- Вернемся на минутку к Тоби. Он хочет войти в долю? Или он упомянул контрольный пакет акций? Как именно обстоят дела?
      - Он не упомянул никакой цифры. Даже смешно. - Лоуренс снова сел. - Тоби, должно быть, узнал о подготовке большой кампании, да она и не составляет секрета. Он явился сюда и беседовал со мной минут десять - пятнадцать. Собственно, он только сказал, что мы станем партнерами. При этом никаких условий мы вообще не оговаривали. Он дал мне одну-две недели на то, чтобы привыкнуть к этой мысли, ибо он, видишь ли, предпочитает обделывать такие дела втихомолку. И без насилия.
      - Кто сейчас участвует в прибылях?
      - Чего?
      - Кто владеет "Мамзель" - имя, количество акций и тому подобное. Кто получает доходы?
      - Ах это... Лите принадлежит шестьдесят процентов. Мне - двадцать. Лита позволила мне выкупить акции, к счастью, до начала кампании. Но стоили они мне довольно дорого. Остальные двадцать процентов принадлежат в различных долях работающим в фирме десяти девушкам. Девушкам "Мамзель". И Диди.
      Мы поговорили еще несколько минут, но он мало что мог добавить к сказанному. Я поднялся и проговорил:
      - О'кей, Лоуренс. Я поразнюхаю немного и свяжусь с вами.
      ***
      Зазвонил телефон. Лоуренс снял трубку, поздоровался, потом нахмурился: "Кто во Флориде?" Кивнув, он взглянул на меня, состроил гримасу, приставил указательный палец к виску и покрутил большим пальцем так, словно хотел выбить себе выстрелом мозги. Это был междугородный звонок. В следующую секунду он изобразил жуткую ухмылку и сказал: "Гарри, старина, как ты поживаешь, парень? Да? Рад тебя слышать, Гарри". Он посмотрел на меня с кислым выражением лица и медленно покачал головой из стороны в сторону. Я понял, что не так-то уж он и рад этому Гарри. Я махнул Лоуренсу рукой и вышел.
      Когда я выехал с автостоянки около "Мамзель" и направился по бульвару Сансет в сторону центра, синий "крайслер-империал" на другой стороне улицы отъехал от обочины и включился в поток машин позади меня. Заметил я его только потому, что "империал" - привлекательная машина и я всегда восхищался ее линиями. Но "империал" держался сзади на одинаковом расстоянии как привязанный, хоть я и менял пару раз полосы движения.
      Я пока не поддавался подозрениям, но по привычке свернул направо с шоссе, не доезжая центра города. Только чтобы посмотреть, что сделает парень в "империале".
      Он последовал за мной.
      Впереди на перекресток выходило складское здание, из-за которого не была видна улица справа. На углу стоял знак "Проезд без остановки запрещен". Бросив взгляд в зеркало заднего вида и заметив, что "империал" держится примерно в квартале сзади, я нажал на газ и быстро набрал скорость. Проскочив знак и не останавливаясь, повернув направо, я врезал по тормозам и, проехав юзом, остановился.
      "Империал" тоже с ходу проскочил поворот, пошел юзом и завернул направо на визжащих шинах. Его водитель был захвачен врасплох. Заметив мой "кадиллак", он попытался остановиться, потом передумал, нажал на газ и промчался мимо меня до следующего перекрестка, завернул за угол и исчез. Но я успел разглядеть его, когда он проскочил мимо. Судя по тому, как он плохо умещался на сиденье, это был здоровенный мужик. Выглядел он неплохо, его даже можно было назвать красивым. Я отметил резкие черты лица и темные волосы. Раньше я никогда его не видел.
      Но судя по всему, мне предстояло еще не раз с ним встретиться.
      Глава 3
      Я подъехал прямо к зданию полицейского управления, оставил машину на стоянке и поднялся на лифте на третий этаж. В комнате номер 314 отдела по расследованию убийств я застал капитана Сэмсона за изжевыванием длинной черной незажженной сигары и тупым разглядыванием бумажек, разложенных на его письменном столе. Сэм большой, мощно сложенный мужик, твердый как скала, с острыми карими глазами, серо-стальными волосами и подбородком, похожим на булыжник. Когда я вошел, он поднял глаза и проворчал:
      - Ну, которого из твоих клиентов укокошили на этот раз?
