ГЛАВА XXIII. Наш герой вступает в должность

В пять часов утра мистрис Чоппер позвала Джо ехать с нею. Лодочник уже был тут и вместе с Джо перенес в лодку те разнообразные товары, которыми торговала мистрис Чоппер. Когда все было готово, Джо и его хозяйка позавтракали чаем, хлебом с маслом и копченой селедкой, сели в лодку и поехали.

— Да у вас, никак, новый помощник, мистрис Чоппер, — заметил лодочник.

— Не правда ли, Вильям, как он похож на покойного Питера? — отвечала она. — Я надеюсь, что он и нравом будет такой же.

— Питер отличный малый, — сказал лодочник. — А этого как зовут?

— Я буду звать его также Питером. Очень уж они похожи оба.

— Вот и хорошо. Кстати, я не люблю запоминать новые имена.

— Слушай, Питер, — продолжала старушка. — Из покупателей, которым я отпускаю в кредит, одни платят хорошо, другие плохо. Тебе нужно будет хорошенько запомнить, кто надежен, а кто нет. Кому верить можно, кому нет. Матросским приятельницам ни в каком случае не делай кредита. В особенности тут есть одна, по имени Нэнси. — ужасная плутовка. Она даже покойного Питера отлично надувала, а уж он ли не был сам продувной.

— Кому же можно оказывать кредит?

— Можно только тем, кто записан в кредитной книге. Их фамилии значатся в заголовках счетов. Я сама не умею ни читать, ни писать, но у меня память хорошая. А вот Питер умел писать. Он и был мне этим полезен. У него тут все записано, ты прочти.

Само собой разумеется, что прежний Питер вполне мог читать то, что сам записывал, но это были такие иероглифы, что нашему герою пришлось впоследствии долго возиться с ними, прежде чем он их разобрал.

Лодка подъехала к борту одного брига, матросы сошли в нее и закупили себе, что кому было нужно. Которые брали в кредит, тех Джо аккуратно записывал в книжку.

— Билль у вас был? — спросил вдруг тихий голос с корабля.

— Нет, не был, Нэнси.

— A guy нужно две селедки, шестипенсовый хлеб и табачку пачечку.

Джо поднял глаза и увидал хорошенькую блондинку с плутоватыми голубыми глазами, перевесившуюся через борт.

— Так пусть он сам придет сюда, Нэнси, — отвечала мистрис Чоппер. — В прошлый раз он отказался платить за вас, сказал, что ничего не поручал вам брать.

— Это он сдуру меня приревновал. Я потеряла его табак, а он вообразил, что я отдала его Дику Снэпперу.

— Ничего не могу сделать. Пусть он сам придет.

— Да он уехал куда-то в шлюпке и велел мне взять у вас для него то, что я вам сказала. Кто это с вами? Это не Питер. Да, не он. А какой славный мальчик!

— Я тебе говорила, — сказала мистрис Чоппер. — Не будь меня, она бы уже сюда припожаловала и обставила бы тебя за первый сорт.

Джо опять поглядел на Нэнси и подумал, что было бы очень нелюбезно с его стороны, если б он ей отказал.

— Какая вы жестокосердая женщина, мистрис Чоппер. Из-за вас теперь Билль меня разбранит, когда вернется на борт. Право же, он заплатит, даю вам честное слово.

— Ну что ваше честное слово, — сказала мистрис Чоппер, качая головой.

— Погодите минутку, мистрис Чоппер, я сейчас вам все объясню, — сказала Нэнси, перелезая через борт и нисколько не стесняясь тем, что всем видны ее стройные ноги.

— Бесполезно приходить вам сюда, Нэнси, я же вам говорю, — попробовала остановить ее маркитантка.

— Ладно, мы посмотрим, — возразила Нэнси, появляясь в лодке и лукаво взглядывая прямо в лицо мистрис Чоппер. — Дело в том, тетенька, что вы ведь и сами не знаете, какая вы добрая женщина.

— Зато я знаю, Нэнси, какая вы женщина, — ответила старушка.

— О, это все знают: сама себе враг, больше никому.

— Что верно, то верно, и я вас очень жалею.

