— Один свидетель? — с сарказмом возразила Алисия. — Мэйс Халлидей — интриган, никчемный игрок! И это его ты считаешь достойным доверия свидетелем?

— Он там был!

Они сверлили друг друга глазами. Лицо Уотлинга потемнело от гнева, женщина дышала прерывисто — но постепенно успокаивалась. Это нарастающее спокойствие встревожило его. Он надеялся унизить ее, довести до слез известием о падении Коннигана, но из этого ничего не вышло. И внезапно жена, которую он привык считать существом глупым и импульсивным, оказалась человеком сильным и решительным.

— Раскин-сити не так уж далеко отсюда, — сказала она спокойно. — Всего день быстрой езды.

— Ну и что? — приподнял он брови. — При чем тут Раскин-сити?

— Там живет Хэйз Малколм.

— Это еще кто такой?..

— Ты мог и не знать Хэйза Малколма, Стив. Он — мой старый друг. Я встречалась с ним на побережье много лет назад. Он довольно известен. — Ее глаза снова загорелись. — Он — адвокат, может самый лучший адвокат в этой части страны. Я еду в Раскин, Стив. Я выезжаю прямо сейчас. Думаю, я смогу убедить Хэйза взять на себя защиту Барта. — Она повернулась ко входу в дом, но приостановилась, чтобы нанести последний удар. — Хэйз — мой давний друг. Он для меня все сделает!

Побелев от ярости, Уотлинг следил, как она входит в. дом. Тысяча чертей! Да что же это такое?! Жена грозного и, уважаемого Стива Уотлинга лично нанимает знаменитого адвоката — чтобы защищать брата-близнеца. Пита Коннигана! Да ведь он станет посмешищем для всего округа!

Со сдавленным проклятием он поднялся из кресла и направился к взбудораженным ковбоям. При его появлении они замолчали. Он вдумчиво оглядел всех по очереди.

— Я знаю, что у вас на уме, — проворчал он. — И не могу сказать, чтоб я шибко вас за это обвинял. Нельзя допустить, чтоб женоубийца сидел в тюрьме и спокойно дожидался, пока какой-нибудь ловкий крючкотвор его вызволит.

— Это уж точно, черт побери! — нахмурился управляющий. — Я их всегда терпеть не мог, этих быстрых на язык поганцев — законников…

— Если у вас, ребята, есть желание прокатиться в город, — сказал хмуро Уотлинг, — то я возражений не имею. Только учтите: Эмерик и Симе мне ничего плохого не сделали. Я не хочу, чтоб им был причинен вред. С Другой стороны, мне тошно от одной мысли, что Конниган может безнаказанно выкрутиться после того, что он сделал с этой девушкой.

Он сказал достаточно. Разъяренным ковбоям не нужно было повторять намек. Он заторопился обратно в дом, а ковбои приготовились скакать в Каррсберг. Быстро оседлали лошадей, зарядили оружие. Через несколько минут вся команда «Дубльве в рамке» под грохот копыт вылетела из кораля, подняв густое облако пыли — оно плыло к патио. Уотлинг удовлетворенно ухмыльнулся, вошел в дом и поднялся наверх. Он собирался открыть дверь в спальню, но она сама распахнулась перед ним.

Алисия переоделась — теперь на ней была блуза и юбка-брюки для верховой езды. Она натягивала перчатки, улыбаясь ему, видя мрачное недовольство в его глазах — и радуясь этому.

— Пусть кто-нибудь оседлает мне лошадь, прикажи, Стив. Я тороплюсь.

— Забудь об этом, — процедил он, опустив руки ей на плечи. — Ни черта ты не поедешь в Раскин-сити! Ты никуда не поедешь!

С этими словами он резко втолкнул ее обратно в комнату, ногой захлопнул дверь и отшвырнул жену от себя.

— Ты что думаешь, я позволю тебе уехать с такими намерениями? — прорычал он, надвигаясь на нее. — Чтоб моя жена нежно ворковала с каким-то городским законником?! Готов побиться об заклад, ты бы славно провела время в Раскине, а? И этот твой дружок Малколм — он-то уж рад был бы услужить, а?

— Ты меня не сможешь остановить! — задыхаясь, сказала она.

