Никогда в жизни Мора не боялась темноты, тем более индийской темноты с ее шорохами и далекими, такими знакомыми трубными звуками раковин. Но бежать в полной тьме в безлунную ночь, спотыкаясь о камни, цепляясь одеждой за шипы и колючки, было страшно, так страшно, что сжималось сердце.
      У нее не было ни малейшего представления, как далеко она успела убежать, пока похитители заметили ее отсутствие. Ветер то и дело доносил до нее, негромкие голоса или слабые, приглушенные расстоянием удары конских подков о камни.
      Мысль о том, что ее поймают, наполняла Мору паническим ужасом. Если бы у нее была лошадь или хотя бы нормальные туфли, а не эти тапочки без задников и с тоненькими подошвами! Ноги болели, горло пересохло, а в голове болезненно пульсировало после удара прикладом, нанесенного похитителем.
      То были, должно быть, ужасающие часы. По словам Кушны Дев, Мора пролежала без сознания большую часть второй половины дня, и никак не удавалось привести ее в чувство.
      Мусульманка буквально разрыдалась, когда Мора наконец открыла глаза.
      – Мы уже думали, что ты умерла для этого мира!
      – Одним ударом меня не убьешь, – ответила на это Мора со слабым подобием улыбки.
      Когда она собралась с силами и села, то обнаружила, что их четверых заперли в душной глинобитной хижине. Окон не было, дверь сделана из крепкого дерева и с наружной стороны заперта на засов.
      Сита и пожилая айя дремали на твердом полу, и Мора, прижав палец к губам, другой рукой поманила к себе Кушну Дев.
      – Где мы?
      – Я не знаю.
      – Кто-нибудь посягал на тебя? Чего-то требовал?
      – Пока нет. – Голос у Кушны Дев дрожал. – Я думаю, они потребуют выкуп за нас. Мой муж – богатый человек. Иначе зачем им держать нас здесь?
      – Ты догадалась, кто они такие?
      Кушна Дев покачала головой:
      – Я не слышала ничего, что могло бы в этом помочь. Никто сюда не приходил, а охрана не разговаривает. Но ведь ты можешь с ними договориться, верно? Все-таки они твои соотечественники.
      Но этому Мора отказывалась верить. Никакие британские солдаты, а особенно те, что состояли под командой ее дяди, не посмели бы среди бела дня устроить засаду и похитить жену и свояченицу известного индийского купца! Поступить так значило идти на обострение обстановки в стране – последнее большое восстание отнюдь не было забыто.
      Однако она тоже видела красные мундиры и ружья установленного образца у нападающих.
      – Я больше не могу об этом думать, – прошептала она, обхватив разламывающуюся от боли голову.
      – Тогда лежи тихо, – поспешила ответить Кушна Дев. – Ты больна. Я уверена, что мой муж скоро придет за нами.
      Время, однако, шло да шло, в хижине стемнело, а никто так и не появился. В глубине души Кушна Дев начала подозревать, что ее муж убит. Иначе почему их до сих пор не выручили?
      Эта ужасная мысль, должно быть, пришла в голову и Сите. Когда жажда, страх и бездействие сделали свое дело, она начала истерически плакать, а потом и бросаться на запертую дверь. Ее оттащила айя, всю в синяках и в крови.
      – Тише, тише, – твердила айя, – не то нас изобьют.
      Но никто не пришел выяснить причину шума, чему Мора очень удивилась. Быть может, хижину не так уж строго охраняют?
      Она проверила такую возможность, сама ударив в дверь вывернутым из глинобитного пола камнем. Это произвело, бесспорно, больше шума, чем маленькие кулачки Ситы, но все равно никто не пришел.
      Передохнув, Мора попробовала сбить камнем дверные петли.
      – Не надо! – крикнула Сита. – Ты не должна...
      – Нас никто не охраняет, – перебила ее Мора. – Я в этом уверена.
      Она колотила снова и снова, и наконец ржавые петли отвалились. Сита застонала от страха. Не обращая на нее внимания, Мора отворила дверь. К ее изумлению, уже спустились сумерки. В лагере было тихо, но там и сям горели костры, да глухо топали и фыркали стреноженные лошади.
      – Я пойду за помощью, – прошептала Мора.