      - Не клиента, Сэм. Укокошили девицу по имени Зоу Авилла.
      - Каким образом ты узнал об этом?
      - Я сейчас представляю интересы фирмы "Мамзель". И ее обалденных красоток.
      На его розовом, чисто выбритом лице появилось выражение отвращения.
      - "Мамзель", вот как? Все эти женщины! Спорю, что ты приплатил, только чтобы получить у них работу! - Сэм покачал головой. Он честно делал карьеру полицейского офицера, протрубив восемнадцать лет в полиции, из них тринадцать - в отделе по расследованию убийств. - Никакой тайны в отношении этой Авилла нет. Мы мало что знаем о ней, не считая того, что она мертва.
      - Как она была убита?
      - Задушена. Кто-то схватил ее за горло и удушил насмерть. Медэксперт делает вскрытие, может, уже закончил его.
      - Задушена? Наверно, виновата страсть, внезапный позыв к убийству?
      - Может быть. Не всегда все бывает так чисто. Ты делаешь слишком поспешные выводы.
      - Кто? Я? Сэм, ты же знаешь, что я принадлежу к роду Шерлоков Холмсов. Он фыркнул, а я спросил:
      - Есть какие-нибудь зацепки?
      - Разве что одна. Запонка. - Он набрал номер на телефоне и буркнул в трубку:
      - Джо, принеси, пожалуйста, эту запонку.
      - Как вы узнали, кто она такая?
      - У нас имелись ее отпечатки пальцев. Она была осуждена в Лос-Анджелесе.
      - За что?
      - У нее были две отсидки от одного до десяти в тюрьме Техачапи по пятьсот восемнадцатой статье. Когда мы узнали ее имя, нетрудно было найти и ее местожительство. Однако нам повезло, что удалось сделать это так быстро.
      - Как давно она была осуждена?
      Сэм ответил, и в переводе с его жаргона выходило, что восемь лет назад Зоу Авилла отсидела в Техачапи два года по приговору от одного до десяти за шантаж, ибо под номером 518 в Уголовном кодексе Калифорнии фигурирует статья, определяющая наказание за вымогательство.
      - Когда ее убили, Сэм?
      - Похоже, что прошлой ночью. Хочешь взглянуть на нее?
      - Да. Кроме того, я хочу посмотреть на то место, где ее нашли.
      Он сообщил мне расположение захоронения и добавил:
      - Рано утром пара пацанов отправилась на велосипедную прогулку и нашла ее - они увидели могилку с торчащими из нее пальцами. Кажется, кто-то слишком торопился похоронить ее. Это место недалеко от города.
      ***
      В кабинет сунулся полицейский, положил что-то на стол и вышел. Сэм подтолкнул предмет в мою сторону и сообщил:
      - Одна запонка. Ее нашли рядом с могилой. Я поднял ее. Большая и тяжелая, размером с квадратный дюйм, по-видимому из чистого серебра, с оттиском в виде молний. Я положил вещицу обратно на письменный стол и проронил:
      - Одним из моих клиентов является Лоуренс, "сказочный" агент по связям с общественностью.
      - Ага. Мы разговаривали с ним сегодня утром. Производит такое впечатление, словно у него задница чешется и муравьи в штанах.
      - Именно так. Причем муравьи крупные. И он сказал мне, что в комнате покойной был найден листок бумаги с именами множества людей, связанных с "Мамзель". Что это за бумага?
      - Вот она. - Сэм выбрал среди лежащих перед ним на столе листков один и протянул мне.
      Это была копия бумаги, найденной в комнате убитой. На одной стороне листа карандашом были выписаны несколько имен с цифрами напротив. Первым значился Лоуренс. Рядом с ним фигурировала цифра "5". Вторым шел Хорэйшио, также с цифрой "5". Дальше следовали три имени и цифры: "Эд... 10", "Фелика... 2" и "Джеддер... 1". Под цифрами была подведена черта и проставлена сумма "23". Она была перечеркнута, и рядом была выписана цифра "25".
