Недолго думая, я сунул права Романеля в карман. Не то, чтобы я считал стопроцентно удачной идею умыкнуть его удостоверение личности – важную улику – с места преступления, тем более, что полиция должна была прибыть с минуты на минуту. А просто мне было необходимо получше рассмотреть фотографию настоящего Клода Романеля. Потом, на досуге, которого у меня отныне будет немного, судя по тому, с какой стремительностью разворачивались события. Всегда хорошо знать своего клиента в лицо...
Таким образом, я сунул права в карман, выскочил во двор и нырнул в темное чрево своего «крайслера». Умница Спри уже включила зажигание и смирно сидела справа на переднем сиденье.
Мы не проронили ни слова, пока не выехали на Линкольн-драйв. К этому времени, ведя машину одной правой рукой, я ощупал свое плечо. Его нестерпимо саднило, жгло при каждом резком движении, но кровь, кажется, остановилась. Когда я попытался поднять руку, меня пронзила резкая боль, поэтому я постарался больше не производить подобных экспериментов. Вытащил из кармана платок, вытер об него липкие пальцы и прижал к ране как раз пониже плечевой кости, которая, слава Богу, была не задета.
Навстречу нам попались две полицейские машины с красно-синими вертушками на крышах. Они вопили, как недорезанные поросята, эти белые «доджи-седаны» с продольными голубыми полосами. Я прижался к правой стороне, и они промчались мимо в направлении Фаруэйз-драйв. Пускай поработают, там им есть где развернуться.
– Ну и ну... – протянула Спри.
– И еще одно «ну», – добавил я. – Они чуть нас не застукали.
– Наверное, сейчас уже подъехали к дому. Что... что же в самом деле там произошло? Это не мог быть мой отец, Шелл. Я это сразу почувствовала.
– Ты права, это не он. Того старого... актера звали Китс. Фредерик Китс. Но тебе-то откуда было знать. Ты что-то заметила, или...
– Нет, скорее почувствовала. Внутренний женский инстинкт. Я тоже никогда раньше его не видела. Даже когда была совсем ребенком. Но в первый момент я не была уверена и, как дура, пошла ему навстречу. А потом все произошло так быстро, что я...
– Это так и было запланировано. Фактор внезапности. Все должно было произойти быстро и эффективно, до того как у нас могли возникнуть вопросы. Впрочем, они у меня вертелись в голове так или иначе. Этот Китс даже запасся подложным удостоверением личности, а точнее правами, которые... Впрочем, это неважно... Спри, любушка, я тебе кое-чем обязан. Если бы не ты, я бы сейчас уже целовал врата рая. Ну и задала же ты жару своему «папочке». Он так и не смог толком прицелиться.
– Да я просто хотела поскорее отвязаться от него. – Я с недоверием посмотрел на нее, и она добавила: – Ну, главным образом...
– Спасибо тебе, тигренок.
– Да не за что меня благодарить, – с досадой проговорила она. – Я видела, как ты стоял, не осмелившись что-нибудь предпринять. Никогда в жизни не забуду эту картину. Ты стоял, набычившись, как... как скала. А я все ждала, когда же ты выстрелишь. А ты все не стрелял и не стрелял. Так прошла вечность. И я поняла, что ты боишься зацепить меня, иначе давно бы уже пристрелил эту трусливую гадину. Все-таки нужно было стрелять, Шелл.
– Возможно, я бы и выстрелил, если бы это был мой револьвер, он у меня все равно что продолжение руки. Но это был «смит-и-вессон», из которого я мало стрелял. Одному Богу было известно, как он отцентрован. Я мог даже себе что-нибудь отстрелить, не говоря уж...
– Тогда ты прав, лучше не надо было. – Спри помолчала, на ее губах блуждала загадочная улыбка. – Ну, и куда же мы теперь?
– Во-первых, и это было одной из причин, почему я не остался танцевать с полицейскими «па-де-де» всю ночь, тебя нужно отвезти в безопасное место. Схоронить так, чтобы ни один черт тебя не нашел, пока я тут разузнаю, что почем.