      Перепуганные товарки по несчастью умоляли ее не уходить, но она не колебалась. Им не приносили ни воды, ни еды, и состояние Ситы сильно ухудшилось за этот ужасный день. Айя тоже ослабела.
      Вероятно, Кушна Дев испытывала те же страхи, потому что, когда она убедилась, что Мора и в самом деле собирается бежать, со слезами на глазах обняла ее и дрожащим голосом благословила.
      – Я пришлю помощь как можно скорее, – пообещала Мора.
      Слезы лились по щекам Кушны Дев.
      – Если Аллах того пожелает.
 
      Бегство Моры было до смешного легким. Ближайший костер горел на значительном расстоянии, часовых у дверей хижины не было. Да и к чему караулить робких женщин занана, которые никогда бы не решились пуститься в бегство по темной пустыне?
      Но именно так поступила Мора, пробравшись на четвереньках к близким отсюда кустам. Лагерь остался позади, и дальше она пустилась бегом.
      Вначале ее подбадривала легкость, с какой ей удалось бежать, но часы шли, долгие, утомительные часы. А теперь ее преследовали всадники.
      Когда она в первый раз услышала чьи-то голоса, ее охватила совершенно дикая надежда, что это ее спасители, но надежда умерла почти мгновенно: ни один истинный друг не станет искать ее таким образом.
      Она разумно решила держаться подальше от главной дороги и двинулась по равнине, но и здесь ее подстерегали неисчислимые опасности: змеи, скорпионы, неровности почвы, о которые она без конца спотыкалась и падала.
      Как долго она шла? И сколько ей еще идти? Жажда мучила ее, а на глаза то и дело набегали слезы.
      Не сметь! Не впадать в панику! Просто найти Росса.
      Росс. Мысль о нем возникла у нее с самого начала. Росс всегда точно знал, как поступить в любой ситуации. Ведь, наверное, он спасет ее и других.
      Где-то в темноте заржала лошадь. У Моры перехватило горло от страха. Скрючившись за кучей камней, она вглядывалась во тьму при слабом свете звезд. Ничего не видно, кроме мрачных полей. Кикар, похожее на привидение, смутно виднелось впереди.
      В тишине ей были слышны шорохи ночных существ под ногами. Напрягая каждый мускул, она замерла, пытаясь определить, откуда донеся звук.
      Вот снова... Ржание лошади... Негромкий кашель...
      Мора пригнулась еще ниже. Кто бы там ни был, он приближается. Собственно, не он, а они, их несколько. Теперь Мора ясно слышала позвякивание сбруи, поскрипывание седел. Конский топот замер недалеко от того места, где она пряталась. Снова тишина.
      Мора почти чувствовала, как невидимые пары глаз вглядываются в темноту. Прижав руку к груди, она силилась умерить стук сердца.
      – Это бесполезно, сахиб. Никто не проходил этим путем.
      Но ведь это... Исмаил-хан!
      – Ты прав. – Другой голос, смирившийся, почти слабый. – Давай присоединимся к остальным. Быть может, они нашли след.
      Мора закрыла глаза. Уж не чудится ли ей, не галлюцинация ли это – от жажды, усталости, бешеного сердцебиения?
      – Росс...
      Он мог и не услышать этот мучительный шепот, но как ни невероятно, услышал, потому что через несколько секунд лошадь, с треском ломая ветки, прошла сквозь кусты, а всадник привстал в стременах, и глаза его ярко блеснули на резко очерченном лице.
      – Мора!
      У нее уже не было сил встать. Она могла только ждать, пока он спешится, – и вот он уже опустился на одно колено возле нее. Мора почувствовала надежное тепло обхвативших ее рук и с блаженным вздохом прижалась лицом к его плечу.
      – Слава Богу, – выговорил он. – Мы подумали...
      Но он не окончил фразу. Поднял голову и нетерпеливым жестом потребовал фляжку с водой.
      Мора слабо запротестовала, когда он поднес фляжку к ее губам.
      – Пейте!
      Слишком слабая, чтобы спорить, она покорно проглотила жидкость – такую вкусную, просто сладкую!
      – Лучше?
      Она кивнула, не открывая глаз. Росс нахмурил брови, посмотрев на нее внимательно. Она где-то потеряла свое покрывало, лицо ее было исцарапано до крови. Одну туфлю она тоже потеряла. Под его руками сердце Моры билось, словно пойманная бабочка.
