– Вы должны напомнить им, чтобы они держали двери и окна закрытыми. Шакал или бродячая собака могут оказаться опасными.
Веселость Моры улетучилась. Спрашивается, он-то из-за чего так злится? Еще секунду назад у нее голова закружилась от радости, что она видит его, а теперь ей хочется, чтобы он поскорее ушел. Повернувшись к нему спиной, Мора поставила на место метлу.
– Что привело вас в дом Каррингтонов, капитан Гамильтон? – холодно спросила она. – Боюсь, что, кроме меня, никого нет дома.
– Это я понял. У меня письма для ваших дяди и тети. Их доставили в Бхунапур в день моего отъезда. Большинство пришло из Англии. Я подумал, что мистеру и миссис Карлайон хотелось бы получить их как можно скорее.
– Вы могли вчера отдать их мне.
– Я не ожидал, что увижу вас вчера.
Мора пустила еще одну стрелу:
– Вы могли попросить вашего слугу доставить их.
Каковы бы ни были его действительные мысли, мог же он хотя бы сказать, что заехал справиться, как она себя чувствует после вчерашнего теплового удара, и повидать ее...
Росс хмуро достал пакет из нагрудного кармана. Пальцы их соприкоснулись, когда он передавал пакет, и она отдернула руку, словно обожглась. Держа письма за спиной, вздернула подбородок.
– Очень любезно с вашей стороны. Благодарю. Что в резиденции? Признаться, я соскучилась, хотя мы уехали оттуда лишь недавно.
– Все по-старому. Я и сам уезжал довольно надолго и вернулся только перед отъездом в Дели. О, да ведь мне довелось повидать вашего патана. Мы столкнулись с ним на Синдха-Бхатской дороге. Известно ли вам, что в ваше отсутствие он вернулся в город?
Мора кивнула, лицо ее смягчилось.
– Как он там?
– Грубоват, как всегда. – Росс слегка улыбнулся. – Интересовался, когда вы вернетесь. Говорил, что его конь застоялся. Смею сказать, что он хотел бы снова поселиться в своем биби-гурхе.
Мора была поражена силой тоски по дому, которую ощутила при этих словах. Раньше даже не осознавала, насколько привязалась и к Исмаил-хану, и вообще к мирному Бхунапуру, пока не покинула того и другой ради жаркого, беспокойного Дели. А Чарльз намерен увезти ее из Бхунапура!
Под влиянием этой просто ужасной мысли она чуть было не поведала Россу свои горести. Но как могла она сказать ему хоть слово, если он глядел так, будто один ее вид вызывал у него неприязнь?
К вящему неудовольствию Моры, у нее защипало в носу. Ни за что! Она пролила достаточно слез. Чтобы скрыть от Росса предательскую влагу на глазах, Мора принялась разбирать письма. Один конверт со многими переадресовками привлек ее внимание.
– Да ведь это письмо для мистера Бартона-Паскаля!
– Знаю, – холодно, произнес Росс. – Его слуга отдал мне конверт в день моего отъезда. Так я узнал, что он тоже в Дели. Решил, что вам приятно будет самой вручить ему письмо.
Но это была телеграмма, причем распечатанная – в Индии туземные слуги нередко интересовались почтой хозяев.
Дикая, невероятная мысль вдруг поразила воображение Моры. Что, если Чарльз кого-то оставил на родине – любовницу или даже невесту? О ком он ни слова не сказал ей, и теперь эта женщина, не желая уступать Чарльза Море, послала телеграмму, осуждая их помолвку, едва новость достигла берегов Англии.
Невозможно. Безрассудно. Но ведь это был бы выход...
Плюнув на собственную гордость, она развернула телеграмму и прочитала ее на глазах у Росса и слуг. Задохнулась от волнения и подняла на Росса широко раскрытые глаза:
– О, Росс, какая ужасная новость! Умерла мать Чарльза!
– В таком случае лучше бы вручить ему телеграмму немедленно. Ведь она дошла сюда с большим опозданием.
Мора поспешила в холл за топи и перчатками.