Она покосилась на дверь слева. Дверь вела в ванную, а оттуда был еще один выход в коридор. Но Уотлинг уловил ее взгляд. Когда она рванулась к двери, он перехватил ее на полпути, поймав за руки. Она начала вырываться. Презрение и отвращение в ее глазах привели его в бешенство. Он начал бить ее тыльной стороной ладони, нанося удары с такой свирепостью, что у нее дёргалась голова. Наконец он выпустил ее, и она попыталась добраться до кровати. Опущенные плечи говорили, что она признала поражение, прерывистые рыдания сотрясали все ее тело. Он бросился за ней следом и грубо схватил за волосы. Когда он шагнул к высокому зеркалу в углу, она была вынуждена последовать за ним, моля сквозь слезы, чтобы он отпустил ее. Она упала на колени, но он сильным рывком поставил её снова на неги.

Он остановился перед зеркалом и толкнул жену вперед, силой заставляя ее глядеть на свое отражение.

— Ну-ка, взгляни на себя хорошенько! — издевался он. — Ты никуда не поедешь — не-ет, не с таким лицом! Ты ж этого не перенесешь, а, ты! Ты ж не допустишь, чтоб Малколм — или любой другой мужчина — видел тебя с такой рожей!

Она испустила страдальческий стон, когда увидела свое избитое лицо — лицо, за которым она так ухаживала, которым так гордилась. Глаза заплыли, под ними проступили черные круги. Губы распухли и кровоточили. На левой щеке — синяк…

— Будь ты… будь ты проклят! — просипела она. — Ты… ты сделал со мной такое!..

— Сама заслужила! — прорычал он. — Давно пора было тебя поучить! Я-то тебя знаю, Алисия! Я-то знаю, тебе надо, чтоб мужчины тобой восхищались, жаждали тебя! Это у тебя как болезнь. Ну что ж, вот надежный способ удержать тебя на ранчо. Мне и запирать тебя не придется. Ты ведь не отважишься высунуться из этой комнаты, ты ж помрешь, если тебя кто увидит такую…

Она закрыла лицо руками, содрогнулась и упала в изнеможении. Он вскинул ее на плечо, отнес к кровати и швырнул на постель.

Когда наездники с ранчо «Дубльве в рамке» добрались до города, на Мэйн-стрит сгущались тучи. Добропорядочные домохозяйки на улице не показывались, зато мужчин было более чем достаточно: они толпились тесными группками у салунов, стояли, облокотившись на колоды для водопоя и коновязи, вполголоса о чем-то беседуя. Нат Ролинз, выглянув через парадные двери конторы, увидел, как ковбои Уотлинга шагом проезжают вдоль главной улицы города…

И тогда редактор принял решение.

Чуть не бегом, едва переводя дыхание, он добрался до крыльца шерифского участка и заколотил в закрытую дверь. Изнутри донеслись голоса обоих блюстителей закона, сердитые и напряженные:

— Кто бы там ни был — проваливай!

— Убирайся отсюда, не то будем стрелять через дверь!

Газетчик, обернувшись назад, беспокойно оглядел улицу и снова начал стучать.

— Это я, Нат Ролинз! Дик, впустите меня, мне надо с вами поговорить!

После паузы раздался голос Эмерика, и Ролинз почувствовал, что тот боится. Голос был резкий, раздраженный.

— Вы… э-э… одни, Нат?

— Уверяю вас, я один, — заволновался Ролинз. — Вы можете сами в этом убедиться. Достаточно выглянуть в окно.

После новой паузы послышался голос Симса.

— Он и вправду один, Дик.

— Ладно, — пробормотал Эмерик. — Впусти его.

Ролинз услышал, как щелкнул замок и поднялся крюк. Симс открыл дверь, схватил газетчика за руку и быстро втащил внутрь. Ролинз пролетел чуть не до самого стола шерифа, а Симс тем временем захлопнул дверь и снова запер ее на все крючки и засовы. Эмерик отвернулся от окна и опустил «Винчестер». Лицо его было бледнее обычного. Он обратился к газетчику резко и отрывисто.

— Какой дьявол в вас вселился, Нат? Не видите вы, что ли, что творится? Эти идиоты, горожане, там снаружи — они же вот так стоят с самого утра! Глаз не сводят с моей конторы — я знаю, что у них на уме, будь они прокляты!

— Я тоже это знаю, — нахмурился Ролинз. — Вот потому-то я здесь.

