Уоррен Барр сидел на стуле с матерчатой спинкой, курил и читал газету.
      Неподалеку рабочие сцены двигали камеры, устанавливали юпитеры, перешагивая через провода, сплошь устилавшие пол. Мужчина в бермудах и полосатой майке стоял возле крана с огромной кинокамерой, извергая потоки затейливой брани.
      Декорации изображали давно знакомую пыльную улицу захолустного городка на Западе. По обеим ее сторонам тянулись деревянные строения: салуны, лавки, кузница, кабинет местного врача – "старого доброго дока", меблированные комнаты, заведение, совмещающее в себе трактир, игорный дом и бордель, где пропыленные парни пили все – от сивухи до шипучки, проигрывали пройдохам с черными усиками свои ранчо и золотые прииски, а девицы усердно занимались своим ремеслом. В фильме это выражалось в энергичных отплясываниях с клиентами.
      – Здравствуйте, мистер Барр.
      Он поднял голову, но, видно не признав во мне важную персону, перевел взгляд на суету съемочной площадки.
      – Меня зовут Шелл Скотт. Если не возражаете, я хотел бы с вами поговорить.
      – Возражаю. Проваливайте. – Барр снова уткнулся в газету, предоставив мне разглядывать его шевелюру.
      А посмотреть было на что. Такую прическу лысые разглядели бы за полмили в туманный день. Густые, роскошные, сияющие здоровьем и слегка вьющиеся волосы – великолепие, которое не осталось бы незамеченным даже среди моря голов. Увы... это был всего лишь парик.
      Я не видел еще его зубов, но не сомневался, что все они закованы в фарфоровые коронки. Я знал также, что подошвы его ковбойских сапог имеют толщину два дюйма, чтобы создать иллюзию шестифутового роста.
      – Я просто хотел задать вам пару вопросов, мистер Барр.
      – О чем? – отозвался он наконец.
      – Об Уилфреде Джелликоу.
      Эти простые слова вызвали странную реакцию Уоррена Барра. Руки его дернулись так, что даже газета надорвалась. Помолчав немного, он спросил:
      – Об Уилли? А что с ним?
      – Я знаю, в пятницу он здесь с вами беседовал.
      Барр все еще смотрел в газету. Потом провел рукой по своему заросшему щетиной, как требовалось по роли, подбородку и сказал:
      – Ну, беседовал. И что?
      – Он ваш друг, мистер Барр?
      – Не сказал бы. – Он немного помолчал. – А какое, черт возьми, вам до этого дело?
      – Я частный сыщик. Бывшая жена Джелликоу уже несколько дней не может ему дозвониться. Вот она и наняла меня, чтобы я разузнал, не случилось ли с ним чего. Узнав, что вы виделись с ним в пятницу, я надеялся, что вы сможете сказать, где он сейчас.
      Барр снова поднял голову и взглянул на меня. Потом встал. Возможно, я ошибся, но мне показалось, что он вдруг немного расслабился. И все-таки даже сильный загар не мог скрыть его бледность, а кожа выглядела блеклой и увядшей.
      Он был широкоплеч, с мускулистыми руками, голубыми глазами на квадратной физиономии и эффектной ямкой на подбородке. Он снова провел рукой по щетине.
      – Насколько мне известно, он у себя в отеле, – сказал он. – Последний раз я его видел в пятницу.
      – С ним было все в порядке? Он не делился с вами какими-либо планами? Может, собирался уехать из города, отправиться в путешествие?
      Барр покачал головой:
      – Этого я не знаю. Он вправе здесь появляться, ведь он работает на Чейма. Гидеон снимает сейчас киноэпопею об Америке. Я исполняю главную роль в этом фильме. Мы немного превысили смету, а кроме того, отстаем от графика. Вот и стараемся закончить картину побыстрее. Уилли суетится, как старая дева. Приходил поторопить нас, выражал недовольство.