— Не думайте, я к вам не клянчить пришла, а просто поболтать с вами и взглянуть поближе на этого хорошенького мальчика.

— Не правда ли, как он похож на Питера?

— О, очень похож. Вылитый Питер. Глаза, нос, рот — все ужасно похоже. Даже странно!

— Я никогда не встречала такого сходства! — воскликнула мистрис Чоппер.

— Изумительно! — подтвердила Нэнси. Чтобы угодить старушке, она принялась хвалить Джо и восхищаться его сходством с Питером, и так умаслила этим старую маркитантку, что та при расставании отпустила ей и селедок, и хлеба, и табаку.

— Записать все это, мистрис Чоппер? — спросил Джо.

— Боюсь, что это будет бесполезно, — ответила успевшая одуматься старушка. — Впрочем, запиши где-нибудь. Потом все равно придется списывать в безнадежные долги. Отчаливай, Вильям, от брига, поедем к большому кораблю.

Когда лодка оттолкнулась от брига, на котором была Нэнси, старушка сказала:

— Хоть бы эта Нэнси перевелась в какой-нибудь другой порт. Сколько у меня за ней денег пропадает!

— Верно! — засмеялся лодочник. — Она не только вас, она кого хотите сумеет обойти — мужчину и женщину, старого и малого, и даже самого черта. Такая плутовка!

В течение всего дня лодка ездила от одного корабля к другому, и к пяти часам вечера весь товар был распродан — частью на наличные, частью в кредит. Вместо того лодка оказалась нагруженною пустыми бутылками, бельем для стирки, сухарями и разными предметами менового торга. Мистрис Чоппер велела лодочнику править к берегу.

Когда все ящики и другие вещи были принесены из лодки в дом, мистрис Чоппер послала в кухмистерскую за обедом, как делала обыкновенно. Джо сел обедать вместе с ней. Когда они кончили, мистрис Чоппер сказала ему, что теперь он, если хочет, может погулять и поразмять себе ноги, а она займется разборкой белья и сдачей его в стирку. Джо, разумеется, с восторгом воспользовался позволением, потому что ноги размять ему и впрямь не мешало — они у него совсем затекли от долгого сиденья в лодке среди корзин с яйцами, селедок и других таких же удобств.

Познакомим, однако, читателя поближе с мистрис Чоппер. Она была вдовой лоцмана, который незадолго до своей смерти снабдил ее известной суммой денег из своих сбережений и посадил маркитанткой. Когда он умер, она стала продолжать дело уже сама от себя. Люди называли ее богатой, но ведь понятие богатства очень условно: в глазах простого класса тот, кто имеет двести или триста фунтов в банке, уже богат. Главное ее богатство составляли, кажется, безнадежные долги, записанные в семи или восьми памятных книжках, в которых разбирался теперь Джо.

Полученным позволением размять ноги наш герой воспользовался сейчас же и отправился на лондонскую дорогу, чтобы встретить Эмму Филипс, он пришел на заветное местечко, где они вместе стояли на коленях и молились, и стал ждать. Вскоре появилась и она в соломенной шляпе с голубой лентой. Джо подошел к ней и объявил, что нашел себе очень хорошее место и что он весь этот день работал.

— И, кажется, мне всегда будет можно приходить сюда в эти часы, — прибавил Джо, — и провожать вас домой, чтобы с вами чего не случилось.

— А моя мама говорит, — возразила девочка, — что она желала бы вас видеть, какой вы, потому что она не может допустить знакомства между мной и случайно встреченным человеком, которого она не знает. Что вы на это скажете? По вашему, она права или нет?

— Совершенно права, — отвечал Джо. — Я упустил это из вида.

— Вы придете к ней?

— Только не сегодня, потому что я не особенно чисто одет. Я приду в воскресенье, если буду свободен.

Они простились. Джо вернулся в город. Он решил истратить бывшие у него деньги на покупку себе нового праздничного костюма, так как теперешний его костюм был уж очень из грубого материала.

— Ну, что, Питер, лучше ли ты себя чувствуешь после прогулки? — спросила его мистрис Чоппер, когда он вернулся.

— О, да, мэм, благодарю вас.