      Он снова потребовал фляжку, и на этот раз ее принес Гхода Лал. Молодой индус не удержался и сдавленно ругнулся, увидев, во что одета Мора, почти без сознания лежащая на руках у Росса. Ее волосы, заплетенные в косу, как принято в Индии, касались кончиками его бедра.
      Росс бросил на него предостерегающей взгляд, потом повернулся к Море. Слегка встряхнув ее, спросил:
      – С вами все в порядке? Они не били вас?
      – Н-нет.
      Лицо его стало менее напряженным.
      – Как долго вы шли?
      – Не знаю. Несколько часов.
      Она с трудом говорила даже шепотом.
      – С какого направления?
      – С севера. За... Синдха-Бхатской дорогой... Они схватили нас...
      – Пока этого достаточно. Берегите силы. Отдохните минуту.
      Она сделала неудачную попытку сесть.
      – Но...
      – Вечно вы не слушаетесь.
      – Росс, пожалуйста. Вы должны поехать за ними.
      Она чуть не плакала, он это понял. Наклонившись, он прижался губами к ее волосам, никто этого явно не заметил.
      – Вы говорите о Кушне Дев и ее сестре?
      Она кивнула, не в состоянии собраться с силами и заговорить. Глаза закрылись, и Мора со вздохом облегчения снова уронила голову Россу на плечо.
      – Кто их похитил?
      – Это были ангрези? – задал вопрос Исмаил-хан.
      – Н-нет, – прошептала Мора, с трудом овладевая собой. – По крайней мере, я так не думаю.
      Росс и Исмаил-хан обменялись удивленными взглядами.
      – Как вы это узнали? – спросил Росс. – Валид Али описал их форму и сказал, что у них было армейское оружие.
      – Валид Али? Так он... он не погиб?
      – Нет, пиари.
      Мора даже не расслышала, что он употребил это ласковое слово. Она напрягла все силы, чтобы припомнить внешний вид этой шайки подонков, одетых в красное и напавших на кортеж невесты, но память отказывала ей. Слишком сильно болела голова.
      – Подумай, любовь моя. Подумай хорошенько. Это очень важно.
      – Я п-плохо их рассмотрела. Поднялась пыль, ужасная суматоха.
      – Где это произошло? – спросил Исмаил-хан.
      – На... на северной дороге к Синдха-Бхат, возле пруда. Сита захотела передохнуть, и бегума сказала, чтобы остановились у воды. – Мора нахмурила брови, стараясь все вспомнить. – Раздался звук горна, вниз с холма понеслись лошади и... и... Росс! – Она схватила его за руку дрожащими от слабости пальцами. – Они не могли быть англичанами. Теперь я припоминаю. Их горн не играл атаку, он играл побудку.
      – Что это значит? – спросил Исмаил-хан, потому что Мора от возбуждения перешла на английский.
      – Думаю, это значит, что они старались изобразить атаку настоящих англичан, – медленно проговорил Росс. – Но для атаки у ангрези есть особый, другой сигнал. Это так, маленькая?
      Мора кивнула, несмотря на адскую боль в голове.
      – Что еще ты можешь припомнить? – ласково продолжал Росс.
      – Их форма. Она была... они были одеты неправильно.
      – В каком смысле?
      – Я не уверена. Но они были одеты... смешанно. Пехотные мундиры и штаны кавалеристов. Вы понимаете, что я хочу сказать?
      Росс понимал, и лицо его потемнело.
      – Подождите, – снова заговорила Мора. – Вот еще что. Самое важное. Тот, кто вытащил меня из повозки. Он... это был Атток, Росс. Я не видела его лица, но кто-то другой назвал его по имени.
      Росс, не говоря больше ни слова, встал и поднял Мору на ноги, поддерживая ее.
      – Ну, как вы?
      Она и не подумала сказать ему, как у нее болит голова, как все вокруг завертелось, когда она встала, – это казалось пустяками по сравнению с тем, что он так крепко и надежно поддерживает ее.
      – Прекрасно.
      – Тогда скажите мне хотя бы приблизительно, где они могут быть.
      – Несколько человек преследовали меня, – вспомнила она.
      Исмаил-хан сощурил глаза. Настолько-то он понимал английский.