      Ниже на листе были написаны названия городов со следующими за ними цифрами: "Голливуд - 5000", "Сан-Франциско - 2000", "Филадельфия - 3000", "Чикаго - 3000", "Даллас - 4000", "Нью-Йорк - 4000" и "Майами - 2000". Справа внизу листа была написана сумма "23000", а под ней - цифра "1150000". В самом низу страницы жирными печатными буквами было написано: "Корона... 50000". Это было все.
      Когда я поднял на него взгляд, Сэм проронил:
      - По словам Лоуренса и этой женщины из "Мамзель"...
      - Литы Коррел?
      - Ага. Они говорят, что имена - кроме Лоуренса и названий городов - это Хорэйшио Адер, Билл Эдамс из рекламного агентства, скульптор Огюст Фелика и фотограф Арт Джеддер. Все они заняты рекламой "Мамзель".
      Сэм достал из кармана большую деревянную спичку и поскреб ею по низу столешницы. В этот момент зазвонил телефон. Он снял трубку и проворчал:
      - Да. О'кей. Да, похоже на то. Кстати, у меня тут Скотт, да, Шелл Скотт. Ага, он желает взглянуть на нее. - Положив трубку, Сэм сказал мне:
      - В морге тоже думают, что она была убита вчера вечером, вероятно часов в шесть-семь. Время обеда - ее желудок был почти пуст. Кроме того, что ее удушили, у нее обнаружили легкое сотрясение мозга. Ты можешь взглянуть на нее, если хочешь, - вскрытие закончено.
      Он скребанул спичкой снизу столешницы, приставил огонек к концу своей сигары и затянулся. Облако ядовитого дыма настигло меня по другую сторону письменного стола.
      Я кашлянул и прикрыл глаза ладонью:
      - Сэм, я ничего не вижу. Где ты, Сэм? Не пускай дымовую завесу. Не води за нос....
      - Я выведу тебя отсюда, дав тебе под зад коленкой, - проворчал он. - Что ты собираешься делать по этому поводу? Ты же видишь, что напрасно теряешь время, делая то, чем уже занимается полиция.
      Я ухмыльнулся в ответ и заметил:
      - Поскольку вашей главной уликой является эта запонка, я поищу того, кто носит вторую. Очень возможно, что он похоронил эту женщину и, значит, виновен в ее убийстве. Другими словами, я отправлюсь на улицы Лос-Анджелеса в поисках недостающей запонки, загадочного звена в деле превращения обезьяны в человека, то есть, тьфу ты, Хорэйшио Адера - в женщину...
      Он слабо улыбнулся, покачал головой и устало проронил:
      - Это должно было случиться. Однажды это должно было случиться. Шелл Скотт ищет пропавшее звено. Что за детектив! Что за заголовок! Что за бардак! Убирайся отсюда и дай копу заняться делом.
      У выхода я обернулся. Сэм улыбался неизвестно чему и тряс головой. Время от времени из-под его грубоватого, крутого облика проглядывал очень привлекательный и добрый парень.
      ***
      В морге я не стал особенно задерживаться. Всегда стараюсь недолго там находиться. Тут не постоишь в приятной расслабленности. Служащий морга Эмиль имел вид человека, застрявшего в прошлом, но в целом он вежлив, сноровист, спокоен, хоть и несколько холоден. Эмиль, как часто мне казалось, постоянно прислушивается к неким звукам или словам, которых не слышит никто, кроме него.
      Он приветствовал меня по обыкновению учтиво, и после того, как я сказал, что хотел бы взглянуть на "покойную" Авилла - ни разу не слышал, чтобы он пользовался словами "мертвый" или "труп", - он провел меня через морг к одному из длинных столов на колесиках. Тело было скрыто под розовой простыней, но с краю высовывались обнаженные ступни с картонкой, привязанной к большому пальцу правой ноги. Подумать только, они действительно привязывают этикетки к ноге покойного. Я встал с одной стороны стола, а с другой стороны Эмиль аккуратно стянул ткань с ее лица и плеч.