– Вы что, намерены поехать прямо сейчас? – спросил он, догоняя ее.
Да, она была намерена. Чем скорее, тем лучше. Она сочувствовала Чарльзу, но понимала, что он должен покинуть Индию немедленно. Его отец умер давно, и, как единственный сын, Чарльз обязан лично заняться делами о наследстве. Значит, он уедет на много недель. Достаточно надолго, чтобы Мора разорвала помолвку, – и никто этому не сможет воспрепятствовать, никто ее не осудит...
– Неужели вы надумали ехать сами? – сердито проговорил Росс.
– Его сейчас нет дома, – возразила она, натягивая перчатки. – Он на приеме в саду у Питерсов. Я оставлю телеграмму слуге, который вручит ее хозяину, как только тот вернется.
– Вы могли бы послать кого-то из слуг.
– Разве им можно это доверить?
Секунду Росс пристально смотрел на нее, потом сказал отрывисто:
– Так позвольте мне отвезти вас.
Она уселась рядом с ним на узкое сиденье икки Каррингтонов, довольная тем, что сейчас полдень, самая жара и людей почти не видно. Они двинулись к Кашмирским воротам, в ту часть города, где широкие, обсаженные пальмами улицы застроены большими виллами. Мора не имела представления, где живет Чарльз, знала только, что он снимает помещение у богатого британского набоба Эсмонда Толливера.
– Я его знаю, – сказал Росс.
Улицы были почти пусты, лишь кое-где случайный нищий или перепачканный глиной садху совершали омовения в грязных канавах. Росс молчал. Мора после долгих для нее недель разлуки испытывала приступ страстного желания при взгляде на него. Как хорошо она знала каждую черту его лица! О чем он думает? Что он сказал бы, если бы узнал, что она обручилась с Чарльзом в пику ему?
Мора потрогала телеграмму, лежащую на коленях. Горький опыт научил ее не питать радужных надежд. А если это выход из положения?
Она снова посмотрела на Росса:
– Вы, кажется, сердитесь на меня?
– Почему вы так говорите?
Мора приподняла плечи.
– У вас всегда такой вид, когда вы на меня сердитесь.
– На вас легко рассердиться. Вы невозможная женщина.
Мора подавила желание влепить ему пощечину.
– Лучше высадите меня, если вы намерены грубить.
– И позволить вам пройти пешком весь остаток пути? Как вчера?
– Ну хорошо, я признаю, что ваше появление в форте... было очень кстати. Но это не значит, что вы можете обращаться со мной, как с...
– Непослушным ребенком?
Мора полыхнула на Росса глазами, но увидела, что он улыбается.
– Я уже говорила вам, капитан Гамильтон, что вы не джентльмен.
– Это потому, что вы пробуждаете все худшее во мне.
Теперь уже оба улыбались, и сердце у Моры было так переполнено, что, казалось, не выдержит. Росс никогда раньше не поддразнивал ее. Что, если он тоже предвидит реальную возможность отъезда Чарльза в Англию? И все это время сердился на нее из-за того, что был против ее помолвки по личным причинам?
Но не стоит очень уж на это надеяться. И не стоит воспринимать все сказанное им за сугубо личное. Пережитые огорчения многому научили ее, и все же впервые за несколько недель Мора не могла прогнать чувство нарастающей радости.
Она еще пылала охватившими ее новыми ощущениями, когда Росс остановил экипаж перед высоким домом в конце тесного тупика. Лилии цвели в запущенном саду, и кроны пальм шелестели на ветру. На окнах были опущены жалюзи, и казалось, что внутри темно.
Слуга в съехавшем набок тюрбане, с заспанными глазами вышел к дверям, зевая и почесываясь. Он смерил Мору таким наглым взглядом, что Росс сжал кулаки.
– У нас письмо для мистера Бартона-Паскаля, – проговорил он сквозь стиснутые зубы.
Тон его голоса подействовал: слуга поспешно поправил тюрбан.
– Да-да, сахиб дома, – сообщил он Россу очень вежливо. – Вернулся примерно полчаса назад и отдыхает наверху в личных апартаментах. Я сейчас схожу за ним. – Он, кланяясь, попятился от дверей.