      Я оставил Барру свою визитку и попросил позвонить, если он увидит Джелликоу.
      – Все? – не очень любезно спросил он. – Через минуту мне предстоит пересчитать ребра тем опасным преступникам.
      – Всем трем сразу? – улыбнулся я.
      Но Барр ответил без улыбки:
      – Я всегда разделываюсь с тремя, а то и с четырьмя. Не могу разочаровывать своих поклонников. Я ведь звезда.
      – Еще один вопрос, мистер Барр. Как выглядел Джелликоу в пятницу днем? Я знаю, он немного перебрал накануне. Ездил с мисс Ардент в "Клетку пантеры".
      – С кем, с кем?
      – С мисс Ардент. Сильвией Ардент.
      Он стоял ко мне лицом, держа руки на поясе и чуть наклонив вперед голову с поднятой бровью. Несколько долгих секунд он не шевелился, застыв как изваяние.
      – Сильвия Ардент? С Уилли? С этим ничтожеством Уилли? – произнес он наконец, едва шевеля губами.
      – Да, в четверг вечером они были в клубе "Клетка пантеры", и Джелликоу, видно, здорово кутнул...
      – Вы шутите.
      Фотография, сделанная в клубе, все еще была у меня в кармане. Я вытащил ее и показал Барру:
      – Вот. Это Сильвия Ардент. А этот тип, в состоянии крайней эйфории, я думаю, Уилфред Джефферсон Джелликоу.
      Барр наконец сдвинулся с места. Протянув руку, выхватил у меня фото и впился в него взглядом. Теперь обе брови у него полезли вверх.
      – Вот сука! – вымолвил он. – Сука! – О моем присутствии он, видимо, забыл, хотя стоял почти рядом. Его широкое мускулистое лицо выражало крайнее недоумение. – Но как, как это может быть? Зачем она...
      Он умолк. В нем опять произошла странная перемена. Безмерное удивление сменилось выражением, какое бывает у человека, глаза которого слепит яркий свет. Он стоял стиснув зубы, из раздувающихся ноздрей вырывалось шумное дыхание, на щеках заходили желваки.
      Подо всем этим что-то скрывалось, но я пока не понимал, что именно. Поэтому попытался прощупать почву и вызвать Барра на откровенность.
      – Вы, кажется, удивлены?
      Но у меня ничего не вышло. Он вернул мне снимок, разжал челюсти, подвигал ими и сказал:
      – Сожалею, Скотт, но помочь вам не могу. А теперь проваливайте. Мне некогда.
      – И все же интересно...
      – Убирайтесь! – Он пытался скрыть раздражение. – Я должен разобраться с тремя-четырьмя типами. – Он помолчал, а потом многозначительно, как мне показалось, добавил: – А то и с пятью.
      Я улыбнулся:
      – Пятью? Надеюсь, вы шутите. Учтите, я не считаю вас священным ковбоем, Барр. До сих пор я был с вами любезен, не так ли? Может, мне и не следовало бы это говорить, но терпение мне иногда изменяет. Я не лезу на рожон, но, если мне бросают вызов, я отвечаю.
      – Согласен, вы были любезны, – сказал Барр. – А теперь уматывайте. Ходят тут всякие, портят только настроение. Вам этого не понять. Я и в перерывах не должен выходить из образа.
      – А чтобы войти в образ, вам требуется накостылять трем-четырем типам? Или пяти?
      У него снова угрожающе заходили желваки.
      – Вам лучше не появляться здесь, Скотт. Не раздражайте меня. А то увидите, что я говорю серьезно.
      – Спасибо, что уделили мне время, – сказал я. – Увижу вас в картине.
      Он смерил меня взглядом и отошел.
      Ассистент режиссера потребовал тишины, а затем раздались команды: "Включить камеры... Быстрее... Начали!"