      У нее было суровое выражение. Даже в смерти ее лицо выглядело непреклонно и жестко. При жизни она, возможно, была довольно привлекательна, но трудно сказать наверняка: когда человека душат, он лишается обычно даже хорошего цвета лица. В морге сделали все, что могли, но труп Зоу Авилла оставался все же неприглядным зрелищем. Я кивнул Эмилю, и он снова накрыл ее простыней. Я спросил:
      - Ты помнишь ее данные, уже не имеющие значения?
      Он мягко кивнул, не глядя на меня. Он, казалось, слушал свою потустороннюю музыку. Или, может, разговор? Наконец, возможно, просто некий волосок щекотал внутренности его уха. Помолчав, он проговорил:
      - Пять футов один дюйм, сто два фунта, около сорока лет, каштановые волосы и карие глаза, шрам после операции по поводу аппендицита. Маленькая, худенькая женщина, лишь немного лишнего веса. Легкая, без особых затруднений жизнь.
      Некоторые люди могут цитировать по памяти котировку акций на бирже, другие запоминают счет матчей на чемпионате по бейсболу. А Эмиль изучал покойников. И его хобби совпадало с его работой. Он поджал губы, чуть повернул голову в сторону, словно хотел прислушаться получше к самому себе, и наконец выдал окончательную оценку Зоу Авилла:
      - Одежда у нее дорогая, но выглядела дешево.
      Забавно, если задуматься, как это, видимо, часто делал Эмиль, что некогда живая личность смылась из тела в неизвестном направлении, а эмилям, полицейским, частным сыщикам и всяким прочим остается лишь делать выводы из оставленного мусора, из пищи червей, удобрения почвы. Подарка уже нет, остается смотреть только на смятую обертку. По мнению Эмиля, одежда имела важное значение. И если он не одобрял "дорогую, но выглядевшую дешевой одежду" Зоу, это кое-что говорило мне о самой Зоу.
      Я получил у Эмиля фотографию мертвой Зоу, поблагодарил его и откланялся. Когда я уходил, он стоял, прислонившись к стене и глядя в пол. Казалось, он все еще прислушивается. Это вызвало у меня жуткое ощущение. Но вскоре я был уже снаружи, на солнышке.
      Забравшись в "кадиллак", я промчался по автостраде до поворота на Санту-Ану. В четырех милях впереди, по словам Сэма, находилось место, где нашли тело Зоу. Я спокойно рулил, ни о чем особенно не думая, когда мне в голову пришла мысль: кто-то сидит у меня на хвосте. Я не знал, откуда или почему эта мысль возникла. Может, вроде Эмиля, я прислушивался и подцепил что-то краем сознания. На сей раз речь уже не шла о синем "империале". Нигде не видно было подобной машины.
      Автострада почти всегда заполнена транспортом, и сегодняшний день не был исключением. Машины постоянно меняли полосы, разгонялись или тормозили сзади меня. Я перестроился на крайнюю правую полосу и резко снизил скорость. Ничего особенного не произошло. Несколько машин, естественно, обогнали меня. Но любой, кто мог преследовать меня, мог сообразить, что следить можно почти также легко спереди, как и сзади. Меня охватила тревога. Дважды за одно утро это уже слишком. Я продолжал катить по автостраде и ощущал, как рядом со мной катит Беда, как прицеп на длинном тросике...
      Я повернул направо на улицу Эмерод. Когда я добрался до пустынного участка, о котором мне говорил Сэм, через полмили дальше по улице, за мной ехали три машины. Я съехал на обочину. Справа от меня раскинулось двадцать или тридцать акров, покрытых желтой травой и местами кустарником. Где-то здесь находилась могилка, в которой была найдена Зоу Авилла.
      Я вылез из машины с левой стороны, прислонился к дверце и проследил за проезжающими мимо машинами. Мои руки были сложены на груди - правая рука сжимала под пиджаком шероховатую рукоятку кольта 38-го калибра, уютно устроившегося в подмышечной кобуре.