Однако Росс не намерен был полагаться на столь неряшливого слугу. Скорее всего тот скроется где-нибудь в комнатах дома и не вернется. Росс решил войти сам и взял с собой Мору. Он ни в коем случае не хотел оставлять ее наедине с этим наглым чуппрасси. И про себя ругал ее за упорное желание приехать сюда.
Крепко взяв Мору под руку, Росс ввел ее в дом. Они вместе поднялись по лестнице, и он попросил ее подождать на площадке.
Но, как видно, Чарльз услышал их шаги, потому что дверь спальни распахнулась еще до того, как Росс постучал.
– Привет, привет, капитан Гамильтон. Что привело вас в мое скромное жилище? – Его затуманенные глаза в следующую секунду заметили силуэт нареченной на лестничной площадке. – И Мора, моя невеста, здесь? Чем я обязан столь неожиданному удовольствию?
Негромко выругавшись, Росс поспешил загородить Чарльза своей фигурой. Слишком поздно. Даже с отдаления Мора вполне могла видеть происходящее в спальне, из которой несло парами бренди и острым запахом гашиша. Чарльз стоял совершенно пьяный и абсолютно голый, а в глубине комнаты на смятой постели раскинулась полнотелая индианка с черными глазами и толстогубым красным ртом. Кальян, который они курили, опрокинулся, и женщина ленивым жестом слегка прикрыла испачканной простыней обширную грудь.
– Я решил устроить свой собственный прием, – заявил Чарльз, с трудом выговаривая слова. – В избранном обществе у Аманды Питерс стало очень скучно, после того как вы ушли, моя дорогая. Но раз уж вы здесь, почему бы вам не присоединиться к нам? Ясмин... – Тут он наклонился и ущипнул темный сосок, а индианка взвизгнула и оттолкнула его руку. – Да, так Ясмин предпочитает женщин мужчинам, как она мне сказала. – Он засмеялся, рыгнул, прикрыл рот рукой и обратил мутный взор на свою суженую: – Еще не поздно к нам присоединиться.
Мысль о том, что Мора ляжет в постель с ним и его любовницей, явно возбудила Чарльза, пока он с вожделением глазел, на Мору.
– Ну?
Мора негромко ахнула и попятилась к лестнице. Росс переступил порог и, прежде чем Чарльз что-то сообразил, сильно ударил его.
Ясмин вскрикнула. Чарльз без звука повалился на пол, кровь лилась у него изо рта и из носа.
– Идемте.
Росс переступил через распростертого жениха, взял Мору за руку и повлек за собой вниз по лестнице мимо оцепеневшего чуппрасси, прочь из дома, под палящие с ясного неба лучи.
В полном молчании Росс погнал икку. Мора, опустив голову, неподвижно сидела рядом.
Только когда они выехали на главную дорогу, Росс хмуро повернулся к Море и заговорил:
– Вы хотите...
– Прошу вас, – перебила его она, – прошу, не говорите ни слова. Просто отвезите меня домой.
Едва икка остановилась у подъезда, Мора вскочила на ноги.
– Мора, подождите...
Мотнув головой, она подобрала юбки и спрыгнула на землю. Не сказав ни слова, она скрылась с глаз.
Вечер застал Росса в гарнизоне, мерившего свою комнату с неукротимой яростью тигра в клетке. После возвращения из города он ни с кем не разговаривал, и даже Гхода Лал, распознав его настроение, мудро держался подальше от хозяина. Позже, когда принесли приглашение на ужин от полковника Брэдли, Гамильтон его не принял, а с извинениями отправил Гходу Лала.
Вечер кончился, настала полночь, а Росс все еще не собирался отставить в сторону бутылку бренди и отдохнуть. Он наливал себе очередную порцию спиртного, когда в дверь постучали. Метнув на Гходу Лала предостерегающий взгляд, Росс открыл сам и узнал одного из слуг Каррингтонов.
– Пожалуйста, сахиб, – дрожащим голосом заговорил тот, напуганный его грозным видом. – Карлайон-сахиб послал меня за вами.