– Схоронить?
– Ну, это просто оборот речи, дорогая. Типа запереть в сундук и потерять ключи, идти в гости со своим сэндвичем и тому подобное.
– А... ну, если только оборот...
Можно было рвануть из города, размышлял я, куда-нибудь на север, скажем, в Кейерфри. Но это довольно далеко и не позволит мне оперативно провернуть кое-какие мероприятия, которые я наметил на ближайшие часы. И потом, в случае моего вынужденного возвращения в Скоттсдейл или Финикс, мне придется надолго оставлять Спри одну. Что тоже было рискованно.
Я притормозил на пересечении Линкольн-драйв и Скоттсдейл-роуд и, когда загорелся зеленый, свернул влево, взяв курс на север. Скосив глаза на притихшую Спри, я проговорил:
– Мне бы хотелось знать твое мнение, малышка, прежде чем я приду к какому-нибудь решению. Мне больше не хотелось бы так слепо тобой рисковать. – Я перечислил ей все возможные варианты, включая поездку в Кейерфри, расположенный в тридцати пяти километрах. – Сейчас мы почти доехали до Реджистри Ризорт, – закончил я. – Что, если нырнуть туда и зарегистрироваться в отеле, как муж и жена, скажем, мистер и миссис Вильям В. Вильямс. По-моему, это тихое спокойное место, такое же относительно безопасное, как любое другое. А там посмотрим. Что скажешь?
– Да мне-то пока что ничего не грозит, – ответила она вопросом на вопрос. – Это тебя могут подстрелить в любую минуту.
– Ну, спасибо...
– И тебе необходимо как можно быстрее избавиться от этой машины, ты не находишь?
– Ты права, дорогая. Чем быстрее, тем лучше. Этот клизмач, пардон, доктор Симпсон сдернул, не успел я кашлянуть. Не исключено, что он засек наши номера. Но то, что мы рассекали в годовалом «лазере» – это он знает точно.
Фешенебельный Реджистри Ризорт – живописное курортное местечко с мотелем и гостиницей – располагался справа не далее чем в полутора километрах от пересечения Скоттсдейл-роуд и Линкольн-драйв. Я свернул на подъездную дорожку, проигнорировал парадный въезд к главному корпусу и припарковался позади гостиницы, выбрав самое темное место.
Затем я открыл багажник, вытащил чемодан и извлек из него широкополую ковбойскую шляпу, которую напялил на голову, чтобы скрыть свой приметный белобрысый ежик. Одел голубой пижонский блейзер вместо вспоротого пулей Китса окровавленного пиджака и, оставив Спри ждать в машине, отправился на разведку, прихватив в каждую руку по чемодану.
Когда я вошел в просторный уютный холл и направился к стойке дежурного администратора – милой, домашней женщины в сером парике и роговых очках, – до моего слуха донеслась тихая мелодичная фортепианная музыка. Прохладный кондиционированный воздух принял в свои объятия мое саднящее, потное, натруженное тело. И в этот момент я почти физически ощутил, что такая тихая, умиротворяющая обстановка существует в одном и том же мире и времени, в том же измерении, что и та, в которой несколько минут назад мне пришлось бороться за жизнь и пристрелить человека по имени Китс.
Сейчас, не более чем в пяти километрах отсюда, фотограф из криминалистической группы экспертов отделения полиции Парадайз Вэлли, наверное, фотографирует скрюченный труп на ковре. В то же время другая половина моего сознания автоматически фиксировала дефилирующих через вестибюль беззаботных, хорошо одетых, уверенных в себе мужчин и женщин, с веселым смехом направлявшихся в бары и рестораны, которых здесь было несколько.
Вместо вони мочи и человеческих экскрементов, крови и горелого пороха, мое голодное обоняние сейчас жадно ловило аппетитные запахи утонченной кухни и специй из роскошного ресторана «Ля Шампань» и всевозможных закусок из бара «Ключ», расположенного рядом с вестибюлем. Все эти запахи не смешивались с утонченно-приторными ароматами дорогих духов, лосьонов, кремов после бритья и прочей парфюмерно-косметической дребедени. Впрочем, почему дребедени?
