовь и желание заключали уроки в самих себе. Росс задохнулся, когда она провела руками от его груди вниз к бедрам, а потом поцеловала его. Ей хотелось доставить ему то же наслаждение, какое доставил ей он, и Мора накрыла ладонью его мужское естество.
      Дыхание Росса перешло в стон.
      – Ты сводишь меня с ума, пиари, возлюбленная. Подожди...
      Но он уже не мог ждать. Обхватив руками ее бедра, он снова уложил Мору на подушки и подтянул под себя.
      – Маленькая Жемчужина, – шептал он, не сознавая, что говорит по-английски, – такой я и представлял тебя, о такой и мечтал...
      В ответ Мора выгнула бедра и вцепилась Россу в плечи. Когда он прижался к ней, она раздвинула ноги в бессловесном призыве. Прерывисто дыша, Росс подсунул ладони под ее ягодицы и приготовился. Она была теплая, влажная и нетерпеливая, потому что его прикосновение довело ее страсть до высшей точки. Приподняв ее, Росс подался вперед и вошел в нее.
      Мора не ожидала, что ее девичество кончится таким мощным ударом. Но хоть она и спрятала лицо у Росса на шее, чтобы скрыть болезненный стон, тот приподнялся на локтях, чтобы облегчить свой вес и не причинять боли. Неуверенной рукой он откинул Море волосы со лба.
      – Прости. Ты не привыкла к таким мужчинам, как я. Я не думал... – Его шепот стал хриплым. – Пиари, прости меня.
      Мора поняла, каких усилий стоило ему остановиться, и горячая нежность вспыхнула в ней. Когда он наклонил голову и осыпал ее щеки и лоб нежными поцелуями, она медленно и соблазнительно изогнулась под ним. Росс невольно вздрогнул, а Мора со вздохом крепко обняла его. И он, только теперь оценив неожиданную для нее силу своего первого удара, начал двигаться медленно и сладостно в бесконечном ритме любви. Боль исчезла в радости прикосновений, о существовании которых Мора не имела представления, прикосновений, каждое из которых зажигало огонь во всех частицах ее существа. Не в силах сдержаться, она вскрикивала в дивном, упоительном восторге, охватившем ее и уносившем куда-то все выше и выше до тех пор, пока она не почувствовала, как что-то в ней вспыхнуло и взорвалось.
      – О-ох! – выдохнула она, неудержимо содрогаясь в порыве страсти.
      В ту же секунду Росс подался к ней и припал лицом к изгибу ее шеи. Его тело выгнулось, сливаясь с ее телом, он громко застонал. Вместе они бросились в водоворот и вместе выплыли.
      Кажется, прошло много времени, прежде чем Мора очнулась от сладкого забытья. Пошатнувшийся мир мало-помалу встал на свое место, и она, открыв глаза, поняла, что лежит на подушках, что Росс навалился на нее всем телом. Она пошевельнулась и вздохнула, и Росс медленно приподнялся на локтях. Взял ее лицо в ладони. Стал целовать в губы и в щеки, и поцелуи эти были невероятно сладкими.
      – М-м-м, – пробормотала Мора и хотела что-то добавить, как вдруг небо над ними словно взорвалось. Вспыхнули огни, зашипели ракеты – начался фейерверк. Темный павильон сотрясался от взрывов, а птицы в вольерах кричали.
      Мора и Росс забыли о времени и не заметили, как оно прошло. Дурбар кончился.
      Испугавшись, что Росс узнает ее при вспышках фейерверков, Мора стала ощупью искать свое покрывало. Росс тем временем встал и отошел от нее. Ему не было необходимости поднимать шторы. Яркие вспышки пороха превратили ночь в день.
      – Дурбар кончился, – произнес он на хинди. – Скоро нас хватятся и станут искать. Тебе лучше одеться, сердце мое.
      Он подождал ответа, но не дождался. Росс нахмурился и повернул голову. Новые вспышки фейерверков осветили смятые подушки. Он увидел, что на подушках никого нет. Девушка ушла.

Глава 9