— Питер, ты очень дельный и хороший мальчик, — продолжала старушка, — и мне бы хотелось, чтобы ты пожил у меня подольше. Ты долго был матросом?

— Я матросом и не был, а только собирался поступить но без особенной охоты. У вас мне было бы лучше.

— Ну, значит, это дело решенное. Скажи, Питер, у тебя что есть из платья?

— Вот только то, что на мне, и немного белья. Но мне, когда я уходил из дома, дали денег, и я хочу купить себе на них праздничный костюм, чтобы можно было в церковь пойти.

— Это хорошо. Так и сделай. Сколько же у тебя всех денег?

— Как раз на костюм, — сказал Джо, показывая два золотых соверена и семнадцать шиллингов серебром.

— Твои родители, должно быть, отдали тебе все, что у них было! — сказала мистрис Чоппер. — Хорошо. Я думаю, что тебе деньги не следует иметь в руках. Купи себе праздничный костюм, а я потом буду доставлять тебе все, что нужно. Ты согласен?

— О, вполне. Сегодня у нас вторник. Как вы думаете, поспеет костюм к воскресенью, если его теперь заказать?

— Думаю, что поспеет. Может поспеть. Как только Вильям вернется от прачки — а он скоро уже должен вернуться — я пойду с тобой, и мы вместе закажем. Да вот он уже идет… Нет, это не его шаги. Чьи-то легкие… Боже мой, Нэнси! Вы зачем? — спросила ее не особенно любезным тоном старушка.

— Угадайте, — отвечала многозначительным тоном молодая женщина, садясь на одну из корзин.

— Я не мастерица угадывать, но если вы пришли опять брать в долг, то знайте, что я не поверю вам больше ни на один шиллинг.

— Поверите, мистрис Чоппер. Вы такая добрая, вы никогда не откажете. Послушайте, почему бы вам не взять меня к себе помощницей на вашу лодку? Я бы вам здорово покупателей привлекала — отбоя бы от них не было.

— Нет, вы не годитесь, Нэнси. Совсем не годитесь. Скажите, однако, зачем вы пришли? Вспомните, вы уже брали сегодня у меня в долг.

— Помню. Вы очень добрая старушенция, я это всегда знала. Сегодня мы с вами будем золото считать.

— Помилуй Бог, Нэнси! Какое у меня золото? Откуда? У меня весь товар по безнадежным долгам распущен.

— Посмотрите, мистрис Чоппер, какая на мне старая скверная шляпка: вся истрепанная.

— Вы должны обратиться по этому поводу к кому-нибудь другому, — холодно и решительно объявила маркитантка.

— Я так и сделала уже, мистрис Чоппер. Вы только дослушайте, что я вам расскажу. Когда Билль вернулся на бриг, он попросил у капитана денег в счет жалованья. Капитан сперва отказал наотрез, а потом согласился и дал. Я подольстилась к Биллю и выманила у него целый соверен на новую шляпку. Шляпку я решила не покупать, а вместо того уплатить вам свой долг. Берите скорее, а то я могу передумать.

— Действительно, Нэнси, мы с вами сегодня золотом сосчитались, как вы говорили, и я очень довольна. Теперь я вам опять буду отпускать в кредит.

— Ну, еще бы! Теперь вы обязаны. По правде сказать, не всякая хорошенькая женщина, как я, способна на геройскую решимость отказаться от новенькой шляпки.

— С удовольствием отдал бы я ей этот соверен, — сказал Джо своей хозяйке. — Я теперь жалею, что говорил давеча про новый костюм для себя.

— Милый мой, ты своими деньгами можешь распорядиться, как тебе угодно.

— Тогда… Нэнси, возьмите, пожалуйста, этот соверен и купите себе шляпку, — сказал Джо, доставая из кармана золотую монету и вкладывая ее в руку молодой женщины.

Нэнси посмотрела на соверен, потом на Джо.

— Что за милый мальчик! — вскричала она, целуя его в лоб. — Что за доброе сердце! Дай Бог, чтобы ему жилось на свете лучше, чем мне. Возьми свой соверен, деточка! Для такой, как я, всякая шляпка хороша.