У стойки я попросил симпатичную рисепционистку оформить самый тихий и конфиденциальный номер на имя мистера и миссис Вильямс. Коридорный скоро подхватил чемоданы и я доехал с ним на машине обслуги до виллы номер 333, в которой располагался номер суперлюкс. Эта вилла несколько отстояла от основного корпуса, она находилась как раз позади него и недалеко от того места, где я поставил «крайслер».
Войдя в роскошный номер, в двух уровнях, я осмотрел гостиную, душевую, гардеробную и струйную ванну-бассейн с баром, расположенные на первом этаже, затем вслед за рассыльным поднялся в просторную спальню на втором. В ней стояли две широченные голливудские кровати, встроенный шкаф с зеркалами во всю стену, рядом сопряженная ванная и солярий. Раньше мне не приходилось останавливаться в таких апартаментах, и я ошарашенно пробормотал: «Это нам подходит», вручая провожатому 5 долларов. Он только скривился и заученно произнес «спасибо», глядя на мою неопрятную, видавшую виды шляпенцию. «Полный придурок, – подумал я. – Еще мордой кривит». По-моему, плата 380 долларов за ночь в такой хибаре, может позволить себе некоторую небрежность в одежде. Но этот зажравшийся тип явно не пожелал принять меня за заметного техасского нефтяного магната. Выдавив улыбку, он положил ключ на трюмо и смылся, как раз вовремя, так как у меня вдруг появилось непреодолимое желание стереть кулаком его наглую ухмылку.
Я несколько успокоился, нащупав пару револьверов, которые я прихватил с собой на виллу. В «кольте» 45-го калибра оставалось три патрона в тот момент, когда я реквизировал его у ковбоя в офисе Уортингтона. По случайному совпадению в барабане «смит-и-вессона» их было тоже три – первые три я всадил в этого мерзкого Фредерика Китса. Таким образом этот револьвер засвечен и я в равной степени, узнай полиция, что я им пользовался. И все же я оставил более для меня привычный «курносый» 38-го калибра в кобуре, а автоматический «кольт» засунул подальше на верхнюю полку шкафа.
Потом достал из чемодана несколько марлевых тампонов, клейкую ленту и отправился в ванную ремонтироваться. Спустя пять минут я наложил на свою рану довольно сносную повязку, надел чистую белую рубашку, такие же полотняные слаксы и щегольский голубой блейзер. А еще через пять минут я привел в номер заждавшуюся меня Спри.
Номерок произвел на нее впечатление. Она осмотрела все что было на первом этаже, слетала на второй и, спустившись, подошла ко мне, стоявшему в небрежной позе супермена около имитации камина.
– Вижу ты привык путешествовать первым классом, Шелл Бонд?
– Для любимой жены ничего не жалко.
– Уютное гнездышко. И кто же я теперь. Миссис?
– Ты почти угадала. Миссис Вильямс.
– Ну, конечно, как глупо с моей стороны, что я так быстро забыла, Вилли. Полагаю, именно так мне теперь следует тебя называть? – Спри стрельнула в меня глазками и похлопала махровыми метровыми ресницами, либо поощряя меня, либо проветривая помещение.
– Совсем необязательно. Я записался как Вильям. Так что зови меня просто Вильям, за пределами этой комнатенки, конечно.
– О'кей, Билл.
– Нет, нет – это звучит чересчур фамильярно, если ты будешь называть Вильяма Биллом. Впрочем, после того как мы сойдемся поближе... скажем, вместе примем душ или побултыхаемся в этой бурлящей ванне...
Она одарила меня шаловливым взглядом.
– Ну, конечно, мистер Вильямс. Только не раньше, чем вы отгоните наш «мерседес». Или «роллс»? А может, «порш»?