      Тем временем я отыскал Лусиллу Мендес. У нее было около часа свободного времени до начала сцены, где ее должны были изнасиловать двое бандитов. Съемки этого эпизода, наверное, займут все утро и часть дня. А пока она сидела за длинным столом под парусиновым тентом и пила кофе.
      Лусилла оказалась миловидной мексиканкой с нежным ртом, горящими как угли глазами и черными волосами. Я представился и сказал, что меня направила к ней Хейзл.
      – А, Хейзл! Она много о вас рассказывала, мистер Скотт.
      – Много? Тогда зовите меня просто Шелл, идет? – Она сверкнула белыми зубами и кивнула. – Я хочу узнать, что произошло между Джелликоу и Уорреном Барром. Хейзл говорила, что после разговора с ним Барр вроде был расстроен.
      – Еще как! Они поговорили в сторонке, и мистер Джелликоу ушел. А мистер Барр, когда вернулся на площадку, все хмурился, подавал реплики невпопад, забывал текст. Казалось, его одолевают какие-то неприятные мысли. Так продолжалось с полчаса. Все заметили, что он был не в себе.
      – А вы не знаете, о чем они говорили?
      Лусилла покачала головой:
      – Они далеко стояли.
      – Барр ничего не говорил?
      – Нет.
      – Они не скандалили?
      – Нет, просто разговаривали. Мистер Барр, вы знаете, человек несдержанный. Один раз он сжал кулаки и готов был броситься на мистера Джелликоу. Но все обошлось. – Лусилла замолчала, а потом добавила: – Правда, как-то он ему все-таки влепил.
      – Барр влепил Джелликоу?
      – Ой, да еще как! Тот полчаса не мог очухаться. Пластом лежал.
      – Это было в пятницу?
      Лусилла удивленно раскрыла глаза:
      – Нет, давно. Года три, может, тому назад.
      – И вы видели, как это произошло?
      – И я, и еще добрая сотня людей. Это случилось, когда на студии "Премьер" снимали фильм "Любовницы Джесса Джеймса". Мистер Чейм тогда был еще там боссом. Мистер Барр исполнял роль главного героя – Джесса Джеймса. И вот в присутствии всех участвовавших в съемках мистер Джелликоу стал отчитывать Барра.
      – Что, наорал на него?
      – Ну да. Мистер Барр... ведь он иногда выпивает. Несколько раз приходил на съемки навеселе. Мистер Джелликоу сказал, что больше этого не потерпит, потому что картина обходится слишком дорого. Говорил он резко. А мистер Барр все больше и больше злился и вдруг как ударит его! И ушел с площадки.
      – А Джелликоу что?
      – Он просто лежал пластом.
      – А когда пришел в себя?
      – Встал, подержался руками за лицо, потом оглядел всех и ушел.
      Забавная девчонка была эта крошка Лусилла Мендес! Но меня ждала работа. И работы этой было невпроворот. Надо было вкалывать. И прежде всего, ехать к Сильвии Ардент.
      Я встал:
      – Спасибо, Лусилла. Вы мне здорово помогли.
      Она улыбнулась. А я пошел тянуть свою лямку.

* * *

      Как мне доложила Хейзл, Сильвия Ардент была сегодня свободна и предположительно находилась дома.
      Жила она в одном из шестикомнатных вигвамов, сдаваемых за полторы тысячи долларов в месяц, на территории всемирно известного "Индейского ранчо", в сотне ярдов от улочки с поэтическим названием Лесная тропа. Место это находилось к северу от границы, разделявшей Беверли-Хиллз и Бель-Эйр. Каждый вигвам имел свое название: "Ирокез", "Могаук", "Апач", "Сиу" и другие столь же выразительные. В основном здании отеля помещения именовались еще более экзотично: "Столовая буйвола", бар "Последнее прибежище Кастера" .
      Вскоре после полудня я уже стоял перед вигвамом "Кри" и нажимал на черный железный наконечник стрелы, который выполнял роль кнопки звонка, о чем я не сразу догадался.