С этими словами Нэнси быстро повернулась и сбежала вниз.

ГЛАВА XXIV. Мистрис Чоппер читает свою торговую книгу

— Вот несчастная девушка! — сказала со вздохом мистрис Чоппер, когда Нэнси ушла. — Ты очень добрый мальчик, Питер. Приятно видеть, когда мальчики не слишком дорожат деньгами. Если бы она взяла твой соверен — а я жалею, что она не взяла, бедняжка — то я бы все равно сшила тебе костюм.

— Билль — это кто же такой? — спросил Джо. — Это ее муж?

— О, я никогда не интересуюсь, кто там у них кому муж и кто кому жена, — торопливо ответила мистрис Чоппер. — Пойдем же скорее заказывать платье, нужно, чтобы оно поспело к воскресенью, и чтобы ты мог пойти в церковь.

— А вы сами разве не пойдете?

— Что ты, мальчик! А кто же тогда доставит матросам завтрак и пиво? Нет, маркитантки и булочники в церковь ходить не могут. Если мы будем ходить в церковь, сколько людей будут сидеть не евши… По воскресеньям я всегда беру с собой в лодку библию, хотя читать и не могу, а вечером отправляюсь на какое-нибудь молитвенное собрание и слушаю проповедь. Но тебе в церковь можно ходить.

Мистрис Чоппер заказала для Джо синий костюм матросского покроя, и они вернулись домой. После чая старушка взяла себе на колени одну из своих счетных книг, раскрыла ее и позвала Джо помогать ей разбираться в цифрах.

— Вот на этой странице я знаю, чей счет. Это был матрос Том Аслоп. Хороший человек, но неудачно женился. Жена попалась ему — черт чертом, а он, на беду, ее любил. Она сбежала от него на другой корабль, а он с горя взял и утопился.

— Сам? Нарочно? — спросил Джо.

— Так, по крайней мере, я думаю. Он был должен мне 1 ф. 3 ш. 4 п., я это хорошо помню. Так ли тут записано, Питер?

— Так, мэм: в итоге получается эта самая сумма.

— Будь он жив, он заплатил бы мне, это был честный матрос, да они, по большей части, все честные. Я всегда замечала, что если они и не платят, то только по легкомыслию, а не почему-либо другому. Посмотри, Питер, тут есть еще один счет — едва ли не первый после того, как я сделалась маркитанткой. Это был белокурый молодец родом из Шильдса. Задолжал мне 20 фунтов и скрылся, перевелся на другой корабль. Я девять лет о нем ничего не слыхала. Вдруг он является. «Узнаете? Я Джим Спарлонг, ваш должник, который тогда бежал. Я теперь боцманматом на военном корабле. Вот вам ваши деньги. А за долгое ожиданье получите от меня еще вот это в подарок и сделайте себе новое шелковое платье, носите его и меня вспоминайте уж добром, а не лихом». И дал мне еще 5 фунтов . Бедный! Он уже умер, царство ему небесное. Ну, а есть и такие, что убегут и спрячутся — и поминай как звали. Эти все бывают обыкновенно такие высокие, худощавые, носят кортики прицепленными прямо ножнами, а не на ремне, вокруг талии, и только ругаться умеют самыми ужасными словами. Вот тут записан следующий — это именно такой субъект. Сколько он должен, Питер?

— 4 ф. 2 ш. 4 п., — отвечал наш герой.

— Так, так. Это один немецкий шкипер. Я думаю, что он раньше был разбойником, не иначе. Ты знаешь, что он потом сделал? Убил одного своего пассажира, богатого старика, и выбросил труп за окно каюты. Но один матрос подсмотрел и, когда корабль прибыл в Амстердам, донес на убийцу. Преступнику отрубили голову, а мой счет так и остался неоплаченным. С него взыщут за это на том свете, я убеждена. О, Боже мой! Я даже и забывать уж стала, — сказала старушка, перевертывая страницу. — А прежде, бывало, как увижу Нэнси, так и вспомню. Погляди, Питер, тут должна быть сумма 8 ф. 4 ш. 6 п. Столько стоила свадьба Нэнси с Томом Фриловом — то есть обед и ужин?