— Вы жутко рискуете, — уже мягче проворчал Эмерик. — Если эта толпа на нас бросится, от вас и мокрого места не останется.

— Дик, — ровно сказал Ролинз, — я должен поговорить с вами, и немедленно.

— Ну, как хотите, — шериф пожал плечами, сдаваясь. -Только покороче.

— И с глазу на глаз, — подчеркнул Ролинз, многозначительно кивнув в сторону помощника.

Симс бросил на него неприязненный взгляд, но Эмерик ткнул пальцем в сторону тюремного отделения и проворчал:

— Иди пока пригляди за арестованным, Хэл. Я тебя позову, как только Нат закончит свой разговор.

Симс отправился к камерам. Эмерик повернулся, положил ствол винтовки на подоконник и недоуменно пожал плечами.

— Ну, что там у вас на уме? — спросил он, не отводя прищуренных глаз от людей на другой стороне улицы.

— Ковбои с ранчо Уотлинга только что въехали в город, — сказал Ролинз.

— Угу. Расскажите мне что-нибудь, чего я еще не знаю.

— Положение было тяжелое и прежде, Дик, Теперь, когда эти настырные пастухи в городе…

— Оно станет еще хуже. Да. Я знаю. Это все, что вы хотели сказать мне, Нат?

Ролинз подошел к шерифу и стал рядом с ним у окна. Он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Дик… когда собирается толпа, чтоб устроить самосуд, для представителя закона это нелегкая задача. Но любую задачу можно решить. Один человек — один сильный, мужественный человек, со звездой на груди и револьвером в руке — может одолеть такую толпу…

— Мало надежды, — подавленно усмехнулся Эмерик. — Тут чуть не каждый житель этого проклятого Каррс6ерга, да еще и уотлинговские молодцы у них за спиной — и, по-вашему, их можно остановить? Ха!

— Вы должны попытаться, Дик, — сказал Ролинз. — Вы должны сделать все, что можете.

— Мы забаррикадируемся, — проворчал Эмерик. — Когда начнется стрельба, мы будем сдерживать их сколько сможем.

— Нет, Дик, — нахмурился Ролинз. — Это не решение. Вы с Симсом не станете палить насмерть — и горожане тоже. Это ведь ваши друзья. Они постараются не задеть вас, если смогут. Все, что им надо, — это наложить руки на вашего арестанта, линчевать его.

—Нет… — Эмерик повернулся к газетчику, и лицо его было хмурое и напряженное. — Не надо учить меня, как делать мою работу.

— Вы должны выйти наружу, — настаивал Ролинз. — Стать перед ними лицом к лицу, Дик. Показать им, кто тут хозяин. — Он протянул руку и стиснул плечо шерифа. — Не дайте им сделать из Каррсберга второй Хаттонвилл.

— Хаттонвилл? — Эмерик вздрогнул под рукой Ролинза. — Что, черт возьми…

— Я знаю о Хаттонвилле, Дик, — тихо сказал Ролинз. -Я, наверное, единственный кроме вас человек в Каррсберге, кому это известно. — И добавил многозначительно: — Газетчики много чего знают…

— Как… как давно…

— Я знаю об этом уже добрых несколько лет, Дик. Я никогда не говорил с вами об этом. Я всегда хранил вашу тайну. Когда вы впервые приехали сюда и когда я понял, кто вы такой, я решил подождать и присмотреться, чтобы дать вам время. И, пока речь идет о Каррсберге, я сказал бы, что вы всегда были хорошим шерифом — честным, как положено. Люди вас уважают. Но, считают, что им не составит труда ворваться сюда и схватить Коннигана.

— Вы должны понять, Нат! — взволновался Эмерик. — Ведь точно так было в Хаттонвилле!

— И это ваш шанс, сэр! — отрезал Ролинз. — Все эти годы вы жили под гнетом вины, пытались скрыть постыдную тайну. Из-за этого вы и состарились раньше времени. А теперь — вы можете смыть позор, Дик!

Эмерик оперся лбом о стекло и устало потер глаза. Плечи у него опустились. Ствол «Винчестера» смотрел в пол. Ролинз отошел от него и принялся хлопать по карманам, ища сигары. Нашел одну, сунул в зубы и раскурил.

— Толпа шумит сильнее, Дик, — сказал он настойчиво. — Похоже, настал ваш час.