– Хорошо, дорогая. Я отгоню все три. Или, может быть, один все же оставить?
– Да нет, сегодня, пожалуй, воспользуемся нашим личным самолетом.
– Ах, да. Хорошо, пойду припаркую его. А тем временем ты, детка, припаркуй свое роскошное тело на это недостойное тебя ложе. Когда вернусь, буду бдительно стеречь твой сон, как верный рыцарь Вилли.
Она выжидательно подняла ко мне лицо, потом, не дождавшись, положила восхитительные руки мне на плечи и легонько поцеловала в подбородок, и я пожалел, что не успел побриться и принять душ. Потом, плюнув на подобные мелочи, я импульсивно притянул ее к себе. Она не оттолкнула меня, наоборот, уютно устроилась на моей груди, как будто это было для нее самым обычным жестом. Я с наслаждением подержал ее в своих объятиях, ощущая обволакивающую теплоту ее тела, благоухание роскошных волос. С сожалением отпустил и вышел в Долину Солнца. В темноту и неизвестность.
* * *
На самые неотложные дела у меня ушел час. Я оставил «лазер» в двух кварталах от конторы по прокату автомобилей на Сороковой улице в Финиксе. Просто бросил ее, положив ключ зажигания под ножной коврик рулевого отсека. Протопал километра полтора до другой прокатной конторы «Херц», адрес которой нашел в справочнике ближайшей телефонной будки, и ангажировал там темно-синий «меркурий-капри». Во второй раз за ночь мне пришлось предъявить водительское удостоверение и кредитную карточку на свое имя. Хотя никто, за исключением нескольких уголовных типов, двое из которых наверняка сейчас испытывали сильнейшую головную боль, не должен был пока разыскивать бравого сыщика Шелла Скотта. Я чувствовал себя крайне неуютно, оставляя такой бумажный след.
Когда я вошел в номер виллы 333, свет везде был потушен, за исключением настольной лампы в спальне наверху.
Спри безмятежно спала в кровати. Ее прелестное лицо без косметики раскраснелось, она еще больше стала похожа на маленькую девочку, не ведавшую страхов и забот, которые таил в себе враждебный окружающий мир. Видно, перед тем как заснуть, она ворочалась, так как салатовая простыня сползла до пояса. На ней была простая ночная рубашка, прикрывавшая все, что необходимо прикрыть. Она была тонкая, кружевная, в меру просвечивающаяся. Я нахально уставился на ее несравненные упругие груди с четко отпечатавшимися под натянутой тканью пуговками сосков, и поверьте, в этот момент меня интересовали вовсе не родимые пятна.
Я осторожно подтянул простыню ей под подбородок. Сейчас она смотрелась лет на шестнадцать. Все равно маловато для серьезных намерений.
Я вздохнул и отошел. Сбросил куртку и туфли, подтянул кресло поближе к кровати, положил револьвер на полированную тумбочку, выключил свет и уселся в кресло охранять свою Спящую Красавицу.
Спри, должно быть, услышала мои манипуляции. Или почувствовала, или они ей пригрезились. Она тихо прошептала во сне: «Шел-л-л...»
Я наклонился к ней и успокаивающе погладил ее округлое плечо. Она нащупала в темноте мою руку, проворковала или промурлыкала что-то неразборчивое, заканчивающееся на мерное «пф-ф-ф». Я нежно взял ее руку в свою грубую лапищу и держал ее, как птичку, боясь, что она от меня упорхнет.
Не упорхнула. До самого утра.
Глава 11
Утро.
Я просыпался медленно, тяжело, как доисторическое животное, освобождающееся от липкого болота сна, длившегося миллионы лет. В затуманенное сознание проникали звуки легкого движения, к которым присоединялось мелодичное пение сирен. Опять мне снятся женщины.