      Первым проехал новехонький "форд". Его вел мужчина средних лет. Он бросил на меня короткий взгляд и опять уставился вперед. Вторым был старый зеленый "плимут": в нем за город, похоже, выбралась семья - трое детей, мужчина и женщина. Последним был довольно новый - не старше одного года - кремово-серый "бьюик" с белыми боковинами на шинах. В нем сидели трое мужчин, и, как ни странно, все трое в этот момент смотрели влево, отвернув лица от меня, когда проезжали мимо.
      Я повернулся спиной к дороге, обошел свой "кадиллак" и прошагал около полсотни ярдов. Могилу было нетрудно обнаружить. Рано утром здесь побывала полиция, сделала свое дело и убралась. Вероятно, целая команда полицейских находилась поблизости, но я никого не заметил. Что и естественно. Их наверняка проинформировали о моем предстоящем появлении здесь с тем, чтобы они не пытались задержать меня. Могила представляла собой неглубокую ложбинку не более двух футов глубиной, столько же шириной и шести футов длиной.
      Я огляделся. Пустырь был практически не заселен. Отсюда виднелись три дома, а значит, и обитатели этих домов могли видеть меня. Но все это сейчас не имело значения. Это означало только, что прошлой ночью тело Зоу Авилла было захоронено весьма поспешно.
      Вот, пожалуй, и все, о чем могло поведать мне место захоронения. Очень скоро ветры и дожди сотрут последние следы могилы, и не останется даже воспоминания о том, что жестоко убитая женщина была закопана здесь. Я пожал плечами и вернулся к своей машине.
      По дороге обратно к "Мамзель" я не заметил ни кремово-серого "бьюика" с белыми боковинами шин, ни синего "империала", никаких признаков хвоста. Но все-таки я не мог отделаться от неприятного ощущения, навеянного видом Эмиля и тем, как он склоняет голову набок, прислушиваясь, видом неглубокой могилы и мыслью о холодных ветрах, овевающих заледеневшую щеку в глухой ночи.
      Глава 4
      Я постепенно погружался в то настроение, когда мог бы насмерть перепугаться даже при виде мыши, но тут я увидел здание "Мамзель" и почувствовал себя спасенным. "Мамзель" было таким заведением, которое вызывало в мужчине только одно чувство, и оно не имело ничего общего с холодными ветрами, а скорее походило на горячее дыхание, обжигающее мочки ушей.
      Припарковавшись, я вошел в приемную, и передо мной снова возникла Диди.
      - Приветик! - весело воскликнула она.
      - Конечно, вы смотритесь весьма живописно, - бросил я. - А вот что вы умеете делать?
      - Ха, можете попробовать! - Она подняла пальцы над клавишами пишущей машинки, стоящей перед ней, повернула голову ко мне, зажмурилась и сказала:
      - Продиктуйте что-нибудь.
      - О'кей, - откликнулся я. - Как насчет убийства, дорогая?
      Она хихикнула, а я продолжил:
      - Уважаемый сэр или мадам. Не заинтересует ли вас изобретение века? Оно будет вашим всего лишь за какие-то центы в день. Посылайте четырнадцать сотен центов каждый день в течение восьми месяцев Шеллу Скотту по адресу: Гамильтон-Билдинг, Лос-Анджелес". - Я произнес еще один абзац бессмысленности и замолк.
      Пальцы Диди порхали по клавишам, ее глаза были все еще зажмурены, и выглядела она чертовски обольстительно. Остановившись, она открыла глаза, поморгала ими в мою сторону и сделала большой вдох.
      - Готово, - гордо проговорила она. - Ну разве я не талантлива?
      Я пересек комнату и взглянул над ее плечом на лист белой бумаги, вставленный в машинку. На нем было напечатано: "дутутег гкгхгхф дхдхддхттт" и тому подобное несколько раз.
      Она надула губы:
      - Вы подглядываете.
      - Ага. Мы оба смошенничали. Я ведь тоже ничего не изобретал. - Я погладил ее по голове, вышел из приемной и через холл добрался до кабинета Лоуренса.
      Когда я вошел, он проговорил:
      - О, еще раз здравствуйте, Скотт. Что вы узнали? Ничто не остановит завтрашнее начало нашей кампании? Если что-нибудь пойдет не так...