— Вот этой самой Нэнси, которая сейчас здесь была?

— Да. Она была хорошая, скромная девушка, умела читать и писать, брала книги из библиотеки для чтения, старалась развивать себя умственно. Отец ее был здесь булочником. Как сейчас помню ее свадьбу. Такие они были красивые, она и ее жених Том Фрилов. Прелестная была парочка. Но он оказался плохим человеком, и все кончилось очень бедственно.

— Расскажите, как это было, — попросил Джо.

— Изволь, расскажу все, что позволительно знать такому молодому мальчику, как ты. Со всеми злобами мира тебе еще рано знакомиться. Муж Нэнси с первых же дней стал обращаться с нею дурно, месяца не прошло после свадьбы, как он уже ее бросил, стал знаться с другими женщинами, напивался каждый Божий день, она ревновала, выговаривала ему, а он ее бил смертными побоями. Соседки научили ее пить, чтобы заглушить горе, и она начала пьянствовать, падала все ниже и ниже… Муж ее вскоре убился, сорвавшись с мачты — вероятно, был пьян — а она уже так привыкла пить, что не могла отстать, и пошла по дурной дороге. Теперь она не пьет — поняла, что окончательно может погибнуть, если будет продолжать. Живет она, не нуждаясь ни в чем, но все-таки жаль ее. Она еще так молода и такая хорошенькая. Всего четыре года назад она выходила со своим мужем из церкви, только что обвенчанная, — и что это за прелестная была пара!

— Где же ее родители?

— Умерли оба. Нехорошо, когда и мужчина пьет, а уж когда пьет женщина, так пиши для нее пропало. Убери книгу, Питер. Поздно уже. Пора спать.

Джо с каждым днем все больше и больше нравился своей доверительнице и уже имел возможность, за собственною ответственностью оказывать кредит своему другу Джиму Патерсону. Корабль, на котором служил Джим, уходил на днях в Лондон для нагрузки, и Джо дал юнге письмо к Мэк-Шэнам с просьбой сдать его в Лондоне на почту.

Письмо было коротенькое.

«Дорогой сэр! Я здоров, нашел себе место и живу понемножку. Пожалуйста, не печальтесь обо мне. А я не забываю и никогда не забуду ваших благодеяний.

Джо Мэк-Шэн».

В следующее воскресенье Джо вырядился в новый костюм и был, как говорится, в нем очень авантажен. У него не только наружность была красивая, но и манеры очень хорошие, джентльменские. Он пошел в церковь, а из церкви туда, где жила Эмма Филипс. Девочка ужасно ему обрадовалась, похвалила его новый костюм, взяла за руку и повела к матери. Мистрис Филипс оказалась очень приятной дамой, с приветливым лицом и почтенной осанкой. Свою историю Джо рассказал по прежнему варианту, то есть, что он из-за браконьерства должен был скрыться из дома с согласия родителей. Джо понравился Эмминой матери и получил приглашение бывать. Он стал делать это каждое воскресенье, но все-таки предпочитал встречаться с Эммой на дороге, когда она выходила из школы. Так прошло с полгода. Зима тогда стоял холодная, суровая. Джо на работе зябнул сам и знобил себе руки, и дул на них, чтобы согреться, а мистрис Чоппер ежилась и завертывала свои руки в фартук, но в общем все шло хорошо. Маркитантка была страшно довольна новым Питером, а лодочник Вильям категорически объявил, что новый Питер стоит по меньшей мере двух таких, как был прежний, утонувший.

ГЛАВА XXV. Обманщика обманывают

О побеге Джо из пансиона сейчас же было дано знать майору Мэк-Шэну. Известие привез сам начальник школы, который отказывался понять, каким образом мог произойти такой пассаж в столь благопристойном заведении, как его приготовительный пансион для юношей из благородных семейств. Это событие сделалось эрой в истории заведения. Стали говорить: это было до или после побега молодого Мэк-Шэна. Письмо, разумеется, было доставлено Мэк-Шэну. Его прочли, как столько уехал директор пансиона, и Мэк-Шэн стал советоваться с женой, стараясь уяснить суть дела.