      – Я встречу их, – сказал он, берясь за ружье, ухватился за поводья своего коня и взлетел в седло.
      – Подожди, – остановил его Росс. – Я еду с тобой. Гхода Лал, отвези мисс-сахиб в резиденцию.
      – Нет! – Мора вцепилась в его рукава.
      – Я бы лучше... – начал Гхода Лал.
      – Делай, что тебе говорят! – яростно скомандовал Росс, и это относилось к обоим.
      Мора вдруг почувствовала, что дико ослабела и не в состоянии спорить. К тому же ей хорошо был знаком этот резкий тон, эти нетерпение и раздражение, которые он, похоже, не умел, или не хотел скрывать, когда был с ней.
      Слезы выступили на глазах Моры, и она отвернулась. Гхода Лал уже успел сесть в седло. Девушке казалась непереносимой мысль, что Росс снова дотронется до нее, поэтому она поставила ногу в стремя и сама ухватилась за протянутую руку Гходы Лала.
      Одним легким движением молодой индус усадил ее на круп коня позади себя. Не сказав хозяину ни слова и даже не взглянув на него, он подхлестнул коня и поскакал прочь.

      Возвращение Моры вызвало в резиденции куда большее волнение, чем ее исчезновение из Дели. Тогда все старались сдерживать эмоции, поскольку считали, что она перенесла тяжелую душевную травму.
      Теперь все было иначе. Из-за суматохи, которая последовала за появлением в резиденции окровавленного Валида Али, отсутствие Моры заметили не сразу, а когда обнаружили, что ее постель пуста, айя предстала перед разгневанным Лоренсом Карлайоном.
      В результате настойчивых расспросов Мира в слезах поведала, что хозяйка тайно уехала в дом Валида Али повидаться с его женами и что она, по-видимому, тоже была похищена.
      Тетя Дафна тут же упала в обморок, а Лоренс отправил майора Клэпема в сопровождении нескольких солдат в Бхунапур выяснить обстоятельства дела. Те вернулись через час с известием, что племянница резидента в самом деле разделила ужасную судьбу участниц процессии невесты, и тетя Дафна упала в обморок второй раз, а с Лидией случился истерический припадок.
      К этому времени отряд спасателей под командой Росса Гамильтона еще не вернулся.
      Лоренс Карлайон, старея на глазах, пока тянулась эта ночь, мерил комнату шагами как одержимый. Беспокойство за племянницу и потрясение ее поступком терзали его в той же мере, как мысль о том, что английские солдаты из его гарнизона похитили высокородную невесту-мусульманку и сопровождающих ее женщин.
      Тревога охватила весь военный городок, когда распространились сведения о нападении. Двери были заперты и загорожены, дети спали под бдительным надзором доверенных слуг. Но когда эти слуги, чья преданность в известной мере находилась под вопросом, начинали перешептываться или исподтишка поглядывать на хозяев, напряжение перерастало в панику.
      Медленно-медленно тянулась ночь, никаких известий не приходило ни от Гамильтона, ни от Клэпема, и жуткая тишина нависла над городком. Карлайону, ожидающему на веранде, казалось, что и темные улицы, затаив дыхание, ждут новостей.
      К сожалению, даже возвращение Моры в резиденцию никому не принесло желаемого облегчения. Она приехала одна, сидя на лошади позади слуги Росса Гамильтона, – нарушение этикета, ничуть не менее потрясающее, чем ее наряд.
      Тетя Дафна только глянула, как она ковыляет вверх по лестнице, исцарапанная до крови, грязная, в изорванных шальварах и жилетке, так и упала в обморок в третий раз.
      Вызвали доктора Мура. Мира позаботилась, чтобы ее молодая подопечная непременно искупалась и переоделась. К тому времени как доктор появился, Мора сидела в столовой, уставившись невидящими глазами в тарелку с холодной закуской, которую поставила перед ней тетя Дафна.
      Только глянув на ее изнуренное, серое лицо, доктор настойчиво потребовал, чтобы ее немедленно уложили в постель. Пытаться накормить ее теперь не имело никакого смысла.
      – Ей нанесли очень сильный удар по голове, – добавил он, осмотрев Мору. – Я не буду удивлен, если обнаружится небольшой перелом.