      - Не паникуйте. Полиция не планирует закрытия ваших заведений. Она даже знает не больше, чем мы.
      - А что насчет наших имен в каком-то там списке? Я достал ксерокопию из кармана пиджака:
      - Вот найденный ими список. Кстати, где расположены заведения "Мамзель"?
      - На сегодня их семь: здесь, в Голливуде, плюс в Нью-Йорке, Майами, Чикаго, Филадельфии, Сан-Франциско и Далласе. В понедельник мы открываем отделения в Новом Орлеане, Питтсбурге и Детройте. Почему вы спросили?
      - В Короне нет? Он покачал головой:
      - Нет. Слишком маленький городишко.
      - Никаких связей с этим городом?
      - Никаких. Но почему вы спрашиваете? Я показал ему ксерокопию.
      - Видите, внизу страницы, Лоуренс. Тут сказано: Корона. Это вам что-нибудь говорит?
      Он внимательно рассмотрел страницу, потом медленно потряс головой:
      - Ага-ага... Это небольшой городок около Риверсайда. - Он снова скосил глаза на лист и нахмурился:
      - Для чего эта женщина составила такой список? Что он означает?
      - Попробуйте сами мне это объяснить.
      Он еще долго изучал список, потом взглянул на меня.
      - Нет, это уж вы мне скажите, Скотт. - Он показал свои кривоватые зубы в усмешке. - Для этого вас и наняли, помимо всего прочего. Она перечислила здесь названия всех городов, в которых уже существуют отделения. А также имена большинства из тех, кто занят рекламой. В том числе и мое.
      Он, собственно, повторил информацию, которую дал мне Сэмсон, а именно что Джеддер, Хорэйшио, Эдамс и Фелика были соответственно фотографом, модельером, главой рекламного агентства и скульптором, которые в последние месяцы были заняты подготовкой рекламной кампании. Лоуренс дал мне приблизительные описания всех этих субъектов и выполняемой ими работы, потом написал что-то на листке бумаги и протянул его мне.
      - Здесь адреса указанных людей. Поговорите с ними как можно скорее. Весьма вероятно, что полиция уже опросила их, но вы, может быть, узнаете кое-что новенькое. - Он помахал ксерокопией. - Вам это нужно?
      - Пожалуй, я оставлю это у себя. - Я забрал у него ксерокопию и спрятал в карман пиджака. - Я повидаю этих людей, потом нанесу визит Тоби.
      - Хорошо. Кстати, мне только что звонили из агентства Эдамса, которое ведет наши счета. Там побывали полицейские, и одна из служащих вспомнила нечто необычное. Может, это поможет?
      - Что именно она вспомнила?
      - Кто-то из их агентства обзвонил все отделения "Мамзель", кроме здешнего, - в Нью-Йорке, в Майами и так далее. Один счет за эти разговоры составил кругленькую сумму. При этом задавалась куча дурацких вопросов, которые не могут представлять никакого интереса для рекламного агентства. Я только что убедился в этом, связавшись по телефону со всеми отделениями.
      - Вопросы касались "Мамзель"?
      - Вот именно. Объем бизнеса, расходы и тому подобное.
      - Кто звонил?
      - Женщина, назвавшаяся Ферн Глэдд. В агентстве действительно работает некая Ферн Глэдд, но она уверяет, что никуда не звонила.
      - Я это проверю.
      Я уже шел к двери, когда он сказал:
      - Вы еще не знакомы с девушками "Мамзель"?
      - Нет.
      - Вам стоит с ними познакомиться. Вы же теперь работаете на них. Все десять - акционеры "Мамзель", и все они - шикарные девочки. Не говоря уже о самой Лите.
      - Меня уже разбирает любопытство насчет нее. Где она сейчас?
      Зазвонил телефон, Лоуренс автоматически схватил трубку, послушал, потом сказал:
      - О'кей, соедините меня с ним. - Прикрыв микрофон ладонью, он шепнул мне:
      - Вероятно, Лита в зале шейпинга...
      - Где-где?