Росс бросил взгляд на часы: был уже час ночи. Какого дьявола он понадобился Лоренсу Карлайону в такое время? Но делать нечего.
– Гхода Лал, седлай коня!
Росс стремглав поскакал в город.
Лоренс Карлайон, в нарушение всяческих норм этикета, ждал его в прихожей. Увидев Росса, дрожащей рукой взъерошил себе волосы.
– Слава Богу, что вы здесь!
Росс, растрепанный и пропыленный, подошел к нему с обеспокоенным видом.
– Что случилось, сэр? Ваша семья...
– Думаю, что это моя племянница.
– Что с ней?
Британский резидент взмахнул измятым клочком бумаги. Россу казалось, что Карлайон за вечер постарел на десять лет.
– Она исчезла! Даффи нашла вот это на туалетном столике, когда мы вернулись от Питерсов. Мора написала, что она уезжает и чтобы мы о ней не беспокоились. – Карлайон посмотрел на Росса с нескрываемой тревогой. – Какого дьявола она это сделала? Что это значит?
– Вы пробовали ее искать? – спросил Росс.
– Господи, повсюду! Каррингтон со своими слугами до сих пор ее ищет, а я вернулся совсем недавно. Даффи сама не своя, как вы понимаете. Доктор Локли дал ей успокоительное и уложил в постель.
Росс никогда не видел, чтобы Карлайон был так близок к панике.
– А что вы сами думаете об этом, сэр?
– Ничего... Даффи считает, что она сбежала. Я сказал, что Чарльз на такое не пошел бы, но его тоже нет. Не думаете ли вы...
– Сильно сомневаюсь.
– Ну и слава Богу!
Резидент вытер мокрый от пота лоб носовым платком и откашлялся.
– Итак, сэр?
– Кое-кто из слуг говорит, что вы сегодня днем уехали вместе с ней из этого дома. – Лоренс покраснел. – Я всегда высоко ценил вас, мой мальчик, но при данных обстоятельствах и учитывая, что вы были одни...
– Заверяю вас, что ничего неприличного не было в нашей совместной поездке, – сказал Росс. – Мисс Адамс хотела выполнить одно поручение, а так как слуги были взбудоражены происшествием на кухне – туда забежал шакал, а никого из вас не было дома, – я сам проводил ее. Это случилось днем, к тому же мои отношения с вашей семьей известны в Дели, так что...
– Вот-вот, то же самое я твердил Даффи, – оживился Лоренс. – И мы слышали об истории с шакалом.
– Могу я взглянуть на записку? – Росс протянул руку.
В поспешно нацарапанной записке Мора извещала, что покидает Дели и просит опекунов не беспокоиться о ней.
Но он-то знал, почему она уехала, и мог предположить, куда.
Глава 15
Заря едва занималась над Бхунапуром, когда Росс въехал в ворота британского военного городка. Настроение у него было отвратительное. Он постучал в дверь дома резидента.
Лала Дин, зевая и почесывая спину, сообщил, что никого нет дома. Его хозяин Карлайон-сахиб все еще в Дели, и семья уехала вместе с ним. Ведь хузур об этом знает?
– Разумеется, знаю, но где мисс-сахиб Мора?
Чуппрасси недоуменно заморгал глазами.
– Но она тоже в Дели. Где же ей еще быть?
– Позови ее айю, – приказал Росс, входя следом за чуппрасси в прихожую.
Мира скоро появилась, бледная и запыхавшаяся.
– Что такое, сахиб? Что случилось с девочкой?
– Я приехал спросить об этом у вас. Где она?
Мира покачала головой. Росс перешел на хинди:
– Твоя хозяйка. Я думал, она вернулась прошлым вечером в резиденцию.
– Нет, сахиб. В доме никого. Только слуги.
За спиной у Миры чуппрасси энергично закивал.
– Я уже говорил, хузур, мы тут одни. Вся семья в Дели.
– Что случилось, сахиб? – встревожилась Мира.
Росс вяло провел рукой по глазам.