Эмерик бросил на него обреченный взгляд.

— Вы действительно верите, что это подействует? — спросил он с сомнением.

— Я верю, что стоит попробовать, — ответил ему Ролинз. — Я думаю, вы обязаны попытаться. Это — ваш долг.

— И… э-э… это смоет…

— Хаттонвилл.

— Угу. Хаттонвилл. Эти грязные воспоминания, которые мне пришлось носить в памяти все эти годы.

— Дик, — серьезно сказал Ролинз. — Человек никогда не опускается так низко, чтобы нельзя было подняться вновь.

Долго смотрели они друг на друга. А потом Эмерик отошел от окна, прислонил винтовку к столу и позвал Симса:

— Хэл! Выходи.

Помощник вернулся в кабинет и хмуро уставился на начальника. Эмерик отстегнул страховочный ремешок своего шестизарядного револьвера, проверил, свободно ли он вынимается из кобуры, расправил плечи и сказал:

— Оставайся здесь внутри, вместе с Натом! Я выйду наружу и побеседую с этой толпой.

— Что вы делаете? — у Симса дыхание перехватило. — Черт! Вы что, совсем. ума решились? Они ж бесятся, крови им надо! Они вас пристрелят!

— А вот Нат так не думает, — спокойно сказал Эмерик. — Нат полагает, что я смогу их разогнать.

— Чем? — с вызовом спросил Симс. — Словами?

— Словами, — кивнул Эмерик, — и моим револьвером… и моей звездой. — Он мотнул головой в сторону выхода на улицу. — Открой дверь, Хэл. Будь готов закрыть ее снова, как только я выйду на крыльцо.

— Вы — локо! — Симс покрылся испариной. — Чистый локо!

— Но я все еще шериф этого округа! — прорычал Эмерик. — Делай, что приказано, Хэл, я с тобой торговаться не желаю!

Симс свирепо глянул на газетчика. Ролинз пожал плечами и отвернулся. Из окна он хорошо видел огромную толпу, напирающую на участок. Люди с ранчо «Дубльве» увлекали за собой горожан. Уотлинговский управляющий размахивал веревкой с петлей на конце. Другие ковбои рассыпались за ним цепью, а сзади подступали горожане. Выглядело это все неприятно.

Симс отпер замки, поднял крюк и распахнул дверь. Эмерик шагнул наружу, подождал, пока дверь за ним захлопнется, а потом остановился на краю верхней ступеньки и поднял руку перед надвигающейся толпой.

— Это уже достаточно близко, ребята! — крикнул он.

Толпа остановилась. Управляющий «Дубльве» добродушно улыбнулся шерифу и закричал в ответ:

— Ладно, ладно, Дик! Мы видим, что ты стараешься выполнить свой долг, и мы, конечно, уважаем тебя за это, — но ты ведь знаешь, что у тебя нет возможности остановить нас! Ты просто отлучись куда-нибудь, Дик, и Хэла захвати с собой. А Коннигана оставь нам!

Эмерик глубоко вздохнул и опустил на собравшихся каменный взгляд. Говор стих. Тишина обрушилась на заполненную людьми улицу перед участком. И тишина сохранялась, пока Эмерик не нарушил ее, произнеся краткую, не допускающую возражений речь.

— Последнее слово о судьбе арестованного скажет суд присяжных. А судья Боувэл будет тем человеком, который решит, жить Коннигану или умереть. Я держу его под стражей до суда — и я приказываю вам, бездельники, убираться отсюда ко всем чертям — пронто! Пока на мне эта звезда, в Каррсберге никого не линчуют!

— Да ты что, рехнулся, шериф?! — заорал ковбой. — Ты не можешь драться с нами со всеми!

Эмерик засунул большой палец за патронташ, сплюнул в пыль и прорычал:

— А я попробую — и это будет шибко вредно для здоровья первого же типа, который не в ту сторону пальцем шевельнет! — Воинственно выдвинув челюсть, он наблюдал, как в толпе нарастает напряженность, и чувствовал, что пришел решающий момент. — Вы сможете добраться до Коннигана, — сказал он, — только через мой труп!

Один из ковбоев пробормотал проклятие и выхватил револьвер. То же сделал Эмерик. Грохот выстрела разорвал наэлектризованную тревогой атмосферу улицы.