      - В зале шейпинга - зале для упражнений, в котором девушки прыгают и резвятся по-всякому. Дверь по левой стороне холла.
      Я вспомнил дверь в середине левой стены холла и приглушенные звуки мягких движений и разговора, доносившиеся из-за нее.
      Лоуренс продолжил описание:
      - У них там есть все, кроме разве что парового катка для распластывания. Я однажды побывал там, но больше появляться не стану. Такое я мог выдержать только один раз. Другого раза мои артерии просто не вынесут. Большую часть времени все десять девушек "Мамзель" работают с клиентками. Лита обычно тоже. И кругом крутятся все эти клиентки. - Он потряс головой, и его глаза приняли стеклянно-застывшее выражение.
      Послушав какое-то время, Лоуренс заговорил в телефонную трубку. Сзади меня послышался какой-то шум, и я оглянулся. Дверь распахнулась, и вошла женщина. Увидев меня, она остановилась, быстро оглядела меня и улыбнулась.
      Я тоже рассматривал ее, но не так быстро. Я не мог оглядеть ее быстро. Она притягивала взгляд, задерживала его на себе и не отпускала. Не было нужды представлять ее мне.
      Это была Мамзель.
      Это была Лита Коррел.
      Это был шок, а не женщина, красивая, с большими, нежными, светящимися глазами, с темными, изменчивыми, прикрытыми тяжелыми веками глазами, такими большими и темными, что они походили на крупные синяки. Со столь красными губами и столь белыми зубами, что они выглядели как кровь на костях. С волосами цвета каштанов в вине, или красного дерева, отполированного янтарем, или глубочайшего коричневого цвета мягких осенних листьев.
      И с телом... Такое тело невозможно описать, можно только смотреть на него, удивляться ему, восторгаться им.
      И я смотрел, ребята. Ох как я смотрел! И пока я таращился, с моими жизненно важными железами происходило такое, о чем эндокринологи не услышат на протяжении многих лет.
      Глава 5
      У нее были такие полные и упругие груди, и их казалось так много, что каждая из них могла сойти за две, и они смотрелись еще более изумительно благодаря втянутому животу и тончайшей талии, переходящей сказочным образом в полный округлый таз и упругие, прекрасной формы бедра. Она была Евой, Цирцеей, Далилой, Саломеей - или Мамзелью, женщиной сегодняшнего дня, спроектированной для завтрашнего. И одета она была в белый купальник.
      Купальник - это такой предмет одежды, сшитый обычно из хлопчатобумажной ткани, из весьма тонкой ткани при этом, и покрывающий женский торс довольно-таки беззаботным образом. Он оставляет обнаженными и шею, и плечи, и руки, и бедра, и ноги, и оставляет мало простора воображению, а часто подчеркивает прикрытые места даже больше, чем неприкрытые. А Лита была именно из тех женщин, для которых и предназначались купальники. Больше того, она была из тех женщин, для которых предназначались и мужчины.
      Она произнесла мягким, шепчущим голосом, которым в свое время жаждущая Ева, видимо, обратилась к Адаму:
      - Вы, должно быть, Шелл Скотт?
      - Да, верно. А вы, должно быть, Мамзель?
      - Да, я мисс Коррел. Но называйте меня Литой. А я буду называть вас Шелл, ладно?
      - Ладно.
      Лоуренс положил трубку телефона и обратился к Лите:
      - Почему ты не покажешь ему свое заведение, золотце? Ему же надо познакомиться с твоим бизнесом. Она кивнула, сказала:
      - Пойдемте, Шелл, - и первой вышла из кабинета. Затворив за собой дверь, я внимательно присмотрелся, как она шествует по холлу. Лита держалась так прямо, насколько позволяли ее округлые формы, а ее походка представляла собой такое сложное вращательное движение, которое мог выдумать только сходящий с ума по сексу изобретатель. Она бросила на меня взгляд через плечо и подождала, пока я ее нагоню.
      - Итак, вы детектив? - спросила она.
      - Угу.
      - Лоуренс все рассказал вам о наших неприятностях?