– Я и сам не знаю. Она уехала из Дели вчера. Я думал, она здесь.
Он говорил, а Мира ломала руки и взывала к милосердию богов.
– Лала Дин сказал правду, – заверила она Росса. – Мы ее не видели с тех пор, как она уехала вместе со всеми в Дели.
– Вот проклятие! – Росс хлестнул по своей одетой в перчатку руке хлыстом для верховой езды. – Где же мне начинать поиски?
Захлопнув за собой дверь, он взгромоздился на спину своего измученного долгой скачкой коня.
– Сахиб!
Росс нетерпеливо обернулся. Мира бежала к нему через лужайку. Конец сари хлопал ее по ногам. Она ухватилась за стремя.
– Есть место, откуда ты можешь начать поиски. Ты знаешь Мохаммеда Хаджи?
– Этого толстого торговца? Что он может мне сообщить?
– Я не уверена, – взволнованно сказала Мира. – Но знаю, что Мора-сахиб посещала его дом время от времени. Всегда одна.
– Она ездила в город одна? – Лицо Росса потемнело.
– Много раз.
– И всегда в дом Мохаммеда Хаджи?
– Я ее один раз спросила, ездит ли она к кому-нибудь еще, но она не ответила. Она близка моему сердцу, сахиб, но о многом мне не рассказывала. Держала в секрете из-за моей безопасности, а не из-за своей, так она говорила.
– Почему меня это не удивляет? – пробормотал Росс по-английски.
– У меня есть двоюродная сестра, она торгует на базаре всякими безделушками. Она видела, как Мора заходила к женам Хаджи.
– Это уже что-то, – произнес Росс, не слишком обнадеженный.
Даже не заглянув в свое бунгало, хотя он с великим удовольствием поел бы и сменил пропыленную одежду, он проскакал расстояние до Бхунапура с большой скоростью. Солнце уже встало, когда он въехал в городские ворота, и торговцы на базаре раскладывали свои товары. Мохаммеда Хаджи среди них не было.
– Он уехал в Раджастхан, – сказал ему кто-то, – на свадьбу любимого племянника.
– Давно он уехал? – спросил Росс.
Никто не помнил точно, но сошлись на том, что прошла неделя.
Все более мрачнеющее выражение лица Росса побудило кого-то посоветовать ему, чтобы он поспрашивал в доме у Валида Али, дальнего родственника Мохаммеда. Может, там знают больше.
До этого момента Росс как-то начисто забыл о семейных связях обоих мужчин. Теперь он оставил коня на привязи у лотка торговки безделушками, а сам быстро зашагал по проходу, который вел к выходящему на площадь саду при доме Валида Али.
Завидев Росса, кто-то вышел из калитки и отступил в сторону.
– Аре, отец, – заговорил Росс на хинди, – ты нынче рано куда-то собрался.
Но это был вовсе не пожилой привратник Валида Али. При звуке голоса Росса из тени под нависающими виноградными лозами выступил куда более молодой и рослый, крупного сложения мужчина с темной густой бородой, вполне соответствующей его комплекции.
– Ты-то что здесь делаешь, черт побери? – взорвался Росс.
Исмаил-хан поднял голову и улыбнулся:
– Вот мы и встретились снова, хузур.
В последний раз они случайно встретились на Синдха-Бхатской дороге, припомнил Росс. Но что делает патан в саду у Валида Али?
– Но ведь я отсюда и пришел в резиденцию, – объяснил Исмаил-хан, явно удивленный, что Росс об этом не знает.
– Не понимаю, – пожал плечами Росс. – Откуда ты пришел?
– Все очень просто, хузур. Прежде чем я был нанят мисс-сахиб, я зарабатывал свою соль у бегумы. Теперь вернулся сюда.
– Но я никогда не видел тебя здесь раньше.
– Ничего удивительного, – рассмеялся Исмаил-хан. – Сахиб, конечно, знает, что у бегумы своя прислуга, а у ее мужа своя.
То была истинная правда: именно так и шли дела в больших индийских домах, полных запутанных интриг, и один член семьи почти никогда не знал намерений других ее членов. Но все же...