      Тетя Дафна, которая недостаточно оправилась после обморока, поспешно оперлась о спинку стула.
      – Ничего серьезного, но смею сказать, что это должно болеть. Итак, скоренько в постель, мисси, и вы тоже, уважаемая. Я дам вам обеим успокоительное, и мисс Лидии тоже.
      Мора подождала, пока тетка удалится, а дядя пойдет проводить доктора до двери, и выбросила лауданум в окно. Неужели они думают, что им удастся усыпить ее при помощи дурацкого снотворного, в то время как Кушна Дев и Сита томятся в плену у похитителей?
      «Мне не следовало покидать их, – думала она в бессильном гневе. – Эти женщины-затворницы не привыкли к жестокому обращению. А если похитители попытаются причинить им зло? Как им защитить себя?»
      Мысль о том, что нежная Кушна Дев и хрупкая маленькая Сита страдают от приставаний грубых, бесцеремонных мужчин, наполнила ее сердце цепенеющим страхом.
      Нет, ничего такого не случится! Негодяи ограничатся требованием выкупа, ведь им хорошо известно, что Валид Али – богатый человек. Или удовлетворятся приданым Ситы.
      Однако как невыносимо сидеть здесь в полной безопасности, в то время как ее друзья все еще в лапах у бандитов. Она бы немедленно удрала из дому и отправилась за ними, если бы не была такой слабой и если бы так не болела голова. Росс спасет их. Она должна этому верить. И верить в то, что сам он не пострадает...
      Она так и заснула в кресле у окна, и разбудил ее только через несколько часов какой-то шум в холле; Мора открыла глаза и тотчас, хоть и не очень уверенно, встала на ноги.
      Она осторожно высунула голову в дверь. Из кабинета дяди не доносилось ни звука. Тетя Дафна и Лидия давно спали. И хотя Лале Дину было приказано стоять на карауле, он тоже уснул в холле.
      Звук повторился: стучали в дверь, негромко, но стучали. Мора подобрала юбки и босиком побежала отодвигать засовы.
      Когда Росс вошел, споткнувшись о порог, Мора сдавленно вскрикнула при виде крови на его рубашке.
      – Не моя, – еле выговорил он и повалился в кресло. Мора поспешила налить ему бренди. Лале Дину, возникшему в дверях, она крикнула:
      – Позови Карлайон-сахиба!
      – Дело сделано, – сказал ей Росс, когда они остались одни. – Они уже дома, живые и здоровые.
      – Слава Богу! А Исмаил-хан?
      – Я отослал его в биби-гурх. Он был совершенно измотан.
      Юбки Моры широкими складками легли вокруг нее, когда она опустилась на колени рядом с креслом Росса.
      – Но вы тоже измотаны. Почему вы не подождали до утра с докладом моему дяде?
      Росс сидел с закрытыми глазами, голова его была откинута на спинку кресла.
      – Я п-пришел сообщить вам новости. Думал, что вы, чего доброго, поскакали бы за мной, если бы не услышали их.
      Слова его звучали невнятно, словно он был пьян от усталости.
      Мора, насупившись, взяла стакан из его безжизненных пальцев.
      – Идемте.
      – Куда?
      – В постель.
      Он не выразил протеста, когда она помогала ему встать. Спотыкаясь, он позволил ей проводить его к ней в спальню.
      Мира вскочила со своего хлипкого ложа в передней, широко раскрыв изумленные глаза при их появлении, но одного взгляда на лицо сахиба оказалось достаточно. Без единого слова она помогла уложить его на постель и сняла с него сапоги и куртку.
      Дядя Лоренс остановился в дверях.
      – Что здесь, черт возьми, происходит? Лала Дин говорит...
      Мора приложила палец к губам и покачала головой. Закрыв за собой потихоньку дверь, она подошла к дяде.
      – Он совершенно без сил.
      – Ну я это и сам вижу. Но мне необходимо...
      – Из того, что он сказал, я поняла, что дело улажено. Мусульманки дома и в полной безопасности. Пожалуйста, не расспрашивай его до завтра, дядя. Пусть выспится.
      Лоренс был явно недоволен, однако только вздохнул.
      – Может, послать за его саисом, я потолкую с ним. Он, конечно, тоже вернулся. Где ты будешь спать, девочка?
      – Наверное, в гостиной.