Я неудобно повернулся и наткнулся на что-то твердое. Левое плечо горело, рука занемела и не слушалась. Голова тупо болела, налитая свинцом. Вроде вчера не пил... Открыв глаза, я увидел, что раненое плечо уткнулось в ручку кресла, в котором я вчера заснул в позе летчика, приготовившегося к катапультированию. Воспоминания вчерашнего дня и осознание реальности возвращались нехотя, лениво. Точно где-то тихонько напевала женщина. Спри. Через минуту или две я услышал, как она поднимается по лестнице. В двери спальни просунулась радостно улыбающаяся мордашка.
– Привет, старина, – весело пропела Спри. – Вставай и проглоти что-нибудь. Доброе утро.
– Ни слова больше! – свирепо простонал я.
– Ой! Я совсем забыла. Молчу.
Я с усилием поднялся и шатаясь побрел в ванную. Принял душ, стараясь не мочить повязку, побрился, оделся, пригладил непокорный ежик, расчесал брови. Потом спустился вниз и присоединился к Спри, поджидавшей меня в маленьком обеденном алькове. Сел напротив нее за небольшой квадратный стол.
– Доброе утро, фея утренней зари.
– Добро пожаловать в этот мир. Я уже час как встала. Есть хочешь?
– Не-а.
Я заметил тележку на колесиках, на которой стоял поднос со стаканами, тарелками и серебряными столовыми приборами. Проследив за моим взглядом, она сообщила:
– Я уже позавтракала. Вызвала обслугу и поела. Не хотела тебя будить.
Я уже почти проснулся, во всяком случае достаточно для того, чтобы вспомнить, где мы и почему.
– Не думаю, что это была самая удачная идея. Вызывать прислугу, я имею в виду. Мы же в бегах, и ты должна стать невидимкой, недосягаемой, как Рапунцель в своем замке...
– Шелл, тебе не кажется, что еще рановато для поэзии, хоть я и проснулась час назад. И потом, я попросила официанта оставить тележку с завтраком около двери номера, и забрала ее лишь после того, как он скрылся из виду.
– А вот это очень предусмотрительно с твоей стороны. Надеюсь, он не протянул руку за чаевыми из-за угла.
– Нет, естественно. Во всяком случае, я никого не заметила. Так что, мистер Вильямс, не забудь прибавить чаевые, когда будешь оплачивать чек на завтрак.
– Не забуду. Я ему подарю даже мою выходную шляпу. Так говоришь, обслуживание здесь на высоте? А как насчет кофе? Надеюсь, съедобный?
– Мне понравился. Сейчас я позвоню и закажу для тебя отличный завтрак. Как ты относишься к яйцам?
– Крайне отрицательно! Кофе, один только кофе, и ничего кроме кофе.
– Но, Шелл, ты должен хорошо есть. Такой крупный мужчина, как ты...
«Ну вот, опять начинается старая песня», – уныло подумал я. Сопротивление бесполезно. Она тоже женщина, хотя и божественная. А все они просто зациклены на том, что мужчине необходимо поесть после проведенной с ними наедине ночи, даже такой целомудренной, как прошедшая.
Спри продолжала распинаться о пользе протеинов, карбогидратов, минералов и витаминов.
– Только кофе. Большую чашку, а лучше две, – упрямо перебил я ее, но, заметив ее укоряющий взгляд, не устоял и добавил: – Ну, может быть, еще кусочек тоста, и больше, чтоб я не слышал о...
– Пшеничного, ржаного, белого, поджаренного... какого тоста?
– Подгорелого.
Она склонила головку набок, потом на другой и проговорила с долготерпением сестры-сиделки у постели капризного тяжелобольного:
– Н... да... утром с тобой не посмеешься...
– И не пытайся. Я всегда такой, пока не проснусь окончательно.
Она вздохнула и сняла трубку. Вскоре прибыл кофе и один маленький тостик. Подгорелый. Все-таки Реджистри – классный курорт. Спри тоже выпила чашечку кофе со мной. Я же опростал три и съел очень даже вкусный тост. После этого мир снова расцвел для меня всеми красками.