– Мои услуги были подарком для бегумы, преподнесенным моим бывшим хозяином из Гвалиора незадолго перед тем, как Адамс-сахиб приехала в Индию, – добавил Исмаил-хан.
– И каким же образом ты попал на службу к Адамс-сахиб?
Могучие плечи приподнялись.
– Бегума, в свою очередь, подарила меня.
Наступило долгое молчание. Потом Росс медленно произнес:
– Ты хочешь сказать, что бегума знакома с твоей хозяйкой?
Исмаил-хан нетерпеливо кивнул.
– И это бегума предложила тебе служить мисс ангрези?
Огромный патан снова кивнул.
– Но зачем?
– Хай-май! – воскликнул патан и воздел руки кверху. – Этого я не могу понять! Чтобы защитить ее от внимания того сахиба, за которого выходит замуж. Воистину пути белых господ непостижимы.
– Теперь я поговорю с сахибом, Исмаил, – послышался мягкий голос по ту сторону калитки. – Проводи его сюда.
Исмаил-хан низко поклонился женщине, появившейся у калитки. Она была с головы до ног закутана в паранджу, и только ее черные глаза видны были в особо сделанной для этого прорези.
– Я вышла подышать утренним воздухом на верхнюю террасу, – заговорила женщина все тем же мягким голосом, звучавшим глуховато из-под плотной материи, – и услышала, что ты внизу. Ты хотел бы побеседовать со мной?
– Если сахиба бегума окажет мне такую честь.
– Входи, – пригласила она, указывая ему на сад. Она пошла впереди него по аккуратной дорожке к калитке, увитой виноградом, и жестом предложила ему закрыть ее за ними.
Росс так и сделал, потом повернулся и обнаружил, что находится в беседке, окруженной цветущими кустами, необычайно душистыми.
Кушна Дев уселась на скамейку, но даже не тронула паранджу. Она часто открывала лицо перед этим мужчиной, старым другом ее мужа, но то было в занане, а здесь она не могла себе этого позволить, так как ее мог случайно увидеть кто-то из садовников или других слуг-мужчин.
– Ты разговаривал с Исмаил-ханом, – заговорила она, в то время как Росс нетерпеливо расхаживал по беседке.
Росс резко повернулся к ней:
– Он сказал мне такое, чему я едва поверил. Это правда, что он был подарком от тебя племяннице британского резидента?
Бегума Кушна засмеялась низким грудным смехом.
– Разве это так необычно, Гамильтон-сахиб?
– Да, – отрезал он.
– Почему же, если мы подруги?
– Подруги?
Росс выглядел таким ошеломленным, что она продолжала быстро:
– Да, и я признаюсь, что последние три недели очень беспокоилась о ней. Возможно, я совершила ошибку, не отправив Исмаил-хана в Дели, когда она отослала его ко мне, но я не хотела вмешиваться. Тем более в жизнь семьи Карлайонов. – Она посмотрела на кончики тоненьких пальцев, которые виднелись из-под края широких рукавов паранджи. – Говорят, на свою свадьбу она наденет белое платье.
– Британские мэм всегда надевают белое, когда выходят замуж.
– Но белый – цвет смерти!
– Не думаю, что она выйдет замуж за Бартона-Паскаля, – сказал Росс.
Кушна Дев посмотрела на него недоверчиво:
– Откуда ты знаешь?
– Она уехала из Дели вчера именно по этой причине.
– Шабаш! – Кушна Дев захлопала в ладоши, засмеялась, будто сбросила со своих плеч тяжелый груз. – Я так надеялась...
– Что тебе известно о ее помолвке? – спросил Росс.
– Только то, что она не хотела выходить замуж за этого сахиба.
– А как ты это обнаружила?
Кушна Дев подробно рассказала, как она впервые встретилась с Морой после того, как та убежала на базаре от Бартона-Паскаль-сахиба. Как Мора не хотела поощрять даже его ухаживания.
– Тогда почему же, во имя Господа, она в конце концов решила принять его предложение? – спросил он.