      На этот раз дядя не возражал против нарушения этикета. Он просто кивнул и зашаркал прочь, такой старый и подавленный, что у Моры защемило сердце. Она свернулась клубочком на диване и закрыла глаза.
      Росс спал на ее постели сном тяжко уставшего человека и ни разу не пошевелился, даже тогда, когда темнота из черной сделалась серой, а вскоре в комнате посветлело. Его не разбудил и крик петуха, зато он разбудил Мору, и она встала с неудобного дивана. Подошла к зеркалу, кое-как пригладила волосы. Расправила измятое платье и на цыпочках прошла в утреннюю гостиную.
      Дядя Лоренс завтракал в одиночестве; он отрешенно кивнул Море. Он тоже не спал большую часть ночи, и это было заметно. Море пришлось подавить желание обнять его: она понимала, что он очень сердит на нее. Нет сомнения, что наказание падет на ее голову.
      Пока они так завтракали вдвоем, явился майор Клэпем с докладом. Подтверждением дядиного отрешенного состояния было то, что Море разрешили остаться за столом, в то время как майор описывал спасение мусульманок капитаном Гамильтоном и отрядом самого майора.
      – И вы оказались правы, мисс Адамс, – заключил майор. – Эти дьяволы вовсе не наши солдаты, а туземцы, надевшие краденую форму. Одному Богу ведомо, как им удалось обзавестись оружием! Разбежались как зайцы, когда мы напали на их лагерь, но ваш саис, а также Гамильтон и тот малый, Валид Али, не дали им уйти. Нам оставалось только окружить их, и думаю, вскоре их повесят.
      – Женщинам не причинили вреда? – выдохнула Мора.
      – Они, понятно, потрясены, но в остальном все в порядке.
      – Зачем эти английские формы, этот обман? – задал вопрос Лоренс Карлайон, которого больнее всего задело именно это.
      – Гамильтон утверждает, что этот трюк они задумали, чтобы ответственность легла на нас.
      – Боже милостивый! Чего ради?
      – Чтобы возбудить недовольство против британских властей, так он сказал. И я склонен с ним согласиться. Они почти преуспели в этом, – хмуро добавил майор Клэпем. – Мы провели остаток ночи, стараясь навести порядок в Бхунапуре и повсюду в крепостях, уговаривали людей вернуться в свои постели. Спасибо Гамильтону, он этого добился. Они вернулись по домам, за исключением тех, кого он заковал в кандалы.
      Мора широко раскрыла глаза.
      – После того как он освободил женщин, они с тем бородатым патаном отправились в Сундагундж. Я откомандировал с ними лучших ребят, и будь я проклят, если Гамильтон не обнаружил там еще одно змеиное гнездо подлых заговорщиков и не приволок их сюда, прошу простить мой лексикон, мисс Адамс. Потом он отправился в дом Валида Али и арестовал еще двоих или троих. Должен сказать, некоторые из них оказали яростное сопротивление, как мне сообщили. Были раненые. – Майор Клапем, как видно, был сильно расстроен этим обстоятельством. – Я подготовлю полный доклад, и Росс тоже.
      – Он ни о чем подобном не упоминал, – недоверчиво проговорил Лоренс и повернулся к Море: – Говорил он?
      – Он был полностью вымотан, когда вернулся.
      Майор Клэпем фыркнул:
      – Ничего удивительного! Всю прошлую ночь он работал за шестерых. Я предложил бы присвоить ему следующий по рангу чин. Ну а патан! Ваш саис – это нечто особенное, – сказал Клэпем Море.
      – Да, он такой, – рассеянно подтвердила она. При мысли о том, что могло случиться, у нее закружилась голова.
      – С тобой все хорошо, девочка? – спросил дядя.
      – Да, все нормально. Простите, майор Клэпем, мы совершенно позабыли о приличиях. Пожалуйста, позавтракайте с нами.
      Грубоватое лицо майора смягчилось.
      – Вы очень любезны, мисс Адамс, но я ухожу. Много дел.
      Лоренс проводил майора до двери.
      Мора все еще сидела словно каменная, когда дядя и тетя вошли в гостиную. Очень долго все молчали, и позвякивание серебра о фарфор да почти бесшумные появления и исчезновения слуг были единственными звуками, раздававшимися в комнате.