Приканчивая последнюю чашку крепкого ароматного напитка, я пролистал телефонный справочник Скоттсдейла и Финикса. Никакого доктора Симпсона не было и в помине, поэтому я позвонил в Медицинское общество округа Марикопа и в Аризонскую государственную медицинскую ассоциацию, но ни в одном из этих заведений имя такого доктора, как я и подозревал, не числилось. Мне не оставалось ничего другого, как только отложить в памяти его круглое жирное розовое лицо, лысый череп, тяжелый подбородок и золотое пенсне. А еще тот факт, что у него был «линкольн-седан» черного цвета.
В обоих справочниках не числилась также ни Кей Дарк, ни Кей Денвер, но зато был указан адрес «Экспозе Инк» по Хайден-роуд, который уже был зафиксирован в моей записной книжке.
Раз уж я засел за телефон, я решил позвонить репортеру финансово-экономического отдела «Финикс Газетт», с которым свел дружбу во время моего первого посещения этих мест, когда раскручивал дело о махинациях одной мафиозной группы высокопоставленных чиновников и бизнесменов, орудовавших в рамках подрядно-строительного проекта с громким названием «Санрайз-Вилла».
Согласно полученным от него данным, «Экспозе» являлось ежемесячным изданием, специализировавшимся на сборе и публикации «внутренней, эксклюзивной» информации об аферах, махинациях, подлогах и прочих надувательствах в сфере бизнеса, а также в противовес этому печатавшей положительные материалы о флагманах честного частного предпринимательства, если таковые вообще существуют в природе, в чем я сильно сомневаюсь. Таким образом, этот ежемесячник время от времени делал скрытую рекламу одним предпринимателям, но большей частью выворачивал наизнанку других, показывал обществу их неприглядное истинное лицо.
Редакция «Экспозе», выходившего уже три года, располагалась в Скоттсдейле. Первый год усилия журнала концентрировались главным образом на изнаночной стороне деятельности большого бизнеса в штате Аризона, но в последующем приняла общенациональный масштаб. Журнал был очень дорогой – три сотни долларов в год – и распространялся исключительно по подписке. Словом, по утверждению моего друга из «Газетт», журнал «Экспозе» являлся солидным законным, высокопрофессиональным, заслуживающим доверия изданием, стоящим на защите интересов общества.
– Я лично знаком со Стивом Уистлером, главным редактором «Экспозе», – добавил мой друг-редактор. – Это самый в высшей степени порядочный и высокопрофессиональный журналист. И он не боится нажить себе врагов, которых у него хватает.
– Неудивительно, – поддакнул я. – Значит, его информации можно доверять? Это не обычная газетная стряпня?
– О, нет! Эти ребята чертовски хорошо работают. Ты же знаешь, что у нашей аризонской «Газетт» великолепные источники информации. Но пару раз в год Уистлер публикует такие сенсационные материалы, о существовании которых мы и не подозревали. У них широкая сеть информаторов, классных журналистов не только здесь, в Долине, но и в других штатах. Судя по материалам, которые они откапывают, у них наверняка есть надежные каналы в сети организованной преступности. Подозреваю, они внедрили туда пару своих людей.
– Все это... очень интересно, – произнес я врастяжку. – У тебя есть что-нибудь, подтверждающее твои подозрения?
– Нет, конкретных фактов нет, но таково мнение нашего редактора колонки экономических новостей, который, уж поверь, может читать между строк публикаций «Экспозе». Они иной раз выдают такой материал, что мы только облизываемся, а ты знаешь, что мы далеко не дилетанты. Приходится лишь гадать, как это им удается.
– Н... да... это наталкивает на определенные мысли, – согласился я. – Положим, их публикация рубит под корень какую-либо нечистоплотную компанию. Ее акции, естественно, резко падают, и любой, знающий об этом заранее, может сорвать куш, успев толкнуть свои акции. Или же наоборот, они делают благосклонную рекламу хорошей, по их мнению, компании, приобретя предварительно ее акции, обреченные на взлет после появления их статьи... и получает свою долю прибыли. Сотрудники «Экспозе» подобное не практикуют?