      В ожидании дальнейших волнующих событий я мысленно перебрал в памяти все, что мне было известно о мисс Ардент. Она, кажется, начинала свою карьеру как модель. Я хорошо помнил то время, когда она впервые предстала перед восторженными взорами публики преимущественно мужского пола.
      Она снялась для шестистраничной гармошки-вклейки одного престижного журнала для мужчин, который молниеносно приобрел еще большую популярность. Позировала она в тени яблонь. На ней были лишь облегающие светло-голубые, закатанные до колен джинсы, открывавшие стройные ноги. Она стояла на цыпочках и тянулась за сочным красным яблоком. Солнечные блики играли на ее юном цветущем лице и полунагой фигуре. И только на одну ослепительно белую обнаженную грудь падал яркий сноп солнечного света.
      Сравнение с Евой напрашивалось само собой. Его постоянно приводили с экранов телевизора и со страниц журналов, и конечно же оно жило в воспаленном воображении мужчин, в душах которых этот снимок пробудил старину Адама. Вскоре она была приглашена в Голливуд, где снялась в нескольких фильмах. В последнем, принесшем киностудии огромные прибыли и благосклонно встреченном даже критикой, Сильвия сыграла главную роль. Затем последовал телесериал "Девичья спальня" и слава телезвезды.
      Дверь неожиданно отворилась, хотя изнутри приземистого здания до меня не донеслось ни жужжания зуммера, ни треньканья колокольчика, и я увидел Сильвию. Тут же все зажужжало и зазвенело у меня в голове. А может, мне это только показалось. Передо мной стояла знаменитая звезда телеэкрана, женщина, которую природа щедро одарила красотой, сама Сильвия Ардент во плоти.
      Впрочем, не совсем во плоти.
      На ней был светло-желтый вязаный свитер и – в более ярких тонах желтого – юбка, шифоновый шарф вокруг шеи и домашние туфли на высоком каблуке. Пушистый свитер был перехвачен узким пояском. Талия, казавшаяся на снимках неестественно тонкой, и на самом деле оказалась именно такой.
      Она стояла в проеме двери и улыбалась.
      – Привет! – произнесла она.
      – Привет! – ответил я, пожалуй, с чрезмерной пылкостью.
      Но ведь не каждый день выпадает счастье лицезреть такую красотку, как Сильвия Ардент. Она выглядела даже привлекательнее, чем на цветном телеэкране: светло-кремовая кожа, глаза словно из расплавленного изумруда, золотисто-рыжие волосы, яркие губы. На гладком лбу появилась едва заметная складочка.
      – Я... мы с вами знакомы?
      – Нет... пока. – Я улыбнулся. – Но вас я, конечно, знаю. Вы – мисс Ардент.
      "Кто же может ее не знать", – подумал я.
      Она облизнула губы, напоминавшие цветом плащ матадора, и снова улыбнулась:
      – Вы ко мне по делу?
      – Конечно по делу.
      Я вспомнил две фотографии, которые нашел в номере Джелликоу. На одной Сильвия с откровенным сладострастием во взоре смотрела влево, на другой – с тем же сладострастием смотрела вправо. Сейчас ее взор был устремлен прямо на меня, но сладострастия в нем не было.
      – По какому делу вы хотели меня видеть?
      Я чувствовал, как моя вначале дружеская улыбка превращается в дружескую ухмылку старого знакомого, хотя срок для такой метаморфозы был явно мал. Но трудно было не вспомнить ту давнюю шестистраничную вклейку, которая как бы положила начало моему с ней знакомству. В моей памяти вновь возник образ новоявленной Евы с яблоком. А потом мелькнула мысль, что Уилфреда Джелликоу, может быть, уже нет в живых. Не здесь ли он нашел свою сладкую погибель?
      Резкие нотки, прозвучавшие в голосе Сильвии, вернули меня к действительности. Я вдруг забыл, о чем она меня спросила. Ах да, она хотела знать, по какому делу я хотел ее видеть? Конечно, именно так.