– Может, она переменила мнение, – ответила Кушна Дев, хотя было ясно, что сама она в это не верит. – Но теперь история Исмаил-хана тебе известна. Это его дом. И когда жена Карлайона не пожелала взять его с собой в Дели, он, понятно, вернулся сюда.
– Мора никогда мне об этом не говорила.
– И тебя это удивляет?
– Нет, – тихо сказал Росс.
Разумеется, нет, потому что он никогда не вызывал Мору на откровенность. Наоборот! Он боролся со своим чувством к ней и держал ее на расстоянии, был груб и недобр, обращался с ней раздраженно и нетерпеливо. Ничего удивительного, что она ему вообще ни о чем не хотела рассказывать!
Повернувшись к бегуме спиной, он сунул руки в карманы и долго молчал, глядя, как падают к его ногам лепестки цветов, превращая пол беседки в душистый белый ковер. Ему еще многое надо было бы узнать и о многом спросить, но он не спрашивал.
– Я отдала ее под защиту Исмаил-хана, потому что знала, как преданно он станет ее охранять, – наконец заговорила Кушна Дев, обращаясь к широкой спине Росса. – Но ее родные сочли нужным отделаться от него. Мне это не нравится, Гамильтон-сахиб.
Росс ничего не сказал.
– Ты разыскиваешь ее, – осторожно начала Кушна Дев, подходя к нему. – Ради Карлайон-сахиб или ради себя самого?
– Ее родные беспокоятся о ней.
– А ты?
– Это не моя забота, – деревянным голосом произнес Росс.
– Понимаю.
– Мне пора идти, – сказал Росс.
– Куда?
– Пока не знаю.
Тон, каким он это произнес, заставил Кушну Дев отвернуться. Когда она молча махнула ему рукой на прощание, Россу показалось, что в ее темных глазах блеснули слезы. Потом она выскользнула в незапертую калитку, и Росс еще постоял, слушая, как мягкое пошлепывание ее туфель без задников стихает, удаляясь.
Исмаил-хан все еще ждал на том месте, где Росс его оставил. Глянув Россу в лицо, патан отступил в сторону и поклонился.
– Ты сообщишь мне, если что-нибудь узнаешь о ней? – спросил Росс.
Глаза Исмаил-хана скользнули по нему, но Росс надевал перчатки и не заметил этого.
– Непременно.
– Я еще поспрашиваю на базаре, потом в Сундагундже. Если не повезет, вернусь в Дели. Ты оставь сведения в моем бунгало до тех пор.
Исмаил-хан сделал еще один глубокий поклон, а потом долго стоял и смотрел, как Росс удаляется.
Всего лишь за два часа до этого крик петуха возвестил наступление утра в доме Валида Али. Лежа в постели, Мора повернула голову и увидела бледный свет за высокими полукруглыми окнами. Скоро с двориков внизу донесутся запахи кухни и болтовня женщин, но пока еще в доме царила тишина.
Мора долго лежала так, не шевелясь. В занане было прохладно и покойно. Совершенно измученная, она спала очень крепко в те немногие часы, которые оставались от прошедшей ночи. Как добра была Кушна Дев, что впустила ее в дом! Усталую, пыльную и умирающую от жажды Мору искупали, накормили и немедленно уложили в постель. Кушна Дев не задавала вопросов, пока сама вела Мору в спальню рядом со своей, и обещала, что до утра ее никто не побеспокоит.
Мора спала и спала, ненадолго пробуждаясь от криков петуха. Теперь, когда Росс ушел, она проснулась окончательно.
«Я могу оставаться здесь сколько захочу», – такова была ее первая мысль, и Мора улыбнулась, чувствуя, как чудесно мечтать о том, что она укроется навсегда в душистом занане, окруженная дружелюбными женщинами и милыми ребятишками, и никто не посмеет предъявить на нее никаких прав.
Она может читать книги, играть в шахматы, изучать пушту – родной язык Исмаил-хана. Может разводить экзотических птиц, как это делает свекровь Кушны Дев, и забыть, что слышала о ком-то, кого зовут Чарльз Бартон-Паскаль.