– Пока таких грехов за ними не водилось. Впрочем, кто знает?
– Против них выдвигались судебные иски?
– Они не успевают от них отбиваться. Половину времени проводят в судах и, как правило, выигрывают дела. Сам понимаешь, публично назвать мошенника мошенником – это очень рискованное предприятие. Можно здорово влететь, если не иметь подтверждающих бумаг. А они их, как правило, имеют и выигрывают процесс за процессом. Будь я одним из них, то не ломал бы голову над тем, как выиграть процесс, а больше думал о том, как бы сохранить саму голову. Рисковые ребята, скажу тебе...
Я задумчиво положил трубку, достал из кармана права Клода Романеля и вновь уселся за квадратный стол. Мой знакомый репортер, с которым я только что говорил, не смог сообщить что-либо новое о Романеле или Фредерике Китсе, хотя и слышал о том, что Романеля подстрелили на прошлой неделе. Было ясно, что он еще не знал, что Китса кто-то застрелил прошлой ночью. Я аккуратно вытащил фото Китса из водительского удостоверения Романеля. Оно было наспех приклеено казеиновым клеем, и я без труда соскоблил ногтем его остатки с пластиковой карточки.
Наконец я мог рассмотреть его подлинное лицо. Романель выглядел моложе своих 58 или 99 лет. Высокий лоб интеллектуала, клиновидное лицо, сужающееся книзу. Густые черные сросшиеся брови над огромными темно-карими пронизывающими глазами, такими же большими, как у Спри.
В его лице действительно было что-то дьявольское, но выглядел он вовсе неплохо. Во всяком случае, нисколько не был похож на покойного Китса, когда я сравнил две фотографии, положив их рядом.
Я передал пластиковую карточку через стол Спри и сказал:
– Водительские права Клода Романеля. Я нашел их в бумажнике человека, выдававшего себя за твоего отца. Посмотри, как на самом деле выглядит Клод Романель.
Она долго изучала фотографию.
– Он намного приятнее того ужасного человека, который чуть тебя не застрелил, – наконец заключила она. Потом мягко добавила: «Интересно, жив ли он еще...»
– Надеюсь, что жив. Даже почти уверен. Не спрашивай почему. Я и сам еще не собрал целостную картину, не хватает ряда фрагментов. Но сегодня я сделаю все возможное, чтобы разыскать его.
– У тебя есть какие-нибудь идеи, где он может быть? С чего ты собираешься начать его поиски?
– Ну, есть парочка идеек... А когда проверю их, появятся и новые. Я позвоню тебе, как только смогу. Оставайся в номере. О'кей?
– Хорошо. Только будь осторожней, Шелл.
– Обо мне не беспокойся. Я неуязвим, тем более теперь, когда выпил столько кофе.
Я понял, что окончательно проснулся, так как, взглянув на Спри, наконец-то разглядел ее как следует. На ней были сандалии на низком каблуке, яркая юбка цвета спелого банана и изумительная белая блузка. Никаких тебе «серапе-канапе». Она была свежая и благоухающая, как розы, только что привезенные мадам Нестле из розария. Только куда как более красивая, живая, мягкая, желанная. Умело наложенный макияж подчеркивал нежную красоту лица. Сочные теплые губы цвета клубничного вина, озорные сияющие зеленые глаза необыкновенной чистоты и глубины, золотистые, будто залитые солнцем волосы. Всем своим обликом она походила на изображение Весны-красны, такой, как ее рисуют на открытках. Или царицы эльфов, или... словом, у меня опять захватило дух и сладко заныло сердце. Улыбнувшись, я спросил: «Где ты была, когда я проснулся?»
– Во дворе кормила курей, Игорь, чтобы они побольше несли твои любимые яйца. Я уже два часа на ногах. Задала корм скотине. Вот только управилась, а ты уходишь. Небось опять в кабак?