      Я стер с лица улыбку и строгим деловым тоном сказал:
      – Уилфред Джелликоу. Мне известно, что...
      Я умолк на половине фразы, потому что Сильвия сделала глубокий вдох и задержала его, отчего ее пышная грудь стала... вы не поверите какой!
      Но я все же сделал попытку продолжить.
      – В четверг вечером... – выдавил я из себя, – вы и Уилфред были в "Клетке пантеры". И после этого... – Я забормотал что-то невразумительное.
      Сильвия наконец выдохнула.
      – Так вы здесь из-за Уилфреда? – спросила она.
      – Да. Уилфред Джелликоу. – Я постарался коротко изложить суть дела. – Видите ли, я знаю, что в четверг вечером вы были с ним в "Клетке пантеры", и хотел бы узнать, что произошло в клубе после того, как вы ушли оттуда.
      Она снова заставила меня умолкнуть. Но не глубоким вдохом. Лицо Сильвии застыло. Улыбка потухла. Глаза уже не походили на расплавленный изумруд, превратившись в зеленоватый лед. Она смерила меня взглядом этих ледяных глаз и спросила:
      – Это он вас сюда прислал?
      – Никто меня сюда не присылал. Я просто расследую, чем он занимался последнее время, где бывал. Пытаюсь пройти, так сказать, по его следам.
      – По его следам? Ха! Мило сказано!
      Я удивленно смотрел на нее, ничего не понимая.
      – Может быть, я не ясно выразился, – сказал я, тщательно выбирая слова. – Мне известно, что вы и Уилфред Джелликоу в четверг вечером были вместе. И я просто хочу узнать, о чем вы говорили, что делали в "Клетке пантеры" и что случилось с Джелликоу потом...
      – Ладно, ладно! – воскликнула она. – Незачем вдаваться в подробности!
      Мое удивление продолжало расти.
      – Мисс Ардент, вы не возражаете, если мы пройдем в дом? Мне хотелось бы продолжить наш разговор, но, поскольку он у нас продвигается медленно, неудобно вести его в дверях.
      Она как-то странно улыбнулась:
      – Где уж тут возражать?
      Она отступила в сторону, и я прошел внутрь. Сильвия закрыла за мной дверь и почему-то заперла ее на ключ. Затем проследовала по толстому белому ковру к большой кушетке под голубовато-серым покрывалом, на котором были разбросаны разноцветные подушки, и села.
      Идя следом, я заметил и другие яркие пятна: абстрактная живопись на стенах, стилизованный под старину грубоватый бар из дерева, четыре стула справа от него. Я сел на другой конец кушетки и выжидающе взглянул на Сильвию, недоумевая, почему наш разговор зашел в тупик.
      – Пожалуй, мне следует объяснить цель моего визита, – сказал я.
      – Я бы не хотела говорить об этом.
      – Но я бы хотел. Ради этого я и пришел. Черт...
      – Пожалуйста, не обзывайте меня.
      – Я вас не обзываю, просто я чертыхнулся, потому что несколько озадачен. Только и всего.
      – Все вы, мужчины, одинаковы! – Сильвия наклонилась в мою сторону, уставилась мне в лицо своими огромными зелеными глазами и сказала: – Вы и вправду все знаете?
      – Что все? – удивился я. Красавица все больше меня озадачивала. – О чем вы? – Я легонько постучал себя по лбу. – Что вы имеете в виду?
      Она вздохнула:
      – Ну ладно.
      – Что "ну ладно"? – в недоумении спросил я.
      Она будто отвечала на вопросы, которых я не задавал. На мгновение у меня даже мелькнула мысль, уж не является ли она умственно отсталой при всем своем физическом совершенстве. А может, она слышит мистические голоса...
      – Я же сказала, что не возражаю, разве не так? – Сильвия пристально на меня взглянула. – Может, я ошибаюсь, но... вы ведь не денег пришли просить?