Ее передернуло, когда она вспомнила об этом человеке. Сможет ли она когда-нибудь прогнать от себя его ненавистный образ? Забудет ли, в каком виде он предстал перед ней, когда они с Россом без предупреждения приехали к нему в дом?
Глаза ее наполнились слезами ярости. Как она могла быть такой слепой? Не распознать с первого взгляда, что он за человек? И никто, даже его близкий друг Теренс Шедуэлл, не подозревал, что он принимает наркотики и держит при себе неряшливую любовницу в самом худшем индийском стиле!
«Никто и сейчас этого не знает, – подумала Мора. – Только Росс».
Она конвульсивно сглотнула и закрыла глаза. Она видела Росса разгневанным и раньше, но не до такой степени, как вчера днем. Этот гнев едва не обратился на нее, когда Росс вез ее домой. Она не должна больше думать о нем. Никогда.
Она была просто слишком унижена, оскорблена и пристыжена.
Слезы жалости к себе самой набежали на глаза, но Мора поспешила утереть их. Она, разумеется, должна сообщить дяде и тетке, где находится, но не теперь. Когда она перестанет так страдать. Ей жаль причинять им беспокойство и боль, но она не в силах видеться с ними сейчас.
– Не сейчас, – громким шепотом произнесла Мора. – Пока нет.
При звуке ее голоса за изголовьем кровати послышался шорох, и тотчас появились две девушки, которые прислуживали ей ночью; улыбаясь и кланяясь, они спросили, что ей угодно.
– Завтрак, – ответила Мора, улыбаясь девушкам, в свою очередь. – Завтрак и воды попить. Побольше, пожалуйста.
Позже, одетая в пижаму, вышитый чоли и бледно-голубое покрывало с серебряной каймой, Мора присоединилась к Кушне Дев и другим в большом приемном зале. Все были рады видеть ее. Никто не задавал вопросов, и, казалось, не ждал объяснений.
Мора не собиралась рассказывать им правду. Ночью она просто сказала Кушне Дев, что покинула Дели, чтобы сбежать от жениха, которого она была дольше не в состоянии терпеть. Кушна Дев приняла это как должное, то же сделали и остальные. Мора знала, что ни одна из женщин, даже сама Кушна Дев, не поймет ее ужас и отвращение в связи со вчерашним поведением Чарльза. Для мужчин во многих индийских богатых домах в подобных ситуациях не было ничего необыкновенного. Женщин занана с детских лет приучали не обращать внимания, более того – терпеть и принимать распутство их мужчин.
Но Мора англичанка. Она не может мириться с этим. И не будет.
Все это не имело значения здесь. Никто, кажется, особо не любопытствовал, что именно вынудило ее бежать. Всем было ясно одно: Маленькая Жемчужина испытала сердечные страдания из-за своего нареченного, и этого оказалось достаточно.
Позже в этот день, когда большинство женщин занимались своими делами, Кушна Дев встретилась с ней наедине и рассказала о раннем посещении Росса.
– Не смотри на меня так! – поспешила она успокоить Мору. – Я не сказала ему, что ты здесь, Исмаил-хан тоже. Мы оба вели себя так, словно только от него узнали о твоем исчезновении. Ведь я тогда не могла быть уверена, что не он за это в ответе.
– Нет, – очень тихо произнесла Мора. – Он ничего плохого не сделал. – Она подняла голову. – Это мой дядя послал его сюда?
– Он этого не сказал. Но я считаю, что он приехал по своей воле. Кто-то на базаре направил его к нам.
– Он не спрашивал, здесь ли я?
– Думаю, он ожидал, что я сама скажу ему. Я не сказала, и тогда он попросил, чтобы Исмаил-хан известил его, если что-то узнает.
– Он вернется, – уверенно проговорила Мора. – Ты же знаешь, каким упорным он может быть.
– Хай-май! Сколько раз он приходил сюда, расспрашивал о Маленькой Жемчужине, – согласилась Кушна Дев; выражение ее смягчилось, едва она взглянула на несчастное лицо своей подруги. – Ты ему не говорила?