– Управилась, это хорошо, Мэри. Только не в кабак, а в паб, – поправил я ее. – Но ты права, детка. Мне чертовски не хочется от тебя уходить. Так бы и сидел рядом всю жизнь.
– Может быть, еще посидишь. Завтра.
– Так пусть скорее наступит завтра, – сказал я и вышел из номера.
* * *
Офисы «Экспозе» занимали целое крыло небольшого делового комплекса, расположенного на Хайден-роуд между Осборном и Томасом. Когда я припарковался перед зданием редакции, было ровно 8.35.
Я прошел через двойные стеклянные двери, на одной половине которых пятисантиметровыми буквами на черном фоне было четко выведено: «Экспозе Инк». Передо мной возникла длинная стойка, перегораживающая широкий коридор. Слева в ней имелась шарнирная калитка с выходом прямо в просторную комнату, попав в которую я оказался перед тремя одинаковыми деревянными, полустеклянными дверями, через которые сидящих видно не было, только ходящих, вернее их верхнюю часть туловища и голову. За дверями мне были видны три говорящих головы: очень высокого мужчины в белой рубашке с расслабленным галстуком, закинутым за плечо, – его мне было видно почти по пояс – говорящего через стеклянную перегородку с человеком маленького роста, от которого в поле моего зрения попадали лишь шея и голова; в левой, ближней ко мне комнате трясла благородными седыми кудрями очкастая леди средних лет.
На переднем плане, то есть слева и справа от меня, словно дотов на линии обороны, было разбросано не менее дюжины столов, за которыми копошились сотрудники: что-то писали, вычитывали, подкалывали в скоросшиватели, гипнотизировали экраны компьютеров, стучали по клавиатурам и даже печатали на старомодных пишущих машинках. Левая и правая стороны этой общей комнаты были заставлены металлическими шкафами до потолка с выдвижными ящиками. Было видно, что люди тут работают.
Прямо за стойкой, а вернее за небольшим столом сидела брюнетка лет тридцати с яркими голубыми глазами и носом-пуговкой. Когда я склонился над стойкой, она живо подскочила ко мне.
– Чем могу быть полезна?
– Можете, и очень многим, если скажете, могу ли я видеть мистера Уистлера?
– Вам назначено?
– А что, это обязательно?
– Вообще-то предварительная договоренность необходима... – заколебалась она.
Я решил рискнуть. В трех «управленческих» кабинетах были видны головы только двоих мужчин. Седая аристократка не в счет.
– Скажите, кажется, это Стив там беседует с милым толстячком? – я кивнул в сторону высокого мужчины в рубашке с ослабленным галстуком и закатанными рукавами.
Она обернулась и посмотрела в указанном мной направлении. Снова повернулась ко мне со словами:
– Да. Скажите мне ваше имя и... Стойте! Куда же вы?
Но я уже рванул через калитку в направлении большого кабинета главного редактора.
Голубоглазая рисепционистка метнулась к своему столу и, нажав клавишу селектора, что-то проговорила в микрофон.
Подходя к двери среднего кабинета, я заметил, как высокий парень склонился к динамику селекторной связи и внимательно слушает, несомненно то, что вещает симпатичная курносенькая церберша. Он поднял голову, выглянул в общую комнату, и на мгновение наши глаза встретились. Потом он вновь склонился к селектору, что-то быстро проговорил и опять уставился на нахального нарушителя, то бишь на меня.
Я оставил свою широкополую ковбойскую шляпу в «меркурии», поэтому мои характерные приметы – белобрысый армейский ежик и лохматые белые брови были видны за милю. Если к этому присовокупить мои внушительные габариты, то любой, кто видел меня или мою физиономию в газетах, узнал бы меня с первого взгляда. Узнал меня и Стив Уистлер, когда я вломился к нему в кабинет. Я остановился в паре метров перед ним, и он проговорил в микрофон:
– Все в порядке, Элен. Нет... никаких проблем. – Он повернулся к невысокому коренастому мужчине, с которым разговаривал до этого и сказал: – Пока все, Брен. Поговорим попозже.