      – Денег? От вас? Ну конечно же мне не нужны ваши деньги.
      – Я так и думала. Уилфред тоже не хотел денег... изверг проклятый! И вы об этом знаете, так ведь? Вы чудовище!
      Одно было ясно. Разговор с первого момента пошел не по тому руслу, и сейчас опять впереди был тупик.
      Я задумался, что же сказать, чтобы внести ясность, но Сильвия успела опередить меня:
      – Как вас зовут?
      – Шелл Скотт.
      – Все же до того хотелось бы знать ваше имя.
      – До того?
      Пока я раздумывал, что она имеет в виду, Сильвия грациозно поднялась с кушетки и сняла с шеи желтую косынку. Потом расстегнула поясок и бросила все это на ковер. Не спуская с меня взгляда, скрестила на тонкой талии руки, ухватилась за нижний край желтого свитера и одним ловким дразнящим движением стянула его с себя и тоже швырнула на ковер.
      Я по-прежнему не имел ни малейшего представления, какой бес вселился в Сильвию Ардент и что означают ее слова и поступки, но признаюсь откровенно: меня это уже переставало интересовать.
      Даже в полном одеянии Сильвия Ардент возбуждала не меньше, чем эротичные статуи в индийских храмах Конорака, Белура и Кажурао. Но сейчас, стоя в нескольких шагах от меня в совершенно не отвечающем своему назначению что-то прикрывать желтом кружевном лифчике, она будто телепортировала в мою кровь тонны тестостерона. Теперь она расстегивала "молнию" на юбке.
      – Силь... Сильвия! – воскликнул я в полном замешательстве.
      – Ни к чему так громко выражать свое ликование, – сказала она и со злостью добавила: – Не думала, что после наших поцелуев Уилфред будет трепаться на каждом шагу. Но вы, без сомнения, поступите так же.
      – Как я поступлю?
      – Сначала будете целоваться, а потом растреплете об этом.
      – Но я не собираюсь делать ничего, о чем можно было бы трепаться.
      – Ха! Все так говорят. И Уилфред говорил. И все-таки все вам рассказал. Разве нет?
      Я встал.
      – Мисс Ардент, – строго сказал я. – Мне кажется, между нами возникло какое-то недоразумение, которое мешает нам понять друг друга.
      Но тут ее юбка поползла вниз. Медленно открыла таз, длинные белые бедра, стройные икры, тонкие лодыжки.
      Сильвия переступила через снятую желтую материю и отшвырнула ее ногой в сторону.
      – О-о-о! – произнес я, вскакивая. – Ну, дело ваше, раз вы не внемлете голосу рассудка. – Я снова сел. – М-м... но вы не можете сказать, что я не пытался вас остановить. – Я говорил совсем не то, что хотел, но в данных обстоятельствах было трудно изъясняться более вразумительно.
      Трудно, потому что Сильвия стояла передо мной, опираясь на левую ногу и положив одну руку на сверхженственное округлое бедро, а ее груди были едва прикрыты узкой полоской кружевного лифчика. Еще одна крохотная полоска желтых кружев опоясывала пышные бедра.
      По-прежнему держа одну руку на бедре, Сильвия завела другую за спину. Я догадался, что она собралась сделать, и не ошибся. Она расстегнула застежку лифчика, и он почти упал, обнажив одну высокую тяжелую грудь и зацепившись за другое белое полушарие.
      Сильвия стояла неподвижно, не спуская с меня глаз.
      – Лучше бы я оставалась девушкой по вызову, – запальчиво сказала она. – Это было по крайней мере честнее, чем так.
      Она тряхнула плечами, лифчик упал и лег желтым пятнышком у ее ног.
      Ее прелестное лицо, на которое я отважился взглянуть, горело гневом. Так мне, во всяком случае, показалось, потому что она продолжала говорить все громче и злее:
      – Сначала Гидеон, потом Уилфред, а теперь вы. Интересно, кто будет следующим?