      - Достаточно, мне кажется. - Я быстро пересказал основные пункты нашего разговора, сведения о Зоу Авилла и Рое Тоби.
      Единственное, что Лита сумела добавить, - это как они все беспокоятся и как она надеется на мою помощь.
      Я спросил:
      - Кто-нибудь из имеющих отношение к "Мамзель" знал эту Зоу Авилла? Она покачала головой:
      - Я не нашла никого, кто когда-нибудь слыхал о ней. Мы пересекли холл к двойным дверям, из-за которых раньше я слышал мягкие звуки движения и женского разговора. Здесь мы остановились. Лита положила ладонь на ручку двери и продолжила:
      - Разумеется, все это совершенно неопределенно. Никто из нас в действительности не понимает, что происходит. Вполне возможно, что одна из девушек знала убитую и сейчас просто боится говорить об этом. - Она помолчала. - Если вы собираетесь спросить меня еще о чем-нибудь, лучше сделать это сейчас. - Она улыбнулась. - Когда мы войдем в зал шейпинга, это будет весьма сложно.
      - А мы... Мы туда войдем оба?
      - Да вы не беспокойтесь. Голых там нет, ничего такого.
      - Ничего такого... - тупо повторил я за нею.
      - Десять девушек "Мамзель" в белых трико вроде моего, чтобы их было легко отличить. А все клиентки - в черных.
      - Весьма.., любопытные цвета. - Я прочистил горло. - Вы можете описать мне поподробнее тех людей, которых я собираюсь навестить после ухода отсюда: Джеддера, Фелику и остальных?
      - Ну, я не знаю о них ничего особенного. - Она повторила в основном то, что мне уже сообщил Лоуренс. - В частности, Эдамс - блестящий специалист. Он разработал, как мне кажется, просто удивительную рекламную кампанию, которая начнется после завтрашнего приема в имении мистера Адера, - это будет снимать телевидение. Разумеется, все знают, как умеет работать Хорэйшио Адер.
      - Я могу показаться тупым, но все же не могу понять, какое отношение к вашей рекламной кампании имеет модельер?
      - О, дело не только в рекламе! - Она рассмеялась. - Хотя, конечно, имя мистера Адера имеет несомненную рекламную ценность. Понимаете, за последние два года "Мамзель" заметно расширилась, и теперь мы надеемся проникнуть в новые для нас сферы. Помимо трех отделений, которые мы открываем в понедельник, мы скоро предложим на рынке серию продуктов "Мамзель": парфюмерию, ювелирные изделия, одежду - все это под маркой "Мамзель".
      - Понятно. Мистер Адер моделирует одежду.
      - Верно, это будут пижамы и другое белье. А мои девушки послужат для этого белья манекенщицами. Кроме того, он выполняет особый заказ для меня - вечернее платье.
      ***
      Хорэйшио Адер, как я слышал, обладал жутким характером. Однажды на частном показе его моделей одна манекенщица запуталась в платье так, что оторвался подол. Мало того что он всячески чехвостил и оскорблял девушку перед всеми, он принял меры к тому, чтобы она никогда не смогла снова работать манекенщицей.
      Он мог, конечно, подкармливать птичек, когда за ним никто не наблюдал, или делать анонимные благотворительные взносы на детские приюты, но при этом был одним из самых мелочных и мстительных типов, о которых я когда-либо слышал.
      А слышал я и еще кое-что, поэтому сказал:
      - Этот Хорэйшио Адер, Лита... Он.., м-м-м.., не слишком часто балуется с девицами, не так ли?
      - Я думаю, это просто часть его маски. Он обожает, знаете ли, изображать из себя этакого возвышенного творца-гения.
      - Почему вы так говорите?
      - Просто... А, не берите в голову. Это вовсе не важно.
      - Поскольку речь идет об убийстве, любое сведение о Хорэйшио может быть важным.
      - Ну... - Она поколебалась, потом продолжила:
      - Мы с ним были одни в "башенной комнате" - комнате в его доме, где он творит, - пару недель назад. Он хотел сделать несколько зарисовок и записать мои размеры для кое-каких предметов одежды, но, как оказалось, на самом деле его интересовала я сама.