      – Вы совсем спятили! – воскликнул я. – При чем здесь Гидеон и...
      – Могла бы и шлюхой остаться! Какая разница? – кричала Сильвия. – Меня все равно вынуждают этим заниматься. Гидеон! Уилфред! Вы! Всю жизнь будет висеть надо мной этот дамоклов меч!
      – Постойте! Вас вынуждают? Гидеон? Понятия не имею, о чем вы говорите.
      Но Сильвия ничего не слышала и не слушала. Поддев пальцами трусики, она собралась было снять и их. Потом остановилась и шагнула ко мне ближе. Теперь она была совсем рядом. Я ощущал тепло ее обнаженного тела, чувствовал нежный запах лосьона, духов, ароматических масел.
      – Значит, вас зовут Шелл Скотт, да? Вы не похожи на тех типов, Шелл Скотт. Совсем не похожи. Обстоятельства другие. Я могла бы пойти на это по доброй воле, а не по принуждению.
      Руки ее вновь заскользили вниз по бедрам, стягивая большими пальцами треугольник желтой ткани.
      "Ну нет! Сейчас или никогда", – подумал я. Молниеносно выбросив вперед руку, я схватил Сильвию за запястье.
      – Постойте!
      – Что? – Она явно была озадачена.
      – Подождите немного! Не снимайте трусов.
      – Что?
      – Не снимайте трусов.
      – Нет уж, сниму!
      – Нет, не снимете!
      – Сниму!
      Она опять пыталась вырваться, но я изо всех сил держал ее запястье, потом свободной рукой схватился за второе. Между нами завязалась борьба. Сильвия оказалась очень сильной. У меня была невыгодная позиция – я сидел, подавшись вперед, а она стояла и с маниакальным упорством тянула вниз трусы.
      Несколько мгновений исход нашей борьбы оставался под вопросом. Но я, разумеется, не хотел проигрывать женщине.
      И тут, будто бабочка на огонек, в голову мне впорхнула крамольная мысль: "Вот я здесь, с красивейшей женщиной, соблазнительной, божественно сложенной. И она стремится снять трусики. А что же делаю я?"

      "Что же делаю я?" – сверлила меня мысль.
      Однако в следующий момент я решительно сказал:
      – Послушай, детка, давай все же объяснимся. Оставь в покое свои трусики.
      – Ты что, чокнутый? – взвизгнула Сильвия. – С приветом, да?
      – Сильвия, меня очень заинтересовало то, что вы сказали. Мне надо подумать.
      – Подумать? Вам надо подумать?
      Было ясно, что никакие разумные доводы сейчас на нее не подействуют. Надо было сначала ее успокоить. Может, тогда удастся поговорить по-человечески. Я резко отклонился назад, увлекая ее за собой. Сильвия потеряла равновесие и упала на меня, продолжая вырываться. Правая грудь ее шлепнула меня по левому глазу, а как только я отпустил ее руки, чтобы обхватить ее за талию, она угодила мне локтем в другой глаз. Это было уже больно. Но мне все-таки удалось завести ее руки за спину. Мне казалось, что я ее одолел.
      Но Сильвия была не из тех женщин, которых легко усмирить. Она не признавала поражений. Она продолжала бороться, любым способом стараясь избавиться от последних остатков одежды. Даже в пылу борьбы я не мог не восторгаться ее настойчивостью.
      Она уперлась ногой в кушетку и потянула меня за собой. Ей это не удалось, но зато она так толкнула кушетку, что та выскользнула из-под меня, и мы оба полетели на пол. Практически на этом поединок закончился. Придавив ее своим телом, я завладел ее руками, крепко стиснул их и стал ждать.
      Прошло десять секунд, пятнадцать. Наконец она расслабилась.
      – Ладно уж, – сказала она. – Вы победили. Что будем делать?